На следующий день Роза отправилась в город и провела там целый день, общение же с банковскими служащими высосало последние силы. Роза приехала домой и упала в постель даже раньше, чем нашла в себе силы пойти в душ или перекусить, не говоря уже о полноценном обеде, вернее, ужине. Бессонная ночь давала о себе знать, надо признать, что первую половину дня Роза летала, как на крыльях, если не любви, то удовлетворения, а вот к вечеру усталость победила.

На следующий пришлось снова ехать в банк, сидеть в огромной очереди, зато в итоге удалось рефинансировать кредит, процент стал меньше, что незначительно, но упростит жизнь. На несколько мгновений показалось, что наконец-то Роза начнет работать «на себя», но увы, с этой мыслью пришлось распрощаться до следующего сезона.

На базу Роза приехала после обеда, успела решить пару вопросов и тут же прыгнула в машину, встречать гостей. Группу молодежи из Москвы. Шумные, живые, с руководителем группы, парнем лет двадцати пяти, активным и позитивным настолько, что Роза смеялась всю дорогу от вокзала. К вечеру эта сумасшедшая компашка объявила квест и турнир по волейболу, тут же, в машине поделилась на команды, и началось бурное обсуждение нюансов квеста.

Розе было двадцать два года, когда она отдыхала подобным образом последний раз. Без квестов и волейболов, но в компании единомышленников, таких же молодых и задорных, как она.

К вечеру, после штудирования сайта, отправилась на кухню. Антонины уже не было, а Елена стояла, запирая дверь в столовую.

— Здравствуйте, — вежливо проговорила Елена и подперла дверь бедром, чтобы ключ лучше провернулся. — Как раз собиралась идти ключи сдавать, а тут вы, так я сразу и сдам?

— Здравствуйте, давайте, — согласилась Роза. — Все нормально?

— Хорошо все, хорошо, — тут Елена постучала по деревянным перилам на крыльце. — Чтоб не сглазить. Даже этот, спортсмен, не жаловался сегодня. Но мы с вечера намыли и с утра протерли, и фарш Антонина сама накрутила на фрикадельки, еще бы он пожаловался! Вот дотошный.

— Это хорошо, — Роза растерянно кивнула, забрала ключ и побрела по территории.

Сколько раз она давала себе обещание не ввязываться в подобные интрижки. Отдыхающему что? Он свое получил и забыл, а у Розы потом в душе как кошки нагадили. Эйфория, даже от самого потрясающего секса, проходит, и остается неприятное послевкусие, шлейф из разочарований, очередная засечка в столбце «неудачи».

Самый огромный ее промах был, конечно, с Глебом, не с мужем. Мужа Роза и не помнила толком, как сошлись, так и разошлись. Не без скандалов, но почему-то обиды на него Роза не держала, может, возраст сказывался. В двадцать два все воспринимается легче, чем в те же двадцать шесть.

Почти шесть месяцев, чертовых полгода она встречалась с Глебом, он приезжал к ней, как к себе домой, и Роза, не сказать, что была влюблена, но верила ему. Каково же было разочарование, когда случайно выяснилось, что он женат. Не просто женат, а отец двоих детей и готовится стать отцом в третий раз!

Это не проблемы Розы, она никаких обещаний жене Глеба не давала, в болезни и здравии, в верности не клялась, подписью обязательства не закрепляла, более того, она знать не знала о существовании семьи у Глеба, но ситуации все равно выходила препротивнейшая. Гаденькая.

И вроде история у Глеба банальная. Женился по залету, едва исполнилось восемнадцать. Дети-погодки не способствовали сплочению молодой семьи, как и увлечения Глеба, сплавы и спорт. Третий ребенок — попытка жены удержать мужа, хоть, по словам Глеба, лучше бы она похудела и мыла голову хотя бы раз в неделю, про остальное он умолчал.

В итоге, насколько Роза знала, он все равно развелся и вроде собирался переезжать сюда на постоянное место жительства, не мотаясь из региона в регион несколько раз в год. И можно было бы попробовать еще раз, но это, как забраться на чистое постельное белье грязными ногами. Даже если ноги потом помыть — пятна останутся. Так что, Глеба она старалась обходить по кривой дуге. Пятна он оставил не только на ее простынях, но и в душе.

