Пробуждение в замке людей ветра было самым приятным из всех пробуждений за минувшие дни. Хотя бы потому, что у Жени ничего не болело. Совсем.

Она попробовала пошевелить правой ногой. Нога была на месте и чувствовала себя отлично. Женя отбросила одеяло из тонкой шерсти цвета топленого молока и обнаружила, что одета в льняную сорочку. Широкую, длинную, с бретельками из сурового кружева. Такие наряды она встречала только в исторических фильмах про славян.

С бьющимся сердцем Женя подняла подол сорочки и приготовилась увидеть самое страшное — уродливые шрамы, которые всю жизнь придется прятать под джинсами и плотными колготками. Но и тут ее ждало приятное открытие. Ни на бедре, ни на ноге не осталось и следа от вчерашнего сражения. Словно кошмары минувшего дня ей всего лишь приснились.

Может, так и есть? Комната, где ночевала Женя, и впрямь походила на сон. Во-первых, она была круглой. Во-вторых, с высокого потолка на нее смотрели мраморные головы клювастых птиц. Грифоны, догадалась Женя, — тотем людей ветра.

Стены были сложены из отшлифованных плит. Бежевый пористый камень с вкраплениями мелких ракушек оказался теплым. Женя прижалась к нему щекой и представила, как за день он, словно губка, впитывает солнечные лучи, а потом всю ночь согревает дом не хуже современных радиаторов.

Эта комната совсем не походила на ту, другую, в Башне кошек. Вместо шелкового белья низкая постель была застелена мягкой шерстяной тканью. Один кусок служил простыней, другой — одеялом. Маленькая жесткая подушка, обернутая той же шерстью, была набита сухой травой. Подушка пахла полынью и банными вениками, а еще маминым отваром от кашля.

На полу лежали грубо оструганные доски. Наверное, они появились здесь недавно — в комнате все еще стоял терпкий аромат непокрытого краской дерева.

Женькино внимание привлекли картины на стенах. Четыре полотна в простых деревянных рамах. На одном — чудовищный смерч нависал над крохотной деревушкой. Хлипкие домишки испуганно жались к подножию гор, ожидая, что их вот-вот слизнет бешеная воронка.

Вторая картина изображала старый маяк посреди бушующего океана. В луче света человеческая фигурка сражалась со штормом на вершине башни. На третьем полотне ярко-голубой дельтаплан летел сквозь грозовые тучи, на четвертом — трепетала белая ленточка, привязанная к ветке, гнущейся под ветром ивы. Все работы объединяло одно — разбушевавшаяся стихия. Крыланы воспевали свой главный источник силы — ветер.

Женя разглядывала полотна со странным волнением. Нарисованная на них буря выглядела такой настоящей, что четыре картины казались окнами в другой мир. Стоит прислушаться, как различишь рев урагана и рокот морских волн.

И Женя прислушалась.

Где-то поблизости и впрямь шумел прибой. Волны набегали на галечный берег и спешили назад, гремя круглыми камушками. Только звук шел не из картин, а из самого настоящего окна — высокого прямоугольного проема в стене, который не закрывали ни стекла, ни ставни.

За ним в бархатной оправе зелени лежало море. Низкое пасмурное небо, вода, расчерченная разноцветными полосами — от ультрамарина до бирюзы, — все это настоящее! Не нарисованное, не сфотографированное, а живое! Женя готова была закричать от счастья, но вовремя спохватилась: вдруг прибегут люди? Решат, что от переживаний накануне у их гостьи поехала крыша. Поэтому Женька тихонько отступила в глубину комнаты.

Она еще раз окинула ее взглядом и только теперь заметила у кровати низкий столик из отшлифованного подножия толстого дерева. На покрытой годовыми кольцами поверхности лежал свежий букетик незнакомых цветов, похожих на большие белые колокольчики. На срезах стебельков поблескивали бусины прозрачного сока.

