10 мая

Стоило лишь солнцу засиять на горизонте, как я немедля отворила тяжёлую дверь и беззвучно проскользнула в амбар. Внутри царил полумрак. Мэрл сипло похрапывал на тюфяке, а я едва волочила ноги, мечтая о беспробудном сне в ближайшие несколько часов. Глаза слипались, колени подкашивались, и тело отказывалось подчиняться. Я слишком устала для разговоров, язык буквально прилип к нёбу, поэтому и попыталась разбудить Диксона, легонько толкнув в плечо. Безрезультатно. Мужчина даже ухом не повёл, продолжил спать, беззаботно посапывая, чем и пробудил на душе очередную волну колкого негодования. Я опустилась на корточки, и некоторое время просто молча наблюдала за ним, раздумывая, каким образом привести «громилу» в чувство. Окатить водой? Не получится. Питья слишком мало. Быть может, щёлкнуть по лбу? Не проснётся. Я опустилась на дощатый пол и беззвучно рассмеялась, ощутив себя до ужаса нелепо.

— Эй, Мэрл?

Никакой реакции.

— Ладно.

Я прижала руки к мужской груди, а затем, сильно надавив, обхватила пальцами грязную рубашку. Казалось бы, ничего предосудительного, однако Диксон, очнувшись ото сна, отреагировал весьма странным и диким образом. Не успела я и глазом моргнуть, как он вскочил на ноги и повалил на пол, прорычав что-то нечленораздельное. Острие холодного ножа прильнуло к нежной коже вблизи ключицы, и я взвизгнула от неожиданности, упёршись руками в мужскую грудь.

— Ты что?! — вырвалось из горла. — Совсем очумел?! Слезь с меня, идиот!

Зрачки Мэрла расширились, и он будто бы очнулся от страшного сна или вышел из оцепенения. Мужская хватка ослабла, но острый нож так и замер в опасной близости от горла. И на какое-то мгновение показалось, словно он с самого начала задумал неладное. Решил позабавиться, развлечься, и выбрал для этого не лучший способ.

— Отойди, — едва слышно попросила я, испытав не самые приятные эмоции от мужской близости, — пожалуйста.

Захотелось закричать, заколотить по широким плечам и вырваться. Душераздирающие воспоминания вновь пронзили разум, породив сильную панику. А Мэрл смотрел не отрываясь и практически не моргая, прямо на меня; заглядывал в глубину испуганных глаз. Он чувствовал, наверняка ощущал весь страх и ужас, сдавливавший лёгкие, но не отпускал, не убирал нож ровно до тех пор, пока не расплылся в улыбке и не произнёс хрипловатым голосом:

— Прости, сладкая. Давненько рядом со мной не было такой молоденькой цыпочки. — Мужчина оперся на здоровую руку и опустил голову в опасной близости от моего лица. — Уж слишком ты хороша.

Я задержала дыхание, уставившись на Диксона в дурном предчувствии, но ничего не сделала. Наверное, просто оцепенела от неслыханного ужаса, а потом и вовсе оторопела. Мэрл прижался носом к спутанным волосам. Он вздохнул полной грудью, вобрав воздух в лёгкие, а затем, одним рывком, отстранился и вскочил на ноги. А я так и осталась на деревянном полу, с трудом справляясь с неконтролируемым приступом паники. Глаза его искрились множеством едва различимых, неуловимых искорок. Мэрл смотрел не сквозь меня. Нет, он знал, чувствовал! Мужчина ощутил потаённые страхи и даже не улыбнулся, покидая амбар. Вышел за дверь. И только тогда я смогла подняться и добрести до кресла, видневшегося в полумраке.

Тело покрылось неприятной дрожью. Я немедля прижалась щекой к мягкой обивке и обхватила ноги руками, отчаянно пытаясь согреться. Но озноб не проходил. Меня буквально выколачивало изнутри. Не только силы, но и нервы оказались на пределе. Я пугалась прошлого, страшилась настоящего и боялась за будущее. Однако ни на секунду не сомневалась в том, что должна перебороть удушающие страхи. Бэт говорила, она была права. Нужно жить дальше. Ради родных. И, несмотря на отчаяние и прошлые невзгоды, потрясения и болезненные потери, все мы спаслись, неспроста повстречались и разделили тяжёлый жизненный путь. Каждому была отведена своя роль. И мы играли. Исполняли чью-то прихоть, и даже не задумывались, не помышляли об этом.

