Глава первая

Четыре желания

Автомобиль «Рено» зеленого цвета, за рулем которого сидела рыжеволосая женщина, лет тридцати пяти, проехал по мосту, перекинутому через небольшую речку, на минуту отразившись в медленном ее течении, и свернул на извилистую улицу небольшого французского городка Домбаль.

Мишель, так звали путешественницу, с облегчением вздохнула, наверняка зная, что теперь ей осталось проехать, всего лишь, километра полтора, чтобы путь из Парижа длинной в три часа наконец-то закончился. Миновав китайский ресторан, и здание Мэрии, взглянув мельком на стены старой церкви, и городской сквер, она выехала на улицу Лиомон и, аккуратно развернувшись, остановила машину около новенького коттеджа.

Улица Лиомон и сама была новенькая. В отличие от центра старого города, где дома стояли на старый манер, стена к стене, а о зеленых палисадниках, расположенных сзади домов, можно было только догадываться, здесь было множество лужаек с густыми пятнами полевых цветов. Эти зеленые островки ждали следующих счастливчиков, а пока к удовольствию новоселов, служили местом для их прогулок. Лужайки приятно оттеняли светлые стены недавно построенных домов, а яркие пятна автомобилей, стоящих возле изгородей, и уже взлелеянные розарии, и цветущие изгороди, прекрасно дополняли всю эту разноцветную палитру. Серая извилистая дорога, заканчивающаяся на горизонте старой фермой, вместе с голубым небом и жужжащими над лугом пчелками, придавали этой части города, очень уютный вид, располагающий к прогулкам, лени и спокойствию. На душе у Мишель, которая всю дорогу думала о том правильно ли она поступила, порвав с Кристианом, от этого чудесного пейзажа вдруг стало как-то легко, и грустные мысли, ехавшие с ней всю эту дорогу, мгновенно растаяли, оставив в сердце лишь неясный свой оттенок.

* * *

Колокольчик на двери звякнул нежным аккордом, и Мишель слегка, удивленная, тем, что ее никто не встречает, вдохнула аромат роз, растущих вдоль дорожки к дому, и прошла внутрь.

– Алло-о! Я приехала! – сказала она громким голосом и, не увидев никого, подошла к двери спальни сестры.

Сонная дама лет сорока пяти, с трудом подняла свое пышное тело с кровати и встала навстречу гостье.

– Я ждала вас к вечеру, – сказала Полет, лениво подставляя свои щеки для поцелуя. А почему ты одна? – удивилась она, не увидев рядом с сестрой ее жениха.

– Мои планы поменялись, – сказала Мишель, не желая детально объяснять свою размолвку с Кристианом, – и я решила, выехать из дома пораньше, одна. Ты не здорова? – спросила она сестру. Лежи, может тебе в чем-то помочь?

– Да нет, я совершенно здорова! Просто я люблю после обеда почитать книгу, ну и засыпаю… – любящим себя голосом, сказала Полет. Если бы я знала, что ты приедешь раньше… Но комната твоя готова, так что располагайся, и делай что хочешь, а я пока приведу себя в порядок, а через часик займемся ужином.

– Да нет проблем, – возразила Мишель, я пока разберу чемоданы, приму душ, а потом хотелось бы немного прогуляться по городу. У вас так все зелено, такой воздух, не то, что у нас в Париже. И сегодня такой чудесный день, не хочется сидеть дома, – весело затараторила она. – А где Пьер? – спросила Мишель, взглянув на часы. Я его не видела целую вечность!

– Не знаю, – потягиваясь, сказала Полет, – после обеда ушел прогуляться, но к ужину вернется точно. Он уже с сегодняшнего дня в отпуске, пусть гуляет. – Пойдем на кухню, я тебе сварю кофе. Ты какой будешь?

– Мне покрепче, и чашечку побольше! Сейчас приду, я только вытащу свои чемоданы, – крикнула Мишель, быстро ушедшая к машине, и так же быстро вернувшаяся с одной из дорожных сумок.

* * *

Поставив ее в комнате для гостей, Мишель поспешила на помощь Полет, и взяв у нее поднос с кофе, с удовольствием вышла с ним в сад, где на асфальтированной площадке стоял пластмассовый овальный стол белого цвета с торчащими вверх ножками стульев. Мишель поставила поднос на край стола, и перевернула для себя один стул. Но прежде чем приняться за кофе, она обвела взглядом маленький садик, состоящий из пяти деревьев, грядки с лопухами ревеня, и жирными кочанами салата, и восхитилась на островок малины, щедро усыпанной бордовыми ягодами.

– Рай! – подумала она, скинув туфли и пройдясь босиком по газону. – И, как быстро разрослись маргаритки! – удивилась Мишель, вспомнив, как год назад она принесла сестре маленький кустик цветов. Теперь весь газон пестрел их изящными, розовыми головками.

Отщипнув несколько ягод малины, она вдохнула аромат яблони, склонившейся до земли, от тяжести красных яблок, которых было уже достаточно и на земле под ней, заглянула на соседний участок, где очаровательная сорока расхаживала по дорожке и, наконец, сев за стол и положив ноги на маленькую табуретку, выпила первый глоток.

– До чего же хорошо! – подумала она, ловя солнечные лучи и ароматы сада, так ярко ощущаемые после жизни в большом городе и трехчасовой поездки. – И свобода!

Она почувствовала ее очень ярко. Как будто нитка, связывающая ее с Кристианом лопнула, и теперь она не улавливала ни самобичевания, ни беспокойства, ни жалости, которые как по телефонному проводу добирались к ней от его души, и шептали слова, которые рождали в ней все те чувства. Сейчас они замолкли, ну, может быть, стали звучать очень тихо, почти неслышно. Возможно, их заглушили эти краски, эти запахи, и еще… предчувствие чего-то нового и приятного.

– Да, да! – Мишель прислушалась и почувствовала, что это «что-то», как летний ветерок летает рядом с ней. – Но что? Может быть, в этом и была прелесть, в этом сокрытом сюрпризе. Это было как в детстве, когда знаешь, что скоро день рождения и обязательно будет подарок от мамы и папы. Ты не знаешь какой, но ждешь его, и представляешь, и главное, знаешь, что он точно будет!

Сейчас ощущение было такое же… Мишель взглянула на облачка, проплывающие по небу и удивилась, что они образовывали совершенно определенную картинку. Это был портрет мужчины, глядящий на нее вниз. У него были кудрявые волосы и чуть удлиненное лицо. Губы его раскрылись, как будто хотели ей, что-то сказать.

– Что? – подумала Мишель, и мужчина как бы услышав ее вопрос, беззвучно пошевелил губами, но вместе с этим картина начала меняться и из портрета молодого мужчины, вдруг возникло совсем другое лицо. Облака плыли медленно и волосы молодого человека, расползлись в стороны, губы превратились в усы, подбородок уплотнился и стал острым, мужчина раскрыл рот и засмеялся, показав один зуб на всем пространстве рта.

– Как интересно, – подумала Мишель, в Париже я никогда не видела таких откровенных картин. Так, белая вата разных размеров, какие-то неясные фигуры, но сейчас это почти что бело – голубая фотография – метаморфоза.

– Полет, ты где? Что новенького в Домбале? – позвала она сестру, которая наконец-то плавно появилась в дверях с сигаретой, и посмотрела в небо, куда уставилась Мишель.

– Что ты там увидела? – спросила она.

– Посмотри, какие картины получаются из облаков! – воскликнула Мишель, увидев, что смеющийся мужчина уже превратился в корабль с парусами. Только что это было лицо, а теперь… Ой теперь дама в бальном платье…

Мишель еще смотрела на облака, но Полет, ничего не увидев, махнула рукой и села на скамейку, продолжая курить.

– А что у вас с Кристианом? – вдруг услышала Мишель вопрос сестры.

– Мы расстались, – как можно беззаботнее и веселее ответила Мишель, и, поставив чашку на столик, снова пошла к яблоне, босиком по мягкому газону.

– Та-ак, – погасила сигарету Полет, и на правах старшей сестры, строго взглянула на Мишель. Почему? Мне он казался таким милым… Я думала, мы поедем в путешествие вчетвером. И Пьер уже рассчитывал на мужскую компанию.

– Я его не люблю. Меня в нем все раздражает. А если так, то зачем? – ответила сестра поморщившись.

– Вдруг сегодня с утра ты это поняла! Ведь еще вчера вечером ты мне не говорила об этом ни слова! – возмутилась Полет. – Смотри, пробросаешься! Алекс, потом Кристиан. Думаешь, они останутся одни? Ха-ха! Не останутся! Быстро какая-нибудь подцепит, а ты потом локти кусать будешь. Вот увидишь! – Полет нервно сбросила пепел с сигареты.

– Я так решила, что будет то и будет! – Мишель снова вернулась за стол. – Александр не любил меня, а Кристиана не любила я, – уже грустно усмехнулась Мишель. – Хочется гармонии. А ее нет!

– Ты думаешь, всю жизнь будешь вот так купаться в кавалерах? – посмотрела на нее Полет. Еще лет пять, потом постареешь, потолстеешь, и они будут заглядываться на молоденьких! И принц, о котором ты мечтаешь, тоже! Пусть Кристиан не идеал, но тебя любит, а для жизни это лучше.

* * *

Колокольчик в дверях снова звякнул.

– О моя дорогая, – Пьер, войдя в дом, поцеловал в лоб Полет, и с раскрытыми руками для объятий подошел к Мишель. Бонжур, ма шери, – поцеловал он ее в щеки. Все хорошо? Где Кристиан? – оглянулся он, надеясь, увидеть друга Мишель.

– Она приехала одна, – ответила за нее Полет, – они поссорились. – Где ты был? – строго спросила она мужа, держа в руках пепельницу и собираясь пройти в кухню, для приготовления ужина, время которого уже приближалось.

– Прошелся к церкви. Потом встретил Сержа, поговорил, выпили с ним чашечку кофе на углу улицы Генерала, продул в лото, потом навестил мать. Так, все как всегда… – послушно излагал детали своего отсутствия Пьер.

Полет, серьезно слушавшая мужа, как учитель школьника, осталась довольна объяснением. Она взяла оставшиеся от прогулки карманные деньги Пьера и положила их в коробочку на комоде.

Мишель смотрела на сестру, в тайне удивлялась, как эта квадратная толстушка, может командовать и держать в узде такого симпатичного мужчину как Пьер.

– Что это? Демонстрация своего превосходства передо мной, или она стала настолько нудной? – думала Мишель, неприятно пораженная такой унизительной для Пьера сценой. Она отметила, что сейчас он выглядит моложе ее сестры. Голубые глаза, розовые щеки, милые усы, и еще бравая выправка жандарма.

– Да из него просто лезет желание жить и получать удовольствия. Такой, днем спать не будет! – подумала Мишель. – А Полет! – подумала она. Так располнела, совершенно не следит за собой. Но такое впечатление, что Пьер не замечает этих изменений? Чтобы терпеть такое при посторонних, нужно или обожать жену, или быть тряпкой, или… хорошим артистом!

Пьер, достойно отчитавшись, достал из холодильника бутылку пива и налив его в красивый бокал, выпил одним залпом. Сцена допроса совершенно не вывела его из себя. И отчет в этих мелких тратах тоже.

– Ты нам приготовишь на десерт торт с яблоками, мой разбойник? – безмятежно спросил он жену, подмигивая Мишель. – Полет готовит прекрасный торт! Мама его тоже очень любит, кстати она придет сегодня к ужину, я пригласил ее, чтобы мы вместе обсудили нашу поездку.

– Идите в сад, не мешайтесь, через минут сорок все будет готово, – не улыбнувшись, на лесть, хозяйским голосом ответила Полет. Она вышла в кладовую и принесла яблоки, для приготовления своего знаменитого торта.

В общем-то, это был обычный покупной кусок слоеного теста, на который Полет клала мелко нарезанные яблоки, присыпанные сахарной пудрой, и запекала в печке. Мишель прекрасно знала это, и улыбнулась в душе, на похвалы Пьера и на его наивность в оценке кулинарных способностей Полет.

– Я бы для гостей приготовила пирог по своему рецепту! – подумала она, но ничего не сказала вслух, и лишь только сделала вид, что тоже мечтает об этом пироге.

* * *

– Мадлен! – воскликнула Мишель, увидев в окно кухни приближающуюся к дому мать Пьера, понимая, что теперь вырваться из дома на маленькую прогулку в счет оставшихся минут до ужина, не удастся.

– У-ух! – сказала та, войдя в дверь дома, под звон колокольчика. – От вас хорошо уходить, потому, что идешь под горку, а к вам, у-ух!

– Почему ты не позвонила, Пьер подъехал бы за тобой на машине, – сказала Полет, расставляя на стол тарелки.

– А! Я люблю прогуляться, – махнула рукой Мадлен. Вот буду совсем старая, тогда будете за мной приезжать, а пока я еще ничего.

Она поцеловала в щеки Мишель, и, осведомившись о здоровье ее матери, присела на стул около кухонного стола.

– Вы прекрасно выглядите Мадлен, – польстила Мишель, с улыбкой глядя на ее жидкие кудряшки, сквозь которые просвечивало солнце. – Одуванчик, божий одуванчик, – посмеялась она в душе над этой картиной. Дунет ветер и…

– Мне уже семьдесят пять! – вздохнула Мадлен.

– Вам не дашь больше шестидесяти, снова соврала Мишель. Я думаю, кавалеры на вас еще смотрят? – улыбнулась она.

– Пусть смотрят! – воскликнула Мадлен, ничуть не удивившись, на такую фразу Мишель. – Нет, нет и нет! – петушиным голосом возмутилась она. Для меня существовал только мой Арманд. И я ему не хочу изменять даже после его смерти. А если бы хотела, у-ух! И мосье Гранде и мосье Муруа… – махнула рукой Мадлен, все же кокетливо, закатив глаза.

– Да, Арманд был прекрасный человек! И он вас так любил, – постаралась поддакнуть Мишель.

– Любил, – вздохнула Мадлен, и сейчас мне его очень не хватает. Вы знаете, он в молодости был настолько хорош! Я так была в него влюблена, но и он конечно. А сегодня он мне приснился! Сижу, я как будто в своей комнате, и вдруг дверь открывается и входит Арманд, и такой веселый. Пойдем, – говорит, – я тебе кое-что покажу. Я встала, хотела за ним пойти, а он и исчез. Уж и не знаю к чему это?

– Да ни к чему, – сказала Полет, ставя в духовку торт. Мало ли что снится.

– Говорят это к смерти, – вздохнула Мадлен, и сделала лицо, которое должно было вызвать страх и жалость к такой ее участи. – Когда зовут, то это очень плохо.

– Да нет, это все глупости! – заявил Пьер. – Кто может звать, если их уже давно нет. Я в приведения и тот свет не верю! Так, сказки для мадам! – Пьер включил телевизор, стоящий в кухне, потому что приближалось время его любимой передачи, «Вспомни и спой»

– А ты еще не вышла замуж? Все одна? – спросила Мадлен, посмотрев из под очков на Мишель, немного обиженная, что ее слова не вызвали сострадания.

От этого вопроса у Мишель неприятно екнуло в сердце.

– Да, не попадается тот, которого бы мне хотелось, – сказала Мишель, понимая, что эта фраза звучит не убедительно. А просто так я не хочу, просто так мне и одной хорошо. У меня есть Анжелина и мама….

– Ты еще молодая, тебе, зачем одной оставаться, – возмутилась Мадлен, снова перейдя на петушиный тон. Неужели нет никого хорошего рядом?!

– Ждем принца, – сказала Полет, приступая к салату, и проворачивая его в сушилке.

– Принца! Ну, тогда я тоже принца ждать буду, – засмеялась Мадлен. Тебе молодой, а мне старый. А больше, никого не хочу. Только где же их взять? А? – посмотрела она на Пьера.

– Вот как раз в тех замках, в которые мы будем заходить во время поездки, – засмеялся Пьер. В Бельгии их прудом пруди.

– Да какие же сейчас в этих замках принцы, если только приведения. Ух, нет, не хочу! Нет, нет и нет! – замахала руками Мадлен, представив костлявое приведение в паутинном плаще. – Если бы я чего и хотела, то только чтобы мой Арманд был жив, увидеть бы его, поговорить еще раз, поцеловать, только это не возможно, разве только во сне. Хоть бы вы внука родили, чтобы назвать его в честь деда!

– Ну, тогда будем искать принца для Мишель, – театрально засмеялся Пьер, стараясь перевести тему, увидев, что на кухню входит Полет, на минутку, ушедшая в кладовку за фруктами…

– Пьер, когда вы думаете ехать? – спросила Мадлен, также, не желая переводить эту тему в неприятный разговор.

– Я думаю, поедем уже завтра, часов в шесть утра, если всех все устраивает, – обратился он к Мишель и Мадлен. – Полет предложила объехать Бельгию, – подчеркивая значимость ее желания, сказал Пьер, Мец, Шарлеруа, Монс, Шармюр….-а на обратном пути захватить Германию, Люксембург. Пойдемте в гостиную, я вам покажу наш маршрут. Наш приятель Поль, недавно вернулся из этих мест, и так восторгался старыми замками. 12, 13 – век! Стены во! А какие закоулки и подземелья! И потом там такое пиво! – ухмыльнулся он.

– А, мне все равно, везете и ладно. Мне все интересно, – сказала, махнув рукой Мадлен. – Вы сами решайте, а я как вы. А вещи приготовить пара пустяков!

Она взяла предложенный ей бокал с мартини, аккуратно пригубила его, поправив очки, и вышла в сад посмотреть на урожай, выращенный Пьером.

– Уходи отсюда, уходи, – услышали Мишель и Пьер голос Мадлен.

– Кого ты там гоняешь, – спросил Пьер выходя в сад. – А! – увидел он черного кота, и подняв камешек бросил в него.

Кот, посмотрев удивленно и обиженно на Пьера, перебежал поближе к забору соседей, и не рассчитывая на продолжение гонения, спокойно пошел дальше.

Пьер подхватил еще один камешек.

– Он сам уйдет, – схватила его за руку Мишель. Это же домашний кот…

– Нет! Пьер с омерзением бросил еще один. – Домашний пусть сидит дома, – сказал он и сделал устрашающий звук. Ненавижу котов!

Кот еще более удивленно посмотрел на Пьера, и в два прыжка перебежав дорогу, поплелся, больше не оглядываясь на него.

Кот, наверное, очень старый, – постаралась разжалобить Мишель Пьера, который поднял еще один камешек.

– Нечего им здесь шляться, – сказала, вышедшая на улицу, Полет. Грядки портят, и заразу разносят.

Мишель вздохнула, увидев, что кот все-таки ушел от своего преследователя, и, удивившись, на такую слаженную ненависть к такому милому существу, не сделавшего ничего плохого. Ей была неприятна эта сцена, но она была в гостях, и портить вечер ей не хотелось.

* * *

– У нас есть немного времени до ужина, давай составим маршрут, – подозвал Пьер Мишель. – Садись и пиши, а я буду смотреть по карте, как нам лучше, проехать в Бельгию. Не хочется ехать по большим магистралям. Выберем тихие дороги. Согласна?

– Вот здесь, потом сюда, – показывал пальцем Пьер места на карте, называя их названия.

Рука Пьера, как бы, не нарочно, касалась руки Мишель, а его плечо было совсем рядом с ее спиной. Ток легкой волной прошелся где-то рядом с сердцем Мишель, и она вдруг ощутила забытое чувство, возникающее от присутствия рядом любимого человека, которого у нее так и не возникло за время общения с Кристианом. Взглянув на источник волнения, Мишель увидела спокойное лицо Пьера, которое не выражало никакой дополнительной заинтересованности в ней, и тем более, желания пропустить этот ток через Мишель.

– Вот дура, – подумала Мишель, постаравшись отрубить эту ниточку электричества. Она отодвинулась на всякий случай от Пьера и села на стул, продолжая писать название города. – Шимей… – повторила она. – И все же так хочется влюбиться! – подумала Мишель. – Но конечно не в мужа сестры! Если бы такие волны пробегали между мной и Кристианом! Но, увы!

Пьер, отложил карту, и, махнув Мишель, знаком, что он сейчас придет, вышел на кухню, и вернулся через минуту с двумя бокалами. Один с коктейлем он протянул Мишель. Второй с виски, поставил на стол рядом с картой для себя.

– И так на чем мы остановились? – спросил он, подойдя сзади к Мишель, поставив перед ней бокал, и заглядывая на исписанный листок.

Мурашки прошлись по голове Мишель, Пьер снова стоял слишком близко, и хотя он не делал никаких лишних и не позволительных жестов, она почувствовала, как теперь уже горячая волна прошлась по всему ее телу. Щеки ее запылали. Мишель со страхом посмотрела на дверь в сад, за которой была Мадлен, гуляющая по саду, потом на дверь, за которой Полет готовила ужин. Они обе могли войти сюда в любую минуту! А ей казалось, что все те чувства, которые в ней бушевали сейчас, будут совершенно очевидны всем окружающим.

– И почему они возникли? Отчего? Эта волна возникла совершенно без моего желания. Неужели, просто оттого, что со мной рядом стоял мужчина? – спросила она сама себя.

– Идите, все готово! – услышали они голос Полет.

– Идем, – вздохнула с облегчением Мишель, и встав со стула, постаралась пройти на кухню, отдалившись от Пьера, как того позволяла обстановка комнаты. Ей показалось, что по лицу Пьера пробежала легкая улыбка.

* * *

Приняв душ, свежий и ароматный, завернутый в махровый халат, Пьер зашел на кухню, где с чашкой чая сидели Мишель и Полет. Поцеловав в лоб жену, он послал воздушный поцелуй

Мишель, пока этого не видела Полет, и удалился в свою спальню. Близость Мишель сегодня привела его в приподнятое состояние духа. К Полет он не чувствовал такого и раньше, а сестричка! И главное, почему он понял это только сегодня? Какие волосы, какие ноги! А заводит, даже оттого, что стоишь с ней рядом?! А если подобраться еще ближе? – Пьер даже глаза закрыл от набежавших на него картин.

– Вот если бы соединить красоту Мишель, страсть Жаннет, и молодость Франсуазы! А еще лучше, если он будет один среди них троих! – Пьер даже вздрогнул, представив себе эту картину. Он вознес глаза к небу, сложив руки, – Если бы хоть раз! А может быть и не раз!

Пьер вздохнул, понимая, что его фантазии рискуют остаться только мечтами, обреченно повернулся к стенке и заснул. Да, пожалуй, чего он хотел очень, так это такой многоликой страсти.

* * *

– А вы разве спите в разных комнатах? – удивилась Мишель, пройдя в спальню сестры, где та просматривала последний раз свои дорожные сумки.

– Уже давно, – спокойно сказала Полет.

– Да? – робко и вопросительно сказала Мишель, обдумывая события сегодняшнего вечера. А ты не боишься, что в таком случае у него может появиться другая женщина?

– А ты думаешь, что у него их еще не было? – усмехнулась Полет. – Я делаю вид, что ничего не замечаю, он делает вид, что ничего нет. Всем хорошо. Из дома не уйдет, а если попробует, то расстанется со многим, а это ему не нужно. Уж я-то его знаю!

– Ты так спокойно об этом говоришь! – удивилась Мишель.

– Он такой не один. Ты видела хоть одного верного мужчину? Назови, – серьезно возразила Полет. – Побесится, побесится и остановится. Такой у них переломный момент. Много хочется, да мало можется, вот и придумывают себе разные приключения. А надолго их хватает?

– Да… – согласилась Мишель, вспоминая свои неудачные романы. – Они всегда возвращаются в семью…

– Вот, вот! – подтвердила Полет. – Раньше я тоже возмущалась, устраивала скандалы. Теперь поняла, надо быть хитрее. Делай вид, что ничего нет, тебе же и спокойней.

Полет вспомнила как года два назад, она устроила скандал Пьеру и уехала к маме. – Ну и что! Он жил в свое удовольствие, а она? Играла роль брошенной жены! Ну, уж нет! Пусть будет иллюзия крепкого брака, чем никому не нужная правда о брошенной мадам. Пьер играет свою роль превосходно. И в глазах окружающих это идеальный муж, у которого над головой вот-вот засветится нимб.

 

Глава вторая

Ловец чувств

Машина мчалась по местности, с примитивными распаханными полями, лиственными лесами и неприметными селениями. Прошел час, но пока ничего сверхъестественного путешественникам на пути не встретилось. Мишель уже пожалела, что не возразила против такого маршрута. Север Франции, за исключением парочки пейзажей и двух трех симпатичных городков, пока что не удивлял. Рядом с ней сидела Полет, она следила за дорогой и подсказывала Пьеру, где свернуть и к какому следующему пункту нужно держать курс. Мадлен, утонула в переднем сидении, так, что виднелась только своей макушкой, и Мишель видела в зеркальце, как в нем отражались ее огромные очки и закрытые глаза. Мадлен сосала конфетку, и дремала.

Мишель эта неинтересная езда уже утомила. Поэтому она обрадовалась, когда Пьер, подъезжая к какому-то городку, появившемуся из – за поворота шпилем собора и старыми часами на городской башне, сказал, – Половина двенадцатого. Пора искать ресторан и идти обедать.

Он свернул на извилистую дорогу, ведущую к городу и, вдруг увидел, как на них по встречной полосе идет огромный грузовик. В сердце Пьера похолодело.

– Влево! Услышал он крик Полет, – и резко вывернув руль влево, увидел как пыль, поднятая грузовиком, и его резким поворотом, закрыли лобовое стекло.

Пьер сделал еще один поворот вправо, вслепую, рассчитав, что грузовик уже должен быть позади, и нужно вернуться на исходную полосу, как можно быстрее, пока навстречу не выехали другие машины. Автомобиль дернуло, и сидящие в нем на минуту потеряли притяжение земли. Но, невесомость быстро кончилась. Через несколько секунд пыль, закрывавшая обзор в окне автомобиля опустилась на землю, и солнце яркими лучами подбодрило их.

Пьер вылез из машины и обернулся в сторону промчавшегося грузовика. Казалось, облако пыли, улетело вслед за ним, потому что дорога в ту сторону не просматривалась. Пыль стояла стеной, и только гулкий, мощный, но какой-то замедленный звук, и такие же нескончаемо длинные сигналы полицейской машины и медицинской помощи, раздавались вдали.

– Вот придурок! – подумал уже спокойно Пьер. – Все-таки вляпался! С какой же скоростью он ехал, если поднял такой столб?! Чуть не испортил нам поездку!

Он представил, как они разбиваются в лепешку, а потом лежат на кроватях госпиталя с подвешенными руками и ногами.

– Да хорошенькое начало! – подумал он. Но испытал облегчение, что не нужно ехать на место аварии, чтобы помочь пострадавшим. – Полиция и медицина уже там, так что обойдутся без лишних зевак, – решил он. Таких проблем ему хватало и на работе!

– Ух! – сказала Мадлен, – а чего – й – то мы так подскочили? Ты чего Пьер, машину водить разучился? – посмотрела она осуждающе на сына, в открытую дверцу. У меня прямо душа из тела выпрыгнула.

Полет и Мишель, придя в себя, посмотрели на Мадлен, на ее возмущенно-наивный вид, и из них вырвался такой хохот, который они не могли остановить.

– Мемер, ты что, ничего не видела? – удивленно спросили они, подозревая Мадлен в игре.

– А что было, чего я должна была увидеть? – также удивленно надула щеки Мадлен. – Вы чего, надо мной смеетесь? Ну и смейтесь, мне тоже весело от этого. Она открыла дверцу и стала медленно вылезать из машины. – Я хочу пи-пи! – сказала она, и шаркая ногами пошла вдоль дороги к кустам.

– Все! – сказал Пьер, потирая руками голову, нужно отдохнуть и все переварить. У меня руки трясутся. Я за руль теперь минут двадцать сесть не смогу.

– А я перекурю, – сказала Полет, вылезая из машины и закурив сигарету, стала прогуливаться вокруг машины, поглядывая на придорожный пейзаж.

– Какое свежее утро! – сказала Мишель, выбравшись из машины, подставляя руки солнцу. И какие красивые цветы! – удивилась она, увидев, издали куст сиреневых цветов, которые были ей не знакомы.

Подышав воздухом и успокоившись, к общему удивлению очень быстро, все с хорошим настроением снова сели в машину. Пьер взглянул на дорогу и с удовольствием увидел, что она совершенно пуста.

– Спешить не будем, – сказал он. Посмотрим сначала на вывески и меню.

Съехав по пологому спуску, в направлении виднеющегося шпиля церкви, и обратив внимание на стрелки часов городской башни, через минуту они уже были в центре городка.

– Похоже здесь не стоит останавливаться, – обернулся Пьер к Полет, подъехав к маленькому невзрачному ресторанчику возле площади и через окно автомобиля, прикинув содержимое меню. – Проедем дальше, или рискнем пообедать здесь? – снова задал он вопрос, полагаясь на их выбор.

– Давай выйдем, если не понравится, пробежимся по городу и быстренько вернемся в машину, – предложила Мишель, оглянувшись на Полет и Мадлен. Ей, не в пример Полет, не терпелось прогуляться, вдохнуть свежего воздуха, и просто так послоняться по местным достопримечательностям.

Маленькая площадь, по свои размерам под стать городку, была окружена зданием мэрии, старым собором, зданием туристической компании и тремя ресторанчиками. В конце небольшой улицы виднелась зеленая стена, холмов, с остатками старой крепости, на их вершинах, угадывалась бегущая вверх лестница и углубления старых дзотов.

– Не густо, – вздохнул Пьер. – Но ничего, в крайнем случае, посидим недолго хотя бы вон там, – махнул он в сторону более привлекательного ресторана, и попробуем бельгийского пива, это ведь уже Бельгия, – повернулся он к жене. А пообедаем в другом месте.

Полет, выйдя из машины, закурила сигарету, и стоя возле нее, переговаривалась с Мишель, пока, Мадлен, разминала ноги, ходя туда-сюда по тротуару. Пьер, прошелся к окошкам, с выставленными меню, и, задержавшись возле одной вывески, стал изучать цены, остальные подошли к нему через пару минут.

– Ну как? – спросили они, разглядывая предлагающиеся здесь блюда.

А! – скривил физиономию Пьер. Ничего приличного. Пошли к старой крепости.

Ассортимент был не большой и не вызвал интереса и других путешественников. Медленной походкой, разглядывая редкие вывески и архитектуру домов, они прошлись до конца пустынной улицы и, перейдя дорогу, ближе к крепости, огляделись вокруг. Эта точка уже определяла конечную часть города, который находился внутри кольца крепостных стен. Теперь, старая крепость угадывалась лишь идущим вокруг города зеленым холмом, заросшим густой травой, с протоптанной на нем тропинкой.

Несколько возвышений, разнообразили пейзаж, и каменные лестницы, спускающиеся с зеленой стены вниз к некогда бывшим помещениям, представляли единственное развлечение в прогулке по стене. Все четверо стояли прямо перед крутой каменной лестницей, которая вела к дорожке вдоль старинного укрепления.

– Вы идите, я постою здесь, – сказала Мадлен. Чего там смотреть, какие-то погреба!

– Я пока покурю, – сказала Полет на вопросительный взгляд мужа. Отсюда все видно и так.

– А мне интересно! – воскликнула Мишель. Я пойду, посмотрю, как там все выглядит сверху.

Мишель быстро поднялась вверх по ступенькам и, изучая доступные для осмотра древние укрепления, зашла в одно из углублений, в котором стены и пол были сделаны из камня, и где еще угадывались остатки металлических решеток. Пьер поспешил за ней. И как только, они оказались в зоне, не доступной взгляду Полет и Мадлен, он быстро притянул Мишель к себе и впился поцелуем в ее губы. Руки его быстро скользнули по ее спине и, жестко прижали ее гибкое тело к себе.

– Полет! – в ужасе, прошептала Мишель, вырвавшись из его объятий и оглядываясь на вход в грот. Она поправила волосы, и кофточку, чувствуя, как ее щеки, быстро краснеют, и от страха, что эту сцену увидит сестра и от страсти, которую поцелуй Пьера, быстро зажег в ней.

– Нет! – сказал тихо Пьер, подняв брови, она не пойдет сюда! Пешком она теперь не ходит дальше нашего сада. Машина, диван, телевизор. Все! Ее никуда не вытащишь! Она совсем обленилась.

Пьер снова страстно поцеловал Мишель, как будто уже имел на это право, и с беспечным видом, как будто ничего не произошло, вышел из блиндажа, немного вздрогнув оттого, что из соседнего на него смотрели чьи-то глаза.

– Надеюсь это не жена, для нее слишком шустро, – подумал он, немного испугавшись, и не привыкший оставлять что-то недосказанным, прошел вглубь второго грота.

Этот грот был гораздо глубже, и в нем не сразу можно было разглядеть дальнюю стену, окутанную черным полумраком.

– Бонжур, мосье, – услышал он дребезжащий голос и увидел, что прямо из дальнего угла на него выходит глубокий старик, с блуждающей на его лице довольно странной улыбкой.

Бонжур мосье! – ответил Пьер, стараясь уловить, по взгляду старика, что же тот мог видеть, из недавней сцены его посягательств на Мишель.

Но определив на глаз его возраст, который выдавала неуверенная походка, приподнятый воротник на сутулом теле, сморщенные руки, опирающиеся на палку и подслеповатые глаза, он успокоился и стал смелее.

– Осматриваете крепость? – спросил старик дребезжащим голосом, продолжая улыбаться Пьеру. – Ей уже около тысячи лет! Ее стены видели и рыцарские походы, и славные турниры. А несколько веков назад вон в том здании, – старик показал на крышу одного из домов, был госпиталь для офицеров, в котором бывал и сам Наполеон! Это во время сражения под Аустерлицем! Да! Древнейшие места! – повторил старик, повертевшись на одном месте, чтобы охватить взором большую часть города. Сейчас это только развалины, а раньше! Раньше здесь кипела жизнь, сколько интересных людей здесь можно было встретить, какие страсти, поступки, судьбы! А какие дамы….ради которых сражались, умирали и делали глупости… – при этих словах старик, как показалось Пьеру ехидно взглянул в его глаза, слишком близко приблизившись к его лицу, как это бывает с людьми плохо видящими.

Пьер, с трудом сдержавшийся, чтобы не отпрянуть, сделал безразличное лицо, как будто не понял намеков старика, решил, что тот подошел, благодаря возрасту, к стадии небольшого маразма, и поэтому путает уже и быль и небыль, и поддакнул для вежливости.

– Да, да! Интересно! Вы живете в этом городе? – спросил он, немного отклонившись назад.

– Почти, не далеко от него, – ответил старик, махнув в сторону кладбища.

– Так, может быть, вы подскажете, где здесь можно хорошо пообедать? – спросил Пьер, стараясь перевести разговор в другое русло.

– Вас четверо, если я не ошибаюсь, – спросил старик, снова улыбнувшись, и как бы, изучая лицо Пьера.. – Мадам там внизу вероятно ваша жена? Она очаровательна, обожаю толстушек. Хотя мне сейчас уже не прилично думать о женщинах, – хихикнул старик. – Я то уже для них не интересен.

– Ну что вы мосье, – подбодрил его Пьер. На вас, еще, и молоденькие смотреть могут.

– Побольше хороших эмоций, и возможно, что ваши слова окажутся правдой, – улыбнулся старик, расправив спину и опустив воротник. – Но пока что такие страсти для вас, в вас-то они еще бушуют! – усмехнулся он, и фамильярно похлопал Пьера по спине.

Пьер удивился, почему он позволяет старику продолжать этот пикантный разговор.

– Наверное, скидка идет на возраст, – подумал он, ничуть не рассердившись. – Что остается такому деду, только воспоминания, иллюзии, да интерес к чужим интрижкам

Он представил сам себя лет, этак, через сорок! Себя с жидкими седыми волосенками, с отвалившейся челюстью, костлявым телом и непременно в кресле каталке, которую возит молоденькая медичка в коротком халатике, из-под которого, непременно выглядывает соблазнительное молодое тело. И, которая, для того, чтобы подбодрить его древнего, уверяет, что он еще очень симпатичен… Ему стало не страшно, а смешно, потому, что это должно было произойти еще совсем не скоро, и вообще не с ним, и оправдал поведение старика.

К тому же разговор с этим человеком, который уже немного затянулся, был прекрасным оправданием и плавным переходом от его желаний к действительности, от прелестей Мишель, к строгому взгляду Полет. Наперед, зная предстоящий допрос Полет, почему он так долго отсутствовал, он теперь мог с невинным видом, объяснять жене, что задержался на крепостной стене, потому что долго разговаривал с одним приятным стариканом.

* * *

Пьер вышел из блиндажа, а Мишель судорожно просчитывая, сколько же минут длилась эта сцена, вздохнула и с облегчением и с разочарованием, потому что страсть Пьера против ее желания зажгла в ней ответную. Ей уже хотелось продолжения поцелуев…

– Нет. Нет! – сказала она сама себе, быстро представив весь этот кошмар, если все станет известно Полет. – Это предательство!

Мишель еще раз приняла ко вниманию все признаки, которые могли раскрыть их с Пьером секрет перед сестрой, и в первую очередь постаралась охладить свои щеки. Ветерок, который пробегался по развалинам, должен был помочь ей в этом. Выйдя из грота, она махнула рукой сестре и Мадлен, стоявшим внизу, и сделала вид, что решила немного пройтись по дорожке, сохранившейся на стене крепости. Ветер сделал свое дело, и через пять минут она решила, что теперь можно спуститься к ожидавшим ее без опасений. А через минут пять к ним спустился и Пьер.

– Прошелся по крепостной стене, – доложился он Полет, не ожидая, когда она первой задаст вопрос. – Я бы прогулялся по всей ленте, но, как сказал мне старый мосье, которого я встретил там наверху, эта крепость тянется на пять километров по кругу, и такая прогулка займет около часа, в лучшем случае. Если хотите, мы можем прогуляться по ней вместе, – сказал Пьер, прекрасно зная ответ.

– Нет, нет, поедем искать ресторан, – возразили Полет и Мадлен в один голос. Они обе не испытывали потребности к перебежкам по склонам.

– Мосье сказал мне, что километрах в двадцати, рядом с промышленным центром, сегодня открытие ресторана с интересным названием «У крокодила»! – с готовностью сказал Пьер. – Его сын поступил туда на работу и уже порассказал о нем много хорошего. К тому же, в день открытия будут скидки и всякие другие развлекательные мероприятия для привлечения посетителей. Я думаю, стоит посмотреть…

– Интересно! – воскликнула Мишель. Открытие всегда обещает наилучший прием, это же реклама! Я уже хочу в этот ресторан, – захлопала она в ладоши. – А почему «У крокодила»? Может быть, там дают блюда из него? Есть крокодила я не собираюсь!

– А может быть это фамилия хозяина? – глубокомысленно сказала Мадлен. – Мосье Крокодил…

– А когда ты успел переговорить с прохожим? – удивилась Полет. Мне показалось, что нам никто не встретился по пути. Город словно вымер.

– Я встретил этого пожилого мужчину в одном из гротов. Я даже сначала не заметил его, потому что он стоял в темном углу и изучал надпись. Представляете, скрюченный старикашка, выходящий из темноты! – сделал он страшное лицо. – Я даже вздрогнул! Но потом мы разговорились, и он оказался очень приятным собеседником, потому что очень интересно рассказал мне о крепости и вдобавок посоветовал этот ресторан. Потом он пошел совершать прогулку по периметру крепости, возможно вам и не видно было, потому что там идет спуск вниз… – Да вон он, – показал Пьер в сторону дальней стены. – Видите маленькую фигурку мужчины, это он. Как быстро он одолел такое расстояние! – удивился Пьер, прикинув прошедшее время. – На вид ему было лет восемьдесят с лишним!

– Да нет! Лет семьдесят пять, – возразила Мишель, он и со мной успел поговорить, пока я разглядывала город сверху.

Маленькая фигурка старичка, казалось, увидела и услышала говорящих о нем людей и помахала им рукой. Пьер махнул тоже, а за ним и остальные.

– Симпатичный мосье, – добавил Пьер. – Мадлен, жалко тебя там не было, вот тебе и принц из замка, – засмеялся он, подмигивая Мишель и Полет.

– И он говоришь, симпатичный, тебе понравился? – сделала заинтересованный вид Мадлен. – Почему ты не пригласил его поехать в ресторан с нами? Теперь я осталась без жениха! – топнула она ногой, нахмурив брови.

Все засмеялась и Мадлен заулыбалась тоже. – Смейтесь, смейтесь. Вам весело и мне приятно! – сказала она.

* * *

Через двадцать минут, поплутав на автомобиле по дорожкам, ведущим мимо многочисленных магазинов торгового центра, недалеко от здания зала обуви, они, наконец-то, увидели вывеску – «У КРОКОДИЛА»

Вывеска висела над площадкой, к которой не было лестницы. Ее ограничивал металлический парапет, и сквозь его ажур виднелись круглые столики, пальмы в кадках и отсутствие людей. Площадка была накрыта полукруглой крышей, которая уходила вглубь пространства.

– Ничего особенного, – подумала Полет, разглядывая нехитрый дизайн ресторана. Чем они собираются завоевывать посетителей?

– В любом случае остаемся здесь. Я уже голодный как волк, – возразил Пьер, видя недовольные лица женщин. Интерьер не всегда соответствует качеству кухни. Помнишь как под Штрутоф? – обратился Пьер к Мадлен.

– Да, – согласились Полет и Мадлен, вспоминая курицу по-эльзаски, в неприметном маленьком ресторанчике, куда они и заехали то совсем случайно.

Немного разочаровавшись, но надеясь на лучшее, они свернули за угол площадки и увидели, что с другой стороны, ресторан представлял собой старый поезд, возглавляемый черным паровозом. Он стоял на рельсах, и широкая лестница вела к платформе, у которой состав, казалось, остановился. Настроение у дам поднялось, при виде такого необычного решения. Старый вокзал, стук колес, всегда наводили душу в приятное, сентиментальное и романтическое состояние, будь то воспоминания, ожидание путешествия или сама поездка.

– Двадцать евро, шведский стол, – прочел Пьер, первым поднявшись по широким ступенькам, и уткнувшись глазами в меню на стене при входе.

– А десерт? – спросила Полет, подошедшая к нему ближе.

– И десерт, и аперитив! – восхитился Пьер. Неплохо! Заглянем дальше? А?

– Мосье, мадам! Заходите, пожалуйста, пожалуйста. Вы наши первые посетители, – услышали они голос, вышедшего к ним из двери вагона мужчины с красивыми усами, одетого в форменную одежду железнодорожника.

– Почему же до сих пор пустой зал? – спросил Пьер, метрдотеля, стараясь разглядеть в окошко внутренности ресторана, и увидев там сквозь белые занавески, столики с белыми скатертями, стоящими у окошек. – Мы слышали у вас сегодня открытие. Неужели никто об этом не знает?

– Открытие завтра, – ответил многозначительно подняв брови и опустив глаза, метрдотель. – Но это не должно вас волновать. У нас все готово, потому что сегодня в зале будут только избранные. Генеральная репетиция так сказать! Перед открытием! – он открыл пошире двери, и рукой пригласил путешественников войти. – Выбирайте себе лучшее место. Можете сесть в вагоне ресторане, можете пока что посидеть в привокзальном ресторане на перроне. Вам понравится везде. Меню у нас отличное, несколько видов вин в бочках, несколько сортов разливного пива и масса других напитков. К тому же, вас ожидает множество сюрпризов! – поднял брови и округлил загадочно глаза мосье.

– Сюрпризов?! Каких?! – заверещала Мадлен. – А у вас готовят «квис де грануй»?

– Безусловно! Мадам! – с готовностью воскликнул Метрдотель. – Горячие блюда готовятся по заказу посетителей, и к этому нет никаких ограничений! У нас работают лучшие повара, и закуплены прекрасные продукты. А насчет сюрпризов, это секрет! – загадочно улыбнулся метрдотель. – Я надеюсь, что сегодня будут исполнены все ваши желания, по крайней мере, самые заветные. Одно из них мы уже знаем! Лягушачьи ляжки в коричневом соусе!

Сказав это, метрдотель улыбнулся в свои усы, поправил пиджак на довольно упитанном животике, и плавно удалился вглубь помещения.

– Да здесь премило! – сказали все вместе, наконец, войдя в зал и оглядывая его содержимое.

– Я думал он гораздо меньше! – удивился Пьер. – По крайней мере, с улицы, ресторан не казался таким вместительным.

– Действительно, со стороны все смотрелось гораздо проще, а здесь! – повторили дамы, проходя в помещение, которое представляло собой огромный крытый вокзал, пространство которого под круглыми ажурными арками, было заполнено очень симпатичными столиками и на четверых, и на двоих, и на большую компанию. Пространство «вокзала» с двух сторон ограниченное небольшими железнодорожными составами в три вагона, имело выход на ту самую площадку с пальмами, и с противоположной стороны отгораживалось от подсобных помещений и главного входа зелеными занавесями. Зеленые абажуры ламп над столиками придавали всему залу очень спокойный и уютный вид. В их приглушенном свете поблескивали лакированные части стен и бордюров, разграничивающих пространство отдельных столиков, превращая их в купе.

– Как здорово задумано, – воскликнул Пьер, обратив внимание на огромное количество фотографий изображающих железнодорожную тему прошлого века в черно-белых тонах. Я никогда бы не подумал, что старинные фотографии дают такой эффект. Интересно, черт побери! – он положил на спинку стула свой свитер и уставился на изображения.

– Какие чудесные часы! – воскликнула Мадлен, увидев над столом с бочками вина старинный огромный циферблат – Без двадцати минут час! – прокомментировала она вслух, и устроилась за столиком ближе к стене.

– Мишель, посмотри, какая интересная картина, напротив, кажется, что этот паровоз сейчас придет к нашей платформе, и все эти нарисованные дамы, возьмут свои сумки и поспешат в вагон, – восхитилась Полет, подумав, что ей бы понравилось именно это место, рядом с картиной.

– О! А здесь места для желающих уединиться! – сказал Пьер, заглядывая в примыкающий к залу вагон ресторан, который полностью повторял облик настоящего вагона. Нужно будет иметь в виду на будущее, – подумал Пьер, вспомнив про Франсуазу.

Очередным восторгом для путешественников, стала игрушечная железная дорога, на потолке зала, вдоль которой, издавая гудки, по кругу катался паровоз с вагонами. При остановке из него выходили крошечные господа с саквояжами, коробками и чемоданами. Они перемещались по перрону, и потом снова заходили в вагон, чтобы выйти на следующей остановке. Это было очень забавно. Пассажиров было очень много, все они были одеты по-разному, и составляли разные группы. Вот родители с маленькой девочкой, вот худой и длинный кюре с черным саквояжем, а вот бабулька с маленьким песиком. Множество мизерных людишек, у которых, казалось, были настоящие планы на поездку. Все они создавали суету, при высадке и посадке и казалось, что каждый раз это были другие куклы, потому что запомнить всех было невозможно.

– Наша компания специализируется на механических фигурах, – улыбаясь на восторги пришедших, сообщил метрдотель. По секрету скажу, что скоро вы увидите настоящий шедевр, относящийся к этой теме. Это будет превосходнее этой железнодорожной игрушки, – показал он на потолок. Наш хозяин уже много лет собирает механические фигуры со всего света. И я думаю его уникальная коллекция такая единственная в мире. Это без преувеличений. Больше я вам пока ничего не скажу, – поднял палец он.

* * *

– Господа, но я вижу, вы не решаетесь выбрать место, Я бы порекомендовал вам сесть вот здесь, – сказал метрдотель, показывая им в сторону столика напротив открытой части имитируемого вокзала, закрытого занавесками с эмблемой ресторана. Столик был удачно расположен, что позволяло видеть одновременно происходящее на веранде, и все что могло произойти в зале, в котором была намечена небольшая эстрада и вероятно намечался концерт.

– Какая прелесть, – обратилась Мишель к Полет и Мадлен, усаживаясь на кожаный диван. Как будто все на самом деле! Сейчас поезд издаст гудок, тронется, и мы уедем далеко-далеко.

– Да здесь мило, – кивнула Полет, пропуская Пьера к стене. Милый дизайн, приятный свет. Только странно, что еще никого нет, кроме нас. Время то уже приближается к двум!

– На сегодня, мы принимаем посетителей по специальным приглашениям. Начало в два. И вероятно все приглашенные уже близко. Для вас мы сделали исключение, и потому что вы первые посетители, и потому что шеф, позвонил нам, что он лично пригласил вас на открытие, – сказал, улыбнувшись, подошедший официант. Специальные места для особо почетных гостей, – угодливо поправил он приборы на столе и привел дизайн стола в безупречность.

– Да этот ресторан нам посоветовал… – Пьер замялся, поняв, что имени старика он не узнал, а сознаться в таком коротком с ним знакомстве, возможно, было бы некстати. Пьер предположил, что возможно тот старый мужчина и был самим шефом. Или это ошибка? – А каким образом вы нас узнали? – задал он вопрос не закончив фразу. – Не дай Бог, нас с кем-то спутали, и будет очень неловко, если мы сейчас займем чье-то место, а потом придется его освободить? – подумал он.

– Очень просто! Мосье Поль сообщил нам номер вашей машины, и в системе наблюдения, мы быстро распознали этот номер на вашем автомобиле. Так что не беспокойтесь, мы не ошиблись и вы именно те самые приглашенные, – как будто читая мысли Пьера ответил официант. – Изучайте меню, и чувствуйте себя как дома. Ваш визит только начинается и впереди много интересного. Я уверен, минут через десять, здесь уже не будет свободных мест, – сказал официант, предлагая путешественникам четыре книжки с меню. Возможно тому виной пробки на дорогах?

– Возможно, – подумали друзья.

– Так, посмотрим, что здесь предлагают, – пробормотал Пьер, изучая меню, которое касалось только горячих блюд, потому что остальное было выставлено на столах для свободного выбора. – Ага! Фарш из дикого оленя…пожалуй…

– Я в дамскую комнату, – сказала Мишель. Закажите мне что-нибудь из рыбы.

По дороге она сделала крюк и заглянула в окно, которое прозрачной стеной разделяло крытый вокзал и открытую террасу с пальмами. Приоткрыв стеклянную дверь и посмотрев наружу, она к своему удивлению, увидела не ту скучную картину, которую была при подъезде к ресторану. Внизу прогуливались дамы, одетые в платья конца девятнадцатого века и кавалеры в старомодных костюмах, шляпах и с тросточками, Вот подъехал автомобиль с тупым бампером, из которого вышли мужчины с саквояжами…

– А вот цветочницы с корзинами фиалок предлагают прохожим букетики! Сколько ларьков с лимонадом, пирожками и всякой мелкой снедью! И прохожие, просто так прогуливаются по площади, о чем-то беседуют, чем-то озабочены…

Мишель не увидела ни одного атрибута, который бы напоминал о том, что о это просто декорации и костюмы. Мало того, по улице и площади, проехала коляска запряженная лошадьми, везущая дам в огромных шляпах!

– Актеры! Наверное, здесь будет разыгран уличный спектакль об открытии железной дороги! Очень интересно, и так натурально, – восхитилась она, разглядывая эту сцену. – Не буду говорить остальным. Пусть будет сюрпризом, раз уж я увидела раньше времени, то пусть они также удивятся, потом.

– Господа, дирекция делает вам подарок, предлагая наш фирменный коктейль «Напиток мечты». Совершенно бесплатно! – официант, развернул перед гостями поднос с огромными бокалами и прозрачной емкостью, в которой на пример крюшона был налит многослойный напиток, на поверхности которого, плавали маленькие незнакомые цветы, распространяя волшебный аромат, пряный и какой-то даже загадочный. Сквозь полупрозрачную жидкость, зеленого, красного и фиолетового цвета, как бы прорастали извилистые тонкие веточки на кончиках которых сверкал маленький фейерверк, рассыпаясь разноцветными брызгами. Большую емкость официант поставил посредине стола на серебряном подносе, на котором лежал такой же серебряный половник, и дополнил напиток огромными прозрачными шаровидными бокалами для каждого.

– Коктейль экзотический приготовлен по рецептам одной восточной страны, пить его рекомендуется медленными глотками, сосредоточившись в это время на самом заветном желании, сказал он, и по очереди поставил бокалы перед каждым гостем.

– О!!! – воскликнули все разом, поразившись красоте поданного напитка и улавливая волшебный его аромат.

– Что входит в этот коктейль? – спросил Пьер. Здесь совершенно незнакомые мне запахи напитков.

– Наш хозяин долгое время жил в одной восточной стране, и изучил там местную кухню. К тому же нам поставляют совершенно экзотические фрукты, очень редкие, возможно вы и не пробовали до сего дня их, если конечно вам самим не пришлось побывать в Бугане?! – утвердительно и вопросительно одновременно сказал официант. – Потом, пожалуйста, скажите нам свое мнение об этом напитке. Нам это очень важно!

Сказав это, официант удалился.

– Ну что?! За чудесный обед! И начало нашего путешествия. – поднял двумя руками круглый бокал Пьер.

