Учительница активировала трёхмерный проектор и погасила свет в аудитории. Это был громадный зал, из любого места которого всем было идеально видно создаваемое мощным световым устройством изображение. Здесь была важна каждая деталь, каждая точка и интенсивность её свечения. Персональные мониторы были начищены до блеска, а столы из твёрдого тёмно-коричневого пластика не поддавались физическим воздействиям, и посему исключали даже самые смелые и откровенные попытки начертить на них конспекты или шпаргалки. Ученические места были оснащены специальными сенсорами, которые считывали показатели температуры тела, давления, степени усталости и даже «показатель усидчивости». Недавно установленные ионизаторы воздуха нового поколения не только очищали и обогащали кислородом воздух, но и насыщали комнату специальными веществами, ускоряющими мыслительные процессы в организме. Их единственным недостатком являлось ограниченное применение – вещества действовали лишь до определённого возраста – до шестнадцати лет.

В школах XXII века произошли значительные изменения – как по принципам преподавания, так и по возрасту самих учащихся. Из-за появления новых отраслей науки, важности их развития на планете и необходимости обучать детей ещё большему количеству материала, многие предметы были объединены и систематизированы. Из-за схожести предметных линий изложения и доказательства на практике теории нано– и макромира доктора Фостера, предметы астрономии и физики были объединены в одну дисциплину. Преподавание в школе теперь длилось четырнадцать лет, и дети поступали в школу уже в четыре года. Таким образом, к двадцати двум годам многие успевали сделать головокружительную научную карьеру. Благо, вакансий учёных в Институте имени Фостера было предостаточно. Институт занимал территорию целого государства и насчитывал более миллиона сотрудников из всех стран и планет Солнечной системы.

Во всех точках аудитории появилось трёхмерное изображение Вселенной, которое вызвало неподдельный восторг всех учеников. Такие красивые туманности, переливающиеся из красного в зелёный и синий цвет, было сложно представить себе даже в самом фантастическом сне.

Учительница, облачённая в строгий тёмно-синий костюм и с собранными в пучок светлыми волосами, тем временем продолжала лекцию по физико-астрономии:

– Как вы уже знаете из курса «Основы ракетостроения», идея о возможности запуска космического телескопа на орбиту планеты была высказана ещё в конце XIX века великим русским учёным Константином Циолковским. Чуть позже, в практическом ключе, этой проблемой занялся и немецкий учёный, один из пионеров ракетостроения – Герман Оберт. Работы по выводу искусственных спутников в космос были воплощены в жизнь великими конструкторами – Сергеем Королёвым и Вернером фон Брауном – в середине XX века.

Первоначально запуск телескопа на орбиту планировался на октябрь 1986 года, но известная вам из курса «Форс-мажоры в науке» катастрофа шаттла «Челленджер» приостановила программу «Спейс Шаттл» на несколько лет, и запуск пришлось отложить.

После возобновления полётов шаттлов в 1988 году запуск был окончательно назначен на 1990 год. Шаттл «Дискавери» – прошу запомнить код Шаттла – STS-31, так как я буду обязательно спрашивать его в ходе вашей квартальной контрольной работы, – стартовал 24 апреля 1990 года, и на следующий день вывел телескоп на расчётную орбиту.

Космический телескоп «Хаббл» – это самая первая автоматическая обсерватория, которая была размещена на орбите планеты Земля, названная в честь Эдвина Хаббла, известного в позапрошлом столетии великого астронома. «Телескоп “Хаббл”» был инициирован как совместный проект космического агентства США и Европейского Космического Агентства. Размещение телескопа в космосе впервые в истории человечества дало возможность регистрировать электромагнитное излучение в тех диапазонах, где земная атмосфера непрозрачна, и в первую очередь, конечно же, в инфракрасном диапазоне. Из-за отсутствия влияния атмосферы разрешающая способность телескопа в десять раз больше любого аналогичного телескопа, расположенного на Земле.

А сейчас прошу вас по одному подойти к окну и посмотреть в наши земные телескопы. Теперь, думаю, вы понимаете, почему этот спецкурс читается вам ночью. Из-за солнечной активности днём светимость удалённых звёзд нам практически не видна.

Много миллиардов лет назад наша Вселенная представляла собой всего лишь крошечную точку, но при своих микроскопических размерах она обладала такой колоссальной энергией, которая могла создать триллионы триллионов космических объектов. В результате так и не изученного до конца процесса, точка с микроскопической массой и макроскопическим запасом энергии взорвалась. Данный процесс в целом вполне согласуется со знаменитой формулой, выведенной ещё Альбертом Эйнштейном: энергия равняется произведению квадрата скорости света на массу. Так произошло самое важное событие в нашей Вселенной – Большой Взрыв. Он и породил всю массу и весь объём энергии, который мы с вами видим вокруг себя, и из которого состоим мы сами. Сгустки вещества стали образовывать туманности, туманности, в свою очередь, галактики, галактики стали образовывать звёздные системы, а звёзды в центре системы стали образовывать планеты.

В этот момент маленькая и самая любознательная девочка подняла руку и перебила учительницу.

– Простите! Но разве не Бог создал космос, Солнце, планеты и людей?

Учительница удивлённо посмотрела на неё и, взяв небольшую паузу, быстро оглядела чрезмерно любопытствующее дитя пристальным, но весьма добрым взглядом.

– Нет, София! Эти домыслы уже много десятилетий назад были опровергнуты мировыми учёными из более чем двухсот стран на юбилейном международном конгрессе, посвящённом принятию теории эволюции Вселенной, основанной на трудах трёх великих учёных: Чарльза Дарвина, Альберта Эйнштейна и нашего с вами соотечественника Александра Фридмана. В ней была доказана вся цепочка эволюции Вселенной, начиная от Большого взрыва, зарождения галактик, звёзд, планет и живых существ. После этого Организацией Объединённых Наций было предписано всем учебным заведениям прекратить преподавание теологических предметов в школах.

Ответив на вопрос, учительница продолжала повествование в спокойном и отчётливом тоне, делая акцент на самых важных, по её мнению, фактах.

– …В одной из таких областей зародилась и наша галактика – Млечный путь, а в ней – Солнечная система, которая состоит из звезды Солнца, а также восьми планет, четыре из которых составляют так называемую «земную группу». Это, конечно же, хорошо вам известные Меркурий, Венера, Земля и Марс, а оставшиеся четыре – это планеты-гиганты Юпитер, Сатурн, Уран и Нептун. Всё это было известно уже в XX веке. Но это далеко не всё, что теперь знают люди о природе Вселенной.

В середине XXI века великим русским физиком доктором Фостером были открыты новые явления, проливающие свет на природу и строение Вселенной. Было доказано, что и вся материя на нашей планете и даже мы сами состоим из молекул, молекулы состоят из атомов, которые, в свою очередь, являются сами по себе звёздными системами для наномира. Позже изобретённый в Международном институте исследования субъядерных частиц имени Фостера самый мощный микроскоп на планете Земля доказал правдивость этой теории. Каждый атом в приближении оказался мельчайшей звёздной системой, в которой ядро атома является не чем иным, как звездой, обладающей огромным запасом энергии, высвобождаемой при ядерном распаде. Однако не все ядра одинаковы: одни являются звёздами, другие – нет. Ещё в позапрошлом веке супругами Кюри было сделано открытие особых частиц – элементов, обладающих эффектом радиоактивности, то есть способности к самопроизвольному высвобождению энергии. Подобные ядра и являются звёздами в наномире. Остальные частицы – просто обычные планеты-гиганты, как наши Сатурн и Юпитер. Но самым важным открытием явился эффект вселенского характера гравитации. Именно она удерживает элементарные частицы (нанопланеты) на орбите любого ядра (звезды). Из этой теории следует истинная пространственная бесконечность Вселенной, так как внутри каждой даже субъядерной частицы в свою очередь возможно существование миров ещё более мелких, чем обнаруженный нами наномир. А наша планета Земля вполне может быть обычным протоном какого-то элемента макромира. Возможно, кто-то в макромире тоже пытается сейчас рассмотреть нас с вами в свой микроскоп.

Все дети в классе засмеялись от остроумного замечания учительницы. По аудитории распространился шум и шуршание, которые, впрочем, она довольно быстро пресекла своим строгим голосом и, выдержав паузу, продолжила:

– Но, видимо, там у них, рассматривающих нас, это также не очень хорошо получается. Разница в наших размерах слишком велика. В связи с тем, что проникнуть в ядра и рассмотреть субатомные частицы таких размеров до сих пор является непреодолимой задачей, учёные Института на данный момент не ведут исследований в области поиска наноскопических образований и жизни внутри элементарных частиц, а заняты процессом путей уменьшения самой материи. Возможно, когда-нибудь будет изобретён так называемый демилизатор материи, и тогда, уменьшив размеры своего собственного организма, мы сможем увидеть и наномир. Но пока… – учительница задумчиво посмотрела на детей в классе, – …пока это остаётся неразрешимой проблемой даже для самых лучших учёных на нашей планете.

Трёхмерное изображение расплылось в сизом тумане, и компьютер, пропищав три раза, известил о завершении видеопотока. И хотя все находившиеся в классе дети были очень заинтригованы услышанным и увиденным, они всё же поддались своему естественному рефлексу, так свойственному каждому ребёнку в их возрасте, и начали шептаться. Меж тем учительница подключила другой чип памяти в компьютерный проектор и с воодушевлением (было заметно и невооружённым глазом, какое наслаждение она получала от изложения своего любимого предмета) начала новую тему.

– Сегодня мы с вами приступим к изучению самого известного небесного тела, о котором знали ещё наши далёкие предки, не имевшие даже понятия о существовании телескопов. Это, конечно же, звезда, о которой вы больше всего слышали, – Полярная звезда в созвездии Малой Медведицы, или, как её иногда называют астрономы, Киносура. Это сверхгигант спектрального класса F7Ib. Примерное расстояние от звезды до нашей планеты составляет 430 световых лет. Надеюсь, вы помните из спецкурса классической физики, что световой год – это не мера времени, а мера расстояния, которое проходит свет за один земной год. Также есть другая мера космических расстояний. Какая?

Все дети в один голос закричали:

– Парсе-е-е-к!

– Молодцы, но об этом мы поговорим на следующих уроках. Итак, в нашу эпоху Полярная звезда находится менее чем в одном градусе от Северного полюса и поэтому кажется почти неподвижной при суточном вращении звёздного неба. Она очень удобна для ориентирования на местности. Направление на неё практически всегда совпадает с направлением на север, и по этой причине она является излюбленной звездой моряков, так как по ней они всегда смогут найти дорогу домой.

Полярная звезда является ближайшей к Земле пульсирующей переменной звездой типа дельта Цефея – именно этим объясняется её столь сильная светимость. Наши предки ошибочно полагали, что эта звезда – просто светящаяся точка. Полярная звезда на самом деле представляет собой тройную звёздную систему. В её центре располагается сверхгигант – Полярная А, в 2000 раз превосходящая по яркости наше Солнце. Полярная B расположена на некотором удалении от Полярной А, поэтому разглядеть её в телескопы нетрудно даже с поверхности Земли. Однако карликовый компаньон центральной звезды – Полярная Ab – располагается к гиганту настолько близко, что впервые сфотографировать её удалось лишь телескопу «Хаббл».

К сожалению, как вы, наверное, слышали из новостей, Центр пилотируемых полётов при Институте потерял контроль над телескопом несколько месяцев назад, и пока мы временно лишены необходимых нам изображений и координат на экранах мониторов, которые поступали к нам непосредственно с «Хаббла». Все мы очень надеемся, что скоро Центр пилотируемых полётов всё же сможет удачно запустить новый, ещё более мощный орбитальный телескоп, а пока будем использовать архивные данные.

– Говорят, уже две запуска загубили, и все никак… – послышался озорной мальчишеский голос с последней парты.

– Так… Так… Тишина в классе! – осекла его учительница, звонко ударив ладонью по столу. – Разговоры оставим на перемену! Нам нужно успеть закончить эту тему. Итак. Ещё в 1922 году в Риме решением первой Генеральной ассамблеи Международного астрономического союза был окончательно утверждён список из 88 созвездий, на которые было поделено звёздное небо, а в 1930 году были приняты чёткие и однозначные границы между этими созвездиями, проведённые строго по кругам прямых восхождений и склонений экваториальной системы координат. На протяжении пяти лет в реестры границ созвездий вносились уточнения, и в 1935 году границы были окончательно утверждены.

Из 88 созвездий только 47 являются древними, известными уже несколько тысячелетий. Они имеют названия, связанные преимущественно с мифологией Древней Греции, и охватывают область неба, доступную наблюдениям с юга Европы. Остальные современные созвездия были открыты и названы в XVII – XVIII веках в результате изучения южного неба, в эпоху великих географических открытий и заполнения пустых мест на северном небе. Названия этих созвездий, как правило, не имеют мифологических корней. Вот основные созвездия, которые мы с вами рассмотрим сегодня…

Учительница вывела на карту параметры трёх созвездий: Большая Медведица (площадью 12 – 80 кв. градусов), Кит (12 – 31 кв. градусов), Геркулес (12 – 25 кв. градусов). Все числа «12» на карте светились ярким голубым светом.

София снова подняла руку и задала вопрос:

– Извините, а все ли градусы созвездий начинаются с числа 12?

Учительница удивлённо посмотрела на экран и, спустя мгновение, задумчиво ответила:

– Нет, София, конечно же, не все. Эти созвездия я выбрала потому, что они являются самыми крупными из известных человеку.

София изобразила недоверчивую гримасу, и на её щеках появились маленькие ямочки. С самого детства она делала так, когда её поражали странные совпадения. Такие совпадения всегда казались ей слишком нелогичными, но, как говорил ей отец, «до тех пор, пока научный факт не подтверждён практическим экспериментом, каждая теория является просто кажущимся со стороны странным совпадением».

Внезапно отголосок взрыва разбудил Софию, школьная аудитория растворилась в воздухе и три числа «12» из её сна слились воедино – это было число 12 на будильнике, который стоял на столе рядом с кроватью. Оно отчётливо выделялось на фоне других чисел циферблата, светясь ярко-синим цветом.

«Даже во сне мне мерещится физико-астрономия и школа! А ведь прошло уже столько лет! Вся жизнь – одно бесконечное копание в науке. В мои 25 мне бы уже проходить курс реабилитации где-нибудь на Венере рядом с мамой. Двенадцать часов дня», – бормотала она, поднимаясь с кровати с таким трудом, как будто она вставала в пять часов утра. Она была самой настоящей «совой» и любила засидеться до трёх-четырёх часов ночи. Хорошо, что её рабочий день в Институте начинался с 12 утра и заканчивался в 8 вечера.

София лёгким движением смахнула с себя шифоновую ночнушку и огляделась вокруг. Плотные шторы скрывали комнату от обжигающих солнечных лучей, гигантская ионная видеопанель почти полностью покрывала стену справа от входа, на тумбочке лежало несколько книг с красными закладками. Хотя днём сотни терабайт информации с удобной системой поиска проходили через экран её рабочего компьютера, она всё равно не могла отделаться от старой привычки – читать перед сном «обычные» книги. Прикасаясь к каждой странице рукой, она ощущала тепло; ей нравился сам запах бумаги и типографской краски. Окружавшие её искусственные материалы, были холодны; и пусть они сверкали и блестели и были долговечными, но не могли принести необходимое расслабление, заставить моментально после прочтения пары страниц погрузиться в мир сновидений.

Она догадывалась, что разбудивший её взрыв, скорее всего, связан с экспериментами отца, которые он производил в полукилометре от их дома.

Александр Фостер, сын великого доктора Фостера, вот уже много лет воспитывал дочь один, и для Софии он был её собственной Вселенной. Мать Софии вот уже много лет боролась с тяжёлым недугом, который охватил планету после того, как все страны не смогли прийти к соглашению по дополнениям к «Киотскому пакту об ограничении вредного воздействия на атмосферу». Туберкулёз-Б стал последним, но и самым опасным вирусом на Земле, он не щадил никого – ни маленьких детей, ни пожилых стариков; единственной возможностью сохранить и продлить жизнь инфицированным стали специализированные «медицинские купола», из которых самыми престижными считались венерианские. Туда после недвусмысленного и сурового вердикта лечащего врача была вынуждена оправиться и мама Софии. Специальная атмосфера, поддерживаемая внутри «купола» высокотехнологичными медицинскими установками по очистке и обогащению воздуха, а также излучаемые нано-волны, запрограммированные на гармонизацию душевного состояния больных, помогали своим лечебным воздействием, одновременно отвлекая их от тяготящих сознание мыслей о злой и несправедливой шутке судьбы, допустившей подобную трагедию в жизни подчас ни в чём не повинных людей.

Выходя на кухню, она обратила внимание на электронный календарь. На нём также значилось число 12 и отображался 12-й день месяца. Стоял декабрь, но на улице в месте их нового жительства температура даже зимой редко опускалась ниже +15 градусов.

София налила себе кофе, который заварился в специальной машине через пять секунд после её включения. С самого детства у неё была необычная привычка – она всегда делала несколько дел одновременно. Вот и сейчас чашку ароматного кофе она решила совместить с тем, чтобы навести порядок на массивном кухонном столе. Её отец тоже имел странную привычку, из-за которой они частенько ругались. Он постоянно разбрасывал книги, листки бумаги, журналы, газеты везде, где он занимался расчётами, формулами или вычислениями. Разбирая стол, она одновременно бегло читала заголовки, написанные большими буквами на первых страницах газет и журналов, боясь выбросить что-то важное. «Звёздное обозрение» от 12 декабря 2052 года: «Вспышка на Солнце приводит к повышению температуры Земли на 20 градусов», «Космические известия» от 12 декабря 2062 года: «Учёные лаборатории исследования солнечной активности Института заявляют: «Всеобщего переселения на “Марс” и “Европу” не избежать», «Солнечная система и люди» от 12 декабря 2082 года: «Космический телескоп-пионер “Хаббл” в скором времени придётся заменять чем-то новым». Эти издания были настолько старыми, что сразу становилось понятным – заинтересовать они могли только её отца, притом исключительно в исследовательских целях.

Когда она в очередной раз наклонилась над столом, из-за воротничка её кофточки выскочил подвешенный на серебряной цепочке дедушкин талисман в виде сердечка из камня. Он был привезён Владимиром Фостером из первых полётов на спутники Сатурна и не раз выручал её в трудную минуту. Она верила в его мистическую силу и никогда не расставалась с ним, считая, что часть дедушкиной энергетики, любви и заботы заключена в этом талисмане.

София допила кофе и, аккуратно сложив газеты в стопку и мельком посмотрев на часы, поняла, что уже опаздывает на работу.

* * * ~ ~ * * *

На огромной площадке, отдалённой от научного института на несколько десятков километров, к запуску готовился новый ракетоноситель с космическим телескопом Х10 – РКЛ52М на борту.

В Центре управления полётами всегда было очень многолюдно, но особенно большое количество людей собиралось здесь во время важных стартов для выведения в космос тяжёлых летательных аппаратов с научно-военной компонентой. Сегодня был именно такой день.

В этом огромном зале все было на своих местах; сотни расставленных по рядам компьютеров тихо шуршали своими вентиляторными блоками, на самой большой – центральной – стене величественно возвышался главный проекционный экран, непрерывно выводящий пунктирные изображения орбит и местоположения находящихся рядом с планетой космических объектов. Инженеры в ожидании долгожданного запуска тихо перешёптывались между собой, периодически поглядывая на таймер обратного отсчёта.

У входа в служебное помещение по контролю за запусками сверхтяжёлых звездолётов толпилась группа журналистов.

– Да пропустите же нас! Народ имеет право знать об успехах и неудачах Института! – проталкивался вперёд и чуть ли не дрался с вооружёнными до зубов охранниками репортёр «Звёздного обозрения» Максим Некрасов. Рядом с ним протискивался не менее задиристый Леонид Кузнецов из «Космических известий». Оба они хоть и были при парадных костюмах, всё же выглядели неряшливо: узелки на галстуках растрепались и съехали набок, рубашки в некоторых местах вылезали из брюк, и лишь чёрные пиджаки пытались гордо поддерживать остатки их официального делового стиля.

– Здесь вход по спецпропускам! – без единой эмоции и с металлом в голосе ответил охранник. Выдвинув вперёд нижнюю челюсть и нахмурив лоб, он широко раздвинул руки, пресекая на корню любую возможность пробраться через его неприступный бастион.

– Да вот же пропуск! Не видишь что ли, толстолобый?!

– Хватит уже показывать мне свои бумажки! Вход только по особым пропускам! Инженеры департамента запусков Института или военные!

– А я по совместительству! – прокричал Леонид, оттолкнув Максима сильным ударом по плечу. – Вот видишь – у меня серьёзный документ есть! – он протянул военному сложенную корочку.

Охранник достал специальный сенсор и провёл пропуск через его края. Прибор резко запищал, и рядом с его рукой загорелась красная лампочка.

– Так вы ещё и поддельными документами пользуетесь! – он взял рацию и начал вызывать базу. – Говорит пункт контроля, я – Двенадцатый! Нужно подкрепление! Двое репортёров пытаются пробраться в запретную зону по фальшивым пропускам! Пост покинуть не могу! Необходимо задержание!

– Чёрт! – прокричали вместе Максим и Леонид. – Всё из-за тебя, – синхронно пробормотали они и бросились бежать в разные стороны коридора.

В зале запусков на первой линии контроля стояли два компьютера и специальные информационные таблички, на которых значилось: «Инженер смены запуска Пётр Ровенский», «Инженер по гироскопическому оборудованию Михаил Донской». Два друга непринуждённо общались перед запуском.

– Да, Миш, надеюсь, на этот раз всё пройдёт успешно. Вот уже несколько лет Институт, да что там … весь мир, можно сказать, ослеп, после того как гироскоп на «Хаббле» окончательно вышел из строя.

– Это точно. Всё подкручиваем в нём, подкручиваем – вот и докрутились. Телеметрия рухнула, не повернуть теперь эту махину ни туда, ни сюда. Говорят, такая же штука когда-то в NASA приключилась с одним из военных спутников. Ребята из отдела наземного наблюдения мне уже давно говорили, что сейчас как раз на Pismis идёт сильная активность, которую для Института очень важно исследовать. Что-то происходит там, а мы как будто через вуаль на всё это смотрим. Ничего не разглядеть. Старик «Хаббл» совсем никудышный, спускать пора его в Тихий океан уже на покой. Сегодняшний третий запуск Х-десятого – наша последняя надежда. Таких неудач у Института давно не было… со времён второго адронного коллайдера. Уже целых два телескопа загубили за последние полгода – рассыпались при старте системы симметрии двигателей первой ступени. Вчера по новостям слышал, что, если сегодня угробим третий Х-десятый, в ближайшие пять лет больше ООН не будет выделять дополнительных траншей. Институт и так уже перебрал все разумные лимиты на этот год – мол, уже сейчас на исследования уходит больше десяти процентов всего мирового валового продукта. Старик-основатель Владимир Фостер, кстати, так и бредил в конце жизни, что в начале XXII века на Земле коллапс настанет. Так точно настанет, если всё, как сейчас, у нас идти будет. Весь мир только на наши эксперименты и работает.

– Да и сынок Фостера, Александр, туда же пошёл… – поддержал беседу его товарищ. – Правильно его выкинули из Института – мы бы вместе с ним тоже все с ума посходили, распались на протоны с электронами вместе с его фотонным контуром. Чёртов профессор в ходе испытаний разнёс своей адской машиной чуть ли не треть всего Института! Хорошо, что защита выдержала…

– Да уж… Кстати, а ты слышал, что наша лаборатория по кодированию даёт названия животных всем космическим кораблям, запускаемым на орбиту с наших площадок. Даже цвета им присваивают. Я подглядел краем глаза – первые два неудачных запуска они назвали «Чёрный Скат» и «Серая Мурена». Пора такие пуски называть «Розовыми дикобразами».

– Смешной ты. Эх… Какая разница! Главное, чтобы дикобраз взлетел, а то мы так скоро все без работы останемся.

Их разговор прервал голос главного инженера смены запусков:

– Внимание! Все системы подключены! Прошу всех занять свои места и приготовиться к запуску!

Инженеры резко обернулись назад, в сторону центрального пульта, за которым стоял главный инженер Али Карами.

– Итак, – продолжал он, – это наша третья попытка. В этом году больше запусков не будет! – Он сделал многозначительную паузу; волнение в зале было очень сильным, но инженеры пытались не показывать этого. – Прошу всех отнестись к миссии с максимальной отдачей. Мы с вами запускаем не воздушные шарики, а груз весом более тысячи тонн! Так что прошу, когда надо, прикрыть уши от грохота при запуске четырёх основных двигателей первой ступени. – Карами оглядел весь зал, сделал глубокий вздох и добавил – Я почти никогда не говорю этого, но сейчас скажу: «Пусть нам повезёт!» Али закрыл глаза, и чувствовалось, как он пытается сосредоточиться и успокоить нервы. В зале воцарилась гробовая тишина, и стало слышно даже тихий гул кондиционеров.

Тем временем Максим Некрасов непонятно как, но пробрался в вентиляционную шахту. По воздушной трубе он дополз до места, которое находилось непосредственно под потолком помещения, где собрались все инженеры, и начал снимать всё происходящее на видео.

– Сдохните от зависти, «Космические новости»! Сенсационный репортаж из зала запусков уже через полчаса будет в эфире!

– Итак, удачи! Двигатели тяги! – начал командовать главный инженер по запускам. После каждого приказа он делал паузу, ожидая подтверждения ответственного инженера.

– Готовы!

– Отделяющиеся трапы!

– Готовы!

– Реакторы!

– Готовы!

– Система контроля управления!

– Готова!

– Два первых – зажигание!!!

Ракетоноситель на двигателях контролируемой ядерной реакции, разработанных ещё в середине прошлого века российским КБ «НПО Энергия», был размещён в километре от центра контроля, но при старте четырёх главных двигателей даже с этого расстояния раздался оглушительный грохот, заставивший инженеров прикрыть уши руками. Стоял совершено ни с чем не сравнимый гул, подобный тому, который слышали участники Манхэттенского проекта по взрыву первой атомной бомбы в истории человечества – плутониевой «Тринити» в 1945 году.

– Ключ на отведение опор! – уже почти переходил на крик главный инженер. – Старт!!!

Ракетоноситель несколько секунд продолжал висеть в воздухе на расстоянии всего нескольких метров от стартовой площадки, как будто не желая покидать Землю. Ядерной реакции не хватало, чтобы поднять его.

Карами начал нервно запускать на своём пульте какие-то команды, но видя, что это не помогает, опустившись в кресло, раздражённо прошептал:

– Всё… Конец карьере!

Но не успел он договорить фразу, как ракетоноситель начал резко подниматься вверх со скоростью примерно в пять раз большей, чем при старте установок на традиционном жидководородном топливе. Через несколько секунд с фантастическим ускорением объект взмыл в небо, и теперь можно было разглядеть только лишь пульсирующую точку, с огромной скоростью устремляющуюся в космос.

– Ура! Пошла, родимая! – раздались восторженные крики в зале.

– Ну надо же… – язвительно и раздосадовано прошептал зависший под потолком и жадно снимавший всё происходящее на видео Максим Некрасов, – взлетел! Теперь придётся другие сенсации искать!

Инженеры перевели экраны на видеорежим мониторинга полёта ракетоносителя с международной космической станции «Струве-5». Интегрированная станция уже много лет работала на базе пяти орбитальных модулей основных мировых держав планеты Земля – России, США, Бразилии, Индии и Китая. Многие европейские государства, устав от борьбы за скудеющие ресурсы и узрев в названии спутника Юпитера символичный знак, совершили глобальное переселение на Европу.

– Центр управления! Видим объект-10. Приближается со скоростью 50 000 км/ч. Орбита – 10, 15, 20… Орбита – 25. Расчётная. Отделение двигательной части произведено успешно. Поздравляем, Центр! Наш новый Х – 10 благополучно вышел на орбиту 25! Передаём точные координаты для телеметрии и подключения к системе контроля. Можете спускать старика «Хаббла» в Тихий океан! Пришло время ему отдохнуть от долгой космической службы.

Михаил Донской переключился на терминал управления автоматизированными космическими станциями. На экране появилось приглашение на вход системы безопасности. Введённый Михаилом компьютерный код поражал своей сложностью и длиной. Это была чудовищная комбинация из букв на различных языках, регистрах, с вкраплениями цифр и специальных символов. Приняв код, компьютер моментально вывел на экран трёхмерное изображение системы контроля и телеметрии спутника. В самой нижней части экрана находилась командная строка. Курсор системы быстро моргал в ожидании. Михаил начал ввод команд на включение тормозных систем и снижения орбиты «Хаббла». Механическая часть телескопа стала изменять свою форму, включились обратные двигатели тяги, и «Хаббл», медленно снижаясь, начал терять высоту.

Это было печальное зрелище. При входе в плотные слои атмосферы огромная передняя часть конструкции телескопа начала гореть. За ним стал образовываться длинный хвост из вспыхнувшего газа и плавящихся металлических элементов. Телескоп начал вращаться сначала вокруг своей оси, а потом его движения приобрели и вовсе хаотический характер. Он лёг на траекторию снижения и затопления рядом с островом Фиджи в Тихом океане.

– Центр! Наблюдаем снижение «Хаббла»! Ну и зрелище! Это Фрэнк Уилсон со «Струве-5». Конец связи.

* * * ~ ~ * * *

В это время София принимала участие в торжественном мероприятии, посвящённом юбилею Института.

– Как вы уже знаете, последствия глобального потепления, а также произошедшей в 2080 году самой большой за последние десять тысяч лет вспышки на Солнце поставили нашу планету в тяжелейшие для выживания людей условия. Температура на экваторе планеты в среднем стала составлять около 70 градусов по Цельсию, что повлекло за собой массовую миграцию людей в северные и южные широты планеты. Большинство экваториальных государств почти прекратили своё существование. Однако наша научная организация смогла преодолеть этот вызов природы, сделав возможным как создание специальных установок охлаждения в поражённых зонах, так и переселение людей на другие планеты. После преодоления серьёзных политических и экономических потрясений население планеты Земля с 2012 года стало значительно увеличиваться и к 2050 году составило 12 миллиардов человек. Открытие нашими специалистами управляемости ядерных реакций позволило сконструировать новые типы двигателей космических аппаратов, способных всего за несколько часов достигать наших новых обитаемых планет – Марса, Венеры, спутника Юпитера Европы. Наши новые тепловые коллекторы, установленные на Меркурии, теперь способны снабдить все планеты необходимым количеством энергии для работы термоустановок, обеспечивающих условия для жизни людей. Новые города на обитаемых планетах построены по принципам бионики, что значительно сокращает расходы на энергию и является наиболее благоприятным для проживания людей. Таким образом, в юбилей нашего Института, отмечая пятидесятилетие его создания, смело можно констатировать: мы достигли колоссальных успехов. Все эти изобретения – это наши с вами заслуги, заслуги учёных всех стран мира, которые сегодня здесь, с нами, на территории нашего Научного планетарного института имени Фостера. Спасибо всем вам!

– Спасибо и вам! Это был наш блистательный во всех смыслах заместитель по научной работе София Фостер, – слово снова взял директор научного центра Дмитрий Лост. Он был довольно высок, большие очки с толстыми линзами делали его значительно старше, чем он был на самом деле. Именно таким ему и хотелось казаться – пост директора самого главного научного института планеты ко многому обязывал. В это время к трибуне подошёл его помощник и положил небольшую записку со срочным сообщением. Лицо Дмитрия радостно засияло от хороших новостей.

– Рад вам сообщить, что три часа назад наши коллеги из Центра управления полётами успешно запустили на орбиту сверхмощный телескоп Х10-РКЛ52М, который откроет новую эру в области освоения Вселенной. Мы можем гордиться этим событием вдвойне, так как работы по созданию и установке двигателей для него были произведены нашим Институтом. Поздравляем группу инженеров и их руководителя Софию Фостер с очередным успешным проектом!

Зал взорвался аплодисментами.

София подошла к трибуне и, сделав глубокий поклон, смущённо отошла в сторону и неторопливым шагом направилась к кулисам, скрывающим выход из зала. Смущение её можно было понять: ведь, будучи молодой девушкой, она пока так и не привыкла к подобным публичным мероприятиям. Мало кто мог поверить в то, что в свои двадцать пять лет она могла быть назначена на столь высокий пост, особенно после инцидента, произошедшего с её отцом, профессором квантовой физики, который, как считалось, завалил работу по созданию фотонного контура – главного проекта Института за последние годы.

Новые открытия и разработки в области управления ядерными реакциями позволили человечеству сделать большой скачок вперёд в развитии технологий энерговыделения и ракетостроения. Вот уже много десятилетий водородно-кислородные двигатели космических аппаратов были заменены на атомные. Дальнейшие исследования Института позволили создать и другие необходимые звенья летательных космических аппаратов. Одним из важнейших был генератор поля кабины, позволяющий сохранять приемлемые условия для жизни людей внутри корабля, перемещающегося на субсветовых скоростях. Но проблема достижения соседних галактик по-прежнему была неразрешимой для науки – ведь даже до ближайшей галактики, туманности Андромеды, и её четырёх галактик-спутников расстояние составляло не менее двух миллионов световых лет. Это означало, что даже корабли с термоядерными двигателями оказывались бесполезными. Для преодоления таких расстояний требовалось что-то совершенно новое – качественный технологический рывок. Многие учёные планеты в то время считали, что им как раз и должен стать фотонный контур, так как других идей о возможности межзвёздных перемещений в пространстве не существовало. Всем специалистам было очевидно, что со времён Эйнштейна и Менделеева цивилизация находится на пороге нового, судьбоносного открытия.

София вышла из конференц-зала в тот момент, когда директор Института завершал свою речь приглашением всех сотрудников, почётных гостей и представителей прессы на фуршет, где планировалось провести продолжение праздничного вечера. Двери зала распахнулись, и большое количество людей, оживлённо обсуждая торжественную часть юбилея, новости с космопорта и технические характеристики нового телескопа, заполнили огромный холл, где уже заранее были накрыты столы. На специально сооружённой сцене заиграл джазовый квартет. София ускорила шаг, но вовремя покинуть мероприятие оказалось невозможным. Каждый из её коллег почтительно улыбался и старался выразить своё восхищение, сделать комплимент или предложить бокал вина.

Первым подошёл Андрей Полянский из лаборатории исследования химических реакций.

– Отличный доклад, София! Вы, как всегда, очаровали всех и произнесли великолепную речь!

«Какой слащавый!» – подумала София, но, будучи воспитанной девушкой, сделав над собой усилие, она мило улыбнулась и произнесла:

– Спасибо, Андрей, конечно, но я не сказала ничего такого уж революционного.

– Напротив, напротив! Мы действительно все славно потрудились. И теперь приходит время также хорошо отдохнуть! Может быть, пройдёмся на свежем воздухе?

– Я бы с радостью! Но…

– Ну что вы, София. Вы не можете всегда отказывать. Иногда же нужно и соглашаться…

– Да, я знаю, – улыбнулась София. – Обязательно прогуляемся. Но в другой раз. Хорошо?

– Эх… Что ж, ловлю вас на слове, – Андрей поднял бокал. – За успех!

Он сделал глоток вина, хитрым, каким-то масленым взглядом посмотрел на Софию и, с пафосом откланявшись, направился к коллегам.

София уже продвинулась ближе к выходу, когда путь ей неожиданно преградили новые молодые люди. Это были Антон Фёдоров и Владислав Речко.

– Антон! Владислав! – поздоровалась она. – Не знала, что вы будете здесь! Мне казалось, вы должны быть в командировке на Меркурии.

– Как видишь, уже успели вернуться! – произнёс Антон.

– Как там наши установки? В идеальном состоянии?

– Да, в полном порядке!

– Что ж, замечательно… – София тяжело вздохнула, показав, что разговор ей не очень интересен.

– А мы думали, вы останетесь и потанцуете!

– Сожалею, меня правда ждут дела, – отрезала София и снова стала продвигаться к выходу.

Она была холодна и непреступна, как каменная крепость. Сложно сказать, что именно ей не нравилось в молодых людях, которые оказывали ей знаки внимания и всячески пытались сблизиться с ней. Скорее всего, она просто не была готова к серьёзным отношениям. София чувствовала, что создана для кого-то более значительного, кому она могла бы отдать всю свою душу и сердце. А сердце её постоянно подавало различные сигналы: один был слишком высок, другой слишком весёлый и несобранный, третий слишком увлечён работой. Все эти «слишком» постоянно преследовали её, и она ничего не могла с собой поделать. Ещё ни разу в жизни она не была по-настоящему влюблена. В профессиональной сфере София была очень активной, ей всегда хотелось чего-то большего, чем простого обсуждения фактов на научных собраниях. Она, как и её отец, была настоящим, так редко встречающимся в науке практиком. Эту светловолосую обаятельную девушку никак нельзя было со стороны назвать учёным-ядерщиком, опередившим своё время. Любовь к данной области познаний ей привили отец и дед Владимир, который получил мировую известность благодаря своим открытиям, перевернувшим мир.