***

В затхлом, густом воздухе витал неприятный запах гнили. Что это за место? Мой взгляд бегло скользнул по мрачному помещению, освещённому лишь двумя настольными лампами, а затем упал на мокрые ладони. Я почувствовала боль в запястьях и отчётливо ощутила вязкую жидкость на пальцах; поднесла руки чуть ближе и беззвучно ахнула. В тусклом свете ладони выглядели багрово-алыми. Тягучие струйки тянулись вниз по белоснежной коже, обвивали запястья и капали на пол. Голова медленно закружилась. Что это такое? Я попятилась назад, прислонилась к стене и, со слезами на глазах, попыталась остановить кровотечение. Безрезультатно. Две глубокие резаные раны украшали руки. Неужели решилась? И сделала это сама, без чьей-либо помощи?..

Отчаянная, дикая, глухая боль обняла лёгкие, заполнила собой без остатка. И я просто не смогла ни почувствовать, ни ощутить его присутствия. Человек. Нет, я не видела лица, но даже и не сомневалась — это он, тот самый мужчина из туманных детских воспоминаний. Незнакомец вернулся и заставил покончить не только с прошлым, но и с будущим. Я больше не могла жить с этой болью. Она вырывалась изнутри, рвалась наружу. Самовнушение не помогало. Больше нет. И, наконец, всему настал заслуженный конец.

Я закрыла глаза и медленно осела на пол в ожидании финала. Темнота сгущалась, вскоре и свет погас, а откуда-то издали донеслись приглушённые звуки выстрелов, тотчас же сменившиеся приторно-сладким мужским голосом: «Ты можешь рассказать, но когда люди узнают, забыть не получится. Мне приятна твоя покладистость. Всё будет хорошо. Боль скоро пройдёт. Первый раз всегда болезненный». Я покачала головой и громко разрыдалась. Нет, он был прав, и стоило забыть. Сделать это. Навсегда.

Тишина.

Я резко распахнула глаза и едва не подпрыгнула в кресле. Сон. Всего лишь очередной незамысловатый кошмар. Но слёзы были настоящими. Они оросили щёки и сползли вниз по неглубокой ямочке на подбородке.

— О, господи, — только и смогла выговорить я, осматриваясь по сторонам в поисках Мэрла.

Никого.

Должно быть, он до сих пор дежурил у амбара. Сколько времени прошло? Я мимолётно посмотрела на тлеющие угли и поняла: не меньше нескольких часов, раз уж Диксон умудрился развести костёр и, прежде чем уйти, обложить его камнями в целях безопасности. В помещении было не холодно. Я согрелась.

— Ладно.

Дурной сон. Только и всего. Но почему же тогда воспоминания вернулись? Я чувствовала столь ясно и отчётливо… И было страшно. Казалось бы, в мире, столкнувшемся с апокалипсисом, и удивляться-то нечему, однако я, с каждым разом, лишь сильнее убеждалась в обратном. И дело было не только в насилии и убийствах, и даже не в ходячих мертвецах, заполонивших улицы. Нет, больше всего на свете я страшилась собственных воспоминаний, будто пробудившихся ото сна, и теперь съедавших изнутри, раздиравших душу на множество неразличимых частей. Одиночество. Я была напугана прошлым на пороге неизвестного будущего.

Это, и правда, произошло? Десять или пятнадцать лет назад, когда я была совсем ребёнком?..

— Хватит!

Я вскочила с кресла и почувствовала, как с плеч, прямо под ноги, свалился тёплый плед; в замешательстве наклонилась и подняла плотную ткань, с изумлением разглядывая цветастый рисунок, местами застиранный и покрытый пятнами. Так вот почему озноб прошёл. Удивительно. Неужели Мэрл сам принёс его? Я приподняла брови, осознав, что кроме нас в амбаре точно никого не было. Но зачем? Наверное, я простояла на месте несколько минут, в полнейшем замешательстве. С чего это он расщедрился? Накануне сам не захотел делиться, отправил на дежурство в промозглую темноту, а теперь вдруг проявил внезапное сочувствие? Что это? Напускной прилив героизма? Я сначала рассмеялась, а потом резко изменилась в лице и нахмурилась. Нет, стоило лишь припомнить окровавленные головы моих обидчиков и бешеный взгляд Диксона, чтобы позабыть о каких-либо благородных посылах, запрятанных в глубине его почерневшей души. Нет, Мэрл не из тех людей, кто поступает по совести. И в этом я успела лично убедиться.