– Если так пойдет, то путешествие будет гораздо удачнее, чем я думала, – сказала вернувшаяся к тому времени Мишель, поднимая бокал и удивляясь его разноцветному содержимому.

– За исполнение наших желаний, которые нам здесь обещали! – подняла бокал Мадлен, понюхав цветок, попавший в ее стеклянный шар.

– Присоединяюсь, – подняла бокал Полет. – Нет худа, без добра. Немного задержались в пути из-за этого сумасшедшего грузовика, зато встретили такого прекрасного мосье! Странный напиток, но пахнет приятно, даже не пойму чем!

– Экзотика! Тебе же сказали, фрукты из Бугана, это самая загадочная страна в Африке. Я читал раньше о ней, – сказал Пьер, смакуя вкус напитка. Теперь я понимаю, почему ресторан назван «У крокодила». Крокодил, священное и самое главное животное в Бугане. Как в индии корова. Они считаю его магическим животным, и заодно повелителем царства мертвых.

– Про мертвых не надо, – перебила его Мадлен, не люблю. За здоровье! – она окунула в бокал свой острый носик и отпила глоток.

Через минуту, каждый выразил на своем лице восхищение.

– Сказка! – воскликнула Мишель. – И он такой крепкий, в голове у меня уже все поплыло! – она засмеялась, и отпила еще глоток. Такое чувство, как будто я плыву на карусели!

– Восхитительно, – поддакнул Пьер. – То, что надо. Усталость как рукой сняло.

– А ты не очень-то увлекайся! – строго сказала Полет Пьеру. – Тебе еще вести машину до отеля.

– Ладно, я чуть-чуть! – согласился Пьер. – Хотя теперь машину могла бы вести и ты. Напополам. До обеда я, после обеда ты!

В это время им показалось, что столик, за которым они сидели, немного дернулся. Потом раздался гудок паровоза и стук колес о рельсы.

Все оглянулись на метрдотеля, стоящего за стойкой в конце зала.

– Первый сюрприз! – махнул он им рукой. В нашем ресторане, вы испытаете, имитацию настоящей поездки. Ностальжи по девятнадцатому веку. Стук колес, паровозный гудок, ожидание чуда! Ведь дорога всегда ожидание чего-то нового, не правда ли? – ухмыльнулся он. Его голос раздался совсем рядом, хотя до метрдотеля было метров пятнадцать! – В путь, – поднял и он свой бокал.

– В путь! – воскликнули наши путешественники, уже не удивляющиеся ничему, они приготовились провести здесь чудесный остаток дня. Ведь программа открытия ресторана предлагала плавный переход к ужину, перемежающийся другими сюрпризами. И она, эта программа, началась прекрасно.

* * *

– Ты не проводишь меня в дамскую комнату? – обратилась Мадлен к Полет.

– Пойдем, – согласилась та, – заодно посмотрим, какие закуски приготовлены для нас на столе. Они привстали из-за столика и заметили, что пока они были увлечены аперитивом, зал полностью заполнился народом.

– Надо же! – удивились они, как быстро пробежало время, а мы и не заметили.

Часы на стене показывали около двух, когда они удалились в конец зала.

– Дорогая, я не могу сидеть с тобой рядом и не целовать тебя, – прошептал Пьер Мишель, как только Полет и Мадлен удалились от стола.

Он сжал ее руку, и по лицу Мишель снова пробежалась краска. Она и сама была готова больше не выпускать его руку.

Пьер, посмотрев в сторону ушедших, и убедившись, что они уже ничего не видят, встал и подошел к Мишель, сидящей на другом конце стола. Он наклонился и поцеловал ее в губы, Мишель уже не смогла отстраниться. Он поцеловал ее еще и еще. Лакированная стенка отделяла их от лишних взглядов, они должны были оставаться одни, по расчетам Пьера, еще несколько секунд. Мишель отдернулась от его поцелуев, уловив голоса возвращавшихся Мадлен и Полет. Но красные щеки и распухшие губы выдавали ее.

– Что с тобой? – строго спросила Полет, увидев, растерянный вид Мишель, и Пьера стоявшего рядом с ней.

– Кусочек фруктов попал не в то горло, я закашлялась, – соврала Мишель, первое, что пришло ей в голову.

– Я хотел помочь, но, слава Богу, все обошлось, – безмятежным голосом ответил Пьер, легко постучав, Мишель по спине.

Полет села за стол, не сказав больше ни слова, и через минуту, ее вид не напоминал о недавнем допросе. Правда, Мишель показалось, что в душе у сестры творится что-то не хорошее.

– Могла она видеть или нет? – думала Мишель, осторожно оглядывая путь, откуда возвращались Мадлен и Полет. Угол лакированной стены скрывал их. – Зеркало! – похолодело в душе у Мишель. Она могла все видеть! Если ей не помешал тусклый свет.

Она еще раз оглянулась на сестру и не увидела ничего, что могло бы выдать ее гнев.

– Пронесло, – подумала Мишель, быстро взглянув на Пьера.

Тот сидел с невозмутимым видом. И она успокоилась тоже, дав себе клятву, что больше, никогда! А если Пьер повторит попытку, то она даст ему пощечину.

* * *

– Господа, наш поезд прибыл к первой остановке, нашего вечера-путешествия. Первая остановка нашего поезда прошлый век, сороковые годы, Франция!

– Да, да! Не удивляйтесь! Наш поезд совершает путешествие не только в пространстве, но и во времени! Так что желающих просим выйти на остановке и посетить первую достопримечательность нашей поездки музей механических фигур, – услышали они голос из репродуктора. – Музей находится налево от главного входа. В третьем железнодорожном составе. Дверь в музей прямо за зелеными занавесками. Осторожней в темном коридоре!

При этом Мишель показалось, что столик снова дернулся, как при остановке поезда.

– Как в мою молодость, – сказала Мадлен, увлеченная воспоминаниями, и нанизывая на вилку кусочек буженины. – Только репродуктор может издавать такие звуки. Как будто с тобой разговаривает родной голос. Я так к нему привыкла, и так жалела, когда репродукторы вытеснили приемники. У нас раньше в комнате висел такой же, ты помнишь Пьер? – спросила она сына, уйдя в воспоминания, о чем говорил ее взгляд, видящий чего-то, что не было видно окружающим.

– Конечно, круглый и черный, я помню, любил слушать по нему детские передачи. Сидел на коврике, собирал кубики и слушал, – сказал Пьер.

– А мне прямо вспомнилась вся моя жизнь. И запах дров в печке, и вы маленькие за столом, и мой Арманд. Ой, какие же мы были молодые. А прошло уже пятьдесят лет! – подсчитала Мадлен в голове прошедшие годы. И теперь я старая, а Арманд… Она вдруг прикрыла глаза и, нагнув голову, вытерла их, хлюпнув носом.

– Мадлен! – сказала суровым голосом Полет. – Зачем плакать. Такова жизнь. Все пройдет, и мы уйдем, этого мы не пропустим. Так что не порть нам обед!

– Я, пожалуй, пойду посмотрю комнату механических фигур. А вы здесь без меня побудьте. Вернусь уже без слез, – сказала виноватым голосом Мадлен. И встав со стула, вытянув шею, заглянула туда, где предполагался выход, ведущий в музей.

 

Глава третья

Мадлен и Арманд

Зеленые портьеры с кистями отделяли вход в музей от зала ресторана. Прочитав указатель, Мадлен, отодвинула рукой занавеску и, усмехнувшись на сказки репродуктора, который обещал перрон и остановку в середине двадцатого века, вошла в темный коридор, вдали которого виднелся свет, выходящий из полуоткрытой двери. Нетвердой походкой старого человека, держась за стену, она прошла на свет, уже не заботясь о том, как она смотрится со стороны. Пройдя три метра по темному коридору и споткнувшись о маленькую ступеньку, из-за разницы в освещении, она немного покачнулась и, взявшись руками за косяк двери, осторожно переступила маленький порожек.

– Пожалуй, присяду ненадолго, – подумала она, потирая ногу.

Впереди, перед ней был зал, уставленный разными фигурками механических игрушек. Они стояли на небольших постаментах прямо на полу или в отдельных кабинах. Рядом с каждой фигурой была встроенная кнопка, приводившая фигуру в движение. Мадлен, не знавшая, с какой фигуры ей начать осмотр, вдруг увидела уже включенную игрушку. Это была очень симпатичная деревенская сценка. В очаровательном хлеву стояла корова, чистенькая, с черными пятнами на белой атласной шкурке и жевала охапку сена, которая была перед ее мордой. Корова жевала сено, и отгоняла хвостом мух, которые тоже видно были задуманы для этой ситуации. Одна из назойливых, увернувшись от хвоста коровы, постоянно возвращалась на ее спину. Корова возмущенно мычала, раздосадованная этой надоедливой мухой, которая мешала ей полностью предаться наслаждению от душистого сена и присутствия хозяйки, которая облегчала ее вымя, и каждый раз оглядывалась на хозяйку, ища поддержки. Хозяюшка в белом чепчике и платье с нижней юбкой и белым фартуком, похлопывала коровку по спине и продолжала доить ее.

Если бы, не размер игрушки, Мадлен приняла бы ее за живую, настолько много движений совершали фигуры, и настолько точно, были они выполнены! Казалось, что глаза коровы, видят не только мух, но и посетителей зала, потому что они на минуту остановились на Мадлен, хозяйка, обернувшись тоже, и улыбнувшись ей, продолжила свое дело.

– Чудеса! – удивилась Мадлен, и совсем забыла о недавних своих слезах. Она подошла еще ближе, разглядывая и женщину и корову, удивляясь, как ловко она была сделана.

В отдельной кабине открылся малиновый занавес, и на сцене возник фокусник. Он сделал манипуляцию руками и, подмигнув Мадлен, ловко достал карты непонятно откуда, потом в его руках появился букет, а потом кролик! Его возможностям, казалось, не было предела, потому что фокусы продолжались. Мадлен нажала на кнопку, и занавес закрылся, дав отдохнуть артисту до следующего раза.

Балерина ловко крутила ножкой и выделывала всевозможные па. Потом красиво раскланивалась, приподнимая свою воздушную юбочку, и убегала за занавес.

Попугай сидел на ветке и выпрашивал яблоко, которое лежало рядом, но за клеткой.

– Патрик хочет яблоко! – сказал он, обратившись к подошедшей Мадлен, и повторил это снова, наклоняясь, распушив свой хохолок, и перебирая ножками по палочке, на которой он сидел.

Не получив ничего, он посмотрел на Мадлен немного возмущенно, удивляясь ее непонятливости. Ведь нарезанное яблоко лежало вне доступа его клюва и лапок, а ей подать кусочек в клетку было очень просто!

Патрик снова повторил свою просьбу и снова прошелся по палочке. Наконец Мадлен догадалась и сунула ему в клюв ароматный кусочек, удивляясь, как игрушка сможет проглотить его.

Кусочек под радостный треск попугая исчез в его клюве, и глазки, попугая благодарно взглянув на Мадлен, снова протелепатировали о втором кусочке.

– Чудеса! – снова удивилась Мадлен.

Она, с удивлением, протянула ему еще кусочек, Патрик проглотил и его, требуя еще долю.

– Хватит! – сказала Мадлен, и возмущенно надула щеки, сказав уф, и птица, обидевшись, отвернулась к стенке, сказав напоследок, – «Какая черствость в людях!»

Мадлен махнула рукой, совершенно не испытывая угрызений совести, на которые намекал попугай, и пошла дальше. По ходу движения фигуры становились крупнее, а сценки более сложными. Мадлен прошла мимо ресторана, довоенного Монмартра, в окна которого были видны четверо веселых мужчин, оживленно обсуждающих что-то за кружкой пива. Гитарист и аккордеонист подходили к столикам и наигрывали знакомую мелодию, а официант в белом фартуке нес поднос с блюдами. В следующей комнате, в своем помещении сидел сапожник. Во рту он держал гвоздик, и ловко стучал по каблучку, женского ботинка. Посмотрев на уже забитый, он вытаскивал новый гвоздь изо рта, и снова забивал его в ботинок. Сапожник был вполне симпатичным мужчиной лет сорока пяти. На голове его была надета старая шляпа, а в кармане черного фартука лежал сапожный инструмент. Рядом стояли коробки с гвоздями, и в очереди томились другие ботинки и сапожки. Над сапожником горела тусклая лампа, а в камине, который был в его каморке, горел огонь.

Мадлен остановилась перед сапожником, и тут уж она совсем решила, что ее разыгрывают. Сапожник, забив последний гвоздь, положил старый ботинок в коробку и взял другой, посмотрев его со всех сторон и, потрогав подметку, он снова взял в рот несколько гвоздиков и застучал по каблучку, не обращая внимания на Мадлен.

– Буду стоять столько, сколько он выдержит! – решила Мадлен, не увидев в сапожнике и намека на искусственное происхождение. – Это человек! Да он просто притворяется! – решила она и продолжила пристально смотреть, когда же он, сделает что-то, что разоблачит его.

Но сапожник упорно занимался своим делом, и лишь только мельком взглядывал на Мадлен.

– Ну и выдержка! – подумала Мадлен, так и не уловив промаха со стороны куклы. Ей надоело стоять, и она прошла в следующий зал, оглянувшись на секунду на сапожника, ей показалось, что в момент, когда он кидал ботинок в коробку, он махнул ей рукой…

– Что же в следующем зале? – подумала Мадлен, уже ждущая нового чуда. Потому что фигуры и декорации к ним, а также набор возможных их действий, каждый раз превосходил первый.

Она присела ненадолго на стул, и через минуту поднялась, чтобы войти в новое помещение.

Подойдя к следующей двери, она вдруг почувствовала запах весны. Он дохнул на нее, как будто мимо пронесся легкий майский ветерок. И правда, в следующем зале, она увидела улицу провинциального городка, залитую солнцем, с цветущими акациями, и зеленой травой на обочинах дороги. В голубом небе порхали легкие облачка, петушок на шпиле церкви, казалось, сейчас от радости забьет крыльями и прокукарекает на весь город, который он, конечно, видел с такой высоты.

– Боже, да это мой Домбаль! – подумала Мадлен, вглядываясь в знакомый городской пейзаж.

Мадлен восхищенно ахнула. Она увидела старую площадь своего родного города!

– Да вот и магазин мосье Франсуа. Вот парикмахерская, а вот кафе. А если идти по этой улице, то выйдешь к зданию мэрии, напротив которой стоит мой дом!

Мадлен вдруг ощутила сильное желание увидеть свой дом, и пробежаться по этим веселым весенним улицам городка, как это она делала в молодости. Она сделала шаг вперед, и странно, улица, которая казалось, имела ограничения в размере, раздвинулась, и она увидела перспективу, другой улицы. Только теперь вдали виднелась река с мостиком, в которой они с мамой стирали белье, и парк сзади нее. Это было совсем как сорок лет назад, ведь теперь на этом месте вырос целый район из новых коттеджей, а раньше…

– Раньше мы шли по этой улице и попадали прямо к речке. А вон там, если пройти в переулок, то будет кино, а вон там, магазин тетушки Элиз…

Мадлен вдруг захотелось пройтись и по этой улице, и по той. Она не решалась, куда ей направиться сначала. Ей хотелось обежать весь город, и заглянуть во все уголки, в которых проходила ее жизнь.

Она вдруг испытала желание, побыстрее забежать в овощной магазин.

– Ну конечно, сегодня же день рождения отца, и я должна купить овощей, – вдруг радостно и немного недоумевая, что задание матери выпало из ее головы, вспомнила она. – Да вот и корзина и кошелек с франками.

Мадлен поправила волосы, которые растрепались по плечам, повернулась разными сторонами к витрине кафе, и нашла, что выглядит она очень даже мило.

– Интересно, Арманд в магазине? – подумала она, направившись к овощной лавке, где хозяйкой была его мать.

Мадлен подошла ближе к окнам магазина и, с замиранием в сердце, заглянула внутрь. Там было темно, и она не сразу разглядела, что было за стеклами, но то, что там присутствовали люди, она поняла по размытым фигурам, которые перемещались.

Овощи на витрине лежали свежие, как будто их только сорвали. Ей показалось, что она даже слышит запах земли на корнях свеклы, и ощущает свежесть листьев салата, на которых бусинками лежат капли воды.

Дверь магазина открылась и оттуда вышли старенькие супруги, Пастек. Они вышли и медленно направились в сторону лавки обувщика. Мосье Пастек нес корзину с овощами, а мадам Пастек, уцепившись за его руку, шла рядом.

– Добрый день! – непроизвольно вырвалось у Мадлен, потому что она всегда здоровалась с супругами Пастек, ведь они жили недалеко от ее дома и частенько заходили к ее родителям, просто так обменяться новостями.

– Добрый день! Мадлен! – кивнули они ей, остановившись.

– В магазине сегодня прекрасный салат, – сказал мосье Пастек.

– Иди пока не разобрали лучшие кочаны. – шепнула ей мадам. – И Арманд там, он уж все глаза проглядел, как увидел, тебя в окошко. Хороший парень! Надеюсь, вы пригласите нас на свою свадьбу? – улыбнулась она.

Мадлен, покраснела и поправила волосы на голове, которые снова раздул ветерок, одернув юбочку, штапельного платья.

– Хороша, хороша, сказала мадам Пастек, а мосье Пастек, показал пальцем – во! И мигнул хитрым глазом.

Мадлен, помахала им рукой, и несмело шагнула к двери. Открыв тяжелую дверь, она увидела стоящую за прилавком мать Арманда.

– Мадлен! – сказала она. Все хорошо? Пришла купить овощей!

– Да, мама велела мне купить салата и огурцов. У нас сегодня день рождения отца, будут гости. Немного, но будет праздник.

– Вот как, засмеялась Элиз, кладя в сумку Мадлен огурцы, и сверху огромный кочан салата. – А картошки и сельдерея вам не надо?

– Я не донесу, мадам Элиз, вообще-то я хотела придти еще раз.

– Пустяки. Мой Арманд поможет тебе, а картошку я дам твоему отцу в подарок. У него же день рождения, а мы с ним еще в гимназии вместе учились. Вот так, и когда-то он за мной ухаживал. Правда, это было давно! Потом вот променял меня на твою маму. Да я не обижаюсь. Мой Петер, тоже не плох, а в молодости кто не влюбляется?

– Вот мой Арманд, никак себе девушку не выберет. А влюбился бы в тебя, я бы была рада! – подмигнула она снова покрасневшей Мадлен.

– Арманд! – позвала она его. Ну-ка помоги девушке, донеси ей картошку и огурцы.

– С удовольствием, – весело сказал Арманд и, подхватив сумки, направился с ними к двери.

– До свидания мадам Бенуа, – помахала Мадлен, скрываясь за дверь, которую держал Арманд. Спасибо!

– До свидания дочка! Заходи еще! – махнула ей рукой Элиз.

Они вышли на улицу Генерала и направились в сторону школы. И тут Мадлен снова заметила, что конец улицы, нарисован. Декорации улицы и площади в перспективе превращались в рисунок, как в панораме музея.

– Арманд! – вырвалось у нее, но он не дал досказать ей свою мысль.

Поставив сумки, он весело улыбнулся ей. Потом поправил волосы и посмотрел вдоль улицы, ничуть не удивившись, как будто ничего странного там не было.

– Я так хочу тебя поцеловать, – сказал ей Арманд. Пойдем, дойдем вон до того переулка, там нас никто не увидит. Всего один разок, или я умру и не дождусь сегодняшних танцев.

Мадлен улыбнулась улыбкой шаловливого ребенка, понимающего свою ценность в сердце этого парня. Они быстро дошли до переулка, с узкой тропинкой между стенами огромных домов, Мадлен и самой не терпелось попасть в его объятия, хотя для вида она изобразила неуверенность и испуг. На середине прохода, Арманд поставил корзинки и, притянув к себе Мадлен, поцеловал ее длинным поцелуем, от которого по телу Мадлен прошелся жар, она еще сильнее прижалась к Арманду и обняла его, зная, что этот поцелуй не последний. Боже да она улетала куда-то, она теряла счет времени, когда с ней рядом был Арманд. Она не хотела отрываться от него. Но было солнечное утро, и они в городе были не одни, а Арманд, казалось, уже совсем забыл о действительности.

– Все! Все! – сказала Мадлен, первая, испугавшись возможности появления прохожих, стараясь отстранить от себя Арманда.

– Чего ты боишься? – шептал Арманд, прижимая ее еще ближе и целуя ее шею, грудь…

– Все, все, все! – весело сказала Мадлен, наконец вырвавшись из его рук.

Она победно глянула в его веселые и одновременно расстроенные расставанием глаза. Все! – она подхватила корзину и побежала в конец прохода, за которым и был ее дом. Она знала, что Арманд стоит и смотрит ей вслед. Он не уйдет пока она совсем не скроется за калиткой.

– Приходи сюда, когда захочешь меня увидеть, – услышала она крик Арманда, который растаял где-то в темноте, которую она увидела, обернувшись на его голос. А вместе с этим, она вдруг ощутила себя снова той Мадлен, которой семьдесят пять! Она на всякий случай потрогала свои волосы и вместо длинных кудрявых волос, обнаружила короткую стрижку.

– А может быть, сон это моя старость и прожитая жизнь, а то, что было минуту назад и есть моя настоящая теперешняя жизнь? – подумала она.

Мадлен закрыла глаза, напряглась и постаралась снова проснуться в юности, в своем доме, где уже на кухне хлопочет мама, а бабушка готовит кофе и что-то весело рассказывает из прошлой жизни, где в окошко видна старая яблоня, а на стуле висит ее любимое, розовое платье….Но сон про старость не кончался.

– Арманд! Арманд! – закричала она, но не вслух. Эти слова гремели у нее в душе.

– Зачем я убежала, зачем? Зачем я потеряла этот миг! Этот волшебный миг, который, вернул мне тебя!

Мадлен прислушалась, надеясь еще услышать его голос, ей это было необходимо! Сердце у нее разрывалось.

– Арманд вернись, я хочу быть с тобой, я не хочу возвращаться к этой жизни. Ты же был здесь, вернись снова, любой ценой. Пусть я умру, я хочу к тебе.

Она снова вытерла глаза, и, посмотрев впереди себя, увидела длинный коридор, в который пробивался свет зала начала осмотра механических фигур, и себя сидящую на стуле.

– Заснула! – подумала она с удивлением, уже совсем вернувшись к действительности. – Наверное, коктейль и сегодняшний отъезд. Устала! Не буду им говорить, а то опять смеяться будут. И не поймут! – с горечью подумала она.

Мадлен поднялась, стараясь вспомнить последние минуты, в которых она была совсем юная, а вокруг был май, беспечность и счастье. И сон, и явь теперь смешались у нее в одно общее, и разделить их она не смогла.

– Как на самом деле, и Арманд и город и Элиз! – растроганно подумала Мадлен. Она вздохнула пошла на свет и вышла в ресторан.

 

Глава четвертая

Мишель и Филипп

– Ну? Как там, интересно в музее? – спросил Пьер, увидев, возвращающуюся Мадлен. – Что ты там видела? – спросил он, увидев ее усталый вид.

– Да я расхотела его смотреть, – сказала Мадлен, сделав легкомысленное лицо и махнув рукой. – Так куклы, – она поправила очки и молча села за стол.

– Ничего себе расхотела. Ты была там минут тридцать, мы здесь без тебя уже успели посмотреть такое представление! Шлягеры сороковых. Выступала сама Эдит Пиаф. Смотри, она снова вышла на бис! Пьер вместе со всеми захлопал, появившейся на сцене певице.

На сцену под аплодисменты и вдруг замерший зал вышла Эдит. Молодая, худенькая в своем любимом темно-синем платье. Совсем как с кинокадров! Оркестр из аккордеона, фортепьяно, скрипки и контрабаса, ловко саккомпанировал ей, старую французскую песню «Моя любовь в мансарде».

Клавиши аккордеона порхали и переливались перламутром, и казалось, что сцена это улица Парижа, и сейчас, вон там за ее углом мелькнет Эйфелева башня, а за спиной актрисы, пройдутся пары, прогуливающиеся по Елисейским полям, проедут старенькие Пежо и маленькие автобусы.

– Бис, бис! – зааплодировали все, когда Эдит, закончив песню, раскланявшись, сказала всем, – аревуар! И под музыку аккордеонов удалилась со сцены.

– Эдит! Эдит! аплодировали сидящие за столом.

– Господа! Мы присоединяемся к вашему восторгу, возгласил высоким голосом верткий конферансье, появившийся вместо Пиаф на сцене, и сделавший знак рукой остановиться. – Но будьте реальны. Мы такие не одни! Эдит оказала нам честь, уделив нашему поезду, свое внимание и, подарив нам сорок минут незабываемого полета в прошлое. Она нужна всем, так отпустим же ее дарить радость и другим людям, – поднял обе руки конферансье.

– Она сказала вам аревуар, – продолжал вдохновенно он, и ушла в вечность, в которой всегда будет жить ее талант, ваша любовь и эта прекрасная музыка!

Все захлопали еще раз.

Мадлен, хлопавшая сильнее всех, вдруг задумалась и, посмотрев на сидящих своими подслеповатыми глазами, сказала: – «Но ведь, Эдит умерла в шестидесятых. Ее нет!»

Последняя фраза прозвучала возмущенным петушиным криком.

– Мама, это же пародисты! – воскликнула Полет. Костюм, парик, пластинка, вот и все! Она кивнула головой остальным и те засмеялись на возмущение Мадлен.

– Я видела ее, и думаю, что так подражать оригиналу нельзя! – возразила Мадлен, подозрительно прищурив глаза. На ней не было грима и парика!

– Мама ты устарела, сейчас можно все. Ты же видела по телевизору мадам Арно. Вспомни, как ловко она поет и за Матье и за Пиаф… И что ты могла видеть? Ты же сидишь далеко от сцены, без очков! – уговаривал ее Пьер.

– Вдаль я вижу хорошо! – не переставала препираться Мадлен.

– Мадлен, не надо сердиться. Вы просто очень устали в музее, – проговорила Мишель, и от этого раздражены.

– Да, да… – вдруг поникши, тихо сказала Мадлен, – я и правда очень устала, даже заснула там на стуле, – она посмотрела на всех своим невинным взглядом, и тряхнув головой решила больше не поднимать эту тему. Потому что боялась снова вернуться в прошлое. Это было больно!

– Лучше бы и не видеть снова свою молодость, – вдруг решила она вздохнув. – Там хорошо, но забывать все снова, трудно!

* * *

– Концерт закончен, и пока поезд стоит в сороковых, нужно пойти посмотреть музей, – сказал Пьер, поддерживая тему предложенную программой вечера, и поднимаясь из-за стола. – Пора размяться, а то от коктейля и закусок, что-то затекли все ноги. Я уже так наелся, что второе блюдо в меня уже не влезет. Взбодримся перед горячим?! – оглянулся он на жену и Мишель.

– Так еще десерт. Прогуляйся получше! – съюморила Полет.

– Нет, кто-нибудь останьтесь со мной! – попросила Мадлен. У меня, что-то сердце схватило, мне одной страшновато будет.

– Мадлен, срочно достань медикаменты, – строго сказала Полет. – Сердце это не шутки. Если будет плохо и дальше, говори, мы сразу же вызовем врача.

– Да нет, не очень сильно. Просто видно переволновалась, вспомнив Арманда, – сказала Мадлен, опустив глаза.

– Ну, хорошо, Пьер пусть идет, а мы с Мишель останемся с тобой, – согласилась Полет, не очень то хотевшая бродить по залам, которые она видела сто раз в других городах, и не желавшая, чтобы Пьер уходил с Мишель.

– Ну, тогда мы пойдем в музей с Мишель, а ты посиди здесь с мамой, – сказал Пьер, беспечным голосом, приглашая, Мишель встать со стула. – Мадлен, как туда дойти?

– За занавеской темный коридор, иди через него в зал, где горит свет. Прямо, не ошибешься, – пояснила Мадлен.

Мишель вопросительно посмотрела на Полет, уловив в предложении сестры остаться с ней, продуманный наперед ход. Ей уже очень хотелось прогуляться, но она шестым чувством понимала, что делать это на пару с Пьером не стоит.

– Может быть, просто на воре горит шапка, и Полет ничего не вкладывает в эти слова? – подумала она. – Скорее всего, я сама побаиваюсь, что Пьер снова выкинет, что-то подобное его выходке в развалинах крепости. Снова полезет целоваться. Нет, нет мне это не нужно! Не расслабляйся, – сказала она сама себе. – А то все это зайдет слишком далеко. Хватит с меня женатых любовников. Тем более если его жена, это твоя сестра. Никогда! – снова поставила она точку.

Ей хотелось спокойствия на душе и совершенно не хотелось принимать игру, предложенную Пьером.

* * *

После слов мужа, в душе Полет возникло неясное беспокойство, но она подавила его.

– Идите, идите! – сказала Полет, не желая быть уличенной в ревности, и к кому?! К сестре! Нет, до такого унижения в ее глазах, она дойти не смогла. – Я пока покурю, а Мадлен немного посидит на открытой веранде, пусть подышит воздухом, это ей полезно, – сказала она, с как можно более равнодушным видом.

– О, я забыл. Пьер вернулся к Полет. – Дай мне евро десять, – попросил он. Вдруг там будут продаваться сувениры, тебе купить что-нибудь?

Полет, расстегнув кошелек, отсчитала ему десять евро, на всякий случай. Пьер поцеловал ее в щеку, отчего она успокоилась еще больше.

– Мерси, мой бандит, – поспешно сказал Пьер, и поспешил за Мишель, которая, уже скрылась за зеленой занавеской.

– Господи! – подумала Мишель, стоявшая уже у занавесок, глядя на эту сцену с выдачей денег. Она представила, как Пьер в конце прогулки отчитывается о потраченных двух с половиной евро на туалет или на музейный сувенир для нее, и ей стало смешно и противно.

– И он еще чего-то хочет. Сиди со своей Полет, и держись за ее юбку, – подумала она, зайдя за занавески.

Впереди был темный коридор, и Мишель, не желая провоцировать Пьера, который уж точно не упустит воспользоваться такой ситуацией, огляделась, и, увидев приоткрытую дверь слева, шмыгнула в нее, тут же закрыв ее поплотнее.

– Пусть пройдет первым, а я догоню его, – решила она, предполагая, что пройдет в зал механических фигур следом за ним, но через пару минут. Она слышала, как Пьер зовет ее. Но потом голос его стих, и Мишель решила, что он уже вошел в зал, и теперь ей опасаться его приставаний нечего. Она уже хотела вернуться в коридор, и догнать Пьера, но решила посмотреть, что там за поворотом. Куда же она зашла?

* * *

Зайдя в дверь, и завернув вдоль полукруглого коридорчика, освещенного свечами, она увидела указатель и надпись «Восемнадцатый век, замок Людовика».

– Это любопытно! – подумала она и вошла в очень красиво отделанное помещение, где все сверкало новизной дороговизной вкусом и изяществом. На стенах висели бронзовые подсвечники с горящими в них свечами. Люстра на потолке сверкала маленькими язычками пламени, потолок на котором плясали тени от огня, был украшен рисунком, сделанным рукой какого-то очень искусного художника. Тяжелые занавески висели на окнах, и сквозь них был виден прекрасный газон, с аллеями, уходящими от него вдаль парка. Старинные картины, изображающие жизнь греческих богов, висели на стенах. Мебель с изогнутыми ножками и бархатной обивкой дополняла убранство зала и подчеркивала его богатство и изысканность, а мраморные фигуры, старинные часы, и камин с горящими в нем дровами, придавал помещению обжитой и уютный вид.

В одном из углов зала сидел оркестр из восьми человек, и пока что молчал. Создавалось впечатление, что музыканты только ждут взмаха палочки, потому что дирижер в красивом атласном костюме, уже занес вверх руку. Мишель смотрела на эту картину зачарованным взглядом, и очень быстро услышала первые звуки музыки и увидела как в двери, распахнутые слугой, вошла, держась за руки пара молодых людей. Девушка и юноша. Они были в париках, и костюмах восемнадцатого века. Мужчина проводил даму к столику, где стояло два прибора и ваза с фруктами.

Подошедший слуга налил сидящим вина в бокалы, и принес на стол какие-то чудесно украшенные блюда. Мужчина и женщина принялись за ужин при свечах, и при этом они не делали ни одного лишнего или неловкого движения. Они поднимали металлические бокалы, глядя в глаза друг – другу, и изящно поглощали подкладываемые слугой кусочки. В конце ужина, оркестр заиграл минует, и молодые люди совершив необходимые для этого начальные движения приветствия, при которых мужчина красиво выставил вперед ногу в обтянутом белом чулке и склонив голову, плавно простер вперед руку, как бы выражая почтение даме, а дама красиво присела сделав реверанс, и начали медленный и плавный танец. При этом они чувственно сближались и удалялись, друг от друга, потом снова брались за руки, совершали повороты и наклоны тела, как того требовал танец. Наконец музыка закончилась, молодой человек взял девушку за руку и также достойно и безмолвно удалился с ней из зала.

Мишель посмотрела на оркестр, он был в таком же положении, каким она увидела его в начале. Дирижер стоял с поднятой в руке дирижерской палочкой, а музыканты только ждали его взмаха.

Мишель смотрела на все это и не могла понять, как может дирижер так долго удерживать неудобное положение руки. И для чего? Фигура дирижера застыла и не шевелилась.

– Неужели это и есть куклы? Механические фигуры? – удивилась Мишель, на цыпочках подойдя ближе к оркестру, и крикнув им потихоньку, – Э – эй! Оркестранты не реагировали.

– Ну как вам эта сценка? – услышала она голос мужчины, который, вышел откуда-то сзади нее. Правда, мастерски сделаны эти механические фигуры?

Мишель услышав голос, вздрогнула и повернулась на него. Она увидела очень приятного мужчину в зеленом свитере лет сорока пяти, который, смотрел на нее, улыбаясь очень приятной улыбкой, от которой у него на щеках появились ямочки, и страх Мишель и неловкость сразу прошли. Она смотрела на мужчину и удивлялась насколько у него приятная внешность. Он не был худощав, но крепок. Его немного вьющиеся волосы были темными, а глаза голубыми! Весь вид мужчины выражал веселость, энергичность и доброжелательность.

– Мне показалось, что это живые люди, – удивленно ответила Мишель, потихоньку разглядывая мужчину, который после ее слов, изобразил ожидаемую радость.

Он хлопнул в ладоши, и весело сказал, – это и не мудрено, ведь эти фигуры делал сам знаменитый мастер Полете…К тому же второй мастер, влил в них душу… Эти куклы входят в разряд экстра по своему устройству, и их трудно отличить от живых.

– Но, я все же сомневаюсь, – сказала Мишель, – потому что куклы есть куклы, у них обычно движения отличаются от человеческих отсутствием плавности, а в тех двух молодых людях я не заметила ни одной угловатой позы. Все было так красиво, как возможно двигаются только артисты балета.

– Ну вот, видите, – все также, улыбаясь, продолжил мужчина. В том и отличие, кукол от людей, что все слишком, идеально. Люди имеют больше погрешностей, потому что их так долго не совершенствовал никто при их жизни. Совершенствование людей рассчитано на длительный срок, на тысячелетия, и естественно результат будет виден лишь на их потомках. Это совсем другая технология и другая задача. В случае с механическими фигурами, полагаться на саморазвитие и отбор нельзя. Потому что как вы понимаете, нам нужен ожидаемый результат при нашей жизни. При жизни мастера, который делает эти куклы. Потому что он сам ждать тысячелетия не может и не хочет. Филипп снова улыбнулся доброй улыбкой, с какой мать разговаривает со своим ребенком. – Ведь это новые экземпляры для нашего музея механических фигур.

Мишель отметила, что манера общаться у ее нового собеседника настолько обезоруживающая естественная, без капельки фальши, позирования и самолюбования, но, не смотря на простоту в общении, Мишель ощутила, что за ней что-то стоит. Какое-то скрытое превосходство и благородство.

– Хотите посмотреть эту сцену еще раз? – спросил мужчина, глядя ей прямо в глаза. Во второй раз вы, возможно, увидите некоторые погрешности, и это будет для меня очень полезно. Простите, я забыл представиться! Филипп, – слегка наклонил голову мужчина.

– Мишель, – ответила она.

– Мишель, – посмотрел на нее немного просительно Филипп сложив руки лодочкой на подбородке. Для обычных посетителей это запрещено, видеть кукол в стадии доработки, – сказал он. Наша задача скрыть имеющиеся недочеты до того, как мы представим кукол публике. Нужно создавать у публики иллюзию, что это живые существа, но только до определенного момента. Посетитель должен смотреть и не сомневаться даже чуть-чуть, и только тогда, когда это нужно мастеру, они получают каплю сомнений, вот тогда-то и рождается тайна, чудо, необъяснимое и непознанное. Одни верят, что кукла может быть одушевленной, другие отрицают это, рождаются споры, домыслы и поиск истины. Сейчас ведь модно изучать такой мир. Нестандартный мир, – загадочно повторил Филипп. Но вам я приоткрою немного секрет нашего музея, тем более, что вы по моей вине увидели это сами. Я забыл закрыть дверь, – пояснил он. – А эта экспозиция только еще готовится к выставке в зале. Это очень дорогой экземпляр, и осталось лишь немного обыграть его и позаботиться о достаточности эмоций в составляющей этих характеров. Я надеюсь, вы меня не выдадите, и никому не расскажете, что видели здесь?!

– Конечно, конечно! – пообещала Мишель, хотя не совсем поняла витиеватый разговор Филиппа, но почувствовала интерес к его словам. Два раза он упомянул об одушевленности фигур. Она и сама почувствовала эту одушевленность. Слишком нежно смотрел юноша на девушку. Слишком страстно он прижимал ее к себе во время танца, давая ощутить свои чувства, и в то же время, не давая заподозрить, что он подчинил ее движения себе. – Это была очень тонкая грань, и румянец! На щеках девушки и юноши зажигался румянец, когда чувства перехлестывали их. Нет! Это были люди, фигуры так наполненными страстями и любовью быть не могли! – подумала она.

Между тем Филипп кивнул Мишель и подвел ее ближе к оркестру, который стоял все в той же позе, с поднятой дирижерской палочкой и готовностью начать играть.

– Видите кнопку. Если ее нажать, то сценка повторится, – сказал Филипп.

– Кого же изображают эти куклы? – спросила Мишель, – разглядывая оркестрантов.

– Да это сценка из жизни короля и его фаворитки. Они жили в восемнадцатом веке.

– Вы знаток истории? – спросила Мишель.

– Да, я консультировал художников, зная историю королевской семьи, и историю костюма. Я очень хорошо изучил эту эпоху. Самое интересное, что их потомки дожили до сегодняшних дней, немного хитровато улыбнулся Филипп. Им досталась счастливая сторона истории. Хотя если брать весь это промежуток времени до наших дней, то и трагедий было достаточно. Эту даму гильотинировали. Вот так.

Филипп нажал на кнопку, но из дверей никто не вышел, хотя мелодия оркестра зазвучала.

Мишель вопросительно глянула на Филиппа, – так значит, это все же были люди! – погрозила пальцем она.

– Нет, просто я хотел протанцевать этот танец вместе с вами, если вы не возражаете. Вы будете исполнять роль Шарлотты, – улыбнулся он. – Для точного создания движений кукол, нужно пропустить их ощущения и чувства через себя. Тогда в них не будет изъянов. Иногда не хватает всего лишь маленького поворота головы или наоборот отклонения от принятых правил, и все идет насмарку. Нужно чтобы чувства точно ложились на движения. Без малейшего пропуска. Это как звук и изображение на пленке. Это как движения губ певца, поющего под запись своей песни. Звук будет длиннее, движения укорочены и гармония потеряна, и тогда фальшь видна невооруженным глазом. Я запишу гармонию чувств, которая родится у вас.

– Но как можно записать чувства, они же не материальны в отличие от движений. Они в сердце в душе, ну я не знаю еще где… – возразила Мишель. Тем более как соединить и поселить это в механические фигуры? Фигура это предмет, а предметы не могут обладать чувствами.

– Вы ошибаетесь! – воскликнул Филипп. Каждая вещь, каждый предмет имеет свою душу и свои чувства, как и свою память. И этому существует множество доказательств! В детстве у вас была любимая игрушка, и вы чувствовали, как вам с ней тепло и приятно спать, – утвердительно сказал он. Вы думаете потому, что вы любили игрушку, за ее приятный для вас вид, за память, которая приятна уже потому, что выходит из детства? Не только!

Мишель сделала непонимающее лицо.

– Еще и потому, что и она вас любила! – закончил пример Филипп. – Вы теряли ключи, и находили их, когда уже отчаивались? Почему? Да потому что, их крик доходил до вашего сердца, и вы шли на него. Вы, бывает, не знаете, почему не любите какое-то место, какой-то дом и даже мебель, а ведь этому есть причина. Причиной тому волны, которые источают эти предметы, которые возможно не любят вас! Вещи думают, хранят информацию и даже говорят на своем языке. Нужно только уловить и суметь расшифровать колебания волн жизни и мыслей предметов на уровень понятный и слышимый человеком. Если это постигнуто, то у мастера нет предела его возможностей!

– Но это фантастика! – воскликнула Мишель.

– Это целая наука! – возразил Филипп – И очень тонкое мастерство, которое вкладывает душу в кукол. Но кроме таланта, мастерства и вдохновения, для этого нужно иметь образец чувств, матрица которых переносится сначала на прибор, а потом на предмет, на изготовленную форму куклы. В сущности это также как написать портрет. Если есть оригинал, то будет и его портрет. И кстати этот вид искусства, живопись, дает нам наглядный урок, вкладывание души в предмет. Ведь сначала это только краски и холст. А потом? Посмотрите в глаза Монны Лизы, по вам пробегут мурашки. Может ли случиться такое, от тюбика красок? От их смеси? Даже, от готового портрета, если картина не завершена полностью! Я имею ввиду, не последний мазок, а последний вдох! А восковые фигуры!? Попробуйте побыть с ними ночью в их пространстве. Не тренированный человек вряд ли выдержит такое! И это уже не просто кусок воска! А еще раньше божки, карты, руны! Господи, да история вложения души в предметы или наоборот прочтение их мыслей и душ, человек использует уже давным-давно!

– Но мы пропустили весь танец! – воскликнул Филипп. Когда я говорю на эту тему, я увлекаюсь. Простите. Но, мне очень нужна ваша помощь. Мне нужно вложить в душу девушки больше чувственности, отличной от чувственности юноши. Сейчас они действуют одинаково. Потому что при их создании мне не хватало образца женских чувств. Я записал их не слишком чисто. Сейчас я это понял. Потанцуем, и я постараюсь уловить и записать эту волну точнее.

Филипп склонился перед ней в поклоне, и Мишель, никогда не танцевавшая старинных бальных танцев, вдруг вспомнила, то, что она видела раньше и сделала реверанс. Минует зазвучал волшебным звуком виолончели, и рука Мишель была в руке Филиппа, потом глаза Филиппа, смотрели в ее глаза, когда они приближались друг к другу в вальсе, и Мишель, не могла оторвать от них свой взгляд, забыв о стеснительности и неловкости, и тут она вдруг вспомнила свой сегодняшний сон. Ей показалось, что она видела в нем именно это лицо. Вернее, она ощутила там точно такие же чувств, какие были у нее сейчас, когда на нее смотрели такие же глаза, и их губы тянулись к поцелую. Это было блаженство! Это было то, о чем мечтало ее сердце. Это была любовь, от которой кровь быстрее бежит по жилам, на щеках вспыхивает румянец, а мысли теряют счет времени.

– Сколько я нахожусь здесь! – спросила Мишель, когда очнулась от этой волшебной истомы.

– Я не засекал времени. Но сейчас около трех! – сказал Филипп, выключив какой-то прибор и взглянув на старинные часы.

– Три часа! – испугалась Мишель. Я уже так давно ушла от своих друзей? Мне нужно вернуться.

Она немного удивилась, что Филипп не возражал против этого и не предлагал ей остаться еще. Он даже не сказал ей до свидания, и не взглянул на нее, приоткрыв перед ней дверь.

Выйдя из комнаты, Мишель услышала поспешный щелчок замка. Кровь хлынула к ее лицу. Это было похоже на то, что ее присутствием тяготились, и лишь вежливость не давала выставить ее из комнаты раньше!? Она чувствовала себя использованной, а после этого потерявший интерес к своей особе.

– Растаяла, – засмеяла она сама себя. Уже и продолжения вечера ждала, и телефончик приготовила! Получай! Не нужно совать свой нос, куда не следует!

* * *

Полет, отпустив Пьера и успокоившись на некоторое время, оглянулась на занавесь, за которым тридцать минут назад скрылись оба.

– Чего-то они долго там ходят, – сказала Мадлен, увидев беспокойный взгляд Полет. И чего там смотреть, так куклы… А, да там такой длинный и темный коридор, – постаралась смягчить свой вопрос она. – Может они не могут найти выход? Да, что ты? – удивилась Мадлен, увидев, как Полет сорвалась со стула. Что они маленькие что ли! Сами выйдут…

Полет послушно села, и в это время из – за занавесок появилась Мишель. Она шла с явно растерянным лицом, выражение которого, она быстро постаралась изменить на спокойное. Она поправила прическу, и, улыбнувшись выдавленной улыбкой сестре, села за стол. И как она не хотела этого делать, ее голова все же беспокойно обернулась в сторону двери, где она оставила Филиппа.

Сидящие за столом Мадлен и Полет переглянулись, и Мишель уловила на лице сестры затаенное беспокойство и вопрос.

– Где Пьер?! – спросила Полет, нервно вытаскивая из пачки сигарету, и чиркая зажигалкой. Она даже привстала из-за стола, и, переминаясь с ноги на ногу, повернулась в сторону зеленых занавесок, из-за которых через пару минут появился Пьер, застегивающий на ходу пуговицы рубашки, и стряхивая с костюма что-то.

 

Глава пятая

Приятная компания

Пьер, поспешивший вслед за Мишель, вдруг потерял ее из вида.

Темнота небольшого коридора, в который он погрузился, как только вошел в него, привела его в состояние охотника, или пещерного человека, который вот-вот схватит свою жертву и упьется своей победой. Он уже страстно желал похитить еще один ее поцелуй, ощущение от которого все еще жгло его душу. Игра была не закончена, а лишь начата. И он жаждал ее продолжения. Пьер стоял, прижавшись к стене, и думал, что Мишель вот-вот появится здесь, не увидев его в музее.

Не дождавшись, появления Мишель, он негромко позвал ее, но не услышал в ответ ее голоса. Не понимая, куда она так быстро исчезла, он дернулся в сторону зала, который угадывался светящейся стрелкой и неоновой надписью «Зал механических фигур двадцать первый век» и, споткнувшись обо что-то, на секунду потерял равновесие. Он почувствовал не ясную боль в голове, потому что, удержавшись, стукнулся немного о стену. Потирая голову, он еще немного постоял в коридоре, уже представляя, как, услышав ее шаги, прикинется сильно травмированным. Мишель подойдет ближе погладит его шишку, и тогда… Мурашки прошлись по его голове, от дальнейшей картины, которая пронеслась у него в мыслях. Он стоял и как затаившийся зверь ждал приближения ее шагов. Такой момент!

– А музей можно пробежать быстренько, и отговориться, что ничего особенного не было! – придумал он.

Предаваясь таким мыслям, Пьер вдруг ощутил необъяснимый страх, потому что под его ногами, начал прыгать пол, как если бы это был движущийся вагон. Он услышал стук колес, и даже почувствовал свежий ветер, который рождался от движения поезда и врывался в щели вагона. Он понял, что стоит в тамбуре и едет, потому что ноги его подпрыгивали при движении двух половинок тамбура.

– Но такого не могло быть, ведь поезд был лишь в их воображении, это была игра, предложенная учредителями вечера! – судорожно думал он. – Хотя почему бы и нет? Для обмана посетителей, к выходу по рельсам подходит дежурный вагон, в котором меняются экспозиции, и рождается иллюзия выхода всегда в новый мир, и волшебное преображение пространства и изменения времени. Да здорово! – подумал он. Этот вагон сороковые годы, следующий девяностые. Да какие хочешь! И для этого нужно только иметь несколько вагонов с нужными декорациями. Вот и все! Ну конечно, он же видел рельсы, которые были продолжением рельсов под вагоном рестораном. Все просто! Просто!? А куда же я качусь? – вдруг заволновался он. – Хорошо, если на ближайший путь. А если этот музей существует для серии таких ресторанов, то тогда он сейчас едет удивлять посетителей, где-нибудь в Шарлеруа! Вот тебе номер! Часа три в пути, а потом еще объяснения с женой! Они же панику поднимут, когда я не вернусь минут через тридцать.

Пьеру стало жутко от всей этой неопределенности. Его беспокойство и недоумение усилилось еще оттого, что как он ни звал Мишель, она не появилась. Он был один в темноте узкого пространства, да еще в непонятно куда ехавшем вагоне!

– Нет, нужно срочно искать выход! – решил он.

Пьер побежал назад, ударяясь в темноте о стены прохода, но, коридор, почему-то оказался длиннее чем, когда он шел по нему вперед. Темнота мешала найти ручку двери, и Пьер уже панически шарил по тыльной стенке коридора, не находя ни намека на дверь.

– Мишель! – снова крикнул он. Потом повторил это еще громче, уже не стесняясь своей беспомощности, потом он стал барабанить в стену, но все его попытки услышать и быть услышанным казались тщетными.

Оставалось вернуться к светлому пятну на выходе, это было хоть кое-что определенное, к тому же там могли оказаться служители музея или рабочие, которые ухаживают за фигурами, – эта мысль его порадовала и он повернул и пошел на свет. К его облегчению, впереди оказался большой зал, размером с вагон, лишенный разделения на купе, в котором горели люстры, стояла мягкая мебель и в нишах стен стояли незамысловатые механические фигуры. Но главное, там сидели, растерянно глядя на вошедшего, три молодые дамы!

Одна вытирала глаза платочком и все поглядывала вокруг. Другая прохаживалась по комнате, прислушиваясь к стуку колес, третья сидела, подперев голову руками. Мишель среди них не было

– Мосье, мы не можем найти выхода, – рванулись они к нему, какое счастье, что вы здесь, а то мы уже пали духом. Мы не можем выбраться отсюда! Задержались в залах музея и вот! Мы ничего не можем понять.

– Такое впечатление, что мы по-настоящему едем в поезде! – воскликнула, сокрушенно, рыженькая девушка. Мы-то думали, что музей продолжение здания ресторана…

– Я тоже, – вздохнув, сказал Пьер. Но вы не волнуйтесь, не может быть, чтобы выхода не было. Он есть всегда, нужно только не волноваться. Нас схватятся, и догадаются, что мы не успели выйти из прицепленного вагона-музея, дадут телефонограмму, и высадят в каком-нибудь удобном месте. Потом от силы двадцать минут езды и мы снова здесь» У Крокодила», – успокоил он их.

– Но, что же нам делать сейчас? – воскликнула одна из них, и Пьер отметил, что она очень премиленькая. Лет тридцать, блондинка с голубыми глазами, с собранными в пушистый хвост волосами.

– А если без хвоста? Пьер представил женщину с рассыпанными кудрями по шелковой подушке, и ее атласный ночной костюм с короткой рубашечкой и трусиками минимального размера.

О! – он почувствовал, как желания возникли в его теле. И от этого, страх от произошедшего улетучился. А появилась возможность прекрасно провести время в обществе этих трех красавиц!

– Да пусть подольше не вытаскивают его из этого прекрасного вагона. Всю жизнь держать не будут! – уже победно подумал он.

Пьер уже с воодушевлением оглядел девушек и отметил, что трио было как по заказу! Кроме блондинки здесь была черненькая, со смуглой кожей, шикарной грудью и соблазнительными бедрами и рыжая с длинными ногами, на суховатом теле, но глаза! Зеленые глаза и улыбка с оттенком очень даже сексуальным! Желания его выросли еще больше, он уже представил рядом с собой эту даму, которая выходит из ванны в расстегнутом халатике. Подходит к его постели и, скинув свой невесомый халатик, бросается на его тело.

– О! – вырвалось из его легких, и он постарался подавить уж очень явственно проявляющиеся свои желания.

Но мысль его продолжала работать дальше, потому что девушки стояли так близко, что он уже видел и форму груди смуглянки, которая была круглой и упругой. И нежные ручки блондинки. Ее белоснежную шейку и очаровательные ножки, которые очень мило стояли на высоких каблучках и вырастали из-под короткой джинсовой юбочки, чрезвычайно маленького размера.

– Да она вся уместится в моей ладони, подумал Пьер, уже раздев и ее глазами.

Он уловил запах духов рыжеволосой, и умилился на ее вздернутый носик, но успел отметить и милую ямочку на щеке, смуглянки.

– Да мне повезло! Часок прокатиться в уединении с такими женщинами! – возликовал Пьер, забыв обо всем. В душе у него сделалось радостно тревожно, как в момент, когда находишь кучу денег на дороге, куда вот-вот придут и другие прохожие, а ты не успеешь положить находку в свой карман.