Уже в восьмом классе школы София экстерном сдала вступительные экзамены в научную школу при Институте, где некоторое время как раз и работал её отец. Однако прошлое Александра Фостера было весьма трагичным. После многочисленных провалов его экспериментов с фотонными излучателями он заработал среди коллег репутацию неудачника и был вынужден покинуть Институт. Его лаборатория была ликвидирована. И, тем не менее, даже потеряв работу, он не опустил рук. Теперь Александр практически всё время проводил на испытательном полигоне. Создание фотонных излучателей заменило для него все остальные интересы в жизни. Семья Фостеров была далеко не бедной, и накопленный капитал позволял ему заниматься собственными разработками. Прадедушка Софии был известным в нефтяных кругах предпринимателем и возглавлял свою компанию до конца нефтяной эры 2050 годов. Но с тех пор, как Научный институт внедрил двигатели на основе безопасной управляемой ядерной реакции, двигатели на сероводороде уже практически перестали использоваться и добыча нефти потеряла смысл.

В жизни Софии был и другой важный мужчина – самый близкий друг Алексей Шторм. После того как в первых полётах на Меркурий погибли его отец и мать, родители Софии решили взять мальчика, оставшегося сиротой, к себе. Алексей и София росли вместе, разделяя общие интересы: София делилась с ним знаниями в научных областях, Алексей же учил её спортивному мастерству, и они частенько тренировались вместе в зале поединков.

Любимым видом спорта «Мастера Алексея», как часто называли его последователи и друзья, был древний японский вид боевых искусств XVI века – кендо, редкий, едва сохранившийся вид восточных единоборств с применением режущего холодного оружия.

Уже с двенадцати лет он серьёзно занимался изучением техники и приёмов кендо, много раз был в Японии и даже сконструировал с помощью знакомого кузнеца четыре катаны из двенадцатислойного особого сплава тамахаганэ своими собственными руками. Две катаны он оставил себе, одну подарил Софии и одну – своему другу Виктору Бергу, с которым они тоже иногда спаринговались. В детстве Алексей мечтал стать вторым Мусаси, который, как известно, был одним из самых знаменитых самураев древности, одержавшим победу в первом поединке, как и сам Алексей, в возрасте двенадцати лет.

Алексей не только практиковался в боевом искусстве, но и серьёзно занимался психологической подготовкой. Одним из самых главных моментов в технике ведения боя было выведение противника из душевного равновесия и нарушение его уверенности в собственных силах даже простым взглядом или жестом. Он понимал, что в бою наряду с безукоризненной техникой владения катаной не менее важны факторы психологической готовности. Знал, что необходимо всегда сохранять сопротивление психологическому натиску, хладнокровие и спокойствие духа. Достижение этих состояний на девяносто процентов обеспечивало победу и в схватке с несколькими противниками, даже если они нападали с разных сторон.

Алексей многократно выигрывал бои против трёх и даже пяти противников. Он проводил много показательных выступлений и способствовал популяризации кендо на всей планете. Он также разработал и свою тактику нападения какари, позволившую ему выиграть без поражения более сотни поединков. С изобретением Институтом новых полей безопасных виртуально-контактных взаимодействий кендо получило дополнительную популярность среди молодых людей и даже девушек.

Со времён XVI века многое изменилось и в самих боях. Умение владеть настоящим мечом в древней Японии проверялось не в поединках, а в специальных упражнениях тамэсигири, в которых спортсмены рубили обычно толстые снопы с соломой. В XXII веке бои снова начали проводиться с реальными железными катанами. Только спортсмены надевали теперь специальные костюмы, и поединки проводились в помещениях, в которых воздействие острых металлических предметов на организм человека можно было изменять таким образом, что тело человека переставало травмироваться при соприкосновении с реальным холодным оружием. На соревнованиях засчитывались лишь очки, полученные противниками в ходе поединка. Главным конструктивным элементом помещений для боёв стал разработанный Институтом «регулятор подавления», способный как уменьшать, так и увеличивать силу воздействия ударов колющих и режущих предметов на организм человека. Перед началом каждого такого поединка специальные судьи особо контролировали настройки регулятора, так как от этого зависела жизнь соревнующихся.

В реальных условиях земной атмосферы, конечно же, бои на катанах были по-прежнему запрещены, а катаны считались самым опасным видом холодного оружия.

София села в свой звездолёт, включила видеотранслятор и перевела машину в режим автоматического управления. Она часто пользовалась автоматическим режимом, когда уставала. Видеотранслятор включился на программе 1212 канала, по которому шла передача об истории космической эры со времён первого запуска ракет в 40-х годах прошлого века:

– «…таким образом, Венера стала обитаемой при помощи новой установки охлаждения планеты под названием СМВ-1281М, разработанной Институтом. Аналогичная установка также была создана и на Марсе. Только с обратной силой нагнетания – нагреванием. Температура на поверхности Марса до работ Института составляла –100 градусов, на Венере – более +400. После запуска установок состав и температура атмосферы стали максимально приближены к земным. Также Институт успешно провёл работы по нагреванию и осушению Европы, спутника Юпитера. Конец XXI века стал поистине революционным в развитии Солнечной системы. Проблема перенаселения была решена. Многие жители обитаемых планет начали задумываться об ознакомительных полётах к краю Солнечной системы. Туристические корпорации стали предлагать бронирование билетов на новый, создаваемый Международным Агентством по Космическому Туризму рейс «Земля – Марс – Европа – Плутон». Стоимость билета вполне доступна – около ста солнечных кредитов, что составляет не более средней заработной платы за месяц на обитаемых планетах. Только этот полёт не будет лёгким для путешественников. Путешествие на субсветовых скоростях до конца нашей звёздной системы занимает много часов».

– Да уж, велика история Института, а выбраться за пределы Солнечной системы так и не можем, – вздыхая, заговорила София то ли сама с собой, то ли специально перебивая ведущую программы, которая сообщала и так уже давно известные ей факты.

Подлетев к фамильному особняку, София остановила двигатели, вышла из корабля и переступила порог дома. При входе она, как обычно, споткнулась о какой-то очередной прибор, оставленный отцом на полу. Большой особняк, в котором они жили, был, как и любой дом учёных, заполнен приборами, материалами, разбросанными листками и записками. Уже много лет назад она перестала бороться с этим «творческим» беспорядком, так как понимала, что, сколько бы она не расставляла вещи по местам, отец всё равно сделает всё по-своему. На стенах почти во всех комнатах висели портреты великих учёных и конструкторов планеты: Эйнштейна, Менделеева, Дарвина, Максвелла, Кюри, Коперника, Тесла, Оппенгеймера, Попова. Её отец боготворил их, для него они были почти богами, указывающими истинный путь развития человечества.

– Отец! – прокричала София.

Ответа не последовало. София решила выйти из дома и направилась на созданный отцом импровизированный космопорт, находившийся рядом с ангаром и тестовой площадкой, где Александр Фостер проводил свои исследования.

Особой страстью для отца, а в последнее время и для Алексея, несмотря на все протесты Софии, по-прежнему оставалась работа над фотонным контуром. Александр твёрдо двигался к этой цели, и провальный опыт 2095 года, который привёл к разрушению части научного здания, а также мораторий, наложенный на его работы Гражданской администрацией и дирекцией Института, не изменил его намерений возобновить эксперименты. София тоже потеряла веру в возможность создания контура, но каждый раз, когда разговор о нём заходил при отце, старалась сменить тему, чтобы не расстраивать его и не доводить разговор до очередного скандала на повышенных тонах. Похоже, единственным человеком, верившим в возможность создания фотонного контура, был Алексей.

– Отец! Лёша! Кто-нибудь есть? – снова прокричала она, но ответа так и не последовало.

* * * ~ ~ * * *

София нашла отца в его лаборатории. Это была двухэтажная бетонная постройка из сверхпрочных металлоконструкций, усиленная особым полимерным покрытием. Лучи света пробирались внутрь сквозь два миниатюрных окна. На пологой крыше было закреплено несколько пластин солнечных батарей, снабжающих электричеством находящиеся в лаборатории электронные приборы. На самой высокой точке строения возвышалась десятиметровая мачта из оцинкованной низколегированной стали.

Александр сидел за документами. Его правая рука плотно сжимала почти полностью исписанный карандаш, а левой он подкручивал неизвестный ей прибор цилиндрической формы. Профессор сидел немного сгорбившись. Рукава белой рубашки выступали из коричневой жилетки на пуговицах, которые носили ещё в начале прошлого века. Он почти не следил за собой, и в последнее время у него отросли небольшие усы, борода и бакенбарды. Длинные, наполовину седые волосы свисали вниз, едва касаясь плеч.

Практически всю правую сторону стены комнаты занимал массивный шкаф, полки которого были заставлены колбами и мензурками, реактивами и различными деталями от электромеханических приборов, тестерами и детекторами. Там же стояла старая стереосистема, которую вот уже как пятьдесят лет сняли с производства. Последние десятилетия все источники видео– и звукового сигнала перевели на сверхкомпактные чипы памяти. Институт гордился своим изобретением 2090 года – первым в мире флэш-носителем ёмкостью 100 йоттабайтов, что составляло фантастические 10 миллиардов терробайт.

Увидев Софию, Александр повернулся на своём стуле.

– Отец! Ты снова проводил опыты сегодня утром? Когда же ты, наконец, дашь мне поспать?

Александр невольно улыбнулся.

– Что, я разбудил мою соню? Вообще-то было уже двенадцать часов! Не слишком ли много спим? Мы – научные работники, наше дело – великие открытия!

– Да-да, папа, «которые перевернут жизнь человека и позволят ему преодолеть неразрешимые до этого трудности. Сон для нас непозволительная роскошь», – продолжила она его дежурную фразу. – Если бы мне давали по одному солнечному кредиту каждый раз, когда я это слышу! На работе, дома – везде меня окружают одни учёные, и у каждого свои любимые заученные выражения!

В этот момент в комнату вошёл Алексей и живо поддержал разговор:

– Нет, что ты, не одни учёные. Есть ещё сумасшедшие любители, а не профессионалы науки.

– О! Ещё один великий практик! Иногда я так жалею, что мамы нет рядом. Управляться с одним зацикленным теоретиком и одним чокнутым практиком так нелегко одной бедной и несчастной девушке… – она язвительно улыбнулась.

– Только не надо нам рассказывать про свою бедность! С таким дедом, какой был у тебя, бедность тебе не грозит ещё очень долгое время.

София тоже не смогла удержаться и не съязвить.

– Как говорил ещё Альберт Эйнштейн, всё в мире относительно. В данном случае относительно того, как быстро вы будете тратить всё накопленное. Хотелось бы напомнить, что на эти здоровенные «железные столбы» ушло целых двадц…

– Ой, давай не будем об этом, – раздражённо перебил её Александр. – На протяжении всей истории человечества фундаментальная наука всегда была очень затратной. Знала бы ты, во сколько в пересчёте на сегодняшние деньги обходились двигатели для Р7 Королёва, а для ракеты Н1 вообще был…

София перебила его:

– Отец! Я думаю, мы поняли друг друга! Я пойду, отдохну после работы и приму горячую ванну. И пожалуйста, – она посмотрела на них пронзительным взглядом, поджав губы, – постарайтесь в ближайшие двенадцать часов больше ничего не взрывать и ничего никуда не перемещать! – Она развернулась и, не дожидаясь ответа, пошла в сторону особняка.

Мужчины по-заговорщицки посмотрели друг на друга и улыбнулись.

– Лёш! Завтра нам будет нужно заняться криокамерой! Ты не забыл подготовить компоненты?

– Нет, профессор! Только я никак не могу взять в толк, зачем она может нам понадобиться?

– Для работы фотонного контура необходимо огромное количество энергии. Её не получить из электрической розетки, – рассмеялся Александр Фостер. – Нам нужен обогащённый ядерный материал.

– Но при чём здесь криокамера?

– При том, что после подготовки материала его свойства перестанут быть стабильными. В этом и состояло открытие моего отца. Обогатив изотоп, нам нужно будет содержать его в криокамере при сверхнизких температурах. Он будет поступать в реактор контура всего за несколько секунд до его использования.

– Но ведь это очень опасно, профессор! А если что-то ещё попадёт в этот контейнер с ядерным элементом и поступит в реактор?

– Лучше даже не думать об этом. Думаю, будет вторая Тунгуска.

Александр подошёл к небольшому аквариуму, в котором жил его единственный питомец – черепаха Копуша. Александр облокотился на стенки аквариума и стал кормить её. Эта процедура его очень расслабляла. Иногда, когда он был один, он даже разговаривал с ней.

По дороге от лаборатории к особняку Софией овладели грустные мысли.

Она уже так устала от постоянных разговоров о возможностях фотонного контура, о спасении человечества от скорой гибели, что иногда ей просто хотелось уволиться из Института и отправиться на Венеру к маме: как в детстве, уткнуться в её мягкое, пахнущее цветочным ароматом плечо, ощутить тёплое прикосновение ласковых рук и предаться девичьим мечтаниям.

В глубине души ей хотелось жить в середине XIX века, когда человечество существовало в промежутке между войнами, а новые исследования не несли судьбоносного характера и не обещали спасти мир от неминуемой гибели; когда никто ещё не разрабатывал ракет, способных перелетать через континент и уничтожать целые государства; когда никто ещё не расщеплял атом, чтобы создать бомбу невероятной силы, способную убить миллионы людей. Ей так хотелось в прошлое, в котором детей не отправляли в школу в четыре года, где с двенадцати лет им не преподавали основы квантовой физики и ядерного синтеза… Но, к сожалению, София жила в своём 2101 году, где всё было именно так.

Она зашла в дом. Справа от входа висели дипломы, портреты и медали семьи Фостеров. Свою первую медаль София получила уже в четырнадцать лет. К двадцати годам она стала заведующей лабораторией, а в двадцать четыре назначена заместителем директора Института. Здесь же были её награды за изобретение системы синхронизации работы нескольких термоядерных двигателей.

Чуть дальше, на кухне, София увидела разбросанные повсюду небольшие обрывки бумаги. Все они были исписаны непонятными на первый взгляд названиями и числами – «Уорденклиф», Long Island, 40. 48. 29. N, 73. 16. 39 W, Эшнунна (Телль-Асмар) – 33.45. N 44.45 W , Palenque (17.28.59.84. с. ш. 92.02.58.53), Теночтитлан 19.25.10 N 99.08.44 W

«Похоже, отец за время моего отпуска успел побывать в колыбелях великих открытий человечества – лаборатории Тесла в Америке, шумерских раскопках в Ираке, таинственном, хранящем неразгаданные секреты городе майя в Мексике. Вот неугомонный! Эта его идея о связи достижений древних цивилизаций и его открытий когда-нибудь убьёт его и всю нашу Землю вместе с ним. Но что можно поделать со слепо верящим в свою идею человеком… – с грустью подумала она… – особенно когда он твой отец».

* * * ~ ~ * * *

Солнце медленно опустилось за горизонт, оставив после себя только небольшую красную полоску. Влажный воздух был наполнен дыханием свежести, но ближе к вечеру подул северный ветер и появилась изморозь. Алексей очень любил такую погоду. Моросящий дождик давал приятную влагу и прохладу, которая была так необходима после жаркого дня. Он любил говорить, что такая погода остужала его горячий темперамент. Алексей поднял голову высоко вверх и посмотрел на тёмно-голубое небо. К сожалению, набежавшие тучи скрыли всю прелесть свечения звёздного небосвода. Крошечные капельки дождя падали ему на лицо, расслабляя его. В такие вечера ему всегда хотелось думать о вечном. Он шёл вперёд, всё дальше отдаляясь от особняка. Появившийся из-за ангара, где стояли их летательные аппараты, объект быстро рассеял его задумчивость своей величественностью, загадочностью и одновременно ощущением исходящей опасности.

Алексей подошёл достаточно близко к огромным, если не сказать сверхгигантским, колоннам фотонного контура. Никогда ранее он не видел подобной громадной технической установки. Колонны стояли очень далеко друг от друга и были такими высокими, что между ними свободно мог пролететь целый космический корабль. Он подходил всё ближе к правому столбу. Уже можно было почти дотянуться до него рукой, но Алексей не стал этого делать, так как на столбе, кроме массивной таблички с цифрой «1», была и другая. Он знал значение этого символа с раннего детства.

Это была табличка с обозначением четырёх пересекающихся кругов, и от одного только вида этого знака у всех людей на планете пропадало желание подходить ближе, тем более прикасаться рукой к подобным объектам. Символ обозначал самопроизвольную фотонную активность. Алексей медленно обошёл колонну и, посмотрев вниз, с удивлением обнаружил, что площадка, на которой находился постамент с контуром, была сделана из ровно обработанных каменных глыб. «Откуда только профессор смог привезти такое огромное количество горной породы?» Центральная часть этого постамента напоминала ему изображения на картинках, которые показывали на уроках истории древних цивилизаций.

Проходя мимо одной из колонн, Алексей обратил внимание на необычный материал её внутренней части. Скорее всего, судя по специфическим смоляно-чёрным со слабым зеленовато-коричневым оттенкам, материал был похож на сплав легированного урановой смоляной рудой никеля.

С внутренней стороны обеих колонн, направленных друг к другу, были выступы, в которых находилось большое количество оборудования. Эта часть даже ещё не активированной установки светилась тонкой ярко-голубой полоской вплоть до самой верхней части.

С внешней стороны каждой колонны располагалась развязка из кабелей различного диаметра, спускающихся вниз, под платформу, где находился огромный контейнер с невероятной величины колесом на входной двери, таким, какое бывает на люках подводных лодок. Под установкой также находилась дюжина компьютеров, за каждым из которых скрывались сотни различных медных проводов. Множество кабелей уходило отсюда к огромному, длиной в несколько метров, столу, за которым обычно работал профессор.

Алексей решил подойти поближе к контейнеру, чтобы разглядеть его, но резкий голос заставил его прекратить движение.

– На твоём месте я бы не стал приближаться!

Это был профессор Фостер, который стоял в голубом антифотонном костюме в трёх метрах позади него.

– Если ты, конечно же, не хочешь получить передозировку фотонами и умереть через несколько часов.

– Профессор! Вы испугали меня! – Алексей узнал голос и обернулся. – Вы хотите сказать, что в контейнере ядерное топливо?

– Совершенно верно, там урановые изотопы 233 и 235. Думаю, ты понимаешь, что это одни из самых опасных веществ на планете, – Александр говорил очень спокойно, как будто они обсуждали тему о полезности мягких игрушек для развития детей дошкольного возраста.

– Уран? У нас, здесь? Вы шутите? Откуда у вас такое количество? Вы хотите устроить нам новые Хиросиму и Нагасаки?

– Как я тебе говорил, на обычных материалах контур работать не может. Нужно слишком много энергии. У меня сохранились старые запасы со времён работы в Институте, – Александр хитро улыбнулся, – только боюсь, здесь не так много, как тебе кажется. Мои последние эксперименты показывают, что для одного перемещения требуется не менее килограмма изотопа. А эти запасы – всё, что у нас есть. И, кажется, вчера я очень сильно продвинулся в эксперименте.

– Вы хотите сказать, что появилась долгожданная зацепка? Переносимая масса оказалась меньше по правой стороне? – Алексей посмотрел на включённые дисплеи, на которые Александр обычно выводил результаты экспериментов для дальнейшей распечатки.

– К сожалению, потом что-то пошло не так, и масса начала восстанавливаться. Видимо, я допустил ошибку в цепочке установления координат второй стороны тоннеля. Я пока не могу понять, какую именно. Давай я покажу тебе кое-что.

Они отошли от контейнера, расположенного чуть ниже платформы контура, и направились к контрольному столу. Так профессор называл место, где находилось диагностическое оборудование.

Чуть правее стоял большой принтер, на который выводились все данные в ходе эксперимента. Основными показателями, изображёнными на цветных диаграммах, были данные, считываемые с левой и правой сторон фотонного контура. Как только масса проходящего через контур вещества оказывалась меньше или отсутствовала вовсе, первую часть эксперимента можно было бы считать успешной. Это означало бы, что масса переместилась в другую точку космического пространства. Но до сегодняшнего дня им так и не удавалось получить стабильную разницу в значениях.

– Посмотри на последнюю распечатку. Я отправил её на принтер.

– Фантастика, профессор! Итак, перемещаемый предмет – шар для боулинга, масса до перемещения семь кг, после перемещения – три и пять десятых кг, – громко и не скрывая своего удивления, прокричал Алексей. – Это же успех!

– Нет, Алексей, есть ещё пока непреодолимая проблема. Вторая сторона тоннеля… – Он задумался и сосредоточенно посмотрел куда-то за горизонт. – Мы должны очень точно указать, где она открывается, так как с другой стороны может быть все, что угодно, и мы никогда не узнаем, что там, пока не переместимся. Ни один телескоп в мире не сможет никогда разглядеть, что происходит за миллиарды километров. Это может быть и открытый космос, и плотные слои атмосферы других планет, и даже ядро звезды. Одно дело – отправлять шар для боулинга, и совсем другое – космический корабль, тем более с живым существом на борту. Для перемещений сквозь пространство через фотонный контур нам жизненно необходимы координаты, которые мы будем вводить. Именно они позволят открыть тоннель туда, где будет безопасно. Кроме того, мы не можем держать тоннель в постоянной активности.

– А почему нельзя открыть тоннель, переместиться и, оставив его открытым, потом вернуться в него же?

– Я вижу, у тебя всё ещё недостаточно знаний о природе Вселенной. На это есть как минимум две причины. Во-первых, для того, чтобы постоянно держать тоннель открытым, нужно очень большое количество энергии, а мы не можем быть настолько расточительными к имеющимся у нас запасам ядерного вещества. А во-вторых, – профессор погрустнел, его лицо явно было окутано печалью, и он медленно продолжил, смотря прямо в глаза Алексею, – открыв тоннель где-то в другой стороне галактики, мы делаем эти два мира постоянно взаимосвязанными.

– Я не понимаю, профессор, что произойдёт после открытия тоннеля? О каких опасностях вы говорите? Скорее всего, там просто ничего нет. Космос!

– То, что уже произошло со мной вчера. Как я и думал, открытие тоннеля может привести к катастрофическим последствиям: любые субстанции, находящиеся с другой стороны тоннеля, могут проникнуть в наш мир точно также, как и мы в их. Поэтому мы должны отложить попытки полётов в контур до тех пор, пока всё основательно не протестируем.

– А что может произойти, профессор, если вторая сторона контура будет открыта рядом с телом, подобным Солнцу или даже внутри него? Что произойдёт с шаром для боулинга тогда?

– Ты, видимо, шутишь, – Александр ещё ближе подошёл к Алексею и, наклонившись к нему, продолжил, – он просто не сможет преодолеть пределов контура, он моментально сгорит в этой раскалённой массе. Но это будет ещё не самое страшное. Произойдёт ужасная катастрофа. Сначала эта раскалённая масса другого тела будет прорываться через контур в нашу сторону тоннеля, всё сильнее и сильнее, пока полностью не разрушит колонны контура и установка не отключится. Если же раскалённая плазма достигнет контейнера с ураном, то на территории ближайших ста километров в течение нескольких секунд все формы жизни будут полностью уничтожены колоссальной термоядерной взрывной реакцией, – он покачал головой и немного поджал губы. – Это будет вторая Подкаменная Тунгуска 1908 года.

Алексей вопросительно посмотрел на профессора.

– Разве сейчас в школах на курсе «Форс-мажоры в науке» уже не рассказывают об этой истории? А, может, намеренно умалчивают? Так вот, послушай тогда. 17 июня 1908 года на территории сибирской части России той поры в районе реки Подкаменная Тунгуска произошёл взрыв колоссальной силы – более чем 10 мегатонн. Это сила мощной водородной бомбы. Но мало кто знает, что в те времена на этом месте располагалась первая российская имперская военная база по изучению примерно тех же явлений, что сейчас исследуем мы. Это была первая и последняя лаборатория до революции 1917 года. Взрыв был так силён, что уничтожил территорию более чем в 2000 квадратных километров. Царской «охранке» даже не пришлось заметать следы. Всё, что там было, включая оборудование, людей и даже огнеупорные шкафы с документацией, было уничтожено. Чудовищное зрелище. Потом, для отвода глаз, военные придумали эту идею с упавшим метеоритом.

Он снова промолчал и продолжил:

– Я не хочу повторения той истории. Нам необходимо более точное позиционирование, иначе эксперименты могут быть не только бесполезными, но и катастрофически опасными. Я должен найти способ сделать путешествия в другие галактики через тоннель безопасными для планеты. Для этого нам нужна… – он снова задумался, – …нам нужна полная и точнейшая карта, вся информация, всё, что только есть во Вселенной: расстояния до всех объектов, их размеры, координаты чёрных дыр, звёзд, планет, даже перемещающихся комет, и их скорости.

Александр сел за стол и в отчаянии наклонил голову.

– Но откуда может взяться такая карта? Даже самый прогрессивный телескоп «Хаббл», находящийся на орбите Земли, не может построить этой карты. Даже ему не хватит разрешающей способности.

Вдруг в глазах Алексея зажглась искра.

– Десятый, профессор, – прошептал он.

Александр поднял голову и посмотрел на него с непониманием.

– Новый Х-десятый – вот что нам нужно! Разве вы не знаете, что недавно с космодрома Института был запущен новый космический телескоп на замену устаревшему «Хабблу». Его разрешающая способность в тысячи раз больше, и он полностью компьютеризирован, то есть способен создать подобную карту, если уже не создал её!

– Да! Вот оно! – встрепенувшись, закричал Александр. – Мы получим эти координаты, я перепишу их на чип и интегрирую с сервером контура! Это и будет ключевой логической составляющей, которой не было ни в 1908 году, ни в начале 2011 в Швейцарии.

– Только вот есть одна небольшая проблема, профессор: спутник запускался в интересах военных, и коды наверняка засекрече…

Александр не дал ему закончить. Он был потрясён этой идеей, как маленький ребёнок – новой игрушкой. Он был категоричен.

– Мы взломаем защиту!

Александр снова сел за компьютерный стол и включил ноутбук.

Алексей, не успевший закрыть рот после оборванной профессором фразы, так и застыл, как будто окаменев.

– Да, и ещё, Алексей, – профессор никак не мог остановиться, – подумай, пожалуйста, кто бы мог нам сконструировать настоящие боевые космические корабли, ведь на наших таратайках даже до Юпитера не долететь! А нам нужно как минимум два корабля.

* * * ~ ~ * * *

Утомившись за день, Алексей решил съездить в клуб, находящийся в 15 минутах полёта. Это было популярное место, где обычно собиралось большое количество совершенно разных людей. Клуб представлял сбой большой развлекательный комплекс, где можно было найти занятие на любой вкус: поиграть в бильярд и боулинг, потанцевать, посидеть в шумной компании. Был здесь и зал для кендо с такой же установкой, которая была в имении Фостеров. Обычно как раз в ней собиралось большинство молодых людей. Но сегодня Алексей был не в настроении показывать мальчишкам новые приёмы защиты и нападения. Ему просто хотелось тихо посидеть в спокойной обстановке, в кругу друзей. Когда он вошёл в зал, его сразу заметил школьный друг – Джон Маккой. Его тёмные длинные волосы и небрежно проступающая щетина старили его на несколько лет. Но самой запоминающейся деталью его облика были, конечно же, редкие для мужчины глаза зелёного цвета.

– Привет, старина, – прокричал он вошедшему Алексею.

– Привет, Джон! Как обстановка?

– Спокойно сегодня! Вчера вот двое наших задиристых репортёров закатили шоу!

– И снова не хотят оплачивать ущерб?

– Как водится… Хорошо, что хоть на этот раз не разбили ничего дорогого, – он посмотрел Алексею в глаза. – Какой-то ты уставший сегодня.

– От тебя, как обычно, ничего не скроешь.

– Причина?

– Сам не знаю. Не получается ничего сегодня.

– Надо быть более собранным, Лёша! Вот у меня всегда всё получается, как я хочу, – вступила в разговор Юлия, старая знакомая Алексея.

Она подошла к нему и обняла его так, как обнимают девушки, которые «положили глаз» на молодого человека. Они действительно встречались. Правда, нельзя было сказать, что отношения были сказочными и идеальными. Алексей не мог разобраться в своих чувствах. Иногда ему казалось, что Юля – идеальная девушка, иногда – что их отношения уже зашли в тупик и наступила фаза пресыщения, из которой нет выхода. Но в этот вечер у него не было сил для ссоры.

– Привет, Юль! Рад видеть тебя, – после небольшой паузы буркнул Алексей.

– Не очень-то похоже, что рад…

– С чего ты взяла?

– Ну, не знаю… Не выглядишь ты радостным!

– Просто тяжёлый день, – вздохнул Алексей и попросил Джона принести ему немного красного вина.

– Знаешь, надо заканчивать быть человеком настроения! – заключила Юлия и высокомерно подняла голову.

Джон принёс Алексею бутылку вина и присоединился к беседе.

– Юль! Ну что ты прицепилась к человеку, бывают разные дни. Все мы меняемся – бывает белая полоса, бывает чёрная. В своём развитии человек проходит много этапов совершенствования. Наверное, было бы здорово, если бы в Институте придумали ещё и прибор регулирования настроения.

– Нет уж, хватит, – сказал Алексей, – достаточно того, что нам при рождении теперь внедряют автоматические перекодировщики языков.

– Да ладно, чего ты ополчился на новинки в области генетики? По-моему, это не такая уж и плохая штука. Как бы мы все сейчас общались? Юлия из Польши, я из Шотландии. Глобализация смела всё: границы и языковые барьеры. Теперь у нас настоящая свобода выбора места жительства и работы. Не знаю почему, но мне здесь у вас, в России, нравится. Надоест – поеду завтра же к себе домой. С нашими кораблями сейчас это совсем просто стало.

– В этом ты прав. Без перекодировщиков было бы сложновато общаться. Это действительно одно из самых великих достижений Института.

Юлия села рядом с Алексеем, и он налил вина в три бокала.

– Что ж! Давайте выпьем за то, чтобы белых полос у нас было побольше! – произнёс тост Алексей.

– Будем здоровы! – сказали Юлия и Джон в один голос.

На поясе у Алексея была прикреплена катана, и Юлия заметила её.

– Зачем ты носишь эти ножики с собой, Лёш?

– Это не ножик. Это самурайский меч! Я тебе уже тысячу раз говорил об этом, Юль!

– Да знаю, знаю, но для меня все они одинаковы! Не люблю оружие.

– Думал, покажу пару приёмов мальчишкам. Но что-то настроение сегодня поганое.

– Хватит киснуть! Что случилось-то? Всё эти ваши загадочные эксперименты с Фостером?

– И с ними тоже. Не получается ничего пока, – прибавил Алексей.

– Всё пытаетесь попасть в ваши параллельные Вселенные?

– Юля! Ты слишком много смотришь сериалов, – раздражённо воскликнул Алексей, – никаких параллельных Вселенных нет. Вселенная одна, и она уникальна. Ты всё время воспринимаешь астрономию как какую-то недоступную для понимания человека науку, а в ней на самом деле нет ничего сложного.

– Ну, так расскажи нам, что это за мир, в котором мы живём! – немного обиженно ответила Юлия, – не все же такие умные, как ты.

Алексей любил, когда к его мнению и рассказам прислушиваются, и начал быстрое повествование, основанное на материалах, которые периодически ему передавал профессор.

– Вселенная – это не какое-нибудь божественное, фантастическое или магическое образование. Она состоит из огромного количества галактик, которые в свою очередь, представляют собой большие системы из звёзд, межзвёздного газа, пыли, связанные силами гравитационного взаимодействия. Обычно галактики содержат от десяти миллионов до нескольких триллионов звёзд, вращающихся вокруг общего центра гравитации. Кроме отдельных звёзд и разреженной межзвёздной среды большая часть галактик содержит множество звёздных систем, звёздных скоплений и различных туманностей. Как правило, диаметр галактик составляет от нескольких тысяч до нескольких сотен тысяч световых лет, а расстояния между ними исчисляются миллионами световых лет. Именно из-за таких гигантских расстояний человек пока так и не может решить задачу перемещения между звёздами и галактиками. Возможно, строение Вселенной имеет такую особенность именно потому, что не хочет, чтобы мы сумели разгадать её тайны. Есть во Вселенной и опасные для перемещений точки – это чёрные дыры. На сегодняшний день уже очевидно, что в центре каждой галактики находится чёрная дыра невероятной мощности, сила гравитации которой заставляет вращать вокруг себя целые звёздные системы.

Межгалактическое и межзвёздное пространство – место, где нет звёздных систем, – является практически чистым вакуумом со средней плотностью менее одного атома вещества на кубический метр. Это означает, что перевалочный пункт в космических путешествиях сделать просто негде. Необходимо перемещаться только туда, где есть хотя бы какая-то звёздная система, иначе так и останешься в пустоте.

– Так и что же у вас не получается? Вы же такие умные и всё знаете, – язвительно заметила Юлия.

Вдруг из глубины зала послышался насмешливый голос. Это был репортёр Леонид, который уже много лет недолюбливал семью Фостеров.

– Потому что с неудачниками поведёшься – таким и сам станешь!

Алексей услышал сказанное и закусил губу; мышцы на его лице передёрнулись, он постарался не подать вида и продолжал общение с Юлией и Джоном. Однако Леонид не унимался и специально повысил голос, чтобы его могли услышать все:

– Фостеры – отбросы! Их достижения – уже пережитки прошлого!

Эти фразы Алексей уже не мог пропустить мимо ушей. Он посмотрел на Леонида и выкрикнул:

– Я, кажется, уже говорил вам, Леонид, что отзываться о другой семье в столь нелестных выражениях – это как минимум бестактно!

– А мне плевать! Всё равно рехнувшийся Фостер – неудачник, – Леонид был немного пьян.

Джон попытался остановить Алексея.

– Лёш! Спокойно! Не кипятись! Ты же знаешь Кузнецова! «Космические известия» уже давно стали жёлтой прессой!

Но было поздно. Алексей уже встал и оттолкнул стул ногой.

– Я требую, чтобы вы извинились, Леонид, – закричал Алексей.

Леонид тоже вышел из-за стола и направился к Алексею. Юлия поняла, что сейчас ситуация выйдет из-под контроля, и попыталась встать между ними. Но Леонид резким движением оттолкнул её. Завязалась драка. Джон тоже пытался разнять их, но ему это также не удавалось. Леонид дотянулся до ножен Алексея и вытащил катану. Он стоял буквально в двух метрах от него с оголённым мечом. Но по тому, как он держал катану, Алексей понял, что управляться с ней тот совершенно не умеет. Алексей сделал провоцирующий выпад, и Леонид попытался замахнуться и ударить его режущим движением. В этот момент Алексей перехватил у Леонида катану и повалил его на пол.

– Я сдаюсь! Сдаюсь! – почувствовав холодный клинок у своего горла, закричал Леонид.

– Хватит! – на весь зал закричала Юлия. Джон тоже взял Алексея за руку с мечом и медленно попытался отвести её от шеи Леонида. Алексей был в ярости, он не мог переносить хамства. Его дыхание участилось, а сердце было готово выскочить наружу. И всё же он нашёл в себе силы опустить оружие и успокоиться.

– Чтобы я больше не слышал подобных фраз о Фостерах! Ты меня понял? – он отпустил Леонида, и тот выбежал из зала.

* * * ~ ~ * * *

На следующий день Александр решил навестить в Институте своего старого приятеля и коллегу по работам над фотонным контуром – Владимира Баррета, с которым его связывали многолетняя дружба и совместная работа над проектами. После их неудавшихся экспериментов Владимира не уволили из Института, но перевели в другую лабораторию.

Институт представлял собой огромное многокорпусное здание в серых тонах. По разным крыльям Института были разбросаны различные лаборатории, занимающиеся разнородными научными разработками. Корпуса состояли из необычных строений – можно даже сказать, что это были целые районы. Многие учёные жили прямо там, располагаясь на верхних этажах, а некоторые и вовсе никогда в жизни не покидали территории Института. Здесь было для жизни всё: магазины, увеселительные заведения, гостиницы, даже собственные предприятия для производства продуктов питания. Александр подлетел к комплексу зданий своей бывшей лаборатории. Он не числился штатным сотрудником, но из-за больших заслуг его семьи служба охраны не аннулировала его доступ на территорию. Он прошёл через проходную и поднялся на этаж, где раньше располагалась его лаборатория. Войдя, он увидел своего старого приятеля, обрадовавшегося его приходу.

– Привет, Володя! – поздоровался с другом Александр.

– О! Какие люди решили к нам заглянуть! Какими судьбами, Саш?

– Да вот, пролетал мимо, решил заглянуть, проведать старых друзей! Какие у вас здесь новости?

