ЧАСТЬ 1. ЛЮБОВЬ ВИРТУАЛЬНАЯ

Меня зовут Мира. Нет, конечно, полное имя звучит совсем по-другому. Кому-то это очень даже нравится – Мирослава. Но я свое имя в полном варианте просто не могу терпеть. Особенно его вторую часть. Но люди часто сокращают мое имя именно до второй части.

Ну, какая я Слава? Смотрите сами… мне 43. Семьи нет. Есть сын, но он взрослый и давно самостоятельный. Я вышла замуж очень рано и ребенка родила тоже рано. Потом он как-то незаметно вырос. Всегда был серьезным. Учился хорошо, забот мне не доставлял. Сейчас у него хорошая работа и он живет отдельно.

Карьеру я так и не сделала. Вернее сделала и даже стала руководителем небольшой фирмы. Но наступили трудные для бизнеса времена, и моя фирмулька оказалась на грани банкротства.

Деньги… с ними как-то всегда все не понятно. Короче, Славы из меня не вышло точно, поэтому я предпочитаю, когда меня зовут Мирой.

Друзья? У меня есть много знакомых, но только одна близкая подруга, которую зовут Женька. Моя Женька – самый близкий, после сына и мамы человек. С ней я делю все радости и печали.

Вместе мы объехали полмира. Женька очень любит путешествия. И я люблю тоже. Но нам нужны путешествия «со смыслом». Много лет назад Женька увлеклась йогой и медитацией и с тех пор постоянно тянула меня на восток. Мы побывали в Индии, Непале, Тибете, Китае и даже в Японии. Обучались, занимались, медитировали. И очень редко отдыхали. Иногда мы уезжали на запад: Греция, Испания, Венгрия, Австрия, Италия… Мы бродили по городам, осматривали кучу памятных исторических мест… и очень редко отдыхали.

Мой сын часто повторял:

– Мира, хватит! Тебе нужно поехать и отдохнуть просто на море…

Кстати сказать, он никогда не звал меня мамой, только Мира. Когда я говорила ему:

– Сынок, почему ты не зовешь меня мамой?

Он обычно отвечал с улыбкой:

– Да просто потому, что там наверху что-то перепутали. Ты не мама, ты моя маленькая дочка…

Наверное, где-то он был прав. Самостоятельный от рождения, настоящий мужчина. Я часто советовалась с ним и чувствовала его защиту и опеку.

Так вот, по мнению Тима (моего сына зовут Тимофей), я никогда нормально не отдыхала. Он много раз говорил:

– Ну, Мира, ну кто так ездит отдыхать? Либо носитесь со своей Женькой по миру, либо бежите от того самого мира в какой-то ашрам… Найди уж середину.

Но середину я не находила и в очередном отпуске мы с Женькой снова оказывались то ли в паломничестве, то ли в ашраме, то ли в автобусной обзорной экскурсии по Европе… Правда пару раз я заикнулась про то, что не мешало бы поехать к морю. Например, в Египет. Но Женька меня «жестко обломала»:

– Никаких Египтов и Турций, – заявила она.

– Но почему? – недоумевала я.

– Туда наши только пьянствовать и развлекаться ездят! Нам с тобой там делать нечего!

Что касается пьянства, тут я была с Женькой согласна, а вот чем плохи развлечения, я так и не поняла. Возможно нам – «людям духовным» это не полагалось. Но… временами мне так этого хотелось…

Однако, Женька была непреклонна. А без нее ехать… не вариант.

Тут нужно пояснить, что моя Женька – доктор. Она всегда знает: что вредно, что полезно, что можно, а что нельзя…

В этом году дела с отпуском обстояли как-то особенно сложно. Сначала у Женьки была проверка на работе, потом у меня неприятности в фирме… Планируемая весенняя поездка в очередной непальский ашрам была сорвана, лето стремительно пробегало, а мы так и не решили куда ехать и что делать…

… В тот июльский день я освободилась с работы чуть раньше. Была пятница, впереди выходные. Домой идти не хотелось, и я решила побродить по городу. Надо сказать, что я люблю ходить по городу без цели. Просто так. Когда идешь не спеша, наблюдаешь за людьми и машинами и думаешь о чем-то своем. Я люблю так «разгружать мозги».

Вечер был теплый, мне гулялось приятно и легко, и я не заметила, как на город спустились летние сумерки. Я заторопилась домой и чтобы сократить дорогу зашла в глухой переулок, недалеко от центра города. Тут было тихо и безлюдно.

«Странно», – подумала я, – «в центре так много людей… а здесь – никого…».

Но я была не права. Недалеко стоял мужчина и озирался по сторонам. Сначала я не обратила на него никакого внимания, и лишь спустя, заметила, что плечи его напряжены, и сам он как-то не очень вписывался в окружающий пейзаж.

Но анализировать происходящее мне было неинтересно, тем более, что в это время позвонил мой телефон. Я подняла трубку. Звонил Тим, он спросил, не поеду ли я завтра с ним за покупками.

– Ес. Оф кос, – ответила автоматически. Я как раз посещала курсы английского и старалась практиковаться везде, где только можно.

– Окей, – засмеялся в трубку Тим, – утром за тобой заеду…

Когда я спрятала телефон в сумку и подняла голову, я заметила, что странный мужчина резко встрепенулся, развернулся и быстро направился ко мне. Я не успела даже испугаться…

– Дую спик инглиш? – спросил он меня.

– Да, – ответила я по-английски.

– Слава Богу, – воскликнул он, – в этом городе меня никто не понимает, тут никто не знает ни арабского, ни итальянского, ни немецкого, ни испанского ни даже английского…

Услышав эту речь, я засмеялась… Да, да… Парадокс, но правда… на улице 21 век, а многие родного языка нормально не знают, не говоря уже об иностранных… А этот «иностранный полиглот» видно попал в беду…

– Что случилось? – спросила я.

– Я заблудился, – ответил он. – Пошел гулять в город и заблудился. Я летчик. Мы прилетели из Хургады. Мне скоро нужно лететь обратно, а я не могу найти дорогу, и никто не может мне помочь. Никто не знает английского.

– Не волнуйтесь, – сказала я, – сейчас мы выйдем на главную улицу, возьмем такси, и вы быстро доедете до аэропорта.

– О! Большое спасибо! – обрадовался он. И мы пошли искать такси. По дороге он мне рассказал, что ему 38 лет, его зовут Мухаммед и он капитан воздушного судна. Чартерные рейсы из Египта в Россию.

Через пятнадцать минут мы с ним попрощались, обменявшись на прощанье телефонами. Так, на всякий случай.

Я вернулась домой в хорошем настроении и даже купила по дороге бутылку красного вина. Приняла ванную, одела домашний халат, налила себе бокал и уже собиралась выпить, как снова позвонил мой телефон. Это был Мухаммед.

– Спасибо вам огромное, Мира. Я уже в порту. Хочу пригласить вас в Египет, уверен, что вам у нас понравится. А я в благодарность за спасение, буду вашим гидом.

– Я подумаю, – ответила я, – всего вам хорошего. И удачи.

– Да, да, спасибо, – ответил он, – а можно я вам буду иногда звонить?

– Зачем? – не поняла я.

– Ну, просто так. Звонить, разговаривать… пора мне учить русский, – продолжал он.

– Ну что ж… звоните, – недоумевала я.

Потом разговор прервался, больше он не перезвонил.

Я села на диван, вытянула ноги, выпила глоток вина и расслабилась. И уже через пять минут забыла и Мухаммеда и всю эту историю. Я отдыхала.

В воскресенье вечером мы встретились с Женькой в кафе и снова завели разговор про отпуск. И тут я вспомнила мое пятничное приключение и рассказала его Женьке.

– Нет! Только не Египет! – категорично заявила она.

– Но почему? Там же солнце, море, древние цивилизации, интересно…

– В Египте сейчас не море и солнце, а жара и радиация, – заявила Женька. – Я как доктор тебе заявляю, это вредно. Мы туда не поедем! И вообще, там пустыня вокруг! Зачем тебе пустыня? Что в ней интересного?

– Ну, – пыталась возражать я, – мы же с тобой в горах были, и в низинах, в лесах, в тропиках, на разных морях и океанах… а вот в пустыне – никогда…

– Там жара и радиация, – безапелляционно повторила Женька…

– А ты у Артура спроси… Он же там был много раз, – привела я последний аргумент.

Артур был другом Женьки. На самом деле между ними были теплые любовные отношения. Они уже много лет были вместе… и не вместе тоже. Потому что у Артура была семья. Жена и сын. Близости в этой семье не было, но он считал своим мужским долгом заботу и опеку жены и сына.

– Каждый порядочный мужчина в ответе за тех, кто с ним рядом, – любил повторять он.

А поскольку он, безусловно, был человеком порядочным, бросить семью он не мог. Но Женьку любил нежной и трепетной любовью. И жить без нее не мог. Она тоже любила. Но от общей безвыходности ситуации периодически впадала в депрессию и устраивала Артуру скандал. Он терпел и ждал, когда все успокоится. А потом снова наступал период мира и гармонии. До очередного Женькиного кризиса. Так продолжалось уже восемь лет.

Артур очень любил путешествовать и действительно объехал весь мир. Правда делал он это с женой и сыном, поскольку всегда проводил отпуск с семьей. Он поддерживал наши начинания по поводу поездок в другие страны и своим опытом всегда нас вдохновлял. Я очень уважала Артура как человека, а Женька прислушивалась к его мнению и очень это мнение уважала.

– Ладно, спрошу его, коль ты так сильно хочешь, – ответила Женька, – но летом там жара и радиация… я знаю.

Она никогда не сдавалась легко.

– Но может быть не летом, – осторожно продолжила я…

– А может быть не Египет, – обломала меня Женька…

Но в Египет мы все же собрались. Конечно, не без помощи Артура. Но как ни странно, решающую роль в этой поездке сыграл не он…

Через два дня мне позвонил Мухаммед. Человек, с которым мы случайно познакомились.

Он рассказал, что тогда добрался быстро, что все у него хорошо и что он вернулся к себе домой… а потом добавил, что постоянно думает обо мне…

С тех пор он стал звонить каждый день. Мы подолгу разговаривали, он много рассказывал о себе, расспрашивал меня…

Его родители умерли, когда он был совсем маленьким. Воспитанием Мухаммеда и двух его старших братьев занималась старшая сестра. Она очень ответственно подошла к этому и сделала все, чтобы все три брата получили хорошее образование. Один из братьев стал банкиром, второй – доктором, а вот, Мухаммед – летчиком. Сама сестра тоже окончила университет и работала директором школы в Каире. Очень интеллигентная, образованная семья. Сам Мухаммед знал 8 языков. К сожалению, кроме русского. Он и попросил меня учить его русскому языку.

Мы стали встречаться в скайпе и разговаривать. Я учила его русскому, мы шутили и много смеялись. Мне нравились эти ежевечерние встречи и разговоры. Я заметила, что подтянула свой английский, что жду с нетерпением вечера, а еще… что мне очень нравится этот мужчина.

Мои прежние отношения практически завершились. Человек, с которым я встречалась больше года и с которым я даже мечтала построить совместное будущее, открылся с неожиданной стороны, и я поняла, что он просто использует меня.

Я даже поплакала по этому поводу. Потом мы встретились с Женькой, я ей все рассказала.

– Брось, – сказала мудрая Женька. – Не стоит грустить. Это не он тебе нужен. Это ты ему нужна, – подвела она итог.

– Мне он тоже ну-же-н… я люблю Илью, – ревела я.

– Это тебе кажется. Просто на безрыбье и рак – рыба… Вот встретишь достойного мужчину и сразу все поймешь… А Илья твой, просто слабак… Так настоящие мужчины не поступают. Вот Артур бы так никогда не сделал.

Аргумент был весомым. Кроме того, я понимала, что Женька права.

Не знаю, был ли Мухаммед достойным мужчиной, но после его появления в моей жизни потребность общаться с Ильей отпала совсем.

Теперь я ждала вечера, одевала нарядное платье и с нетерпением поглядывала на скайп. Я скучала по этим разговорам, по доброй улыбке Мухаммеда, как смешно он произносил русские слова и как обнимал меня глазами.

Сначала я не посвящала Женьку в происходящее. Я знала наперед, что она скажет. Критичная Женька не верила во всякие странные знакомства и тем более, виртуальную любовь.

– В жизни людям любви не хватает, вот они и ищут приключение в виртуальном мире, – обычно комментировала она, услышав где-то о виртуальных знакомствах и отношениях.

Я точно знала, что Женька начнет меня ругать за то, что я, совсем не зная человека, уже «влезла ногами в маргарин». Так Женька обычно выражалась, когда говорила об увлечении или влюбленности. Для нее это было одинаково.

Однако, время шло и ежедневное общение сделало свое дело. Я поняла, что влюбилась. Тон Мухаммеда тоже постепенно менялся. Сначала он был просто дружеским, потом в нем появилось тепло и, однажды, он вдруг сказал:

– Мира, как ты считаешь, ты могла бы жить со мной?

– Жить с тобой? – переспросила я удивленно, – Как? Где?

– Где? Можно здесь в Египте, а можно в России. Если ты хочешь, я могу приехать к тебе и жить с тобой. А еще мы можем попробовать пожить немного там и здесь и выбрать… Как? Ну, я полагаю, мы должны пожениться.

У меня пропал дар речи… Только спустя я спросила:

– Ты предлагаешь мне замуж?

– Да, – просто ответил он. – Ты та женщина, с которой я хотел бы жить…

– Но… – я не знала, что ответить. С одной стороны мне ужасно хотелось ответить да. Но я понимала, что что-то внутри меня сопротивляется.

– Я подумаю. Можно? – выкрутилась.

Он засмеялся:

– Конечно можно. Но только думай быстро. Я хочу, чтобы ты приехала в Египет. Я познакомлю тебя со своей семьей, куплю кольцо и мы будем делать помолвку. Ты вернешься в Россию уже замужней женщиной. А потом, постепенно, мы уладим все формальности.

– К чему такая спешка? – удивилась я.

Он немного нахмурился:

– Ты красивая женщина, на тебя смотрят многие мужчины. Я боюсь тебя потерять, ты стала очень важной частью моей жизни…

Мне, безусловно, было приятно это слышать. Хотя, где-то глубоко внутри, шевелилось сомнение.

– Но… ты захочешь иметь детей, – привела я последний аргумент, – а я не хочу… Ты – мусульманин… Со временем ты приведешь вторую жену, которая родит тебе детей. Это мне не подходит.

Он весело засмеялся:

– Нет, дорогая моя, нет… У моего отца была только одна жена, моя мама. Мои братья имеют только по одной жене. Я не животное, чтобы иметь много жен. Мне нужна только ты. Я не хочу иметь детей. Ты будешь моим ребенком и моей женой одновременно…

– Я подумаю… Хорошо? – сдавала я последние позиции.

– Подумай, – согласился он, – но я жду тебя в Египте.

Я не спала всю ночь. С кем посоветоваться? С одной стороны, моя душа пела от радости. Он меня любит! С другой же стороны…

Что было с другой стороны, я объяснить не могла. Понимала, что там что-то есть. То ли ощущение, то ли предчувствие, то ли знание. Неприятное и тягучее. Оно таилось где-то в животе и иногда подкатывало к горлу горячим сладковатым комом. От этого становилось жарко, в теле появлялась слабость, а в голове – сомнения.

И я решила все рассказать Женьке.

Она выслушала меня спокойно. Никаких комментариев по поводу моей спонтанности, никаких насмешек над происходящим…

– Да, подруга, вляпалась ты, – таков был ее вердикт, – но я тебя не брошу. Теперь нужно быть очень внимательной. Чтобы, с одной стороны, счастье свое не пропустить, – тут Женька тяжело вздохнула

– … а с другой, не натянуть бы на себя лишних проблем, – и она задумалась.

Я ждала. И понимала, что Женька права.

– Давай сделаем так: мы вместе с тобой поедем в Египет. Посмотрю я со стороны на этого твоего Мухаммеда в его, так сказать, естественной среде обитания. Ну и на страну посмотрим тоже. В смысле возможности проживания там. Попробуем на вкус и запах. Ты сама многое поймешь, да и я может что замечу. Вот тогда ты и решишь – стоит или нет. Может он и правда человек отличный и тебе с ним будет хорошо. Я же хочу, чтобы ты была счастливой. А может он в Россию приедет. И вы будете жить здесь.

– Да, да, Женечка, ты права, – сразу согласилась я, почувствовав облегчение. Как здорово, что Женька все решила!

В конце концов, мы едем отдыхать, а случится что-то еще или нет, время покажет. И я расслабилась.

Однако, Женька осталась верна себе. Она продолжала твердить, что летом и даже в сентябре в Египте жара и радиация, поэтому было решено взять путевку на конец октября.

Мухаммеду такое решение не очень понравилось.

– Это так долго, – горячо говорил он мне по телефону. – Я не могу так долго ждать, я должен быть рядом с тобой.

– Ну, всего-то два месяца, – отвечала я, – это же не много! И мы можем проверить наши чувства.

– Мне не нужно проверять мои чувства, – довольно резко возражал он, – я и так все знаю о своих чувствах. Я тебя люблю и это навсегда. Мои чувства никогда не изменятся. И я хочу, чтобы ты, как можно скорее стала моей женой.

Конечно, слышать такие слова мне было очень приятно. Я поддавалась его напору и со всем соглашалась. Но вот Женька была непреклонна.

– Только октябрь! Конец октября и ни днем раньше! – сказала она. – Я уже отели присматриваю на это время!

– Ну ладно, – смирился в очередном разговоре Мухаммед, – пусть будет октябрь. Но ты должна мне пообещать, что будешь со мной. Ты не скажешь мне: дорогой, мне нужно море и солнце, а не ты…

– Конечно! – соглашалась я. – Я буду с тобой!

Если бы это слышала Женька, она бы обиделась… надула губки и спросила «Мира, а с кем буду я?»

Но Женька не слышала. Она вечерами сидела в Интернете, тщательно просматривала предложения, читала отзывы… Готовилась к поездке.

А за месяц до поездки у меня вдруг случилась командировка. Лететь нужно было в далекий город, куда прямого рейса не было. И я улетела стыковочным рейсом через Москву.

Возвращалась обратно замотанная и уставшая и, учитывая временную разницу, уснула сразу, как только села в самолет. Проснулась от громкого голоса. Рядом со мной сидел мужчина и на повышенных тонах высказывал что-то стюардессе. Когда я окончательно проснулась и посмотрела на часы, поняла, что проспала целый час. А… самолет стоял на месте. Оказывается, мой сосед ругался со стюардессой из-за задержки рейса.