– И так, сначала посмотрим, что мы имеем, – сделал серьезно-успокаивающее лицо Пьер. – Я так понимаю, что выхода здесь вы не нашли. Но хоть что – то обнаружили, что поможет нам скоротать время? – весело спросил он, потрепав по волосам рыжеволосую, и погладив по плечу смуглянку. Он поднял подбородок блондинки и нежно стукнул ее по кончику носика.

– Я с вами, нас четверо, а вчетвером мы не пропадем! – вошел в раж Пьер.

– В дальней комнате есть зал с имитацией Монмартра и рестораном на нем. Называется «Д-Артаньян»! Мы можем пройтись туда, потому что там все как в жизни и столики, и повар и настоящие продукты. Мы даже удивились, что так здорово разыграно действие. Там жарится настоящий окорок, полно овощей и фруктов и главное полный бар всяких напитков, – воскликнула блондинка.

– Там еще и музыка. Нажимаешь на кнопку и ритмы Парижа! Азнавур, Досен, Патриция Касс, Сардо! Великолепно! – сообщила смуглянка.

Так нам есть что выпить и съесть! – обрадовался Пьер. Значит, с голоду мы не умрем. Тогда пусть это будет нашим маленьким приключением. С кем еще случались такие?! Главное что ругать нас не за что, мы просто попали в ловушку из-за нерадивости устроителей этого праздника. Мы не причем!

– А кто должен ругать вас? – спросила блондинка.

– Я здесь с женой, ее сестрой и своей матерью. Мы вчетвером совершаем прогулку по северу Франции и Бельгии. Они конечно не довольны, тем, что я отсутствую, и, конечно же, волнуются. Но вы, вас кто-нибудь тоже ждет в ресторане? – спросил Пьер.

– Нет, мы путешествуем одни, – сказала смуглянка. Мы решили провести сегодня день рождения втроем, без родственников.

– А кавалеры? Неужели у таких красавиц нет кавалеров, как же они могли отпустит вас в такой день одних?! – воскликнул лицемерно Пьер, радуясь в душе, что сердца дев свободны, и конкурентов, а тем более их возмущенных действий, в данный момент не предвидится.

– Они променяли нас на мужскую компанию, в свой день рождения. И в отместку им, мы сделали также! – воскликнула блондинка, положив свою очаровательную ножку на колено, при этом юбочка поползла вверх, и глаза Пьера жадно устремились дальше по ее движению, но ничего большего, чем предоставила взгляду его хозяйка, Пьер больше не увидел. Он постарался оторвать свой взгляд и долго не задерживаться на ножках блондинки, чтобы это не бросилось в глаза двум другим дамам. К тому же он не хотел, чтобы они решили, что у него проснулся интерес к одной из них.

– Нет! Совершенно нет! Он хотел их троих! И не хотел делать исключение, в пользу одной. По правде говоря, он и не смог бы этого сделать, потому что хотел объять необъятное, и себе был не враг! – Неужели сбылась мечта? – подумал он, в голове перебирая все уловки, которыми бы он смог завлечь в свои действия подружек, и уже даже пожалел о том, что разговор вышел на ресторан на Мон Мартре, потому что эта комната с мягкой мебелью и мягкими коврами, располагала к большему из его желаний.

– Какой окорок! До еды ли?! Выпить, конечно, не помешает…

– Да у вас вся спина в чем – то белом! – воскликнула смуглянка, подойдя к нему и приглядываясь к испачканному месту.

– Где? – удивился Пьер. – А, наверное, это я пока искал дверь, измазался обо что-то в коридоре! – выразил он догадку, стараясь стряхнуть невидимую пыль.

– Вот здесь, и вот здесь, – смуглянка подошла еще ближе к его спине и стала отряхивать его костюм. При этом ему показалось, что ее ручки были очень нежные и успевали при обследовании мест побелки, погладить его шею, а грудь красавицы, прикасалась к его телу и оставалась с ним дольше, чем того следовало. И о, боже, – Пьер с испугом, что выдумывает не совершаемые поступки, поглядел на руки второй девушки, он увидел, что они и вправду перешли на заботу о чистоте его брюк спереди. Они упорно, водили по тому месту, которое уже и без того могло и само стряхнуть пыль с брюк, так его трясло от этой процедуры.

Пьер снова испуганно подавил возникшую дрожь страсти, не желая обидеть девушек и неблагодарно отстраниться от их заботы. Это было бы не вежливо!

– Рано! Рано! – говорил он сам себе, уже обнимая и целуя в плане благодарности рыженькую и черненькую, которые наконец-то, казалось, были удовлетворены своими стараниями.

* * *

– Вот и Монмартр! – сказала блондинка, показывая рукой в сторону входа в ресторан «Д, Артаньян».

Кукла – официант, вышедший из дверей, услужливо пригласил пришедших в зал, и остановился около входа.

– Вероятно, кнопка его действий нажималась где-то на полу, или управление куклой было через фотоэлемент? – подумал Пьер, оценив мастерство, с каким была изготовлена кукла. Ресторан, полностью повторяющий интерьер знаменитого ресторана Парижа, в котором Пьер бывал не один раз, полностью дублировал оригинал. Он был пуст, но за стойкой стоял бармен. Рыженькая хотела нажать кнопочку, чтобы бармен сыграл свою роль, но черненькая сказала, – а зачем? Мы здесь как хозяева, на необитаемом ресторане. Будем пить шампанское! Согласны?

* * *

Пьер, уже с азартом, нес к столику две бутылки, и вслед за ним шла блондиночка с фужерами для шампанского.

Рыженькая включала аппарат с музыкой, а черненькая накладывала в тарелки фрукты и небольшие закуски. Восторг предстоящего праздника уединения, охватил всех.

Брызги полетели во все стороны, и бокалы наполнились игристым напитком.

– Ура, слава богу, что не бутафория! – воскликнули все вместе.

– За знакомство! – воскликнули девушки, по очереди целуя Пьера в щеки и представляясь по имени.

– За знакомство мои красавицы, – лепетал разомлевший Пьер, отдавая в обмен свои поцелуи с лихвой.

– Падал снег, – Азнавур запел своим проникновенным голосом.

– Кого же выбрать первой? – думал Пьер, желая скорее слиться в танце, хотя бы с одной. Начну с малышки, блондиночки, – подумал он, допивая бокал с шампанским, тем более, что она сегодня именинница.

Музыка лилась, а нежная головка блондинки лежала у него на плече. При повороте в танце в сторону стола, Пьер ловил на себе притягивающий взгляд рыженькой, и воздушный поцелуй смуглянки.

– Девочки, я обожаю вас! Вы не обижаетесь, что я не могу пригласить вас всех сразу?! – воскликнул Пьер, подводя к столу блондинку, и беря за руку, уже ждущую его приглашения брюнетку.

– Будем чередоваться по росту, – сказала рыжая. Смуглянка была среднего роста, и она была второй.

– Боже! В душе и в костюме Пьера все бушевало, потому что тело смуглянки было такое соблазнительное, и Пьер не мог удержаться, чтоб не облапить всю ее спину и, невзначай, соскользнуть ниже, и подержаться ненароком за круглую упругую попку. Конечно, когда он танцевал спиной к столу. Возвращаясь лицом к оставшимся девушкам, он улыбался им томной улыбкой, и таял, таяяял…

Рыжая, смотрела на него свысока и источала такие флюиды, что Пьер еле дождался конца танца, чтобы не утащить ее в сторону темного занавеса.

– А давайте танцевать все вместе, – воскликнула блондинка.

– Точно! – воскликнули остальные.

Они сплелись руками, встав в круг, и под музыку, завиляли бедрами. Потом поменялись местами, по ходу погладив Пьера по лицу, и предоставив право третьей, потанцевать в круге, прижавшись спиной к нему.

О-О! Пьер уже не смог играть роль спокойного и безразличного мужчины, он закрыл глаза и понял, что сейчас он опозорится и получит удовольствие, которое он, как ни старался спрятать подальше, но уже не в силах был его сдерживать.

* * *

– Если бы не эти излишества! Коктейль, вино, шампанское, перебор!

Пьер почувствовал, что у него в голове, что-то сильно закрутилось. Комната поплыла, и он, на минуту закрыв глаза, покачнулся.

– Ой! – мы его закружили, – засмеялись девушки. На диван! На диван! На диванчик!

Они потащили полуживого Пьера на диван и, уложив его, стали расстегивать ему рубашку. Пьер боролся между потерей сознания от смешения напитков и от того экстаза, в который он входил при их прикосновениях. Трое мадам, крутились вокруг него, осыпая его разными милыми словечками, поцелуйчиками, гладя его то по головке, то по щекам и по груди, вытаскивая рубашку из брюк, чтобы Пьеру было вольготнее дышать… Их было много, а он один, и девушки в желании помочь ему, можно сказать боролись за место подле него, и как будто соревновались в качестве предоставляемых ему забот, нежностей и ласк…

– Дай я ему положу на голову мокрое полотенце, – говорила одна, она заботливо остужала Пьеру лоб, при этом грудь ее прижималась на минуту к его груди. Не успевал Пьер подосадовать, что грудь ускользнула на самом интересном месте, как вторая, подойдя к нему с другой стороны, склонилась к нему, щекоча его лицо своими кудряшками, а губы… они были так рядом, и они прикасались к нему, даря многочисленные поцелуи, покрывающие его лицо, глаза, щеки! Третья, не удержавшись при доступе к его телу, совершенно случайно упала прямо на него. Она засмеялась и, прижавшись к нему всеми своими соблазнительными частями, сказала, что теперь он должен очнуться, если, конечно, он мужчина! От этого утонченного издевательства, Пьеру стало еще хуже. Он боялся опозориться еще раз, потому что экстаз его снова дошел до точки. Он с лихвой вбирал в себя возбуждающие флюиды трех девушек, не предпринимая при этом, вернее, не имея возможности предпринять ничего!!!

– Это кошмар! – только успел подумать Пьер.

Хотя это было похоже на фильмы, в которых герой лежал на кровати со скованными руками, а голая мадам в черных чулках и едава видных, ниточек трусиков, расхаживала возле него с плеткой… или рядом происходит сцена сладострастия, а герой сидит в клетке и через нее смотрит на все это. А ведь он не каменный!

Как ему нравилось, втихомолку от Полет, когда она с книгой ложилась на дневной отдых в своей комнате, посмотреть такой фильм! Как он завидовал герою, желая оказаться на его месте, чтобы почувствовать то же нетерпение, завестись, а потом получить свободу и возможность проявить себя! Теперь, он почти что, сам в наручниках, хочет, но не может, а рядом глумятся красотки.

– О!!!! – снова вырвалось из легких Пьера

* * *

– Что это? – Пьер почувствовал, что глаза его закрыты, и кто-то бьет его по щекам! Он уже приготовился оправдаться перед девчонками, и судорожно думал, как он выглядел во время провала, но услышал совершенно незнакомый и неожиданный голос.

– Мосье вам не хорошо? – услышал он мужской баритон и получил еще одну оплеуху.

Пьер ошалело посмотрел вокруг. Он лежал на диване, но рядом не было никого. Лишь только зал музея и механические куклы. Рыженькая, черненькая и блондиночка. В рост человека, они стояли, взявшись за руки, в нише стены и улыбались ему призывно.

– Все в порядке? – снова услышал он голос метрдотеля. Простите, у нас небольшая авария, отключился свет в переходе к музею. Надеюсь, что мосье пострадал не очень? – участливо спросил он, видя растерянное лицо Пьера и его потирание головы. – Вот и дали свет! – обрадовался он.

– Мосье, – метрдотель снова позвал его, когда Пьер встав с дивана, уже собрался выйти в светлый коридор, соединяющий музей с рестораном. – Вот вам платок, у вас на шее помада, – ухмыльнулся он. И позвольте, я стряхну с вас вот этот волосок. Он снял с него длинный рыжий волос, и снова сально ухмыльнувшись, сдул его со своих рук.

Пьер, обалдело посмотрел на метрдотеля, и начал отряхиваться, и приглаживаться, стараясь внести в свое поле зрения, возможные свои промахи. Ему показалось, что на кожаном диванчике в углу, лежали бутылки с шампанским…

– Да, да. Понимаю… – снова, закатив глаза, сказал мужчина. Небольшие неприятности. Мосье не рассчитал, – сказал он, показывая на выход. От этих женщин можно ждать всего чего угодно. Но кто ж от них откажется! Заправьте рубашку, – успел крикнуть он ему вслед.

Пьер, не желая больше слышать намеки мосье, вышел в зал ресторана.

* * *

– Вот и Пьер-воскликнула Мадлен. Чегой – то он такой растерзанный! – возмутилась она. Стыд какой!

Полет, не выдержав нервного напряжения, закурила сигарету, и ожидая подхода Пьера, глянула на сестру.

– Ты чего так светишься? – подозрительно спросила Полет.

– Я, наверное, влюбилась, боюсь сглазить, так это все было прекрасно, – прошептала Мишель, желающая переключить настроение сестры.

– В кого ты успела влюбиться, вы же все это время были с Пьером! – прошипела сестра, снова заподозрившая неладное.

– Да нет, мы разминулись. Пьер здесь ни при чем! – сказала победно Мишель, взглянув на сестру и на Пьера, который старался придать себе беззаботный вид, и усиленно запихивал пуговички рубашки в маленькие щели застежки..

– Глупая, – подумала она. Она думает, что лучше Пьера нет. Есть! Но я ничего вам не расскажу. Слава Богу, что мы с ним разминулись.

Мишель подавила в себе счастливый вздох, и решила, что будет вспоминать все, что с ней произошло, когда будет одна наедине со своими мыслями. И возможно все не так страшно, и Филипп еще проявится. Мало ли почему все так произошло. А может быть, это он слегка обиделся на ее поспешное заявление, что ей надо идти!?

 

Глава шестая

Приз

Четверо путешественников сидели рядом, за одним столом, но каждый из них здесь отсутствовал, потому что думал о своем. Мысли их летали где-то далеко от этого места, а глаза не видели ничего вокруг, потому – что смотрели внутрь себя, на то, что волновало только их, и сейчас. И над столом воцарило молчание.

Если бы кто-то со стороны посмотрел на их лица, то увидел, что в глубине у каждого проходит целый оркестр чувств.

У Мишель лицо выражало мечтательную отрешенность. Глаза ее были уставлены в одну точку, а на лице блуждала благостная улыбка.

Она вспоминала Филиппа, его прикосновения, его взгляд. Она снова и снова ощущала все те чувства, которые возникли между ними, и все это было настолько ярко, что она уже не могла не ждать продолжения знакомства. Она хотела, она мечтала, она жаждала. И поэтому искала оправдания своему маленькому недовольству, маленькому несоответствию, которое появилось в тот момент, когда ей пришлось уйти.

Она уже хотела поцеловать его на прощание, так, чмокнуть в щечку, потому что ей показалось, что после этого танца, они стали чуть ближе, чем просто посетитель музея и его работник.

– Но он, почему-то не проявил такого порыва. Он просто закрыл дверь. Но для этого могло быть множество причин… Мишель чувствовала, что это было не пренебрежение. Такое с Филиппом, который ей показался таким тонким, таким открытым и сентиментальным.

Полет, нахмурив брови, курила, постукивая сигаретой о пепельницу, и двигая ее пальцем то туда, то сюда по поверхности стола. Казалось, что она сейчас решает какую-то задачку, продумывая различные ходы, и прощелкивая в уме, только ей понятные вычисления, и все же не могла соединить воедино все события, которые вывели ее из себя.

Первое, она не могла понять, откуда у нее взялся такой приступ ревности. Она уже давно не обращала внимания на маленькие интрижки Пьера. Тем более, она знала сестру, и знала, что нужно ей. И уж конечно не этот тряпка, ее муж.

Но с другой стороны, это замешательство Мишель, когда они с Мадлен возвращались из дамской комнаты. И эти бесконечные комплименты, которые Пьер расточал Мишель, и эта прогулка перед сном, в последний день перед отъездом.

– Ушли за занавеску они вдвоем, так почему Пьер там оказался один? – думала она, – да еще в таком виде. А она, аж, вся в тумане, ничего не слышит и ничего не понимает, а? Вся красная! И почему они вернулись по одному? Нет здесь что-то не так. Неужели этот предатель, уже совсем потерял совесть!? Мало ему интрижек на стороне, так решил опозорить меня перед сестрой?! Хотя, и она хороша. Если бы ей не нравилось, то, наверное бы, она пожаловалась мне. Значит они заодно! – думала Полет. – Нужно сходить и посмотреть, что там за занавесками, и что там за темный коридор. Если я найду их местечко…!

Полет опять уловила себя на том, что в ней бушует злость, обида и ревность. Ей необходимо было успокоиться. А это можно было сделать, если она увидит там вторую дверь и посмотрит, что за ней.

Пьер, откинувшись на стул, загадочно улыбался, и на лице его время от времени поднимались вопросительно брови, которые опускались, придавая его лицу, снова задумчивое выражение под отстукивание пальцами какой-то мелодии. Это была песня Азнавура. Он вдруг краснел и тут же менял положение на стуле, что не мешало ему предаваться все тем же мыслям. Он ерзал, вспоминая духи и талию, рыженькой, нежные глазки блондиночки, и огонь, исходивший от брюнетки. Мысли его неслись по кругу, как на карусели. От рыжей – к блондинке, от блондинки – к брюнетке, и снова…

Одна Мадлен сидела виноватая, и испуганно посматривала на всех.

– Господи, я чуть не натворила неприятностей, – подумала Мадлен, глядя на злое лицо Полет, курившую нервно сигарету, на растрепанный вид своего сына и на светящееся счастьем лицо Мишель вернувшихся за стол, после того, как за ними уже хотела отправиться Полет.

– Пусть сами разбираются, это их дело, я больше ни слова! А Полет, Господи, я и не знала что она такая ревнивая. Всего-то и сказала вслух, что, – чего – й – то они так долго не идут? Ну не идут и не идут! Чего она так взбесилась? Сорвалась, побежала… – Мадлен втянула голову в шею, переживая за свои легкомысленные слова, и уже желающая, скорее закончить поездку и отправиться домой. Она не любила скандалы. А самое страшное, она боялась быть виноватой…

– И что они и правда там делали? – вдруг подумала она себе в оправдание, вспоминая, как Пьер поглядывал на Мишель, когда этого не видела Полет, и как скрывала Мишель свои губы, когда они с Полет вернулись из дамской комнаты. Пошли в музей, так смотрите на экспонаты! – возмутилась она в душе. Бесстыдники!

– Голова все болит? – спросила она Пьера, первой нарушив молчание. И ты что так и не дошел до музея? Все лежал там, в коридоре? – голос ее перешел на слабый петушиный крик. Господи, какой кошмар. Это как же ты споткнуться мог? Я же тебе говорила, там темный коридор, иди на свет. А где же была Мишель? – спросила Мадлен, все-таки запутавшаяся в произошедшем. Почему она нас не позвала?

– Я зашла в другую дверь, а Пьер, вероятно, пошел в музей, – охотно объяснила Мишель.

– В дверь?! В какую такую дверь? – снова закукарекала Мадлен. И что там было? – недоверчиво возмущенно спросила она. – Там же, кроме музея, ничего больше нет! Длинный коридор и вход в зал! – продолжала она, стараясь добиться ясности.

– Нет там никакого музея. Он был в прицепном вагоне, и уже давно уехал… – сказал неопределенно Пьер, и осекся, увидев настороженный взгляд, сидящих за столом, и в первую очередь Полет.

– Нет, что-то мне это все не нравится, – подумала Полет, взглянув на мужа. Чего он полез выручать ее. Куда-то уехал вагон! Какой вагон! Заврался! – Спокойно Полет, спокойно! – уговаривала она сама себя.

– И правда, мои слова были похожи на бред, – подумал Пьер, и сам не понимая смысла того, что он сказал.

– Уехал? Почему я решил, что он уехал, – судорожно думал он.

– А! Это я просто не дошел до следующих залов! – подумал он. Ведь был зал Мон Мартра, а если бы не девчонки, то увидел бы и весь музей! А вот оно что! Странно, что он понял это только сейчас. А девчонки, удрали, когда я отключился, испугались появления метрдотеля, или…они все заодно? Увидели, что я иду, свет выключили и сцену ужаса разыграли! Во! Теперь все сходится. Ну и девчонки! – усмехнулся Пьер. Он готов был им простить все. Тем более, что их исчезновение и эта маленькая афера со светом была как нельзя к стати. Не мудрено! Такой стресс! Три мадам и все ему! Пожалуй, я погорячился, мечтая о гареме. С таким объемом и до старости не дотянешь! – трезво решил он.

Он почувствовал, что сил то у него поубавилось. Он прямо был как выжитый лимон. Пьер быстро взглянул на Полет, та не отвела взгляда, а как старая и строгая учительница, ждала признания вины своего подопечного.

Пьер, быстро сменил выражение лица на беспечное, и даже обиженное. Но решил, что нужно еще раз зайти за занавеску и обследовать музей.

– Верни деньги, – протянула Полет руку.

Пьер поспешил полезть в карман и не нашел там ничего.

– Я же покупал шампанское, на Мон Мартре! – вспомнил он. У меня их нет! – ответил он, пожав плечами.

– Как нет! Я же тебе дала десять евро! – возмутилась Полет.

– А это я думаю ваше, вы обронили в музее, – протянул, подошедший к столику, официант банкноту евро Пьеру.

– Вот они! – обрадовался Пьер, победно протянув жене бумажку.

* * *

– Мадам, вы просили «квис де грануй», – подошел к Мадлен с подносом повар. Блюдо сделано специально для вас, по очень сложному старинному рецепту. Приятного аппетита.

Повар поставил дымящееся блюдо с горкой лапок залитых коричневым ароматным соусом.

– О! – обрадовалась Мадлен. Спасибо. Она вдохнула аромат с тарелки, и, перевернув парочку ножек туда-сюда, проверила содержимое соуса.

– Мама, тебе какого налить вина? – спросил Пьер, поднимая кувшин с белым.

– Да, этого, – важно сказала Мадлен. И аккуратно пригубив из фужера своим аккуратным сморщенным ртом, принялась за маленькую лапку. Лицо при этом отобразило блаженство. Бесподобно! – воскликнула она. У нас в ресторане так не делают, и ты Полет, делаешь хорошо, но не так.

Повар, следящий за реакцией Мадлен, улыбнулся и удовлетворенно, со знанием результата удалился в дверь кухни.

– Мосье, это для вас, поставил официант перед Пьером огромное блюдо с горкой сырого фарша и многочисленными дополнениями к нему.

Пьер вооружился вилкой и ножом и, отпив глоток красного вина, с воодушевлением приступил к обеду.

Полет, глядя на мужа поедающего мясо, и на сестру, ждущую свое блюдо, которое официант уже ставил перед ней, вдруг ощутила чувство раскаяния. Все было буднично, обычно и ничем не напоминало игру двух желающих ей вреда людей.

– И почему в ней так взыграла эта ревность? И к кому к сестре?! Как будто она не знает запросы Мишель! И как они могли, в каком-то коридоре, где ходят и другие посетители и служащие, заниматься непонятно чем?! Вот глупость! – подумала она, уже поднявшись над своими сомнениями высоко-высоко.

– Жульен из морепродуктов заказывали вы? – проверил официант назначение блюда. Здесь прекрасный сан Жак. Огромный и сочный, – улыбнулся официант Полет, и поставил перед ней блюдо в виде синей лодки.

– А для вас Мадам, эта прекрасная рыба по Бугански, – сказал он елейно Мишель.

О! – выдохнули они, увидев чудесный дизайн поданного блюда и ощутив его дивный аромат.

Мир за столом восстановился, и наши путешественники отдались гастрономическим удовольствиям. А после прекрасного вина, они и совсем забыли все неприятные минуты.

* * *

Господа! – раздался звонкий голос из репродуктора, когда обед был закончен, и все четверо, уже мирно беседовали, довольно откинувшись на спинки стульев.

– Наш поезд прибыл в шестнадцатый век, к берегу океана. Желающие могут сесть на корабль, который через пять минут отправится на остров, в царство султана Мухаммеда. Сегодня он выбирает невесту. И вас ждет красочное зрелище! Но, как бы не было интересно на острове, просьба не задерживаться там более тридцати минут, ведь наш круиз во времени и пространстве все-таки ограничен в возможностях. Бойтесь остаться в безвременье и в черной дыре пространства. А в остальном, полагайтесь на свои желания и интуицию. Экзотики вам и впечатлений.

– Я хочу к султану! – воскликнула Мадлен. И я очень люблю кататься на корабле.

– Пойдем все вместе! – твердо сказала Полет, она не собиралась больше создавать двусмысленные ситуации. Она тоже хотела спокойствия.

– Да пора размяться, – встал со стула порозовевший Пьер. Подъем! – обратился он к Мишель, увидев, что она не собирается вставать со стула.

– Я не хочу, я остаюсь, – ответила Мишель. Я устала.

– Да, ладно, мы не долго, больше тридцати минут нельзя, – ухмыльнулся Пьер. В черной дыре, кто знает как там!

– Пойдем, пойдем, – воскликнули Мадлен и Полет. Мы же в отпуске, и должны использовать его на сто процентов. Спать и отдыхать будешь потом!

Мишель нехотя встала со стула. И все четверо, пройдя медленно по залу к зеленым занавескам, скрылись за ними.

* * *

– Что это? – удивилась Мадлен, когда они зашли за занавески и пошли по освещенному коридору в зал механических фигур. Нас качает как на судне.

– Точно также, как когда мы ездили с тобой в круиз по Карибам, – поддакнула Полет, побледнев.

– О меня уже мутит! – воскликнул Пьер, теперь не очень удивляясь таким вибрациям. – Придурки перестарались. Все создают имитацию путешествия в пространстве и времени, – съязвил он в душе. А потом система освещения не выдерживает, и шишки на лбу вырастают…

Через минуту они благополучно вышли в зал и увидели, что он представляет собой подобие открытой веранды или вернее палубы в которую, врывался ветер, пахнущий водорослями. Пьеру показалось, даже, что он слышит шум прибоя и крики чаек.

Множество кукол, представляющих собой восточных красавиц, стояли на своих постаментах, и казалось, ждали, когда их приведут в действие. Они были сделаны в рост человека, красивые прозрачные наряды, украшенные золотой и серебряной вышивкой, длинные черные косы с вплетенными в них драгоценными камнями, длинные черные ресницы и чувственные губы. Это были поистине красавицы, в которых было все совершенно

– Ух! Да там и правда океан, – воскликнула Мадлен, которая первой подошла к краю веранды и вернулась к сыну и снохе, разглядывающим кукол. – Меня морская болезнь никогда не берет! – воскликнула она. Мне даже нравится качаться на волнах! – сказала Мадлен, обмахиваясь салфеткой, и приглашая Полет, Мишель и Пьера тоже выйти на веранду. – Настоящий! Пальмы, песок и океан с волнами! Я хочу на пляж! – твердым голосом сказала она.

– Ну, Мадлен! – подумал Пьер, у которого от остановки покачивания улучшилось самочувствие. – Надо же, я и не знал, что она такая актриса. Океан! Откуда ему здесь взяться? Или это уже маразм?! – переглянулся он с женой.

– Там и чайки летают, и вдали остров с белым замком! Нет, я тоже хочу к султану, продолжала совершенно искренним голосом Мадлен.

– Подожди немного минут пять, мы тоже выйдем, – сказал Пьер, немного отдышавшись. Не бойся без тебя невесту не выберут, потому что не найдут лучше, – пошутил Пьер.

О! – воскликнула, закатив глаза Мадлен, я надену купальник, туфли на каблуках и пойду соблазнять султана.

– Полет тоже туда рвется!! Так что шансы мельчают, – рассмеялся Пьер, представив в таком же виде и свою жену. Это было бы забавно!

* * *

Полет, услышавшая слова Пьера, уловила в них скрытую издевку. Тем более, что она прозвучала при сестре. Ей, вдруг, стало, очень жаль себя. Полет бросила взгляд на свое отражение в зеркале, и ей стало себя жальче вдвое. Она выглядела такой растерянной. Лицо ее было вытянуто, губы дрожали, а фигура! О! Она уже ненавидела свою плотную фигуру, свои толстые ноги, и неуклюжие руки и плечи. И, теперь, идти на праздник выбора красавиц уже совсем не хотела! Полет посмотрела на Пьера и представила его, пялящимся на этих полуголых моделей, его многозначительную улыбку, и отрешенность. На фоне этих штучек, она будет казаться еще более, непривлекательнее, это она понимала.

– Я сейчас вернусь, сказала она. Вы пока смотрите…

– Давай быстрее, а то прозеваешь представление, – бросил безразличным тоном ей вслед Пьер.

* * *

– Мадам, вы уходите? – услышала она голос молодого человека, который появился из-за дверей, которые Полет раньше не заметила. Они были замаскированы в стене, и проявились лишь при их открытии.

– Не люблю восточные мотивы… – сказала Полет, задержав взгляд на симпатичном мосье в зеленом свитере, и соображая, не те ли это двери?

– Я вам скажу по секрету, заговорщически продолжил мужчина. – При выборе красавиц, будет отдано предпочтение дамам вашего сложения. С аппетитными формами, и при этом красавице будет присужден приз, который ей вручит сам султан. Среди остальных, я думаю, вы больше всех можете претендовать на роль избранницы султана. Не покидайте праздник, или приз не будет присужден ни кому. Султан очень разборчив. Он выделяет нам деньги на конкурс, но только, при том условии, что среди конкурсанток, будет дама, которая пленит его.

– А потом. Султан потребует в качестве ответного шага… – строптиво возразила Полет.

– Нет, нет. Он стар, и только услаждает свой взор. Он не преступает черты приличия, – заверил ее мужчина.

– Так для чего же это ему нужно? – удивилась Полет.

– Каприз! – Мы не склонны копаться в тонкостях. Мы получаем свой процент, султан, получает то, что он хотел. И так, вы не испортите нам праздника?! – с надеждой спросил мужчина. Ведь вам тоже достанется свой кусок пирога. Султан бедных подарков не делает. И потом, любой даме приятно быть избранной. Поверьте, вам будут все завидовать.

– Ну, хорошо! – согласилась Полет, представляющая свое торжество и изумление мужа, и Мадлен, которая считает ее неуклюжей и толстой. Это предложение было неожиданным, но весьма, кстати!

– Если вы согласны, то пойдемте, мы поможем вам немного преобразиться! – обрадовано сказал мужчина. Визажисты немного поработают с вами и приз ваш! У нас мало времени. Представление красавиц начнется через двадцать минут, как финал, танцев механических красавиц. В остальном, положитесь на нас.

– А это я прошу вас передать Мишель, сказал молодой человек. Только не показывайте это больше никому, и постарайтесь это сделать не заметно. Молодой человек протянул Полет сложенный лист бумаги, и доверчиво улыбнулся.

– Что это? – удивилась Полет, и не получив конкретного ответа, убрала записку в сумочку.

– Хорошо, я передам, – сказала она, и подумала, – Когда же Мишель успела с ним познакомиться? Он и правда хорош, – подумала Полет. А в записке, наверное, его координаты! – подумала она. И про двери, получается, она тоже сказала правду. Ну слава Богу, облегченно подумала Полет. И камень свалился с ее плеч. – Мои подозрения насчет Пьера были лишние. Мишель была взволнована по другой причине! Как все может измениться за одну секунду. Нет, нужно быть хладнокровнее!

* * *

Мадлен разглядывала кукол, которые поражали своим интересным нарядом и украшениями.

– И как их привести в движение? – спросила она у сына. Когда они будут танцевать?

– Мама подожди, нам велели сесть в кресла и ждать, – сказал Пьер., присаживаясь на кресло и сажая рядом мать. – Они как живые, – сказала Мишель, удивляясь натуральности кожи на их лицах.

– Неплохо бы поставить в спальне, – как бы просчитывая дизайн комнаты, – философски произнес Пьер.

– Ну, уж нет! Я бы не хотела! – скривила губы Мишель. Но, она то рассматривала этот вопрос со своей стороны!

Через минуту под одобрительный шум в зале, который представлял корабль, вошли музыканты, и на трон, который стоял в центре полукруга образованного зрительскими местами, водрузился мужчина, лет восьмидесяти в чалме и белом восточном костюме. Он хлопнул в ладоши, зал замер и куклы, сойдя с постамента, начали свой танец.

– Здорово, – сказал Пьер, обращаясь к Мадлен. – Зря Полет не пошла сюда. Многое потеряла!

– Мне самой хочется повилять бедрами, – засмеялась Мишель, с удовольствием глядя на представление. Музыка так заводит!

– Кто хочет испробовать свои силы в танце живота, выходите, не стесняйтесь, прямо в такт мыслей Мишель, воскликнул конферансье. – Вот так! Вот так! – веселился массовик, виляя бедрами, показывая, какие движения нужно делать. Он держал в руках газовый платок, и изощрялся в подражании танцовщицам. От этого стеснение у зрителей отошло на второй план и все, просто, сорвались со своих мест и стали неуклюже, но вдохновенно трясти плечами, и плавно перебирать руками, под уморительную и неуклюжую тряску бедер. Общий хохот наполнил маленькую танцплощадку.

Мадлен смеялась и постоянно останавливаясь, махала на себя платочком. Пьер повинуясь уговорам Мишель, кисло изображал что-то, что у него совсем не получалось. Мишель, вспомнила свои поездки в Египет и Марокко и почти прилично сделала многие движения. По правде сказать, после поездок, она купила себе самоучитель по восточным танцам и поэтому вспомнить сейчас свои тренировки ей было приятно. Она мельком взглянула на султана, тот сидел с не довольным лицом, оглядывая публику. И ища среди них кого-то.

– Это все! обратился султан к своему слуге, когда шествие девушек после танца кончилось.

– Вы не выбрали ни одной? – спросил заботливо, склоняясь к султану, слуга.

– Ты знаешь мой вкус, – раздраженно ответил султан. Неужели уже вывелись женщины, пышущие здоровьем и формами! – сморщился он, в тайне надеясь, что разочарованным не останется. – Ну кому нужны такие худосочные!? – еще больше сморщился он. – Женщина должна быть пушистой и большой как кровать, – мечтательно с устремленными в свою молодость глазами, пропел султан.

– Мы приготовили для вас сюрприз, – сказал мужчина, на что султан сразу изобразил заинтересованное лицо, и взгляд его смягчился.

Свет погас, под аплодисменты публики и вздох Мадлен, которая поразилась сверкающему убранству зала, который вдруг обнаружил себя. Это была настоящая южная восточная ночь во дворце султана. Пальмы переливались маленькими разноцветными лампочками, огромная луна сверкала волшебным светом в ультрамариновой ночи, вдали светились купола дворца и мечетей, и трон султана горел всеми гранями драгоценных камней, как и красный камень на чалме султана, который оказался огромным рубином. По залу разнеслись пряные запахи не знакомых цветов, а звезды на небе замерцали как россыпи сверкающих диамантов.

Пьер с Мадлен переглянулись

– А не поехать ли нам в следующий раз куда-нибудь на восток, – спросил Пьер мать. Например, в Марокко…

– Я как вы, мне все интересно! – сказала, улыбаясь и не отвлекаясь от красот Мадлен.

Гонг! Все услышали звук гонга, и музыка остановилась. Присутствующие застыли и посмотрели в сторону звука. Султан тоже привстал со стула и как загипнотизированный, спустился в зал по небольшой лесенке, устланной ковром, глядя в одну точку. На лице его расплылась сладчайшая улыбка.

– О! алмаз моей души, – сказал он срывающимся голосом, подойдя к кому-то из гостей.

Когда Пьер заглянул за голову, стоящего впереди него мужчины, он даже присвистнул. Там стояла его жена, но вид ее был необычным. Свежая кожа c оттенком легкого румянца, прическа, посыпанная блестками, и глаза и губы, все излучало страсть, обещание страсти и полную оценку себя, как женщины. Это стояла аппетитная, соблазнительная и совершенно не знакомая ему Полет! Или он ошибся?

Все захлопали в ладоши, когда султан взял избранницу за руку и повел в сторону трона, но он не стал подниматься по ступенькам. Он скрылся с Полет за занавеской!

Э! – хотел возмутиться Пьер, но, глядя на остальных, остановился. Это было бы смешно, афишировать свое недовольство и права на жену. Смешным он быть не хотел.

Снова зазвучала восточная музыка, и девушки, второй раз вышедшие на середину, снова стали танцевать, бросая вверх покрывала и вставая на колени, изгибались всеми телами, в темноте зала были видны только очертания их тел и блеск украшений, на которые попадали лучи слабого освещения.

И тут свет снова вспыхнул, и все увидели на середине зала огромный цветок лотоса. Зазвучал истомный голос мужчины, и цветок, раскрывшись, обнаружил там стоящую под покровом красных тонких покрывал женщину. Она еще не была видна, но угадывалась.

Две женщины, с черными косами подошли к цветку и стали осторожно снимать покрывала одно за другим. Пьер смотрел с любопытством на то, что должно было появиться там. Он уже не видел ни публики, ни матери, ни султана. Он даже открыл немного рот и привстал в кресле.

– Ах! – раздался возглас султана, и хлопанье его ладоши. – Хороша, ай хороша. Перед султаном стояла пышущая своими формами Полет, но уже одетая на восточный манер. В красных шароварчиках, отделанных золотом, и тонкой тунике, руки ее были украшены многочисленными золотыми браслетами, тяжелые многочисленные подвески висели на шее и груди. А на голове красовался венец, с длинным шлейфом из белой прозрачной ткани. Теперь сомнений не было. Это была Полет!

– Станцуй красавица! Услади мой взор своими прелестями, – воскликнул Султан, обращаясь к Полет.

Полет, совершенно профессионально красиво подняла руки, убранные сверкающими браслетами, и завиляла бедрами, начиная свой танец перед султаном.

– Вай, вай, – султан расплылся в сладкой улыбке, и чмокая сложенные пальцы, послал воздушный поцелуи танцовщице.

Он спустился с трона, на ходу расправив руки и подыгрывая ее танцу плечами. Подойдя к женщине, он вручил ей в руки ларец, из металла. Султан погладил ее лицо, и взяв за руку, глядя на женщину восхищенным взглядом, подвел ее к трону, и посадив ее на него, махнул рукой. На трон стали падать лепестки ароматных цветов, а через минуту это густое падение превратилось в покрывало, которое накрыло трон вместе с женщиной.

– Мадлен, ты видишь, это же Полет, – обернулся, ужасно удивленный и восхищенный зрелищем Пьер. – Это она! Полет! – хотел крикнуть он ей, и помахать рукой, ведь это была его жена, и такая соблазнительно-очаровательная, что Пьеру хотелось, чтобы все видели, что это его жена.

* * *

Мишель, довольная, что внимание присутствующих, совершенно отвлечено от ее персоны, потихоньку выскользнула в коридор, и, идя по нему, старалась найти ту дверь, в которую она шмыгнула в прошлый раз. Двери не было.

– Но должна быть! – подумала она. Я ее видела и открывала.

Мишель протянула руку к стене и стала изучать ее выступы, надеясь, что она просто не видит ее границы. Но и руки не дали ей никакой информации. Она не обнаружила ничего подходящего.

– Мадам что-то нужно? – услышала она голос метрдотеля.

– Нет, нет, я просто немного покачнулась, – Мишель сделала вид, что поправляет джинсы и кофточку. Она открыла сумочку и стала искать в ней что-то, надеясь, что мужчина уйдет. Потом прошлась еще раз по коридору, и к своемй разочарованию, не найдя ни какой зацепки, вышла в зал ресторана.

– Как ты успела сюда придти вперед меня?! – удивилась она, увидев Полет, сидящую в одиночестве за столом.

Так …успела… – сказала Полет и Мишель увидела, что у нее в руках зажат чудесный резной ларчик.

– А это тебе, от него! – заговорщически сказала Полет и протянула Мишель записку. Просили не привлекать к ней внимания, – сказала она.

– Но почему он сам не подошел ко мне? – удивилась Мишель.

– Откуда я знаю! Потом разберетесь! – беспечным тоном ответила сестра.

На сердце у Мишель повеселело, когда листочек бумаги оказался в ее руках.

– Я ему не безразлична! – в душе у Мишель расцвели новые надежды. Она представила, как ждет его звонка, а потом они назначают свидание, а потом. – Боже, зачем? Зачем какие-то телефонные звонки, зачем тратить время на бесполезное соблюдение правил развития отношений. Он здесь, и все может сложиться сейчас. Да я наплюю на все это наше путешествие, если только пойму, что я ему нужна. Мишель представила, осуждение со стороны друзей, но теперь ей было море по колено. В голове у нее только был Филипп. Все эти мысли пролетели в голове мгновенно, пока Мишель держала в руке бумагу. Ей не терпелось прочитать ее, но хотелось сделать это наедине с собой, и еще ей хотелось продлить это сладкое волнительное событие.

* * *

Свет снова погас, на самом интересном. И Мадлен вцепилась в руку Пьера. А когда засветился снова, то ни султана, ни Полет ни всех этих красивых декораций, не было. Куклы, стояли по своим местам, и в зале были только они с матерью, зрители тоже куда то делись, наверное, ушли чуть раньше? Пьер встал с кресла, Мадлен, тоже.

– А куда она делась, – дисконтом спросила возмущенно, непонимающая ничего, Мадлен. – Могла бы и к нам подойти! Уже загордилась!

– Сам не знаю. Но, ты же видела, это была Полет! – Пьер хотел подтверждения своих слов.

– Полет! Полет! – согласилась она. – Это она нам даже не сказала, что участвовать в представлении будет, а почему? Вот скрытная! Я бы на ее месте не смогла терпеть. И когда она научилась так танцевать? А Мишель? Ее тоже нет! И что, они нас бросили?

Разговаривая и недоумевая, они вышли в зал ресторана, и увидели, что Мишель и Полет сидят за столом. Полет в своей обычной одежде, без намека на восточные мотивы.

* * *

– Полет, ну ты была на высоте, – сказал Пьер, вглядываясь в обычное лицо жены, и уже приходя в сомнение. Здесь в ресторане, это все было похоже на ошибку с их стороны.

– Да, а вы думали, я уже ни на что не гожусь? – съязвила Полет. Первое место и еще вот это!

– А что там, – сунулись носом в ларчик Мадлен и Пьер, это было подтверждение, что все, что они видели – правда.

– Сейчас посмотрим, – ответила Полет, которая, тоже еще не видела подарка. Она открыла ларчик и ахнула. Там лежал браслет с тремя камнями сапфиром, рубином и изумрудом. Полет медленно достала его и застыла в изумлении. Это была очень дорогая вещь, и возможно даже старинная.

Браслет был простой формы, и выигрывал за счет объемного и внушительного вида и конечно за счет этих прекрасных камней, которые были вправлены в него в интересных спиралевидных углублениях, усыпанных сверканием, выхваченным мелкой отделкой каждой грани спирали.

– Ах! – ахнули все.

– Дай померить, – попросила Мишель, с нетерпением протягивая руку к браслету.

– Нет, это только мое! – возразила Полет. И носить его будет другой человек, только после моей смерти. Подарок должен быть только моим!

Она надела браслет на руку. И протянула ее для просмотра. Мадлен смотрела подслеповатыми глазами, и не видно было, что делалось у нее внутри, Мишель с завистью, а Пьер с мыслями, что если его продать, то можно будет получить большую ставку.

– Не сейчас, но если жизнь заставит. Зачем он, побрякушка и все, и куда Полет его носить?

Он снова смотрел на нее пренебрежительно.

– Такие подарки, за просто так не дают, подумал он. – Да! – удивленно посмотрел он еще раз на жену, не понимая, что можно было найти в этой пампушке. Но что они могли успеть? Или это еще впереди? А! – вдруг неприятно кольнуло его.

– Вот так и теперь не буду его снимать никогда-сказала Полет.

Мишель, постаралась спрятать в себе чувство зависти. Она владела, может быть, большим. Филипп прислал ей записку. Хорошо, хорошо, я не претендую, поспешно сказала Мишель и постаралась прочитать записку, прямо не вытаскивая ее из сумочки, делая вид, что, ищет что-то в ней. Воспользовавшись тем, что все были заняты разглядыванием браслета, она уже более свободно прочла ее.

Никогда не ищите меня! Если я вас позову, не идите за мной. Не бегите вслед за иллюзиями, и тогда все будет хорошо. Для вас. Потом вы поймете то, о чем я вас прошу. Мы встретимся, но я надеюсь, что это произойдет не так скоро! Филипп.

Мишель, похолодела от таких слов. Она перечитывала и перечитывала слова записки, и искала разгадку этим словам.

– Он хотел меня обидеть? – подумала она. Но так прямо намекать на свое пренебрежение мной, это не вежливо и бессердечно. Он так уверен, что я на него запала? Решил посмеяться над очередной жертвой? Но он не был похож на такого пошляка. Нет! Он почему-то пишет, – не идите за мной, даже если я буду звать! Значит, будет звать, но почему такое ограничение? Что он хотел сказать? И почему заботится, чтобы у меня все было хорошо. И все-таки, он обещает встречу, правда не скорую, но обещает.

Мишель разобрала всю записку по косточкам. Она почувствовала, что в этой записке есть скрытый смысл. И она решила, что в любом случае, она ни за что не пойдет на встречу с ним.

– Кто хочет, тот найдет способ, а кто не хочет… С этим уже все равно ничего не поделаешь. Так что выход один, не бежать без оглядки. Ты прав, Филипп! – горестно вздохнула она.

– Но получается, что в этих строчках очень ясно намечен коридор для ее действий. Он о чем-то хочет предупредить меня, и сделать это может только так, – успокоилась немного Мишель. Она еще не понимала до конца смысл записки, но, угрызений поломанного и обсмеянного самолюбия в душе у нее уже не было.

 

Глава седьмая

Загадка

– Не пора ли нам ехать искать отель? – спросил Пьер, чувствуя, что готов лечь спать прямо здесь и от нервов и от испорченного женой настроения.

– Столько впечатлений! Да еще и дорога! Я тоже с удовольствием полежала бы, и душ принять не помешало, – сказала Мадлен.

– А я в норме, – ответила Полет, посматривая на руку с браслетом. – И мы еще не приступали к десерту. Без него я не уеду.

– Сначала десерт, – обрадовалась Мишель, не желающая уходить из ресторана, не увидев еще раз Филиппа. И потом, нам обещали исполнение желаний…и музей механических фигур, пока что-то слабовато. Куклы танцовщицы, да… А! – махнула она рукой, вспомнив об обещании не разглашать увиденное. Три куклы это не музей!

– Какой музей может быть в ресторане? – скорчил ехидную усмешку Пьер. Танцовщицы – всего лишь, загримированные дамы, они что думают, куклу от человека трудно отличить? Декорации ничего себе, приличные, вибрации, запахи, это неплохо придумали, оригинально, но грубовато. Для очкариков может и сойдет, – махнул он в сторону Мадлен.

– Но вообще-то здесь отлично, – возразила Полет. – А султан, он просто душка, вот бы денек в его дворце пожить…

– Мечтаешь еще об одном ларчике? – съязвил Пьер. – Одно не исполненное желание есть. Ну а ты о чем мечтаешь? – спросил Пьер Мадлен.

– Молодость вернуть, – вздохнула она, подняв глаза кверху, вспомнив свой сон про Домбаль.

– Пожалуйста, вам второе желание! – загнул палец Пьер. Не слабо!

– А я ничего не хочу, сказала Мишель, опережая вопрос Пьера. А то, что я хочу, сбыться не может… – вздохнула она про себя, но представила Филиппа, их прогулку вечером, его поцелуй… Боже, как ей хотелось этого. Но, не рассказывать же об этом и кому, Пьеру?

– Третье желание-исполнить не сбыточное, – загнул снова палец Пьер. Это, будет покруче второго. Но мое-то, совсем простенькое и вполне выполнимое! Я хочу спать, – сказал Пьер. А чтобы я не хотел спать, мне необходимо чем-то взбодриться, и я думаю, что для этого вполне сойдет еще бокальчик вина. И четвертое желание исполнится запросто.

* * *

– Ну как вам наш ресторан? – услышали они голос мужчины, прежде чем Пьер успел выйти из-за стола. И оглянувшись, увидели того самого старика, который встретился им на развалинах. Он был одет в черный балахон, и держал на плече такого же черного кота. – Разрешите присесть, – сказал он, поглаживая и успокаивая кота, потому что тот при приближении к компании, прижал уши и зашипел, при этом шерсть на его спине немного взъерошилась.

– А мосье из старой крепости! Пожалуйста, – подвинул свой стул Пьер, в душе совершенно не желая продолжения знакомства, предполагающего выслушивание стариковского бреда. А присутствие за столом кота он воспринял как ужасное кощунство. – Как бы дал! – подумал он брезгливо.

На что кот ощетинился еще больше и, издав противную ноту, сделал попытку спрыгнуть с плеча старика.

– Это мой любимец, – сказал старик, снова успокоив кота. – Но если вас это шокирует!!! Беги, я сейчас вернусь, – сказал он коту.

И тот, как будто поняв его слова, спрыгнул на пол, и, задрав хвост, в три приема скрылся за занавесками.

– Вы довольны кухней? – спросил мосье Полете тоном хозяина положения. И Пьер и все остальные, если до сих пор сомневались, то сейчас поняли, что это не просто новый знакомый. Это действительно хозяин ресторана, который встретился им на развалинах, и которому они обязаны приглашением сюда. Услышав одобрительный ответ, мосье Полете сладко улыбнулся. Лучшие повара к вашим услугам. – Ну? а как вам мои механические фигуры? – спросил он. Я надеюсь вы оценили их с достоинством.

Пьер стыдливо прикрыл глаза, Мадлен закатила глаза и сказала, – очень превосходно. Особенно корова и хозяйка. О! И сапожник, конечно! – добавила она.

– А мне понравился,… -Мишель осеклась, вспомнив, что она видела то, что еще не предназначалось для публики.

– Что же понравилось Вам?! – с вызовом спросил мосье Полете.

– Мне понравились куклы танцовщицы, правда я не видела их в действии… – ответила, опустив глаза? Мишель.

– Ну а вы мадам, мужчина обратился к Полет. – Какие механические фигуры понравились вам?

– Простите, но я не видела их, – смущенно сказала Полет.

И всем, троим стало ужасно неловко, что они, придя в ресторан с экспозицией, которая составляла гордость господина Полете, на нее то и не обратили внимания.

– Так вы ничего и не заметили? – спросил, трясясь от восторга, господин Полете.

– А что мы должны были заметить? – спросил Пьер, не понимая жестов и внутреннего настроя старика, который уже, казалось, рвался из него, как желание поскандалить или сказать грубое слово. Потому что он сверкал глазами, и казалось, даже дрожал, трогая свои пальцы, вытягивая их и щелкая костями.

– Он, похоже, не в себе! – подумал Пьер. Или его разозлила наша реакция на кота? Но, должен же он понимать, что котам здесь не место! Для Пьера не было разницы между котом и крысой!

Но такое же чувство, подозрения о нормальном душевном состоянии мосье Полете, возникло и у других, разве только кроме Мадлен. Она сидела, сложив губы бантиком, поставив сумочку, на аккуратно поставленные коленки, и с интересом глядя на господина Полете.

– Посмотрите вокруг! – развел руками старик, привстав победно со стула. Посмотрите!

Все огляделись, загипнотизированные его жестом и силой воли, с которой он хотел командовать ими. Они не увидели ничего, кроме посетителей, которые сидели за столами и поедали свой обед. Их подозрения о невменяемости старика только укрепились.

– Я хочу вина, – сказала капризным тоном Мадлен, совершенно не прореагировавшая на действия мосье Полете, и посмотрела на старика кокетливым взглядом.

– Мадлен, тебе достаточно, – хотел опротестовать ее просьбу Пьер.

Но старик, улыбнувшись очень мило Мадлен, подмигнул ей.

– С большим удовольствием, Мадам. Молодежь считает нас за отживших свой век, а мы с вами еще ого – го, правда?! Он взял ее руку и, поцеловав кончики пальцев, щелкнув в воздухе своими, на жест которых тут же появился официант с бутылкой старого Бордо.

– Прошу вас, Мадлен. Старик протянул ей бокал вина, и заглянул в глаза.

– Мерси, мой дорогой, – сказала Мадлен, также томно уставившись в его глаза, как будто она весь век была знакома с этим стариком, и как будто еще вчера принимала его ухаживания.

– Ну а вы, молодежь, не обидьте старика, попробуйте этого вина, оно превосходно, я вас уверяю! – старик поднял бутылку и наполнил другие бокалы темно бордовым вином.

– Ну как, шери? – обратился он к Мадлен, которая пригубила бокал. Как вы оцените содержимое? Оно вам ничего не напоминает?

– Превосходно! Какой аромат! Такое вино, я пила очень давно! – мечтательно сказала Мадлен. Это было лет сорок пять назад…

– В Динаре, – продолжил ее слова старик, хитро улыбнувшись.