На улице вечерело. Стояла глухая тишина, изредка нарушаемая далёким пением птиц или шелестом листьев на близлежащих деревьях. Я вышла за дверь и с удивлением оглянулась по сторонам, в поисках своего несносного спутника. Никого. Только лес, амбар и моя собственная тень, вытянувшаяся вдоль дощатой стены. И куда же подевался Мэрл? Никаких следов борьбы, частей тел или крови. Мертвецы сюда точно не приходили, впрочем, как и люди. Мы были вдвоём. Непродолжительное время.

Я усмехнулась, с лёгкой долей сожаления задумавшись, а не решил ли Диксон слинять по-тихому? Поэтому, возможно, и отдал плед. Вещей у нас не было, только немного воды, но и она осталась не тронутой. Странно. С опаской осматривая деревья, я не спеша спустилась по скрипучим ступенькам и шагнула к опушке, предусмотрительно вооружившись ножом. На улице довольно быстро смеркалось. Стоило развести костёр, закрыться в амбаре и дождаться Мэрла. Несмотря на все страхи и сомнения, я надеялась, что мужчина отправился на разведку и вскоре вернётся. Мне так не хотелось оставаться одной. Что бы ни случилось, и какие бы препятствия ни ожидали впереди, больше всего на свете я боялась одиночества.

«Ты сильная, Шейлин. Наверное, даже смелее брата», — слова отца промелькнули в голове.

Они воодушевили, придали уверенности в себе. И следующие несколько минут я старалась ни о чём не волноваться. «Куда уж хуже?» — пролетело в мыслях. И казалось, что самое страшное осталось позади… Но до определённого момента.

Неожиданно я расслышала, как неподалёку хрустнула ветка и, первым делом, настороженно прислушалась. Тишина. Никаких хрипов и гортанного рычания. Это был не мертвец. Возможно, Мэрл вернулся. Да, именно так я и подумала, даже не подозревая, насколько сильно ошиблась. Поступила слишком легкомысленно, — точно, как и две недели назад, когда отправилась на поиски Дэрила, — ни на секунду не задумалась, ни капли не поумнела.

— Ты отдал плед, — насмешливо протянула я, уже и позабыв об утреннем инциденте с ножом. — Никак не думала, что так быстро размякнешь.

Улыбка озарила лицо, а с души будто камень свалился. Я порадовалась возвращению Диксона и его привычной молчаливости, пока неожиданно не услышала совсем чужой, но издали знакомый голос. Он прозвучал сипло, словно из леса, но на самом деле раздался прямо за спиной, и навеял неконтролируемую дрожь, мгновенно разошедшуюся по всему телу.

— Вот это встреча.

Хватило и секунды, чтобы обернуться, а затем выронить ветки себе под ноги от неожиданности и одичалого страха. Это был один из мужчин, пятерых насильников. Стэнн. Да, именно так его звали. Бесславный ублюдок, нанёсший мне несколько увесистых ударов по животу. Это был он. И одного взгляда хватило, чтобы в ужасе отпрянуть к деревьям, выставив нож перед собой в слабой надежде отбиться. Но разве смогла бы я побороть его? Самостоятельно защититься? Каково это — омыться кровью своего обидчика?

— Заплуталась, потаскуха? — Мужчина ринулся в мою сторону и вдруг резко замер на полпути, расплывшись в злорадной ухмылке. — Нет, не дрожи так, не стоит. — Видимо, он заметил нож, поэтому и повременил. — Как же долго я вспоминал тебя, сука.

— Уходи, — мой голос сильно задрожал, — здесь есть и другие люди. Они скоро вернуться.

— Да ну? — Стэнн шагнул вперёд. — Как и в прошлый раз, придут и убьют меня? — Мужчина ехидно скривил губы, а глаза его будто бы затуманились неприятными воспоминаниями. — Ты натравила на лагерь своих ублюдков, но я вернулся слишком поздно. Друзья уже истекли кровью. Эти уроды забрали их головы, а тела бросили в палатке, неподалёку отсюда. — Его лицо огрубело. — Знакомая история, не так ли?

