— Это, кажется, русская царица? — постарался перебить свой внутренний диалог Пьер.

— Это портрет Екатерины второй, — усмехнулся Алекс. Вы правы. Это русская императрица. Жила в восемнадцатом веке.

— А это кто? — показала Полет на портрет женщины в тунике.

Это богиня Термидора, Тереза Тальен, о которой вам рассказывала Лорен, — сказал Алекс. — Она прожила прекрасную, полную приключений и любви жизнь. Красавица, умница, авантюристка! Ох как она крутила мужскими сердцами! Ее могли гильотинировать, в те революционные времена, но благодаря своему шарму и конечно уму, она смогла избежать смерти. И впоследствии, выйдя замуж за своего спасителя, который играл видную роль в правительстве Робеспьера, она спасла не одного дворянина. К стати в тюрьме, где она сидела, она познакомилась с Жозефиной де Богарне. И своей жизни та обязана Терезе. Вот так, не было бы Терезы, не было бы Жозефины, и кто знает что было бы с Бонопартом и Францией. Все в жизни связано, все имеет свои последствия.

— Мишель, обратите внимание вот на этого мужчину, — перешел Алекс к другому портрету. не правда ли он очень похож на вашего спутника.

О! — удивилась Мишель. Это он был изображен на картине в нашей гостиной? Мы уже тогда нашли сходство.

— Да, да это принц Жозеф Понятовский. Он служил в армии Бонопарта, и был большим поклонником Калиостро. Умер он, в чине маршала, Во время отступления из Лейпцига, переплывая реку Эльстер, раненым. Это произошло через два дня после его повышения.

— Как жаль! — Но Калиостро? — изумилась Мишель. Вы постоянно даете параллель его жизни и жизни исторических личностей. Получается, что Калиостро действительно жил в те времена, и это не выдумка?

— Ну, какая же выдумка, — потрепал по щеке Мишель Алекс. — Граф жил. Конечно, то, что он нес в жизнь, было слишком не понятно окружающим. И он стал мифом. Многие верили ему, а многие отвергали очевидное, как например, вот эта дама, показал он на портрет Екатерины. — И даже видели в нем врага! — укоризненно обратился он к портрету. — А ведь граф был очень порядочным и гуманным человеком, и в своей жизни помог не одному нуждающемуся в помощи. Да, да! — мадам императрица.

— Он не лебезил перед сильными мира сего, это и погубило его, — снова обратил он свою речь к окружающим. Вернее могло погубить, но в результате просто осложнило ему жизнь. Он был заточен в тюрьму, а потом его почти— что не сожгли на костре. Но куда им тягаться с самим великим магом и чародеем! — махнул рукой Алекс, победно улыбнувшись.

— Но если, граф был, можно сказать, волшебник, и легко мог ввести в заблуждение не только одного человека, но и толпу, то, что ему стоило улизнуть из тюрьмы. Да даже не из тюрьмы. Он мог удрать еще от конвоя! — воскликнула Мишель.

— Умница. — сказал Алекс взяв руку Мишель и поцеловав ее. — Благодарю за такую оценку умений Калиостро. Он, действительно, мог улизнуть, или просто не попасться в руки конвоя. Они бы не увидели его, даже глядя на него в упор. И в результате вернулись бы с вестью, что Калиостро бежал.

— Но тогда почему? — снова задала вопрос Мишель.

— Потому что и арест, и казнь не состоявшаяся, и слухи о том, что он умер в тюрьме от воспаления легких, и похоронен возле ее стены были в интересах самого Калиостро. Ему нужно было исчезнуть, чтобы его преследования, хотя бы в этом и следующем веке не было. Но принц Жозеф и Бонопарт не знали об этом. Они спешили освободить его из тюрьмы. И очень огорчились, когда узнали, что опоздали. Правда, их ошибкой стало то, что они решили раскопать могилу, чтобы похоронить графа с большими почестями. Но они делали это из лучших побуждений! Естественно, там никого не оказалось, потому что Калиостро не умирал. Зачем и каким образом? — пожал плечами Алекс. — За свои тысячи лет жизни, он видел и не такие козни. Практика, — усмехнулся он снова.

