Им можно не торопиться —   Никто не помнит прощальных слов,   Лишь тучи Аустерлица кромсает небесное весло,   Внизу Изумрудный город, горят немеркнущие огни,   Сердце конквистадора в крови и ржавчине от брони.

Он спас то, что еще мог спасти. Если уж не личный состав, почти полностью задействованный в неожиданном конфликте с Предтечами Романова, то хотя бы свое звено истребителей, да и некоторое количество других летучих машинок.

Морис Шпеер не собирался геройствовать, но и просто спустить на тормозах сложившуюся ситуацию он не мог. Архаичные определения, вроде чести, совести, ответственности и долга жгли душу не хуже лилового сияния, заполонившего все небо над планетами людей.

И если на поверхности планет он был бессилен, то в небе Морис был почти богом. После визита к раута, Шпеер вернулся в то время, которого уже почти не было. Несмотря на общую панику, капитан первого ранга ВКС не просто сумел прибиться к жалкому подобию сопротивления, но и организовать из него неплохую ударную силу, сумевшую если и не остановить новоприбывших обращенных, то существенно удивить их.

Пока где-то в межвременье полковник Романов сходился не на жизнь, а на смерть с древним разумом, его бывший друг и коллега Шпеер вел в бой уцелевших людей из числа пиратов, граждан далеких планет и даже сил Кардиналов.

Последние, надо сказать, весьма удивили Мориса своим появлением почти в полном боевом составе, включая два отряда Инквизиторов, личную охрану пропавшего главы Небесного Ватикана и линкор фанатиков из числа верующих.

— Это же мясо, — скривился Морис, взглянув на предоставленные данные. — Что мне с ними делать?

— А что с ними сделают они? — пожал худыми плечами заместитель Логана в серой форме старшего Инквизитора. Его почти прозрачные серые глаза смотрели холодно и расчетливо, словно он каждый день решал подобную задачу, как бросить на правый или левый фланг сотню-другую верных последователей религии.

— Вам не хуже моего известно, господин Шпеер, — продолжил Инквизитор, — что никаких анклавов или лагерей беженцев по окончании этой войны не будет. В лучшем случае, этих людей ждет долговременный тяжелый труд на планетах, пока вся инфраструктура и поверхности полностью не будут приспособлены для жизни новой формы замысла Творца. В худшем — они станут такими же, пополнив ряды наших противников.

— Ты сказал, что эти плазмоиды — тоже замысел Творца, — скрипнул зубами Шпеер, не любивший фатализма и бессмысленных потерь, — значит, ты против Творца, раз решился спорить с его планами?

Инквизитор прошелся по командной рубке линкора, капитаном которого и являлся, а потом ответил, спокойно глядя на собеседника:

— Я верю в замысел Творца, в его планы и его безграничную мудрость. И я, без сомнения, тот час же первым бы присягнул на верность новым хозяевам Вселенной, если бы кто-то сумел убедить меня, что вот это, — он кивнул в сторону огромного обзорного экрана, на котором развернулась карта будущих боев, — не является замыслом Дьявола.

— Ты веришь во зло? — немного опешил от таких слов Инквизитора Морис. — Никогда бы не подумал, что услышу это от Инквизитора, через руки которого прошел ни один десяток жизней.

— Через руки творца проходим мы все, — сухо отозвался тот, — это не мешает нам его любить, правда? А что до зла… Господин Шпеер, вы верите в то, что способны убить?

Морис медленно кивнул.

— Тогда вы должны верить и в то, что можете защитить, — Инквизитор позволил себе легкую улыбку тонкими бескровными губами. — Если я верую в Творца, как я могу отрицать его противника?

Капитан первого ранга понял, что только что был втянут в многовековой спор о существовании Бога и Дьявола. Абсурдным ему показался именно тот факт, что сам он никогда не являлся верующим человеком.

«Вот же правду говорят, — подумал он, — в горящем корабле атеистов не бывает».

— Хорошо, — Шпеер заложил руки за спину, сцепив пальцы, — тогда так. Разделите ваших людей на равные боеспособные группы… Или хотя бы на те, которые смогут спрятаться, выжить, или сделать вид, что выжили. Я собираюсь отправить на каждую планету человеческих колоний по две группы из ваших людей, плюс — усиление боевыми офицерами и техникой. От них потребуется включить и удерживать над каждой планетой атмосферный щит силового поля.

— Хотите запереть обращенных на поверхности? — догадался Инквизитор.

— Да, — с усилием кивнул Шпеер, прекрасно понимая, к чему приведут его действия. — Насколько мы поняли, отдельные плазмоиды не в состоянии проходить через силовые щиты большой мощности. Они теряют свой заряд, если можно это так назвать, и больший энергетический запас щита просто поглощает отдельные личности новых Предтеч.

— Никогда бы не подумал, что простой энергетический щит способен поглотить человеческую душу, — задумчиво произнес Инквизитор, неторопливо прохаживаясь по командной рубке. — Надо же, как причудлива природа…

— Подумал ёжик, слезая с кактуса, — едва слышно буркнул Шпеер.

— Вы что-то сказали, господин Шпеер? — Инквизитор остановился и посмотрел на капитана штурмовой группы.

