— Вы прекрасно выглядите в этих костюмах. Точно пришли с этих картин! — сказал Алекс, увидев входящих женщин и Пьера. — Да вы просто созданы для таких нарядов и той жизни! Вы бы вскружили головы многим мужчинам, попади вы в те времена! — хитро подмигнул он Мишель.

— В то время! — мечтательно сказала Полет. — Карета, прислуга, роскошь.

— А какие подарки дарили кавалеры дамам в ответ на их благосклонность! — улыбнулся Алекс. — Брильянтовые колье, замки, и даже титулы.

— Да уж сейчас все измельчало. Сейчас и жениться то не хотят, — фыркнула Мадлен. Не то, что брильянты. Мой Арманд хоть и не был графом, но баловал меня всегда. Я все покупала в лучших магазинах, он возил меня по лучшим курортам. И подарил столько золотых безделушек. Например, вот эти золотые часики… — покрутила она рукой.

— Мама! — остановил ее Пьер.

— А что я сказала?! Все— правда. А вот сейчас считается, что все равны, и подарки должны дарить дамы мужчинам, а не наоборот.

— Ну, в то время и такое бывало, все зависело от положения и чувств. Во все времена кто-то берет, а кто-то платит, — сказал Пьер, вспомнив подарки Симон.

— И все же женщина всегда должна быть на пьедестале. Богиней, и к ее ногам нужно приносить дары. Ведь ее любовь стоит многого, — ответил Алекс, снова многозначительно посмотрев на Мишель.

— Побыть бы на месте тех дам, — воскликнули все три разом.

— Ловлю вас на слове! — воскликнул весело Алекс.

— Вы так говорите, как будто мы вот— вот откажемся от такой привилегии. Никогда! — сказала Мадлен.

— Никогда! — подтвердили Мишель и Полет.

— Мосье Алекс, наверное, очень богат, и любит женщин, — прошептала Полет. Не хочет ли он нам что-то предложить. Вернее одной из нас! — тихо засмеялась Полет, глядя на Мишель. Я не смогу. А вот вы с Мадлен…, — смягчила она свою иронию.

— Ладно, смеяться, — прошептала Мишель. — Он имеет ввиду вечерний карнавал. Там можно попритворяться, что мы баронессы, а мужчины графы и принцы. И многое ли, что обещают мужчины, они выполняют? Болтуны! И все только для того, чтобы показаться лучше, чем они есть.

— И поймать птичку в сеть, — прошептала Мадлен. Хотя в его сети можно было бы и попасть. Вполне приличный мужчина, симпатичный и обходительный, улыбнулась она шаловливой улыбкой.

— Мадлен влюбилась! — засмеялась Мишель.

— Уф! — надула щеки Мадлен и закатила мечтательно глаза.

Алекс, ушедший на несколько минут в свою комнату, вернулся уже одетым в старинный костюм, с широкими воланами на груди и рукавах, держа в руках пару подсвечников.

И так, господа, пока у нас есть время, я хочу показать вам технику оживления портрета. Уж это вы не назовете фокусом? — повернулся он к Пьеру.

— Не знаю, пожал плечами Пьер. Может быть, вы хотите использовать гипноз. Предупреждаю, я ему не поддаюсь. Так что вам лучше сразу отказаться от этого приема. Женщины возможно, но я им не позволю впасть в сон. Имейте в виду, — высокомерно сказал Пьер.

— Никакого гипноза, все по настоящему! — утвердительно кивнул Алекс.

— Но тогда вам не удастся нас обмануть. Я тут же раскрою все ваши уловки.

— Будет любопытно! Пока еще никто мой секрет не раскрыл. Вы будете первый. И я согласен дать вам за это приз. Алекс подошел к столу и поднял с него маленькую коробочку. — Приз ждет любого, кто увидит фальш. Он открыл коробочку, там на маленьком постаменте сидела птичка, которая сразу же зашевелилась и зачирикала свою песенку. — Забавная вещица? — посмотрел он на открывших от удивления рот присутствующих.

— Да! Какая миленькая! Теперь таких не делают. Старинная игрушка? — спросила Полет.

