Глава 1

Варвара сидела за столом на просторной кухне в стиле хай-тек. Стол был в том же стиле. Всё в кухне, во всей квартире и в самой Варваре Белицкой было стильно. От причёски до тарелок из костяного фарфора, от маникюра до формы бровей. Её можно было брать и фотографировать на обложку глянцевого журнала. И её, и кухню, и брови, и даже тарелки, хотя они и до этого были представлены в каталоге элитной посуды.

Хромированные и блестящие поверхности отражали свет флуоресцентных светильников, а вся эта роскошь, включая Варвару, отражалась в глянцевом натяжном потолке.

— Дорогая, — щёлкнул замок входной двери, послышалось шуршание и приглушённые тиковыми досками шаги, — я дома.

— Я рада, — ответила Варвара, она была рада.

Через минуту появился он. Нет, это был Он, с заглавной буквы, даже правильней сказать — ОН.

Такой же стильный, как кухня, квартира, Варвара и её брови. Блестящая же лысина, как Варина коленка после лазерной эпиляции, отражалась в хромированных поверхностях и глянцевом потолке.

— Ужин? — дежурная фраза и взгляд на часы, ужин будет ровно через четырнадцать минут, нет, уже тринадцать. Иначе какая-нибудь шальная калория или сошедший с ума белок окажет не то влияние. Не в том месте отложится. А то и вовсе не отложится.

— С удовольствие, любимая, — улыбнулся, оставил свой драгоценный Вашерон Константин на столе и отправился в ванную комнату, чтобы явиться ровно через двенадцать минут, в низко сидящих домашних брюках и с перекинутой через плечо футболкой, и усесться во главе стола в ожидании своего ужина.

Ловким движением фокусника Варвара достала из недр необъятного холодильника контейнер с ужином, подогрела в микроволновке, естественно, сверкающей хромом, и уложила на тарелку Императорского фарфорового завода содержимое. В душе содрогаясь от подобного кощунства. Эти прекрасные тарелки созданы, чтобы украшать собой порцию нисуаз, хотя Варвара и не любила этот всеми признанный шедевр французской кухни, а не кусок отварной курицы и гречку без соли. Дабы хоть как-то скрасить унылое однообразие, Варвара украсила тарелку зеленью.

— Как прошёл твой день? — поинтересовался образец мужественности, всем своим видом кричащий о тестостероне и сексе.

— Прекрасно, — Варя начала методично перечислять, что же важного случилось в её жизни за этот долгий день.

Совет директоров, где она сидела стильным болванчиком и в нужное время вставляла нужные фразы. Посещение фитнес-клуба, по расписанию была йога, и Варвара пыталась проникнуться восточной философией. Бассейн, косметический салон — брови требовали неусыпного внимания, — встреча с приятельницами в кафе этого же фитнес-клуба, обсуждение шикарных кубиков пресса нового тренера и попытки перестроить свой рабочий график, чтобы попасть к нему на индивидуальные тренировки. Наигранные попытки. Варваре незачем было любоваться чужими кубиками, у неё были свои, в прямом и переносном смысле. На своём животе и на животе своего мужчины.

— Может, вина? — с надеждой встрепенулась Варвара. Слабенькой надеждой, малюсенькой…

— Варвара, — осуждающе сморщил лицо образец мужественности.

— Тоша, — подошла крадучись, обняла сзади за широкие плечи, стала тереться, как кошка, мурча глупости в шею и ухо. — Тоша.

Тоша, или Антон Геннадьевич Стрелецкий, внимательно посмотрел в свой айфон, прежде чем ответить.

— У тебя овуляция? Не должно быть. И алкоголь, ты знаешь моё отношение к алкоголю.

— Тош, — по идее, любой мужчина, если он не старше тридцати лет, а именно таким был Тоша, не может возражать, когда женские руки бесцеремонно лезут к нему в штаны с неблаговидными намерениями.

Любой, но не этот.

— Дорогая, ты всё прекрасно понимаешь, прекрати, потерпи ещё неделю, и тогда… — он чмокнул в лоб, погладил по голове, как нашкодившего ребёнка, поблагодарил за прекрасный ужин и компанию и отправился в кабинет работать.

Варвара всё прекрасно понимала. Что тут непонятного? Папе взбрело в голову, что ему необходим наследник, почти два года он обрабатывал при каждом удобном, и не слишком, случае свою единственную дочь, пока Варвара не решила, что легче отдаться. И кандидат в отцы ребёнка уже был, одобренный советом семьи и лично главой — Арнольдом Белицким.

В одном Варвара Арнольдовна просчиталась или не рассчитала. Отдаться получалось несколько раз в месяц, после теста на овуляцию, в рекомендованных позициях, и уж точно, о разных излишествах, в виде алкоголя или орального секса, пришлось забыть. Всё на дело мира, вернее, детопроизводства, или, если уж совсем точно, наследникопроизводства Белицких.

Мать Варвары, немного взбалмошная, шикарно выглядящая и временами сумасбродная Любовь Белицкая не оправдала ожиданий мужа, отказавшись рожать второго ребёнка и, что более ужасно — первым была девочка, Варя. Значит, теперь очередь Варвары оправдать надежды отца. Надо сказать, если бы Арнольд с таким напором наседал на жену в своё время, она бы наверняка родила ему даже парочку наследников, а теперь приходится отдуваться Варваре.

У Вари не было обиды на мать. Если бы ей предложили выбор, она бы тоже хлестала мартини на пляжах и пыталась освоить доску для сёрфинга, а не просиживала бы шикарные юбки в стильном офисе своего отца и не пыталась бы зачать наследника от Антона — образца мужественности, шика, ума, и наследника не менее влиятельной семьи, чем Белицкие.

Но выбора у Вари не было… поэтому она предпочла выпить в одно лицо бутылку Риболла Джалла Дамиян и завалиться спать, про себя поблагодарив изобретателя теста на овуляцию. Заниматься наследникопроизводством с градусником в сфинктере было бы ещё отвратительней, чем всё, что происходило в её жизни.

Утро встретило трелью телефона, бодрой пробежкой на беговой дорожке под ритмичную музыку, головной болью и укоризненным взглядом Антона — пустую бутылку она оставила у мойки. А чего он хотел? Двадцатишестилетняя женщина встречает его во всеоружии, начиная от причёски, заканчивая нижним бельём, расхаживает перед его носом, виляя бёдрами, принимая недвусмысленные позы, и слышит в ответ что-то про овуляцию и здоровый образ жизни, который заменил им жизнь, в том числе половую.

Ровно к десяти утра Варя, вопреки настроению, перешагнула порог спортивного зала, и первое, что увидела — натренированную задницу нового тренера. И ноги. Шикарные ноги. И не менее шикарный торс, который скрывался под футболкой с эмблемой клуба. Пластиковый Кен, слегка пережравший пищевых добавок, не иначе. А вот загар ему шёл, искусственный, как и он сам, но шёл. Варя облизнулась, вздохнула, ещё пара месяцев такой половой жизни, и ей покажется привлекательным её родной тренер по боевым искусствам. А вот и он…

И, кстати, хорош! С широкой, белоснежной улыбкой, смотрел на свою подопечную, сверкая натуральным смуглым оттенком кожи. Волосы уложены в художественном беспорядке, со стороны так и может показаться. Если бы Варвара не проводила столько времени в салоне красоты, она бы тоже поверила. Мигель, именно так он представлялся, хотя по паспорту мог быть каким-нибудь Зурабом, небрежно провёл по влажным волосам пятернёй.

— Привет, крошка, — дежурно поприветствовал Мигель. — Всегда пунктуальна.

— Точность — вежливость королей, так учил меня папа.

— Твой папа, несомненно, умный человек, — царским жестом распахнул двери в небольшой зал для индивидуальных занятий.

В общем, обычный зал, импровизированный ринг по центру, маты на полу, несколько боксёрских груш, мешок для бокса, манекены.

Почему-то Мигель не слишком вписывался в окружающий атмосферный антураж, вот был бы он Зурабом — да, смотрелся бы идеально.

Варвара посмотрела на настенные часы, моргнула, давая знак, что готова приступить, и приступила. Пожалуй, сейчас это была лучшая замена сексу, во всяком случае, из легального и не ведущего к ожирению.

Хотя, это самое ожирение вряд ли грозило Варваре Белицкой. Она была худой, не изящной, как фарфоровая статуэтка, как любят описывать субтильных девушек, не стройной, она была просто худой. С длинными ногами, хотя и стройными, такими же длинными руками, пальцами на руках. Подтянутые ягодичные мышцы придали задней части хотя бы формальный объём, а грудь… грудь у Вари была, как и у любой девочки она начала расти лет в двенадцать, почти достигла единицы и на этом остановилась.

Варвара даже подумывала, в припадке мракобесия, об операции по увеличению этой части тела, но отмела эту мысль, как мешающую позитивному мышлению.

Так что, она была просто худой, с помощью физических упражнений добавив контура некоторым частям тела, но тощей от этого быть не переставала. Было бы глупо гневить судьбу и жаловаться на недостаток веса, при таких-то модных формах, как у неё.

Варя и не жаловалась. Жаловалась она на то, что при её обмене веществ, она могла есть жареную картошку на ночь, запивать пивом, обедать парочкой дюжин домашних пельменей, а завтрак игнорировать полностью, и при этом всё равно оставаться худой, даже тощей, но всё время находилась на какой-то перманентной диете.

В офисе худели все, без исключения. Ресторанчик, куда Варя, если удавалось, забегала в обед, пестрил «фитнес — блюдами», а рядом с ценой за порцию красовался столбик «ж/б/у». Волшебное сочетание жиров, белков и углеводов. Приятельницы тоже постоянно худели или делали вид, что худели, ковыряясь в салате из листьев свёклы.

Что уж говорить про дом, где среди сверкающих и хромированных поверхностей не могла проскочить лишняя калория, а если и просочится что-нибудь, не соответствующее здоровому образу жизни — будет уничтожено на месте самим Антоном Стрелецким — идеальным мужчиной во всех отношениях.

Варваре иногда хотелось, если бы она умела, наварить щей на свином окороке, крупно нарезать картошку, сделать пассировку на сале, сливочном и подсолнечном масле только для того, чтобы подать блюдо Тоше и посмотреть на его лицо, выкладывая в тарелку добротную ложку жииирной сметаны. И приготовить в день своей овуляции, когда он просто обязан исполнить свой долг наследникоделателя, несмотря на тошноту и страшные картины перед глазами. Не одной же ей страдать! А что он хотел? Слияние двух капиталов требует жертв, если не кровавых, то калорийных!

Чем больше думала Варвара о своём идеальном мужчине, его идеальных мышцах и пропорциях, здоровом питании, экологически чистых материалах, которым отделаны её квартира и загородный дом, тем больше злилась, и лупила руками и ногами по защите Мигеля всё с большим и большим остервенением.

— Ээй, эй, эй, Варвара, хватит! — остановил Мигель Варю, пока у неё не стало темнеть в глазах. — Продышись немного, что на тебя нашло?

— Что? — упёрла руки в костлявые боки и уставилась на тренера-типо-Мигеля.

Она платит деньги не для того, чтобы её останавливали! Хочет — будет бить и лупить, лупить и бить, бить и…

— Остановись! ПМС? — понимающе покачал головой и даже погладил сочувственно по спине. Он ещё и руки распускает!

— Что бы ты понимал! — кинула одну из перчаток в лицо ошарашенному Мигелю, хотя, скорей всего, он только выглядел ошарашенным. Варвара Арнольдовна не единственная «дамочка», которая приходит скинуть негатив с помощью «единоборств», которые, по сути, являются смесью балета с кикбоксингом и неплохой психотерапией.

— Успокойся, Варьюшка, — а вот это он зря сказал, вторая перчатка прилетела ровно в высокий лоб и с оттягом проехалась по лицу. — Говорю же, ПМС, — этот гад ещё и улыбнулся.

И есть захотелось. Жирного. Солёного. Мучного. Сладкого. Не полезного. И заняться, наконец, сексом без воображаемого градусника в анусе.

Безудержным. Разным. Потным. С криками.

— Ты не понимаешь, — железный аргумент. Что этот Мигель с бритыми подмышками, в девичестве Зураб, мог понимать?

— Я всё понимаю, — ещё раз погладил по спине. — Всё пройдёт через недельку, завтра-послезавтра начнётся, а через несколько дней пройдёт, а ты пока сходи на йогу, съешь что-нибудь сладкое, а если захочешь кого-нибудь ударить — помни, у тебя есть дядя Мигель, он всегда к твоим услугам.

Варвара разрыдалась. Горькими-горькими слезами. Какая она всё-таки дрянь, последняя зараза, бесящаяся с жиру самка собаки, у неё же всё есть, ей даже хотеть нечего. Кроме секса. И еды. Но прямо сейчас — секса. Она посмотрела ещё раз внимательно на Мигеля. Всё же он хорош… Сильно хорош… даже если Зураб. Нет, если Зураб — ещё лучше.

— Варвара, — Мигель поднял руки, — даже не думай.

— Да что? — поджала губы.

— Знаешь, с тех пор, как вы с Антоном решили завести ребёнка, твоё состояние становится всё хуже и хуже, куда делась та жизнерадостная девушка, которая появилась на моих тренировках четыре года назад?

— Та же я, — отмахнулась. — Форма бровей поменялась, и цвет волос, и причёска, ну, ещё квартира, но я та же самая.

— Нет, — покачал головой Зубар-Мигель, — не та же самая.

— Ты хотя бы представляешь, как это тяжело — зачать ребёнка… — вздохнула и рассказала, как тяжело. Ну, может, как психоаналитик Мигель был и так себе, а вот как слушатель, приятель и тренер — отличный.

— И теперь у меня ни секса нормального, ни еды, и мужик какой-то… — взмахнула рукой, — в общем, идеальный.

— А ты ребёнка-то хочешь? — с сомнением посмотрел на собеседницу тренер. — Как-то не слишком похоже.

— Я хочу секса, — заявила Варвара.

— Так скажи об этом Антону, что сложного? В конце концов, если ты так будешь нервничать — то никогда не забеременеешь.

— Да говорила я, — махнула рукой, нагнула голову и осмотрела Мигеля ещё раз, внимательно осмотрела. С прищуром.

— Нет, Варвара, не смотри на меня так.

— Мигельюшка, — отомстила за Варьюшку, — никто же не узнает.

— Варвара Арнольдовна! — призвал к порядку не в меру разошедшуюся клиентку. — Варя!

— Мигель, не хочется напоминать, но этот клуб — собственность моей матушки, а ты её работник, а я её дочь.

— Варь, не хочется говорить, но вообще-то я гей.

— Брось! Здесь каждый второй гей. Если не каждый первый, это не мешает им… шалить, — подобрала уместное ситуации слово.

— Шалить? — он закатил глаза.

— Подожди, ты и правда… ге-ей?

— Конечно! — помолчал немного. — Не хотел тебе говорить, но твой Антон тоже… он всё же бисексуал, но, сама понимаешь, — покрутил неопределённо пальцами, что бы этот знак ни значил, Варе он не понравился.

— Не говори ерунду!

— Да какая это ерунда? Спроси, где он бывает каждую пятницу вечером.

— Знаю где, он бывает в клубе… этом…

— Этом? — выжидающе смотрел.

— Чёрт, я понятия не имею, где он бывает каждую пятницу!

— Именно, Варьюшка, так что, мой тебе совет, найди себе нормального гетеросексуального мужика и переспи с ним раз пять, пока он дурь из тебя не выбьет, а потом возвращайся к своему Антоше, к тесту на овуляцию и к своей устроенной жизни. Ну, и напейся пару раз, и не элитного вина, а пива, как ты любишь. Устрой себе праздник, девочка.

— И где же я найду мужика?

И правда, где? Если даже Антон Стрелецкий — этот неиссякаемый источник положительных качеств, образец здорового образа жизни и мужественности, оказался почти геем! Бисексуалом!

— Не знаю, — Мигель развёл руками, — но это точно не я. И, не выдавай меня Антону, а? Мне нужна работа, у меня дети.

— Ты же гей!

— Твой Антошка бисексуал, одно другому не мешает, я должен иметь семью, но…

«Отлично, — думала Варвара, шагая по парковке, — просто отлично!» Атлеты, пробитые на ЗОЖе, геи, бизнесмены с проблемами потенции от постоянного стресса. И где же найти мужика, чтобы он… как там «нормального, гетеросексуального, чтобы выбил дурь».

Единственный нормальный мужик в ближайшем окружении Варвары Белицкой приветливо мигнул фарами, заурчал мотором и плавно двинулся, унося свою хозяйку в мир деловых людей в комфортабельном салоне. Вот её настоящий мужчина.

Порш Кайен S Турбо!

 

Глава 2

Настроение было отвратительным, и чем ближе продвигалась Варя, толкаясь в пробках по загазованным улицам мегаполисам, к бизнес — центру, где львиную долю занимала комания Арнольда Белицкого, тем хуже оно становилось. Из нирваны страданий, именно нирваны, Варя признавалась себе, что невольно наслаждается ими, её вывел телефонный звонок.

На том конце зазвенел голос Сашки Савельевой — закадычной подружки ещё со времён секции картинга в начальной школе. Там они были единственными девочками, что не мешало им занимать призовые места и утирать носы мальчишкам. Потом их увлечение автомобилями росло и крепло, к пятнадцати годам обе дрифтовали наравне с мужчинами, в восемнадцать получили права и приняли участие в своих первых ралли, к двадцати двум обе были кандидатами в мастера спорта, почти фанатично увлечёнными своим делом — автомобилями.

Они были женской командой, принимающей участие в Российских соревнованиях, и пару раз — в международных. Там же, на соревнованиях, вернее, после них, Варя познакомилась с Антоном, потом они встретились на фуршете в честь подписания мега-выгодного контракта компании отца, где она делала вид, что работала. Как оказалось, именно с компанией, один из совладельцев которой — Антон Геннадьевич Стрелецкий, и был заключён тот контракт.

Через два года увлечение автоспортом сошло на нет, исчезло из жизни, принеся взамен полы из тика, туфли Джимми Чу, высокооплачиваемую должность, пакет акций и место в правлении. Как следствие — недовольные взгляды тех, кто добивался того же самого, как говорится, «потом и кровью», а не правом прямого родства с Белицким Арнольдом, и… тест на овуляцию.

А Сашка осталось в том мире, мире сильных машин, стремительных решений, запаха бензина, ночных споров и сомнительной лексики инструкторов. Последний год они даже не общались толком, пару лайков в социальных сетях общением назвать нельзя.

— Чем занимаешь? — прокричала Сашка в трубку.

— Ничем особенным, — Варя, посмотрела на красный сигнал светофора и пробку впереди себя — ничего особенного, точно. Пробки — часть жизни мегаполиса, такая же обыденная и досадная, как обязательный завтрак.

— Белицкая, разговор есть, не телефонный.

— Без проблем, — Варя пожала плечами и машинально глянула в зеркало заднего вида — там тоже пробка, сколько хватает глаз.

— Можешь сейчас?

Варвара прикинула, что сейчас она не может, завтра тоже не может и, пожалуй, до конца недели тоже, да и на следующую её график был расписан так, будто она была главой Газпрома, не меньше, хотя на самом деле, и все это понимали, ничего от её решений не зависело. Арнольд Белицкий не доверил бы своей дочери самостоятельное управление даже курьерской службой, не то что целым направлением — развивающимся и перспективным. Это не то же самое, что отдельный кабинет и «плавное введение в должностные обязанности» — именно так характеризовал отец обязанности Варвары.

— А, могу! — Даже если Варвара не будет появляться на работе в течение года, никто этого не заметит.

Кое-как перестроившись, задав новый маршрут навигатору, Варя двинулась на окраину города, по адресу, который назвала Сашка.

Железные ворота бывшей текстильной фабрики открыл худосочный охранник и, выслушав водителя Порш Кайена, не выказав ни малейшего удивления, бесцветным, как и он сам, голосом объяснил, как проехать, махнув рукой в сторону кривоватых строений девятнадцатого века из красного кирпича и на пару огромных ангаров постройки двадцать первого. На грязь на дороге, несмотря на довольно тёплое, почти жаркое лето, и пса, лениво прохаживающегося вдоль бетонного забора.

Варвара аккуратно ступила тонкой подошвой босоножек Кэтволк на высоком каблуке рядом с лужей, поблёскивающей переливами мазута, и услышала громогласное:

— Варька! — прямо на неё двигался Мандарин. Собственной, рыжей персоной. Как всегда яркий, громкий, высокий.

У Мандарина было вполне тривиальное имя Лёва, и ещё более банальная фамилия Уткин. Уткин Лёва учился с Варей с первого по девятый класс в частной школе, пока не перешёл в специализированную, физико-математическую с информационным уклоном. И все эти годы был Мандарином. В первом классе маленький Лёва подготовил доклад об утке мандаринке с ярко-оранжевым оперением на голове, заставив смеяться весь класс, и стал Мандарином. То ли в честь утки, то ли в честь фамилии или такой же ярко-рыжей головы, но кличка приклеилась к нему намертво.

Была у Мандарина слабость — Сашка Савельева, в которую он был влюблён с тех пор, как притащился за Варей в секцию картинга. Правда, слабость эта постепенно сошла на нет, и, по последним данным, Мандарин был женат на Лерке, тоже рыжей и тоже увлекающейся автомобилями, а вот хобби осталось.

Что и говорить, все в прежней компании Варвары были увлечены автоспортом. Тем или другим, ралли, кольцевые гонки, трофи — все сходили от этого с ума, принимали участие, готовились, наблюдали, фанатели, все были знакомы или лично, или через кого-то.

— Варька, ууу-х! Какая ты красивая, — Мандарин, не стесняясь, оглядел девушку с головы до ног, на которых задержался особо. — Обалдеть, встретил бы на улице — не узнал.

— Да брось ты, не меняешься, — довольно улыбнулась. Чего Мандарин не умел — это льстить, он мог на чистом глазу сообщить женщине, что мёртвая шлюшка по сравнению с ней сегодня — красавица, так что, его «красивая» могло означать только одно — «красивая», а после вчерашнего и далеко не первого фиаско с Антоном слышать это было особенно приятно.

— Проходи, дорогой, — Мандарин наиграно расшаркался, хотел было поддержать под руку, но махнул грязными руками, скептически глядя на светлое платье Вари.

— Ого! — Варвара замерла.

