— И так, господа. Сейчас четырнадцать часов, — посмотрел он на циферблат, и значит в запасе у нас еще ровно пять часов. Начнем одеваться в восемь и за час все успеем! Вы все же настаиваете на партии в бридж? — обратился он к Мадлен и Пьеру, явно надеясь, что это предложение будет отвергнуто.

— Я сейчас посоветуюсь с Полет, — сказала Мишель. — Но, лично мне бы, больше хотелось посмотреть замок. Как ты Мадлен? Если нет, тогда я как все.

— Конечно, прогуляться по комнатам я еще способна, но если там опять будут лестницы, то я лучше посижу здесь, — недовольно ответила Мадлен. А вы можете идти куда хотите, гуляйте.

— Ну, как же, как же, мадам, мы вас не бросим, а с ногами и бодростью мы сейчас разберемся. У вас ведь болят коленки? Так это легко поправить.

— Да! — удивилась Мадлен. Но я ведь уже старая, — кокетливо, нарываясь на комплемент, сощурила глаза Мадлен.

— До старости вам еще далеко, мадам, — ласково ответил Алекс и посмотрел на нее, как бы подыгрывая ее кокетству. Я вам обещаю еще много лет активной жизни. Садитесь, я вас взбодрю, при помощи некоторых тибетских приемов. Вам нужно только немного вспомнить времена вашей юности.

Алекс сделал знак рукой. Мадлен послушно села и оглянулась на него, ожидая дальнейших действий.

— Смотрите внутрь себя! — начал он, положив свои руки на ее голову.

— Как это внутрь? — не поняла Мадлен.

— Вспомните, как хорошо было вам в ваши восемнадцать. Вспомните какой-нибудь приятный для вас день, любимый кусочек природы, себя и свои чувства например приятным майским днем. Вспоминайте летний дождь, запах тополей, прогулку с любимым мужчиной…Первый поцелуй!

— Нет! Лучше не первый! — возразила Мадлен. Я вспомню как мы с подругой жили в Альпах и… — Мадлен умолкла и закрыла глаза, лицо ее отображало радость.

Я уверен, что любви в вашей жизни было достаточно. — Алекс стоя за спиной Мадлен, и держа ладони на небольшом расстоянии от головы, стал делать движения, лепящие колобок.

— Ну как мадам? — спросил он.

— Я бегу с горы, это Альпы. Дом моей подруги, зеленая трава, сиреневая герань, ветер летит со мной, мне двадцать пять… — звенящим голосом произнесла Мадлен.

— Посмотри, да она даже помолодела, — Пьер дернул за руку Мишель.

— Я хочу тоже, — сказала Мишель, увидев такое преображение. Мне тоже хочется взбодриться. Она встала рядом с Мадлен и стала ждать удобного случая, чтобы попросить мосье о продолжении сеанса.

— Папа делает свои опыты, — улыбнулась Лорен, выходя из своей комнаты.

— Как это у него получается, у нее даже морщины разгладились, — постаралась польстить Мишель.

— Папа долго жил в Тибете, и вообще наряду с историей он интересуется секретами древних целителей, гипнозом, ясновидением, парапсихологией, у него много и своих работ.

— И вы считаете, что все эти сказки стоит изучать, — криво усмехнулся Пьер.

— Вот вам пример… — улыбнулась Лорен, ничуть не смутившись от не совсем тактичного восклицания Пьера, показав на помолодевшую Мадлен. — Садитесь тоже, я могу проделать то же самое с вами не хуже папы, — сказала она и махнула рукой входящей в зал Полет.

— Что здесь происходит? — спросила та, увидев расслабленных на креслах друзей, и мужа, голову которого, взяла в свои руки Лорен.

— Мосье Алекс и мадемуазель Лорен нас оздоравливают, — сказал Пьер, стараясь придать своему голосу нормальное звучание, чтобы Полет не заметила его блаженного состояния, вызванного прикасанием к его голове нежных ручек Лорен.

Полет, сделав грозное выражение лица, какое бывает у строгих мамочек, желающих прочитать нравоучение своим детишкам, разбившим чашку, или съевшим все конфеты без спроса. Она посмотрела на Мадлен, потом на размякшее лицо Пьера, и послушно села рядом с остальными.

Вскоре она купалась в озере и посылала брызги Пьеру. А Мишель катилась на велосипеде вдоль поля с цветущими маками, и длинные волосы ее развивались и искрились на солнышке.

— Ну как? — спросил Алекс, вы полны сил, и уже не критикуете мое хобби?

— Я словно помолодела на лет сорок, — вздохнула Мадлен.

— А я как будто сбросила сорок килограммов, — сказала Полет.

— А я так счастлива, как будто это самые счастливые минуты из моей жизни. Мосье вы волшебник! — восхищенно посмотрела на Алекса Мишель. Можно я вас поцелую?

— Вот тут вы в самую точку, — потер руки Алекс. Я великий волшебник! И ваш поцелуй, самый дорогой для меня подарок. Алекс подставил свою щеку, и изловчился, что-то шепнуть на ушко Мишель, поцеловав ей ручку.

— Пьер, придя в себя, постепенно пропитывался неприязнью к самодовольному старику, который привлек внимание уже всей женской части их группы.