— Вполне, и к тому же принадлежала когда-то Графу де Караман, который получил ее в свою очередь от Наполеона. Так вот она ваша, если вы сумеете меня прервать, когда увидите намек на фокус. Согласны?

Женщины, кивнув, сели, приготовившись к новому представлению. Пьер иронично остался стоять.

— Ты думаешь, он умеет оживлять портрет? — прошептала Мадлен, обращаясь незаметно к Полет.

— Такое умел только Калиостро. И то, я это видела в кино. Посмотрим, что за секрет. Наверное, погаснет свет, и вместо картины на ней появится какая-нибудь его ассистентка.

— Ну конечно! Смотрите, она похожа на Лорен. Точно! Но все равно интересно! — воскликнула Мишель. Смешно ждать настоящего оживления, главное как он все это преподнесет.

— Я же вам сказал никакого обмана и гипноза. Это одно из моих открытий, — важно сказал Алекс.

— Да сколько же открытий вы сделали. Для этого не хватит и всей жизни. Получать живое из воздуха, оживлять картины… — саркастически усмехнулся Пьер. Может быть, вы умеете разрезать напополам женщину, а потом собирать ее из частей?

Это слишком пошло! — воскликнул Алекс. С мадам я такого никогда не делаю. Я живу слишком долго, по человеческим меркам, и не теряю свой опыт, теряя невзначай жизнь, например, от болезни или от вражеского оружия, как это происходит с другими. Если бы вы знали, сколько открытий появились на свет позже, и сколько из них еще не увидело свет, из— за слишком банальных вещей, таких как голод, война, интриги. Прожил мыслитель каких-нибудь тридцать лет, созрел для открытия, а тут тебе и конец. Мозг погиб, и все, что было в нем ушло в небытие. А за тысячу лет надумать можно многое, тем более можно много поэкспериментировать, собрать и изучить опыт других мудрецов. Я превратил срок свой жизни в качество. Это так просто. За час можно найти корзину скрытых по лесу ягод, а за сто лет, собрать их столько, что можно будет накормить ими все человечество.

— Вот только ягоды испортятся, и человечество поменяется! — усмехнулась Полет.

— Ну, тогда скажем проще. За тридцать минут можно решить одну сложную задачу, а еще более сложную за два часа. Если у вас такого времени нет, то задача останется не решенной. Если есть, с избытком, то рано или поздно, вы придете к разгадке, даже хотя бы путем проб и ошибок, приближений и повторов с изменением неизвестных и ходов решений. Все дело во времени, для гения, конечно. Глупый, разве что станет еще глупее, — засмеялся он, — и устав, зайдет в тупик.

Ученых такого возраста, как вы, в мире довольно много, но они не могут похвастаться такими результатами. Лишних двадцать, тридцать лет…Хотя… — пробормотал Пьер, увидев, как Полет и Мишель сделали ему знак не спорить с Алексом. — Ну с задачей понятно, — перешел он к выступлению Алекса. Это все математика. Плюс, минус. Но как можно оживить портрет? Это ведь всего лишь краски и холст, — осторожно задал он вопрос, посмотрев вопросительно на дам, — ну уж сомневаться то я имею право? — сказал его взгляд. — Хоть сколько лет его не оживляй, у него не возникнет вен, и крови, текущей по ним. Не появится дыхание, потому что нет легких, ведь он плоский. Двухмерный, или… — уже более смело продолжил он.

— Вы почти что, подошли к разгадке, — удивленно поднял брови Алекс. — И если бы вы были заняты этой разгадкой не с позиции обличить загадку, а с позиции понять ее, вы бы пришли к решению. Наверное, это просто результат информатики, которую вы получаете с лихвой из телевизоров, изданий и просто по телефону. Процесс обмена информацией ускорился и стал объемнее. Это надо записать, — пробормотал себе под нос Алекс, достав ручку и блокнот непонятно откуда. — Скорость, объем и плотность— приводит к неосознанно скорейшему результату…

— Ладно, — вздохнул Пьер, уже уставший от бормотаний и философских излияний старика. — Мы ждем чуда.