Прямо перед ней, в центре ангара, среди деталей и засаленных тряпок, стаял тюнингованный красавец, мощный, подготовленный, с дугами и шноркелями. Варя забыла про тонкую подошву и ещё более тонкую вязку платья, рванула к красавцу. Она была близка к экстазу, когда смотрела на боковые дуги и кевларовый трос лебёдки, колёса привели её в восторг, а подвеска заставила верещать. Варя даже не постеснялась и попыталась залезть под машину, правда, была остановлена Мандарином, который некстати указал на её внешний вид.

Пришлось согласиться, что ползать на животе в вязаном платье от Лауры Биаджотти — сомнительная идея, но оторваться от зрелища не могла. Хотелось гладить сильный тёмный капот и бесконечно слушать, как рычит многомощный мотор. Наверное, так же чувствуют себя наркоманы, когда им показывают дозу сильнейшего наркотика. Варя едва не завизжала, когда проводила восторженным взглядом автомобиль, Сашка проехала мимо, явно красуясь, и точно испытала оргазм, когда Мандарин, с видом заговорщика, поднял капот и сказал: «Смотри».

Через полчаса, в небольшом помещении второго этажа огромного ангара сидела бывшая компания Вари, и все наперебой рассказывали о планах и удачах за последний год. Как же много произошло в их жизни. Мандарин женился на Лерке, слухи были верными, а Сашка рассталась с очередным бойфрендом, зато выиграла региональные соревнования в трофи, в смешанной команде с Мандарином. Сейчас они готовились к новым, и план был — выставить чисто женскую команду, Сашку и Леру, теперь уже Уткину.

Пока Варя разглядывала горящие энтузиазмом лица друзей, особенно Сашки — круглолицей брюнетки, с ямочками на щеках, двумя торчащими в разные стороны хвостами, явно схватила волосы резинками на скорую руку, чтобы не мешались, немного конопатую, она невольно ловила себя на мысли, что эти люди осуществляют её мечты.

Мечты Вари Белицкой осуществит Саша Савельева. У Сашки были простые родители, никакого капитала, пакета акций и вызывающей уважения должности. Никакого Порш Кайена и престижного образования. Институт дизайна имени Рогов и Копыт, куда она проскочила каким-то чудом, работа заштатный дизайнером рекламы, и взятая в кредит Хюндай Солярис…

Невысокая, полноватая по нынешним стандартам, невезучая в любви, и у неё сбываются Варины мечты.

— Тут такое дело, — робко вмешалась в разговор Лера, прокашлявшись, кинув взгляд на мужа. — Нам нужен пилот… — и взяла паузу.

— В каком смысле? — опешила Варя, забивая ногами выскочившую, как чёртик из табакерки, надежду. — А ты? А Саша?

— Я не могу… то есть, я могу, — поджала губы и ещё раз посмотрела на мужа.

— Ты не можешь, кисуль, — отозвался Мандарин.

Тут уже Варя уставилась на Мандарина… что значит «не может»? Если кто и может, то Лера, если не считать Сашки, конечно. Лера никогда не показывала Вариных результатов и никогда не была настолько шальной, как Саша, но она всегда была работоспособным, целеустремлённым спортсменом, её не «целовал бог в темечко», она сама была способна поцеловать бога автогонок своим упорством и настойчивостью. И вдруг «ты не можешь, кисуль»?

— В общем, — набрал воздуха Лёва. — Валерия беременна, и она не может принимать участие в соревнованиях.

— Лё-о-о-ова, — заныла его жена.

— Кисуль, не начинай. Ты человек свой, Варь, поймёшь. Год назад у Леры выкидыш был, срок маленький, и последствий не было, но я рисковать не хочу, не могу, вернее.

— Мы же не планировали, — пробурчала Лерка.

— Если бы не планировали, не поженились, — отрезал Мандарин, и Варя вздохнула.

Они с Антоном работают над детопроизводством уже не первый месяц, а речь о свадьбе не идёт, только после беременности. Так-то…

— Варь, — взяла голос Сашка, — давай со мной. Женская команда, трофи, подумай, ты всегда хотела, мечтала об этом, я знаю.

— Я… — Варвара Арнольдовна Белицкая, подруга Антона Стрелецкого, должна была отказаться. Она выросла из этой ерунды и больше не занималась глупостями. Она ложилась вовремя спать, ела только полезную пищу, занималась подходящим для женщины спортом и уж точно не станет впутываться в подобную афёру. Это Трофи. Трофи — это пыль, грязь, болота, это местность, куда не станет соваться адекватный мужчина, что уж говорить о женщине. Да это просто параноидальный бред!

— Когда трасса? — дала согласия Варвара на афёру, глупость и бред.

— Через месяц, у нас почти всё готово, осталось так…

Тут Мандарин перехватил инициативу Сашки и посвятил в технические детали самого автомобиля, доработок, тюнинга, в особенности подвески и ближайшие планы в этой области. Потом рассказывал о трассе, они все вместе смотрели фотографии, и Варя ощущала подъём невероятной силы, как-то само собой забылось плохое настроение и почти истерика в спортивном зале. Забылись и слова Мигеля об Антоне, да что там, сам Антон, включая его безупречные манеры и идеальный торс — забылся.

Стрелецкий напомнил о себе сам, дома, приподняв одну бровь, смотря вопросительно на Варю. Она явилась домой около одиннадцати вечера и, естественно, опоздала к ужину, Антону пришлось поглощать содержимое своего контейнера в одиночестве, и Варе даже не стало стыдно за свою оплошность.

— Где ты была? — он был спокоен.

— С ребятами, — пожала плечами Варвара и отправилась в гардеробную переодеваться, только сейчас заметив пару пятен на платье, которые вряд ли удастся вывести.

— Какими ребятами? — Антон разговаривал, как с первоклашкой, и это бесило.

Варя достала бутылку вина, демонстративно открыла с громким чпоком, бросив пробку в мусорное ведро — она была намерена повторить вчерашний подвиг возлияния. Антону предлагать не стала. С его-то отношением к алкоголю!

— Я участвую в соревнованиях. Трофи. Женская команда.

Кажется, в какой-то момент глаза Антоши оказались на его гладком черепе. Варя довольно улыбнулась и отпила прямо из горла. Её проклянут в рае для гламурных кис.

— Варвара, такие решения принимаются только после с согласования с партнёром.

Партнёром. Варвара — партнёр Стрелецкого. Не невеста, не любимая женщина или хотя бы подруга, а партнёр. Да её Порш Кайен больший партнёр, чем этот идеальный образец мужественности.

— Ты же не считаешь нужным сообщать своему па-а-аартнё-ору, что… гей, — пожала плечами.

— Что ты сказала? — Почему Варя не включила в этот момент камеру своего айфона? Растерявшийся Антон — то ещё зрелище. Кстати, не помешал бы и хлеб, если есть зрелище. Варвара демонстративно достала из пакета местного супермаркета длинный багет, отломила приличный ломоть и стала жевать. За неимением жареной картошки — отлично!

— Ну, немножечко гей, бисексуал, если быть точной.

— Варвара, это часть моей личной жизни тебя не касается, — даже отрицать не стал. Да и есть ли смысл?

Варвара никогда не интересовалась «этой частью личной жизни» Антона. Его бывшими девушками, слухами, сплетнями, никогда не проверяла телефон, не устраивала слежек, но если захочет узнать — узнает. Круг общения не так уж и широк, все, так или иначе, связаны друг с другом, если Варя захочет узнать — узнает.

— Конечно, — жуя багет, кстати, вкусно он только пах, а на деле — немного солоноватая вата, — особенно, если заразишься чем-нибудь и меня заразишь.

— Я всегда был осторожен.

Варя подавилась, фыркнула, брызги полетели на глянцевую поверхность стола, она стёрла их рукой, а руку об себя, демонстративно.

— Вот и мои соревнования — это аспект личной жизни, который тебя не касается, я буду осторожна. — Схватила бутылку и рванула в спальню, закрывшись там.

Обидно-то как! Полночи Варя проплакала, можно говорить и думать всё, что угодно, но Белицкая Варя на полном серьёзе собиралась замуж за Антона Стрелецкого, пусть и после того, как забеременеет. Время от времени она просматривала свадебные каталоги и обсуждала с Антоном место их свадебного путешествия.

Он был отличным парнем, этот Антон. Он действительно умный, умеющий поддерживать беседу почти с любым человеком, эрудированный и с отличным чувством юмора. Что говорить про внешность. Ему даже лысина шла! Варя не встречала женщины от шестнадцати до восьмидесяти, которая не задержала бы на нём взгляд. Но даже если бы это было не так, а Антон был обычным парнем, например, строителем метрополитена с заурядной внешностью, она была с ним почти четыре года, они вместе жили, они планировали детей и даже занимались сексом только после одобрения теста на овуляцию. Хотя, когда-то у них был отличный секс, даже в этом Антон Стрелецкий был хорош!

Варваре было отчего рыдать.

Утро было недобрым. Антона дома уже не было, остались только смятый диван и скомканное посредине гостиной покрывало, и голос отца в телефонной трубке, который требовал Варвару к себе, срочно.

Пришлось рисовать улыбку, наносить макияж после беговой дорожки и ледяного душа, и тащиться через половину города, по уже привычным пробкам, в офис. Несмотря на выходной день.

— Варвара, — прямо сказал Арнольд Белицкий, — ты отправляешься в командировку, наш филиал заключает архиважную сделку с потенциальным ключевым партнёром, стратегически важным для нас партнёром, требуется твоё присутствие и подпись.

— Что? — Варя даже моргнула пару раз от неожиданности. Мало того, что этот филиал имел направление, диаметрально противоположное тому, чем якобы руководила Варвара Арнольдовна, так ещё и её присутствие, тем более подпись, там точно не нужна.

С тем же успехом можно сказать, что Варварино присутствие необходимо в Антарктиде для подсчёта популяции пингвинов. Смысла было бы примерно столько же, если не больше.

— Твоё присутствие необходимо, это займёт примерно две недели.

— Аааа… — она откинулась на крутящееся кресло, — Стрелецкий? Доложил, что я решила участвовать в трофи, и что время поджимает, и вы решили сбагрить меня в другой регион, придумав мою архиважную роль в «сделке века»?

— Не выдумывай.

— Я не выдумываю! Интересно, а твой драгоценный Антон доложил тебе про свою маленькую слабость? Что он изменял мне всё это время, с мужчинами!

— Какое это имеет значение? — подскочил Арнольд, на ходу дёргая тугой галстук и протирая лысину, такую же, как у Антона, но менее привлекательную, конечно же.

Варя не поверила своим ушам. «Какое это имеет значение»? Вот так просто, какое имеет значение…

— Слушай меня внимательно, девочка, — зашипел отец. — Ты выйдешь замуж за Стрелецкого, даже если он изменяет тебе с домашним пуделем — это бизнес. И ты не станешь участвовать в соревнованиях в компании подвыпивших мужиков, месить грязь колёсами и ногами. Всё! Детство кончилось. Добро пожаловать в реальную жизнь, доченька. Ты всегда жила на всём готовом, тебе всегда потакали, исполняли любой каприз, теперь твоё время помочь отцу, поэтому ты будешь присутствовать на подписании сделки, выйдешь за Стрелецкого и родишь ребёнка! — с этими словами он хлопнул дверями кабинета. Мелькнуло лицо бледной секретарши и голубая рубашка Антона.

Отлично! Великолепно! Превосходно!

Варвара прыгнула в машину и рванула с места. На заднем сиденье валялись билеты на самолёт и сумка, которую привёз Стрелецкий в офис, где лежала аккуратно сложенная смена белья, и не одна, несколько деловых костюмов, купальник, косметика и даже крем от загара. Сама бы Варя не собрала свои вещи лучше.

Феноменальный мужчина этот Антон. Он даже улыбнулся ей сочувственно, когда поставил сумку на сидение и молча снёс удар по лицу и груди на глазах отца и секретарши.

Варвара громко сказала название города, где была так необходима её подпись. Навигатор услужливо сообщил, что маршрут составит одна тысяча шестьсот восемьдесят километров, примерно пятнадцать часов в пути. Она сжала зубы и решила, что устроит свои трофи. Или ралли, если придерживаться верной терминологии, и, отключив телефон, нажала на газ.

 

Глава 3

Световой день подходил к концу, трасса была федерального значения, не сильно перегруженная, так что, продвигалась Варвара к конечной точке назначения довольно быстро, один раз её остановили гаишники, в итоге вежливо пожурив за то, что едет без сопровождения, одна, посоветовали быть осторожной и отпустили.

Несколько раз Варя останавливалась на заправках, даже переоделась в более удобные вещи, найдя в сумке трикотажные шорты и широкую футболку с сетчатыми вставками на спине. Иногда Варя носила этот комплект дома, и когда-то он нравился Антону настолько, что едва ли не служил сигналом для активных действий. А в целом это был простенький и, главное, удобный комплект, чтобы валяться в номере на кровати или даже пробежаться до соседнего магазинчика, если будет такая необходимость. Антон, похоже, продумал всё, в сумке лежала даже упаковка тампонов и тест на беременность.

Плохое настроение то накатывала волнами, то отпускало, благодаря пейзажам на дорогах, лёгкой вибрации сидений, скорости и запаху автомобиля. Её единственный надёжный партнёр — Порш Кайен, — всегда поднимал настроение Варе. Из задумчивости вывело громкое сообщение навигатора о пробке на дороге и задержке в пути предположительно на три часа двадцать три минуты. И тут же перед чёрным капотом возник багажник предыдущий машины, и таких машин впереди было больше, чем хватало взгляда. Варвара вышла из машины, чтобы оценить размер пробки, и могла только чертыхнуться себе под нос, вспомнив своего тренера. Приехали…

Через час колонна неспешно двинулась и снова встала через несколько метров, потом снова двинулась и снова встала, и так нескончаемое количество раз. Двинулись, встали. Отчаянные водители пробирались по обочине, игнорируя вероятность того, что на выезде их может ждать доблестный сотрудник и «стричь купоны». Особо отчаянные скатывались по пологой насыпи и неслись по грунтовой дороге, оставляя после себя клубы пыли, они тянулись неравномерными скоплениями вдоль посадочных полос или прятались за ними. Над верхушками зеленовато-пыльных насаждений поднимались, как сигнальные костры, следы счастливчиков, которые вырвались и ехали, ехали…

Варя бы сама рванула за ними, но оказалась зажата между двумя грузовыми крупногабаритными неповоротливыми автомобилями. Если по соседству с легковой ещё был шанс выбраться на обочину, то стоя между длинными фурами — нет. Варя и стояла, терпеливо передвигаясь в час по чайной ложке.

Обгоняющие по обочине стали нервировать, а потом и бесить. Там, впереди, явно «бутылочное горлышко» и эти «отчаянные ребята» перед въездом в горлышко начинают вливаться в тесных поток пробки справа, тем самым увеличивая пробку и время нахождения в ней тех, кто честно стоит и не ропщет. И если у легковых был хотя бы какой-то выбор, то грузовой транспорт становился заложником таких лихачей, и в отличие от потока несущихся в отпуск, в гости, по делам, водители грузовиков были на работе. У каждого был график, обязательства перед работодателями, какие-нибудь штрафные санкции, да и человеческий фактор не стоит списывать со счетов.

Варя заметила, как длинногрузный МАN стал смещаться вправо, медленно, постепенно перекрывая собой обочину, перекрывая проезд лихачам. Известный и давно проверенный ход дальнобоя. В образовавшуюся щель между МАNом и Вариным Кайеном стали пытаться протиснуться уставшие от жары и ситуации водители, тем самым сбивая ряды и образовывая ещё большую пробку.

Варя посмотрела на МАN, прикинула расстояние между рядами и сдвинулась плотнее вправо к нему, её манёвр угадал водитель слева на таком же МАNе и тоже сдвинулся вправо. Не намного, машины встали в шахматном порядке. Два грузовика и между ними, в самом конце Кайен, держа такое расстояние между собой, чтобы никто не мог проскочить вперёд ни по обочине, ни между Кайеном и грузовиками. Все двигались с одинаковой скоростью и, надо заметить, постепенно скорость потока стала увеличиваться.

Всё это время на хвосте Вари висела раздолбанная восьмёрка и сигналила, как ненормальная, из окон вылезали парни, явно местные, такое корыто вряд ли добралось бы издалека, да и номер указывал на это. Парни вряд ли совершеннолетние, хотя парочка из них была явно старше двадцати, махали руками, требуя пропустить их вперёд.

Иногда, когда пробка останавливалась, кто-нибудь из них выскакивал и нёсся на всех парах к Кайену, пытаясь его открыть, изрыгая ругательства и плюясь, пиная по колёсам. Пока один из водителей МАNа, Варя даже толком не успела его разглядеть, только то, что на вид ему лет тридцать, тёмно-русые волосы торчат во все стороны, и, кажется, высокий, не тряханул одного из дебоширов за грудки и не толкнул в сторону колымаги.

На обратном пути он кивнул Варе, не боись, мол, дамочка, своих в обиду не дадим, и ловко запрыгнул в высокую кабину. Варвара не боялась, что эти сопляки могли сделать, даже повредить автомобиль не рискнули бы, при таком количестве свидетелей, а выйдя на стратегический простор, Варе стоит нажать педаль газа, чтобы все угрозы и проклятия остались далеко за её спиной. Да, она блондинка, да, дура, да, насосала, да, шлюха и всё, что они там кричат. Иди и насоси столько же, даже больше, на вертолёт, или стой, как и все, благодаря дорожно-транспортное управление области. Варя же стоит.

Впереди мелькнул населённый пункт, пара светофоров и… пробка стала рассасываться сама собой, через километр уставшие водители вдавили газ и помчались по ставшей вновь просторной трассе федерального назначения. Два МАNа приветливо моргнули фарами, когда Варя их обогнала и махнула рукой в окно. Она бросила ещё один взгляд на водителя, который выходил из грузовика, увидев издалека только солнечные очки, улыбку и взлохмаченные волосы.

Варвара была уверена, что этот парень не проводит часы в спортивном зале, вряд ли каждое утро заглядывает в салон, чтобы сделать укладку, ест он не по часам, и уж точно его не устроит кусок пресной курицы на обед, шансы, что он «немножечко гей» и вовсе катились к нулю. Нет, если верить статистике, то и водитель МАNа мог оказаться бисексуалом, но вряд ли он «бисексуален по пятницам», а его подругу, скорее жену, касается этот аспект личной жизни своего мужчины.

На заправке Варя остановилась и пристроилась в конец очереди. Заправившись до полного бака, выпив кофе и «прогулявшись по окрестностям», разминая ноги, она пошла к машине, на ходу изучая интернет. Поняла, что до ночи в точке назначения не окажется, хотелось найти какой-нибудь более-менее приличный мотель, лучше у дороги, чтобы не терять время, но можно и свернуть в какой-нибудь городишко.

— Поговорим? — Варя подпрыгнула, как-то неожиданно она оказалась окружена разбитной компанией из разваливающейся восьмёрки. От некоторых несло свежим перегаром. Они окружили Варю рядом с Кайеном и сплёвывали под ноги.

Варя посчитала за лучшее молчать, взялась за ручку своей машины, её движение перехватил белобрысый, с глубоко посаженными глазами и узким лицом парень, схватив за запястье. Варя огляделась, попыталась отдёрнуть руку. Они стояли немного в стороне от выезда с заправки, камер, направленных на этот участок, не было, и хотя вокруг, казалось, было много людей, по факту рядом не было никого. Закричать? Услышат ли? Да и кто поможет…

— Что вам, ребята? — Варя улыбнулась и переступила с ноги на ногу.

— Ты нам машину помяла, — заявил белобрысый, — плати.

Компания довольно загоготала, издавая мерзковатые звуки, каждый на свой лад.

Это было то, что нужно Варе — оказаться в машине.

— У меня только карточка, — нарочито растерянно проговорила и выпятила нижнюю губу. — А сколько надо?

— Нууу… эээээ… — парни явно не ожидали такой сговорчивости.

— У меня пятьдесят тысяч есть, хватит? — с надеждой проговорила Варя, тем самым ещё больше запутав компанию.

— Эээээ… нуууу… — красноречие явно подводило вымогателей.

— Я сейчас, — рванула в машину, но была поймана за ногу одним из подвыпивших, так и осталась одной ногой в салоне, а другой на земле, за бедро её держали липкими руками.

Пришло время отчаянных мер, Варя нагнулась к сиденью, протянув руку ниже, к подлокотнику, слушая, как державший её ногу и, видимо, уже пришедший в себя, перечислял, что именно должна им Варя за нанесённый ущерб, туда входила не только круглая сумма, но и интимные услуги. Сказали это другими словами и даже пару раз огладили по ягодицам. Варя успела и содрогнуться, и испугаться, и пожалеть о своём решении рвануть одной, и признать справедливость слов отца — она всего лишь избалованная девчонка, которая всю жизнь жила на всём готовом, её передали из рук семьи в руки Антона Стрелецкого и полностью, с комфортом, устроили её жизнь. Даже её увлечение автогонками было дорогостоящим, и только совсем дурак не знал, чья дочь Варя Белицкая, так что, держали свои скабрезные мысли и руки при себе, если такие и были.

Всё это свалилась на Варю в считанные секунды, пока она судорожно ковырялась и доставала то, что ей было нужно. Громкому разговору за спиной она не придавала значения, слышала только гадкий шёпот прямо в ухо и чувствовала перегар.

Варя резко развернулась, находясь почти под одуревшим парнем, мешала только нога, которую он так и держал, и сделала это. Навела прямо на промежность дебила дуло пневматического пистолета и с нескрываемым удовольствием смотрела, как вытягивается и без того узкое лицо и дёргаются руки.

— Я сейчас тебе отстрелю яйца, и ты сдохнешь, если не от болевого шока, так от потери крови, — проговорила Варвара Арнольдовна Белицкая и уставилась на парня, который почему-то не уходил, а беспомощно махал руками. Она подняла глаза и увидела, что за спиной придурка стоит тот же дальнобойщик, что пнул на трассе одного из разваливающейся восьмёрки, и не даёт ему вырваться.

— «Тётенька, отпусти засранца», — подсказал водитель. — Скажи это доброй тёте, и она, может быть, не отстрелит тебе то, что обещала. Не отстрелите? — посмотрел на Варю, которая с трудом понимала, что происходит.

— Я подумаю, — прищурила глаза и посмотрела ещё раз на длиннолицего.

— Если пристрелите, — спокойно проговорил водитель, — я помогу быстро убрать труп, — и подмигнул.