— Так может быть, вы откроете нам двери в замок? — съязвил Пьер. Махнете волшебной палочкой и…

— Нет ничего проще! — сказал взгляд Алекса. — Сейчас появится мадам администратор и мы начнем действовать, — сказал он. Волшебной палочкой будет ее согласие.

— Господа, — тут же услышали они голос администратора, вкатывающей в зал каскад вешалок, на которых висели несколько видов старинной одежды. — Выбирайте, примеряйте. Парики приедут минут через двадцать, обувь и украшения вместе с ними.

— Уф! — надула щеки Мадлен. И стала тщательно рассматривать подслеповатыми глазами материю, вертя ее в руках, совсем рядом с очками.

— Мадам, — обратился к администратору Алекс. — Не позволите ли нам прогуляться по некоторым залам замка. Для вхождения в роль. В виде исключения, — умильно улыбнулся он, взяв ее руки в свои и прижав их к своей груди.

— Да— да, ухмыльнулся в душе Пьер, удивляясь фамильярности Алекса… Прямо для тебя старый пень. Сейчас…..

— Хорошо мосье Алекс. Само собой разумеется. Только осторожнее, не слишком рискуйте, — на удивление Пьера, томно ответила она.

— О мадам, не беспокойтесь, — прошелся за ней до двери Алекс, предварительно поцеловав ей обе ручки.

— Мосье Алекс, вам я могу доверить все! — вильнула обтянутой юбкой мадам, и улыбнулась Алексу многообещающей улыбкой, протянув ему ключи.

— Ну и старикан, — подумал Пьер. Даже эта сковородка размякла. Хотя сколько ему? Лет семьдесят не так уж и много. По крайней мере, себе старости в таком возрасте он не желал.

— Хотя мне уже и больше тысячи лети, я еще имею успех у дам, — услышал он хвастовство старикана, как будто бы специально предназначенное для ушей Пьера.

В этих словах, Пьер уловил подкол, ведь ему-то никто здесь так не улыбался.

— Ну что ж, планы наши таковы. В оставшееся до вечера время, мы с вами прогуляемся по замку. А костюмами займемся позже, — довольно сказал Алекс.

— Мы будем готовы через пять минут, — поспешили удалиться в свои комнаты Полет и Мадлен. — Мы только поменяем обувь.

— Кто эта дама? — спросила Мишель, оставшаяся в зале и разглядывая даму в белом, изображенную на одной из картин.

— Это графиня Шарлотта. Она умерла на гильотине. После написания портрета прожила только месяц, бедняжка. И то в тюрьме, — вздохнул Пьер.

— Шарлотта! — мечтательно сказала Мишель. — Красивое имя. Но мне кажется, что дамы в то время были не очень привлекательные. Неестественный румянец, парики, глаза без ресниц…наверное, это, их портит?

— Это всего лишь манера, в которой писался портрет. И естественно каноны красоты, которые были в то время. На самом деле, передать энергию объекта, его я, вот что самое главное, и я думаю, художнику это удалось! — нравоучительно сказал Алекс. Если бы вы видели эту даму живой, вы бы по достоинству оценили ее прелести. Хотя, что я?! Это лучше бы сделал, например, ваш спутник. Пьер, как вам она? — обратился он к нему, встав в позу художника, оценивающего свой последний мазок.

— Ну, если …неопределенно начал Пьер, стараясь найти, что-нибудь в облике дамы, чтобы вызвало у него приятные мысли…

Она была слишком уж лишенной форм, а это его не вдохновляло.

— Где грудь? Остального вообще не видно, и наверное тоже довольно суховатое! — пренебрежительно подумал он.

— А вы представьте ее живой! Смотрите, какая у нее нежная кожа, какой взгляд, а руки. Ощутите, как они обнимали своего любовника, или даже представьте себя на его месте. В своем времени она была неотразима. В залах замка есть еще ее портрет. Возможно, там вы лучше почувствуете какой была эта дама, ведь на портрете, благодаря гению художника, осталась частичка ее Я, ее души, ее тела. Хотя я с вами где-то согласен. У дамы должны быть формы, а если нет, то это должно чем то компенсироваться, например красивой душой, — усмехнулся он едва заметно, прекрасно понимая, что эту добродетель, Пьер пока что не ставит на ступень своих приоритетов.

— Догоняйте, — прервал он свои наставления, а я пока покажу Мишель апартаменты герцога, это в зале за переходом.

— Идите, идите, — махнул рукой Пьер, стараясь подавить ревностные чувства. Мои мадамы будут копаться еще долго. Мы вас догоним. А если нет, то встретимся на вечере.

— Нет. нет. Такое представляется не каждый раз. Я покажу вам зал портретов, и самое главное зал жившего здесь алхимика. Очень познавательно. Он открыл много удивительных вещей.

Мишель обернулась на Пьера. — Я пойду?

— Если не боишься флирта с приведениями подземелья… — съязвил Пьер, намекая на возможные ухаживания Алекса, недовольный, тем, что старикашка все больше завоевывает положение.

— Вот и мы! — услышал он тут же голоса Мадлен и Полет.

Вслед за ними вышла и Лорен, которая сообщила, что вспомнила об одном забытом деле. И сможет их догнать минут через тридцать, когда доведет его до конца.

