1
Тянуть с «девяносто девятой» не имело больше смысла. Нет, с ее угоном были связаны не какие-то технические или охранные трудности, а полные карманы наличности и, как на Руси говорят, матушка-лень. Он откладывал угон со дня на день только потому, что знал: особого труда и риска с экспроприацией этой машины у законного хозяина не будет. И еще он знал, что хозяину, молодому человеку, эту тачку подарил отец в день его двадцатидвухлетия.
Он заставил себя подняться, свесил ноги с постели и сладко зевнул. «Хорошо, – уговаривал он сам себя, – вот сейчас оденусь, умоюсь, выпью кофе, поеду к знакомой стоянке и пригоню „девяносто девятую“». Всего-то хлопот: дождаться, когда хозяин выведет из своей «ракушки» машину, прокатиться за этим нуворишем до первого кафе или дома друга и, когда тот оставит автомобиль на стоянке, достать свой брелок, отключить сигнализацию, вставить свой ключ в замок зажигания и… перегнать «девяносто девятую» в отстойник.
О брелоке и ключе от замка зажигания он побеспокоился еще три недели назад, когда этот молодой человек, по всей видимости, сын «нового русского», приезжал к ним в автосервис, чтобы установить на новенькой машине люк и электроподъемники стекол. Он определил, что нуворишу не очень-то хотелось терять весь день в сервисе и ждать, когда автомастера закончат работы по установке. Нетерпеливый молодой человек, выкурив пару сигарет, в конце концов бросил ключи от машины автослесарю и, поймав около ворот такси, испарился в неизвестном направлении. И пока слесари занимались своей работой, он несколько раз обошел автомобиль. Ему нравилась эта светло-зеленая машина. К тому же он помнил, что и в фирму как-то поступал заказ от клиента на «девяносто девятую» именно такой окраски. Он незаметно от глаз слесарей вынул ключи из замка зажигания и, повертев в руках брелок от охранной сигнализации «Престиж», определил, что в эту систему можно легко дописать в память центрального блока еще один брелок. На «девяносто девятой» стояла далеко не новая система сигнализации, которая помогла бы определить хозяину машины, что в центральный блок влезали посторонние личности и перепрограммировали его на работу с добавочным брелоком.
Он положил брелок с ключами в карман и, пока слесари занимались установкой электромоторчиков в двери автомобиля, прошел к дальнему верстаку. Изготовить дубликат ключа для него было парой пустяков.
Нувориш приехал принимать работу в конце рабочего дня. Владелец «Лады» был не один. Под руку его держала совсем еще молоденькая девчонка в узких кожаных брюках. Они уселись в машину и, веселясь, принялись нажимать на кнопки электроподъемников. Когда заказчик расплатился с бригадиром по счету и «девяносто девятая» двинулась к выездным воротам, ей в хвост пристроилась вишневая «восьмерка». Он проводил молодую пару до самого дома, дождался, когда закрылись на замок ворота «ракушки», и только потом с чувством добросовестно выполненной работы поехал отдыхать. В ящике для перчаток его машины валялись ключи и брелок от «девяносто девятой». Он решил не спешить с завершением этой операции. Ведь нувориш в таком случае при объяснении с милицией мог бы назвать адрес автосервиса как один из вариантов случившегося угона. Правда, и откладывать операцию на более долгий срок он тоже не собирался. Он понимал, что у таких владельцев новые тачки очень быстро теряют свежесть и легко превращаются в передвигающуюся груду железа. А клиенты при покупке даже краденых машины по сниженным ценам не всегда отдают предпочтение битому хламу.
…Он еще раз зевнул, сунул ноги в тапочки и пошел в ванную, думая о том, что последний день месяца – самый лучший, для того чтобы подчистить все свои дела.
Через полчаса он подъехал к знакомой «ракушке», где стояла «девяносто девятая», но при взгляде на гараж его лицо тут же вытянулось от изумления. Еще не было и девяти часов утра, а его «клиент» уже побывал здесь и, по всей видимости, оседлал своего «железного коня». Второго замка в петлях гаража не было. «Значит, сегодня не судьба», – подумал он, но для очистки совести решил подъехать к подъезду дома, в котором жил нувориш. Мало ли как бывает: возможно, что-нибудь забыл и заскочил в квартиру. Он въехал под арку и завернул во двор дома сталинской постройки. Судя по всему, это был день сюрпризов, и его лицо вытянулось от изумления во второй раз. Светло-зеленая «девяносто девятая» действительно припарковалась во дворе. Но… была украшена разноцветными лентами. Рядом стояло несколько дорогих иномарок, также празднично разукрашенных лентами и бумажными цветами. Около самого подъезда с открытыми дверями красовался длинный лимузин, на крыше которого были закреплены два массивных обручальных кольца, а на бампере восседала огромных размеров кукла Барби.
Он медленно проехал мимо длинной свадебной автокавалькады и остановился в конце двора. «Черт подери, – сплюнул он, – весь день пошел насмарку».
В зеркало заднего вида он разглядел, как из подъезда выпорхнул его клиент в черном фраке с бабочкой на шее. Под руку его держала та хрупкая девчонка, которая приезжала в автосервис. Вместо узких кожаных штанов на ней было пышное белое платье с глубоким декольте. Остановившись около подъезда, нувориш подхватил свою невесту на руки, и с трудом сделал несколько шагов к лимузину. К ногам молодоженов кидали охапки цветов. Несколько человек снимали молодых на видеокамеры.
Глядя, как гости и молодожены рассаживаются в автомобили, он подумал о том, что на его свадьбе, скорее всего, никогда не будет такого крутого лимузина, гости не станут кидать дорогие букеты к ногам, и с разных сторон не будут стрекотать видеокамеры. По одной простой причине: даже если бы он решил воспользоваться услугами длинного лимузина, то у его гостей и знакомых – это уж точно – просто не было ни «Мерседесов», ни «Ауди», ни денег для роскошных роз и орхидей, которые бросали под ноги молодым в этом дворе.
Он также понимал, что та «девяносто девятая», которую он хотел сегодня умыкнуть, возможно, больше никогда не пригодится безбедному нуворишу, потому что в этот день кто-нибудь из его или папиных знакомых непременно подарит молодым ключи от новенькой иномарки.
Ему отчего-то стало очень грустно. Но из мира невеселых мыслей его вывел длинный гудок. Он глянул в зеркало и увидел, что позади, мигая фарами, стоял длинный лимузин, который, судя по всему, не мог протиснуться между его машиной и стеной дома, а потому водитель просил уступить дорогу свадебному кортежу.
Он отъехал в сторону, пропустил колонну, которую замыкала именно та, светло-зеленая, и, пристроившись в хвост, без цели и какого-либо плана последовал за свадебным кортежем.
Судя по всему, колонна следовала ко Дворцу бракосочетания. Иномарки из кортежа долго и чинно парковались на площади. Наконец веселая свита уже в изрядном подпитии двинулась за молодыми к дверям дворца. Он приткнулся на своей «восьмерке» с самого края, проводил глазами свадебную процессию. Увы, как сказал бы великий Остап Бендер, он был лишним на этом празднике жизни. В этот момент у него и родилась идея увести «девяносто девятую» сейчас, немедленно. Действительно, почему бы не преподнести молодым и свой «подарок». Он открыл ящик для перчаток, пошарил в нем рукой, извлек ключи с брелоком и, хлопнув дверцей, выскочил из салона. Быстрыми шагами он пересек площадь перед Дворцом бракосочетания и направился к светло-зеленой машине. Водители всех иномарок из сопровождающего кортежа примкнули к свадебной процессии. Он заметил, что только в лимузине остался шофер, он раскрыл номер свежей газеты и погрузился в мир последних новостей. К тому же лимузин был отгорожен от «девяносто девятой» несколькими иномарками.
За десять метров он нажал на кнопку брелока, и «жигуленок» приветливо присвистнул и мигнул фарами. Он открыл дверь и сунул ключ в замок зажигания. Постарался повернуть его, но ключ не проворачивался. «Черт побери! В чем дело?» Ведь при изготовлении дубликата в мастерской автосервиса он самолично несколько раз заводил машину, и ключ прекрасно проворачивался. Он внимательно осмотрел замок зажигания. Так и есть – прибор был заменен. Скорее всего, ключи от автомобиля были утеряны, и нуворишу пришлось устанавливать новый замок. Но почему сработал брелок? Значит, сигнализацию не меняли. Впрочем, ему меньше всего сейчас хотелось ломать голову над тем, когда и кем был потерян ключ и запрограммировали ли в систему охраны еще один брелок. Он сидел в чужой машине, которую не мог завести, и рисковал быть застигнутым полупьяными гостями на месте преступления. Надо было что-то предпринимать или ретироваться к своей «восьмерке». Но ему так хотелось преподнести этим богатеньким буратинам свой подарочек. Он похлопал себя по карману куртки. Туристический складной нож был на месте. Достал его, вытащил штырек отвертки и быстро отвинтил шурупы приборной панели. Без труда сориентировался в проводах, которые, словно цветные спагетти, вывалились наружу. Вырвав с клемм замка зажигания несколько проводков, он замкнул их. «Девяносто девятая» в ту же секунду дернулась, и он услышал, как заурчал двигатель. Плотно скрутив провода, он положил руки на баранку и нажал на педаль газа. Через минуту он несся по проспекту в сторону своего гаража отстойника. Ему хотелось успеть вернуться на место преступления к тому времени, когда свадебная процессия, возглавляемая новоиспеченными мужем и женой, выйдет из Дворца бракосочетания и увидит его подарок.