— Хорошо! — согласился Алекс. Перейдем от слов к делу. Но я хотел бы сначала объяснить вам ход сеанса, потому что мне будет нужна ваша помощь. Видите, никаких секретов, все в открытую! — посмотрел он на Пьера.

Все кивнули, выражая согласие.

Наша задача оживить вот этих людей, показал он на картину, на которой были изображены шесть человек, в костюмах похожих на те, которые были одеты на них. — Сначала я соберу всю свою волю, чтобы представить образ на картине живым. Я представлю, как он движется, как он дышит, и как он смотрит на меня. Вы должны делать это вместе со мной. Так будет сильнее эффект. Затем, я поделюсь с образом на картине своей и вашей энергией, и вытолкну его с полотна, в это время он бесплотен, но повторяет образ того индивидуума, который позировал. Ведь картина это такое же отражение, как и ваше в зеркале, просто оно соткано из отдельных мазков, а не общим фоном. И находится в этом мире, в отличие от отражения в зеркале.

— Кстати. — Старик снова взял непонятно откуда появившийся в его руках блокнот и записал: «-Использовать зеркала…»

— Как вы понимаете, этот бесплотный дух, уже имеет в своем отражении матрицу образа, повторение всего набора качеств. Но, ему не хватает объема! И энергетики! Просто так вы не увидите его! Особенно днем, при освещении. Вот если вечером в темном пространстве, где еще и начинает снижаться температура, его можно при определенном повороте разглядеть. Он мелькнет на секунду и вам покажется, что вы все это придумали, или… увидели приведение! В принципе этот эффект подобен эффекту радуги на небе. Она видна в определенных условиях плотности воздуха, насыщенности его парами воды, и под определенным освещением этого участка лучами солнца. Она есть, когда мы присутствуем при всем стечении этих исходных моментов и мы не видим ее, когда они не способствуют проявлению разложения цвета на оттенки.

— Получается, что приведения, это отражения от портретов? — спросил Пьер. — Видимые, при определенных условиях. А я думал, что это души покойников. Не упокоенные, веками и умершие в мучениях.

— Не только мой пытливый слушатель. Все эти духи тоже делятся на различные виды, но это отдельная тема. Сейчас мы говорим о картинах.

Следующим действием, для оживления картины, является уплотнение духа. Вместе с плотностью, эфир из которого состоит вытолкнутый с картины образ, начинает приобретать еще и энергию, которая, сцепляясь с отдельными тонкими энергетическими слоями, становится ощутимой. Ведь и паутину можно сделать твердой, если сложить несколько тысяч слоев, так и в этом бесплотном духе. Снимая слой за слоем, и соединяя его вне картины в один, я могу помочь обрести ему и плоть и жизнь и мысли и чувства.

— Все это звучит логично, — задумчиво произнес Пьер, зачарованный рассказом Алекса. Но как вы можете точно собирать эти слои и удерживать их в одном положении. И опять же, — также задумчиво произнес Пьер, как будто в этот момент и сам решал эту задачку. — Где взять эту энергию, я ведь так понимаю, нужен клей, который склеит все эти бесплотные слои….

— А вот это мой секрет, — засмеялся Алекс. Это мой секрет, благодаря которому я приобрету все! Хотя, вам я открою и его! Если жидкость налить в кувшин то она примет его форму? — продолжил оживившись еще больше Алекс. — Правильно. Так и уплотненный дух, если его поселить в необходимый сосуд в виде тела человека, тоже примет его форму. Просто?! А?! И я думаю, понятно?! Алекс потер руки и, совершенно довольный, посмотрел на Пьера и окружающих.

— А что можно благодаря этому приобрести? — удивился Пьер, заодно представляя, как в гуттаперчевую куклу вливается уплотненный дух. — Чушь подумал он. Кто руками будет шевелить? И как?

— А вы не думаете, что эти восстановленные к жизни образы в определенный момент, могут раскрыть тысячелетние секреты, тайны, которые появились благодаря им, и во время их жизни.

— Ну, например? — высокомерно задал свой вопрос Пьер.

