Три дня спустя

– Думаешь, это правильно? – спросила Ника Кудая.

– Отправить мальца в компьютерную игру, куда он до этого засунул своих родителей? Думаю, да! Это правильно.

Сотрудники СКК стояли на возвышении, отгороженном от просторного помещения ржавыми перилами. Там, внизу, между трех узких коек, суетился Север. На них лежали Ларсовские: отец, мать и сын, которого изобретатель должен был вот-вот погрузить в кому.

– По-моему, родителей стоило вернуть к нормальной жизни. Они же не преступники.

– Так ты не в курсе? – удивился безопасник. – Как только Северу удалось наладить связь с игрой, Морок предлагал им вернуться. Но они отказались.

– Серьезно? – опешила Ника. – Похоже, я много пропустила пока разбиралась со всеми этими опровержениями в СМИ…

– Выходит так. Только представь себе, мать нашего гения сказала, что за пять лет у нее должно быть такой целлюлит образовался – никакими тренажерами не сгонишь. А там, в игре, она может лопать от пуза и не толстеть. Ох, бабы, бабы!

– А отец?

– Судя по всему, у мужика перед аварией были какие-то проблемы с законом. С него даже депутатскую неприкосновенность собирались снять. Короче, виртуальная игра для этого типа – хороший способ избежать настоящей тюрьмы.

– Значит, паренька ждут по ту сторону монитора горячие родительские объятия, – подвела итог Потапова.

– Горячее не придумаешь, – хмыкнул Кудай, изобразив кавычки пальцами обеих рук.

Оба замолчали, наблюдая за происходящим. Север успел натянуть на голову мальчишки странное сооружение из металлических обручей и кучи трубок. Теперь бывший предводитель пауков выглядел, как путешественник во времени в представлении фантастов начала двадцатого века. Рядом, на широком мониторе, стояли, обнявшись, две нарисованные в 3D фигурки – стройной блондинки и солидного, начавшего лысеть, мужчины. Оба ждали появления сына.

– Интересно, как там, в игре? – задумчиво произнесла Ника.

– Да застрелиться от тоски можно. Мне куда интереснее, что означает твой иероглиф на голове, – квадратная физиономия Кудая приобрела хитрое выражение.

– Это «ши» – знак одного тайного общества в Китае, – с напускной серьезностью ответила Ника.

– Э-э-э… – брови безопасника поползли к кромке седого ежика. – И как переводится этот «ши»?

– «Кто много знает – тот мало живет».

С минуту Кудай молчал, переваривая услышанное, а потом погрозил пальцем.

– Ох, язва!

– Смотрите, – Ника поспешила отвлечь внимание коллеги от своей головы. – Кажется, всё. Север советует парню попрощаться с реальностью.

В этот момент Ларс приподнял голову. Ника проследила за его взглядом. Там, куда смотрел свергнутый глава пятой расы, на расстоянии пары метров от сотрудников Морока, стояла Дина. Очень прямая, бледная, неподвижная. Ларс оторвал правую руку от кровати и слабо шевельнул пальцами – попрощался. Девчонка в ответ даже не шелохнулась.

Зал, где предстояло теперь существовать (жизнью это не назовешь) семье Ларса, находился глубоко под землей. Куда глубже нор крысюков и бункера руководителя фратрии. Помещение было выдолблено в камне. Неровные серые стены, такой же пол и три кровати с неподвижными людьми. Неприятное место. Давящее. Нике захотелось поскорее убраться отсюда.

– Пойдем, нечего тут делать, – сказала она. – Север сам дорогу наверх найдет, не маленький.

Кудай с пониманием кивнул и направился вразвалочку к выходу – обшарпанной двери, ведущей в один из многочисленных коридоров подземного города.

Покидая мрачное помещение, Ника Потапова бросила последний взгляд на монитор возле кровати Ларса. Теперь там было не две, а три фигурки. Родители держались от сына на расстоянии, точно тот мог заразить их сибирской язвой. Или чем похуже.

– Эй, красавица, поспешай. Личный лимузин главы фратрии вечно ждать не будет. Этой позолоченной телеге еще за Севером нужно успеть вернуться, – донесся из коридора голос Кудая.

Ника медлила. Секунда, другая… Блондинка на экране порывисто шагнула к Ларсу и обняла его. Ее примеру последовал отец – обхватил руками жену и сына. Теперь все трое стояли в обнимку, не двигаясь.

– Иду! – крикнула Ника и вышла из зала.

* * *

– Это мой скайп. Обязательно найди меня, – протараторил председатель итальянского фан-клуба Антонио, протягивая Женьке листок бумаги с логином.

– А это мой, – отодвинула его девица с щербинкой между передних зубов. Теперь Женька знала, что загорелую хохотушку зовут Бити. – И сделай себе страничку na_kraiu. Я сразу добавлюсь.

– Мы все добавимся! Только не пропадай! – неслось отовсюду.

