Детско-юношеский спортивный клуб «Русский богатырь» располагался в центре города, в нескольких кварталах от квартиры Розы, почти рядом с домом, где была квартира Розенбергов.

Желтоватый, трехэтажный флигель стоял в центре двора-колодца, вход был виден с улицы, через арку. У дверей толпились люди. Мужчины, женщины, дети — преимущественно мальчики, — никто не обращал внимания на моросящий дождь. Ветра не было, да и температура воздуха радовала нежданным теплом.

Роза подошла, робко постояла, не решаясь войти.

— На соревнования, мамочка? — услышала веселый мужской голос. Обернулась. Говорил невысокий коренастый мужчина, начавший лысеть, с лукавым взглядом светло-серых глаз. — Правильно пришли. На первом этаже, прямо и налево.

Роза кивнула и двинулась в дверь флигеля. Клуб встретил гвалтом детских голосов, снующими малышами, прорывающимися визгами и запахом кофе. Тут же, в просторном холле, недалеко от гардероба, стояли столы с одноразовыми чашечками, открытыми коробками с чайными пакетиками, сахаром, разложенными по тарелкам печеньем и крекерами. У стены пристроились кулер с горячей и холодной водой и кофемашина. Иногда к столам подходили взрослые, дети же игнорировали сладости.

Сняв плащ в гардеробе, Роза шла по длинному коридору через весь флигель и с интересом оглядывалась. Стены были увешаны информацией для родителей, графиками занятий, соревнований, списками групп и прочей малоинтересной для Розы информацией. Стенд с наградами и грамотами учеников, заслугами тренеров, благодарственными письмами, в том числе от правительства города и федерации самбо.

Отдельно были вывешены фотографии детей не только на тренировках, но и на отдыхе, становилось понятно, что дети клуба «Русский богатырь» живут не только спортом, они отдыхают, выезжают на природу, в другие города на экскурсии. Были фотоотчеты со встреч с именитыми спортсменами, это можно было понять по восторгу на детских мордашках.

И, то тут, то там мелькал на фото Матвей. На групповых снимках — по центру. На внезапных, выхваченных из повседневности — всегда с детьми, что-то объясняющий, дающий наставления или смеющийся. Везде Матвей улыбался мягкой, полудетской улыбкой. Роза вздохнула, вспоминая, какой еще бывает улыбка Матвея. Грешной, раздевающей, провоцирующей и обещающей опуститься в стихию такой страсти, что при воспоминании Роза невольно покраснела. Мимо стенда с преподавательским составом Роза проскочила, пряча горящие щеки от встречных.

Зал встретил равномерным, тихим гулом. Розе пришлось разуться и ступить на мягкий синий мат. Она сначала сомневалась, гардеробщица выдала бахилы, а снимать новые туфельки, выгодно подчеркивающие фасон выбранного платья не хотелось. Приглядевшись, она поняла — босиком все. Мужчины, женщины, в цветных носках, белых, черных, капроновых. Юные спортсмены сновали или сидели вдоль стен в специальной обуви — борцовках, почти на всех были самбоки синие или красные. Никто не ходил в обуви, даже старший тренер и руководитель Розенберг М., его Роза увидела почти сразу.

Зал был поделен на две зоны. На каждом участке стоял судья, одетый в футболку с одним рукавом синим, а другим красным. В каждом очерченном ярко-желтом круге боролись дети. В основном мальчики, встречались и девочки.

На Матвее была форма судьи, и судил он, судя по всему, самых маленьких участников соревнований. Мальчиков и девочек лет от пяти и до семи, насколько Роза понимала в детях. Малыши старательно боролись, делали подсечки или проходы в ноги, Роза узнала эти приемы, как и «канарейку» — основной прием самбо. Даже удивительно, как много, оказывается, она знала об этом виде спорта.

Тренеры орали, как оголтелые. «Уходи, уходи, я сказал!» «Давай, давай, давай», «Мостик, мостиком!» «Молодец!» «Держи, держи его!», а то и «Дави его, я сказал!». Роза смотрела ошалевшими глазами и не верила, что это всерьез, что такие малыши действительно борются, что это не игра, не шутка, что лица у тренеров сосредоточенные, а у родителей взволнованные. Как можно смотреть, как твоего ребенка бьют? Вернее, борют. Нет, все же хорошо, что у Розы нет детей. И они не занимаются подобным спортом, и никто не кричит «Дави его», Роза бы сама придавила за своего ребенка. Она словно заражалась адреналином и тестостероном, повисшим в атмосфере клуба и большого спортивного зала.