Но, заперев беглянку в отстойнике, он долго ловил такси. Автомобильного кортежа на площади уже не было. Двое полупьяных парней о чем-то разговаривали с работниками ГАИ. Он прошел во Дворец бракосочетания, нашел общий отдел и попросил пару бланков для подачи заявлений на регистрацию. Выйдя обратно он направился к своей «восьмерке», которая одиноко стояла на краю площадки. Дверь машины была незаперта. Он открыл ее, и услышал за спиной голос гаишника:
– Молодой человек, можно вас на минуточку?
К нему неторопливо шел милиционер, помахивая полосатым жезлом. Второй гаишник по-прежнему о чем-то расспрашивал парней, оставшихся без машины.
– Хорошенько опроси свидетеля, – крикнул второй гаишник.
Милиционер подошел и, не глядя ему в глаза, представился: «Инспектор Гнеушев. Предъявите документы на вашу машину».
Он вынул из внутреннего кармана куртки портмоне, вытащил из него техпаспорт, права и протянул инспектору.
– Ничего подозрительного тут не заметили? – спросил инспектор Гнеушев, отдавая документы.
– А что здесь могло быть? – вопросом на вопрос ответил водитель «восьмерки».
2
После обычного «разбора полетов», который закончился минуту назад, участковые выходили из методического кабинета в приподнятом настроении. Как и в прошлый раз, в немилость начальства угодил только ветеран милиции Иван Федосович Колодный. Ему одному и досталось на орехи. Формулировка выговора выглядела так: за допущенные промахи в работе с лицами, самовольно захватившими городскую землю под строительство гаражей и установку «ракушек». Но сам Колодный отлично знал, что начальник управления внутренних дел очень уж ревниво относился к визитам Федосыча в стены МУРа и его задушевным беседам с подполковником Зубковым. Хотя понять начальника управления можно. Если уголовный розыск проявляет чрезмерное внимание к территории их управления – жди неприятностей. Разоблачат банду, поймают преступников по месту жительства – значит, запущена профилактическая работа в управлении. А кто виноват? Конечно, начальник.
Напрасно Федосыч старался убедить свое непосредственное руководство в том, что не собирается выносить какой-либо сор из избы и докладывать муровцам о положении дел в их епархии.
Злил Федосыча и тот факт, что выговорешник за упущенную работу получил только он один. Хотя все отлично знали, что на других участках захваченных автовладельцами земель под гаражи было гораздо больше. Но вот поди ж ты, какой-то начальник из префектуры жаловался именно на промахи Федосыча. А начальству того и надо. Сполна старый капитан получил и за «ракушки», и за звонок из МУРа. Подполковник Зубков исполнил обещание и попросил начальство управления о привлечении Колодного в помощь.
Отойдя от коллег в сторону, Колодный постарался припомнить фамилию злостного захватчика городской земли. Кажется, Завальнюк. Чем же этот гражданин так не угодил начальству округа?
Да если уж быть до конца честным, Федосыч, сам являясь заядлым автовладельцем с большим стажем, нисколько не винил людей, старавшихся оградить свои машины от рук преступников. Как тут не позаботиться об охране своей собственности? Ведь угон машин стал настоящей профессией, а сбыт краденых автомобилей и оформление документов – сферой криминального бизнеса. Да разве они, милиционеры, участковые и оперативники, не хватались за голову: порой угоны составляли от 30 до 40 процентов всех преступлений. Ясное дело, обнаружив пропажу машины, автовладелец бежал к ним в участок, а то и звонил в квартиру самого Федосыча: «Куда милиция смотрит?»
По-человечески и Федосыч, и следователи, и оперативники – все, кому приходилось заниматься раскрытием угонов, понимали обкраденного. Ведь автомобиль, являясь средством передвижения, еще оставался в большинстве случаев – чего греха таить – предметом роскоши. Федосыч знал на своем участке многих, которые ради покупки машины отказывали себе и собственной семье в самом необходимом, экономили буквально на всем, залезали в долги…
Ну как не понять, что в создавшихся криминальных условиях сравнительно недорогая, компактная «ракушка», которую можно было собрать и разобрать за несколько часов, для многих оказалась просто спасением. Да и для милиции работы заметно поубавилось: сам начальник на совещании хвастал, что с появлением в районе металлических тентов количество краж сократилось почти в три раза. Правда, получалась парадоксальная ситуация, у того же самого начальства вызывал недовольство факт, что число тех, кто стал приобретать металлические тенты, быстро росло. Власть-то за это по головке не гладила.
С появлением «ракушек» стало меньше проблем и у милиционеров, и у автовладельцев. Сколько жалоб было на мелких воришек и хулиганов! Ведь если даже меньше машин стали угонять из-под открытого неба, то коверкать, царапать, вскрывать багажники и капоты, сливать бензин, откручивать колеса меньше не стали. А купленная «ракушка» опять-таки оказывала хоть какую-то защиту. Для вора-профессионала она, конечно, не преграда, а вот мелким прохиндеям и подросткам, которые по ночам снимают с машин запчасти и промышляют дармовым бензинчиком, создавала проблемы.
Чтобы снять вопрос с повестки дня и уже поутру доложить начальству о выполнении поручения, Федосыч решил сегодня же вечером встретиться с этим самым Завальнюком, а также поговорить и со всеми остальными захватчиками земель.
– Федосыч, – тронул его кто-то за плечо. – не у тебя на участке этот самый бомж проживает?…
Колодный вспомнил забавный случай, о котором рассказал на планерке начальник управления. Один бомж окатывал на дороге все иномарки дерьмом, которое вытекало из прохудившейся канализационной трубы. Не трогал только те машины, водители которых откупались от «бизнесмена» мелкими денежными купюрами. Не раз к месту поломки выезжала бригада сантехников, и неисправность тут же устранялась. Но через день-другой нечистоты вновь появлялись на дороге, и бомж стриг купюры с автомобилистов. По всей видимости, этот «предприниматель» и был инициатором поломки канализации.
– Почему он должен проживать именно на моем участке? – зло спросил Федосыч.
– Ну как же! – загоготал участковый. – Только у тебя обитают всякие оригиналы. Одному член утюгом прижгли. Другой чужие сирены из машин вырывает. И этот, что дерьмом всех поливал, тоже должен быть у тебя.
– Знаешь, что?
– Что?
– Иди ты корове в трещину. Понял?
Милиционер безобидно заржал:
– Да ладно тебе, Федосыч. Шуток не понимаешь, что ли? Ну попал ты сегодня в немилость к начальству, а завтра на твоем месте я окажусь. Ты надо мной смеяться будешь…
От неуловимого тычка голос весельчака вдруг осекся. Рядом с Федосычем стоял Глебов и сверлил грозным взглядом обидчика.
– Ты чего, Глебов?
– Тебя куда послали? – спросил старый товарищ Колодного.
– Это самое…
– Ну, вспоминай, вспоминай…
– Корове…
– Ну вот и иди.
Глебов взял под руку Федосыча:
– Да, что-то, дружище, ты оказался под прицелом.
– Не говори, кум.
– А я этого Завальнюка знаю. Нормальный мужик. Железнодорожник. Видимо, не посолил кому-то ручку в префектуре, вот и решили на нем злость сорвать.
– Но что я-то могу сделать? Нанять тракториста и раздавить «ракушки»? На моей территории их штук двести. Понятно, что начальство тут же обернет этот факт против меня.
– А мы вот что, Ваня, сделаем. Я пройду по своему участку и тоже опишу всех захватчиков. С другими участковыми переговорю. Они тоже рейды проведут. А через пару деньков все вместе и подадим депеши начальству. Мол, и на наших участках немало захватчиков. Кто тебя станет карать, если и у других рыльце в пушку?
– Спасибо тебе, Паша.
– Это еще не все, Ваня. На очередном «разборе полетов» мы и подскажем начальству, чтобы оно обратилось к городским властям с докладом.
– Каким еще докладом?
– Ну, например, о том, что увеличение индивидуальных гаражей способствует снижению преступности в области хищения автотехники. Каково, а? Наше руководство любит выходить на городское правительство с разными инициативами. Главное, чтобы за них эти новшества кто-нибудь продумывал и просчитывал. Благо, московские власти на заре «ракушечно-пенального» движения создали в этом деле режим наибольшего благоприятствования.
Федосыч впервые за последние часы улыбнулся:
– Стратег!
– Жизнь, Ваня, заставляет. Хочешь, еще один повод для раздумья подкину?
– Ну?
– Наш взъевшийся на тебя начальник управления тоже для своего «Опеля» купил «ракушку» и поставил под самым окном.
Федосыч присвистнул:
– Откуда тебе-то известно?
– Ну как же! То АО, которое продает металлические тамбовские тенты, на моем участке складское помещение содержит. А его директор – прекрасный мой осведомитель. Ну что, в субботу едем на щуку?