— А вы знаете, вы были в его вкусе, и если бы жили в те времена, то он был бы вами очарован. Как я сейчас, — улыбнулся Алекс.

Он что-то достал из кармана и вложил в ее руку. — Это вам от меня, разглядите потом, предотвратил он ее жест. А сейчас в сумочку, не заметно, — подмигнул он. Мишель, открыла сумочку и послушно положила что-то лежащее в маленькой коробочке. Ей не терпелось посмотреть, но пришлось оставить это на потом.

— А откуда вы так хорошо знаете историю жизни Калиостро? — спросила она.

— Я долго изучал материалы жизни этого замка. И моя работа посвящена этому периоду истории и его персонажей. Естественно, она включает в себя окружение Бонопарта и Калиостро и Ленорман и Сен Жермена, как и явление масонства. Посмотрите вот на эту картину, — подвел Алекс Пьера к картине, на которой была изображена дама в голубом. Она стояла, держа на руках маленькую собачку. Ее рыжие волосы были уложены и свиты голубой лентой. А платье струилось легким газом, переливаясь жемчужными тонами. Это жена, Жозефа.

— Она вас не вдохновляет?

Алекс отошел в центр зала и удовлетворительно хмыкнул, увидев, как Пьер просто застыл возле портрета.

— А, я знаю, это Жозефина? — постаралась вмешаться в разговор Полет, подойдя к другому портрету.

— Вы правы. Это она. Портрет создан в дни после ее бракосочетания. С Наполеоном естественно. А Калиостро предрекал это задолго до произошедших событий. Он многое предсказал Наполеону, за что тот и ценил его. А Жозефина, она очень любила Бонопарта … и фиалки. Видите, как много их в ее костюме. Букетики на голове, сумочка расшитая цветами, знак фиалок на поясе. С этим цветком она связывала многое, за что ей и воздастся. Чего только стоило ее желание скрасить несчастные дни малютки дофина. Это так трогательно. Потом эти цветы были высажены на его могилку, малыш был болен и не выдержал заточения. Фиалки всегда дарил ей Наполен…

Алекс вдруг вытащил неизвестно откуда букет фиалок и вложил их в руки Жозефины. Присутствующие обернулись, не понимая, как это могло произойти.

— Постойте, да это не картины, а какая— то смесь скульптуры с картиной. Смотрите, что-то нарисовано, а что-то дано в объеме! — воскликнула Полет.

— А, вот почему у меня прямо мурашки по спине, когда я посмотрел на портрет, — поднял брови Пьер. — Она мне показалась чуть— чуть живой. Это за счет рук. Теперь понятно!

— Я же говорил вам это мой любимый зал, — победно провозгласил Алекс. Потому что он оригинальный. Такого вида портрета нет ни у одного коллекционера. Эти картины можно назвать «Оживающие картины». Заметьте, если посмотреть на Жозефину с другой стороны, вы увидите совсем другое выражение ее лица. Картина, как будто видит и реагирует на происходящее вокруг нее! Правда?!

— Да она прямо смотрит на меня, ее глаза следят, и она улыбнулась…мне… — воскликнул Пьер с вытянутым лицом.

— Вот такая сила искусства, — улыбнулся Алекс и, нагнув голову, направился к другому портрету.

* * *

— Мосье Алекс, покажите что-нибудь еще, — заверещали Полет Мадлен и Мишель, восхищенные букетиком фиалок, который он так просто достал из воздуха. Ну еще один фокус! Пожалуйста!

— Потерпите милые мадам! Главный фокус впереди? — остановил их рукой Алекс. — Сейчас, мы сделаем так. Вы оденетесь в костюмы, и в оставшееся время, мы сможем спокойно продолжать наше знакомство с магией. Встретимся через полчаса. Надеюсь, этого вам будет достаточно?

Мадлен сделала обреченное лицо, Полет сложила молитвенно руки, а Мишель сделала очень умильное лицо, такое, как маленькие детишки используют для действия его на маму.