— Тогда жди нас здесь, не спеши, для тебя то, что я покажу не новость, а я должен закрывать предыдущую дверь, чтобы больше никто за нами не проскочил, так велела администратор, — сообщил Алекс. — Ключ то у нас один!

Пьер удовлетворенно вздохнул, радуясь, что уединение Алекса с Мишель сорвалось, правда, немного расстроившись из-за отстранения от прогулки Лорен.

— Но, ничего, один-один, поровну, — хихикнул он в душе.

— Вперед! — весело сказал Алекс, и, повертев в воздухе ключами, направился вдоль крепостной стены.

* * *

Алекс ловко пробежал по стене, и остановившись около лифта, сделал знак рукой, — Прошу, мадам.

Зал, находящийся намного ниже их спален, куда спустились наши путешественники, представлял собой старинный зал десятого века, служащий в старые времена столовой герцога. Зал был без излишеств, и можно сказать приближен к простой грубой жизни без претензий на сословие. Камин, вырубленный из камня, грубый стол человек на двенадцать, деревянные скамьи и солома настеленная на полу. В камине на вертеле висел огромный котел и лежали обгоревшие поленья. Стены украшали сабли и щиты.

— Вот так просто, по нашим меркам, жил сам герцог Филипп 6. Он не брезговал есть из одного котла вместе со своими рыцарями, спать на соломе и обгрызать кости взяв мосол в руки, — скривив рот, сказал Алекс. Простой люд жил в казармах вместе с лошадьми и мылся раз в полгода. Так что все познается в сравнении. А в сравнении с бытом простых людей, это уже были хоромы.

— У! — скривили губы женщины.

— Да, сейчас это кажется варварством, но живи мы в то время, привыкли бы и сами спокойно жили бы без геля, одеколона и ежедневного душа! — лицемерно возразил Пьер. Он подошел к стене с оружием и с интересом стал разглядывать воинские принадлежности рыцарей. А косточку он и сам любил обгрызть.

Дамы, оглядевшись вокруг и в душе порадовавшись, что они— то живут в другое время, где есть все блага цивилизации, прошли за Алексом в следующий зал.

Следующий зал, связанный с предыдущим, вырубленным в стене проемом, представлял собой еще более ограниченное пространство с щелевидным окном и небольшим углублением в стене размером метр на метр, представляющим собой клетку с металлической решеткой и все той же соломой на полу.

— Здесь герцог держал какого-нибудь дикого зверя? — спросила Мишель.

— Нет, наверное, это камера для пленника, — предположила Полет.

— Вы почти догадались, но истина еще ужаснее, — поднял брови Алекс. Здесь отбывала наказание за неверность жена герцога! По приговору герцога, обманутого мужа, она должна была сидеть здесь двенадцать лет! И иметь возможность прогуляться по этой комнате только раз в месяц. Только раз в месяц, она разминала ноги и с тоской смотрела на кусочек неба, — театрально промолвил Алекс. — Как видите, здесь не ставили стекол, поэтому окно такое миниатюрное. Виден только горизонт, и одновременно, оно служит для вентиляции помещения, что было немаловажно при привычке мыться раз в полгода.

— Как же так! Не помыться не как следует лечь спать. Двенадцать лет! Да это с ума сойдешь! — всплеснула руками Мишель, представив себя в таком положении, а Мадлен подошла к решетке и пристроившись примерилась, как бы там уместилось ее тело. Она надула возмущенно щеки и сказала, — уф!

— Многие и сходили, — согласился с таким выводом Алекс. — Но войны…! — хитро воскликнул он, нагнув голову и сощурив глаза. — Рыцарь уходил в поход, а герцогиню за известное вознаграждение выпускали из заточения до его приезда. Кстати, и металлический пояс верности не выдумка. Вот он! — показал он, на висящую на стене, металлическую конфигурацию с ключом на колечке.

— Бедная мадам! — вздохнула Мишель. И эта гадость, — сморщила она носик, посмотрев на пояс верности, — и клетка! И за что пострадала? За любовь!

— За любовь! — передразнила ее Полет. — А нечего было изменять мужу! — отрезала она.

— Не грустите мадам, — обратился участливо Алекс к Мишель, успев взглядом поддакнуть Полет. Эта герцогиня недолго мучилась, рыцарь погиб во время очередного похода, и мадам стала хозяйкой замка и прекрасно вышла второй раз замуж. Кстати за другого, а не за того за которого приняла позор и муки. Того казнили еще раньше. Я даже думаю, что именно ее новый муженек и помог старому убраться поскорее из этого мира. Раньше ведь было много способов ликвидировать препятствие! Впрочем, и сейчас их не мало! — пробормотал он, немного снизив голос, как бы для самого себя.

Следующий на пути путешествия по замку был ход по винтовой лестнице, который спустил туристов еще глубже, в подземелье. Спуск был слишком крут, и его серпантин, почти вскружил головы туристов. Пьер на всякий случай держался за перилла и старался не смотреть вниз. Мишель, останавливалась на секунду передохнуть, и помогала Мадлен одолевать дорогу из не совсем удобных по высоте ступенек. Алекс же, казалось, не замечал этого крутого и слишком глубоко завинченного спуска! Он ловко перебирал ногами, слегка придерживаясь рукой за перилла, но, не теряя при этом хорошей осанки, и вскоре уже добрался до последней ступеньки, и глядя вверх, ожидал остальных внизу.