Морис отрицательно покачал головой.

— А почему вы предпочли включить атмосферные щиты с поверхности планет, а не орбитальные, скажем, сигналом с околоземных временных баз? — спросил Инквизитор.

— А толку от них? — кисло высказался Шпеер. — Нам важно, чтобы в рядах противника не прибывало, а не то, чтобы его с планеты не убывало. Если лиловые поднимутся с поверхности, они просто исчезнут, растворятся во временных коридорах, и так и будут выпрыгивать черт знает откуда и черт знает куда. Пока нам везло, и руководитель проекта, полковник Романов, еще не принялся всерьез контролировать нашествие своих подопечных по всей галактике, но это ненадолго.

— Вы же понимаете, что мы обречены? — внезапно спросил его Инквизитор.

— Да, — без тени бравады и сомнения сказал Шпеер. — Но вопрос, как всегда, во времени, а не в результате.

— Капитан, — раздался из динамиков голос корабельного искина линкора, — на связи раута, просят капитана Шпеера, находящегося на борту.

— Дайте связь, — подскочил к пульту Инквизитор. На экране прямо перед Морисом появилось изображение старого раута, показавшегося Морису смутно знакомым. Он, конечно, понимал, что вряд ли когда-либо мог видеть чужого, да и все раута, если честно, были для Шпеера на одно лицо, а точнее, морду.

— Человек по имени Шпеер, с тобой говорит командир объединенного флота раута, — раздался пропущенный через механический переводчик голос чужого, — мы решили принять твое предложение и присоединить свои войска к человеческим.

Морис едва не подпрыгнул в кресле второго пилота, на месте которого сидел.

— Почему? — задал он вопрос, сдерживая эмоции.

— Мы поняли, что победы не будет, — флегматично произнес раута, пошевелив длинными седыми усиками, — и эта битва — единственный способ уйти достойно. Мы все, от детей до стариков, положим наши хвосты и когти на то, чтобы победить, но каждый из нас знает, что это его последний бой. А перед Смертью надо представать достойно.

«Гребаные фаталисты, — скрипнул зубами Шпеер, — без вашей философии и так тошно, а тут еще вы, с детьми и стариками».

— Человек по имени Шпеер, — продолжил старый раута, — я не хочу, чтобы ты думал, будто мы избрали тебя возможностью умереть. Каждый из нас скорее отрежет себе хвост, чем сдастся в плен или побежит с поля боя, но ты должен знать: мы присоединились бы к тебе и в случае возможной победы.

Конструкция предложения показалась Морису весьма странной. По всему получалось, что для раута смерть была более достойной и почитаемой, чем возможность одержать победу и спокойно умереть в своей постели, но они выражали свое уважение согласием принять участие в схватке с возможной победой.

«Кодекс Бусидо, — всплыло в памяти Шпеера старинное название свода правил прошлых веков, — долбанный свод долбанных правил долбанных самураев».

— Я почту за честь сражаться и умереть рядом с каждым из раута, — поднявшись на ноги, склонился в поклоне Шпеер, вытянув руки вдоль тела. Он смотрел прямо в глаза чужого, который, казалось, был приятно удивлен поведением человека.

— Каждый из раута почтет за честь сражаться и умереть рядом с любым из людей, — вытянув острую морду, медленно кивнул раута.

Они замерли в почтительных позах на несколько секунд, а потом разошлись по местам. Морис сел обратно в кресло, а старый раута снова прижал морду к груди, взирая на собеседника исподлобья.

— Последнее, что я хочу сообщить тебе, человек по имени Шпеер, — разлетелся по рубке механический голос переводчика, — это то, что мы знаем с твоих слов о базе в поясе астероидов в XXI веке. Но ты должен знать — наши разведчики из числа уцелевших рассказали, что бой идет не в одной временной координате. Мы просим помощи в переброске к месту решающей схватки, человек по имени Шпеер.

— Разве у раута нет тайм-приводов? — растерялся Морис, перехватив напряженный взгляд Инквизитора, молчавшего все это время.

— Есть, но не на всех кораблях. Наша религия не одобряет перемен в линии жизни, к которым может привести пользование тайм-приводом. Конечно, мы бы не сумели адаптироваться и выжить в настоящем времени, если бы полностью придерживались догм прошлого, что уже однажды погубило наши родные планеты. Но и оборудовать каждый истребитель тайм-приводом мы не сумели. И потому, я прошу тебя, человек по имени Шпеер, взять на борт своих истребителей по несколько особей раута, которые смогли бы высадиться на орбитальной базе и продолжить бой самостоятельно. Все имеющие тайм-привод корабли мы, конечно же, предоставим, но нас слишком много для имеющихся боевых единиц флота.

— Мы ждем вас на борту, командир, — кивнул Шпеер, отключая связь. Инквизитор задумчиво смотрел на Мориса, словно хотел что-то сказать, но так и не решался.

— Вы знакомы с религией раута, господин Шпеер? — наконец, решился он на вопрос.

— Нет, — Морис поднялся на ноги, устремив взгляд на интерактивную карту, на которой то и дело менялись данные, — я знаком с желанием умереть достойно.