В апреле того же 1908 года была свадьба великой княжны Марии Павловны со вторым сыном шведского короля Густава V герцогом Вильгельмом Зюдерманландским. Я с большим удовольствием вспоминаю это время. Жених приехал 17 апреля. Ему была устроена торжественная встреча на станции царской ветки в Царском Селе. Встречал его сам государь со свитой и с почетным караулом от стрелков императорской фамилии.

Поезд подходил к станции раньше, чем государь успел прибыть, и поэтому состав задержали невдалеке и снова пустили, когда государь приехал. Принц был громадного роста, очень худой, с длинной шеей. Он был морским офицером и потому был в морской шведской форме. Он обошел караул вместе с государем. Я шел в свите вслед за ними.

На следующий день, 18 апреля, приехал шведский король Густав V в сопровождении своего брата принца Карла и его жены принцессы Ингеборг, двоюродной сестры нашего государя. Их сопровождала большая свита, состоявшая из шведов и русских. Встречал их опять сам государь, тоже с большой свитой и с почетным караулом, но встреча короля была более торжественная и многолюдная. Жених тоже был на станции. Король, очень худой и высокий, был в шведской адмиральской форме и в Андреевской ленте. Королева же по слабости здоровья приехать не могла. Король поздоровался со всеми. В тот же день в честь шведского короля был устроен великолепный обед в большом зале Большого Царскосельского дворца. Государь и король обменялись тостами.

Рядом с моим отцом сидел шведский архиепископ, приехавший венчать герцога и Марию Павловну по лютеранскому обряду. Он не говорил ни на каком языке, кроме шведского, и мой отец объяснялся с ним по-латыни. Во время обеда у дверей комнат, где помещался шведский король, стояли почетные часовые лейб-гвардии Гусарского его величества полка, в парадной форме, в меховых шапках с султанами и в белых ментиках. В одной из зал стоял почетный караул от лейб-гвардейского Кирасирского его величества полка, в белых мундирах, белых лосинах и ботфортах и в золоченых касках с серебряными орлами.

Дворец сиял огнями. Было очень много приглашенных в великолепных туалетах и драгоценностях и красивых мундирах. Красота и великолепие царили повсюду и настроение было соответственное.

После революции 1905 года в первый раз снова были большие торжества во дворце у царя. Для меня лично все это было ново, потому что я в первый раз присутствовал на таком парадном приеме у государя.

20 апреля состоялась свадьба. Я приехал на нее в своем новом автомобиле “Ришар-Бразье” с сестрой Татианой и Иоанчиком. Все семейство, шведский король, принцы и принцессы собрались в Большом дворце, в комнатах покойной императрицы Марии Александровны. Было очень интересно и приятно оказаться среди живописной толпы моих родственников и иностранных гостей. Государь был в конногвардейской форме и с цепью шведского ордена Серафимов. Обе императрицы, как и все великие княгини, были в русских платьях и кокошниках, покрытые дивными драгоценностями. Мой отец был в шведской ленте Серафимов и в Андреевской цепи. Мы с Иоанчиком тоже были в Андреевских цепях.

Невеста сидела за туалетным столом, на котором стоял золотой туалетный прибор императрицы Елизаветы Петровны. Этот прибор всегда ставился на туалетный стол, за которым причесывались перед свадьбой великие княжны и принцессы, выходящие замуж. Вообще же он хранился в Эрмитаже. Невесте прикрепляли корону и букли. После революции 1917 года эту корону купил ювелир Картье, проживающий в Нью-Йорке.

Невеста была в русском парчовом серебряном платье-декольте с большим шлейфом. Ее шею украшало колье из больших бриллиантов. Корсаж ее платья был покрыт бриллиантовыми украшениями. Кроме короны, ей надели бриллиантовую диадему и вуаль из старинных кружев. Корону эту, колье, диадему и бриллианты надевали на великих княжон и принцесс в день свадьбы. Поверх платья невесте накинули малиновую мантию с горностаем. Мантия была очень тяжелая.

Я помню, что мы с отцом и Иоанчиком стояли одно время в дверях комнаты, в которой причесывали Марию Павловну. В это время шведский король обратился к Иоанчику с несколькими словами. Разговаривая с королем, Иоанчик был в пенсне. Когда король отошел, отец сделал Иоанчику замечание: разговаривая с королем, он должен был снять пенсне.

Когда невесту причесали и одели, торжественное шествие двинулось по залам дворца в церковь. Большой зал, по которому проходило шествие, был перегорожен во всю длину драпировкой на золоченых столбиках, чтобы скрыть приготовленный для парадного обеда громадный стол.

Невеста шла под руку с женихом. Залы были полны приглашенных. Шествие было очень длинно и представляло красивое зрелище. Войдя в церковь, молодые встали перед аналоем. Государь, государыня, король, принцы встали вдоль стен. Многочисленное духовенство было в роскошных облачениях. Придворные певчие, в малиновых кафтанах и фраках, прекрасно пели. Пение императорской придворной капеллы было одним из лучших в России. Певчие набирались по всей России и отличались прекрасными голосами. Богослужения при дворе всегда отличались большим благолепием.

Мы с Иоанчиком были шаферами жениха. Когда пришло время держать над молодыми венцы, мы приблизились к ним, повернулись в сторону их величеств и отвесили им поклон – такова была старая традиция, которой научил нас великий князь Сергей Михайлович, бывший тоже шафером.

После окончания венчания был отслужен благодарственный молебен, а затем из церкви шествие двинулось наверх, в одну из зал, приготовленную для венчания по лютеранскому обряду. Тут был устроен алтарь и поставлены кресла. Архиепископ шведский приступил к венчанию. Мы, конечно, ничего не понимали по-шведски и брали пример с короля: он вставал – мы вставали, он садился – садились и мы.