— Скоро вы увидите то, что не видел еще никто из туристов! Вам в награду буде позволено окунуться в мир магии, — торжественно сказал Алекс, когда они уже почти подошли к дубовой двери в стене скалы, или даже вернее подземелья, потому что окон здесь вовсе не было, и пахло сыростью.

Алекс вставил в замочную скважину огромный ключ, и, нажав на дверь, открыл ее, потом остановился на секунду, распрямил спину и благоговейно шагнул в темное помещение.

— Господа вы взяли с собой зажигалку? — раздался его голос из глубины. Проходите, только осторожно, сейчас будет свет.

В темном помещении от света коридора были едва различимы очертания неизвестных предметов, и от этого помещение казалось зловещим. Женщины переглянулись и остановились около двери не решаясь войти.

— Что же вы? Не решаетесь? Ну хорошо, хорошо! Может, ваши опасения не лишены оснований! Ха-ха-ха, — совершенно не кстати, громко перейдя на низкие тона, сказал он, и медленно засмеялся. Это прозвучало эффектно и вполне в стиле триллера.

Но, к всеобщему облегчению и успокоению, Алекс вернулся к ним с улыбающимся лицом, в котором не было и намека на мистику, и с большой свечой в руках.

— Ну так кто мне даст зажигалку? — снова спросил он.

— Да, вот, у меня есть, — протянула зажигалку Мишель, порывшись в сумочке.

Свеча мгновенно осветила помещение и Пьер и Мадлен с удовольствием отметили, что в комнате есть несколько кресел. Блики от маленького пламени, хотя и сделали освещенным комнату, но не лишили помещение таинственности, а возможно даже только прибавили ему в этом имидже. И это приятно щекотало нервы, и рождало в голове всякие страшненькие истории. Но спокойный тон Алекса. и его совершенно доброжелательный вид успокоили присутствующих и не давали воображению уж очень разгуляться.

— Присаживайтесь, присаживайтесь, — удовлетворительно, улыбнулся Алекс, видя произведенное впечатление и, понимая, какие чувства сейчас крутятся у них в головах, как будто привел их в свой дом, и ему осталось только сварить гостям кофе.

Через минуту пламя уже нескольких подсвечников осветило зал, и Пьер увидел, что он достаточно большой. И что из этой комнаты есть несколько выходов, но куда они вели, пока было неизвестно.

Пьер уселся в кресло и оттуда принялся рассматривать деревянные стеллажи, на которых стояли банки, различные ступки и пестики, бутылки с жидкостями, засушенные растения и кости.

— Сколько книг, и какие они огромные, — подумала Мишель, глядя, на внушительного размера, кожаные переплеты, которые лежали на полках и на столе. Стол украшала еще и массивная чернильница с гусиным пером, лицо Мадлен, которая заинтересовалась барабанами сделанными в стиле Сенегальского фольклора, отразилось в хрустальном шаре, стоящем на бронзовой подставке, но она не заметила этого, обратив в следующую секунду внимание на крылья птиц, и другие ритуальные предметы.

— А такие барабаны мы видели в Сенегале, — обратилась она к сыну. Помнишь, как мы ездили на экскурсию в их деревню?

— Здесь чего только нет! Коллекция что надо! Это маленький музей религий мира? — обратился он к Алексу, одновременно трогая рукой маску, лежащую на кресле.

— Нет, это сохраненная до сих времен, комната алхимика, который жил и работал на пользу времени грядущему. И эти предметы представляют собой очень редкие экземпляры, собранные им по всему миру. Все это предметы разных направлений религий и магических школ. Они помнят века, с их помощью было проведено множество ритуалов, и принадлежали они великим магам…которые подарили все это нашему алхимику, — с пафосом и мечтательно, как будто вспоминая те времена и тех великих, произнес Алекс.

— Он, этот алхимик, жил здесь в веке пятнадцатом? — делая вид, что воспринимает слова Алекса серьезно, спросил Пьер. Все эти словесные излияния, были похожи на театр, в котором Алекс играл какую-то роль. Пьер слушал Алекса и, оглядываясь, по сторонам, искал присутствие руки дизайнера и режиссера, устроивших вполне прилично декорации средневекового жилища.

— В двенадцатом, — хмыкнул Алекс, видя и чувствуя недоверие Пьера… — Восемь веков назад.

— Искал философский камень или делал золото из воды!? — съязвил Пьер, желая показать свои познания в этом явлении и то, что его просто так не надуешь..

— Не только. Вы ориентируетесь на совершенно поверхностные суждения. Большую часть своего времени он посвятил получению жизни из не живого. Он создавал гомункулуса.

— Какой бред! — воскликнул Пьер. И зачем? Мало ему было естественного появления на свет живого, ему нужно было создать его из гнилого мяса, или из забродивших отходов!

— Не скажите. Конечно, каждый ученый шел своим путем, методом проб и ошибок. Но, главное, при этом он думал, и мечтал перевернуть мир, открыть скрытое, познать не познанное, да в конце концов, потягаться с самим…, — Алекс поднял указательный палец вверх, и опустил вниз глаза, все же не желая произносить всуе Его имя. — И ничего не бывает зря. Работаешь над одним, а в процессе получаешь еще массу чудесных открытий.