Кто же мог оставить ей цветы? Женя вдохнула горьковатый аромат и представила загорелого парня с широкой белозубой улыбкой.

Яхта. Парус хлопает на ветру. Протянутая рука…

Фу ты! Принц на яхте — глупее не придумаешь! Хуже только принц на белом коне! Не дай Бог, кто-нибудь подсмотрит ее фантазии!

Вернув букет на место, Женя обратила внимание на притаившийся за столиком стул — младший брат покрытого лаком корневища. Он тоже был сделан из нижней части ствола дерева, только раза в два меньше. На нем аккуратной стопкой лежала одежда. Белые льняные бриджи и приталенная рубашка в крупную голубую клетку. Рядом, на полу, стояли кожаные сандалии на низкой подошве.

Решив, что вряд ли этот наряд мог предназначаться кому-то, кроме нее, Женя переоделась и поискала глазами зеркало. Но его в комнате не оказалось. Наверное, крыланы считали зеркала ненужной роскошью. Также, как и расчески. Женя ощупала свои волосы и, не найдя колтунов, сочла себя готовой к торжественному выходу.

Вот только двери нигде не было. Женя сделала несколько кругов по комнате, но ничего похожего на выход не обнаружила. Может, крыланы вообще не пользуются дверями? Они же, вроде, летать умеют? Оттолкнуться от подоконника и вперед! Женя в задумчивости уставилась на каменную площадку внизу. Интересно, сколько до нее метров? Навскидку не меньше пятнадцати. Кошки без надобности с такой высоты не прыгают, но если нет другого выхода…

… То можно и прыгнуть, закончила она мысль, приземляясь на желтый камень под окном.

Мышцы после прыжка приятно гудели. Она оглянулась, посмотрела на стоящее перед ней здание и восхищенно вздохнула. Это был настоящий замок. По-южному легкий, со стенами из розоватого камня, с увитыми виноградом галереями, мраморными статуями и круглыми башенками. В одной из них и находилась только что покинутая комната.

В башню вела дверь, обшитая потемневшим от времени деревом. Пока Женя ее разглядывала, она тихо скрипнула и выпустила высокого мужчину в белой рубахе и просторных бежевых брюках.

— Привет! Я чуть-чуть не успел, — виновато вздохнул он. — Ты выпрыгнула из окна ровно за секунду до того, как я вошел в комнату.

Не узнать его было сложно. Пышные усы с подкрученными кончиками не дали бы ему затеряться в толпе. Кроме усов, Женя разглядела ярко-голубые глаза, сросшиеся на переносице брови и ямочку на подбородке. Статному красавцу как нельзя лучше подошла бы роль капитана парусного судна или летчика-испытателя в старом приключенческом фильме.

— Здравствуйте. Я не нашла дверь, — ответила она, смущенно улыбаясь.

— Люк! Из комнаты ведет не дверь, а люк в полу. Это же башня!

Теперь все встало на свои места. Ну конечно! Ей и в голову не пришло искать выход у себя под ногами.

— Спасибо вам.

— За что?

— За то, что спасли нас вчера. На границе.

— Вчера? — Капитан парусного судна в задумчивости поднял одну бровь. — Посмотри туда.

Женя повернула голову и увидела зеленый склон, покрытый щетиной коротко подстриженной травы. На ней лежали круглые белые булыжники. Каждый размером с большой арбуз. Они складывались в цифры. Единица, двойка, точка, ноль, пятерка.

— Это — наш календарь. Мы обновляем его каждое утро.

Календарь? Но тогда выходило, что сейчас двенадцатое мая. Она провалялась в беспамятстве целых четыре дня!

— Но…

— Прости. Ты была в очень плохом состоянии. Наш целитель решил, что тебе лучше поспать подольше.

Женя почти не слышала его слов. Четыре дня утекли безвозвратно. Это означало, что до предсказанных Сохмет событий осталось не девять, и даже не восемь, а каких-то пять дней.