— Например, где спрятаны фамильные драгоценности, где замурованы тайные ходы, и кто какую роль играл в истории. Со временем, каждое слово, каждое письмо, каждая история делается бесценной. Антиквариат, одним словом. Даже пачка писем, спрятанная Жозефиной, и написанная ей ее любовником Шарлем. Представляете, какой бум вызовут эти якобы внезапные находки, какую цену можно за них получить на аукционах. Да мало ли что. Я говорю слишком простыми вещами. Чтобы вы поняли меня. Остальное можете додумать.

— Так вы преследуете корыстную цель! — воскликнул Пьер. Сначала вы мне казались фанатом, а теперь…

— Во-первых, я хочу дать предкам увидеть своих потомков. Я хочу отблагодарить своих друзей ушедших в мир иной, дать им радость вернуться в этот мир и увидеть каким он стал. Это достойный шаг и достойная благодарность как вы думаете? — обиженно спросил Алекс. А все остальное, оно не помешает, тем более, что для моих экспериментов нужно слишком многое. И уединение, и тайники, и большое количество благодарной и немой прислуги. К тому же мне нужно на что-то жить, скрывать свои открытия во времени от произвола политиков, от стихийных бедствий, от нашествия армий нуворишей и анархистов, которым ничего не свято. Имеешь многое, нужно еще больше для его охраны. Так что голубчик, в корысти меня можно уличить в последнюю очередь.

— Ну а теперь начнем. Все в сборе. Мадам слышали мои рассуждения, и будут мне помогать? — обратился он к женщинам.

Эти прекрасные люди запечатлены на этой картине вместе специально, для того, чтобы легче было работать. Зачем бегать к одной картине к другой. Все компактно и это бережет и время и энергию, так как она не уходит в эфир, а поглощается соседствующим образом. Они нужны мне все четверо, потому что в свое время именно они спасли и меня и мои разработки. Они многие годы скрывали мое присутствие в их домах, от моих врагов и свято хранили мою тайну. Я им дал обещание, я поклялся, хотя мог бы этого и не делать, потому что мои друзья знали, чего стоит мое слово. Эту картину нарисовал я! Еще при их жизни!

— Но это было слишком давно, — хотела сказать Мадлен.

— Молчи мама. Так интереснее. Так все похоже на сказку. Представь, что ты в театре… — шепнула ей Полет.

— А теперь начнем, — продолжил Алекс, не увидев сопротивления на свою речь от присутствующих. И так! Примите такие же позы как на картине. Так, немного так, — поправил Алекс послушно действующих подопытных. Я должен сказать, что оживляя их, я обязан предоставить им вместилища их бесплотного духа. И этим вместилищем будете вы! Вмещать дух в изготовленную из непонятно чего куклу, бред! — ехидно взглянул Алекс на Пьера. В идеальном варианте нужно было бы создать автономное биотело, но это впереди, и я думаю, что я еще воспользуюсь этим открытием примерно лет этак через двести. Тогда мне не нужно будет искать, и тратить время на таких экземпляров, как вы, немного пренебрежительно сказал Алекс. Поэтому сейчас более простой вариант. Вы! Ваше тело!

Полет и Мишель передернулись. А Пьер вдруг ощутил приближение опасности.

— Глупости, — успокоил он себя. Бредни. Подготовка к выступлению, нагнетание тайны и страха.

— Начинайте, мы готовы вместить в себя образы с картины, — сказал он, спокойно садясь в кресло около стола.

— Лорен! — позвал Алекс.

— Она точно как с того портрета, — ахнули дамы увидев, вошедшую Лорен, в платье дамы в белом. А он как этот мосье! — удивились они! не меняя положения своего тела.

— Вы правы! Это мы. Только себя и Лорен мне нет необходимости оживлять. Мы и так живые, можете нас пощупать, — театрально сказал Алекс, протянув дамам свою руку. Мы позаботились о своем бессмертии при жизни. А вот остальные. Они могут явиться в этот мир, только иногда, на короткий миг, тогда когда я помогу им в этом, заманив сюда их потенциальные тела, — Алекс вожделенно посмотрел на присутствующих. — И вы знаете, они уже ждут! Находясь там, на картине, они уже чувствуют приближение своего явления в этот свет. Посмотрите, как увлажнился их взгляд. Посмотрите, как немного живее стали руки, представьте, что под этими нарядами, живые дамы и мосье, у них также течет кровь по жилам, им также хочется вздохнуть, ведь первый вздох это как глоток воздуха после длительного нахождения в пучине океана. И так вздох!