Женьку обнимали, просили расписаться на бесконечных совместных фотографиях, требовали дать обещание как можно скорее приехать в Италию и заваливали клятвами в вечной любви и дружбе. Все это происходило в одном из залов подземного города, рядом с открытым порталом синегрибов. Марта решила воспользоваться услугами разумных грибов, чтобы отправить итальянских кошек обратно в Рим. Этот способ путешествовать по миру казался ей куда безопаснее радужного лассо крыланов.

– Внимание, внимание! Поезд отправляется через минуту! – перекрыл гомон строгий голос Малого. – Все, кто немедленно не займет место в супер-скоростном туннеле, может навечно оставаться с крысюками. Будете разводить шерстоканов и охотиться на мохнорыло.

Не вдохновившись предложенной перспективой, итальянцы один за другим поспешно вошли в мерцающий коридор. Рядом с Женькой остался только Бруно. Как обычно наедине с этим парнем ее сердце забилось быстрее.

– Ты будешь мне звонить? – спросил он, придвигаясь как можно ближе.

– Нет.

– А писать?

– Нет.

– Я так и знал! – сказал Бруно тоном героя древнегреческой трагедии. – Коварная!

– Давай к нам, Брунито! – донеслось из коридора. – Вход стягивается!

– Тебе пора! – улыбнулась Женька. Она старалась, чтобы итальянец не подошел к ней вплотную. С Бруно станется, например, поцеловать ее на глазах у фан-клуба. – Из тебя выйдет никудышний воспитатель шерстоканов.

– Эх, – вздохнул Бруно еще трагичнее. – Знай, жестокая, ты разбила мне сердце!

Наконец итальянец отстранился от Женьки и бросился к туннелю. Он успел в последний момент. Пропустив Бруно, проход стянулся в точку. Меньше, чем через пару секунд, от него не осталось и следа. Только земляная стена, ровная, без намека на прямой туннель Россия-Италия.

Женька постояла еще с минуту, потом развернулась и зашагала к ждущему неподалеку лимузину Чухоня. Отчего-то ее не покидало ощущение, что они с Бруно скоро снова встретятся.

* * *

Два события произошли почти одновременно: зазвонил телефон и в дверях кабинета возникла Марта. Кошка, не спеша обогнула стол Кирилла и, подобрав под себя ногу, грациозно уселась на широкий подоконник.

– Кирилл Михайлович, – голос в трубке принадлежал женщине. – Думаю, вы знает, кто я.

Морок не просто знал. Он с утра ждал этого звонка.

– Разумеется, Катерина Всеволодовна. Плоха та спецслужба, руководитель которой не знает всё о своем начальстве еще до его назначения.

– Особенно, если об этом назначении позаботился сам руководитель спецслужбы, – в голосе собеседницы Морока послышалась улыбка. Екатерина Всеволодовна была уравновешенной женщиной сорока шести лет от роду. Два взрослых сына, муж, дом за городом. Еще несколько дней назад она возглавляла юридическое ведомство в правительстве.

– Кажется, вы успели перекинуться парой слов со своим предшественником, – Кириллу понадобились ровно сутки после завершения операции в Италии, чтобы навсегда распрощаться с недалеким бюрократом, приставленным контролировать работу СКК.

– Увы, нет. Его сняли слишком скоропостижно. Но мне не составило труда сложить два и два. Поэтому, думаю, стоит сразу пояснить мою позицию. Ни сейчас, ни в будущем я не хотела бы создавать помехи вашей работе. Как это, к сожалению, делал мой предшественник…

Разговор закончился заверениями во взаимном понимании и уважении. Чего и следовало ожидать. Кирилл вернул трубку на рычаг и на секунду задумался. Кажется, Катерина Всеволодовна была седьмым куратором в карьере начальника СКК. Или восьмым?

– Тебя можно поздравить с победой? – напомнила о себе Марта. Сегодня она выглядела особенно эффектно – гладкая черная пантера, укутанная в темно-синий шелк. Струящееся одеяние напоминало покроем индийское сари.

– Как и тебя, новый куратор Края, – в тон ей ответил Морок. – Насколько я помню, еще ни одна представительница Людей крыш не забиралась так высоко.

– Насколько я помню, еще никому из Людей крыш не помогал полиморф, – кошка встала, приблизилась к небольшой фотографии Эйфелевой башни на стене и легонько потянула за край массивной рамки. Позади картинки находился небольшой тайник, где тускло поблескивала запыленным боком бутылка отличного коньяка и пара хрустальных бокалов. Марта плеснула в них на два пальца жидкости цвета крепкой заварки. Один протянула Мороку. – И как оно – столкнуться нос к носу с матерью своей дочери после тринадцати лет разлуки?

– Проще, чем я думал, – начальник СКК отхлебнул содержимое бокала. – У нее все наладилось в личной жизни, поэтому общение получилось довольно спокойным.

– Личная жизнь – это тот джентльмен с животом, как у шеф-повора?

– Он врач-окулист.