– Как договорились. Ну ты и Штирлиц, Паша…
3
Кухонные окна риэлтора Харькова как раз выходили во двор, где он и парковал свой «Мерседес». Смагер обошел всю квартиру, оценил планировку комнат, высокие потолки с лепниной, разнообразные ниши и антресоли. Но пунктом наблюдения выбрал все-таки кухню, уселся на стул и ехидно заметил: если обыкновенные шахтеры и милиционеры будут ездить на «Мерседесах» и жить в таких же апартаментах, какие имеют обыкновенные риэлторы, то в России забудут, что такое взяточничество и коррупция, митинги и забастовки. Харьков густо покраснел, но оставил высказывание капитана без ответа.
– Хотите кофе с коньяком? – спросил риэлтор у муровца.
– Хорошим я буду оперативником, если, находясь в засаде, буду лакать коньяк…
– Ну, тогда могу предложить чай, заваренный на травах.
– А вот от чайка не откажусь. Только никаких трав не надо. Лучше заварите побольше да погуще.
Смагер откинулся на спинку венского стула, так, чтобы через узкую щель в занавесках был виден объект покушения, достал из кармана портативную рацию и положил на стол перед собой. При появлении непрошеных гостей в салоне иномарки он должен был связаться с ребятами из опергруппы, которые ожидали сигнала в соседнем дворе. По команде Смагера они в течение минуты обязаны были на двух машинах перекрыть пути отступления угонщикам.
Он отхлебнул из кружки и внимательно посмотрел на своего подзащитного. Тот молча сидел напротив него, опустив голову и зажав ладони между колен.
– Скажите, Харьков, а жена ваша работает топ-моделью?
– Нет, – кротко ответил Харьков.
– Значит, руководит какой-нибудь туристической фирмой или рекламным агентством, – сделал новое заключение Смагер.
– Почему вы так думаете?
Смагер сделал широкий жест рукой в пустоту:
– Такая шикарная квартира в центре Москвы, «Мерседес», обеспеченный муж из «новых русских»…
– У меня вообще нет жены, Игорь Олегович.
– Вот как! Чего же вы медлите? – с иронией в голосе воскликнул Смагер. – Если вы из робкого десятка, то стоит только обратиться в фирму знакомств и создания семьи, как вам тут же предложат какую-нибудь победительницу конкурса красоты или, в крайнем случае, манекенщицу.
– С некоторых пор меня вообще не волнуют женщины.
– Вы что же, другой половой ориентации?
– Как вам сказать… – еще гуще покраснел Харьков.
Он не успел договорить, как Смагер, глядя в щель между шторами, прижал указательный палец к губам:
– Тихо, господин Харьков, на бытовые темы мы поговорим как-нибудь в другой раз. Сдается мне, что непрошеные гости к вам все же пожаловали.
Харьков приподнялся и тоже хотел посмотреть в окно, но Смагер толкнул его обратно на стул.
– Сидите спокойно и не мешайте работать. – Он взял со стола рацию. – Сорок первый, это Валет. Гость пожаловал.
Смагер видел, что перед «Мерседесом» теперь стояла шестая модель «Жигулей» голубого цвета. Ее хозяин обошел вокруг иномарки и, играя ключами, неторопливо обернулся по сторонам.
Смагер ждал. По плану, как только преступник окажется в «Мерседесе», он должен дать команду оперативникам, и те двумя машинами закроют выезд из двора и задержат угонщика прямо в салоне «Мерседеса». Это был классический вариант задержания. Как еще любили выражаться милиционеры – «по учебнику».
Смагер лишь на секунду отвлекся от наблюдения, чтобы попросить Харькова о том, чтобы он пригласил кого-нибудь из соседей в качестве понятых, а угонщик уже забрался в кабину «Мерседеса».
– Какой шустрый, – сказал Смагер в сторону Харькова и нажал на кнопку рации. – Поехали, ребята.
Он поднялся со стула и тут краем глаза увидел, как впереди «шестерки», на которой приехал угонщик, припарковалось еще два джипа. Перепрыгивая через несколько ступенек, он стремглав сбежал вниз и выскочил из подъезда. В это же время две «девятки» с группой захвата перегородили выезд из двора. Угонщик, сообразив, что угодил в ловушку, постарался выскочить из «Мерседеса», однако выстрел, который произвел, чтобы запугать преступника, один из оперативников, заставил его снова закрыться в машине.
Но после выстрела, который по неосмотрительности сделал милиционер, во дворе стало твориться что-то неладное. Из джипов выскочило полдюжины крепких ребят в камуфляжной форме, и двое из них, грубо оттолкнув выбежавшего на улицу Смагера, устремились к подъезду. Остальные заняли оборону вокруг джипов и направили стволы пистолетов в сторону оперативников, для конспирации одетых в гражданские костюмы.
Не успел Смагер подняться с земли, как из подъезда в кольце охраны вышел пожилой мужчина с портфелем из крокодиловой кожи и, пригибаясь, направился в сторону переднего джипа. Охранники запихнули его на заднее сиденье. Смагер наконец понял, что джипы и бравые ребята не имеют никакого отношения к угонщикам. Он посмотрел в сторону своих оперативников и выругался: «Твою мать! Вот дети малые, не могли магнитную мигалку на крыши машин поставить!» Теперь он понимал, что охрана приняла оперативников за обыкновенных налетчиков. Но что-либо поправить было уже поздно. Оперативники еще несколько раз пальнули в сторону джипов, получив в свою сторону такие же пистолетные выстрелы. И пока телохранители усаживались в свои бронированные джипы, задним ходом внезапно стартовала голубая «шестерка». Она, визжа шинами, круто объехала джипы и, набирая скорость, все так же задним ходом полетела к арке в другом конце двора.
Смагер, матерясь, кинулся в сторону оперативных машин, но кто-то из охранников, когда он пробегал мимо джипов, поставил подножку, и капитан-неудачник, пролетев в позе стрижа несколько метров, приземлился брюхом на жесткий асфальт. Снова началась стрельба. Теперь уже оперативники с помощью окружного маневра старались вызволить его из беды.
Сделав вывод, что покушение на хозяина принимает угрожающий поворот, шофер-телохранитель, как и полагается профессионалу в трудной ситуации, втопил акселератор газа до упора, круто взял влево, ударил правым крылом «Мерседес», на который покушался угонщик, и, перемахнув через высокой бордюр, скрылся за домом. Второй джип с охранниками протаранил крайний «жигуленок» оперативников и исчез с другой стороны дома.
Все произошло в считанные секунды. Когда подбежавшие оперативники помогли Смагеру подняться с асфальта, во дворе лишь витал дымок от выхлопных газов, которые оставили внедорожники.
Смагер обвел хмурым взглядом своих коллег:
– Кто запомнил номера «шестерки»?
– Четыреста сорок шесть НВА, Игорь Олегович, – ответил один из оперативников.
– Срочно свяжитесь с ГАИ, чтобы ввели план «Перехват» на «шестерку» с преступником.
– А что же, джипера с братками останутся безнаказанными? – удивился милиционер.
– Да не братков против шерсти гладить надо, а нас.
– Это почему же?
Смагер направился к разбитому «Мерседесу».
– Охранники-телохранители, как вы могли заметить, были в униформе и, по их мнению, профессионально уберегли своего патрона от нападения. А вот вы даже мигалку не догадались выставить при начале операции. Устроили пальбу, как обыкновенные бандиты. Так что молите Бога, чтобы с наших зарплат не удержали в пользу хозяина разбитого «Мерседеса».
Смагер словно в воду глядел. За его спиной, оглядывая разбитый бампер и впечатлительную вмятину на правом крыле, стоял Харьков.
Смагер повернулся и виновато посмотрел в его лицо. Казалось, Харьков вот-вот заплачет.
– Такие вот дела, мой брат риэлтор, – сказал Смагер, развел руками и, тяжело вздохнув, добавил: – Одно могу обещать – теперь ваш «Мерседес» оставят в покое.
– Спасибо за радостную весть, – грустно улыбнулся в ответ Харьков.
Операция «Перехват» положительных результатов не дала.
4
Ни с того ни с сего в общежитие автодорожного института, где почти пять лет жил Валька Гонивовк, приехал посыльный от Сурена, слесарь Ваха, и передал, чтобы Валька явился в контору за получкой. Гонивовк в недоумении пожал плечами: обычно Сурен расплачивался за проделанную работу в конце месяца, а в этот день на календаре было только двадцатое число. И сколь подозрительным ни казался неожиданный вызов, крестьянская душа Вальки была ужасно рада внезапному материальному поощрению. По его расчетам, он должен был обогатиться на семь с половиной «косых». Конечно, «зелеными».
Валька не любил пижонства, и, когда Сурен бросил на стол тугую пачку долларовых купюр, он, в отличие от своего дружка Славки Климова, который засовывал их, не пересчитывая, в карман небрежным жестом, аккуратно снял резиночку от бигудей, которая обвивала банкноты, и принялся считать.
– Пора бы уже научиться доверять партнерам по бизнесу, – обиделся Сурен.
– А кто сказал, что я не доверяю? Очень даже доверяю. Но только деньги ведь счет любят. Да и мне их шуршание доставляет удовольствие. – Вальке показалось, что Оганян чем-то взволнован.