Роза прошла вдоль стены и остановилась поодаль от места, где судил Матвей, к ней спиной, показывая время от времени на пальцах очки в пользу одного или другого борца секретарям, разместившимся рядом за столом, делающим заметки на листах А4 и в ноутбуке. Он нагнулся над волохтающимися малышами и громко отсчитывал до десяти. Один из борющихся должен был удержать второго, второй, естественно, выкарабкивался силовым приемом.

— Раз, два, три… — громко считал Розенберг М. и показывал пальцами отсчет.

Раздавались крики, галдеж вокруг нарастал, Роза не понимала, что происходит, только слышала: «Бей по ковру. Вадим, Вадим, бей!», пока вдруг Матвей не остановил счет и не растащил мальчишек одним движением. Легонько потряс Вадима, который должен был сдаться, но не стал, терпя боль. Расфокусированный взгляд ребенка постепенно сосредоточился на Матвее, тот улыбнулся, не сердясь, выругался, отправил с ковра обоих участников поединка, при этом грубо окрикнул тренера мальчика.

Только по всполошившимся лицам взрослых можно было понять, что ситуация чуть было не вышла из-под контроля. Дети весело обсуждали происшествие, подтянулись подросшие спортсмены, тренер что-то эмоционально объяснял упрямцу Вадиму, а Матвей оставался спокойным, продолжая соревнования. Следующий бой он остановил сразу, взмахом руки.

- Анатолий Георгиевич, — крикнул одному из тренеров. — Снимаю. Он падать у тебя не умеет.

— Нуууу… — захныкал пацан, отстраненный от поединка.

— В следующий раз, — добродушно проговорил Матвей. — На новогодний праздник спорта приходи, — потрепал по взмокшей макушке и еще раз посмотрел на Анатолия Георгиевича.

Чем больше Роза смотрела, тем больше удивлялась и восхищалась Матвеем Розенбергом. Как снуют вокруг дети, как он судит, при этом следя за безопасностью, видя не только то, что перед ним, но и весь зал. Младших и старших детей, родителей, взволнованных бабушек и дедушек, тренеров, судей, секретарей.

Огляделась вокруг. На низкой лавочке примостился Михаил, Роза его не сразу заметила. В дальнем углу набилось много родителей, и среди них, в демократичной футболке и джинсах, сидел Михаил, владелец клуба. На его коленях дремала Светик, держа в руках яркого медведя, а рядом сидела женщина, облокотив голову на плечо Миши.

Скорее ровесница Михаила, точно старше Розы, тем более Альбины. Темно-русые вьющиеся волосы были собраны в низкий хвост. Умелый макияж, ухоженное лицо, не менее ухоженные руки, шея, все, что обычно выдает возраст женщины. В общем, ей можно было дать двадцать пять лет, но Розе было видно, что женщине больше тридцати. Мужчину можно обмануть, женщину едва ли.

Даниила не было, тут же Роза поняла почему. Объявили его бой. Роза подобралась, заволновалась, выступила вперед, начисто забыв, что не хотела, чтобы Розенберг М. — что один, что второй, — ее увидели, и вся обратилась во внимание. Соперником Даниила выступал светленький мальчик, ниже Даниила, явно крепче. Мальчики пожали друг другу руки, Матвей дал отмашку на начало боя, Михаил и женщина рядом с ним подошли к желтому кругу на мате, где проходил бой.

Светик проснулась и вышла еще ближе, едва не в центр круга. Ее за ногу оттащил какой-то мальчишка, так она и проехала на животе по мату, это был Алимов Семка. Значит, победила бабушка, органы опеки, оставили с ней внука. А Матвей оставил его в клубе, как «социальщика», понимая, что парнишке некуда больше податься.

Бой не был слишком долгим, но Розе показалось, что он длился три вечности. Соперник Даниила одерживал победу, родной дядя проигравшего беспристрастно присуждал очки в его пользу, пока не объявил победу и не поднял руку победителя, одобрительно улыбаясь.