– Мило. А как твоя не случившаяся жена отреагировала на то, что отец ее ребенка за столько лет ни капли не постарел?

– Решила, что я слежу за здоровьем. По крупному счету, не заметила ничего странного.

– Не замечать странного – полезный навык для будущей жены врача-окулиста.

Кошка стояла посреди кабинета, покачивая в ладони бокал с коньяком. Кирилл почувствовал, что мысли Марты заняты сейчас вовсе не Леной Смородиной.

– Скажи честно, Кир… – наконец спросила глава Людей крыш после недолгого молчания. – Хоть что-нибудь из случившегося в последние дни не было тобой спланировано? Например, для того, чтобы прибрать к рукам молодую расу? А? Насколько я понимаю, всех ее представителей теперь контролирует СКК. А один из них – Хэнк, кажется, на тебя работает.

Морок сделал еще глоток. Он давно привык к подозрениям окружающих в том, что за всеми неприятностями Края стоит не кто иной, как начальник СКК.

– Марта, ты же знаешь, я никогда не был сторонником массового истребления людей, – устало ответил Кирилл.

– Хммм… Да, тут ты жутко старомоден, не спорю. Ну, тогда, возможно, у меня найдется, чем тебя удивить, – кошка снова уселась на подоконник. – Я вчера говорила с Диной. Оказывается, Ларс играл не сам с собой. У него был противник.

Дно бокала в руке Морока жалобно звякнуло, ударившись о столешницу. На хрустальной стенке появилась трещина.

– Так ты и правда не знал, – сделала вывод Марта, глядя на пострадавший бокал.

– Но догадывался. Ларс не мог действовать один. Был еще кто-то. Этот кто-то отдал приказ начать сражение на Сан-Марко. Ларс по своей неопытности мог считать его соперником, но на деле…

– Он был кукловодом! – закончила кошка, разом осушив свой бокал. – Сохмет вас всех побери! Ларс был такой же марионеткой, как и Глухой!

– Да. И нам предстоит как можно скорее выяснить, кто дергал его за ниточки. Подозреваю, теперь это вопрос жизни и смерти не только Края, но и всего человечества. Кстати, Дина узнала того, кто играл против Ларса?

Кошка глубоко вздохнула.

– Нет. Не узнала. По крайней мере, она так сказала.

* * *

Они сидели на крыше. Вернее Женька сидела, а Тим лежал, используя ее колени вместо подушки. Женькины пальцы осторожно перебирали медные кудри друга. Подсвеченные заходящим солнцем, они казались почти красными, как рябина осенью или маковое поле весной.

Еще никогда они с Тимкой не были так близко друг к другу. Пара невинных поцелуев не в счет. Женька чувствовала: происходящее сейчас в сто тысяч раз важнее, и от этого у нее холодело в животе, и учащалось дыхание.

– Я все хотел спросить… – Тим приоткрыл один глаз. – А куда пропала твоя татуировка?

– Она не пропала, – Женька оттянула ворот униформы. Обычной униформы, полученной от Марты, а не от Эдды. – Просто сползла ниже. Меня Морок научил, как ее заставить уйти с лица.

«Ты должна договориться с нагаром, – объяснил отец. – Попытайся убедить его, что вам обоим важно не привлекать к твоей внешности нездорового внимания».

Получилось не сразу, но в конце концов получилось. Теперь серебристая вязь украшала правую ключицу Женьки. Это было красиво. Действительно красиво. Если только Еркут не начинал шевелиться. Но Женька надеялась, что рано или поздно она уговорит ящера держать себя в лапах и вести себя спокойно.

– Что слушаешь? – спросила Женька с нарочитой небрежностью, вытаскивая у Тимки из уха проводок наушника. В нем под гитарный перебор пел женский голос – низкий, чуть сипловатый. Такой подошел бы темноглазой колдунье, живущей на городской окраине. И слова у песни были под стать.

– Это Ната Кей, из крыланов. Новый альбом. Пару дней назад вышел, – объяснил Тим во время короткого проигрыша. – Здорово, что я успел скачать… ну… до того как…

– До того как – что? – Женька с запозданием поняла сказанное.

Она выдернула из уха наушник и резко потянула за кожаный шнурок на шее Тима. Тот попытался ее остановить, но черная таблетка уже лежала в Женькиной ладони. Бегунок теперь находился в самом центре скрученной спиралью бороздки. Делений больше не осталось – двигать его было некуда.

– Когда… когда был последний приступ? – спросила Женька упавшим голосом. Ну не дура ли она? Думала, если Тимка молчит, значит, всё в порядке – время пока есть.

– Позавчера, – нехотя ответил он, отбирая изобретение Севера и пряча его за пазухой.

– Позавчера… А приступы бывают каждые два дня. То есть ты можешь умереть в любую минуту.

– Ну, не совсем, – Тим попытался улыбнуться. Вышло так себе. – Если быстро метнусь на нижний ярус города крысюков, то протяну еще пару дней. Остальные зараженные пока живы…

– Пока, – Женька машинально глянула на экран своего мобильника. Долгожданного сообщения так и не пришло. Тянуть дальше не было смысла. – Вставай, нам пора.