Шевеление на спортивной площадке привлекло внимание. По центру стоял Серега Витальевич и наблюдал за Семкой и Ромой, те усердно подтягивались, извивая худые тела из последних сил. Семка пыхтел особенно старательно, лицо было красным от натуги, ноздри раздувались, руки заметно тряслись. Рядом со златовласиком подтягивался Даниил, придерживаемый за попу тренером. Светик сновала рядом, явно от скуки крутя колесо, вставая на мостик или изображая рыбку. Гибкая и спортивная девочка.

Поодаль отжимались Олег и Илья, над ними, как надсмотрщик стоял Матвей, отсчитывая счет, иногда присаживаясь и что-то выговаривая то одному, то другому. Нормальная тренировка, наверное. Время только удивляет. Молодые, растущие организмы захотят есть раньше, чем тренировка подойдет к концу. Изверг этот старший тренер и руководитель спортивного клуба «Русский богатырь».

Роза еще помнила, как репетировала до седьмого пота, в перерывах пытаясь сделать хотя бы какие-то уроки, выучить или решить, как приходила домой, и ее хватало только на то, чтобы сходить в ванную комнату, а потом она засыпала раньше, чем мама ставила ужин на кухонном столе, только для того, чтобы среди ночи проснуться от чувства голода и болей в ногах.

Считалось, что это поможет в дальнейшей жизни. Помогло ли? Да, Роза до сих пор могла сесть на шпагат, и танец был частью ее самой, но никаких практических применений танцам, даже латиноамериканским или на пилоне, она так и не нашла. Зато у нее были насыщенные на события школьные годы, осталось море друзей, она объездила много стран. Скорей всего, это как велосипед, если его не было в детстве, то даже стань ты миллионером, все равно у тебя не было в детстве велосипеда. У Розы он был.

За всеми этими меланхолично сентиментальными размышлениями, Роза не заметила, как подошла к площадке вплотную. А когда заметила, испугалась, как суслик, застигнутый светом фонарика. Матвей поднял на нее взгляд, и Роза замерла. Глупо получилось. Очень глупо. Вышло, что она подошла специально, как навязывается Розенбергу, а это не так.

Секс был хорош, бесспорно, но можно смело на этом закругляться. Только надо как-то отойти, между делом, что не так-то просто сделать, когда карий взгляд буквально буравит насквозь, принося если не болезненные, то ощутимые волнения где-то в груди и животе. Ох, и не понравились Розе эти движения души и порывы сердца. Она готова подписаться еще на пару сеансов «массажа», но никак не на бесперспективную влюбленность в красавчика тренера, живущего своей жизни в далеком городе, пусть и в том же, где раньше жила она.

Роза развернулась на пятках и пошла в противоположную сторону, да, не изящно, с гордо поднятой головой, как бы между делом, но уж как получилось. У нее еще есть дела, и вообще! И как не прислушивалась к шагам, никто ее не догонял и не пытался остановить.

* * *

Дома на кухне суетилась мама, предложила ужин, на этот раз Виктор сделал вареники с сыром, кто же откажется? Мама щедро наварила вареников, поставила перед Розой салат из свежих овощей, Виктор, выходя из кухни с мамой, заговорщицки подмигнул и показал на холодильник, где Роза обнаружила полторашку домашнего вина. Не поленился, достал новую бутыль и перелил для Розы. Сам он почти не пил, маме не позволяло здоровье, а вот Розе в удовольствии не отказывал.

Поставив блюда на поднос, пристроив в руку бутылку, Роза отправилась на веранду. Отлично! Жизнь продолжается. Все не так и плохо, а даже наоборот, отлично. С банком вопрос решен, клиентов хватает, все домики заняты и забронированы на неделю вперед, сезон в разгаре.

Роза сама не заметила, как прошла по ссылке в письмах от Розенберга М. Она и раньше заходила на сайт клуба, кажется, один раз, может быть — два. Посмотрела на контакты, пробежалась глазами по фотографиям детей и больше не интересовалась, теперь же ее интерес был однозначный и очень скоро нашелся отклик.