– А на сколько задерживают рейс? – поинтересовалась у стюардессы я.

– Мы полетим уже через двадцать минут. Ждали транзитных пассажиров, прилетающих рейсом из Милана, – ответила стюардесса, довольная тем, что я вмешалась и освободила ее от выслушивания обвинений со стороны моего соседа.

– Еще двадцать минут? – я глянула на часы и ужаснулась. – Но тогда я не успею на свой транзитный рейс! Я сомневаюсь, что меня будут ждать, как пассажиров из Милана.

Стюардесса намного растерялась, этим воспользовался мой сосед:

– Вот видите, – сказал он, – соблюдая интересы одних людей, вы нарушаете интересы других. – и повернувшись ко мне представился: – Меня зовут Вахтанг. Но не Кикабидзе!

Я засмеялась:

– Вижу что не Кикабидзе. Вы на него не похожи.

– Ну вот, я поднял вам настроение, – улыбнулся он.

Стюардесса, воспользовавшись нашей увлеченностью новой беседой, осторожно удалилась.

– Но я и правда, опоздаю на стыковочный рейс! – вспомнила я.

– А куда Вы летите? – поинтересовался он. – Кстати, как Ваше имя?

– Зовут меня Мира. А лечу я в город… – и я сказала название моего города.

– Очень приятно познакомиться, – он достал телефон и начал куда-то звонить.

После того, как он дозвонился, он долго объяснял что-то собеседнику на грузинском языке. Среди всего, что он говорил, я уловила только название своего города.

– Так на чем мы остановились? – закончил разговор по телефону он. – значит Мира… Но это же не полное имя… а полное как звучит?

– Мирослава, – ответила я.

– Красиво, – задумчиво сказал он, – но Вам не нравится. Поэтому Вы и называете себя Мирой… А почему не Славой? Ведь это имя можно сократить и так…

В это время командир корабля объявил, что самолет готовится к взлету и через несколько минут наш полет начался.

Я посмотрела на часы и попыталась посчитать в уме время, которое у меня осталось. Картина получалась грустная, я явно не успевала на стыковочный рейс.

… Но я успела. Вернее, самолет, меня ждал. Также, как пассажиров из Милана. Впервые в моей жизни. Но я расскажу по порядку.

Все дорогу до Москвы мы с Вахтангом увлеченно разговаривали. Он оказался интересным человеком и очень интересным собеседником. Мы много смеялись и вспоминали детство, он рассказывал анекдоты про грузин и веселые истории из жизни.

Потом, когда самолет приземлился, он взял меня за руку и потянул к выходу. Мои вещи он нес сам. Мы быстро прошли по транзитному коридору, но, глядя на часы, я понимала, что мой самолет улетел десять минут назад.

– Ты успеешь, – уверенно говорил Вахтанг.

– Я уже опоздала. Самолет уже улетел, – отвечала я. Хотя странно, волнения я совсем не чувствовала.

– Нет, не улетел, – ответил Вахтанг.

Я удивилась, но спорить не стала.

Самолет, и правда, не улетел. Когда мы подошли к выходу, работник порта, посмотрев мои документы, сказала:

– Поторопитесь, вас ждут.

И я поторопилась. Вахтанг подал мне сумку и сказал:

– Счастливого пути Мира!

– Спасибо, – ответила я, – а ведь это Вы сделали так, что самолет задержали, – сказала.

– Я, – просто ответил он.

– Кто Вы такой, Вахтанг? – спросила я.

Он засмеялся:

– Я человек… мужчина. Но если интересен мой социальный статус… – тут он замялся… – то он не важен. Просто я кое-что могу, и мне хотелось помочь понравившейся женщине, – улыбнулся он.

– Еще раз спасибо, – искренне ответила я и уже хотела идти, как он взял меня за руку.

– Мира… – он помолчал, – возьмите, и пусть это принесет Вам удачу!

Он вложил в мою руку что-то маленькое и плоское. Я хотела посмотреть, но он сказал:

– Потом посмотрите. Сейчас Вам пора идти. И еще запомните: каждый из нас оказывается в нужное время в нужном месте. Для того, чтобы получить нужный опыт. Не позволяйте обману и иллюзии затуманить мозги. Слушайте свое сердце! А теперь идите… – и он подтолкнул меня к выходу, – а я буду смотреть тебе вслед… – добавил он, вдруг переходя вдруг на «ты» внезапно охрипшим голосом.

А потом, когда я уже почти скрылась за дверью, он вдруг крикнул:

– Мира!…

Я остановилась и оглянулась.

– Мира, запомни… если тебя провожает любящий человек, он всегда будет смотреть тебе вслед…

– Поторопитесь, – любезная девушка тронула меня за плечо, – Вас ждут!

Уже в самолете я разжала руку. На моей ладони лежал маленький крестик. Дешевый алюминиевый крестик с вытертыми сторонами. Он был необычной формы. Все четыре стороны были одинаковой длины и украшены узорами по краям. С виду он напоминал маленькую снежинку. Такие снежинки мы вырезали в школе из тетрадных листов перед Новым годом, а потом клеили их на окнах в нашем классе. Крестик был маленьким, почти невесомым, но я чувствовала его на своей ладони. Как будто мягкое тепло исходило от него и через руку, наполняло мое тело изнутри тишиной и покоем. Я улыбалась и вспоминала слова Вахтанга: «каждый из нас оказывается в нужное время в нужном месте. Для того, чтобы получить нужный опыт. Не позволяйте обману и иллюзии затуманить мозги. Слушайте свое сердце!»…

Потом всю дорогу я думала об этой необычной встрече. В нужное время в нужном месте… Наверное мы действительно должны были встретиться. И с Вахтангом, и с Мухаммедом… и со всеми другими людьми, с которыми меня сводила судьба.

Время от времени я смотрела на этот маленький, потертый крестик и улыбалась. Я чувствовала необычную силу и уверенность. Как будто что-то большое и могущественное заботится обо мне, защищает и оберегает меня. Я решила, что всегда буду носить его с собой.

А в аэропорту меня встречала возбужденная Женька. Прямо сходу она объявила, что нашла отличный отель и забронировала его и что уже очень скоро мы едем в Египет.

– Ты своего добилась, – смеялась она, – поедем в твою пустыню к обломкам древних цивилизаций!

– Ура! – отвечала я.

Я не стала ей рассказывать ни про Вахтанга, ни про крестик. Слишком уж необычно выглядела эта история. И еще… я вдруг поняла, что она какая-то… очень личная, что ли? И я решила никому о ней не рассказывать.

Мою поездку в Египет Тим воспринял с большим энтузиазмом.

– Ну, слава Богу, Мира, наконец-то ты отдыхать поедешь, – говорил он, – только пожалуйста, море солнце и отдых… Не носитесь вы по экскурсиям, отдохните.

– Ну да, отдохнем… – я не рассказывала сыну про Мухаммеда. И про его предложение и про его намерения. Я не рассказывала всего Женьке. Я сама не представляла толком, что будет там происходить. Иногда это вызывало легкое беспокойство, но потом, радость от предстоящего отдыха и от встречи с Мухаммедом пересиливала и я успокаивалась.

«Как-то будет…», – думала я. А потом доставала маленький потертый крестик, который с тех пор всегда носила с собой, сжимала его в ладони и расслаблялась.

Накануне нашей поездки я выслушала на работе огромное количество историй о поездках в Египет. Кто-то был очень доволен и описывал свои приключения с юмором. Были и те, кто рассказывал страшные истории и про грязь в отелях и про пропавших женщин, которые вышли в город погулять, но так и не вернулись.

Артур тоже наставлял нас перед поездкой.

– Основные правила: далеко от отеля самим не ходить. На экскурсии ездить только с группой. И вообще, помнить, страна мусульманская, поэтому не нужно провокаций. Скромное поведение и закрытая одежда.

Мы с Женькой внимательно слушали, Артур всегда говорит «по теме», как любила выражаться Женька.

Ранним утром Женька заехала за мной на такси и вот мы уже в порту. Паспортный контроль, проверка, таможня… и вот мы в самолете.

Чувствую, что начинаю нервничать. Накануне звонил Мухаммед, сказал, что будет встречать в аэропорту города Хургада. Через шесть часов мы встретимся. Мы знакомы уже три месяца, но виделись только однажды. Какой будет эта наша встреча? Принесет ли она то, чего я жду?

И чтобы успокоиться, я достаю свой крестик и сжимаю его в ладони, чувствую его живое тепло и успокаиваюсь снова.

… Тем временем самолет набрал высоту, и симпатичные стюардессы предложили чай.

Моя Женька сидела рядом, но через проход. Ее соседями была молодая пара с ребенком. Когда Женьке принесли чай, она поставила его на откидной столик, чтобы сделать себе бутерброд. В это время, женщина с ребенком на руках неловко повернулась и задела, стоящую на столике кружку. Горячий чай перевернулся прямо на Женькины ноги. Она вскрикнула и вскочила. Женщина рассыпалась в извинениях.

– Салфетку… пожалуйста салфетку, – Женька повернулась к стюардессе. И, схватив поданную салфетку, рванула в сторону туалета.

Забегая вперед, скажу, что вылитый горячий чай вызвал ожог, который заживал весь наш предстоящий отпуск.

Я растерялась от происходящего тоже, но, немного спустя, подумала: «Ох, смотри Мира, не обожгись…»

А потом вспомнила слова Вахтанга: «каждый из нас оказывается в нужное время в нужном месте. Для того, чтобы получить нужный опыт…»

Мое «нужно время» уже пришло. Я в этом совершенно не сомневалась. Для какого-то очень нужного и очень важного опыта.

 

ЧАСТЬ 2. ВОСТОЧНАЯ СКАЗКА ИЛИ ХАБИБИ

Отель оказался очень приятным и чистым. Доброжелательный персонал все формальности оформления провел крайне быстро. Мы получили браслеты на руки, ключи-карточку от номера, а также предложение сходить на завтрак прямо сейчас.

Не знаю, это действительно был сервис отеля или присутствие Мухаммеда сыграло свою роль.

Он встретил нас в аэропорту. Я увидела его издалека и сразу узнала. Он был такой же, как тогда, во время нашей первой встречи в моем городе. И даже плечи его были также напряжены. Видно было, что он очень нервничает.

Он увидел меня и замер, как будто застыл. Я оставила чемодан и, подбежав к нему, повисла на его шее:

– Привет! Вот и я..! – я говорила радостно, пытаясь пересилить поднявшуюся внутри неловкость.

– Вот и хорошо… – видно было, что ему стало легче. Он обнял и поцеловал меня, – … слава Аллаху, ты здесь…

И уже в следующее мгновение его объятия стали жаркими и страстными.

– Я волновался… – говорил он, – этот перелет… Я сам летчик, но всегда переживаю за перелеты. Я так ждал…

Он засмеялся. Видно было, что он счастлив. Я попробовала настроиться на саму себя. Мне действительно было приятно. И его присутствие и его прикосновения. Хотя «огня в сердце» я не обнаружила.

– Какой огонь? – возмущалась Женька, когда мы наконец-то оказались вместе в гостиничном номере. – Мы уже женщины в почтенном возрасте. Нам замуж выходить с умом нужно. Все просчитывать и продумывать. А ей огня подавай…

– Ага, – соглашалась я, – мне огня нужно. Понимаешь, мне он очень нравится, мне приятны его прикосновения, его запах, его поцелуи… Но в сердце как-то странно…

– Что значит странно? – возмущалась Женька – ты меня сюда зачем потянула? С женихом знакомиться! Я все свои убеждения переступила! За подругу волновалась! А ей, видите ли, огня подавай! Ты же сама говорила, что влюбилась…

– Влюбилась… – задумчиво протянула я, – да, влюбилась. Но не полюбила… Это здорово и очень вдохновляет… но…

– Что но? – возмущалась Женька. – Насколько я помню, ты приехала замуж выходить.

А Мухаммед ждал. С момента нашего приезда он не заводил этого разговора. Просто окружал меня и Женьку вниманием и заботой.

Каждый вечер он приезжал за нами в отель и вывозил в город. И мы гуляли по ночным улицам и набережной Марины, посещали приятные тихие ресторанчики или пили кофе в уличных кафе. Мы гуляли, смеялись и наслаждались отдыхом. Рядом с Мухаммедом было комфортно и безопасно. Он излучал надежность и заботу. А потом он привозил нас обратно в отель и молча смотрел вслед, когда мы, попрощавшись, выходили из машины.

Так прошло три первых дня.

На четвертый вечер, он остановил меня, придержав рукой. Женька все поняла без слов:

– Ладно, ребята, – с наигранной веселостью сказала она, – вы погуляйте еще, а мне пора баиньки… – и она поспешила к отелю.

– Куда мы едем? – несмело спросила я.

Мухаммед улыбнулся, но промолчал. Он нажал на газ, а мне вдруг стало страшно. Это сложно объяснить, но вдруг поднялось то самое, то ли ощущение, то ли предчувствие, то ли знание. Неприятное и тягучее. Оно подкатило к горлу горячим сладковатым комом и от этого стало жарко, а в теле появилась слабость.

– Не бойся, – Мухаммед накрыл своей рукой мою ладонь, – я не причиню тебе вреда…

– Я и не боюсь, – ответила я, пытаясь сдержать дрожь в голосе.

– Боишься, – констатировал он, улыбаясь, – я чувствую. Я тебя очень хорошо чувствую. Ни одну женщину никогда не чувствовал я так хорошо как тебя, – он засмеялся, – а у меня их было очень много, можешь поверить…

– Я… я…не боюсь, – сказала я заикаясь.

– Ну ладно, – быстро согласился он, – не боишься и хорошо. Однако, я не вру. Я действительно чувствую тебя изнутри. Ты никогда не сможешь меня обмануть, – он снова засмеялся.

– А зачем мне тебя обманывать? – не поняла я.

– Ну, мало ли… жизнь длинная, всякое может случится, – сказал он и потом добавил: – ты будешь мне идеальной женой, я буду все про тебя знать.

«Вот он и произнес это вслух», – подумала я, но промолчала. Я продолжала наблюдать за собой. Внутри, как будто боролись два человека: одна – влюбленная женщина, немного испуганная, но счастливая, вторая – маленькая бунтарка, готовая выпрыгнуть из машины и убежать в ночь.

Квартира, в которую мы приехали, была неуютной и необжитой, хотя с хорошим ремонтом и даже достаточно чистой по египетским меркам.

– Это чья? – спросила я.

– Мне аэропорт снимает квартиру. Я в ней иногда живу, когда бываю в Хургаде.

– А… твоя квартира? – я вспомнила, что в процессе наших бесед по скайпу Мухаммед мне неоднократно говорил, что у него три квартиры.

– Моя квартира в Каире. Есть еще в Марс Аламе… ну и здесь. Но здесь она только строится. Кстати, мы можем туда поехать. Ты должна посмотреть и сказать, что там еще сделать, чтобы тебе нравилось. Ведь ты там будешь жить.

Я слушала его и чувствовала, что внутри что-то зашевелилось… и замерло.

– Так ведь? – спросил он, настороженно глядя на меня, – надеюсь, ты не передумала?

– Но ведь ты говорил, что мы посмотрим… может и в Россию поедем…

Он засмеялся снова:

– Может и поедем. Тебе совсем не нравится здесь? – и он подошел вплотную.

– Нууу… – протянула я, – почему же?… нравится…

Я не успела продолжить. Он обхватил меня руками за талию и подтянул к себе. Я смотрела ему прямо в лицо. Оно стало неподвижным и только темные, как потухшие угли глаза, вдруг потемнели еще больше. Внутри этих глаз я почувствовала горячий темный огонь. Он приблизился, но не обжег, а вернулся в глубину его глаз. Руки стали настойчивыми, требовательными, а поцелуй был мягким и приятным…

Проснулась я рано, посмотрела на часы – 5 утра. Я спала всего один час, но чувствовала себя отдохнувшей. Рядом спал Мухаммед. Он лежал, укрывшись с головой, и негромко посапывал. Мухаммед был самой настоящей «совой», он практически не спал ночью, зато утром его сон был на удивление крепким.

Я пыталась проанализировать все, что случилось вчера. «Ну что же, все ожидаемо», – мысленно рассуждала я. «Он дал мне три дня, чтобы я к нему привыкла, а потом… Но ведь я сюда зачем ехала?», – продолжала я задавать себе вопросы…

Я действительно была в полном замешательстве. С одной стороны все было понятно. Я приехала к мужчине, в которого была влюблена (или мне так казалось?). Я получила от него предложение стать его женой. Мое тело почувствовало и потянулось к нему. И, кстати, откровенно говоря, наше взаимное влечение сыграло свою роль, всю ночь мы не могли насытиться друг другом.

Однако была и другая сторона. Что-то, что не давало мне покоя. Это как фальшивая нота в прекрасной мелодии. Она выбивалась из общего контекста и будоражила мне мозги.

Я встала с кровати. Мухаммед заворочался и сквозь сон спросил:

– Ты куда?

– Пить хочу, – ответила я.

На самом деле пить я не хотела. Я вышла в гостиную, взяла свою сумку и достала мой крестик.

Через несколько минут я расслабилась и успокоилась, однако, почувствовала, что хочу уйти. Я вернулась в спальню и, посмотрев на спящего Мухаммеда, вдруг подумала, что все происходящее, это как фильм. Встречи и расставания, любовные истории и переживания. А потом фильм заканчивается, мы выключаем телевизор и ложимся спать. Наступает утро… и мы забываем все, что видели вчера в кино.

Я наклонилась над кроватью:

– Мухаммед, – тихонько позвала.

Он заворочался и что-то промурлыкал в ответ, но глаз не открыл. Да, надо сказать, я не впервые сталкиваюсь с этим. Мой сын Тим тоже относился к «совам». Я посмотрела на часы: 6.15. Да, в такое время разбудить «сову» практически невозможно.

Для «очистки совести» я снова наклонилась над ним и сказала:

– Мухаммед, я ухожу. Там Женька в отеле одна. Она меня ждет. Ты как проснешься, позвони. Хорошо? – я тронула его за плечо.

– Ммммм… – услышала я в ответ.

– Ну ладно, – приняла я этот невнятный звук за одобрение, – потом созвонимся. Я пошла, – и, быстро собрав все свои вещи, я пошла к выходу. Из спальни не доносилось ни звука.

Женька встретила меня с загадочной улыбкой. Я сначала подумала, что она начнет расспрашивать меня обо всем, но она молчала.