– Да! Это было в этом городе на берегу Ла Манша, – повторила Мадлен, закатив глаза и вспоминая тот день.

– Вы бродили одна по пляжу, и незнакомый молодой человек присоединился к вам…

– Да, тогда я уже была замужем, но муж занимался делами, и я поехала к морю одна со своим старшим сыном и свекровью. Вечером они остались в отеле, а я….Я пошла на свидание, сославшись, что хочу подышать воздухом и посмотреть на ночное море.

– И вы сидели с ним в маленьком ресторанчике под названием «Театр», и казалось вы были счастливы в этот вечер…

– Я таяла от прикосновений руки молодого человека и от его взгляда. Я даже пожалела, что мы не встретились раньше…Я была счастлива, – повторила Мадлен.

– А потом, вы снова гуляли по берегу, и он посмел, только один раз поцеловать вас, на прощание… – пронизывающе посмотрел на Мадлен старик. – Он слишком дорожил этим мгновением, и боялся испортить его…

– Ах, этот поцелуй! Я помню его и сейчас. Но я была верна мужу, и мы не позволили себе ничего предосудительного! – повернулась Мадлен к сыну.

– Но вы вспоминали его?! Потом! – посмотрел в ее глаза старик. Он-то вспоминал вас часто, и если бы не обстоятельства, кто знает, что было бы дальше…

– Да! Я часто вспоминала его поцелуй, его взгляд, и мне ужасно хотелось снова увидеть Поля. Я даже упросила мужа поехать в Динар снова. Это было ровно через полгода. Я бродила с Армандом по городу и искала в толпе Поля от него украдкой, я гуляла по пляжу, но так и не увидела его, я даже затащила мужа в ресторан «Театр», и мы сели за тот же столик. Но Поль не появился, и как? Он же не знал, что я там! Но так хотелось! Правда, чтобы я делала, если бы он оказался там? Я ведь была не одна! Но я его больше не встретила. Жизнь не дала мне возможности увидеть Поля, и я смирилась. И тогда со мной остались только воспоминания.

Пьер и Мишель слушали этот диалог, вытаращив глаза. Мадлен была не адекватна своему обычному состоянию. Она болтала, выплескивала все наружу, да еще такими романтическими фразами и голосом. Они еще раз посмотрели на Мадлен и поразились, как помолодела она, как заблестели ее глаза, порозовели щеки. Мало того, про Поля они слышали в первый раз. Мадлен никогда не рассказывала им об этом. Она слыла хотя и капризной, но верной женой Арманда. И такие глупости, как свидания, любовники с ней ни как не ассоциировались в их умах.

– Но старик! Он, как будто, знал продолжение ее слов. Или это была та стандартная ситуация, которую легко предугадать, услышав одну фразу? – Они посмотрели на старика и удивились его, также посвежевшему лицу, и его сентиментальному выражению глаз.

– Мадлен, в моем музее есть уголок, посвященный Бретани, – сказал старик. Вы не хотите прогуляться туда. Что нам старикам остается? Только воспоминания и иллюзии, – усмехнулся он, посмотрев почему-то на Мишель. Ах, эти иллюзии, фантазии, это все в другом измерении, но что делать, если остается только этот выход! Утопающий хватается за соломинку…

Мадлен послушно встала и поправив прическу «одуванчик», победно оглянувшись на своих, она направилась под руку с мосье Полете за зеленые занавески.

– Идите, дорогая, я сейчас, – сказал старик, направив Мадлен в сторону двери в музей и вернувшись к столу.

– Посмотрите внимательнее, – обратился мосье Полете к Пьеру, Мишель и Полет. – Я посоветовал бы вам пройтись по рядам, – засмеялся старик и скрылся вслед за Мадлен.

– Пойдем, подышим воздухом на открытой веранде, – сказал Пьер, делая вид, что не обратил внимания на бредни старика

Пьер и Мишель встали со стула, за ними отправилась и Полет

* * *

Мадлен, выйдя на палубу, счастливо вдохнула морской воздух, и, подойдя к зеркалу, решила поправить себе прическу. Она с удовлетворением отметила, что еще очень мила, а эти длинные локоны, хоть немного и растрепались на ветру, но сделали прическу еще объемней и романтичней. Полю, наверное, это понравится, – посмотрела она на себя, повернув свое тело и так и сяк, и отметила, что при этом освещении у нее красиво блестят глаза, а румянец на щеках, только подчеркивает их синий цвет.

– Он тогда сравнил меня с гвоздикой, – вспомнила она слова Поля. Мадлен, достала помаду и немного подкрасила губы.

– Нет, нет, услышала она голос Поля. – Мадлен, вы очаровательны своей собственной свежестью.

Мадлен послушно положила помаду в сумочку и посмотрела на молодого человека.

– Вы рады, что встретили меня здесь? – спросил он, беря ее руку и прижимая к своим губам.

Мадлен застенчиво опустила ресницы, и улыбнулась улыбкой, которая, без слов, говорила о том, что она чувствовала сейчас. Они сошли с корабля на берег и пошли вдоль него. Многочисленные звезды сверкали над ними, ночной ветер ласкал кожу, а море слилось своим черным фиолетом с черным бархатом неба. Казалось его нет, есть только темное загадочное и волшебное пространство. О море говорили отблески на воде от разноцветных фонарей набережной и лунная дорожка, да огни кораблика совершающего ночную прогулку по морю. Вдали светился берег аббатства Сан Мишель, и подсвеченные прожекторами стены этого древнего сооружения.

Берег, который днем был пляжем, теперь был пустынен, и плотный песок позволял идти по нему. Они ушли вдаль, к кромке воды, и остановились совсем недалеко от нее.

– Мадлен! – Поль прижал девушку к себе, она положила ему голову на плечо, обняв его шею руками, и закрыла глаза. И они полетели куда-то, туда, где времени не было. Они слились в поцелуе, и только прибывшая вода, намочившая их ноги, вывела их из этого состояния. Они засмеялись, и, взявшись за руки, отошли от набегающего на берег прилива.

– Пойдем в ресторан, – сказал Поль. – Мы отметим нашу встречу шампанским.

Ближе к разноцветным вывескам ресторанов, рассыпанных вдоль берега, народа было больше. Из окон лилась музыка, джаз, шансон, гитара, аккордеон.

В «Театр», как тогда? – спросил Поль Мадлен, остановившись в нескольких шагах от него.

– Конечно, милый, я так долго мечтала именно там посидеть с тобой, хоть еще разочек.

Они пили шампанское, ели мороженное и танцевали. Музыка была медленной, кажется «Маленький цветок, с партией саксофона, и от этого танец был завораживающим. Они были снова близко, они снова были в безвременье.

– Мне так хорошо с тобой, – сказала Мадлен. И совсем не хочется уезжать.

– Мне тоже, моя Гвоздичка, Я хотел бы, чтобы мгновение остановилось, и мы с тобой остались здесь навсегда… – сказал Поль и пытливо заглянул в глаза Мадлен. Ты хотела бы этого, мой ангел?

– Остаться здесь навсегда? – повторила Мадлен, улыбнувшись улыбкой счастливого ребенка.

– Да, навсегда. И всегда быть такими молодыми, как мы сейчас. Не стареть, и жить в этом состоянии любви… – сказал Поль, и снова пытливо заглянул ей в глаза. – Ты хотела бы быть здесь, со мной и никогда не возвращаться в ту другую жизнь?

– Согласна, – хотела сказать Мадлен, – конечно милый, я только и мечтала об этом, там дома.

Она взялась руками за кулон, который висел у нее на шее. Она теребила его в руках, немного стесняясь своей прямоты, и вдруг, какое-то непонятное беспокойство уловила в своей душе.

– Что это такое? – подумала она. Мне так хорошо, отчего же в душе такая тоска и не объяснимое волнение? Ей стало не по себе, и она замолчала.

– Ну что ты замолчала? – снова спросил ее Поль. Я мечтаю быть с тобой всегда, чтобы держать твои руки в своих, и смотреть в твои глаза, и обнимать тебя бесконечно, никогда не выпуская из своих рук, моя дорогая.

– Кулон, – подумала Мадлен, уже не слушая Поля. Это же подарок Арманда. Но как? Мне же только тридцать, а тогда, когда Арманд вручил мне его, был мой пятидесятилетний юбилей…

Перед ее глазами очень быстро пронеслись картины ее жизни, рождение ее детей, их дом, их свадьба, их жизнь. Но откуда она знает это, она видела и свою старость, и смерть Арманда. Она вдруг остановилась в точке, где она семидесятилетняя шла в гости в дом своего старшего сына, чтобы поехать в Бельгию.

Мадлен посмотрела на Поля, и смятение отразилось в ее глазах.

– Ты хотела бы? – снова спросил Поль, обнимая ее, и готовясь к поцелую.

– Нет! Выдавила из себя звуки Мадлен, которые почему-то удавались с трудом. – Нет! Она почувствовала, как ей становится легче на душе, волнение начинало успокаиваться, как будто с этими словами все менялось.

Она посмотрела в грустные глаза Поля, и ей стало, ужасно его жаль. Она еще боролась с чувством желания любви этого молодого человека, и неосознанным навязчивым желанием сказать нет. Что-то подсказывало ей этот ответ. – Нет, нет, повторяла она.

– Еще слишком рано, – услышала она его слова, и удивилась, как медленно они звучат, как на пластинке от патефона, который замедлил свои обороты. Она вдруг ощутила боль в голове. Мадлен вырвала свои руки из рук Поля, закрыла глаза и потерла виски…. все вокруг стало темным, как, то, черное небо над морем. Мадлен не чувствовала больше ничего, кроме тошноты и чьей-то грубой руки, которая трясла ее и что-то говорила, говорила, но Мадлен ничего не понимала.

* * *

– Пьер, посмотри, но ведь все это куклы! – удивленно воскликнула Мишель, дернув за руку и Полет, когда они, пройдя по залу остановились около двери веранды.

– Да!? – также удивленно поднял брови Пьер, а Полет не обратила внимания, потому что подошла дальше к окнам веранды и уставилась на открывающийся оттуда вид

Посетители, которые были видны Мишель и Пьеру с этой точки прекрасно, сидели и повторяли набор из нескольких соответствующих посетителю ресторана действий. Они повторялись, в разное время разными людьми, но повторялись! Достаточно было посмотреть на одного несколько минут и повторение в общем хаосе движений, становилось заметным. Сидящие за столом даже не среагировали, на то, что перед ними остановились «зеваки», потому что Пьер и Мишель, сделав свое открытие, подошли к людям поближе и остановились около одного столика. Они стояли, можно сказать, и смотрели им в рот. Посетители за столом продолжали действовать, также, как та хозяйка и корова, или тот сапожник, они продолжали свою роль посетителя ресторана, которые увлечены обедом и общением. Они не отличались ничем от обычных людей, разве только своей определенной программой действий, которые имели и начало и конец. Они наливали вино, закусывали, и что-то говорили друг другу. Вытирали рот салфеткой, и чуть-чуть меняли свое положение на стуле. Потом действия повторялись. Каждая пара начинала свою программу немного позже другой, положение их за столом было разное, и поэтому этот театр кукол не бросался в глаза.

– Неужели это куклы?! – снова посмотрела на Пьера Мишель. Они оглянулись на свой стол, и вспомнили лицо старика, выражающее восторг, но злорадный. – Старик намекал на это?! – спросила она его. Но это ужасно! Мы среди механических фигур, и кто знает, на что рассчитана их программа еще!

У Пьера, и у Мишель по голове пробежали мурашки, и защекотало под ложечкой. Они находились среди не людей, но с их обликом, и от этого стало страшно, как от присутствия ходячих покойников!

Они оба понимали, что в этом есть что-то не совсем приятное для них. И возможно, даже очень опасное. Очень неприятно, когда узнаешь, что твой разговор по телефону слушали, или неприятно, когда у тебя из сумочки вытащили совершенно, наглым образом твой кошелек, или, когда, выйдя из своей ванной комнаты не одетым, и зайдя в гостиную, ты видишь кучу незнакомых людей. Это было такой же неожиданностью, еще и не приятной, если не сказать больше.

Это было недоумение вперемешку с мыслью, что тебя застали врасплох, и мыслью, что ты не контролируешь ситуацию. Ты чувствуешь себя подопытным кроликом!

– Но кто тогда контролирует ситуацию?! Псих? Маньяк? Или это вообще из области мистики?! – подумал Пьер. – В лице старика было что-то дьявольское! – обратился он к дамам. Вы не заметили?

– Мне это все надоело! – воскликнула Полет, вернувшись к Пьеру и Мишель, и не вдаваясь в подробности… Не будьте сами придурками, как этот старик? У него же маразм! – зашипела она. Какой умный будет приглашать первых встречных в качестве почетных гостей?

– Вобщем, да! – согласились Пьер и Мишель.

– Вы что? Так быстро заразились этим вирусом шизофрении, что приняли его слова в серьез, да еще и действуете по его указу!

– Ты что, ничего не видишь? – обратилась к ней шепотом сестра. Посмотри…

– Ничего, – резко оборвала ее Полет и вернулась за стол.

* * *

Пьер хотел выругаться и выразить свое недовольство, ткнув Полет в действительность лицом, и объяснив, что из этого может истекать, но Полет слишком быстро удалилась от них. Они с Мишель еще постояли минуту в недоумении, недалеко от столиков, молча и понимая друг-друга, и тоже вернулись за стол, желая обговорить все там, спокойно, как это позволяла ситуация.

Пьер, немного успокоившись, посмотрел на Полет, желая объяснить ей ситуацию, но увидел, что и она не такая, как всегда. Полет сидела и также, как те посетители и повторяла одни и те де движения. Пила коктейль, дымила в промежутках сигарету, и разглядывала свой браслет. Затем все начиналось сначала.

– Ты понимаешь меня, – спросил Пьер, глядя ей в глаза, желая привлечь ее внимание, щелчком пальцев.

Полет посмотрела на мужа и кивнула головой. – Боишься, что машину придется вести самому? Ничего, поведешь, не на мне же все время кататься. И вообще, теперь все будет по-другому. Я буду жить так, как мне хочется. Слава Богу, теперь я знаю, что еще могу нравиться. А ты можешь продолжать свои интрижки, можешь делать, что тебе угодно, меня больше это не волнует! – вылила на Пьера свой словесный фонтан Полет.

Пьер вытаращил глаза. – Думаешь, победила на этом фальшивом конкурсе и теперь всю жизнь примадонной будешь? Да как только мы вернемся домой, все начнется сначала. Диван, ребус, кроссворд. Ты же ленива и неповоротлива! – скривил он улыбку.

– Как скажешь, как скажешь, – ухмыльнулась Полет, а не хочешь почитать вот это? Она протянула Пьеру конверт

– Что это? – спросил Пьер, раскрывая бумагу.

«Султан Мухаммед удостоил вас высочайшей чести, – прочитал он первую фразу. Султан Мухаммед просит посетить сегодня его дворец, и остаться в нем навсегда, если вам будет угодно, вместе со своими друзьями. Караван верблюдов будет прислан к ресторану и доставит вас с комфортом к нему. В планы Султана входит получить вас в качестве жены. Он осведомлен, что вы наипрекраснейшая, замужем, но, ваш муж не останется в проигрыше, потому что Султан за согласие, готов заплатить вашему мужу любую сумму. Султан будет ждать вашего ответа. Сердце его жаждет вашего положительного ответа.

– Лучше в гареме, но с любовью. Хоть год, но мой. К тому же, у него нет жены, вот так! И я буду главная! А вещь иногда любят больше, чем человека. Если за нее дорого заплатили. Так что у нас с тобой теперь разные интересы. Иди к своим мадам из поезда, – махнула, сверкая глазами Полет.

– А ты откуда… Пьер даже поперхнулся.

– Оттуда! – сказала язвительно Полет.

– Ну и пойду. А ты, когда тебя султан использует и выбросит, уж больше не возвращайся.

– А ты не думай, что дом останется тебе, также как и счет в банке. Дом купила я, а денежки, пополам…

 

Глава восьмая

Урок

Пока Пьер и Полет препирались, Мишель встала из-за стола и хотела уже направиться к занавескам, откуда, как ей показалось, выглянул Филипп, и через секунду исчез, махнув ей рукой.

– Я сейчас, – поспешно сказала она, стараясь придать своему уходу, невинную причину, ей не хотелось, чтобы все знали, куда она пошла. Но никто и не обратил на ее слова внимания, потому что они оба были заняты своими проблемами. И это было кстати.

Мишель, на мгновение засомневалась, не показалось ли ей, и может быть, она приняла за Филиппа совсем другого мужчину? Она замедлила шаг, но потом решительно зашла за занавес.

– Филипп, – тихо позвала она, не увидев его в коридоре, и хотела уже пройти на палубу, предыдущего представления, как…

В ту же секунду та самая секретная дверь приоткрылась и Филипп, сделав знак, чтобы она молчала, пригласил ее быстрее прошмыгнуть в дверь. Мишель, удивившись как это она не нашла дверь в прошлый раз, через секунду уже стояла рядом с Филиппом.

Она еще стеснялась своих чувств, которые сразу же нахлынули на нее, предательски окрасив ее щеки румянцем. Но Филипп был так близко, что она как магнитом притянулась к нему. И поцелуй, который зажег в ней желание такой силы, что ей уже стало все равно и то, что их могут увидеть, и то, что они мало знакомы. Этот поцелуй совсем отключил ее память и, возможность трезво мыслить. И конечно она не вспомнила содержание той записки, которую ей передала Полет.

– Не иди ко мне, если даже я буду тебя звать…

В это момент она забыла обо всем на свете. Был только он и она, а что было вокруг, она уже не воспринимала.

Мишель обняла его голову руками и гладила его спину и подставляла свою шею для поцелуев, которые сыпались на нее приятным градом.

– Пойдем со мной, – вдруг твердо сказал Филипп, отстранившись от нее, и глядя с улыбкой в ее глаза.

Если бы не этот взгляд, она бы задумалась, почему все снова так резко кончилось. Ей совсем не хотелось прекращать это волшебство их близости. Но в глазах Филиппа была нежность и любовь, и еще что-то, что она никак не могла разгадать. Филипп взял ее за руку.

– Пойдем, я покажу тебе наш парк, – он открыл еще одну дверь, и Мишель, к своему удивлению, увидела, что за ней сияет солнце, зеленеют деревья и пестреет выложенная разноцветными плитками дорожка, на которой стоит старинная карета с лошадьми.

– Как в сказке про Золушку, – воскликнула Мишель. – А вместо феи мосье Полете.

– Ты недалека от истины, – сказал Филипп.

Им стало немножко весело от того, какой в этой сегодняшней сказке предстала фея. И они беззаботно рассмеялись.

– А вот и туфелька! – Филипп протянул Мишель цепочку, на которой висел маленький хрустальный башмачок.

– Какая прелесть! – Мишель зачарованно смотрела на подарок, который под лучами солнца сверкал тонкими гранями, наподобие бриллианта.

– Это тебе, чтобы ты меня не забывала! – сказал Филипп, глядя ей в глаза, и снова Мишель уловила, что-то тонкое, что делало Филиппа загадочным.

– Сверкает как бриллиант, – сказала Мишель, глядя на башмачок, сделанный из прозрачного хрусталя, и сверкающей пряжкой на нем… – Спасибо, – она поцеловала Филиппа.

– Это бриллиант, настоящий, – сказал он. Но ценность его в другом. Он исполняет желания.

– Но тогда это королевский подарок, – улыбнулась Мишель, приняв слова Филиппа за шутку. А почему, я должна тебя не забыть, ты что не хочешь больше видеться со мной? – спросила она, совершенно уверенная, что этим словам есть простое объяснение наподобие что это была обычная фраза, произносимая в таких случаях. Она обозначала только – на память… Хотя, опять, неясные сомнения проникли в душу Мишель.

– Это дворцовый парк, и здесь недалеко есть прекрасное озеро. Поедем, я тебе покажу все уголки замка, – сказал Филипп, не обратив внимания на последнюю фразу Мишель. потянув ее за руку.

– Но откуда здесь все это? Здесь так красиво, и после ресторана, такой ароматный воздух! Пахнет не понятно какими цветами, по-моему жасмином…

– Здесь целый ботанический сад, более тысячи видов растений. Это еще один сюрприз, который приготовлен для туристов и гостей нашего ресторана. У нас здесь собраны самые последние достижения в развлекательной индустрии, вплоть до голографии. – сказал Филипп, как будто услышав мысли Мишель. Ведь наш ресторан граничит с замком, и в программу дня входит катание на лошадях после обеда. Сейчас лошади свободны и я могу взять их, чтобы прокатиться вдвоем с тобой. У нас есть полчаса. Мой шеф занят своими воспоминаниями, я видел, как он ушел в музей с вашей пожилой мадам, так что никто нам не скажет, нет. Идем, – протянул он ей руку, и ведя к лошадям.

– Можно их погладить? – спросила Мишель. Какие красавчики!

– Я тоже их очень люблю, – сказал Филипп, потрепав лошадей по мордам. Но, дорогая, у нас мало времени, скоро начнется экскурсия для посетителей. «Наш вечер продолжается», – механическим голосом репродуктора произнес Филипп. «Остановка в восемнадцатом веке, в одном из дворцов Франции».

Мишель засмеялась и чинно вошла в карету, поддерживаемая, Филиппом, он через секунду сел с ней рядом, войдя в карету с другой стороны. Лошади помчались по ровной дорожке парка, и Мишель, выглянув в окно, увидела его тенистые тропинки, уходящие вглубь от главной аллеи, его фонтаны и огромные клумбы с цветами. Она увидела стены старого замка.

– Здесь у нас театр, Там чайный домик, там дом для летнего приема гостей. Этому замку уже более тысячи лет. И мне кажется, что я его знаю столько же. Ведь я здесь родился.

Ты так говоришь, как будто этот замок твой. Наш домик, наш театр… – засмеялась Мишель. Твои родители работали здесь?

– Да нет, они здесь жили… – уклончиво ответил Филипп. Вот и озеро. Выйдем? – предложил Филипп.

– Я непротив, – сказала Мишель, удивившись, как их желания сходятся. Мишель очень любила воду, будь то дождь, озеро или просто маленькая лужа. Может быть, потому что ее знак был знаком рыб? Она вышла из кареты. Вместе они подошли к воде.

– Вот здесь мы любили бродить с мамой, это ее любимая аллея. А здесь я с сестрами играл в океан, показал Филипп на озеро, на котором к маленькому причалу, был привязан симпатичный двухпалубный кораблик. Мы садились в корабль, я конечно был капитан, а они пассажиры, а иногда пленники, это зависело от игры, и мы плыли к тому острову, и я спасал их, а потом был фейерверк, и праздничный ужин на корабле.

Филипп протянул руку Мишель и шагнул на палубу. Вот моя каюта капитана, – сказал он вводя ее в помещение. Это я, это мои родители, а это мои сестры, – показал Филипп на фотографии, которые висели на стенах каюты.

– Ты похож на отца, хотя немного и на маму… – помедлив сказала Мишель.

– Больше на бабушку, – ответил Филипп, посмотри внимательнее, вот родители, а вот бабушка.

– Да…поддакнула Мишель, исследуя лица на портретах.

Филипп вывел Мишель снова на берег.

– А здесь я когда-то закопал клад. Мне тогда было лет десять, я сложил в коробку свои любимые монетки, солдатиков еще какие-то штучки, и закопал все это около маленькой сосенки. Теперь она выросла, и я бы ее не узнал, вернувшись в наш парк через много лет. А теперь хочется отрыть эту коробочку и страшно…

– Чего? – спросила Мишель.

Страшно возвращаться к тем временам, которых уже нет, и которые уже не вернешь. А так, они существуют в памяти, как прочитанный сюжет книги, и это проще.

– Филипп показал на сосну, росшую неподалеку. – Запомни это место, – сказал он.

– Зачем? Чтобы найти клад?! – засмеялась Мишель. – Но ведь он твой!

– Мне бы хотелось, чтобы этот клад нашли мои родители, ведь письмо посвящено им. А ты подскажешь им, где искать его.

Мишель, непонимающе, подняла брови.

– Но я не знакома с твоими родителями, – сказала она. И почему бы тебе не сделать это самому?

– Я, надеюсь, ты познакомишься с ними, – уклончиво ответил Филипп, и Мишель показалось, что на глазах у него блеснули слезы. Я бы даже хотел, чтобы ты была посредником между нами, тогда мы быстрее поймем друг-друга.

– Наверное, это здорово жить в замке, даже если он принадлежит не тебе. Ведь ты пользуешься всем этим, как будто ты и есть хозяин. Ты можешь гулять, смотреть на эти цветы, сидеть и думать на вот этой лавочке.

– Здорово! – согласился Филипп.

Кстати, вспомнила Мишель, кладя кулон в сумочку и увидев там записку. А что она обозначала? Я ничего не поняла! Почему я не должна идти к тебе, если ты позовешь? Это что такая шарада?

Нет! Это мое предупреждение, – сказал Филипп.

– Но отчего, ведь вот я здесь и ничего не случилось, и потом, зачем звать, если в этом что-то таится, – не совсем понимая, посмотрела на Филиппа Мишель. Не пугай меня! Она посмотрела по сторонам и не увидела ничего опасного. Лишь прекрасный пейзаж, тени от деревьев, цветущие кусты…и очень милое лицо Филиппа.

– Нет, нет! Я совсем не хочу тебя пугать, я просто хотел быть честным перед тобой, не имея возможности раскрыть всю правду. От этого и получается вся эта недосказанность и нелогичность. Понимаешь, каждый человек должен сам выбирать, как ему распорядиться собой. А я хотел…должен уговорить тебя остаться здесь со мной.

– Да? – посмотрела в его глаза Мишель, принимая слова Филиппа за скромность и неумение сделать предложение прямо. И что дальше?

– Я очень хочу, чтобы ты осталась здесь со мной… – медленно, как бы через силу проговорил Филипп. Ты не разочаруешься, и если ты дашь свое согласие, то все это будет твое. Филипп обвел глазами парк и замок.

– Я согласна! – весело сказала Мишель. Если замок и звание принцессы, то у меня нет выбора. Когда ты познакомишь меня со своими родителями? И где на балу?

– У меня пока еще здесь нет родителей…

– Что значит, пока нет! Они умерли? – не поняла Мишель.

– Скорее наоборот! – промолвил с тоской Филипп.

– Ты хочешь сказать, что умер ты?! – воскликнула Мишель, начиная приходить в беспокойное состояние.

– Можно сказать да! – грустно сказал Филипп. И мне так недостает моих родителей. Они у меня чудесные!

– Ты что с ними поссорился? – догадалась Мишель.

– Да… Я давно их не видел! – ответил Филипп. – Знаешь, дай мне пожалуйста мою записку. Я хочу написать тебе другую. Только давай я ее спрячу в туфельке, и ты прочтешь ее потом, когда познакомишься с моими родителями. Передай ее им.

– Мишель проиграла в голове сказанное Филиппом и решила, что самое главное он сказал, она познакомится с его родителями! Это что-то значило, и она не стала копаться в странных фразах Филиппа.

– Если ты просишь, то, конечно!

Филипп нажал на пряжку на туфельке и оказалось, что у нее есть полость, с замочком, и в эту полость на манер как в кулон кладут фото или волосы любимого человека в старые времена, Филипп положил записку и защелкнув замочек, показал жестом, чтобы она спрятала его в сумочку.

– Одень его потом, когда вы покинете ресторан. И я советую вам сделать это как можно быстрее. И не соглашайся ни на какие предложения, даже если они будут королевские, и осторожно с мосье Полете. Он для меня много сделал, и я по-своему люблю его, потому что он здесь заменил мне моих родителей. И все же. Потому что это касается вашей жизни…

Мишель округлила глаза.

– К моему сожалению, время на исходе. И я не хотел бы, чтобы мосье Полете увидел нас вместе. Беги, не подводи меня, очень поспешно проговорил Филипп. Он быстро поцеловал в щеку Мишель, и подтолкнул ее к дверям.

Мишель тоже не хотела встретить здесь мосье Полете, она вдруг вспомнила их с Пьером открытие. Не оглядываясь, она подбежала к дверям и быстро вошла в дамскую комнату, чтобы немного успокоиться, переварить сказанное и посмотреть на себя в зеркало.

– Но ты не сказал мне, где живут твои родители? – подумала она. И решила, что это даже лучше, и Филипп снова найдет возможность увидеть ее, чтобы сообщить адрес.

Только она успела выйти за занавес в зал ресторана, как вслед за ней занавес снова открылся и Мосье Полете присоединился к Мишель идя в ту же сторону, к столу, ведя под руку Мадлен.

 

Глава девятая

Разгадка

– Я возвращаю вам вашу маму, и сестру, – сказал господин Полете, подведя к столику Мадлен и Мишель.

– Мемер. ты в порядке, спросил Пьер Мадлен, увидев ее отрешенный вид.

– Уморилась, – сказала Мадлен. Мы так танцевали, и я выпила очень много шампанского. Я немного посижу. Мадлен села на стул и откинувшись на спинку, закрыла глаза.

– Танцевала, – хмыкнул Пьер, недоверчиво посмотрев на мать, и насторожился ее вдруг сонным состоянием. – Мосье Полете, мы очень признательны вам за ваше радушие, и прекрасный день, но нам пора идти. Мадлен уже спит, да и нам пора. Все было прекрасно! Нам еще нужно искать отель, – сказал лицемерно Пьер, желая слышать ответ старика. Ему не за что было уцепиться, чтобы прямо выйти на вопрос причины такого резкого внимания к их особам, и непонятный исход дела.

– Идите, сказал мосье Полете, – спокойно раскрыв руки в знак согласия. Но вы можете остаться в нашей гостинице. Она здесь недалеко.

– Но мы бы хотели снять отель в центре Шарлеруа, и уже от него делать свои поездки по замкам, – сказала Мишель, также лицемерно, делая вид, что ничего не произошло.

– Я бы рекомендовал вам провести здесь остаток вечера, я имею сведения, что господин султан, вот-вот пришлет вам приглашение в свой дворец, – сказал Мосье Полете. Он просто очарован вашей женой, и хотел бы, чтобы вы отужинали в его дворце. Как вам это? – засмеялся мосье Полете. Я же обещал вам много сюрпризов. И исполнений желаний. А это желание, наверное, устроит всех. Вам ужасно повезло, ужин в гостях у султана! – Мосье Полете мечтательно закатил глаза. Такой чести удостаивается не каждый. А, мадам Полет, – мигнул он ей. Я надеюсь, вы понимаете, чем это вам светит. Вы можете полностью изменит свою жизнь и свое скромное существование превратить в бесконечный праздник.

– Я с удовольствием, – посмотрела на него Полет. Она снова вытянула свою руку и посмотрела на сверкающие камни браслета, отчего Пьер передернулся.

– Но зачем вам столько кукол? – спросил Пьер старика, уже не имеющий возможности сдерживаться и играть роль, ничего не понимающего человека… – Ведь это не дешевое удовольствие создать столько… – Пьер подсчитал в уме количество экземпляров,

– Сто двадцать мосье Пьер, – победно провозгласил старик. И это только здесь, и это не предел! Каждый день я пополняю свою коллекцию. Потому что каждый день получаю новые материалы для работы. Я надеялся, что к сегодняшнему часу у меня станет на четыре куклы больше, взглянул он пытливо на всех четверых. Но похвально, похвально, вы обнаружили, то, что я рассчитывал уже не заметите… Да…задумался старик.

– Каждый день…не понял Пьер. Вы хотите сказать, что у вас целое производство. Но зачем?

– У каждого свои слабости, и может быть и обязанности, – вздохнул старик. – А потом, для того, чтобы коллекционировать кукол, не обязательно их создавать. Каждый истинный коллекционер, хороший сыщик. Он держит нос по ветру и находит, то, что ему нужно, и то, что уже не пригодится в другом месте, – … хитро и многозначительно улыбнулся старик. – А потом, все мы куклы, и кто-то дергает нас за ниточку, – вам это не приходило в голову. И не смотря на это, нас создал он и, наверное, для чего-то! – поднял старик вверх руки. Все зависит оттого, по какую сторону вы находитесь.

– Я атеист! И Меня за ниточку никто не дергает, мосье Полете! – воскликнул Пьер, стараясь переварить философию старика и взглянул на Мишель, ища поддержки его взглядов.

– Все так думают, ошибочно! – усмехнулся старик, – но приходит время… Вот они тоже так думают, – махнул он рукой в сторону зала. Вы же уверены, что это куклы. Так вот подойдите и спросите у мосье с того столика, что он вам на это скажет. Уверяю вас, он возмутится вашим подозрениям. Для себя самого он не кукла. Подойдите, подойдите.

Пьер встал со стула и направился к соседнему столику. Он ничуть не боялся получить не тот ответ, на который он рассчитывал, зная, что это всего лишь фигуры, механические! Ему было лишь немного жутко от их присутствия…

– Но что могут сделать роботы? Да я их одной рукой раскидаю… – Пьер представил, как он схватит стул и громыхнет им по башке любого, кто будет превышать свои права. – Хотя, если они все встанут и замкнут кольцо… – Пьер, идя к столику боролся с неприятным чувством и своими нарастающими фантазиями в стиле триллера, похожего на фильм с Майклом Джексоном. Пьер передернулся от пробежавших по его спине мурашек. Но перед стариком показать свою трусость он не мог, и перед дамами тоже!

– Мосье, вы человек? – спросил он как можно нахальнее, – или кукла?

– Что-о? – привстал мосье, готовый как петух с напыженой грудью ответить на дерзость нахала.

– Николя, – успокойся, мосье шутит. Он перебрал коктейля! – успокоила его соседка по столику, потянув за рукав и посадив снова на стул

Потом она что-то сказала ему на ухо, и тот с интересом посмотрев на Пьера, кивнул ей головой.

– Ну конечно! Это одна из очередных штучек мосье Полете! – облегченно воскликнул он. Мы же видели его на празднике султана. Кукла муж и кукла жена. Все в порядке мосье! – мужчина поправил рубашку, отвернулся от Пьера, и больше не обращая внимания на него, предложил даме вина.

Пьер, ошеломленный, постояв в нерешительности секунду на месте, и не зная, как ему дальше вести себя, повернулся и пошел к своему столику. В душе у него все бушевало.

– Старик точно издевается над нами! Для чего? Размалевал артистов и научил их таким штучкам. То они куклы, то они выделывают кукол из посетителей?! Оглянувшись, он хотел послать саркастическую улыбку взъерошенному мосье, показывая, что неизвестно кто дурак, и может быть, этот вопрос был ему нужен например для пари… И увидел, как теперь многие посетители, привстали со стула и с интересом провожают его взглядом.

– Хорошо сделанная кукла! – услышал он.

– Отлично!

– Их здесь четверо!

– Очень натурально, и представляете, еще и вопросы задает! Это уже что-то новенькое! – услышал он громкий шепот того мосье и увидел палец, указывающий на их столик.

– Да ничего особенного. Подумаешь! Ходит по залу и пристает ко всем с одним и тем же вопросом. Вы кукла, вы кукла. Забавно и только! Девчонки в вагоне, вот это да! – воскликнул другой мосье.

Пьер остановился как вкопанный. – Девчонки в вагоне! Куклы! Он покрутил головой, как будто у него чесалось где-то внутри шеи. Постояв секунду в недоумении, он повернулся и подошел к своему столику.

– Браво, браво! – за хлопали в ладоши посетители. И старик с Мадлен тоже.

– Ну как Пьер, – спросила она. Ты что-нибудь увидел?

– Ничего особенного, – ответил Пьер, увидев боковым зрением, как старик посылает привет в публику и слегка кланяется ей. – Он что ведет двойную игру? Задал он сам себе вопрос. – Послал меня к ним, как будто демонстрировал новый экземпляр? На смех! Да как он посмел, так унижать и выделывать из меня черти что! Аферист! Ну ладно, успокойся. Надо сначала подумать и только потом врезать. Смеется, тот, кто смеется, последним! – уговорил сам себя Пьер

* * *

– Я сейчас вернусь, – сказал Пьер и направился к зеленым занавескам. Оглянувшись, он сделал незаметный жест Мишель.

Уходя, он не услышал ни одного слова против от старика, или его прислуги, хотя теперь был совершенно уже уверен, что они четверо являются невольными узниками этой ситуации, а все эти метрдотели и официанты, никто иные, как его штат охраны и слежки.

– Наши действия находятся под их постоянным контролем! – уже не сомневался Пьер. Но чем мы обязаны? Все это попахивает криминалом. В чем зарыта собака, пока не понятно, но скоро я все равно раскопаю причину.

Мишель, увидев жест Пьера, и сообразив, зачем он ее позвал, пошла вслед за ним через минуту, сославшись, что она оставила в дамской комнате свою косметичку.

– Быстро, сюда, – взял ее руку Пьер, и потянул в коридор, который вел к комнате с механическими фигурами для праздника султана.

Они прошли знакомое расстояние, и вышли на палубу, Пьер прошелся в сторону ее конца и встал как оторопелый. За палубой, действительно плескался океан, и они «всего-навсего» плыли по нему. Берега не было видно ни в одной стороне.

– Может быть это гипноз? – вопросительно взглянула на Пьера Мишель, увидев за бортом настоящие зеленые волны и пучину, цвета малахита. – Но это же из области фантастики! Здесь около Метца не может быть океана!

– Да! – также удивился Пьер. – Но мы прекрасно соображаем, а это не похоже на гипнотический сон!

– Тогда, возможно, это обыкновенная голография!? Филипп… – она осеклась при этом упоминании, – я слышала кто-то на празднике говорил об этом!

– На голографию тоже не похоже. Возможно фейерверки, силуэт дворца на празднике султана, – это возможно. Но посмотри! Вода настоящая! – вытер Пьер брызги с лица.

Он вынул платок из кармана и бросил его в воду. Платок, подхваченный ветром, подлетел вверх и плавно опустился на воду уже вдали от палубы. Они плыли с приличной скоростью!

– Отсюда не удерешь! – сказали они вместе. Кругом океан! Но как? Откуда здесь взялся океан? И куда нас везут?

– Может быть в рабство? – неуверенно, подняв плечи, сказала Мишель.

– Рабы из нас то, что надо. Особенно, если Мадлен поставить к конвейеру. Котлеты тоже будут не очень, – усмехнулся Пьер, переходя на черный юмор. Органы…Для них мы тоже староваты и не на столько здоровы.

Тогда что все это обозначает? Я уже начинаю волноваться, – съежилась Мишель. Это какое-то сумасшествие!

– Причуды психа? – вот это больше всего похоже на правду! Никакой логикой все это объяснить невозможно.

Но тогда к этому своему извращению и комедиантству он еще должен быть и миллионером! – воскликнула Мишель. Устроить такой фейерверк представлений, такое угощение, и такие сложные декорации и приемы! И все это ради того, чтобы поселить в нас страх, удивление, недоумение. Зачем, игра не стоит свеч!

Если старик задумал что-то криминальное, то чтобы все это скрыть, и исключить сование носов в эти дела, ему нужна поддержка полиции, прикрытие, но кто на это пойдет? Опять же если уж очень за большие деньги. Нет, не сходится. Слишком сложно и невероятно!

Пьер нервно крутил мозгами. Мишель стояла рядом, с усталостью обреченного.

– Это больше похоже на сон с продолжением, – сказал задумчиво Пьер. И я не удивлюсь, если мы проснемся.

– Скорее бы! Пока мы еще живы! – дрожащим голосом сказала Мишель. – У меня такое бывало. Прямо уже к смерти готовишься, когда падаешь с крыши, или с балкона. Думаешь, нет это не сон, не сон! Я сейчас умру, еще секунда! А потом просыпаешься! – улыбнулась жалкой улыбкой Мишель.

– Но сон, то этот коллективный и слишком долгий и подробный, значит это явь. Но тогда что? В чем разгадка? Ну, думай Мишель! У нас очень мало времени, старик заподозрит, причину нашего отсутствия, и кто знает, что он сейчас выкинет еще! У психов другая логика, а маньяка не остановит даже опасность быть пойманным. Это только усиливает его интерес. Для маньячных делишек, здесь слишком много посвященных. Только дурак доверит свой секрет такому количеству людей, тем более ресторан стационарен, и его легко обследовать, а скрыть улики сложно. Опять же, ради наших жизней не дороговато ли заваривать такую кашу? Дороговато, – сам себе ответил Пьер.

– И слишком сложно! – поддакнула Мишель. Тогда в чем разгадка?

– Я понял! – вдруг воскликнул Пьер. – В общем-то все достаточно просто, если не считать что дорого. Все это «представление» и «перемещение» рассчитано на ублажение толстосумов, и выкачивание из них денежек! На тех, которым все надоело, необходимо встряхнуться и добавить адреналинчика в кровь.

– Что ты имеешь ввиду? – посмотрела на него Мишель, не понимая к чему клонит Пьер, потому что все пока происходило с ними, а толстосумами они далеко не были!

– Понимаешь! Это такие штучки с переодеваниями, декорациями, актерами и спецэффектами. Техника то сейчас позволяет, можно и лучшую закупить, была бы отдача! А она точно будет! Ха! – хмыкнул он. – Надо же, как это старик догадался до такой оригинальной идеи!

– Мишель все еще не понимала, к чему продолжает клонить Пьер.

– Прицепить дополнительный вагончик, незаметно для посетителей, к поезду! Отделить его занавеской и темным коридором. Заметь темным, чтобы не очень то все бросалось в глаза. Потом гостей подпоить, накормить, отвлечь всякими красивыми штучками, возможно даже, немного подсыпать в алкоголь чего-нибудь психотропного и гость ваш! Он пьет, смотрит и балдеет! И даже не понимает, да и не замечает, как это произошло. Магия, да и только! То тебе девятнадцатый век, то тебе султан с дворцом, то Пиаф живая! – саркастически, голосом репродуктора пробурчал Пьер.

– Да, ты прав! – прошептала Мишель.

– Заметь, мы и сами ничуть не удивлялись, что менялись времена, эти бесконечные тряски, вибрации. А главное коридор! То он выводит в музей, то в зал с мадам, то на палубу… Я ведь тогда Мадлен не поверил! – виновато сказал Пьер.

– Я могу поверить в вагон, действительно с этим просто. Но откуда здесь взялся океан? Это уже слишком, – подняла брови Мишель.

– А океан! Да! Это нужно подумать! – Пьер нагнул голову и заработал мозгами. – Все просто! – через минуту сказал он. Сколько мы здесь? Часа четыре! За это время, можно доехать и до океана, – продолжал соображать Пьер. Потом загрузить наш вагон ресторан на паромчик, и вот тебе коридор уже ведет на палубу! Ты помнишь, как нас мутило и качало? Это и был тот момент, когда мы с суши перебрались на платформу парома! Вот и закачало!

– Поздравляю старикан! Миллиончики тебе обеспечены! На нас проверишь свою программу, а потом подчистишь недостаточки, недоделочки, уберешь упущения, и приглашай на открытие знатных господ и греби денежки… Ну что ж, тогда все понятно. Знаешь, значит вооружен! И поэтому из сегодняшней ситуации мы тоже можем получить свою долю. И кстати сказать не плохую! Реклама дело такое! Достаточно дорогое! А без предупреждения, без заключения с нами договора, оформления страховки от возможных негативных последствий, это и судом попахивает! Он что думает обедом отделаться?! Да мы могли и здоровье потерять от таких стрессов, и кто еще знает, как и когда это откликнется.

– Коктейль?! А может быть на него нет разрешения? – вставила Мишель. А вдруг это наркотические вещества, тогда это вообще криминал!

– Правильно! И поэтому старикан должен нам заплатить, за опыт над людьми без их согласия! Да-да! – ухмыльнулся он своей праздничной мысли. Правда, он уже начал раздавать пироги. – Полет свой процент получила. Ее браслетик тянет тысяч на этак двести евро! – обратился он к Мишель, которая кивнула соглашаясь. – Я пожалуй тоже, – ухмыльнулся он в душе, вспоминая сценку с испуганными девицами. Мадлен балдит от воспоминаний! Точно, в коктейле что-то было! Ишь, как она рассыпалась в своих воспоминаниях. Готова все выложить. Как будто травки накурилась. Энергия, полет мысли, прилив романтики и бесконтрольность! Верные признаки. Ну и старик! Да он опасен еще больше, чем мы думаем!

– Ты думаешь, в коктейль было что-то подлито? – спросила его Мишель.

Может быть, и не подлито, а всего лишь положены фруктики или цветочки такие специальные. Мы же ни одного фрукта не узнали. Буганские, заморские! Но и среди вкусных фруктов могут быть небольшие дозы наркотиков. Как в маке, конопле, почему им не быть в экзотических плодах? И, главное не придерешься. Фирменный экзотический коктейль, всего лишь. Да пока кто-то разберется! А многие и не захотят разбираться. Им главное, удовольствие получить. Тем более легально. А потом, если будут последствия, им уже и предъявить нечего. Все дело в дозе! Он же обещал исполнение желаний! Да под это дело, можно чего только не исполнить! Хоть на луну доставить!

– Но судя по нам ничего плохого с нами не произошло. – сказала Мишель, – у меня даже голова не болит! Правда Мадлен сонная и вялая, и Полет, как будто ушла в другую реальность…

– Вот-вот! Кстати, для нас будет лучше, если мы будем делать вид, что находимся под действием коктейля. Так внимание старика ослабится! Идем обратно, и постарайся делать вид, что ничего не понимаешь. Хвали все. Я думаю, мы ему нужны как первые посетители, страховка, так сказать, от неприятностей. Мы то что! Мы не предъявим претензий, потому что бесплатно получили все это, и возникать в случае неприятностей не будем, а остальным, для кого и задумано все это, я думаю, им удовольствие обойдется не в одну сотню тысяч евро, и естественно, претензии к старику, в случае прокола, будут исчисляться в еще большей сумме. Моральный ущерб, дело такое!

– Фокус-мокус и ни каких проблем! Пьер даже повеселел потому что, опасность, о которой они сначала подумали, входила в меню вечера. А обладая разгадкой, все уже было не так страшно. Пьер вспомнил прекрасный обед, предупредительный персонал, и, наконец, такую заботу, о том, чтобы посетителю было забавно!

– Мы с него еще и что-нибудь потребовать можем, только не сейчас. Там, где большие деньги и известность, лучше действовать осмотрительно, – сказал Пьер, и сделав на своем лице беспечную улыбку, показал Мишель на необходимость сделать то же самое.

Они, по одному, вышли из-за занавесок, и присели за стол. Оставшиеся трое мирно разговаривали. Полет курила сигарету. Мадлен окунала изредка свой острый кончик носа в бокал с коктейлем, поставленным на стол в новом исполнении. Старик, по всей видимости, рассказывал что-то смешное, потому что обе дамы залились смехом.

* * *

– Ну как господа? Посоветовались, пришли к истине? – спросил, ехидно улыбаясь старик, увидев Пьера, подходящим к столу. А где же мадемуазель? Исследует черный коридор? Одна! Старик заухмылялся еще более ехидно. Если вы откроете мой секрет, то я вам выпишу чек на сто тысяч евро! Согласны? Я уверен вы обсуждали именно его? Почему, зачем, что с нами будет?! – передразнил их старик.

– Ну что ж попробуем, – сказал Пьер, понимая, что теперь игра пошла в открытую, и сомневаться в чем-то было вполне естественно, раз старик так легко их раскусил. Пьер сел за стол и удивляясь в душе хитрости и осведомленности старика. Хотя его замечание, как раз и ставило их положение в более логичную ситуацию.

– Он делает все эти штучки, конечно, с расчетом, что вызовет удивление и недоумение. И конечно, ему интересно, догадается ли кто-то о его задумке. Все встает на свои места, – Пьер успокоился, и стал соображать как ему вести игру дальше.

– Даю вам три шанса, – продолжал старик, хотя теперь, стариком его назвать бы было сложно. Он смотрелся максимум на шестьдесят, и слово старик, которым Пьер назвал мосье Полете, было по привычке. – Вы можете приближаться к ответу, я не буду скрывать, если вы скажете верно. Холодно – горячо, знаете такую игру? Ответ с первого раза прибавит вам еще сто тысяч! Холодно я могу сказать только три раза. Если четыре ваша судьба будет в моих руках и никаких претензий к гонорару! – снова усмехнулся мосье Полете. – Ну начнем…Вы будете играть коллективно? Или игроком будете вы Пьер?

– Ну что ж господин Полете, вы воплотили очень интересный проект, – начал Пьер, всем своим видом показывая, что сам справится с задачей..

– Пьер, подумай, прежде чем скажешь! – воскликнула Полет. Пьер, не потеряй двести тысяч-профессорским тоном, глядя сквозь очки возвестила Мадлен. Может быть, мы подумаем все вместе, перед тем как ответить?

– Я справлюсь один! – самодовольно посмотрел на жену и мать Пьер. И так…

* * *

– Мишель, сказал Пьер, увидев, подходящую к столу, Мишель. Тревога отменяется. Все нормально. Господин Полете рассказал нам все. Это генеральная репетиция, перед принятием в ресторане очень высоких гостей. Господин Полете придумал свой сценарий и несколько удивительных эффектов, за которые он надеется получить первое место по устроению праздников. Я думаю, это непременно произойдет!

– Да-да села за стол Мишель. Все было так удивительно. Как в кино. И обед. И приключения и счастливый конец.

– И вознаграждение-улыбнулся господин Полете. Я вам выпишу чек на двести тысяч евро! И вы всегда будете моими почетными посетителями.

– О! – вырвалось у всех, но это слишком много!

– Ничего, я получу еще больше, – усмехнулся он. Себе в убыток я не работаю.

Господин Полете протянул чек Пьеру, – я надеюсь, что вы разделите его по справедливости, сказал он. То есть поровну, на четверых.

– За такой счастливый случай! – поднял бокал Пьер. Нам ужасно повезло. Всего лишь полдня, а прожито и увидено столько! И главное теперь мы богачи, и еще можем посещать этот ресторан, когда захотим, бесплатно, в любом составе из нас четверых, сообщил он Мишель, которая не слышала всего разговора.

– Кстати, сколько сейчас? – спросил он Полет.

– Сейчас двенадцать часов! – удивленно сказала она.

– Пьер посмотрел на свои, там было тоже время.

– А на твоих, Пьер посмотрел на руку Мадлен. Двенадцать! Но мы здесь целую вечность. А в двенадцать мы подъезжали к городу. Загадка.

– Загадка! – сказал господин Полете. Но скоро вы и ее разгадаете. Ну а теперь, я вам приготовил напоследок еще один сюрприз! – захихикал старик. И у Пьера от этого смеха зашевелились волосы.

– Какой-какой?! – заверещала Мадлен.

– Предлагаю вам еще немного испить адреналинчика и получить небольшую встрясочку, – став серьезным провозгласил старик. Вы заметили, что я исполнил все ваши желания, и не пренебрег своими обещаниями. Вы получили вознаграждение и что не маловажно, и в виде денег, и виде хороших эмоций. Мое слово всегда твердое, я честен и справедлив, и совсем не алчен. Мне не надо чужого, если человек не хочет это мне отдать сам. И я чту вашу волю к «победе»! Но я еще сказал не все. В программе остался последний пункт, который я не могу выкинуть, как бы я этого не хотел.

– Так вот! – посмотрел он злорадно на окружающих. – Я выпущу вас из этого зала, если вы разгадаете еще одну мою загадку. Или меняемся! – сказал он увидев настороженность Пьера. – Вы мне возвращаете деньги и подарки, забываете все, что видели, при помощи некоторых средств, конечно, и мы в расчете! Выбирайте! Видите, я снова не давлю на вас, а предлагаю два варианта. На какой из них вы согласитесь – ваше дело!

В случае вашего отказа, мне будет, очень жаль, потому что я искренне желаю, чтобы выигрыш все-таки достался вам. С новыми посетителями много мороки, даже если весь этот вечер и сюрпризы не повторять, а ограничиться только последним заданием. Ну, так как? Даю вам три минуты! Согласны на последний пункт? – посмотрел ехидно на гостей старик.

– Да, – кивнул Пьер, понимая, что все они зависят от старика, и предложение только фикция. – Старик оказался еще хитрее, чем я думал. Сначала заманил деньгами, а потом предложил их вернуть, естественно простая психология, никто свои денежки отдать не захочет, и значит делай с подопытными, что хочешь. И по логике следующая загадка должна быть невыполнимой, и вся щедрость и любезность господина Полете найдет оправдание вернуть все назад. Логично! – еще раз подумал Пьер. Но лежащий в его кармане чек, уже воспринимался как что-то родное, и терять его совсем не хотелось..

На всякий случай Пьер все же прикинул, что у него есть пистолет и телефон И что до сих пор все было лишь интересной, хотя и острой игрой. И почему бы ее и не продолжить?

– Хорошо! Я и не сомневался! – довольно проговорил мосье Полете. И так…сделал он паузу, чтобы нагнать загадочности.

– Интересно, что еще выкинет этот хитрец? – подумал Пьер, ожидая следующей фразы.