— Ну что, например? — высокомерно спросил Пьер. Какие такие открытия сделал этот ваш алхимик. Ведь это была чистой воды лженаука, шарлатанство и мракобесие. Расчитанное на дураков и невежд. Что можно было ждать от живших в средневековье?

— Ну, ну. Не говорите о том, чего знаете только понаслышке. Например, он, этот алхимик, нашел способ путешествовать по разным измерениям, научился превращать материю в другой вид и много чего, что вот так просто вы и понять то не сможете. А про глупых людей, из средневековья, это, по крайней мере, ошибочно. Ведь открыть колесо сложнее, чем сделать потом коляску! А? Я прав? — посмотрел он саркастически на Пьера. — Вот вы попробуйте устроить диалог с потусторонним! В своем двадцать первом веке. Ведь вы все стали умнее тех, кто жил до вас.

— Разговаривать с духами, с того света? Это спиритизм? — спросила Полет. Но для этого не нужно быть алхимиком. Мы в детстве тоже на блюдце духов вызывали. Несло оно какой— то бред и все. Это просто враки.

— Вы так думаете? А что вы скажете про оживление, скульптур, портретов, исчезновение в пространстве, перемещение из этого времени в прошлое? Тоже скажете бред?

— Это все интересно как тема для фантастики, но пока это ей и остается, — раскрыл руки Пьер. Машины времени пока нам никто не показал, как впрочем никто еще не сфотографировался с выходцем с того света. Если открыл ученый таблицу элементов, то ее знает весь мир. Открыл ученый силу притяжения, это правило изучают в школе. А ваши чудеса, так и остались обманом, за который некоторые шарлатаны получали и получают деньги, вот и все! Некоторые и не скрывают этого, и просто называют себя фокусниками. Это, по крайней мере, честно. Фокус, это всего лишь техника плюс некоторые физические явления, примененные в данном случае. Ловкость рук!

— А вы не задумывались, что этот алхимик мог, но не захотел делиться своими знаниями со всем миром. Он оставил свои открытия для себя, и не только от эгоизма и скупости, а из-за ответственности перед человечеством! — высокомерно произнес Алекс. — Всему свое время! А то, что знаете вы, это только отголоски, сплетни, или просто дилетантство.

— Спиритизм! Да это только блюдце! — театрально сказал он. — Оживление картин, да это просто фокус, как и исчезновение в зеркале. А ясновидение это просто попадание в точку. Правда?

— Да вроде этого, — воскликнул Пьер. Знаем мы всех этих астрологов и ясновидцев! Соврут и не поморщатся. Что-то сбудется и тогда они об этом трубят. А что не сбудется, то молчок. А потом это просто знание и управление психологией человека!

— Где-то вы правы, — уже спокойно сказал Алекс. — И люди, и их дела, да, как и обстоятельства, бывают разные. Где-то, чтобы явить чудо достаточно просто хитрости, ловкости рук, но согласитесь, даже для этого нужно обладать мастерством. Что ж говорить о великих открытиях! Они даются кропотливым трудом, умственным напряжением, отречением от радостей жизни! Многие гениальные ученые не доживали до своих лучших открытий, потому что одержимость съедала их. Сжирала их молодость, их здоровье, их силы… Изо дня в день сидеть и повторять, и повторять один и тот же опыт, мучиться над формулой, проводить анализ, вести записи. При свете тусклой свечи, вдали от солнечного света. И вот уже и волосы поредели и спина сгорбилась, а молодость и любовь прошли мимо…И уже не вернешь. Но зато, если получилось! Да это стоит многого!

— Так этот алхимик тоже умер молодым? — спросила Мишель, сделав сочувственное лицо, и стараясь смягчить несговорчивость Пьера. И всегда был один, в подземелье? Как мне его жаль. Я как сейчас вижу, он сидит за этим столом, и трет в ступке что-то.

— Нет, этот не умер… — многозначительно сказал Алекс, благодарно потрепав по щеке Мишель.

— Здесь что-то написано! — увидела Мишель табличку.

«Великий маг и чародей граф Калиостро, жил и работал…», — прочла Полет часть надписи.

— Так это про Калиостро! — воскликнула Мишель. Это он жил и работал в этом замке?!

— Да, это кабинет Алессандро Калиостро! — гордо сказал Алекс.

— Но мне кажется, он должен был жить в эпоху Наполеона, Марии-Антуанетты… — робко промолвила Мишель.

— Он жил во все времена. Он вечен! — с неприкрытой гордостью сказал Алекс.

— Но я читала, что он умер в тюрьме! — слабо возразила Мишель, не желая резкостью обидеть Алекса.

— Смерть он свою инсценировал, а жив до сих пор, потому что открыл способ продлить жизнь. Он был романтик, ему хотелось увидеть другой мир, тот который будет. И в каждом столетии, его ждал новый, и в следующем снова. Поэтому остановить его было нельзя! — Алекс перешел на фальцет.

— Профессор, но вы уж совсем нас за дураков держите, — снова взъерошился Пьер. — Я понимаю, существует легенда, но нельзя же говорить об этом так же серьезно. И вообще все его штучки давно разоблачены. И умер он действительно в тюрьме, и поделом. Доставил многим неприятности и денежки выманивал за вранье и не малые. И кажется, принадлежал к масонскому ложу! А наследил по всей Европе и даже до России докатился, так и там его с позором выгнали, Екатерина, кажется.