Первой не выдержала я:

– Ей подруга, что случилось? У тебя взгляд как у Нифертити, а улыбка, как у Клеопатры…

– Да я тут… – Женька замялась, – я тут с мужчиной познакомилась вчера…

– Оооо… – протянула я, – это уже интересно! И как? Рассказывай!

Женька молча протянула мне руку. На руке было кольцо. Красивое серебряное кольцо с восточными узорами и огромным сапфиром посередине.

– Ты где это взяла? – я захлебнулась собственными словами.

– Мне его вчера подарили, – и Женька многозначительно «сделала глазки».

– Подарили? Но кто? Ну-ка подруга, давай, колись… И все подробненько рассказывай, а то не приведи Бог, вляпаешься куда-то. Что я Артуру скажу?

– А Артура это не касается! – вдруг обрезала Женька, – пусть дома сидит и свою жену-курицу блюдет!

– Так… кажись «началось в колхозе утро», – сказала я, прекрасно помня, как обычно начинались Женькины кризисы.

– И ничего не началось! – Женька продолжала быть резкой, – я что, не имею права на личную жизнь? Ты имеешь, а я нет? – и она вдруг заревела.

Я молча обняла Женьку за плечи и поцеловала в макушку. Я очень ее любила. И всегда принимала такой, какая она есть. Я не стала ничего говорить. А что тут скажешь? Я стояла рядом, гладила ее по спине и ждала, когда эмоциональная волна уляжется, и мы сможем нормально поговорить.

– Его зовут Мустафа, – вдруг сказала Женька, – у него ювелирная лавка в нашем отеле. Это на первом этаже, мы там с тобой никогда не ходили. Вчера, когда ты уехала с Мухаммедом, мне стало грустно, и я решила пройтись по отелю. Увидела эту лавку и зашла. Ты же знаешь, как я люблю всякие «цацки», – Женька мечтательно улыбнулась.

Да, я знала. В каждом городе, где бы мы не бывали: на экскурсии или в ашраме, Женька умудрялась найти ювелирную лавку и накупить целую кучу разных «цацок» из серебра с драгоценными камнями. Эта Женькина страсть была так заразительна, что я тоже обязательно что-то себе покупала. Хотя потом носила это редко.

– Так вот, – продолжала Женька, – я увидела на витрине это кольцо. Ты же знаешь, я давно хотела себе что-то такое, истинно восточное…

– Да, ты всегда хотела, – подтвердила я.

– Ну вот, я зашла и попросила примерить… – Женька замолчала. Лицо приобрело задумчивое выражение, а глаза стали мечтательными.

Я молчала. Я слишком хорошо знала свою Женьку. Говоря ее же словами, я видела, что она уже «влезла ногами в маргарин».

– Он… ну… он таким красивым оказался, – продолжала она.

– Он, это кто? – вернула я ее к действительности.

– Хозяин лавки… Мустафа. Он молод, конечно… Ему всего 33. Но он так красив… как Бог.

«Приехали», – подумала я, и тот час же вспомнила все, что раньше слышала о египетских любовных историях. И про гаремы, и про пропавших женщин, которые просто вышли погулять из отеля…

«А ты сама…», – продолжал мой внутренний голос, – «ты сама, куда и к кому приехала? Ты его знаешь, этого Мухаммеда? Странное знакомство, три месяца в скайпе и все тебе готово: любовь-морковь. Получите – распишитесь.

Где у тебя гарантия, что Мухаммед говорит правду?»

Я подавила внутреннее беспокойство усилием воли и продолжала слушать Женьку.

– Мы пили чай, – рассказывала она, – знаешь, чай каркаде, он тут какой-то очень особенный и вкусный. Потом Мустафа угощал меня халвой с орешками. Тоже вкусно… – и она мечтательно зажмурилась.

Я понимала, что в таком состоянии, в котором находилась сейчас моя подруга ей бы и горчица российская была похожа на мед.

– А кольцо, откуда взялось? Ты его купила? – спросила я.

– Ну да… Вернее нет. Я сережки купила и подвеску, – она полезла в сумку и достала разноцветный мешочек, расшитый бусинами, и протянула его мне.

В мешочке были такие же серебряные серьги с сапфирами и цепочка с подвеской. Все очень красивое. Настоящий восточный стиль.

– А кольцо… – Женька запнулась, – он мне его подарил. Сказал, что я красивая… И что он всегда мечтал встретить такую женщину.

– А… что было потом? – осторожно поинтересовалась я.

– Ничего не было. Он меня за руку подержал, потом руку мне поцеловал и сказал, что хотел бы со мной встретиться сегодня… вечером, – добавила она спустя.

– Нет! – категорично заявила я, – никуда ты не пойдешь! Это же опасно!

– Опасно? – удивилась Женька, – Мухаммед – это нормально, а Мустафа – опасно… Мира, где логика? – и она посмотрела на меня своим строгим докторским взглядом.

«А ведь она права», – пролетело у меня в голове. И чтобы разрядить обстановку я сказала:

– А, пойдем-ка, на завтрак. Ужас, как кушать хочется…

Мухаммед позвонил почти в полдень. Он сказал, что очень удивился, когда, проснувшись утром, не обнаружил меня рядом. Я ответила, смеясь, что мне жаль тратить прекрасный солнечный день на сон. Мне нужно море и солнце.

Он не стал возражать, а наоборот, вдруг начал извиняться и сообщил мне, что должен уехать на три дня. Какой-то срочный незапланированный рейс. Он особо не объяснял, а я не спрашивала. Но когда, наконец, разговор был окончен, я вдруг почувствовала огромное облегчение.

«Ура! Свобода!» – пронеслось в голове. И я с удвоенным энтузиазмом стала собираться на пляж.

А вечером Женька засобиралась на свидание. Меня она с собой не звала. И это было понятно и объяснимо.

– Мир, посмотри, какую мне кофточку одеть: вот эту розовенькую или эту тунику с цветами?

– Розовую, – отвечала машинально я.

– А почему? – не могла успокоиться Женька, – мне туника нравится больше.

– Туника прозрачная и с коротким рукавом. Ты же помнишь, что нам Артур говорил: закрытая одежда и скромное поведение…

– Причем здесь Артур? – вдруг разозлилась Женька – ты что, хочешь мне настроение испортить? К совести моей взываешь? Да нет у меня совести! – уже кричала она. – Восемь лет моей жизни он украл, Артур твой… – и она опять заплакала.

Я растерянно подошла и стала рядом:

– Ну, Жень… ну не плачь. Прости меня, пожалуйста. Я не буду больше лезть к тебе с советами, поступай, как знаешь…

Когда Женька ушла, я вдруг почувствовала пустоту и одиночество и даже пожалела, что Мухаммеда нет в городе. Может сесть и помедитировать? Но на душе было неспокойно, и я решила пойти в бар. Там сок вкусный и кофе чашку можно выпить. Кофе я любила больше всего и свежевыжатый апельсиновый сок тоже.

В баре было пусто. Только две девушки за соседним столиком громко обсуждали сегодняшнюю экскурсию. Разговаривали они на русском. И поскольку, разговор был громким, я слышала его весь. Девушки посетили город под названием Эль-Гунна и были в полном восторге. И от экскурсии, и от самого города, и особенно, от гида, который их сопровождал. Они смеялись, шутили, вспоминали забавные ситуации во время экскурсии. Я слушала и наслаждалась. Я ничего не анализировала и совсем не старалась запомнить, но название города плотно засело в моей голове.

Я помнила, что приехала отдыхать. Как сказал мой Тим: никаких экскурсий, никаких ашрамов… Но девушки продолжали разговор и я не выдержала:

– Извините, я невольно послушала ваш разговор, – подошла я к их столику.

Девушки удивленно оглянулись:

– Да ничего, – улыбнулась загорелая блондинка, – наверное, не услышать нас было просто невозможно, – и она засмеялась.

Я улыбнулась в ответ:

– Вы рассказывали про экскурсию…

– Да, да, – подтвердила подруга беловолосой красавицы, – мы разговаривали о поездке в Эль-Гунну. Супер! Ее еще называю Египетская Венеция. Реально интересно. Очень красиво. Короче, мы в восторге.

– А где вы покупали эту экскурсию? У гида из агентства? – спросила я.

– Да Боже упаси! – воскликнула загорелая блондинка, – у этих отельных гидов от агентств цены поднебесные и сервис так себе… нет. Мы экскурсию брали прямо на пляже. К нам парень подошел и предложил. И мы согласились. И не пожалели. Парень такой приятный, он потом нашим гидом был. Так интересно рассказывал. И по-русски шпарит отлично. Кстати, у него место там, в отеле внизу, возле магазинов. Стол стоит, и он там сидит. К нему можно подойти и поговорить про экскурсию и купить ее. Она не каждый день бывает. Только вторник, пятница и воскресенье. Вот мы сегодня были. Следующая экскурсия в пятницу. Но к нему можно сейчас даже пойти и договориться.

– Спасибо, – ответила я, – я так сейчас и сделаю…

Почему-то вдруг я почувствовала желание поехать на эту экскурсию.

«Женька меня обязательно поддержит», – подумала я, – «…а если вдруг не захочет, поеду сама», – размышляла я, направляясь вниз, к магазинам. И уже по дороге я вдруг сообразила, что не спросила имени этого чудо-гида. Пришлось возвращаться обратно. Но девушек в баре уже не было.

«Наверное, их там внизу немного», – подумала.

Но рядом с магазинами стояло с десяток столов. Большая часть из них были пусты, за некоторыми сидели люди. Я растерянно стала осматриваться.

– Кожа, шубы, интересуют? – спросила женщина на отличном русском. Я повернулась к ней. Она точно была русской.

– Нет, шубы не нужно. Я на экскурсию хочу, в Эль-Гунну, – повернулась я к ней.

– Экскурсия в Эль-Гунну, это не ко мне. Это к Кире. Вот его стол, – и она показала рукой на один из столов. Он был пуст, – но его уже сегодня не будет, он после экскурсии всегда раньше уходит…

– Кире? – я удивилась.

– Его зовут Керолос. Он православный христианин, египтянин, это типа Кирилл по-нашему, но мы все его Кирой зовем. Так проще и ему здорово подходит – пояснила мне словоохотливая девушка, – она улыбнулась. – Он очень хороший.

Понимая, что заказать экскурсию мне не удастся, я поблагодарила девушку и вернулась в номер.

Женька пришла часа через два. Она держала в руках пакет с фруктами и глупо улыбалась. Глядя на нее, я понимала, что «процесс пошел»…

Она пританцовывала и напевала под нос какую-то арабскую песенку, постоянно повторяя: хабиби… хабиби.

– Что это значит? – спросила я, имея ввиду Женькино состояние.

– Это значит – любимая, – весело пояснила Женька.

– Что-что? – не поняла я.

– На арабском хабиби значит любимая, – со знанием дела пояснила Женька.

– Ах, вот как… – только и смогла сказать я.

– Да, – авторитетно заявила Женька, – а, кстати, я тебя люблю на арабском звучит как «ана бахабек».

– А ты, оказывается, уходила арабский учить, – немного язвительно поинтересовалась я.

Но Женька была так счастлива, что совсем ничего не заметила.

– Он такой обходительный и вежливый, – не умолкала Женька, – с ним так хорошо и спокойно.

– А где вы были? – опомнилась я. Действительно, кто я такая чтобы Женьке язвить? Сама сюда, зачем приехала?

– Мы на Марину ходили гулять. И завтра пойдем, – рассказывала Женька, – ну а вообще, он меня даже в гости приглашал… – она замолчала – но я не согласилась.

– И правильно сделала, – подхватила я.

– Ох, Мира… чья бы корова мычала, – Женька покачала головой. Мы посмотрели друг на друга и весело рассмеялись.

Утром мы пошли на пляж. День был солнечным, ярким и приятным. Было очень тепло, но не жарко. Наверное, за счет свежести морского ветра. Мы действительно наслаждались отдыхом. И когда пришло время обеда, уходить с пляжа совсем не хотелось. Но Женька была непреклонна. Она всегда считала, что питаться нужно вовремя и только полезными продуктами. Уже много лет мы с Женькой были вегетарианками. Иногда это приносило определенные трудности, поскольку мы часто сталкивались с непониманием. Но в этом отеле был прекрасный ресторан и много разнообразных вегетарианских блюд. Однако Женька строго следила за тем, чтобы я ела только полезную пищу и вполне могла заставить меня отказаться от аппетитной булочки в пользу яблока или апельсина.

А после обеда позвонил Мухаммед. Он сказал, что ситуация изменилась, у него появилось немного свободного времени и он очень хочет меня видеть.

Я обрадовалась, и мы договорились встретиться вечером возле отеля.

– Я с тобой не пойду, – торопливо сказала Женька, – у меня же свидание тоже.

Я не возражала.

Он подъехал на машине прямо к входу в отель. Я вышла и села в машину рядом с ним.

– А где, Женя? – спросил Мухаммед, не отрывая взгляд от дороги.

– Да она там… – я не знала что сказать. Врать я категорически не умею, а говорить правду почему-то не хотелось, – она там… разговаривает…

– Разговаривает? – его голос неуловимо изменился. – С кем? С арабским мужчиной? – голос его становился жестче и жестче.

– Ну да…, с мужчиной, – врать я действительно не умела, – он хозяин магазина украшений. Она у него кольцо купить хочет, – добавила я быстро.

– Кольцо? – спросил он, – какое кольцо?

– Красивое, серебряное, с сапфиром, – продолжала я, как будто оправдываясь…

В детстве я много раз слышала историю про хищников и людей, которые их покоряют. Я даже помню одну передачу по телевизору об этом. Пожилой дрессировщик рассказывал, как он работает с тиграми.

– Зверя нельзя бояться, – рассказывал он, – зверь должен чувствовать, что ты сильнее. Как только появляется тень страха, зверь ловит это и становится опасным. Он начинает нападать. Но если человек зверя не боится, тот не сможет причинить ему вреда.

Почему-то сейчас, сидя в машине рядом с Мухаммедом, я почувствовала себя дрессировщиком, который впервые входит в клетку к тигру. Я вспомнила истории из детства. «Только не волнуйся», – сказала я себе и мысленно расслабилась. Волна расслабления прошла по телу, и я почувствовала, что Мухаммед тоже расслабился.

– Ладно, – сказал он, – сейчас доедем до квартиры моего брата и оставим там машину, потому что это машина брата. Потом возьмем такси и поедем ко мне на квартиру.

«Он хочет познакомить меня с братом», – пронеслось в голове, – «о Боже, он не предупредил… Если бы я знала, я бы приготовилась. И с собой, наверное, что-то нужно взять. Конфеты или фрукты. Но я же не знаю, как у них тут принято», – я заволновалась, ладони вспотели. Но Мухаммед, по-прежнему, спокойно вел машину.

Он повернул на перекрестке и вдруг сказал:

– Сейчас ты выйдешь здесь и подождешь, пока я заеду во двор, оставлю там машину, скажу брату пару слов и вернусь.

Я молчала. Мне казалось, что на меня обрушился весь мир. Когда машина остановилась, я открыла дверь и вышла, не говоря ни слова. Я находилась в состоянии «крайней прибитости» как называла это моя Женька.

Первой реакцией было желание кинуться к дороге, остановить такси и уехать. Но на улице было темно и страшно, кроме того, я не могла двигать ни руками, ни ногами. Я даже думать не могла. Стояла как истукан. Каменный бесчувственный истукан и крупные слезы катились по моему лицу.

«Такого унижения я не проживала ни разу в жизни… Вот и закончилась восточная сказка», – пронеслось в голове. И больше ни одной мысли. Тело словно окаменело, я его совсем не чувствовала.

Но руки вдруг ожили и полезли в сумку, уже через секунду, я держала в руках свой заветный крестик. Еще секунда-две и мне стало легче.

– Добрый вечер, – услышала я рядом с собой голос. «Отличный русский», – мелькнула мысль.

Я повернула голову и увидела, что на перекрестке остановилась большая темная машина. Задняя дверь была приоткрыта, и из нее выглядывал крупный мужчина, явно арабского происхождения.

– Добрый вечер, – ответила автоматически.

– Ты что здесь стоишь одна, Наташа? – спросил он, выходя из машины и направляясь ко мне.

– Я не Наташа, – ответила я, чувствуя, что тело снова отказывается меня слушать. Сладкий комок подкатил к горлу, и я с силой сжала свой крестик.

– А как тебя зовут? – мужчина уже стоял совсем рядом. Его взгляд был острым и липким одновременно. Он смотрел на меня так, как смотрят на корову, покупая ее на рынке.

Я интуитивно сделала шаг назад и чуть не упала, зацепившись за бордюр.

Он схватил меня за руку и придержал, но когда я попробовала освободить руку, он сжал ее сильнее.

– Поехали со мной хабиби, – он подошел ближе, и я снова попятилась, – поехали, не пожалеешь. Ана бахабек, – и он многозначительно улыбнулся.

– Отпустите, пожалуйста, – я дернула рукой, – я никуда с вами не поеду! И никакая я не Наташа! – я снова сделала шаг назад. – И никакая я не хабиби!

Мой голос стал громче, я снова почувствовала крестик в своей руке: – И вообще, отпустите меня немедленно! Я гражданка другой страны! Вы не имеете права!

– Тише, дура! – он отпустил мою руку, – а чего же ты ночью по городу шатаешься? Приключения ищешь?

– Ничего я не ищу! Я человека одного жду здесь!

– Человека? – он засмеялся. – Арабского мужчину? Значит, свои приключения ты уже нашла, – и он засмеялся снова.

– Отстаньте, – сказала я уже тише.

– А ты красивая. И интересная, – он снова засмеялся, – мне хотелось бы поговорить с тобой. Об истории и русской литературе. Видно, что ты интеллигентная.

– Зато Вы себя ведете совсем неинтеллигентно, – ответила я уже спокойнее.

– Я веду себя как мужчина, – его голос стал твердым, – а твои соотечественницы позволяют, чтоб с ними себя вели именно так! Это ты одна такая нашлась, как королева на горошине. Знаешь такую сказку? А остальные куда более сговорчивые.

Я сжала руку с крестиком внутри и почувствовала себя уверенней:

– Сказку знаю. А Вы ее откуда знаете?

– А я в Москве учился. И в Европе тоже, – ответил он.