– Куда это? – лениво спросил Тимка, поднимая вихрастую голову.

– К отцу. В смысле к Мороку.

* * *

– Что ты об этом думаешь? – Морок кивнул на экран, где только что подошла к концу принесенная Женькой видеозапись.

Север почесал кончик носа, закатал и раскатал правый рукав свитера, пару раз ущипнул себя за щеку и со вздохом ответил:

– А чего тут думать? Запись из архива СКК. На ней девчонка, которая согласилась испытать на себе один из пробных препаратов. Сначала ей стало лучше, а потом все вернулось на круги своя. Лечение вышло пшиком.

Женька не могла поверить своим ушам. Запись из архива СКК! Покажи она ее сразу отцу, и не пришлось бы спускаться в римское подземелье!

– Получается, всё было зря. И поездка в Италию, и посвящение в Исси, и маска… Меня просто развели! Как последнюю дуру.

Она спрятала в лицо в ладони. Меньше всего ей хотелось сейчас встречаться взглядом с Тимом, сидевшем в одном из кресел для посетителей отцовского кабинета. Из-за нее он поверил в возможность спасения. А это была всего лишь очередная проделка Ларса или кого-то из его дружков.

– Маска? – Морок оторвал взгляд от экрана компьютера. – Она здесь?

Вместо ответа Женька расстегнула молнию рюкзака и вытащила из него «Уста Истины». Золото, завернутое в мех вардака, глухо ударило о поверхность стола.

Первым к маске потянулся Север. Откинул в сторону потертую шкурку и завороженно уставился на отлитую в металле физиономию Эрколя Победителя.

– Кир, это она? Та самая?

– Как видишь.

Тон отца заставил Женьку насторожиться. Он показался ей странным.

– Ты что-то знаешь об этой маске, – сообразила она. – Что-то важное. Уста Истины могут помочь Тиму?

– Вряд ли, – покачал головой Морок.

И тут о себе напомнил нагар: «Ложь! – зашипело у Женьки в голове. – Тебе врут!» Она дернулась от неожиданности – ящер практически не общался с ней словами. По крупному счету, это случилось впервые. Может, уменье распознавать ложь – это еще одна способность нагара? Или ящерица что-то знает о событиях тринадцатилетней давности?

Женя перевела взгляд на Севера. Тот немедленно убрал руку от маски и сделал вид, что увлеченно изучает игру солнечного света в листве за окном.

– Сергей Васильевич! Что вы тут все скрываете?

Ее захлестнуло возмущение. Тимка умирает, а эти двое продолжают секретничать!

– Они скрывают одну старую историю, – сообщил знакомый голос.

Из-за полупритворенной двери появился бесхвостый кот Морза – упитанный полосатый зверь, уже года три как прописавшийся в офисе СКК. Его широкую морду украшала белая клякса, точно Морза только что не очень аккуратно откушал сметаны. В очертаниях кляксы не стоило труда различить человеческий профиль.

– Агата! – Женька уже перестала удивляться ее внезапным появлениям.

– Привет, котеночек! Соскучилась по мне? – Агата в теле Морзы взлетела на стол Морока и уселась на обрубок хвоста, выбрав местечко между пресс-папье и подставкой для карандашей. – Ну что, Кирилл Михайлович, сам все про маску расскажешь или мне за тебя отдуваться?

– Вечной кошке обязательно быть вечной занозой в моей пятой точке? – Морок не пытался скрыть раздражения.

– Могу тебя утешить, твоя пятая точка в этом не одинока.

– О какой истории вы говорите? – поспешила Женька прервать пикировку между отцом и древнейшем на земле представителем усатополосатых.

– О той, что произошла тринадцать лет назад. Как раз перед твоим рождением, – пропела Агата. – Тогда одна из рас Края… э-э-э… как бы это помягче, чуть не угробила весь человеческий род. В то время твой отец был…

– Погоди, Агата, – Морок резко встал. – Я сам.

Он обошел письменный стол, подтянул одно из гостевых кресел и сел напротив Женьки.

– Тринадцать лет назад я был Куратором Края. Тем, кем во время последнего Конклава стала Марта. Тогда все жители Края тоже делились на пять рас. Только пятой, а точнее первой или изначальной расой называли Людей зноя…

– Чего? – Женька решила, что ослышалась. – Каких людей?

– Их способности были куда опаснее способностей остальных рас. Люди зноя умели в считанные секунды нагревать любые предметы и пространства до температуры доменной печи.

– Чудесные, милые создания, – подхватила Агата. – Помню, любимой забавой их детишек было устраивать пожары в многоквартирных домах. А еще раскалять докрасна турники на школьных стадионах. Слава всем богам этого мира, изначальная раса не отличалась плодовитостью…

– Так же как Люди глубины способны управлять потоками воды, Люди зноя умели переносить тепловую энергию из одного места в другое, – продолжил начальник СКК. – Когда представители этой расы жонглировали огненными шарами, напитки в бокалах поблизости превращались в лед. А когда устраивали извержения вулкана – деревья у его подножия покрывались инеем. Саламандры, словно пылесосом, тянули тепло из окружающего мира.