Усатый летчик-испытатель возглавлял российскую фратрию людей ветра. Его звали Марат. Звучное имя немного примирило Женю с киношной внешностью. От него веяло настоящими, а не придуманными приключениями. Может, поэтому Женя решилась все ему рассказать.

Марат слушал ее очень внимательно. Словно разговаривал не со школьницей, а со взрослым человеком. От этого Женя почувствовала к нему еще большую симпатию.

— Ты понимаешь, насколько все это серьезно? — спросил крылан, когда она закончила свой рассказ. Они сидели с ним на каменной скамеечке перед главным входом в замок фратрии ветра и смотрели на фонтан, бивший из пасти еще одного мраморного грифона. Мимо изредка проходили люди, здоровались с Маратом, улыбались его собеседнице, но заговаривать не пытались. — Я слежу за новостями и тоже слышал про странную эпидемию в городе наших коллег. Сейчас там что-то около тридцати заболевших. Восемь уже умерли. Врачи до сих пор не могут поставить диагноз. Марта… — Его голос внезапно дрогнул. — Марта, конечно, не захочет вмешиваться в дела обычных людей. — Похоже, Марат тоже не разделял кошачьих принципов. — В любом случае мы не можем их не предупредить.

— Постойте! — Женя увидела, как рука главы фратрии потянулась к карману брюк — очевидно, за телефоном. — Я вам еще не все рассказала. На нас напали после того, как Тим поговорил с Мартой.

— Ты думаешь, что это она сообщила о тебе в СКК? Нет! — Вместо телефона он достал из кармана пачку сигарет и закурил. Его руки слегка дрожали от волнения. — Я уже говорил Тиму, Марта не могла этого сделать! Она сама позвонила мне и попросила вас встретить на границе. Это прекрасный человек и… бесконечно мудрая женщина.

Женькины брови поползли вверх. Неужели крылан неравнодушен к главе фратрии кошек? Хотя чего удивляться? Будь Женька мужчиной, влюбилась бы в Марту без памяти. Может, она и правда ни при чем? Или звонок крыланам — обычная хитрость? Как же все запутанно!

— Я должен собрать совет, — наконец решил Марат. — Через час. На Круглой поляне. Будь там, а пока иди позавтракай.

— А Федя с Тимом? С ними все в порядке? Как мне их найти?

— Оба живут в Западной Башне. Думаю, они сейчас в грифоннике.

— Где?

— Направо и вверх по дорожке. Лучше один раз увидеть самой, чем слушать мои объяснения. Кстати, некий рыжеволосый рыцарь все эти дни ходил под твоим окном. Ты не находила рядом с кроватью цветов? Я видел его сегодня с букетом.

— Так это Тим? — Женя поверить не могла, что ее друг способен на такие жесты.

— Если что, я тебе не говорил.

Марат подмигнул ей и заспешил вниз по каменной лесенке, ведущей к морю. Женя пошла в другую сторону — она решила первым делом отыскать своих друзей.

Замок крыланов стоял на склоне, метрах в ста над морем. Перед его фасадом находилась узкая площадка со скамеечками и фонтаном, а вокруг зелеными валунами вздымались незнакомые южные деревья. Хотя нет — некоторые все-таки были знакомыми. Например, каштаны с гордыми свечками розоватых цветов. Вниз и вверх от замка разбегались узкие дорожки, выложенные все тем же желтым камнем. Вдоль них росли кусты с неправдоподобно большими цветами.

Женя никогда не видела таких. Даже на фотографиях. Каждый цветок был размером с чайную пиалу — в сердцевине лиловый, по краям светло-розовый, почти белый. Фиолетовые тычинки напоминали усики бабочек, какими их обычно рисуют дети, — изящно загнутые, с маленькими шариками на концах. Женя почувствовала острое желание набросать концепт скетча с такими цветами. Они бы здорово смотрелись на серой стене какой-нибудь панельной многоэтажки, но вовремя спохватилась, вспомнив, что на ближайшие пять дней у нее хватает других дел.