Я молчала. Постепенно мое состояние выравнивалось. Слабость и обида за всех русских женщин вдруг прошла. Наоборот. Внутри поднялась волна силы и ощущение внутреннего достоинства. Да, я – русская! Я родом из этой далекой и прекрасной страны. Моя Родина – это Родина Достоевского, Толстого, Пушкина и Есенина, Менделеева и Ломоносова. Моя Родина сильна и прекрасна!

Да, я – русская! Я красивая и умная. Правильно он сказал: королева. Я и есть королева. Правда, немножко сумасшедшая. Но королева. У которой есть сила, достоинство, красота и мудрость.

Наверное, он почувствовал что-то, но его тон вдруг изменился:

– Королева, скажи, как тебя зовут?

– Мирослава, – представилась я полным именем впервые за последние тридцать лет своей жизни.

– Красиво, – его голос стал мягче и естественнее, – Мирослава, я приглашаю тебя на ужин. В любое время. Выбери сама. И ничего не бойся. Я гарантирую тебе полную безопасность. И вообще, тебя в этом городе больше никто не тронет. Вот, возьми, – и он протянул мне свою визитную карточку. Я посмотрела. Там было только имя и номер телефона. Белого цвета квадратик дорогой бумаги с золотым теснением. – В любой ситуации, только покажи эту карточку и тебя никто не тронет!

Я продолжала молчать, но карточку взяла.

– Позвони мне, когда захочешь. Я буду ждать, – он развернулся и резко пошел к машине. Но прежде чем сесть в нее он вдруг громко сказал:

– И передай своему арабу… дурак он! – дверь захлопнулась, машина резко развернулась и уехала.

Мухаммед вернулся через десять минут. Когда он подошел, я спокойно сказала:

– Отвези меня в отель, пожалуйста.

– В отель? Почему в отель? Что это значит? – он начал злиться. – Мы едем ко мне на квартиру.

– Нет. Я еду в отель, – спокойно, но твердо сказала внутри моя королева.

Мухаммед повернулся и удивленно посмотрел на меня, но спорить не стал. Он сразу как-то сник и даже стал ниже ростом.

В такси мы все дорогу молчали. Работал радиоприемник и мужской голос пел красивую арабскую песню. «Хабиби… хабиби», – обращался он к далекой любимой.

Когда я вышла из машины, Мухаммед вышел следом за мной.

– Мира, давай поговорим, – он не знал, что делать дальше.

– Извини, я устала, мне нужно отдыхать, А поговорим мы в следующий раз, – я чувствовала внутри свою королеву и маленький крестик на своей ладони.

– Да, конечно, отдыхай, – я буду работать следующих три дня, а потом позвоню и приеду. Хорошо?

– Позвони, – уходила я, не оглядываясь.

«Ана бахабек… я тебя люблю… Как сложно в жизни все и как просто» промелькнуло в голове и растаяло.

И уже в следующее мгновение я снова заволновалась: «Где же моя Женька?» и, игнорируя лифт, я побежала по лестнице по направлению к нашему номеру.

 

ЧАСТЬ 3. «АЛЁНКА» ШОКОЛАДКА

Это девочку звали Джиджи. Так было написано на бейдже. Маленькая, хрупкая и, очень подвижная. Она ходила по пляжу и приглашала всех то на зарядку, то на аква-аэробику, то на танец живота. Сегодня я согласилась. Прошла половина нашего отдыха, и я вдруг поняла… что устала отдыхать.

Нет, конечно, мне очень нравился и золотой песок на пляже и это невероятно красивое море. Море действительно было сказочным. Теплое и ласковое, оно иногда показывало свой непредсказуемый характер, поднимая волны и увлекая за собой. Стайки разноцветных рыб вокруг. Мне очень нравилось нырять с маской и смотреть под толщей воды этот увлекательный морской мир.

Правда моя скептичная Женька купалась исключительно в тихой лагуне и бассейне. На мой вопрос: почему? Она отвечала:

– Мне это море уху напоминает… теплое и много рыбы…

Но это было Женькино мнение. Я же влюбилась в Красное море с первого взгляда. И каждое утро ходила сказать ему: «привет!»

Иногда по утрам, совершая утренний заплыв, я встречала большую черепаху, которая приплывала к берегу. Мы смотрели друг на друга какое-то время, а потом направлялись в разные стороны, каждый по своим делам.

Да, мне действительно очень нравилось это море. Но в этот день я поняла – нужно что-то менять. Я встала с лежака и сказала Женьке:

– Иду танцевать танец живота. Пойдешь со мной?

– Нет, – отмахнулась Женька, – я лучше полежу, – и она мечтательно зажмурилась. Я понимала, что Женька хочет подумать о «своем», поэтому сильно к ней не приставала.

Танцевать с Джиджи (или Диной, как ее на самом деле звали) было очень весело и здорово. Она раздала нам разноцветные платки, которые мы повязали прямо на купальники. Музыка зажигательная, восточная. Движения простые, но очень изящные. Уже через пару минут, я «поймала ритм» и у меня все начало хорошо получаться. Мне нравилось двигаться. Я наслаждалась, слилась с танцем насколько, что не замечала ничего вокруг. И только когда музыка закончилась, я обратила внимание на высокого мужчину, который сидел за столиком и наблюдал за нашими упражнениями.

Он был похож на европейца. Может немец, а может англичанин… В какое-то мгновения наши взгляды встретились и он учтиво кивнул мне головой.

Я поспешила на пляж. Скоро обед, нужно найти Женьку, пойти в номер и переодеться.

Женьку я застала на том же лежаке и в той же позе. Однако, при виде меня она вдруг приподнялась и сказала:

– Мира, только не ругайся…

– Почему? Почему я должна ругаться? – не поняла я.

– Ну… – она замялась, – понимаешь… Мы сегодня едем на экскурсию! – выпалила она.

– На какую экскурсию? – не поняла я.

– Я экскурсию купила! – заявила она, – В Египетскую Венецию! Такой парень приятный подошел. Он меня даже и не уговаривал. Просто предложил, и я согласилась. Он какой-то «свой» этот парень… – продолжала Женька.

– Значит, мы едем в Эль-Гунну… – вспомнила я, как сама хотела поехать на эту экскурсию.

– Точно! В Эль-Гунну! А ты что-то об этом раньше слышала? – спросила Женька.

Я не стала рассказывать про подслушанный разговор и про то, что сама хотела заказать эту экскурсию, только ответила:

– Слышала, как женщины на пляже хвалили…

– Ура! – воскликнула Женька, – значит ты не против?

– Конечно, я – за.

– Тогда идем быстрее. Мы должны пообедать и в 14 часов быть в холле отеля. Кира сказал, что там собирается вся группа, и мы поедем.

– А группа большая? Он не сказал? – спросила я.

– Нет, группа не больше восьми человек. Мы с тобой и шестеро англичан.

– Вот и ладно, – я вдруг почувствовала легкое волнение. Оно было едва уловимым и даже приятным. Оно поднялось в сердце, как предчувствие чего-то хорошего, как предвкушение. Я не могла себе это объяснить, да и не стала анализировать. У нас было слишком мало времени. И мы с Женькой поторопились в номер.

Он был невысокого роста, худенький и какой-то очень хрупкий. Темные волосы, смуглая кожа и невероятно красивые умные глаза, темные и теплые. Его улыбка была похожа скорее на улыбку малыша, чем на улыбку взрослого мужчины.

Когда подъехал микроавтобус, он предложил нам рассаживаться. Восемь человек. Шестеро англичан и мы с Женькой. Англичане были парами: трое мужчин и три женщины. Я подумала, что это, наверное, семейные пары. Среди мужчин был и мой знакомый, любитель восточных танцев в самодеятельном исполнении. Он, конечно же, узнал меня, улыбнулся и кивнул головой. А потом посмотрел на Женьку и быстро пошел в автобус.

Дорога до Эль-Гунны заняла примерно полчаса. Кроме восьми туристов и водителя в автобус сели и два гида. Одним из них был, конечно, Кира, а другой, тоже приятный молодой человек, которого Кира представил, как Майкла для англичан. Соответственно для нас – Миша.

«Странное имя для исламской страны», – подумала я.

Всю дорогу я думала о том, на каком языке будет экскурсия. Если на английском, значит, я должна буду переводить Женьке, поскольку она совсем не знает английского языка.

Но ситуация разрешилась на удивление просто, когда мы наконец приехали в Эль-Гунну. Мы вышли из микроавтобуса рядом с французким рестораном, на верхнем этаже которого находилась обзорная площадка.

Кира на английском языке обратился к группе. Он сказал, что поскольку в группе люди, разговаривающие на разных языках, гидов будет двое. Майкл будет вести экскурсию на английском языке, а сам Кира – на русском.

Услышав это, я обрадовалась. Во-первых, мне не нужно будет ничего переводить Женьке, а во-вторых… Почему-то мне было приятно, что он будет вести экскурсию нам.

– Как тебя зовут? – спросил он, обращаясь ко мне, когда англоязычная часть нашей группы пошли вперед на обзорную площадку, – Женю я уже знаю, мы еще в отеле познакомились, – и он улыбнулся приятной, мягкой улыбкой.

– Меня зову Мира, – ответила я.

– Мира? – удивился он, а потом добавил: – ты – Мира, я – Кира… разница всего в одну букву.

– Точно, – и мы все втроем засмеялись.

С обзорной площадки открывался великолепный вид на необыкновенный город. Я даже задохнулась от восторга, так красиво было вокруг.

Кира взял наш фотоаппарат, и, пока мы с Женькой вдохновенно ему позировали, снимал нас на фоне всяких разных красот.

– Ну, что же, давайте начнем нашу экскурсию. Посмотрите туда, – он кивнул головой вперед. Зеленые лужайки полей для гольфа, голубая вода каналов, белые виллы на берегу и пальмы.

– Ой… – Женька показала вперед рукой, – а почему вон та пальма такая высокая?

Кира проследил за ее рукой, потом повернулся ко мне, улыбнулся и спросил:

– Мира, как ты думаешь, почему пальма такая высокая?

– Я сейчас себя как в школе чувствую, – улыбнулась я, – а что будет, если я не отвечу? Двойка? – спросила.

– Нет, не двойка. Будет штраф. – Кира хитро прищурился и добавил: – «Алёнка» шоколадка.

– Ответа я не знаю. А шоколада у меня нет, – просто сказала я.

– Три шоколадки с тебя за незнание. Привезешь в следующий раз, – сказал Кира, – а пальма это и не пальма совсем. Это антенна. Хозяин Эль-Гунны решил спрятать все антенны под искусственные пальмы, чтобы сохранить красоту города…

Наша экскурсия продолжалась уже два часа. Мы бродили по удивительному городу. Он был чистый, ухоженный и тихий, совсем не похожий на остальные египетские города. «Город богатых людей» – так я его для себя назвала. Кира рассказывал историю основания города, как создавалась система каналов, и как постепенно развивалось это «отдельное государство внутри страны».

Оказалось, что Эль-Гунна имеет свой аэропорт, свою полицию и даже армию.

Огромные по площади площадки для игры в гольф собирали сюда большое количество любителей этой игры. Отдыхать на закрытых виллах и кататься на собственных яхтах приезжали сюда многие мировые олигархи.

Кира рассказывал и рассказывал. Его было очень интересно слушать. Я наслаждалась и его рассказом и его присутствием. Время от времени он задавал вопросы, и почему-то именно мне. Женька восторженно носилась рядом, стараясь все увидеть и сфотографировать. А я опять не знала ответа на очередной вопрос.

Мой штраф уже составлял пятьдесят шоколадок «Алёнка». Когда в очередной раз он увеличился, я спросила:

– Кира, а почему «Алёнка»? Ведь в России есть и вкуснее шоколад.

– Нет, Мира, «Алёнка» для меня самый вкусный шоколад.

– Почему? – спросила я.

Кира улыбнулся:

– Когда я ходил в начальную школу, у меня была учительница из России – Таня. Она привозила из отпуска маленькие шоколадки «Алёнка». Особо отличившихся учеников она угощала этими шоколадками. Мне очень нравились эти маленькие шоколадки. Я всегда старательно учился и получал за хорошую учебу новую шоколадку «Алёнка».

Вот так и получилось: сначала я полюбил шоколадки, потом мне стали нравиться уроки нашей учительницы Тани, потом я полюбил русский язык, потом Россию, потом русскую культуру и русских людей…

А через полчаса мы на катере катались по каналу. Было очень здорово и весело. Правда Кира остался на берегу, он ждал оставшуюся часть группы, которая ушла с Майклом.

Мы рассматривали дома, виллы, и гостиницы вдоль канала, много фотографировали. А потом Женька попросила повести катер и молодой человек, который сидел у руля любезно предоставил ей такую возможность.

У Женьки очень хорошо получилось. Она давно водила машину и вести катер для нее не составило никакого труда.

Когда мы вернулись, Кира ждал нас на причале вместе с группой англичан.

Катер причалил, и Кира подал мне руку. Когда я стала выходить из катера, вдруг увидела, что «мой старый знакомый» из англичан вдруг быстро подошел к причалу и подал руку Женьке. Меня это удивило, и я повернулась, чтобы посмотреть на реакцию его, как я думала, жены. Та была абсолютно спокойна.

– Она его сестра, – сказал Кира.

– Какая сестра? – не поняла я.

– Джулия старшая сестра Джона, – сказал, улыбаясь, Кира, – они много раз приезжали в Египет и всегда ездят на наши экскурсии, им нравится.

– А почему ты думаешь, что мне это интересно знать? – спросила я.

– А разве нет? – он прищурился.

– Ну… – протянула я.

– Это нормально, – сказал Кира, – Джону нравится твоя подруга. Это видно даже мне. А ты, конечно, волнуешься за подругу.

– Ну да, – подтвердила я. А сама подумала: «Джону нравится моя подруга… как интересно… а я и не заметила! Вот да Кира, вот да молодец! Неужели Женькина сказка с востока переместится на запад?» и я посмотрела на Женьку.

А моя дорогая подруга невпопад кивала головой в ответ на быструю английскую речь Джона и радостно улыбалась.

А потом мы гуляли по Марине и рассматривали блестящие яхты, пришвартованные там. Кира рассказывал об этих яхтах и об их владельцах:

– Вот, например, те две яхты принадлежат израильским олигархам. Но все это держится в тайне и здесь все считают, что их хозяева – американцы. А почему, Мира? – спросил он, снова обращаясь ко мне.

– Потому, что шестого октября семьдесят третьего года Египет выиграл войну у Израиля. С тех пор израильтяне не любят египтян и наоборот, – выпалила я информацию, случайно прочитанную в Интернете.

– Ого! – воскликнул Кира, – ты об этом знаешь! Молодец!

– Минус пятьдесят шоколадок «Алёнка», – я засмеялась.

– Ну, тогда же мне ничего не останется, – ответил Кира, и затем, помолчав, добавил: – как так? – он улыбался, но глаза были серьезными и глубокими. Я не успела ответить, в этот момент к нам подскочила Женька с фотоаппаратом и попросила Киру сфотографировать нас с ней на фоне новенькой блестящей яхты.

В это самое мгновение я вдруг почувствовала что-то, похожее на мягкое и приятное прикосновение к моему сердцу. Как будто давно забытая часть меня самой сейчас вернулась на место, и ощущения внутреннего достоинства наполнило все мое существо. Я вспомнила маленький крестик в своей сумке и улыбнулась. И внутри поднялась радость и легкость. Я не анализировала. Просто отследила это чувство… и позволила ему жить в моем сердце.

Кира начал нас торопить. Солнце садилось, и нам нужно было успеть доехать до дома под названием «Черепаха», чтобы, поднявшись на холм, увидеть всю красоту Эль-Гуннского заката.

Сначала мы ехали на маленьком тук-туке, а затем быстро шли на холм. Но солнце стремительно таяло за вершинами гор, виднеющихся на горизонте.

Мы едва успели увидеть огненную корону, которая вскоре скрылась за темным хребтом, оставляя последние красные следы лучей в воде Эль-Гуннских каналов.

Женька отошла в сторону и стояла молча, глядя вдаль. В ней что-то неуловимо изменилось, но я не могла понять, что. Что-то очень легкое и незаметное, но оно отражалось на Женькином лице какой-то особенной собранностью и силой.

Я перевела взгляд на Киру. Он стоял и смотрел прямо на меня. Его взгляд был таким мягким и теплым и самое главное, каким-то родным. Я отвернулась и сняла туфли. Мы стояли на зеленой лужайке с мягкой травой, очень ухоженной и красивой.

Когда мои босые ноги коснулись травы, я почувствовала небывалый прилив сил. Улыбнувшись про себя, я снова подняла голову. Кира, по-прежнему, смотрел на меня, но его взгляд стал другим. Он сделал шаг ко мне и, глядя немного снизу из-за разницы в росте, вдруг тихо сказал:

– Мира… ты королева. Просто помни об этом… чтобы в твоей жизни не случилось. Всегда помни.

– Откуда ты знаешь? – тихо спросила я.

– Знаю, – он ответил так же тихо, – потому что мы с тобой одной породы… понимаешь?

Я непонимающе качнула головой.

– Одной крови… – он улыбнулся, – я расскажу тебе потом.

И, сделав шаг назад, он продолжал смотреть на меня, а я стояла обалдевшая и притихшая, продолжая слушать звучание его слов…

Первой очнулась Женька. Казалось, она побывала на другой планете, а сейчас вдруг «вернулась на землю». Она мечтательно улыбнулась и сказала:

– А я бы кофе выпила.

– Конечно, – улыбнулся Кира, по прежнему глядя на меня, – сейчас мы вернемся в центр города, там много уличных кафе и ресторанчиков. У вас будет перерыв, прежде чем мы поедем обратно в Хургаду. Можно зайти в магазин за сувенирами или попить кофе.

– Да. Я тоже хочу кофе, – как будто проснулась я.

Когда мы, наконец, снова все собрались в микроавтобусе, Кира сказал, что остался один объект, который обычно всегда посещают в конце экскурсии и, затем, мы вернемся в отель.

Последним объектом была большая церковь, красивая, но несколько необычная.

– Это коптская церковь, – рассказывал нам Кира, – «копт» – значит египтянин. Копты – это коренные жители Египта. Они все православные христиане, как и вы русские. Кстати, вот эта икона у входа из России. Она была подарена церкви много лет назад.

Мы с Женькой заворожено осматривались. Действительно церковь была необычная, так не похожая на храмы у нас на родине. Но было в ней что-то близкое, родное. И атмосфера, которая окутывала сразу при входе и люди, которые в ней находились.

– Но ведь Египет – это исламская страна, – сказала Женька.