— Ну-ну, — усмехнулся Алекс, вам молодым лучше знать. Ну что отдохнули немного? Так пройдемте дальше. Следующий зал, зеркальный. Там хранится то самое зеркало, принадлежавшее Калиостро, в котором можно было увидеть будущее, и даже исчезнуть. Стоило только постоять возле него и подумать. Задать вопрос или просто очень захотеть. Оно соединяло этот мир с другим, отраженным, почти таким же, как этот, разница между ними была, но ее сразу и не заметишь. И человек, который исчезал, не сразу понимал свое положение. А исчезал то навсегда!

— Ну что же вы, страшно исчезнуть? — ехидно засмеялся Алекс, увидев, как Пьер встал к зеркалу боком. Вы же ни во что не верите!

— Ничего не страшно. Но всякое может быть, — поежившись, сказал Пьер. Здесь такая обстановка, и такой свет, что не захочешь смотреться в зеркало. Как то не по себе. Подспудно.

— Вот-вот, и вы подспудно чувствуете это, но не головой заметьте, а чутьем, интуитивно, проще сказать шестым чувством! А почему? Потому что мозг нашего тела, гораздо невежественнее разума духа. Обычно в жизни вы полагаетесь на результат вашей умственной деятельности, в которой ничего мистического нет. В этом случае вы доверяетесь своим пяти чувствам, тому, что видите, слышите, улавливаете запах и что можете потрогать. Это ваша повседневная мозговая деятельность. Но ее результат ограничен возможностью ваших органов чувств, для жизнедеятельности которых в нем есть отдельные участки и которые по специальной схеме соединены между собой. Это более или менее сложный, но механизм. У вас есть глаза, вы увидите цветок, вы ощутите его аромат, очаруетесь формой, красотой цвета и его свежестью. Этот цветок, как впрочем и все остальное, что вы ощущаете в этом мире они трехмерные, и ваши органы приспособлены именно для взимодействия с такими субстанциями. Почему? — посмотрел он на окружающих.

— Те пожали плечами.

— Да потому что подобному подобное. И все что вам доставляет радость пользу и неприятности могут находиться только в виде вашей субстанции. Трехмерной. Остальное не играет заметной роли для вашего тела. Поэтому природа не стала тратиться на не нужные способности и дополнительные органы. Хотя она как всегда была рациональна и немножко схитрила. Она заложила их в вас, но только заложила, а развить их это уже ваша проблема.

— Я что-то не понял? Что мне еще нужно видеть другими органами. Я и так хорошо ориентируюсь в жизни, — возразил Пьер.

— Вокруг вас много, очень много множеств субстанций. Например самое простое. Я надеюсь, вы не отрицаете, что душа существует?

Пьер неопределенно пожал плечами.

— Так вот, как вы можете увидеть, например, душу, если для этого у вас нет необходимого для видения тонких материй чувств. Она не воздействует на вас физически трехмерно, как цветок, поэтому вы не видите ее присутствия. Но если бы вы знали, как включить другие необходимые органы, если бы вы их имели в действии, то могли бы видеть не только души людей, но и слышать, что говорят предметы, видеть время, дорогу в параллельные миры и разницу между этим и миром Зазеркалья.

— Вы так убедительно говорите, — дорогой Алекс, но покажите хотя бы один маленький пример, научите нас, увидеть хоть, что-нибудь из не трехмерного мира своими глазами… проговорила Мишель. Но, правда, для этого у нас нет тех загадочных органов, — дала она ему место для отступления. Научите, как развить их.

— Моя дорогая, у вас есть, уверяю вас. Вы сомневаетесь, стараетесь понять, а это уже признак. Нужно просто помочь этому органу стать взрослым, действенным. Это как у младенца, у него тоже есть все пять чувств, но полностью ощущать многие обычные вещи он сможет только через несколько лет. Он научится и натренирует свой орган, идя от крупного, видимого, к более мелкому и тонкому.

— Зеркало, — с опаской посмотрела Мишель на огромное зеркало в витиеватом обрамлении. Я читала про него, но не думала, что оно сохранилось до нашего времени. Да у него даже отсвет другой, какой то более тяжелый, как будто, то что в нем отражается, имеет вес. Мне немного страшно, но посмотреть в него все-равно хотелось бы. Конечно если меня кто-то поддержит в этом.

— Не бойтесь, я быстро, закрою его, когда это будет опасно для вас. Вы не пострадаете, как многие девушки, которые вечерком на крещение гадали, и так увлекались, что не успевали закрыть его. Вы слышали такие истории? Русский поэт Жуковский написал прекрасную поэму Светлана, так звали одну крестьянку. Там хорошо описано действие зеркала. Ну так что, посмотрите, осмелитесь? Решайтесь, вам это может пригодиться больше, чем вы думаете! — старался Алекс подтолкнуть к действию Мишель.

— Нет, — сделала отрицательный знак рукой Мишель. Лучше ничего не знать!

— Ну как желаете, шери — Можете идти мимо него смело, — Алекс задернул занавеску, и показал рукой на выход.

— А что там? — спросила Полет.

— А там уже выход. Здесь есть еще другие помещения, но я вам показал самое интересное, то, что дорого мне, и к тому же, у нас не так много времени. Пройдем в коридор.