– Если честно, ничего интересного. Наверное, хорошо, что ты больше не работаешь в Институте. Дыра дырой стала. Никаких новых сенсационных разработок – не то, что у нас с тобой раньше. Меня вот заставляют заниматься какой-то нелепой селекцией, но ведь ты знаешь, как всё это неинтересно! На заре нашей молодости мы же всё положили на алтарь исследования фотонной активности при столкновении частиц! Мы были так близко, и вот – на тебе… Нас выпихнули в селекцию. Где былой масштаб? Тот размах? Те цели? Мы же с тобой одной породы! Все мечтаем сделать поистине великие открытия! И фотонный контур, пожалуй, мог бы стать венцом всех наших творений. Никогда ещё человек не пытался попасть в такие далёкие миры, как мы. Мы были так близко… – Владимир тяжело вздохнул. – Лично я бы сейчас все отдал, чтобы продолжить те эксперименты. Я слышал, тебе удаётся проводить работы по созданию собственного фотонного контура у себя дома, на собственные средства? – спросил Владимир.

– Знаешь, пока не очень получается! Хотел бы тебя обрадовать, да пока нечем, – Александр подошёл к стене, на которой висела фотография учёных из их бывшей лаборатории. – Вижу, ты хранишь память… Смотри, здесь все мы: ты, я, Айсли, наши помощники и молодая Юля Полсон! Смотри, какая она здесь ещё девчонка! – улыбнулся Александр. – Недавно была у нас в гостях. Она так изменилась – высокая стройная жгучая брюнетка.

– Конечно, храню! Это были самые светлые годы для нас. Ты так не думаешь?

– Да, мне тоже так кажется. Мы так много прошли вместе. Думаю, мы бы и сейчас сработались. Не хочешь присоединиться ко мне? Что толку сидеть здесь, в Институте, штаны протирать на селекции?

– Нет, что ты. Я так не могу – на вольных хлебах. Мне зарабатывать на жизнь нужно! Всем бы нам таких предков, как у тебя, – он ехидно улыбнулся. В глазах Владимира читалась с трудом скрываемая зависть.

– Понимаю тебя! Если честно, у меня тоже дома проблема с этими вопросами: постоянно с Софией спорим о том, надо ли столько денег тратить на всё это. Не верит она в фотонный контур. Не верит. Ничего не могу с ней поделать!

– Ну да… нам и раньше-то не особо верили, а теперь и подавно. Но знаешь, что-то мне подсказывает, что ты всё-таки близок к достижению цели! Необычно как-то глаза у тебя сверкают. Помню, такими они были в те моменты, когда мы делали прорывы в исследованиях.

– Какой ты проницательный! На самом деле есть кое-что. Боюсь говорить – вдруг не получится.

– Что ж. Правильно. Я на твоём месте тоже бы не распространялся. В конце концов, опасное это всё дело. Так и привлечь могут.

– Точно. Ладно, Володя. Пойду ещё к остальным зайду. Приятно было тебя увидеть! – Александр улыбнулся ему и вышел, закрыв за собой массивную белую дверь.

– А мне-то как приятно, – прошептал Владимир.

Он подошёл к шкафу с кодовым электронным замком и ввёл код. Открыв дверцу, он стал просматривать названия веществ, находившихся в нём. «Полиизобутилен», «Пластификатор», «Масло».

Александр вышел на улицу. Яркое солнце освещало огромную площадь перед зданием лаборатории. Он проходил мимо памятников известным учёным планеты. Рядом же стояли бронзовые изваяния великих изобретений человечества: лук и стрела, компас, печатный станок, колесо, бумага, лампа накаливания, паровой двигатель, термометр, шариковая ручка, бочка с порохом, парашют, телескоп, радио, телефон, автомобиль, самолёт, компьютер, гибкие солнечные батареи.

Неподалёку были расставлены динамики, из которых звучали рассказы об истории изобретений и продвижения человечества в области науки и техники.

Левее, метрах в пятидесяти, столпилось несколько групп маленьких детей, которым каждую неделю под присмотром учителей разрешалось приходить на «Площадь открытий».

* * * ~ ~ * * *

Тем временем София уже практиковалась в кендо с Алексеем. Они зашли в специальный зал для поединков, построенный ими недалеко от их особняка.

– Софи! Включи подавитель, пожалуйста! А то мы сейчас друг из друга винегрет сделаем!

– Сейчас! – сказала она и направилась к центральному прибору контроля атмосферы в помещении. София повернула тумблер, и небольшой зал сначала наполнился странным низким гулом, а затем очерченная площадь в форме круга в середине зала стала образовывать едва заметное энергетическое поле. Звук становился тише и теперь был уже едва слышен. Алексей достал две катаны и зашёл в жёлтый круг. Одну он подбросил подошедшей Софии, а свою расчехлил и положил ножны на стоящую рядом скамейку.

Катана Алексея действительно была произведением искусства. Особая сталь ярко блестела в падающем на неё свете, рукоятка была сделана из материала, имитирующего кожу ската. Как и каждая катана, этот меч был очень необычной формы: неровный и с немного загнутым у конца лезвием. София каждый раз восхищалась внешним видом оружия Алексея.

– Мощная у тебя игрушка, Лёш. На славу смастерил себе клинок.

– Ещё бы… Это тамахаганэ, традиционная японская сталь, используемая при ковке меча с десятого века. Тамахаганэ производится путём сжигания железной руды с углем при высокой температуре в особой плавильне. Сырая сталь формуется в блок и нагревается в печи кузнеца. Кусок стали складывается в несколько раз во время ковки.

– Да, материал, конечно же, важнейшая составляющая. Помнишь, как тогда, в школе, твой приятель попытался расколоть своим мечом кирпич?

– Конечно, помню, как же его звали…

– Я тоже не помню его имени. Хотел похвастаться перед всеми! Его клинок, даже не вонзившись, сломался и отскочил метра на два.

– Вот было зрелище! Кстати, я потом посмотрел на конструкцию его катаны. Будешь смеяться, но ему продали сувенир. Я тебе рассказывал, что отличает сувенир от настоящего оружия?

– Нет, – София тоже вошла в жёлтый круг и расчехлила катану.

– Пропил!

– Что?! – с недоумением переспросила София.

– Пропил в нижней части катаны. Это значит, что клинок не выдержит серьёзного удара и сломается у самого основания. Да и сталь у него – сама знаешь, какая была, алюминий называется, – засмеялся Алексей.

– Кстати, Лёш, ничего смешного. Может, она и алюминиевая была, а едва не покалечила.

– Скорее, действительно, сувенир покалечить может сильнее, чем вот это, – он поднял свою катану вверх в боевом положении. Рядом стояли скрученные вместе бамбуковые снопы, хорошо зафиксированные на специальных постаментах. Алексей сделал резкий кручёный прыжок и, приземлившись, так стремительно разрубил сноп, что некоторое время его верхняя срубленная часть даже оставалась стоять, не падая.

– А вот если бы у меня тоже была детская игрушка с пропилом, сейчас бы клинок отскочил в сторону и мог бы поранить нас.

София подошла к Алексею на расстояние удара катаны.

– Проверим поле! – она поднесла обнажённую катану к руке Алексея и дотронулась до неё, а затем медленным движением потянула меч на себя, немного надавливая на руку Алексея. Рука Алексея была не повреждена, не было даже следа царапины от катаны.

– Удивительно, да? Поле действует только на живые существа, позволяя при этом, разрубать бамбуковые палки. Только никогда не повторяй такого вне этого помещения.

София и Алексей начали бескровный поединок. Сначала они ходили по кругу, не приближаясь ближе, чем на полтора метра.

– Давненько мы с тобой не занимались! Потеряла квалификацию?

– Сейчас проверим, – София замахнулась и нанесла режущий удар, но Алексей вовремя подставил свою катану и отразил его.

– Неплохо!

Она сделала ещё пару выпадов и серию колющих ударов. Один из них Алексей чуть не пропустил.

– Как насчёт большей динамики? – Алексей стал нападать сам, и они закрутились в нескончаемой серии ударов, требующих от каждого обладания чудесами пластичности.

– Подожди чуть-чуть, – сказал Алексей и надел на глаза чёрную непроницаемую повязку.

– Ну, ты даёшь! – не выдержала София, – ты теперь и с закрытыми глазами драться можешь?

– Чтобы стать великим воином, нужно оттачивать все органы чувств, – в боевой готовности он поднял свою катану перед собой. – Нападай!

Они снова закружились в серии колющих и режущих ударов. В реальных условиях каждый из подобных ударов мог бы оказаться смертельным. София не верила своим глазам – Алексей дрался на мечах так, как будто он действительно мог видеть все её движения.

– Высший пилотаж! – крикнула София и сделала два эффектных гибких прыжка назад, не выпуская из рук катану.

– Вижу и ты в хорошей форме!

– Конечно! Ведь главное – иметь самого лучшего учителя на планете!

Попрактиковавшись с Алексеем и, как всегда, изучив несколько новых атакующих позиций, София решила оставить его и пойти в дом приготовить ужин. Уходя, она обратила внимание на опасное занятие Алексея – его тренировки с вылетающими резиновыми пулями. Это было зрелище не для слабонервных. Находясь внутри круга, Алексей через пульт дистанционного управления активировал установку, выстреливающую предварительно установленными зарядами. Даже внутри защищённого периметра эти пули могли нанести значительные травмы. Таким образом Алексей оттачивал искусство молниеносного реагирования. Он включил таймер установки и встал напротив, отойдя на расстояние десяти метров. Дальше София смотреть уже не могла и закрыла глаза. Алексей стоял, сосредоточившись на отверстии, из которого через несколько секунд должна была вылететь пуля. Таймер отсчитал положенное время, и снаряд с сильным хлопком вылетел в его сторону. Алексей сделал режущее движение катаной – и разрубленная пополам резиновая пуля упала в метре от него.

* * * ~ ~ * * *

Дверь в комнату Ирины Берг была приоткрыта, и лёгкий прохладный ветерок незаметно пролетал сквозь всю её комнату. Она лежала, укутавшись, под лёгким синим одеялом. Это был её любимый цвет, он очень хорошо гармонировал с её глубокими, как океан, голубыми глазами. Длинные каштановые волосы нежно расстилались на большой плоской подушке. Её комната была самой светлой в доме. Попав в неё, сразу чувствовалось, что её обитатель – молодая девушка. Однако на этом сходство Ирины с другими обычными девушками и заканчивались. Во всём остальном она была больше похожа на мальчиков, причём далеко не самых спокойных. С самого детства её интересовали автоматические устройства и компьютерная техника, но особую страсть Ирина испытывала ко всем видам летательных аппаратов – в этой любви она даже опередила своего старшего брата Виктора. Уже с юных лет она с родителями и братом проводила долгие вечера в обсуждении принципиальных отличий в строении кислородных и атомных двигателей. Вся семья Бергов состояла из потомственных инженеров, которые разрабатывали самые прогрессивные летательные системы, в том числе и для нужд Института.

Рядом с Ириной на стуле расположился небольшой чёрно-белый пушистый комочек – прототип тигрёнка-робота третьего поколения.

Он был миниатюрным и весьма забавным. Небольшие округлые ушки с серым отливом элегантно высовывались из мохнатой головки. Сидел он на задних лапках абсолютно без движения, как будто ожидая, когда его хозяйка проснётся и заговорит с ним.

Третье поколение органических роботов поражало своей пластикой. Их движения были очень плавными благодаря новым механизмам, используемым в сухожилиях и связках. Главным элементом их конструкции был центральный йото-чип, который выполнял функцию головного мозга. Роботы мгновенно обучались и могли интерактивно взаимодействовать с человеком посредством своей новой программы квази-интеллекта.

Плюшевый чёрно-белый тигр Ирины был одним из первых выпущенных роботов третьего поколения. За несколько лет они успели очень сильно сдружиться.

Ирина открыла глаза и в этот же момент увидела его перед собой. Он знал, во сколько его принцесса (именно так по своей программе он называл её) обычно просыпалась, и устанавливал свой таймер включения за десять минут до этого.

– С добрым утром! – поприветствовал он её своим немного металлическим голосом.

– С добрым утром, Ильго! – ответила заспанным голосом Ирина. – А у тебя есть программа сновидений?

– Нет, моя принцесса. У меня такой программы нет. А откуда вы загрузили её себе?

– Глупенький… Люди ничего себе не могут загрузить. Сны приходят к нам сами.

– И вы можете выбирать сны?

– Обычно нет. Но у меня иногда получается. Перед тем как уснуть, я закрываю глаза и пытаюсь представить себе мир, в котором я через мгновение окажусь. Нам, девушкам, свойственно строить себе воздушные замки. Я часто представляю, как сижу на скамейке, на высокой отвесной горе, за которой после гигантского обрыва начинается бескрайний и величественный океан. Я могу взлететь и парить над ним, могу нырнуть и, подобно русалке, изучать его сокровенные тайны, скрытые под километрами водной толщи. Могу снова взлететь обратно на скалу и спокойно, расслабившись, созерцать эту красоту, восседая над ней, подобно богине. Я могу заставить океан покрыться небольшой рябью от утреннего бриза, могу поднять волны высотой с небоскрёб – и он полностью подчинится моей воле.

Ильго внимательно слушал Ирину и всем своим видом давал понять, что он крайне заинтересован рассказом о её снах. Однако мышцы на его плюшевой тигриной мордочке не были развиты, как у человека, и его мимика ограничивались лишь небольшими скованными движениями щёк и губ.

Ирина и Виктор уже с десяти лет ходили с родителями на ежегодный аэрокосмический выставочный салон, а с пятнадцати лет самостоятельно испытывали простейшие установки. К двадцати годам они собрали свой первый космический аппарат лёгкого класса. После некоторых доработок и необходимого формирования двигательной установки Ирина переработала корабль и назвала его именем одного из самых прогрессивных самолётов России, изобретённых в конце прошлого века – «Беркут-47-Б12». Последнюю букву она добавила от своей фамилии, а число обозначало количество произведённых ею базовых конструкционных изменений. Этот корабль был её гордостью, так как почти все основные работы по его модернизации она производила сама. Собрать необходимые средства ей, конечно же, помогали родители. Но, безусловно, главной частью корабля были вложенные в него труд и душа Ирины.

«Беркут-47-Б12» стоял на открытой парковке аппаратов за домом семьи Берг. Там же стояли корабли отца и матери, а также два лёгких звездолёта брата – первый из них был достаточно стар и потрёпан в долгих перелётах, а вот второй был не менее современным, чем звездолёт Ирины, – это был корабль класса «Инфинити-5». Ирина и Виктор часто соревновались, испытывая возможности своих кораблей, так как в целом их потенциалы были вполне сопоставимы. Но эти гонки и исследования были не только увлекательными, но и опасными.

Внешне корабли представляли собой подобие больших ласточек, на обтекаемых крыльях которых с обеих сторон находились встроенные, отлитые из единого титанового сплава двигатели тяги. Таким образом, движение корабля обеспечивалось четырьмя двигателями на крыльях и двумя продольными – один с тыльной стороны для основного ускорения и один спереди – чуть меньшей мощности – для реверсного движения.

Весили «Инфинити» и «Беркут» по тридцать тонн, а предельные скорости составляли более 20 000 км/ч. Последний рекорд в 20 850 км/ч показала Ирина при новом форсированном режиме тылового двигателя, и Виктору не терпелось обставить её при очередных испытательных полётах.

Корабли были снабжены гироскопами последнего поколения, которые гарантировали точность при выполнении фигур пилотажа особо сложных классов. Оба корабля могли выдерживать колоссальные перегрузки при полётах, в том числе выполнять форсированные резкие подъёмы и снижения при движении на высоких скоростях, беспилотные полёты с помощью управления через удалённый терминал, а также реверсное движение. Всё это обеспечивало невиданную ранее динамику и маневренность в полёте. Корабли были гордостью и самыми большими достижениями в жизни Ирины и Виктора, так как почти все полученные от своей работы в Институте за испытания новых звездолётов средства они вкладывали в их строительство и модернизацию.

Если не считать военных разработок Института, «Инфинити» и «Беркут» можно было бы назвать самыми быстрыми и маневренными на всех обитаемых планетах. Тестовые машины, которые Ирина и Виктор испытывали по заказу Института, были исключительно гражданскими и по своим характеристикам намного уступали их собственным изобретениям. Однако оба корабля Бергов были выполнены в форме звездолётов малой защищённости. Поэтому пройти на них плотные слои атмосферы и покинуть планету без использования специальных модулей было невозможно.

Из приоткрытого окна Ирина услышала знакомый голос брата, доносившийся с улицы, и окончательно проснулась. Переодевшись и перекусив лежавшими на столе фруктами, она выбежала во двор. Весёлый Ильго быстро, но, как всегда, немного неуклюже, побежал за ней.

Брат увидел сестру и поприветствовал её взмахом руки. Виктор был намного серьёзнее Ирины. По крайней мере, он очень хотел таким казаться. Он всегда следил за своим внешним видом. В детстве Виктору даже дали кличку «Астронавт». Его одежда всегда была идеально чиста и хорошо подобрана. Высокий брюнет, всегда подтянутый и сосредоточенный, готовый отважно выполнить любое задание, привлекал к себе внимание как одноклассников, так и учителей. Таким он предстал перед Ириной и в это утро.

– Ну что, всю ночь думал о том, как я вчера побила твой рекорд по скорости? – съехидничала Ирина.

– Нет, что ты, я весь вечер чертил схемы стыковки моих новых приспособлений. Ты когда-нибудь слышала про ГТ-35-И?

Ирина насторожилась и подошла ближе к Виктору.

– Ты с ума сошёл?! Это же прототип какого-то оружия! Оно запрещено для установки на любых созданных сотрудниками Института кораблях.

– Да не волнуйся так! Это ионная пушка, которая сейчас разрабатывается в соседней лаборатории Флинтов! Ничего страшного!

– Я знаю братьев Флинт из лаборатории ИИО. Но ты-то как оказался замешан в проекте? Это разработка для военных! У нас нет доступа к этим файлам!

– Я немного покрутил наш сервер и… – Виктор опустил глаза и посмотрел на землю: он всегда так делал, когда чувствовал себя неловко, – в общем, у меня оказались некоторые данные, и я смогу сконструировать кое-что на базе чертежей! Но пока я не буду ничего тестировать!

– Вот спасибо! – вздохнула Ирина и закатила глаза.

– А вот на следующей неделе…

– Ты с ума сошёл! – не выдержала Ирина, – что, если отец узнает? Ты хочешь, чтобы его уволили?

– Ладно тебе, успокойся! Я замёл следы! – он сделал паузу и посмотрел на Ирину, – если, конечно, ты не проболтаешься!

– Я? Мне-то это зачем? Мы с тобой одной крови – ты и я.

Виктор рассмеялся:

– «Маугли», кажется… Твоя любимая книга…

– А что ты смеёшься? Мне кажется, эти старые книги такие интересные! Только представь, вот мы бы с тобой родились не здесь, с этими звездолётами, а в глухой африканской саванне. Ты же знаешь, я вообще люблю читать старые книги. Все эти истории про древние цивилизации…

– Да, я знаю. Помнится, уже в восемь лет ты зачитывалась книгами о раскопках поселений шумеров и майя!

– Я, между прочим, до сих пор зачитываюсь! А в этот раз, мы с подругами очень удачно съездили на Ближний Восток и в Центральную Америку. Ты даже не представляешь, сколько всего мы там накопали. Я привезла с собой много интересных образцов для расшифровки. Сейчас я изучаю их в нашем музее. Так что сегодняшний вечер тоже буду заниматься ими. А вот тебе бы только свои ускорители и ионные пушки расставлять! Ты разве не понимаешь, что это опасно? Люди придумали оружие, чтобы убивать других людей!

– Это кто мне говорит об опасности? – улыбнулся Виктор, – моя младшая сестра, которая в ходе прошлых гонок чуть не угробила тридцатитонный корабль вместе с какой-то деревней на окраине?

– Витя! Ты же обещал не вспоминать и никому не говорить!

– Да-да, я – могила! Это между нами!.. – Он подошёл к ней и обнял. – Ладно, сегодня вечером не будем гоняться. Я посижу с тобой и помогу с дешифровкой твоих табличек. Помнится, у майя были необычные шифры. Кстати, один приятель рассказывал мне, что у майя ещё более трёх тысяч лет назад был свой календарь. Неужели это правда?!

– Вот, другое дело! Я всегда знала, что ты у нас хороший, просто притворяешься! – Ирина улыбнулась и, подойдя поближе к Виктору, поцеловала его в щёку. – А насчёт календаря ты прав… – Ирина задумалась о чём-то и посмотрела на небо, – и не только он, кстати. Видел бы ты, что мы обнаружили в Паленке, Чичен-Ице и Ушмале! Иногда мне вообще кажется, что представители древних цивилизаций уже тогда были более продвинуты в технологиях, чем мы сейчас. И почему мужчины так редко стали интересоваться таким завораживающим аспектом познания, как история первых цивилизаций… – и, сосредоточившись на своих мыслях, отправилась в их домашнюю библиотеку.

Значение многих исторических фактов часто недооценивается людьми, и скоро каждому живому существу на планете предстояло узнать важность того, что знали первые цивилизации.

* * * ~ ~ * * *

Был уже поздний вечер, но Алексей всё никак не мог уснуть. В его голове постоянно крутились какие-то мысли. В результате он решил бороться со своей бессонницей традиционными средствами – чтением. Он достал листки бумаги, которыми целыми пачками обычно снабжал его профессор, и выбрал наугад один из них, текст на котором сопровождался красивыми иллюстрациями. Это оказалась статья о звёздах во Вселенной. Алексей начал неторопливо читать.

«… Звезда – небесное тело, вследствие огромной отдалённости видимое с Земли как светящаяся точка на ночном небе. Звёзды представляют собой массивные самосветящиеся газовые (плазменные) шары, образующиеся из газово-пылевой среды (главным образом из водорода и гелия) в результате гравитационного сжатия. Температура вещества в недрах звёзд измеряется миллионами градусов, а на их поверхности – тысячами градусов. Энергия подавляющего большинства звёзд выделяется в результате термоядерных реакций превращения водорода в гелий или гелия в углерод, происходящих при высоких температурах во внутренних областях. Звёзды часто называют главными телами Вселенной, поскольку в них заключена основная масса светящегося вещества в природе.

Ближайшей к Земле звездой является Проксима Центавра. Она расположена в 4,2 световых года от нашей звёздной системы. Световой год является не мерой времени, а мерой расстояния, который проходит световая волна в вакууме за один год.

Невооружённым глазом на небе можно рассмотреть около шести тысяч звёзд, по три тысячи в каждом полушарии. Все видимые с Земли звёзды (включая видимые в самые мощные телескопы) находятся в нашей галактике. Остальные звёзды можно рассмотреть только с телескопов, находящихся на орбите, то есть с тех, которым не мешают слои атмосферы при оптическом приближении объектов».

Статья была довольно обширной и охватывала почти все области знаний, накопленные человечеством о звёздах. На четвёртой странице сознание Алексея поглотил сон.

На следующее утро он встал ни свет ни заря. В последнее время ему постоянно снились ужасные сны. Но его кошмары не были связаны каким-то единым сюжетом. Его воображение рождало совершенно разные картины. Это были и катастрофы на космическом корабле, из которого он никак не мог выбраться; и огромные кометы, падающие на землю, остановить которые не могла ни одна из разработанных на планете ракет; и сбои в работе фотонного контура, который своим взрывом от перегрузки разрушал всё вокруг. Но особенно часто повторяющийся кошмарный сон был связан с его родителями, которых он не успевал спасти. Прошло уже более десяти лет, как они погибли при загадочных обстоятельствах, но эти кошмары по-прежнему беспокоили его.

Отец и мать Алексея работали в одной лаборатории вместе с профессором Фостером. Это была эпоха подъёма Института, эпоха, в которой удавалось делать особенно важные и прогрессивные открытия, внедрять в повседневную жизнь инновационные изобретения. Родители часто брали Алексея к себе на работу и давали ему маленькие поручения. Там он и познакомился с Александром и его дочерью Софией. Они часто вместе отдыхали и приезжали друг к другу в гости. Главы семей – Дмитрий Шторм и Александр Фостер – часто уединялись и работали, даже когда были дома. Мамы – Надежда и Татьяна – проводили время с детьми, маленькими Алексеем и Софией. Так Алексей и София и стали лучшими друзьями с самого детства; вместе ходили в школу, вместе занимались и дополняли знания и способности друг друга. Это была настоящая, такая редкая, чистая и крепкая дружба девушки и молодого человека. София всегда приводила подругам в пример их отношения, когда те говорили ей о том, что такая дружба невозможна.

Но в один ужасный день это счастливое и беззаботное детство для Алексея закончилось. В тот день его родители собирались в научную экспедицию, а Алексею нужно было готовиться к сдаче важных экзаменов. Александр с Татьяной любезно предложили его родителям присмотреть за ним. Фостеры привезли Алексея домой, а чуть позже всех их застала врасплох ужасная новость. Обычная телепрограмма была прервана срочным сообщением. Диктор, очень быстро и явно нервничая, сообщал: «… на данный момент у наших корреспондентов ещё нет подтверждения официальных источников из группы безопасности, однако уже сейчас является очевидным, что произошла страшная трагедия. Транспортный звездолёт с тридцатью учёными и туристами на борту, направлявшийся на Меркурий, взорвался на третьей минуте полёта. По предварительной информации, катастрофа произошла при отделении второй ступени ракетоносителя. Сейчас уже известно, что все люди на корабле погибли. Среди них было много учёных Института имени Фостера, а также два сотрудника нашего телеканала. Катастроф такого масштаба не было уже на протяжении нескольких десятилетий. Мы приносим свои соболезнования всем семьям погибших». Алексей долго не мог оторваться от экрана телевизора. Он сидел с немного приоткрытым ртом, как будто оцепенев, его лицо мгновенно побледнело. Татьяна попыталась обнять мальчика, чтобы как-то его успокоить, но он резко вырвался из её рук. Никогда ранее они не видели его в таком состоянии. Было заметно, каких трудов стоило ему сдерживать слёзы. Он выбежал из гостиной и помчался по лестнице на второй этаж. Родители Софии бросились за ним, опасаясь, что Алексей сделает что-то непоправимое.

– Лёша! Куда ты? – закричали они.

Но он не слышал их, ему казалось, что он бежал в неизвестность, бежал от этого жестокого мира, где нет ни справедливости, ни сострадания, ни жалости к нему.

Ворвавшись в спальню на втором этаже, Фостеры увидели Алексея, лежащего на большой кровати. Он был неподвижен. Его голова склонилась над фотографией, на которой он был изображён вместе со своими родителями у них дома. Фотография уже начинала изменять свою форму от влаги. Это были скупые мужские слёзы, медленно падавшие на неё сверху.

Сквозь всхлипывания Алексея они смогли разобрать только одну фразу, которую он непрерывно повторял:

– Кто мог такое сделать? Почему они?

Затем он приблизился к сидящему на кровати Александру и медленно опустил голову ему на колени. В его руках была фотография родителей.

Спустя мгновение эти картинки из детства пропали, и он снова очнулся в своей реальности. Едва встав с кровати, он подошёл к окну и резким движением раздвинул шторы. Повеяло чудесной нежной прохладой. Ночью, видимо, прошёл сильный дождь, и все дорожки перед их домом были покрыты остатками небольших луж.

Алексей, как обычно, сделал серию упражнений. Залогом хорошего и успешного дня для него всегда была физическая подготовка организма к новым свершениям; спустившись по лестнице на первый этаж, увидел Софию и Александра, которые на удивление мирно беседовали за чашкой чая.

– С добрым утром! – как всегда, с радужной и жизнерадостной улыбкой поприветствовал их Алексей.

– Ах! Вот и наш добрый молодец, – поздоровалась в ответ София, – гречневой кашки, как всегда?

– Не откажусь, сегодня силы нам понадобятся!

– А что, сегодня снова запланированы грандиозные свершения?

– Конечно, и у тебя, кстати, тоже.

– О, нет, – воскликнула она, – у меня сегодня важные переговоры! Я вам сегодня не помощник.

– Не переживай! Мы тебя подождём! Космический салон работает до десяти часов вечера.

– Какой ещё салон?

– Как это какой? Ежегодный космический! Мы же каждый год туда ходим, сегодня как раз эта неделя! Разве ты забыла? Мы заедем к тебе в офис.

– Да нет… я помню, помню… Что ж, если я вам так сильно необходима…

В разговор включился Александр:

– Что за сомнения, дочь моя? София Фостер – одна из самых перспективных учёных по двигательным системам – и не хочет посмотреть на практический опыт конструкторов? Не дело… не дело.

– Ладно, хватит уже меня позорить! Поеду я, поеду. В восемь часов буду вас ждать.

– Отлично, – воскликнул Алексей, – значит, в восемь, – он посмотрел на Александра и продолжил: – Значит, у нас будет время заехать ещё кое-куда, – он невольно улыбнулся Софии, как будто специально делая вид, что они не хотят о чём-то ей рассказывать.

* * * ~ ~ * * *

Космический салон находился более чем в пятистах километрах от дома Фостеров, и имение Бергов было как раз по пути. Алексей познакомился с Виктором Бергом ещё в школе. Им было очень интересно общаться друг с другом. Они сошлись на почве многих интересов. Но особенно Виктору нравилось увлечение Алексея кендо. Он часто брал у него уроки, и Алексей даже собственноручно изготовил для него катану. Виктор же в свою очередь обучал его технике управления звездолётами среднего класса. На это утро они как раз запланировали встречу.

Алексей заранее подготовил и заправил топливом свой небольшой корабль и уже был готов стартовать. Вскоре подошёл и Александр. У него в руках было огромное количество папок с рисунками и документами, некоторые из которых периодически падали на землю.

– Извиняюсь, молодой человек, вот и я, – профессор, как всегда, был очень странным в своих приветствиях.

– Отлично! Помнится, вы говорили о том, что для продолжения экспериментов нам понадобятся звездолёты. Так вот, для создания таких машин даже суперпрофессионалам потребуется немало времени. Как только вы сказали мне об этом, я сразу подумал о Бергах!

– О ком? – переспросил Александр.

– Семья Бергов. Андрей и Светлана – конструкторы звездолётов в организации при Институте, и двое их бесстрашных детей! Разве вы не слышали о них?

– Кажется, что-то припоминаю… Пока мы едем, расскажи мне о них. Хочу понять, смогут ли они взяться за такую работу. Нам нужны не просто хорошие звездолёты…

Алексей вопросительно посмотрел на Александра.

– Нам нужны не просто хорошие звездолёты! А лучшие! Самые лучшие! Самые прочные и оснащённые всеми современными технологическими новинками. Там, куда мы собираемся их отправлять… – в задумчивости он поднял голову вверх. – Собственно, мы пока ещё даже и не знаем, что это такое это «там» вообще.

– Уверен, профессор, какое бы ни было это «там», семья Бергов – самые лучшие эксперты из всех. Но что меня беспокоит – это бюджет проекта. Корабли будут явно безумно дорогими. Я видел пару агрегатов их детей. Это серьёзная техника. Но ещё больше меня поражает тяга Виктора и Ирины к испытаниям. Иногда мне кажется, что они просто теряют голову и не понимают, с каким огнём играют.

– Отлично! Значит, аппараты пройдут ещё и тестовые прогоны! Насчёт стоимости не переживай. Пока этот вопрос у нас не стоит ребром. Наше наследство – это знак свыше! Оно открывает нам невиданные возможности для судьбоносных изобретений. Мы просто обязаны рачительно их использовать.

– То есть тратить на науку?

– Именно, Алексей, – уверенно ответил профессор, кивая головой.

Они медленно подлетели к дому Бергов. Около парадного въезда сидели Виктор и Ирина и о чём-то оживлённо беседовали.

– Виктор! Привет! Как жизнь, брат? – закричал Алексей, едва выпрыгнув из звездолёта.

– Какие люди! Мастера спорта! – было видно, что Виктор тоже был очень рад видеть друга. – Ты у меня, кажется, первый раз. Идём, я познакомлю тебя с моей семьёй!

Виктор взял Алексея за руку и подвёл к Ирине.

– Ирина, это мой друг Алексей, мастер спорта по кендо, великий учёный-практик и просто очень смелый и задорный малый! – Он перевёл взгляд в сторону Алексея: – Алексей! Это моя сестра Ирина! Бесстрашный пилот-испытатель любых движущихся предметов и сумасшедший исследователь древних цивилизаций!

Виктор был так увлечён их представлением друг другу, что даже не заметил того, что в этот момент его уже никто не слушал.

Алексей и Ирина как будто переместились в потусторонний мир. Они смотрели друг другу в глаза и не могли оторваться. Мир Алексея за доли секунды перевернулся вверх дном. Никогда ранее он не лицезрел такой неземной красоты и буквально растворился в том, что увидел. Эти немного прищуренные глаза гипнотизировали его, вьющиеся каштановые волосы и плавные изгибы шеи сводили с ума, скулы и брови были такими выразительными, что он не мог оторваться от энергетики, которая исходила от них. Ему казалось, что время летит мимо него, шум ветра сменился пением птиц, земля под ногами превратилась в райский сад, и сам он становился ангелом рядом с этим милым его сердцу созданием.

Ирина немного смутилась, увидев такой проникновенный взгляд Алексея, однако и она поймала себя на мысли, что тоже не может отвести взгляда от него. Она почувствовала, что падает в пропасть, из которой нет выхода. Чувства больше не подчинялись ей, и мысли, которые были у неё буквально минуту назад, безвозвратно исчезли и никак не хотели возвращаться. Она понимала, что Виктор говорил что-то, но мысли об Алексее вытесняли любые другие. Ирина пыталась повернуть голову, чтобы посмотреть на Виктора и сосредоточиться на том, что он говорит, но её глаза по-прежнему не могли оторваться от Алексея. Проступивший на щеках румянец коварно выдавал её необычное возбуждение.

– Алексей! Ты хоть меня слышишь? – эмоционально воскликнул Виктор, тщетно пытаясь сконцентрировать внимание на себе.

– А? Да-да, конечно, Вить! Ты говорил…

– …я говорил, что мы с Ириной как раз хотели бы показать кое-что из наших последних разработок.

– Да, сейчас… Только мне нужно вас ещё кое с кем познакомить… – Алексей уже почти оправился от магнетизма, исходящего от Ирины. – Вы, наверное, знаете профессора Фостера? – Алексей медленно подошёл к их звездолёту, из которого как раз только что вышел профессор.

– Конечно же! Профессор Фостер, какая честь для нас!

– Профессор, это Виктор и Ирина Берг. Отличные специалисты и, как оказалось, по совместительству прекрасные пилоты-испытатели летательных аппаратов.

– Очень приятно, – сказала Ирина и сделала небольшой книксен, традиционный знак женского приветствия, который был распространён много веков назад. Ирина любила быть оригинальной. – А теперь прошу, пожалуйста, пройдёмте в дом и познакомимся с нашими родителями.

Они прошли в большой особняк, построенный в стиле первой половины XVIII века, в дизайн-проекте которого чувствовалась основательная проработка. Внутри дома повсюду висели репродукции картин великих русских художников: Айвазовского, Васнецова, Шишкина, Репина. Всё это удивительным образом сочеталось с техническими новинками, которыми, можно сказать, жил весь дом. Все они были очень хорошо и со вкусом размещены в разных частях здания. Жидкокристаллические мониторы, спрятанные в рамки и похожие на картины, охранные датчики слежения и видеокамеры умело скрывались в уголках комнат. На столах и нишах в стенах были расположены макеты первых самолётов, космических кораблей и ракет. Здесь были и прототипы первых ракет, разработанных человеком: ракеты ФАУ, разработка конструкторского бюро фон Брауна далёкого 1944 года, незаконченный им же проект А9/А10, первые ракеты Королёва – Р2, Р5 и легендарная Р7, знаменитые американские «Юпитер-С» и «Сатурн-5», при помощи которых человек впервые смог высадиться на Луну и позже сделать на ней первую обитаемую базу в далёком 2040 году, и, конечно же, первый в истории человечества шаттл – российский «Буран».

Удивлению Алексея не было предела. Профессор не мог сдержать слов восхищения:

– Неужели это точные макеты, восстановленные по конструкторской документации?

– Абсолютно верно, – с большой гордостью одновременно ответили Виктор и Ирина.

– Даже раритетная A10! Я и не думал, что её чертежи сохранились. Ведь фон Браун не успел реализовать в 1945 году этот проект.

– Напротив, профессор, – со знанием дела продолжал Виктор, который был лучшим учеником на предметах по ракетостроению, – ракеты А10 были почти готовы к промышленному выпуску в фашистской Германии. Вы не поверите, но это была первая ракета, изобретённая человеком, которая теоретически могла бы перелететь Атлантический океан от Берлина до Нью-Йорка. Возможности Гитлера к концу войны были поистине фантастическими, страна буквально фонтанировала новыми открытиями учёных. Хорошо, что войска союзников сумели вовремя захватить заводы до того, как нацисты смогли бы использовать А10 против нас. Лондону и так очень сильно досталось от её «младших» предшественников – ракет первой и второй моделей.