Были ссылки на группы вконтакте, блог в фейсбуке, инстаграм, а там уж не составило большого труда найти личные странички Матвея. Которые, в общем-то, были копией сайта клуба. Те же дети, награждения, соревнования, фото со взрослыми борцами, скорей всего, знаменитыми, но Роза их не знала, да и не могла знать. Иногда попадались фотографии со Светиком и Даниилом, например, в цирке или зоопарке. Очень редко мелькали две женщины в возрасте, было легко догадаться, что это мама и бабушка.

Но ничего особо личного, женщин или даже мужчин, наводящих на недвусмысленные мысли, не было. Могло сложиться впечатление, что жизнь Матвея состоит из работы. Из детей, их успехов и поражений, награждений, боев и судейства. Почему-то, в это не верилось, совсем.

Хотя у самой Розы давно были в запущенном состоянии страницы соцсетей, а если и обновлялись, то больше это напоминало рекламу базы отдыха, а не личную страницу. Но это она, живущая в непередаваемой задней точке мира, а то Розенберг М. — старший тренер и руководитель большого спортивного клуба, имеющий отношение к загадочной ММА, в конце концов, красивый мужчина, спортивный и успешный. Шутка ли, свой спортивный клуб!

Роза погрузилась в планшет, отпивала вино и жевала вареники, когда услышала за спиной

— Надеюсь, проверку я прошел?

Только и успела, что перевернуть планшет и уставилась на Розенберга М. Надо признать, что фото проигрывали оригиналу. Фотографии не передавали блеск глаз, улыбку, никак не могли передать особенную атмосферу вокруг Матвея, от которой внутренние бабочки, слегка сумасшедшие, пускались в разгул и требовали продолжения праздника. И уж точно, никакое фото не могло передать ауру тестостерона, витающую вокруг мужчины, незамутненную и ничем не разбавленную. Первобытную, если бы не запах геля для душа и дезодоранта.

— Аааа…. О чем ты? Присаживайся, угощайся, — Роза подскочила и начала развивать бурную деятельность, накрывая стол на еще одну персону, несмотря на желание убежать, но это было бы совсем по-детски и глупо.

— Спасибо, — Матвей отодвинул от себя фужер с вином. — Не употребляю. И на ночь не ем, но от салата, пожалуй, не откажусь, местные помидоры — это что-то, — отсыпал себе в тарелку салат и, как ни в чем не бывало, начал жевать. — Ты же у частников берешь овощи и фрукты?

— Да, — кивнула, как болванчик.

— Я так и думал, — кивнул так же, с тем же выражением лица. Прожевав, продолжил. — Я тебя чем-то обидел, лягушонок?

— С чего ты взял?

— Ты избегаешь меня два дня.

— Я не избегаю.

— Правда? А кто сбежал от площадки, как от чумы?

— Не хотела мешать тренировке.

— Это не тренировка, так, время занять, и ты бы в любом случае не помешала. Так я обидел тебя? Если да, извини, что бы это ни было, я не нарочно. Не хочешь иметь со мной ничего общего, так и скажи, это будет неприятно, но я переживу, лягушонок. Просто хотелось бы понимания, что происходит.

— Лягушонок? Не слишком приятное прозвище! — Роза просто не знала, что ответить на такую прямоту. Матвей ее ничем не обижал, и ей, конечно, хотелось иметь что-то общее с ним, пусть это и на полтора месяца всего.

— По-моему, нормальное, ничем не хуже «зайчика», который входит в семейство зайцевых, наряду с пищухой, а это мышь, в общем-то. Девочки же бояться мышей. А «рыбка»? Ты видела, какие рыбы встречаются, рыба-пила или рыба-черт? А Лягушата всегда на позитиве, посмотри детские мультики, отличные ребята, эти лягушки. К тому же, царевна из лягушки получается, а не из кролика, она же не рагу.

— Что? — Роза слушала, открыв рот, и вдруг засмеялась, такого почти научного подхода к прозвищам она еще не встречала. — Так ты ждешь, что я от поцелуя царевной стану?

— Я знаю, что ты царевна, — вдруг проговорил Матвей. — Так ты меня избегаешь?

— Нет, я была занята. Банк и вообще, много всего.