— О, — улыбнулась и надавила сильнее на металл в руке, — это всё облегчает, даже не надо будет обращаться к папочке, чтобы отмазал, мы просто его закопаем.

— В машине останутся следы крови, — якобы задумчиво произнёс водитель.

А он симпатичный, даже красивый. Черты лица приятные, правильные, небольшая щетина только, чёткий контур губ.

— Ничего страшного, сожгу, у меня ещё есть, скажу — угнали, — Варя подмигнула в ответ откровенно веселящемуся водителю, потом опустила глаза и увидела небольшую лужицу под ногой у длиннолицего. — Он обоссался, — она резко отдёрнула руку и положила пистолет на кожаное сиденье. — Ты обоссался, придурок!

Она со злости врезала парню, как её учил Мигель, руку сложила правильно, зажав большой палец в кулак, и направила удар прямо в скулу. И плевать, что ей стало больно, такого удовольствия она не получала уже много лет, а может, и никогда!

— Отпустите его, — взмахнула брезгливо руками, а потом смотрела, как улепётывает парень и расходится откуда-то взявшаяся толпа зевак, даже охранник появился, можно сказать, вовремя.

— С вами всё в порядке? — игривость водителя испарилась, он вглядывался в лицо Вари, будто хотел там что-то найти. — Сильно испугались?

— И не думала бояться, — нервно облизала губы.

— Я так и понял, — кинул взгляд на оружие. — Надеюсь, вы им пользоваться умеете.

— Конечно, умею, — соврала Варя.

Ничего она не умела. Однажды ей до одури захотелось научиться стрелять, она даже съездила пару раз в боевой тир и приобрела эту пневматическую игрушку, на её взгляд похожую на «настоящий пистолет». По словам Антона же, было сразу понятно, что это банальная пневматика, и Варя забросила своё новое увлечение, зачем-то оставив сам пистолет в машине. Пригодился. Видимо, не все были настолько разносторонне развитыми, как Стрелецкий.

— Он пневматический, — зачем-то добавила.

— Это видно, — улыбнулся водитель, — но в упор, да по самому дорогому… — усмехнулся. — Если всё в порядке, я поеду, — кивнул в сторону стоящего поодаль МАNа, рядом пристроилось ещё два грузовика.

Варя перевела глаза на небольшое скопление народа и с удивлением наблюдала, как с разваливающейся восьмёрки хозяева снимают колёса, рядом стоит водитель грузовика, который ехал слева от Вари в злополучной пробке, и ещё какой-то мужичок лет пятидесяти.

— Трудотерапия — наше всё, — изрёк водитель.

— Ну, чего здесь? — спросил подошедший мужичок, тот, что старше, лет пятидесяти. Невысокий, коренастый, с животом и кривоватыми ногами, светлыми, редкими, давно не стрижеными волосами и носом картошкой.

— Всё отлично, — кивнул водитель.

— Ты бы, дочка, поаккуратней, — посоветовал коренастый. — От хулиганья никто не застрахован, не дело это, на такой-то машине, девчонке одной. Куда только твой отец смотрит, не бессмертная, поди… Аккуратней, — дал ещё раз наказ и кивнул головой в сторону напарника, мол, поехали, и без того задержались.

— Мы приглядывать будем, — пообещал «Варин» водитель и быстро пошёл к своему грузовику.

Кто «мы»? Как приглядывать? Впрочем, Варя отлично знала и про рации, и про взаимовыручку на дороге, не верилось, что её «взяли под опеку», но… вот она, а вон отъезжают три дальнобоя, которые не пожалели личного времени и остановились, чтобы выручить молоденькую блондинку, несмотря на классовую неприязнь, которую они должны испытывать.

Так и не найдя мотель по отзывам, плюнув и решив переночевать в первом, показавшимся более-менее приличным, Варя, уставшая и голодная, высматривала место для остановки.

Наконец, мелькнуло что-то похожее на нормальный мотель. Светлое здание буквой Т, большая стоянка рядом, отдельно для грузового транспорта, вывеска, внушающая доверие, и приличное количество дорогостоящих машин рядом. Те, кто не первый раз проезжают по одним и тем же трассам, предпочитают останавливаться для еды и для ночлега в проверенных местах. Всегда можно опознать точку, где хорошо кормят — по скоплению дальнобойщиков, — и отель, где хорошее обслуживание — по количеству постояльцев, понимающих толк в этом самом обслуживании.

Варя припарковалась, зашла в вестибюль мотеля, прошла к девушке на ресепшене. Та с радостью ответила на все вопросы и выдала ключи от номера, указав, где он находится, добавив с гордостью, что у них круглосуточно есть горячая вода, уведомив о часах работы ресторана, кафе и даже бани, если понадобится.

Варвара занесла сумку в номер, решив, что так будет удобней, чем выуживать косметику или смену белья, и оценила широкую кровать, небольшой шкаф, сиротливо стоящий в углу, телевизор на тумбочке. Мебели было мало, недорогая, добротная, скорей всего — какого-то местного производства, из натурального дерева, что добавляло толику уюта, как покрывало и портьеры в пол на окне.

Вид из самого окна был так себе — стоянка грузовиков. Скорей всего, утром они начнут выезжать, мешая спать, но стеклопакет давал надежду, что будет не так уж и шумно. Кафельный душ и туалет — всё сверкающее чистотой, полотенца и постельное бельё — простые, но не застиранные. Одним словом — великолепно для уставшей Вари.

Она направилась в ресторан, смертельно хотелось есть, по пути ей удалось перекусить в небольшом придорожном кафе, с собой она захватила пирожки и какие-то сладкие булочки, но есть их не хотелось абсолютно, пару раз даже укусила, но сухомятка не лезла в горло. Варя даже пожалела, что не купила у стоящей рядом с крыльцом кафе бабульки килограмм яблок — яблоко бы она съела с удовольствием, но сладкая булка… В машине не было Антона и бутылки вина, чтобы жевать ему назло, а сама по себе сдоба Варваре не нравилась.

— Возьмите лучше шаурму, — услышала уже знакомый голос и почему-то даже не удивилась. — В ресторане долго ждать, да и неизвестно, из чего приготовят.

— А тут известно? — она с подозрением посмотрела на светящийся ларёк и очередь в него.

— Как минимум известно, что мясо свежее, с таким-то потоком желающих, — водитель показал глазами на хвост очередь.

— Не знаю, — Варя сомневалась. Шаурма… так далеко она не заходила даже в самых смелых гастрономических мечтаниях.

Шаурма была под запретом. Строжайшим табу. Даже жареная картошка или биг-маг после восьми вечера выглядели детской шалостью по сравнению с шаурмой.

— Иногда можно, даже нужно, — подмигнул водитель и повёл неуверенно переступающую Варю к ларьку.

Пахло оглушающее аппетитно. Мясом. Приправами. Едой. Даже голова закружилась. В итоге она решительно согласилась, даже на пепси-колу в пластиковом стакане, что было и вовсе безумием.

Варвара Белицкая стояла рядом со столиком, напротив высокого и симпатичного дальнобойщика, он, не смущаясь, с аппетитом поедал двойную шаурму, иногда облизывая губы или вытирая рукой капнувший соус, и так же ела, наплевав на аккуратность, потому что это было невероятно вкусно, и запивала сладкой жидкостью.

Пару раз она измазалась и один раз запуталась в бумаге, в которую был завёрнут свёрток с лавашом, на выручку ей пришёл водитель, поправив в её руках еду и вытерев пальцем у губ. Без салфетки, просто пальцем. Варя вздрогнула от небрежного и невероятно интимного жеста. Почему интимного? Мандарин мог беззастенчиво укусить от бутерброда Вари, Антон мог угостить со своей вилки, и это не было интимным, а этот жест незнакомого водителя показался интимным и напомнил, сколько времени у Вари не было секса… нормального секса не было ещё дольше.

Но она не из тех женщин, которые… или из тех? Варя ещё раз посмотрела на водителя, он беззаботно доедал шаурму, поглядывая на Варю, она уже с трудом доедала свою, все её мысли сместились ниже желудка, в низ живота, и посылали непристойные картинки в её голову.

Варя скользнула взглядом по водителю, он уже доел и ждал её, облизнув губы, как нарочно… Футболка отлично сидела на мужчине, подчёркивая ширину плеч и мышцы рук, в которых ощущалась сила, настоящая мужская сила, не протеиновая, дутая сила качка, а мужская, уверенная в себе. Широкие шорты мало что демонстрировали, но крепкие длинные ноги, покрытые порослью светловатых волос, не скрывали. Варя судорожно вобрала в себя воздух, почти подавилась, поняла, что есть больше не может и выбросила остатки, запивая собственное желание пепси-колой…

Так, и что делают в таких ситуациях? Соблазняют, ясно — соблазняют. Нагнуться, якобы застёгивая босоножку? Открыть плечо, повернуться попой, провести по руке, призывно улыбнуться? Что? Может быть, сказать прямо, предложить? Почему нет, вряд ли водителю большегруза часто предлагают провести совместную ночь привлекательные блондинки, владелицы Порш Кайена…

— Спокойной ночи, — вывел её из задумчивости голос, и, подмигнув, водитель отправился на стоянку. — Утром я уеду рано, с рассветом, так что, удачи на дорогах, и будьте осторожны.

— Спокойной, — проговорила Варя и чуть не заплакала. А на что она рассчитывала?

Эх, Варя, — так и хотелось сказать самой себе, но ничего она не сказала, а прошмыгнула в номер, приняла душ, намазала лицо и плечи кремом и уставилась на дверь, гипнотизируя её, в ожидании чуда.

И не зря, в дверь постучали, Варя открыла и уставилась на «своего» водителя. Он сделал шаг в номер, закрыл за собой дверь и потянул девушку на себя за пояс халата.

Какие были шансы, что водитель окажется маньяком или банальным грабителем? Огромные!

Варя, подошла, как мартышка к удаву, и смотрела на глубоко дышавшего мужчину. Грудная клетка в футболке поднималась и опускалась, губы были приоткрыты, глаза внимательно следили за Варей. Она вздохнула и зажмурилась, в то же мгновение оказавшись между телом водителя и дверью. За это время он успел развязать пояс её халата, снять с себя футболку, прижать Варю спиной к двери, а к себе грудью, приподнять её, одной рукой придерживая за попу, другой гладя бедро.

Потом он поцеловал, так же быстро, не спрашивая разрешения, молча, и Варя ответила на этот головокружительный поцелуй. Водитель божественно целовался, он творил своими губами, языком, дыханием и даже зубами невероятные вещи. Варя только и успевала подстраиваться и время от времени стонать, втираясь в голый, шикарный мужской торс с небольшими волосками, которые щекотали Варину грудь и вызывали ещё большее желание, если это было возможно. Как оказалось — было.

— В кармане, — проговорил водитель между поцелуями, — достань.

Варя извернулась и достала пакетик из фольги с говорящей за себя надписью ХХL.

— Разверни.

Водитель умудрялся держать Варю на весу, лаская при этом, снял с себя шорты и трусы, взял презерватив из дрожащей руки Вари и быстро справился с задачей, не глядя, в этот момент он внимательно смотрел на Варю.

— Держись, — проговорил тихо и переложил её руки себе на шею.

И Варя почувствовала это. Мягкое и уверенное скольжение, остановку и скольжение, с оттяжкой, ей не было больно, не было неудобно, скорей она удивилась, что в такой позе это возможно, она же не героиня кино. А потом ей стало настолько невыносимо хорошо, что Варя сама поцеловала молчавшего водителя и что-то пробурчала в ответ на его довольный стон. Ей хватило сил только держаться и отвечать на поцелуи, тогда как всей инициативой завладел водитель, прижимая её к двери, лаская поочерёдно грудь или поясницу, или между Вариных ног. Одной рукой держал, другой ласкал, и его XXL входил с завидной амплитудой, дав Варе привыкнуть, он не отказывал себе в напоре.

— Как тебя зовут, — где-то между толчками вдруг спросила Варя.

— Стас, — проговорил водитель.

— Ты просто космос, Стас, — вспомнила слова песни и улыбнулась, срываясь на крик.

— Ты давно себе хотела маленькую шалость? — понял её Стас и в несколько шагов добрался с Варей до кровати, не меняя позиции, опустил на спину, накрыл собой. — А теперь ты увидишь небо в звёздах, — самоуверенно заявил «просто космос».

И Варя увидела и звёзды, и небо, и сам чёрт ей был не брат. Уснули они только под утро, а проснулась Варя ближе к обеду, Стаса рядом ожидаемо не было. На ресепшене девушка сказала, что её ожидает оплаченный завтрак в ресторане, и назвала номер заказа.

Варя в удивлении смотрела, как перед ней ставят чайник, блинчики, сырники и овсяную кашу, так же принесли небольшой контейнер еды с собой, а ещё она долго перечитывала маленькую открытку, которую передал официант.

«Надеюсь, завтрак тебя обрадует. На трассе сложно найти цветы, прости, открытка не может заменить букет, но я должен был попытаться. Ты чудесная, Варя, ни о чём не жалей. Стас, тот, что космос».

В приподнятом настроении она добралась до пункта назначения, заселилась в гостиницу, бронь на номер ещё не была снята, включила, наконец-то, телефон, посмотрела на трёхзначную цифру входящих и сообщений от отца, Антона, мамы, испытала злорадное чувство радости и тут же набрала номер мамы. Потом позвонила отцу, пропустив его вопли, просто сказала, что добралась без приключений и сейчас отправится на переговоры. Стрелецкому звонить не стала. Обойдётся.

Варвара Белицкая была довольна собой, как никогда в жизни, и удовлетворена, как очень давно не была, а может и никогда.

Сидя в конференц-зале для переговоров, она мечтала, как в скором времени её жизнь переменится, и рисовала себе самые радужные перспективы на будущее.

— Григорьев Станислав Георгиевич, — представил плюгавенький управляющий филиала мужчину, стоявшего напротив открывающей, как рыба на суше, рот Вари. — Владелец холдинга «Ювест», он будет лично подписывать контракт, если договорённости, конечно, устроят обе стороны, — намекая на важность присутствия на переговорах Вари. — Белицкая Варвара Арнольдовна, глава направления…

Варвара слушала все свои звания, регалии и должности и смотрела на Станислава Георгиевича.

Стаса, того, что космос.

На нём была светлая рубашка, явно из последней коллекции Барба Наполи, Брайтлинг Трансоушенн на руке, модельная обувь, он был кем угодно, но не водителем МАNа.

— Приятно познакомиться, — Варя нашла в себе силы протянуть руку для приветствия, в ладони Стаса она заметно дрогнула, но крепкое, дружеское рукопожатие вселило уверенность в Варю.

Станислав Георгиевич приветливо улыбнулся и разрядил обстановку шуткой. Варина мечта провалиться сквозь землю не осуществилась. А тепло большой ладони, которое хранила ладошка Вари, придавала уверенности словам и действиям.

 

Глава 4

Варвара Арнольдовна пила уже второй стаканчик воды из кулера у лифта. Не освежающей, а ледяной.

Три часа под взглядом Станислава Георгиевича. Под спокойным, даже отстранённым взглядом. Вежливым, в нужных моментах заинтересованным и невозмутимым, даже когда Варвара отказалась подписывать соглашение в том виде, в котором оно есть, Станислав Георгиевич остался спокоен.

Да он и его шарашкина конторка хотели попросту нагреть компанию её отца. Ключевой партнёр… так это называется?!

После трёх часов Варя встала из-за стола, отбросив авторучку, тем самым выписав вотум недоверия всему финансовому и юридическому отделу местного филиала компании. Она уже позвонила отцу и высказала всё, что думает по поводу «Ювеста» и сборища непуганых идиотов, которые занимались этой «сделкой века». Отец ожидаемо пришёл в ярость, не от того, что «Ювест» пытался слить большую часть своих обязательств, а от того, что Варя «открыла рот» и «влезла, куда её не просили», а в конце разговора заявил, что перенаправит претензии Варвары Арнольдовны соответствующим людям и лично проследит за исполнением. Варя была готова обидеться, и так бы сделала, но её мысли занимал вовсе не штат бестолковых работников и не «Ювест», а его владелец.

Стас, тот, что космос.

— Вниз? — услышала знакомый голос за спиной. Обернувшись, увидела всё тот же невозмутимый взгляд.

Будто они не занимались умопомрачительным сексом меньше суток назад, и Варвара только что не сорвала ему сделку. Впрочем, Варя уже сомневалась, был ли этот секс умопомрачительным. Для неё — да.

А для Стаса? Может, это запланированная акция, сбор компромата? Способ воздействия на отца… на саму Варю, на Стрелецкого, в конце концов.

Непонятно, зачем для этого понадобился сам господин Григорьев, неужели не нашёл желающего проделать то же самое по найму?

Столько вопросов, и ни одного устраивающего Варю ответа.

— Вниз? — повторил Стас, когда двери лифта плавно раскрылись.

— Да. — Варя зашла в просторную кабину, услышав, как сама же сжимает стаканчик с остатками воды, которая потекла по юбке сбоку и по ноге. Варя и бровью не повела, как и её спутник. Григорьев стоял, облокотившись на хромированный поручень, скрестив ноги, и смотрел на Варю, внимательно, как-то обстоятельно, разглядывал.

— Варвара Арнольдовна, — не меняя положения тела, — время обеда, не составите мне компанию?

— Я не голодна, спасибо, — даже получилось ответить спокойно.

— У тебя наверняка куча вопросов, Варя, — он резко оказался рядом с девушкой, ей даже пришлось задрать голову.

— Нет, — фыркнула. — Все вопросы решает аналитический отдел.

— Уверен, аналитическому отделу не нужно решать все вопросы.

Всё-таки компромат…

— Варя, пойдём, поедим, — вдруг, как-то просто, сказал Стас. — Ты наверняка только приехала, и сразу сюда.

В это время двери лифта распахнулись, и Варя вышла на первом этаже в просторный холл с ресепшеном по левую руку и двумя скучающими охранниками, прогуливающимися вдоль стеклянных входных дверей.

— Хорошо, — Варя согласилась, не потому, что устала или хотела есть, хотелось разобраться в ситуации, в том, что произошло в отеле, и какие планы у господина Григорьева.

— На машине? — поинтересовался Стас, вышедший следом за Варей.

— Нет, пешком прошлась.

Как бы ни любила Варя автомобили, но после стольких часов пути хотелось пройтись, подышать свежим воздухом, да и город был красивым, южным, с пышными цветными клумбами роз и извилистыми дорожками, покрытыми тротуарной плиткой. Она даже посмотрела, как добраться к парочке местных достопримечательностей, и приметила ресторан, в котором можно поужинать, если верить рекламе, конечно.

Но почему бы не изменить планы, раз того требуют обстоятельства, а если уж совсем честно, как того потребовала Варина глупость и все её действия, начиная с решения рвануть почти за тысячу семьсот километров одной на машине, заканчивая сексом с незнакомым водителем МАNа.

— Тогда подождите меня на улице, — официально сказал Стас, девушка с ресепшена с интересом разглядывала Варвару, и зашёл в лифт, отправившись в подземный паркинг.

На улице Варя, почему-то высматривала красный МАN, хотя и понимала, что маловероятно, что владелец «Ювеста» передвигается на нём в черте города, но подъехал мерседес GLS. Надёжный, мощный, но какой-то до обидного тривиальный. Варя невольно разочаровано вздохнула, но красивый жест, когда Стас открыл перед ней дверь — оценила.

— Какую кухню предпочитаешь? — руки Стаса уверено лежали на руле, и Варя вдруг вспомнила, на что способны эти руки и, особенно, пальцы.

— Всё равно, — пожала плечами.

— Тогда грузинскую?

— Всё равно, — повторила Варя и предпочла отвести взгляд от рук, заметив, как усмехнулся Григорьев.

В ресторане, находящемся в глубине какого-то парка, нашёлся свободный чилаут, и Варя удобно расположилась на мягком, огромной стуле.

— Биккембергс.

— Что? — Стас поднял глаза от меню и вопросительно посмотрел на Варю.

— Биккембергс, на тебе были трусы Биккембергс и парфюм, и это не какой-то олдспайс, и оправа для очков Рей Бан, причём, только оправа, сами стёкла с диоптриями, Янгер Оптикс, Драйввиар, наверняка, как я не заметила этого, вернее, заметила, но не придала значения. — А ведь действительно, у Вари мелькнуло удивление, когда она увидела оправу, оптику и парфюм ей показался знакомым…

— Действительно, — усмехнулся Стас.

— Ни один дальнобойщик не позволит себе бельё Биккембергс.

— Ты настолько разбираешься в дальнобойщиках? — даже нагнул голову и улыбнулся. Широко и нагло.

— Я разбираюсь в Биккембергс.

— Охотно верю, — кивнул. — Ты выбрала?

— Салат из свежих овощей, — не глядя в меню, проговорила Варя, это блюдо есть в любом ресторане, любой кухне.

— И?

— И всё.

— Понятно, — качнул головой в знак согласия и вызвал официанта.

Пока Стас делал заказ, сам добавив в Варин выбор люля-кебаб, сказав, что он здесь «объеденье», и бокал домашнего вина. Пока официант уточнял детали, Варя ещё раз внимательно разглядывала Григорьева Станислава Георгиевича.

Она не ошиблась, ей не показалось от усталости и избытка адреналина в крови. Стас действительно красивый, и дело вовсе не в правильных чертах лица, а в спокойствии, сдержанности, которую он излучал, в некичливой, кричащей уверенности. Этот мужчина явно знал себе цену, цену своим словам и поступкам. Он знал, что он делает, когда, зачем и с кем… Весь его облик, не яркий, но задерживающий на себе взгляд, говорил сам за себя.

— Это было подстроено? Ты подстроил всё, да? — первой не выдержала Варя и задала мучащий её вопрос. — Что ты хочешь?

— Последний вопрос немного личный, не находишь? — ответил вопросом на вопрос. — Что именно подстроено?

— То… тот… то, что случилось там.

— Где там, что случилось? — словно бы издевался Стас.

— В номере, у дороги! — не выдержала и почти прокричала Варя.

— Хм… представим, что подстроено, но зачем?

— Ради контракта, например, — развела руками и уставилась на оппонента, сжав губы.

— Интересно… — Стас задумчиво обмакнул долму в соус, стоящий на его же тарелке. — Соус здесь — пальчики оближешь, не хочешь попробовать?

— Ты издеваешься? — Варя, аж подпрыгнула на стуле.

— Нет, я предлагаю тебе попробовать соус.

— Ты издеваешься.