– Очень любопытно, Виктор. Да, это был действительно опасный период. Будь у нацистов тогда больше времени, в 1945 они могли бы уже иметь, и А10, и даже первую атомную бомбу. Это было бы ужасно! Мы часто недооцениваем силу знаний наших предков и древних цивилизаций.

Ирина с интересом посмотрела на профессора и явно хотела продолжить крайне интересную для неё тему, но в гостиной появились их родители, и Виктор любезно познакомил всех друг с другом.

– Профессор Фостер! Нам очень приятно принимать вас, – поприветствовал их глава семьи Андрей Берг. – Изобретения вашего отца просто перевернули наш мир. Поистине фантастические открытия!

– Благодарю вас за высокую оценку достижений моей семьи. Вы не поверите, но череда открытий ещё не закончилась. Думаю, мы ещё будем иметь честь не раз приятно удивить вас, – Александр с улыбкой посмотрел на Алексея и продолжил: – Мы бы хотели сделать один необычный заказ, который бы очень сильно помог нам в наших экспериментах. Алексей рекомендовал мне вас как самых лучших экспертов в области строительства звездолётов, кроме того, похоже, ваши дети так талантливы, что могли бы произвести на кораблях все необходимые тесты.

Разговор продолжила Светлана:

– Вы обратились по адресу! Мы конструируем корабли уже более тридцати лет и, не скрою, серьёзно преуспели в этом деле, а наши дети действительно ставят рекорды. Полагаю, вы слышали, что Ирина на своём корабле недавно поставила новый мировой рекорд по скорости летательного невоенного аппарата в пределах атмосферы?!

– Как любопытно! – Александр посмотрел на Алексея. – Я вижу, мы пришли куда нужно.

К беседе снова подключился Андрей Берг:

– Безусловно! Если вам интересно, я мог бы немного рассказать о том, с чего всё начиналось. Как вы, наверное, знаете, в России практическое развитие авиации несколько задержалось из-за ориентации правительства на создание воздухоплавательных летательных аппаратов – дирижаблей. Основываясь на примере Германии в начале позапрошлого века, русское военное руководство делало ставку на развитие дирижаблей и аэростатов для армии и, к сожалению, своевременно не оценило потенциальные возможности нового изобретения – самолёта, прототипа нынешних звездолётов. И должен вам сказать, они жестоко ошиблись. История создания звездолётов берёт своё начало ещё от первых механических полётов и запусков бумажных змеев. Вот что мы хотели бы вам предложить.

Андрей Берг достал со стеллажа воздушного змея. Шутка рассмешила всех присутствующих.

– Есть источники, в которых говорится, что первые попытки полётов человека на воздушных змеях были произведены ещё в древнем Китае. Позже первые рисунки летательных аппаратов появились у Леонардо да Винчи, в XV веке. Но по-настоящему серьёзные попытки полёта человека были реализованы в Европе только в конце XVIII века. Привязанные воздушные шары, заполненные горячим воздухом, были усовершенствованы в первой половине XIX века и применялись в значительных масштабах в ряде войн того времени. Чуть позже были проведены некоторые эксперименты с планерами, которые и заложили основу строительства первых летательных аппаратов «тяжелее воздуха», и уже в начале ХХ века прогресс в двигателестроении дал возможность управляемого полёта первых аппаратов с механическими тяговыми установками. С этого времени авиаконструкторы изо всех сил пытались создать аппараты, которые двигались бы быстрее, летели дальше и выше. Вы не поверите, но именно этим мы со Светланой и занимаемся до сих пор. Первой публикацией об авиации были «Эскизы машины для полёта по воздуху» шведского учёного Сведенборга, которая была издана ещё в 1716 году. Кстати, удивительно, но я нашёл этот редкий труд в нашей главной институтской библиотеке, как, впрочем, и многие другие материалы, благодаря которым я сейчас имею возможность так много рассказать вам. Так вот, его летающая машина состояла из лёгкого каркаса с натянутой на него крепкой тканью и имела два больших весла, или крыла, двигающихся на горизонтальных осях таким образом, что при движении вверх они не встречали сопротивления, а при движении вниз создавали подъёмную силу. Ещё через 50 лет эту работу продолжили британские учёные Джордж Кэйли и Джон Стрингфеллоу. В 1848 году был осуществлён первый успешный испытательный полёт модели с паровым двигателем. Эта модель была беспилотной. Насколько я понимаю, вам также будет нужна машина, которая могла бы управляться и человеком, и автоматикой?

– Совершенно верно, профессор Берг! Продолжайте, пожалуйста, вы отличный рассказчик, – ответил Александр.

Андрей Берг пригласил их к монитору, висевшему на стене, где демонстрировались редкие, не входившие в обычную программу обучения видеослайды, сопровождающие его интереснейший рассказ.

– Эксперименты с летательными аппаратами продолжил в 1856 году Жан-Мари Ле Бри. Он проводил испытания с управляемыми планерами. В 1874 француз Фелих Дю Темпл построил моноплан – большой самолёт из алюминия с размахом крыла более десяти метров и весом около сотни килограммов.

Долгое время проблема преодоления хоть сколько-нибудь дальнего расстояния оставалась неразрешимой. Решение было найдено французом Клементом Адером. Он сконструировал первый прообраз самолёта – аппарат «Eole», который был оснащён паровой машиной и совершил короткий пятидесятиметровый полёт недалеко от Парижа; а уже в 1890 году совершил первый в истории полёт на большое расстояние. После этого испытания конструктор немедленно начал новый проект, занявший пять долгих лет его жизни. Только этот аппарат, который он назвал «Avion III», был слишком тяжёл и едва мог оторваться от земли. Самолёт мог пролететь расстояние около трёхсот метров на маленькой высоте. Для того времени это было колоссальное расстояние.

– А каков был вклад русской науки? – задумчиво спросил Алексей.

– Я как раз хотел рассказать об этом. В 1884 году Александр Можайский создал моноплан с двумя паровыми машинами, который смог подняться в воздух и пролететь около тридцати метров недалеко от Красного Села. Одновременно с Можайским схожие работы по увеличению дальности полёта летательных аппаратов производили Пильчер и Стивенс в Великобритании. Нужно признать, что сила гравитации была в тот момент просто непреодолима для людей. Планета никак не хотела отпускать их от себя, как любящая мать не хочет отпускать маленького ребёнка из дома одного. Нужно признать, что путь науки всегда был очень затратным и опасным. Пильчер умер после несчастного случая с планером прежде, чем он смог проверить его, и, к великому сожалению, о его планах забыли на многие годы.

Лишь в 1896 году был совершен первый полёт аппарата Лэнгли, тестовый образец которого пролетел почти полтора километра. Его работу продолжили братья Райт, а также Флайер и Кертисс. Они создали несколько модификаций аппарата Лэнгли. После 1900 года всё большее количество учёных и конструкторов: Лиман Гилмор, Кентербери Ричард Пирс, Карл Ято, Престон Уотсон – стали заявлять о том, что смогли пролететь несколько километров на своих изобретениях. Таким образом, именно Можайский и Лэнгли могут считаться пионерами звездолётостроения.

Профессор Берг широко улыбнулся.

– К сожалению, нужно признать, что с самого начала строительства первых летательных аппаратов они сразу производились в двух версиях – гражданской и военной. Сейчас уже сложно разобраться в тонкостях, помогавших развиваться технологии, но очевидно одно: все достижения науки, так или иначе, становятся интересны и в свете военных нужд. Почти все современные технологии имеют военную модификацию, как бы ни был печален тот факт, что единственной целью создания оружия является всё более изощрённая форма убийства человека.

Годы между Первой и Второй мировыми войнами были отмечены существенным прогрессом в технологии строения летательных аппаратов. За этот период от самолётов, построенных главным образом из древесины, конструкторы перешли к почти полностью алюминиевым аппаратам, что помогло им выдерживать более серьёзные перегрузки и удары снарядов противника. Развитие двигателей тяги также шло семимильными шагами: от бензиновых двигателей с водяным охлаждением до роторных и радиальных с воздушным охлаждением. Нужно признать, что технология дирижаблей оказалась тупиковой для дальнейшего развития науки.

– Но ведь всё это были, можно сказать, ещё игрушечные аппараты. Верно, отец? – спросила Ирина.

– Верно, Ириша. Только в 1930-х годах началась разработка реактивного двигателя, ставшего настоящей революцией. Первые разработки велись в Германии. Создателем первого реактивного двигателя принято считать Ханса фон Охайна, который запатентовал свою версию реактивного двигателя в 1936 году и начал работу над его усовершенствованием. Независимо от фон Охайна такие двигатели разрабатывались и в Великобритании. Первым реактивным самолётом стал знаменитый «He-178», совершивший полёт в 1939 году. Любопытно, что в те же годы параллельно с фон Охайном велись разработки и ракетных двигателей под руководством доктора фон Брауна. Первая ракета «ФАУ-1» больше опиралась на технологию фон Охайна, чем фон Брауна. «ФАУ-2», напротив, стала первой баллистической ракетой. Дело в том, что оба этих учёных ставили перед собой разные цели. Один разрабатывал самолёты и мечтал о полётах большого количества людей в дальние страны на большие расстояния, второй же был одержим полётами в космос и исследованиями других планет. В дальнейшем, после окончания Второй мировой войны, летательные аппараты всё чаще начинают использоваться для перевозок людей.

Следующим судьбоносным событием в истории звездолётостроения стали так называемые сверхзвуковые летательные аппараты. Первым сверхзвуковым самолётом был русский «Ту-144», развивавший скорость более 2400 км/ч. Его испытания были осуществлены в конце 1968 года. В дальнейшем рекорды скоростей и маневренности, конечно же, ставили военные аппараты: «Су-33», «Су-35», – около 2500 км/ч, «МиГ-39», «МиГ-45» – до 4000 км/ч и «МиГ-48» – до 6000 км/ч.

Однако в середине XXI века стало понятно, что на обычных турбореактивных двигателях больших скоростей не достичь. Национальное Агентство по Космонавтике США произвело тестирование самолётов с ракетными двигателями – это были знаменитые «X-15», «Х-43А» и «Х-85Б»; последний из которых достиг максимальной скорости в 15 000 км/ч.

До изобретения двигателя вашим отцом, – профессор Берг посмотрел на Александра, – это оставалось предельным порогом скорости летательного аппарата. Современные летательные аппараты немыслимы без управляемой ядерной реакции Фостера. Будущее всех летательных кораблей, безусловно, за этими типами двигателей. Корабль Ирины, построенный по нашим со Светланой чертежам и реализованный ребятами, является одним из самых быстрых, мощных и маневренных летальных аппаратов на планете. Последние испытания Ирины показали, что его шесть двигателей способны разгонять борт до скорости более 20 000 километров в час. При этом конструкция выполнена из шести ступеней двигательной системы. Таким образом, корабль может выполнять все фигуры экстремального пилотирования. Но возможности «Беркута-Б47-12» не предельны для машин подобного класса. При необходимом финансировании мы вполне могли бы создать ещё более маневренный и быстрый звездолёт.

– Спасибо за блистательный рассказ, профессор Берг. Нам нужна именно такая машина. Причём, скорее всего, нам понадобится даже пара кораблей. И мы готовы профинансировать их создание, – оживился Александр Фостер.

– Что ж, хороший заказ от такой именитой семьи никогда не помешает. Давайте мы со Светланой принесём некоторые чертежи. Прошу вас немного подождать.

– Хорошо, отец! Алексей! Пойдём, подышим воздухом, – предложил Виктор, – а ты, Иришка, пока можешь обсудить с профессором историю древних цивилизаций. Как я понял из рассказов Лёши, у вас немало общих интересов.

Ира взглядом и кивком головы показала свою крайнюю заинтересованность.

– Вы тоже интересуетесь историей цивилизаций, профессор Фостер?

– Абсолютно верно, моя дорогая! Могу часами говорить об этом.

Виктор и Алексей, оживлённо переговариваясь, вышли из дома.

– Лёш!? Ты слышал когда-нибудь про доктора Самюэля Хантингтона?

– Знакомое имя… Почему ты спрашиваешь?

– Знаешь, – Виктор задумчиво посмотрел на него, – я тоже почему-то в последнее время под воздействием сестры стал всё чаще задумываться о влиянии древних цивилизаций на ход развития нашего мира. Правда, они меня интересуют немного в другом аспекте, нежели Ирину. Так вот, о чём я… Это был очень известный социолог и политолог. Более ста лет назад он написал судьбоносный труд «Столкновение цивилизаций». Можно сказать, что в нём он предсказал всё, что случится у нас на Земле, – Виктор посмотрел в глаза Алексея и продолжил:

– Как в воду глядел… Именно он впервые обрисовал принципы строения многополярного мира. Но самым важным его выводом, безусловно, были аспекты, связанные с неизбежностью столкновения различных цивилизаций на планете. Хантингтон отстаивал идею множественности цивилизаций, основой которых являются язык и религия. Мне кажется, он был абсолютно прав, выделяя восемь цивилизаций: Западную, Исламскую, Индуистскую, Синскую, Японскую, Латиноамериканскую, Буддийскую и Православную. Ты ведь помнишь, к чему приводила скрытая, а иногда и открытая, вражда между западной и исламской цивилизацией?

– Ты имеешь в виду события 2001 года?

– В точку. Я очень глубоко изучал данный вопрос. Утром одиннадцатого сентября четыре группы исламских террористов разделились и захватили гражданские самолёты. Что интересно, каждая группа имела как минимум одного члена, прошедшего начальную лётную подготовку. А ведь это было более ста лет назад – тогда не каждый умел летать на обычных звездолётах. Захватчики направили два лайнера на башни Всемирного Торгового Центра в Нью-Йорке: рейс 11 в башню WTC 1, а рейс 175 в башню WTC 2, в результате чего обе башни обрушились, вызвав серьёзнейшие разрушения и гибель огромного количества людей. Третий самолёт был направлен на здание Министерства обороны. Пассажиры и команда четвёртого авиалайнера, рейс 93, попытались перехватить управление самолётом у террористов, и самолёт упал на поле около города Шенксвилл.

В результате этих атак погибли почти три тысячи человек, и, что самое ужасное – большинство погибших были гражданскими лицами, Лёш! Эти люди просто сидели и работали в офисе! И все они погибли. Люди выпрыгивали из окон гигантских небоскрёбов. Это была не война, это была мясорубка!

Считается, что корни противостояния кроются в том, что европейская цивилизация, как считали представители исламской стороны, вела неоправданно жестокую политику против других цивилизаций и в первую очередь против них. Многие из тех, кто жил в исламских странах, голодали, они не могли себя защитить от возможных агрессий извне, у них не было доступа к материалам для строительства атомных электростанций, что не позволяло им развиваться теми же темпами, как странам европейской цивилизации. Под воздействием мирового сообщества, настраиваемого Соединёнными Штатами Америки, Совет Безопасности ООН вводил санкции против них.

И вот только после открытия контролируемой ядерной реакции Фостера и судьбоносного решения Генеральной Ассамблеи ООН все страны получили доступ к этим технологиям. Весь ядерный материал на обитаемых планетах переработали таким образом, чтобы он больше не мог служить основой для атомного оружия. За исключением боевой планетарной гвардии, больше уже никто не мог получить обогащённый материал. В то время была создана и «Глобальная Организация Обороны», которая сконцентрировалась на внешних для планет угрозах. Именно они сбили три астероида, угрожавшие Земле и Венере в 2071, 2082 и 2093 годах. Это была реальная опасность для человечества. Не исключено, что это может повториться и в наши дни и в более крупном масштабе. Ты ведь знаешь, Вселенная – непредсказуема. Так вот, после этого исторического решения ООН страны перестали враждовать, стали развиваться. В них были свергнуты последние диктаторские режимы, а люди на всей планете зажили в мире и согласии. Воистину, именно тогда, в далёком 2050-м году, можно было констатировать, что впервые за миллионы лет люди на всей планете стали одной единой цивилизацией. Это и по сей день позволяет нам двигаться вперёд и созидать, а не разрушать. Создание мирового научного Института этому реальное подтверждение.

– Ты прав, – задумался Алексей. – Вражда никогда не помогала созиданию и науке. Кроме того, для настоящих открытий требуется очень серьёзное финансирование.

– Я слышал, что специалисты из стран Ближнего Востока тоже прекрасные учёные и практики. Кажется, даже группу запуска тяжёлых звездолётов возглавляет учёный из Ирана.

– Да, точно! Это Али Карами! Я тоже слышал. Говорят, он талантливейший организатор.

– Как думаешь, если бы в Солнечной системе были другие обитаемые планеты, мы бы тоже враждовали?

– Хочется верить, что нет, только вот как знать…

– Откуда вообще у живых существ такая тяга к вражде друг с другом?

– Как откуда? В крови это, наверное, сидит! Посмотри вот на маленьких детей! Им никто не говорит о том, что есть такая вещь, как оружие, о том, что оно служит для уничтожения людей. И, несмотря на это, маленький мальчик всё равно предпочитает любой другой игрушке оружие: саблю, меч, пистолет, автомат. Что говорить, ты видишь, какие у нас самих увлечения!

– Но ведь мы не применяем свои умения в кендо в агрессивных целях. Такими катанами, как у тебя и у меня, можно было бы сделать салат из любого человека.

– Надеюсь, нам никогда не придётся использовать их в реальном бою.

Тем временем Ирина беседовала с профессором Фостером.

– Не хотите посмотреть наш семейный музей? Почти всё в нём собирала я сама.

Профессор, конечно же, не смог отказаться от столь заманчивого предложения.

Войдя в семейный музей, он был приятно удивлён. Никогда в жизни он ещё не видел человека, который не меньше его интересовался историей возникновения жизни на планете Земля.

– Ирина! Признаюсь, вы не перестаёте меня удивлять! Чем больше я общаюсь с вами, тем больше понимаю, насколько вы проницательны. Вы так много знаете и так много умеете!

Ирина немного смутилась.

– Я ещё молода, профессор, и обладаю высоким потенциалом, большой скоростью восприятия информации. Но до вашего уровня мне всё равно ещё очень далеко! Скорее, мне интересно… Как вам удаётся систематизировать знания в столь многих областях?

Профессор сделал глубокий вздох.

– Вы перехваливаете меня, милейшая Ирина. Просто я всю свою жизнь только и делаю, что занимаюсь наукой – познаю всё новые и новые вещи! История, астрономия, химия, физика – всё это представляется мне таким увлекательным, как будто мне сейчас всё те же пятнадцать лет.

Он продолжал осматривать экспонаты, расположенные в домашнем музее.

– Но что удивительно, – продолжал он, – мне иногда кажется, что как природа Вселенной, похоже, не имеет границ, так не имеет границ и сила сознания и разума; глубина знаний, накопленных человечеством со времён древнейших цивилизаций, поистине потрясает. В этом и есть их единая природа. Временные кризисы, Ирина, никогда не были помехой для развития человека. Напротив, на протяжении всей жизни наших цивилизаций со времён шумеров и майя, то есть более шести тысяч лет назад, эти кризисы помогали нам становиться ещё сильнее. Они помогали нам преодолевать препятствия, которые раньше казались непреодолимыми. Совершенствовать и изобретать то, что раньше казалось невозможным. Живые существа прошли огромный путь: от добычи огня, клинописи на табличках, изобретения колеса, выплавки металлов до первых исследований космоса с помощью телескопов, открытия радиоволн, гамма-излучения, ракетных двигателей, полёта на Луну, управляемого ядерного синтеза.

Но есть во всём этом кое-что, что не может не пугать меня, Ирина. Мои расчёты, полученные из материалов, собранных в Южной Америке и Ираке, – профессор поднял голову вверх, – расчёты, в которые никто не верит, показывают, что 12 миллиардов лет – это необычная цифра для развития Вселенной. Вы помните, как шумеры и майя описывали эти события? Уверен, вы не раз слышали об их пророчествах. О «детях белых ягуаров». Многие письмена были расшифрованы, и там есть недвусмысленная информация. Мне особенно запомнилась вот эта цитата: «Одно событие должно будет противостоять другому. Одно – неизбежное и неотвратимое зло, другое же…

– …открытие, напротив, должно будет противостоять ему, – продолжила Ирина, которая тоже читала эти древние надписи.

– О, я вижу, вы изучали этот вопрос не меньше, чем я. А знаете, что мне кажется? Мне кажется, что именно мне и предстоит сделать это открытие, – Александр тяжело вздохнул. – Наверное, поэтому-то меня и считают сумасшедшим.

Ирина подошла ближе к профессору и, положив ему руку на правое плечо, произнесла:

– Зачем вы так, профессор? Когда-то Циолковского из-за его работ в области расширения познаний человека о природе космоса тоже считали сумасшедшим стариком. Теперь же все убедились: мы сами выжили из ума, раз не верим в свои собственные силы. Лично я верю вам, профессор!

– Спасибо, моя дорогая, – он поднял голову и взглянул на потолок библиотеки, под куполом которого располагался макет Млечного Пути. – К сожалению, одной только моей веры в это недостаточно. Все самые большие открытия человека сопровождались огромными жертвами. Правительства стран молчали об этом, но в начале позапрошлого века опыты с ещё не изученной природой радиоактивного воздействия новых элементов периодической таблицы Менделеева – радия и урана – погубили десятки людей. При первых испытаниях ракет и запусках человека в космос снова гибли сотни людей и животных. Каждое последующее открытие – это всегда огромный, ещё более мощный рывок в познании, но количество людей, отдавших свои жизни за науку, также растёт в геометрической прогрессии. Я понимаю, что у меня пока нет оснований думать, что этот принцип изменится; и при моём открытии могут погибнуть тысячи, сотни тысяч людей. И я, как в своё время академик Сахаров, боюсь брать на себя такую ответственность. Осознание неизбежности этого факта угнетает меня, и только одно заставляет снова и снова двигаться вперёд – понимание того, что сворачивание экспериментов будет означать ещё большую беду, которую я не могу допустить, – гибель всего, что мы видим вокруг себя, и, возможно, даже не только нашей галактики.

– И всё же, мне кажется, вы слишком сильно драматизируете ситуацию. У вас есть доказательства того, что ваша теория скорой гибели человечества правдива? Ведь пророчества конца света по шумерам и майя относились к 2012 году, который уже давно прошёл!

Профессор Фостер подошёл к книжной полке, вытащил оттуда какую-то особенно приглянувшуюся ему книгу и сел на мягкое кресло. Положив локти на стол, он сложил пальцы рук в замочек и опустил голову. В такие моменты его мыслительная деятельность была особенно интенсивной. И любому человеку, видевшему его в этом положении, было очевидно, как сильно тяготит его груз большой ответственности.

В этот момент в библиотеку заглянули Виктор и Алексей.

– Ирина! Профессор! Пойдёмте! Родители уже подготовили все материалы и хотят обсудить все детали проекта.

В гостиной всех встретил глава семейства.

– Профессор, у меня есть отличное предложение. Давайте мы возьмём чертежи и необходимые материалы и отправимся в космосалон. Там мы сможем на реальных объектах продемонстрировать вам некоторые наши наработки. Тем более сегодня салон как раз работает до десяти часов вечера, – предложил Андрей Берг.

– Мне кажется, это отличная мысль; мы как раз собирались именно туда, только нам будет необходимо заехать за моей дочерью в Институт.

– Что ж, тогда решено. Наш звездолёт поведёт Виктор, а ваш – Ирина. Вы заедете за вашей дочерью и потом присоединитесь к нам. Мы со Светланой как раз успеем обойти необходимые стенды и записать их номера. Встречаемся у главного входа через тридцать минут. Ирина у нас самый быстрый пилот, так что вы точно успеете, – улыбнулся Андрей.

– Ой, не перехвали, отец! – улыбнулась в ответ Ирина.

– А ещё наша принцесса самая красивая и самая умная! – прибавил плюшевый Ильго и на задних лапах побежал быстрее всех к ангару, где стояли звездолёты.

* * * ~ ~ * * *

Ирина с радостью подхватила инициативу отца; она не могла признаться себе в этом, но чувствовала, что ей очень хочется полететь именно с Алексеем и профессором.

– Алексей! Профессор! Прошу вас за мной, ключи уже у меня. Мой «Беркут» на заднем дворе и готов к старту.

– Конечно же, Ирина! После вас, – Александр элегантным движением провёл рукой по воздуху, показывая в сторону двери.

Они вышли на задний двор и прошли около ста метров в сторону ангара для звездолётов. Алексей оглядел «Беркута».

– Вот это аппарат! Шедевр технологического дизайна!

– Дизайн здесь не так важен. Важна стартовая мощь, – со знанием дела ответила Ирина.

Дверь открылась, и они прошли по трапу внутрь корабля.

Кабина пилотного отсека была не такая уж большая, хотя и была рассчитана на четверых. Ирина быстро запрыгнула в кресло первого пилота и пригласила Алексея устроиться на месте второго помощника, а Александр занял место в заднем ряду.

Алексей, так любивший все технологические новинки, стал увлечённо интересоваться возможностями корабля.

– Ирина, а я тоже смогу принять участие в управлении?

– Думаю, немножечко вы могли бы. Отдаю первую команду второму пилоту борта «Беркут-47-Б12», – она посмотрела на Алексея с особой располагающей улыбкой, – капитана корабля можно с этой минуты называть Ирой и на «ты».

– Так точно, – улыбнулся Алексей, – может, я попробую осуществить взлёт?

– Боюсь, ты едва ли сможешь сделать это без тренировки. «Беркут» – серьёзная машина. Она требует особого подхода.

Ирина начала включать приборы один за другим. Перед тем, как дотронуться до последнего переключателя, она предупредила Алексея и профессора.

– Прошу вас пристегнуться. В таких кораблях вы, наверное, ещё не летали раньше.

Она повернула последний рычаг, и корабль с резким рывком поднялся от земли на несколько метров. Посадочные платформы автоматически втянулись в корпус, двигатели разразились низким рокотом, похожим на звуки, издаваемые ракетной установкой. Это было неподражаемое чувство парения над землёй.

– Чтобы не шокировать вас, сейчас полетим без форсажа шестёрки, – улыбнувшись, сказала Ирина. – Кабина пилотов оснащена установкой антигравитации, но на предельных скоростях всё равно будут возникать перегрузки. Даже на третьей скорости из двенадцати мы доберёмся до Института за пять минут. Готовы?

– Так точно! – в унисон ответили профессор и Алексей.

Ирина потянула на себя основной рычаг тяги тылового двигателя. Алексей почувствовал, как его медленно, но безумно сильно вдавливает в кресло. Таких перегрузок на кораблях он никогда ещё ранее не испытывал.

Перед взлётом Алексей позвонил Софии и попросил её выйти к центральному входу. Ровно через пять минут они подлетели к Институту, где их уже ждала София. Ирина посадила корабль в сорока метрах от неё, но София не обратила на него никакого внимания, так как ожидала увидеть обычный корабль Алексея.

– Откуда у тебя такая громадина? Вы что, уже потратились в космосалоне?

– Пока он ещё не наш, Софи. Мы только что от Бергов. Ты помнишь, я тебе рассказывал об этой семье. Они любезно согласились оказать нам услугу по строительству для нас… – он запнулся – …в общем, они помогают нам кое в чём.

Он пригласил её на борт, и София медленно стала подниматься по трапу.

– И кто же пилотирует такого монстра?

Ирина услышала голос поднимающейся Софии и поприветствовала её.

– Он монстр только на первый взгляд. А если к нему приноровиться, то он становится таким ручным. Меня зовут Ирина, Ирина Берг. Добро пожаловать на борт «Беркута-47-Б12».

– Да, София, познакомься, это Ирина Берг. Ирина, это София Фостер, дочь профессора, – Алексей понял, что запоздал с представлением двух девушек друг другу.

– Это большая честь для меня, я так много слышала о вас от друзей. Мои родители тоже работают на Институт, в конструкторском бюро по созданию звездолётов.

– Напротив, Ирина, – София решила подчеркнуть свою интеллигентность, – это честь для меня быть на борту такого уникального творения и быть рядом с таким молодым и прекрасным пилотом. Если честно, я шокирована, что такая, на первый взгляд, хрупкая девушка может управлять такими мощными летательными аппаратами.

– Вы знаете, это совсем несложно с моей практикой. Я занимаюсь испытаниями звездолётов уже более пяти лет.

– А ещё Ирина прекрасный историк и исследователь, – не выдержал Александр.

– Что ж, я смотрю, у вас у всех общие интересы! Это так здорово! Не так-то часто я летаю на таких продвинутых машинах, – сказала София, садясь в кресло рядом с отцом.

Ирина вертикально подняла «Беркута», одновременно развернувшись в воздухе на 180 градусов, и плавно перешла на вторую скорость.

– Ого! – послышался сзади голос удивлённой маневрами корабля Софии.

Через двадцать минут они уже подлетали к космосалону. Алексей посмотрел через толстый иллюминатор с правой стороны от себя: космосалон был действительно огромен. На его территории было выставлено огромное количество новых модификаций малых и сверхтяжёлых звездолётов, а также прототипы перспективных, ещё не выпускаемых моделей. Звездолёты малого класса не оснащались двигателями сверхмощной атомной тяги, так как были рассчитаны на передвижение только в пределах атмосферы планеты. Большие же шаттлы, напротив, использовались в основном либо для помощи в запуске малых, чаще всего военных, звездолётов, либо для перевозки космических грузов между четырьмя обитаемыми планетами.

Ирина направила корабль на посадку.

– Хочешь попробовать посадить корабль, Лёш?

– Да, конечно, переключай управление на меня.

– Нет, подожди! Полностью я тебе его ещё не доверю. Буду тебя страховать. Всё-таки это тридцать тонн, – Ирина нежно улыбнулась Алексею.

– Хорошо! И что я должен делать?

– Шесть рычагов тяги справа от тебя! Выбери режим реверса на центральных, и одной рукой одновременно осади их вниз! Штурвал немного от себя! – Корабль стал немного заваливаться назад. В последний момент Ирина подхватила управление, так как Алексею ещё не хватало опыта обращения с цепочкой из шести двигателей.

– Так, отлично! Ещё чуть-чуть! – прошептала Ирина.

– Шасси! Шасси! – закричал Алексей.

– Спокойно, Лёш! Мы с мамой модернизировали базовую модель: шасси автоматические. При достижении локатором отметки двадцати метров они самостоятельно выдвигаются! Ещё чуть-чуть! Нежнее, нежнее!

Корабль немного тряхнуло, и он с грохотом приземлился на бетонную площадку.

– Ой! Что-то пока он меня не очень полюбил! – чувствуя свою вину, промямлил Алексей.

– Да нет. Это он ревнует! Даже Вите не удаётся пилотировать его без ошибок. «Беркут» привык к женским рукам. София, профессор, прошу вас. Конечная! Дальше поезд не идёт, просьба освободить вагоны! – улыбнулась Ирина.

Они медленно начали спускаться по трапу звездолёта. У входа их уже ждали Светлана, Андрей и Виктор.

Алексей вышел первый.

– Витя! Твоя сестрёнка действительно задаёт жару! Это просто дочка Гагарина и Терешковой.

– Да уж! Ты тоже это почувствовал? Я частенько не могу догнать её! Особенно после последних модификаций её «Воробья»!

– «Беркута», Витя, «Беркута»! Хватит уже издеваться над названием моей птички! – закричала Ирина, выходившая из корабля и услышавшая разговор.

Следом за Алексеем спустились остальные.

– Светлана, Андрей, Виктор! Разрешите вам представить Софию, дочь профессора Фостера! София, Ирину ты уже знаешь, а это её родители – Андрей и Светлана, и старший брат Виктор.

– Очень рада знакомству с такой знаменитой семьёй!

– Что вы! София, это честь для нас быть знакомыми с вашей семьёй.

Профессор предложил пройти на территорию и заняться обсуждением деталей проекта.

– Конечно, Александр, прошу вас. Мы готовы показать вам всё необходимое, – сказал Андрей Берг, а Виктор в этот момент подошёл к Софии:

– Разрешите, я лично сопровожу вас!

– Обычно я не нуждаюсь в сопровождении! Но вам сложно отказать, – и она протянула ему руку.

Со стороны было заметно, что Виктор заинтересовался Софией. Особенно пристальное внимание на это обратила Ирина, удивляясь тому, что обычно стеснительный и робкий в общении с девушками брат проявил подобную активность.

Александр, Светлана и Андрей прошли в центр экспозиции и погрузились в детальное и увлечённое рассмотрение выставленных моделей летальных аппаратов. Светлана периодически доставала чертежи из папок, иллюстрируя рассказы супруга о последних нововведениях, а Александр с неподдельным интересом внимал каждому их слову, тщательно изучая все демонстрируемые детали.

Тем временем Виктор, Алексей, София и Ирина осматривали экспонаты с эстетической точки зрения.

– София, представляешь, Ирина любезно согласилась обучить меня приёмам высшего и экстремального пилотирования; кажется, скоро я научусь делать «кобру»! – Алексей был так возбуждён, что постоянно говорил об этом.

– Отлично, Лёш! И давно вы с отцом вынашиваете мысли о приобретении кораблей такого класса? – София почувствовала какой-то подвох.

– С тех пор, как профессор значительно продвинулся в испытаниях, которые мы проводим всё последнее время.

– А что это за эксперименты, Лёш? Не помню, чтобы ты рассказывал мне о них, – теперь темой заинтересовался уже и Виктор.

– Ты знаешь, как-то всё не было времени… – парировал Алексей, который явно не был готов раскрывать все карты.

– И всё же … – не отпускал Виктор.

– Ты понимаешь, вообще мы делаем… – замялся Алексей, – в общем, мы делаем… строим… давай так: как только я смогу сказать что-то более детально, я обязательно это сделаю, хорошо?

– Хорошо-то хорошо, но я не припоминаю, чтобы ты что-то так усиленно скрывал от своего друга раньше, – обиделся Виктор.

– Прости, Вить! Мы просто сами ещё не уверены в реальности своего проекта.

София косо посмотрела на Алексея. Она поняла, что он имеет в виду, и всем своим видом продемонстрировала своё отношение к этому.

Друзья прошли несколько аллей с экспонатами, часто останавливаясь, изучая понравившиеся экземпляры и перебрасываясь парой слов с конструкторами, которые ходили вокруг своих моделей и прототипов.

В этот момент профессор Фостер, Светлана и Андрей уже вернулись и подошли к ним.

Александр, преисполненный чувствами изумления и восторга, поблагодарил чету Бергов за увлекательнейшую экскурсию:

– Спасибо вам большое, Светлана, Андрей! Мы будем с нетерпением ждать вестей от вас. И, пожалуйста, не забудьте, что корпус должен иметь особую защиту из титановых пластин! Это сделает корабль тяжелее, но подобная защита действительно необходима.

– Хорошо, профессор, мы не забудем. Будем работать максимально быстро и качественно, как только сможем. Думаю, первый звездолёт будет готов к испытаниям в кратчайшие сроки!

В разговор вступила Ирина, у которой были свои собственные интересы.

– Отец! А можно я начну первые полёты вместе с Алексеем и профессором?

– Почему бы и нет! Думаю, это будет замечательно, Ириша! Только профессор говорит, что на испытания у него не будет оставаться времени, поэтому работу будет принимать Алексей! Итак, до скорой встречи! Ирина, пожалуйста, проводи наших друзей.

– Хорошо, отец!

– А можно, я теперь попробую стартовать «Беркут» сам? – немного неуверенно поинтересовался Алексей у Ирины.

– Вот видишь, Ира, Алексей уже рвётся в бой! – прокричал Андрей Берг, уходя. – Уверен, из вас получится отличная команда.

– Да, отец! Он просто талант! Очень быстро обучается! – сказала Ирина и бросила на Алексея взгляд, который говорил о многом.

* * * ~ ~ * * *

Следующим вечером Алексей сообщил профессору очень хорошие, но одновременно и серьёзно обеспокоившие его вести.

– Профессор! Я сделал это!

– Ты достал их? – Александр ненадолго застыл, а затем чуть ли не подпрыгнул на месте и схватил Алексея за плечи, – достал коды? Как же тебе удалось?

Алексей язвительно улыбнулся, его брови игриво подпрыгнули вверх.

– Меня тревожит немного другая мысль, профессор! Правильно ли мы поступаем? Ведь это нарушение закона! Вот посмотрите, вчерашняя газета; они ищут источник утечки информации! Я не знаю, сколько времени пройдёт, пока они пройдут по следу.

– Ведь ты же не хуже меня знаешь, что они никогда бы не отдали нам коды! Это же военный объект, а наши исследования считаются запрещёнными! Все сведения засекречены, и даже София как заместитель директора Института не может получить доступ к таким данным, – Александр взял газету с заголовком «Разыскивается группа кибер-преступников, скопировавших важную информацию с космического объекта».