– Да, – просто ответил Кира, – восемьдесят пять процентов жителей страны – это арабы. Они исповедуют ислам. Но они не коренные жители. Они заселяли Египет постепенно, и вот сейчас их тут большинство.

– А почему? – спросила Женька.

– Потому что христиане женятся только один раз и имеют только одну жену. Детей в семье бывает, как правило, двое или трое. А мусульмане могут иметь четыре жены. Они могут разводиться и брать новых жен. И обычно в их семьях детей бывает много. Иногда восемь, десять или еще больше. Вот и получилось так со временем, что арабов в Египте больше, чем собственно египтян. Но мы храним свои традиции и поддерживаем веру православную. И, кстати, учим наших детей коптскому языку. Вот посмотрите, там телевизоры висят, – он показал рукой к алтарю, где действительно висели приделанные к стенам телевизоры.

– Все священные тексты написаны на коптском языке, – продолжал Кира, – и здесь, в церкви, дети в воскресной школе учат этот язык и читают эти тексты.

– А как можно понять по человеку он египтянин или араб? – спросила Женька.

Кира улыбнулся:

– Есть несколько признаков. Иногда это видно внешне. А еще арабских мальчиков называют исламскими именами, например, Мустафа, Ахмед, Мухаммед… а коптских – православными именами Питер, Марио, Антон… Но, самое основное, всем младенцам при крещении делают такой знак – и Кира поднял правую руку и показал нам свое запястье. Я глянула на его руку, и у меня пересохло во рту. На запястье Киры была татуировка маленького крестика. Точно такой же, маленький крестик, лежал сейчас в моей сумке. Тот самый, подаренный мне Вахтангом.

– Это коптский крест, – пояснил Кира, – такую татуировку имеют все христиане Египта.

– А почему татуировка? – продолжала любопытничать Женька, – ведь принято символ креста носить на теле. В России говорят – нательный крест.

– Но в Египте очень жарко. Носить на теле что-то просто невозможно. А, кроме того, если вдруг родители ребенка погибнут и его отдадут в приют, по этому символу ребенка отдадут в православный приют, а не в исламский. В Египте, к сожалению, высокая смертность, особенно среди бедного населения. Символ креста на руке означает готовность человека идти путем Христа, – добавил Кира.

– А… это только в Египте? – спросила я.

– Что? – не понял меня Кира.

– Ну… такой крест бывает. А в других странах он другой?

– Это коптский крест, – пояснил Кира, – кресты в разных странах, исповедующих православие немного разные. А тебе какая страна интересна? – он посмотрел на меня и улыбнулся.

– Нууу… например, Грузия.

Но ответить Кира не успел, к нему обратился один из англичан, и я не стала больше заводить эту тему.

На обратной дороге к отелю все молчали. Англичанин Джон постоянно посматривал на Женьку и улыбался. Его сестра Джулия молча смотрела в окно. Женька тоже молчала и о чем-то думала. Я сидела тихо, лишь иногда тайком посматривала на Киру. А он всю дорогу сосредоточенно рассматривал какие-то бумаги.

«Интересно, что он имел в виду, когда говорил мне, что мы одной крови», – думала я, – «А еще крестик этот, загадка сплошная. Интересно: он коптский или грузинский?»

На улице было очень темно, когда мы, наконец, подъехали к отелю. Стоянка возле отеля была полностью заполнена и микроавтобус припарковался немного в стороне.

Я оказалась на улице одной из первых. Стояла и ждала Женьку, которая застряла, пропуская пожилую английскую пару. Катала в голове все увиденное и услышанное сегодня. Вдруг мое внимание привлек высокий женский голос:

– Ну, пошли уже, Мустафа…

Голос принадлежал молодой девушке, явно славянской наружности. Она стояла неподалеку и кого-то ждала. Одетая в обтягивающие шорты и открытую майку она демонстрировала всему окружающему миру свое безупречное тело. Губки сложены бантиком и капризно подтянуты, большие синие глаза, обильно накрашенные ресницы…

– Ее зовут Тамара. Она из Белоруссии, – сказал Кира, который в этот момент оказался рядом и проследил за направлением моего взгляда, – она здесь уже в десятый раз, – добавил он.

– Десятый? – не поняла я.

– Да, она десятый раз в этом отеле, – подтвердил Кира.

– Ей так здесь нравится? – удивилась я.

– Наверное, – ответил Кира.

В это время из автобуса показалась Женька. Она улыбалась, глядя на Киру.

– Огромное спасибо за экскурсию, – сказала она.

– Добро пожаловать, – ответил Кира.

– А ты еще какие-нибудь экскурсии проводишь? – продолжала Женька, – мы бы с тобой съездили. Ты такой отменный гид.

– Моя фирма организует разные экскурсии, – снова улыбнулся Кира, – вот например, я могу, – он хитро прищурился, – провести вам экскурсию на пирамиды. Ведь кто не видел пирамиды, тот считайте, и Египта не видел, – и он засмеялся.

Мы с Женькой засмеялись тоже. Но вдруг моя подруга резко замолчала, ее лицо приобрело каменное выражение. Я проследила за ее взглядом…

Рядом с белорусской красавицей по имени Тамара стоял Мустафа. Тот самый продавец из магазина ювелирных украшений, «арабский принц» моей Женьки. Он обнимал Тамару за талию и вел к своей машине, которая была припаркована недалеко от отеля. Женьку он не видел.

Понимая, что сейчас происходит в Женькиной голове, я легонько обняла ее за плечи и потрясла. Она пошевелилась и вдруг тихо и безмолвно заплакала. Слезы текли по ее лицу и стекали вниз по подбородку. Мне казалось, что эти слезы очищают Женькину душу и растворяют все ее иллюзии.

Кира удивленно посмотрел на Женьку, потом на меня:

– Мира, что случилось?

– Все в порядке, – сказала я, – просто она устала. С ней такое иногда случается. От усталости.

– Ну, хорошо, – видно было, что он растерялся и огорчился, – отдыхайте. Я только хотел спросить, – его голос стал осторожным и неуверенным, – мы завтра встретимся?

– Конечно, – ответила я, – я же знаю, где твой стол, я к тебе приду, – пообещала.

Женька продолжала стоять неподвижно, только слезы капали с подбородка прямо на землю. Машина с Мустафой и его белорусской подругой давно уехала, а Женька стояла и смотрела. Смотрела и плакала.

Вдруг я услышала рядом с собой голос. Мужской голос на английском сказал мне:

– Скажи, пусть не плачет. Уже завтра будет новый день. Любая боль когда-то заканчивается.

Я подняла глаза. Рядом стоял Джон. В его руках был большой носовой платок. Он говорил со мной, а сам смотрел на Женьку. Потом он протянул платок, и Женька машинально его взяла.

– Скажи ей, – он обращался ко мне, – я знаю, она не понимает английский. Скажи пусть сейчас ложится спать. А завтра все будет хорошо.

Я не знаю, что имел в виду Джон. Я не разобралась, понял ли Кира то, что происходит на самом деле. У меня не было времени анализировать мнение остальных членов нашей группы. Это было сейчас не важно. Я снова осторожно потрясла Женьку за плечи:

– Пошли подруга. Тебе нужно отдыхать. Пойдем домой. Жене нужно баиньки…

Женька вытерла лицо носовым платком Джона, шмыгнула носом и послушно пошла за мной.

 

ЧАСТЬ 4. СУМАСШЕДШАЯ КОРОЛЕВА

Наверное, утро, и правда, мудрее вечера. Это похоже на морскую бурю. Она бушует всю ночь, а под утро ветер успокаивается, водные валуны превращаются в послушных барашков, яркое солнце раскрашивает все золотом.

Моя Женька, проплакав полночи, утром вдруг сказала:

– А знаешь Мира, жизнь продолжается. Наверное, мне нужно было прожить и такой опыт тоже. Просто за восемь лет моих отношений с Артуром я запрещала себе даже думать о том, что в мире существуют и другие мужчины тоже. Он заполнил всю мою жизнь… всю меня, – Женька вздохнула, а потом продолжила, – заполнил изнутри и снаружи. Как будто облепил. Я ничего не видела и не слышала вокруг. А сейчас я вдруг поняла, что и не дышала, оказывается. И, наверное, не жила. С ним так глубоко все было, так нежно и красиво, но… бесперспективно. Наверное, я просто устала.

– Жень, ну ты же знаешь, так было много раз. Усталость пройдет, и ты будешь его любить с новой силой.

– Нет, Мира. Не буду. Всему есть предел. И этот предел – восемь лет моей жизни. Знаешь, я благодарна этому Мустафе. Благодаря ему, я поняла, что еще могу что-то в своей жизни изменить. Я устала быть одна, понимаешь? Я хочу чувствовать рядом родного человека. Но Артур мне этого дать не может. А Мустафа… Он был, просто, как… – Женька задумалась, – катализатор химической реакции разрушения, – добавила она своим докторским тоном.

– Ну, слава Богу, – я улыбнулась, – что ты именно так все понимаешь.

– Понимать то понимаю, – Женька улыбнулась, но улыбка была грустной и какой-то немного потерянной, – но избавление от иллюзий – процесс весьма болезненный. Это как операция без анестезии…

Мы продолжили этот разговор позже, уже на пляже. Женька натирала себя маслом для загара, а я расслаблено лежала на лежаке.

– Знаешь Мира, ведь и Мухаммед твой, тоже иллюзия, – Женька была предельно сосредоточена.

– Да, наверно, – согласилась я. Я не рассказала Женьке о нашей поездке к брату Мухаммеда. И про мужчину в черном джипе, и про свою ночную историю тоже. Я знаю, что она бы очень волновалась. Кроме того, я видела, что она по своему доверяла Мухаммеду, и не хотела ломать ее представление, прежде, чем мы вернемся домой.

– Я вообще поняла, – продолжала Женька, – что все мужчины в отношениях эгоисты. Они приходят, и берут то, что им нужно. И ничего не хотят отдавать взамен. И еще я поняла… любви с первого взгляда не существует.

Спорить с Женькой я не стала, хотя и была с ней не согласна. Ведь все люди разные. И женщины и мужчины. Я вообще не любила обобщений. Какое может быть обобщение, когда, например, говорят в целом о мужчинах или женщинах? Или о людях какой-то национальности?

Меня всегда передергивало, когда я слышала что-то из серии: «все англичане чопорные и сухие… все немцы слишком педантичные… все американцы туповатые… все русские любят выпить…» Вот это словечко – «все», меня коробило и напрягало. Что же касается любви с первого взгляда, то тут вообще загадка, эх…

И именно в этот момент я снова убедилась, что Женька не права…

Я повернулась на бок и вдруг увидела, как к нам направляется Джон. Его лицо было сосредоточенным. Он шел через пляж большими шагами.

– Жень, вон Джон идет. Похоже, к нам, – только и успела сказать я. В это время он подошел и сказал:

– Доброе утро.

– Доброе утро, – ответила ему Женька на плохом английском.

Он улыбнулся широкой добродушной улыбкой. Он не был «ни чопорным, ни сухим». Он был открыт, немного взволнован и очень дружелюбен.

– Как ваши дела? – продолжил он.

Женька открыла сумку и достала выстиранный и аккуратно сложенный носовой платок. Тот самый, что он ей дал вчера. Она протянула ему его и снова на английском сказала:

– Спасибо.

Вдруг Джон повернулся ко мне:

– Пожалуйста, переведи ей, то, что я сейчас скажу.

– Хорошо, – ответила я, а потом, обращаясь к Женьке, добавила: – он что-то хочет тебе сказать.

Он сосредоточился, и лицо его немного покраснело, видно было, что он волнуется.

– Я уже не молод, – начал Джон.

Женька удивленно глянула на меня, после того, как я перевела эту первую фразу. «Многозначительное начало», – мелькнуло у меня в голове.

– Я был женат и имею двух детей. Но дети давно выросли, создали свои семьи и живут своей отдельной жизнью. Моя жена умерла много лет назад. Она была хорошим человеком, мы с ней дружно жили, но я тогда не знал, что такое любовь. А после ее смерти я подумал, что жизнь закончилась. Я просто доживаю свой век. Я знаю – это звучит глупо и абсурдно, но когда я встретил тебя, – он показал рукой на Женьку, – я понял, что снова хочу жить. И любить! У меня нет времени на длинные ухаживания, поэтому… – он остановился и перевел дух:

– Поэтому я хочу просить ее, – повернулся он ко мне, – спроси ее… – его голос стал глухим, – я хочу просить ее стать моей женой… – замолчал, и, повернувшись к Женьке, добавил: – пожалуйста…

Я переводила, не останавливаясь, и внимательно смотрела за Женькиной реакцией. Я боялась, что она может ответить резко, что было совсем в ее стиле. Мне так не хотелось обижать этого такого большого и такого безобидного человека. Видно было, что он долго думал, прежде чем прийти с этим разговором к нам. Он стоял перед нами и говорил, говорил, говорил…

Женька молчала. Сначала на ее лице отразилось удивление, потом крайняя форма изумления, потом некая растерянность.

– Ты можешь не отвечать сразу, – продолжал Джон, – я понимаю, тебе нужно подумать… Но не говори сразу нет… пожалуйста, – добавил он, глядя на Женьку.

Я продолжала переводить и чувствовать внутри невероятное волнение. Меня даже знобить начало, хотя на улице было жарко. «Только бы она ему не нагрубила», – мелькнуло в голове, – «пусть хоть корректно откажет» – почему-то мне было искренне жаль Джона.

Женька продолжала молчать и смотреть на Джона широко распахнутыми глазами, потом вдруг встала, подошла к нему. Рядом с ним она казалась маленькой и беззащитной. Она очень серьезно посмотрела на него снизу вверх, прямо в глаза. Потом протянула к нему руку и взяла его ладонь в свою. Джон замолчал и как будто бы замер.

Женька тоже несколько секунд молчала. Потом заговорила:

– Мира, скажи ему… Я согласна. У меня есть много недостатков… я не знаю английского, боюсь пауков, я разговариваю во сне, не люблю дождь и не прощаю предательства. Но… если он не передумает… я согласна.

Я удивленно уставилась на Женьку:

– Ты это серьезно, подруга?

– Абсолютно.

– Хорошо, я сейчас переведу. Но… не нужно его обижать. Он хороший человек, видно же. Ты потом передумаешь, а он страдать будет…

– Не передумаю, – Женька резко повернулась ко мне, – я чувствую в нем, то, что давно уже не чувствовала. Он мужчина. Понимаешь?

– Понимаю, – вздохнула я.

Джон напряженно ждал. Он не понимал, о чем мы разговариваем, но чувствовал, что его судьба тоже решается именно в эту минуту.

Я повернулась к нему и быстро начала переводить. Он осторожно улыбнулся, и его улыбка была светлой и чистой. Кажется, напряжение оставило нас всех троих сразу.

В этот самый момент я поняла, что должна уйти и оставить их вместе. Я не задумывалась, как они будут общаться. Я точно знала – это у них получится. И сейчас и в дальнейшем.

Я сделала шаг в сторону и достала из сумки англо-русский словарь, который всегда носила с собой и протянула его Джону:

– Подарок, – сказала.

– Спасибо, – он улыбнулся и добавил: – спасибо за все.

Я быстро пошла, понимая, что это самое лучшее, что я сейчас могу сделать.

Спустя час и, вдоволь нагулявшись по пляжу, я решила отдохнуть.

Дойдя до бара, я выпила чашку кофе, я вдруг вспомнила, что обещала Кире прийти к его столу. «Интересно, он сейчас на месте?» – подумала.

Он был на месте и, очень обрадовался, увидев меня. Я была рада видеть его тоже.

Я вспомнила, что Женька назвала Киру «своим» во время самой первой встречи. Наверное, так оно и было, потому что, спустя несколько минут, я сидела напротив, и беседовала с ним, как с давним знакомым.

– Скажи, Кира, – спрашивала я его, – почему я чувствую тебя так хорошо? И Женька тоже говорит, что тебя так чувствует.

– Потому, что мы, и правда, родственные души, – улыбался Кира, – хочешь я расскажу тебе одну сказку?

– Конечно, хочу, – я приготовилась слушать.

– Давным-давно в одном лесу жила стая волков. Лес был большой и дремучий… как тайга в России, – добавил он и улыбнулся, – так вот. Жили эти волки очень дружно и всегда понимали друг друга с полуслова или полурыка… – и Кира снова улыбнулся.

Я улыбнулась тоже:

– А что было дальше?

– А еще обладали эти волки знанием и мудростью. Особым знанием. Никто, кроме них им не владел. Собрал однажды вожак всю стаю и сказал, что пора этому знанию научить всех лесных жителей. И велел волкам разойтись по всему лесу и учить зверей: лис, зайцев, медведей, оленей… Всех-всех. Волки разошлись и стали учить зверей. Но лес был большой-большой. А стая была совсем маленькая. Волки разошлись и растерялись…

– Ну, как же так, – возразила я.

– Это жизнь, Мира… так бывает, – Кира замолчал, а потом добавил: – но они иногда встречают друг друга в этом огромном лесу. И сразу узнают своих. Ведь они – одной крови, они из одной стаи…

– И мы с тобой? – спросила я тихо.

– Да, – просто ответил он и замолчал.

Я опустила свою руку в сумку и достала свой талисман, свой крестик.

– Посмотри, – я разжала ладонь.

– Откуда у тебя этот крест? – спросил Кира, разглядывая мой талисман.

– Мне его подарили, – ответила я, – это мой амулет. Он приносит мне уверенность и удачу.

– Удивительно, – Кира улыбнулся, – он похож на наш, коптский крест…

– А может он и есть коптский? – спросила.

– Может, – ответил Кира, – ну с таким амулетом, вся удача будет твоя, – он снова улыбнулся.

Я хотела что-то сказать, но он продолжил:

– Скажи Мира, ты никогда не писала?

– Писала? Что? – не поняла я.

– Ну, не знаю… – Кира замялся, – рассказы, стихи, повести… статьи в газету… разное.

Я замерла. Я действительно писала. Стихи и рассказы, повести и статьи в газету. В юности мечтала стать журналистом. Но юность прошла, образование получено, и не одно. Но образования журналиста среди моих «трех высших» так и не было. Писать, конечно же, продолжала. Потому как не писать не могла. Это то, что помогало мне жить. Это было для меня самой жизнью. Моя личная «таблетка от стресса».

Все, кто читал мои произведения, считали их талантливыми и говорили о том, что мне нужно издавать свои книги. Но время шло, я продолжала писать, стопка моих трудов в шкафу росла… и все.