– Среди вас также находится кукла, – продолжил Полете через несколько секунд. Определите, кто она, и вы уйдете, а кукла останется. Куклы это моя собственность, с этим вы спорить не будете? Не определите, значит, вам всем не судьба вернуться туда. Вы вечно останетесь здесь! При этом подарки и приз все ваше! – довольно улыбнулся Полете, сделав щедрый жест.

Пьер немного оторопел, не предполагая, что счет будет теперь идти на личности, а не на отказ от приза.

– Что значит, останемся здесь! – воскликнула Полет. Мне пора принимать лекарства. А я их оставила в машине. И вообще мне надоели эти штучки! меня ждет султан.

– Мадам, – старик остановил Полет рукой. – Вы помните, как называется мой ресторан? «У крокодила!». Это животное, которое при необходимости съесть жертву, так сжимает свои челюсти, что разжать их порой не может сам! Разжать их предстоит вам. Так что все в ваших руках. Вернее в умах. Руки здесь вам не помогут.

Все машинально посмотрели друг на друга. Ни один не вызывал подозрений.

– Но если один из нас кукла, то где же оригинал? – спросил Пьер с вызовом.

– Трезвый вопрос! И за него, я вас отпускаю, – услышал Пьер голос старика, который махнул рукой в сторону двери. Идите!

– Я не уйду один! – сказал Пьер. Это не честный ход! И если вы будете продолжать в том же духе, то я вам не советую.

Пьер резко встал со стула и подойдя к господину Полете взял его за плечи.

– Я полицейский господин Полете. И мне надоели ваши штучки.

– Ну, зачем так! – засмеялся господин Полете. В конечном счете, все будет зависеть от вас. Вот вы попробуйте узнать кто здесь кукла. Вот это да! Это будет оценкой моей работы. В нее вложена ее же душа, кусочек ее души. Всю забрать я не имею права. Ну-ну, я вас оставляю. Все зависит от вас, – повторил он.

Господин Полете встал со стула и демонстративно хладнокровно отправился в сторону зеленых занавесей.

* * *

Все четверо уставились друг на друга.

– Я не кукла, сказала Мадлен. Вот мои руки, вот мое тело, Мадлен распахнула чуть-чуть кофточку. Это я.

– Ну а уж я и подавно не кукла, – сказал Пьер. Дураков здесь нет.

– Но тогда кто? Получается, или я или Полет? – сжалась Мишель. Но я чувствую себя человеком, а ты Полет?

– Я тоже! – сказала Полет и закурила сигарету. Хватит валять дурака. Какие мы куклы. Браслет я ему и так не отдам. И денежки тоже. Первое слово дороже второго. Деньги мы выиграли! И вообще он просто берет вас на понт! Султан ему вставит пистон, если он не даст нам отправиться к нему во дворец. Так что не надо трястись, – посмотрела она на Пьера..

– Ваш десерт, – сказал официант, поднеся на огромном подносе блюдо с фруктами, мороженное и кувшин с напитком.

– О десерт, заверещала Мадлен. Какие – то глупости вы говорили, я ничего не поняла. Я хочу вон тот фрукт, похожий на персик. Она взяла стаканчик с украшенным кремом и фруктами мороженным и, запустив туда ложечку, запила ее напитком.

Мишель толкнула Пьера ногой под столом. И скосила глаза на Мадлен.

– Мемер, а ты помнишь, как я называл Кристиан в детстве? – спросил Пьер.

– Кри-кри! – ответила Мадлен запуская ложечку в стаканчик.

Пьер повел головой, ответ был правильный. – Мадлен, но где ты была, когда уходила со стариком? Спросил он, когда она снова посмотрела на него.

– Я? Я? – …А я забыла! А! – махнула она рукой. Я уже старая. Ничего не помню.

– Полет, ты помнишь, о чем мы поспорили с тобой сегодня? – спросил Пьер жену, намекая на письмо султана.

– Это не спор, это почти мое решение, – ответила Полет, пренебрежительно взглянув на мужа. Я все равно сделаю так, как мне хочется. Представь, с кем ты сейчас разговариваешь? С султаншей!

Пьер готов был взорваться от наглости, с которой разговаривала его жена.

– Я догадалась! – вдруг воскликнула Мадлен, глотнув еще напитка. – Кукла, это мосье Полете!

Все недоуменно посмотрели на Мадлен, от которой, не ожидали ничего путного.

– Старик все же что-то задумал! – сказа Пьер. Я не понимаю, к чему он клонит. Продолжает выжимать из нас адреналин? Ну что ж, мы ему поможем. Пистолет со мной. Так что я сейчас пойду, и прижму его самого к стенке. Пусть потрясется тоже. Каждая палка имеет два конца. Мне его игры надоели.

– Но чек! – воскликнули Мишель и Полет. Он же нам оплатил все это!

– Вот будет номер, если он играет с нами на поражение, – воскликнул Пьер, вдруг вспомнив один фантастический рассказ и новый развлекательный портал на ТВ

«Спаси себя» – Слышали, когда выбирают жертву. И дают ей шанс, Но если она им не воспользуется, то жертва выполняет свое предназначение. Игры вживую, с настоящими трупами! – сказал шепотом Пьер.

– Да я читала такие рассказы, но это же фантастика! – возразила Мишель.

– Все развивается. И для богатеньких чудаков, это очень даже приемлемо. Какой-нибудь кабельный канал для избранных с немалой платой. Игроки-жертвы. Сценарий, несколько видов декораций. Потом от нас и следов не останется. Где он нас перехватил? Кто видел? Да мы сами зашли в этот ресторан, в эту ловушку. На сыр бесплатный клюнули! Делайте вывод! – воскликнул Пьер. Я думаю, что все идет на публику, и чек может казаться фальшивым, и мы, сейчас может быть, просматриваемся на чьих – то экранах. Не запланированный сюжет фильма с участием четырех дураков! – осенило его. Он посмотрел подозрительно на потолок и стены, стараясь увидеть там скрытую камеру.

Пьер сунул руку в карман, и настроил свои мысли на четкое движение. Движение по команде, – пли! Он встал и под настороженные взгляды присутствующих направился за занавески, перед которыми остановился и осторожно приоткрыл их. В коридоре никого не было. Он махнул рукой остальным, делая знак, что все нормально, и занавески за ним закрылись. По дороге он незаметно постарался оглядеть ситуацию, и обнаружить возможных наблюдателей замаскированных где-то.

– Чего я ищу? – подумал он. Естественно мы в ловушке. Ресторан обслуживается его людьми, и я не удивлюсь, если они имеют и другую подготовку, кроме умения обслуживать посетителей. И на их фоне, вряд ли я что-то смогу…Но все-таки, присутствие пистолета немного успокаивало.

* * *

Мосье Полете сидел в кресле и смотрел на волны. Пьер еще раз оглянулся, и тихо подойдя к старику, прижал дуло к его голове.

– Спокойно господин Полете. Я не собираюсь вас убивать, но вы должны прекратить эту игру. Вы должны выпустить нас. Мы и так долго играли под вашу дудку.

– Ну что ж, – ответил спокойно старик, не среагировав на присутствие металла. Вы не осведомлены, но я не боюсь оружия. Но раз уж вы так смелы и предприимчивы. Садитесь рядом, поговорим.

Старик спокойно пригубил рюмку конька.

– Я же сказал вам. Догадайтесь, кто среди вас был куклой, и я вас отпущу. Всего-то! Для Мадлен вопрос оказался простым. И я ее отпускаю, уже отпустил. Я бы ее отпустил и просто так, потому что у нее есть фора. Она моя старая любовь. И я не хочу, чтобы она оставалась здесь раньше времени. Так, что Мадлен уже может идти, если еще не ушла. Вам я дал отходную за хороший вопрос. Вы мыслите логично, значит, здесь вам тоже быть еще рано. Остаются те двое! Одна слишком любопытна и эксцентрична. Слепа и не логична. Пожалуй, она самый прекрасный кандидат на то, чтобы остаться здесь, – сказал старик, посмотрев с улыбкой на Пьера. Но за нее похлопотал ее друг. Остается ваша жена. Она эгоистична, не удовлетворена жизнью, и уже давно морально готова остаться здесь. Она ведь вам сама сказала, что с удовольствием променяет вас на султана! – засмеялся старик.

Так что, все поровну. Вам чек и три отпускные записки. А мне новая кукла, для моего музея. Не беспокойтесь, ей здесь будет хорошо. Она мечтает о волшебной жизни без проблем. Она ее получит. Ну, как вам мое предложение?

– Вы хотите сказать, что кукла вы? – удивился Пьер. И Полет!? Но это абсурд! Что за игру вы ведете? Достаточно! Господин Полете. Вы же не захотите устроить шумиху в день открытия своего предприятия. Вам ее не избежать. Я разворочу все ваши декорации, если вы сейчас же не отпустите нас.

– Напрасно, напрасно. Если вы примете мое предложение, вы избавитесь от надоевшей жены, и обретете свободу. А это не мало! До Полет вам не должно быть дела, ведь вы уже променяли свои чувства к ней на тех молоденьких… – захихикал старик.

– Точно! – похолодело в душе у Пьера. Камеры смотрят на нас, и не дай Бог, если все эти глупости пустят программой в эфир! Иначе как старикан увидел все это?

Пьер был вне себя. Он хотел схватить старика за горло и тряхануть его, но вовремя сдержался.

– Похвально, молодой человек, похвально, поправил шею старик. Вы подарили мне жизнь! – снова хихикнул он. Возможно, вас остановил голос крови? – Хотелось бы верить, – мосье Полете немного задумался.

– Мосье Полете, вы псих! – воскликнул Пьер и снова схватил старика за плечи и приподнял его в кресле.

– А вот и посыльный! – воскликнул Старик, вырываясь из объятий Пьера. – Пойдемте, посмотрим, что пишет султан.

К столу, где сидела Полет Мишель и Мадлен, подошел мужчина в восточной рубахе и чалме. Это госпоже-сказал он протягивая ей атласный конверт, на маленьком подносе, где лежала красная роза. – От султана Мухаммеда, – склонился он.

Полет победно взглянула на присутствующих, и с важным видом открыла конверт.

«Алмаз моей души, приглашаю тебя ко мне во дворец. Ты принесешь свет в мой дом и огонь в мое сердце» – прочла она. -НЕ обращай внимание на возражения и советы. Они ложны. Правда только моя любовь к тебе и твоя драгоценная жизнь в моем дворце. Слушай свое сердце. Осыпаю тебя лепестками роз. Приезжай, а дальше ты вольна делать то, что захочешь. Дай мне надежду, хотя бы на минуту счастья.

– Но нас, я так понимаю, уже не приглашают! – возмутился Пьер. Какая наглость, уже не обращают внимание на мужа, на супружеский долг! До смерти, до бедности жить вместе! Он хочет! Расхочет!

– Оспаривать желания султана мы не можем, – ехидно улыбнулся Старик. Я знаю, что султан очень обходителен со своими гостями, и доставит вам вашу жену в целостности и сохранности, обратно, если она сама этого пожелает! И еще и не пустую. Он очень щедр! Но я думаю, что будет все наоборот, и мадам Полет не будет глупой, чтобы отказаться от райской жизни…

– Она никуда не пойдет! – возмутился Пьер.

– Да! – сказала Мишель, взглянув в глаза Полет, стараясь, чтобы она увидела их предупреждающий об опасности знак.

Почему не поеду, поеду! – встала Полет. На верблюде, во дворец, и выйду замуж за султана!

– Ну, иди, иди, только куда? – воскликнул Пьер. Вокруг же океан! – посмотрел он на старика. На верблюде ты поплывешь? А не боишься?!

– Какой океан? – наигранно удивленно удивился старик. Океан песка? Оригинальнее замечание!

* * *

– Господа, наша остановка в нашем времени, в одном из оазисов Египта. Выходите посмотреть. Не пропустите. Пирамиды, сфинксы, восточный базар, и удивительный животный мир, – услышали они снова голос из репродуктора.

Пьера уже тошнило от этого голоса.

Я пойду, посмотрю, – рванулась Мадлен. Я люблю смотреть базар!

Я приглашена во дворец, – гордо сказала Полет, вставая. Кто хочет со мной?

– Я с вами, – рванулась за ними Мишель, шепнув Пьеру, что кусок суши, это уже хорошо, и стоит изучить обстановку.

– Мосье Полете! – остановил старика Пьер. – Зачем это все? Скажите честно. Такие затраты, и такие загадки. Зачем все эти султаны, смена декораций, дорогие блюда. Почему вы делаете это для нас.

– Думайте, – равнодушно ответил старик. – Хотя для этого у вас осталось не так уж много времени. Но я веду честную игру. И пока что если что и происходит, то только по вашему желанию. И стечению обстоятельства свыше. Мое дело следить за последовательным ходом событий, а ваше дело бороться. Боритесь.

Пьер устал от всего этого. Но он был в отчаянии.

– Женщины! – вдруг ужаснулся он. Куда они пошли? Ведь как ветром сдуло! Жадные, завистливые тупые создания. Чтобы я еще раз…

Пьер рванулся в ту сторону, куда поспешили дамы, и увидел пустыню с горячим песком и караван верблюдов уходящий вдаль.

– Мадлен, Полет, Мишель, – кричал он им вслед. Но ветер, который обжег его слишком горячим дыханием пустыни, поднял такую песчаную бурю, что он уже не видел ничего, ни верблюдов, ни людей сидящих на них.

Полет! Полет! – в отчаянии кричал он. – Куда ты, вернись, Мадлен, Мишель…

* * *

– Ну, слава Богу, все живы, – услышал Пьер голос незнакомой женщины. Пошевелите руками ногами, не больно?

– Нет-сказал Пьер недоумевая куда делась пустыня и появился врач. Он увидел знакомый пейзаж директории А-21 и вспомнил тот злополучный момент, когда все закричали – А! – Обошлось! – подумал он радостно. А где мемер, Полет…

– Две дамы получили успокоительное. Через полчаса они будут в порядке. Третья очнулась только что. Вы далеко от дома? – спросила доктор.

– Километров сто, – ответил Пьер.

– Я бы вам не советовала сегодня продолжать путешествие. Вам нужно привести себя в норму. Второй раз вы можете так легко не отделаться. Здесь неподалеку есть прекрасный отель в старом замке. Если вы не против, мы доставим вас туда. Отдохнете, соберетесь с силами, а машину поможет отвезти туда же господин полицейский. Завтра можете продолжать свой путь, – улыбнулась доктор. Вам ужасно повезло, ни одной царапины. Испуг, да и только.

Спасибо, – сказал Пьер, вылезая из машины, и увидел покореженный грузовик в метрах пятидесяти от них.

Ему видно повезло не очень, – подумал он. Куда гнал, зачем? Чуть нам весь отпуск не испортил. Да что отпуск!

Эпилог

– Когда – то это должно было случиться, – сказал пожилой мосье другому помоложе. – Я заготовил несколько вариантов для нашей встречи, но в силу вступил второй, – пояснил старик своему собеседнику. Так что в запасе осталось еще несколько.

– Я вижу, вы очень любили эту даму, – сказал молодой. Но, зачем же вы отпустили их. Оставили бы здесь хотя бы ее саму!

– Любовь штука такая! – сказал старик. Когда любишь, то понимаешь чувства и желания любимого человека. И не хочешь причинить ему боль, страх, горе, вот и идешь на поводу. А я понял, что она еще хочет быть там. Если бы здесь остались ее родные, и не дай Бог Пьер, то ее жизнь превратилась бы в кошмар и тоску. Это еще будет, но со временем удар будет мягче, поэтому, Филипп, я и поступил так. Я вытолкнул их с этого света. Как говорится там у них? Сюда они всегда успеют! – засмеялся старик. А Мадлен, она всегда была такой веселой и нежной. Пусть ее последние годы будут спокойными. Она еще успеет увидеть много приятных вещей, и повеселится, кстати над этим приключением тоже. Она будет вспоминать его как сон, и смеяться, над странным господином Полете и, как влюблялась в семидесятилетнем возрасте в Поля. Ну что ж, я мог ей помочь, по блату, – усмехнулся старик. Я это сделал. Считай, что им повезло за счет нее. Но тебе не показалось, что Пьер похож на меня? – спросил старик молодого.

– А что, вы хотите сказать, что он может быть вашим сыном? – удивился Филипп.

– Вполне…

– Но дама сказала, что ничего предосудительного…

– А что предосудительного в любви?! – лиричным голосом сказал старик. И где ты видел дам, которые признаются в своих грехах….

Он нагнулся и погладил, подошедшего к нему кота.

Конец первой книги.

 

Глава первая

Не было бы счастья, да несчастье помогло

Автомобиль, на котором медпомощь везла туристов, вскоре въехал в открытые ворота старинного замка, и Пьер даже присвистнул, какими огромными оказались его стены, когда они к ним приблизились.

Мадам Доктор, женщина лет сорока, с лицом, напоминающим хитрую лисичку, взяв в руки какую-то квитанцию, и сделав знак рукой туристам следовать за ней, быстро зашла в двери отеля. Пьер и Мишель, подстроившись под шарканье Мадлен, которая по пути задирала голову и смотрела вокруг, и под плавное раскачивание бедер Полет, которая и в лучших случаях не любила ходить быстро, приблизились к дверям только через три минуты, и остановились около них, ожидая дальнейших указаний врача.

– Не дурно! – сказал Пьер, еще раз оглядев крепостные стены, для чего ему пришлось задрать голову, и сощурить глаза от яркого солнца, настолько высоко в небо они уходили.

– Всегда мечтала пожить в таком замке! – воскликнула Мишель, заглядывая в виднеющийся свод крепостных ворот. А еще лучше попасть в старые времена и походить в кринолине, потанцевать на балу, покататься на лошадях…

– Конечно, в сопровождении принца! – засмеялся Пьер. Представляешь, сколько здесь стоят апартаменты!? – перешел он на реалии. – Если больше ста евро, я пас. Полет удавится, оплачивая такое проживание, – посмотрел он на жену, ожидая ее поддержки.

– Какая необходимость жить в таком дорогом отеле. Мне и «Формула-1» подойдет, – спокойно ответила Полет. – Можем здесь только пообедать, а к вечеру найдем что-нибудь более подходящее.

– Господа проходите! – вернулась к ним врач. Я надеюсь, что за день два, вы снова окажетесь в форме. Не пренебрегайте моим советом. Два дня отдыха. Затем я приеду посмотреть на вас, и продолжайте путешествие.

– Но… – хотела возразить Полет, предполагая, что стоимость апартаментов такого класса на троих, даже на одну ночь, будет слишком тяжелым для них испытанием.

– Оплата отеля входит в вашу страховку, – понимающе улыбнулась доктор, сощурив и так хитренький разрез глаз. Вы можете быть здесь столько, сколько требует для этого ваше здоровье. Когда я вернусь, мы подпишем с вами чек расходов, и я сообщу в вашу страховую службу, чтобы они перевели деньги на счет отеля. Питание также входит в оплату. Медикаменты, а это всего лишь успокоительные, я вам оставлю в расчете на курс лечения. Так что отдыхайте, будем надеяться, что никаких рецидивов не предвидеться, – еще умильнее улыбнулась врач, – старый граф, как его здесь все называют, оплачивает львиную долю расходов,

– Но с какой стати?! – воскликнул Пьер, прикинув кругленькую сумму по их пребыванию.

– Он был очень влиятельный человек, сказала доктор. И, естественно, очень богатый.

– Был? – удивился Пьер. Он что, уже умер?

– Да, – кивнула головой доктор, он жил в прошлом, или даже, в позапрошлом веке. И по каким-то причинам выделил огромную сумму для помощи господам, путешествующим по этим местам и попавшим в трудное положение. Говорят, что это также было связано с родовым завещанием. Эх! Сказать по правде, я и сама мечтала бы пожить здесь, хотя бы дня два. При исключении некоторых деталей, конечно! – засмеялась доктор, изящно спрятав свои худенькие руки в карманы халата. И Пьеру показалось, что глаза у нее сверкнули зелеными огоньками.

Пьер не совсем понял, почему этот ее смех прозвучал еще и с каким-то тайным злорадством. Он объяснил это оттенком зависти, возникшей у мадам, при виде кусочка лакомого сыра, и невозможности его съесть. Мало того, еще и своими руками вручить его другим!

– Аревуар, мосье, мадам. У меня служба, извините, – доктор скрылась за дверями, и путешественники услышали шум отъезжающего автомобиля.

* * *

Оглянувшись на свой автомобиль, который благополучно был доставлен сюда же, путешественники вошли в двери, и оказались в помещении, похожем на грот, с овальным потолком, который, как и стены, был выложен из красного кирпича. От тусклого света горящих ламп, имитирующих старые подсвечники, помещение показалось им немного жутковатым и таинственным, чему способствовала чернота уходящего в глубину узкого коридора.

– Уф! – надула щеки Мадлен, и, опершись о подлокотник дивана, огляделась вокруг.

Полет плюхнулась в кресло, и закурила сигарету, увидев здесь пепельницу. Мишель села рядом. Пьер подошел к администратору, и ради интереса, взял в руки рекламу отеля.

– Вот вам ключи. Номер 13 и 31, -сообщила им мадам администратор, вполне еще соблазнительного вида пятидесятилетняя блондинка, сохраняющая в противовес легкомысленному шаблону непроницаемо жесткое выражение лица.

– Пойдемте господа, я провожу вас. Здесь не мудрено запутаться, если вы новички. Ваши вещи доставят в апартаменты через несколько минут, не беспокойтесь.

Администратор, ловко провела путешественников к оригинальному лифту, который представлял собой открытую со стороны входа кабинку. Она нажала на кнопку, и лифт двинулся вверх. Мишель высунула немного голову, удивленно разглядывая, как кабинка поднимается выше и выше. Мадлен и Полет судорожно вцепились в ручки, вмонтированные в стены кабинки, но лифт двигался так плавно, что страхи их скоро улетучились. Лифт остановился и администратор, предложив выйти гостям, последней покинула кабину опустив какой-то рычаг, вмонтированный в стене.

– Пройдемте мосье мадам, – также вежливо, но бесстрастно показала им рукой администратор.

И к восхищению путешественников, дальнейший путь их прошел по крепостной стене, окруженной каменным резным барьером. Мишель и Пьер выглянули в промежутки между вырезами камней и увидели тот самый, уже знакомый двор и свою машину, стоящую около стены…

– Смотри, – Пьер дернул за руку Мишель, увидев внизу снова автомобиль с красным крестом, – сюда привезли еще кого-то. Он увидел, как из машины вышли двое.

– Кому то не повезло, как нам! – скривила губы Мишель, которая успела увидеть быстро прошедших в двери путников. Что-то здесь это происходит слишком часто, бермудский треугольник какой-то. Жертва на жертве! Еще парочка пострадавших, не прошло и полчаса!

– А может быть наоборот! За чужой счет пожить в таком месте! – шепнул Пьер. Слава Богу, идут своими ногами, значит, живы еще. А ты знаешь, сколько здесь стоит номер! Я посмотрел, три тысячи евро за сутки! Не слабо! Мадам доктор, вся от зависти тряслась, когда везла нас сюда, вы заметили? Я, говорит, сама бы с удовольствием…

– Доктора можно понять. Я только не пойму, какой смысл для страховой компании, селить пострадавших в таком дорогом отеле? – прошептала Мишель. Могли бы послать нас и в три звезды! К чему такая роскошь и такие расходы для случайных людей, тем более, что они то в нашем случае нисколько не виноваты..

– Сейчас увидим, может быть, для таких, как мы, здесь номера эконом класса. Например, в комнате бывшей кухарки, – шепнул Пьер. Может быть, рано радуемся!

– Все равно, даже, если это простенькие номера, но где?! – возразила Мишель. Это же замок, и уже одно это стоит денег! А если наши номера не соответствуют категории замка, то тогда еще более непонятно, зачем им такие странные жесты щедрости, при их скупости!

– Просто, какой-то чудак оставил фонд для помощи туристам, попавшим в беду, – хотел сообщить Пьер Мишель, и не успел докончить мысль, как…

– Ого! – чуть не выдохнул Пьер, когда двери номера распахнулись и взору путешественников предстал огромный зал, в котором на полу лежали ковры, стояла мягкая мебель, стилизованная под эпоху 18 века, и несколько огромных зеркал. В середине стоял лакированный овальный стол и шесть кресел. Все возможные места для зелени, были уставлены пышными букетами роз.

– Вот эта комната для вас мосье и мадам Бенуа. А эта для вас! – показала администратор комнаты Мишель, и Мадлен, соединенные между собой. Обед в два часа, вас известит об этом гонг. Ужин в девять. Напитки и фрукты у вас в комнатах.

– Скажите и много здесь посетителей? – спросил Пьер, уже начинающий входить во вкус статуса почетного больного, обратив внимание, что в зал выходят еще две двери.

– Достаточно, ровно столько сколько это позволяет наше гостеприимство, – холодно ответила администратор.

– Мадам! Мы бы хотели прогуляться по замку, вы не подскажете, где здесь можно взять путеводитель? – спросил Пьер, еще не понимая, что администратор не была расположена к ответам на лишние вопросы.

– Кажется, доктор прописал вам покой! – с каменным лицом ответила мадам.

– Да, да, – поспешно ответила Мишель. – У меня немного кружится голова. Я даже не хочу обедать. Я останусь в комнате.

– Я тоже полежу, мне хватит фруктов, – также холодно сказала Полет.

– Вы что?! А я, совсем не против пообедать, – хотел воскликнуть Пьер, удивленный таким безразличием окружающих.

– Обед обязателен, – опередила его администратор. Вы уже включены в список, и старания наших поваров не должны быть напрасны. Ждем вас к обеду в зале, который вы найдете, пройдя по коридору и свернув направо. Затем спуститесь по винтовой лестнице. Схема висит у вас над кроватью, – не стала объяснять весь путь мадам. Надеюсь, мосье разберется в смысле чертежа? – повернулась она к Пьеру. – Ну а в противном случае, если у вас возникнут трудности любого порядка, нажмите на эту кнопку, я пришлю вам гарсона, – администратор удалилась, сохраняя даже во время движения, натянутую стрелу туловища с приподнятой вверх головой.

– Вы как хотите, можете худеть, но я обедать пойду, – категорично сказала Мадлен. Фигура у меня и так безупречная, за модой я не гонюсь, а потом, у меня не так много времени осталось, чтобы я кидалась обедами во дворце. Может, больше и не получится, не каждый же раз мы будем попадать в аварию, – надула она щеки и сказала – уф.

– Тьфу, тьфу, Мадлен, – воскликнула Полет.

– Лучше быть здоровым и богатым, – засмеялся Пьер. И обед нам не помешает, я уже мечтаю о куске говядины с кровью! Как ты, Полет?

– Я бы не отказалась от хорошей рыбы, – неопределенно пожала плечами Полет. Но сейчас я пожалуй немного прилягу. До обеда еще часа полтора?

– Нет, нет. И не мечтай! Ложиться не будем, а то потом расслабимся, – возразил Пьер. – Давайте лучше посмотрим, что нам здесь оставили в качестве аперитива. Ведь уже половина первого, обед скоро, поэтому посидим за столиком в гостиной, поболтаем, выпьем чего-нибудь. Здесь премило. Час пробежит, и не заметишь! Ну, несите фрукты, а я выберу напитки.

– Мишель с любопытством заглянула в комнаты Мадлен и Полет, и, потом, подхватив поднос с фруктами, вынесла их в гостиную

– Мадлен, Полет, вы что будете пить? – спросил Пьер, неся к столу несколько бутылок.

– Я мартини, – гордо сказала Мадлен. И немного абрикосов.

– А я хочу шампанского, – сказала Полет.

– Мы все будем шампанское! – провозгласила Мишель. Выпьем за продолжение нашего путешествия, и удачную развязку кошмара на дороге. Ведь мы чудом остались живы. Это сейчас все так просто и однозначно, а могли уже…

– Не надо, лучше о чем-нибудь другом! – воскликнула Мадлен.

– А может быть нам вредно спиртное? – спросила Полет.

– Если бы было вредно, то врач, предупредила бы администратора. А если здесь все поставлено, значит можно. По крайней мере, у меня никаких последствий от аварии, – рассудительно сказал Пьер, откупоривая бутылку с мартини.

– Да и у меня все нормально. Легкий испуг, да и только! – воскликнула Мишель.

– А я, вообще, ничего не поняла! – сделав серьезное лицо, и строго глянув из под очков, сказала Мадлен.

– Ну, мама, ты как всегда. Ты и про кукол ничего.. – Пьер поежился, потому что понял, что несет что-то не то. – Какие к черту куклы! Галлюцинации во время обморока!

– Кстати, а вы что-нибудь видели, пока были в обмороке? – спросил он, наливая бокалы. Какой-нибудь сон? Или темный коридор?

– Я видела Арманда! – петушиным голосом, как будто удивившись самой себе, сказала Мадлен. – Мы были молодые… Он меня так целовал!

– А я видела драгоценности, – сказала Полет, целый сундук. Она мечтательно закатила глаза, как бы примеривая это все на себя. И даже успела надеть один огромный браслет.

– А я танцевала с таким красавчиком! – улыбнулась мечтательной улыбкой Мишель. – Таким приятным, что у меня даже голова закружилась. Это, наверное, то, о чем я всегда мечтала. Я даже помню, как его звали… Сейчас, сейчас… – напряглась Мишель. А Филипп! Точно! Филипп!

– А ты что видел? – спросила Мадлен Пьера.

– Да так, мне снилось, что мы сидим пьем и едим, в одном прекрасном ресторане, – небрежно ответил Пьер, постаравшись проконтролировать выражение своего лица, которое откликнулось на воспоминания о трех красотках.

– Постой, мне тоже снился ресторан! – удивленно воскликнула Мишель. У меня даже крутится в голове его название. Он назывался… Как же… – Мишель потерла лоб, и стала усиленно вспоминать. – Нет, не помню. Помню, что сон был очень интересный и такой длинный. Только сюжет полностью не помню. Одни ощущения и отдельные картинки.

– А что, мы разве не были в ресторане! – снова возмутилась Мадлен. – Мы же обедали сегодня в Крокодиле! Или вчера…Я старая, путаюсь, – махнула она рукой. – Но вы то!

Пьер настороженно посмотрел на мать.

– Крокодил! Точно, в моем сне он назывался именно так, – удивилась Полет.

– И в моем, я начинаю вспоминать. Мне снилось, что мы все сидели в ресторане. Ох, и здорово там было! Только остался какой-то осадок, тянущий и приторный, – призадумалась Мишель.

– Ничего мне не снилось, мы же поехали туда по совету того мосье, с которым вы с Пьером разговаривали на развалинах! – сказала Мадлен, надув от возмущения щеки.

– Как это? – переглянулись трое, начиная понимать, что сны у всех четверых были почти одинаковые.

– А, я понимаю! – воскликнула Мишель. – Когда человек находится в таком состоянии, полуобморочном, то он слышит, как разговаривают окружающие, и в его голове рождаются картины похожие на эти слова, и кажется, что ты видишь свой сон, на самом деле он навязан. Так даже иностранные языки учат. Здорово получается Быстро! Мы хотели найти ресторан и пообедать, вот он нам всем и приснился.

– А почему крокодил? – удивилась Мадлен. Причем здесь крокодил?

– Правда, почему в наших снах ресторан назывался одинаково? Я например никогда не слышала о таком названии, – попробовала возразить Полет.

– Может быть, меня так назвали сестрички. – Огромный придурок, с раскрытым ртом, лежит на сидении без чувств. Наверное, сказали, – сейчас мы этого крокодила приведем в чувства, – хихикнул Пьер. Вот вы и услышали.

– Да какой ты крокодил, – возмутилась Полет. – Скорее блудливый кот с усами. А я думаю, что в полуобморочном состоянии, мы были способны обмениваться своими мыслями, вот и получилось, что нам приснилось, что-то одинаковое.

– Вам налить еще? – спросил Пьер, откупоривая еще одну бутылку, проглотив высказывание жены.-. Сколько у нас в запасе? – посмотрел он на часы. Ага, сорок минут. Я, пожалуй пойду, выгляну, посмотрю что здесь есть рядом. Кто со мной?

– Я устала, – сказала Полет. – А вы можете идти куда хотите. Но минут через тридцать я вас жду, потому что к обеду лучше спуститься вместе.

– Да, у такой мадам не побалуешь! – засмеялся Пьер, представляя, какую бурю вызовет их не корректный приход к столу.

* * *

Пьер и Мишель, почти что, уже вышли из двери, как на пути у них снова возникла мадам администратор.

– Я вас забыла предупредить, – сказала она. – К обеду вы можете придти в своей одежде, но к ужину, вам придется переодеться. Ужин у нас по завещанию графа, должен проходить также как и в его дни. Наряды, этикет, еда и музыка. Все должно соответствовать эпохе.

– Это примерно так, как на этой картине? – задала вопрос Мишель, повернув голову в сторону картины, изображающей роскошный стол и вельмож в пышных одеяниях.

– Не примерно! – повысила голос дама. – Точно до каждой мелочи. Платье вам принесут позже.

Дама победно удалилась, и Пьер передразнил ее неврастеническое выражение лица.

Мишель и Полет посмотрели на картину. Лица присутствующих было трудно разглядеть. Но общий дух картина передавала.

– Я бы хотела одеться вот так, – показала Мишель на женщину в белом, подпоясанную золотым поясом. Мне кажется, что я на нее похожа. У меня такая же фигура.

– А я вот так, – показала Полет на даму с пышными формами, в красном.

– А я хочу, как вот эта мадам, – показала Мадлен, на девушку лет двадцати с рыжими волосами, в голубом платье. Для меня здесь нет подружки по возрасту, значит, я беру эту мадемуазель.

– Мадлен, ты будешь смотреться очаровательно! – засмеялся Пьер. Так ты и вон того толстенького окрутишь. Смотри, как он смотрит на эту девушку.

– А это ты! – ткнула Мадлен в сторону портрета мужчины. Это будешь ты!

– Смотрите-ка, да он и правда на него похож. Одень его в такой костюм, это же вылитый Пьер, только старше, – изумилась Мишель.

Полет посмотрела критически на мужчину, и скривила лицо. Тогда бы я за такого не вышла. Мне больше нравится вон тот, с голубыми глазами.

– Так это лакей! А ты на картине, наверное, маркиза, – засмеялась Мишель.

– Ну ладно, разобрали себе и любовников и костюмы, пора спускаться к обеду, – сказал Пьер.

Звуки гонга подтвердили его слова.

 

Глава вторая

Друзья по несчастью

Четверо вышли из комнаты, и Пьер уверенно повел их по пути, усвоенному им по смыслу чертежа.

– Ресторан, – прочли гости, и, с любопытством, вошли в дверь, за которой они надеялись увидеть, что-то подобное их апартаментам, но не увидели ничего необычного. Ресторан больше напоминал просторную гостиную, со столом, на человек двенадцать, посередине. По стенам помещения висели карты местности, план замка и его территории, и несколько афиш, рекламирующих концерты классической музыки. Все это было оформлено в современном виде, как и мебель, которая присутствовала здесь, как и столовые приборы и все остальные мелочи. Они, совершенно, не напоминали о том, что здесь представлено помещение, являющееся частью замка. Пьер попробовал выглянуть в окно, и обнаружил, что это современная пристройка, с надписью на двери-«Бюро туризма города Шимей».

Он скривил улыбку, и развел руки, – а что мы хотели за бесплатно!

– Да ладно! Обычный туристический ресторан, не короли, поедим и здесь, – сказала Полет, устраиваясь поудобнее.

– Ну! – недовольно задрала носик Мадлен.

– Дамы и господа, – сказала, вошедшая в зал, администратор. – Как видите, гостей у нас сегодня не так много, поэтому особого выбора блюд на обед не будет. Но я надеюсь, вы останетесь довольны нашим поваром.

– Все согласно закивали головами, сохраняя в душе частичку лицемерия.

– Я хочу вам представить еще двоих потерпевших, которые, по воле случая, попали в наш замок, – сказала она, представляя вошедшего в зал мужчину лет семидесяти и женщину намного моложе его. – Присаживайтесь вот здесь, показала она место за столом.

– Алекс, – представился мужчина. – А это моя дочь Лорен.

– А вы тоже попали в аварию? – воскликнула Мадлен, кокетливо приподняв брови.

– Нет, нет! – поднял руку Алекс. – В нашем случае все гораздо проще. У меня немного прихватило сердце. Уверяю тебя, Лорен, это было не страшно, – обратился он к дочери, которая, хотела вставить свое слово по этому поводу. Ты излишне беспокоилась! Лорен вызвала скорую, – продолжил он, и вот результат! Мы здесь! Доктор посоветовала не продолжать путешествия, и передохнуть в местном отеле, – улыбнулся мосье. – Хотя, я чувствую себя превосходно! А сердце результат слишком крепкого кофе. Я бы не послушал доктора, но, когда нам сказали, что предлагаемый отель находится в этом замке, я тут-же согласился. Побыть здесь несколько дней за счет страховки… – мосье доверчиво улыбнулся и потер руки. И не только пару часов, а несколько дней! Это просто удача! Редкая!

– Я здесь первый раз, но папа уже был здесь и не раз, – постаралась объяснить слова отца Лорен. Я же, наслышалась с детства про все эти стены, вид с крепости, праздники турниров… дело в том, что это любимое место папы, среди замков Бельгии, которые он изучает. Мы с мамой слишком долго жили в Америке, а так папа давно затащил бы меня сюда. Как только мы перебрались в дом, оставленный нам тетушкой недалеко от Метца, он сразу же повез меня по этим местам.

Пьер с удовольствием слушал лепет мосье и его дочери. Теперь пребывание в замке обещало быть преинтересным! Петит мадам была очень недурна. От нее исходило какое-то магическое очарование. До сих пор женщины на Пьера производили совсем не похожее на сегодняшнее знакомство ощущение. Пьер поймал себя на том, что боится прямо смотреть на девушку, потому что при взгляде на нее у него сразу бежали по спине мурашки, и появлялся холодок в коленках. Он посматривал на нее мгновениями и не мог уловить, что в этой даме особенное.

– Глаза, губы, бледный цвет лица, может быть…улыбка? – гадал Пьер. Да, именно! Улыбка!

Пьер понял, что когда женщина улыбалась, именно тогда лицо ее приобретало какое-то совершенно незнакомый ему стереотип.

– Может быть, она не француженка? – задал он сам себе вопрос. Тогда кто? Русская, итальянка? Украинка?

Лицо женщины привлекало, как и ее голос, как и весь ее облик, с манерами, жестами, взглядом… Пьер забыл, что не ест, а только держит в руках вилку и уже слишком неприлично долго смотрит в сторону новых посетителей. Оторвавшись от своих размышлений, которые прервала Полет, толкнув его в бок, Пьер поспешно принялся, есть салат, показывая всем своим видом, что он весьма не плох! Только сейчас он с удовольствием отметил, что мадам администратор за стол не села, ограничившись представлением гостей друг другу. Это развеселило его, и сняло невидимый камень с плеч. Он представил, сколько нравоучительных фраз услышал бы он от нее, если бы начал разговор с Лорен в ее присутствии.

– Как ты думаешь, что дает такой приятный привкус салату? – спросил Пьер Полет, желая переключить внимание жены, заметившей его интерес к Лорен.

– А мы сейчас спросим у официанта, – ответила она, и сама заинтересованная рецептом, потому что салат действительно был необычного вкуса, хотя на первый взгляд состоял из привычных компонентов.

Официант охотно выслушал похвалы обедающих. По всей видимости, этот вопрос задавали ему не раз.

– Здесь специальный винегро, настоянный на местных травах, выжимка из грецкого ореха и еще один маленький секрет, который не знаю даже я, – как по шпаргалке, с готовностью ответил он. – Моя жена пробовала делать такой же, но на сто процентов не получилось, – закончил он.

– Ну что ж, это право повара, хранить свои секреты-не настаивая, сказала Полет, надеясь прочувствовать оставшуюся составляющую самостоятельно. Она гордилась своим фирменным соусом, который обожал Пьер, и рецепт которого, она не сообщала даже Мишель, к тому же, Полет считала себя опытным и искусным кулинаром, поэтому разгадать неизвестный компонент, посчитала своей профессиональной задачей.

– Не дурно! – снова воскликнул Пьер, доедая салат. – Мама, тебе понравилось? – участливо спросил он Мадлен, уже усмехнувшись в душе на пустую ее тарелку.

Обычно Мадлен была капризна в еде, и чаще демонстративно оставляла большую часть заказанного блюда не тронутым. При этом она имела обыкновение заказывать самое дорогое блюдо, и это ее нисколько не смущало. По всей видимости, ей нравилось играть роль, богатой, избалованной вдовы.

– Мосье Алекс, но если вы будете любезны, то подскажете нам, куда здесь пройтись и на что обратить внимание, – спросила Мишель, когда с салатом было покончено, и все ждали следующего блюда. Она совершенно очаровательно улыбнулась мосье Алексу. – Если это ваш любимый замок, то вероятно в нем есть что-то особенное, отличающее его от других? Если не секрет, что? Может быть, теперь и для нас он станет любимым местом, после того, когда мы погуляем по нему и послушаем ваши рассказы.

– Да, я с удовольствием покажу вам его, и расскажу много любопытных вещей, – поднял бокал вина месье Алекс и многозначительно посмотрел в глаза Мишель. – Я, в свое время, заглянул здесь во множество уголков, но думаю, что их осталось неизведанными еще больше. Шутка ли, замку более тысячи лет! И сейчас мне кажется, что я из него и не уезжал! Так все близко и знакомо.

– Папа прочел столько литературы! Он знает всех владельцев замка, знает их судьбы, – поддакнула Лорен. Вы знаете, что сейчас его владельцами являются потомки самой Терезы Тальен! Богиня Термидора, так называли ее в свое время! Я надеюсь, вы помните ее имя. Здесь в замке много ее портретов и вы их еще увидите.

– Тереза Тальен?! О! – воскликнула Мишель. Это же близкая подруга Жозефины! Я совсем недавно читала роман о Наполеоне, так что этот замок для меня становится все интереснее. Страницы оживают. Как все кстати!

– Тогда почему здесь туристический центр? – спросила Полет.

– Но, содержание замка требует больших расходов, – объяснила Лорен. – поэтому здесь организован туристический центр, проводятся фестивали музыки и экскурсии. Это вносит свою лепту.

– Ну что ж, продолжим наши познания после обеда, а сейчас давайте отведаем этого петуха по Бургундски, – улыбнулся мосье Лорен и, увидев, как официант принес гостям поднос с блюдом, издающим манящий аромат.

Пьер удивился, насколько быстро этот мосье влился в их компанию, и насколько легко им общаться с ним.

– Интересный старикашка, и такая прелестная дочка, наверное, он родил ее лет в сорок, – подумал Пьер, прикидывая разницу в возрасте. И вообще этот трухлявый гриб не промах, уже и Мишель с ним кокетничает, мне она так ни разу не улыбалась! Пьер вспомнил свои потуги по ее обольщению, и понял, что его ликование по поводу результата было поспешным.

Потом его мысли поглотило удачно подобранное меню, и на время он забыл об этой своей маленькой неприязни, или если быть честным, небольшой зависти к новому гостю, и о своем поражении тоже.

* * *

После обеда все направились в свои апартаменты, и к удовольствию Пьера, эти двое заняли комнаты, за двумя соседними дверями, которые он заметил в гостиной. Пьер уже представил, какой чудный ужин может получиться в этом составе, и прикидывал, как уютно можно будет собраться в гостиной за этим столом и болтать за рюмкой коньяка или рома, а может быть, ему удастся прогуляться по ночному замку. День был прекрасный, и вечер обещал быть теплым.

– И потом карнавал! Лорен в вечернем платье, декольте, ручки… – Пьер уже предвкушал, как все будет необычно, и его чувства все больше поднимались вверх, к мечтам, к тайным фантазиям, которых у него было множество. Мадам в кринолине он еще не соблазнял! – Моя «курица», конечно, освоит диван, Мадлен бросится в бридж, сосватаю ей компанию старикашки. Мишель?! Вот Мишель деть некуда. Впрочем, прогулка с двумя девами… – Пьер мечтательно вздохнул, и прошел за Полет в свою комнату, усмехнувшись своим новым фантазиям.

– Ты пойдешь на экскурсию по замку? – спросил он жену, уже уверенный, что она откажется.

– Нет, я полежу, – сказала Полет, расстегивая кофточку, и снимая брюки.

– Тогда я позову мемер и Мишель.

– Иди куда хочешь, – сказала Полет и, глотнув сока из бокала, взбила подушку и блаженно растянулась на кровати.

– Балдеж. И какое белье! – блаженно сказала она.

– Ну что ж я оценю его вечером, – ответил Пьер. – Я пошел, мой маленький бандит, – Пьер чмокнул жену в щеку, и, тщательно скрывая свое удовлетворение, вышел из спальни.

* * *

Потолкавшись немного в гостиной, пока Мишель и Мадлен переодевались, сделав вид, что он изучает висящие там картины, Пьер надеялся, что вскоре выйдет Лорен, и он увидится с ней без присутствия остальных. Он уже приготовил парочку невинных фраз, которые любили женщины… Но за дверями ничего слышно не было, Пьер сгорал от нетерпения, но все же, не решился постучаться в двери соседей. Не дождавшись, он решил не надолго выйти, посмотреть еще раз окрестности с крепостной стены. Он вышел из зала и направился в знакомую уже сторону, где была открытая галерея по стене. Дойдя до двери, за которой был лифт, он удивлением отметил, что она закрыта.

Подергав дверь, и ничего не понимая, Пьер медленной походкой вернулся в гостиную, на ходу рассмотрев внутренности каменного двора, где он заметил несколько лестниц, поднимающихся вверх и две представляющие из себя спуск во внутренности старого замка, это видно было по резко спускающейся вниз дорожке и темноте, которая возникала в продолжении ее. Он остановился посередине перехода и, поднявшись на выступающий камень, попытался разглядеть пространство немного дальше, за извилиной крепостной стены. В небольшой просвет он отметил, наличие зеленых деревьев, вернее их верхушек. Во дворе намечалось место, где вероятно устанавливали вертел с животными, потому что там торчали два основания с ручкой и пол был усыпан угольками. Рядом стоял грубо сколоченный монументальный стол и скамейки. По виду свой машины, багажник которой он увидел за углом, Пьер предположил, где находятся въездные ворота. Территория замка простиралась довольно далеко, и Пьер даже увидел кусочек голубого озера, и поляну с цветами, хотя основной вид высокие стены все же скрывали.

– Ну, правильно, скорая появилась вон оттуда, – подумал Пьер. Примерное расположение двора относительно их комнат Пьер определил, и поймал себя на мысли, что готовит возможность устроить отсюда побег. – Да глупости! – остановил он себя. Что может угрожать обычным людям в обычном туристическом центре. Здесь, слишком много персонала, да и причина? – Но быть в курсе всего, не помешает – подумал Пьер, ведь он был жандарм и сталкивался по службе и не с такими опасностями. Он посмотрел на небо, на котором была лишь прозрачная синь, режущая своей яркостью глаза, и получив порцию вялого ветерка, совсем успокоился..

Вернувшись через пять минут в гостиную, Пьер увидел, Мадлен и Мишель ожидавших его.

– И что ты видел? – спросила Мадлен. Ты уже успел прогуляться?!

– Да так прошелся по стене, посмотрел вид сверху, – неопределенно ответил Пьер.

– Здесь, наверное, много интересного, пошли, скорее спустимся во двор, – воскликнула Мишель.

– А как же Мосье и мадемуазель? – спросил Пьер, делая вид, что ему это не так уж и надо. – Мы будем их звать?

– Конечно! – Мишель подошла к комнате и осторожно постучалась. – Их нет?! – удивилась она. Так быстро исчезли. Даже не позвали нас! А ведь мосье Алекс обещал!

– Ну и ладно. Нам тоже интересно будет, и без них! А слушать я не люблю, я люблю гулять и смотреть, – казала Мадлен.

– Ну… – пожала плечами Мишель, разочарованная таким безразличием нового знакомого. Ей показалось, что ему было ее общество приятно!

Мишель направилась в сторону уже знакомого выхода, но Пьер остановил ее, сообщив, что он закрыт.

– А тогда как же? – удивилась Мадлен. Как же мы прогуляемся, и что мы увидим?

– Пойдем в сторону ресторана, – сказал Пьер. Там должен быть кто-то из персонала. А они подскажут нам, как выйти на прогулку.

Спустившись по винтовой лестнице, и пройдя по коридору в сторону ресторана, они не встретили ни одного человека. Дверь, ведущая в зал обедов, тоже была закрыта.

– Странно! – снова подумал Пьер, подергав дверь.

– А они, наверное, боятся, что мы чего-нибудь унесем! – воскликнула Мадлен.

– Зачем тогда селить в такие апартаменты. Никто их и не просил об этом! – с раздражением сказал Пьер. – У меня вообще ни в одном глазу от этой аварии. Могли бы спокойно ехать куда хотели.

– А прямо такая вся правильная эта мадам администратор, – возмутилась Мишель. И ни слова, что нас запрут! И вообще, какое право она имеет так про нас думать!

– Ну как же, ни слова! Она же намекнула, что нам прописан покой, это и обозначало, что сидите в своей комнате, и дальше нее не высовывайтесь! – вставила Мадлен. Я то, это заметила, только вам не сказала.

– Конечно, не все так страшно, – поежилась Мишель от осознанной ситуации, в которой было что-то странное. Заточение наше ненадолго! Нам же обещали карнавал вечером. Значит, стоит только полежать, как они нам советовали, а потом принесут костюмы… – А может быть, они не хотят, чтобы кто-то видел приготовление к карнавалу? Ну конечно! Это логично! – с облегчением воскликнула Мишель.

– Логично, если бы они нас предупредили, а это больше похоже на заточение! – возразил Пьер. Мы узники! – развел он руки.

– А вдруг они задумали что-то не хорошее? – съежилась Мадлен.

– Да ладно! Махнул Пьер рукой. – Кому мы нужны! Пойдем, позвоним администратору. Алекс и Лорен, наверное, все-таки успели выйти из спальной зоны. Повезло! Гуляют по замку, а мы…мы их сейчас догоним! В конце-концов мы взрослые люди, и никто не имеет права лишать нас свободы перемещения. Я сейчас поставлю мадам администратора на место!

– А в нашем номере нет телефо-о – нов?! – сказала, еще не совсем уверенная в этом, Мишель.

– Тогда я попробую покричать со стены, – сказал Пьер… Кто-нибудь да выйдет во двор. Или, привезут еще одного пострадавшего… Должны же они сказать нам хоть что-то.

– Уф, – надула щеки Мадлен. Столько спускались, теперь подниматься. Полет правильно сделала. Она лежит, а я на этих ступеньках тоже лягу, через пять шагов.

– Ладно! – сказал Пьер, – вы здесь посидите, слава богу, хоть диван есть. Посмотрите рекламки, а я слетаю наверх, попробую кого-нибудь найти, может быть, встречусь с Алексом, и скоро вернусь. Что-нибудь придумаем!

– Вот вы где! – услышал Пьер голос мосье Алекса, который уже спускался вниз. Мы ненадолго отлучились для разговора с администратором, – объяснил он Я так понимаю, вы в отчаянии! Я и сам удивился, когда наткнулся на закрытые двери. Но администратор, объяснила, что мы здесь в роли больных, и поэтому наше местонахождение строго ограничено. Наши апартаменты, ресторан и кусочек замкнутого пространства.

– Но, это же насилие, – воскликнул Пьер и подошедшие к нему Мадлен и Мишель в один голос.

– Больные, а костюмы навязала, и этот карнавал! А вдруг нам от этой суеты будет хуже, и мы ей испортим вечер! В таком случае, как больные, мы можем не выполнять ее требования, – возмутилась Мишель.

– Я, так же, как и вы, возмутился, что на такое заточение мы согласие не давали. На что мадам ответила, что конечно это шутка, и все эти предосторожности, во-первых, из-за того, что на территории замка сейчас ведутся раскопки, и поэтому им не хочется нести ответственность за упавших нечаянно в котлованы больных, и второе, готовится интересный вечер, и чтобы не нарушать и заранее не видеть приготовлений, нам придется немного потерпеть. Сюрприз! В семь часов, мы начнем примерять костюмы, а в десять начнется воспроизведение исторических событий, в которых и нам придется поучаствовать как актерам.

– Так задумано, – пробормотала Мадлен. Ну, тогда ладно. Потерпим. Только я спать не хочу, а что же нам делать почти пять часов?

– Да мы с тоски помрем, сидеть в такую погоду в номере, – возмутилась Мишель.

– Я же вам обещал, – сказал Алекс. Я свое обещание исполню. Только вы должны точно соблюдать мои инструкции. Здесь и, правда, ведутся раскопки, и из статей я узнал, что во время них, найдены очень интересные объекты.

– Какие объекты? – спросила Мадлен.

– Еще более старые постройки, относящиеся к пятому веку, захоронения, масса оружия, доспехов, и самое главное множество таинственных ходов, в один из которых по неосторожности провалился рабочий. И к его счастью, пострадал он не очень, но зато нашел еще один неизвестный коридор. А коридор, то есть подземелье, всегда куда-нибудь ведут, и по ним любят летать приведения! – сделал Алекс эффектное лицо.