– Я знаю, профессор! Но ведь таким образом мы становимся компьютерными преступниками! Если бы вы знали, какие силы мне пришлось привлечь! Говорят, спутник только вчера закончил систему построения координат объектов.

– Алексей! Я же говорю тебе, идёт война за выживание, и я чувствую, что у нас остаётся очень мало времени.

– Но до чего? До чего, профессор? – Алексей до конца так и не понимал, о чём говорил Александр.

– Я не знаю, до чего именно. Просто чувствую, что скоро должно произойти то, что должно произойти, и всё! Все мы окажемся в страшной опасности. Я ведь рассказывал тебе о том, что я нашёл на раскопках…

– Но профессор… между нами, неужели вы, правда, верите в этот конец света? В эти проклятия?

Александр отвернулся от Алексея.

– И ты с ними заодно? Тоже мне не веришь? Тоже думаешь, что всё это выдумка!?

– Профессор, просто… просто мы же учёные, нам нужны более веские факты.

– Ты хочешь факты!? У тебя они будут, давай только закончим нашу работу! Иначе человечество никогда не сможет преодолеть пределы своей родной Солнечной системы.

Алексей задумался и, подняв голову, снова посмотрел на небо и глубоко вздохнул.

– Вот коды, профессор, – он протянул ему чип.

Профессор медленно поднёс свою руку к руке Алексея. Он не мог поверить своим глазам.

– Все коды объектов Вселенной! У меня в руках! – Он вставил чип в компьютер, и на экране появились изображения галактик и туманностей. С правой стороны располагались координаты объектов. – Ничего себе! X – 10 – это фантастика! Сириус, Канопус, Толиман, Арктур, Альдебаран, NGC 4414, VY – всё видно как на ладони! – профессор не мог поверить собственным глазам. – Алексей! Теперь нас уже ничего не остановит! Пойдём подключим всё необходимое оборудование и уже вечером сделаем революцию в науке, – профессор никак не мог дождаться, когда увидит в действии своё гениальное творение. – А это, – он перевёл взгляд на газету, – выкини в мусорную корзину, – он показал на ведро, стоящее у скамейки недалеко от них и прибавил: – И из головы тоже.

* * * ~ ~ * * *

У профессора ушло более трёх часов на подключение всех контрольно-диагностических приборов. Он тщательно собирал схемы оборудования. С такими сложными и опасными механизмами, как фотонный контур, было необходимо обращаться крайне аккуратно.

– Вот он, вечер, который навсегда изменит ход истории человечества, Лёша!

– Да, профессор, ясное небо! Ни одного облачка! Видимо, кто-то наверху действительно желает нам удачи!

Александр перешёл к этапу ввода кодов из чипа в центральный сервер управления фотонного контура и осторожно скопировал файлы с координатами для пространственной активации второй стороны тоннеля.

– Фантастика! Просто фантастика! Погрешность всего несколько сотен метров. Это значит, мы сможем точно рассчитать, где откроется вторая сторона тоннеля. Принеси, пожалуйста, ещё проверочных шаров.

Алексей принёс два шара для боулинга, а профессор тем временем продолжал в задумчивости:

– Но есть ещё одна, пока не преодолимая для нас проблема. Чем дальше я отодвигаю от земли координаты второй стороны, тем большее количество ядерного топлива мы должны будем затратить на каждую секунду работы контура перемещения! С помощью имеющегося у нас ядерного материала мы не сможем получить достаточно энергии, чтобы перемещаться дальше, чем на десять световых лет. А как ты знаешь, до ближайшей к нам галактики, Туманности Андромеды, более двух с половиной миллионов световых лет. Только не смотри на меня с таким непониманием. Пару дней назад я положил на стол в твоей комнате некоторые материалы, с которыми ты должен был ознакомиться, и не говори, что не читал их.

– Но как же быть, профессор? Ведь всё более энергоёмкое сырьё было законсервировано военными! Следовательно, мы не сможем добраться даже до самой близкой к нам галактики. Это же провал эксперимента!

– Ты прав! В нашей звёздной системе необходимых элементов нет. Но это не значит, что их нет нигде в нашей галактике. Ты не поверишь, но я, кажется, уже знаю, где мы сможем найти такой мощный источник энергии, – профессор замолчал и глубоко задумался. – А сейчас давай приступать! Я уже полностью закончил ввод необходимых для первого эксперимента координат. Без данных с телескопа Х10 мы бы точно не справились.

Вот, посмотри на этот рисунок – это компьютерная модель Вселенной, которая содержится на чипе. Яркое скопление посередине – это предположительно центр Вселенной. Мы же находимся на гигантском расстоянии от него. Вот в этой красной точке. Туда нам с нашим ядерным топливом никогда не добраться, даже если эксперименты завершатся успешно. Но наша задача на сегодня – это совершить хотя бы небольшое перемещение материи за пределы Солнечной системы.

Они отошли подальше от фотонного контура и сели за рабочий стол. С этого места открывался прекрасный обзор, и они могли наблюдать своими глазами все результаты эксперимента. Здесь же стояли два нейронных компьютера, соединённые с серверами, находившимися под площадкой фотонного контура.

– Итак, – начал профессор, – давай посмотрим, что тут у нас есть. Параметры Млечного пути – 28 000 световых лет в диаметре. Посмотри-ка сюда! Проксима! Расположена примерно в четырёх световых годах от Земли, что в 270 000 раз больше расстояния от Земли до Солнца. Это то, что нам нужно. Смотри внимательно, я ввожу координаты. Точка А постоянна – я заложил её ещё при первых прогонах контура, – это наша планета Земля и наш тестовый стенд, точка Б, – он задумался, – вот, скажем, эта планета на схеме – я назвал её планета Арис в звёздной системе Проксима. Задаём физические постоянные! П – 3,141.592.653.589.793.238.462.643! С – 299.792.458…

– Отлично, профессор, они введены.

– Активируем подачу энергии на фотонный контур.

Профессор ввёл команду, и в этот же момент Алексей почувствовал изменения в пространстве между двумя колоннами.

Ещё никогда он не видел фотонный контур в действии – все предыдущие испытания профессор производил без него. Колонны контура стали светиться всё сильнее и сильнее. Цветовая палитра внутри пространства, образовавшегося между колоннами, изначально была зелёной, но тут же резко начала меняться: сначала на голубую, затем на синюю; в некоторый момент времени Алексею даже стало казаться, что контур светится фиолетовым. Свет был таким ярким, что уже начинал слепить глаза. После прогрева и выхода на базовую мощность колонны начали вибрировать и издавать сильные низкие звуки.

– Алексей! Если что-нибудь пойдёт не так, немедленно выключай цепь, – громко прокричал профессор. Контур начал издавать такие интенсивные звуки, что Алексей едва мог слышать его.

– Направляй объект!

Алексей ввёл команду, и маленький электронный аппарат выпустил шар для боулинга по параболической линии в контур. Алексей и профессор стояли недалеко от колонн и поэтому смогли увидеть поразительное зрелище. Влетевший шар стал проходить сквозь фотонное поле, образованное контуром, и резко растворяться при прохождении. Контур всё ещё работал, и Алексей изумлённо продолжал смотреть на мистическое исчезновение. Их компьютеры показывали соотношение 100:0. Это означало, что сто процентов массы с левой стороны контура были полностью перемещены в другую точку пространства. Профессор настолько был поражён увиденным, что, не выключив контур, выбежал из-за стола и подошёл к установке совсем близко. Некоторое время он стоял, как загипнотизированный, а затем неожиданно восторженно закричал:

– Лёша! Мы сделали это! У нас получилось! Выводи быстрее результаты!

Алексей нажал кнопку печати и хотел было подбежать к профессору, но внезапно увидел, как гигантский предмет летит в сторону профессора. Огромный кусок метеорита прорвался сквозь поле фотонного контура и, пролетев внутрь, ударился о каменный постамент. Раздался оглушительный взрыв, первая колонна накренилась, но смогла удержаться. Взрывной волной профессора и Алексея отбросило назад. Взрывная волна также дошла и до серверного оборудования контура. Стойка с компьютерами сначала завалилась на контейнер с ядерным топливом, а затем с жутким грохотом, дымясь, упала на землю. Контур отключился от короткого замыкания и прерывания цепи.

Первым очнулся Алексей. Он провёл рукой по лбу и щекам и, посмотрев на ладонь, увидел стекающую кровь. Он с большим трудом дополз до лежащего неподалёку профессора. Александр лежал на животе, и Алексею с трудом удалось перевернуть его на спину. Профессор был без сознания; на правом плече через разорванный защитный костюм проступала кровь.

– На помощь! – закричал Алексей. – Кто-нибудь!

* * * ~ ~ * * *

Александр открыл глаза. Он никак не мог понять, что произошло и где он находится. Всё вокруг было белым: белые стены, белый потолок, белые бинты на его руках. Он попытался встать, но ужасная боль в шее и спине остановила его. Спустя несколько минут он стал чётче видеть предметы, которые окружали его. В белой комнате было много камуфляжного зелёного цвета. Это был военный госпиталь.

– Доктор! Он пришёл в себя! Подойдите, пожалуйста, сюда! – послышался молодой женский голос.

– Профессор Фостер! Вы меня слышите? Можете говорить? – тихо, но отчётливо спросил доктор.

– Конечно, я вас слышу! Только вот шея и рука немного побаливают. Что произошло?

– У меня нет достоверной информации! Но, по моим сведениям, на ваше имение упал космический обломок, который не был диагностирован земными станциями слежения! Сейчас его изучают специалисты военной лаборатории. Вокруг этого события слишком много противоречащих друг другу сведений! Дело в том, что метеорита таких малых размеров просто не могло оказаться у вас – он должен был бы сгореть в плотных слоях атмосферы! Вы не знаете, как такое могло произойти?

Как только доктор заговорил о метеорите, профессор моментально вспомнил всё, что произошло. Картина была слишком яркой. Он ещё раз прокрутил всё в памяти и решил, что в такой щекотливой ситуации выкладывать всё было бы настоящим самоубийством.

– Что вы, доктор! Я обычный учёный-физик, откуда же мне знать о природе таких странных явлений!

– Вы уверены, что ничего не помните? Вместе с вами к нам в госпиталь приехало спецподразделение во главе с одним высокопоставленным чиновником, – ещё раз настойчиво спросил доктор.

– Увы…

– И всё же начальник спецподразделения настаивает на встрече с вами. Сейчас я позову его.

В палату вошёл статный подтянутый высокий мужчина в военной форме. Его тёмно-красный берет был немного заломлен к левому уху. На его правом плече был неизвестный Александру знак какого-то особого батальона войск. Лицо его было бесстрастно. Очевидно, многие годы эти люди тренировали в себе подобное непроницаемое выражение лица.

– Профессор Фостер! – холодным металлическим голосом начал военный. – Я буду краток. Я едва ли поверю тому, что вы ничего не помните о происшедшем.

Александр предпочёл промолчать, дав таким образом понять командиру, что ожидает продолжения.

– Молчите? Что ж, тогда продолжу я. Мы подняли ваше досье и знаем, в какой области науки вы работаете, и хотели бы предложить вам работать на нас.

– Всё ясно, – профессор вздохнул и, теперь уже поняв, о чём идёт речь, вступил в диалог. – Я не собираюсь работать на военных. Знаете, я занимаюсь не только физикой и астрономией, но и историей. И я прекрасно знаю, к чему обычно приводит кажущееся сначала безобидным сотрудничество с военными. Изобретённые взрывчатые вещества вы превращаете в оружие, ядерные реакции – в бомбы, космические ракетные технологии – в средства доставки и уничтожения миллионов людей. Я хочу, чтобы мои научные достижения использовались только во благо!

– Так и будет, профессор…

– Как будет!? Вам напомнить, что вы вашими военными руками сотворили 6 августа 1945 года в восемь часов утра? Американский бомбардировщик B-29, пилотируемый военным лётчиком Полом Тиббетсом и бомбардиром Томом Фереби, сбросил на Хиросиму атомную бомбу под названием «Малыш». Она детонирует примерно в 600 метрах над поверхностью земли со взрывным эквивалентом примерно 20 тысяч тонн тротила, – Александр закрыл глаза и продолжал говорить, воспроизводя все цифры и факты из памяти, – взрывом будет убито 70 тысяч человек сразу. 60 тысяч умрёт спустя несколько недель от лучевой болезни, ожогов и ранений. За первые полгода после бомбардировки умрёт ещё более 150 тысяч человек. Это только один исторический пример того, как вы используете технологии.

Профессор открыл глаза и перевёл взгляд на своего собеседника, но тот, на удивление, не переходил к спору, а, напротив, продолжал говорить очень спокойно:

– Таким образом, вы категорически отказываетесь сотрудничать?!

– Совершенно верно.

– Что ж. Возможно, время ещё не пришло. Будем ждать, когда вы поймёте, что наше сотрудничество на самом деле неизбежно, – отрезал военный и, чётко кивнув, вышел из палаты, в которую снова вошёл доктор.

– А Алексей? Алексей Шторм? Что с ним? – воскликнул профессор.

– Так значит, вы помните, что он был с вами? – ничуть не удивившись переспросил доктор. – Алексей не так сильно пострадал и отказался от госпитализации. Он вместе с вашей дочерью ожидает встречи с вами. Мне позвать их?

– Да, конечно. Мне необходимо увидеться с ними.

– Отец! – закричала София, только войдя в палату. С её щёк медленно скатывались слёзы. – Что же ты делаешь? Вы все с ума посходили, что ли?! А если бы меня не было дома? Это всё ваши эксперименты? Это вы спровоцировали падение метеорита?

– Успокойся, дочка! Успокойся! И потише, я тебя прошу! Мы как-никак в военном заведении! – Александр протянул к ней неповреждённую руку и прошептал:

– Пожалуйста, только не надо распространяться об экспериментах. Со мной всё будет хорошо. Мне просто нужно некоторое время побыть здесь.

– Скажи, как ты себя чувствуешь? Что болит? Я же переживаю! Мне плевать на метеориты – мне важен ты! Здесь у меня больше никого, кроме тебя, нет! А ты подвергаешь свою жизнь такому риску!

– Софи! – профессор очень редко называл её уменьшительным именем. – Я прошу тебя, не надо плакать. Со мной всё хорошо. Просто мне нужно побыть здесь. Всё образуется.

– Отец… Отец! – София опять заплакала и положила свою голову ему на грудь. – Сколько они будут держать тебя здесь?

– Надеюсь, не больше пары недель.

– Напиши мне, что тебе привезти в следующий раз.

– Не волнуйся ты так. Немного моих книжек – это всё, что мне нужно. Только не приноси чипы, я так люблю читать старые добрые бумажные книги!

– Хорошо, отец!

– Спасибо, дочка! А теперь, прошу, дай мне поговорить с Алексеем, – он сделал долгую паузу. – Наедине! – Профессор сделал вид, что ему становится тяжело двигаться и говорить.

– Хорошо! Я приду завтра в это же время.

София вышла в коридор, а Алексей, который всё это время стоял за её спиной, приблизился к профессору. Как только она закрыла дверь, Александр чуть ли не вскочил с кровати и быстро притянул к себе Алексея.

– Ты же тоже видел это! Ты видел! Мы сделали это! Просто чёртов метеорит прорвался в нашу сторону до закрытия контура! Сто к нулю! Сто к нулю! Фотонный контур работает!

– Да-да, профессор, я видел, только, пожалуйста, не вставайте с кровати, вам ещё нельзя!

– Всё мне можно, – оборвал его Александр, – главное, теперь мы точно знаем, что всё работает.

– Но, профессор, первая колонна повреждена. У нас уйдёт много времени на её восстановление. Да и военные… – он приблизился к уху профессора, чтобы тот услышал его шёпот, – военные были у нас, всё обшарили и отгрузили оставшиеся куски метеорита к себе на базу. Сказали, что конфисковывают его. Если они будут проводить серьёзный спектральный анализ, у нас могут быть проблемы с объяснением его происхождения.

– Не сгущай краски, Лёш! Что там может быть… думаешь, углерод, сера и железо в других галактиках отличаются от этих же элементов в нашей системе? Ничего подобного. Да и нет у военных приборов такого уровня для проведения исследований. А вот к контуру точно их подпускать нельзя!

– Что же теперь мы будем делать?

Профессор глубоко вздохнул и несколько разочарованно продолжил:

– Без меня ты не сможешь восстановить первую колонну. Теперь мы понимаем, какая большая опасность исходит от активированного фотонного контура. Нужно сделать процесс открытия и закрытия контура автоматизированным и кратковременным. Иначе мы снова получим непрошеных гостей, как этот метеорит. Ведь что произошло? Мы можем лишь задать точку, где откроется вторая сторона тоннеля, но мы не можем знать, что в это время влетит в него с той стороны, которая нам невидима. Это дверь, а, как известно, в дверь можно входить с двух сторон. С Земли ни один телескоп в принципе не сможет рассмотреть объекты такой малой величины, да ещё и в соседней с нами звёздной системе. Мы не должны больше так рисковать! Всего несколько десятков секунд. Не больше! И ещё… – профессор посмотрел Алексею в глаза, – в следующий раз мы отправим вместо шара для боулинга космический корабль, который сможет заснять то, что он увидит на другой стороне, и вернуться обратно. Пока мы ещё даже не знаем, может ли вообще что-то вернуться обратно к нам из другой звёздной системы. Шар для боулинга мы точно не научим летать. Корабль должен быть запрограммирован на возвращение автоматически. Пока я здесь, ты должен убедиться, что Андрей и Светлана закончат создание «Фотона-1» вовремя. Более того, ты должен быть готовым к тому, что при втором полёте, вылетев из тоннеля, ты можешь столкнуться с непредвиденными осложнениями.

– Хорошо, профессор! Я буду контролировать работы и тренироваться сам.

– И ещё, – профессор жестом показал, чтобы Алексей снова приблизился к нему, – ты должен научиться летать на «Фотоне» так же, как это делает Ирина. Я видел её способности. Тебе нужно быть с ней и днём и ночью! Мне всё равно как, но ты должен чувствовать «Фотон-1» не хуже её. Пока мы не можем посвящать никого в наши дела. Даже их.

– Хорошо! Я всё сделаю! Вы только выздоравливайте!

– Не беспокойся за меня. Через две-три недели я буду как огурчик, – улыбнулся профессор. – София принесёт мне почитать то, на что у меня не хватало времени дома.

* * * ~ ~ * * *

Алексей и София медленно вошли в особняк и, включив свет, поднялись на второй этаж. София уже перестала дрожать и прилегла на кровать, а Алексей сходил на кухню и заварил чай с мятой. Поставив кружку на её столик, он присел рядом. София попыталась расслабиться, но нервное напряжение было ещё слишком велико.

– Лёш! Как ты думаешь, с ним всё будет хорошо?

– Конечно, всё будет хорошо! Не переживай, постарайся уснуть!

– Зачем, Лёша? Зачем вы идёте на такой риск? Что же вы творите? – всхлипывая, прошептала София.

– Понимаешь, он верит в эту идею. Он живёт ею. Вся его жизнь посвящена этому изобретению и этой миссии. Я единственный человек, который верит ему и поддерживает его. Я не могу бросить его. Я ему нужен.

– Как я от вас устала! Мои нервы когда-нибудь не выдержат! Пожалуйста, отвлеки меня от этих чёрных мыслей. Почитай мне что-нибудь. Помнишь, как ты помогал мне засыпать в детстве, когда папа и мама не могли побыть со мной?

– Это было так здорово. Мы до самой ночи не спали, выключали свет, чтобы никто не видел, что мы не спим, а сами прятались под одеялом и читали про другие звёздные системы и галактики.

– Да я помню, тебе так нравились Герберт Уэллс и Жюль Верн! Тогда мы ещё и не представляли, насколько их фантастика близка к реальности! Почитай мне что-нибудь посложнее, чтобы я быстро уснула, – София попыталась улыбнуться.

– Смотри, вот что он положил на кровать мне вчера вечером…

– Хорошо. Почитай.

Алексей вытащил распечатки из кармана брюк и, развернув их, начал вдумчиво читать:

«Человек и его дом во Вселенной.

Вселенная определяется как совокупность всего, что существует физически. Это совокупность пространства и времени, всех форм материи, физических законов и констант, которые управляют ими. Однако термин Вселенная может трактоваться и иначе: как космос, мир или природа.

Астрономические наблюдения за Вселенной позволили с относительной точностью установить её возраст, который, по последним, уточнённым в 2074 году данным, составляет около 12 миллиардов лет. Доминирующей теорией возникновения Вселенной на данный момент считается теория Большого Взрыва, в ходе которого она и образовалась. Точка взрыва предположительно является её центром. Представления о форме и размерах Вселенной в современной науке также являются остродискуссионными, предположительно протяжённость Вселенной составляет не менее 112 миллиардов световых лет.

Самыми крупными известными образованиями во Вселенной являются Великая стена Слоан и Великая Стена CfA2.

Галактика Млечный Путь. Часто называется просто Галактика с заглавной буквы. Это наш дом, гигантская звёздная система, в которой находится, среди прочих, и Солнечная система с планетой Земля. Наша Галактика является одной из огромного количества других галактик во Вселенной. Млечный Путь является спиральной галактикой с перемычкой типа SBbc по классификации Хаббла, и вместе с галактикой Андромеды M31 и галактикой Треугольника М33, а также несколькими меньшими галактиками-спутниками образует так называемую Местную группу, которая, в свою очередь, входит в Сверхскопление Девы…»

Дочитав отрывок, он посмотрел на Софию. Она уже спала. Веки с густыми ресницами опустились и прикрыли её голубые глаза. Длинные тёмно-русые волосы расстилались по маленькой подушке, которую она так любила. В своей руке она крепко сжимала дедушкин талисман.

Алексей накрыл её лёгким летним одеялом, нежно поцеловал в щёку, медленно подошёл к двери, выключил свет и тихим движением закрыл дверь.

* * * ~ ~ * * *

Через несколько дней Алексей и Ирина наведались к Александру в больницу. Алексей провёл уже довольно много занятий и научился неплохо справляться с «Беркутом». Профессор очень обрадовался их приходу.

– Наконец-то вы пришли! А то здесь мне и поговорить не с кем, вокруг только выжившие из ума старики! Я им про Коперника и Эйнштейна, а они всё о своих опухолях, да болящих суставах. Как бы я хотел побыстрее выбраться отсюда! Сил моих больше нет! Мы теряем столько времени…

В этот момент на улице раздался пронзительный сигнал тревоги, издаваемый «Беркутом», и, выглянув в окно, Ирина решила спуститься проверить обстановку.

– Подожди, я с тобой! – хотел остановить её Алексей, но она дала понять, что разберётся сама.

– Алёша, садись рядом! – сказал профессор, когда они остались одни. – Я приведу тебе невероятные, на первый взгляд, факты. Мы не единственные, кто посвятил себя проблеме фотонного контура. Я знал… знал с самого начала, что не только я один ожидаю, что скоро во Вселенной должны произойти катастрофические изменения. Ты, наверное, знаешь, что первыми учёными были, как ни странно, шумерские жрецы и жрецы майя – именно им мы обязаны такими судьбоносными изобретениями, как колесо и письменность! О да! Эти изобретения действительно перевернули ход истории, и лишь после этого появились известные нам учёные Древней Греции и Рима. А первые шумерские жрецы-учёные жили в городе Урук примерно в пятом тысячелетии до нашей эры! Чуть позже знания стали основной причиной успеха цивилизации майя – это около третьего тысячелетия до нашей эры. В детстве я очень увлекался исследованием их культуры. Это были уникальные цивилизации на нашей планете. Совсем недавно учёные расшифровали их послания к нам, которые прошли сквозь века.

Алексей взял книгу, которую протянул ему профессор, и начал читать: «В самом конце четвёртого солнца наступит эпоха перемен. На земле родятся дети белых ягуаров. Они вернут людей к любви и свету!»… Но, профессор, здесь всё очень абстрактно, нет ни упоминаний о том, что это будут за дети, ни где и когда они родятся.

– Вот именно, друг мой, наука всегда в самом начале казалась оккультизмом, и только спустя некоторое время становилось понятным, что магия на самом деле является продуктом реальных исследований, которые покажут человечеству дальнейший путь к развитию и выживанию во Вселенной. Но посмотри сюда, чуть ниже, три абзаца вниз – археологи и историки приводят более точный расчёт. Здесь уже есть некоторые намёки на разгадку.

Алексей посмотрел на фотографию следующего слепка с древней плиты.

– Профессор! Неужели они умели считать и писать?

– Совершенно верно, у них даже было два календаря… первые на нашей планете.

Алексей продолжал смотреть на таблички через лупу, которую ему дал профессор.

– Смотрите! Точная дата – двадцать первое декабря 2012 года! И рядом – чёткое указание – Апокалипсис в цифрах языка майя. Но это дата прошлого века. Ведь ничего не произошло в том году!

– Верно, Алексей! Я не знаю, но мне кажется, что тогда их жрецы не смогли учесть один важный фактор. Они допускали, что Земля является чистым и идеальным шаром, но это не так. Как ты знаешь, позже было вычислено, что она немного приплюснута в своих полюсах. Отсюда и небольшая ошибка. Вчера я вывел новую дату с учётом этой погрешности майя.

– Какую дату?

– Правильная расчётная дата – двадцать первое декабря, но не 2012, а 2132 года!

Профессор отвёл глаза от копии таблички и увеличительного стекла, и продолжил:

– Учёные шумеров и майя много раз говорили о том, что существует некая связь нашего мира с центром Вселенной. Но они неправильно трактовали влияние этого процесса на нас. Они думали, что люди были созданы пришельцами или даже что они модифицировали генетический код человека, тем самым сделав его разумным. Но всё это в результате оказалось не так. На самом деле просто некая сила создала в нашей точке пространства условия для рождения разума. Что-то произошло в самом центре Вселенной. Я знаю, что есть какая-то связь между нами и этой точкой, и мне кажется, человечество, как никогда ранее, близко к разгадке этого вопроса. Только теперь я наконец-то понял, какой именно вопрос я призван решить своим рождением и существованием. Фотонный контур – лишь инструмент. Это дверь, в которую я должен войти, чтобы увидеть свою цель. Наша цивилизация слишком долго топчется на одном месте. Нам пора сделать качественный рывок. Новое открытие.

Профессор отложил книгу о раскопках. И продолжил по памяти:

– Основных успехов в расшифровке текстов майя и шумеров добился наш учёный Юрий Кнорозов. На разработки Кнорозова сейчас опираются абсолютно все исследования древних цивилизаций. Я изучил все его труды. Вот что я думаю, Алексей! Они не прекратили своё существование, как считается, а просто трансформировались в другое место. Майя и шумеры также верили, что на земле когда-то неизбежно должна произойти революция всемирного масштаба: Солнце увеличит свою активность. Это уже произошло один раз, около 50 лет назад, как ты знаешь. Но ещё более поражает тот факт, что исследования Кнорозова показали: они также были убеждены, что конец Вселенной неизбежен. Исходя из восстановленной с помощью дешифратора Кнорозова информации и из их верований, Земле должен «прийти конец дней». Они называли это схождением некоего «Балон Актэ» на Землю.

Но во всех этих загадках по-прежнему остаётся очень много неизвестных переменных. Если соединить все имеющиеся у меня факты – две идеологии самих древних цивилизаций на земле – получается, что эти особые дети – дети белых ягуаров с особой кровью Господней – как раз и смогут творить, как творил Господь. Они смогут противостоять этой силе. Похоже, что после этого они больше уже никогда снова не смогут быть людьми. Кто же они? И какая трансформация должна будет произойти с ними?

Алексей часто удивлялся слишком высокому полёту мыслей профессора Фостера, но предпочёл просто пожать плечами и не спорить.

Профессор вернулся к чтению:

– «Человечество вступает в качественно новый этап своего развития. В солнечной системе начнут происходить катастрофы планетарного масштаба, в определённых людях на Земле должны будут развиться нечеловеческие способности, которые позволят им радикально пересмотреть своё мировоззрение». Кукулькана, или, как их называли, хранители дней, писали:

«Каждый ищет свою дорогу в жизни, путь этот никогда не бывает прямым и гладким, он обязательно приведёт каждого к его исходу. Исход не означает забвения. Конец станет началом». Но началом чего, Лёша? Все последние дни я пытаюсь понять эти древние послания.

– Профессор, вам не следует сейчас так перевозбуждаться!

– Лёша! Я уже прекрасно себя чувствую, и мой разум никогда ещё не был так трезв – если ты об этом! Мы уже близки к разгадке! Мы совсем рядом! Знаешь, Лёша, я никогда не говорил тебе об этом. Но я рад, что ты с нами: я всегда мечтал о мальчике, но мы с Таней больше не смогли иметь детей. И иногда мне кажется, что тебя прислали мне галактики. Я уже стар и многого не могу. Если бы не ты, я никогда не смог бы осуществить то, чего мы достигли. Да, знаю, ты сейчас думаешь, что мы пока ничего и не достигли вовсе. Эта груда фотонного мусора, как говорит София, так и не работает; каждый раз в предыдущих активациях у нас так или иначе случались неудачи. Но я клянусь тебе, я знаю, что сейчас у нас должно получиться! Много раз мне снилось, что мы обязательно в этом году должны запустить контур иначе… иначе… – в этот момент Александр погрустнел, его лицо наполнилось вселенской печалью.

– Что с вами? – спросил Алексей, удивлённо посмотрев на Александра.

– Я не думаю, что тебе стоит рассказывать такие сказки на ночь. Будешь плохо спать.

– Нет уж, профессор, я прошу вас поделиться со мной, я должен это знать.

Профессор сделал глубокий вздох и нехотя продолжил:

– Не знаю, влияют ли на меня так мои опыты или это фотонное облучение, но мне все чаще кажется, что есть что-то, чему мы должны противостоять. Своим изобретением мы решаем бóльшую проблему, чем просто перемещение предметов и людей в пространстве. Может, я совсем схожу с ума от того, что я нашёл на раскопках, но я почему-то уверен, что время играет против нас.

– Что же должно произойти?

– Я не знаю ответа на этот вопрос. Я чувствую, что могу не успеть закончить эту работу. – Александр замолчал и, немного поджав губы и сделав глубокий вздох, сказал:

– Обещай, Лёша! Обещай, что продолжишь то, что выроню я из своих ослабевающих рук. Мы должны закончить то, что начали, должны доказать всему миру, что мы не психи, чёрт побери!

Алексей встал и положил руку на плечо профессора.

– Обещаю! – сказал Алексей. Александр понимал, что за этими словами Алексея было лишь желание сделать всё, что в его силах. Ничего большего он и не мог просить. – Надеюсь, вы скоро поправитесь, и мы сможем продолжить эксперименты. Я верю, что мы уже находимся у нужной двери – нам осталось только повернуть ручку. «Фотон-1» будет скоро готов. И я уже делаю огромные успехи. Сегодня мы собираемся изучить новые фигуры высшего пилотажа. А через пять дней я, думаю, смогу поднять в воздух «Фотон-1».

– Хорошо! Ты должен быть самым смелым пилотом, ведь тебе предстоит повторить подвиг первого космонавта. Да, и ещё … Посмотри сюда! Чёртов метеорит, который влетел к нам в контур! Я рассчитал вероятность его попадания к нам. Она равнялась всего 12 миллионным процента. И мы угодили как раз в них, – профессор улыбнулся, – мы с тобой просто счастливчики.

Александр глубоко вздохнул и, выдержав паузу, прибавил:

– Лёша! Есть ещё одна вещь, которая мешает нашей работе. Я чувствую, что в моих схемах чего-то не достаёт. Фотонный контур работает не так стабильно, как мне бы хотелось. Не знаю, в чём дело. Пока я был здесь, я смог рассчитать, что взрыв адронного коллайдера, прообраза фотонного контура, в 2012 году в Швейцарии не был результатом ошибки. Они всячески пытались скрыть истинную цель эксперимента, который они производили. Официальная версия для журналистов была обозначена как поиск разгадки тайн чёрных дыр, но истинной целью была проверка фотонной активности, которая должна была возникнуть после столкновения частиц, летящих со скоростью света. Эти факты были скрыты от глаз непосвящённых. Но они упустили самый главный компонент контура, который позволяет осуществлять точное перемещение в пространстве, его ТПН.

Алексей вопросительно посмотрел на профессора.

– Тоннельный позиционный навигатор, мой друг, – он снова повторил, но более медленно, глядя в сторону лежащих рядом с ним книг. – Тоннельный… Позиционный… Навигатор… То, что делает межзвёздные перемещения максимально точными.

– Но чем я могу помочь, пока вы в госпитале? – спросил Алексей, который всё это время загадочно смотрел на профессора.

– Ты найдёшь схемы!

– Как, профессор? Я пока не очень хорошо разбираюсь в тоннельных позиционных… как там… навигаторах!

– А тебе и не нужно. Я знаю, тебе покажется это странным, но я думаю, что данные о принципах функционирования ТПН можно найти у других цивилизаций!

– Вы шутите?

– Нет. Думаю, мы все недооцениваем уровень их технологий. Если на раскопках не было найдено ничего высокотехнологичного, это не значит, что этого не было там вовсе.

– Вы говорите загадками. Откуда у нас на планете могут быть данные о том, что ещё не изобретено? Мы же первые, кто ставит подобные опыты.

– А почему никому не приходит в голову, что эти цивилизации гораздо древнее, чем принято считать? Ты должен полететь на Ближний Восток по координатам, которые я тебе написал на этом листке, и увидеть всё собственными глазами, – Александр протянул перевязанной рукой клочок бумаги. – Координаты написаны с точностью до ста метров! Только не спрашивай, откуда они у меня.

Профессор посмотрел на Алексея пронизывающим взглядом.

– Обещай мне, что слетаешь туда! Обещай!

– Но, профессор…

– Никаких «но»! Ты ведь хочешь, чтобы я выздоровел быстрее!?

– Да, хочу …

– Найди это! Я уверен, что оно там. Ты справишься.

– Профессор, я…

– Ступай! – профессор позвал медсестру и демонстративно сделал вид, что ему требуется покой. Алексей, улыбнувшись, посмотрел на профессора и вышел из палаты.

Ирина уже ждала Алексея у входа, трап «Беркута» был опущен, а рядом с ней стояли двое военных. Алексей, подходя, услышал отголоски разговора.

– Не слишком ли крупный звездолёт для такой хрупкой девушки? – спрашивал, видимо, старший по званию военный.

– Если вы думаете, что она такая уж хрупкая, то вы сильно ошибаетесь! Думаю, вы бы едва ли пережили перегрузки, которые выдерживает она, выполняя «переворот на колоколе» на этой машине, – язвительным замечанием вмешался в разговор Алексей.

– Лёш! Я как раз и пытаюсь им рассказать, что, если бы они были с нами на вчерашних тестах, из них бы уже давно вышел мясной суп!

– Не вешайте нам лапшу на уши! Наши военные защитные корабли помощнее вашего хлама будут! Мы недавно делали на них восемнадцать тысяч в час! И я – Дед Мороз, если на такой посудине вы сможете сделать «переворот на колоколе», – не унимался офицер.

– Куда уж нам! Ладно, мальчики! Всего вам хорошего! Мы уж как-нибудь поковыляем на своей посудине, – и они с Алексеем поднялись в кабину. – Только отходите подальше! А то посудина вам задаст жару!

– Ну что, Лёш! Давай, сам продемонстрируй неверующим по спецзаказу. Я перевела управление на тебя.

Алексей улыбнулся и включил двигатели. Оба офицера едва успели отскочить от звездолёта; они явно не могли поверить своим глазам и ушам. Алексей поднял машину на десять метров над землёй, а затем активировал только тыловой двигатель, центровые же перевернул на 90 градусов. Корабль с диким рёвом застыл в воздухе, как горящая свеча. Алексей перенастроил двигатели, и корма корабля подтянулась вверх. Такие фигуры могли выполнять только несколько кораблей на планете. Корабль завис в воздухе в режиме автопилота.

– Ух, ты! Это было здорово! «Беркут» действительно начинает тебя слушаться… Да и мне жить стало полегче. Я смогу отдохнуть, пока мы летим до нашей тестовой зоны, – сказала Ирина и отстегнула ремень безопасности. Алексей, как будто прочитав её мысли, придвинулся ближе и, обняв её за плечи, чувственно опустил руки на талию. Ирина запустила пальцы в волосы Алексея и притянула его к себе, их глаза встретились, а губы оказались в сантиметре друг от друга. В следующую секунду Алексей начал жадно целовать её. Он прижимал её всё крепче и крепче, его правая рука скользила по её животу, бёдрам и талии. Такие поцелуи магически действовали на них обоих. Казалось, что каждый вложил в этот поцелуй всю свою душу и сердце.