– Вот и шуршал бы в одиночку, – более снисходительным тоном сказал Сурен и добавил: – Ровно шесть с половиной.
Валька перестал считать и вопросительно поднял глаза.
– Три с половиной за джип. Штука за девятку и две за «Ауди», – пояснил кассир.
– Почему за «Ауди» только две? Всегда по три было… – недовольно сказал Валька.
– И платим по три. Если «Ауди» не больше трех лет. А за ту и две много. Ей больше восьми, Валюша.
– Не может быть, – усомнился Валька. – По моей просьбе на одном из гаишных постов эту «аудишку» по компьютеру проверили. Ей два года от роду. Иначе бы я и не брался за работу. Она с мультилоком была, с итальянской сигнализацией, да к тому же вытащил я ее из гаражного бокса. К чему бы столько ломался и рисковал?
– Ну, сколько на ней запоров да секреток было и где она стояла, – это, сам знаешь, меня мало интересует. А насчет года выпуска я тебя, Валек, не обманываю. Значит, менты что-то напутали. Мог после угона и сам на кузове посмотреть табличку. Да и на спидометре, разве не заметил, уже сто шестьдесят…
– Как же так? – недоуменно пожал плечами Валька.
– Да хозяин что-нибудь нахимичил в документах. Сделал свой хлам поновее, чтобы техосмотр один раз в два года проходить. – Сурен засмеялся. – Вот и наказал за мошенничество сам себя. Ты-то на новую тачку клюнул. И тоже промахнулся.
Валька махнул рукой, мол, ладно, чего уж там. Он спрятал деньги в нагрудный карман куртки. Встал со стула и повернулся к Сурену.
– Я на пару недель выпадаю из обоймы.
– Что так?
– Да надо над дипломом посидеть.
– А пишешь-то по специальности? – улыбнулся Сурен.
– А как же! Тема так и называется: «Самодельные противоугонные системы». Между прочим, – решил похвалиться Валька, – одна из глав дипломной работы была уже опубликована в известном журнале для автолюбителей.
– Вот как! – засмеялся Сурен. – Да ты у нас оказывается крупная знаменитость. Звезда!
Валька направился к двери.
– Ну, ладно, Сурен, я пошел. Если понадоблюсь, то знаешь, в каком общежитии меня найти.
Он уже хотел было выйти, как Сурен бросил вслед:
– Скажи Климову, чтобы тоже зашел. Тут ему причитается…
Валька вздрогнул, остановился, внимательно посмотрел в глаза Оганяну и дрогнувшим голосом ответил:
– А я его не вижу в последнее время. Он не ходит на занятия.
– А где же он? Твой лучший друг куда-то запропастился, а ты даже не поинтересуешься, что с ним?
– Кто-то из однокурсников сказал, что он уехал в Домбай покататься на горных лыжах…
– В разгар учебного года?
– У Славки бывают такие причуды. Это меня, деревенщика без роду, без племени и без связей, в один момент бы отчислили, а за него высокопоставленный папа сможет заступиться.
– Если такие богатые и влиятельные родители, чего ж он угонным бизнесом занимается?
– Говорит, что лишний адреналин выгоняет таким способом. Знаешь, Сурен, у богатых ведь свои причуды.
Сурен подошел вплотную к Гонивовку, положил руки ему на плечи и немного притянул к себе. Губы скривились в злой улыбке:
– Валя, а ты мне не врешь? Не надо врать, малыш, Сурену.
– Ты о чем, Сурен?
– Может быть, ты Славке все выложил о нашем разговоре?
– Не понимаю, о каком разговоре?
– Все ты, Валя, прекрасно понимаешь. Ты его предупредил, что «Блейзер» оказался авторитетской машиной. Ты ему доложил, что мы недовольны тем, что он не поинтересовался, кому принадлежала эта машинка.
Валька тряхнул плечами, на которых по-прежнему лежали руки Сурена:
– Я ничего и никому не рассказывал.
Сурен не обратил на его слова никакого внимания.
– А знаешь, почему он исчез, Валя?
– Откуда мне знать!
– В «Шевроле-Блейзер» под сиденьем лежал «дипломат», в котором было 450 тысяч долларов. Не хилый гонорар за угон, не правда ли? А джип действительно принадлежал очень крутому авторитету. Такому крутому, что не только тебе, но и мне не снилось.
Валька опустил голову:
– На прошлой неделе я действительно сказал Климову, что ты интересовался у меня, мог ли он угнать «Блейзер», если бы сигнализация была включена.
– Валя, – Сурен снова положил руки ему на плечи, – надо срочно разыскать этого ублюдка и сказать, чтобы он вернул всю «зелень» до цента. Иначе у него, у тебя, у меня и у Шамиля, словом, у всей нашей конторы будут крупные неприятности. Резня начнется, стрельба… Шамиль-то в свою Чечню смотается, а вот нам с тобой сильно не поздоровится. Пока еще можно вернуть и «Блейзер», и деньги, заплатив, как говорится, откуп за моральный ущерб. Но авторитет долго ждать не любит.
Валька засунул руки в карманы джинсов и медленно прошел к окну. По встревоженному тону, каким разговаривал с ним Сурен, он понял, что ситуация, в которую поставил автосервис Славка Климов, далеко не шуточная. И, конечно, Сурен был прав: лучше отдать чужое и извиниться. Он готов был поговорить с Климовым и о джипе, и о дипломате с валютой. Но, во-первых, он действительно не знал, где сейчас обитает Климов. А во-вторых, согласится ли этот взбалмошный и отвергающий всякую разумность будущий инженер-автомобилист вернуть почти полмиллиона долларов.
– Может быть, родители смогут сказать, где он прячется? – спросил Сурен.
– Ему плевать на родителей. Если я его увижу, то постараюсь образумить его и предупредить тебя. Но я уже почти пять лет знаю Климова и его поганый характер. Думаю, вряд ли он захочет по собственной воле расстаться с такими деньгами.
Валька бросил взгляд на ворота, словно ожидая, что сейчас они откроются и на территорию автосервиса въедет славкина «шоха». Но произошло совсем другое чудо. Открылась калитка, и в проеме показалась фигурка Вероники. Валька даже вздрогнул от такой неожиданности: как она узнала, что он здесь? Ведь Гонивовк, уезжая из общежития на встречу с Суреном, никого не предупредил о том, где его можно будет искать.
Он лишь ухмыльнулся, в мыслях отметив, что эта хитрая девчонка, словно собачьим чутьем улавливает, когда у него в карманах заводятся деньги и где его можно найти.
– Ну, мне пора, Сурен, – сказал Валька и, отвернувшись от окна, протянул руку Оганяну.
Тот тоже смотрел в окно на Веронику. Он пожал Валькину ладонь и грустно улыбнулся:
– Она не тебя ищет, Валя. Не хотел тебя огорчать, но сказать придется: эта сучка несколько дней подряд гостит в мастерской Натюрморта. Зная пристрастия последнего к женскому полу, не трудно догадаться, что они там делают.
– Я ей башку оторву. И ему тоже.
– Не делай глупости, Валя. Ей ведь не ты и не Натюрморт нужен. Ей деньги ваши нужны и дорогие подарки. Таких не исправишь.
Ничего не ответив, Валька вышел из кабинетика и сбежал вниз по лестнице. Таких поганых дней в его жизни еще не было.
5
Подполковник Владимир Иванович Зубков за час до начала рабочего дня вошел в свой кабинет. Ему хотелось навести порядок в шкафах и на рабочем столе. Конечно, можно было бы привлечь к этому и штатную уборщицу. Но с ней у подполковника уже состоялся разговор по поводу того, как нужно убирать рабочее помещение Зубкова. Она моет, подметает, стирает пыль и выносит тот мусор, который лежит на полу. Дотрагиваться даже к смятым или порванным бумажкам на столе, полках, сейфе, подоконнике ей строжайше запрещалось. Пожилая женщина, когда заставала на рабочем месте начальника отдела по борьбе с кражами личных транспортных средств, вымыв до блеска пол, оглядывала кабинет и, не обращая внимания на присутствие Зубкова, негромко ругала хозяина за кавардак в тех местах, где ей запрещено было наводить чистоту.
Зубков сел в свое кресло и устало вздохнул. Он был уже в курсе той промашки, которую допустила группа оперативников во главе со Смагером при задержании угонщика. В его сейфе лежала копия заявления риэлтора Харькова, которое пострадавший разбитого «Мерседеса» разослал в три адреса: в МУР, городскую прокуратуру и правительство столицы. Он просил возместить ущерб, причиненный в результате халатного отношения к делу опергруппы в целом и капитана Смагера в частности.
Но этим делом подполковник решил заняться после. Надо было подготовить кабинет к депутатскому визиту. Вчерашний вечерний звонок депутата городской Думы Георгия Александровича Манданникова, честно признаться, застал Зубкова врасплох. Депутат позвонил, поблагодарил сыщика за объективный отчет и, вместо того чтобы вызвать подполковника к себе в Думу, сказал, что утром обязательно выберет время и заглянет в МУР на чашку чая.
– Я могу и сам к вам подъехать, – изъявил желание Зубков.