Я была не в силах ответить. Молча замерла на месте и в ужасе уставилась на своего обидчика, мысленно припоминая, как он прижимался к телу, больно тискал грудь и подначивал остальных причинять как можно больше страданий. Ничтожная мразь. Я стиснула зубы и была готова в любую секунду наброситься на мучителя, испытывая непреодолимое желание раскромсать ненавистное лицо на части. Уму непостижимо, насколько тесным оказался мир, раз уж вновь «посчастливилось» встретиться с одним из насильников!.. Мэрл убил не всех. Он принёс только четыре головы. Я знала, но не допускала и мысли, что однажды пути вновь пересекутся. Мы бежали слишком долго, пока не наткнулись на амбар, всё это время таившийся в опасной близости от лагеря Стэнна!

— Убирайся, иначе этот нож окажется в твоей глотке, — сбивчиво выговорила я, подрагивая от страха и мнимой решимости наказать мужчину.

— Брось, давай-ка лучше развлечёмся, — Стэнн приблизился, — прежде чем скормлю мертвецам. — Он облизал губы и склонил голову набок.

— Не подходи, — я решительно рассекла ножом воздух, но голос предательски дрогнул и выдал с потрохами, — иначе убью тебя!

— И чего же до сих пор медлишь?

Мужчина намеренно запугивал, то делал шаг вперёд, то отступал, затем вновь возвращался, будто разминаясь перед схваткой. Он двигался резко, спонтанно, и постоянно наблюдал за мной; готовился сначала обезоружить, а потом напасть. Я знала, видела это по озлобленному взгляду и тесно сжатым кулакам, но не отступила. Да и бежать было некуда. Сумерки сгущались, а вокруг сновали не только люди Губернатора, но и ходячие. Далеко не уйти.

«Нужно защищаться».

И я прислушалась к внутреннему голосу. Сделала шаг вперёд и напала первой. Стэнн не ожидал, поэтому и повалился на землю, сначала прикрыв лицо руками, а потом и вовсе извернувшись таким образом, что я очутилась на молодой траве с зажатым горлом. Мужчина оказался куда сильнее и проворнее. Ему ничего не стоило выбить нож и стиснуть пальцами шею. Я тяжело задышала, попыталась ударить противника, но он лишь ехидно усмехнулся и насел сверху, придавив ноги к земле. Не прошло и секунды, как толстые пальцы зажали рот, а мерзкое лицо нависло надо мной, невольно напомнив события двухнедельной давности.

— Не сопротивляйся, не стоит! — сдавленно произнёс Стэнн, и я не нашла ничего лучше, как со всей дури укусить его за пальцы. — Сука! — взревел мужчина.

Он не стал церемониться. Просто замахнулся и нанёс несколько приличных ударов прямо по моему лицу. Жгучая боль пронзила тело выше поясницы, подобно дрожи, пробежала по каждой клеточке и собралась в единый ком в области подбородка. Губа лопнула. Я ощутила солоноватый привкус крови, но не отступила. И даже, когда Стэнн, не рассчитав силы, крепко стиснул горло, не издала ни звука. Дыхание сбилось, стало поверхностным и прерывистым. Откуда-то изнутри пошли первые спазмы. Я попыталась прокашляться, но пальцы все сильнее обхватывали шею, и внезапно перед глазами потемнело, всего на несколько секунд, за которые удалось вспомнить.

«Ты никому не расскажешь. И никогда не забудешь моё лицо».

И я увидела его, настолько отчётливо, слово мужчина действительно появился, приблизился из темноты. Пухлые губы, чётко очерченные скулы и едва заострённый подбородок. Он не носил бороды и всегда выглядел приветливым, улыбался моим родителям и даже бывал у нас в гостях!.. Я увидела его лицо, как собственное отражение, и боль, годами загнанная в глубины подсознания, постепенно начала выкарабкиваться наружу. Почему я промолчала? Почему не обратилась за помощью к Рику? А ведь даже и не помнила, сколько лет прошло с одного из ужаснейших дней в жизни. Не больше двенадцати. Я была уже подростком!..

— Какого чёрта?! — послышалось откуда-то издалека.