– Ого! Мне нравятся такие бонусы за фигуры высшего пилотажа! Летим быстрее! Мне почему-то сразу захотелось изучить сегодня побольше. «Горка» и «Управляемая бочка» мне уже не так интересны. Мне бы что-нибудь «погорячее».

– Смотри сам! Потом не говори, что был не готов! – ухмыльнулась Ирина.

После окончания всех манёвров Алексей приземлил корабль недалеко от дома Ирины, и они вышли на свежий воздух. Это было живописное место. На огромной территории были посажены молодые деревья, из-за этого она казалась парковой зоной.

Алексей обнял Ирину и прошептал: «Мне всё равно, где будешь ты, главное, чтобы я был рядом с тобой!»

Он всё сильнее сжимал её в своих нежных объятиях. В эти моменты его сила и мужество представали перед ней в другом свете – это уже не были те опасность и страх, вселяемые его противникам во время соревнований. Ирина видела лишь его пылкую страсть и желание быть только с ней. Она попыталась отступить назад, но каждый раз он приближался всё ближе и ближе. Её чувства к нему были слишком сильны, чтобы противостоять этой волне страсти и желания, которые так легко читались в его больших голубых, как безграничная морская гладь, глазах. Она слегка коснулась ограды спиной и остановилась; дальше отступать было некуда, да и незачем. Алексей посмотрел в её глаза взглядом, который с лёгкостью мог бы растопить любой лёд. Сердце Ирины билось всё сильнее и сильнее, чувства выплёскивались из её груди наружу морем эмоций, которые она была не в силах сдерживать. Он обнял её за талию, а она обвила его шею своими нежными руками. Они слились в поцелуе, силу и страсть которого она не могла ощутить больше ни с каким другим мужчиной на свете.

Они не спеша пошли по аллее, и Алексей заговорил первым:

– Знаешь, профессор дал мне очень важное задание, правда, я совсем не понимаю ничего в том, что он мне написал!

– Дай мне посмотреть! – заинтересовалась Ирина. – Ого! Да это же раскопки древних шумеров! Там работает мой давний знакомый. Он на этом карьеру сделал, звание и награды получил…

– Так ты знаешь, где это?

– Я была там пару лет назад. Но сейчас обнаружили новые, скрытые зоны раскопок! Костя писал мне, но у меня всё никак не было времени выбраться! Так что, летим?

– Что, сейчас? – удивлённо спросил Алексей.

– Конечно! Как-никак, у нас один из самых быстрых кораблей на планете!

– Что ж, – Алексей был и сам крайне заинтригован приключением. Они взошли на корабль и пристегнули ремни. – Летим!

Ирина запустила двигатели и системы телеметрии.

– Ира! Вот ещё о чем бы я хотел тебя попросить… как бы тебе сказать это… Вопрос довольно деликатный!

– И в чём же нужна помощь?

– Ты не могла бы попросить Виктора, чтобы он пригласил Софию на свидание? Мне кажется, он ей понравился, но она не из тех девушек, которые приглашают сами. Что-то мне подсказывает, что она ему тоже показалась интересной.

– А! Вот ты о чём… Я, кстати, тоже думала об этом. Что-нибудь придумаю.

Ирина ввела координаты в бортовой компьютер. Их ждало самое завораживающее и мистическое приключение в их жизни.

* * * ~ ~ * * *

Корабль взмыл в воздух, рассекая корпусом облака.

– Это не так уж и далеко. Даже на десятой скорости без форсажа мы будем там уже через полчаса, – сказал Алексей, включив центральный дисплей и проверив координаты: – Эшнунна-Телль-Асмара – 33.45. N 44.45 W. Всё верно. Летим в колыбель шумерской цивилизации.

– Ура, обожаю путешествия! – радостно подхватил Ильго.

Звездолёт набрал высоту, и вот уже города, реки и пустыни стали проноситься под ними, сливаясь в единую массу. Облака покрывали корабль нескончаемым белым одеялом, а солнечные лучи, иногда проникающие сквозь облачность, создавали невероятное полупрозрачное сияние.

Через полчаса они вышли из корабля рядом с тем местом, где они и запланировали побывать. Их встретил гид по раскопкам древних цивилизаций, старый друг Ирины – Константин Делягин, который сопроводил их к месту раскопок.

– Костя! Познакомься, это мой друг Алексей Шторм! Лёша – это Константин Делягин, ведущий специалист по исследованиям древнего Ближнего Востока. В своё время именно он зародил во мне тягу к этим исследованиям.

– Что ты, Ир! Ты меня перехваливаешь! Я просто помогал тебе! Тяга к изучению у тебя появилась сама! А чем вы занимаетесь, Алексей?

– Я… как бы это сказать, – немного замялся Алексей, – мы проводим научные эксперименты, собираем материалы, а ещё мы стоим на грани важного открытия, которое перевернёт мир! – с улыбкой ответил Алексей. – У нас есть данные о том, что здесь мы сможем найти очень ценные для нас материалы.

– Ах да! Так много людей хотят изменить мир! Жаль, что так мало добиваются успеха в этом! – невольно улыбнулся Константин. – Не хочется вас разочаровывать, но боюсь, здесь едва ли можно найти что-либо переворачивающее мир. Многие десятки учёных уже вдоль и поперёк излазили все обнаруженные в раскопках комнаты.

– А ещё Лёша мастер спорта по кендо! Помнишь, я тебя рассказывала про этот древний вид японского искусства?

– Конечно, Ир! Алексей, я действительно заинтригован – мало кто сейчас занимается такими древними видами спорта. И вы правда соревнуетесь на настоящих катанах?

– Правда. Только делаем это в специальных костюмах и помещениях, чтобы не поранить и не убить друг друга, – уточнил Алексей. – Слышали про такие специальные залы?

– Кажется, читал какую-то статью в журнале. Довольно любопытно. Чего только Институт не придумает! Что ж, друзья, вот мы и пришли. Пока у меня есть свободное время, я смогу немного побыть с вами и рассказать о том, что знаю!

К ним подошла молодая девушка с забавными длинными косичками. В её руках были копии древних манускриптов и слепков каких-то табличек.

– Познакомьтесь! – продолжил Константин – Это моя ассистентка Елена.

Скромно улыбнувшись в ответ, молодая ассистентка отошла в сторону. Она была полноватой, застенчивой и немного неряшливой девушкой.

– Не знала, что у тебя уже появились ассистенты! – улыбнулась Ира. – Ты говорил мне, что в последнее время значительно продвинулся в раскопках. Было бы интересно посмотреть на твои результаты!

Они вчетвером стали спускаться по крутой лестнице, ведущей в подземелье. Света становилось всё меньше и меньше, и наконец они очутились в древнем зале, который, скорее всего, служил шумерам для проведения каких-то массовых церемоний.

– Как, я думаю, вам известно, шумеры – народ, заселявший Южное Междуречье на заре исторического периода. Шумерам принадлежат важнейшие открытия человечества – клинописное письмо, колесо, обожжённый кирпич, системы орошения; кто знает, что ещё они могли изобрести! Возможно, следы многих открытий нам ещё не удалось обнаружить. Я слышал, что мои коллеги ищут ещё одно секретное место, скрытое пустыней. Любопытно, что язык шумеров имеет нестандартную для языков того времени структуру. Его родственные связи до настоящего времени не установлены. Древнейшей известной письменной системой является шумерская письменность, в дальнейшем развившаяся в клинопись. Это система письма, при которой знаки выдавливаются тростниковой палочкой на табличке из сырой глины. Клинопись распространилась по всему Междуречью и стала основной письменностью древних государств Ближнего Востока вплоть до первого века нашей эры. Таким образом, их цивилизация существовала на планете гораздо дольше нашей, – Константин встал в центре зала и зажёг два дополнительных факела для Ирины и Алексея.

Алексей поднёс факел к стенам зала и обратил внимание на рисунки, сделанные на каменных пластинах. Одна из картинок особенно заинтересовала его. В центре таблички было изображено какое-то подобие звезды, которую окружали двенадцать круглых, немного выпуклых предметов. Они очень сильно походили на планеты, вращающиеся по гравитационным орбитам.

Это были завораживающие наскальные рисунки. Таких странных совпадений определённо не должно было быть.

«Они явно рисовали звёзды и планеты! – подумал он. – Но какие? Даже четыре тысячи лет назад в Солнечной системе не могло быть двенадцати планет».

– Ириша! Подойди сюда, – негромко сказал Алексей и жестом показал ей на необычное изображение. – Посмотри на эти фрески. Они однозначно рисовали звёздную систему. Но как это может быть? Ведь такие исследования невозможно проводить, наблюдая за звёздным небом. Я не знаю, как это может быть, но они… Очевидно, они обладали информацией и о том, что главной силой звёздной системы является гравитация самого большого тела в ней. Это было открыто только спустя четыре тысячи лет. Как они могли знать? У меня не укладывается это в голове! – Он осветил факелом рисунок шумеров, чтобы Ирина могла лучше рассмотреть его.

– Да, Лёш! Чем больше я занимаюсь этими исследованиями, тем больше нахожу загадок, на которые пока нет ответов.

– Может быть, это всё-таки случайность и они изображали что-то иное? – переспросил Алексей.

– Нет, не думаю! Слишком чёткий и недвусмысленный рисунок.

– Я сфотографирую его, – Алексей достал компактный фотоаппарат и сделал несколько снимков, подсвечивая их факелом.

– Ириша! Улыбнись! – Алексей привлёк её внимание, и, развернувшись, она предстала перед его камерой с открытой, доброй и нежной улыбкой. Алексей сделал изумительные фотографии Ирины на фоне изображения звёздной системы.

Их наблюдения прервал Константин, который начал рассказывать о раскопках в городе.

– В конце двадцатых годов позапрошлого века археологи произвели раскопки у города Урук, на берегу Евфрата, и неожиданно для себя на глубине четырнадцати метров обнаружили гробницы шумерских царей начала третьего тысячелетия до нашей эры. Именно тогда было установлено, что шумеры были самой первой цивилизацией на планете. В ходе дальнейших раскопок были обнаружены кладбища, новые следы поселений, а также большая библиотека, в которой хранилось около тридцати тысяч глиняных табличек, содержащих сведениях из области медицины, философии, астрономии и филологии. Кроме того, там же были найдены труды по фундаментальной математике, формулы вычисления площадей сложных фигур и даже извлечения корней, решения уравнений с двумя и тремя неизвестными. Эти археологические открытия потрясли научное сообщество. Сложные системы исчисления подобного рода стали использоваться в современном мире совсем недавно, с появлением первых компьютеров в позапрошлом веке. Особенно важно для нашего исследования то, что в шумерских текстах содержатся сведения о происхождении, развитии и строении Солнечной системы, включая список и характеристики планет. Любопытно, что не на всех табличках показываются традиционные для нас восемь планет Солнечной системы. Некоторые таблички содержат изображения двенадцати планет, вращающихся вокруг большой звезды. Одно из похожих рисунков вы как раз сейчас рассматривали.

Удивительно, но жрецы шумеров даже знали, что звёздный свод совершает полный оборот за 25 920 лет. Среди клинописных документов шумеров найден математический ряд, итог которого выражен числом 12 000 000 000. Учёные пока не понимают до конца смысла данного вычисления, но очевидно, что шумеры считали это число самым важным из всех.

Косвенным подтверждением силы познаний шумеров является то, что они были превосходными путешественниками и исследователями – им приписывается также изобретение первых в мире водных судов. В одном словаре шумерских слов содержалось не менее 120 обозначений различных типов судов – по их размерам, назначению и по виду грузов.

В древних городах шумеров однозначно существовали строения очень необычного вида с одной важной особенностью: у всех них двойная укреплённая плоская крыша – как будто предназначенная для прибытия кого-то с небес. Часто крыши были помечены особыми знаками – двумя кругами, словно специально созданными для чего-то парного и похожего друг на друга. Эта же символика, кстати, встречается и в письменности майя. Число «12» как раз записывается как два круга, находящихся на двух толстых горизонтальных полосках.

– Константин! Я поражён вашими знаниями! Вы и правда много времени провели здесь?

– Да, ведь когда занимаешься интересным тебе делом, время летит так быстро и незаметно…

Алексей и Ирина прошли ещё дальше, вглубь зала. Здесь было достаточно влажно. Где-то вдалеке слышались звуки падающих капель, периодически раздавались непонятные, пугающие шорохи.

– Может, не надо заходить так далеко? Мало ли что эти шумеры могли здесь спрятать! Может, лучше вернуться? – немного трусливо прошептал Ильго.

– И зачем я только тебя взяла, трусишка, – ответила Ирина и строго посмотрела на продвигающегося с опаской вперёд плюшевого тигрёнка-робота.

Пока Константин продолжал рассказывать гостям о том, что удалось разузнать на раскопках, они медленно ступали по старинным плитам, внимательно разглядывая фрески, колонны, выступы.

– Сложно поверить, что шумеры были способны создать всё это, не имея соответствующих орудий труда, правда? – воскликнула Елена.

Дойдя до самого конца зала, Алексей резко остановился, почувствовав что-то необычное в этом месте.

– Предположительно где-то здесь был установлен трон главного жреца, – Константин показал на место рядом с Алексеем.

– А вам не кажется это странным? – спросила Ирина.

– Что именно? – переспросила Елена, которая подошла к Алексею и Константину.

– Неужели главный жрец входил в зал вместе со всеми! Обычно в таких залах они имели специальные комнаты, вход в которые находился за троном. Там он готовился к своим приёмам и составлял послания народу. Часто там были спрятаны и самые главные секреты, скрытые от глаз обычных людей.

Она отошла к правой стене и стала считать количество шагов, чтобы определить середину зала.

– Сто десять, сто одиннадцать, сто двенадцать. Значит, пятьдесят шесть, – она отсчитала пятьдесят шесть шагов от начала правой стены. – Давайте смотреть! Здесь производились замеры толщины стен?

– Не думаю, что здесь что-то есть, – сказала Елена, – мы уже несколько раз пытались найти потайные двери, но так ничего и не нашли! Нет смысла терять время.

– Нет! Нет! Здесь что-то есть! Мы должны найти какие-то стыки в каменных блоках.

Они начали водить руками по стенам, пытаясь отыскать какую-нибудь зацепку, а Алексей всё никак не мог оторваться от завораживающего древнего рисунка. Он обратил внимание, что одна из изображённых шумерами планет немного отличалась от остальных. Алексей подошёл ближе и попытался надавить на камень, чтобы тот выступал на одинаковое расстояние с другими. В этот момент ровно посередине дальней стены зала стала открываться дверь в потайную комнату.

Внутри помещения было очень темно. Они зажгли ещё один факел, прикрепили его у входа в тёмную комнату и начали медленно проходить в скрытое помещение. Первым вошёл Константин. Он побывал во многих залах шумеров и был готов ко многим неожиданностям. Сразу за ним, ступая по его следам, стали проходить Алексей и Ирина. Войдя внутрь, Константин сразу заметил большой каменный ящик, стоящий посередине. На нём не было ни ручек, ни даже прорезей, говорящих о том, что его в принципе можно было как-то открыть. У самой дальней стенки стоял огромный каменный шкаф. Вошедшая последней Елена, увидев в полумраке необычную скульптуру, сделала несколько шагов налево и, чтобы дотянуться до неё, забралась на каменный постамент.

Внезапно послышался оглушительный грохот. Обернувшись, они увидели, как массивная плита соскользнула с самого верха комнаты и закрыла проход. Не успел пройти лишь Ильго, который с самого начала бубнил всем об опасности их мероприятия.

– Ничего не трогай, Лена! – закричал Костя.

– Да не трогаю я! Ничего я не делала! – проворчала Лена.

Отойдя в сторону, она поняла, что опустившийся под её весом постамент привёл в действие механизм, заблокировавший вход.

Поднявшаяся пыль осела. Алексей с Константином попытались поднять плиту, заслонившую проход.

– Ильго! – закричала Ирина, – ты меня слышишь?

– Принцесса, вы в ловушке! – запаниковал тигрёнок. Его голос был едва слышен через массивные каменные стены.

– Сможешь нас вытащить?

– Здесь нет ни рычагов, ни потайных кнопок, – взволнованно отвечал тигрёнок. – Скорее всего, открыть дверь можно только изнутри.

– Костя! Давай попытаемся отодвинуть плиту, – предложил Алексей.

Они подошли к ней ближе, но снизу не было возможности даже зацепиться, да и сама плита наверняка весила целую тонну.

– Мы умрём! Мы все умрём! – запаниковала Лена. – Мы в ловушке!

– Успокойся! – одёрнул её Алексей, – не надо истерик! Слезами здесь не поможешь! Должен быть какой-то другой выход.

– Что же ты за дура такая! – закричал Константин на Елену. – Как мы теперь выберемся обратно?

Елена стояла, опустив глаза.

– Мы же уже попадались в похожую ловушку в Эль-Мирадоре. Как же можно два раза наступать на одни и те же грабли?

– Костя! Не кричи на неё! Она не виновата. Ты тоже мог бы напомнить ей об опасности.

– Хватит уже всё валить на меня! – закричала Лена.

– Так! Всё! Закончили! – громким голосом прервал бессмысленную ругань Алексей. – Вы что, не понимаете, что сейчас обвинениями не поможешь? Мы все попали в западню и должны придумать, как выбраться из неё. Костя! Ты говорил, что вы уже попадали в подобную ловушку раньше?

– Да, это было в Мексике.

– Как вы выбрались?

– Решили загадку.

– Какую загадку?

– Разве вы не знаете? Шумеры и майя всегда составляли загадки, шифры, головоломки.

– Зачем это было им нужно?

– Они защищали секреты от простых людей.

– Отлично! – заключил Алексей, – значит, им было что скрывать, и это что-то должно быть здесь.

Он подошёл к шкафу с табличками. Слой пыли на них был достаточно большим, и ему потребовалось некоторое время, чтобы очистить их.

Неожиданно его рука почувствовала какой-то рельеф. Очистив стену от паутины, песка и пыли, на самом верху, над табличками, он увидел до боли знакомый знак из четырёх кругов, который никак не ожидал обнаружить в подобном месте. Всё это казалось таким невероятным.

– Скорее! – прокричал он. – Идите сюда! И оставьте только один горящий факел. Этого нам будет достаточно. Когда он будет гаснуть, будем зажигать следующий. Мы не знаем, сколько ещё пробудем в заточении.

Ирина подбежала первой и, увидев изображение на каменной стене, замерла от удивления. Этого просто не могло быть! Знак на стене явно был таким же, как знак радиоактивности на современном оборудовании.

– Обалдеть! Как же это может быть! Это невозможно! Даже исходя из моих данных, они не могли… – она посмотрела сначала на Алексея, потом на Константина, – не могли быть настолько развиты! – Посмотри, Костя! – Ирина нащупала что-то необычное. – Кажется, здесь есть какой-то шифр. Посмотри на эти символы!

На стене явно просвечивались выделяющиеся бугорки, очень точно расположенные по отношению друг к другу. Они образовывали причудливую точечную мозаику.

– Что это значит? Что это за код и что это за странные пиктограммы рядом с этим обозначением?

– Это задачка! – прошептал Константин, – задачка, которую мы должны решить, чтобы получить что-то скрытое, тайное! Наверняка там спрятано что-то очень важное. Жрец явно не хотел, чтобы то, что находится внутри, досталось непосвящённому.

Расчистив всю плоскость, они увидели, что рядом с «точками-волнами» находились глиняные таблички – пиктограммы, которые явно служили какими-то кнопками и могли вдавливаться вовнутрь.

– Не очень-то умны шумеры, раз составили такую простую задачку! Мы просто будем нажимать все пиктограммы и, наконец, найдём ту, которая нам будет нужна! – прошептала подошедшая к ним Лена и стала нажимать таблички наугад, одну за другой. Не прошло и секунды, как на них хлынули огромные потоки мелкого песка, который начал засыпать их с такой скоростью, что они чуть не стали захлёбываться им. Константин снова закричал на Елену и оттолкнул её от шкафа.

– Что же ты делаешь-то?! Ты всех нас похоронишь заживо!

Песок перестал сыпаться с потолка.

– Шумеры были не дураки. Мы не можем подбирать код! Ещё одна ошибка, и нас всех засыплет так, что мы никогда больше не выберемся отсюда!

Они попытались успокоиться, и отгребли песок подальше от шкафа, чтобы было удобнее стоять рядом с пиктограммами. Песок едва не засыпал стоящий в середине комнаты ящик.

– Костя! Скажи, что это за символы? – Алексей показал на фрески рядом с точечной диаграммой.

– Это самые старые письменные документы. Я бы сказал, это 3320 год до нашей эры. Для учёта имущества в Шумере и Эламе использовали систему глиняных шариков. Изначально каждый шарик обозначал один объект. Затем стали значащими размер и форма комочка. Впоследствии стали образовываться устойчивые сочетания пиктограмм, смысл которых постепенно отходил от суммы смыслов картинок. Например, знак «птица» вместе со знаком «яйцо» давали сочетание «плодовитость» не только применительно к птицам, но и как абстрактный термин. К 3350 году до нашей эры получавшиеся пиктограммы и идеограммы стали использовать фонетически, составляя из этих символов «символ-звук» слова, не имеющие порой никакого, даже косвенного, отношения к изображённым предметам.

– И как же нам понять, какой смысл они несут?

– Я не знаю! – Константин опустил глаза. – Правда, не знаю! Я слышал, что в некоторых раскопках использовались различные коды, но я впервые вижу, чтобы шумеры делали кодовые замки в помещениях. Эти точки и пиктограммы должны быть как-то связаны между собой! Вот, посмотри сюда! Точки обозначают какой-то конкретный символ! – он стал рассматривать их под лупой, которую достал из своей археологической сумки. – Точно, вода! Этими волнами они изображали море или океан! Значит, пиктограммой должна быть либо вода… либо… – он снова внимательно посмотрел на символы… Рыба! Посмотри, вот она!

Он поднёс руку к пиктограмме и вдавил её вовнутрь! С потолка снова хлынули целые тучи песка, и Ирина с Алексеем ели успели оттащить его.

– Чёрт возьми! – прокричала Ирина. – Ещё одна ошибка, и нам конец! Посмотрите, – сказала она, отгребая песок руками. – Скоро песка будет так много, что мы не сможем никуда его убрать, он засыплет и пиктограммы, и нас вместе с ними! Кроме того, вы не думали, что сюда нет доступа кислорода?! Мы не сможем находиться здесь более нескольких часов – мы задохнёмся!

– Костя! Это слишком примитивно для них! Не думаю, что разгадка так проста, – громко и чётко прибавил Алексей.

Они стояли и смотрели то на волны из точек, то на таблички, пытаясь найти совпадения, какую-то зацепку или логическую цепочку.

– Постойте, ребята! – судорожно прошептала Ирина. – Я об этом уже читала; шумеры использовали различные таблички не только для того, чтобы изображать какой-то предмет, но и для того, чтобы показать какое-то явление… открытие!

– Открытие… – прошептал Алексей и стал продолжать мысль Ирины, – событие… важность… величину…

Он принялся считать количество точек в каждом столбце и записывать числа пальцем на песке в привычных арабских числах:

3 1 4 1 5 9 2 6 5 3 5 8

– Я так и знал!

– Ты что-то понял? – удивился Константин.

– Это число «пи»!

– Какое ещё «пи»? «Пи» всегда было просто 3,14! – воскликнула стоящая неподалёку Елена.

– Нет. Всё совсем не так, – вмешалась Ирина, – первый способ вычисления числа «пи» предложил Архимед. Это был геометрический метод. Для этого он вписывал в круг и описывал около него правильные многоугольники. Принимая диаметр окружности за единицу, Архимед рассматривал периметр вписанного многоугольника как нижнюю оценку длины окружности, а периметр описанного многоугольника как верхнюю оценку. Он получил первое приближение числа «пи» – в его расчётах это было 3,46. В древнекитайских трудах попадаются самые разные оценки, из которых самая точная – это известное китайское число 355/113, то есть где-то 3,14 и далее 15929. В древней Индии использовали приближение 3,1416. Но всегда считалось, что более точные расчёты числа «пи» были получены только с появлением первых компьютеров. На самом деле число «пи» иррационально, я зазубрила его значения до двенадцатого знака ещё в школе – 3,14159265358.

– Быстрее ищите символ «пи» на клинописных табличках! – прокричал Алексей.

Табличка с этим символом оказалась во втором столбце третьей строки. Алексей поднёс руку и плавно надавил на табличку. Песок не высыпался, но и плита, заслонявшая вход, никуда не сдвинулась. Послышалось лишь какое-то шуршание в середине комнаты.

– Ящик! – воскликнул Константин.

Ящик уже был полностью засыпан песком, и они стали руками раскапывать его.

– Вот он! Я нащупала его! – закричала Ирина. – Расчищайте по краям!

Ящик действительно открылся. В нём лежала большая прямоугольная плитка со странными изображениями.

– Снова загадка… – прошептала Елена.

– Да, это не совсем то, что я думал здесь найти. Костя, мы заберём её на время. Ты ведь никому не расскажешь об этом пока?

– Только обещайте мне, что вернёте её позже. Я бы тоже не хотел упустить свой момент славы. Находка в тайной комнате шумеров – это же мировая известность! – сказал Константин, и его лицо засияло от радости.

– Мальчики! Вы ничего не забыли? – удивлённо сказала Ирина. – Вообще-то мы ещё в комнате без дверей и окон, засыпанные песком и закрытые громадной плитой!

– По-мо-ги-те! Кто-нибудь! – громким писклявым голосом закричала Лена.

– Никто тебя не услышит! Здесь, похоже, толстенные стены. Да и вблизи на несколько сот метров нет ни единой живой души.

Алексей не слушал их, он был полностью погружён в мистику их находки. Он достал её двумя руками, и в тот же момент плита, заслонявшая вход, стала с грохотом подниматься вверх. Видимо, что-то под табличкой держало рычаг.

Наконец-то они были свободны!

* * * ~ ~ * * *

Прошло несколько дней, и Александр Фостер вернулся домой, где его ждала невероятная новость.

– Профессор! Вы не поверите… хотя нет, вы-то верили в это с самого начала. Я нашёл то, о чём вы говорили.

– Не может быть! – с волнением спросил Александр. – Ты видел макет?

– Да, профессор! С двенадцатью планетами…

– Двенадцатью планетами и звездой в центре?

– Именно так. Они изображали не Солнечную систему.

– А тайное помещение жреца? Там был секретный код?

– Мы разгадали его, профессор. Это было число «пи».

– Число «пи»! Конечно же, конечно же «пи»… Я так и думал. Леонард Вулли почти разгадал похожую загадку в 1920. Но даже он не верил в то, что эта комната скрывала… скрывала… ты ведь нашёл глиняную табличку? – профессор насторожённо посмотрел на него.

Алексей подошёл к их рабочему столу и развернул ткань, которая скрывала находку.

– Чтоб я провалился в чёрную дыру! Не верю своим глазам! Ты нашёл… нашёл её!

– Но символы! Что они значат?

– Это не совсем знакомый мне код. Но, полагаю, я найду решение. С нашими нынешними технологиями и моими знаниями это не так уж и сложно. Ты умеешь взламывать коды систем криптозащиты спутников, а вот это – моя работа. Дай мне время, и у нас всё получится. Я займусь этим сегодня же ночью.

– Опять ночью, профессор! Вы совсем не спите.

– Я не могу спать, дорогой мой, когда в моих руках такие вещи. Как ты не поймёшь – мы творим историю! Если на этой таблице то, что я думаю, то считай, мы уже сделали самое крупное открытие за всю историю человечества!

Профессор отложил табличку со знаками и вместе с Алексеем приступил к ремонту повреждённых частей фотонного контура. Алексей приносил необходимые детали, профессор делал расчёты и прилаживал новые части к системе.

Они, как всегда, оживлённо беседовали.

– Профессор! Вчера перед сном я перечитал почти все статьи, которые вы мне давали, но я так и не смог понять некоторых вещей.

– И что же больше всего не укладывается в твою голову?

– Никак я не могу понять. Как же так!? Вот, скажем, спутник Европа вращается вокруг Юпитера, потому что она естественный спутник; Земля вращается вокруг Солнца, это понятно. Но почему Солнце само по себе никуда не падает и просто висит в космосе?

– Я всегда удивлялся твоей способности в простой форме вскрывать самые острые проблемы.

– Может, именно поэтому они никак и не укладываются у меня в голове?

– Наверное. Давай, я расскажу тебе кое о чём ещё. Всему виной именно Гравитация, или, как её называли раньше, всемирное тяготение. Как ты помнишь, по латыни «gravitas» означает «тяжесть». Это – фундаментальное взаимодействие в природе, которому подвержены все материальные тела… Единственное уникальное и универсальное взаимодействие. Гравитация главным образом играет определяющую роль именно в космических масштабах. Наиболее успешными современными физическими теориями в классической физике, описывающей гравитацию, являются известная тебе общая теория относительности и квантовая теория гравитационного взаимодействия, которую я как раз заканчиваю.

– Вы правда создаёте свою теорию, которая дополнит общую теорию относительности Эйнштейна в части гравитационных взаимодействий? И каковы же главные выводы этой теории?

– Понимаешь, Лёш, поле тяжести потенциально. Это значит, что можно ввести потенциальную энергию гравитационного притяжения пары тел, и эта энергия не изменится после перемещения тел. Потенциальность поля тяжести влечёт за собой закон сохранения суммы кинетической и потенциальной энергии, и при изучении движения тел в поле тяжести часто существенно упрощает решение. В рамках ньютоновской механики гравитационное взаимодействие является дальнодействующим. Это означает, что как бы массивное тело ни двигалось, в любой точке пространства гравитационный потенциал зависит только от положения тела в данный момент времени. Большие космические объекты – планеты, звёзды и галактики – имеют огромную массу и, следовательно, создают значительные гравитационные поля. Гравитация в отличие от других взаимодействий универсальна в действии на всю материю и энергию. Из-за глобального характера гравитация ответственна и за такие крупномасштабные эффекты, как структура галактик, чёрные дыры, и за элементарные астрономические явления – орбиты планет, и за простое притяжение к поверхности Земли и падение тел. Гравитация была первым взаимодействием, описанным математической теорией.

– Да, теперь я начинаю понимать… В античные времена Аристотель считал, что объекты с разной массой падают с разной скоростью. Значительно позже Галилео Галилей экспериментально определил, что это не так; если сопротивление воздуха устраняется, все тела ускоряются одинаково.

– Верно! Закон всемирного тяготения Ньютона хорошо описывал общее поведение гравитации. А в 1915 году Эйнштейн создал «Общую теорию относительности», более точно описывающую гравитацию в терминах геометрии пространства и времени. Помимо классических эффектов гравитационного притяжения и замедления времени, общая теория относительности предсказывает существование других проявлений гравитации, которые в земных условиях весьма слабы, и поэтому их обнаружение и экспериментальная проверка весьма затруднительны. До последнего времени преодоление этих трудностей представлялось за пределами возможностей экспериментаторов. Но только не для моих опытов. Я хочу, чтобы ты понял. В основе абсолютно всех явлений во Вселенной лежит именно гравитация. Именно она порождает и разрушает, творит и уничтожает. В этом вся природа явлений – подобное притягивается к подобному. И, как ты знаешь, даже людям это не чуждо. Но я никак не могу понять связь этих явлений между собой; ведь человеческий разум, чувства и любовь определённо существуют, это очевидный факт! Нельзя его отрицать. И они тоже взаимодействуют друг с другом. Только вот какова их природа? Связь гравитации и энергетики людей между собой… Я не первый, кого занимает эта загадка. Что порождает что? Я тысячу раз перечитывал работы Пенроуза и Хокинга, но так и не смог найти ответа…

Ты ведь помнишь их теории о трактовке Большого взрыва? Кажется, именно они первыми ввели понятие космологической сингулярности, которую понимали как состояние Вселенной в начальный момент Большого взрыва, характеризующееся бесконечной плотностью и температурой вещества. Космологическая сингулярность является одним из примеров гравитационных сингулярностей, предсказываемых общей теорией относительности. Ты же читал работы Хокинга?

– Да, я помню его, профессор. Бедный Стивен, такая выносливость и тяга к жизни! Где-то примерно в моём возрасте у него уже развился паралич. После операции на горле в 1985 году он потерял способность говорить. Друзья подарили ему синтезатор речи. Ужасная доля! Но его разум жил. Многие до сих пор изучают его работы, хотя немногим дано понять их результаты.

За оживлённым разговором они и не заметили, как к ним подошла София, которая была более чем удивлена тем, что Алексей и отец снова взялись за старое.

– Неужели опять? Опять вы возитесь с этими колоннами? Опять за старое? Опять ядерный реактор в трёх минутах от нашего особняка? Опять военные приедут соскребать метеоритные осколки? – она показала на постамент контура.

– Привет! Что ты, что ты! Мы просто… Мы… – Алексей не знал, что сказать, – всё модернизировали и больше никаким метеоритам на землю Фостеров не залететь, – сказал он и улыбнулся.

– Точно. Беспокоиться не о чем… Тем более нам так много ещё надо сделать! Пока мы не готовы к продолжению экспериментов. Да и… Софи… Мы хотели кое о чём поговорить с тобой.

– О чём же? – удивлённо вскинув брови, спросила София.

Алексей и профессор немного замялись; было видно, что они собираются затеять не очень простой разговор.

– В общем, нам необходима твоя помощь. Нам нужно достать ещё ядерного материала для нашего эксперимента.

София не могла поверить своим ушам.

– Так значит, вы всё-таки опять за старое? Вы что, меня за дуру держите? Я так и знала! Вот упрямцы! – закричала София. Она развернулась и быстрыми шагами стала уходить от них.

– Нам нужно успокоить её, профессор, давайте я поговорю с ней, – сказал Алексей. Собираясь догнать её.

– Нет, я поговорю с ней сам. Подожди меня здесь! – задержал его рукой профессор.

Александр поспешил за Софией. Пройдя чуть дальше, он увидел, как она села на скамейку и тихо заплакала. Он подошёл и сел рядом с ней.

Она плакала также редко, как и он подходил к ней вот так просто, как отец подходит к дочери, чтобы поговорить.

Она заговорила первой:

– Отец! Вам мало всего того, что произошло? Неужели вы готовы заплатить за эксперимент собственной жизнью? – София уже не кричала, а говорила тихо, иногда немного всхлипывая.

– Ты не понимаешь! Мы близки к окончанию испытаний как никогда. Скоро мы запустим в фотонный контур первый летательный аппарат, и, когда он вернётся обратно, мы будем первыми людьми в Солнечной системе, которые увидят, как выглядят миры за пределами нашей галактики.

– Знаешь, отец! Иногда мне кажется, что ты просто сходишь с ума! Ты мотаешься по всему миру в поисках фактов из истории древних цивилизаций, ищешь в них разгадку страшных событий, под микроскопом изучаешь судьбы великих учёных! Зачем всё это тебе? Почему мы не можем быть обычной семьёй? Почему именно мы должны спасать человечество от какой-то страшной угрозы?

Профессор сидел молча, его взгляд бессмысленно блуждал.

– Отец! – продолжала всхлипывать София – Я видела координаты в твоих записях. Зачем ты ездил на этот остров недалеко от Нью-Йорка? Ты хочешь, как Никола Тесла, закончить свою жизнь, ухаживая за голубями?

Александр больше не мог молчать и с напором в голосе ответил:

– Ты снова не понимаешь. Исследования Тесла легли в основу моих экспериментов. Если бы я не нашёл недостающие мне материалы, эксперимент был бы обречён на неудачу. Дай я прочитаю тебе кое-что по памяти: «…Наш мир погружён в огромный океан энергии… мы летим в бесконечном пространстве с непостижимой скоростью… всё вокруг вращается, движется, всё – энергия… Перед нами грандиозная задача – найти способы добычи этой энергии… Тогда, извлекая её из этого неисчерпаемого источника, человечество будет продвигаться вперёд гигантскими шагами…». Ты думаешь, это написал я? Нет, это Никола Тесла, более двухсот лет назад. В середине своей карьеры Тесла провёл эксперимент, который, как считалось, так никто и не смог повторить и понять – он создал автомобиль, который питался от странной маленькой чёрной коробки. Это был автомобиль без традиционного для того времени двигателя внутреннего сгорания. Он передвигался с большой скоростью более недели, но затем общественность, и, в первую очередь, журналисты, стали обвинять его в чёрной магии и прочей чепухе. После этого считалось, что Тесла уничтожил установку! Но это не так! Я нашёл чертежи… Они и позволили мне завершить основные части конструкции моего собственного изобретения. Таким образом, я синтезировал результаты исследований великих умов человечества – Эйнштейна, Кюри, Сахарова, Тесла, Менделеева. Пойми, кто-то должен приносить жертвы науке. И я чувствую, что выбран именно я. Я уверен, что у меня уже почти получилось. Помоги нам, я прошу тебя!

– Отец! – София заплакала, – я не хочу такой же судьбы, как у тебя… А теперь вы хотите впутать ещё и меня в это дело?