Пройдя немного вверх по дорожке, указанной Маратом, Женя очутилась на большой поляне.

По бокам от нее стояли два гигантских дерева, чьи кроны почти смыкались над землей, образуя зеленую арку. Женя посмотрела сквозь ажурную раму листвы и растерянно заморгала — кажется, у нее начались галлюцинации. На противоположном конце поляны находился замок. Точно такой же, как она оставила за спиной, только раз в пятнадцать меньше.

Бледное солнце выглянуло из-за серой вуали и заставило стены миниатюрного замка вспыхнуть тысячами огоньков. Женя ахнула от восхищения. Остроконечные башенки казались выпиленными из куска искристого рафинада. Неужели в них кто-то живет? Если только семейство эльфов, которое по ночам устраивает танцы на поляне под пение крошечных скрипок и флейт.

В окне над главной лестницей замка мелькнула тень. Женя прищурилась, стараясь разглядеть его обитателя, как вдруг из квадратного проема вырвалось темное пятно, взмыло над поляной и стремительно спикировало ей под ноги. Она отскочила в сторону и вовремя. На утоптанную траву приземлилось странное существо размером с крупного кота. Оно зашипело, распахнуло внушительный клюв и явно собралось вцепиться гостье в обнаженный палец ноги.

— Эй, отстань! — взвизгнула Женька и запрыгала по поляне, точно решила сыграть с неожиданным противником в «три — пятнадцать».

Но злодей не отставал. Он раскрывал огромные крылья, метра полтора в размахе, бил по земле длинным голым хвостом с рыжей кисточкой на конце и топорщил перья на холке. Его можно было бы принять за орла, если бы задняя часть не была явно позаимствована у какого-то млекопитающего. Скорее всего — гладкошерстной собаки, вроде таксы. Смущал только длинный хвост с кисточкой.

Злобному гибриду никак не удавалось добраться до своей жертвы. Женя включила ускорение и теперь почти забавлялась: ловко уворачивалась от неуклюжего собакоорла и даже разок умудрилась дернуть его за сердитую кисточку. Гибрид шипел и упрямо продолжал охотиться за Женькиными пальцами.

— Петька, а ну уймись! — прервал сражение женский голос.

Существо разом съежилось, развернулось и, недовольно урча, заковыляло к замку. На поляне появилась невысокая женщина в тунике из струящейся белой ткани и бледно-голубых джинсах. Ее длинные светло-русые волосы были уложены в сложную прическу из мелких косичек с вплетенными в них кожаными ремешками и небольшими морскими раковинами. Мягкие черты лица незнакомки подошли бы молодой учительнице младших классов или симпатичной библиотекарше, которую хроническое безденежье и безалаберность читателей еще не успели превратить в холодную стерву.

— Не напугал тебя наш задира? — засмеялась она, по-мужски протянув руку для пожатия. — Меня зовут Ясмин. Можно Яся. Я присматриваю за грифонами.

— Так это грифон? А я думала, что они выдумка! — Женя неловко ответила на пожатие.

— И да, и нет. Это не совсем грифоны. Их вывели наши генетики, соединив ДНК степных орлов и африканских львов. Получилось похоже, правда? Вот только с размерами беда. Все экземпляры не больше левретки. Хотя это и неплохо. Представляешь, как бы всполошились военные и журналисты, начни над Абхазией летать огромные чудовища! — Ясмин подвела Женю к замку. Вблизи он оказался не таким уж и маленьким — примерно в два человеческих роста. Из его окон выглядывало с десяток орлиных голов, подозрительно косившихся на Женю. — Это все самочки. Петька — единственный мужчина — вот и хорохорится, — объяснила Яся. — Ну ладно, с экскурсией подождем. Ты же голодная, наверно? Пойдем завтракать.