— Нет, Варя, — и замолчал, с явным аппетитом поглощая мясную долму, заедая мясным же салатом.

— Что «нет»? — а ведь мясной салат с этим жутким майонезом сейчас был бы кстати… съесть, а немного оставить и опрокинуть на голову Стасу, прямо на его аккуратную причёску. Взлохмаченным он нравился Варе больше.

— Нет, Варя, в номере у дороги не было подстроено.

Варе показалось, что она воздушный шарик, из которого выходит воздух, ей даже стало легче дышать, хотя никаких гарантий или даже небольших предпосылок для того, чтобы верить Стасу, тому, что космос, у неё не было. Кроме шестого чувства или желания верить.

— Подумай сама, — продолжил Стас. — Мы встретились в пробке у Павлограда, я направлялся с тобой в одну сторону. Тебя, наверняка, отправили сюда неожиданно, во всяком случае, я точно ничего не знал, да и Сергей, генеральный вашей местной богодельни, тоже. Согласись, узнать в последний момент, перепрыгнуть семьсот километров, встретить на дороге Варвару Арнольдовну, а потом ещё и переспать с ней только для того, чтобы подписать договор, в котором я не так уж и заинтересован, сложно, если не сказать — глупо.

— Не заинтересован? — интересные новости.

— Не настолько, чтобы спать с тобой, — быстро глянул на Варю и продолжил. — Варя, ты молодая, красивая женщина, неужели ты думаешь, что для секса с тобой нужна ещё какая-то причина?

А Варя почему-то именно так и думала… Да, она молодая и даже красивая, во всяком случае, она худая, она блондинка, но у Антона, например, всегда находилась причина, почему нет. Мандарин всегда смотрел на Варю, как на приятеля. Она не помнит, чтобы стояла очередь из желающих переспать с ней, даже когда круг её общения был в основном мужским.

— Варя, — Стас улыбнулся. — Варенька, я могу чем угодно поклясться, что не подстраивал ничего. Дорога, как большая коммунальная квартира, казалось бы, люди должны разъезжаться после единственной встречи, но они постоянно сталкиваются. Один обогнал другого, потом остановился на заправке или перекусить, и их снова свела трасса. И тут ты… растерянная, несчастная даже, с такой фигуркой… Варвара Арнольдовна, я не удержался, признаю, но я действовал непреднамеренно и не по злому умыслу.

— Интересно, что ты, — на «ты» ударение, — делал в том МАNе? Вряд ли тебе надо подрабатывать водителем.

— Не надо, — он легко закинул долму в рот. — Считай это хобби. Дорога всегда успокаивала меня, мне лучше думается в дороге… Так что, я беру машину в автопарке мужа сестры и еду, в идеале недельку, в этот раз получилось вырваться всего на пару дней, спешил подписать самолично договор, не знал, что Белицкая собственной персоной зарубит плоды труда целого коллектива единомышленников.

— Эти единомышленники играли только на стороне «Ювеста».

— Логично, — пожал плечами, — а на чьей стороне они должны быть? Это бизнес, просто бизнес. Сейчас мои люди будут пересматривать…

— Как бы ещё надуть, они будут пересматривать.

— Не без этого, но всё в твоих руках, Варя, не дай мне и моей команде сделать это, — запивая минеральной водой. — Ты совсем не ела, — показал глазами на нетронутый люля-кебаб. — Сыта?

— Да, — Варя вздохнула. Сыта она не была, но поглощать огромный люля-кебаб на глазах постороннего человека не хотелось.

— Тогда пойдём? Ты готова? Я могу показать тебе город, — по пути в ресторан Стас пообещал показать Варе окрестности и пару мест, что не указаны в путеводителе.

— Конечно, — она бодро встала и двинулась к двери, оставив на столе купюры за свою часть обеда, даже за люля-кебаб, который она так и не съела.

— Да, — Варя вздохнула. Сыта она не была, но поглощать огромный люля-кебаб на глазах постороннего человека не хотелось.

— Тогда пойдём? Ты готова? Я могу показать тебе город, — по пути в ресторан Стас пообещал показать Варе окрестности и пару мест, что не указаны в путеводителе.

— Конечно, — она бодро встала и двинулась к двери, оставив на столе купюры за свою часть обеда, даже за люля-кебаб, который она так и не съела.

Через несколько часов прогулки, после того, как Варей был осмотрен сад камней, беседа стала непринуждённой, даже дружеской. Стас рассказывал что-то про школьные годы, про институт, неожиданно оказалось, что и Варе есть что вспомнить. К удивлению Вари, Стас не выпучил глаза, не стал сыпать приевшимися шуточками про обезьяну с гранатой и блондинок за рулём, когда она призналась в своём увлечении и ближайших планах. Призналась, а не поделилась, именно так ощущала себя Варя, когда рассказывала кому-то из посторонних про своё хобби и страсть.

Наоборот, Стас восхитился и долго хвалил Варю, утверждая, что женщины на дороге ничем не хуже мужчин, а порой даже лучше, «дисциплинированней» и «осторожней». Об идее участия женской команды в трофи-рейде он высказывался с меньшим энтузиазмом, заметив, что вряд ли Варвара справится с той же лебёдкой, но тут же добавил, что надо пробовать, всегда надо пытаться, а уж потом решать. И решать самой Варе.

— Когда, где? На чём? — спросил, подавая руку, помогая Варе перешагнуть через лужу, её обувь была явно не предназначена для прогулок по просёлочной дороге, которая вела из сада камней к парковке.

Варя назвала время и место, и рассказала о достижениях Мандарина, не особо вдаваясь в детали.

— О, — Стас остановился. — ТР3, уверен, вы справитесь, да и мир не без добрый людей.

— Разбираешься в квалификации? — Варя не смогла скрыть удивления.

— Ага, увлекался по молодости, — неопределённо ответил. — Люблю всё, что связано с дорогой, машинами, железом. Напомнить, как мы познакомились? — подмигнул.

Действительно, странное место и обстоятельство для знакомства наследницы состояния и владельца холдинга «Ювеста».

— Сейчас иногда в местных покатушках участвую, на квадроцикле чаще, — продолжил. — У нас своё небольшое сообщество есть, региональное, — улыбнулся.

— Ух, а какой у тебя квадрик? — глаза у Вари загорелись.

У неё, конечно, был квадроцикл и даже прицеп для него, был мощный крузер, чтобы возить своё сокровище, но всё это богатство стояло мёртвым грузом в гараже её загородного дома, и Варя лишь изредка заходила поздороваться со «своими мальчиками», а кататься — не каталась. Антон бы не одобрил.

— БРП Кан-ам, конечно, — растёкся в улыбке, будто говорил о живом существе, впрочем, для каждого джиппера его средство передвижения и есть — живое существо. С характером и повадками, требующее ухода, времени и денег.

— Кто бы сомневался, — засмеялась Варвара. Конечно Кан-ам, можно было и не спрашивать.

Она остановилась у раскатанной квадроциклистами лужи. Грязи было мало, местные искали любую возможность извалять в грязи своё сокровище, они добрались до дороги, ведущей в сад камней, и сделали из небольшого островка начинающей подсыхать грязи болото, пройти которое в босоножках Касадей целая проблема, только по бровочке или по жухлой траве сбоку, среди деревьев, но и там ненамного проще.

— Оппа.

Варя не успела опомниться, как оказалась на руках Стаса, он поднял её без видимых усилий. И вроде ничего особенного не было в этой близости. Боком к торсу, его руки крепко обхватывают ноги и поясницу… но Варя не удержалась и схватилась за шею Стаса, покрепче прижавшись. Она же может… например, бояться высоты. А Григорьев Станислав высокий мужчина! И аромат парфюма тот же, что и был в номере. Терпкий, с нотками цитруса, сандала, в то же время свежий, не навязчивый, одурманивающий.

— Чем займёмся? — как ни в чём не бывало, продолжил беседу Стас. — Чего бы ты хотела, мы уже давно гуляем, время к вечеру.

— А?

— Так всё-таки, чего ты хочешь? — спокойно переспросил.

— В каком смысле? — Варе показалось, что она покраснела. После того, как Стас прижимал её к себе, пусть и вынуждено, Варя точно знала, что она хочет.

Но это было исключено. Есть же разница между случайным сексом и вот так, преднамеренно, изменив Антону… или нет?

— В смысле еды, — нарочито сладко улыбаясь, ответил Стас.

— Я не голодна, — соврала Варя. За время прогулки она нагуляла почти зверский аппетит, учитывая, что пообедала она салатом, основным ингредиентом которого были огурцы.

— Британские учёные, несомненно, доказали пользу огурцов для женского организма, но мне почему-то кажется, что ты голодна, зверски.

— Нууу… я бы съела Цезарь.

— Все женщины рождаются со встроенной программой «я бы съела Цезарь», ты на диете? Не моё дело, и ты можешь меня сейчас послать куда подальше, но по-моему, тебе совсем необязательно придерживаться строгого режима, ты такая тощенькая, что тебя ветром сдуть может.

— Нет, я не на диете, — возмутилась отчего-то.

Тощенькаяя… да, она тощенья, но почему полным не говорят «хватит есть, ты и так жирная», а худой обязательно укажут на телосложение и режим питания!

— На самом деле я могу есть всё, что не приколочено, и не толстеть, — ответила возмущённо.

— Правда?

— Чистая.

— Так почему не ешь? Пищевая привычка — страшное дело, по себе знаю, но вряд ли ты начнёшь поглощать жирное или мучное килограммами.

— Ем, — отвернулась.

— Отлично. Значит, повторяю свой вопрос, «чего ты хочешь?»

— Чего… — прищурила глаза и стала перечислять, — Мясо хочу, жаренное, шашлык, прямо с огня. И пиво. Не фильтрованное, — отважно добавила.

— Отлично. Поехали, — открыл дверь мерседеса, они наконец-то вышли на пустынную парковку.

— Куда? — решила уточнить, не то чтобы это было важно, всё равно она в этом городе ничего не знала.

— Увидишь, — подмигнул. Варя, кажется, снова покраснела.

Как такое может быть? Варвара Белицкая не краснела в обществе мужчин никогда! При ней рассказывали скабрезные анекдоты и отвешивали сомнительные комплименты на соревнованиях участники-мужчины. Она не краснела даже, когда первый раз занималась сексом. А с Григорьевым она румянится, как красна девица, того гляди упадёт в обморок от смущения.

Машина остановилась у огромного супермаркета, Стас уже привычно подал руку и, выхватив тележку из ряда точно таких же, отправился ко входу. Варя пошла следом.

— Что ты собираешься покупать? Тебе прямо сейчас необходимо в магазин?

— Мясо, — пожал плечами, — что там ещё надо? Специи, лук нужен, лимон, жаль, базар уже закрыт, там лучше выбор, а специи какие… ууу… но справимся и так. Если что-то хочешь — бери.

Варя долго стояла у длинного стеллажа с пивом. Пауланер, Вичвуд Хобгоблин или просто Пилснер? Надо признать, в пиве она особо не разбиралась. Мандарин точно знал, какое пиво любит Варя, в баре, куда они раньше заглядывали, всегда он заказывал, а с Антоном Варя в пабы не ходила. Он пару раз ходил без неё, но это было давно, и возвращался трезвым. С его-то отношением к алкоголю!

— Не смотри здесь, — она почувствовала дыхание в макушку. Ей показалось, или Стас поцеловал её волосы? — Купим местное, разливное, я объехал половину мира, поверь, вкуснее пива не пробовал.

— Хорошо, — как-то быстро согласилась Варя и отошла на пару шагов.

Посмотрела в тележку: свинина, говядина, соевый соус, какой-то майонез, несколько видов сыра, лука, мясная нарезка, солёный шпик, апельсины, виноград, связка бананов, манго и даже кумкват.

— Ого! — он собрался кормить симфонический окрест, духовиков, говорят, у них отменный аппетит.

— Много не мало, — усмехнулся. — Пошли.

Уже на кассовой зоне Варя спохватилась.

— Посуда, мы не взяли посуду.

Приготовить можно и на природе, раз уж они собрались на пикник, правда Варя понятия не имела, как это делается, готовить она не умела совсем, но посуда-то точно нужна. Скромных познаний Вари о кулинарии хватило на то, чтобы это понять.

— У меня есть посуда, — обыденно ответил Стас и протянул кассиру пластиковую карту, отодвигая руку Вари с Визой.

— Но… — растерялась, не поняла, от чего больше, от спокойного тона Стаса или от оценивающего взгляда дородной кассирши.

— Пакет? — заучено сказала женщина. — Карта на скидку имеется? Всего хорошего, приходите к нам ещё.

— Непременно, — приветливо улыбнулся Стас.

— Что значит «ко мне»? — Варя обогнула широко шагающего Стаса. — Мы так не договаривались.

— Если соблюдать формальности, Варвара, то мы вообще никак не договаривались, я в одностороннем порядке решил, что так будет удобней. Скоро стемнеет, нет смысла торчать на улице, у меня загородный дом, прилагаются все условия, от мангала до бассейна, кстати, есть даже баня, могу попарить, если захочешь. Заодно, у тебя появится эксклюзивная возможность обговорить детали договора с владельцем «Ювеста», — подмигнул.

— А у тебя — переспать с Белицкой?

— Хм… — остановился, наклонился близко к Вариному лицу. — Я с ней уже переспал, но не отказался бы ещё раз. И даже не один раз.

— Наглость города берет?

— В правильном направлении мыслите, госпожа Белицкая Варвара Арнольдовна.

— Я не собираюсь ещё раз с тобой спать, — увидев прямой взгляд и высокомерно поднятую бровь, добавила. — Я с мужчинами больше одной ночи не провожу, твоя уже была, — ответила таким же взглядом.

— Переживу, — беспечно заметил, походя, открыл багажник и закинул пакет. — Серьёзно, ты абсолютно свободна сегодня вечером, я тоже. Мы можем просто хорошо провести время, мы же хорошо проводили время? — сам себя спросил. — Мне понравилось, — сам ответил. — А секс… Варя, не захочешь — не будет. Ты взрослая женщина, а я не сексуальный маньяк. Договорились?

— Договорились.

А что оставалось? Вариантов было много, но не один из них не нравился Варе. Ей хотелось продлить этот день и вечер. Покупать пиво в небольшом магазинчике, таращиться на раков, которых Стас пообещал сварить, и отпрыгивать, когда одного из них он поднёс близко к лицу Варвары. Она чуть не упала, оступившись на высоких каблуках, но была поймана крепкой мужской рукой. В его руках ей понравилось ещё больше, как и дыхание Стаса, и его губы, коснувшиеся легко, почти как летний ветерок у виска. Так легко, что возникла мысль, что показалось. Варя решила продлить это день.

Будь, что будет.

 

Глава 5

Город закончился, мимо пронеслись многоэтажки, потом частный сектор, а потом мерседес вырвался на трассу и полетел, петляя между машин.

— Тебя не штрафовали за агрессивное вождение? — Варе не было страшно, ей было весело. Хотелось открыть окно и крикнуть «э-ге-гей!»

— Нет, а за превышение скорости часто.

— Не удивляет.

— Меня тоже, — плавно нажал на тормоз, развернулся, резко ушёл вправо и скатился по узкой асфальтированной дороге в сторону.

Варвару не удивил пункт охраны, велосипедные дорожки, огромные дома. Она пыталась угадать, в каком из этих благоустроенных особнячков новых буржуа живёт Григорьев Станислав Георгиевич, и не угадала.

Ворота открылись и плавно закрылись за заехавшей машиной, сработали датчики движения и осветили пространство. Ухоженный газон, дом в стиле альпийского шале, самшит, кусты и невысокие растения, альпийская горка неподалёку, подсвеченная зеленоватыми фонариками, небольшой водоём.

— Там карпы живут, — пояснил Стас. — Вода циркулирует, очищается, даже какие-то кувшинки, что ли, на поверхности, типа показатель чистоты воды, но я не уверен. Днём красивей, увидишь, — добавил будничным тоном, будто это уже дело решённое. — Проходи, — посторонился и пропустил Варю вперёд по тропинке из цветной плитки, — к домику для гостей, там будет удобней, — махнул рукой с пакетом.

Домик для гостей представлял собой полноценный дом, в нём могла спокойно жить семья человек из пяти. Что тоже не удивило Варю. Она оглядела полностью оборудованную кухонную зону с панорамными окнами и видом на бассейн. Стас включил подсветку, и вода заиграла всеми оттенками бирюзового.

Две спальни, похожие друг на друга, гостиную и огромную «зону отдыха», где большой камин служил доминантой, рядом лежали дрова на специальной подставке. Вряд ли хозяин дома затапливал камин летом, наоборот, по приходу он сразу включил кондиционеры, даже ночью было душно. Дизайнерское решение. Почти муляж. Книги же на полках были не муляжом, некоторые изрядно потрёпанные, стояли в хаотичном порядке, их наверняка читали и перечитывали не один раз, а некоторые — не одно поколение.

— Осмотрелась? — поинтересовался. — Пойдём, будешь помогать.

И тут же направился на кухню.

— Стой, — Варя в нерешительности замерла у стола. — Вот так, — на неё надели фартук с изображением хохломской игрушки. — Твоя Версаче может пострадать, и разуйся, устали ноги за целый день.

Он пододвинул под ступни Вари небольшой коврик с массажирующим ворсом, и она чуть не кончила. Может от того, что сняла обувь, а может от того, что пальцы Стаса легко коснулись щиколотки, потом другой и так же легко погладили. Совсем немного, но Варя едва не попросила продолжить.

— Не возражаешь, я переоденусь, — услышала рядом, и тут же Стас исчез.

Вернулся почти сразу, в тонких джинсах и футболке, тоже босиком. Потом ушёл ещё раз, сказав Варе нарезать лук кольцами, а вернулся уже с пластмассовым тазиком, где лежали помидоры, пучки зелени и, одобренные британскими учёными, огурцы.

— В огороде насобирал? — решила посмеяться Варя.

— Да, — просто ответил Стас, и Варя чуть не уронила нож.

— В каком огороде?

— В своём, не соседском же, — пожал плечами, продолжая намывать овощи.

— У тебя есть огород? Скажи ещё, сам сажаешь, сам поливаешь, — фыркнула отчего-то.

— А, нет, не сам, сестрица моя живёт рядом, хобби у неё — огород. У себя всё грядками засадила, ко мне перебралась. Мне не жаль, пусть сажает, главное — ландшафтный дизайн перед домом не портить, я даже поливаю иногда, — пожал плечами. — Правда, каждое лето и осень проблема, куда урожай деть, хорошо, соседи забирают, — засмеялся. — А то, может, и приторговывать начну, на базаре, как думаешь, получится у меня?

— Не сомневаюсь в этом.

Если уж Григорьев чуть не провёл управленцев Арнольда Белицкого, то помидорами точно сможет торговать.

Потом Стас резал мясо, колдовал с приправами, мариновал и закрыл под вакуум, со словами, что скоро можно будет жарить. Отваривал раков, нарезал сыр, колбасу, корейские и грузинские салаты, которые купили по пути, раскладывал по тарелкам, отнёс столовые приборы в беседку, недалеко от бассейна и домика. Всё это, пока Варя нарезала несколько помидоров, огурцов и украшала тарелку зеленью. Он не торопил и не косился, просто делал всё сам, привычными движениями.

Стас даже не поморщился, когда Варя направилась к холодильнику и разлила пиво по бокалам, выпив сразу половину от своего. Ей всё больше и больше хотелось или потрогать Стаса, убедиться, что он живой, настоящий, или ущипнуть себя, проверить, не сон ли это.

Этот красивый мужчина, в свободно сидящей футболке, подчёркивающей силу рук и ширину плеч, в тонких джинсах, не скрывающих длину ног и крепкие ягодицы. Его пальцы, перемешивающие мясные кусочки, и кончик языка, облизнувший губы от пивной пены.

Стас торжественно водрузил блюдо с раками на стол, по пути проверив мангал, и принялся нанизывать куски мяса на шампуры. Варвара исходила слюнями, по шашлыку ли, ракам или мужчине рядом — она уже и ответить не смогла бы.

— Скоро будет готово, — произнёс Стас, пока Варя топталась рядом, не зная, чем заняться. — Съешь ещё сыра, тебе же понравилось.

— Ты специально меня хочешь сыром накормить, чтобы я шашлыка меньше съела, — съязвила.

— Ты разгадала мой коварный план.

— Негодяй, — протянула бокал пива.

— Я вообще коварный тип, — снова облизнул верхнюю губу, немного. Варя заметила эту привычку ещё в ресторане, и она ей почему-то понравилась. Как и заметила то, что у Стаса были линзы и шрам на левой руке от мизинца и выше, уходил под наручные часы, сейчас было видно, что он заканчивается у локтя. Шрам и линзы тоже понравились Варе.

— Коварный тип приятной наружности, — отшутилась, отведя глаза в сторону.

— Ты тоже ничего, — подмигнул и отправился к мангалу.

Варя пошла за ним, в огромных мужских сланцах ходить было не слишком удобно, но босоножки надевать не хотелось, да и ходить по мягкой траве или тротуарной плитке на шпильке ещё более неудобно.

— Жарко, — она стояла рядом с мангалом и Стасом и старательно игнорировала тот факт, что завтра и она сама, и её Версаче будут пахнуть, как окорок из коптильни.

— Так искупайся в бассейне, я присоединюсь, только переверну, три минутки.

— У меня купальника нет, — Варя даже опешила от такого предложения.

— Здесь никого нет, кроме меня, а я тебя уже видел, — нагло напомнил. — И что-то на тебе всё же есть, сверху точно, кружевное и красивое, — намекая на то, что блузка у Варвары немного просвечивает, и виден бралетт. Антону не нравился такой тип бюстгальтеров на Варе, он говорил, что форма её груди не позволяет носить, но Варя носила. Это был её небольшой демарш. — Я бы посмотрел, — закусил губу, а потом засмеялся, глядя на возмущённый взгляд Вари. — Правда, красиво же. Там же замочек впереди, да?

— Нахал!

Варя решила просто помочить ноги в бассейне, так ей не придётся раздеваться. Встав на край бортика, она осторожно опустила ногу в воду, та оказалась тёплой. Не успела она примоститься на край, чтобы опустить в воду две многострадальные ножки, как оказалась там вся. В панике размахивая руками, брыкаясь и пытаясь задержать дыхание. Её выхватил Стас, держа её крепко одной рукой, другой он медленно грёб, удерживая их двоих на поверхности. Варвара была бы даже признательна за спасение, да только спасатель сам и закинул Варю в воду — схватил её за талию и прыгнул, крепко держа. Просто снёс её с бортика, утягивая за собой.