Алекс вывел гостей и закрыл дверь.

Смотрите, это колодец. Ну-ка, загляните туда. Да, да дна не видно. А чтобы понять, насколько глубок колодец, слушайте!

Алекс вылил в колодец воду из стакана, который стоял на основании колодца, и показал жестом, чтобы все прислушались. И ко всеобщему удивлению, прошла минута, когда звук наконец-то раздался.

— Ага! Интересно? — подмигнул Алекс.

Он отошел от зияющей пропасти и первым вошел в коридор, махнув рукой следовать за ним. Коридор был скорее узким проходом между корявых каменных стен, и идущий по такому же неровному каменному полу. Пьер оценил его в метров десять длиной. Он был темен, и облегчала задачу, освещенная стена впереди. Пьер, первым пошел за Алексом, увидев в темноте его мелькнувшую фигуру, он точно наметил траекторию своего движения, но дойдя до развилки призадумался как следовать дальше.

— Направо или налево? — подумал он.

Пьер обернулся и помахал рукой идущим вслед за ним женщинам. В этот момент он увидел, как в освещенном проеме мелькнула спина Алекса.

— Ага, понял Пьер и снова махнул рукой Мадлен, которая шла первой, придерживаясь рукой за стены.

Пьер прошел вперед, и вышел в еще одно более просторное помещение, освещенное электрическим фонарем. Это был тупик, и Пьер задумался, правильно ли он пошел, потому что Алекса здесь не было, как не было и выхода, в который он мог пройти дальше.

— Пьер! — услышал он голос женщин, которые, для верности проверяли туда ли они идут.

— Я здесь. Черт, я не знаю где я! — раздраженно повысил голос Пьер. Я как будто заблудился. Идите на мой голос.

Очутившись в той же комнате, что и Пьер, все трое недоуменно посмотрели друг на друга.

— Мосье Алекс, мосье Алекс! — прокричали они.

— Исчез! — воскликнула Мишель. — Кошмар, куда мы попали, здесь даже нет выхода?! — воскликнула она.

— Видно штучки этого алхимика, еще не устарели, — подумал Пьер. Мурашки прошлись у нег по телу. Попасть в каменную ловушку, было делом не совсем приятным. — Мосье Алекс, хватит шуток. Вы где? — громко крикнул Пьер.

— Здесь, — услышали они спокойный голос Алекса и, обернувшись назад, увидели его смеющееся лицо. — Вы не верили, что чудеса бывают, но я исчез и возник! Это ли не чудо?

— Ну, вы нас напугали! — засмеялась Мишель. Мы уже думали, что попали в другое измерение и так здесь и останемся.

— Кстати, если вы попадете в другое измерение, уйти из него можно, только, приняв смерть. Больше никак. Запомните, может быть, вам пригодится, когда-нибудь. Смерть это избавление от многого. Здесь умер, там родился. Это как сжать воздушный шарик. Сжал в одном месте, вздулось в другом. Сжал в противоположном, вздулось в первом. Ничто никуда не исчезает и ниоткуда не появляется. Есть определенный баланс. Попал в параллельный мир, а чтобы вернуться, заметьте на свое место, в противном случае катастрофа, нужно точно направленное приложение дополнительной энергии. Хотя это слишком длинно. Извините, я увлекся, — развел руки Алекс.

— Вы опять слишком заумно! — кокетливо засмеялась Мишель, потихоньку махнув Пьеру, чтобы он не слишком выпячивал свое скептическое выражение лица. Но параллельный мир это чудо! Это сказка, фантазия!

— Мосье Алекс, я устала и хочу наверх. И к тому же скоро начнется карнавал, — пожаловалась Мадлен, не слушавшая ни Алекса, ни Мишель, а думающая о том, как бы быстрее вернуться в зал, она уже сожалела, что допустила спуск на такую глубину. И теперь ее мучила мысль о подъеме.

— Да вы правы, мадам! Но не беспокойтесь, обратно путь будет легче. Подниматься по лестнице вам не придется. Здесь предусмотрен лифт! Правда, чудо?! Сейчас для вас чудо наличие лифта, не правда ли? Получается чудо, — обратился он к Мишель, это то, чего мы не ожидаем, и даже не знаем о его существовании. Но при этом нашем неведении оно есть! Потому что не зависит от наших способностей увидеть его. Оно просто существует по своим законам. Оно здесь, и одновременно его нет! «Я здесь и не здесь», — как сказал один маг в восточном эпосе. Почему этот вывод не отнести ко всем возможным чудесам? И к параллельному миру тоже? — засмеялся Алекс и нажал рычаг лифта. Такое применение закона может объяснить многое. Сейчас мы увидим еще кое-что. Это по дороге, поэтому нам это не избежать и лишние силы тратить не придется.

Друзья пожали неопределенно плечами, Мишель и не думала уставать, поэтому оправдания Алекса были излишние, а Полет и Мадлен с чувством согласия потерпеть еще немного. Лифт поднял их настроение.

* * *

Через несколько минут они оказались во вполне приемлемом для житья, по сравнению с грубыми апартаментами герцога, помещении, хотя никакого шика и уюта даже оно не представляло. Здесь не было соломы на полу, и очаг отделан изразцами, но слишком оно было огромным для спальни, от этого кровать с балдахином, потерявшим новизну и блеск, казалась маленькой и несуразной. Несколько предметов мебели, бюро, пуфики, зеркала, ковры.