– Прошу тебя, прости и помоги нам! Для продолжения экспериментов нам понадобится больше ядерного материала. Без него мы не сможем сделать рывок в более дальние точки галактики! И единственное место, где он содержится в достаточном количестве – это Институт, и, как ты сама понимаешь, доступ к нему у меня отрезан.

– Как же ты не поймёшь! – закричала она. – Эта идея может погубить нас всех! Ты только недавно вышел из больницы, а я после таких действий тоже могу потерять работу. Что будем делать тогда?

– София! Наука всегда требовала жертв. И мы, как учёные, должны их приносить.

– Я не знаю! – София отвела глаза от отца и посмотрела в другую сторону. Неожиданно она увидела в мусорном ведре рядом с их скамейкой газетную вырезку, которую бросил Алексей, и стала читать вслух: «Разыскиваются кибер-преступники, скопировавшие…» – Да что же это такое!? Это тоже ваших рук дело?

Александр промолчал и опустил глаза.

София взорвалась от возмущения и злости на него.

– Вы с Алексеем просто рехнулись! Всех нас посадят в тюрьму за эти вещи! Вы просто сумасшедшие! Эти опыты считаются незаконными! Вы не понимаете, что вы играете с огнём? – она вырвала свою руку, которую держал профессор, и быстрым шагом ушла в дом.

Услышав их ссору, к профессору подошёл Алексей.

– Она не верит нам? Не хочет нам помогать?

– Похоже, что так! Но мы не можем останавливаться на достигнутом! Будем действовать по плану «Б». Сначала мы проведём через контур «Фотон-1» в автоматическом режиме, а затем, если всё пройдёт успешно, ты отправишься на нём туда, где мы сможем раздобыть необходимое нам топливо.

* * * ~ ~ * * *

Яркие лучи восходящего утреннего солнца пробивались сквозь частые тучи. Облака образовывали причудливую и необычную картину в голубых и серых тонах, будто написанную рукой великого художника. Земля была ещё полна влаги, и от испарения образовывала едва заметный туман, стелящийся тонким бархатным одеялом по газонной траве, мощёным плиткой дорожкам и песчаным пустырям имения Фостеров. Крыша дома, сделанная из специального покрытия, начинала нагреваться, жадно впитывая в себя солнечную энергию, которая затем снабжала дом электричеством.

Профессор зашёл в комнату Алексея и сообщил, что его во дворе ожидает Юлия Полсон, которая хотела бы поговорить с ним. Юлия была высокой эффектной девушкой с коротко стриженными волосами шоколадного оттенка. Из-за коротких стрижек в детстве её часто путали с мальчиком.

– Привет, Лёша! Давненько я не приезжала к тебе! – воскликнула Юлия.

– Привет! Да, давненько, – натянуто улыбнулся Алексей.

– Пойдём, пройдёмся немного, если ты не против?

– Почему бы и нет.

Они шли по дороге, которая вела к ангару и тестовой площадке. Конструкции контура были закрыты профессором, и поэтому Алексей не боялся, что Юлия сможет увидеть что-то лишнее.

Им было хорошо вместе, они вспоминали смешные случаи из их жизни. Школьные годы, несмотря на большую нагрузку, были для них очень радостными, полными позитивных эмоций. Это было самое беззаботное время. Внезапно Юлия, рассмеявшись от остроумной шутки, приблизилась и обняла его за талию. Алексей понял, что Юлия по-прежнему испытывает к нему какие-то особые чувства, но мысли об Ирине не давали ему расслабиться, и он элегантно отстранился.

Они приближались к ангару. Нажав на кнопку, Юлия открыла двери, зашла внутрь и включила свет. Алексей до сих пор не понимал её намерений и вопросительно посмотрел на неё. Она взяла его за правую руку и потянула на себя, посмотрев на него пронзительным и нежным взглядом, который не удавался ни одной другой его знакомой девушке.

– Знаешь, Лёшенька… Ведь мы, девушки, как звёзды. Мы образовали всё во Вселенной, родили вокруг себя планеты, и так же, как и они, обладаем гравитацией и излучаем вокруг себя свет.

Она смотрела, не отрываясь, в его глаза; её дыхание было таким глубоким, какое возможно только при сильном возбуждении. Алексей пытался не поддаваться инстинктам, но всё больше начинал осознавать, как тяжело ему противостоять такому эмоциональному влиянию.

– Мы так же, как звёзды, способны притягивать своей энергетикой, и чем ближе мы притягиваем к себе, тем ярче горим и тем более жаркими и страстными становимся, – она медленно обходила его с правой стороны, плавно скользя рукой по его спине. Коснувшись нежным движением мочек его ушей, её руки стали опускаться ещё ниже; через мгновенье она уже прильнула к нему, и он ощутил обжигающее прикосновение её груди.

– Мы притягиваем к себе самые большие планеты. Окутываем их своими романическими объятиями…

Она провела своими губами по его шее и почти дотянулась до его губ, но Алексей сделал шаг назад.

– Нет, Юля. Прости. Я не могу…

Она стояла и смотрела на него непонимающим взглядом, словно спрашивая, что же она сделала не так, и что ему не понравилось.

– Мне пора… меня ждут, – Алексей показал рукой, что им нужно идти, но Юля стояла, не делая ни шага. Она прищурила глаза и посмотрела на него уничтожающим взглядом.

– Значит, уже нашёл мне замену? – обиженно произнесла она.

– Прости. Давай не будем об этом! – Алексей смутился и отвернулся от неё.

Юля не стала сопротивляться и удерживать его. Она чувствовала себя обиженной и никому не нужной, и это чувство стало поглощать её изнутри. Алексей же оставался безразличным и направился в сторону выхода, ожидая, когда она выйдет.

Провожая Юлию, он демонстративно поцеловал её в щёку, хотя она изворачивалась, показывая, что хочет другого поцелуя.

– Спасибо, что заехала проведать меня, – сказал Алексей.

– Не за что, – ответила Юля.

Алексей медленным шагом стал удаляться от неё, а Юлия глубоко вздохнула и прошептала:

– Ты не сможешь убегать от меня вечно. Если планета находится во власти притяжения двух звёзд одновременно, есть только одно решение – устранить другой источник гравитации…

* * * ~ ~ * * *

Этим же вечером Алексей получил от профессора электронный чип с денежными кредитами за оплату работы семьи Берг по созданию первого корабля. Но перед тем как долететь до дома Бергов, он свернул на тихий заброшенный космопорт Института. Это было очень красивое место. Вдали раскинулся гладко подстриженный газон. Вокруг площадки уже успели вырасти новые, недавно посаженные берёзы и дубы.

Подлетая, Алексей увидел новый, ещё не знакомый ему корабль. Это был «Фотон-1» – он впервые увидел его своими глазами.

Ирина только что посадила корабль и вышла через открывшийся трап. Алексей тоже приземлился и вышел ей навстречу. Они не спеша приближались друг к другу, подходя всё ближе и ближе. Каждый хотел полюбоваться знакомым силуэтом, изгибом тела, неподражаемым и единственным для них обликом. В этот момент Алексей и Ирина думали об одном и том же. Ничто не могло и не должно было мешать им здесь. Только две переплетённые души – и никого больше в десятках километров от них. Это был запоминающийся момент для них обоих. Именно такие минуты остаются в памяти и живут в воспоминаниях каждого человека до конца его жизни. Они приблизились друг к другу на расстояние одного шага. Ирина нежно поднесла свои руки к его голове и погладила его щёки. Он обнял её за талию, и они слились в страстном поцелуе в единое целое.

– Ты не говорила мне, что я увижу его уже сегодня. Это такой сюрприз! Я думал, ты транспортируешь его к нам завтра.

– Я решила сделать последние тесты на нём, и ты чудом увидел меня здесь. Он просто великолепен. Правда?

– Да, это произведение искусства. Чувствуется, вы вложили в него душу.

– Вот и пришло моё время завидовать тебе. Я передала тебе все свои знания и обучила тебя, как собственного ребёнка. Ты теперь умеешь почти всё, что умею я. Вы уже дали ему название?

– Да, мы с профессором заочно называем его «Фотон-1».

– Что ж, тогда береги его. С ним и моя душа.

– Есть ещё одна просьба, Ириша. Для нашего эксперимента нам понадобится ещё кое-что. Сегодня вечером нужно будет установить шесть внешних камер наблюдения с каждой стороны корабля. Записываться информация должна на центральный «чёрный ящик». Его интерфейс должен позволять удалённо подключаться для просмотра собранных видеоматериалов. Только прошу, пока не задавай вопросов. Я дал слово.

– Конечно, это пара пустяков. Только зачем вам столько камер? Что такое интересное вы собираетесь снимать?

– Как бы тебе сказать… другие звёздные системы!

– Ой, шутник ты, Лёш! – рассмеялась Ирина.

Алексей загадочно улыбнулся и продолжил:

– Есть ещё кое-что, что, мне кажется, тебе нужно знать. Шумерская табличка с символами оказалась намного более важной, чем можно было предположить. Профессор нашёл способ расшифровать написанное на ней и, более того, использовать это в схемах нашего эксперимента. Я начинаю верить в то, что ты была права. Мы действительно очень мало знаем о древних цивилизациях. Похоже, они обладали такими технологиями, которые нам раньше даже и не снились!

* * * ~ ~ * * *

Через несколько дней София подлетела к дому Бергов. Её встретила Ирина, которая сидела недалеко от дома и читала старинное издание Юрия Кнорозова «Иероглифические рукописи майя». Увидев Софию, она отложила книгу и пошла к ней навстречу.

– Здравствуй, Ира! Как дела?

– Привет, София! Я пока отдыхаю… Витя что-то перестраивает в своём корабле, а родители в ангаре вместе со своей командой, все в процессе создания второго звездолёта.

– Ах да, ты говорила, что подключаешься на самом последнем этапе.

– Точно! У меня самая недолгая, но самая опасная работа. Я – отдел качества, буду проверять, что они там натворят, – засмеялась Ира.

– Надеюсь, что всё получится. Мои ребята совсем помешались на этом корабле. Ума не приложу, зачем им такая дорогая игрушка. Но говорить с ними бесполезно. Молчат, как партизаны.

– Да уж… эти мужчины. Не то что мы – нам бы побольше поболтать, обменяться мнениями. Ты тоже часами можешь висеть на плазмофоне?

– Есть такое, – улыбнулась София, – позовёшь Витю, если тебе не сложно? Что-то после нашей последней встречи мы всё никак не пересечёмся с ним.

– Конечно! Пойдём! Я тебя к нему провожу. Будем надеяться, что он никуда не улетел.

– Что у тебя за интересная книжка? Выглядит довольно старой.

– Это из нашей семейной библиотеки. «Секреты древних цивилизаций». Очень любопытно. Я столько интересных вещей узнаю, подчас некоторые меня даже пугают. Лёша говорил тебе о нашей поездке на раскопки?

– Раскопки? Нет, в последнее время мы что-то не очень часто общались. А чем могут нас напугать наши предки, жившие несколько тысяч лет назад?

– Они не могут, София, – Ирина таинственным взглядом посмотрела на неё, – а вот их пророчества вполне.

– Серьёзно? И что же там написано? – удивлённо спросила София.

– Ты знакома с важностью числа 12 в их мифологии и преданиях? Это необычное число в их системе обозначалось как два круга, стоящие на двух параллельных линиях. Они одни из первых цивилизаций, которые оперировали цифрами. Число 12 было у них основным. По нему читали прошлое и предсказывали будущее. И важность числа 12 дошла и до наших дней. Число пророков, число месяцев в году. Но исследования моего знакомого и твоего отца также показывают, что у этого числа был и тайный смысл. Это кажется невероятным, но древние цивилизации не были примитивными, как многие думают. У них были возможности рассчитывать координаты звёзд, у них был календарь, и, похоже, каким-то образом они могли производить даже сложные расчёты. Ума не приложу, откуда они могли взять такие знания и технологии. А Лёша так и вовсе говорит, что информацию, найденную на раскопках, им удалось использовать в современных экспериментах. Я думаю, они смогли рассчитать даже возраст Вселенной. И точную дату возникновения некоего события, которое должно будет неизбежно произойти.

– И что же это? История никогда, к сожалению, не была моей сильной стороной.

– По их выкладкам, Вселенная существует почти 12 миллиардов лет и по наступлению этой цифры начнётся её закат. Так они назвали это событие. Я не уверена, но мне кажется, они знали, что Вселенная прекратит расширяться, и в ней начнутся необратимые процессы.

– Например, какие?

– Апокалипсис, одним словом. Звёзды начнут быстрее увеличиваться в размерах и взрываться, скорость вращения чёрных дыр в центре галактик начнёт возрастать, и они станут поглощать всё вокруг себя, кометы будут увеличиваться в размерах и смогут ударом уничтожать целую планету, и самое важное – Вселенная впервые после Большого взрыва прекратит своё расширение и начнёт стремительно сжиматься.

– Похоже на детскую сказку! – воскликнула София.

– Да, но только на первый взгляд. Если бы ты только видела то, что я обнаружила на раскопках в Центральной Америке, когда была там недавно! Мне кажется, всё это совсем не лишено смысла.

– Может, они предложили какие-то меры борьбы?

– Боюсь, что таких данных пока так и не нашлось. Всё, что обнаружилось в писаниях после расшифровки, – это указание на каких-то необычных людей, которые родятся у каких-то белых ягуаров. Именно они должны будут помешать уничтожению Вселенной. Звучит слишком расплывчато, не так ли?

– Пожалуй! Ну и фантазия! Честно говоря, я даже никогда не думала, что такое, в принципе, возможно. Наши учёные-астрологи утверждают, что Вселенная, наоборот, постоянно расширяется.

– Я бы тоже хотела, чтобы все эти апокалипсические ужасы оказались ошибкой. Но твой отец, похоже, так не думает.

– А что мой отец? – заинтригованно переспросила София.

– Он показал мне свои расчёты. Из них следует, что начало Апокалипсиса было неправильно рассчитано, и он произойдёт не в 2012, а в 2132 году. Он убеждён, что это неизбежно и что только он сможет что-то сделать, чтобы воспрепятствовать этой катастрофе. Вот почему мы с таким энтузиазмом хотим помочь вам.

– Ох, отец…отец. Ира, неужели и ты веришь во всё это?

Ирина смущённо помолчала и сказала:

– Если честно, я верю ему.

София удивлённо посмотрела на неё и хотела что-то возразить, но тут как раз появился Виктор.

– Какие прекрасные девушки! Куда следуете?

– Мы как раз тебя ищем! София сказала мне, что она… в общем… я оставлю вас, если вы не против – мне нужно ещё кое-что прочитать, а потом я обещала помочь отцу.

– Конечно! Спасибо, Ир!

У Софии и Виктора завязалась оживлённая беседа. В чём-то познания Софии были более глубокими, в чём-то, напротив, был более сведущ Виктор. Они никак не могли насытиться обществом друг друга. – Вить! А что это у тебя за странные рукавицы?

Виктор наклонил голову и, посмотрев на руки, расплылся в довольной улыбке.

– Это для моих любимцев. Домашних животных.

– Серьёзно? У тебя есть питомцы? Ты мне ничего не говорил.

– Как бы тебе сказать, Софи… Они не совсем домашние. Пойдём, я покажу тебе. Встань здесь и, пожалуйста, не подходи ближе.

– Ты меня пугаешь! Что значит «не подходи»?!

Виктор поднял ладонь и, показав ей, что он не шутит, дважды сильно свистнул. София стояла в полном недоумении.

Внезапно она услышала странные звуки – высокие и резкие. София оглянулась вокруг, но рядом не было ни одной живой души. И тут она впервые увидела питомцев Виктора. Сверху спускались две птицы с широко распахнутыми крыльями. Они буквально за секунды несколько раз облетели вокруг Виктора, который широко расставил руки на уровне плеч. Сделав около пяти молниеносных кругов, обе птицы сели ему на толстые кожаные рукавицы. Если бы не было этих рукавиц, Виктор мог бы поранить руки – когти у птиц были очень острые и длинные.

– Ну и ну! – удивлённо закричала София, – меня мало что может удивить в жизни, но это действительно потрясает. Какие они красивые! Это орлы?

– Нет, что ты, орлы намного больше. Это Falco peregrinus!

– Что-что? – удивлённо переспросила София.

– В простонародье – сапсаны. Справа от меня мальчик – я зову его Флай, а слева девочка – Джесси.

София не могла отвести взгляда от птиц. Они были потрясающе красивы и в то же время излучали угрозу, всем своим видом показывая, что требуют уважения к своей персоне. Флай и Джесси имели тёмно-серый окрас, оперение было очень густое, их лапы и нос были немного светлее цвета перьев, с красным отливом. Клюв был сильно загнут у кончика, что придавало их облику дополнительную строгость.

– Откуда же у тебя эти красавцы, Витя?

– Когда наши родители ездили в командировку в Поволжье, они нашли там упавших из гнезда птиц. Мы и предположить тогда не могли, что такие маленькие птенчики вырастут настолько большими. Они живут у нас уже около трёх лет.

– А что это за порода?

– Это знаменитые птицы из семейства соколиных. Самая быстрая птица, да и вообще самое быстрое животное на всех четырёх планетах. По оценкам учёных-орнитологов, в нападении сапсаны способны развивать скорость свыше 300 км/ч. Во время охоты сапсан планирует в небе. Обнаружив добычу, он приподнимается над жертвой и почти под прямым углом стремительно пикирует вниз, по касательной ударяя её сложенными и прижатыми к туловищу лапами. Удар когтями задних пальцев бывает настолько сильным, что эти птицы способны расправляться с гораздо большими по размеру жертвами, чем они сами. Но не бойся, объектом охоты сапсанов являются преимущественно среднего размера птицы – голуби, скворцы, утки и другие водные и околоводные виды, реже небольшие млекопитающие.

Кстати, мы с Ириной делали замеры скорости Флая, и нам кажется, он у нас чемпион мира среди сапсанов. Мы детектировали его скорость в 390 км/ч – это абсолютный рекорд!

– Почти 400 км/ч? Ну, это уж вы загнули!

– Не веришь!? – удивился Виктор! – Смотри! – Он немного встряхнул правую руку, и сапсан Флай взлетел вверх. Два взмаха огромных крыльев – и он уже парил в нескольких десятках метров от них. Виктор достал из кармана какой-то мягкий шарик и сильным броском выкинул его далеко от себя. Флай увидел действия Виктора и буквально за несколько секунд совершил головокружительный манёвр за шаром. Скорость его полёта была так высока, что София от удивления широко раскрыла глаза. Шарик не успел упасть на землю, как Флай в нескольких сантиметрах от земли поймал его клювом и через несколько секунд уже снова сел на руку Виктора. София поднесла руку к голове Флая, и тот, раскрыв клюв, выпустил шарик в руку Софии.

– Я в шоке, Вить! – сказала она в полнейшем удивлении. – А я-то думала, что самые быстрые животные – это гепарды.

– Типичная ошибка, – с умным видом ответил Виктор.

Он взмахнул двумя руками, и сапсаны вспорхнули вверх, сделали два красивых витка над его головой и, как ракеты, устремились в сторону особняка Бергов.

Прогулка продолжалась. Виктор, увидев лавочку, предложил присесть. Они сидели и любовались друг другом. Нежные взгляды были настолько правдивы, что не могли скрывать ни лжи, ни двойных мыслей. Он нежно взял сначала её правую руку, а затем левую, медленно приближая её к себе, пока она не почувствовала его дыхание так близко, что её сердце стало замирать. Её переполняли эмоции – она хотела порхать в небесах, её одолевал то жар, то холод. Она подняла глаза и встретила его взгляд, в котором увидела то, что их чувства полностью созвучны. Их губы притягивались всё ближе и ближе до тех пор, пока они не ощутили, что прикосновение друг к другу заставляет их дрожать, а голова начинает кружиться от переполняющих чувств.

Виктор проводил Софию до корабля. Она стала закрывать дверь, но Виктор помешал ей.

– Подожди! – закричал он. – Мне кажется, что кое-кто хотел бы полететь с тобой на разведку местности. Ты не против? – он показал рукой на парящего над ней Флая.

– Витя! Что ты? Зачем? Мне же некогда будет за ним ухаживать! У нас разве что только черепаха может выжить. Куда же нам такого сапсана, да ещё мирового рекордсмена!

– А кто сказал, что он будет у вас жить?! – спросил Виктор. – Сапсаны – птицы вольные, их дом там, где им нравится. Будет здорово, если он будет знать дорогу к вам. Вдруг нужно будет передать какое-то послание с ним, – улыбнулся Виктор. – Ты ведь помнишь, много веков назад именно так люди и общались, находясь на больших расстояниях друг от друга.

– Да, Вить, только это же были голуби, а не сапсаны!

– Точно! Ну что ж, будем считать, что у нас экспресс-почта, – засмеялся он. – Кстати, я не шучу, я многому обучил их. Они очень способные.

– Ладно! А что мне нужно делать?

– Ничего, просто не гони! Он должен поспеть за твоим звездолётом.

– Как бы мне не пришлось его догонять, – ответила она.

София подала корабль назад и из окна послала Виктору воздушный поцелуй.

Помахав рукой, она медленно полетела на своём корабле домой. Флай сделал резкий манёвр и посмотрел на Виктора, который специальным движением приказал ему следовать за кораблём. Сапсан, увидев сигнал, разогнался ещё быстрее и, сделав оборот вокруг Виктора, устремился за кораблём Софии.

Добравшись до дома, София осмотрелась и, поискав Флая взглядом, свистом позвала его. Спустя несколько секунд сапсан спикировал вниз и приземлился рядом. Протянув к нему руку, чтобы погладить, она неожиданно обнаружила в прикреплённом мешочке на лапе своего нового друга послание. Развернув его, она принялась читать:

«С тех пор, как я впервые увидел тебя, я потерял рассудок. Засыпая и просыпаясь, каждый день я представляю твой прекрасный образ, твои глубокие, как небеса, глаза, твои нежные, как бархат, губы, твои прекрасные вьющиеся волосы, твои нежные ладони, прикасающиеся ко мне, твой голос, который заставляет меня трепетать. И каждый раз, представляя твои прикосновения, я схожу с ума снова и снова. Это как падение в бесконечную пропасть. Я пытаюсь остановиться и зацепиться за отвесные скалы, но моё сердце не даёт мне этого сделать – оно говорит мне, что я должен быть с тобой любой ценой, даже ценой собственной жизни.

Ведь что такое моя жизнь без тебя – просто пустой лист бумаги, точно такой же, как и тот, на котором я пишу письмо тебе, моя возлюбленная! Теперь это уже не просто пустой лист, а океан моих чувств к тебе. Теперь ты знаешь о них, знаешь то, что я скрывал так долго и больше не могу держать в себе».

София была очень тронута таким необычным признанием. С каждым днём Виктор нравился ей всё больше и больше.

* * * ~ ~ * * *

Алексей возвращался домой. Впервые он делал это сам, без помощи Ирины, на новом «Фотоне-1». Корабль действительно был шедевром человеческой мысли и творчества. Он был на треть больше и мощнее «Беркута» Ирины. Из-за этого Алексей всё никак не мог приноровиться к управлению им. Но немного практики позволило ему стабилизировать полёт.

Профессор, увидев подлетающего Алексея, поспешил на посадочную площадку. Алексей вышел из корабля и тоже направился к профессору.

– Ну как вам наш новенький «Фотон-1»?

– Да-а-а! Вот это машина! Думаю, с такой мощью и силой всё у нас сегодня получится. Во всяком случае, я настроен только на успех. Мы не повторим наших прошлых ошибок! На этот раз я буду открывать тоннель только на несколько секунд, чтобы корабль успел пролететь сквозь него. Затем через расчётные три минуты мы снова откроем тоннель, и корабль влетит к нам обратно. Ты запрограммировал его на «мёртвую петлю», как мы говорили?

– Совершенно верно, шесть камер также настроены на то, чтобы снимать всё, что будет происходить по ту сторону тоннеля!

– Но есть и пока непреодолимая проблема. Как ты помнишь, мощности урановой установки контуру не хватит, чтобы осуществлять перемещения за пределы Млечного Пути. Следовательно, у нас нет другого выхода, кроме как искать материалы на других планетах, чтобы использовать их для выработки необходимой нам энергии. Как насчёт элемента номер 112 с атомной массой ядра 266?! Это новый элемент генерации полностью отсутствует в Солнечной системе. С помощью проведённых мной пять лет назад математических расчётов и разработанного нового прибора – фотонно-спектрального анализатора – я определил, что большие месторождения элемента-112 должны быть на Арисе.

– Арисе? – переспросил Алексей.

– Арис – это планета в звёздной системе Проксима, ближайшей к нам звезды в нашей галактике. По моим предположениям, на Арисе сохранился материал, необходимый для придания фотонному контуру мощности для более дальних перемещений. С помощью добытых тобой кодов я с точностью до нескольких километров рассчитал местонахождение Ариса, и у меня есть основания полагать, что на её поверхности должны быть огромные запасы элемента-112. Но эта операция будет крайне опасной. В автоматическом режиме мы не сможем добыть элемент, так как после того, как корабль пересечёт контур, мы потеряем над ним контроль и не сможем управлять им. Чтобы добыть материал, нам будет нужно отправить тебя вместе с кораблём. Только ты сможешь выполнить эту миссию. Но я не пущу тебя туда, – он показал на фотонный контур, – пока не буду уверен, что корабль без человека на борту вернётся неповреждённым. В любом случае, цена этого билета очень высока. Ты когда-нибудь слышал про «Манхэттенский проект»?

– Не очень много, профессор. Помню, это были уроки истории в разделе «Появление атомного синтеза».

– Верно! «Манхэттенский проект» – это кодовое название программы по разработке ядерного оружия, осуществление которой началось в 1942 году. Это был проект группы учёных из разных стран. В рамках проекта были созданы три первые на планете Земля атомные бомбы: плутониевая «Тринити» – её взорвали при первом ядерном испытании на специальном полигоне в США, урановая «Малыш», которая впоследствии была сброшена военными США на японский город Хиросима 6 августа 1945 года, и плутониевая «Толстяк», тремя днями позже сброшенная на японский город Нагасаки. Проектом руководил Роберт Оппенгеймер. Это была уникальная плеяда учёных того времени.

Никогда ранее над одной задачей не работало вместе так много выдающихся учёных из всех стран. Это было рождение атомного синтеза на нашей планете. Впервые на Земле человек получил возможность самому воспроизвести процессы, происходящие на звёздах, таких, как наше Солнце. Это было открытие ядерной реакции. Жаль только, что в то время всему этому нашли только военное применение.

Если бы я только мог сейчас работать со своими друзьями из лаборатории… Но нет, они закрыли все наши проекты, а меня и вовсе вышвырнули за профнепригодность. Теперь приходится скрывать наши эксперименты, и единственный человек, кому я могу по-настоящему доверять и кто может справиться с этой опасной миссий, – это ты. Но если бы ты только знал, как в глубине души я боюсь отпускать тебя туда! Всё это может оказаться гораздо опаснее, чем мы предполагаем.

– Профессор! Не будем о грустном! Мне нужно сделать это во имя моих родителей! Я хочу быть первопроходцем… Хочу, чтобы они гордились мной! Сейчас моя самая главная задача – помочь вам. Ведь вы когда-то сами спасли меня в самую сложную минуту моей жизни. Я никогда не забуду этого!

– Да, Лёш, я знаю, ты действительно стал мне как сын… Спасибо тебе большое!

Что ж, приступим. Но помни, что всего одна капля урана может разрушить целый город. Мы же сейчас проводим опыты с десятикратным количеством этого вещества, поэтому должны быть предельно осторожны.

– Хорошо, профессор! Всё готово! Начинаем?

– Да, я ставлю таймер и начинаю обратный отсчёт. Включай двигатели! Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, отрыв корабля, три, два, один, СТАРТ!!!

Алексей ввёл команду на выполнение манёвра, и двигатели «Фотона-1» начали поворачиваться против движения, а тяга вперёд начала усиливаться. Передняя часть корабля накренилась к земле, и он с возросшим на порядок колоссальным ускорением пролетел около ста метров, которые ему были необходимы для того, чтобы долететь до вспыхнувшей фотонной стены, образованной колоннами. «Фотон-1» влетел в контур и, образовав огромное плазменное облако, вошёл внутрь. Через пару секунд фотонный контур был обесточен, и поле, образованное его колоннами, стало медленно растворяться в ночной мгле.

– Ты видел это, Алексей? Ты видел? – закричал Александр. – Посмотри сюда! Посмотри на данные! Сто к нулю! «Фотон-1» сейчас уже у планеты Арис на Проксиме! В другой звёздной системе! У нас получилось! – не мог остановиться профессор. – У нас получилось! Мы это сделали!

– Этого просто не может быть! Но это произошло! Что же теперь? – Алексей тоже не мог поверить своим глазам.

– Теперь корабль делает мёртвую петлю, находясь там, рядом с Арисом, за более чем четыре световых года от нас. Он делает фото– и видеосъёмку и через пару минут уже совершит обратный манёвр, контур снова будет автоматически активирован, и корабль влетит обратно. Если ты, конечно же, не напутал с его навигацией. Ты точно рассчитал маршрут автоматического полёта? Не забыл положить нашу черепашку-путешественницу?

– Не волнуйтесь, профессор! Точнее некуда! И Копушу посадил на её место! Будем надеяться, с ней всё будет хорошо, ведь следующим буду уже я, – волнуясь, но пытаясь улыбнуться, воскликнул Алексей.

– Тогда смотри сюда! Смотри! – Александр показал рукой на активирующийся на глазах контур.

Фотонные цепочки между колоннами снова начали активироваться. Сначала одна за другой, а потом и целыми разрастающимися облаками. Фотонное поле было уже полностью функционально. Но корабль так и не появлялся. Александр встал из-за стола и уже хотел подойти ближе к контуру, чтобы проверить, в чём же дело, но Алексей резко остановил его.

– Он сейчас влетит! Я не мог ошибиться! Всё было с точностью до метра! Лучше не подходить ближе! Помните, что было в прошлый раз?

– Где же он? Мы не можем ждать так долго! Мы расходуем драгоценное топливо! Нам нужно закрывать контур!

– Тогда мы навсегда потеряем корабль! Ещё чуть-чуть… ещё чуть-чуть…

– Нет! Больше ждать нельзя! Мы так переведём всё наше ядерное топливо. Дешевле будет сделать ещё один корабль. Возможно, я сам снова ошибся в координатах. Я отключаю его!

– Нет, профессор! Ещё немного! Я уверен, он вернётся… – закричал Алексей.

В этот момент пространство фотонного контура начало меняться. И «Фотон-1», накренённый на правый бок, влетел в контур, с сильной вибрацией ударился о землю и проехал около пятидесяти метров на незащищённой нижней части. Его правое крыло горело, и вся его поверхность была покрыта вздутиями от воздействия высокой температуры. Некоторые выступающие части обуглились и деформировались. Александр ввёл команды деактивации контура, и фотонное поле рассеялось.

Они застыли в полном недоумении и смотрели то друг на друга, то на корабль.

Профессор оправился от шока первым.

– Быстрей неси огнетушители! – закричал он, – они там, рядом с серверами!

Сам он взял два шланга, которые лежали рядом с ним, и, подбежав к кораблю, включил насос с жидкой пеной.

– Видишь, что может произойти! Как всё это опасно! – закричал он ещё сильнее, но мощный огонь, полыхающий из правого крыла «Фотона», заглушал даже его крик. – Но раздери меня чёрная дыра, он был там! Ты же видел?! Он был там!

– Конечно! Теперь нам нужно лишь расшифровать данные «чёрного ящика» и проанализировать видеоматериалы.

Они продолжали тушить пожар ещё несколько минут, а затем Алексей попытался подключиться к кораблю с помощью нейронных компьютеров.

– Кажется, корабль ещё жив. Только произошло много коротких замыканий из-за перегрева. Температура за его бортом составляла 2000 градусов. Удивительно, как он не сгорел дотла!

– А данные? Данные, которые он получил, в сохранности?

– Кажется, да… сейчас я попробую скопировать их. Вот, смотрите скорее сюда! И датчики черепашки показывают, что она жива и в полном здравии. Значит, живое существо может переносить фотонные межзвёздные путешествия.

Алексей начал выводить картинки и видео одну за другой. Профессор увидел то, на что даже и не мог рассчитывать: съёмки Ариса и Проксимы были такими чёткими, что он невольно несколько раз потёр глаза рукой, до сих пор не веря, что это не сон. Таких близких фотографий этих объектов никто ещё не видел.

– Вот в чём дело, Алексей! Я действительно подкачал с координатами. Я ещё не до конца смог понять тонкость модели построения звёздных координат в X10. Я думал, что орбита Ариса гораздо дальше от Проксимы, а оказалось, совсем рядом. Она ближе к звезде, чем даже наш Меркурий. Вот почему «Фотон-1» поджарился. В следующий раз нужно отправлять корабль на другую сторону планеты – туда, где он был бы закрыт от радиоактивности, исходящей от Проксимы. Но подожди, посмотри сюда! – Александр застыл с открытым ртом, – спектральный анализ действительно показывает огромное скопление элемента-112, и, судя по этим данным, такого элемента нет ни на одной планете нашей системы! Естественно, что его существование Менделеев смог предсказать лишь теоретически.

– Но почему же всё-таки корабль получил такие повреждения? Ведь Проксима по размерам, кажется, не такая большая звезда, как наше Солнце.

– Послушай, я тебе кое-что зачитаю, – сказал профессор, вытащив свои заметки, касающиеся самой близкой к Солнечной системе звезды. – «В 2002 г. с использованием метода оптической интерферометрии было вычислено, что угловой диаметр Проксимы составляет около 1,02 угловых миллисекунд. Отсюда следует, что с учётом приведённого расстояния до звезды её фактический диаметр примерно в 7 раз меньше диаметра Солнца. Масса Проксимы также примерно в 7 раз меньше массы Солнца и в 150 раз больше массы Юпитера. Звезду такой малой яркости почти невозможно различить невооружённым глазом. Из-за трудностей наблюдения эта звезда была открыта только в 1915 г. Робертом Иннесом. Как и многие другие звёзды, Проксима является вспыхивающей переменной звездой. Во время вспышек её светимость может увеличиваться в несколько раз. Вспышки сопровождаются увеличением яркости не только в оптическом, но и в рентгеновском диапазоне. Проксима пульсирует, и, видимо, мы попали в неудачный момент. Мне следует рассчитать периодичность этих вспышек, чтобы уменьшить риск дальнейших опытов.

– Что же делать с кораблём, профессор?

– Мы должны снова попросить Бергов помочь нам. Они уже закончили работы над «Фотоном-2»?

– Мне кажется, они только приступили…

– Боюсь, придётся сказать им, что нам необходима ещё более серьёзная защита корабля от внешних воздействий, – профессор поджал губы и закивал головой.

* * * ~ ~ * * *

На следующий день Алексей подлетел к дому Бергов на своём старом звездолёте. Ему так и не удалось запустить двигатели на «Фотоне-1». Рядом с домом стоял корабль Виктора, и он что-то сосредоточенно чинил в нём.

– Привет, Витя! Что-то серьёзное?

– Да нет… Так, по мелочи перебираю, решил почистить кое-что для профилактики.

– Это хорошо, а вот у нас вчера беда приключилась.

– Серьёзно? А что произошло?

– Наш «Фотон» немного потерял форму, – улыбнулся Алексей.

– В каком смысле? Ирина же недавно передала его вам совсем новеньким.

– Верно, так и было. Только вот… слабоват оказался он немного для наших задач.

– Слабоват? Да он в два раза круче наших кораблей!

– И всё же он у нас немного поджарился.

– Да ты что? Защиту повредили? Вы его на Солнце запускали, что ли? – удивился Виктор.

– Как бы тебе сказать, – задумался Алексей, – даже подальше, чем на Солнце.

– Шутник ты, Лёш. И где же он сейчас?

– Стоит у нас рядом с ангаром. Завести не могу, нужно, чтобы Ира помогла отбуксировать.

– Ну и опыты у вас. Ира! Ты где? – прокричал Виктор.

Ирина вышла из дома и подбежала к Алексею.

– Как же я рада тебя видеть! – Ирина посмотрела ему в глаза, и улыбка моментально сошла с её лица. – Что-то случилось?

– Ты знаешь… – Лёша отвёл глаза в сторону, – со мной-то всё хорошо! А вот наш «Фотон»… В общем, он поджарился.

– Как это? Мы же так долго тестировали его? Не выдержала защита?

– Наверное, в таких условиях вы бы никогда не смогли его проверить.

– А что это за такие ваши условия? – строгим голосом спросила Ирина. Она была крайне удивлена и немного расстроена.

– Я… – Алексей смутился… – Я пока не могу рассказать об этом.

– Значит, решил секретничать, – Ирина демонстративно отвернулась от него.