– Саламандры? – Женька отчаянно пыталась навести порядок в голове.

– Огненная Саламандра – тотем Людей зноя…

– Который тринадцать лет никто не видел, – Агата встала и осторожно двинулась по краю стола. – Хочешь знать почему?

– Потому что они лишились своих способностей, – раньше Женьки отреагировал Морок. – Все саламандры стали обычными людьми. Это произошло, когда их Большой совет возглавили две сестры Дар-Марра.

– Девочки оказались сдвинуты на теме вечной жизни, – снова вмешалась кошка. – Особенно одна из них – Нота Дерр-Марра. Ей не давала покоя мысль, что жизненная сила – это та же энергия, а значит, Люди зноя способны перемещать ее с места на место.

– Точнее от человека к человеку, – подвел итог Морок.

– То есть отнимать жизнь у одного и отдавать ее другому? – осторожно уточнила Женька.

– Именно, – кивнул отец. – Нота Дерр-Марра после долгих экспериментов научилась забирать жизненную силу у других людей.

– Обычных людей?

– Да. Возможно, им сгодились бы и Люди Края, но до этого дело не дошло. Дерр-Марра разыграла уже известную тебе карту расового превосходства Края над остальным человечеством. Мол, инорасы, в первую очередь, конечно, саламандры – это новая ступень эволюции, а все прочие двуногие годятся только на то, чтобы стать батарейками для более совершенных версий человека. Ты что-нибудь слышала об Ольховатске?

– Это город?

– Был. Пока в одночасье все сорок тысяч его жителей не умерли от старости. Тоже самое произошло еще с двумя городами: в США и в Китае. Жизненная сила ста тридцати тысяч человек превратили двух пожилых сестер в юных барышень. Плюс омолодила всех руководителей фратрий Людей зноя.

– Сто тридцать тысяч… Это же тьма народа! – У Женьки возникло стойкое ощущение, что она слушает краткий пересказ голливудского фильма-катастрофы. – Почему об этом не снимали документальное кино? Не писали в учебниках по истории, в газетах, в интернете?

– Потому что властями этих стран гибель городов, и особенно ее причины, были немедленно засекречены. Больше всего на свете государственная машина любой страны боится паники.

– Разве такое можно засекретить?

– Опыт показывает, что можно. Поверь, Ольховатск – не единственный город-призрак в нашей стране. Просто еще одно название на карте в ряду таких же покинутых мест.

– А что же остальные расы Края? Они не пытались остановить этих чокнутых сестер?

– В том-то и дело! – Агата неловко повернулась, сбив толстым задом Морзы маленький глобус из янтаря. – Неповоротливый жердяй! Э-э-э… Тринадцать лет назад Конклав проголосовал против того, чтобы утихомирить Дерр-Марра. Видите ли, сестрички пообещали его участникам вечную жизнь!

– И Край спустил им с рук убийство такой пропасти народа?

– Нота была очень убедительна, – отец отвел глаза, уставившись на аквариум с флегматичными рыбами-ангелами. – Она говорила, что предназначение обычных людей – продлевать жизни представителей инорас, как предназначение мошкары – кормить птиц.

– Бред!

– Да, безусловно. Но только пока его не произносит юное существо, которое еще вчера было старухой. В этом случае бред превращается в удачное оправдание любого зла. Даже такого, как уничтожение трех городов.

– Но почему эти психи убили столько людей? Ведь омолодилось-то совсем ничего! Десять, двадцать человек? – Женьке вдруг больше всего на свете захотелось найти брешь в рассказе отца и убедить себя, что эта история просто не может быть правдой. Жители Края не такие!

– Потому что энергия одного обычного человека могла восстановить в лучшем случае день-другой из жизни саламандры, – объяснила Агата. – Обмен шел по курсу один к десяти тысячам.

– И что было дальше? После голосования?

– Я отказался от места Куратора и начал искать другой путь к спасению нашего мира, – ответил отец. – Той горстки глав фратрий, которых Нота не смогла перетянуть на свою сторону, не хватало для полноценного противостояния.

– И?

– И тогда я узнал о народе из Большой Клоаки, а заодно и зеленом толстяке, называющим себя «тем самым Гераклом», – Морок едва заметно усмехнулся. – Меня заинтересовало их умение блокировать способности инорас. Я спустился в подземелье, чтобы попросить народ Исси о помощи, но …

– Что?

– Эрколь предложил другой вариант, – начальник СКК взял в руки маску и принялся разглядывать ее, приподняв одну бровь. – Он предложил совершить обмен.

– То есть?