За замком был накрыт большой деревянный стол, вокруг которого суетилось с десяток человек. Все загорелые, в светлых одеждах, увешанные украшениями из кожи и дерева.

— Женька! Это ты? — Федя едва не сбил ее с ног, бросившись навстречу и обняв за талию. Вокруг, радостно хрюкая, запрыгал довольный Боров. Лоснящиеся бока пса говорили о том, что проблем с питанием в последние дни у него не было.

— А ты думал кто? — Женя взяла Федора за плечи и заглянула в его счастливую физиономию.

— Ну-ну, веди подругу к столу! А то она скоро от голода помрет! — улыбнулась Ясмин. — Повезло кошкам, — добавила женщина, обращаясь к Жене. — Прекрасный целитель растет. То, что он для тебя сделал, не каждый взрослый сумел бы. Сильный мальчик.

— А вы…

— Я — целитель фратрии ветра. Грифоны — это просто хобби.

— Значит, это вы меня вылечили? И даже шрамы убрали. Спасибо!

— Положим, шрамов у кошек не остается, могла бы знать, а с пулей пришлось повозиться. Ну, ничего. Все зажило. Даже свадьбы ждать не пришлось. Так что, не за что!

Их обступили молодые крыланы, здороваясь, называли свои имена и протягивали Жене руки для пожатия. По взглядам, полным любопытства, она поняла, что ее способности полиморфа ни для кого здесь не тайна. Зато про нападения на трассе не было сказано ни слова. Наверное, Марат и Ясмин решили сохранить этот факт в секрете.

«Ты у нас надолго?» — «Когда инициация?» — «Как тебе твоя комната?» — сыпались с разных сторон вопросы. Женя попробовала отвечать на каждый из них, но Ясмин потребовала оставить гостью в покое и дать ей спокойно позавтракать.

Наконец-то Женя оказалась за столом. Она почувствовала, как голод, все утро, по непонятной причине, дремавший на дне желудка, проснулся и потребовал немедленного жертвоприношения. Выбор пал на кусок сырной лепешки, дымившейся на круглой деревянной доске.

— Это хачапури. Самое вкусное, что есть в местной кухне, — объяснила Ясмин, садясь на скамью рядом с Женей. — Ешь. В нашей пекарне их здорово готовить научились.

Хачапури таяло во рту, словно сахарная вата. Женя умяла два больших куска и уже потянулась за третьим, когда поняла, что больше в нее не влезет. Пришлось отказаться от салата из свежих огурцов с зеленью и ограничиться стаканом ежевичного морса.

Крыланы беззаботно болтали и подшучивали друг над другом. Женя среди них оказалась самой младшей, если не считать Федора. В основном за столом сидели парни и девушки от шестнадцати до двадцати. Ясе, будь она обычным человеком, Женя дала бы тридцать с хвостиком.

— Где Тим? — спросила она у Федора, втихаря угощавшего Борова хачапури.

— Не знаю. Недавно здесь был, а потом слинял куда-то. Мы с ним, пока ты спала, помогали Ясмин за грифонами ухаживать. Знаешь, какие они умные! Почти, как Боров.

— Это точно! — усмехнулась Женя, вспомнив задиристого Петьку. Интеллектуальные способности как гибрида таксы с петухом, так и прожорливого бульдога вызывали в ней большое сомнение.

Тем временем на столе остались только никого не заинтересовавшие пучки зелени да странная грязно-белая масса в глубоких тарелках. От нее нужно было отщипывать кусочки и макать их в острый соус с фасолью. «Мамалыга, — объяснил Федя. — Жуткая гадость. Ее здесь почти никто не ест, но на стол все время ставят. Вроде как традиционное абхазское блюдо».

— Ну что, поели? — разнесся над столом звучный голос Ясмин. — Кто сегодня дежурит?

— Можно я? — спросила худенькая девушка, на шее которой висело несколько лиловых цветов, сваленных из шерсти.