— Нахал!

— Ты это уже говорила, — мокрые волосы лежали в беспорядке, Стас довольно улыбался, как мальчишка. — Признай, что классно, — быстрым движением убрал прилипшие пряди от лица Варвары.

Варя признавала, вот только не могла определиться, что классно — находиться в воде или в объятьях Стаса. И фартук этот так некстати, без него, через тонкий шёлк и мягкое кружево она бы больше почувствовала… хотелось большего.

Сразу. Сейчас.

Варя даже глаза закрыла, надеясь на поцелуй, только его не случилось. Стало ещё и обидно, она оттолкнулась от мужчины и легко доплыла до лестницы, выбралась на сушу и двинулась к дому. Отжимать вещи. Бедная её Версаче!

— Чёрт, — услышала жалобное за спиной. — Чёрт, чёрт, — Стас стоял, держась за поручень лестницы.

— Что случилось? — подлетела моментально.

— Линзы… выскользнули.

— Тебе очки принести? — спохватилась. Точно! У Стаса явно проблемы со зрением. Линзы и солнцезащитные очки с диоптриями указывали на это.

— Не найдёшь, — горестно вздохнул. — Помоги дойти домой, там я сориентируюсь, а сейчас ни черта не вижу… — ещё раз вздохнул и опёрся, как раненный боец, на тощенькую Варю.

Они дошли по кафелю до границы с газоном и… да что же это такое! Он просто её провоцирует. Потянул вниз, на мягкую траву, уложил на себя и держит, и разглядывает её лицо вблизи, и волосы убирает от лица, и, кажется, всё-таки хочет её поцеловать. И даже целует, а Варя не сопротивляется.

До сопротивления ли… Там, в номере, он так её не целовал. Долго, чувственно, сладко, губами, языком. Не поцелуй, а ласка. Интимная.

— Извини, не смог удержаться, — проговорил после того, как стащил с Вари фартук и быстро расстегнул пару пуговиц на блузке. — Красиво, даже красивей, чем я думал, — он в упор смотрел на промокший бралетт. — А застёжка всё же впереди, — провёл пальцем по застёжке, едва задевая грудь.

— Ты же не видишь, — возмутилась Варя, больше наигранно.

— Я немножко преувеличил свою проблему, вблизи я вижу, а линз на мне нет. — Варя вгляделась, не было. — Так что, не так уж я соврал, хотя снял я их сам, признаюсь.

— Ты ведёшь себя, как мальчишка.

— Ты будишь во мне влюблённого семиклассника.

И они ещё целовались, пока Стас не вспомнил про шашлык, и пришлось оторваться. Потом он дал Варе свою рубашку из тонкой вискозы и предложил на выбор либо свои трусы, либо штаны. «Не бойся, всё чистое», — сказал со смехом. Варя попробовала трикотажные штаны, в надежде, что можно будет подтянуть резинку, но операция провалилась, так что, она смело влезла в «боксёры» и остаток вечера провела в очень странном наряде, а Стас прекрасно его видел, ведь на нос он нацепил очки в хипстерской оправе Том Форд и стал казаться моложе лет на пять. Не влюблённым семиклассником, но всё же.

Варя много ела, много пила, ещё больше целовалась и даже танцевала, делилась планами и забыла, что всё это не её жизнь… Совсем ночью они перебрались на кровать и там продолжили целоваться. Стас был страстным, деликатным и чертовски изобретательным.

Его XXL не доставлял боли даже при первом проникновении, он делал это мягко, без рывков, постепенно, или Варя была настолько увлечена процессом, что не замечала дискомфорта.

— Варь, а что не так с оральным сексом? — когда они пили пиво, сидя прямо на кровати, она в позе лотоса, укрытая простынёй. Включили кондиционер, и Стас её закутал «от греха подальше».

— А что не так? — она в удивлении посмотрела на мужчину рядом.

— Ну, в номере ты сказала, что никакого орального секса…

— Мы же даже знакомы не были!

— Понятно… А сейчас знакомы?

— Эм… ну…

— Ну?

— Я не сильна в этом, понимаешь… — снова она покраснела, похоже, влюблённой семиклассницей тут была Варя.

Она не врала. Когда-то у них с Антоном был хороший секс, но оральный как-то не пошёл. Антон всё время поправлял Варю, деликатно, но поправлял, ей никак не удавалось сделать именно так, как надо ему… В итоге вопрос как-то сам собой сошёл на нет, как и попытки самого секса. Сам же он не торопился делать Варе приятно подобным образом, хотя и умел, баловал редко, а потом и вовсе…

— Я больше спрашивал про тебя, — усмехнулся. — Понимаю, что такой штуковиной, — показал себе на пах, — лучше в нетрадиционные места не соваться, — подмигнул.

— Да, — Варя внимательно посмотрела туда, куда смотрел Стас. — А я бы попробовала, только боюсь, не получится у меня ничего.

— Девушка, вы виртуозно водите машину, участвуете в ралли и трофи рейдах, знаете, что такое БРП и трансмиссия, поимели сегодня с утречка весь мой юридический и финансовый отдел. И ты порезала помидоры и огурцы, между прочим, ровно, у тебя получится.

У неё получилось. Наверняка не виртуозно, и вряд ли это выглядело эротично, но её не останавливали, не делали замечаний и даже не поправили ни разу.

— Знаешь, — уже засыпая, проговорила Варя, — я совсем не такая.

— Какая? — ответил с зевком. Рядом на тумбочке лежали очки Стаса, и Варя внимательно их разглядывала, особенно дужки.

— Я не занимаюсь сексом с незнакомыми мужчинами… с потенциальными партнёрами и… — хотела было добавить, что не изменяет своему мужчине, но не стала. Не была уверена, что у неё ещё есть этот самый мужчина. Не после того, что она узнала, и всего, что произошло потом, в этом городе. Со Стасом.

— Знаю, — зевнул ещё один раз. — Ты бы видела себя на той стоянке и в номере, перепуганный-перепуганный кролик, но отважный, — в голосе чувствовалась улыбка.

Варя посмотрела на Стаса, он перевернулся на бок, подпёр рукой голову и улыбнулся. Просто улыбнулся, наверное, потому что хотел это сделать.

— Сомнительный комплимент.

— Уж какой есть, считай это маленькой шалостью, — напомнил слова песни, и Варя довольно уснула. Моментально, и ей не снились сны.

Проснулась от света в лицо и какого-то странного звука. Это был ребёнок… точно, голос маленького ребёнка.

Открыв глаза, Варвара Белицкая смотрела на ребёнка в розовой панамке — скорее всего, девочка, — и в одних трусиках. Варя не разбиралась в детях, девочке на вид было от двух до трёх лет, она сидела на кровати рядом с Варей и что-то ей рассказывала. Тот факт, что Варя была ей незнакома и спала, не смущал её.

— Вот ты где! — раздалось в дверях, и следом появилась женщина лет тридцати пяти.

Высокая, со странной причёской — ярко-рыжие волосы до плеч вились мелким бесом, делая голову непропорционально большой по отношению к телу. Женщина не была полной, скорей громоздкой, подавляющей, она уставилась на Варвару.

— Совсем стыд потерял! А ты что разлеглась, милочка, собирайся и катись домой. Не видишь, женат он.

— Кто?

— Станислав Георгиевич, а ты как думаешь, или с кем-то другим тут кувыркалась ночью? Стааас, — прокричала куда-то в сторону. — Ни стыда у тебя, ни совести, уже домой шалав водишь! О жене не думаешь, о ребёнке подумай, из семейного дома вертеп устроил! Ладно, когда проституток по хатам да баням таскаешь, уже и сюда припёр! Обо мне ты подумал, о Леночке, ей на шлюх твоих любоваться?! Иди ко мне деточка, иди ко мне маленькая, — это женщина уже говорила сидящей на кровати девочке, которая громко и с отчаянием ревела, так, как умеют только дети. — Леночка, доченька, иди ко мне, золотце.

Золотце на руках, видимо, матери, успокоилось и молча наблюдало, как Варя пытается встать с кровати, закутавшись в простынь, и стартануть в ванную комнату, за вещами.

Именно там вчера она развесила свои вещи и бельё.

— А тощая-то какая, ни рожи, ни кожи, ни сисек, ни письки, напился, что ли вусмерть и привёл… Стааас, — громогласно, — где ты шляешься, иди хоть посмотри, какую страшилку притащил, может, тогда совесть проснётся!

— Беги, беги, по добру, по здорову, пока волосы тебе не выдернула. Жалко мне тебя, убогая, а то бы живого места уже не было, была бы хоть на женщину похожа, видать, совсем разум Стасик потерял… — говорила вслед закрывающейся в ванной Варе.

«А по утру они проснулись» называется. И как теперь выходить? Какой позор…

Ещё и месячные начались, должны были, но не могли подождать пару дней или хотя бы пару часов?

Варвара выглянула, уже одетая, из ванной, она кое-как умылась, расчесала волосы пятернёй и, пользуясь тишиной в доме, проскочила на улицу, встречаясь со Стасом.

— Варя? — он выглядел бодрым, немного запыхавшимся, как только что из спортивного зала или после пробежки, и одежда на нём была соответствующая.

— Тебя там жена ждёт, — проговорила и рванула со всех ног на улицу, благо вход был открыт.

Добралась до гостиницы быстро, вызвать такси легко, навигатор в телефоне услужливо подсказал её местонахождение, и теперь быстро собиралась домой. Или не домой, куда угодно, хоть пересчитывать пингвинов.

Как обидно, как стыдно, о чём она думала… влюблённый семиклассник! Как теперь смотреть в глаза Антону, хотя… Антон неважен, она была осторожна, как и он, Стрелецкому и знать не обязательно, может, они уже расстались.

Как смотреть в глаза себе? Но ведь это не она привела в семейный дом постороннюю женщину… Она просто не обратила внимания, напрочь проигнорировала стоящую в гараже красную Мазду СХ5 — явно «женскую» машину, когда Стас показывал ей БРПишку. Не обратила внимания на гель для душа на хромированной полочке, тоже женский, причём такой, который не купишь в магазине, мимоходом, надо заказывать, и массажную расчёску, торчащую в подставке в спальне.

Кто-нибудь, когда-нибудь видел мужчину, который расчёсывается массажной щёткой с натуральной щетиной? На это способен Стрелецкий, будь у него волосы, но точно не мужчина, который ради интереса может сесть на МAN и проехать несколько тысяч километров, сам разбирает свою БРПишку, пьёт нефильтрованное пиво и, смеясь, засовывает в рот женщине маринованный лук, потому что той его хочется. Да и по возрасту Григорьев должен быть женат, он явно старше Антона.

Варвара быстро набрала данные Григорьева, социальные сети выдали пару страничек, обе официальные, несколько фотографий, женат, дата рождения, так и есть, старше Антона, тридцать три года. Ссылка на инстаграм, и там, в основном, фотографии с работы, были, впрочем, фотографии с дочерью и даже пара видео.

Одна из ссылок вела в местную группу джипперов, оттуда Варвара и узнала, что Григорьев Станислав Георгиевич принимает участие в том же трофи-рейде, что и собралась Варвара Белицкая. Ей уже было всё равно… Она просто сдулась за тот час, который ушёл на то, чтобы добраться до гостиницы, провести своё мини-расследование, ещё раз захлебнуться в обиде, погрузиться в пучину самобичевания, собрать вещи, сесть в свой порш и рвануть домой.

Да хоть к Стрелецкому. Бисексуалу по пятницам.

Однополые браки в нашей стране запрещены, так что, хотя бы в этом Антон выигрывал!

 

Глава 6

Варвара стиснула зубы и не давала воли слезам. Обидно, но она взрослая женщина и знала, на что шла, должна была знать. Тем более, проблемы сейчас у Григорьева. И стыдно тоже должно быть ему!

А Варвара Белицкая должна сейчас не нестись, превышая скорость по трассе, а сидеть в офисе филиала и заниматься сделкой с «Ювестом», сделав вид при встрече с его владельцем, что ничего особенного не произошло. Но Варя давила на газ и время от времени всё-таки хлюпала носом, пару раз, чуть не создав аварийную ситуацию, только молниеносная, уже интуитивная реакция выручала.

Что она скажет отцу, который за время, пока она гуляла и развлекалась с Григорьевым, прислал ей письмо с подтверждением правоты Варвары Арнольдовны и указанием дальнейших действий? Что случайно переспала со Станиславом Георгиевичем и теперь не хочет его видеть, потому что он лучший мужчина, который был в её жизни? Как солнце, на которое больно смотреть, или бездонный космос, о котором легче не думать, чем пытаться понять его.

Солнце… Космос…

Варя рассмеялась, это по-другому называется!

Телефон зазвонил, высветилось имя Савельевой Сашки.

— Варь, — разносился по салону голос Сашки. — Куда ты делась? Я уже собиралась к Стрелецкому твоему ехать, освобождать тебя, это же он, да, он?

— Что «он»?

Теперь, после Григорьева, Стрелецкий со своими тихими фитоняшными радостями и стерильным сексом прекрасно смотрелся и даже стал родным.

— Он запретил тебе, да? Он не отдаёт тебе телефон, не выпускает из дома? — тараторила Саша без остановки, рассказывая, какие кары небесные свалятся на гладкую, как шар для боулинга, голову Антона, стоит ему только попасться на глаза Сашки.

— Нет. — Варе даже удалось рассмеяться. — Мне пришлось уехать, но уже возвращаюсь домой.

— Мне только кажется, или ты там плачешь?

— Я смеюсь, Саш, — в подтверждение Варя всхлипнула и неожиданно шмыгнула носом.

— Давай, рассказывай! — потребовал голос на том конце провода.

Варя рассказала. Раньше у них не было секретов, и Саша никогда не подводила, не разболтала ни единой сердечной тайны Вари, даже эпизод с чешским гонщиком остался тайной, а не пятном на биографии Варвары Белицкой. Стремительный, головокружительный и красивый роман, сошедший на нет раньше, чем Варя успела проникнуться серьёзными чувствами к объекту своего обожания. Легко и красиво.

В машине повисла тишина, потом раздалось печальное.

— Ты же не влюбилась, Варь?

— Нет! — взвизгнула Варя.

— Ты всё-таки влюбилась, — Сашка говорила уверенно. — Эх, Варька!

— Я нечаянно, — винилась Варвара. — У него кольца обручального нет… А может… — Неясная надежда забрезжила, как робкий рассвет после бури. — Может, он разведён, может, эта страшная баба не жена ему? Или он разводится уже? Или… Я не нашла ни одной фотографии его жены! Ни одной! Прошерстила интернет — и ничего! Ничего, понимаешь?

— Он женат, — Сашка говорила уверенно. — Он женат, он не разводится и не разведётся, поверь мне. А фотографии ни о чём не говорят, мало ли, может, она противница социальных сетей, или он, раз информация там рабочая, сама же говоришь, всё официально. Фотографии дочки можно и выставить, капиталист с человеческим лицом, пиар-ход такой, понимаешь?

Варя понимала, у её отца тоже стояла фотография семьи на рабочем столе, под нужным углом, чтобы входящим не бросалось в глаза, но было ясно: Арнольд Белицкий — семьянин и добропорядочный бизнесмен.

— Но он женат, и это вряд ли изменится, что бы он ни говорил, — продолжила свою мысль Саша.

— Я уехала, что он скажет? — перебила Варвара в раздражении, хотя поводов для этого не было. Сашка точно не виновата в этой истории.

— Я на будущее. — Сашка вздохнула. — Что бы он ни говорил — не разведётся. Не разводятся они, — и тут уже Сашка всхлипнула и начала шмыгать носом.

Варя вспомнила большую Сашкину любовь, инструктора по экстренному вождению, который так и не развёлся, хотя и обещал, а потом и вовсе бросил Сашку, сменив её то ли на Валю, то ли на Галю, к тому же, блондинку и худую, против пухленькой брюнетки Саши.

Придя к очевидному, в таком случае, выводу, они вернулись к главному вопросу — трофи, и долго обсуждали детали и строили планы, как-то само собой забылось, что там же будет Григорьев. Трасса, подготовка, участники, шансы, даже погодные условия — вот, что интересовало Варю, а не космический масштаб её сегодняшнего фиаско.

Впереди замаячил пост ГИБДД, Варвара сбавила скорость и распрощалась с Сашкой.

Сотрудник махнул полосатым жезлом, выхватывая из нескончаемого потока машин Порш Варвары, и жестом велел остановиться, что Варя и сделала, припарковавшись в сторонке от основного потока, рядом с постом — небольшим зданием с синей крышей.

После обязательных представлений и перечислений звания и имени, инспектор Кузнецов Роман Игнатьевич, на вид лет тридцати, высокий, с загаром на круглом, лоснящемся лице, улыбнулся и попросил документы. Всё в рабочем порядке, ничего неожиданного или внушающего опасения:

— Документы.

— Страховка.

И, наконец:

— Нарушаем, Варвара Арнольдовна, как же так?

Варя вздохнула, прикидывая в уме, на сколько она превысила скорость, и на каком именно участке дороги. Неслась она, действительно, с нарушениями и готова была заплатить за это.

— Я обещаю исправиться, — включила Варя блондинку и захлопала глазами. — Давайте договоримся, — прошептала заговорщицки. — Впредь обещаю не позволять себе подобного, — всегда срабатывало. Сотрудники быстро шли на контакт, и Варвара Арнольдовна отделывалась незначительной, по её меркам, денежной суммой.

— Несомненно, — улыбнулся инспектор. — Запрещённые к провозу вещи, оружие, наркотические вещества везёте? — огорошил инспектор. — Багажник покажите, пожалуйста.

Варя в удивлении пошла к багажнику, решив не спорить, и смотрела, как внимательно заглядывает в него Роман Игнатьевич, ковыряя пальцем обшивку.

— Послушайте, — Варвара уставилась на инспектора. — У вас есть ордер на обыск, где понятые, что происходит?

— А, — улыбнулся и оглядел Варвару с ног до головы с откровенным интересом, прямо-таки исследовательским. — Будут вам понятые, гражданочка, — махнул жезлом и остановил первые попавшие автомобили.

Вот уже час, никак не меньше, Варину машину обыскивали, перетряхивая содержимое, разворачивая каждый фантик или бумажку, трясли ковриками, забирались под сиденья. Вокруг Порша и владелицы собралась изрядная толпа, кто-то что-то писал, кто-то подтверждал или подписывал. Саму же Варвару, по истечении времени, когда машину обыскали со всех сторон, даже под днищем, оставили в малюсеньком помещении, сначала заставив пописать в баночку, чтобы узнать, употребляла ли Белицкая Варвара Арнольдовна наркотики.

Мало того, инспектор Кузнецов забрал телефон у Варвары, лихо выхватил из рук последней айфон, и со словами: «Ждите гражданочка», толкнул в комнату с серыми стенами, где из мебели был только стул, и щёлкнул замком, оставив её одну.

Варя начала паниковать. На самом деле, паниковать она начала ещё раньше, и только гордость не давала ей позвонить отцу или Стрелецкому, или генеральному директору филиала, он ближе, и выручил бы быстрее, да хоть Григорьеву. А потом, когда она была готова звонить куда и кому угодно, ясно понимая: то, что происходит — незаконно, но сделать она ничего не может, телефон у неё отобрали, а её закрыли в комнате. Отлично!

Её, конечно, отпустят, и Варвара Белицкая, и уж тем более её отец, не спустят на тормозах то, что произошло. Инспектор Роман Игнатьевич Кузнецов поплатится минимум своим тёплым местом работы, а максимум — его ждёт статья за превышения полномочий!

В коридоре послышался шум, дверь резко раскрылась, и на пороге, как Супермен из голливудского блокбастера, возник Стас, тот, что космос, не хватало плаща и красных трусов поверх трико. За его спиной покатывался со смеха инспектор Кузнецов:

— Слуш, что за паника-то? Просил задержать любой ценой — задержал. Заодно повеселился.

Варвара подскочила со стула и уставилась на Кузнецова, потом на Григорьева, потом только начала соображать. Ничего себе «задержать»! Да её тут чуть удар не хватил, она едва не задохнулась от нехватки кислорода в этой коморке, размером меньше, чем очаг папы Карло, у неё чуть сердце не остановилось, сосуды не лопнули и… и ещё что-нибудь, не менее ужасное, чуть не случилось! Инсульт или даже инфаркт, или… да мало ли диагнозов?!

Конечно, Варвара немного преувеличивала, когда выговаривала всё это Стасу, Кузнецову и какому-то бледному гайцу, грозя всеми возможными земными и неземными карами, но именно так она себя ощущала. Пойманной, загнанной в ловушку, перепуганной и требующей кровавой мести всем участникам этого представления.

— Вот ты идиот, Ромчик! — орал Стас, стуча себе по виску, показывая степень умственного отставания приятеля. — Дебил, и не лечишься! Можно же было как-то по-другому задержать! Сильно испугалась, кролик? — это он говорил уже Варе, обнимая, в то время, когда Варя лупила его со всей силы по рёбрам и ниже поясницы — туда, куда могла достать.

— Вот ещё! — она попыталась отойти, но Стас крепко её держал, и Варе показалось, что нюхал её волосы. Что за глупая привычка?!

— Говорю же, отважный кролик, — погладил по голове, убрал взлохмаченные волосы с лица и вдруг поцеловал в нос. Куда Варвара Белицкая и врезала ему от неожиданности, промахнувшись, да и уклонился Стас удачно, но по скуле задела и вскрикнула от боли.

— Ну, я смотрю, тут скоро представление в духе «Нью Порн» начнётся, я пойду, — попытался не засмеяться Кузнецов, но это ему не удалось. — Ваши документы, гражданочка, — он аккуратно положил документы на пол, медленными движениями, как оружие в боевиках. — Ваш телефон, ключи от машины, можете быть свободной, не нарушайте больше, — и быстро захлопнул дверь в каморку.

— Варя, — Стас тут же сделал шаг назад. — Нам надо поговорить. Прости за всё это, я не предполагал, не знал, как остановить тебя, когда понял, что ты уехала. Здесь одна трасса… Варь, поговори со мной.

— Иди в жопу, а, — устало сказала Варвара, она чувствовала себя опустошённой, уставшей и одновременно злой, когда подошла к своей машине, и рывком открыла дверь, чтобы забраться в своего мальчика.

Порш Кайен — единственный, кто не предаст её, не подставит, не заставит чувствовать себя в ловушке.