Откуда он узнал? Я удивленно смотрела на Киру и молчала. Он ответил сам:

– Помнишь, Мира? Мы с тобой одной крови… мы из одной стаи… Тебе нужно писать и издавать свои книги. Обязательно. У тебя есть те самые знания, ради которых наша стая разошлась по лесу…

– Это просто невероятно, – только и смогла ответить я.

– И еще тебе нужно помнить, что ты королева… чтобы не случилось, – он смотрел на меня своими теплыми темными глазами и я сразу почувствовала свою королеву, которая проснулась у меня внутри.

– Я сумасшедшая, – улыбнулась я, вспомнив ситуацию с мужчиной на черном джипе.

– Да, – с улыбкой подтвердил Кира, – ты сумасшедшая королева…

Оставшиеся дни отпуска пролетели быстро. Женьку я теперь почти не видела. Они вместе с Джоном купались, загорали, обедали и гуляли по городу. Джулия, как и я, приходила в ресторан одна, кивала мне головой в знак приветствия и, выбрав место на террасе, закуривала.

Я почти все дни просиживала рядом с Кирой. Я даже ездила с ним снова на экскурсию, когда он повез туда очередную группу. Мне было с ним приятно и интересно. За это время мы стали настоящими друзьями. С каждым днем я все больше и больше убеждалась – он прав. Мы точно из одной стаи.

С Мухаммедом мы встретились через день, он позвонил и попросил выйти из отеля. Идти мне не хотелось, но я понимала, что нужно поставить точку.

Во время встречи его настроение резко менялось от слов любви и нежности, он легко переходил к угрозам и оскорблениям. Когда мне надоело это слушать, я сказала, что ухожу и больше не хочу его видеть.

– Сумасшедшая, – крикнул он мне вслед.

– … королева, – добавила я шепотом.

В день отъезда было много суеты. Особенно ее создавала Женька. Джон вместе с Джулией уезжали на следующий день после нас, поэтому в день нашего отъезда Джон пришел Женьке помогать собирать вещи. А вещей у моей подруги было великое множество.

Кроме украшений она любила предметы антиквариата или их имитацию, поэтому набрала в Египте кувшинов, светильников, сувениров и даже деревянную голову фараона.

Я смотрела, как ловко управляется Джон, втискивая все это в Женькин чемодан, и невольно любовалась. И все чаще и чаще мне приходила в голову мысль: «они действительно нашли друг друга».

И, с другой стороны, я понимала, что завтра в аэропорту нашего города нас будет встречать Артур. Он наверняка соскучился за Женькой… он любит ее… и вообще он хороший парень. Но, увы, бесперспективный, как сказала о нем Женька.

Свои вещи я собирала сама. И когда наступило время освобождать номер, я решила проверить, не забыла ли чего. Все было на местах.

Не знаю почему, рука вдруг потянулась к сумке. Я хотела достать свой крестик. Но его не было на месте. Я стала искать, я перерыла всю сумку. Но крестика нигде не было. Я осмотрела весь номер, снова открыла чемодан и перевернула в нем все вверх дном, вытряхнула сумку, пересмотрела все свои карманы… Крестик бесследно исчез.

Женька вместе с Джоном удивленно наблюдали за моими манипуляциями, потом Женька осторожно спросила:

– Мира, что ты потеряла?

– Амууулетттт, – в голос заревела я.

– Какой амулет? – Женька ведь не видела его никогда, ей было сложно меня понять. Кроме Вахтанга, мой крестик видел только Кира.

Кира!!!… точно! Нужно пойти к нему. Может, я его там выронила? Я ведь последний раз доставала крестик, когда показывала его ему.

Я кое-как собрала разбросанные вещи в чемодан и сумку и заторопилась из номера.

Но найти крестик мне так и не удалось. Кира качал головой и смотрел на меня своими теплыми темными глазами:

– Нет, не находил никто… – и он разводил руками.

Мы даже поискали вокруг с ним вместе. Но прошло несколько дней и даже, если я уронила его здесь, найти его было уже невозможно.

Мне было очень грустно и очень обидно. Постоянно хотелось плакать. Кира понял мое состояние, он рукой остановил меня и показал на стул:

– Сядь Мира, успокойся. И, пожалуйста, не плачь. Я сейчас что-то придумаю. И никогда не плачь. Пообещай мне, что не будешь плакать. Ты же королева.

– Не буду, – растерянно сказала я.

Он сел напротив, прикрыл глаза и замер. Я смотрела на него и почему-то верила, он точно что-то придумает.

Всего через несколько секунд, он открыл глаза и достал телефон. Включил там камеру и сфотографировал… свое запястье. То самое место, где была татуировка коптского креста. Потом он поднял на меня глаза и сказал:

– Твой амулет всегда будет с тобой, ты его не потеряешь. Сейчас я отправлю тебе эту фотографию на твой телефон. И всегда, когда тебе нужна будет помощь, просто посмотри на фотографию. Запомнила?

– Запомнила-, ответила я, окончательно вытирая слезы.

Я почему-то вдруг поверила, что это так и есть. Мой амулет всегда будет со мной. И он не только защищать меня будет. Но и помогать. И вдохновлять.

Попрощались мы быстро. Кира хорошо знал русские пословицы и поговорки, поэтому он только сказал:

– Иди Мира, с Богом. Не нужно длинных прощаний. Как у вас в России говорят: долгие проводы, лишние слезы… Помни, ты пообещала не плакать, и еще ты пообещала писать. Помнишь? Напиши, пожалуйста книгу. Ведь именно для этого волки ушли из стаи, чтобы делить знаниями… Не грусти, я тебе позвоню…

И я ушла. Нам пора было уезжать в аэропорт. Хотя, я и пообещала не плакать, но все же несколько слезинок упали на экран телефона, когда мне пришла фотография, отправленная Кирой.

Ну, вот и все. Наш отдых подошел к концу. В автобусе мы ехали молча. Женька думала о чем-то своем. Джон провел ее прямо к автобусу и нежно обнял на прощанье. Я смотрела на них и думала, как странно все-таки бывает, Женька так не хотела сюда ехать, а вот, кажется, судьбу свою встретила. Именно здесь. А я ехала замуж выходить. Даже смешно вспомнить. Вот как жизнь играет с нами в прятки и шутит шутки.

Но прежде, чем мы покинули территорию Египта, жизнь еще раз с нами пошутила. Прямо на таможне. И в этот раз нам было совсем не смешно.

Все дело в Женькиной страсти ко всякого рода антиквариату. В этот раз, в самом начале нашего пребывания в Хургаде, когда мы вместе с Мухаммедом гуляли по городу, случайно наткнулись на маленькую лавочку всякого разного исторического хлама. Женьке там приглянулась старинная медная ваза. На мой взгляд, ничего особенного, но Женька охала и ахала, цокала языком и долго торговалась с торговцем, который, кстати, хорошо говорил по-русски. В результате этой сделки двадцать пять долларов перекочевали в карман торговца, а заветная ваза – в Женькину сумку.

В тот момент никто из нас: ни Мухаммед, ни я, ни Женька не подумали, что эта странная вещь, пусть и ручной работы, как утверждал торговец, будет принята работниками таможни за настоящую историческую ценность.

Но именно так и случилось на таможне.

Когда наши чемоданы поехали по ленте на проверку, один из таможенников остановил ленту и спросил:

– Чей чемодан? – и пальцем показал на Женькин чемодан с розовой ленточкой на ручке. Она всегда вязала эти странные ленточки на чемоданы, чтобы потом легко узнать свой чемодан из массы похожих, при выгрузке багажа.

– Мой, – отозвалась она.

– Откройте, – он стоял и ждал.

Я вспомнила, с каким трудом в чемодан впихивал Женькины вещи Джон, и тоже немного напряглась.

Женька хмыкнула и открыла чемодан. Таможенник стал осматривать все, что там было. Вдруг его взгляд остановился на той самой медной вазе, которую Женька купила за двадцать пять долларов.

– Что это? – спросил он.

– Ваза, – недовольно ответила Женька, – разве не видно?

– Видно, – согласился сразу таможенник. Глаза его сузились и стали хитрыми, губы скривились в улыбке, – историческая ценность Египта, – добавил он.

– Чтооооо? – в один голос спросили мы обе.

– Историческая ценность, – повторил таможенник.

– Никакая это не ценность, – затараторила Женька, – я ее за двадцать пять долларов в обычной лавке купила.

– И справка есть? – таможенник тонко и как-то масляно улыбнулся.

Никакой справки у Женьки не было, как и чека на покупку тоже. Мы растерянно молчали, время шло.

– И…что же нам делать? – попробовала я исправить положение.

– Конфискация, штраф пятьсот долларов и задержание до выяснения обстоятельств… – таможенник явно наслаждался своей властью над нами. А, может, ждал, когда мы начнем предлагать ему деньги.

Но денег у нас не было. На все про все у нас осталось сто долларов на двоих. Мы же домой летели и оставили небольшую сумму только на всякий случай.

– А как вы сможете узнать, действительно ли эта вещь является исторической ценностью или нет? – спросила я.

– А мы эксперта пригласим, – сказал таможенник, продолжая улыбаться.

– Так пригласите его сейчас, – не сдавалась я.

– Нет, – таможенник продолжал играть своей властью, – сначала мы оформим конфискацию, потом снимем вас с рейса, а затем начнем эксперта вызывать.

Я растерялась. Женька вообще чуть не плакала. Что же делать?

– А как-то по-другому? Мы можем решить этот вопрос по-другому? – я цеплялась за соломинку.

Таможенник улыбнулся и написал на бумажке цифру в триста долларов. Но бумажку мне в руки не дал, а быстро смял и разорвал. Таких денег у нас сейчас не было. А еще обиднее было то, что вымогательство даже ничем не прикрывалось.

Я отошла в сторону, достала телефон, нашла фотографию, которую прислал мне Кира. Долго смотрела и мысленно просила помощи.

Может, Кире позвонить? Но зачем? Вряд ли он сможет помочь. Только расстроится. Я думала несколько секунд и, вдруг, меня осенило! Я снова посмотрела на фотографию коптского креста на Кирином запястье и улыбнулась. Я почувствовала, как проснулась моя королева. Моя сумасшедшая королева. И я полезла в сумку.

Этот белый кусочек дорогой бумаги с золотыми буквами я нашла не сразу, однако нашла.

Я набрала номер и подождала, но никто не ответил. Я снова набрала номер, и снова мне никто не ответил. Неужели? Неужели я проиграла? Но королевы не проигрывают! И я решила сыграть ва-банк.

Я подошла к таможеннику и твердым голосом сказала:

– Эта ваза, обычный хлам. Она не является исторической ценностью Египта. Сейчас вы вымогали у нас деньги. Я записала это на телефон и готова показать эту запись компетентным органам. И в довершение всего, этот человек, – и я протянула вперед руку, показывая визитку, – он мой друг, мы вместе с ним учились в университете, – фантазировала я на ходу, – сейчас я ему позвоню, и он приедет. И если эксперт докажет, что эта ваза – обычный хлам и исторической ценности не представляет, вы, за свой счет, лично, восстановите нам все расходы, которые мы сейчас понесем. Уверена, работать вы здесь больше не будете! – я закончила свою пламенную речь на довольно высокой ноте.

Женька удивленно смотрела на меня, как будто впервые видела и я была ей совершенно не знакома.

Таможенник глянул на визитную карточку и побледнел, настолько это вообще возможно для человека со смуглой кожей.

В это время подошел второй таможенник, явно старший по званию. Я подозреваю, что все это время он стоял и наблюдал со стороны за происходящим. И понял, что пришло время вмешаться.

– Что случилось? – спросил он, обращаясь то ли к нам, то ли к своему коллеге.

Коллега ответил на арабском языке и, конечно, я ничего не поняла. Однако, неуловимый кивок головой в сторону визитной карточки, которую я продолжала держать в вытянутой руке, ответил мне лучше слов. Я не знаю, кто он был, тот человек на черном джипе, но однозначно, они его хорошо знали и… боялись.

Таможенники поговорили между собой и затем тот, которого я приняла за начальника, сказал:

– Собирайте вещи, вам пора на самолет. Счастливого пути, – и, повернувшись, отошел к другим пассажирам.

Женька продолжала смотреть на меня удивленными глазами.

– Быстро, – сказала я.

Женька, которая никогда не могла нормально упаковать чемодан, собрала вещи в одну минуту.

Когда все проверки оказались позади, я сказала:

– А пошли-ка, подруга в буфет, выпьем красного вина, за победу, – и улыбнулась.

– Ну ты… ну ты Мира даешь… – Женька не могла успокоиться… – это ж надо, как ты их… Про какого-то друга из университета что-то наплела, – она засмеялась, – а, кстати, что ты им там показывала? – спросила она и я поняла, что Женькина растерянность прошла и включился «добрый доктор – следопыт».

– Да так, – ответила я неопределенно, – пошли и правда быстрее в буфет, ведь до посадки осталось всего десять минут.

Потом, когда мы уже летели, и Женька крепко уснула, я сидела и анализировала все происходящее. Все, что случилось в моей жизни, за последние несколько месяцев.

Я вспомнила свое знакомство с Мухаммедом, потом поездку в командировку и удивительный подарок Вахтанга, приезд сюда, мужчину на черном джипе, Женькины приключения и, наконец, встречу с Кирой.

Удивительное дело. Как будто книга… роман. Обязательно со счастливым концом. Я улыбнулась и вдруг вспомнила, как при прощании Кира просил меня начать писать. И в это самое мгновение я почувствовала необыкновенный прилив сил и какой-то необычной радости.

«Наверное, он действительно прав. Нужно достать все свои книги, пересмотреть и начать потихоньку готовить их к изданию»… это была последняя мысль, перед тем, как я уснула.

Во сне я видела улыбающегося таможенника, а потом мужчину на черном джипе, который одевал мне на голову большую и красивую корону. Он постоянно повторял: Наташа! Наташа! Я хотела ему ответить и сказать, что я не Наташа, но голос отказывал мне. А потом вдруг я увидела Киру. Он стоял чуть в стороне, смотрел на меня своими темными теплыми глазами и улыбался. В руках он держал что-то. Потом это что-то он протянул мне. В одной его руке был крестик. Тот самый, который я потеряла в Египте. А в другой руке я увидела книгу. Я не могла рассмотреть название. Я только увидела имя автора на обложке. Это было мое имя.

В аэропорту нас встретил Артур. Видно было, что он очень соскучился за Женькой. Я наблюдала за ней и немного волновалась. Конечно, это было совсем не мое дело, но Артур был хорошим и добрым человеком. И Джон тоже. Мне нравились они оба. Я смотрела на Женьку и понимала, что ей приходится принимать непростое решение.

Но, похоже, решение Женька уже приняла. Она спокойно и легко общалась с Артуром, но это было совсем по-другому, не так как раньше. Она смотрела на него, как на доброго друга. И все.

«Значит, она выбрала Джона», – подумала я.

По дороге из аэропорта я смотрела в окно. За время нашего отсутствия в городе выпал первый снег. Да, такое случается, ведь город у нас северный. Я вдыхала аромат свежего снежного воздуха из приоткрытого окна и смотрела на дорогу. Хорошо все-таки, возвращаться домой! Я чувствовала ликование и радость в душе.

«Да, я такая! Сумасшедшая королева. Может быть, странная или необычная. Но королева. Королева, у которой есть Родина. Моя любимая Родина». Я тихо улыбнулась своим мыслям и закрыла глаза. Я была дома.

В это время неожиданно зазвонил телефон у меня в кармане. Достала и быстро ответила, не глядя на номер:

– Алло!

– Привет, королева! Как долетели? – услышала я, прерываемый помехами голос Киры.

– Супер! – ответила я и засмеялась. Я была счастлива.

 

ЧАСТЬ 5. КОПТСКИЙ КРЕСТ И ОБЛОМКИ ДРЕВНИХ ЦИВИЛИЗАЦИЙ

Двадцатого декабря Женька улетала в Лондон. Джон ждал ее на Рождество, а я на праздники оставалась одна.

Накануне мы долго мотались по магазинам в поисках подарков. В одном из супермаркетов была распродажа конфет и шоколада. Я с детства любила сладкое. И, хоть сейчас и ограничивала себя в этом, пошла к витрине, посмотреть на это изобилие.

Конфет, и правда, было много. В красивых ярких фантиках, они притягивали к себе. Здесь были и знакомые с детства «Белочка» «Красный мак» «Ромашки», а также много новых не знакомых названий. Мой взгляд остановился на полке с шоколадом.

– Шоколадка «Алёнка», – прочитала я вслух и улыбнулась.

– Да, я тоже Киру вспомнила, – повернулась ко мне Женька, – передать бы ему презент к Новому году и Рождеству. Кстати, он тебе давно звонил? – спросила.

– Уже неделю молчит, – ответила я. – Сказал важная поездка у него в какие-то глухие места, где нет связи. Я пробовала сама позвонить, но телефон «вне зоны».

Я подошла к полке и взяла три маленькие «Алёнки». После возвращения из Египта я полюбила этот шоколад и теперь покупала только его.

– Странно, – только и сказала Женька.

А потом я провожала ее в порту. Когда она пошла на посадку, я стояла и смотрела ей вслед. Я вспомнила, как когда-то Вахтанг сказал мне: если тебе смотрят вслед, значит, ты по настоящему нужен этому человеку.

Женька была мне нужна. Она была моей единственной и самой близкой подругой. Но она была нужна и Джону. И это я тоже понимала. Понимала и знала, что скоро Женька покинет Россию навсегда. От этого было как-то грустно и пусто.

Я смотрела Женьке вслед до тех пор, пока ее и вовсе перестало быть видно, затем развернулась и пошла к выходу.

После нашего возвращения из Египта жизнь пошла обычным чередом: дом, работа, занятия, встречи. Иногда мы пили кофе с Женькой в кафе, иногда вместе ходили на занятия по йоге.

На какое-то время я совсем забыла про обещание, которое дала Кире – начать снова писать.

Он звонил часто, почти каждый день. Мы с ним подолгу разговаривали, и я продолжала убеждаться в необычной духовной близости этого человека со мной. Он понимал меня с полуслова, нам нравилась одинаковая музыка, одинаковые книги и фильмы и даже одеколон и духи мы покупали одного парфюмерного дома. С ним можно было обсудить любой вопрос и поговорить на любую тему.