– Вот бы посмотреть… – мечтательно сказала Мишель. Я верю, что в замках они есть.

– Попробуем уговорить мадам администратора и выпросим у нее ключ. Мы пообещаем, что будем осторожны, и не будем лезть туда куда нельзя! Согласны? – заговорщически спросил Алекс.

– Я не собираюсь рисковать. – возразил Пьер. Мало вам рабочего. Провалимся, никто и не вспомнит, а когда вспомнят, будет поздно. Кстати, в более благоприятном исходе, если мы выживем, но поломаем кости, страховку уже вряд ли получим. Сами нарвались, скажут. И сиди полгода в гипсе, забесплатно. Нет я пас… К стати, а где ваша Лорен?

– Она в своей комнате, – ответил Алекс. Это она послала меня за вами. Ей тоже не терпится пройтись по замку. Но, если вы против, то мы готовы составить вам компанию в бридж. Предлагаю вернуться и поболтать за столом. За разговорами время проходит быстрее. К тому же, в гостиной есть любопытные экземпляры картин. Я могу вам рассказать много интересного о них.

– О боже, – подумал Пьер. – Что может быть интересного? Посмотрите направо, посмотрите налево. Здесь игра полутеней, здесь особенный взгляд. Картина она и есть картина.

Пьер не понимал, чем можно было восхищаться до слез, глядя на портрет какой-нибудь средневековой женщины или еще лучше старика… – Так атрибут для комнат. Хоть ей сто лет, хоть двести.

Пьер заметил, как Алекс хмыкнул, повернувшись к нему, как будто он говорил о своем невежестве вслух.

– Пошли, – твердо сказала Мадлен. Я уже отдохнула, и хочу поиграть в карты. Позову Полет, может и Лорен согласится.

– Мадам, нас с вами еще в пример этим молодым ставить. Посмотрите на их недовольные лица. Улыбайтесь! – обратился он к Мишель и Пьеру. – Ведь вы живете, вы дышите воздухом, вы можете любить, и наслаждаться многими вещами. А маленькие неприятности это только маленькие неприятности, не идущие в счет по сравнению с тем, что мы имеем. Когда-нибудь они поймут это, – да мадам? – обратился Алекс к Мадлен.

Мишель и Пьер хмыкнули и направились вслед за Алексом и Мадлен вверх по лестнице.

 

Глава третья

Прогулка по замку

– И так, господа. Сейчас четырнадцать часов, – посмотрел он на циферблат, и значит в запасе у нас еще ровно пять часов. Начнем одеваться в восемь и за час все успеем! Вы все же настаиваете на партии в бридж? – обратился он к Мадлен и Пьеру, явно надеясь, что это предложение будет отвергнуто.

– Я сейчас посоветуюсь с Полет, – сказала Мишель. – Но, лично мне бы, больше хотелось посмотреть замок. Как ты Мадлен? Если нет, тогда я как все.

– Конечно, прогуляться по комнатам я еще способна, но если там опять будут лестницы, то я лучше посижу здесь, – недовольно ответила Мадлен. А вы можете идти куда хотите, гуляйте.

– Ну, как же, как же, мадам, мы вас не бросим, а с ногами и бодростью мы сейчас разберемся. У вас ведь болят коленки? Так это легко поправить.

– Да! – удивилась Мадлен. Но я ведь уже старая, – кокетливо, нарываясь на комплемент, сощурила глаза Мадлен.

– До старости вам еще далеко, мадам, – ласково ответил Алекс и посмотрел на нее, как бы подыгрывая ее кокетству. Я вам обещаю еще много лет активной жизни. Садитесь, я вас взбодрю, при помощи некоторых тибетских приемов. Вам нужно только немного вспомнить времена вашей юности.

Алекс сделал знак рукой. Мадлен послушно села и оглянулась на него, ожидая дальнейших действий.

– Смотрите внутрь себя! – начал он, положив свои руки на ее голову.

– Как это внутрь? – не поняла Мадлен.

– Вспомните, как хорошо было вам в ваши восемнадцать. Вспомните какой-нибудь приятный для вас день, любимый кусочек природы, себя и свои чувства например приятным майским днем. Вспоминайте летний дождь, запах тополей, прогулку с любимым мужчиной…Первый поцелуй!

– Нет! Лучше не первый! – возразила Мадлен. Я вспомню как мы с подругой жили в Альпах и… – Мадлен умолкла и закрыла глаза, лицо ее отображало радость.

Я уверен, что любви в вашей жизни было достаточно. – Алекс стоя за спиной Мадлен, и держа ладони на небольшом расстоянии от головы, стал делать движения, лепящие колобок.

– Ну как мадам? – спросил он

– Я бегу с горы, это Альпы. Дом моей подруги, зеленая трава, сиреневая герань, ветер летит со мной, мне двадцать пять… – звенящим голосом произнесла Мадлен.

– Посмотри, да она даже помолодела, – Пьер дернул за руку Мишель.

– Я хочу тоже, – сказала Мишель, увидев такое преображение. Мне тоже хочется взбодриться. Она встала рядом с Мадлен и стала ждать удобного случая, чтобы попросить мосье о продолжении сеанса.

– Папа делает свои опыты, – улыбнулась Лорен, выходя из своей комнаты.

– Как это у него получается, у нее даже морщины разгладились, – постаралась польстить Мишель.

– Папа долго жил в Тибете, и вообще наряду с историей он интересуется секретами древних целителей, гипнозом, ясновидением, парапсихологией, у него много и своих работ.

– И вы считаете, что все эти сказки стоит изучать, – криво усмехнулся Пьер.

– Вот вам пример… – улыбнулась Лорен, ничуть не смутившись от не совсем тактичного восклицания Пьера, показав на помолодевшую Мадлен. – Садитесь тоже, я могу проделать то же самое с вами не хуже папы, – сказала она и махнула рукой входящей в зал Полет.

– Что здесь происходит? – спросила та, увидев расслабленных на креслах друзей, и мужа, голову которого, взяла в свои руки Лорен.

– Мосье Алекс и мадемуазель Лорен нас оздоравливают, – сказал Пьер, стараясь придать своему голосу нормальное звучание, чтобы Полет не заметила его блаженного состояния, вызванного прикасанием к его голове нежных ручек Лорен.

Полет, сделав грозное выражение лица, какое бывает у строгих мамочек, желающих прочитать нравоучение своим детишкам, разбившим чашку, или съевшим все конфеты без спроса. Она посмотрела на Мадлен, потом на размякшее лицо Пьера, и послушно села рядом с остальными.

Вскоре она купалась в озере и посылала брызги Пьеру. А Мишель катилась на велосипеде вдоль поля с цветущими маками, и длинные волосы ее развивались и искрились на солнышке.

– Ну как? – спросил Алекс, вы полны сил, и уже не критикуете мое хобби?

– Я словно помолодела на лет сорок, – вздохнула Мадлен.

– А я как будто сбросила сорок килограммов, – сказала Полет.

– А я так счастлива, как будто это самые счастливые минуты из моей жизни. Мосье вы волшебник! – восхищенно посмотрела на Алекса Мишель. Можно я вас поцелую?

– Вот тут вы в самую точку, – потер руки Алекс. Я великий волшебник! И ваш поцелуй, самый дорогой для меня подарок. Алекс подставил свою щеку, и изловчился, что-то шепнуть на ушко Мишель, поцеловав ей ручку.

– Пьер, придя в себя, постепенно пропитывался неприязнью к самодовольному старику, который привлек внимание уже всей женской части их группы.

– Так может быть, вы откроете нам двери в замок? – съязвил Пьер. Махнете волшебной палочкой и…

– Нет ничего проще! – сказал взгляд Алекса. – Сейчас появится мадам администратор и мы начнем действовать, – сказал он. Волшебной палочкой будет ее согласие.

– Господа, – тут же услышали они голос администратора, вкатывающей в зал каскад вешалок, на которых висели несколько видов старинной одежды. – Выбирайте, примеряйте. Парики приедут минут через двадцать, обувь и украшения вместе с ними.

– Уф! – надула щеки Мадлен. И стала тщательно рассматривать подслеповатыми глазами материю, вертя ее в руках, совсем рядом с очками.

– Мадам, – обратился к администратору Алекс. – Не позволите ли нам прогуляться по некоторым залам замка. Для вхождения в роль. В виде исключения, – умильно улыбнулся он, взяв ее руки в свои и прижав их к своей груди.

– Да-да, ухмыльнулся в душе Пьер, удивляясь фамильярности Алекса… Прямо для тебя старый пень. Сейчас…..

– Хорошо мосье Алекс. Само собой разумеется. Только осторожнее, не слишком рискуйте, – на удивление Пьера, томно ответила она.

– О мадам, не беспокойтесь, – прошелся за ней до двери Алекс, предварительно поцеловав ей обе ручки.

– Мосье Алекс, вам я могу доверить все! – вильнула обтянутой юбкой мадам, и улыбнулась Алексу многообещающей улыбкой, протянув ему ключи.

– Ну и старикан, – подумал Пьер. Даже эта сковородка размякла. Хотя сколько ему? Лет семьдесят не так уж и много. По крайней мере, себе старости в таком возрасте он не желал.

– Хотя мне уже и больше тысячи лети, я еще имею успех у дам, – услышал он хвастовство старикана, как будто бы специально предназначенное для ушей Пьера.

В этих словах, Пьер уловил подкол, ведь ему-то никто здесь так не улыбался.

– Ну что ж, планы наши таковы. В оставшееся до вечера время, мы с вами прогуляемся по замку. А костюмами займемся позже, – довольно сказал Алекс.

– Мы будем готовы через пять минут, – поспешили удалиться в свои комнаты Полет и Мадлен. – Мы только поменяем обувь.

– Кто эта дама? – спросила Мишель, оставшаяся в зале и разглядывая даму в белом, изображенную на одной из картин.

– Это графиня Шарлотта. Она умерла на гильотине. После написания портрета прожила только месяц, бедняжка. И то в тюрьме, – вздохнул Пьер.

– Шарлотта! – мечтательно сказала Мишель. – Красивое имя. Но мне кажется, что дамы в то время были не очень привлекательные. Неестественный румянец, парики, глаза без ресниц…наверное, это, их портит?

– Это всего лишь манера, в которой писался портрет. И естественно каноны красоты, которые были в то время. На самом деле, передать энергию объекта, его я, вот что самое главное, и я думаю, художнику это удалось! – нравоучительно сказал Алекс. Если бы вы видели эту даму живой, вы бы по достоинству оценили ее прелести. Хотя, что я?! Это лучше бы сделал, например, ваш спутник. Пьер, как вам она? – обратился он к нему, встав в позу художника, оценивающего свой последний мазок.

– Ну, если …неопределенно начал Пьер, стараясь найти, что-нибудь в облике дамы, чтобы вызвало у него приятные мысли…

Она была слишком уж лишенной форм, а это его не вдохновляло.

– Где грудь? Остального вообще не видно, и наверное тоже довольно суховатое! – пренебрежительно подумал он.

– А вы представьте ее живой! Смотрите, какая у нее нежная кожа, какой взгляд, а руки. Ощутите, как они обнимали своего любовника, или даже представьте себя на его месте. В своем времени она была неотразима. В залах замка есть еще ее портрет. Возможно, там вы лучше почувствуете какой была эта дама, ведь на портрете, благодаря гению художника, осталась частичка ее Я, ее души, ее тела. Хотя я с вами где-то согласен. У дамы должны быть формы, а если нет, то это должно чем то компенсироваться, например красивой душой, – усмехнулся он едва заметно, прекрасно понимая, что эту добродетель, Пьер пока что не ставит на ступень своих приоритетов.

– Догоняйте, – прервал он свои наставления, а я пока покажу Мишель апартаменты герцога, это в зале за переходом.

– Идите, идите, – махнул рукой Пьер, стараясь подавить ревностные чувства. Мои мадамы будут копаться еще долго. Мы вас догоним. А если нет, то встретимся на вечере.

– Нет. нет. Такое представляется не каждый раз. Я покажу вам зал портретов, и самое главное зал жившего здесь алхимика. Очень познавательно. Он открыл много удивительных вещей.

Мишель обернулась на Пьера. – Я пойду?

– Если не боишься флирта с приведениями подземелья… – съязвил Пьер, намекая на возможные ухаживания Алекса, недовольный, тем, что старикашка все больше завоевывает положение.

– Вот и мы! – услышал он тут же голоса Мадлен и Полет.

Вслед за ними вышла и Лорен, которая сообщила, что вспомнила об одном забытом деле. И сможет их догнать минут через тридцать, когда доведет его до конца.

– Тогда жди нас здесь, не спеши, для тебя то, что я покажу не новость, а я должен закрывать предыдущую дверь, чтобы больше никто за нами не проскочил, так велела администратор, – сообщил Алекс. – Ключ то у нас один!

Пьер удовлетворенно вздохнул, радуясь, что уединение Алекса с Мишель сорвалось, правда, немного расстроившись из-за отстранения от прогулки Лорен.

– Но, ничего, один-один, поровну, – хихикнул он в душе.

– Вперед! – весело сказал Алекс, и, повертев в воздухе ключами, направился вдоль крепостной стены.

* * *

Алекс ловко пробежал по стене, и остановившись около лифта, сделал знак рукой, – Прошу, мадам.

Зал, находящийся намного ниже их спален, куда спустились наши путешественники, представлял собой старинный зал десятого века, служащий в старые времена столовой герцога. Зал был без излишеств, и можно сказать приближен к простой грубой жизни без претензий на сословие. Камин, вырубленный из камня, грубый стол человек на двенадцать, деревянные скамьи и солома настеленная на полу. В камине на вертеле висел огромный котел и лежали обгоревшие поленья. Стены украшали сабли и щиты.

– Вот так просто, по нашим меркам, жил сам герцог Филипп 6. Он не брезговал есть из одного котла вместе со своими рыцарями, спать на соломе и обгрызать кости взяв мосол в руки, – скривив рот, сказал Алекс. Простой люд жил в казармах вместе с лошадьми и мылся раз в полгода. Так что все познается в сравнении. А в сравнении с бытом простых людей, это уже были хоромы.

– У! – скривили губы женщины.

– Да, сейчас это кажется варварством, но живи мы в то время, привыкли бы и сами спокойно жили бы без геля, одеколона и ежедневного душа! – лицемерно возразил Пьер. Он подошел к стене с оружием и с интересом стал разглядывать воинские принадлежности рыцарей. А косточку он и сам любил обгрызть.

Дамы, оглядевшись вокруг и в душе порадовавшись, что они-то живут в другое время, где есть все блага цивилизации, прошли за Алексом в следующий зал.

Следующий зал, связанный с предыдущим, вырубленным в стене проемом, представлял собой еще более ограниченное пространство с щелевидным окном и небольшим углублением в стене размером метр на метр, представляющим собой клетку с металлической решеткой и все той же соломой на полу.

– Здесь герцог держал какого-нибудь дикого зверя? – спросила Мишель.

– Нет, наверное, это камера для пленника, – предположила Полет.

– Вы почти догадались, но истина еще ужаснее, – поднял брови Алекс. Здесь отбывала наказание за неверность жена герцога! По приговору герцога, обманутого мужа, она должна была сидеть здесь двенадцать лет! И иметь возможность прогуляться по этой комнате только раз в месяц. Только раз в месяц, она разминала ноги и с тоской смотрела на кусочек неба, – театрально промолвил Алекс. – Как видите, здесь не ставили стекол, поэтому окно такое миниатюрное. Виден только горизонт, и одновременно, оно служит для вентиляции помещения, что было немаловажно при привычке мыться раз в полгода.

– Как же так! Не помыться не как следует лечь спать. Двенадцать лет! Да это с ума сойдешь! – всплеснула руками Мишель, представив себя в таком положении, а Мадлен подошла к решетке и пристроившись примерилась, как бы там уместилось ее тело. Она надула возмущенно щеки и сказала, – уф!

– Многие и сходили, – согласился с таким выводом Алекс. – Но войны…! – хитро воскликнул он, нагнув голову и сощурив глаза. – Рыцарь уходил в поход, а герцогиню за известное вознаграждение выпускали из заточения до его приезда. Кстати, и металлический пояс верности не выдумка. Вот он! – показал он, на висящую на стене, металлическую конфигурацию с ключом на колечке.

– Бедная мадам! – вздохнула Мишель. И эта гадость, – сморщила она носик, посмотрев на пояс верности, – и клетка! И за что пострадала? За любовь!

– За любовь! – передразнила ее Полет. – А нечего было изменять мужу! – отрезала она.

– Не грустите мадам, – обратился участливо Алекс к Мишель, успев взглядом поддакнуть Полет. Эта герцогиня недолго мучилась, рыцарь погиб во время очередного похода, и мадам стала хозяйкой замка и прекрасно вышла второй раз замуж. Кстати за другого, а не за того за которого приняла позор и муки. Того казнили еще раньше. Я даже думаю, что именно ее новый муженек и помог старому убраться поскорее из этого мира. Раньше ведь было много способов ликвидировать препятствие! Впрочем, и сейчас их не мало! – пробормотал он, немного снизив голос, как бы для самого себя.

Следующий на пути путешествия по замку был ход по винтовой лестнице, который спустил туристов еще глубже, в подземелье. Спуск был слишком крут, и его серпантин, почти вскружил головы туристов. Пьер на всякий случай держался за перилла и старался не смотреть вниз. Мишель, останавливалась на секунду передохнуть, и помогала Мадлен одолевать дорогу из не совсем удобных по высоте ступенек. Алекс же, казалось, не замечал этого крутого и слишком глубоко завинченного спуска! Он ловко перебирал ногами, слегка придерживаясь рукой за перилла, но, не теряя при этом хорошей осанки, и вскоре уже добрался до последней ступеньки, и глядя вверх, ожидал остальных внизу.

– Скоро вы увидите то, что не видел еще никто из туристов! Вам в награду буде позволено окунуться в мир магии, – торжественно сказал Алекс, когда они уже почти подошли к дубовой двери в стене скалы, или даже вернее подземелья, потому что окон здесь вовсе не было, и пахло сыростью.

Алекс вставил в замочную скважину огромный ключ, и, нажав на дверь, открыл ее, потом остановился на секунду, распрямил спину и благоговейно шагнул в темное помещение.

– Господа вы взяли с собой зажигалку? – раздался его голос из глубины. Проходите, только осторожно, сейчас будет свет.

В темном помещении от света коридора были едва различимы очертания неизвестных предметов, и от этого помещение казалось зловещим. Женщины переглянулись и остановились около двери не решаясь войти.

– Что же вы? Не решаетесь? Ну хорошо, хорошо! Может, ваши опасения не лишены оснований! Ха-ха-ха, – совершенно не кстати, громко перейдя на низкие тона, сказал он, и медленно засмеялся. Это прозвучало эффектно и вполне в стиле триллера.

Но, к всеобщему облегчению и успокоению, Алекс вернулся к ним с улыбающимся лицом, в котором не было и намека на мистику, и с большой свечой в руках.

– Ну так кто мне даст зажигалку? – снова спросил он.

– Да, вот, у меня есть, – протянула зажигалку Мишель, порывшись в сумочке.

Свеча мгновенно осветила помещение и Пьер и Мадлен с удовольствием отметили, что в комнате есть несколько кресел. Блики от маленького пламени, хотя и сделали освещенным комнату, но не лишили помещение таинственности, а возможно даже только прибавили ему в этом имидже. И это приятно щекотало нервы, и рождало в голове всякие страшненькие истории. Но спокойный тон Алекса. и его совершенно доброжелательный вид успокоили присутствующих и не давали воображению уж очень разгуляться.

– Присаживайтесь, присаживайтесь, – удовлетворительно, улыбнулся Алекс, видя произведенное впечатление и, понимая, какие чувства сейчас крутятся у них в головах, как будто привел их в свой дом, и ему осталось только сварить гостям кофе.

Через минуту пламя уже нескольких подсвечников осветило зал, и Пьер увидел, что он достаточно большой. И что из этой комнаты есть несколько выходов, но куда они вели, пока было неизвестно.

Пьер уселся в кресло и оттуда принялся рассматривать деревянные стеллажи, на которых стояли банки, различные ступки и пестики, бутылки с жидкостями, засушенные растения и кости.

– Сколько книг, и какие они огромные, – подумала Мишель, глядя, на внушительного размера, кожаные переплеты, которые лежали на полках и на столе. Стол украшала еще и массивная чернильница с гусиным пером, лицо Мадлен, которая заинтересовалась барабанами сделанными в стиле Сенегальского фольклора, отразилось в хрустальном шаре, стоящем на бронзовой подставке, но она не заметила этого, обратив в следующую секунду внимание на крылья птиц, и другие ритуальные предметы.

– А такие барабаны мы видели в Сенегале, – обратилась она к сыну. Помнишь, как мы ездили на экскурсию в их деревню?

– Здесь чего только нет! Коллекция что надо! Это маленький музей религий мира? – обратился он к Алексу, одновременно трогая рукой маску, лежащую на кресле.

– Нет, это сохраненная до сих времен, комната алхимика, который жил и работал на пользу времени грядущему. И эти предметы представляют собой очень редкие экземпляры, собранные им по всему миру. Все это предметы разных направлений религий и магических школ. Они помнят века, с их помощью было проведено множество ритуалов, и принадлежали они великим магам…которые подарили все это нашему алхимику, – с пафосом и мечтательно, как будто вспоминая те времена и тех великих, произнес Алекс.

– Он, этот алхимик, жил здесь в веке пятнадцатом? – делая вид, что воспринимает слова Алекса серьезно, спросил Пьер. Все эти словесные излияния, были похожи на театр, в котором Алекс играл какую-то роль. Пьер слушал Алекса и, оглядываясь, по сторонам, искал присутствие руки дизайнера и режиссера, устроивших вполне прилично декорации средневекового жилища.

– В двенадцатом, – хмыкнул Алекс, видя и чувствуя недоверие Пьера… – Восемь веков назад.

– Искал философский камень или делал золото из воды!? – съязвил Пьер, желая показать свои познания в этом явлении и то, что его просто так не надуешь…

– Не только. Вы ориентируетесь на совершенно поверхностные суждения. Большую часть своего времени он посвятил получению жизни из не живого. Он создавал гомункулуса.

– Какой бред! – воскликнул Пьер. И зачем? Мало ему было естественного появления на свет живого, ему нужно было создать его из гнилого мяса, или из забродивших отходов!

– Не скажите. Конечно, каждый ученый шел своим путем, методом проб и ошибок. Но, главное, при этом он думал, и мечтал перевернуть мир, открыть скрытое, познать не познанное, да в конце концов, потягаться с самим…,-Алекс поднял указательный палец вверх, и опустил вниз глаза, все же не желая произносить всуе Его имя. – И ничего не бывает зря. Работаешь над одним, а в процессе получаешь еще массу чудесных открытий.

– Ну что, например? – высокомерно спросил Пьер. Какие такие открытия сделал этот ваш алхимик. Ведь это была чистой воды лженаука, шарлатанство и мракобесие. Расчитанное на дураков и невежд. Что можно было ждать от живших в средневековье?

– Ну, ну. Не говорите о том, чего знаете только понаслышке. Например, он, этот алхимик, нашел способ путешествовать по разным измерениям, научился превращать материю в другой вид и много чего, что вот так просто вы и понять то не сможете. А про глупых людей, из средневековья, это, по крайней мере, ошибочно. Ведь открыть колесо сложнее, чем сделать потом коляску! А? Я прав? – посмотрел он саркастически на Пьера. – Вот вы попробуйте устроить диалог с потусторонним! В своем двадцать первом веке. Ведь вы все стали умнее тех, кто жил до вас.

– Разговаривать с духами, с того света? Это спиритизм? – спросила Полет. Но для этого не нужно быть алхимиком. Мы в детстве тоже на блюдце духов вызывали. Несло оно какой-то бред и все. Это просто враки.

– Вы так думаете? А что вы скажете про оживление, скульптур, портретов, исчезновение в пространстве, перемещение из этого времени в прошлое? Тоже скажете бред?

– Это все интересно как тема для фантастики, но пока это ей и остается, – раскрыл руки Пьер. Машины времени пока нам никто не показал, как впрочем никто еще не сфотографировался с выходцем с того света. Если открыл ученый таблицу элементов, то ее знает весь мир. Открыл ученый силу притяжения, это правило изучают в школе. А ваши чудеса, так и остались обманом, за который некоторые шарлатаны получали и получают деньги, вот и все! Некоторые и не скрывают этого, и просто называют себя фокусниками. Это, по крайней мере, честно. Фокус, это всего лишь техника плюс некоторые физические явления, примененные в данном случае. Ловкость рук!

– А вы не задумывались, что этот алхимик мог, но не захотел делиться своими знаниями со всем миром. Он оставил свои открытия для себя, и не только от эгоизма и скупости, а из-за ответственности перед человечеством! – высокомерно произнес Алекс. – Всему свое время! А то, что знаете вы, это только отголоски, сплетни, или просто дилетантство

– Спиритизм! Да это только блюдце! – театрально-сказал он. – Оживление картин, да это просто фокус, как и исчезновение в зеркале. А ясновидение это просто попадание в точку. Правда?

– Да вроде этого, – воскликнул Пьер. Знаем мы всех этих астрологов и ясновидцев! Соврут и не поморщатся. Что-то сбудется и тогда они об этом трубят. А что не сбудется, то молчок. А потом это просто знание и управление психологией человека!

– Где-то вы правы, – уже спокойно сказал Алекс. – И люди, и их дела, да, как и обстоятельства, бывают разные. Где-то, чтобы явить чудо достаточно просто хитрости, ловкости рук, но согласитесь, даже для этого нужно обладать мастерством. Что ж говорить о великих открытиях! Они даются кропотливым трудом, умственным напряжением, отречением от радостей жизни! Многие гениальные ученые не доживали до своих лучших открытий, потому что одержимость съедала их. Сжирала их молодость, их здоровье, их силы… Изо дня в день сидеть и повторять, и повторять один и тот же опыт, мучиться над формулой, проводить анализ, вести записи. При свете тусклой свечи, вдали от солнечного света. И вот уже и волосы поредели и спина сгорбилась, а молодость и любовь прошли мимо…И уже не вернешь. Но зато, если получилось! Да это стоит многого!

– Так этот алхимик тоже умер молодым? – спросила Мишель, сделав сочувственное лицо, и стараясь смягчить несговорчивость Пьера. И всегда был один, в подземелье? Как мне его жаль. Я как сейчас вижу, он сидит за этим столом, и трет в ступке что-то.

– Нет, этот не умер… – многозначительно сказал Алекс, благодарно потрепав по щеке Мишель.

– Здесь что-то написано! – увидела Мишель табличку.

«Великий маг и чародей граф Калиостро, жил и работал…», – прочла Полет часть надписи.

– Так это про Калиостро! – воскликнула Мишель. Это он жил и работал в этом замке?!

– Да, это кабинет Алессандро Калиостро! – гордо сказал Алекс.

– Но мне кажется, он должен был жить в эпоху Наполеона, Марии-Антуанетты… – робко промолвила Мишель.

– Он жил во все времена. Он вечен! – с неприкрытой гордостью сказал Алекс.

– Но я читала, что он умер в тюрьме! – слабо возразила Мишель, не желая резкостью обидеть Алекса.

– Смерть он свою инсценировал, а жив до сих пор, потому что открыл способ продлить жизнь. Он был романтик, ему хотелось увидеть другой мир, тот который будет. И в каждом столетии, его ждал новый, и в следующем снова. Поэтому остановить его было нельзя! – Алекс перешел на фальцет.

– Профессор, но вы уж совсем нас за дураков держите, – снова взъерошился Пьер. – Я понимаю, существует легенда, но нельзя же говорить об этом так же серьезно. И вообще все его штучки давно разоблачены. И умер он действительно в тюрьме, и поделом. Доставил многим неприятности и денежки выманивал за вранье и не малые. И кажется, принадлежал к масонскому ложу! А наследил по всей Европе и даже до России докатился, так и там его с позором выгнали, Екатерина, кажется.

– Ну-ну, – усмехнулся Алекс, вам молодым лучше знать. Ну что отдохнули немного? Так пройдемте дальше. Следующий зал, зеркальный. Там хранится то самое зеркало, принадлежавшее Калиостро, в котором можно было увидеть будущее, и даже исчезнуть. Стоило только постоять возле него и подумать. Задать вопрос или просто очень захотеть. Оно соединяло этот мир с другим, отраженным, почти таким же, как этот, разница между ними была, но ее сразу и не заметишь. И человек, который исчезал, не сразу понимал свое положение. А исчезал то навсегда!

– Ну что же вы, страшно исчезнуть? – ехидно засмеялся Алекс, увидев, как Пьер встал к зеркалу боком. Вы же ни во что не верите!

– Ничего не страшно. Но всякое может быть, – поежившись, сказал Пьер. Здесь такая обстановка, и такой свет, что не захочешь смотреться в зеркало. Как то не по себе. Подспудно.

– Вот-вот, и вы подспудно чувствуете это, но не головой заметьте, а чутьем, интуитивно, проще сказать шестым чувством! А почему? Потому что мозг нашего тела, гораздо невежественнее разума духа. Обычно в жизни вы полагаетесь на результат вашей умственной деятельности, в которой ничего мистического нет. В этом случае вы доверяетесь своим пяти чувствам, тому, что видите, слышите, улавливаете запах и что можете потрогать. Это ваша повседневная мозговая деятельность. Но ее результат ограничен возможностью ваших органов чувств, для жизнедеятельности которых в нем есть отдельные участки и которые по специальной схеме соединены между собой. Это более или менее сложный, но механизм. У вас есть глаза, вы увидите цветок, вы ощутите его аромат, очаруетесь формой, красотой цвета и его свежестью. Этот цветок, как впрочем и все остальное, что вы ощущаете в этом мире они трехмерные, и ваши органы приспособлены именно для взимодействия с такими субстанциями. Почему? – посмотрел он на окружающих.

– Те пожали плечами.

– Да потому что подобному подобное. И все что вам доставляет радость пользу и неприятности могут находиться только в виде вашей субстанции. Трехмерной. Остальное не играет заметной роли для вашего тела. Поэтому природа не стала тратиться на не нужные способности и дополнительные органы. Хотя она как всегда была рациональна и немножко схитрила. Она заложила их в вас, но только заложила, а развить их это уже ваша проблема.

– Я что-то не понял? Что мне еще нужно видеть другими органами. Я и так хорошо ориентируюсь в жизни, – возразил Пьер.

– Вокруг вас много, очень много множеств субстанций. Например самое простое. Я надеюсь, вы не отрицаете, что душа существует?

Пьер неопределенно пожал плечами.

– Так вот, как вы можете увидеть, например, душу, если для этого у вас нет необходимого для видения тонких материй чувств. Она не воздействует на вас физически трехмерно, как цветок, поэтому вы не видите ее присутствия. Но если бы вы знали, как включить другие необходимые органы, если бы вы их имели в действии, то могли бы видеть не только души людей, но и слышать, что говорят предметы, видеть время, дорогу в параллельные миры и разницу между этим и миром Зазеркалья.

– Вы так убедительно говорите, – дорогой Алекс, но покажите хотя бы один маленький пример, научите нас, увидеть хоть, что-нибудь из не трехмерного мира своими глазами… проговорила Мишель. Но, правда, для этого у нас нет тех загадочных органов, – дала она ему место для отступления. Научите, как развить их.

– Моя дорогая, у вас есть, уверяю вас. Вы сомневаетесь, стараетесь понять, а это уже признак. Нужно просто помочь этому органу стать взрослым, действенным. Это как у младенца, у него тоже есть все пять чувств, но полностью ощущать многие обычные вещи он сможет только через несколько лет. Он научится и натренирует свой орган, идя от крупного, видимого, к более мелкому и тонкому.

– Зеркало, – с опаской посмотрела Мишель на огромное зеркало в витиеватом обрамлении. Я читала про него, но не думала, что оно сохранилось до нашего времени. Да у него даже отсвет другой, какой то более тяжелый, как будто, то что в нем отражается, имеет вес. Мне немного страшно, но посмотреть в него все-равно хотелось бы. Конечно если меня кто-то поддержит в этом.

– Не бойтесь, я быстро, закрою его, когда это будет опасно для вас. Вы не пострадаете, как многие девушки, которые вечерком на крещение гадали, и так увлекались, что не успевали закрыть его. Вы слышали такие истории? Русский поэт Жуковский написал прекрасную поэму Светлана, так звали одну крестьянку. Там хорошо описано действие зеркала. Ну так что, посмотрите, осмелитесь? Решайтесь, вам это может пригодиться больше, чем вы думаете! – старался Алекс подтолкнуть к действию Мишель.

– Нет, – сделала отрицательный знак рукой Мишель. Лучше ничего не знать!

– Ну как желаете, шери – Можете идти мимо него смело, – Алекс задернул занавеску, и показал рукой на выход.

– А что там? – спросила Полет.

– А там уже выход. Здесь есть еще другие помещения, но я вам показал самое интересное, то, что дорого мне, и к тому же, у нас не так много времени. Пройдем в коридор.

Алекс вывел гостей и закрыл дверь.

Смотрите, это колодец. Ну-ка, загляните туда. Да, да дна не видно. А чтобы понять, насколько глубок колодец, слушайте!

Алекс вылил в колодец воду из стакана, который стоял на основании колодца, и показал жестом, чтобы все прислушались. И ко всеобщему удивлению, прошла минута, когда звук наконец-то раздался.

– Ага! Интересно? – подмигнул Алекс.

Он отошел от зияющей пропасти и первым вошел в коридор, махнув рукой следовать за ним. Коридор был скорее узким проходом между корявых каменных стен, и идущий по такому же неровному каменному полу. Пьер оценил его в метров десять длиной. Он был темен, и облегчала задачу, освещенная стена впереди. Пьер, первым пошел за Алексом, увидев в темноте его мелькнувшую фигуру, он точно наметил траекторию своего движения, но дойдя до развилки призадумался как следовать дальше.

– Направо или налево? – подумал он.

Пьер обернулся и помахал рукой идущим вслед за ним женщинам. В этот момент он увидел, как в освещенном проеме мелькнула спина Алекса.

– Ага, понял Пьер и снова махнул рукой Мадлен, которая шла первой, придерживаясь рукой за стены.

Пьер прошел вперед, и вышел в еще одно более просторное помещение, освещенное электрическим фонарем. Это был тупик, и Пьер задумался, правильно ли он пошел, потому что Алекса здесь не было, как не было и выхода, в который он мог пройти дальше.

– Пьер! – услышал он голос женщин, которые, для верности проверяли туда ли они идут.

– Я здесь. Черт, я не знаю где я! – раздраженно повысил голос Пьер. Я как будто заблудился. Идите на мой голос.

Очутившись в той же комнате, что и Пьер, все трое недоуменно посмотрели друг на друга.

– Мосье Алекс, мосье Алекс! – прокричали они.

– Исчез! – воскликнула Мишель. – Кошмар, куда мы попали, здесь даже нет выхода?! – воскликнула она.

– Видно штучки этого алхимика, еще не устарели, – подумал Пьер. Мурашки прошлись у нег по телу. Попасть в каменную ловушку, было делом не совсем приятным. – Мосье Алекс, хватит шуток. Вы где? – громко крикнул Пьер.

– Здесь, – услышали они спокойный голос Алекса и, обернувшись назад, увидели его смеющееся лицо. – Вы не верили, что чудеса бывают, но я исчез и возник! Это ли не чудо?

– Ну, вы нас напугали! – засмеялась Мишель. Мы уже думали, что попали в другое измерение и так здесь и останемся.

– Кстати, если вы попадете в другое измерение, уйти из него можно, только, приняв смерть. Больше никак. Запомните, может быть, вам пригодится, когда-нибудь. Смерть это избавление от многого. Здесь умер, там родился. Это как сжать воздушный шарик. Сжал в одном месте, вздулось в другом. Сжал в противоположном, вздулось в первом. Ничто никуда не исчезает и ниоткуда не появляется. Есть определенный баланс. Попал в параллельный мир, а чтобы вернуться, заметьте на свое место, в противном случае катастрофа, нужно точно направленное приложение дополнительной энергии. Хотя это слишком длинно. Извините, я увлекся, – развел руки Алекс.

– Вы опять слишком заумно! – кокетливо засмеялась Мишель, потихоньку махнув Пьеру, чтобы он не слишком выпячивал свое скептическое выражение лица. Но параллельный мир это чудо! Это сказка, фантазия!

– Мосье Алекс, я устала и хочу наверх. И к тому же скоро начнется карнавал, – пожаловалась Мадлен, не слушавшая ни Алекса, ни Мишель, а думающая о том, как бы быстрее вернуться в зал, она уже сожалела, что допустила спуск на такую глубину. И теперь ее мучила мысль о подъеме.

– Да вы правы, мадам! Но не беспокойтесь, обратно путь будет легче. Подниматься по лестнице вам не придется. Здесь предусмотрен лифт! Правда, чудо?! Сейчас для вас чудо наличие лифта, не правда ли? Получается чудо, – обратился он к Мишель, это то, чего мы не ожидаем, и даже не знаем о его существовании. Но при этом нашем неведении оно есть! Потому что не зависит от наших способностей увидеть его. Оно просто существует по своим законам. Оно здесь, и одновременно его нет! «Я здесь и не здесь», – как сказал один маг в восточном эпосе. Почему этот вывод не отнести ко всем возможным чудесам? И к параллельному миру тоже? – засмеялся Алекс и нажал рычаг лифта. Такое применение закона может объяснить многое. Сейчас мы увидим еще кое-что. Это по дороге, поэтому нам это не избежать и лишние силы тратить не придется.

Друзья пожали неопределенно плечами, Мишель и не думала уставать, поэтому оправдания Алекса были излишние, а Полет и Мадлен с чувством согласия потерпеть еще немного. Лифт поднял их настроение.

* * *

Через несколько минут они оказались во вполне приемлемом для житья, по сравнению с грубыми апартаментами герцога, помещении, хотя никакого шика и уюта даже оно не представляло. Здесь не было соломы на полу, и очаг отделан изразцами, но слишком оно было огромным для спальни, от этого кровать с балдахином, потерявшим новизну и блеск, казалась маленькой и несуразной. Несколько предметов мебели, бюро, пуфики, зеркала, ковры.

Пьер скучно зевнул. – Что же старикан хочет показать здесь? – подумал он. Надоело мне все это, и его демагогия тоже.

– Зря, молодой человек. Скучно, это если смотреть и видеть старую мебель, потертую веками, потерявшую актуальность. А вы попробуйте ощутить это пространство вместе с мебелью, вместе с историей и вместе с тем, что здесь витает как отголосок или вернее множественный отпечаток действий, страсти, любви, предательства, скорби и страданий. Прислушайтесь, не ушами конечно, а другим шестым органом чувств, спрятанным где-то между душой и головой. – Сначала вы услышите дуновение веков, потом шепот прошедших дней, а потом увидите тени, их здесь множество. – Ну как? – посмотрел каждому в глаза Алекс.

– Мне кажется, надо мной порхнула какая-то прозрачная ткань, – сказал Пьер, приглядываясь к пространству.

– Интересно, как быстро вы восприняли мой призыв. И какого же цвета ткань? – поинтересовался Алекс.

– Это, скорее, газовое облако розового цвета, – ответил, задумавшись, Пьер, – но оно имеет очертания. Вот я вижу женщину, лет сорока, в парике, она опустилась на пол и идет к нам под руку с каким то мужчиной….

А! – взвизгнула Мишель, представив зловещее выражение лица призрачной дамы и беззубый оскал приведения мужского рода.

– Пьер, – хватит придуряться, – воскликнула недовольно Полет. – Мосье Алекс. Это опять ваши тибетские штучки или вы сговорились с Пьером, чтобы подергать нам нервы?

– Но ведь так интереснее! – заулыбался Алекс. Я просто хотел возродить в вас интерес ко дням минувшим, которые заключены в этом зале. Я уверен, что это был Филипп 6 с графиней Софи. Жаль, они остались не довольны вашим испугом, а ведь эта пара самая доброжелательная из обитающих здесь призраков. Ну так что делать, пройдемте дальше.

– А что, здесь приведения не только женщины? – кокетливо подняла к небу глаза Мадлен. – Мишель, ты помнишь, мы хотели найти себе принцев в замке?

– Мадлен, прекрати, у меня уже мурашки идут, – одернула ее Полет.

– Приведения соответствуют своим образам при жизни, и, стало быть, мужчины среди них тоже встречаются, – хитро улыбнулся Алекс. – Если захотите я познакомлю вас с одним очень интересным господином…

– Ну, если он симпатичный, – закатила глаза Мадлен.

– Вполне, и главное он страдает от одиночества. Он похож вот на этого мосье, – показал Алекс на портрет рыцаря в доспехах.

– Но он слишком молод, – возмутилась Мадлен.

– Так умер то он в совсем достойном возрасте, – усмехнулся Алекс.

Мадлен на секунду застыла, не понимая, что ответить на это лестное предложение и на упоминание о смерти мосье рыцаря. Ведь речь шла о приведении, хоть и мужчине.

– Следующий зал, последний из нашего путешествия по замку, очень любопытен, – продолжил Алекс, незаметно для окружающих закрыв дверь предыдущего помещения. – В нем собраны самые исключительные портреты, а это моя любимая тема, – сказал он, проводя туристов в следующий зал.

Стены его действительно были сплошь увешаны портретами. Зал, лишенный окон, был сделан в совершенно изысканном стиле с паркетным узорчатым полом, инкрустированной мебелью с атласной тканью, и поблескивал позолотой рам и тусклым отсветом бронзы светильников. Окна его были закрыты присборенными шелковыми занавесями, а освещение давала массивная хрустальная люстра.

Вдали, в торце зала, висела картина с парой, сидящей возле небольшого столика. Мужчина держал в руках гусиное перо, и был одет в парик и костюм с кружевными воланами на рубашке, дама, держала в руке бокал, в котором вместо вина были насыпаны крупные белые горошины. Рядом стояло несколько сосудов из стекла, с налитой в них жидкостью разного цвета, и баночки с насыпанным туда разноцветным содержимым. Фарфоровая миска с пестиком довершала сервировку стола.

– Снова закрыл комнату, – внутренне содрогнулся Пьер, увидев, как Алекс, пропустив вошедших вперед, не заметно для окружающих, вставил ключ в замок.

Ему что-то начинало не нравиться в нем, но это уже была не ревность, а какое-то неосознанное беспокойство, которое время от времени возникало у него в душе.

– Несет какую-то чушь, с упором на мистику. Интересно, но, по-моему он слишком увлекся. Вошел в роль, а может это особый вид шизофрении? Смерть, потустороннее, штучки-страшилки. Не слишком ли? Ну, ничего. Если что, со старикашкой, я уж как-нибудь справлюсь. – Успокойся, что за страхи? – одернул он сам себя. Тебе же объяснили зачем дан ключ, чтобы исключить появление других любопытных…Но почему так тайком? Как будто не хочет, чтобы мы это видели! Да нет, он просто оригинальничает, хочет произвести впечатление на Мишель! – решил Пьер, успокоившись, увидев вполне домашнее выражение добродушного лица Алекса.

 

Глава четвертая

Штучки фокусника

– Это, кажется, русская царица? – постарался перебить свой внутренний диалог Пьер.

– Это портрет Екатерины второй, – усмехнулся Алекс. Вы правы. Это русская императрица. Жила в восемнадцатом веке.

– А это кто? – показала Полет на портрет женщины в тунике.

Это богиня Термидора, Тереза Тальен, о которой вам рассказывала Лорен, – сказал Алекс. – Она прожила прекрасную, полную приключений и любви жизнь. Красавица, умница, авантюристка! Ох как она крутила мужскими сердцами! Ее могли гильотинировать, в те революционные времена, но благодаря своему шарму и конечно уму, она смогла избежать смерти. И впоследствии, выйдя замуж за своего спасителя, который играл видную роль в правительстве Робеспьера, она спасла не одного дворянина. К стати в тюрьме, где она сидела, она познакомилась с Жозефиной де Богарне. И своей жизни та обязана Терезе. Вот так, не было бы Терезы, не было бы Жозефины, и кто знает что было бы с Бонопартом и Францией. Все в жизни связано, все имеет свои последствия.

– Мишель, обратите внимание вот на этого мужчину, – перешел Алекс к другому портрету. не правда ли он очень похож на вашего спутника.

О! – удивилась Мишель. Это он был изображен на картине в нашей гостиной? Мы уже тогда нашли сходство.

– Да, да это принц Жозеф Понятовский. Он служил в армии Бонопарта, и был большим поклонником Калиостро. Умер он, в чине маршала, Во время отступления из Лейпцига, переплывая реку Эльстер, раненым. Это произошло через два дня после его повышения.

– Как жаль! – Но Калиостро? – изумилась Мишель. Вы постоянно даете параллель его жизни и жизни исторических личностей. Получается, что Калиостро действительно жил в те времена, и это не выдумка?

– Ну, какая же выдумка, – потрепал по щеке Мишель Алекс. – Граф жил. Конечно, то, что он нес в жизнь, было слишком не понятно окружающим. И он стал мифом. Многие верили ему, а многие отвергали очевидное, как например, вот эта дама, показал он на портрет Екатерины. – И даже видели в нем врага! – укоризненно обратился он к портрету. – А ведь граф был очень порядочным и гуманным человеком, и в своей жизни помог не одному нуждающемуся в помощи. Да, да! – мадам императрица.

– Он не лебезил перед сильными мира сего, это и погубило его, – снова обратил он свою речь к окружающим. Вернее могло погубить, но в результате просто осложнило ему жизнь. Он был заточен в тюрьму, а потом его почти-что не сожгли на костре. Но куда им тягаться с самим великим магом и чародеем! – махнул рукой Алекс, победно улыбнувшись.

– Но если, граф был, можно сказать, волшебник, и легко мог ввести в заблуждение не только одного человека, но и толпу, то, что ему стоило улизнуть из тюрьмы. Да даже не из тюрьмы. Он мог удрать еще от конвоя! – воскликнула Мишель.

– Умница. – сказал Алекс взяв руку Мишель и поцеловав ее. – Благодарю за такую оценку умений Калиостро. Он, действительно, мог улизнуть, или просто не попасться в руки конвоя. Они бы не увидели его, даже глядя на него в упор. И в результате вернулись бы с вестью, что Калиостро бежал.

– Но тогда почему? – снова задала вопрос Мишель.

– Потому что и арест, и казнь не состоявшаяся, и слухи о том, что он умер в тюрьме от воспаления легких, и похоронен возле ее стены были в интересах самого Калиостро. Ему нужно было исчезнуть, чтобы его преследования, хотя бы в этом и следующем веке не было. Но принц Жозеф и Бонопарт не знали об этом. Они спешили освободить его из тюрьмы. И очень огорчились, когда узнали, что опоздали. Правда, их ошибкой стало то, что они решили раскопать могилу, чтобы похоронить графа с большими почестями. Но они делали это из лучших побуждений! Естественно, там никого не оказалось, потому что Калиостро не умирал. Зачем и каким образом? – пожал плечами Алекс. – За свои тысячи лет жизни, он видел и не такие козни. Практика, – усмехнулся он снова.

– А вы знаете, вы были в его вкусе, и если бы жили в те времена, то он был бы вами очарован. Как я сейчас, – улыбнулся Алекс.

Он что-то достал из кармана и вложил в ее руку. – Это вам от меня, разглядите потом, предотвратил он ее жест. А сейчас в сумочку, не заметно, – подмигнул он. Мишель, открыла сумочку и послушно положила что-то лежащее в маленькой коробочке. Ей не терпелось посмотреть, но пришлось оставить это на потом.

– А откуда вы так хорошо знаете историю жизни Калиостро? – спросила она.

– Я долго изучал материалы жизни этого замка. И моя работа посвящена этому периоду истории и его персонажей. Естественно, она включает в себя окружение Бонопарта и Калиостро и Ленорман и Сен Жермена, как и явление масонства. Посмотрите вот на эту картину, – подвел Алекс Пьера к картине, на которой была изображена дама в голубом. Она стояла, держа на руках маленькую собачку. Ее рыжие волосы были уложены и свиты голубой лентой. А платье струилось легким газом, переливаясь жемчужными тонами. Это жена, Жозефа.

– Она вас не вдохновляет?

Алекс отошел в центр зала и удовлетворительно хмыкнул, увидев, как Пьер просто застыл возле портрета.

– А, я знаю, это Жозефина? – постаралась вмешаться в разговор Полет, подойдя к другому портрету.

– Вы правы. Это она. Портрет создан в дни после ее бракосочетания. С Наполеоном естественно. А Калиостро предрекал это задолго до произошедших событий. Он многое предсказал Наполеону, за что тот и ценил его. А Жозефина, она очень любила Бонопарта … и фиалки. Видите, как много их в ее костюме. Букетики на голове, сумочка расшитая цветами, знак фиалок на поясе. С этим цветком она связывала многое, за что ей и воздастся. Чего только стоило ее желание скрасить несчастные дни малютки дофина. Это так трогательно. Потом эти цветы были высажены на его могилку, малыш был болен и не выдержал заточения. Фиалки всегда дарил ей Наполен…

Алекс вдруг вытащил неизвестно откуда букет фиалок и вложил их в руки Жозефины. Присутствующие обернулись, не понимая, как это могло произойти.

– Постойте, да это не картины, а какая-то смесь скульптуры с картиной. Смотрите, что-то нарисовано, а что-то дано в объеме! – воскликнула Полет.

– А, вот почему у меня прямо мурашки по спине, когда я посмотрел на портрет, – поднял брови Пьер. – Она мне показалась чуть-чуть живой. Это за счет рук. Теперь понятно!

– Я же говорил вам это мой любимый зал, – победно провозгласил Алекс. Потому что он оригинальный. Такого вида портрета нет ни у одного коллекционера. Эти картины можно назвать «Оживающие картины». Заметьте, если посмотреть на Жозефину с другой стороны, вы увидите совсем другое выражение ее лица. Картина, как будто видит и реагирует на происходящее вокруг нее! Правда?!

– Да она прямо смотрит на меня, ее глаза следят, и она улыбнулась…мне… – воскликнул Пьер с вытянутым лицом.

– Вот такая сила искусства, – улыбнулся Алекс и, нагнув голову, направился к другому портрету.

* * *

– Мосье Алекс, покажите что-нибудь еще, – заверещали Полет Мадлен и Мишель, восхищенные букетиком фиалок, который он так просто достал из воздуха. Ну еще один фокус! Пожалуйста!

– Потерпите милые мадам! Главный фокус впереди? – остановил их рукой Алекс. – Сейчас, мы сделаем так. Вы оденетесь в костюмы, и в оставшееся время, мы сможем спокойно продолжать наше знакомство с магией. Встретимся через полчаса. Надеюсь, этого вам будет достаточно?

Мадлен сделала обреченное лицо, Полет сложила молитвенно руки, а Мишель сделала очень умильное лицо, такое, как маленькие детишки используют для действия его на маму.

– Ну извольте! Действительно это было бы не справедливо, подарить цветы одной даме в присутствии других. Это мой промах.

Он залез в карман и достал оттуда две розы. – Это вам, а это вам! – протянул Алекс цветы.

– О! – восхищенно выдохнули Мишель и Полет, взяв в руки по цветку.

Мадлен, не получившая такого знака внимания, немного взгрустнула, отнеся это к своему не интересному возрасту, но не подала вида. Она зачем то полезла в сумочку.

– А это вам, мадам, – Алекс полез за пазуху и достал оттуда букетик ландышей.

– Это мои любимые цветы! Мне их всегда дарил Арманд, – заулыбалась Мадлен, нюхая букетик и едва сдерживая слезы. – Жозефине фиалки, а мне ландыши! А как…

– Все вопросы потом, а сейчас к переодеванию, а то мадам администратор очень рассердится, – сделал Алекс испуганное лицо, не давая Мадлен задать свой вопрос до конца.

– Вы профессиональный фокусник? – тихо спросил Пьер, после того, как женщины с костюмами удалились в свои комнаты.

– В некотором роде да! – развел руки Алекс. Хотя раньше меня эти слова могли и обидеть. Но если вам угодно…

– Что же здесь обидного! – удивился Пьер. Это такая же работа, как и все остальные! И носить имя Капперфильда ничем не хуже, чем носить имя какого-нибудь банкира или профессора.

– Вы так полагаете… – ухмыльнулся Алекс.

– Ну конечно. И я думаю, ваше мастерство тоже признано не только в нашем маленьком обществе? – польстил Пьер.

– Да… Я не смогу счесть мест, в которых я давал показы своих возможностей. За столько лет, география довольно большая. Можно сказать весь мир! И как удивлял! – взгляд Алекса ушел куда-то и в себя и вдаль одновременно. Лицо его стало вдохновенно упоенным.

Пьер усмехнулся в душе, слушая, как старикашка входит в раж, совсем не замечая его ироничный тон.