По окончании венчания был дан отдых часа на два до парадного обеда. Родители мои уехали в Павловск. Я, не желая возвращаться, остался во дворце и отдыхал в одной комнате с великим князем Михаилом Александровичем. Он лежал на одной кушетке, а я на другой, и он экзаменовал меня по “Уставу строевой кавалерийской службы”. Вместе с нами отдыхал и принц П.А. Ольденбургский.

Обеденный стол был замечательно красиво декорирован. Молодые сидели с государем, государыней и шведским королем. Я сидел рядом с графиней Шереметевой, очень почтенной дамой. За государем и государыней стояли первые чины двора: министр императорского двора, обер-гофмаршал, обер-шенк и т. д., а также камер-пажи. За каждым принцем и принцессой и членами семейства стояли придворные чины и камер-пажи. Первые наливали нам шампанское, а вторые держали накидки, перчатки и веера великих княгинь и принцесс, и головные уборы великих князей.

После обеда был “куртаг”: пол зала, в котором он происходил, был покрыт красивым красным ковром. В конце зала стоял ломберный стол с картами и зажженными свечами. Это полагалось по старой традиции. В зале расположился придворный оркестр в красных мундирах. “Куртаг” заключался в том, что государь и государыня, молодожены и старшие из присутствующих высочайших особ танцевали полонез. После каждого тура кавалеры меняли дам. У мужчин были карточки, на которых было написано, с кем они танцуют. Нетанцующие великие князья стояли в дверях зала, в том числе Иоанчик и я.

В один из дней свадебных торжеств в Большом дворце состоялся концерт и ужин, который был подан за отдельными столиками. Государь приказал сказать в нашем полку, что он наденет ментик в рукава. Поэтому все бывшие на концерте лейб-гусары были одеты так же. Я в первый раз в жизни был в такой форме, то есть в белом ментике, надетом в рукава, и в парадных чакчирах с золотыми галунами по бокам и спереди, причем спереди из галуна был сделан целый рисунок. Кроме того, мы были с саблей и ташкой и с шапкой с султаном.

На концерте пели артисты и артистки императорских театров: Смирнов, Кузнецова, Липковская и другие. Артистки были в парадных вечерних платьях и с причудливыми прическами. Все эти придворные торжества были для меня совершенным новшеством, и я наслаждался от души.

Затем в Зимнем дворце было “Baise main”, когда весь двор, свита, офицеры и т. д. приносили поздравления молодоженам. Я был самым младшим флигель-адъютантом и шел последним. Подойдя к Марии Павловне, надо было отвесить поклон, затем поцеловать ей руку и снова поклониться, затем поклониться герцогу, пожать ему руку и снова поклониться. Великий князь Павел Александрович просто поцеловал свою дочь и ее мужа. Шведский король между тем стоял как бы инкогнито у закрытых дверей зала, за молодыми. Мой отец встал вместе с ним, и мы с Иоанчиком тоже.

Через несколько дней принц Карл шведский был у нас в полку. Он завтракал в собрании, смотрел учебную команду и полковое ученье. Полк в конном строю выстроился на Софийском плацу, в доломанах, при полной боевой амуниции. Принц Карл был генерал-инспектором шведской кавалерии. Ему и его свите подали лошадей из придворной конюшни. Он сел на чистокровную лошадь, подъехал галопом к полку и поздоровался по-русски: “Здорово, братцы!” Он прекрасно выглядел верхом.

Наш полковой командир Воейков показал ученье на широких аллюрах и окончил его атакой. По окончании ученья полк прошел перед принцем церемониальным маршем. Я был на своем любимом Атамане.

В Павловске был устроен “семейный обед”, на который приехали иностранные гости. Обед был в большом бальном зале. Играли балалаечники Измайловского полка, и Мария Павловна танцевала русскую, а за ней и все начали танцевать. Государь танцевал польку – в первый и последний раз я видел его танцующим. К сожалению, не помню с кем.

Едва успели пройти свадебные торжества, как приехал к государю муж сестры испанского короля, баварский принц, служивший на испанской службе, инфант дон Фердинанд. Он привез государю мундир испанского уланского полка, шефом которого государь был назначен. Великий князь Борис Владимирович был назначен состоять при испанском принце.

В день большого обеда в честь принца мы с братьями ездили из Павловска в Петербург в Михайловский театр на дневное представление “Горя от ума” при участии артистов Московского Художественного театра. Фамусова играл Станиславский. Он был очень хорош. Софью играла Германова; ее игра и голос мне очень понравились. Замечательно красива была обстановка сцен. В первом действии комната была вся из карельской березы в стиле ампир.

Возвращались мы в Павловск в одном вагоне с великим князем Алексеем Александровичем. Он ехал в Царское Село на обед и оставался там ночевать. Мы всю дорогу разговаривали. Дядя Алексей был очень с нами мил. Почему-то, между прочим, мы говорили о Чехове. Я тоже помню, как дядя Алексей сказал, что в жизни следует все испытать. Он был очень похож на своего брата Александра III, но красивее его.

На обеде государь был в привезенной ему испанской уланской форме, которая оказалась очень некрасивой и ему не шла. В честь принца был устроен парад Царскосельскому гарнизону перед Большим дворцом. Войска были в лагерной парадной форме. Принц ехал рядом с государем. Меня перед прохождением поставили во второй эскадрон вместо глухого корнета Галла: боялись, что из-за своей глухоты он чего-нибудь не расслышит и напутает.

Я был на своем Приятеле, завода Зарудного. Он очень хорошо прошел перед государем. Дворцовый комендант Дедюлин потом хвалил мне его.