Пьер скучно зевнул. — Что же старикан хочет показать здесь? — подумал он. Надоело мне все это, и его демагогия тоже.

— Зря, молодой человек. Скучно, это если смотреть и видеть старую мебель, потертую веками, потерявшую актуальность. А вы попробуйте ощутить это пространство вместе с мебелью, вместе с историей и вместе с тем, что здесь витает как отголосок или вернее множественный отпечаток действий, страсти, любви, предательства, скорби и страданий. Прислушайтесь, не ушами конечно, а другим шестым органом чувств, спрятанным где-то между душой и головой. — Сначала вы услышите дуновение веков, потом шепот прошедших дней, а потом увидите тени, их здесь множество. — Ну как? — посмотрел каждому в глаза Алекс.

— Мне кажется, надо мной порхнула какая-то прозрачная ткань, — сказал Пьер, приглядываясь к пространству.

— Интересно, как быстро вы восприняли мой призыв. И какого же цвета ткань? — поинтересовался Алекс.

— Это, скорее, газовое облако розового цвета, — ответил, задумавшись, Пьер, — но оно имеет очертания. Вот я вижу женщину, лет сорока, в парике, она опустилась на пол и идет к нам под руку с каким то мужчиной….

А! — взвизгнула Мишель, представив зловещее выражение лица призрачной дамы и беззубый оскал приведения мужского рода.

— Пьер, — хватит придуряться, — воскликнула недовольно Полет. — Мосье Алекс. Это опять ваши тибетские штучки или вы сговорились с Пьером, чтобы подергать нам нервы?

— Но ведь так интереснее! — заулыбался Алекс. Я просто хотел возродить в вас интерес ко дням минувшим, которые заключены в этом зале. Я уверен, что это был Филипп 6 с графиней Софи. Жаль, они остались не довольны вашим испугом, а ведь эта пара самая доброжелательная из обитающих здесь призраков. Ну так что делать, пройдемте дальше.

— А что, здесь приведения не только женщины? — кокетливо подняла к небу глаза Мадлен. — Мишель, ты помнишь, мы хотели найти себе принцев в замке?

— Мадлен, прекрати, у меня уже мурашки идут, — одернула ее Полет.

— Приведения соответствуют своим образам при жизни, и, стало быть, мужчины среди них тоже встречаются, — хитро улыбнулся Алекс. — Если захотите я познакомлю вас с одним очень интересным господином…

— Ну, если он симпатичный, — закатила глаза Мадлен.

— Вполне, и главное он страдает от одиночества. Он похож вот на этого мосье, — показал Алекс на портрет рыцаря в доспехах.

— Но он слишком молод, — возмутилась Мадлен.

— Так умер то он в совсем достойном возрасте, — усмехнулся Алекс.

Мадлен на секунду застыла, не понимая, что ответить на это лестное предложение и на упоминание о смерти мосье рыцаря. Ведь речь шла о приведении, хоть и мужчине.

— Следующий зал, последний из нашего путешествия по замку, очень любопытен, — продолжил Алекс, незаметно для окружающих закрыв дверь предыдущего помещения. — В нем собраны самые исключительные портреты, а это моя любимая тема, — сказал он, проводя туристов в следующий зал.

Стены его действительно были сплошь увешаны портретами. Зал, лишенный окон, был сделан в совершенно изысканном стиле с паркетным узорчатым полом, инкрустированной мебелью с атласной тканью, и поблескивал позолотой рам и тусклым отсветом бронзы светильников. Окна его были закрыты присборенными шелковыми занавесями, а освещение давала массивная хрустальная люстра.

Вдали, в торце зала, висела картина с парой, сидящей возле небольшого столика. Мужчина держал в руках гусиное перо, и был одет в парик и костюм с кружевными воланами на рубашке, дама, держала в руке бокал, в котором вместо вина были насыпаны крупные белые горошины. Рядом стояло несколько сосудов из стекла, с налитой в них жидкостью разного цвета, и баночки с насыпанным туда разноцветным содержимым. Фарфоровая миска с пестиком довершала сервировку стола.

— Снова закрыл комнату, — внутренне содрогнулся Пьер, увидев, как Алекс, пропустив вошедших вперед, не заметно для окружающих, вставил ключ в замок.

Ему что-то начинало не нравиться в нем, но это уже была не ревность, а какое-то неосознанное беспокойство, которое время от времени возникало у него в душе.

— Несет какую-то чушь, с упором на мистику. Интересно, но, по-моему он слишком увлекся. Вошел в роль, а может это особый вид шизофрении? Смерть, потустороннее, штучки— страшилки. Не слишком ли? Ну, ничего. Если что, со старикашкой, я уж как-нибудь справлюсь. — Успокойся, что за страхи? — одернул он сам себя. Тебе же объяснили зачем дан ключ, чтобы исключить появление других любопытных…Но почему так тайком? Как будто не хочет, чтобы мы это видели! Да нет, он просто оригинальничает, хочет произвести впечатление на Мишель! — решил Пьер, успокоившись, увидев вполне домашнее выражение добродушного лица Алекса.