– Не стоит беспокоиться, Владимир Иванович, – ответил Манданников. – Я непременно хочу побывать на знаменитой Петровке, 38. Депутатский срок не вечен, и вряд ли придется когда-нибудь по собственной инициативе навестить легендарное здание.
Зубкову показалось, что депутат от души рассмеялся по поводу собственного каламбура.
Зубков принялся за работу. На столе в беспорядке валялись квадратики разноцветной бумаги для заметок. Каждый листок чаще всего был «испорчен» парой слов, которые случайному читателю ничего не говорили: «Калининград», «Аккумуляторная жидкость», «двойники». Попадали термины на листочки после телефонных разговоров, в процессе чтения подполковником многочисленных протоколов или свидетельских показаний. Зубков их записывал, чтобы не забыть о какой-то проблеме, и эти слова и недосказанные фразы могли только его, Зубкова, ввести в курс дела. Вот прибалтийский Калининград давно уже не давал покоя всему МУРу. Ведь именно этот город загружал столицу угнанными из-за рубежа автомобилями. По самым скромным подсчетам подполковника, автомобильные воры и теневики бывшего Кенигсберга только за прошлый год заработали на продаже ворованных автомобилей больше тридцати миллионов долларов. Значит, на сумму вдвое, а то и втрое большую разорились западные страховые компании.
Словосочетание «аккумуляторная жидкость» должно было напомнить Зубкову о необходимости проведения в химической лаборатории МУРа незамысловатого эксперимента. Как скоро эта самая жидкость подвергает крепкие металлы коррозии, из которых делаются гаражные замки импортного производства. Зубков знал, что иностранные производители вкладывают баснословные деньги в рекламу своей замочной продукции, но российские угонщики легко справляются с зарубежными запорами, разрушая замочные зубцы путем их обильной поливки кислотой или аккумуляторной жидкостью.
«Двойниками», которых старался разоблачить Зубков были не люди, а машины с одинаковыми номерами. Этот трюк-новинку, разработали торговцы украденных автомобилей. Для этого преступники обычно брали регистрационный номер автомобиля, реально существующего где-нибудь в Екатеринбурге или Омске, и самовольно присваивали другому, предназначенному для продажи, к примеру, в Саратов. После чего с техническим паспортом от родной машины криминальный автомобиль беспрепятственно перегонялся из Калининграда в Москву. Далее техпаспорт возвращался законному владельцу, на ворованной машине, уже в лабораторных столичных условиях, перебивались номера, и она продавалась.
Зубков сгреб в одну кучу все разбросанные листочки и, сложив их в стопку, убрал в стол. С этими «телефонными и протокольными заметками» еще предстояло разобраться. Гора с папками и делами перекочевала на полку массивного сейфа. Подполковник убрал со стола огромную фарфоровую кружку, подумав о том, что ее уже следовало бы хорошо почистить содой. Белый фарфор с внутренней стороны от обильного употребления крепкого чая заметно побурел.
После капитального рассовывания разных бумаг и бумажечек, папок и папочек по ящикам стола и другим загашникам Зубков с удовлетворением оглядел свой кабинет. Теперь здесь царили чистота и порядок.
Он вытащил из тумбы стола электрический чайник, в котором оставалось немного воды, воткнул вилку в розетку и подвинул к себе папку с жалобой владельца покореженного «Мерседеса». Он понимал, что Смагера необходимо спасать от гнева начальства. Но как?
В это время раздался телефонный звонок с проходной, и дежурный предупредил подполковника, что к нему следует гость из городской Думы.
Открытое и улыбчивое лицо Манданникова вызывало в Зубкове чувство доверия к этому человеку. Впрочем, подполковник МУРа проникся к нему уважением уже задолго до очного знакомства. Попросив по телефону подготовить в думскую комиссию по правопорядку краткую справку об угонах автотранспорта в столице, Манданников ни разу не потребовал ускорить работу, как это часто делало начальство городского и министерского уровня. В телефонных разговорах он никогда не повышал голос, ни разу не высказал своего недовольства. Зубкову импонировала такая система человеческих взаимоотношений. Впрочем, исходя из своего жизненного опыта, Зубков давно уже сделал для себя вывод: полные, высокие люди, каким был депутат Манданников, всегда добры и вежливы с окружающими.
– Я внимательно прочел вашу справку, Владимир Иванович, – глянув на дымящуюся кружку, начал разговор Манданников, расположившись на крохотном для его массивного тела стульчике.
Зубков, поймав взгляд депутата, предложил ему чашку чая.
– С удовольствием, – на секунду забыв о том, по какому поводу он пришел в МУР, согласился законодатель.
Подполковник достал из шкафчика граненый стакан, ополоснул его кипятком, высыпал на донышко прямо из пачки заварку и залил кипятком. Кивнув на свою огромную кружку, вздохнул:
– Столько дел, что времени почистить кружку все не хватает.
– А вы знаете, на кружке, которая в моем кабинете, даже цветочков не видно. Тоже нет времени…
Оба весело рассмеялись.
– После прочтения вашей справки, – вернулся к теме своего визита Манданников, – я стал часто поглядывать в окно с опаской: на месте ли моя машина? Положение, как говорится, аховое.
– А какая у вас машина? – спросил Зубков.
– «Волга». Двадцать четвертой модели. Старушка уже.
– Тогда успокойтесь. На долю «Волг» и «Москвичей» приходится только один процент угонов.
– Даже такая статистика существует? – с удивлением посмотрел на муровца депутат.
– А как же! Все считаем и записываем. Только преступников некогда ловить, – улыбнулся он. – Это я к слову. А на самом деле, например, на вазовские «девятки» и «шестерки» приходится по тринадцать процентов краж. Сорок – на иномарки. Из этих сорока по девять на «Мерседесы» и «Ауди». В криминальном мире бизнес по продаже ворованных машин прочно обосновался на третьем месте. Больше можно заработать, только торгуя оружием и наркотиками.
– Но что бы вы сделали, Владимир Иванович, чтобы защитить частную собственность и оградить честных граждан от посягательств этих самых бандюков?
– Ах, если бы это только от нас, милиционеров, зависело! Прежде всего я бы с красным карандашом вторгся в Уголовный кодекс и существенно переписал бы некоторые из статей российского законодательства.
– Например?
– Ужесточил бы наказание за угоны.
Манданников недовольно цокнул языком:
– Вот беда: нам бы расстрелов побольше, да сроки отбывания наказания в тюрьме для оступившихся увеличить. Опять жаждем крови.
– А что делать? – не согласился с возражением Манданникова Зубков. – Глядите, что получается: в южных суверенных государствах бывшего СССР власти пошли на ужесточенные наказания угонщиков. Кто-то скажет – и поделом! Но крайние меры как раз аукнулись на россиянах.
– Интересно, каким же образом?
– Все взаимосвязано. К примеру, раньше грузины и так редко промышляли в своей республике, а после того, как в Грузии наказания за угон стали жестче, автоворы устремились в Россию. Особенно посланцев «братских стран» привлекают крупные города. А о Москве и говорить нечего. Тут, в многомиллионном мегаполисе, легко раствориться, да и выбор для угона гораздо богаче. Вот и вышло, что грузинские законодатели невольно подставили под удар Россию.
– Это тяжелое обвинение в адрес соседнего государства. Необходимы доказательства того, что…
– Да доказательств масса! – Зубков вспомнил о последнем случае. – Недавно взяли группу грузинских искателей приключений из девяти человек. Все мастера спорта по борьбе! Один чемпион Европы по дзюдо, другой выиграл по этому виду первенство Москвы. «Стреножить» таких – дело нешуточное, но все-таки взяли… Недалеко от квартиры, снимаемой этими «орлами», обнаружили и кооперативный отстойник. Там было спрятано от посторонних глаз полтора десятка различных иномарок: «Мерседесы», джипы, «Саабы», «Ауди»… Все машины новенькие, как с выставки. Там же нашлись двадцать номерных знаков от машин, числящихся в розыске! А как грабили, гады! Не спортсмены – нелюди! Выбрав понравившуюся машину, они «садились ей на хвост» и преследовали, пока испуганный водитель сам не останавливался. Тогда один из группы подходил и обращался к нему с вопросом. Цель – заставить повернуться лицом. После чего следовал мощный удар кастетом. Пока водитель захлебывался кровью, его машина уже исчезала в глубине улицы… Если кто-то пытался сопротивляться, «джигиты» нападали всей ватагой. И уже не одно ограбление обернулось смертельным исходом.
– Да, – вздохнул Манданников и опустил голову, – где аукнется, там и откликнется. Я слышал, что российские бандиты не менее жестко действуют на Западе – в Польше, Германии, скандинавских странах.
– Чего греха таить – бывает. Но российские угонщики в большинстве своем предпочитают увести автомобиль с помощью хитрости. Такие есть гроссмейстеры угонного дела!
– Но как же ворованные автомобили пересекают таможню?
– Есть несколько достаточно четко отработанных путей пересечения границы. Самый испытанный и выгодный для двух сторон способ – это когда наши мошенники вступают в преступный сговор с гражданином иностранного государства. За умеренную плату у него крадут машину и, подкупив таможню, перегоняют в Россию. Обворованный в накладе не остается. Через пару дней после «угона» он ставит в известность страховую компанию и получает страховку.