— Уф, — Розе показалось, что выдохнул Матвей с не наигранным облегчением. — Я все высматривал твой Рав, один раз зашел спросить у твоей мамы, но она так начала суетиться, что решил больше не беспокоить, может быть, зря, конечно, да и по телефону не хотелось…

Роза смотрела на Матвея и не могла понять, что происходит. Этот мужчина заинтересован в ней? Не в сексе с ней, а именно в ней? Или ей это только кажется. Она выпила фужер вина, заполняя мелкими глотками паузу, смотря в лицо Матвея. До чего же классная у него улыбка. Полудетская, полусмущенная и, на полную катушку, грешная.

— Тогда, может быть, массаж? После еды нежелательно, конечно, но, уверен, ничего страшного не произойдет.

— Подкат? — Роза улыбнулась, вернее засияла.

— Нет, предложение массажа, — Матвей нагнулся через стол, предварительно отодвинув тарелки. — У тебя напряжена спина и шея. Не чувствуешь? Знаешь, что, — в руках Матвея показался айфон, чуть позже запиликал Розин самсунг. — Это мой номер, будешь на базе днем, звони, приходи. Мы почти всегда где-то рядом.

- А? — Роза моргнула от неожиданности. Что это значит? Она уже царевна, что ли? То есть не лягушонок?

— Помочь убрать? — Матвей встал и начал складывать тарелки стопкой, как в столовой, оставил только Розин фужер с вином и вопросительно посмотрел на девушку, та подскочила, взяла оставшуюся посуду и двинулась открывать дверь, идя впереди, показывая дорогу.

На кухне поставили посуду в мойку, а потом Роза загрузила в посудомойку, включив. Она неловко молчала. Стыдиться было нечего, на кухне не было дорогой мебели, но она была добротная, выполненная хоть и недорого, но под заказ. Недорогая бытовая техника. И главное, чисто. Правда, за порядком чаще следил Виктор, но делал он это по-военному тщательно. Не было никаких домашних растений, корзиночек, статуэток, ничего, что, как считается, создает уют. Чисто. Практично. Функционально.

Матвей окинул взглядом Розу, она в ответ его. Что видел Матвей, было ясно. Короткие джинсовые шорты по попу, яркую татуировку на бедре, выглядывающую из-под края шорт, крепкие ноги, крутые бедра, тонкую талию, грудь, прикрытую легкой футболкой — Роза была уверена, что сквозь тонкую ткань отлично видны не только очертания, но и соски, — длинные черные волосы. Ничего, что могло бы поразить Матвея в самое сердце.

А вот вид со стороны Розы был куда интересней. Матвей облокотился одной рукой на стол, льняные брюки скрывали длинные ноги, белая майка контрастировала с загорелым, мощным телом и такими же руками. Роза подумала, а смогла бы она обхватить ладонями хотя бы у локтя, точно нет. Длинные пальцы на крупных ладонях. Улыбающиеся карие глаза, как у Розы, волосы тоже черные, но вьются. Воплощение женской мечты. От ступней и пальцев рук, до макушки с кучерявыми волосами.

В то же мгновение, Матвей протянул руку, Роза не успела и подумать о возражении, не то что возразить, как ее уже целовали. Так же ненасытно, как в душе. Сразу, без долгих поигрываний. А Роза, словно только этого и ждала, отвечала с той же страстью и жадностью.

— Пошли, — услышала жаркий шепот в губы.

— А…

— Пошли, пошли, — ее уже тянули за руку на улицу.

Не заметила, как прошла веранду, три ступеньки, и ступила за угол дома, где было плохо освещено, вернее — никак.

— Мне… мне переодеться надо? — для чего-то выпалила Роза с вопросительной интонацией.

— Лягушонок, — ее снова прижали к крепкому телу, захват рук не позволял двинуться, при этом не давил до боли. — Зачем тебе одеваться, если все равно раздеваться?

В это время мужские руки наглядно продемонстрировали, что скоро она будет без одежды. Шорты спустились вниз по ногам, вместе с бельем, и Роза переступила через них, футболка задралась к шее. Ну, а саму Розу прогнули в пояснице, она ухватилась за стену дома, задумавшись на мгновение, что с такой разницей в росте это не самая удобная позиция. А потом почувствовала, что и позиция удобная, и разница в росте совсем не мешает. Только и успевала, что держаться за стену и не слишком громко стонать. Еще думать время от времени, что если пойдет кто-то из отдыхающих или, что еще хуже, мама, стыда не оберешься, но отказаться от такого — ни в жизнь!