– Эта маска никогда не обладала способностью отличать правду от лжи. «Уста Истины» – всего лишь название. Думаю, оно досталось в наследство от древнего мифа. На деле же это обменник. Меняет решение твоей проблемы на что-то очень для тебя ценное.

– Например?

– После того, как меня посвятили в Исси, что было обязательным требованием Эрколя, я попросил у маски обезвредить Людей зноя.

– И они потеряли свои способности? – Женька внезапно поняла, чем была вызвана ненависть к ее отцу некоторых жителей Края. Той же Сары из Италии. Получалось, что ради спасения обычных людей он лишил способностей целую расу, а заодно и остальной Край – шанса на вечную молодость.

– Да. За это мне пришлось заплатить способностями полиморфа, – Морок вернул маску на стол и посмотрел Женьке в глаза. – Она может выполнить одно желание, но взамен заберет твою силу. Способности полиморфа – наша с тобой сила. Я свою уже отдал. Ты…

– Я могу спасти Тима! – воскликнула Женька. Способности полиморфа? Какая ерунда по сравнению с жизнью друга! Разве они стоят того, чтобы дать ему умереть? – Нужно отправляться к Исси! Прямо сейчас!

– Эй, остынь, киска! – Морза тяжело спрыгнул Женьке на колени, помешав ей подняться. В звере было килограмм десять, никак не меньше. – Вспомни, какое обещание ты дала тотемам.

– Никогда их не предавать. И что? Я же… – Женька растерянно замолчала.

– То-то, – рыжие глаза с вертикальными черточками зрачков неотрывно изучали Женьку. – Ты собираешься нарушить обещание. Добровольно отказаться от тотемов Края.

– Но ведь Тимка…

– Да, если ты этого не сделаешь, твой друг умрет. Но подумай сама, ты дала обещание четырем божествам. За это они спасли тебя, твоих друзей и еще несколько сотен невинных людей. А теперь ты собираешься нарушить клятву? Почему ты считаешь, что имеешь на это право?

– Почему? – Женькины мысли беспорядочно метались, словно стайка мальков в трехлитровой банке. Тотемы знали, что так будет. Ведь они живут сразу в прошлом, настоящем и будущем. Но тогда они знали, какое решение она примет. А если знали, то зачем брали обещание, которое невозможно выполнить? Черт, как это всё сложно…

– Да, почему? – повторила Агата вопрос.

– Потому что по-другому нельзя! – решительно сказала Женя, скидывая кошку на пол.

– Женя, подумай еще, – отец опустил руку ей на плечо. Похоже, они сговорились с Агатой не дать ей встать из кресла. – Потерять возможность прыгать с крыши на крышу или летать над морем – это… это все рвано, что стать инвалидом. Я не хочу, чтобы ты пережила то же, что и я.

– Ты поэтому хотел от меня все скрыть? Да? – Женька прищурилась. Она вдруг почувствовала нарастающее негодование. – Прекрасно понимал, что я выберу? И решил промолчать? Да? Сделать вид, что ничего не знаешь про маску…

Север неожиданно вскочил со своего места и бросился через весь кабинет к Тимке. Пока узкая спина изобретателя не заслонила Тимофея, Женька успела увидеть, что тот полулежит в кресле с закрытыми глазами.

– Эй, парень, ты чего? – Север быстро осмотрел черную таблетку, убедившись в ее бесполезности. – Ах ты ж, голова кудрявая! Кир, его нужно срочно тащить к крысюкам.

– Нет! – Женька отстранила Севера. Потом наклонилась и подняла на руки обмякшего Тимофея. Не очень удобно, но нести можно. – Мы идем к Исси. Прямо сейчас.

* * *

Даже в самом кошмарном кошмаре Женька не могла представить, что снова окажется на столе в аметистовой пещере. Да еще по собственной воле.

– А я ведь говорил твоему дружку: вернетесь! И собственность мою принесете! – победно гудела и булькала над ней зеленая туша Эрколя.

Толстяка ни на шутку возбудило появление делегации Края. Кроме Жени в нее входил Морок, Кудай с бесчувственным Тимом на руках, Федя, Боров, Бармалей, Чухонь верхом на Крысе и полсотни синегрибов.

– Людишки! Тля безмозглая! – не унимался Эрколь, сидя на своей лежанке. – Думаете, вам под силу уделать самого Эрколя Победителя! Самого меня!

Уже через пару минут после того, как предводитель Исси дал согласие на Ритуал Обмена, Женька поняла, зачем ему это было нужно. Толстяк, похоже, получал удовольствие от возможности в присутствии своих подданных позлорадствовать над людьми, оказавшимися на время в его власти. Как же у Женьки чесался язык огрызнуться! Но рисковать было глупо. Вдруг зеленая туша передумает?

– Послушайте! Да эта жаба-переросток издевается над нашими друзьями! – неожиданно заверещал кто-то из синегрибов. Лежа на столе, Женька не видела, что твориться рядом, зато отлично слышала.

– Ага, разошелся! – подхватил Малой. – Думаешь, если ты весишь три тонны, все можно?