— Ах! — вырвалось у Мадлен.

— О! — всхлипнула Полет.

— Ах! — вздохнула Мишель.

— Не поддавайтесь! — сказал Пьер, стряхнув с себя желание следовать указаниям Алекса. — Вы почти— что попались на его удочку. Это самое настоящее внушение.

— Но мне так не хватало воздуха, — сказала Полет, и мне, подтвердили Мадлен и Мишель.

— Эффектно, — прошептала Мишель. Я уж, и правда не вижу разницы между ними и нами. Единственное, что мосье и мадам, не сидят с нами.

— А мне немного стало страшно, а вдруг эти приведения и, правда, оживут. Что нам тогда делать, Я заору! — поежилась Полет.

— Я тоже боюсь приведений, — сказала шепотом Мадлен.

— Когда вы попадете туда, на их место, вы перестанете их бояться, — усмехнулся Алекс.

— Куда туда? — спросила Мишель.

— Не думаете же вы, что в одном теле могли бы ужиться два духа? — немного резковато сказал Алекс. Мне придется ваше тело освободить от вашего духа, прежде чем поселить в нем дух моих друзей…. Вы же попадете в один из срезов их временного слоя жизни. Хотя сейчас их уже давно нет, в той параллельной жизни они умерли, но на картине они еще живы. Они живут тем самым мгновением и помнят и чувствуют то, что было с ними в тот момент. Я специально запечатлел их в минуты наших встреч. Тогда они были молоды, счастливы и вечер был прекрасный. Так что вам там будет хорошо.

— Господи! Какой кошмар вы говорите. Я о смерти и слышать не хочу. Лучше о жизни! — воскликнула Мадлен. И я не хочу быть тем, кто сейчас уже покойник.

— Мадам вы можете быть спокойны. Для вас здесь не нашлось персонажа, и к тому же я боюсь вашей забывчивости. Поэтому в эксперименте будут участвовать только трое. Полет, Мишель и Пьер!

— Ну нет! — твердо сказала Мадлен. Я же одела костюм. И потом я уже старая, и не могу откладывать такие интересные моменты, тем более от них отказываться. Я тоже хочу попасть в картину.

— Хорошо, мадам— сказал Алекс, потирая руки, как бы разминая пальцы. — Если вы настаиваете! Действительно потерять возможность привести в чувство еще одну личность, — пробормотал он обратившись к Лорен, которая кивнула головой. — Ну что ж, мадам, спасибо, — снова обратился он к Мадлен. — С вами мы проведем отдельный эксперимент. Вы у нас уйдете вон в ту даму, — показал Алекс на портрет Екатерины.

— Катрин вторая!? — воскликнула Мадлен. Да! Я хочу быть царицей. Я согласна.

— Тогда вам придется сесть напротив портрета Екатерины. Посидите, посмотрите на нее, представьте себя царицей, перед которой все лебезят, исполняют каждое желание, но и которая думает о государстве, о делах…Попробуйте представить о чем она думает в этот момент, вернее думала, когда стояла перед художником.

Мадлен гордо встала со стула, входя в образ царицы, и важно прошествовала к портрету Екатерины. Она послушно села напротив портрета, предварительно обернувшись на своего сына, и стала представлять себя царицей. Но дальше стола с обедом и гостями она представить Екатерину не смогла…. И все же…

— Ну как, вы готовы? — спросил Алекс, вернувшись к сидящим. Он выпрямился и проведя руками по лицу и груди, глубоко вдохнул воздух, с прикрытыми глазами. Он, как будто, был уже готов к эксперименту и дальнейший ответ уже ничего для него не значил. — Лорен, выключи свет, — попросил он дочь, и подойди к мадам Мадлен, Екатерине великой. Помоги ей.