В отличие от поцелуев, двигался Матвей не жадно, не настырно, а плавно и деликатно — если опустить тот момент, что нагнул он Розу в трех шагах от веранды. И эта плавность уносила Розу быстрее и наверняка, пока она не напряглась всем телом, а потом замерла, пытаясь не упасть, свело даже пальцы на ногах, стоять не было сил абсолютно. Ее подхватил Матвей и с громким стоном, несколькими качками, кончил, облокотившись одной рукой о стену, другой он держал Розу, расслабленную и повисшую, как тряпочка. И в голову не пришло, что может упасть. Из рук Матвея — никогда.

— Уф, думал — лопну, — Матвей протянул шорты с трусиками Розе, а потом натягивал их на попу, застегивал молнию, опустил футболку и приставил ее к стеночке, словно она может покачнуться. У него, в отличие от Розы, штаны были только приспущены, так что, вернуть их на место много времени не заняло. Начал светить фонариком телефона, пока не нашел то, что искал. Использованный презерватив и упаковку от него. — Выброшу по пути, — объяснил. — Пошли? — кивнул в сторону домика десять.

— Зачем?

Секс уже был…

— Какао пить, — подмигнул Матвей. — И, кстати, я не женат, ты же эту информацию искала? И постоянной подруги у меня тоже нет. Не сложилось как-то. Ты тоже не замужем, к слову, так что, ничто нам не мешает пить какао ночами. Ну, хотя бы первую половину ночи, когда мелкие крепко спят.

Они действительно пили какао и много говорили, так получилось, что в основном Роза, а Матвей слушал, редко-редко перебивая. Поцелуями. Которые заканчивались в горизонтальной плоскости, и не только в ней.

* * *

Прибежала Роза домой к трем ночи, а в шесть уже была на ногах. На кухне ходила сонная мама, Виктор попивал свой неизменный кофе, по вкусу скорее похожий на кирзовый сапог, не то, чтобы Роза когда-нибудь пробовала кирзачи. Но концентрация кофеина, по мнению Розы, в чашке Виктора, могла превратить в это изделие любой, даже самый луженый желудок.

— Поспала бы еще пару часиков, никого же встречать не надо, — мама понимающе покачала головой.

— О чем это ты?

— Ни о чем она, — Виктор глянул на жену. — Не выспалась с утра, вот и намекает тут на всякое, — не намекнул, как смог, бывший военный и, крякнув в кулак, вышел из-за стола.

— Альбина звонила, ночью уже, ты занята была как раз, — продолжила мама, как ни в чем не бывало.

— Ночью? Что-то случилось? — Кто будет звонить среди ночи просто так, без видимой и очень веской причины.

— Они с Олесей, как ты знаешь, в Грецию собрались. А Олесю на таможне не выпустили, папашка запрет написал.

— Так дал же письменное разрешение, — Роза уставилась на мать.

— Как дал, так и взял, выходит. Накрылся отпуск у Альбины, да и ребенку торчать в городе.

— Так пусть сюда едет, — Роза даже развела руками. — Конечно, не Греция, но не хуже же, да и люди родные, что упрямится-то?

— Ой, а то ты не знаешь Белянку.

— Хватит называть ее детским прозвищем, конечно, она упрямится!

— Я и тебя называю Розочка.

— Это имя мое — Роза, а она Альбина, а не Беляночка.

— В детстве нравилось, — пробурчала мама и начала убирать со стола.

— То в детстве, а Альбинка и без того нервная, дерганная стала, не добивай ее этой Белянкой, она же не коза, в самом деле.

— Ладно, ладно! Розочка, — с ехидцей, но с улыбкой проговорила мама.

— Позвоню ей сама, — отрезала Роза. — Поговорю, как старшая.

И позвонила. Альбина долго вздыхала, потом столько же плакала, Роза нещадно давила на здоровье Олеси, которой необходим отдых на чистом воздухе и нормальные продукты, а своими переводами Альбина может заниматься, что в Питере, что в Греции, что здесь. Альбина в прямом эфире заказала билеты, матерясь на цену, и через три дня должна была прилететь. Роза поклялась всем, чем угодно, что встретит их в аэропорту. Как не встретить? Родная сестра и племянница. Обе Беляночки.