— Давай, Лис, только не разбей ничего.

Лис встала на скамейку, подняла руки перед собой и начала перебирать ими в воздухе, точно играла на невидимой арфе. Посуда задрожала, оторвалась от стола и неторопливо двинулась в сторону замка. Прямо по воздуху. Деревянные круги с недоеденными кусочками хачапури, коричневые глиняные мисочки, щербатые кружки с надписью «Абхазия», проворные вилки и ножи — все это хозяйство нестройным караваном заскользило над цветущими кустами туда, откуда полчаса назад пришла Женя.

— Ой, — сказала она. — Что это?

— Узелки. — Загорелый до черноты парень, сидевший напротив Жени, дружелюбно улыбнулся. — Ты так умеешь? Делаешь узелки на фибрах, цепляешь к ним предмет и направляешь в нужную сторону.

— На чем?

— На фибрах. Линиях движения. — Парень повел рукой, точно пытался поймать что-то невидимое, плавающее перед его лицом. — Разве ты их не видишь?

Все за столом, кроме Лис, которая продолжала шевелить пальцами, высунув от напряжения кончик языка, посмотрели на Женю.

— Вижу. Иногда, — поспешно ответила она, — Ну когда что-нибудь случается…

— Все ясно, — вздохнула Ясмин. — Мерцающая стадия. Способности проявляются в моменты эмоционального напряжения. Нужно работать. Через полгодика сможешь пройти инициацию.

Женька задержала дыхание. Как через полгода! Выходит, она зря сюда ехала! У нее всего пять дней, и за это время ей нужно пройти целых три инициации.

— Ну почему же через полгода? — Парень напротив снова улыбнулся, и Женя подумала, что он очень похож на принца. Только яхты не хватает. — Если будет хороший учитель, можно гораздо быстрее управиться. Женя, хочешь, я тебя поучу?

— Не надо! У нее уже есть учитель!

Она резко оглянулась — аж в затылке что-то щелкнуло. За спиной стоял Тим. Его светлая кожа за четыре дня на море успела сгореть, а нос — облупиться. Униформа людей крыш уступила место простой черной футболке и белым брюкам. Тим сверлил взглядом сердобольного принца, и Женька вдруг поймала себя на том, что широко улыбается.

— Ты куда меня привел? — сердито спросил Чухонь, обнаружив, что стоит в знакомом зале, стены и потолок которого терялись в непроглядной темноте подземного города.

Фиолетовый грибок вынырнул из пола в полуметре от Чухоня и заносчиво ответил:

— Куда вел, туда и привел! Лазарет за бункером. К нему, ваша неторопливость, еще минут пять ползти.

Чухонь и впрямь еле поспевал за малышом. Даром, что у того была всего одна нога, но передвигался он так, точно в нее вмонтировали реактивный двигатель. Вроде пять секунд назад рядом торчал, а тут смотришь — далеко впереди маячит. Разве за таким угонишься? Люди нор, конечно, умели быстро бегать, но до неуловимых детей Синей Грибницы, которая окутывала тончайшей сетью весь подземный мир, им было далеко.

— Погоди! — цыкнул на карапуза Чухонь. — У меня тут дело есть.

Он подобрался к зарешеченному отверстию под бетонной платформой, круглому, покрытому по краю толстым слоем серой пыли, и заглянул в роскошные покои Глухого.

Старший Сын Крысоматери уже пришел в себя. Он расхаживал по бордовому ковру, заложив слишком маленькую для людей нор ладошку за лацкан темного сюртука. Сиплый и Кайзер следили за ним, синхронно поворачивая головы.

На этот раз Чухонь заметил в кабинете главы фратрии еще одного человека. Сначала ему показалось, что между приспешниками Глухого сидит толстый мальчишка, не старше самого Чухоня. Но, приглядевшись повнимательнее, он понял: никакой это не мальчишка. Просто у рыхлого мужчины с волнистыми волосами цвета очищенной картофелины было выражение лица, какое встречается только у избалованных детей, — капризное, плаксивое, со сморщенным носом, который словно принюхивался к запахам в кабинете главы фратрии. И запахи эти ему не нравились.