А иногда жители цивилизованных государств сами перегоняют свои машины на территорию России, предлагая нашим предпринимателям их украсть. Могу рассказать последний случай.
Два бельгийца и один немец были задержаны в результате совместной операции нашего МУРа и бельгийской полиции. Один из мошенников уже сделал два удачных рейса в Белоруссию, но на третьем все-таки попался. Машины, которые они поставляли российскому криминальному картелю, были супердорогие. Честно признаться, мы бы их никогда не поймали, если бы не один бдительный чиновник из контрольной службы страховой компании. Он зафиксировал, как недавно застрахованный «БМВ-530» пересек границу Польши и Белоруссии и направился в Россию, о чем и поставил в известность полицию. Та взяла автомобиль на особый контроль, позвонили к нам в МУР и попросили проследить за действиями мошенника на российской территории. А он и его друзья, доехав на трех автомобилях до Смоленска, уже сдали они их московским перекупщикам, а по возвращении заявили о пропаже машин из гаража только через месяц, утверждая, что действительно ездили на своих автомобилях за границу, но потом, дескать, на них же вернулись обратно, где и подверглись ограблению. Правда, одного из угонщиков подвела еще и некая небрежность: регистрируя неправильную парковку проданного уже в Смоленске автомобиля, он повесил фальшивые номера на свой собственный старый «БМВ», очень отличавшийся по цвету от отправленного в Россию, и при разбирательстве девушка-инспектор вспомнила, что «выписала штраф на красную машину, а совсем не на темно-серую».
– Вы плотно работаете с Интерполом?
– Ну, а как же без этого! Без помощи заграничных коллег было бы совсем худо. Ведь в основном поток краденых машин движется из Германии через Польшу, Белоруссию и Украину. С помощью Интерпола мы подметили, что чаще всего угоны совершаются по пятницам, когда жители западноевропейских городков отбывают на пикники. Поэтому с заявлениями в полицейский участок бегут только через пару дней. А этого времени вполне достаточно, чтобы пересечь границу Польши. Так что по понедельникам и вторникам мы просим таможню и пограничников внимательнее проверять документы на машины.
– Значит, для пострадавших несчастливый день – пятница. А для воров – понедельник? – Манданников улыбнулся и отхлебнул глоток остывшего чая.
– Дело в том, что не каждого угонщика легко уличить в преступлении, все у них отработанно до мелочей. В Польше члены преступного международного синдиката переоформляют машину, уже под новым документом и номером она следует в Беларусь. Оттуда без проблем перегоняется в Россию и поступает в продажу через сеть торговых фирм и организаций. Словом, при хищении машины применяется цеховое разделение труда: банда угонщиков, приемщики в отстойниках, технические работники, забивающие номера агрегата и кузова, оформители исходящей документации и те, кто умудряется поставить украденную тачку под новый номерной знак. Ну и сами скупщики.
– Говорят, что в столице людей, занимающихся скупкой краденых иномарок, не больше десятка.
– Но именно от них зависит благополучие угонщиков. Обычная цена, установленная скупщиками за ворованную машину, не больше десяти тысяч долларов! Сами же они выставляют ее на продажу за 40–50 тысяч! И покупатели отыскиваются. Иначе овчинка не стоила бы выделки. Правда, купив «темную» иномарку, в свою очередь, и новый российский владелец может в одно прекрасное утро не увидеть ее под своим окном. Дело в том, что его новенький «мустанг» также могут похитить как российские, так и залетные грабители из стран СНГ. Случаев достаточно.
– Какой-то водоворот воды в природе получается, – обдумывая сказанное, поджал губы Манданников. – Владимир Иванович, значит, у вас есть претензии к российской таможне?
– Сколько угодно.
– Меня интересуют те вопросы, которые можно решить, изменив формулировки таможенного законодательства.
– Формулировки сколько не меняй, а меньше взяток брать все равно не будут. Уж слишком выгодное это дело – решать, сколько и за какую машину придется частнику, купившему иномарку за рубежом, заплатить таможенную пошлину?
– Но неужели здесь нельзя навести порядок?
– Мне кажется, нельзя. Пока будут выгодны таможенные сборы государству, они будут выгодны и для отдельно взятого таможенника. Взяточничество на границе вымрет только вместе с упразднением таможенных пошлин. Словом, не раньше того времени, когда новую или подержанную иномарку можно будет купить в Смоленске или Москве по нормальной заводской цене. Но именно подержанные машины и составляют основной источник дохода как государства, так и отдельно взятого таможенника. Я вам вот что скажу: на таможенных постах люди делят прибыли, которые порой превышают прибыль самих угонщиков. Но, видимо, государству это все равно выгодно. Извините, это я только вам докладываю, не для протокола…
Зубков поглядел на запястье: их разговор длился уже более полутора часов. Но Манданников не обратил внимания на недвусмысленный взгляд подполковника и продолжал разговор:
– Как вы думаете, чем может помочь Дума, что сделать, чтобы оградить автовладельцев от угонов?
– Хотите честно?
– Я рассчитываю на вашу взаимность.
– Не шпыняйте по поводу и без повода автовладельцев. Пока город самолично не обеспечил всех желающих автовладельцев недорогими боксами и гаражами, трудно требовать от граждан, чтобы они не занимали под «ракушки» городские земли.
– Но вы видите, во что превращается Москва из-за нагромождения железных ящиков! Облик столицы – псу под хвост? И Дума, и правительство города озабочены этой проблемой!
– Потому что не озабочены проблемой, где хранить свою собственную машину. Согласитесь, каждый начальник имеет свой гараж. А не начальник?
– Вы думаете, станет меньше угонов?
– Уже стало. С появлением металлических тентов у милиции и МУРа количество работы по розыску угнанных машин сократилось в два раза. Это угонщик-профессионал высокого класса с любым гаражным замком и сигнализацией справится, а «чайник» – к гаражу и близко не подойдет. Поэтому, уверяю вас, господин депутат, лучшего подарка, чем беспрепятственное получение разрешения на установку гаража или «ракушки» для автовладельца, а значит и милиционера, трудно сделать.
Манданников что-то пометил в своем блокноте и задумчиво сказал:
– Да я стану врагом своих коллег под номером один, если отважусь поднять вопрос о свободном размещении «ракушек» на городской земле.
– Что-то в этой жизни надо выбирать, – улыбнулся Зубков. – Зато вы станете всеобщим другом и любимцем горожан. И депутатское будущее вам обеспечено еще на несколько сроков.
Зубков поднялся со стула, демонстративно посмотрел на часы и предложил:
– Хотите еще чаю?
Манданников понял намек и тоже поднялся.
– Как-нибудь в другой раз, Владимир Иванович, только уже в моем кабинете.
– А вы знаете, я ведь тоже ни разу не был в Думе.
– Как только я сделаю доклад для обсуждения на сессии, так непременно вас приглашу на чай. Еще раз пройдемся по всем проблемам, которые вы мне сегодня поднакидали.
– Буду только рад.
Раздался телефонный звонок. Зубков поднял трубку и услышал голос генерала:
– Где у тебя этот деятель, который напал на президента банка?
«Ну вот и началось», – подумал Зубков и ответил:
– Смагер давно уже в командировке. Я его срочно в Питер отправил.
За Манданниковым тихо закрылась дверь.
6
Грек внимательно осмотрел квартиру, которая, по его замыслу, должна была служить не только служебным офисом, но и жильем для его новой знакомой – балерины Леночки. Квартира была двухкомнатной, с огромными холлом, кухней и прихожей. Сдавали ее хозяева на долгий срок и вместе с мебелью. Но Греку не понравилась современная обстановка квартиры, и он, плюхнувшись в мягкое итальянское кресло, недовольно хмыкнул.
Леночка, словно прочитав его мысли, тоже смутилась:
– Вы знаете, меня тоже не устраивает обстановка.
– Да? – одобрительно посмотрел на нее Грек. – А что бы вы хотели?
Она молча удалилась на кухню и через несколько минут появилась с подносом, на котором стояли две чашки кофе, два бокала с коньяком, блюдце с нарезанным лимоном и вазочка с конфетами.
– Так что тебе не нравится? – переспросил Грек.
Она не спешила с ответом. Устроилась на диванчике напротив Грека, положила ногу на ногу, словно демонстрируя, что растут они у балерин вовсе не с того места, как у всех людей, а прямо от шеи. Худыми пальчиками подняла миниатюрную чашечку с кофе:
– Я хотела бы создать здесь атмосферу времен славы русского балета.
– Это каких же времен? – спросил Грек, лениво покручивая на полированном журнальном столике бокал с коньяком.
– Конца девятнадцатого – начала двадцатого века.
– Черт побери, но насколько удобно будет сидеть, лежать, наконец, пользоваться теми предметами, которые ты относишь к расцвету русского балета? – Он поднялся со своего кресла и пересел к ней на диван.