Мальчики пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. Бывший соперник — под одобрительные хвалебные восклицания, а Даниил под шутки ровесников. Он шел к папе, понурив голову, тот обнял его и одобрительно похлопал по плечам, потом обняла женщина, приподняла, взяв на руки. Даниил попытался вырваться. Еще бы! Пусть он и проиграл, но обниматься на глазах друзей-спортсменов какому мальчишке захочется? Он мужчина, а не девчонка. Девчонка же, Светик, в это время стояла, подбоченясь, и сверлила глазами бывшего соперника, ничего хорошего ее личико не выражало. Роза была уверена, сейчас она кинется в драку на горе-победителя.

Так и случилось. Даниил вырвался из рук женщины, вернее, его высвободил папа, а Светик, уверенно топала к группке мальчишек, среди которых стоял победитель. Недолго думая, она толкнула мальчишку в спину, а когда тот упал от неожиданности, залепила по лицу мягким медведем. Не больно, но мальчишка он неожиданности завопил и начал махать в испуге руками, отбиваясь от игрушки и вереща.

— Светик! — Михаил поднял дочку на руки под смех окружающих.

Смеялись дети над горе победителем, смеялись взрослые над комичностью ситуации, в итоге смеялся даже сам поверженный медведем мальчик, пряча красное лицо в ладонях. Не смеялся только Даниил, которого возмутило поведение сестры, и Светик, пылающая праведным гневом.

— Светик, перестань, — увещал Михаил, неся дочку прямо на Розу. — Это спорт. Нельзя все время выигрывать.

— Розенберги не проигрывают! — заявила девочка и гневно стрельнула карими глазенками.

— Проигрывают! — вмешался Даниил. — Любой может проиграть. Главное — победа над собой.

— Над соперником! — посмотрела на брата, как на чудика. — Ты ку-ку, что ли?!

— Главное — победить себя!

— Нет!

— Да!

— Нет же!

— Да же!

Роза смотрела, как брата и сестру уводят Михаил и смеющаяся женщина. Она поставила бы что угодно, что это Софа — бывшая жена Миши. Да уж, для бывших супругов они выглядят слишком счастливыми и довольными друг другом, а для матери, бросившей двоих детей — слишком заботливой мамой.

Обернулась от того, что почувствовала взгляд, он прошивал насквозь, нанизывал на леску, а потом подвесил, как вяленую рыбу на солнце. Так Роза и болталась, на семи ветрах, под жгучими лучами, боясь обернуться и встретиться взглядом с Матвеем.

Что она увидит? А что она хочет увидеть? Радость? Злость? Обиду? Недоумение? Она отказалась выходить за Матвея, а сейчас проперлась в святая святых — в спортивный клуб, посмотреть на бой его племянника… О чем она думала? О словах Альбины, что надо заставить мужчину бороться за женскую благосклонность. За ее, Розину, благосклонность! Будто Матвей мало для этого сделал. Будто Роза действительно заслужила, чтобы за ее благосклонность боролись.

Но ведь она уже пришла. Уже стоит. Матвей ее уже видит. Прожигает взглядом, пронизывает… Глупо стоять к нему спиной и притворятся частью интерьера. Так что Роза повернулась и смело посмотрела на Матвея, окинула его взглядом с головы до ног, так, как и он ее.

Красивый все-таки этот старший тренер и руководитель Розенберг М. Высоченный, широкоплечий, длинноногий. В судейской футболке-поло и в обычных тренировочных штанах он был еще красивее, чем в шортах или даже голым в душе, или Роза настолько соскучилась. Взгляд Розы плотоядно скользил по Розенбергу М. Не лучшее время и место выбрали бабочки-шизофренички в ее животе, чтобы бесноваться и требовать продолжения банкета, с переходом в разврат в пьяном угаре любви.

Вид, открывшийся Матвею, вряд ли был настолько же хорош, как Розин. Но стесняться ей было нечего. Темно-бордовое платье из плотной ткани, скроенное по фигуре, с запахом впереди, держащимся на трех пуговицах, и скромная линия декольте, все равно не скрывающая объема. Не слишком откровенное, уместное на детском мероприятии, при этом точно не монашеский наряд, напротив. Имеющий глаза — увидит. У Матвея было отличное зрение.