— Не уйду, пока мы не поговорим, — Григорьев был на редкость настойчив, он забрался на пассажирское сиденье, посмотрел в упор на Варю и заявил, что не выйдет из машины, пока они не поговорят «по-человечески», «не по телефону» «глаза в глаза»

— О чём? — взвилась Варя. — О чём мы можем говорить? О том, что твой друг чуть до инфаркта меня не довёл, так он за это работы лишится!

— Варь, не надо, — Стас поморщился. — Он по моей просьбе, мы друзья детства, перегнул, у Ромчика с чувством юмора и меры проблемы, но ты не пострадала, протоколы фиктивные, временем ты располагаешь, никуда не опоздала, и здоровье не пошатнулось. Не кипятись. Он просто дебил.

— Незачем дебилам работать в органах!

— Какая неожиданная мысль, — Стас усмехнулся, и Варя почему-то вместе с ним. — О другом я хочу поговорить. Ты прекрасно это понимаешь, — посмотрел прямо. — О том, что случилось утром.

— Утром пришла твоя жена или не жена, какая разница, что тут обсуждать? Ты женат, у тебя есть ребёнок, не нужно было устраивать это представление, чтобы попросить меня молчать. Я никому не скажу, это будет нашей тайной. Ну, ещё твоей жены и дочери, надеюсь, правда, она не поняла, что её отец «напился вусмерть и привёл в дом шлюху».

— Не поняла, конечно, — зажмурился, как при мигрени, потёр себя по глазам.

— Это хорошо, но больше так не делай, не ровён час — поймёт.

— Я так и не делаю.

— Точно! «Бани и хаты», — вспомнила слова жутковатой женщины с очень странной причёской.

— Нет никаких бань и хат, — потёр лицо, выдохнул.

— Может, и жены нет? — странно, но надежда была готова выпорхнуть, как бабочка из кокона.

— Жена есть, — убил бабочку Григорьев, безжалостно растоптав её, предварительно вырвав крылышки.

Варе даже стало больно, словно эти крылья, с нежной пыльцой и ярким рисунком, оторвали у неё, так больно, что она отвернулась и уставилась в окно, только чтобы не смотреть на Стаса. Космос… живые существа не выживают в космосе.

— Женщина, которую ты видела, моя сестра. Лена — дочь, а жены не было дома… она в санатории, СПА-процедуры, грязевые ванны…

— Отлично, — пробурчала Варя.

— Давай, по порядку расскажу? Ты выслушаешь, не станешь перебивать, а уж потом решишь, казнить или миловать, где ставить треклятую запятую.

— Ладно, — проигнорировала все предупреждения Сашки Варя. — Ври! — она не могла этого не сказать, вложив всё ехидство, на которое была способна, но вся обратилась в слух.

— Моя жена — моя родственница, не уверен, что избавлюсь когда-нибудь от неё. Что мне в принципе есть смысл разводиться. Иногда, кажется, это на всю жизнь, но чаще я стараюсь не думать об этот совсем.

— Как это «родственница»? Кровная? — Варя мысленно поднимала челюсть. Этого ещё не хватало.

— Не кровная, конечно, и не по документам.

Варя в удивлении смотрела на Стаса. Слов не было.

— У моей сестры была подруга, неблагополучная, рано родила, мужиков меняла, в итоге спилась, а дочку её Лиля забрала — моя сестра. Девочке уже четырнадцать лет было, пятнадцатый шёл. Таня… Я эту Таню в упор не замечал, слова плохого не сказал, но и хорошего тоже.

Стас замолчал, Варя предпочла тоже молчать.

— Несколько лет назад, — продолжил, — я в аварию попал, сам виноват, скорость, — зажмурился. — Пришёл в себя уже в больнице. Операция, снова операция. Года из жизни как не бывало, второй пошёл, я дома валялся уже. Ходить мог, говорить, но не разгонишься. Отец бизнес мой взял в руки, мать не отходила, сестра, но у всех своя жизнь, целыми днями держать их рядом не станешь, а чужих в своём доме я с трудом терплю. Лиля предложила Таню, она медицинский колледж заканчивала, её туда еле-еле пропихнул наш отец, ей — практика, а мне — не чужой человек рядом. Согласился. Уколы она, правда, больно делала, кошмар, так что, вены я ей не доверял… но в целом она неплохо справлялась, споро всё, почти профессионально. А мне главное — не один, как говорится, есть кому стакан воды подать, и в доме не посторонний. В общем, пришёл я в себя… проснулся организм, а тут Таня… я у неё первым оказался. Первым! Конечно, как честный человек, женился. По-другому поступить с ней я не мог, но чем дольше я с ней жил, тем яснее становилось — она чужая мне. Смотрю на неё — красивая, очень красивая, молодая, ухоженная, а чувств… как к бревну. Потом она меня бесить начала, серьёзно. Ничего не делает, ничего не хочет, ни к чему не стремится. Не работает, не учится, ничего, полный ноль. Сериалы какие-то смотрит, и тех, уверен, не помнит. Дома сидит. Всё.

— А жена-домохозяйка тебя, выходит, не устраивает? — ввернула Варя.

— Меня? Меня устраивает домохозяйка. Моя мать всю жизнь домохозяйка. Но Таня… Таня и домом не занималась, она вообще ничем не занимается, не читает, не рисует, ничем не интересуется, вакуум. Я решил, что с меня хватит, не могу я так больше, на чувстве вины далеко не уедешь. Сказал — разводимся, и тут выясняется: она беременна. Как? Что?

— Действительно, — не удержалась от ехидного замечания Варвара. — Как так получилось? Когда занимаешься сексом, могут получиться дети, слышал такое?

— Слышал, — так же ехидно ответил Стас. — А ты о контрацепции слышала? В наше время «случайно забеременеть» может только полная дура или на редкость неудачливая женщина, а Таня не случайно забеременела, её, оказалось, сестрица моя науськала, что с ребёнком я никуда не денусь, способ привязать меня надёжней. Таня перестала таблетки принимать, результат себя ждать не заставил.

— Про аборты, конечно, не слышал? Аборт — грех? — Варя закатила глаза на этот слоган, набивший оскомину.

— Слушай, — Варе показалось, что Стас повысил голос. — Я не хотел ребёнка, но отправлять молодую жену на аборт, это знаешь, как-то слишком, даже с моим отношением к ситуации, — уставился на Варвару. — Вообще, я не так смотрю на ситуацию, мне не нравится формулировка «хочу ребёнка», «хочу жену», «хочу мужа», мне кажется, правильней спросить себя, хочешь ли ты быть отцом, готов ли ты быть мужем. Прежде, чем хотеть что-то для себя, надо подумать, что ты готов дать. Так вот, я не был готов стать отцом, я и сейчас не готов. Мы, конечно, не развелись, Лена родилась в срок и здоровой, матери она не нужна, мне тоже… Я старался, видит бог, я старался наладить отношения с Таней, быть хорошим мужем и отцом, но у меня не получается. Я просто дурел дома, — он говорил всё быстрее, словно торопился выговориться, спешил, Варя боялась перебить и даже дышать. — Приходил, няня тут же уходила, Лиля очень старалась приучить меня к ребёнку, — усмехнулся. — И начиналось. Плач, игрушки по всему дому, папа поиграй, папа покатай, папа искупай, папа уложи спать, а мама сидит, улыбается. Я Лилю понимаю, она боится, что я снова возьмусь за старое, гонки, адреналин, своим увлечением я у семьи галлон крови выпил. Думает меня ребёнком и женой удержать, а Таня в её руках — пластилин, своего ума нет, так и живёт Лилиным. Больше двух лет я терпел, думал — свихнусь. Уже работа не помогала, покатушки не отвлекали, пару раз напивался, один раз устроил скандал Тане, испугал её, решил больше никогда не попадаться ей на глаза в таком состоянии. Когда долго нет командировок, стал брать МАN у зятя и уезжать в долгие рейсы, дорога успокаивает, выматывает, я потом недели две не хочу придушить Таню, Лилю и себя. В начале лета перебрался в домик для гостей, в основном доме живёт Таня, а Лену отправил жить к сестре. Матери она не нужна, я целыми днями работаю, в конце концов — это её идея была удержать ребёнком, пусть занимается. Так и живём, каждый в своём углу, ни врозь, ни вместе. У меня в голове каждый день отцовское звучит: «Ребёнок должен расти в полной семье». Мать давит, говорит — в семье нужно идти на уступки, компромиссы… Тем более, Таня — особенная девушка. Это сложно объяснить, её поведение, её манеры… Стараюсь, иду на примирение, но не проходит и недели, как всё сначала.

— Вообще-то, так себе попытки помириться с женой — «бани и хаты», — вставила Варя, она правда так думала. Кто не обидится? Эта Таня точно не исключение.

— Какие бани? — ударил рукой по торпеде. — Нет никаких бань, никаких хат и баб. Не хожу я никуда, я до тебя даже не изменял ей.

— Ага, живёте в разных домах, а трахаетесь исправно, — фыркнула Варя. — Я уж почти прониклась, а здесь такая проза.

— Я похож на умалишённого? — фыркнул Стас. — Мне больше сюрпризы не нужны! Что ей в голову, вернее сестре, придёт, без понятия. Презерватив проколоть, шприцом загнать в себя результат… — усмехнулся. — Передёрнуть под порнушку — наше всё. Тебя увидел, думал, с ума сошёл, влюбился, всё на свете забыл. Не хотел я вчера о жене своей вспоминать, о дочери думать, ничего не хотел, только тебя. Себе не верю, но это так, я так влюблялся в седьмом или восьмом классе. Понимаю, что глупость это несусветная, понимаю, что я несвободен, что Таню нельзя оставить, да и смысла нет. Она всю жизнь будет где-то рядом, родители мои её внучкой считают, сестра дочерью. Помню, что ребёнок должен расти в полной семье, знаю, что конечно, постараюсь ещё раз, и ещё, построить видимость полной семьи для Лены. И про Стрелецкого знаю, что ты несвободна, — он грустно улыбнулся. — Не только ты умеешь пользоваться интернетом, Варя, изучила же информацию обо мне? Вот и я посмотрел, пока догонял тебя. Я всё понимаю, но у меня сейчас сердце выпрыгнет только от того, что ты рядом со мной, от того, что я вижу тебя, от того, что могу поцеловать, — облизнул губы, как обычно, с верхней. — Могу?

Не стал дожидаться разрешения, поцеловал. Накрыл своими губами Варины, прошёлся языком, лаская, просясь впустить. Варя вздохнула, он этим воспользовался и проник внутрь, лаская на входе и чуть глубже.

Она забыла все свои принципы, всё, о чём думала и что обещала Сашке, придвинулась ближе, ещё ближе, попыталась втереться в твёрдую грудь, гладя по шее, расстёгивая пуговицы на рубашке, проводя пальцем по соску, слыша, как вобрал сквозь зубы воздух.

Ещё немного, и Варя бы занялась любовью прямо в машине, на переднем сидении или на заднем, без разницы, или даже на улице, стоя у капота. Как угодно, где угодно, лишь бы с ним. Со Стасом! Но реальность быстро всё поставила на свои места. Когда мужская рука скользнула по бедру под юбку, Варя вспомнила.

— У меня месячные, — почти заплакала от обиды.

— Я знаю, — он прошептал это в губы. — Это не мешает целоваться, верно? — и улыбнулся.

— Знаешь?

— Варь, согласись, шансов, что этой ночью я лишил тебя девственности — нет, и не настолько он огромный, чтобы причинить травму, к тому же, я вполне научился справляться со своей особенностью, так что… я знаю, что у тебя месячные, и это не мешает мне целовать тебя.

Через час Варя слушала Стаса и соглашалась с ним.

Подготовку же к трофи пропускать нельзя, если это то, чего она на самом деле хочет, а она точно хочет, это Стас понял по блеску глаз Вари и её восторженным рассказам. Ей необходимо принять участие, и, чем чёрт не шутит — победить.

Она должна вернуться домой, «пободаться» с Григорьевым и «Ювестом», удалённо держать руки на пульсе тоже возможно, ей нужно принять этот вызов и постараться победить, в первую очередь ради себя самой, собственной самооценки, хотя Григорьев не обещает, что даст ей фору или уступит. Бизнес есть бизнес. О том, что будет с ними, с Варей, Стасом и космосом, что вдруг стал одним на двоих, они не говорили.

 

Глава 7

Варя добралась домой в середине ночи, тихо проскользнула в спальню, отметив, что Стрелецкий так и спит на диване в гостиной, теперь туда перекочевали остальные постельные принадлежности. Даже не поняла, обрадовалась она этому или нет.

Упала и уснула без сил и сновидений.

Проснулась после обеда. К удивлению, Антон был дома, сидел в кабинете и сосредоточенно смотрел в экран макбука, делая авторучкой какие-то пометки на бумагах. Прошлёпала босыми ногами на кухню, так и не поздоровавшись, и уставилась в холодильник в поисках еды.

— Привет, — Стрелецкий подошёл неслышно, встал рядом и проследил за взглядом Варвары. — Сядь, я приготовлю.

Села и смотрела, как Антон варит овсяную кашу. Странно, но каша пахла аппетитно и на вкус была приятной. После нескольких дней сухомятки, дорожных перекусов, вечера откровенного обжорства, Варя не то чтобы чувствовала себя плохо, у неё ничего не болело, но хотелось чего-то простого и полезного. И овсяная каша с кусочками сухофруктов подошла практически идеально.

— Не ждал тебя, — проговорил Антон, когда Варя доела, и сам забрал у неё тарелку, поставив перед ней чай и даже блюдечко с кусковым тростниковым сахаром. — Ты же ведёшь сделку с «Ювестом», передумала?

— Почему я должна передумать? — сделала глоток ароматной жидкости и подняла глаза на Стрелецкого.

— Ты вернулась, вероятно, этому есть объяснение, это — самое очевидное.

— Я вернулась из-за подготовки к трофи-рейду, Антон, — почти по слогам проговорила Варя. — А договором можно заниматься удалённо, моё личное присутствие не требуется, тебе это прекрасно известно.

— Значит, в трофи ты всё-таки участвуешь? — невозмутимо уточнил Стрелецкий.

— Конечно.

— Ты не подумала о том, что можешь быть в положении к тому времени?

— Я не в положении, — отрезала Варвара.

— Трофи через месяц, насколько я понял, к этому времени, может быть…

— Не может! — вспылила Варя. — Не может, мы не будем больше пытаться, Антон.

— Это решено, — отрезал.

— Антон, я не хочу быть матерью, понимаешь?

Варя думала над словами Стаса и, кажется, поняла их. Она не могла ответить на вопрос, хотела ли она ребёнка. Ребёнок — это что-то абстрактное, картинка на экране телевизора, смутные воспоминания собственного детства.

А вот она сама — Варвара Белицкая, — вовсе не абстракция, и она совсем не хочет становиться матерью. Она не хочет ходить беременной, рожать, уделять внимание беспомощному маленькому человечку, она не хочет не спать ночами или просыпаться рано утром, потому что её ребёнок уже выспался. Не хочет покупать детские вещи, разбираться в нюансах детского питания, ходить к врачам.

Варя понимала, можно с лёгкостью нанять того, кто всё это будет делать за неё, но это казалось неправильным. Мама Варвары всегда сама решала подобные вопросы, и маленькая Варя всегда знала, с кем посоветоваться, кто будет смотреть с ней мультик или порисует. С возрастом, в жизни повзрослевшей Вари мамы становилось меньше, и это казалось правильным. Варя думала, что сейчас мама отрывается за все годы, которые провела, занимаясь воспитанием дочери.

Варя не хотела отрываться потом, когда-нибудь, после сорока. Она хотела жить полной жизнью сейчас. Она не готова становиться матерью.

— Это не имеет значения, совместный ребёнок — это выгодное предприятие.

Варвара вспылила, а ведь она вовсе не хотела ругаться с Антоном, в глубине души она чувствовала себя виноватой за измену, несмотря на то, что Стрелецкий «первый начал». Она хотела если не наладить отношения с Антоном, то хотя бы избежать конфликта. В примирение она особо не верила, и не хотела его, не после того, как увидела настоящий космос… но ругаться не хотелось совсем.

— Ребёнок — это не предприятие! — заявила.

— Ты много знаешь о детях? — Антон скептически посмотрел на Варвару, будто спрашивал пятиклашку о теореме Ферма.

— Нет, я ничего не знаю о детях, и я ничего не хочу о них знать, ближайшие лет десять точно!

— Десять?! — он нервно заглатывал ледяную воду из высокого узкого стакана. Кадык ходил вверх-вниз по загорелой шее.

— Десять! — встала, снова села. — Тебя так пугает перспектива совместной жизни со мной? — стало обидно, по-настоящему. — Мне тоже не слишком хочется с тобой жить, — пожала плечами. — Давай разъедемся, и ты сможешь не только по пятницам доставлять себе удовольствие.

— Какое удовольствие? — сузил глаза.

— С мальчиками, а уж какое, я знать не хочу, и воображать — тоже. Ты же по пятницам ходишь в клуб, верно?

— Если бы ты давала себе труд задуматься, ты бы вспомнила, что я совладелец этого клуба, по пятницам я проверяю отчётность и, естественно, остаюсь иногда до ночи. Там камерная, спокойная атмосфера и гости, в том числе я, могут быть уверены, что «светские львятки» дешевого розлива не будут мелькать перед глазами, — взмахнул перед лицом рукой, едва сдерживая выражение брезгливости на лице. — Я не изменял тебя физически, никаких половых контактов, если тебе это важно знать.

— Ты сказал: «Был осторожен».

— Да, я осторожен, поэтому никаких половых контактов. То, что я там провожу время, и это доставляет мне некоторое удовольствие, не говорит о том, что я сплю с первым встречным, или первой.

— Врёшь, — как же Варе хотелось, чтобы это было неправдой, это автоматически сняло бы стыд за её поступок.

Но не похоже, чтобы Стрелецкий врал. Действительно, он слишком стерилен, слишком озабочен своим здоровьем или внешним видом, он не может себе разрешить майонез в салате, скорей всего, перед мастурбацией он протирает руки антисептиком, а потом искупает свой грех в спортивном зале, такой человек никогда не опустится до случайной половой связи. И этот клуб, действительно, его собственность. А Стрелецкий Антон контролируют свои активы.

— Ты сама знаешь, что я не вру, Варвара.

— В любом случае, — резко встала и отправилась в ванную комнату. — Это ничего не решает, нам надо расстаться. Тебе есть, где жить, не вижу, в чём проблема, Стрелецкий.

— Варь, честно говоря, я начинаю уставать от твоих капризов, поговорим вечером, я опаздываю.

— Каких капризов? — посмотрела на себя в зеркало, осталась недовольна. Да уж, бессонные ночки не идут на пользу, как и возлияния, и обжорство.

— Обыкновенных, Варя, для тебя — самых обыкновенных.

— У меня нет капризов, — поджала губы.

— Ты — избалованная девчонка, всегда поступала так, как хочет левая пятка или правая ягодица. Ты же сама не знаешь, чего ты хочешь! Сначала решила, что хочешь трофи, наплевав на свои обязанности на работе, на меня, на отца. Просто решила — и все должны подстроиться.

— Я всегда этого хотела!

— Ты всегда хотела, а тебя всегда использовали. Где были твои друзья два года, они даже на день рождения твой не пришли, я помню, как ты расстроилась, а теперь вспомнили о тебе. Или, скорей уж, о твоих деньгах.

Варя застыла.

— Взнос, финансирование. Милостиво взяла на себя, правда, маленькая богатая девочка?

— Не твоё дело, — отвернулась.

Взяла, что греха таить. А почему нет? Может себе это позволить, она же даже не почувствовала это, а ребятам помощь. Они-то трудятся на средних должностях, и Вариного достатка, скорей всего, не достигнут никогда в жизни, или только под конец этой жизни, когда никакие трофи будут не нужны.

— Значит, я прав. Потом рванула на машине, зачем? Обиделась, решила что-то доказать, и полетела, как всегда, вся обида в ноги ушла, назло поехала, даже матери не соизволила позвонить, про себя или отца — я молчу уже. Вознамерилась что-то доказать? Даже доказала, сорвала договор.

— Это бред, а не договор!

— Так довела бы его до ума, раз уж взялась, но ты снова всё бросила и уехала. Даже не интересно, что тебе в этот раз было не так. Простыни не того плетения? Цвет номера? Глава филиала не так посмотрел или климат не подошёл. Ты всегда делала, что хотела. Хотела — училась, хотела — не училась. Отец заплатил — восстановили. Хочешь — ходишь на работу, хочешь — не ходишь, хотя это твоё требование, Варя, это ты сучила ножками и требовала себе должность.

— От моей должности ничего не зависит.

— И даже с ней ты не справляешься, ты хочешь, чтобы тебе поручили хотя бы что-нибудь более-менее ответственное? У меня старшеклассницы-курьеры относятся с большей ответственностью к своим обязанностям, чем ты. Избалованная девчонка — вот ты кто.

— Перестань!

— Нет уж, я скажу, — продолжил. — Ты вспомни себя четыре года назад, вспомни.

— Что не так со мной четыре года назад?

— Тусовки, алкоголь, снова тусовки. Этот твой недороман с гонщиком из Чехии…

— Что? А про него ты откуда знаешь?

— Мы спонсировали тогда команду, забыла? Это ты меня не видела, а я тебя видел прекрасно. Красивая, взбалмошная, шатающаяся по пабам в сомнительной компании, вечеринки безумные, алкоголь — это всё ты, Варвара! Время прошло, думал, ты хотя бы немного изменилась. Нет. Всё то же самое. Капризы, алкоголь. Демонстрации глупых обид. Нет, Варя! Это не ты меня бросаешь, это я тебя бросаю. Я не собираюсь заводить ребёнка со взбалмошной, несдержанной девицей. И жениться на такой не имею никакого желания. Никогда не имел, даже когда влюблён был сильно. Участвуй в гонках, ешь, что хочешь, употребляй, но когда снова попадёшь в больницу — не жалуйся!

Пока Варя хлопала глазами, Стрелецкий кинул от дверей, спокойно:

— За вещами пришлю водителя, будь любезна — собери.

Варя, конечно, не стала собирать. Он уходит — пусть он и собирает. Детская обида поселилась в сердце. И вроде бы, уход Стрелецкого был именно тем, что она хотела, и вроде бы переживать не было от чего, но Варя переживала и даже начала плакать. Правда, в начале сеанса слёзотерапии, поняла, что плачет вовсе не из-за Стрелецкого, а из-за Стаса, что было глупо.