– Да-да, – завопили вокруг синегрибы. – Он думает, ему все можно!

– А ну, запевай! – скомандовал Малой.

И тут же своды аметистовой пещеры вздрогнули от слаженного хора грибов.

– Нааа-на-на-на! На-на! На-на! Эй, толстый! – заголосили они некогда популярную песенку. – Нааа-на-на-на! На-на! На-на! Эй, толстый!

Замолчать их заставил резкий звук, похожий на удар гигантского хлыста. Крыса наводит порядок, догадалась Женька.

– Я прошу тишины, – услышала она голос отца. – Эрколь, прости моих спутников за проявленное неуважение. Их поступок не должен отменить церемонии…

– А чего мы-то? Мы-то чего? – закудахтали синегибы. – Просто песенку спели. Па-а-адумаешь!

– Моя дочь готова, Эрколь, – закончил Морок, стоя где-то поблизости.

Женька зажмурилась. Она слышала, как Тезерия вместе с Ангел позвякивает инструментами, собираясь закончить татуировку. Еркут пыхтел в предвкушении: «Еще немного, и я стану сильным». Кожу на лице начало пощипывать – похоже, подземная ящерица решила, что пришло время выбраться из-под униформы наружу.

Постепенно звуки пещеры перекрыл нарастающий бубнеж. Опять эта непонятная фраза на латыни. Ее всё громче и громче повторяли стоявшие поодаль мужчины Исси. Вскоре к ним присоединился бас Эрколя. Одновременно Женька почувствовала легкое движение воздуха над лицом – наверное, Тезерия занесла руку с тупой иглой. Еще немного, и она вонзится в щеку.

– Не бойся, – кто-то коснулся Женькиного плеча. Это был маленький Федор. – Я заберу часть боли. Так плохо, как в прошлый раз, уже не будет.

– Я не боюсь, – ответ прозвучал жалко.

На самом деле она, конечно, боялась. Но не боли. До Женьки только сейчас дошло, что все вот-вот закончится. Она снова станет самой обычной тринадцатилетней девчонкой. Смородиной-уродиной. Никому не интересной и не нужной. Прощайте, ночные полеты, южные замки, мрачные подземелья, чокнутый фан-клуб и оставшиеся не разгаданными тайны Края. Жалко, что сказка длилась так недолго. Полиморф, девочка с уникальными способностями, почти избранная – Женька с самого начала чувствовала: это всё не про нее. Что ж, пришло время снова натянуть лягушачью шкурку и вернуться в свое болото… А может, не пришло? Может, прямо сейчас вскочить с этого треклятого стола и бежать, бежать, бежать?

– Держись, малыш. – От неожиданности глаза сами собой распахнулись. Вместо покрытого татуировкой лица Тезерии, Женька увидела отца.

– Нет, я не передумаю! – выпалила она с отчаянной решимостью.

– Знаю, – слабо улыбнулся Морок. Он попросил жестом Эрколя еще немного подождать. – Конечно, не передумаешь. Это ведь поступок, который нельзя не совершить. Нельзя не спасти друга, нельзя не пожертвовать собой, нельзя бездействовать, ели можешь помочь – поверь, я все это отлично понимаю, – сухая ладонь отца накрыла Женькин лоб. – Понимаю и поэтому знаю, как тебе сейчас страшно. Ты боишься стать никем. Боишься оказаться выброшенной в прежнюю жизнь… Не бойся. Во-первых, ты моя дочь, и это навсегда. Во-вторых… Нет, в главных. Пойми, Жень, твои способности – это еще не ты.

– А что тогда я?

– Тот выбор, который ты делаешь, решения, которые принимаешь. Перестать быть полиморфом ради спасения друга или дать Тимке умереть. Броситься в самое пекло, чтобы выручить неизвестных тебе людей, или тихонько посидеть в сторонке. Дать отпор негодяю, или уйти от конфликта. Простить врага, или уничтожить его. Ты меня понимаешь? Потеряв сверхспособности, ты не потеряешь себя. Ты не перестанешь быть девочкой, которая спасла город от крыс. А также девочкой, которая не дала начаться войне между человечеством и Краем. И девочкой, которая умеет отлично рисовать на стенах домов.

– Я буду никому не нужна, – всхлипнула Женька.

– Фигня! – фыркнул стоявший рядом Федор. – Ты будешь нужна нам. Мне, Чухню, Тимке…

– Все зависит только от тебя, – перебил его Морок. – Я же смог остаться нужным Краю. Сможешь и ты.

– Конечно! – снова встрял целитель. – А мы поможем!

Все происходившее дальше превратилось в огромный серый клубок из монотонного бормотания Исси, ликующего шепота нагара, жара подземных нор и холодной ладошки Федора на плече. Женька падала вверх, взлетала вниз, жмурилась от яркой темноты и вглядывалась в непроницаемый свет. Все смешалось, перепуталось, превратилось в стремительный поток, который неизвестно сколько времени таскал ее по коридорам пещер с низкими сводами.