– Прости! Правда, пока не могу сказать! – Алексей подошёл поближе к своему звездолёту. – Мне нужна ваша помощь! Нужно отбуксировать «Фотон-1» обратно к вам, чтобы вы смогли заняться им. Необходимо как на нём, так и на проектируемом сейчас «Фотоне-2» сделать двойную, усиленную защиту. Иначе он снова не выдержит, – Алексей посмотрел на Ирину умоляющим взглядом.

– Хорошо! Что ж делать, вы же заказчики. Клиент всегда прав, – сказала Ирина и вздохнула. – Бедный «Фотончик»… представляю, как он сейчас выглядит. Пойдём, возьмём «Беркута» и отбуксируем пострадавшего.

* * * ~ ~ * * *

Алексей и Ирина улетели к дому Фостеров и провели там многие часы, пытаясь восстановить повреждённый звездолёт. Тем временем Виктор улетел по своим делам в Институт. Ему было необходимо завершить работу, о которой он также не хотел никому рассказывать.

На город постепенно спускалась вечерняя мгла. Закончив с делами, Виктор направился домой. Дорога была очень извилистой и пролегала от старого здания научного института к центральному парку. Мысли о письме, отправленном Софии, нескончаемым потоком витали в его сознании. «Поймёт ли она те пылкие строки, что я написал в нежном порыве вспыхнувших чувств? Нужны ли ей подобные откровения? Найдут ли эти слова ответный отклик в её сердце или навсегда останутся чёрным пятном безответного и никому не нужного признания в моей памяти?».

В какой-то момент он обратил свой взгляд на здание библиотеки. Постройка была одной из самых древних в комплексе; выглядела она монументально, но при этом весьма утончённо. Шесть центральных колонн величественно поддерживали свод над главным входом. Широкая лестница с массивными ступенями из мрамора так и манила к себе своей загадочностью. Перед входом за небольшой оградой стоял памятник Эйнштейну, равномерно подсвечивающийся со всех сторон двенадцатью небольшими прожекторами.

Виктор подходил всё ближе. Контуры старого здания как будто напоминали ему что-то древнее, таинственное и мистическое, то, что часто встречалось ему в его фантастических снах. Темнота на улице сгущалась всё сильнее. Он обратил внимание на то, что входная дверь была не заперта, что весьма удивило его. В это время посетители обычно уже покидали здание, да и библиотека, на самом деле, не была излюбленным местом жителей научного городка. Когда он подошёл к входу, то увидел, что дверь действительно была открыта, и он неспешно вошёл. Внутри библиотека казалась ещё более громадной, чем снаружи. Он прошёл центральную проходную и устремился в правый коридор, где находился его любимый отдел – «Древние манускрипты и писания». Здесь, за толстыми пуленепробиваемыми стёклами, хранились одни из самых древних научных текстов, имеющихся в библиотеке: труды Галилея, Декарта, Ньютона, Паскаля, Бернулли. Дверь в этот зал также была приоткрыта; стояла полная тишина. Внезапно в самом дальнем углу зала он увидел знакомый ему силуэт.

– Профессор Фостер! Это вы? Что вы делаете здесь так поздно? – несколько напугано воскликнул Виктор.

– Я – почётный профессор Института и, несмотря на своё увольнение, не утратил права в любое время посещать библиотеку, а это мой самый любимый зал. А вы, Виктор, какими судьбами? Хотя у меня было предчувствие, что мы встретимся.

– Вы не могли ожидать меня – я и сам не знал, что окажусь здесь, – вежливо и с почтением в голосе ответил Виктор.

– Напрасно ты так полагаешь; многое из того, что мы совершаем, предначертано судьбой.

– Я не верю в эту чепуху, профессор Фостер.

– Вы, мой молодой друг, напрасно не верите в судьбу. Напрасно… Когда я был молод, я тоже размышлял, как вы, и думал, что учёные не могут оперировать такими терминами, как «судьба». Однако с течением времени я всё больше и больше стал осознавать размеры своих заблуждений. Следует признать, что далеко не каждому дано познать, ощутить и тем более предвидеть грядущие времена… – Александр подошёл ближе и, внимательно разглядывая Виктора, продолжил. – Это особый дар. В то время, когда я отдыхаю от реализации своей фотонной теории, я размышляю о философии и судьбе. Думаешь, странно слышать такое от учёного? Вовсе нет.

В спокойной и непринуждённой философской беседе Александр обычно говорил очень медленно, выделяя каждое слово, при этом делая долгие многозначительные паузы, акцентируя самые важные слова.

– Откуда вы знаете о том, что кто-то наделён особым даром? Разве у вас есть доказательства, что кто-то может предвидеть будущее?

– Виктор, вам предстоит осознать простые истины: не всё в этом мире можно понять и проанализировать, некоторые вещи и явления вам придётся принимать на веру. Вы только в начале пути, как и я когда-то.

– Но ведь без доказательств невозможно отличить истину от лжи, – не унимался Виктор.

– Чувствуется, хорошо потрудились над тобой наши доблестные учителя! Но всё же они не смогли бы научить тебя тому, что могу поведать я. Моё учение многие не понимают. Думают, я свихнувшийся на фотонной теории и числе «двенадцать» сумасшедший профессор.

– Зачем вы так? Я верю вам. Только почему вы хотите поведать это именно мне?

– Тебе будет проще понять и поверить в это с первого раза, чем этим твердолобым учителям и лабораторным крысам в Институте.

Александр подошёл ещё ближе к Виктору и положил ему руку на плечо.

– Тебе снятся сны? Что ты видишь в них?

Вспоминая о своих снах, Виктор начал учащённо дышать, правая рука его сжалась в кулак.

– Боюсь, вы неправильно истолкуете мои сны, профессор. Мне часто снятся кровь, сражения, смерть. Что это значит?

– Ты видишь будущее, Виктор, – он посмотрел ему прямо в глаза.

– Это значит, я скоро умру?

– Не думаю, что мы видим в снах свою смерть. Ты видишь то, что неизбежно должно произойти, то, в чём ты будешь принимать непосредственное участие, те события, в которых, возможно, ты будешь играть главную роль.

– Если я не погибну, значит, буду убивать я?

– Возможно, и так! Возможно, это будет необходимо для восстановления справедливости и порядка. Знаешь, я тоже иногда вижу такие сны. Но мои сны более пространны. Однажды я увидел формулы и логические цепочки, которые с успехом применил в своих научных экспериментах. Но вот уже много лет мне снятся сны вселенского масштаба. Я чувствую, что приближается что-то, против чего мы не имеем оружия; что-то, что будет быстрее наших космических кораблей; что-то, что будет мощнее самых мощных плутониевых бомб; что-то, что быстрее самой скорости света! Мне кажется, я пытаюсь найти какое-то спасение для всего человечества.

Александр подошёл к окну и устремил свой взор на звёзды.

– Я редко говорю об этом даже со своими близкими. Хотя София и Алексей – это всё, что у меня есть. Но даже Алексей не до конца разделяет моё видение будущего. У меня пока действительно нет доказательств.

– Но ведь люди на планете всегда с успехом противостояли угрозам и вызовам. Мы умеем приспосабливаться, умеем защищать себя, – воскликнул Виктор.

– Верю, Виктор, верю. Но боюсь, даже храбрости всех жителей Земли, Марса, Венеры и Европы не хватит, чтобы противостоять тому, что нас ждёт.

– Вы хотите сказать, что кто-то должен будет положить всему этому конец или это победит нас?

– Боюсь, у меня пока нет точных ответов.

– А видите ли вы в своих снах какие-то конкретные лица, людей, события?

– Я не посланник и не мессия, Виктор. Обо мне не сказано в пророчествах и преданиях. Я знаю одно – то, что чувствую… А чувствую я, что приближается страшный холод, трансформация привычного для нас мира в новую форму, которая может привести к гибели человечества. И есть только одно лекарство – лекарство, которое мы ещё не изобрели. К сожалению, у меня даже нет уверенности, что оно сможет спасти мир в том виде, в котором мы его знаем сейчас… Нашей Вселенной скоро исполнится 12 миллиардов лет – 12 миллиардов лет со времени Большого взрыва. Я почти точно рассчитал эту дату. И этот год наступит очень скоро.

– Вы хотите сказать, что привычный мир перестанет существовать и всё созданное за это время разрушится?

– Нет! Я как учёный конечно же, не верю в то, что небеса рухнут на землю в одночасье. Но начаться цепной обратный процесс вполне может. Что-то происходит в центре нашей жизни… в центре Вселенной.

Александр взял в руки тонкий лист старой бумаги и начал читать: «Мой мозг – только приёмное устройство. В космическом пространстве существует некое ядро, откуда мы черпаем знания, силы, вдохновение. Я не проник в тайны этого ядра. Но знаю, что оно существует». Ты знаешь, кто это написал?

– Это ваши строки?

– Нет, что ты… Это написал Никола Тесла ещё двести лет назад. Ты ведь помнишь создателя всего электрического взаимодействия?

Сделав длинную паузу, в ходе которой в этот поздний вечер стало слышно лишь тиканье старых музейных часов, профессор аккуратно свернул лист бумаги и положил его в карман рубашки.

– Не знаю почему, но я, как и он тогда, стал ощущать всё это. Всё, что я делаю, так или иначе является синтезом работ великих учёных. Но в последнее время я всё чаще чувствую, что сила разрушения становится сильнее сил созидания, чувствую, что я как будто рождён для того, чтобы помешать этому.

– Но почему именно сейчас?

– Двенадцать, Виктор, двенадцать. Это самое необычное и загадочное число из всех чисел, известных человеку.

– Почему именно двенадцать?

– И на этот вопрос у меня, увы, нет точного ответа. Именно поэтому я здесь. Именно поэтому я читаю всё, что писали великие умы человечества до меня. Учёные тысячи лет ищут ответы на вопрос «почему». В этом и есть вся суть исследований, вся суть науки. Но не все ответы были найдены сразу. Вспомни всех этих учёных, работы которых окружают нас с тобой здесь сейчас. Я знаю, что каждому из нас уготованы свои роли и свои загадки. Каждый из нас должен найти свои ответы на вопрос «почему». Главное, каждому вовремя найти свой вопрос.

– Какой вопрос, вы полагаете, уготован мне?

– К сожалению, никто не может понять этого, кроме самого человека. Мы не вольны разгадывать загадки, предназначенные чужой душе. Но очевидно, что в этих цепочках есть и не простые совпадения. Как наша встреча с тобой. Ведь ты же не знал, что я буду здесь, а я не знал, что придёшь ты. Что-то свыше связало нас и заставило появиться в одной точке. Встретиться… Поговорить… Придёт время, и ты тоже всё узнаешь и постараешься разгадать предназначенные тебе загадки.

– Я обязательно подумаю об этом! А сейчас мне, пожалуй, пора идти; меня уже заждались дома.

– В добрый путь, Виктор.

– Спасибо вам за беседу, и не засиживайтесь долго! Уже ночь на дворе! Вас, наверное, тоже ждут.

– Хорошо! Удачи! – Александр поднял правую руку вверх в знак приветствия и уважения.

Виктор ещё раз посмотрел на худощавое лицо профессора Фостера. Его седые волосы были немного взъерошены, почти как в последние годы у Альберта Эйнштейна. Виктор так и не понял: хотел ли профессор быть на него похожим или так перестраивается сам организм, когда много общается с трудами, мыслями и мечтами другого человека.

Он тихим шагом прошёл через входную дверь и прикрыл её за собой. Профессор так и остался в библиотеке. Казалось, он был полностью поглощён исследованием загадки, понять и разгадать которую пока не смог никто из живущих на Земле.

* * * ~ ~ * * *

Через неделю «Фотон-2» уже вылетел на тестовую площадку и Ирина начала его первые испытания. Защиту было решено увеличить двойным слоем титановых пластин, а «Фотон-1» так и продолжал стоять в ангаре – повреждения оказались гораздо более серьёзными, чем предполагалось.

Алексей снова прилетел к дому Бергов. На этот раз его встретил глава семьи.

– Здравствуй, Алексей! Как самочувствие?

– Спасибо большое! У меня всё хорошо!

– Это не может не радовать! А вот о вашем корабле такого не скажешь! Честно говоря, я впервые в жизни увидел такие внешние повреждения. Если бы я был фантастом, я бы сказал, что такие повреждения носят какой-то неземной характер.

– Серьёзно? – спросил Алексей, пытаясь изобразить удивление.

– Да, никогда не видел таких странных изменений в структуре титановых пластин. Такое ощущение, что они побывали в ядерном реакторе.

– Что вы! Представляете, каким большим он должен быть! – улыбнулся Алексей.

– Да, пожалуй! – Андрей Берг сделал многозначительную паузу. – Что ж, как учёный-экспериментатор я вполне чётко уяснил себе, что иногда лишние вопросы только раздражают, – он посмотрел на Алексея, как бы давая ему понять, что он о чём-то догадывается. – Я позову Ирину. Она как раз хотела через час провести финальные испытания второго корабля, пока мы будем восстанавливать первый.

– Был бы вам очень признателен. И ещё, профессор Берг. Я бы хотел передать вам оставшуюся часть суммы за разработки кораблей. Держите! – он передал карточку с солнечными кредитами в руку Андрея.

– Всегда рады помочь такой знаменитой семье учёных! Благодарим вас за щедрые гонорары! – сказал профессор. – Ирина! – громко и очень строго прокричал Андрей. – К тебе тут один молодой человек прилетел, – он улыбнулся Алексею и медленными шагами направился к дому.

Ирина подошла к окну и, увидев Алексея, поприветствовала его взмахом руки. Выйдя из дома, она быстро подбежала к нему и крепко обняла. Отец посмотрел в их сторону и довольно улыбнулся, как улыбаются отцы, когда видят своего ребёнка счастливым. Андрей вошёл в дом и закрыл за собой дверь. Ирина и Алексей остались наедине.

– Пойдём же быстрее в ангар! Мне не терпится увидеть тебя за штурвалом нашего нового творения!

Они обошли дом и быстрыми шагами направились в сторону большого ангара, приходя мимо крупных металлических обломков. Различные детали звездолётов лежали, собранные в кучу. Было видно, что предварительные испытания часто заканчивались неудачами.

– А! Не обращай внимания! У нас с Витей всё никак не дойдут руки здесь разобраться. Без техники это всё не разгрести, – пояснила Ирина, увидев удивление на лице Алексея.

– Да, творчество и созидание – необычные процессы. Требуют большой отдачи, жертв, как со стороны машин, так и людей.

– Не пугай меня так, Лёша! Я каждый день переживаю за тебя! Ведь мы не играем в игрушки! Это одни из самых серьёзных машин на планете, – она показала рукой в сторону ангара. – Знаешь, я веду дневник. Иногда я такая старомодная, да?

– Совсем нет! Сейчас многие ведут свои дневники в сети. Это древняя традиция.

– Нет, ты не понял. Я веду обычный бумажный дневник. Мне так нравится писать от руки, как наши предки. В последнее время почти все строки в нём о тебе, – Ирина остановилась и снова нежно обняла Алексея. – Пожалуйста, будь осторожнее! Обещай! – Ирина строго посмотрела на Алексея.

– Обещаю! Не переживай ты так! Всё будет хорошо!

Ирина нажала кнопку, и автоматические двери звездолёта начали открываться.

«Фотон-2» казался ещё более мощным и громадным, чем первый. На его корпусе с правой стороны Ирина нарисовала красивую стилизованную букву «Ф», и рядом – римское число II.

Корабль предстал перед ними во всём блеске. Отполированные титановые пластины сияли под лучами прорывавшегося в ангар солнечного света; периодически испускаемые пары охлаждения придавали кораблю особый шарм и величественность.

Алексей и Ирина открыли трап и зашли внутрь. «Фотон-2» ещё источал запах свежей краски и мягкой пластмассы от только недавно встроенных приборов; стёкла иллюминаторов корабля были такими чистыми, что Алексею сначала даже показалось, что их и не было вовсе.

– Ну что ж! Дерзай, командир! – сказала Ирина и демонстративно села в кресло второго пилота. – Теперь я уже не буду вмешиваться и просто подстрахую тебя, если что-то пойдёт не так.

– Доверяешь мне свою жизнь? – Алексей посмотрел на Ирину и расплылся в широкой улыбке.

Он поднёс руку к включателям шести двигателей. Каждый двигатель запускался отдельным тумблером, и он уже научился у Ирины делать запуск всех в определённой последовательности, почти как глиссандо на рояле.

– Отлично, Лёш! – Ирина не могла поверить своим глазам: он поднимал звездолёт так плавно и медленно, как никогда раньше.

– А то как же! Как ты там мне говорила? Корабль такого класса – как девушка! С ним нужна максимальная плавность, отточенность движений и умеренная сила воздействия!

– Как ты быстро учишься!

Алексей поднёс руку к штурвалу управления тягой и начал подавать его вверх. Корабль стал ускоряться и вскоре вылетел из ангара.

– Прошу всех пристегнуться! Отметить время начала окончательного тестирования летательного аппарата «Фотон-2»! – Алексей показал рукой на непристёгнутый пятиточечный ремень Ирины.

– Да уж! Перед такими тестами необходимо принять все меры предосторожности. Не забывай, «Фотон-2» тяжелее первого из-за двойных титановых пластин. Нужна бóльшая тяга в манёврах.

– Ясно! Поехали! – Алексей задал больший крен кораблю и включил полную тягу.

Двигатели работали на чрезвычайно большой мощности, корабль проносился над деревьями и зданиями. На такой высоте и скорости все объекты, находящиеся на земле, казались большими муравейниками. Алексей поднял корабль на значительную высоту и увёл в сторону, туда, где их манёвры были бы абсолютно безопасными для окружающих.

– Показывай, что умеешь! Только будь предельно осторожен и говори мне, что собираешься выполнять!

– Думаю, начну с простого. С «кобры».

– Давай! Помнишь установки? Ну-ка, на память…

Алексей выстрелил, как на экзамене:

– «При выполнении “кобры” корабль резко задирает нос, вплоть до запрокидывания назад, но при этом сохраняет прежнее направление полёта. Таким образом, он выходит на угол атаки больше 90 градусов. После манёвра звездолёт возвращается в нормальный режим полёта без потери высоты». Для «Фотона-2» параметры выхода на «кобру»: тяга – 1400, тыловой двигатель на четвёртой ступени.

– А практическое выполнение?

– Технически манёвр выполняется путём отключения продольной устойчивости альфа-канала электродистанционной системы управления и взятия штурвала на себя.

– Неплохо, капитан! Разрешаю приступать!

Алексей ввёл параметры и резко воспроизвёл фигуру. Несмотря на то, что на «Фотоне-2» были установлены самые прогрессивные системы подавления перегрузок в кабине пилотов, нагрузка на их организмы была всё равно достаточно велика.

– Ничего себе! Просто зверь! – прокричал Алексей и вернул корабль в исходное положение полёта.

– А ты как думал! Что дальше?

– «Колокол» на скорости 20 000! – уверенно ответил Алексей.

– А машину не развалишь? Шутка! Выдержит она, – рассмеялась Ирина. – Проверяла на 25 000. Ну-ка, назубок теоретическую часть.

– «Колокол» – фигура высшего пилотажа, при которой звездолёт находится носом вверх на нулевой скорости, а хвост раскачивается из стороны в сторону, напоминая при этом язык колокола. После того как звездолёт проходит нулевую скорость, при падении на «хвост» скорость имеет незначительную отрицательную величину и далее увеличивается до скорости вывода в горизонтальный полёт, – без запинки воспроизвёл Алексей.

– Неплохо! Почти как аксиому зазубрил?! А ты знаешь историю первого выполнения «колокола»? Тоже большое достижение русских учёных и практиков. Первыми реактивными машинами в мире, сумевшими выполнить «колокол», стали русские «Су-27» и «МиГ-29», и только потом он стал выполняться американскими «F-16» и «F/A-18».

– Поистине велика сила русской науки! Готова к манёвру?

– Готова!

Алексей выполнил фигуру ещё более плавно и точно, чем первую.

– Отлично! Вот это да! Вот это манёвры! – А «Чакру Фролова» на двадцати тысячах сможешь?

– Это что такое? – спросил Алексей, которому стало стыдно.

– А-га! Значит, я всё-таки нашла изъян в твоих теоретических знаниях. «Чакра Фролова» – это разворот в плоскости тангажа на 360 градусов. Это так называемый воздушный кульбит. При выполнении этой фигуры звездолёт делает «мёртвую петлю» малого радиуса и на очень малых скоростях полёта, практически разворачиваясь вокруг своего хвоста. Эту фигуру можно выполнить только на звездолётах с изменяемым вектором тяги. Манёвр был впервые продемонстрирован Евгением Фроловым на наших «Су-37» и «Су-30МК». Вот карта выполнения, – Ирина показала на центральный дисплей звездолёта, – справишься или всё же на автоматике проделаем?

– Попробую, – неуверенно сказал Алексей.

– Нет, Лёша! Не надо пробовать! Делай! – отрезала Ирина. Иногда она могла быть очень настойчивой и строгой.

Алексей выполнил манёвр и вернул корабль в исходное положение.

– Вот видишь, вы прекрасно понимаете друг друга!

– Пожалуй, ты права! Ладно, давай оставшиеся, и развернёмся домой!

– Какие ещё будешь делать фигуры?

– «Хук», разворот на «кобре», переворот на «колоколе»!

– Ты не умеешь останавливаться на достигнутом, да? – улыбнулась Ирина.

Алексей выполнил манёвры и, включив автопилот, положил корабль на обратный курс.

Ирина расслабилась и отодвинула спинку кресла пилота назад.

Корабль подлетел к поместью Бергов. Перед ангаром был припаркован звездолёт Виктора, и сам он стоял рядом, приветствуя их рукой.

Алексей аккуратно приземлил корабль рядом с ним и открыл трап.

Виктор зашёл в корабль и поинтересовался результатами испытаний.

– Ну что, как наш новый малыш?

– Фантастика! 27 600 километров в час! – закричал Алексей, заглушая двигатели.

– Ничего себе! Это на треть быстрее «Беркута»! Ну и ну! Мы снова превзошли себя! – гордо констатировал Виктор.

– Ладно, ребята, мне нужно вас временно покинуть. Я обещала помочь матушке. Заодно расскажу ей о наших успехах.

Ирина выбежала из корабля, оставив друзей одних.

– Хорошо! У настоящих мужчин всегда найдётся, о чём поговорить! Правда, Лёша?

– Да, конечно!

Виктор сел на кресло рядом с Алексеем и, быстро оглядевшись вокруг, тихо произнёс:

– Я достал то, что тебе было необходимо. Всё идеально поместилось в крыльях.

– А что насчёт зарядов?

– Двигатели дадут достаточно тяги, чтобы обеспечить снабжение ионной пушки. Такую конструкцию сейчас стали использовать на всех военных звездолётах.

– А системы наведения?

– Отец показал мне схемы ввода-вывода, и я немножко модернизировал систему. Теперь при нажатии вот здесь, – он показал на скрытую под панелью приборов багровую кнопку, – на виртуальном экране у тебя появится вот такая сетка наведения.

Перед основными иллюминаторами появилась красный световой дисплей с нанесёнными координатами.

– Все современные навороты: автонаводка на движущиеся цели, инфракрасный сканер, преодоление манёвров уклонения, система очистки «хвоста» от протонных торпед.

– Ира знает? – уточнил Алексей.

– Нет, я решил ей не говорить, чтобы она не переживала лишний раз. Может, тебе всё это хозяйство и не пригодится.

– Проверял?

– А то, как же! Весело было. Сам летал на свалку старых кораблей. Мощная вещь! Пару старых развалюх в клочья разнёс. Сам слетай вечерком. Руку набьёшь.

– А как спрятал стволы?

– При включении дисплея автоматически открываются задвижки.

– Ты просто гений! Адская машина получилась! – Алексей похлопал Виктора по плечу. – Спасибо, друг.

– Может, всё-таки расколешься, что за опыты ставите?

– Вить, не могу пока, обещал…

– Ладно, что ж. Всегда есть завтра! Аккуратнее с кораблём. «Фотон-1» до сих пор восстанавливаем по крохам, – Виктор пожал ему руку и вышел из звездолёта.

Двигатели корабля разразились рокотом, и «Фотон-2» унёсся высоко в облака.

* * * ~ ~ * * *

Алексей приземлился на взлётной площадке в поместье Фостеров. Издалека он увидел профессора, который, взобравшись на автоматическую лестницу, делал какие-то настройки во второй колонне контура, и, подойдя поближе, прокричал:

– Профессор! Корабль готов! А как ваши дела?

– Всё отлично, – ответил Александр, спускаясь. – Вот что я подумал по поводу нашего второго эксперимента. Тебе придётся чётко придерживаться временных интервалов. Мы не знаем, что будет происходить с тобой в другой звёздной системе, и у нас не будет возможности поддерживать какую-либо связь. Ты будешь слишком далеко от нашего дома. Слушай меня очень внимательно.

Профессор подошёл очень близко к Алексею и встал напротив него.

– Мы синхронизируем три циферблата. Один – это твои часы на корабле, второй – этот хронограф фотонного контура, третий – мои часы на нейронном компьютере. У тебя будет три временных интервала. Ровно в начале каждого часа тоннель будет открываться на одну минуту. Если ты не выберешься оттуда ни в один из этих интервалов, у нас закончится топливо и я не смогу вернуть тебя обратно. Ты понял меня? Третье окно в три часа ночи будет последним. Это будет точка невозвращения! Будучи по ту сторону, никто сам не сможет открыть себе тоннель без оборудования, которое находится здесь. Это будет билет в один конец. На сбор необходимого количества элемента-112 тебе потребуется около часа. Мы начинаем в 12 часов ночи. В это время я активирую тоннель, а ты пролетишь сквозь фотонный контур и окажешься в другой звёздной системе, у планеты Арис. Сразу после того, как ты пролетишь сквозь звёздный тоннель, я закрою его, чтобы к нам снова не прорвался какой-нибудь незваный гость. У тебя будет целый час, чтобы выпустить на поверхность планеты сборщика материалов и вернуть его обратно в контейнер на корабль. В час ночи на одну минуту тоннель откроется, и у тебя будет возможность влететь в него и вернуться домой. Если ты не успеешь сделать всё необходимое, ты воспользуешься следующими двумя интервалами – в 2 и в 3 часа ночи. Интервалы также будут составлять одну минуту. Даже если ты не успеешь выполнить задание, ты обязан вернуться в третий минутный интервал! Ты должен будешь бросить всё и любыми мыслимыми и немыслимыми путями попасть обратно в открытый межзвёздный тоннель. Ты всё понял!? Давай уточним ещё раз!

Алексей и профессор проговаривали каждую минуту эксперимента снова и снова, пока у каждого всё это не начало отскакивать от зубов, как заученное в детстве стихотворение.

Наконец, окончательно уставший от повторения Алексей произнёс:

– Хорошо, профессор! Думаю, мы обсудили всё, что только можно. Контейнер в корабль загружен. Часы сверены. Виктор помог мне оснастить корабль некоторыми недокументированными опциями, – Алексей нажал специальную кнопку под панелью управления, и из крыльев показались стволы ионного оружия.

– Отлично! Кто знает, что может быть с той стороны тоннеля, – утвердительно кивнул головой профессор.

– А теперь я, пожалуй, вздремну. Может, это моя последняя ночь на планете Земля, – иронично воскликнул Алексей.

– Лёша! Не шути так никогда больше! Всё это очень серьёзно.

Утомившись за день, Алексей пошёл немного отдохнуть, однако заставить свой организм уснуть у него так и не получалось. Мысли об Ирине не давали ему покоя.

Алексей знал, что его миссия будет чрезвычайно опасной. Ещё никто из людей никогда не улетал так далеко от родной планеты, проходя сквозь поле фотонного контура.

Он сел за стол и взял листок бумаги. Алексей знал, что Ирина была очень романтична и любила письма, написанные от руки. Он начал писать, обдумывая каждое слово.

«Здравствуй, любимая!

Иногда я не имею возможности увидеть тебя, и тогда я задыхаюсь. Задыхаюсь от переполняющих меня чувств, которыми я не могу поделиться в этот момент с тобой. От чувств к тебе, любимой и единственной повелительнице моего сердца. С тех пор как ты впервые поцеловала меня, я всё время думаю о тебе. Я не могу остановиться в своих мечтах о нас, о твоих ласковых прикосновениях, о твоём прерывистом дыхании, когда мы рядом; о твоём волшебном и неземном голосе, от которого у меня кружится голова; от наших страстных объятий, в которых мы оба теряем рассудок и уже почти не можем сдерживать своих желаний…

Иногда я не имею возможности просто поговорить с тобой… и тогда всё, что мне остаётся, это доверить самое сокровенное чистому листку бумаги. Я верю, что, читая это письмо, ты, несомненно, поймёшь, как много ты значишь для меня. Как часто я думаю о тебе! Как я каждый день благодарю небеса за то, что они дают мне возможность быть с тобой и надеяться на твою благосклонность.

Я благодарю тебя за ту надежду, которую ты даришь мне, даришь каждый день.

Сегодня в 12 часов ночи мы с профессором будем проводить научный эксперимент. Он может быть крайне опасным, и, как это ни печально, я не могу обещать тебе, что вернусь оттуда, куда я в результате эксперимента должен буду попасть на спроектированном и построенном вами корабле.

Я виноват перед тобой. Я не нашёл в себе сил сказать тебе всё это при нашей встрече. Побоялся того, что ты не отпустишь меня. Но я должен лететь. Никто, кроме меня, не сможет выполнить эту миссию. Никто, кроме меня, не верит ни в наш проект, ни в работу профессора. Следовательно, я единственный человек на четырёх планетах, который может доказать правоту нашей теории.

Если я не вернусь… прошу, прости меня… если сможешь…

Он свернул листок бумаги, написал крупными буквами её имя и положил на стол в своей комнате. Теперь его душе стало спокойнее, и он погрузился в непродолжительный, но очень необходимый для его организма сон.

* * * ~ ~ * * *

Алексей проснулся от неожиданного стука в дверь. Он забыл поставить будильник, и Александр пришёл разбудить его.

– Надеюсь, ты не проспал, первый межзвёздный космонавт? Уже почти половина двенадцатого!

– Да, конечно… уже иду, – глаза Алексея были немного заспанными.

– Я всё приготовил для эксперимента! Уже пора.

Они вышли из дома и направились к экспериментальному полигону.

Александр сделал окончательные настройки на фотонном контуре. Корабль Алексея также стоял на полных парах.

– Знаешь, иногда я думаю, что нам не стоит продолжать эксперимент.

Алексей крайне удивлённо посмотрел на профессора.

– Только теперь я понимаю Эйнштейна, написавшего письмо Рузвельту за несколько месяцев до первого в истории планеты атомного взрыва в рамках «Манхэттенского проекта».

– Вы правда предполагаете, что масштаб опасности, который несёт в себе фотонный контур, может сравниться с этим?

– «Политика – это мгновение, а формула – это вечность», ведь ты помнишь эти слова Эйнштейна? Проблема фотонного контура – возможно, последняя загадка, которую предстоит разгадать человечеству. Мы достигли колоссальных вершин во всех науках, и многие учёные, которые занимались исследованиями в других областях, теперь вернулись к колыбели наук – математике, химии и физике. И основная нерешённая задача – это и есть разгадка тайн фотонных полей, перемещение между звёздами, между галактиками, поиск центра Вселенной. Я же тебе рассказывал про 2012 год. Именно после этого почти треть территории Швейцарии была уничтожена гигантской вспышкой энергии, которая высвободилась в результате первого полного запуска большого коллайдера субатомных частиц. Тогда погибло более двух миллионов человек, среди которых около двадцати процентов составляли учёные, работающие в единственном международном научном центре того времени. В последствии в ООН и было принято решение о вводе Планетарного Закона № 12 «О “научном” налоге на государства» с целью направления средств на создание нового исследовательского центра. На него была возложена задача успешного завершения опытов по созданию первого фотонного контура. Тогда всё закончилось плачевно. Но теперь… Теперь у меня есть основания полагать, что мы справимся. Я думаю, причина всех предыдущих неудач заключалась в том, что материалы, которые применялись в экспериментах, были в недостаточном количестве, чтобы осуществить тоннелирование далее пределов Солнечной Системы. Скорее всего, они открыли тоннель в то место, в которое его было нельзя открывать – вероятно, в центр нашей собственной звезды – Солнца. Огромная энергия, высвободившаяся от миллиардов мегатонных взрывов, непрерывно происходящих на Солнце, прорвалась через открытый ими тоннель на нашу планету. После того как миллионы тонн раскалённого вещества попали внутрь установки, они уничтожили саму фотонную конструкцию: контур закрылся, и тоннель расформировался. Но жертвы даже при таком размере контура были колоссальными.

Мой контур площадью в 500 квадратных метров в сто раз превышает размеры контура 1908 года и в 10 раз превышает размер контура внутри адронного коллайдера в 2012 году. Если опыты по повышению точности открытия второй точки тоннеля будут неудачными, мы сотрём с лица земли целый евроазиатский континент.

– Матерь Божья! – не выдержал и воскликнул Алексей.

– Да, верно! Без её помощи нам точно не обойтись! Но есть одна вещь, которая всё равно двигает меня вперёд!

– Какая, профессор?

Александр многозначительно улыбнулся.

– Вот все эти молокососы из Института удивятся, как мы за несколько секунд преодолеем путь в четыре световых года. Им, с их даже перспективным многоступенчатым управляемым термоядерным синтезом, этот путь не преодолеть за всю их человеческую жизнь. И ещё одна вещь… Я запрограммировал вторую сторону тоннеля в точку за десять километров от поверхности Ариса.

– Десять километров? А почему так далеко от поверхности?

– Судя по моим предварительным расчётам, атмосфера Ариса имеет толщину примерно в десять километров. Это необходимое расстояние, чтобы не подвергать корабль дополнительной опасности при соприкосновении с не изученными нами плотными слоями другой планеты.

– Понятно, профессор!

– Тогда приступим! – скомандовал Александр.

Как это часто бывало в общении с ним, его неожиданная задумчивость прерывалась не менее неожиданной резкостью. Алексей уже давно привык к этому. Он подошёл к профессору, крепко пожал ему руку и, не говоря ни слова, отправился к трапу корабля. Алексей сел в кресло первого пилота и активировал двигатели. Через иллюминатор он увидел, как профессор сделал ему знак, что можно начинать. Глаза Алексея не отрывались от фотонного контура. Это пространство между двух колонн не давало ему покоя. Он почувствовал, что начинает дрожать. В такие моменты люди всегда боятся не смерти. Они боятся неизвестности, а это всегда гораздо страшнее смерти. Александр ввёл команду, и контур начал образовывать ярко-голубое поле, которое уже было знакомо Алексею; но через которое не перемещался ещё ни один человек. Он вспоминал, как завершились первые эксперименты, как сквозь тоннель прошёл «Фотон-1» и то, что случилось после его возвращения. Алексей вытащил несколько фотографий и положил их перед собой. Одну из них он прикрепил прямо на передней панели – это была фотография Ирины, которую он сделал на раскопках. Алексей усилил тягу и направил штурвал напрямую в пространство, образованное фотонным контуром. Корабль с оглушающим ускорением стал пролетать образованное поле и одновременно растворяться в пространстве. Всё произошло за секунды. Профессор ввёл команду на отключение контура.

Александр поставил нейронный компьютер на запись и оцифровывал всё, что он говорил. Он всегда делал так, когда производил судьбоносные и эпохальные испытания.

– Галактика Млечный Путь. Солнечная система. Планета Земля. Двенадцать часов ночи. Я, профессор Александр Фостер, провожу судьбоносный эксперимент. Только что Алексей Шторм на звездолёте «Фотон-2» прошёл сквозь образованное фотонным контуром пространство и предположительно переместился дальше, чем любой человек перемещался в космическом пространстве когда-либо. Если мои координаты верны, сейчас он уже должен быть рядом с планетой Арис в звёздной системе Проксима, ближайшей к нашей родной Солнечной системе. В связи с опасностью оставлять фотонный контур открытым на продолжительное время, а также с недостатком ядерного топлива, Алексей сможет вернуться лишь в три минутных интервала с перерывом в один час. Фотонный контур уже дважды показал свою работоспособность. В ходе последнего эксперимента черепашка Копуша благополучно вернулась из космического путешествия. Только корабль, на котором производились эксперименты, оказался недостаточно надёжным. Звездолёт было решено модернизировать с целью усиления защиты. Однако влияние перемещений через фотонный контур на организм человека пока остаётся неизученным, и только успешное возращение Алексея сможет пролить свет на этот вопрос. Также миссия Алексея заключается в том, чтобы раздобыть уникальный, отсутствующий в Солнечной системе элемент-112 периодической таблицы Менделеева. Только с его помощью мы сможем получить достаточное количество энергии для того, чтобы иметь возможность осуществлять перемещения на ещё более дальние расстояния и наконец-то добраться до других галактик.