Сначала он не напоминал мне о данном обещании. А вот, неделю назад позвонил и сказал:

– Мира, я должен уехать. Это будет долгая поездка, я не знаю, сколько времени она продлится. Может месяц, может три. В это время у меня не будет связи. Места, в которые я еду, очень глухие. Там нет ни телефона, ни Интернета. Но я обязательно вернусь и сразу позвоню тебе. А ты в это время должна начать писать свою книгу. Помнишь, ты обещала?

– Помню, – ответила я.

Потом, когда Кира уехал, я вдруг подумала, что мало что о нем знаю. Нет, конечно, он рассказывал о себе. И про маму с папой, и про брата с сестрой. И про то, как личное не сложилось. Мы много и часто беседовали. Но я никогда не спрашивала его о работе, о профессии. Вернее я всегда думала, что он гид-экскурсовод, поэтому вопросов не задавала. Но эта странная командировка приоткрыла жизнь Киры с неожиданной стороны. Значит, есть у него какое-то занятие еще. То, о чем он мне не рассказывал.

Сейчас я поняла, как привыкла к его звонкам. Я откровенно скучала за Кирой.

Мой Тим, несколько дней назад, тоже уехал в отпуск вместе со своей девушкой. Они собирались вернуться только через три недели.

Сегодня улетела Женька, и я осталась совсем одна. «Наверное, эта пауза дана мне не случайно. Действительно пришло время начать писать. Или хотя бы разобрать все, написанное ранее», – с этой мыслью я покинула здание аэропорта, и пошла ловить такси.

– Мира!…Мира! – услышала я вдруг за спиной голос. Я оглянулась и увидела Мухаммеда, который шел прямо мне навстречу.

– Привет! – я остановилась, – опять чартерный рейс?

– Да, – Мухаммед подошел близко. Даже слишком близко.

Я невольно отодвинулась:

– Как твои дела?

Мухаммед подошел ближе:

– Почему ты так быстро меня забыла? – он дышал прямо мне в лицо, – ведь я так любил тебя… Ты забыла меня слишком быстро. У тебя есть другой мужчина? – глаза его стали холодными и колючими.

Первой моей реакцией был страх, который проснулся где-то в животе, но потом я вдруг успокоилась. Я была в своей стране, дома. Я посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

– Нет. Другого мужчины нет, – я говорила уверенно, поскольку это было чистой правдой, – а с тобой отношения закончились, когда ты меня ночью одну на перекрестке оставил.

– Ты обиделась на меня? – он улыбнулся.

– Нет. Не обиделась. Поняла тогда, что отношений у нас нет.

– Ладно, ладно, – торопливо сказал он, стараясь замять тему, – не заводись.

Наверное, он хорошо помнил наш последний разговор и то, что сам назвал меня сумасшедшей.

– В конце концов, мы можем остаться друзьями. Так? – и он вопросительно посмотрел на меня.

– Так, – ответила я успокаиваясь.

– Как твоя жизнь идет? – продолжал он задавать вопросы.

– Все у меня хорошо, – ответила.

– А я в Германию еду учиться водить новый самолет, – похвастался он.

– Здорово! – я подумала, что пора идти, на улице быстро темнеет, а мне далеко ехать, – ты знаешь, Мухаммед, мне пора. Приятно было встретиться, – и я собралась уходить.

– Подожди, Мира, – остановил он меня.

– Что? – я вопросительно посмотрела на него.

– Можно тебя попросить передать небольшую посылку одному человеку?

– Какую посылку?

Он открыл дипломат, который держал в руках и достал оттуда большую плоскую коробку.

– Вот эту, – он протянул мне коробку, – она не тяжелая.

– Что это? – снова спросила я.

– Это мой знакомый просил передать своим друзьям в России. Сувениры из Египта. Если ты возьмешь это, сильно меня выручишь, мне не нужно будет ехать в город и искать этих людей. Ведь я опять могу заблудиться… – улыбнулся он, намекая на нашу первую встречу.

– А я их где искать буду? – не поняла я.

– Они сами тебя найдут, я им дам твой телефон. Они тебе позвонят, и вы встретитесь.

Брать коробку мне не хотелось. Однако, непонятное чувство вины, которое вдруг поднялось внутри, сыграло свою роль.

– Хорошо, – я протянула руку и взяла коробку.

Мухаммед заулыбался:

– Спасибо.

– Да не за что, – я заторопилась. На улице темнело, и мне было нужно срочно ехать домой. – Счастливого пути.

– И тебе тоже, – Мухаммед махнул мне рукой и, развернувшись, пошел в сторону аэропорта, а я побежала к стоянке такси.

Приехав домой, я занялась разными делами, и совсем забыла про коробку, которую поставила на столик у входной двери. Обратила я на нее внимание уже ночью.

Любопытство, конечно, не порок… У меня вдруг возникло непреодолимое желание посмотреть: а что там, в коробке? Если бы в городе была Женька или Тим, я, наверное, посоветовалась бы с ними. Но Женьки в городе не было, и Тима тоже. И даже Кирин телефон не отвечал уже неделю. Пришлось решение принимать самой. Колебалась я не долго.

И вот уже я развязываю веревку и поднимаю крышку.

В самом центре коробки, лежало два, плотно завернутых в бумагу предмета. Все остальное пространство в коробке было заполнено бумагой и тканью.

«Наверное, что-то хрупкое», – подумала я и начала разворачивать предметы. Любопытство толкало меня дальше.

«Я же уже открыла коробку. Глупо остановиться на полпути и не посмотреть что здесь», – оправдывала я себя.

Первым предметом, который я развернула, была статуэтка девушки. Даже мне, человеку далекому от истории и археологии при первом взгляде стало понятно, что эта вещь очень древняя. Ее состояние было далеко не идеальным, время оставило свои отпечатки.

«Ничего себе сувениры для друзей!» – подумала я, начиная осознавать, что влипла в какую-то нехорошую историю.

Я достала из коробки второй предмет и стала его разворачивать. Он был упакован очень плотно. Но когда я его, наконец, развернула, у меня в руках оказался… коптский крест… достаточно большого размера. Он был сделан из неизвестного мне металла и, несмотря на следы времени, был в хорошем состоянии.

«Так… и что же теперь делать?» – мысли мои лихорадочно заметались. Я понимала, что найденные мною вещи, это не простые сувениры. Это исторические ценные вещи. «Обломки древних цивилизаций» – так называла это Женька.

Несколько минут я думала. Потом открыла компьютер и полезла в Интернет. Что мне нужно искать я не знала, поэтому забила в поисковик слова «древнее захоронение в Египте, клады, коптский крест, находки».

Материала было много и разного, но эта статья привлекла меня сразу. В ней шла речь о том, что в маленьком городке на западном берегу Луксора ученными был обнаружен клад коптов, ранее разграбленный «черными археологами». Ученные получили древние рукописи с деревянными обложками, книги и предметы. В статье говорилось, что вероятнее всего самые ценные из клада вещи были изъяты «черными археологами» и проданы. Предполагаемо клад мог содержать ритуальные вещи, кресты, статуэтки людей.

Я не знаю почему, но где-то глубоко внутри я вдруг почувствовала, что этот крест, который сейчас лежит на моем столе, это коптский крест из разграбленного клада.

«Что же мне делать?» – лихорадочно соображала я. И ничего не могла придумать…

В это самое мгновение, когда я уже хотела выключить компьютер, мой взгляд случайно упал на еще одну статью, выданную мне поисковой системой Интернета.

Почему она попала в выборку, я не знаю. В ней не шла речь ни о древних захоронениях, ни о кладах и находках археологов…

Статья повествовала о группе египетских ученных-лингвистов, изучающих древние языки. Эта группа под руководством молодого, но перспективного ученного, доктора наук, уже неоднократно отправлялась в африканские джунгли для встреч с племенами, проживающими там. Молодые ученные восстанавливали древние языки и затем переводили многие древние тексты.

Рядом со статьей была фотография. Четверо веселых парней и одна девушка. Все они беззаботно улыбались в камеру.

В центре группы стоял их руководитель и вдохновитель, тот самый «доктор наук». Это был… Кира.

Я опешила. Несколько минут смотрела на фотографию, «переваривая» все прочитанное. И когда это все уложилось в моей голове, я наконец-то дочитала статью до конца.

В статье говорилось, что группа неделю назад уехала в очередную экспедицию в очень глухие и неизвестные места Африки. Три дня назад с ними была потеряна связь, которая до сих пор не восстановлена. Статья была датирована сегодняшней датой.

Прямо рядом с компьютером я села на пол. В голове было пусто, и только внутри тела поднимался волной жар, превращая все тело в горящую головешку. Я чувствовала себя внутри разгорающегося пожара, который не могла остановить. Я вообще ничего не могла сделать, только сидела и наблюдала.

Я не знаю, сколько прошло времени. Может час, а может два, но тело дало о себе знать. Я почувствовала, как затекли ноги, замерзли руки, и пошевелилась. Аккуратно поднялась на ноги и встала.

И в тот самый момент, когда я распрямилась внутри моей головы как будто вспыхнул луч света. Вспыхнул и погас. В свете этого луча я увидела Киру. Он стоял, смотрел на меня своими теплыми темными глазами и улыбался.

Луч вспыхнул и погас.

«Кира!… Кира!… где ты? что с тобой?» – мысленно крикнула я ему вслед. Несколько секунд было тихо и темно. Я даже зажмурила глаза от этой темноты, которая поднялась в моей голове, и я почувствовала легкое головокружение.

И вдруг… Наверное, мне показалось, но внутри моей головы, я услышала, прерываемый помехами голос: «Мира! Я вернусь… я же обещал… только ты… пиши… пожалуйста»…

Когда я пришла в себя и посмотрела на часы, было три часа ночи. Свет в квартире был включен, найденный коптский крест мрачно поблескивал на столе.

Несколько минут я продолжала сидеть неподвижно. «Может пойти спать?» – лениво проплыло в голове. Но взгляд снова остановился на предметах, которые я достала из коробки.

Сколько у меня есть времени? Несколько часов или дней? Я не знаю, когда мне позвонит человек или люди, ждущие посылку. И что мне с этими людьми делать?

Закрыть посылку и сделать вид, что я ничего не знаю? Или позвонить в полицию? Но если я позвоню в полицию, что я им скажу? «Я, господа хорошие, есть преступница… вернее соучастница. Кто-то вывозит ценности из Египта, а я их передаю…». Глупо. Что же делать?

Я полезла в сумку за телефоном и открыла свою заветную фотографию, сделанную Кирой. Долго смотрела и, наконец, решилась. Подняла трубку и набрала номер Артура.

Почему я решила позвонить именно ему? Во-первых, потому что я его хорошо знала. Во-вторых, он служил в полиции. Такое сочетание показалось мне в тот момент самым важным.

Трубку долго не поднимали. Я совсем забыла, что на улице глухая ночь. События последних нескольких часов окончательно вывели меня из равновесия и реального мира. Наконец, через несколько минут я услышала в трубке сонное: «Алло…»

– Артур, это я, Мира. Мне срочно нужен твой совет. Срочно. Очень срочно…

– Это никак не ждет до утра? – спросил он сонным растерянным голосом.

– Никак. Это очень-очень срочно… – я боялась, что он сейчас выключит трубку.

– Хорошо. Я сейчас приеду. Ты где? – голос его стал тверже и, уже обращаясь видимо не ко мне, добавил: – да, на работу. Должен ехать срочно!

Я слышала в трубке ворчание его жены, когда он добавив:

– Все. Еду, Жди, – выключил трубку.

Когда Артур позвонил в дверь, я все также сидела на полу возле стола. О чем я думала? Нет, не о коптском кладе, не о Мухаммеде… я думала о Кире. Где он сейчас? Что с ним? Может быть, ему нужна моя помощь? Но я не могу ему помочь, я сейчас далеко. Разве только молиться Богу и просить его защитить Киру, помочь, поддержать.

Еще думала о Женьке. Как она долетела? Встретил ли ее Джон? Она так и не позвонила. Может, просто забыла… ведь как там у Грибоедова: «Счастливые – часов не наблюдают». Может она считает, что я сплю, ведь ночь на дворе.

Потом подумала про Тима. Успешный, грамотный руководитель, он сделал карьеру очень рано и продолжал расти. Хороший, мудрый у меня сын. Очень добрый и внимательный. Но сейчас его нет рядом. Он уехал в отпуск.

Сейчас я была совсем одна и решение должна была принимать сама. А может все-таки не одна? Может мне Артур поможет?

Артур вошел раскрасневшийся с мороза. Он стряхнул с шапки снег:

– Опять снег идет, уже сугробы намело… – потом, повернувшись ко мне, – ну что у тебя стряслось такое срочно-неотложное?

– Вот! – я показала на стол, на котором лежали мои находки.

Артур повернулся и внимательно начал осматривать предметы. Сначала он осторожно взял в руки крест, осмотрел со всех сторон, затем принялся осматривать статуэтку. В нижней части статуэтки было, небольшое отверстие, которое я не заметила. Отверстие было прикрыто бумагой и совсем незаметно. Артур аккуратно приоткрыл его и заглянул внутрь:

– О!! Тут и начинка какая-то имеется, – он достал из отверстия маленький пластиковый пакетик с белым веществом внутри.

– Так, Мира! Быстро и подробно рассказываешь мне, где ты все это взяла, потом мы все эти «обломки древних цивилизаций», – сказал он Женькиными словами, и я уловила в его голосе едва заметную боль, – передаем на экспертизу. Когда получим результаты, все поймем.

И я начала рассказывать. И про первую встречу с Мухаммедом и про последнюю тоже. Не стала рассказывать только то, что какой-то период я считала себя влюбленной и что в Египет ехала к нему.

Особенно подробно я описывала встречу в аэропорту и наш разговор с Мухаммедом.

– Да, похоже, тут дело серьезное, – почесал затылок Артур, – ладно, звоню ребятам, будем смотреть. И еще. Никакой самодеятельности. Когда тебе позвонит человек, который должен забрать коробку, договаривайся о встрече, а потом быстро звони мне. Договорились?

– Договорились… – я толком ничего не понимала.

– А… – Артур вдруг как-то сник и обмяк, – Женя не звонила? – спросил он.

– Нет. Не звонила, – ответила я.

– Мира, я спросить хотел… Как ты думаешь, этот Джон – это, и правда, серьезно, или так, временное?

Я смотрела на Артура, я видела в его глазах надежду. Надежду и боль… надежду и отчаяние… надежду и ожидание… Он ждал моего ответа, затаив дыхание. Мне всегда очень нравился Артур, он был хорошим человеком и добрым другом. Я его очень уважала. Но сейчас успокоить не могла.

Я посмотрела ему прямо в глаза:

– Это серьезно, – только и сказала.

Он засуетился, опустив глаза и пытаясь спрятать руки, которые вдруг стали большими и ненужными, потом отвернулся, и мне показалось, что он смахнул слезу. Наверное, мне это только показалось.

Я понимала, что какая-то очень важная часть его жизни сейчас подходила к концу. Может быть, самая радостная и счастливая. Именно потому, что он не смог, не решился сделать этот важный, самый решающий выбор. Сейчас уже было поздно. Жалел ли он об этом? Понимал ли весь смысл происходящего? Я не знала. Только чувствовала боль его сердца, и эта боль наполняла меня сочувствием и состраданием.

В дверь снова позвонили и Артур быстро «сделал лицо» попросил меня открыть дверь. Это была оперативная бригада. Они приехали забрать на экспертизу мои находки.

Забегая вперед, я скажу, что порошок в пакетиках, оказался героином. А статуэтка и крест – историческими находками огромной ценности.

Спать в этот день мне не пришлось. Я вышла из здания полиции в шесть утра, доехала домой на раннем трамвае и, приняв ванную, стала собираться на работу.

Телефон зазвонил где-то в половине восьмого, когда я, сидя за столом, допивала третью чашку кофе. Я понимала, что бессонная ночь прошла не даром, но спать хотелось сильно, а впереди был рабочий день. Поэтому я решила выпить кофе и побольше.

Телефон звонил и звонил. Он лежал в моей сумке, и мне понадобилось время, чтобы достать его.

– Здравствуйте, Мира, – приятный женский голос в трубке был бодрым и свежим.

– Доброе утро, – ответила я.

– Вам должны были передать коробку с сувенирами из Египта, – девушка говорила легко и спокойно, – я бы хотела ее забрать.

– Да, да, конечно, – заторопилась я, – но я ухожу на работу. Может вечером?

– А если я сейчас заеду? – голос девушки стал холоднее и настойчивее.

– Я сейчас на работу ухожу. Я не могу опаздывать, – я лихорадочно думала, что сделать, чтобы оттянуть время. Ведь коробки у меня не было. Ее вместе с содержимым забрали на экспертизу.

– Хорошо, – голос девушки стал глуше, как будто она отодвинулась от телефона. Мне показалось, что в телефонной трубке я услышала дыхание еще одного человека: – тогда до вечера. Вечером я вам позвоню и заеду за передачей.

Не успела я попрощаться с девушкой, как телефон снова зазвонил.

– О, на ловца и зверь бежит, – пошутила я, услышав голос Артура, – сейчас мне позвонили и назначили встречу сегодня после работы. Очень милая девушка звонила. Обещала вечером зайти за коробкой.

– Шуточки твои про зверя и ловца здесь не уместны, – ответил мне Артур, – потому как деньги тут замешаны немалые. Думаю, что на работу тебе сегодня лучше не ходить, дома побыть. А еще я Стаса попрошу с тобой посидеть сегодня.

– Нет, я так не могу. У меня конец года. И так в фирме проблемы. Мне нужно на работу… – начала я.

– Нет! – голос Артура стал твердым. – Звони на работу и предупреждай, что не придешь. Дверь никому не открывай. Закройся на все защелки изнутри квартиры и жди. Мы со Стасом скоро приедем. Я тебе позвоню на телефон прямо перед дверью, только тогда откроешь.

– Артур, к чему такие предосторожности… – начала я.

– Мира, неужели ты не понимаешь? Там где замешаны большие деньги, человеческая жизнь ничего не стоит.

Стас оказался приятным молодым мужчиной и обворожительной улыбкой. Наверное, он пользовался успехом у женщин и хорошо знал об этом.

Мы быстро нашли общий язык, поскольку он был хорошо образован и интеллигентен. Однако, его манера рисоваться перед женщинами немного меня раздражала.

Прошло уже несколько часов с тех самых пор, как Артур привез его с собой и он «заступил на этот пост». Мы сидели на кухне, пили чай, разговаривали. И больше ничего не происходило.

Временами я злилась на Артура за то, что заставил меня остаться дома, ведь работу мою никто не сделает, а до Нового года оставалось всего семь рабочих дней. Я не понимала, зачем? Почему он оставил меня дома?