— Ну извольте! Действительно это было бы не справедливо, подарить цветы одной даме в присутствии других. Это мой промах.

Он залез в карман и достал оттуда две розы. — Это вам, а это вам! — протянул Алекс цветы.

— О! — восхищенно выдохнули Мишель и Полет, взяв в руки по цветку.

Мадлен, не получившая такого знака внимания, немного взгрустнула, отнеся это к своему не интересному возрасту, но не подала вида. Она зачем то полезла в сумочку.

— А это вам, мадам, — Алекс полез за пазуху и достал оттуда букетик ландышей.

— Это мои любимые цветы! Мне их всегда дарил Арманд, — заулыбалась Мадлен, нюхая букетик и едва сдерживая слезы. — Жозефине фиалки, а мне ландыши! А как…

— Все вопросы потом, а сейчас к переодеванию, а то мадам администратор очень рассердится, — сделал Алекс испуганное лицо, не давая Мадлен задать свой вопрос до конца.

— Вы профессиональный фокусник? — тихо спросил Пьер, после того, как женщины с костюмами удалились в свои комнаты.

— В некотором роде да! — развел руки Алекс. Хотя раньше меня эти слова могли и обидеть. Но если вам угодно…

— Что же здесь обидного! — удивился Пьер. Это такая же работа, как и все остальные! И носить имя Капперфильда ничем не хуже, чем носить имя какого-нибудь банкира или профессора.

— Вы так полагаете… — ухмыльнулся Алекс.

— Ну конечно. И я думаю, ваше мастерство тоже признано не только в нашем маленьком обществе? — польстил Пьер.

— Да… Я не смогу счесть мест, в которых я давал показы своих возможностей. За столько лет, география довольно большая. Можно сказать весь мир! И как удивлял! — взгляд Алекса ушел куда-то и в себя и вдаль одновременно. Лицо его стало вдохновенно упоенным.

Пьер усмехнулся в душе, слушая, как старикашка входит в раж, совсем не замечая его ироничный тон.

— Весь мир! Ну конечно! В лучшем случае Европа. И почему бы и нет. Но весь мир! И сколько форса! Любитель приврать и преувеличить. И я не удивлюсь, если здесь он подрабатываете в виде «случайного посетителя». Ну конечно! — догадался Пьер. Эта комната с зеркалами, где он, то исчезал, то появлялся, эти цветы, эти штучки с оздоровлением. И вообще я никогда не видел его по телевизору. Наверное, не так уж и искусен.

— А сейчас вы работаете здесь?! — победно сказал он. И все эти рассказы о путешествиях, любви к истории, не иначе как необходимость хранить в секрете нюансы вашего выступления… У вас здесь и реквизит, иначе вы не смогли бы сделать эти фокусы, — торжественно закончил он, довольный разоблачением. — Только я не понимаю зачем. Ведь мы ничего здесь не оплачиваем. Или, вам нужно признание? Тогда здесь слишком мало публики, после таких славных «турне»! уже с маленькой издевкой сказал он.

— Мастер всегда должен быть в форме, — ничуть не обидевшись или просто не подав вида на замечания Пьера, которые граничили с фамильярностью, ответил Алекс. — Работать, искать и утверждаться постоянно, — вот мой девиз.

На самом деле это не фокус, а вполне реальное преобразование материи, хотя этот же результат можно было бы получить сдвигом времени, проникновением в пространство, параллельное… — снисходительно глядя на Пьера, произнес Алекс.

— Ладно, ладно, — миролюбиво сказал Пьер. Если вам все так просто, покажите что-нибудь посложнее, чем первые фокусы.

— Слова и понятия для этого мира дело относительное. Что, например, вы приняли за более сложное, и что за менее? — обратился к нему Алекс с простодушным выражением лица.

— Фиалки! Они были спрятаны у вас в рукаве. Это просто, и этот фокус могут делать все даже начинающие фокусники. Зеркала, тоже всего лишь техника. Специальное построение отражений и вы, то пропадаете, то возникаете. Это не ваша заслуга. Это знают все.