Наконец, Роза встретилась взглядом с Матвеем, с мягкой, полудетской улыбкой, при этом грешной, как калорийный торт в разгар диеты. Как чистейшее искушение, алкогольное опьянение. Роза моргнула и облизнулась. Матвей окинул взглядом еще раз, задержался на губах Розы. Становилось невыносимо жарко, чем дольше он смотрел, тем сильнее сводило дыхание и сладко тянуло в низу живота.

Взгляд Матвея красноречиво рассказал, что именно он с ней делает в мыслях. Более того, все взрослые, стоявшие в зоне поражения, знали, что делает старший тренер и руководитель спортивного клуба «Русский богатырь» Розенберг М. с женщиной в темно-бордовом платье.

Уже через мгновенье Матвей переключился на маленьких спортсменов и начал бой, беспристрастно судил и следил в первую очередь за безопасностью самбистов, как физической, так и психологической.

* * *

— Приветствую, — услышала за спиной, резко обернулась. Рядом стоял Михаил, без детей и жены. — Пойдем, — кивнул в сторону низкой скамейки, там образовалось свободное местечко.

— А где же твоя сестра? — Михаил растянул губы в нагловатой, наигранной улыбке. — Как там… Альбина?

— Только не надо говорить, что забыл ее имя, — не выдержала и фыркнула Роза. — Вряд ли, Миш, ты страдаешь проблемами памяти.

— Не страдаю, — усмехнулся. — Так как она? Как Олеся?

— С утра все было отлично. И у Альбины, и у Олеси.

— Прекрасно. Передавай привет от меня Беляночке, — подмигнул и непроизвольно облизнулся, нервно сглотнув.

— Тебе не кажется странным сидеть на соревнованиях ребенка с женой, при этом передавать привет другой женщине? — Роза уставилась на Мишу.

Не похожа Софа на бывшую жену, а если жена она и бывшая, то женщина — точно нет. Альбина, конечно, не святая, да и у Розы нос в пуху, но есть зона приличия. Какие-то необъявленные границы!

— Не-а, — Миша развел руками и шутливо поклонился. — Каждому свое. Тебе, пожалуй, не рискнул бы приветики передавать… А Альбине — самый раз.

— Знаешь что! — зашипела Роза, боясь перейти на крик. Кто такой Михаил для скользких намеков в адрес Альбины?!

— Полегче, полегче. Ничего плохого я не имел в виду, — тепло улыбнулся и погладил по руке. Вроде теплая улыбка у Михаила и прикосновения не вызывают неприятия, а было что-то, что отталкивало Розу, даже при практически одинаковой внешности с братом.

Все-таки человек — это не только внешность. Михаил похож на Матвея, такой же высокий, мускулистый, широкоплечий, черноволосый и кареглазый. Одно лицо, идентичная фигура — а человек другой. Аура другая, сказала бы Роза, если бы верила в третий глаз, сглаз, приворот с отворотом и прочую эзотерику. Впрочем, скорей всего, ей было обидно за Альбину, хоть та вряд ли бы одобрила бы подобный акт солидарности. Да и не нуждалась в нем Беляночка. Чаще хотелось сочувствовать ее мужчинам, нежели ей.

Потом они немного помолчали, а потом, кажется, соревнования закончились, Роза упустила этот момент. Никто не объявлял окончание, но родители стали расходиться, дети потянулись на выход, многие рванули к столам с печеньем и чаем. Тренеры же, судьи и секретари собирались в дальнем конце зала и что-то эмоционально обсуждали. Прошедшие соревнования, скорей всего. Михаил извинился и скрылся за дверью с надписью «тренерская», в это время оттуда вышел Матвей.

Быстрыми широкими шагами он подошел к Розе, поднял ее, поставив на ноги до боли знакомым жестом. Роза задохнулась от близости, от того, что ощущала тепло Матвея, еле слышимый запах геля для душа, шампуня, парфюма, спортивного зала.

— Лягушонок, — выдохнув в шею, приподнял и прижал к себе одним движением, а потом поцеловав в губы.

Вот так. При всех. Учениках, оставшихся в зале, сотрудниках, коллегах, подчиненных. Коротко, но у Розы подкосились ноги, она вцепилась в широкие мужские плечи, привстала на цыпочки, чтобы лучше дотянуться, и ответила на самый долгожданный поцелуй в ее жизни. Сладкий и невыносимо пронзительный.