Сам Артур неоднократно звонил на телефон Стасу и тот, как правило, односложно отвечал:

– Без изменений. Все тихо.

Изменения начались где-то в середине дня, когда я почувствовала, что бессонная ночь дает о себе знать.

– Поспите, Мира, – предложил Стас, – я один подежурю. Вы же не спали совсем, мне Артур сказал.

– Да, не спала. Но как же я вас одного оставлю, – мне было неловко.

– Ничего, это работа моя. А вы отдохните. Кто знает, что вечером будет. Силы могут понадобиться.

Уговаривать меня было не нужно. Я действительно устала и хотела спать.

Сон пришел сразу, темный и глубокий. Я нырнула в него, как в воду, мгновенно.

Сколько я спала, не знаю, однако проснулась оттого, что услышала сквозь сон странный скрежет, который доносился из коридора. На улице было уже темно.

Когда открыла глаза, увидела рядом с собой Стаса. Я хотела спросить его, что происходит, но он приложил палец к губам. Потом наклонился к моему уху и очень тихо сказал:

– Похоже, пытаются вскрыть дверь.

Я прислушалась. Действительно было похоже на то, что кто-то снаружи хочет проникнуть в мою квартиру.

– Что делать? – спросила я также шепотом.

– Ждать, – ответил он одними губами, – я уже позвонил Артуру, они должны скоро приехать.

Легко сказать – ждать. Я почувствовала внутри живота спазм и легкий приступ тошноты. Обычно так у меня проявлялся страх.

Звуки в коридоре сменились скрипом двери, и я поняла, что люди достигли своей цели и вот-вот войдут в мою квартиру.

Сладковатый ком подступил к горлу, я сжала холодные потные ладони. Но Стас опустил свою руку на мое плечо, и я почувствовала, что стала успокаиваться. «Эх, жаль, телефон остался в сумке на кухне», – пронеслось в голове, – «мне бы сейчас на крестик свой посмотреть для уверенности…».

В это самое мгновение я услышала шаги. Тяжелые топающие шаги. Тот, кто сейчас вошел в квартиру, совсем не прятался, он был уверен, что дома никого нет.

Я снова почувствовала приступ тошноты и посмотрела на Стаса. Его лицо было крайне сосредоточенным и все тело сжато и собрано, как пружина… Он напоминал зверя, приготовившегося к прыжку.

Вошедших было видимо двое, стало слышно, как они ходили по комнате и кухне, потом мы услышали голос:

– Нету ничего. Все везде посмотрел. Никакой коробки здесь нет.

– Там еще одна комната есть, – ответил ему второй, – посмотри там тоже.

Стас быстрым кивком показал мне на кровать, мол, прячься. Мне повторять было не нужно, через секунду я уже была под кроватью. Сам Стас встал за дверью.

Прошло несколько секунд, прежде чем дверь открылась, и в комнате вспыхнул свет.

Что случилось потом, я не знаю. Я ничего не видела, лежа под кроватью. Я услышала шум, потом странный хлопок, отборный мат и глухой звук, как будто что-то большое упало на пол. В душе поднялось напряжение.

И в это самое мгновение, я услышала:

– Всем оставаться на местах! Полиция!

И еще, через несколько секунд, я услышала взволнованный голос Артура:

– Мира! Мира! Где ты?

– Я здесь, – крикнула я из своего убежища и стала вылезать из под кровати.

Первое, что я увидела, было темное пятно на полу, рядом с дверью. Спазм скрутил мой живот, голова закружилась. Артур едва успел подхватить меня за плечи.

– Что?… что это? – я показала рукой на пятно.

– Стас ранен, – просто и честно ответил он, – сейчас его увезут, врачи уже здесь.

– Как же так? Все так быстро… почему?

– Такая у нас работа, – ответил Артур, – я же говорил тебе, что там где замешаны большие деньги, человеческая жизнь ничего не стоит. Но, слава Богу, ранение у Стаса не опасное. Кстати, ты можешь его увидеть. Он на кухне сейчас.

Я бросилась на кухню. Стас сидел на стуле. Его рука была перевязана, а лицо болезненно-бледным.

– Стас…

Он повернулся ко мне и улыбнулся. И хотя улыбка вышла немного замученной, голос был спокойным:

– Мы взяли их, Мира…

Оставшиеся до нового года дни прошли в суете и волнении. Я несколько раз ходила в полицию. Для дачи показаний, для опознания, для экспертизы.

Каждый день после работы я бежала в больницу. Проведать Стаса. Он оказался очень хорошим человеком. И очень одиноким. Я просиживала у него вечера и уходила, только когда дежурная медсестра напоминала, что время посещений закончено.

На работе было много дел. Дела в нашей фирме вдруг неожиданно пошли в гору. Мы подписали важный контракт, обеспечивающий нам заказы на ближайшие три года. Невероятно, но факт. Это значило, что кризис закончился и банкротство отменяется. К концу года мы даже получили небольшую премию и подарки от Деда Мороза – большие кульки конфет. Я унесла этот кулек в больницу Стасу. Вот только забрала себе оттуда две маленькие шоколадки «Алёнка».

Каждый день я набирала телефон Киры. И каждый день слышала – «вне зоны доступа». Я перерыла весь Интернет в поисках какой-либо информации о группе ученных-лингвистов из Египта, но никакой информации не было.

Вечерами, вернувшись домой, я долго молилась, закрыв глаза. Я просила у Бога защиты и поддержки тем людям, кто был мне дорог, тем, кого я любила…

Я называла их всегда: маму, Тима, Женьку, Киру, Стаса, Артура…

Оказывается в жизни каждого из нас так мало по настоящему близких людей.

Потом я открывала телефон и смотрела на фотографию крестика, а потом… потом я разбирала свои старые рукописи.

Я помнила об обещании данном Кире. Поэтому каждый день я читала все свои старые произведения: стихи, рассказы и даже два небольших романа. Все это заносила в компьютер, корректировала и сохраняла.

Накануне нового года я полностью разобрала весь мой архив. «Теперь можно это показывать специалистам», – подумала я. И в это самый момент у меня родилась идея. Я явно почувствовала, что хочу писать. Прямо сейчас!

Я быстро накрыла нехитрый стол, налила себе бокал вина и мысленно провела уходящий год…

Сейчас я начну писать новую книгу. Именно так я встречу новый год. Именно так я встречу свою новую жизнь. Волна радости поднялась в сердце.

Я вспомнила свою сумасшедшую королеву и радостно, вслух засмеялась.

 

ЧАСТЬ 6. МЫ С ТОБОЙ ОДНОЙ КРОВИ

Весна всегда приходила неожиданно. И даже если на календаре – март никаких гарантий нет, что весна придет вовремя. И уж, конечно, никто не ожидает ее прихода в феврале.

Но у весны свои планы и свои законы. Она чувствует, когда пришло ее время. Прикасается к душам людей и ждет их отклика. И когда почувствует – пора, приходит сразу и неожиданно.

В этом году весна пришла поздно. Уже была вторая половина марта, а на улице, по-прежнему, лежал снег. И хотя солнышко по утрам было яркое, за ночь подтаявшие снежные сугробы покрывались ледяной коркой, дороги и тротуары становились скользкими.

Я размышляла об этом сидя за рабочим столом и попивая утренний кофе. Сегодня был важный для меня день. Вечером, в одном из ресторанов города должна была состояться презентация моей первой книги. В нее вошли три моих небольших романа. Два, написанные раньше и третий, родившийся прямо в новый год.

Начав писать прямо в новогоднюю ночь, я не могла остановиться все новогодний праздники. И, когда моя Женька вернулась из Лондона, роман был полностью готов. Она и стала моим первым читателем.

– Ну, Мира… это же… талантливо очень, – только и сказала она.

Понимая, что Женька вряд ли была полностью объективной, я отдала почитать роман девушке Ане. Она работала в газете и корректировала другие мои произведения. Она была хорошим профессионалом и талантливым журналистом.

– Это нужно издавать, – твердо сказала Аня и помогла организовать это процесс от начала и до конца.

Сегодня мою книгу увидят многие люди. Они смогут ее купить и прочитать.

И от этого в душе было приятно и немного волнительно.

Вчера Женька сказала, что сегодня утром прилетает Джон, он тоже хочет попасть на презентацию моей книги. Их отношения развивались очень гармонично. Они зарегистрировались сразу после нового года. Сейчас Женька оформляла документы на выезд из страны. В страну проживания мужа, на постоянное место жительства.

Конечно, мне было от этого немного грустно, хотя я понимала, что так устроена жизнь и была рада Женькиному счастью. К слову сказать, она уже очень прилично говорила на английском. Джон тоже начал учить русский. Особенно ему нравились русские пословицы и поговорки, которые он вставлял в свою речь везде, где можно. А еще ему очень нравилась русская кухня, он постоянно просил Женьку «побаловать его блинами».

Мой Тим после возвращения из отпуска получил новое повышение и сейчас возглавлял большой департамент успешной компании. Он и его девушка собрались летом пожениться, и я была этому очень рада.

Кстати, сегодня на презентацию моей книги должны были прийти и родители моей будущей невестки. Интересно будет познакомиться.

Стас окончательно поправился. Он вышел из больницы и приступил к работе. Мы часто встречались, ходили в кино, в кафе, катались на лыжах. Он был очень внимательным и корректным. Иногда я понимала, что он испытывает ко мне более глубокие чувства, чем просто дружба. Но поскольку вслух он ничего не говорил, мне было очень приятно с ним общаться именно, как с другом. К слову сказать, именно Стас помог мне в издании книги. Он нашел спонсоров, готовых оплатить первый тираж. Поэтому сегодня был и его праздник тоже. Он уже звонил с утра и спрашивал, какой лучше надеть галстук на презентацию. Стас остался Стасом, ему так важно было притягивать к себе внимание и нравиться женщинам.

– Одень синий в полоску, – посоветовала я, мысленно улыбнувшись.

Я отвлеклась от своих мыслей, посмотрела в окно. Яркое солнце радостно заглядывало ко мне в кабинет и как будто говорило: «не волнуйся! Все будет хорошо!»

Я потянулась к телефону и набрала номер Киры. Я делала это каждый день: утром, днем и вечером. Три раза, каждый день в течение трех месяцев. Но телефон, по-прежнему, был «вне зоны».

Я вздохнула и посмотрела на свою руку. Вчера вечером, после работы я вдруг приняла решение. Я пошла в косметологическую поликлинику и сделала себе маленькую татуировку. Такую же, как на запястье у Киры. Теперь мой талисман всегда будет со мной.

Рука немного побаливала, но в душе я чувствовала удовлетворение.

Я каждый день думала о Кире, и каждый день мысленно посылала ему поддержку и силу. Где-то глубоко внутри моего сердца я знала, Кира жив… и еще я была уверенна, наступит день, и мы обязательно встретимся.

– Откуда такая уверенность? – как-то спросила меня Женька.

– Не знаю… наверное, это голос крови, – улыбнулась я, – ведь мы же из одной стаи…

После нашей «криминальной» истории дела у Артура на работе тоже пошли в гору.

Группа преступников, которую удалось задержать, уже много лет занималась контрабандой наркотиков и предметов старины. Они несколько раз попадали в поле зрения полиции, но доказательств их вины не было и они уходили от наказания. В этот раз все было закончено.

О судьбе Мухаммеда я ничего не знала. Артур сказал, что они не смогли точно установить, кто же это был, поскольку среди пилотов чартерного рейса из Египта, пилота по имени Мухаммед, не было. Среди фотографий пилотов, показанных мне в полиции, фотография Мухаммеда отсутствовала.

А ведь точно, я никогда не видела его документов, он ни с кем меня не знакомил…

Артур теперь частенько заезжал ко мне на «рюмку чаю», как он шутил. Мы беседовали о разных вещах, но чаще я его просто слушала, удивляясь его богатому жизненному опыту. Многие истории, рассказанные им, я использую потом, в написании своих новых книг.

Артуру нравилось сидеть на моей кухне и говорить, говорить, говорить… Я понимала, что ему совсем не хочется идти домой, но он никогда не говорил об этом напрямую.

Пару раз он приезжал ко мне вдребезги пьян. Он просил разрешения немного поговорить со мной и я, конечно же, разрешала. Но он ничего не говорил. Просто садился на пол, напротив каминной полки и смотрел…

На полке стояла фотография, сделанная Кирой в Эль-Гунне. Мы с Женькой на фоне блестящей новенькой яхты.

Артур смотрел на эту фотографию, а потом поднимался и уходил, не говоря ни слова. После Женькиного замужества они не встречались. Я понимала, что он давно не видел ее и очень скучал.

Однажды я все же завела разговор об этом.

– Эх, Мира, – вздохнул он, – вернуть бы все обратно…

Но вернуть обратно было ничего нельзя. Да и не факт, что если бы Женька осталась с ним, Артур смог бы оставить семью. Ведь восемь лет он этого сделать не мог. Часто так бывает: имеем – не ценим, теряем – жалеем…

В ресторане было полно народу. Все нарядные, красивые. Я по такому случаю купила новое вечернее платье и сходила в салон красоты. Новые туфли немного жали, волнение наполняло грудь. Я стояла и встречала гостей.

Многих я даже не знала. Организацией презентации занимался Тим со своей девушкой и Стас. Они мне и рассказали, что есть люди, которых обязательно нужно пригласить. Например, журналистов или представителей издательских домов. Я не возражала.

Ресторан постепенно заполнялся, и мое волнение росло. Иногда, чтобы успокоиться, я посматривала на свое запястье. Маленький крестик, похожий на снежинку…

Вот пришли родители невесты моего Тима. Очень приятные милые люди.

Женька с Джоном… Она была в красивом красном платье, в туфлях на высоком каблуке, но рядом с «большим Джоном» была похожа на куколку… он, кстати, так ее и звал бэби-долл…

Стас… В великолепном сером костюме с огромным букетом белых гвоздик он подошел ко мне с голливудской улыбкой:

– Поздравляю, Мира, – и картинно чмокнул меня в щеку.

Потом я увидела Артура. Он пришел на презентацию вместе с женой. Я впервые видела его жену. Очень высокая и стройная, ухоженная женщина, красивая какой-то чужой, надменной красотой, так не похожа на мою теплую, «живую» Женьку.

А потом пришли ребята из полиции. Все те, кто в тот далекий памятный день приехали нам со Стасом «на выручку».

Стас снова подошел ко мне:

– Ну, что же Мира, пора начинать… время уже.

И подождав, когда я повернусь к нему, тихо добавил:

– С Богом.

Спустя три часа, все было позади. И мое выступление, и хвалебные речи и фуршет… уф… Можно перевести дух.

Все книги, привезенные для продажи были проданы, их даже не хватило всем желающим и девушка Тима записала адреса, чтобы завтра отправить книги с курьером.

Представитель одного из издательств, присутствующий на встрече, пригласил меня для обсуждение условий договора на издание книги, а журналисты из местной газеты взяли у меня интервью.

Похоже, праздник действительно удался. И сейчас народ постепенно расходился…

Я прощалась с гостями, но сама уходить не торопилась. Хотелось растянуть это приятное мгновение. И, хотя в теле чувствовалась усталость, в душе было полно сил.

Женька чмокнула меня на прощанье и, сказав «позвоню!», заторопилась к Джону, который ждал ее немного в стороне.

Тим вместе со своей девушкой собрали все подаренные цветы и подарки, повезли все это домой.

Стас ушел к администратору ресторана проводить окончательный расчет.

Спустя несколько минут, в зале осталась только я и официанты, убирающие зал.

Я наклонилась над столом и стала собирать свои вещи.

– Поздравляю, – вдруг услышала я за своей спиной голос. Он был таким знакомым и таким неожиданным, что я сама себе не поверила.

Я повернулась и увидела огромный букет красных роз и улыбающийся взгляд теплых темных глаз…

– Кира!… – только и смогла сказать я.

– Прости, я не успел. Самолет задержали, – он продолжал смотреть на меня и улыбаться.

– Кира… я… где ты был?… я ждала… где ты был? Что случилось?… Это в джунгли экспедиция? Расскажи, что там случилось?… я волновалась… очень… расскажи… Кира… пожалуйста… Смотри, я выполнила обещание. Помнишь? Я написала книгу…

– Конечно, помню, – Кира смотрел на меня своими теплыми темными глазами, – но Мира, ты задаешь слишком много вопросов, я не могу сразу на все ответить. Поэтому, ты будешь платить штраф.

Я улыбнулась ему в ответ и, открыв свою сумку, достала маленькую шоколадку «Алёнка». Я теперь всегда носила с собой эти маленькие шоколадки и угощала ими всех вокруг.

– Вот, – я протянула ему шоколад, – мой штраф…

Кира взял шоколадку из моих рук:

– Откуда ты знаешь, что я хотел сказать? – он снова улыбнулся, – помнишь?

– Нет, – ответила я, – просто знаю… ведь мы же с тобой из одной стаи…

Кира очень серьезно посмотрел на меня:

– Да, из одной стаи… мы одной крови…

Слезы потекли по моему лицу…

– Кира… – только и могла я сказать.

– Не плачь, Мира, – тихо сказал Кира. Он легонько пальцами дотронулся до моей руки – не плачь… ты же королева, помнишь? А королевы никогда не плачут…

– Я сумасшедшая, – улыбнулась я сквозь слезы…

– Да, – подтвердил Кира, – сумасшедшая королева.

Я протянула ему руку и показала правое запястье. Кира опустил взгляд, потом посмотрел на меня удивленно:

– Коптский крест…

– Это мой амулет, – ответила я.

– Да, я помню, как фотографировал тебе свое запястье, – Кира снова улыбнулся, – значит, это действительно принесло тебе удачу.

– Расскажи, пожалуйста… расскажи мне, где ты был, – попросила я.

– Расскажу. Обязательно, – пообещал Кира, – а ты напишешь об этом в своей новой книге.

– Обещаю, – торжественно я подняла правую руку вверх, – я же всегда выполняю свои обещания. Помнишь?

– Я тоже, – сказал Кира. И я вспомнила, как он обещал мне вернуться…

– Да, – только и сказала я.

– А почему, Мира? – он улыбнулся, и я снова почувствовала себя, как в школе.

– Наверное, потому, что мы с тобой похожие… мы из одной стаи… – неуверенно начала я, – но шоколада у меня больше нет! – добавила спустя.

Кира засмеялся, посмотрел на меня внимательно своими теплыми темными глазами:

– Просто мы с тобой умеем держать данное слово.