— Сколько вы еще, уважаемый, собираетесь возиться? — сухо спросил мальчика-мужчину Глухой, на минуту прекратив мерить шагами пушистый ковер.

— Столько, сколько нужно, чтобы получить желаемый результат! — Он говорил вяло, слегка растягивая гласные, но при этом не теряя достоинства.

— Издевается! — зашипел Сиплый.

— Хотите сказать, что вы его еще не получили? Что полгода, которые я финансировал ваши исследования, слишком мало для результата? — В голосе Глухого селевым потоком нарастало бешенство.

— Я хочу сказать, что мне не хватает материала для испытания вируса. Только и всего. Да, люди реагируют на него так, как мы и ожидали, но вам же понадобились еще и кошки! О чем сказать заранее, конечно, никто мне не удосужился. А людей крыш в своей лаборатории я что-то не наблюдаю. Короче, уважаемые инвесторы, хотите результата — ищите мне морских свинок.

— Кого? — пискнул Кайзер.

— Людей крыш! Для опытов!

— Дорогой Кайзер, сдается мне, что наш уважаемый Николай Наумович бросает камешки в ваш коридор. — Глухой сел в свое громоздкое кресло, уйдя под стол почти до подбородка, и уставился на начальника службы безопасности. — Что вы молчите? Где кошки?

— Ну, эта… Ловим. — Кайзер сделал движение шеей, точно проглотил морского ежа. — Это ж не тараканы! Их так просто не возьмешь!

— Не тараканы значит, — тихо повторил Глухой, и все присутствующие непроизвольно вжали головы в плечи. — Не тараканы. Милый Кайзер, у вас есть ровно три дня, чтобы доставить в лабораторию подопытную кошку. И меня не волнует, слышите, не волнует, как вы это сделаете! В противном случае, вы следующим отправитесь на ужин к крысам! — Голос главы фратрии звучал все выше и громче. Чухонь приготовился закрыть уши, когда он перейдет на ультразвук.

Но Глухой неожиданно успокоился, откинулся на спинку кресла и повернул голову к Сиплому.

— Что с крысами? Все готово?

Сиплый шумно втянул носом воздух и откашлялся. Кайзер в это время медленно приходил в себя, меняя цвет физиономии от желто-серого до багрово-красного.

— У меня, как положено, всё на мази! — заскрипел Горбун и сгреб корявой ручищей телевизионный пульт, лежавший на столе.

Плазменные панели, молчаливо глазевшие на происходящее в кабинете, разом вспыхнули, и Чухонь передернул плечами, узнав каменные стаканы, кишащие крысами. Один, два, три, четыре… Они были похожи друг на друга, как шерстоканы из одного помета, но Чухонь понимал, что смотрит на разные колодцы.

Мониторы мигали, и картинки на них меняли ракурс. Что это? Сигнал с разных камер, установленных в одном и том же стакане? Или крысиных загонов гораздо больше, чем телевизионных панелей в кабинете Глухого?

— Все триста шестьдесят три колодца заполнены под завязку! — развеял сомнения Чухоня Сиплый. — В любой момент готовы открыть дверцы. Только прикажите.

— Автоматика?

— Поставили. Если верить этим недомеркам, сработает, как часы.

Сиплый вытянул руку с пультом вперед, нажимая на кнопку. Колодец на центральной панели исчез. Вместо него появились два ряда белых кружков на черном фоне, расположенных друг напротив друга. Между ними возникла широкая полоса, от которой к кружкам потянулись чуть более узкие веточки. Теперь на экране светилось что-то вроде дерева, нарисованного пятилетним ребенком.