– Весь мир! Ну конечно! В лучшем случае Европа. И почему бы и нет. Но весь мир! И сколько форса! Любитель приврать и преувеличить. И я не удивлюсь, если здесь он подрабатываете в виде «случайного посетителя». Ну конечно! – догадался Пьер. Эта комната с зеркалами, где он, то исчезал, то появлялся, эти цветы, эти штучки с оздоровлением. И вообще я никогда не видел его по телевизору. Наверное, не так уж и искусен.

– А сейчас вы работаете здесь?! – победно сказал он. И все эти рассказы о путешествиях, любви к истории, не иначе как необходимость хранить в секрете нюансы вашего выступления… У вас здесь и реквизит, иначе вы не смогли бы сделать эти фокусы, – торжественно закончил он, довольный разоблачением. – Только я не понимаю зачем. Ведь мы ничего здесь не оплачиваем. Или, вам нужно признание? Тогда здесь слишком мало публики, после таких славных «турне»! уже с маленькой издевкой сказал он.

– Мастер всегда должен быть в форме, – ничуть не обидевшись или просто не подав вида на замечания Пьера, которые граничили с фамильярностью, ответил Алекс. – Работать, искать и утверждаться постоянно, – вот мой девиз.

На самом деле это не фокус, а вполне реальное преобразование материи, хотя этот же результат можно было бы получить сдвигом времени, проникновением в пространство, параллельное… – снисходительно глядя на Пьера, произнес Алекс.

– Ладно, ладно, – миролюбиво сказал Пьер. Если вам все так просто, покажите что-нибудь посложнее, чем первые фокусы.

– Слова и понятия для этого мира дело относительное. Что, например, вы приняли за более сложное, и что за менее? – обратился к нему Алекс с простодушным выражением лица.

– Фиалки! Они были спрятаны у вас в рукаве. Это просто, и этот фокус могут делать все даже начинающие фокусники. Зеркала, тоже всего лишь техника. Специальное построение отражений и вы, то пропадаете, то возникаете. Это не ваша заслуга. Это знают все.

– И вы сможете настроить так зеркала, чтобы в них исчезла ваша любовница, когда внезапно в дом возвращается жена? – шепнул Пьеру Алекс, ехидно усмехнувшись. – Тогда вы достойны внимания с моей стороны. Может быть, пойдете работать со мной в паре? – почти заговорщически спросил он.

Пьер не смог уловить, вредничал ли Алекс, или действительно предлагал ему свое сотрудничество.

– Немного почитать, поэкспериментировать и конечно смогу, – ответил он.

– Так вот, к вашему сведению, самое сложное, это получить живое, ведь оно кроме своей матрицы, которая дает ему образ, цвет, запах, обладает еще и жизнью. А еще энергией, памятью и флюидами, разумом и чувствами. Вот сколько составляющих! Даже для меня это требует напряжения. И из всего, что вы назвали, фиалки, самый затратный вариант. Но я обязан этой даме и хочу, чтобы она всегда получала от меня то, что безумно любила при жизни. Это была ее прихоть. И я ее исполняю. Хотя и теряю при этом частичку запаса своих магических сил. Цветы – это мой первый шедевр, который я научился делать, создавая живое. Я поклонник Бонопарта, и конечно, его дамы сердца, которая при жизни любила эти цветы. Они оба многое сделали для меня. Даже тогда когда я умер.

– Понесло, – подумал Пьер, уже немного подумывая о не совсем нормальности старикашки. Он решил увести разговор из непонятной ему философии в естественное русло. – Я думал что они искусственные! – удивился Пьер, предполагая в этих своих словах отступление в пользу собеседника и выражение своего восхищения.

– Да нет же, живые! – воскликнул довольно Алекс. В этом и весь феномен! Я еще не упал настолько, чтобы дарить женщинам, искусственные цветы. Это больше подходит для кладбища, – сморщил он нос. Подойдите и посмотрите внимательно. Они издают аромат. А лепестки так нежны, как будто только что сорваны где-нибудь под яблоней в весеннем саду. Смог бы я так долго держать их в рукаве, и они при этом не потеряли ни, своей формы, ни свежести. Да и где возьмутся фиалки в конце лета? Не проще было бы нарвать маргариток, эффект был бы тот же, но с меньшими усилиями с моей стороны.

– Да! – хмыкнул Пьер, почти соглашаясь с Алексом.

– Но если смотреть с вашей позиции, простого обывателя, не обладающего достаточными знаниями и не посвященного в иные законы… – как бы анализируя разный взгляд на вещи, – медленно сказал Алекс. Он внимательно проследил за реакцией Пьера, подошедшего к портрету Жозефины, и приглядывающемуся к букету, который как будто находился и на изображении картины, и был здесь в пространстве.

– Не понятно… – услышал он.

– Что ж, пожалуй, я вам покажу то, что приведет вас в еще более, неописуемый восторг и еще больше вызовет ваше недоумение и задаст вам загадку. Такого вы не увидите больше нигде, потому что это могу делать только я! Есть мои последователи, но они ограничиваются, гораздо, более, поверхностным результатом. А я?! Я провожу его со сто процентным эффектом. Конечно, это мой секрет. Но, имея в виду, ваше положение и вашу наивность, я покажу вам это, и даже объясню, потому что все равно вы ничего не поймете, ничего не вспомните и ничему не поверите. Ведь так, мой сомневающийся друг, – обратился он к Пьеру.

Последние фразы Пьер отнес также за счет чудачества Алекса, который, как ему показалось, все больше и больше входил в образ великого.

– И если даже бы вы знали, как это делается, то все равно не смогли бы повторить. Поэтому я покажу вам кое-что. Идите, быстро одевайтесь сами и зовите сюда своих мадам, они вероятно уже скоро будут готовы. Я хочу публичного выступления!

Мосье Алекс, распрямился и встал в величественную позу. Пьеру показалось, что в этот момент у него по телу пробежали очень крупные мурашки.

 

Глава пятая

Великий обманщик

– Вы прекрасно выглядите в этих костюмах. Точно пришли с этих картин! – сказал Алекс, увидев входящих женщин и Пьера. – Да вы просто созданы для таких нарядов и той жизни! Вы бы вскружили головы многим мужчинам, попади вы в те времена! – хитро подмигнул он Мишель.

– В то время! – мечтательно сказала Полет. – Карета, прислуга, роскошь.

– А какие подарки дарили кавалеры дамам в ответ на их благосклонность! – улыбнулся Алекс. – Брильянтовые колье, замки, и даже титулы.

– Да уж сейчас все измельчало. Сейчас и жениться то не хотят, – фыркнула Мадлен. Не то, что брильянты. Мой Арманд хоть и не был графом, но баловал меня всегда. Я все покупала в лучших магазинах, он возил меня по лучшим курортам. И подарил столько золотых безделушек. Например, вот эти золотые часики… – покрутила она рукой.

– Мама! – остановил ее Пьер.

– А что я сказала?! Все-правда. А вот сейчас считается, что все равны, и подарки должны дарить дамы мужчинам, а не наоборот.

– Ну, в то время и такое бывало, все зависело от положения и чувств. Во все времена кто-то берет, а кто-то платит, – сказал Пьер, вспомнив подарки Симон.

– И все же женщина всегда должна быть на пьедестале. Богиней, и к ее ногам нужно приносить дары. Ведь ее любовь стоит многого, – ответил Алекс, снова многозначительно посмотрев на Мишель.

– Побыть бы на месте тех дам, – воскликнули все три разом.

– Ловлю вас на слове! – воскликнул весело Алекс.

– Вы так говорите, как будто мы вот-вот откажемся от такой привилегии. Никогда! – сказала Мадлен.

– Никогда! – подтвердили Мишель и Полет.

– Мосье Алекс, наверное, очень богат, и любит женщин, – прошептала Полет. Не хочет ли он нам что-то предложить. Вернее одной из нас! – тихо засмеялась Полет, глядя на Мишель. Я не смогу. А вот вы с Мадлен…,-смягчила она свою иронию.

– Ладно, смеяться, – прошептала Мишель. – Он имеет ввиду вечерний карнавал. Там можно попритворяться, что мы баронессы, а мужчины графы и принцы. И многое ли, что обещают мужчины, они выполняют? Болтуны! И все только для того, чтобы показаться лучше, чем они есть

– И поймать птичку в сеть, – прошептала Мадлен. Хотя в его сети можно было бы и попасть. Вполне приличный мужчина, симпатичный и обходительный, улыбнулась она шаловливой улыбкой.

– Мадлен влюбилась! – засмеялась Мишель.

– Уф! – надула щеки Мадлен и закатила мечтательно глаза.

Алекс, ушедший на несколько минут в свою комнату, вернулся уже одетым в старинный костюм, с широкими воланами на груди и рукавах, держа в руках пару подсвечников.

И так, господа, пока у нас есть время, я хочу показать вам технику оживления портрета. Уж это вы не назовете фокусом? – повернулся он к Пьеру.

– Не знаю, пожал плечами Пьер. Может быть, вы хотите использовать гипноз. Предупреждаю, я ему не поддаюсь. Так что вам лучше сразу отказаться от этого приема. Женщины возможно, но я им не позволю впасть в сон. Имейте в виду, – высокомерно сказал Пьер.

– Никакого гипноза, все по настоящему! – утвердительно кивнул Алекс.

– Но тогда вам не удастся нас обмануть. Я тут же раскрою все ваши уловки.

– Будет любопытно! Пока еще никто мой секрет не раскрыл. Вы будете первый. И я согласен дать вам за это приз. Алекс подошел к столу и поднял с него маленькую коробочку. – Приз ждет любого, кто увидит фальш. Он открыл коробочку, там на маленьком постаменте сидела птичка, которая сразу же зашевелилась и зачирикала свою песенку. – Забавная вещица? – посмотрел он на открывших от удивления рот присутствующих.

– Да! Какая миленькая! Теперь таких не делают. Старинная игрушка? – спросила Полет.

– Вполне, и к тому же принадлежала когда-то Графу де Караман, который получил ее в свою очередь от Наполеона. Так вот она ваша, если вы сумеете меня прервать, когда увидите намек на фокус. Согласны?

Женщины, кивнув, сели, приготовившись к новому представлению. Пьер иронично остался стоять.

– Ты думаешь, он умеет оживлять портрет? – прошептала Мадлен, обращаясь незаметно к Полет.

– Такое умел только Калиостро. И то, я это видела в кино. Посмотрим, что за секрет. Наверное, погаснет свет, и вместо картины на ней появится какая-нибудь его ассистентка.

– Ну конечно! Смотрите, она похожа на Лорен. Точно! Но все равно интересно! – воскликнула Мишель. Смешно ждать настоящего оживления, главное как он все это преподнесет.

– Я же вам сказал никакого обмана и гипноза. Это одно из моих открытий, – важно сказал Алекс.

– Да сколько же открытий вы сделали. Для этого не хватит и всей жизни. Получать живое из воздуха, оживлять картины… – саркастически усмехнулся Пьер. Может быть, вы умеете разрезать напополам женщину, а потом собирать ее из частей?

Это слишком пошло! – воскликнул Алекс. С мадам я такого никогда не делаю. Я живу слишком долго, по человеческим меркам, и не теряю свой опыт, теряя невзначай жизнь, например, от болезни или от вражеского оружия, как это происходит с другими. Если бы вы знали, сколько открытий появились на свет позже, и сколько из них еще не увидело свет, из-за слишком банальных вещей, таких как голод, война, интриги. Прожил мыслитель каких-нибудь тридцать лет, созрел для открытия, а тут тебе и конец. Мозг погиб, и все, что было в нем ушло в небытие. А за тысячу лет надумать можно многое, тем более можно много поэкспериментировать, собрать и изучить опыт других мудрецов. Я превратил срок свой жизни в качество. Это так просто. За час можно найти корзину скрытых по лесу ягод, а за сто лет, собрать их столько, что можно будет накормить ими все человечество.

– Вот только ягоды испортятся, и человечество поменяется! – усмехнулась Полет.

– Ну, тогда скажем проще. За тридцать минут можно решить одну сложную задачу, а еще более сложную за два часа. Если у вас такого времени нет, то задача останется не решенной. Если есть, с избытком, то рано или поздно, вы придете к разгадке, даже хотя бы путем проб и ошибок, приближений и повторов с изменением неизвестных и ходов решений. Все дело во времени, для гения, конечно. Глупый, разве что станет еще глупее, – засмеялся он, – и устав, зайдет в тупик.

Ученых такого возраста, как вы, в мире довольно много, но они не могут похвастаться такими результатами. Лишних двадцать, тридцать лет…Хотя… – пробормотал Пьер, увидев, как Полет и Мишель сделали ему знак не спорить с Алексом. – Ну с задачей понятно, – перешел он к выступлению Алекса. Это все математика. Плюс, минус. Но как можно оживить портрет? Это ведь всего лишь краски и холст, – осторожно задал он вопрос, посмотрев вопросительно на дам, – ну уж сомневаться то я имею право? – сказал его взгляд. – Хоть сколько лет его не оживляй, у него не возникнет вен, и крови, текущей по ним. Не появится дыхание, потому что нет легких, ведь он плоский. Двухмерный, или… – уже более смело продолжил он.

– Вы почти что, подошли к разгадке, – удивленно поднял брови Алекс. – И если бы вы были заняты этой разгадкой не с позиции обличить загадку, а с позиции понять ее, вы бы пришли к решению. Наверное, это просто результат информатики, которую вы получаете с лихвой из телевизоров, изданий и просто по телефону. Процесс обмена информацией ускорился и стал объемнее. Это надо записать, – пробормотал себе под нос Алекс, достав ручку и блокнот непонятно откуда. – Скорость, объем и плотность-приводит к неосознанно скорейшему результату…

– Ладно, – вздохнул Пьер, уже уставший от бормотаний и философских излияний старика. – Мы ждем чуда.

– Хорошо! – согласился Алекс. Перейдем от слов к делу. Но я хотел бы сначала объяснить вам ход сеанса, потому что мне будет нужна ваша помощь. Видите, никаких секретов, все в открытую! – посмотрел он на Пьера.

Все кивнули, выражая согласие.

Наша задача оживить вот этих людей, показал он на картину, на которой были изображены шесть человек, в костюмах похожих на те, которые были одеты на них. – Сначала я соберу всю свою волю, чтобы представить образ на картине живым. Я представлю, как он движется, как он дышит, и как он смотрит на меня. Вы должны делать это вместе со мной. Так будет сильнее эффект. Затем, я поделюсь с образом на картине своей и вашей энергией, и вытолкну его с полотна, в это время он бесплотен, но повторяет образ того индивидуума, который позировал. Ведь картина это такое же отражение, как и ваше в зеркале, просто оно соткано из отдельных мазков, а не общим фоном. И находится в этом мире, в отличие от отражения в зеркале.

– Кстати. – Старик снова взял непонятно откуда появившийся в его руках блокнот и записал: «-Использовать зеркала…»

– Как вы понимаете, этот бесплотный дух, уже имеет в своем отражении матрицу образа, повторение всего набора качеств. Но, ему не хватает объема! И энергетики! Просто так вы не увидите его! Особенно днем, при освещении. Вот если вечером в темном пространстве, где еще и начинает снижаться температура, его можно при определенном повороте разглядеть. Он мелькнет на секунду и вам покажется, что вы все это придумали, или… увидели приведение! В принципе этот эффект подобен эффекту радуги на небе. Она видна в определенных условиях плотности воздуха, насыщенности его парами воды, и под определенным освещением этого участка лучами солнца. Она есть, когда мы присутствуем при всем стечении этих исходных моментов и мы не видим ее, когда они не способствуют проявлению разложения цвета на оттенки.

– Получается, что приведения, это отражения от портретов? – спросил Пьер. – Видимые, при определенных условиях. А я думал, что это души покойников. Не упокоенные, веками и умершие в мучениях.

– Не только мой пытливый слушатель. Все эти духи тоже делятся на различные виды, но это отдельная тема. Сейчас мы говорим о картинах.

Следующим действием, для оживления картины, является уплотнение духа. Вместе с плотностью, эфир из которого состоит вытолкнутый с картины образ, начинает приобретать еще и энергию, которая, сцепляясь с отдельными тонкими энергетическими слоями, становится ощутимой. Ведь и паутину можно сделать твердой, если сложить несколько тысяч слоев, так и в этом бесплотном духе. Снимая слой за слоем, и соединяя его вне картины в один, я могу помочь обрести ему и плоть и жизнь и мысли и чувства.

– Все это звучит логично, – задумчиво произнес Пьер, зачарованный рассказом Алекса. Но как вы можете точно собирать эти слои и удерживать их в одном положении. И опять же, – также задумчиво произнес Пьер, как будто в этот момент и сам решал эту задачку. – Где взять эту энергию, я ведь так понимаю, нужен клей, который склеит все эти бесплотные слои….

– А вот это мой секрет, – засмеялся Алекс. Это мой секрет, благодаря которому я приобрету все! Хотя, вам я открою и его! Если жидкость налить в кувшин то она примет его форму? – продолжил оживившись еще больше Алекс. – Правильно. Так и уплотненный дух, если его поселить в необходимый сосуд в виде тела человека, тоже примет его форму. Просто?! А?! И я думаю, понятно?! Алекс потер руки и, совершенно довольный, посмотрел на Пьера и окружающих.

– А что можно благодаря этому приобрести? – удивился Пьер, заодно представляя, как в гуттаперчевую куклу вливается уплотненный дух. – Чушь подумал он. Кто руками будет шевелить? И как?

– А вы не думаете, что эти восстановленные к жизни образы в определенный момент, могут раскрыть тысячелетние секреты, тайны, которые появились благодаря им, и во время их жизни.

– Ну, например? – высокомерно задал свой вопрос Пьер.

– Например, где спрятаны фамильные драгоценности, где замурованы тайные ходы, и кто какую роль играл в истории. Со временем, каждое слово, каждое письмо, каждая история делается бесценной. Антиквариат, одним словом. Даже пачка писем, спрятанная Жозефиной, и написанная ей ее любовником Шарлем. Представляете, какой бум вызовут эти якобы внезапные находки, какую цену можно за них получить на аукционах. Да мало ли что. Я говорю слишком простыми вещами. Чтобы вы поняли меня. Остальное можете додумать.

– Так вы преследуете корыстную цель! – воскликнул Пьер. Сначала вы мне казались фанатом, а теперь…

– Во-первых, я хочу дать предкам увидеть своих потомков. Я хочу отблагодарить своих друзей ушедших в мир иной, дать им радость вернуться в этот мир и увидеть каким он стал. Это достойный шаг и достойная благодарность как вы думаете? – обиженно спросил Алекс. А все остальное, оно не помешает, тем более, что для моих экспериментов нужно слишком многое. И уединение, и тайники, и большое количество благодарной и немой прислуги. К тому же мне нужно на что-то жить, скрывать свои открытия во времени от произвола политиков, от стихийных бедствий, от нашествия армий нуворишей и анархистов, которым ничего не свято. Имеешь многое, нужно еще больше для его охраны. Так что голубчик, в корысти меня можно уличить в последнюю очередь.

– Ну а теперь начнем. Все в сборе. Мадам слышали мои рассуждения, и будут мне помогать? – обратился он к женщинам.

Эти прекрасные люди запечатлены на этой картине вместе специально, для того, чтобы легче было работать. Зачем бегать к одной картине к другой. Все компактно и это бережет и время и энергию, так как она не уходит в эфир, а поглощается соседствующим образом. Они нужны мне все четверо, потому что в свое время именно они спасли и меня и мои разработки. Они многие годы скрывали мое присутствие в их домах, от моих врагов и свято хранили мою тайну. Я им дал обещание, я поклялся, хотя мог бы этого и не делать, потому что мои друзья знали, чего стоит мое слово. Эту картину нарисовал я! Еще при их жизни!

– Но это было слишком давно, – хотела сказать Мадлен.

– Молчи мама. Так интереснее. Так все похоже на сказку. Представь, что ты в театре… – шепнула ей Полет.

– А теперь начнем, – продолжил Алекс, не увидев сопротивления на свою речь от присутствующих. И так! Примите такие же позы как на картине. Так, немного так, – поправил Алекс послушно действующих подопытных. Я должен сказать, что оживляя их, я обязан предоставить им вместилища их бесплотного духа. И этим вместилищем будете вы! Вмещать дух в изготовленную из непонятно чего куклу, бред! – ехидно взглянул Алекс на Пьера. В идеальном варианте нужно было бы создать автономное биотело, но это впереди, и я думаю, что я еще воспользуюсь этим открытием примерно лет этак через двести. Тогда мне не нужно будет искать, и тратить время на таких экземпляров, как вы, немного пренебрежительно сказал Алекс. Поэтому сейчас более простой вариант. Вы! Ваше тело!

Полет и Мишель передернулись. А Пьер вдруг ощутил приближение опасности.

– Глупости, – успокоил он себя. Бредни. Подготовка к выступлению, нагнетание тайны и страха.

– Начинайте, мы готовы вместить в себя образы с картины, – сказал он, спокойно садясь в кресло около стола.

– Лорен! – позвал Алекс.

– Она точно как с того портрета, – ахнули дамы увидев, вошедшую Лорен, в платье дамы в белом. А он как этот мосье! – удивились они! не меняя положения своего тела.

– Вы правы! Это мы. Только себя и Лорен мне нет необходимости оживлять. Мы и так живые, можете нас пощупать, – театрально сказал Алекс, протянув дамам свою руку. Мы позаботились о своем бессмертии при жизни. А вот остальные. Они могут явиться в этот мир, только иногда, на короткий миг, тогда когда я помогу им в этом, заманив сюда их потенциальные тела, – Алекс вожделенно посмотрел на присутствующих. – И вы знаете, они уже ждут! Находясь там, на картине, они уже чувствуют приближение своего явления в этот свет. Посмотрите, как увлажнился их взгляд. Посмотрите, как немного живее стали руки, представьте, что под этими нарядами, живые дамы и мосье, у них также течет кровь по жилам, им также хочется вздохнуть, ведь первый вздох это как глоток воздуха после длительного нахождения в пучине океана. И так вздох!

– Ах! – вырвалось у Мадлен

– О! – всхлипнула Полет.

– Ах! – вздохнула Мишель.

– Не поддавайтесь! – сказал Пьер, стряхнув с себя желание следовать указаниям Алекса. – Вы почти-что попались на его удочку. Это самое настоящее внушение.

– Но мне так не хватало воздуха, – сказала Полет, и мне, подтвердили Мадлен и Мишель.

– Эффектно, – прошептала Мишель. Я уж, и правда не вижу разницы между ними и нами. Единственное, что мосье и мадам, не сидят с нами.

– А мне немного стало страшно, а вдруг эти приведения и, правда, оживут. Что нам тогда делать, Я заору! – поежилась Полет.

– Я тоже боюсь приведений, – сказала шепотом Мадлен.

– Когда вы попадете туда, на их место, вы перестанете их бояться, – усмехнулся Алекс.

– Куда туда? – спросила Мишель.

– Не думаете же вы, что в одном теле могли бы ужиться два духа? – немного резковато сказал Алекс. Мне придется ваше тело освободить от вашего духа, прежде чем поселить в нем дух моих друзей…. Вы же попадете в один из срезов их временного слоя жизни. Хотя сейчас их уже давно нет, в той параллельной жизни они умерли, но на картине они еще живы. Они живут тем самым мгновением и помнят и чувствуют то, что было с ними в тот момент. Я специально запечатлел их в минуты наших встреч. Тогда они были молоды, счастливы и вечер был прекрасный. Так что вам там будет хорошо.

– Господи! Какой кошмар вы говорите. Я о смерти и слышать не хочу. Лучше о жизни! – воскликнула Мадлен. И я не хочу быть тем, кто сейчас уже покойник.

– Мадам вы можете быть спокойны. Для вас здесь не нашлось персонажа, и к тому же я боюсь вашей забывчивости. Поэтому в эксперименте будут участвовать только трое. Полет, Мишель и Пьер!

– Ну нет! – твердо сказала Мадлен. Я же одела костюм. И потом я уже старая, и не могу откладывать такие интересные моменты, тем более от них отказываться. Я тоже хочу попасть в картину.

– Хорошо, мадам-сказал Алекс, потирая руки, как бы разминая пальцы. – Если вы настаиваете! Действительно потерять возможность привести в чувство еще одну личность, – пробормотал он обратившись к Лорен, которая кивнула головой. – Ну что ж, мадам, спасибо, – снова обратился он к Мадлен. – С вами мы проведем отдельный эксперимент. Вы у нас уйдете вон в ту даму, – показал Алекс на портрет Екатерины.

– Катрин вторая!? – воскликнула Мадлен. Да! Я хочу быть царицей. Я согласна.

– Тогда вам придется сесть напротив портрета Екатерины. Посидите, посмотрите на нее, представьте себя царицей, перед которой все лебезят, исполняют каждое желание, но и которая думает о государстве, о делах…Попробуйте представить о чем она думает в этот момент, вернее думала, когда стояла перед художником.

Мадлен гордо встала со стула, входя в образ царицы, и важно прошествовала к портрету Екатерины. Она послушно села напротив портрета, предварительно обернувшись на своего сына, и стала представлять себя царицей. Но дальше стола с обедом и гостями она представить Екатерину не смогла…. И все же…

– Ну как, вы готовы? – спросил Алекс, вернувшись к сидящим. Он выпрямился и проведя руками по лицу и груди, глубоко вдохнул воздух, с прикрытыми глазами. Он, как будто, был уже готов к эксперименту и дальнейший ответ уже ничего для него не значил. – Лорен, выключи свет, – попросил он дочь, и подойди к мадам Мадлен, Екатерине великой. Помоги ей.

В темном зале, в котором окна были плотно занавешены, заструился свет от маленьких язычков свеч. Пространство стало таинственным. Зеркала поблескивали в полумраке и отражали сидящих, убранство зала и картину. В мерцающем свете зала, присутствующие на мгновение потеряли и друг друга, и Алекса, и когда их глаза привыкли к этому освещению, они ахнули. Из темноты вдруг появился Алекс, одетый в черный сверкающий плащ с капюшоном, нависшим над лицом. Он поднял руки вверх и потом развел их в сторону. Между руками пробежал электрический разряд и по помещению поплыли голубые неоновые шары, уходя и исчезая в стенах под потолком.

Браво! – захлопали женщины, поразившиеся необычному началу выступления.

– Ах! – Ахнули они, поразившись на совершенно теперь не обычный вид Алекса. Глаза его казалось, соперничали с цветом плаща, и блеском вышитых на нем звезд. Волосы превратились в прекрасную шевелюру, а лицо отдавало чем-то дьявольским.

Алекс посмотрел на присутствующих взглядом, лишенным мягкости, пронизывающим насквозь, и черты его приобрели жесткость.

– Начнем с мадам Полет, – сказал Алекс, приблизившись к Полет.

Смотрите на портрет и представляйте его живым, вот он мигнет глазами, вот он вдохнет воздух, вот он становится вами. Вы чувствуете, что смотрите с портрета, и видите нас оттуда. Вы горды своим положением. Вот-вот, вы пригубите этот бокал вина, а слуга, появившийся в той двери, видите, она открывается, принесет вам письмо от вашего жениха.

Что вы чувствуете? – обратился он к Полет. – Вы не ощущаете неприятных волн? Как вам на новом месте?

– Ничего, – сказала Полет, немного помедлив, каким-то вялым замедленным голосом. Потом она удовлетворительно улыбнулась и, поправив прическу, закрыв глаза, стала потирать свои пальцы. Я немного устала, и меня чуть-чуть тошнит. Я пока посижу с закрытыми глазами. Вы поможете мне придти в себя граф? – спросила она, не открывая глаз.

– Эксперимент не удался, – усмехнулся Пьер, не расслышав последней фразы. Хотя мне, черт возьми, показалось, что между портретом и Полет пролетело какое-то газовое облачко.

– Неужели? – скупо улыбнулся Алекс.

– Это от напряжения, – быстро прервал его Пьер. – С картины никто не сошел. Да и в картину Полет не ушла…

– Ничего, ничего, – развел руки Алекс. Это только начало. Прелюдия, увертюра! Не получилось, ну что ж так бывает. Попробуем теперь воодушевить Мишель. Полет не так впечатлительна. С ней нужно еще поработать. К тому же мне не нужны обмороки. Пусть передохнет. В эксперименте участвуют только действительно желающие и здоровые.

– Я поддаюсь гипнозу, И я довольно впечатлительна. Может быть, со мной получится быстрее? – робко посмотрела на Алекса Мишель.

– Ну что ж попробуем. И ничего не бойтесь. Не так страшен черт, как его малюют, все будет хорошо! Я вам обещаю.

Алекс встал между картиной и Мишель. Он снова стал произносить те же фразы.

– Ну как, Мишель? – делая ударение на имени, спросил Алекс.

– Немного неприятно, но в результате, ничего! – сказала Мишель, также закрыв глаза и потирая пальцы. Граф, а мой муж уже здесь?

– Почти… – сказал Алекс. Он подошел к Пьеру, не успевшему среагировать на чушь, которую несла Мишель, и обратил его взор на нарисованного принца Жозефа.

– Ну, уж со мной у вас тоже ничего не получиться, – сложил руки на груди Пьер

– И все же попробуем, уверенно предложил Алекс.

– И так, Лорен. Просмотри последние штрихи. Алекс подошел к ней, и тихо о чем-то поговорил, делая знак в сторону портрета и в сторону присутствующих.

– Сейчас, сейчас мой старый друг, произнес он в воздух. Сейчас и ты обретешь плоть, – сказал он, и, собрав всю силу своего сознания, встал перед столом, на одно стороне которого в зеркальном отражении сидели живые люди, а на другом напротив висела картина, точно повторяя то что было напротив.

 

Глава шестая

Шок

Пьер удивленно обернулся на дам, желая разделить свою иронию по поводу старикашки, но вдруг почувствовал, что голова его не может этого сделать, мало того, он почувствовал, что зрение его стало почему-то тусклым, и стол за которым сидел он и дамы, оказался впереди него, вместо картины. Он смотрел на стол, немного с высоты, и видел все как сквозь дымку. Он видел радостное лицо Мишель, и восторженные жесты Полет, и главное себя, сидящего на кресле и поочередно трогающего свое тело руки и плечи.

Ничего не понимая, Пьер напряг зрение и увидел, как дамы, сидящие за столом, а это были, Полет и Мишель, встали с кресел, явно веселые, и принялись обниматься с Алексом. Затем он увидел, как к нему самому, еще сидящему в кресле, подошел и Алекс и дамы, и он, подняв молитвенно руки к небу, потом обнял Алекса, и дам по очереди.

– Ну как дружище? – услышал он глухие, волнообразные отзвуки голоса Алекса, который в упор смотрел на него. – Хорошо тебе на картине? Это ли не великий фокус! Не волнуйся, когда придет время, ты вернешься в свое тело. Потерпи. Сколько? Я думаю, недельки нам хватит. Так что время пролетит быстро! Они терпели дольше. Ну, пока!

– Как тебе этот противный старикашка? – ехидно добавил он, когда его спутники ушли вперед.

Алекс еще раз помахал ему рукой, быстрым шагом догнал уходящих, и вся компания в старинных нарядах, скрылась за дверью.

Пьеру хотелось закричать или заехать старикашке по башке, чтобы он перестал изгаляться. Но он не мог! Он был плоский, если не сказать безмерный. У него не было объема, и всего того ощущения, какое он имел только что, до последней минуты. Пьер попытался увидеть, что находится вокруг него, но видел только то, что находилось впереди – уходящих себя, своих дам и Алекса. И вдруг его взгляд, или вернее какое-то внутреннее зрение, увидело зеркало, в котором отражались люди. Пьер возликовал, подумав, что у него появились новые возможности, но потом, присмотревшись, увидел, что это отражение той самой картины, на которой они по заявлению Алекса, должны были поменяться местами. Пьер чувствовал, что его взгляд идентичен отражению взгляда мужчины, так похожего на него. Двоих он узнал тотчас же. Это были Алекс и Лорен. Еще две дамы, сидели за столом в позах, которую принимали дамы в начале сеанса.

– Эксперимент удался! – окончательно понял Пьер. – Картина ожила, а они поменялись с изображением местами.

Радостно было одно, то, что он став непонятно кем или чем, еще мог мыслить и видеть. Но этот вывод снова привело его в ужас. Он сосредоточил свои мысли на изображение женщин на картине, и понял, что оставаясь в виде нарисованных фигур, там наверняка были и все остальные. Мишель, Полет и даже Мадлен, которая посылала ему флюиды с картины портрета Екатерины, которая тоже благополучно отражалась в зеркале, немного под другим углом. Их было ровно столько, сколько было на картинах, за исключением двоих. Это были Алекс и Лорен, они были изображены на картине, и спутать их теперь было нельзя. Да еще старый слуга, который входил в дверь на картине. Пьер видел картины и людей изображенных на них, но только в отражении зеркала. Рядом с собой, он не видел ничего. Зеркало! – подумал он. Для старикашкиных экспериментов, оно оказалось действительно как нельзя кстати. Пьер стал судорожно думать что он сможет извлечь из сложившейся обстановки еще.

* * *

Мишель ничего не могла понять, когда после слов Алекса вдруг почувствовала, как ее тело одеревенело, и потеряло возможность двигаться. Потом под звуки голоса Алекса, она увидела как портрет становится прозрачно туманным, она заметила первые признаки его жизни. Нет, он не был плотным телом, он представлял собой газовую форму, точную копию портрета, которая двигалась к ней. Мишель стало жутко, но через секунду, какая-то приторная слабость, прошлась по ее телу и растворила ее в том, что было вокруг, необыкновенная легкость вознесла ее из своего тела и понесла к портрету, От приятного чувства полета, она на секунду заснула и, проснувшись, снова почувствовала скованность движений. Она открыла глаза и обнаружила, что видит все в тумане, и помещение и предметы и людей, стоящих немного ниже, чем была она, но самое странное было то, что там стояла она сама, мосье Алекс, Полет, Пьер, а Мадлен сидела в кресле закрыв глаза. Мишель хотела тряхнуть головой, прогнав эту беспомощность и туман с глаз, но заметила, что теперь видит все ясно, только не может увидеть ничего рядом с собой, то, что она видела, это было отражение.

– Зеркало! – поняла она.

* * *

– Ну как мадам, мосье, как вы себя чувствуете? – спросил Алекс, чинно провожая своих друзей в лифт. Будьте осторожны…

– Мы все помним, – сказал «Пьер», я чувствую еще минуты три, и я стану совершенно управляемым. Вернее управляющим этим неплохим телом! Где вы достали такой экземпляр, он очень похож на меня, не правда ли Зофи-обернулся он на «Мишель».

– О да! Мой друг. Мне это так приятно. Это добавляет силы, как будто мы в своем времени, живые и здоровые. А как я? Ничего? – спросила она.

– Вы вполне милая! Но, конечно, не сравнитесь с собой самой. Вы совершенство! А эта мадам, почти совершенство!

– Вы очень любезны Жозеф, – улыбнулась «Мишель».

– Это потому, что это тело заселено вами, моя прелесть. Все к чему вы прикасаетесь своими ручками, и ножками, становится чудом и мечтой, – сказал принц.

– Все, я в превосходной форме, – воскликнула «Полет». И мне кажется, в этот раз мне гораздо легче было перенести это переселение.

– С каждым разом… – глубокомысленно сказал Алекс, – как мышцы во время тренировок привыкают к сопротивлению и становятся ловкими, так и ваш дух, научился переносить сопротивление перехода из эфира в плотные материи и делает это почти без напряжения.

– Вы волшебник! Великий чародей, несравненный граф Калиостро! – воскликнул «Пьер».

– Я счастлив, что мне пришла в голову мысль сохранить ваши образы в одной картине, остановил похвалы в свой адрес рукой Калиостро. Мои разработки были тогда на середине пути, но я уже предполагал, что из этого выйдет. Вам я обязан жизнью.

– Но, довольно, Алессандро, какие могут быть счеты… – остановили его воскрешенные.

– И рад, что теперь могу оплатить свой долг, – продолжил Калиостро. – Вы знаете, что мне лично много не нужно. Этот замок фактически принадлежит вашим потомкам, я лишь взял в аренду часть его, заплатив Филиппу достаточную цену. Он ведь и не подозревает о происходящем здесь. Прекрасный правнук! – обратился Граф к Полет-Терезе, вы можете им гордиться. Вдобавок, я помогаю поддерживать замок в надлежащем состоянии, и это мне обходится в кругленькую сумму, но я это делаю отчасти добровольно, отчасти из эгоистичных соображений, – немного шутливо произнес Калиостро. Что мне нужно? – задал он сам себе вопрос. Возможность работать, отсутствие надзора и конечно средства, для того, чтобы, все, что я назвал, могло место быть. Пока я фактический распорядитель жизни замка, у меня все это есть.

– Возможно милый Александр, вы придумаете, как нас оставить здесь рядом с вами навсегда? – взяла его под руку «Мишель». Что вам для этого нужно, спрашивайте мы поможем своими скромными знаниями. Что сейчас может представлять ценность? Письма, воспоминания, достоверные сведения?

– Для того, чтобы закрепить ваше появление здесь навсегда, мне как всегда нужна возможность работать и еще один пустячок, четверо желающих навсегда остаться там на картине. То есть оставить вам навсегда свои тела! Риск не возможен! Вы же не захотите жить жизнью этих простых людей, ходить на работу, варить обеды, зарабатывать пенсию и путешествовать на машине?! – усмехнулся он. Это не для вас! Да и не сможете вы сыграть вечную роль двойников этих людей, для этого одного сходства мало. Важны привычки, умение общаться и знание всех подробностей жизни тех, кто подарил вам тело. Вас быстро раскусят, а если нет, то поместят в психушку, приняв за болезнь вашу странность и забывчивость. А оставить вас здесь, это значить поместить ваших доноров в разряд пропавших. Исчезни здесь несколько человек, полиция начнет вынюхивать и их след приведет сюда. Пока рисковать и оставлять обмен телами без обратного я не могу, и не имею возможности.

– О нет! Нет! – Воскликнули все разом. Пусть будут промежуточные проявления. Но без риска потерять вас, милый Александр, и вместе с вами эту возможность.

– Ну, куда мы направимся в первую очередь? – спросил Калиостро, переводя тему в другое русло. Времени у вас не так уж много, я не имею право отнимать у вас его. Я просто считал своим долгом, немного напомнит вам о существующих обстоятельствах.

– Ах да, я еще не успел привести в чувство Катрин! – вспомнил Алекс, услышав окрик Лорен. – Она еще не совсем пришла в себя, ведь для нее это в первый раз. Поэтому пока она, как лунатик, существует, ничего не понимая, вы же помните свой первый опыт?

– Да, – закивали головами воскрешенные.

– В первую очередь на природу, к цветам, траве и солнцу! – сказали женщины.

– Я присоединяюсь. После двухмерного пребывания, так хочется окунуться в трехмерные прелести. Этот свет прекрасен, черт побери! – сказал принц Жозеф.

– Ну что ж, Лоренца проведет вас в парк, а я пока займусь Екатериной. Ей сегодня долго находиться здесь нельзя. Она у меня случайный гость. До встречи через полчаса господа.

Оставшись один, Калиостро посмотрел в глаза Екатерины.

– Ну как матушка, вы хорошо слышите меня? Сосредоточитесь, вы же всегда были волевой женщиной.

– Где я? Я ничего не вижу, – Екатерина потерла глаза, – мне это снится? Или я уже на том свете? Я умерла?! Когда я ложилась спать, мне было очень плохо!

– Что значит смерть? – нараспев произнес Калиостро. – Всего лишь уход из этой жизни в другую. Но всякий уход, дает возможность возвращения, закончил он свою почти музыкальную фразу. Ну, ну, смотрите на меня. Узнаете кто перед вами?

– Граф? Вы? – удивилась Екатерина, оглядевшись вокруг. – Но как? Вы же покинули мою страну.

– Я матушка, я! И это я вернул вас в этот мир. Вы действительно умерли, и с вашей смерти прошло почти двести лет! Как вам этот обманщик, фокусник и «лжечародей», – окрещенный так вами

– Но этого не может быть! – Екатерина обернулась по сторонам и беспомощно посмотрела на свои руки. – Что со мной? Я почему то очень худая, я что долго была в горячке? Я ничего не помню? Где слуги, где мой лекарь? А, я понимаю, я брежу. Мне давеча стало что-то плоховато. Уж очень болело сердце и голова… Я хочу встать. – Екатерина попыталась встать с кресла.

– Вставайте матушка, вставайте, теперь вы сможете. Вот только в зеркало смотреть без подготовки не рекомендую, – остановил он Екатерину, пытающуюся подойти к зеркалу.

– А что я очень дурно выгляжу? Хотя, идти мне, почему-то легче. Как будто я похудела раза в два.

– Не мудрено! Свое шикарное тело вы потеряли двести лет назад. А теперь вы получили на время, я подчеркиваю, на короткое время, чужое тело. Ведь теперь вы француженка Мадлен, которой семьдесят пять, и которая живет в двадцать первом веке. Не верите? А вот если бы вы почаще принимали меня при дворе, да не брезговали моими выступлениями.! Я скажу больше, я мог поделиться с вами своими секретами, ведь вы были потенциальной ясновидящей. Интуиция ваша была выше всяких похвал, и другие чародейские приметы в вас были. Но вы изгнали меня….-Граф изобразил попранную святыню. Но, заметьте, я не помню зла, и вот вы здесь, и скоро увидите солнце, цветы…Вы верите мне? Хорошо сударыня! Тогда можете посмотреться в зеркало, но не пугайтесь, представьте, что вы на карнавале и на вас наряд дамы из будущего.

– Да, да теперь это вы матушка государыня, а перед вами ваш покорнейший слуга, предмет вашего юмора и иронии. Ловко вы подняли меня на смех. Не верили, издевались, изгнали наконец…А вы знаете скольких проблем мне стоило это ваше пренебрежение. Да меня чуть на костре не сожгли, в тюрьме почти сгноили, да мне пришлось умереть раньше времени со всем букетом последствий воскрешения из мертвых. И все это благодаря вам! – обиженно посмотрел на нее граф.

– Но граф, если вы такой маг и чародей, то вы должны были знать, как могут отомстить обманутые женщины. Вы затронули мое самолюбие, вы захотели отобрать у меня то, что принадлежало мне по праву.

– Вы о Станиславе Понятовском, короле Польши? Так это просто месть оскорбленной женщины? Все было не так, как вам преподнесли ваши «верные» Уверяю вас. Все было задумано для дела, я потом глубже посвящу вас в произошедшее тогда. А вы берете свои слова назад? – спросил Калиостро.

– Беру, батюшка.

Екатерина расправила тело, и подбоченись, стала рассматривать себя в зеркало со всех сторон. – Ох и хорошо здесь! Я словно увеличилась в каком то душевном, внутреннем объеме. Мне хоть и немного не по себе, но вполне сносно. Это старое тело еще крепкое, и внешность…Ну что ж я могу привыкнуть и к ней. Но нельзя ли отправить меня в мой дворец, уж если вы воскресили меня граф, то нельзя ли мне вернуть весь мой образ жизни. Кто теперь правит государством.? Мой род еще у власти? Что же я могу сделать? Наградить вас титулом, дать вам земли, место при своей особе? Я все дам вам, только верните, верните мне жизнь. Я уже почувствовала ее вкус. Я хочу есть, когда здесь подают ужин?

– Я не ожидал, что вы так быстро освоитесь государыня. Но пока это все не для вас. За это нужно многое заплатить.

– Граф, но я же сказала. Я дам вам все!

– Боюсь, что сейчас это не в вашей власти. Ведь даже внешность у вас другая. И то, что вы это вы, знаю только я.

– Граф, но неужели я не заслуживаю вашего внимания просто так, как личность, как просто Екатерина, ведь я вас тогда не заточила, не казнила, я просто не уделила вам большего внимания и своего покровительства.

– Вы не поняли меня. Вы в чужом теле, а чужое нужно возвращать, ведь так? Калиостро, понимая своим чутьем, что удерживать Екатерину Вторую в теле Мадлен он больше не может, достал из воздуха книгу.

– Это ваша книга государыня, про меня обманщика Калифалкжерстона. Почитайте на досуге там, освежите память…И придите к истинному раскаянию. Тогда, возможно, и вы присоединитесь к нашему веселому обществу. Которое сегодня ждет прогулка по лугу, в парке. Катание на лошадях, обед и бал! – граф нарочито смаковал возможности сегодняшнего вечера. Где будут и потомки любимого вами Понятовского Станислава…Жозеф….

– Понятовский… Что-то голова моя голубчик как в тумане, – только произнесла завядающим голосом Екатерина. Я почитаю, я раскаюсь, я уже почти раская……

– Я почитаю… – сказала Мадлен еще раз. А что я должна почитать? – петушиным голосом обратилась она к Алексу. Что-то я задумалась! Совсем вы меня с этой Катрин с толку сбили. Я все представляла себя ею, и мне как будто надо было прочитать какую то книгу… А где все? – снова закукарекала Мадлен возмущенно.

– Они в саду мадам, сказал Алекс. Мы не хотели вас будить, вы немного заснули.

– В саду? А как же карнавал?

Праздничный ужин немного позже. Вы можете немного отдохнуть, потому что потом веселье продлится всю ночь. Вы, возможно, не выдержите такого напряжения. Я вас разбужу за минут тридцать до ужина. Согласны? – Алекс наложил руку на лоб Мадлен, и та направилась в свою комнату.

А Полет? Неужели она тоже пошла гулять? – обернулась удивленно Мадлен. А, ну ладно. Я действительно полежу. Мадлен закрыла дверь в свою комнату. А Алекс, удовлетворенный последними событиями пошел вслед за ушедшими в парк.

 

Глава седьмая

Зависть

По парку прогуливались люди в старинных одеждах.

– Александр, я не хочу уходить из этого мира. Ну сделайте что-нибудь быстрее, чтобы мы остались здесь всегда. Боже как пахнет земля, трава. Как красивы облака. Это ужасно обладать всем этим и потерять, сказала «Полет», обращаясь к вошедшему в парк графу Калиостро.

– Представьте мадам, что вы просто ляжете спать, а потом проснетесь. Ведь для вас время летит быстро! – ласковым голосом постарался успокоить ее граф. Ваш год короче в несколько раз, но зато жизнь во много раз длиннее. Так что если сложить все это и умножить, получится огромная длинная жизнь.

– Но мне уже мало только прогулок, я хочу любить, я хочу чувств, страсти, – сказала «Полет». А за несколько часов вечера, я не успеваю обрести знакомств. Жозеф и Зофи как будто дразнят мои чувства. Они всегда вместе, они счастливы, потому что могут получить от этого кусочка жизни самое прекрасное, что она может дать, это любовь!

Мой жених, увы, сюда вернуться не может. Или может? – с надеждой посмотрела Полет на Калиостро. У вас должен быть его портрет, а если нет, то я вам подскажу где было его имение.

– Не грустите мадам. Все впереди, и вы будете счастливы, не все сразу! Я могу вам сказать только одно, вы забыли, но он давным-давно, в начале девятнадцатого века, стал вашим мужем и вы родили ему детей, и сегодня вы увидите их потомков.

– Ах да, я путаюсь в том что было в момент рисования картины и то, что было после. Тогда я буду просить за мужа.

– Да-да, принцесса, запутаться не мудрено! Я и сам иногда путаюсь во всех своих жизнях, махнул по свойски рукой Алекс. – Возможно, мои опыты продвинуться еще дальше, и вы получите мужа. Но имейте ввиду, даже если вы здесь будете без него, готовьтесь к жертве. Испытать любовь и страсть иногда не удается и обычным обитателям этого мира. При своей жизни вы много видели счастливых от любви людей? Ревность обида, предательство и измена… По большей части это так. А сколько греховных поступков, и даже смертей. Многие сами виноваты, а кому-то судьба путает карты. В таком случае считайте, что вы принесли в жертву жизни всего лишь любовные утехи. Оплатили ими другие свои прихоти. Хотя я вас понимаю. Любовь, нет хуже зла… Но все впереди. Как только вы поселитесь здесь навсегда, то возможно и у вас будет шанс. Если конечно вас не будет смущать разница в возрасте, – усмехнулся Алекс.

– Ну вот, так всегда! Вы слишком циничны Александр! Разве можно напоминать даме о ее возрасте. Я обижусь… Шучу, шучу, быстро перебила сама себя «Полет».

* * *

– Прелесть моя, – шепнул «Пьер» «Мишель». Я сгораю от нетерпения овладеть вами в этом виде. Вы так соблазнительны, что я не смогу сдержаться и весь вечер буду думать только об этом.

– Но Алекс! Он такой приставучий. Он как хвост, и только и делает что оценивает наши поступки, да рассказывает о своем бескорыстии.

– Тихо мой друг. Мы ему многим обязаны, если не сказать больше.

– А он нам?! Вы не помните, чем мы рисковали, пряча его у себя.

– Все, все! – «Пьер» сделал жест молчать, увидев графа, входящего в сад в сопровождении мужчины в костюме Бонопарта и двух дам.

Император и Жозефина, если я не ошибаюсь-прошептал «Пьер». Тела им достались сегодня не ахти….

Все склонились в глубоком реверансе….

* * *

Глядя на отражение картины в зеркале, Пьер понемногу начинал понимать, свое положение. А оно было таково, что Пьер был лишен возможности двигать руками и ногами. Он был всего лишь плоским изображением, у которого не было мышц и того места, куда должны были помещаться мозги. Но при все при этом, он почему-то не потерял возможности думать.

– Почему? – подумал он. И что от того, что ты можешь думать, сдвинуться с картины то ты никак не можешь!

Он попробовал оторваться от картины, но не знал где и как приложить силу, чтобы сделать это. В жизни он мог оттолкнуться ногами от земли и побежать, подпрыгнуть, оттолкнуть от себя преграду, да даже головой отбить мяч. Но как каким органом оттолкнуть от себя картину. Он чувствовал, что даже мысли его теперь были более объемными чем то, что он представлял из себя, сейчас. И как раз его мысли теперь были где-то в другой трехмерной области, хотя и были невидимо связаны с ним.

– А, ведь все эти приведения имеют возможность перемещения! – вдруг вспомнил Пьер. И результат представления Алекса, наглядно показал это! Они каким то образом сорвались с картин, чтобы занять наши места!

– Как, как?! – судорожно думал он, стараясь ощутить в себе хотя бы одну точку. Но он не чувствовал ее, кстати силу которую нужно было приложить, чтобы отклеить его с этого ужасного полотна, он тоже не ощущал. Он был другой, с другим набором возможностей, о которых он тоже ничего не знал.

– Стоп! Если я могу думать, значит, я имею многое! Ведь как в известном анекдоте из любого положения есть два выхода! И их найти можно, нужно только хорошо подумать! То, что он уже предполагал такую возможность, давало ему надежду, что она есть, нужно только открыть прием.

– Спокойно, спокойно. Пьер посмотрел на отражение женщин на картине и вдруг с ужасом понял, что возможно они тоже сейчас о чем-то думают, не имея возможности понять и что-то изменить в своем положении. – Да им, наверное, ужасно жутко. Ведь каждой, кажется, что они одиноки в этой незнакомой пустоте. Он попытался крикнуть им, но ничего не вышло, кроме этих слов, прозвучавших в его мыслях. И он снова уловил, что они, мысли, имеют от него отличие. В общем, также, как и в жизни, в той нормальной жизни он отличался от своих мыслей. Тогда он был объемным трехмерным и реальным, а мысли его были невидимые, неизвестно как, и где существующие. Но они были, и то, что они не видимые, совсем его не смущало. Почему? Потому что он так привык. И это казалось ему нормальным. Теперь невидимым был он сам, но мысли, хоть и не перестали быть невидимыми для него, почему-то обрели массу, он это чувствовал. Раньше они были эфирными, а он, материальным. Теперь они поменялись местами, и теперь эфирным стал он, а мысли были более ощутимыми и вещественными. И эти мысли сказали ему. Все просто! Не волнуйся. Вспомни, каким образом старикашка загнал вас сюда.

– Мы настроились на волну портрета, на волну изображенного там человека и представили, что он оживает. Значит нужно сделать обратное. Напрячь всю силу своего ума, и представить, что мы становимся теми же людьми, которыми были тогда же!

– Молодец, – услышал он похвалу.

Пьер, вдохновившись, представил себя живым и здоровым, сидящим в кресле напротив картины. Он попробовал ощутить усталость мышц, и приятное состояние от погружения в это кресло, его ткань… Он ощутил приятность отдыха, почувствовал запах помещения, и температуру в нем. Он, даже, ощутил свежий ветерок, ворвавшийся в комнату. Но не успел обрадоваться тому, как живо он может все вспомнить и представить, как почувствовал полет! Он летел легко и невесомо, как мог лететь газовый платок, или облачко и приземлился в то самое кресло. Пьер подумал, что он вернулся в свое первоначальное состояние и даже схватился за подлокотники кресла руками, чтобы встать, но вместо этого снова поплыл в воздухе.