Со Стрелецким она прожила целых четыре года, они ездили на курорты, выходили на светские раунды, целовались под дождём, правда, один раз всего — в самом начале отношений. Стрелецкий ей дарил цветы, каждое воскресенье, Варя подозревала, что задание было забито в ежедневнике его помощника, но было же! А что у Вари было с Григорьевым? Ничего. Пустота, такая же, как космос. Безжизненная. И чем дольше она об этом думала, тем сильнее плакала, пока не устала окончательно, у неё опухли глаза, и разболелась голова.

Варя набрала номер единственного человека, кого могла сейчас видеть, помимо Стаса, и попросила приехать. Сашка была на работе, но после трёх созвонов, когда её то отпускало начальство, то не отпускало, то грозили увольнением, Сашка стояла на пороге квартиры, держа в руках две пиццы. Одна, конечно, с ананасом и курицей — Сашкина любимая.

После экскурсии по квартире — Сашка сфотографировалась, кажется, в каждом углу и выложила пару фотографий в инстаграм, — они, наконец, уселись на огромной кухне, и Сашка уделила внимание подруге.

— У тебя круче, чем в Эрмитаже!

— Перестань, — Варя засмеялась, глядя на огромные, как плошки, глаза подруги.

— Точно! Вот в загородном доме у тебя, точно как в Эрмитаже, барокко, даже лестница немного похожа на Иорданскую, но тут — круче!

— Ты была в Эрмитаже? — удивилась Варя. Саша давно мечтала съездить в Питер. И вроде не был этот город далеко, и вроде не было это накладно, Варя сама много раз предлагала свозить Сашу и даже всё оплатить, но у Сашки всё время не складывалось.

— Неее, — протянула Саша. — Только по интернету. Но в этом году обязательно! Вот после трофи отработаю месяц-два и возьму за свой счёт недельку…

— Осень уже будет, — уверенно перебила Варвара. — Летом надо ехать. Давай следующим летом, вдвоём?

— Давай, я как раз денег накоплю, — мечтательно пропела Александра. — Рассказывай, что у тебя, — перевела тему. — Стрелецкий ушёл?

— Я его ушла, — фыркнула на предположение, но потом согласилась: — Бросил.

— Узнал о женатике? — Сашка прикрыла в ужасе ладонями рот, и Варя увидела, что лак у неё на мизинцах облупился.

— Нет. Заявил, что я безответственная, избалованная девица, и мне не место в его упорядоченной жизни!

— Будешь возвращать?

— Не-а. Хочешь вина? Хорошее. — Варя и забыла, что с утра чувствовала себя неважно и почти дала себе обещание больше не употреблять и не объедаться.

— Можно подумать, у тебя бывает плохое, — кивнула Сашка и довольно отхлебнула из фужера. — Тьфу! — начала фыркать. — Варька, ну и дрянь, поди, денег стоит.

Варя решила не говорить, сколько стоит эта «дрянь».

— Надо ананасы консервированные добавить, — уверенно заявила Саша. — С ананасами даже эту гадость можно будет пить.

Ананасов не нашлось, Саша вспомнила, что внутри жилого комплекса, где находилась Варина квартира, видела продуктовый магазинчик и рванула туда, захватив Варину кредитку, по настоянию хозяйки. Вернулась с ещё большими глазами, но победно протягивая банку ананасов.

— Ну и цены у вас тут, — деловито открывая банку. — Офанареть можно.

Допивая вторую бутылку, уже без ананасов, вино становилось всё приятней и приятней на вкус, Саша вдруг призналась.

— А знаешь, мне Стрелецкий нравится.

— Чего? — Варя поперхнулась, и Сашка услужливо постучало по спине.

— Нравится, — горько вздохнула. — Ты только не злись, Варя! Я сама не поняла, как так вышло тогда.

— Когда? — стало не по себе.

— Ну, когда ты с ним познакомилась, потом нас познакомила. Я его и до этого видела, ходил такой, важный, улыбчивый, приветливый… и красивый. Вот он мне и понравился. Сильно. Я даже мечтала о нём, пару раз.

— И что? — Варя ждала признаний в стиле «не виноватая я», хотя и сама верила в это с трудом.

— И ничего, — ещё раз вздохнула. — Он на тебя сразу запал, а если бы не было тебя, всё равно бы меня не заметил, — отпила вино. — Посмотри на меня. — Сашка встала и покрутилась вокруг своей оси. — Разве сравнить с тобой? Даже если я совсем есть перестану, мне такой худой не стать, кость широкая. Да и вообще, не его поля ягодка.

— Это он не твоего поля, — возмутилась Варя. — Ему мальчики нравятся, поискала я информацию о бурной молодости, пока тебя ждала, — взмахнула руками. — Преувеличивают, конечно, как всегда, до вселенских масштабов, но мальчики — его «маленькая слабость», во всяком случае, была, он же…

— Ну и что, — перебила Сашка, пожав плечами. — Я тоже порнушку люблю посмотреть с лесбиянками, что такого? — и ещё отпила.

— Ты пробовала? — вот уж не ожидала таких откровений от Сашки.

— Ага, один раз, пьяная была, — продолжала пить. — И знаешь, что скажу: мужик нужен! Вот это всё, — пьяно махнула руками, — ну, ты понимаешь, чтобы ооооох!

— Понимаю, — пришла очередь Вари вздыхать.

Теперь-то она с уверенностью может сказать: «ооооох».

Они пооткровенничали ещё немного, коснулись и финансового вопроса, Сашка заявила, что деньги она собиралась отдать в любом случае, после нового года, точно, а вот с Мандарина брать нечестно. Он вложил все свои средства в Егорку — так Сашка называла авто для трофи, и Варя согласилась, что имя отлично подходит, — а теперь они ждут пополнения, так что «всё по-честному», с чем Варя согласилась, а Варвара Арнольдовна решила покрыть расходы на Егорку.

Утром Варя проснулась одна, ещё более несчастная, чем была. Почему-то, после ночи, когда её подминали мужские руки, буквально вдавливая в слишком горячее тело, ей было очень одиноко спать. Она чуть было не позвонила Стрелецкому, потом вспомнила, что спали они на разных половинах бескрайней кровати, и между подушкой Вари и подушкой Антона всегда лежало ещё три — нетронутых.

Побродив немного по квартире, она позвонила отцу и сообщила, что со Стрелецким они расстались, на что услышала: «Помиритесь» и «Не первый раз». Сказала, что ей необходим отпуск, она смертельно устала, и у неё депрессия.

Арнольд Белицкий вздохнул, сказал: «Ничего другого я и не ожидал» и пожелал хорошего отдыха, правда добавил, скорее для проформы, что Варя «избалованная нахалка», с чем она согласилась и отправилась спать дальше. И только к ночи она заглянула в рабочий почтовый ящик, лениво просматривая письма, пока не наткнулась на письмо от «Ювеста», долго гипнотизировала эту надпись, пока, наконец, не открыла. Лаконичное содержание, несколько приложенных файлов и приписка «Варвара Арнольдовна, надеюсь на скорейший ответ и продуктивное сотрудничество». Чуть ниже было: «Варя, мой личный номер +7…»

Не думая, Варя набрала номер, что было не очень-то умно, учитывая первый час ночи, ответили на удивление быстро, голосом Стаса. И почему-то стало стыдно признаться, что собралась на острова, почему-то захотелось срочно пересмотреть все поправки, которые прислал «Ювест», и добить этот договор до победного конца. Не просто добить, а выйти победительницей, многократной чемпионкой. Мастером спорта международного класса.

 

Глава 8

Утром Варя с трудом разлепила глаза. Где-то в недрах кровати с завидной настойчивостью надрывался рингтон телефона.

— Да, — недовольно пробурчала в трубку, даже не посмотрев, кто звонит. Голос прозвучал хрипло и, наверняка, недовольно.

— Варвара Арнольдовна, — услышала уже привычный голос, до остановки сердца родной, такой, что захотелось его потрогать и в него же обернуться, как в покрывало из верблюжьей шерсти. — Варя, не говори, что ты проспала.

— Я не проспала! — приосанилась и попыталась придать голосу бодрость, в итоге зевнула и упала снова на подушки, что, конечно, услышал собеседник и засмеялся в трубку. Тепло засмеялся, без укора.

— Так ты ещё не смотрела мои правки? — Варя полезла в ноутбук, предварительно включив его, чтобы найти сообщение Стаса, именно он звонил, в десять утра понедельника… такая рань!

— Нет, — сдалась Варя. — Я не смотрела. Но всё идеально. Я всё учла. Ты видел мои расчёты?! — возмущение поднималась где-то в глубине, ближе к желудку, и рвалось прямо в полуспящий мозг.

— Смотрел, — спокойно ответил Стас, и Варя могла поставить один к десяти, что он улыбался в этот момент. — Это никуда не годится.

— Что?! — Варвару Арнольдовну подбросила с кровати, она начала описывать круги сначала по спальне, а потом по всей квартире, рассказывая в телефонную трубку, какую работу она проделала, как много сверок, расчётов она провела сама лично, и что «Ювест» в конец обнаглел, особенно сам Григорьев — его владелец. В конце Варвара заявила, что это её последнее предложение, и ничего выгодней они от Белицких не получат, и пусть скажут спасибо и за это.

Диалог этот повторялся из раза в раз. Варвара спорила, Стас выслушивал её аргументы и душил контраргументами, не давая поблажек, не смотря на время суток и её настроение. Если письмо не поступало ровно к обозначенному сроку, Стас присылал сообщение, и Варвару буквально подбрасывало вверх. Она не могла проиграть, не могла не сделать, и уж точно, она никак не могла уступить.

Так много и настолько продуктивно она не работала уже очень давно, а может быть, не работала никогда. Но самое удивительное было то, что все недели, которые она провела над договором с «Ювестом», были яркими, живыми, в Варе проснулся азарт победителя, волнение перед стартом, не только желание победить, но и удовольствие от процесса.

На острова Варя не отправилась. После ночного разговора со Стасом, который не был слишком личным, но невероятно взбодрил девушку, разбудил в ней азарт и жажду победы, Варя пришла утром в кабинет отца и заявила, что все контакты с «Ювестом» она берёт под свой контроль. Отец проморгался, достал бутылку минералки, видимо, от неожиданности, выпил прямо из горла и согласился, но с условием, что Варю всё же будут контролировать.

«Ювест» был важен. Перспективный, обширный рынок, регион, который хотелось, если не поглотить, то хотя бы поставить свою метку, стать причастным. В этом плане «Ювест» был желанным партнёром, стратегически важным. Варвара согласилась, понимая всю важность сделки, она не стала «топать ножками», как от неё ждал Арнольд Белицкий, а взялась за дело, просиживая в офисе до ночи, пытаясь вникнуть во все тонкости малоизвестного ей направления.

В свободное время Варвара отправлялась в ангары на территории бывшей фабрики и вникала в тонкости технического фарша Егорки. С ребятами они выбирались на трассы, чтобы обкатать и обкататься, притереться друг к другу и к машине. Изучали маршруты, пытались предугадать будущие задания, мандражировали и верили в собственные силы.

Варвара и не помнила, когда последний раз жила настолько ярко и насыщено, а ведь её жизнь состояла только из работы и подготовки к трофи. Пару раз в неделю она ходила в спортивный зал, обязательно в бассейн, сауну и к Мигелю, также посещала салон, не забывала о форме бровей или педикюре, но всё это отошло на второй, третий или даже десятый план. Просто было в расписании, и Варя заскакивала, находясь мыслями в другом месте или прокручивая в голове возражения Григорьева.

За это время она успела возненавидеть его всей душой, и так же полюбить… ещё сильнее. И от этого Варя получала удовольствие, запретив себе думать о женатом положении Стаса. В конце концов, у них чисто профессиональные отношения! Ну… Например, сегодняшний вопрос:

— Что на тебе прямо сейчас? — можно считать профессиональным. Если очень хочется, то точно можно!

— В каком смысле? — Варя замерла, она стояла в огромной ванной комнате и даже не заметила, как дошла туда. В пылу спора с Григорьевым, она даже забыла, что сейчас понедельник, десять утра.

— Что на тебе надето? — терпеливо ответил Стас. Мягким, обволакивающим голосом, таким, что тут же захотелось раздеться, а не перечислять, что надето.

Варя быстро глянула на себя, будто хотела убедиться, что на ней то же самое, в чём уснула.

— Какое это имеет отношение к теме нашего разговора? — попыталась придать голосу серьёзность, но на том конце наверняка слышали игривые нотки, может даже видели довольную улыбку.

— Мне интересно — что? Пижама? А под пижамой трусики? Или нет? Какие?

— Нуууу, — шлёпала босыми ногами по тёплому полу, возвращаясь обратно в спальню, расчёсывая волосы пятерней. — Пижамы нет, — мужской вздох. — А трусики… трусики есть. Черные. От Жан Ю, в Нью Йорке купила, — правду сказала.

— Пффф, — и ещё пара нечленораздельных звуков. — А сверху что? Топик? Халатик?

— Почти угадал, — на Варе был шёлковый свободный топ той же фирмы, немного великоватый ей.

— Покажи!

— Что? — Варя уселась на край кровати, от неожиданности не поняла, о чём её просят.

Не то, чтобы она не знала про возможности современных средств коммуникации, или забыла, что в её руке телефон с внешней и фронтальной камерой с какими-то запредельными пикселями и возможностями. Она помнила, но… к подобному показу надо приготовиться. Надеть что-то, более подходящее случаю. А что подходит в таких ситуациях? Привести себя в порядок. Расчесаться, наложить макияж…

— Вааарь, — жалобный голос с той стороны призвал к решительным действиям.

— Я сейчас, — рванула в сторону гардеробной, включив громкую связь.

— Варь, Варя, стой! — раздалось по квартире. — Варя, сейчас, без подготовки. — Варя обернулась. Стас же не мог её видеть? Впрочем, особой грацией Варвара Белицкая не отличалась, а при спешке издавала чудовищное количество звуков.

— Кролик, покажи то, что ты рассказала. Чёрное…

Варвара себя почувствовала кроликом. Перед удавом. Космическим удавом. Как корабль назовёшь, так он и поплывёт? Стас звал Варю «кроликом», и именно так она себя иногда ощущала в разговорах с ним. Старалась изо всех сил не показывать вида, но… ей казалось, это напрасный труд, Стас прекрасно знает, как действует на неё «Кролик», произнесённый вкрадчивым голосом космического удава.

Она подошла к телефону, сказала «сейчас», облизнула губы — единственный доступный в данный момент макияж, — сделала несколько фотографий, придав себе как можно более соблазнительный вид, отправила их и села в ожидании ответа.

— Уууффф, — сдавленный голос наконец-то раздался. — Кролик, ты потрясающая.

— Такая же, как и вчера, — вчера они говорили, смотря друг на друга через экран телефона.

— Вчера на тебе была майка, — хрипло возразил Стас и отключился.

Вчера они долго разговаривали, пока Мандарин прыгал вокруг Егорки, а Сашка сидела, уткнувшись в ноутбук, корпя над срочным заказом, стараясь успеть до соревнований. Подвести заказчика Сашка не могла себе позволить, как и отвлекаться на тонкости дизайна на трофи. Так что, Варя сидела без дела, получала удовольствие от самой атмосферы, царящей в огромном амбаре, запаха солярки, и разговаривала со Стасом. Он был в своём домике, и на заднем плане Варя видела бассейн.

Через пару секунд раздался вызов по Вайберу, Варя приняла, включив видео.

На гладкой поверхности айфона был виден Стас, он сидел в своём рабочем кабинете, у Вари было впечатление, что она всё знает в нём. И в кабинете, и в Стасе.

Она знала, что он видит её, сидящую на кровати, в черных трусиках и топике не по размеру, с одной лямкой, сползшей по плечу, улыбающуюся. Варя была худой, при этом молодой и привлекательной — это она знала точно, так что сидела спокойно и смотрела в экран. Решила поправить лямочку и услышала протестующее:

— Оставь на месте, — пауза на вздох. — А лучше ещё опусти.

— Хочешь секс по телефону? — перехватило дыхание от одной мысли о сексе со Стасом, пусть по телефону, пусть с чужим мужем. Григорьев Стас был чужим мужем, но космосом он был её — Варвары Белицкой. Личным.

— Встань, а, — увидела, как сглотнул на экране Стас и облизнул верхнюю губу. Привычка, которая когда-нибудь погубит Варю.

Не отказала, встала, устроила телефон так, чтобы было видно, понимая, что в процессе устройства, лямочка слетела окончательно, и Стасу открылся вид на Варину грудь. Поправлять оплошность она не спешила. Отошла в зону обхвата камеры.

— Видно? — покрутилась.

— Твою… — и стон. — Попкой повернись, кролик.

Кролик повернулась и даже соблазнительно прогнулась, и даже провела руками по бедрам, не оставляя без внимания внутреннюю сторону бедра и ягодицы, погладив их и сжав.

— Чёрт, — отчаянное, на всю комнату. — Нельзя же так! Я просил повернуться попкой, а не…

— Я и повернулась, — зацепила краешки трусиков с боков и потянула вниз, до середины попы, медленно, потом развернулась, подошла чуть ближе, трусики прикрывали только стратегическое место, узкая дорожка волос была видна.

— Оппфф… — Стас расслабил, а потом и вовсе сбросил галстук, расстегнул две пуговицы на рубашке. — Варя! — он, наверное, думал, что прозвучал грозно, а на самом деле — голос был сдавленным и тихим.

Варя потянула за вторую лямку топика вниз, свободно сидящий кусочек ткани съехал, сначала до талии, а потом, с небольшим сопротивлением, преодолел бёдра и скользнул вдоль гладких ног.

— Варвара!

— А? — невинно уставилась на экран, смотря на Стаса. Его расширенные глаза буквально пожирали изображение на экране. — Ты хотел секс по телефону, давай.

— Я на работе, — этот стон прозвучал как песня.

— Тогда смотри и ничего не делай, — скользнула рукой туда, где отчаянно пульсировало и требовало внимания.

— Господи, — на самом деле Стас сказал другое слово, нецензурное.

Варя ещё какое-то время не отрывала взгляда от телефона, а потом увлеклась. И Стас что-то говорил, и она, кажется, отвечала, и делала то, что говорил ей голос из динамика, пока могла… пока не слишком увлеклась.

Открыв глаза, Варвара смотрела на погасший экран айфона и не могла поверить себе. Она устраивает онлайн-порно-сессию, а он просто отключился?!

«Как низко ты пала, Варя», — услышала голос Стрелецкого, решившего сыграть роль Вариной совести.

«Да иди ты!» — ответила Варя воображаемому чувству стыда в виде гладкой, как коленка, голове.

Занимательную беседу прервало сообщение:

«Прости, кролик, в кабинет неожиданно вошли. Секретарша».

«Ага», — не без разочарования ответила Варя и поплелась одеваться на работу. Надо было посмотреть эти чёртовы правки Григорьева и поверить, что неведомая секретарша не превышает прямо сейчас свои служебные обязанности. С усердием и умением!

К обеду, когда Варя уже собиралась перекусить в столовой для сотрудников, оказалось, там вкусно кормят, и не надо тратить много времени на обед и даже выходить из офисного здания, снова позвонил Стас.

— Ты что это утром устроила? — со смехом спросил, беззлобно, скорее беззаботно, радостно, будто мальчишка восторженно спрашивал родителей: «Правда, Дед Мороз существует?»

— Ты первый начал.

— Я только хотел увидеть, какие на тебе трусики, — Варя могла точно сказать, что Стас улыбался и, скорей всего, быстро лизнул верхнюю губу. — Увидел. Представляешь, входит секретарша с документами, которые потребовал с самого утра, а тут я… красноречивый, хорошо — вставать не пришлось.

— Сама нагнулась. Сама все сделала, — пробурчала и почти заплакала.

— Дурочка, — даже обидно не стало, так сладко это прозвучало. — Нет у меня ничего с секретаршей. Надеюсь, она не догадалась, что я делал в кабинете, когда закрыл за ней дверь, — засмеялся.

— И что же ты делал?

— Банально мастурбировал, представляешь! Мне тридцать три года, я дрочу в собственном кабинете, интересный опыт, незабываемый. От всей души надеюсь, что этого больше не повторится.

— Мог бы и сдержаться, — ввернула Варвара, пока представляла Григорьева со спущенными штанами, сидящего в своём огромном кресле и… как же хотелось увидеть это своими глазами, а ещё лучше — потрогать!

— У меня секса чёрте сколько не было, а ты такое шоу устроила, я не железный, Варя.

Варя замерла. «Чёрте сколько» — это сколько? Неделю? Две? Три дня?

На самом деле, Варвару интересовал другой вопрос, пусть глупый, но для неё, именно в этот момент, первостепенной важности.

— Сколько? — не выдержала Варя. — Сколько не было секса? — надеялась, что голос звучал достаточно легкомысленно, что Стас не поймёт, что на самом деле спрашивает Варя.

Она не имеет право спрашивать, это вообще её не касается. Стас женат, женатые мужчины всегда спят со своими жёнами. Всегда! «Что бы они ни говорили!»- Сашка прожужжала ей уши этим словосочетанием, да и у самой Вари был опыт совместной жизни с человеком, которого она считала мужем. И надо признать — секс у них был, хоть и несколько раз в месяц. Но был же! Пусть и механический, но был.

— Кролик, могла бы прямо спросить, я бы ответил.

— Что бы ты ответил?

— Я бы ответил: «Я не спал со своей женой, у меня не было секса двадцать два дня, с той ночи, которую я провёл с девушкой, в которую влюблён как семиклассник».

— Девушка бы тебе ответила, что у неё тоже не было секса, и она тоже влюблена, как семиклассница, в мужчину, с которым провела ночь двадцать два дня назад.

— Я люблю тебя, — прошептал.

— И… и… — всхлипнула.

— Варь, наслаждайся. Это такое редкое чувство, круче, чем победа на любых гонках. Наслаждайся, может, это больше не повторится никогда в жизни.

— Хм, — что на это ответишь.

— И, кстати, Варвара Арнольдовна, я посмотрел ваши пометки, которые пришли час назад, «Ювест» подписывает договор в этом виде.

— Что? Это же не из-за наших… — что сказать? «Отношений» — нет у них отношений. «Любви» — очень громко. Варя промолчала.

— Нет, Варя, в бизнесе нет места влюблённым семиклассникам. Ты проделала огромную работу, я не давал тебе спуску, уж поверь. Это ты. Ты — достойный соперник.