Я ощутила сильный рывок, но не сразу пришла в себя, всё ещё обдумывая внезапное открытие. На протяжении многих лет разум прятал эти воспоминания, но недавние события сильно повлияли, дали своеобразный толчок. И я вспомнила, но не испытала и доли облегчения, наоборот, стало только хуже. И слезы градом посыпались из глаз, дыхание перехватило. Внезапный приступ панической атаки затмил собой ужас, пережитый пару недель назад. И все, что я делала, так это лежала и всхлипывала, ровно до тех пор, пока не поняла, что свободна. Стэнн исчез. Его не было рядом, а до ушей доносились громкие звуки борьбы. Вот тут-то я и вскочила на ноги, слабо соображая, находясь во власти эмоций и душераздирающих воспоминаний.

— Ах, ты уёбок! — грозно пропыхтел Мэрл. — Ну-ка, иди сюда!

Да, я узнала его силуэт и хриплый голос даже в полумраке. На улице сильно стемнело, но кое-что всё-таки удалось разглядеть. Мужчины сцепились. Диксон вернулся и уже во второй раз спас от неминуемой гибели. Наверное, мне стоило отдать ему должное, сменить гнев на милость и перестать презирать за поганое поведение и былые проступки, но не смогла. Я лишь стояла, молча задыхалась от слёз и смотрела, как Мэрл, прижав Стэнна к земле, наносит тяжёлые удары, один за другим. Насильник уже не сопротивлялся, но Диксон не останавливался. Он продолжал избивать негодяя, но я была не в силах наблюдать. Больше нет.

Воздуха не хватало. На ватных ногах, я кое-как поднялась по лестнице, распахнула дверь в амбар и ползком добралась до тюфяка, едва не забившись в угол. Тело невыносимо ломило, мышцы выкручивало необъяснимой судорогой, будто опоясывавшей грудную клетку и поясницу. У меня занемел носогубный треугольник, а пальцы потеряли былую чувствительность. Приступы. Они вернулись. Я закусила нижнюю губу до ощутимой боли и закрыла глаза, пытаясь перебороть прилив панической атаки, но перед лицом мелькали ужасные воспоминания. Мне снова привиделась душевая кабина и мясистые пальцы на обнажённой коже. Боже, тот человек сделал это — изнасиловал!.. Я зарыдала, запрокинула голову и стиснула зубы, что было мочи, и вдруг впервые расслышала тяжёлые удары. Мэрл. Он по-прежнему добивал Стэнна. И я невольно вздрагивала от неприятного звука, ровно до тех пор, пока все не стихло.

Примерно около минуты на улице и в амбаре сохранялась удушающая тишина, а затем дверь с грохотом распахнулась, и на пороге появился Мэрл. Весь в крови, точно как неделю назад, одежда перепачкана алыми пятнами, лицо забрызгано частичками плоти. На секунду он напомнил мне дьявола. Да, так и было. Диксон походил на Хозяина Преисподней. Не произнося ни слова, даже не обернувшись в мою сторону, он, тяжело дыша, прошёл вперёд и остановился у кучи с одеждой, обнаруженной ещё накануне вечером. Я не отводила глаз, едва вбирая в лёгкие воздух, наблюдала за тем, как мужчина сбросил с себя окровавленную рубашку, а затем, не раздумывая, натянул первую попавшуюся вещь, издали напоминавшую футболку. Он сделал всё быстро, но от моего внимательного взгляда не ускользнули шрамы, украшавшие мужскую спину — следы от палки, ремня, а, может, и розог. Они выделялись на фоне бледной кожи.

Истерика закончилась внезапно, и припадок отступил. Слёзы застыли на щеках. Я так и осталась сидеть у тюфяка, с трудом вдыхая воздух. Страх испарился. Реальность пугала куда больше прежних обид и терзаний. Внезапно до меня дошло: мы снова остались вдвоём, по крайней мере, я не сомневалась в том, что Стэнн не выжил.

— Ты убил его?

Слова сами вырвались из горла, на что Мэрл отреагировал неоднозначно. Он обернулся и, прежде чем ответить, схватил окровавленную рубашку, а затем бросил мне под ноги.

— Постираешь.