Мысли его снова заработали, и он понял, что от картины то он оторвался, но тела не приобрел. Состояние его теперь было гораздо лучше, чем когда он был на картине, теперь он мог перемещаться видеть все в этом трехмерном мире, он не имел всего лишь веса, или проще сказать веса тела, которого у него тоже не было!

– Ничего! – подумал он. Это уже прогресс! Полет, Мадлен, Мишель! – вспомнил он. Пьер собрал все свои эфирные силы и полетел к картине. Он заметил, что образы на картине представляют собой не совсем плоское отображение. Вокруг них была размытая газовая субстанция. – Полет, Мишель! – постарался позвать их он, и услышал какие-то колебания, очень высоких звуков. – Сейчас, сейчас, – подумал он. – Сейчас я придумаю, что делать дальше.

Он вдруг ощутил беспокойство, оттого, что граф и все его преобразованные маркизы могут именно сейчас придти сюда, и увидеть его, и то, как он помогает выдернуть с картин женщин. Он понимал, что в их интересы не входит обратное перемещение, для чего бы тогда был задуман весь этот сыр бор! Граф пообещал, что вернет все на свои места, но верить ли ему, и как долго ждать?! Он не знал, насколько долго захватчики собирались пользоваться их телами. Кроме этого он боялся насмешек со стороны графа, ведь он был перед ним беспомощен.

– Только бы они не возвращались подольше, пока мы все не сообразим как вести себя дальше. Полет, – снова попробовал произнести он, – Мишель, я здесь, оторвитесь от картины как это сделал я. Представьте себя в полете!

Но картина оставалась неизменной. Только легкое движение дымчатого газа в контурах немного был заметно.

– Если конечно не придумано, – подумал Пьер.

Он пролетел над комнатой и остановился у портрета Екатерины. – Мадлен! – закричал он, ты там? Ему стало очень жаль мать, он представил ее растерянность, ее страх, ее вопли, которые возможно она сейчас посылала ему. Да нет, не ему, а в пустоту. Ведь вполне вероятно она не видела его.

Он протянул ей руку и порхнул своей по нарисованному месту ее руки. Странно. Он почувствовал, что-то слабо-клейкое, как иногда приклеивается к вам перышко и его невозможно оторвать, хоть и невозможно почувствовать тяжесть от него. Пьер попробовал оттянуть руку от рамки, стараясь вытащить то, что приклеилось к нему.

– Ах! – услышал он, опять меня дергают, – вслед за его телом по комнате отрываясь от картины Екатерины высвободилась ее фигура.

– Мама? – обрадовался Пьер.

– Нет мой друг, я не ваша мать. Я Императрица! Екатерина великая! А ваша матушка, уже давно отобрала у меня свое тело. Она, кажется, пошла почивать в свою комнату.

– Так вы можете говорить, – удивился Пьер, – и слышать.

– Да я голубчик и сама не пойму. Триста лет стояла и смотрела на один и тот же зал, благо иногда картину переносили, и тогда, как говорится пейзаж менялся. А как завидно было смотреть на эти счастливые приведения, которые могли летать по залам и шутить! Но все как в тумане, как во сне. Видела, но не понимала. А как граф меня в тело вашей матушки втиснул, так я все и вспомнила, и все прочувствовала. И благодаря этому обнаружила такую возможность, удрать с портрета, а когда меня на него снова насильно вернули я и загоревала. Все не могла понять, как мне сделать это самой. Тут вы Батюшка и помогли. Спасибо.

– Но каким образом мы с вами общаемся?

Да таким батюшка. Я ведь в своей жизни много науками занималась, и представление о строении пространства имею. Мы же с вами сейчас люди одного мира, поэтому и понимаем друг друга. Войди сюда граф, не знаю, поймем ли мы его речь. Ведь и матушка ваша и он, трехмерные.

– Подождите, так я могу и своих с картины вытащить, – воскликнул Пьер.

– Можете батюшка, можете, – махнула Екатерина рукой.

Пьер подлетел к картине и протянул свою руку к одной даме, а вторую к другой. Он потянул прилипшие к нему пушинки их рук и постепенно увидел, как он легким прозрачным облачком отделились от нее.

– Спасибо тебе, мой дорогой, спасибо, запричитали они, с ужасом оглядываясь на картину, на которой теперь красовались только Алекс и Лорен. А то уж мы как задыхаться начали. Так неприятно, когда все понимаешь, а сделать ничего не можешь!

– Я рад, что вытащил вас, и мы снова вместе. Но это полдела! Не пугайтесь, но пока у нас нет наших тел мы простые приведения! – воскликнул Пьер.

– А где Мадлен? – воскликнули дамы, оглядев себя и остальных. Ее ты вытащил с картины?

– С ней все в порядке. Она, как сказала мне императрица, в своей комнате. И осталась тем, кем была.

– Какая еще императрица? – удивились дамы.

– Знакомьтесь, Екатерина великая, русская царица, – сказал Пьер, представляя Екатерину.

– О! – воскликнули дамы, плавно спустившись вниз, – настоящая царица! А понятно, вы с того портрета, он тоже пуст. Алекс не врал. Мы стали на место нарисованных фигур, а они вошли в наши тела. Чудеса!

– Чудеса то чудеса, но что с нами будет дальше. Вся веселая компания ушла, и если вы слышали, Алекс пообещал вернуться через неделю.

– Так пойдем скорей к Мадлен! – воскликнули дамы.

– А если она нас не увидит, ведь она, как и раньше человек, а мы, лишь часть его. Бесплотные существа. Она еще и помрет со страху, увидев нас над ее кроватью. Я не знаю, стоит ли это делать, – неуверенно сказал Пьер.

– Но мы же не можем все время быть в таком состоянии. Я хочу в свое тело! – воскликнули они разом.

– А кто не хочет? – спросила их императрица. – Хотя мое уже истлело, с тоской в голосе сказала она, – и теперь я могу быть только духом с картины. Но, и то хлеб! Это лучше, чем столетиями стоять в одной позе, ничего не делая. А к тому же, граф обещал мне повторение воплощения, если я раскаюсь в том, что в свое время осмеяла его. Но сколько ждать…. А давайте к Мадлен проникну я. Она только что была мною, и возможно не так испугается. Примет это за сон, – предложила Екатерина.

– Так мосье Алекс граф? – спросила Мишель.

– Ну конечно! Это же граф Алессандро Калиостро! Мне-то он был знаком прекрасно! – воскликнула Екатерина. И я его узнала сразу, хоть и долго не видела.

– Калиостро?! Так вот почему он так много о нем говорил. Понятно! – проговорил Пьер. Хорошо, мадам Екатерина, идите, только действуйте осторожнее, – попросил Пьер. Не очень пугайте Мадлен. Второго трупа нам не надо!

– Вы не очень вежливы, – грустно сказала Екатерина. В моем положении и вы со временем, будете, так что не нужно оскорблений. Это моя беда и такая же ваша в будущем. Все туда придем! А потом, у вас ведь нет выхода. Если я смогу с ней поговорить, то мы сможем, при помощи нее заманить всех сюда, а дальше уж вы постарайтесь. Тело то ваше, и вас оно примет гораздо проще и охотнее, чем души с картин.

– Но каков ваш план?

– Я батюшка мой слишком долго жила во дворцах не в пример вам, и как делались интриги, много слышала, и прочувствовала на самой себе. Так что слушайте.

Мадлен спустится в парк и присоединится к прогуливающимся парам. Она сделает вид, что ничего не понимает, и скажет, что в гостиной c картин исчезли все изображения. Граф забеспокоится, вернется, с ним и все остальные, ведь для них это тоже имеет интерес, ведь картины, это пока что их образ существования. Они удивятся, расстроятся, заволнуются! Тут вы и попытайтесь выгнать их из своих вместилищ. Или уговорите графа, если не получится вернуть себе прежний вид без его помощи, что конечно более вероятно. Наобещайте кучу, напритворяйтесь, разжалобите, наврите в конце – концов.

– Легко сказать, напритворяйтесь! – возразила Мишель. И что соврать, и как разжалобить? Постойте. Если задуматься, то вечно они в нашем теле быть не смогут. Как они жить то будут? Долго притворяться нами они не смогут. Значит, все скоро кончится. А тогда, не побыть ли нам в этом виде еще некоторое время? – пошутила Мишель.

– Ты как хочешь, я не могу ждать ни секунды, у меня все внутри щекочет, не хочу быть приведением. Я хочу в свое тело. Я боюсь потерять его, – завопила Полет.

– Если бы не страх остаться здесь навсегда, я бы полетала еще, – сказала Мишель. А потом интересно сможем мы кого-нибудь напугать. Ведь мы приведения. Я бы поиздевалась над мадам администратором, – захохотала Мишель, и звуки ее смеха раздались эхом по залу.

– А я пощекотал бы Алекса, – сжал кулаки Пьер. Или даже придушил бы его!

– Не надо! На всякий случай его нужно оставить. Пригодиться, – засмеялась таким же хохотом Екатерина. А если честно, то не связывайтесь! Силен и хитер! Лучше начнем с моего плана. За мной, – сказала Екатерина и направилась легким облачком в комнату Мадлен.

 

Глава восьмая

Спасение

– Мадлен! – позвала Екатерина, сев на край кровати, где она спала.

Мадлен лишь повернулась на подушке и не открыла глаз.

– Она не слышит меня, или граф постарался, чтобы она заснула покрепче? – задумалась Екатерина. – Он мастер на такие штучки…

– Что же делать? – воскликнула Мишель, тоже попробовав позвать Мадлен. Мы ее так и не добудимся! Давайте все вместе!

Екатерина вдруг приободрилась, на сколько это можно было изобразить.

– Я знаю что, – сказала она. Если Мадлен не может проснуться и содействовать нашему плану, это даже лучше. Она или не все поймет, или не поверит, или не правильно сыграет свою роль. И тогда все испортится! Вместо Мадлен могу пойти и разыграть эту сцену я! – гордо посмотрела на друзей по несчастью Екатерина.

– Но как?! – воскликнули друзья. Вы же бестелесная!

– Я с вашего позволения снова вселюсь в ее тело, а она явится к вам в вашем сегодняшнем виде, на время станет приведением. Вы так скорее поймете, друг друга и Мадлен привыкнет к своему положению и вашему естественно быстрее. Вы ей все расскажете… А тут я и подоспею.

– О, это действительно прекрасный план. Мадлен всегда все путает, и делает по-своему. Идите вы, так будет вернее, – сказали все наперебой.

– Хорошо, – проговорила довольно Екатерина. – Но вы должны во первых сидеть здесь не покидая комнаты, во вторых обещайте мне, что когда я верну вам ваши тела, вы будете моими посредниками. Этот Алессандро, надует кого хочешь! И возможно мне придется применить много хитрости, чтобы получить то, что мне теперь нужнее всего. Если вы поклянетесь мне помочь, то Я щедро награжу вас. Я знаю несколько тайников, куда я прятала очень важные бумаги и подарки от своих поклонников. Перед смертью я их посмотрела и проверила, они были на месте. Значит и сейчас они там. Я думаю, и для Графа это будет лакомым кусочком. Вы достанете их, придумаете, как получить за это денежки и будете расходовать их на наше общее дело. Мне нужно тело, а за деньги можно достать все! Дадите, какой-нибудь чудачке, которая хочет покончить счеты с жизнью, колечко, в обмен на ее согласие приехать замок, и поменяться со мной местами. или найдете другой способ, это уже в ваших руках. Я ведь вам заплачу и не мало!

– Но это звучит как-то странно…Ваши тайники находятся в России, и взять из них сейчас ваши сокровища не совсем безопасно, это попахивает Интерполом! – воскликнул Пьер. А уж обман несчастной жертвы, да еще и молоденькой и хорошенькой, вы же не захотите за денежки взять плохой товар, так это же фактически убийство! Вы нас толкаете на криминал!

– Господи о чем мы говорим, – воскликнула Мишель. Это же наша жизнь, наши тела. Мы должны думать сейчас только об этом. И это уже наша проблема, как выполнить задачу.

– Мы все сделаем, появись у нас возможность все вернуть на свои места! – воскликнула Полет. И никакого криминала. Есть такие чудачки, которые еще тебе приплатят, лишь бы прикоснуться к мистике. Мы просто не скажем им, что назад хода нет. И все!

– И ход назад будет. Как только я состарюсь, мы поменяем тело. Мы просто возьмем его взаймы. Все честно. Девушке деньги, мне молодость и жизнь. На время! Ну что обещаете? – снова повторила Екатерина, уловив, что ее доводы были вполне приличны. – Вам ведь это ничего стоить не будет. Пойти и взять! По крайней мере уж, что касается моих сокровищ, то они мои! И распоряжаться ими я имею право! Это мои драгоценности и мои письма, кто может преследовать вас за это? Вы будете действовать по моему высочайшему указу, я вам и грамоту могу написать…А мне граф позволит иногда вернуться и пожить. Здесь! – сжала руки и посмотрела вверх Екатерина, ничего не поняв про какой-то Интерпол и Криминал.

– Ну хорошо, хорошо, – примирительно сказал Пьер, понимая, что если они вернутся в свои тела, то будут в зоне недосягаемости Екатерины. А значит обещать можно все, что угодно!

– Ну, так слушайте! Обрадовалась Екатерина. И смотрите! Сейчас это проделаю я, а потом, когда они придут сюда, вы тоже должны сделать это.

– Теперь я понимаю, почему говорили, что дух бессмертен, а тело это только одежда, – вздохнула Мишель.

– Мы не можем медлить, – проговорила Екатерина, нацелив свой взгляд на Мадлен. – Встречайте свою матушку, – проговорила она. Перед тем, как вздрогнуть…

Мадлен открыла глаза и, осмотревшись вокруг, заулыбалась и встала с кровати. Она подошла к зеркалу, поправила прическу, и, покрасовавшись перед ним со всех сторон, помахала рукой куда-то в воздух.

– Пока мои друзья. Сидите здесь тихо и ждите, когда я вернусь. Никуда не выходите, а то все испортите! Вы поняли меня?! – как то даже слишком властно и дерзко сказала она.

Пьер заподозрил в ее словах что-то не ладное.

– Дурак, да она же просто надула нас! Она на наших глазах похитила тело Мадлен! – воскликнул Пьер через минуту, но Екатерина, уже скрылась за дверями, захлопнув их за собой с особой тщательностью.

– Какое мое тело похищено, услышал он возмущенный голос. Вот оно. Мадлен подошла плавной походкой к Пьеру. Я заснула ненадолго, а вы что уже вернулись с бала, сколько же сейчас времени? Я проспала праздник! Ну и ладно, я уже старая, и мне это уже не так радует, – согласилась она со своими собственными предположениями.

Все посмотрели на Мадлен настороженно.

– Мама, сядь в кресло, мы сейчас тебе кое-что объясним, – сказала Полет.

– Кажется, мы попались. И возможно очень крепко! – стукнул себя по голове Пьер, продолжая думать над своей ошибкой и наивностью. – Выход один! Выбираться отсюда, искать наши тела и проникнуть в них, так, как это сделала Екатерина. И ее саму тоже выбить выбить из тела Мадлен! Так мы с ней не договаривались. Это разбой и афера!

– А если у нас не получится? – возразила Полет. Дверь закрыта, а сил для того, чтобы ее открыть у нас маловато. Мы слабый ветерок, а для этого нужен ураган! Приведений этак с тысячу!

– Должно получиться. Не собираешься же ты оставаться приведением навсегда.

– А где приведения? – спросила Мадлен.

– Да мы все мама, мы! Именно мы сейчас не люди, а приведения, бесплотные духи, а плоть нашей завладели чужаки! Ладно, – махнул Пьер рукой на непонимающие глаза Мадлен, – попробуем выбраться из комнаты и поискать самих себя в замке.

Друзья плавной походкой подошли к двери, но сдвинуть ее с места у них не получилось, как ни старались они поднять ветерок от своего движения.

– Господа, вам нужна помощь? – услышали они голос и увидели стоящего около стола мужчину в средневековом костюме.

– Так это мосье с портрета! – воскликнула Мадлен, – обращаясь к Полет и Мишель. Это тот, с которым меня обещал познакомить мосье Алекс. Добрый день мосье! – протянула она ему руку. Но откуда вы здесь появились? Дверь закрыта, а в моей комнате никого из посторонних не было.

– О мадам! – подлетел к ней мужчина. Я сгорал от нетерпения увидеться с вами, и поэтому позволил себе слабость проникнуть в вашу комнату и любоваться вашим сном. Я так одинок, и так нуждаюсь в обществе, участии …любви. Четыреста лет, это не шутки! Один, один! Всегда один.

– Какие четыреста лет! – удивленно воскликнула Мадлен. Вы шутите?

– Ровно четыреста лет прошло со дня, в который меня отравили, воскликнул мужчина. О я забыл представиться, герцог Томас Эльзасский! Бывший владелец замка.

– Да ну вас! – воскликнула Мадлен, возмущенная этой странной болтовней. Я ничего не поняла! Кто вас отравил, и почему четыреста лет назад!?

– Мама я тебе все сейчас объясню. Это приведение! Приведение герцога Томаса. И отравил его любовник его жены!

– Ну, тогда и ты приведение и я! – воскликнула Мадлен. Это что для карнавала? Я согласна, приведением я еще не была! Мадлен улыбнулась Томасу, и он растаял.

– О, мадам! Я так счастлив! Здешнее общество настолько меня утомило, что и не хочется лишний раз с ними встречаться. Лучше бродить одному по залам, по подземельям, и рыдать!

– Ну тогда давайте рыдать вместе, раз так нужно для карнавала, – весело сказала Мадлен.

– Но вы хотели что-то предпринять, я правда не понял что? – обратился герцог к Пьеру. Для чего вы налетали на дверь?

– Нам нужно выйти в сад, и мы не можем открыть дверь, – сообщил Пьер.

– Так это не составляет труда, нужно только прислониться к стене придав себе хоть маленькое ускорение, и вы за ней! Вы новички, а я-то уже до этого дошел давно! Пробуйте!

Герцог отошел от стены и немного разогнавшись, прислонился к стене и исчез.

– Ну конечно! Как это я забыл! Приведения же проходят сквозь стены, на то они и духи! – весело воскликнул Пьер, и тоже разогнавшись, прислонился к стене и внезапно оказался на дворцовой стене, откуда недавно наблюдал устройство внутренностей двора. Машина их по-прежнему стояла во дворе, и рядом с ней стояло еще около трех машин. – Жертвы или просто гости Алекса? – подумал Пьер. Он посмотрел вдаль и увидел гуляющих по парку людей. Пьер напряг зрение и понял, что один из них Алекс. А вот Полет и Мишель и его самого видно не было. Пьер хотел поделиться своим открытием с женщинами, как понял, что он оставил их в зале. Он снова прижался к стене и появился перед стоявшими недоуменно из-за его пропажи дамами.

– Я здесь! – весело воскликнул он. И я кое-что открыл. Беритесь за руки и не отпускайте их, чтобы не случилось. Пьер снова прошел сквозь стену и потянул вереницу дам. Вскоре все ни были на стене.

Шикарно! – выдохнула Мишель. Пойдем, прогуляемся сквозь все запертые двери!

– Нет, я думаю, что нам стоит слететь с этой стены. Прыгайте вниз!

– Ты что, мы же разобьемся! – заверещала Мадлен.

– Нет, мемер, шагай за мной, и ты увидишь, как приятно будет висеть в воздухе. Раз, два. Три! Пьер шагнул за парапет и постарался плыть рядом с дамами, он протянул им свою руку. Ну снова беремся за руки и…Все четверо поплыли по воздуху.

– Уф! – надула щеки Мадлен. Вы думаете, я старая и глупая? А я все поняла, это фокусы Алекса. Правильно? Мы загипнотизировались. А где Томас? Мне он понравился!

– Правильно Мадлен правильно. Пьеру было не до объяснений. – Постарайтесь держаться поближе друг к другу. А Томас, наверное, скоро появится. Ты ему тоже приглянулась!

* * *

– Господа, мне право жаль, услышали они голос Томаса, лицо которого просветилось в соседней стене. Но может быть, вы не будете спешить в свои тела, погостите у нас, я вам столько покажу, а сколькому научу! Я вас познакомлю с довольно приличным обществом. Мы ведь здесь тоже развлекаемся, вам понравится! Я, к сожалению, не рискую отрываться от стен, в открытое пространство. Это не безопасно! Бывали случаи, когда духи терялись!

Томас включил все свои доводы и все свои флюиды, чтобы уговорить новых знакомых остаться. Но наши друзья были заняты новым ощущением полета и тем, что они увидели внизу. Поэтому стоны Томаса и его, возможно, бесценные советы, советы растаяли в воздухе без их внимания.

– Ну ты скотина! – воскликнула Полет, слетев к гуляющим по саду, и увидев, как «Пьер» обнимает и целует «Мишель», прижав ее к стене замка.

– Мой бандит! – Воскликнул Пьер, это же не я, это мужик с картины да и Мишель не Мишель. Ты зря заводишься, шерри! – отразил нападение Полет Пьер, и наверное сделал это в автомате, потому что взгляд его как примагнитился к парочке.

Но, не смотря на то, что сам Пьер был вне сцены страстей, тело то было его! Пьеру стало приятно от этой мысли, и он уже не собирался отрываться от зрелища, как имеющий право на это.

– Ладно, разберемся, дай только влезть назад, – помахала кулаком перед лицом Пьера Полет, которая не разделяла романтического настроя мужа, при взгляде на эти страсти. Но Пьер оставил ее слова без внимания, он слишком увлекся.

– Уф… – надул щеки Пьер, с удовольствием наблюдая за проделками своего тела. – Я иду напролом, – сказал он, прикрывшись необходимостью вытеснить из своего тела чужака. Он нацелился на свое тело. Приведения Полет и Мишель испуганно сжались и почти слились друг с другом.

Пьер разлетелся и, прыгнув на свою грудь, отскочил от нее. Он нацелился в свою голову, и пролетел сквозь нее.

– Да нет, не так! – услышали они вкрадчивый совет Томаса. Нужно встать вровень с телом, и одновременно всеми своими частями войти в него, Голова к голове, ноги к ногам, и упорно вперед. Постарайтесь рассчитать силу удара, а то пролетите, как в первый раз! – добавил он.

– Похоже, что у него работают мозги, – ухмыльнулся Пьер, уловив в совете Томаса логику. Он попытался твердо встать на землю, чтобы принять позу «Пьера» но оказалось, что это при его безвоздушной субстанции сделать было не легко. Принц старательно обнимал, «Мишель» и при этом тело его изгибалось в разных направлениях. Пьер никак не мог попасть в резонанс.

– Ладно, пристроился, – снова заорала Полет. Понравилось! Может быть, если войдешь в свое тело, то продолжишь его старания! И ты хороша! – обратилась она к сестре. Стыд совсем потеряла, на глазах у сестры и жены!

– Ну, как хотите, – обиделся Пьер, хотя мыслишки его двигались именно в этом направлении, в котором его заподозрила Полет. Попробуйте сами. Ну, давай, давай! – подзадорил он Полет, иди попробуй ты, вляпайся в свое тельце! Может у тебя лучше получится, прямо с первого раза!

– Послушайте нашего совета, – услышали они снова голос из стены, но это не был голос Томаса! На них смотрело примерно семь незнакомых лиц, выступающих из стены.

– Войти в свое тело вы сможете, только если они будут спать, – на перебой заговорили лица. – Все-таки, какое-то время они будут находиться в одном положении. У вас будет шанс. Ведь именно так получилось у императрицы Екатерины! – воскликнула дама в парике. Мадлен спала, и все получилось с первого раза! А спать они все равно лягут!

– Нужно ждать их около кроватей. Точно! Точно! – зашелестели другие голоса.

– Чувствую что это беспроигрышный вариант! – затараторил Томас. А когда еще проявляться приведениям, как не ночью. Луна им силы подкрепит, а спящие уже почти отпускают свою душу в страну снов. Все логично! Войдете в пустое вместилище, беспрепятственно!

– Ну что будем делать? Возвращаемся в спальню, – обратился к дамам Пьер, – ничуть не удивившись такой многоликой стенной компании, послав им дружеское рукопожатие.

– А ты уверен, что они туда придут. Может быть, они погуляют по парку и уедут в замки к своим потомкам? В гости! Граф намекал, что они здесь, чтобы посмотреть на жизнь в будущем, – засомневалась Полет. Она с пошла в сторону своего тела, разглядывающего цветы на клумбе, в ожидании Алекса, и попробовала занять свое прежнее месть в нем. НГо со стороны это было проще, чем при непосредственном действии.

– Давайте подслушаем, о чем они говорят, и определим их планы. Если они собираются покинуть замок, то вам нужно следовать за ними, вы же не видимые не весомые! Сядем рядышком и поедем туда же, куда и они. – предложила одна из дам, в стене. За компанию и я бы прокатилась. НЕ улетим, нужно только крепче проникнуть во что-нибудь вещественное.

– Мадам! Не стоит рисковать вместе с нами. У нас нет другого выхода, но вам то! – любезно ответил Пьер. – Старикашка обещал, что ждать нам нужно не долго, и он вернет нас в наши тела. Может быть, не будем рисковать? – спросил Пьер, своих женщин одновременно приглядываясь к даме в розовом. – Мадам, так это вас я видел в зале? – спросил он, улыбнувшись ей с неподдельным восхищением.

– Да, я жена Филиппа 3, умерла в молодости от простуды, и с тех пор обжилась здесь в этом виде. Уж очень я любила замок и мужа! Не смогла уйти навсегда. Но общество здесь узкое, уж кажется все переговорили, чего только не натворили! Это я про туристов, хоть с ними развлечешься, то к ним на кровать сядешь, то из под носа, что-нибудь спрячешь, а потом назад положишь… Мы так счастливы, что у нас появились новенькие, это такая редкость в нашем существовании. Оставайтесь, мы будем так рады! Все без исключения! – дама подошла к Пьеру слишком близко, и воспользовавшись этим прижалась к нему и погладив его лицо, так же плавно удалилась, со вздохом, – ах!

– Мадам, я был бы счастлив, но при известном раскладе, – улыбнулся Пьер своей неотразимой сексуальной улыбкой, послав даме воздушный поцелуй.

– А может быть нам подойти к самому Алексу и спросить у него, что будет дальше, – предложила Мишель, Пьеру и подлетевший без результатов поникшей Полет.

– А если он начнет издеваться, ведь мы в его руках! Возразил Пьер.

– А! – застонала Полет.

– А! – завопила, заламывая руки Мишель.

– Угу, – заулыбались приведения, про себя, не показывая этого, открыто.

Они еще надеялись. Нет, нет, против воли индивидуума они бы не пошли, этот закон они знали, – но вдруг повезет! – подумали они. А Томас, сладчайше улыбнулся Мадлен, и взяв ее за руку, втащил в коридор, пронеся сквозь стену.

– Томас, что вы себе позволяете? – воскликнула дама в розовом.

– Каждый должен заботиться о себе сам! Вы же милочка не ответили на мои предложения искренних чувств, и думаете, я не заметил, как вы флиртовали с Пьером, так может быть Мадлен, поймет, что ей не стоит покидать меня. Мы поговорим в зале, а там что будет, то и будет! Можете присутствовать при разговоре. У меня от своих секретов нет. – с небольшим ехидством произнес Томас и поплыл вслед за Мадлен, которая уже вошла в зал.

– Смотри, смотри, «Пьер» волочит в спальню «Мишель», – воскликнула Полет. Бежим, наверняка он уложит ее на кровать. Тут-то мы и влепимся в свои тела.

– Точно, мы идем и ложимся на кровать, – поддержала ее Мишель. А они придут и лягут на нас, под давлением еще проще будет вытеснить их и влезть в свое платье.

– Прекратите, – одернул их Пьер. Что будет, если кто-то из нас войдет в тело, а кто-то не сможет? Мы станем людьми, а оставшиеся останутся один на один со своими проблемами. Скорее всего, это будет Мадлен и Полет. Где Екатерина? Может быть уже далеко отсюда. Полет, возможно, повезет, а вот Мадлен! Мы даже не сможем увидеть ее, ведь будем снова другими. Кошмар?! Кошмар! – сам себе утвердительно сказал Пьер. Мы не можем действовать хаотично, эксперимент начался при помощи Алекса, и войти назад мы можем только при помощи его, больше никак. Кстати, а где Мадлен?

Все оглянулись по сторонам и не увидели ее!

* * *

– Калиостро! – одернула «Мишель» «Пьера», который настойчиво старался направиться с ней в укромный уголок. Она показала входящего в сад графа с другими приглашенными на вечер.

– Так кто же из присутствующих сегодня здесь в родстве со мной. Постойте, я попробую угадать. Пожалуй, вот эта мадемуазель и вот этот господин. У нее губы моего внука, а у мосье улыбка его прабабушки. Угадала? – тихо спросила «Полет» у подошедшего к ним Калиостро..

– Вы очень проницательны Тереза. Для вашего состояния ваш мозг работает вполне адекватно. Это потомки Эли. Филипп, Гилон и Александра, ответил Калиостро, посылая гостям, входящим в сад приветственный взмах руки. А это сама принцесса Елизабет.

– А они знают о нас? – спросил «Пьер» Вот было бы интересно посмотреть на их реакцию.

– Ни в коем случае! Пока этот секрет нельзя раскрывать перед посторонними. Посторонними в нашем эксперименте, – добавил Алекс. Они просто приглашены на интересный вечер. – О, гонг! Слышите, звучит гонг. Праздничный ужин начинается. Постарайтесь не налегать на еду. А то потом за вас отдуваться придется вашим телам. А мне придется с ними еще помучиться, оставив их здесь на некоторый срок для выздоровления. И так, минимум напитков и немного еды. Так. Чтобы оживить вкус, – выдал последние наставления Алекс, провожая своих друзей в сторону зала, где был накрыт стол.

– О, да, мы сама послушность, – ответили трое, продолжая с интересом поглядывать на остальных присутствующих.

– Идите по направлению к лестнице, столы накрыты там. А я присмотрю за остальными. Нездорового любопытства нам не нужно.

* * *

– Мадлен! – удивился Алекс, увидев приближающуюся к нему Екатерину. Вы сами проснулись?! Я ведь просил вас отдохнуть до моего знака встать к ужину.

Милый Алессандро, я расхотела спать, я хочу на званный ужин вместе со всеми, – с мольбой посмотрела на него Мадлен.

– Так сударыня, самовольничаете! – схватил ее за руку Алекс, когда друзья скрылись за дверями. – Интересно как это у вас вышло? Она что, сама вызвала вас с портрета? Но это невероятно, кто-кто, но не Мадлен! Слишком примитивна, для таких действий.

– А как вы узнали, что это я, граф? – покраснела Екатерина.

– Легко, сударыня. Тело телом, а манеры, мышление и другие нюансы, – грозно сказал Калиостро. А потом, вы же знаете кто я!

Екатерина нагнув голову согласно кивнула

– Но вы поступили слишком неосмотрительно! И поэтому вам придется вернуться туда, откуда вы пришли. Сейчас же, сию минуту! – граф показал пальцем на дверь, за которой был зал с картинами.

– Но почему? Граф, ну почему?! – взмолилась Екатерина, придя в ужас от того, что она теряет снова этот мир, и теперь это было еще прискорбнее. Ею овладела жалость к себе, она заломила руки, подбирая слова, могущие разжалобить графа. – Если я могу снова вернуться сюда, то почему я должна от этого отказаться! Неужели эта старуха дороже вам, чем я? Мы-то с вами знакомы гораздо дольше! И к тому же вы должны быть мне благодарны за слишком легкую месть, вполне оправданную, ведь вы знаете, что могло случиться с вами, предай я вас моим людям тайной канцелярии?!

– Потому – что, во-первых, – прервал ее Алекс, немного снизив тон, который конечно был наигранным. – вы взяли чужое, а это не достойно вас государыня! – покачал он укоризненно головой. И заметьте, предмет, который вы украли недолговечен. Вы же сами назвали его старухой. И так, теперь эта старуха вы! Как вам это? Подходит? – продолжал свое нравоучение граф.

– Во-вторых, поступив вот так неосмотрительно, вы можете попасть в беду! В этом мире нужно уметь жить, и тело решает не все. Ведь вы не знаете новых правил, которые действуют в этом двадцать первом веке. Вы не представляете, сколько опасностей кишит в это жизни, таких о которых в той прежней в восемнадцатом веке, вы и понятия не имели. Выйди вы на улицу, вы же подумаете, что попали прямо в ад. Двести лет! Вы представляете, как ушла наука, техника за эти годы. Сколько открытий, вы пропустили, и к ним нужно привыкать с детства.

– Алессандро, ну что может меня испугать? Я ведь не темный крестьянин, который только свою соху и знает, и дальше своей деревни не ездил. Я же человек светский, много науками занималась, и даже сама трактаты писала. Я знаю астрономию, знаю математику, знаю химию, я не неуч какой-то, – обиделась Екатерина.

А вы знаете, что такое автомобиль, что такое электричество, что такое паспорт? Что такое опасность на дороге, или как пользоваться газом? Вы в конце концов умеете говорить на языке двадцать первого века? Имейте в виду, он тоже изменился. И как вы собирались жить, у вас нет ни дома, ни средств к существовании. Вы сможете жить без прислуги, без ваших доносчиков, без вашей охраны? Ведь территория, окруженная этими стенами, лишь маленький кусочек, подобный вашим старым понятиям о жизни, и то не на сто процентов. Не учтя новых правил, вы проститесь со своим новым старым телом еще раньше, чем думаете. Вам это нужно? Тем более, что украсть тело, весьма поношенное, неизвестно с каким состоянием организма, это далеко не выход. А вдруг с вами случится инфаркт, а вдруг, вы попадете на операцию.

Алекс посмотрел на поникшую Екатерину, и решил, что уж совсем добивать ее своими нравоучениями не стоит.

– Ну хорошо. Хорошо! Успокойтесь. Я вынужден был прочесть вам эту мораль, дабы избежать ваших дальнейших ошибок, и необдуманных действий. Я воскресил вас, и вы должны слушать меня беспрекословно! Скажу в ваше успокоение, светлейшая государыня, что мои эксперименты идут превосходно, и те, кто собран здесь в виде портретов, имеют первейший шанс на возвращение. Но представьте сударыня во сколько мне обойдется и все эти эксперименты, и все это соблюдение секретности, и, в конце-концов, содержание вас вечно!

– О! – вздохнула Екатерина при слове вечность, вдохновленная отступлением графа.

– Кстати, а каким образом вы попали в ее тело, – снова задал вопрос Алекс. – Ведь Мадлен была отослана в свою комнату, и ей была дана установка на длительный сон. А вас сударыня я поместил назад!

– Граф, нет ничего проще! – улыбнулась ему жалкой и заискивающей улыбкой Екатерина. Ваши туристы сами вызволили меня с портрета, они мечутся, страдая по своим телам. И могут вам навредить своими действиями! Ведь если бы не я, они уже побежали бы искать их и выдворять из них ваших друзей. Я их обманула, и теперь они ждут, чтобы я обманула вас, и привела в комнату, где они уже ждут ваше появление. И что еще у них на уме, я не знаю. Так что милый граф, я была движима толь желанием помочь и обезопасить вас!

– Так, так, – удовлетворительно и немного удивленно хмыкнул Алекс. – Значит, все-таки они нашли возможность вырваться. Но вы, как вы смогли войти в чужое тело самостоятельно? Без моих манипуляций.

– Да очень просто! – воскликнула Екатерина, немного отошедшая от недавнего нападения на нее графа. – При жизни я много читала, размышляла, и сейчас вспомнила свои мысли. Добавила интуицию, и вот я в этом теле! По правде сказать, конечно, мне бы хотелось иметь более молодое! Уж если воскреснуть, так для того, чтобы пожить на полную, а не в ожидании нового конца, не имея возможности любить, страдать, ощущать все, что дарит нам жизнь! Ей, небось и кушать то все нельзя, – скривила улыбку Екатерина, – а я поесть люблю! Нет, нет, если можно, то я действительно подожду более подходящий экземпляр, – согласилась она. – Но вы, граф, оставьте меня пока, на время, здесь, в ней, а потом проведите свой эксперимент повторно. Когда найдете новый сосуд… – льстиво повторила она слова Алекса. – А к тому же граф, я вам буду очень полезна, ведь я знаю столько дворцовых секретов, и еще можно будет попробовать вернуть мне престол, тогда для вас ни в чем не будет отказа, я уверяю вас, вы не прогадаете, я умею быть благодарной.

– Хорошо, хорошо, сударыня, сейчас не время для столь долгих объяснений. Но благодаря непредвиденным обстоятельствам, и вашей самодеятельности, придется прервать и существование моих друзей на этом вечере. Все вышло из под моего контроля, а этого быть не должно! Вы представляете, если каждый захочет проявляться, когда захочет, это будет хаос! Ступайте за мной, и не думайте самовольничать. Я вам объяснил почему.

* * *

Войдя в зал с портретами, граф не обнаружил на них известных изображений.

– Они удрали, я же предупреждала вас! – воскликнула императрица, довольная, что случай подтвердил ее намерения.

– Ничего мы не удрали, услышали они голос Томаса. Я надеюсь, Мадлен теперь навсегда останется здесь на этом свете, – сказал он, встав перед ней на колено! Не будь я герцог Томас Эльзасский! Ведь вы останетесь со мной, моя милая подруга?

– На каком еще этом? – завозмущалась Мадлен, увидев даму, вошедшую с Алексом, в которой сослепу себя она не увидела. Но ощутила непреодолимое желание подойти к ней близко, очень близко. – Томас, я вас буду помнить всегда, и вы можете приехать к нам в гости, но я хочу к детям! Мне нужно сначала посоветоваться с ними, сделать некоторые дела, а уж потом… – вдруг заторопилась Мадлен. А где они, что вы с ними сделали? Кончайте свой гипноз, я требую! – заверещала Мадлен, обращаясь к Калиостро.

– Ну хорошо мадам, вы уже можете войти в свое тело. Алекс взял за руку Екатерину и подвел ее к Мадлен. Я надеюсь, вы поняли на что вы позарились? – шепотом обратился он к Екатерине. Писк визг и старческая наивность.

– О да! – поспешно ответила Екатерина, понимая, что ее пребывание на этом свете сейчас закончится. Александр, клянитесь, что вы не забудете про меня, умоляю, ну пожалейте меня, мое раскаяние искреннее, я благоговею перед вашим талантом…

– Еще бы, – ответил Калиостро, ну прекратите, прекратите, не надо лести, я не забуду вас, вы мне нужны тоже, так, что ненадолго расстаемся. Вы и мигнуть не успеете, и вы снова здесь.

– Ну что ж Мадлен, вам придется постараться, – обратился он к Мадлен, видя, что немного успокоил Екатерину. Женских слез он не любил, и по правде сказать, все прожитые годы мучился от ностальгии по прошедшему и по старым знакомым. Ведь как-никак, каждый раз он уходил из своей молодости, относительной конечно, но если учесть вечность, то это прощание происходило также бесконечно, и уходило также бесконечно дальше и дальше.

– Цельтесь прямо в середину лба, представьте себя проходящей в узкий темный тоннель. Не бойтесь, темнота в конце-концов кончится. И так вперед, – подсказал он Мадлен дальнейшие ее действия, сбросив с себя сентиментальные мысли.

– Я ничего не понимаю! – завопила Мадлен. Зачем я должна прыгать в лоб? Пьер! Полет! – позвала она беспомощно.

– В этом деле мадам нужно полагаться только на себя. Тем более, что дети ваши далеко. Хотите к ним, прыгайте и вперед. Представьте, что я доктор и заставляю вас выпить противную микстуру. Не знаете как проглотить, но нужно!

– Я помогу вам, – услышала Мадлен голос Томаса. Хоть мне и жаль лишиться вашего общества мадам, но в любом мире, желание дамы – закон, и если она еще не хочет в наш мир, то так и будет. Я вот не хотел бы. Да меня силком затащили, но за это они уже ответили. Каждому свое!

Филипп взял Мадлен за руку и подтолкнул ее к Екатерине, он поднял ее на руки, и нацелившись на середину лба Екатерины, придал Мадлен ускорение в этом направлении. Мадлен, вся собралась внутри, машинально, это получилось само собой, как если бы мы хотели чихнуть первый раз, и со слов не понимали, как это делается. Природа взяла свое, и она прыгнула именно в ту точку! Она понеслась по темному узкому тоннелю с невероятной скоростью, глаза ее зажмурились от страха, и когда она их открыла, то почувствовала небольшую тошноту.

– Вот так, – посмотрел Филипп на графа, довольный сделанным.

– Ну что ж, я скажу очень оригинальный метод. Благодарю вас Филипп. И мадам Екатерина в порядке. Прекрасно!

* * *

– С одной справились, теперь остальные. Они скорее всего уже в моих апартаментах, – поднял на Екатерину взгляд Алекс. – Если они вышли за стены замка, то наверняка попали под действие воздушных потоков. Как видите сударыня, для каждого новый мир существования чреват, если не знать правил жизни в нем. А казалось бы, что сложного быть приведением! Но дело в том, что они могут существовать только в затхлом воздухе подземелий, там, где нет движения воздуха. Или в этих комнатах, где также исключен ветер, только потому, что я все так устроил. Они не учли, что ветер может унести их далеко, далеко.

Граф посмотрел на произведенное впечатление.

– Но я-то учел все! – успокоил он их. – Далеко отсюда они уйти не могут, колодец, уж точно затянет их в свой водоворот, – довольно засмеялся Алекс, победно глядя на Екатерину.

* * *

Друзья хотели уже броситься из сада к стенам замка, чтобы вернуться в свою комнату, и смиренно ждать Алекса, но в эту минуту непонятно откуда, налетел ветер, и они почувствовали, как всплывают вверх. Друзья постарались уцепиться за стены, но ветер был сильнее, и подняв их вверх, быстро понес их по парку, сквозь ветки деревьев. Ветер кружил их, и казалось, рвал на куски ежесекундно меняя направление. Они трепыхались в воздухе, как колыхалось бы на ветру белье или парус на шхуне.

– А! – завопили женщины, стараясь хотя бы ухватиться друг за друга..

Пьер тоже закрыл глаза от страха, Ветер был весьма чувствительным для их тел, и вскоре каждый остался в одиночестве в борьбе с этой стихией, которая для обычных людей была лишь легким ветерком. И все же спасение пришло. Полет, которую ветер отбросил в сторону, первой оказалась прямо, над зияющей пропастью средневекового колодца. И этот глубокий и узкий проход сыграл роль всасывающего пространства. Полет закрутило и она, пролетев вниз до самого дна, влетела в один из коридоров, по инерции вошла в стену и пройдя ее очутилась в комнате средневекового алхимика.

Полет с облегчением встала на ноги, и поправив растрепанные волосы, и одежды огляделась вокруг. Стон радости вырвался из ее невидимых связок, потому что это уже была какая-то стабильность. Она молила лишь о том, чтобы и остальные спаслись таким же образом. И они вскоре оказались рядом с ней. Стремясь выйти из зала и попасть по знакомому пути в зал, который был им гораздо ближе, и в котором они чувствовали бы себя более спокойно, несчастные подошли к двери и обернулась на свет, который шел от старинного зеркала. Им показалось, что в нем мелькнула фигура Алекса.

– Алекс где вы? – закричала они.

– Я здесь! – Услышали они спокойный, но твердый голос и, обернувшись туда, где по их мнению должен был быть Алекс, отраженный в зеркале, не увидели его. Алекса не было нигде. Друзья снова недоуменно посмотрели в зеркало, в котором отражался Алекс в своем черном плаще.

– Где вы! – воскликнули они снова, не увидев его в комнате.

– По ту сторону жизни! – ответил невозмутимо граф.

– Но разве это может быть? Где же вы, мы видим только ваше отражение! – воскликнули они с трепетом, в который их привела дьявольская улыбка графа и весь его облик, который благодаря своей черной одежде сливался с темнотой отраженной в зеркале.

– Может! И теперь вы тоже знаете это. Ведь вы со мной по разные стороны, стало быть, их две.

– А по какую же сторону жизни находимся мы? – спросил Пьер

– По ту, в которой могут жить бесплотные духи! – ответил граф. И теперь, думаю, вы останетесь здесь навечно, – прикрыл он глаза и эффектно, поправил плащ.

– Но за что?! – заорали в ужасе четверо.

– За то, что много знаете, за то, что открыли мой секрет, за то, что научились управляться без меня. Вы слишком многое знаете, – повторил он ухмыльнувшись. И к тому же испортили вечер, который я готовил так тщательно.

– Простите нас.

– Мы обещаем все забыть!

– Верните нам наши тела, мы не хотим…, мы хотим назад в нашу жизнь, – закричали они.

– О какой из них вы говорите? – усмехнулся граф, и в руках у него появился прозрачный шар, от которого в стороны побежали голубые молнии.

– Мы хотим в ту, что была до этого кошмара, – воскликнули они. Мы хотим, чтобы вы закончили свои опыты, верните нас в зал, а картины пусть будут картинами. Так будет справедливо!

– Извольте! Но это не даст вам избавления. Вы до сих пор ничего не поняли. Да и не могли понять, потому что для вас людей, перемещение во второй мир происходит не заметно, как-будто ничего и не произошло. ОН заботится о вашем спокойствии. Когда вам настает необходимость покинуть первый мир, и перейти во второй, по другую сторону своей первой жизни, вы видите все с точностью до малейшей частицы, потому что каждая вещь имеет свое отражение в следующем мире. И люди, и предметы, и солнце и воздух! Все! Вот только если вы приглядитесь, правила жизни здесь другие. Другая физика, другие законы. Со временем, если вы останетесь здесь навсегда, некоторые из вас догадаются о том, что теперь они не жильцы того, чудесного мира, где жизнь имеет совсем другое значение, чем здесь! Освоятся, привыкнут, и все покажется не так печально и страшно! Вот и вы ничегошеньки не заметили! И думаете, что все едете в свое путешествие на недельку по замкам Бельгии?!

– Но если бы не ваши опыты, и этот проклятый грузовик, все так и было бы! – сказала Полет.

– Вот-вот, грузовик! – загадочно произнес Алекс. Вы помните во сколько произошло это дорожное происшествие?

– В одиннадцать сорок! – сказала Полет. Мы посмотрели на часы и решили, что нужно ехать искать ресторан!

– В одиннадцать сорок две минуты тридцать пять секунд! – сказал Алекс. Запомнили?

– А зачем? – хотели спросить друзья.

– Сейчас я вам скажу только одно, вы уже перешли в третий мир, вы по ту сторону вашей второй жизни! – серьезно сказал Алекс. – И дорога, как вы понимаете, между мирами не совсем такая, какую, вы привыкли видеть. Ее не пройдешь, используя как факторы пространство, приближающееся или удаляющееся за определенные промежутки времени. Это не шоссе, не тропинка и даже не воздушная трасса.

В предыдущий мир я вас верну, а уж потом все в ваших руках. В вашей силе жизни, желании жить, и в вашей необходимости на том трехмерном свете. Дорогу определят именно эти факторы.

– Но где Мадлен? – вдруг заметили пропажу наши друзья, хотя они слушали Алекса заворожено, но при слове шоссе, память их вернулась к поездке.

– Мама! Мадлен! Мемер! – закричали они. – Где же мы ее потеряли, повторяли они рассеяно, оглядываясь.

– Время! – поднял руку Алекс, и в зеркале сверкнул искрами его плащ. – Вам необходимо срочно прыгнуть вот в это пламя. Там и найдете свою мемер, – усмехнулся Алекс на это слово, которое для него звучало не совсем привычно.

Алекс поднял руки, и между зеркалом и людьми встала стена огня.

– Жутко?! – утвердительно спросил он. – Но по-другому нельзя! Вы должны стереть в памяти нашу встречу. Другим языком, вы все забудете. Так нужно, согласитесь. Для вас же будет полезнее, – заботливо сказал он. Ну, прыгайте, у вас не так много времени. Помните, что я вам говорил, – вернуться в свой мир вы можете, умерев здесь, и смерть ваша будет огненной! Доверьтесь мне и все кончится. Здесь. Но там, там уж как получится.

Или вам хочется всю жизнь быть бесплотными духами, слоняться в затхлых подземельях замка и пугать своими стонами туристов! – грозно засверкал он глазами, видя нерешительность друзей. – Ну!!! – грозно махнул он рукой, не обращая внимания на их мольбы подождать и найти Мадлен!

Ветер, поднятый движением его широкого плаща, подхватил троих дрожащих от страха, невесомых духов, и пламя закрыло собой все, что было вокруг.

* * *

– Не грусти мой друг! – обратился Калиостро к Томасу, когда все было кончено. – Как видите, у вас все-таки появилась возможность общения с прекрасной дамой. Она императрица, и если вы покопаетесь в своих родственных связях, то возможно найдете общие! Вот вам и развлечение. И вообще у вас много тем для разговоров, их хватит вам на долгое время!

– Но! – умоляюще посмотрела на него Екатерина, вы обещали.

– А потом будет видно! – специально неопределенно промолвил Калиостро, но тут же поспешил успокоить императрицу. – Все, о чем мы говорили, остается в силе! Я это делаю раз в неделю, к вашему сведению, дорогая мадам. Нужно только чтобы потерпевшие не переводились, а это процесс постоянный, – усмехнулся Калиостро, поцеловав Екатерине руку, и обняв ее.

– Верьте мне, любезная, великая бывшая императрица. В конце – концов, мне также жаль век минувший, как и интересно увидеть грядущий. Ностальжи! А за пеленой времени, и враги кажутся почти что своими! Ну, ну, – успокоил он, желающую оправдаться Екатерину. Все в прошлом, и вас я сударыня, уважал всегда.

– Граф, а что вы говорили про третий и второй мир? – спросила Екатерина, успокоившись от такой милой фамильярности графа… Я то думала, что этот свет и есть тот свет, а стало быть, их должно быть два!

– Их множество, поэтому и возможно в этом множестве, в этом скоплении миров, все! Все, что в том мире кажется невозможным, мистическим и волшебным. Это открыл я! – гордо сказал Граф. И пользуюсь этим открытием успешно! Уже много-много веков.

– Но они то, как мне показалось этого не знают, и стало быть, никогда не вернутся в свой первый? – жалостно вздохнула Екатерина. Они мне показались вполне приятными людьми.

– Опыт! Они будут бегать по кругу, пока не наберутся опыта, – развел руками граф. А еще желание вернуться, которое совершенно очевидно живо в них, пока они имеют достаточный запас энергии. А еще… пока они не догадаются еще об одной вещи, вернуться они не смогут, – потер руки Алекс. – А я, смогу в любой момент использовать их! Кто знает, для чего они могут пригодиться еще, нам… – добавил Алекс.

– Хотя это не совсем гуманно! Но всю эту кашу, к счастью, заварил не я!

 

Глава девятая

Снова порция сыра

Пьер первым опомнился от почти что столкновения, и порции шишек, полученных от того, что машину несколько раз подбросило и качнуло. Он со злостью выскочил из машины, с желанием поддать этому придурку в грузовике. Но закашлялся от поднятой пыли. Потирая голову и руку, он посмотрел в ту сторону, куда промчался грузовик. Он к его удовольствию стоял в метрах сто от них, но Пьер не сразу увидел его, потому что пыль поднятая грузовиком словно стена закрыла видимость, но когда, она рассеялась, Пьер увидел, что к ним бежит водитель того самого грузовика.

– Мосье! Я надеюсь с вами все нормально. Мужчина беспокойно посмотрел на Пьера, – кто там в машине, они в порядке?

– В порядке! – услышал он голос Полет. Еще бы секунда и все! Скажите спасибо, что у моего мужа отличная реакция.

– Я звоню полиции! – возбужденно сказал Пьер.

– Мосье, я прошу вас не надо. Ведь никто не пострадал.

Пьер хотел было наговорить кучу неприятностей этому молодому нахалу, как в разговор вмешалась Мишель.

– Пьер, не будем драматизировать… Все обошлось. Зачем нам полиция, придется ехать в участок, заполнять кучу документов, мы потеряем половину отпуска, на все эти дрязги. Мосье готов извиниться и этого будет достаточно…

– Она права, – поддакнула Полет. Все эти акты…Нет, нет я не хочу

– Спасибо мадам…мужчина благодарно посмотрел на Мишель и Полет. Дело в том, что я кое-что обнаружил, это сенсация, открытие! Мне срочно нужен фотоаппарат, я мчался домой, чтобы быстрее сфотографировать, – бессвязно бормотал водитель. Я боюсь потерять, то место, а еще хуже потерять свою находку, ведь она …да что говорить, у вас наверняка есть фотоаппарат, вы поедете со мной, вы только дадите мне его на несколько минут, пожалуйста, вам ведь это ничего не стоит.

– Это далеко? – спросила Мишель.

– Да нет всего минут пять, и вы тоже станете свидетелем открытия. Едем, ведь все может измениться.

– Ну хорошо, а то вы наделаете еще кучу глупостей, – рассудительно сказала Полет. Главное, не спешите, ведь вы уже сэкономили время. Потому что вам теперь не нужно ехать домой. Садитесь и показывайте путь…

Конец второй книги