— Это наши колодцы, — указал Сиплый на кружки. — Между ними коридор. Он разветвляется прямо перед Большой Ареной. Мы нажимаем на кнопочку, и дверцы открываются. Одна за другой. Крысы покидают свои домики и бегут по коридору. — Горбун слегка сюсюкал, словно рассказывал сказку. — Бегут-бегут и прибегают к развилочке. Часть грызунов отправляется на поверхность, а часть, аки ангелы, летит к Арене.

— Наши друзья тестировали механизм? — тихо спросил Глухой.

— А как же! Приходили, проверяли — ушли довольные. Только неправильно это…

— Что? — Глава фратрии поднял одну бровь.

— Чужих в такое дело посвящать…

Дослушать ответ Глухого Чухонь не успел. Он почувствовал удар в спину, да такой сильный, что едва не выругался в голос прямо над головами руководителей фратрии.

Сзади, на бетонной плите стоял Малой. Возле него лежала пара камней размером не меньше самого грибка. Третий валялся под ногами Чухоня.

— Еще засадить? Или хватит?

— Сдурел? — Чухонь чуть не задохнулся от возмущения.

— Сам сдурел! У тебя крыса помирает, а ты этих болванов слушаешь! Нужно в лазарет идти, пока Глистер не вернулся.

— Глистер это кто?

— Шерстокан в манто! Тот, белобрысый, толстый, что у твоего главного сейчас за столом сидит! Николай Наумович Глисерман.

— Глухой мне не главный!

— Главный не главный, зато придурок славный! — передразнил Малой. — Идем уже! Я тебя весь день ждать не подписывался!

И рванул в темноту.

Чухонь бросился за грибком. Он то появлялся, то исчезал на полу гигантского зала, точно входил в магические порталы. Чухонь слышал, что люди ветра умели строить такие, но сам никогда не видел.

Наконец он почти догнал своего шустрого проводника.

— Подожди! Остановись!

— Ладно, стою.

— Что все это значит? Зачем им крысы?

— А ты чем слушал? Ушами или каким другим местом? — хихикнул гриб. — Глистер вирус вывел. Нехороший. Им заражают крыс и выпускают на поверхность. Они бегают — кусают людей. Люди болеют. Чего тут непонятного?

— Но зачем?

— Вы что, там в норах совсем одичали? В вашем Армагедариуме все написано: «И придет тьма. И затянет небо свинцовыми тучами. Воздух будет отравлен, земля перестанет родить, дождь, подобно кислоте, начнет разъедать все живое. И не останется людям ничего другого, как уйти под землю и жить в мрачных коридорах, рожая и воспитывая там детей своих…»

— Ну и? При чем тут вирус?

— Так Глухой уже пять лет конец света обещает, а его, родимого, все нет и нет! Вот он и решил помочь, так сказать, божьему промыслу — направить его в правильное русло! Усек? Вирус этот, насколько мы поняли, вызывает дикую головную боль. Кровушка на черепушку изнутри давит так, что глазки из орбит вылезают. Спастись можно одним способом — спуститься ниже уровня моря. То есть уйти под землю. Семнадцатого мая, аккурат во время шерстоканьего Чемпионата, Глухой выпустит всех зараженных крысок, и помчатся они, родимые, наверх, к солнышку, и начнут кидаться на людей. Сиплый-то их все это время человечиной кормил, так что двуногие дня них дичь! Смекаешь?

— А зачем их к Арене гнать? Там же людей не будет. Только наши да из других фратрий…

— Дурак-человек! — обидно фыркнул гриб, но Чухонь уже перестал обращать внимание на его подначки. — На вирус только вы, люди нор, не реагируете, а всем остальным фратриям придется спуститься под землю. И станут крысюки, как и обещал Старший Сын Большой Крысы, избранной расой. Венцом творенья.

Закончив лекцию, грибок развернулся и поскакал дальше, а ошарашенный Чухонь побрел за ним, пытаясь осознать только что услышанное.