В темном зале, в котором окна были плотно занавешены, заструился свет от маленьких язычков свеч. Пространство стало таинственным. Зеркала поблескивали в полумраке и отражали сидящих, убранство зала и картину. В мерцающем свете зала, присутствующие на мгновение потеряли и друг друга, и Алекса, и когда их глаза привыкли к этому освещению, они ахнули. Из темноты вдруг появился Алекс, одетый в черный сверкающий плащ с капюшоном, нависшим над лицом. Он поднял руки вверх и потом развел их в сторону. Между руками пробежал электрический разряд и по помещению поплыли голубые неоновые шары, уходя и исчезая в стенах под потолком.

Браво! — захлопали женщины, поразившиеся необычному началу выступления.

— Ах! — Ахнули они, поразившись на совершенно теперь не обычный вид Алекса. Глаза его казалось, соперничали с цветом плаща, и блеском вышитых на нем звезд. Волосы превратились в прекрасную шевелюру, а лицо отдавало чем— то дьявольским.

Алекс посмотрел на присутствующих взглядом, лишенным мягкости, пронизывающим насквозь, и черты его приобрели жесткость.

— Начнем с мадам Полет, — сказал Алекс, приблизившись к Полет.

Смотрите на портрет и представляйте его живым, вот он мигнет глазами, вот он вдохнет воздух, вот он становится вами. Вы чувствуете, что смотрите с портрета, и видите нас оттуда. Вы горды своим положением. Вот— вот, вы пригубите этот бокал вина, а слуга, появившийся в той двери, видите, она открывается, принесет вам письмо от вашего жениха.

Что вы чувствуете? — обратился он к Полет. — Вы не ощущаете неприятных волн? Как вам на новом месте?

— Ничего, — сказала Полет, немного помедлив, каким— то вялым замедленным голосом. Потом она удовлетворительно улыбнулась и, поправив прическу, закрыв глаза, стала потирать свои пальцы. Я немного устала, и меня чуть-чуть тошнит. Я пока посижу с закрытыми глазами. Вы поможете мне придти в себя граф? — спросила она, не открывая глаз.

— Эксперимент не удался, — усмехнулся Пьер, не расслышав последней фразы. Хотя мне, черт возьми, показалось, что между портретом и Полет пролетело какое-то газовое облачко.

— Неужели? — скупо улыбнулся Алекс.

— Это от напряжения, — быстро прервал его Пьер. — С картины никто не сошел. Да и в картину Полет не ушла…

— Ничего, ничего, — развел руки Алекс. Это только начало. Прелюдия, увертюра! Не получилось, ну что ж так бывает. Попробуем теперь воодушевить Мишель. Полет не так впечатлительна. С ней нужно еще поработать. К тому же мне не нужны обмороки. Пусть передохнет. В эксперименте участвуют только действительно желающие и здоровые.

— Я поддаюсь гипнозу, И я довольно впечатлительна. Может быть, со мной получится быстрее? — робко посмотрела на Алекса Мишель.

— Ну что ж попробуем. И ничего не бойтесь. Не так страшен черт, как его малюют, все будет хорошо! Я вам обещаю.

Алекс встал между картиной и Мишель. Он снова стал произносить те же фразы.

— Ну как, Мишель? — делая ударение на имени, спросил Алекс.

— Немного неприятно, но в результате, ничего! — сказала Мишель, также закрыв глаза и потирая пальцы. Граф, а мой муж уже здесь?

— Почти… — сказал Алекс. Он подошел к Пьеру, не успевшему среагировать на чушь, которую несла Мишель, и обратил его взор на нарисованного принца Жозефа.

— Ну, уж со мной у вас тоже ничего не получиться, — сложил руки на груди Пьер.

— И все же попробуем, уверенно предложил Алекс.

— И так, Лорен. Просмотри последние штрихи. Алекс подошел к ней, и тихо о чем— то поговорил, делая знак в сторону портрета и в сторону присутствующих.

— Сейчас, сейчас мой старый друг, произнес он в воздух. Сейчас и ты обретешь плоть, — сказал он, и, собрав всю силу своего сознания, встал перед столом, на одно стороне которого в зеркальном отражении сидели живые люди, а на другом напротив висела картина, точно повторяя то что было напротив.