Ему показалось, что она слегка покраснела. И, хотя их разделяло вполне пионерское расстояние, даже немного отодвинулась от Грека. Грек вдруг почувствовал тонкий запах духов, исходящих от ее волос, увидел перед собой красивые длинные ноги. Ему жутко захотелось обхватить ее рукой за талию и прижать к себе. Он даже сделал неуловимое движение в ее сторону, Но она вдруг поднялась:
– Здесь, в вашем рабочем кабинете, я бы поставила письменный стол из черного дерева, конторку и несколько книжных шкафов из ореха. Полдюжины подсвечников. В холле разместила бы мягкую золоченую мебель. Пол и стену украсила бы персидскими коврами. Подошли бы несколько светильников в духе «Самсон верхом на льве или змие». На кухне должен быть только один большой круглый лаковый стол и венские стулья. И, конечно, фарфоровая посуда севрского исполнения.
– Какого? – нахмурил лоб Грек, пораженный историческими познаниями своей протеже.
– Севрского, – быстро заморгала она длинными ресницами и уже до конца добила его своей начитанностью: – В конце девятнадцатого века многие заводы по производству фарфоровых изделий изготавливали свою продукцию по образцам столетней давности. Но это не считалось подделкой, так как промышленники хотели только поднять спрос покупателей на формы и роспись именно восемнадцатого века.
Она умолкла и внимательно посмотрела на Грека, как бы ожидая оценки своим знаниям. Грек поджал губы и опрокинул бокал с коньяком себе в рот:
– А как украсила бы спальню?
– В спальне, где я буду проводить только ночь, пусть все останется как есть. Вы согласны, что эта комната вовсе не для посторонних глаз?
Грек хрустнул пальцами:
– Но позвольте, Леночка, вы ведь уже взрослый человек. Найдете себе мальчика по вкусу, и вполне возможно, что ваше увлечение может привести в спальную комнату…
– Что вы такое говорите?! – всплеснула она руками. – Как вам такое могло прийти в голову?!
– Но все мы люди! – попытался оправдаться Грек.
Она вдруг подбежала к нему и дотронулась ладонью до его губ. Глаза ее блестели, и она была готова вот-вот расплакаться.
– Вы все время так любезны были со мной, так много для меня сделали. Шампанское, балет, эта шикарная квартира… А теперь говорите такое…
Она стояла совсем близко. Ее колени слегка дотрагивались до его ног. Распущенные волосы касались его лба. Аромат духов туманил сознание. Он привлек ее к себе и уткнулся головой в живот. Она не сопротивлялась и обхватила его руками за толстую шею. Он нашел губами мочку ее ушка…
– А когда ты уезжаешь? – спросила она, стеснительно пряча свою наготу и натягивая одеяло почти до подбородка.
– Завтра вечером, – ответил Грек и перевернулся на бок, рассматривая профиль своей юной балерины. – А что?
– Мне будет так неспокойно без вас…
– Без тебя, – поправил Грек. – Мы же договорились – переходим на «ты».
– Заедешь к моей маме и передашь письмо.
– Я не в Баку, моя девочка.
– Вот как? А куда?
Грек внимательно посмотрел на нее:
– В Прибалтику.
– В Ригу? В Вильнюс? Ах, как мне нравится органная музыка?
– Нет. Я еду в Калининград. Хочешь, я куплю тебе «Мерседес»?
– Ну что ты, дорогой. Я никогда в жизни не имела никаких дел с автомобилями. Я их боюсь, наконец.
– Я куплю тебе красный «Мерседес». И научу водить машину.
– Если уж мне и суждено будет научиться ездить на машине, то я никогда не сяду за руль «Мерседеса».
– Это почему? – приподнялся на локте Грек и с удивлением заглянул ей в глаза.
– На этих марках у нас в России только правительство и бандиты разъезжают, словно показывая свое привилегированное положение.
– А какую машину ты бы хотела водить?
– А ты что, любимый, можешь купить любую?
– Для тебя я все могу. А покупать и продавать машины – моя профессия.
Она задумалась и улыбнулась:
– Я не специалист в автомобилях и не знаю, какую мне бы хотелось.
– Хорошо, – сказал он, – я думаю, что из двух-трех десятков различных марок ты сможешь выбрать то, что тебе по душе?
– Ты что, их пригонишь под окно дома?
– Нет, мы поедем с тобой на железнодорожный отстойник. Там и выберешь.
Она засмеялась, обняла Грека и поцеловала в губы:
– Мне не нужна машина, дорогой. Я бы хотела сидеть в салоне только рядом с тобой. Но не на месте водителя.
– Черт побери, какая удача, что мы с тобой встретились, – прошептал Грек и обнял ее. – Ты выйдешь за меня замуж?
– Когда ты узнаешь, какая я противная, навряд ли этого захочешь…
7
Личный телохранитель и по совместительству секретарь Фотия Мартын посмотрел в окно.
– Один приехал? – повернулся он к только что вошедшему Шамилю.
– А что, мы договаривались о свадебном кортеже? – ухмыльнулся Шамиль.
На лице Мартына появились презрительность.
– Подкалывать будешь, когда я срать сяду, понял?
Шамиль тяжело вздохнул и, не обращая внимания на агрессивность Мартына, равнодушно ответил:
– А ты что, без подколок срать не можешь? Запорами страдаешь?
Теперь они уже оба враждебно сверлили друг друга глазами. Но психологическое преимущество было все-таки на стороне Мартына по одной простой причине: Шамиль был в полном одиночестве в логове Фотия, а потому рассчитывать приходилось только на себя. И тем более не на кулаки и оружие, а только на способность к дипломатическому ведению беседы.
Он надеялся, что сможет столковаться с Фотием. Судьба не раз скрещивала их пути-дорожки в темных переулках, причем никогда Шамиль не имел при этом численного преимущества в своих людях и превосходства в оружии, но всегда умел убедить Фотия, что кровопролитие – не самый главный аргумент в решении спорных вопросов.
Молчание нарушил Шамиль:
– У меня ведь не с тобой разговор, Мартын. Фотий пригласил, вот и доложи ему, что я приехал в гости.
– Фотий приказал мне провести с тобой переговоры, – сказал Мартын и сел в кресло. Он, грубо нарушая этикет переговоров, даже не предложил Шамилю занять второе кресло, чем хотел унизить своего гостя и показать, кто на какой ступеньке иерархической лестницы в данном положении находится.
– Ну, тогда мне здесь делать нечего, – спокойно сказал Шамиль. – Нечего авторитету с сявкой разговаривать.
Он повернулся к двери, но выход ему преградили два дюжих молодчика с толстыми шеями и крутыми мышцами.
– Сядь, – грубо приказал Мартын, – а то может случиться так, что живым ты отсюда уже не выйдешь. Впрочем, ты уже почти мазурик.
В это время дверь одной из комнат открылась, и в кабинет вошел Фотий – сухонький мужичок лет пятидесяти в каком-то неподходящем для ведения делового разговора одеянии. Он был в шортах и желтой тенниске.
– А-а-а, – улыбнулся он, протягивая руку Шамилю. – Старый конкурент, приятель, партнер.
Шамиль пожал вялую руку:
– Да мы вроде бы как никогда партнерами и не были.
– Разве? – удивился Фотий.
– Разный у нас бизнес, старина, – сказал Шамиль.
Фотий указал Шамилю жестом на кресло:
– А я так понял, Шамилек, что с недавних пор мы стали с тобой партнерами.
– Вот как?
– Ага. Ты ведь позаимствовал у меня в аренду личный транспорт, да и краткосрочный кредит взял без моего разрешения…
Шамиль принял приглашение, ехидно сверкнул глазами в сторону Мартына и чинно опустился в кожаное кресло:
– Накладочка вышла. Нового человека на работу приняли, а он не разобрался: где свое, а где чужое. Но ведь это дело поправимое, не так ли, Фотий?
– Ага. Конечно поправимое. – Фотий повернулся в сторону Мартына и щелкнул пальцами. – Принеси-ка нам апельсинового сока. А то меня что-то жажда после тенниса одолевает? – Он тут же перекинул вопросительный взгляд на Шамиля. – Может быть, тебе, коллега, что-нибудь покрепче требуется?
– Ну что мы на вечеринке, что ли? Я тоже на сок согласен, коллега.
– Машину-то не разбили?
– Ну, в этом отношении мои ребятки аккуратны. Зачем же товар калечить – себе в убыток? Тогда уж лучше вообще чужое не брать. Скажи, куда пригнать «Блейзер», – и через час он будет в твоем распоряжении.
– Ага, хорошо. Этот вопрос решили. А как с чемоданчиком, который в машине находился?
– Будем считать, Фотий, что я действительно у тебя кредит взял.
– Я даю только под десять процентов в месяц. Две недели со дня кражи прошло. В чемоданчике было четыреста пятьдесят тысяч. Значит, двадцать две с половиной уже накапало. Но это так, на один ужин. Сам знаешь, нынче все дорого стало…
– Считай, что я взял кредит на месяц.
– Ага. Значит, сорок пять тысяч набегает. Для ровного счета ровно полмиллиона. Это, так сказать, материальные издержки. А кто будет платить за моральные?
Шамиль откинулся в кресле, сделал глоток сока. Он предполагал, что Фотий непременно затронет вопрос о так называемых моральных издержках. Оставалось только определить, в какую сумму они выльются. Шамиль, не торопясь, поставил стакан на стол:
– Так я думаю, что деньги мы тебе раньше вернем, а процент по кредиту до пятидесяти тысяч округлим.