— И вы сможете настроить так зеркала, чтобы в них исчезла ваша любовница, когда внезапно в дом возвращается жена? — шепнул Пьеру Алекс, ехидно усмехнувшись. — Тогда вы достойны внимания с моей стороны. Может быть, пойдете работать со мной в паре? — почти заговорщически спросил он.

Пьер не смог уловить, вредничал ли Алекс, или действительно предлагал ему свое сотрудничество.

— Немного почитать, поэкспериментировать и конечно смогу, — ответил он.

— Так вот, к вашему сведению, самое сложное, это получить живое, ведь оно кроме своей матрицы, которая дает ему образ, цвет, запах, обладает еще и жизнью. А еще энергией, памятью и флюидами, разумом и чувствами. Вот сколько составляющих! Даже для меня это требует напряжения. И из всего, что вы назвали, фиалки, самый затратный вариант. Но я обязан этой даме и хочу, чтобы она всегда получала от меня то, что безумно любила при жизни. Это была ее прихоть. И я ее исполняю. Хотя и теряю при этом частичку запаса своих магических сил. Цветы — это мой первый шедевр, который я научился делать, создавая живое. Я поклонник Бонопарта, и конечно, его дамы сердца, которая при жизни любила эти цветы. Они оба многое сделали для меня. Даже тогда когда я умер.

— Понесло, — подумал Пьер, уже немного подумывая о не совсем нормальности старикашки. Он решил увести разговор из непонятной ему философии в естественное русло. — Я думал что они искусственные! — удивился Пьер, предполагая в этих своих словах отступление в пользу собеседника и выражение своего восхищения.

— Да нет же, живые! — воскликнул довольно Алекс. В этом и весь феномен! Я еще не упал настолько, чтобы дарить женщинам, искусственные цветы. Это больше подходит для кладбища, — сморщил он нос. Подойдите и посмотрите внимательно. Они издают аромат. А лепестки так нежны, как будто только что сорваны где-нибудь под яблоней в весеннем саду. Смог бы я так долго держать их в рукаве, и они при этом не потеряли ни, своей формы, ни свежести. Да и где возьмутся фиалки в конце лета? Не проще было бы нарвать маргариток, эффект был бы тот же, но с меньшими усилиями с моей стороны.

— Да! — хмыкнул Пьер, почти соглашаясь с Алексом.

— Но если смотреть с вашей позиции, простого обывателя, не обладающего достаточными знаниями и не посвященного в иные законы… — как бы анализируя разный взгляд на вещи, — медленно сказал Алекс. Он внимательно проследил за реакцией Пьера, подошедшего к портрету Жозефины, и приглядывающемуся к букету, который как будто находился и на изображении картины, и был здесь в пространстве.

— Не понятно… — услышал он.

— Что ж, пожалуй, я вам покажу то, что приведет вас в еще более, неописуемый восторг и еще больше вызовет ваше недоумение и задаст вам загадку. Такого вы не увидите больше нигде, потому что это могу делать только я! Есть мои последователи, но они ограничиваются, гораздо, более, поверхностным результатом. А я?! Я провожу его со сто процентным эффектом. Конечно, это мой секрет. Но, имея в виду, ваше положение и вашу наивность, я покажу вам это, и даже объясню, потому что все равно вы ничего не поймете, ничего не вспомните и ничему не поверите. Ведь так, мой сомневающийся друг, — обратился он к Пьеру.

Последние фразы Пьер отнес также за счет чудачества Алекса, который, как ему показалось, все больше и больше входил в образ великого.

— И если даже бы вы знали, как это делается, то все равно не смогли бы повторить. Поэтому я покажу вам кое-что. Идите, быстро одевайтесь сами и зовите сюда своих мадам, они вероятно уже скоро будут готовы. Я хочу публичного выступления!

Мосье Алекс, распрямился и встал в величественную позу. Пьеру показалось, что в этот момент у него по телу пробежали очень крупные мурашки.