Ненадолго очнувшись, она обнаружила себя сидящей на камнях у подножия гигантской золотой маски. «Уста Истины» корчили рожи, точно были лицом живого существа. Огромные губы прямо над Женькиной головой то и дело меняли форму, гигантские ноздри раздувались, щеки подергивались.

– Что ты хочешь, новообращенная? – прогремела маска многократно усиленным голосом Эрколя.

– Хочу, чтобы мой друг Тимофей и все остальные люди, которые заразились от укуса крыс, выздоровели, – выкрикнула Женька в ответ.

– Хорошо. Твое желание будет выполнено, плата за него взята.

Женька хотела поблагодарить, но серый поток снова накрыл ее с головой. Поволок, закрутил, заставил забыть, где верх, где низ, перестать отличать свет от темноты, и постепенно погрузил в состояние странного полусна.

Она пришла в себя гораздо, гораздо позже. Вынырнула из темноты и первым делом увидела ощипанную тушку Сантехника.

– Добрррое утро! – сказал попугай, покачиваясь на спинке кушетки. – Нахалка!

Женька зажмурилась и снова открыла глаза. Ничего не изменилось – она действительно была дома в показавшейся вдруг ужасно родной библиотеке отца. Здесь пахло корешками книг и старым деревом. Сквозь плотные занавески цвета ягодной настойки пробивалось солнце. Прямоугольник брусничного света лежал на полу, у самой кушетки – значит, было около пяти вечера.

– И тебе доброе, – проскрипела Женька в ответ. Если судить по голосу, она превратилась в древнюю старуху. Во рту точно открылся мини-филиал пустыни Сахара. Пить хотелось зверски.

Под боком грозно зарычало. Это проснулся охранявший Женьку Бармалей. Вскочил разом на все четыре лапы и в один прыжок оказался на спинке кушетки. Щелк! Острые зубы вардака сомкнулись в паре миллиметров от голого отростка, бывшего когда-то основанием шикарного хвоста. Перепуганный попугай шлепнулся на пол и засеменил к выходу из комнаты.

– Терррроррр! Оставьте птичку в покое! – донеслось до Женьки затихающее кудахтанье.

– Ну наконец-то! Проснулась! – в комнате появился Морок со стаканом холодной воды в руках. Дал дочери напиться, потом сел рядом и крепко ее обнял.

В этот момент в библиотеку начали входить все те, кто был вместе с Женей во время посвящения у Исси. Конечно, кроме самих Исси во главе с зеленым толстяком. Вряд ли поданным Эрколя удалось бы доставить многотонную тушу в такую даль. И кроме синегрибов, привязанных мицелием к подземному миру.

– Как ощущение, подруга? – деловито поинтересовался Кудай.

Ощущения были странными. Краски стали чуть менее ярким, звуки – приглушенными. Чувство потери нарастало с каждой секундой – способности людей Края пропали. Женька поняла это, стоило просто попытаться перейти в режим ускорения. Ничего. Она больше не была полиморфом.

Ее взгляд переходил от одного лица к другому. Сочувствие, тревога, сожаление… Почему они ТАК на нее смотрят?

– Тим? – у Женьки защемило в груди от плохого предчувствия. – Где Тимка? Что с ним?

Все молчали.

Женька вырвалась из объятий Морока, вскочила с кушетки. Случилось худшее? Неужели тех нескольких минут, что она проболтала с отцом и Федей, не хватило для спасения Тима? Он умер? Нет! Нет! Это неправда!

– Да тут я, – раздался слегка охрипший голос друга. Из-за широкой спины Кудая вышел заспанный Тимофей. На его щеке отпечатался геометрический рисунок – точь-в-точь как на диванных подушках в соседней комнате. Всё это время Тимка дрых по соседству. – Живой я. И те, другие, которые заразились от крыс – тоже. Все поправились.

Вокруг друзей стало неожиданно свободно. Морок, Чухонь, Федор и остальные сделали шаг назад, словно давая Жене и Тимофею побыть наедине.

– Ты такое сделала для меня… Это же просто с ума сойти…

Его желто-зеленые глаза после сна казались совершенно прозрачными. Женька смотрела в них и с удивлением думала, что совсем не жалеет о потерянных способностях. Вот ни капельки! Может потом, когда-нибудь, она станет кусать локти и выть от тоски на луну, но точно не сейчас. Тимка спасен – это в сто раз важнее.

– Даже не знаю, что сказать… – смутился он.

– Предложи ей выйти за тебя замуж, – неожиданно раздался очень серьезный голос Федора.

Тимофей мгновенно покраснел. Женька почувствовала, как тоже заливается краской.

– Федька! – выкрикнули друзья хором и повернулись к целителю.

Сообразив, что дело пахнет жареным, тот пулей метнулся из комнаты.

– Стой, гад! – завопил Тим и припустил следом.

– Размечтался! – донесся уже из прихожей голос Федора.

Еле сдерживая смех, Женька бросилась за ними.