Уверенное заявление Диксона тотчас же не только вывело из себя, а не на шутку взбесило. Я скомкала рубашку и бросила назад, презрительно выкрикнув:

— А не пойти ли тебе на хуй, Мэрл?!

— Да ты ещё и ругаешься, как последняя шлюха, сладкая! — на ходу высказался мужчина.

Я заметила, что он приближается, и быстро поднялась на ноги, в попытках защититься. Во всём мерещилась угроза.

— Давай-ка осмотрим твою губу. — Мэрл бесцеремонно ухватился пальцами за подбородок и опустил голову в опасной близости от моего лица. — Да не дёргайся.

Но я не послушала. Впервые ощутила колкую боль, будто до этого момента находилась в непонятной прострации, и ощупала кончиками пальцев напухшую кожу чуть ниже рта. И правда, губа оказалась разбита. Багровые капельки крови остались на ладони.

— И это благодарность? — Диксон протянул руку и обхватил за талию, насильно привлёк к себе. — Не подскажешь, который раз уже спасаю твою сладенькую задницу? — Я не успела и слова вымолвить, а его ладонь сползла чуть ниже поясницы. — Не пора бы ли отблагодарить как следует.

Глаза широко распахнулись, а тело вновь стало ватным, но, к удивлению, обрело несвойственную податливость. Что я должна была сделать? Оттолкнуть? Уже пробовала. А, может, согласиться? Мы все умирали. Скитались по амбарам, убегали не только от ходячих трупов, но и от людей! Теряли близких, и понятия не имели, здоровы ли они! У нас ничего не осталось! Ни жизни, ни будущего, ни надежды. Ничего!

Я крепко ухватилась пальцами за мужскую рубашку и почувствовала, как слезы снова заскользили по щекам. Сил не хватило, и если бы Мэрл проявил настойчивость, повалил на грязный тюфяк и взял своей напористостью, я бы не сопротивлялась. Но он не стал, не сделал ни единой попытки, всего лишь угрюмо всмотрелся в моё лицо, и вскоре напомнил:

— Я не насильник, и ты знаешь это.

Ничего не оставалось, как просто кивнуть. Слабость одолела тело, а пережитое потрясение сказалось на выносливости.

— Запрись и отдохни немного. — Мэрл заметил мою слабость и опустил на тот самый тюфяк, внезапно напомнивший о ночи издевательств в лагере Стэнна. — Я раздобуду еды и расставлю ловушки для внезапных гостей.

— Хорошо.

— Может, отыщу что-то для твоей губы, а пока приложи вот это.

Я, с нескрываемым удивлением, увидела, как мужчина подобрал ту самую окровавленную рубашку, оторвал от неё чистый кусок и, смочив в воде, сунул в руки.

— Сиди тихо.

— Спасибо…

— Забудь.

И он покинул амбар, оставив меня в полной растерянности на том самом тюфяке, наедине с удручающими мыслями и не менее поразительными открытиями. Впервые со дня нашей встречи, я всерьёз задумалась о Диксоне, как о человеке, а не ублюдке, готовом на все ради собственной выгоды. Но ведь было в его взгляде нечто знакомое. Возможно, сочувствие? Подобное я уже наблюдала у Дэрила. Он смотрел точно так же, как и родной брат. Надо же. Я глубоко вздохнула и, поморщившись, прижала мокрую ткань к опухшей коже.

На улице стемнело. День закончился, унёс с собой все неприятные мгновения, а внутри меня, наконец, забилась призрачная надежда. Быть может, если Мэрл проявит немного понимания, станет хотя бы чуточку похож на своего брата, всё получится. Мы бы попытались совместными усилиями отыскать остальных, объединились в команду, на время, ради общей цели. Да, я задумалась над этим, но чуть ли не сразу опустила руки, осознав, в какой передряге оказалась. Прошлое тяготило и приносило сильные душевные страдания, настоящее пугало неизвестностью, а будущее почти исчезло. И больше я не ведала счастливого конца.

Однажды все люди сгинут, растворятся в невидимом, неощутимом воздухе. Точно, так оно и будет. Впереди ожидала тяжёлая, возможно, непродолжительная жизнь и бесславная смерть. Все мы когда-то обратимся, а многие уже стали мертвецами, обречёнными на бесконечные скитания по свету в поисках единственной отрады — свежей человеческой плоти.