– Легко сложные вопросы решаешь, Шамиль. Ты подумай получше: для чего такие суммы в машине возят, когда они должны в банке лежать? Твой сорванец угнал мою машину прямо от офиса в тот самый момент, когда я должен был заключить выгодную сделку. Бывают такие: вкладываешь полмиллиона, а через пару месяцев получаешь в два раза больше. Так вот, мы как раз и заключили такой выгодный контрактик.
Фотий тяжело вздохнул и повернулся к Мартыну:
– Как не хотелось мне дымить, дорогой, но нервы… Подкури-ка мне сигаретку. – Взяв дымящуюся сигарету, он снова посмотрел на Шамиля: – Сделка, коллега, сорвалась, я потерял экономическую выгоду…
Шамиль потер переносицу и ответил вопросом:
– Мы еще не знаем, был ли мальчик?
– Ты что имеешь в виду? – Фотий выпустил дым и поднял глаза на собеседника.
– Была ли сделка? Лежал бы в дипломате миллион, я бы и вернул миллион с процентами.
– Ага. Но зачем ты мне грубишь и не веришь, Шамиль? Я человек честный. И хочу вернуть только то, что ты у меня взял.
– Я у тебя ничего не брал.
– Ага. Ты – не брал. Взял твой мальчик. Ушлый, наверное. Кстати, я хотел бы посмотреть на него. Как он выглядит? Красивый? Голубоглазый? Ты его мне покажи, сразу не убивай.
– Это уже мои дела, Фотий. И я как-нибудь сам разберусь: кого казнить, а кого миловать.
– Ну как знаешь. Так на чем мы остановились? Ага. Через пару недель ты мне «дипломатик» с миллионом возвращаешь. Меня ведь, знаешь, не так материальное волнует, как моральное. Видишь, закурил даже.
– Ну а если не сойдемся? – спросил Шамиль.
– Какие ты нехорошие вопросы задаешь, Шамиль?
– А все-таки?
– Я ведь драться с тобой и твоими грабителями не собираюсь. Ушли те времена, когда мы стрелялись по поводу и без повода. Да и ты нынче слаб в коленках. Чеченов в столице немного поприжали. Чай не начало девяностых. Да и миллион – дело наживное. Поэтому, если в цене не сойдемся, я тебя и твой бизнес сдам правоохранительным органам. Я ведь настоящий бизнесмен и ратую только за то, чтобы единая и неделимая Россия как можно быстрее избавилась от воров и грабителей. Словом, от разной криминальной швали.
Фотий медленно поднялся с кресла и посмотрел на часы:
– Ага. Без четверти одиннадцать. Время пошло. А мне еще в Думе побывать надо. Дела, понимаешь, – развел он руками и с ненавистью посмотрел на Шамиля. – Извини, коллега…
8
Младший лейтенант Александр Омельченко поставил подпись и число и придирчиво оглядел исписанный мелким почерком лист. У него еще было время подумать, стоит ли отдавать рапорт, в котором он докладывал своему начальству о нежелании работать вместе со своим напарником. Он привел в рапорте несколько примеров, когда, по его предположению, Гнеушев провоцировал проштрафившихся на дороге водителей на дачу взяток. Нет, конечно, Омельченко так ни разу и не поймал Гнеушева с поличным, но нисколько не сомневался, что его напарник нечист на руку.
Однажды он вдруг обнаружил, что из его планшетки исчезли бланки штрафа. И пока он искал их во всех уголках патрульной машины, Гнеушев лихо разбирался с нарушителями дорожного движения. Через полчаса он высыпал из папки на водительское сиденье с десяток водительских прав, хозяева которых были направлены им в сберегательный банк для уплаты штрафов. Это было не весть каким страшным, но все же нарушением прав водителей. Инспектор всегда должен иметь при себе штрафные талоны.
Омельченко догадывался, что, пока он обшаривал машину в поисках талонов, Гнеушев набивал карманы подачками от водителей. Как и в этот раз, Омельченко после пропажи написал рапорт, понимая, что в первую очередь за потерю талонов на орехи достанется именно ему как старшему. Но к вечеру, когда они приехали сдавать дежурство, бланки штрафов ни с того ни с сего обнаружились в дальнем углу бардачка, хотя Омельченко отлично помнил, что несколько раз вытаскивал из ящика для перчаток всю поклажу и рукой обшарил каждый уголок.
Не нравилось Омельченко в своем коллеге и то, что Гнеушев оспаривал практически каждое его приказание. Он, видите ли, не желал нести дежурство на дороге в холодное время суток, тем более в ночное время, когда трасса пустела, мотивируя это тем, что Омельченко издевается над ним и не дает передохнуть во время несения дежурства.
Были и еще некоторые моменты, которые старший лейтенант Омельченко отразил в своем рапорте. Например, ему не нравилось, с каким подобострастием ведет разговор Гнеушев с крутыми водителями иномарок, которые грубо нарушают правила. Ему не нравилось, что иногда он подсаживается в кабины дорогих автомобилей, якобы погреться, и просиживает в них по полчаса. Какие отношения в этих случаях могут быть у постового инспектора и водителей-нуворишей, стоило только догадываться. Но больше всего не давал Омельченко покоя водитель «Рено-Лагуны», который с завидной периодичностью, как правило раз в неделю, подъезжал к их дежурной машине. Водитель вызывал Гнеушева, о чем-то с ним разговаривал, после чего Гнеушев запрашивал по рации центральный компьютер, диктовал номера неизвестной машины и справлялся, не находится ли та в угоне.
Омельченко несколько раз требовал от своего подчиненного объяснений, о проверке какой машины идет речь и кто этот обратившийся за услугой водитель «Рено». Гнеушев лишь с обидой отмахивался: «Все вам, товарищ младший лейтенант, расскажи да покажи. Ну, человек решил машину купить и обратился за помощью, чтобы я проверил, не находится ли автомобиль в угоне. Могу же я помочь ему в этом деле?»
Омельченко перечитал рапорт. Конечно, многие факты и случаи начальству могли показаться фантазиями чистой воды. Но, в конце концов, не за решетку же собирался отправить Гнеушева Омельченко, а просто просил подобрать ему другого напарника.
Он положил рапорт в планшетку и отправился в приемную начальника управления. Секретарша в его присутствии поставила на петицию номер и дату и хотела уже было вложить в папку под грифом «На подпись». Но в это время дверь раскрылась, и в приемную вышел начальник. За ним следовал его заместитель.
– А, Саша, – протянул руку Омельченко начальник ГАИ. – Ты свой пост рядом с моим секретарем обосновал?
Омельченко густо покраснел и опустил глаза:
– Никак нет, товарищ майор. Вот, рапорт принес.
– Уж не увольняться ли собираешься?
– Нет пока.
– А что же за рапорт? Ну-ка, ну-ка… – Он протянул руку и взял из папки верхний листок. Надел очки и, прищурившись, стал читать листок, держа его в вытянутой руке.
Начальник страдал близорукостью. Омельченко видел, как бегали по строкам его глаза. Наконец он снял очки, внимательно оглядел младшего лейтенанта и отдал листок своему заму:
– Ознакомься. Ведь в твоей компетенции, если мне не изменяет память, подбор кадров. – Он опять посмотрел в глаза Омельченко и жестом пригласил зайти его в кабинет.
Все расселись. Начальник ждал, пока выскажет свое мнение заместитель.
– Чушь собачья! – вдруг разъярился заместитель и бросил рапорт на стол. – Ни одного факта – сплошной оговор! Зачем смуту сеешь, Омельченко?
– Ничего я не сею. Только прошу не ставить меня в наряды вместе с Гнеушевым. Поэтому написал рапорт и, как мог, обосновал свои претензии.
– Да тебя за клевету можно привлечь, Омельченко, – продолжал негодовать заместитель по кадрам.
Начальник поднял руку в сторону своего зама, попросив несколько минут помолчать:
– Саша, ты ведь в своем рапорте выдвинул серьезные обвинения в адрес своего товарища…
– Не товарищ он мне!
Майор замолчал. Видно было, как на скулах заходили желваки.
– Вот что, – он легонько хлопнул ладонью по столу, – я тебя знаю не первый год. Пришел к нам безусым юнцом, до офицера дослужился, юридический заканчиваешь. У меня нет оснований не доверять тебе. Но, согласись, и Гнеушеву рано подписывать приговор. А ну как действительно оговорим человека? Он, понятное дело, молодой, прыткий. Как говорят, властью обласканный. Из грязи в князи. Так вот и наставь его на путь истинный. Ты старше, к тому же он твой подчиненный.
– Не хотелось бы мне из-за этого подчиненного по волчьей статье быть уволенным. Ведь случись что, и я под карающую руку попаду. Как непосредственный начальник.
– И я тоже, – хмыкнул майор, – и мой заместитель.
– Вы-то за что? – ухмыльнулся Омельченко.
– Рапорт-то зарегистрирован. Ты нас ставил в известность о своих сомнениях. И я эту бумагу ликвидировать не собираюсь. Пусть будет все, как положено. А время покажет, кто прав, а кто виноват. Согласен?
– Так не будет замены? – уперся Омельченко.
– В этом месяце не будет. Твой подчиненный, тебе и воспитывать, – отрезал начальник управления и поднялся, показывая, что разговор закончен.