Они ещё немного обсудили формальности, и в конце Стас ещё раз повторил.

— Я люблю тебя.

А Варя предпочла не думать о том, что это значит для него, для неё, для них двоих. Она будет наслаждаться этим, вдруг и вправду такое больше не повторится.

 

Глава 9

Варвара заехала за Сашкой, к ней домой, в маленькую съёмную квартирку, которую она когда-то снимала на двоих с приятельницей, а теперь её заработка хватало на самоличную оплату, и Сашка была горда этим. У её родителей была просторная, по Сашкиным меркам, трёшка, но той хотелось самостоятельности, и она съехала ещё на третьем курсе института.

Было решено, что последние два дня перед поездкой на трофи, они проведут в загородном доме Вари, туда же, в обозначенный час, приедут ребята из других экипажей их города, и все вместе двинутся в путь. Вместе сподручнее, можно перекинуть не поместившиеся вещи обладателям более вместительных машин, да и механикам удобнее решать некоторые вопросы сообща.

Был с ними и «завхоз», питание на самом трофи, как и оборудование стоянок, брали на себя организаторы, но и «местечковых» проблем хватало, так что, собственный «завхоз» был кстати.

Разместить такую толпу народа могла только Варя. Справедливости ради, конечно, не только она. Раньше приходилось участникам трофи-рейдов ночевать и под открытым небом, в палатках, когда не хватало спальных мест в доме, где собирались перед поездкой. Были и не менее состоятельные участники, которые открывали свои дома для «коллег» по хобби, а в этот раз собирались у Вари.

Несколько дней назад она уже перевезла Егорку на прицепе Ленд Ровера, и Мандарина с семейством в лице Леры. Она решила ехать с ними, связавшись с организаторами и напросившись помогать кашеварить. Сколько бы Мандарин ни сопротивлялся, Лера приняла решение, и отступать не собиралась. На попытку прямого запрета, Лера залилась слезами, и перепуганный Мандарин выбросил белый флаг. Чувствовала себя Лера хорошо, выглядела тоже, никаких объективных причин для отказа от поездки не было, а необъективные закончились.

Варя сидела на разобранном диване-книжке, наскоро прикрытым покрывалом, и смотрела, как Саша по восьмому разу перекладывает вещи и поминутно смотрит или в телефон, или в открытый ноутбук.

— Сообщение от заказчика жду, — сообщила Сашка и дёрнула носом. — Два дня назад ещё должен был связаться, и тишина.

— Может, недоволен? — предположила Варя. Она видела, как нервничала Сашка, как стремилась закончить срочный заказ до отъезда, и понимала волнение подруги.

— Так и написала бы! — вскрикнула и даже притопнула ногой. — Меня начальница нагнула этим заказом, говорит, не подпишу отпуск, пока не будет ответа. Два дня осталось, а где ответ?

— Позвонить?

— Гениально, Варь, — почти взвизгнула. — Звонила я, у неё отгулы, сказала, что перенаправит меня заместителю. Или заместителю заместителя, или ещё кому-нибудь. И что? Где? Ненавижу, когда не соблюдают договорённости! Должны же люди понимать! Есть же ответственность, в конце концов, а, Варь, есть же?!

— Есть, — уверенно кивнула. — А кто заказчик?

— Новая сеть фитнес-клубов, — Сашка произнесла название, пришла очередь Вари нервно дёрнуть носом, но вида она не подала.

Сеть эту изначально задумали открыть совместно Любовь Белицкая — мать Вари, — и Стрелецкий. Идея была Антона, изначально планировалось какое-то узкое направление для атлетов, но бизнес-план оказался провальным ещё на стадии планирования, так что, концепцию быстро поменяли, поставив во главу «семейную направленность».

Занятия с детьми, совместное препровождение семейных пар, даже группы и залы для беременных, огромные комплексы бассейнов — всё, чтобы семейным парам было где провести досуг с пользой для здоровья, не переживая, чем занять ребёнка. «Мама, папа, я — счастливая семья», одним словом.

Любовь Белицкая ожидаемо быстро остыла, как и Стрелецкий, но не привыкший распыляться средствами и собственным временем, сеть он решил открыть, впрочем, не уделяя этому много личного времени. Финансовая отчётность — вот, что по итогам интересовало Антона, в детали он вникать не собирался. Одно дело — клуб, который отвечает его личным интересам, другое — один из бизнес-проектов, который можно в любой момент свернуть в случае провала. Это то, что знала Варвара Белицкая, естественно, она тоже не вникала в детали и никогда не интересовалась продвижением этого проекта.

— Это сеть Стрелецкого, ты знала? — Варя не могла бы сказать точно, зачем она задаёт этот вопрос. Может, ревнует…

— Нееет, — Сашка растерянно смотрела на Варю. — Нет, не знала. Не интересовалась даже, да и где? Нам не показывают уставные документы, я дизайнер. Логотипы, брендбук. Исполнитель. По поводу заказа я общалась с Семёновой Ларисой, она директор всех этих сетей, вот она-то и перенаправила меня неизвестно куда и неизвестно кому, а Стрелецкий твой, скорей всего, и не вникает во всю эту кухню… иначе бы уже предъявил, слышала я… И вообще, с такими персонами у нас руководство лично общается, нас, простых работяг, к царскому телу не допускают.

— Собирайся, — скомандовала Варвара.

— Да я почти собрана, только джинсы напялю, — заметалась Сашка по комнате.

Всё время, пока Варя была у подруги, та выхаживала в одной футболке, ни капли не стесняясь своей прикрытой только трикотажем трусов пятой точки. Варя даже успела ненароком позавидовать округлостям подруги. Кость у Сашки и правда была широковатая, а вот жирка, как оказалось, и не было. Зато эта самая широкая кость придавала Александре соблазнительные формы за счёт бёдер, круглой попы и тонкой талии, которую бёдра только подчёркивали.

Эх, самой Варе оставалось только мечтать о такой роскоши. Талия-то у неё была, да только при её «спортивной» фигуре не слишком бросалось в глаза, а у Сашки прямо резала глаз своей вызывающей женственностью. Впрочем, вся эта роскошь мгновенно исчезла, стоило хозяйке натянуть на свои совершенства джинсы и переодеть домашнюю футболку на уличную. Ноги сразу стали короче, попа просто большой, а талия благополучно скрылась под широкой футболкой.

— Ты в этом пойдёшь? — поинтересовалась Варя.

— А что? — Сашка в недоумении оглядела себя. — У тебя в Порше дресс код, что ли? — не смущаясь, засмеялась.

— У меня — нет. А у Стрелецкого точно он есть, он вообще повёрнут на формальностях, так что, если хочешь, чтобы твою работу приняли — надень деловой костюм. Или что-нибудь похожее на деловой. Есть у тебя? — Варя засомневалась.

Стиль Сашки представлял собой гремучую смесь кэжуала, бохо и спортивного. Другими словами, он метался от «свободного художника» до «практично, неброско, немарко».

— Стрелецкого? — Сашка сжалась. — Нет, я не поеду к Стрелецкому.

— Почему? Сама же говорила, что начальница отпуск не подпишет, а не подпишет, как ты поедешь на трофи — уволит же, а то и по статье.

— Больничный возьму?

— Могла бы взять больничный, — сделала вывод Варя, — не металась бы сейчас и не тряслась. Поехали.

— Он меня не примет, ты что!

— Тебя, естественно, не примет, а меня — как миленький.

— Нет, — совсем стушевалась Сашка и покраснела. — Лучше пусть уволят, даже по статье.

— Ого… так ты… погоди, ты говорила, он тебе нравится, серьёзно, что ли, нравится?

— Да, — пискнула. — Не злись, Варюш, я… никогда даже не думала о нём всерьёз. Вру! Думала! — вздохнула и плюхнулась в продавленное, видавшее виды кресло. — Думала, конечно, когда мужик нравится, как не думать? Но он твоим всегда был, даже если бы метеорит упал на землю, и мы вдруг стали равны, а я худой, я бы прошла мимо. Он был почти женат на тебе.

— Саш, — попомнила, — ты встречалась с женатиками.

— Не путай, а! Тех жён я не знала, а с тобой с первого класса дружу. Стрелецкий… он как бог, но в этом случае я — убеждённая атеистка!

— Ну, можешь отбросить свои принципы, — пожала плечами. — Мы всё равно расстались, ты же знаешь. Я не обижусь.

Сашка залилась смехом, звонко. Варя, было, подумала, что от радости, но нет.

— Метеорит-то не упал, мы не ровня, и я не стала худой, и не стану.

— Ладно, — Варя решительно поднялась. — Не ровня, — тут Сашка была права, мужчины класса Стрелецкого никогда не станут встречаться с кем-то, по социальному статусу как Сашка. Может быть, переспят несколько раз, и то… на это есть проверенный секс-эскорт, приглашённые, заранее отобранные девушки или парни, в случае с бисексуалом Стрелецким. — Но заказ тебе надо сдать и получить ответ, раз Семёнова Лариса не идёт к Магомеду, Магомед пойдёт к горе.

После тщательного осмотра гардероба Сашки, нашлась юбка, более-менее сносно сидящая на ней, пиджак и топ, с обувью было хуже, на единственные туфли на каблуке Сашка жаловалась, неудобная колодка, но обещала потерпеть. Ради трофи можно было и туфли перетерпеть, и с самим Стрелецким встретиться, и даже постараться не умереть потом от собственных комплексов и стыда.

Антон оказался на месте. После звонка Вари, он сдержанно удивился, но согласился выделить ей в рабочем графике тридцать-сорок минут.

Так что, через два часа волнений и обещаний Сашки «провалиться сквозь землю» и «напиться вечером в хламину», а заодно «убить дорогую подружайку», Варвара прошла в кабинет Стрелецкого, подставив щёку для дежурного поцелуя, отметив про себя его сухость и отстранённость.

— Добрый день, — Стрелецкий никак не выразил удивление по поводу присутствия Саши, не было даже понятно, узнал он её или нет. Учтиво отодвинул стул для бледной Сашки. — Присаживайтесь. Ты тоже, Варвара, — выдвинул стул ей. — Чем обязан?

— Семёновой Ларисе, — заявила Варвара Белицкая. — Твоя сеть фитнесс-клубов обратилась в лице Семёновой в агентство, где работает Саша, Александра Савельева, — уточнила.

— Я узнал Александру, — улыбнулся приветливо, как кассирше в супермаркете, в сторону Саши.

— Так вот. Твоя Семёнова взяла отгулы, перенаправив Александру своему заместителю, при этом, не указав ни имени заместителя, ни как с ним связаться, тем самым срывая сроки. Будет логичным, если результат сотрудничества с Александрой оценишь ты лично, как владелец.

— Серьёзно? — он легко улыбнулся. — Может, мне стоит посмотреть результат труда сантехника, у нас как раз трубы на техническом этаже меняли, или проследить работу каждого мерчендайзера?

— Стоит, — уверено заявила Варвара Арнольдовна. — Когда сотрудники не справляются со своими обязанностями, за них приходится работать руководству. Значит, руководство не сумело организовать производственный процесс.

— Оооо, — Стрелецкий окинул взглядом Белицкую. — Что ж, в твоих словах есть резон, правда, учитывая, что Александра твоя давняя подруга, и я не уверен, что заказ она получила случайно, это называется другим словом, а не «производственный процесс», но чтобы не задавить трепетные ростки твоей неизвестно откуда взявшейся организованности, я посмотрю на результат труда Александры, — проговорил ровно. — Прошу вас, Александра.

— Я случайно получила этот заказ, — вдруг заявила Сашка вместо того, чтобы начать презентацию. — И до сегодняшнего дня даже не знала, кому принадлежит эта сеть фитнесс-клубов. Вы можете просто написать моему руководству, что остались недовольны результатом, не надо тратить время.

— Прошу прощения, Александра, — кажется, первый раз Стрелецкий действительно посмотрел на Сашку. — Я был груб, это произошло на эмоциях и никоем образом вас не касается. Пожалуйста, у вас есть двадцать минут.

Сашка нервно вздохнула и стала настраивать старенький ноутбук, доставать эскизы и готовый макет. Потом она выложила свою концепцию, на одном дыхании, заметно нервничая, но чётко, грамотно и без запинки. Так же чётко, не теряясь, она ответила на несколько вопросов Стрелецкого, а потом молчала на пару с Варей, не отводя глаз от Антона, в это время внимательно смотрящего то на макет, то на панорамное окно.

— Не могу сказать, что это никуда не годится, — наконец произнёс, и Сашка вздрогнула, нервно втянув в себя воздух, но собралась, хоть и стала настолько бледной, что казалось, веснушки у носа пропали. — Определённо требует доработки, более тщательной прорисовки деталей, в частности, надо уделить внимание…

И Стрелецкий говорил, а Сашка быстро записывала в блокнот, иногда задавая уточняющие вопросы, не споря, не высказывая своё мнение, профессионально. Выказывая заинтересованность и готовность помочь клиенту с решением любых вопросов. Никогда раньше Варя не видела такой Сашку. Та даже приосанилась, и цвет лица стал почти нормальным. В конце Стрелецкий улыбнулся и закончил аудиенцию.

— Думаю, три недели вам хватит, с учётом ваших личных планов, Александра? — так он дал понять, что прекрасно понял причину спешки и Сашкиного отчаяния в конце разговора, по результатам беседы. — Все контакты в ближайшие полчаса вышлют вам на почту, и я лично позвоню вашему руководству, уверен, в дальнейшем наше сотрудничество не принесёт вам неудобств.

Сашка выкатилась, ни жива, ни мертва, из кабинета. Варя видела, как та падает в кресло, под неодобрительным взглядом секретарши Алёны. Высокой и худой. Варя всегда её терпеть не могла, и даже одно время ревновала. Расширял ли Антон Стрелецкий круг обязанностей Алёны, Варя так и не узнала.

— Скажи своему помощнику, чтобы вычеркнул ежевоскресные цветы из графика, мне приятно, но это лишнее, — Варя улыбнулась.

— Сказал, сразу же… хм…

— Распоясались, я смотрю, твои сотрудники. Кстати, по какой статье проходят букеты?

— Представительские расходы, — Стрелецкий подмигнул, и Варя чуть не упала от неожиданности. Она и забыла, что этот гибрид робота с протеиновой массой, раб графиков и режима, умеет подмигивать и так улыбаться!

— Антон, — пододвинулась ближе. — Сашка совсем напортачила?

— Нет, — спокойно пожал плечами. — Всё именно так, как я сказал. Она здорово уловила суть, но детали — из рук вон. Лариса ей сказала бы то же самое, но она, скорей всего, отказалась бы от услуг, честно говоря, я удивлён, что она обратилась в эту конторку. На этот счёт у нас будет серьёзный разговор, человек явно на одном колене принимал решение, даже говорить не хочу, чем она думала. Но раз так получилось, я принял решение дать ещё один шанс Александре, в конце концов, времени у нас до открытия достаточно, поменять одну девушку на команду профессионалов я смогу быстро, а настойчивость и профессиональные навыки Александры, пусть на таком дилетантском уровне, считаю нужным поощрить.

Варвара Белицкая хлопала глазами. Как? Откуда? Может всё же, Стрелецкий тоже страдал от отсутствия секса, а теперь в его половой жизни произошли приятные перемены, и он стал добрее?

— Ей не говори, — доверчиво шепнул Антон, после этого вежливо и отстранённо попрощался с Варварой и Александрой. Когда те выходили из огромной приёмной — услышали.

— Алёна, соедини меня с Семёновой Ларисой. Если не удастся, с её замом. И приготовь документы по северо-западу. Совещание в пять, тебе придётся задержаться. Чёрный чай через пятнадцать минут, — почти скороговоркой, при этом делая остановки в нужных местах. Алёна не произнесла ни слова.

 

Глава 10

Мандарин загнал на прицеп Егорку, закрепил его, по тысячному кругу обежал вокруг, вернулся к разговору с другими механиками, пока Варя, Лера и Сашка проверяли по списку, всё ли они взяли. Через час суеты колонна, преимущественно из внедорожников с прицепами, на которых стояли «их прелести», двинулись в путь. Ехать было относительно недалеко, но с прицепом особо не разгонишься, так что, путь предстоял долгий.

Сначала за рулём была Сашка, потом Варя, потом Лёня, он же Мандарин, Леру к управлению не допустили, несмотря на недовольное ворчание последней. К ночи места назначения так и не достигли, зато остановились шумной компанией в придорожном кафе и, кажется, сделали ему недельный план по выручке — аппетит у гонщиков, преимущественно мужчин, за исключением Сашки и Вари, был отменным, — а потом расположились на стоянке, уснув прямо в машинах.

Так же поступили Варя с компанией. Ленд Ровер — огромный, там с лёгкостью разместилось четыре взрослых тела, правда, одно из тел всё время ненавязчиво тёрлось об другое, пока салон не прорезало:

— Уткин! Держи себя в руках! Меня не прёт от группового секса и эксгибиционизма!

— Ладно, ладно, — стушевался Мандарин, но когда под утро Варя выскочила в туалет, предпочтя для этого кусты, она увидела, что рука Мандарина всё же прокралась под футболку жены, а пах пристроился к круглой попе. Чета Уткиных спала ложечкой, Мандарин крепко и как-то осторожно обнимал Леру. Варе оставалось только вздохнуть и попытаться не шуметь.

Во время пути она дважды разговаривала со Стасом, он отвечал суше, чем обычно, звонил на ходу, спеша, один раз перед выездом и один раз на автозаправке, сказав, что напарник «отошёл отлить», и как-то быстро свернул разговор.

Варя, конечно, нервничала перед встречей, вернее, нервничала она весь месяц с лишним до соревнований, но последние дни ловила себя на нетерпении и дрожи в ногах. Чтобы хоть как-то справиться с волнением, Варя провела целый день в салоне, где ей выщипали всё, что можно, нарастили там, где нужно, подкорректировали, что необходимо, а Варвара всё равно волновалась. Ещё и Сашка добавляла масла в огонь, при каждом удобном случае напоминая: «Твой Григорьев жена-а-ат».

Подъезжая к месту назначения — гостинице на окраине города, где были зарезервированы места для всех желающих, — Варя уже с трудом дышала. Даже Мандарин обратил внимание.

— Выдохни, — сказал. — Сорики завтра начинаются, сегодня большой сбор, организационные вопросы и прочие штуки, сама всё знаешь. Или ты передумала? — взволнованно посмотрел на подругу.

Та, в свою очередь, решительно замотала головой, говоря, что вовсе она не передумывала, что просто волнение и усталость, да и спать в машине вчетвером была плохая идея — неудобно.

— О, детка, что ты знаешь о неудобстве, — зубоскалил Мандарин, намекая на предстоящее испытание.

Действительно, бездорожье, грязища по пояс, болотистая местность и неизбежные трудности, связанные с этим — вот, что ожидало Варвару Белицкую, ночёвка в комфортабельном салоне Ленд Ровера ещё будет вспоминаться с ностальгией. Варя нервно хихикнула и закатила глаза. К этому она была готова, а вот к встрече со Стасом — нет. Тем более, после сухого тона двух последних бесед.

Пристроив Ровер на стоянке после ритуального танца Мандарина вокруг Егорки, компания двинулась к стоящим в стороне мужикам, явно другим участникам трофи. Свой своего видит издалека. После приветствий и выяснений формальностей, поверхностных знакомств и ожидаемых встреч — некоторые участники были шапошно знакомы друг с другом или дружны, порой не один год, — Мандарин направился к устроителям, за ним поплелись Варя и Сашка. Там ещё поговорили, выслушали предварительный инструктаж, взяли памятки и направились в забронированные для них номера.

Всё время Варя искала глазами Стаса и не могла найти, даже машин его региона не видела. Пока не столкнулась при входе с группой громко обсуждающих что-то людей, активно жестикулирующих и смеющихся. Столкнулась в прямом, для Вари, смысле. Она зацепилась за порог и споткнулась, врезаясь в кого-то.

— Аккуратней, девушка, — услышала знакомое, успевшее стать родным, и замерла.

Столько ждала, так готовилась и банально запнулась о кривоватый порог, чтобы свалиться прямо на Стаса! Скорей машинально, она придвинулась ближе и вцепилась в футболку, сильно, даже почувствовала боковые швы пальцами, так сильно держалась.

— Девушка, с вами всё в порядке? — Стас нагнулся и внимательно посмотрел на Варю.

Ей стало не по себе от этого взгляда и вопроса. Отстранённого.

— Извините, — отошла на два шага. — Прошу прощения!

— Варя у нас немного неловкая, — пробурчал Мандарин и стал знакомиться сам и представлять своих спутниц. Никто особо не отреагировал на женский экипаж, сказали только, что в этом рейде Варя с Сашей единственные девушки, нет даже смешанных экипажей. Потом долго что-то обсуждали, пока Лера ходила к рессепшену, забирала ключи для всех, а потом толкнула благоверного в спину.

У всех было приподнятое настроение, по итогам беседы коммуникабельный Мандарин зазвал всех к себе «посидеть, отметить». Алкоголь решили не брать, если только по баночке пива, а вот грузинских пирогов, по рекомендации кого-то из местных, заказали, как и пиццы. Сашка настояла на пицце с неизменными ананасами, мужики закатили глаза, но уступили «девчонке», а Варя выбрала набор в суши меню. На это тоже глаза мужчин закатились и послышались смешки, но Варя была непреклонна.

Впрочем, никуда идти не хотелось. За весь разговор Стас посмотрел на Варю едва ли несколько раз, и то бегло, той же Сашке он отвесил пару дежурных комплиментов и одарил Леру очаровательной улыбкой, как бы отдавая дань приличиям, но помня, что та с мужем. Варвара ощущала себя сестрой Золушки, мысленно ведя записи: «Принц взглянул на меня три раза, улыбнулся один раз, вздохнул один раз».

Сидя в номере, на старенькой кровати — интерьерчик напоминал пионерский лагерь девяностых годов, судя по тем фотографиям, которые видела в интернете Варя, сама она в подобные лагеря, естественно, не ездила, да и Сашка подтвердила Варину характеристику коротким и ёмким «совок», — Варя наблюдала за перемещением Сашки и её душевный подъём.

— Пойдём, — сказала она который раз. — Варь, нехорошо получится, все там будут.

— Не хочу, — сморщилась и улеглась прямо на покрывало.

— Перестань! Это из-за Григорьева, ясно, — припечатала Сашка, Варя и не скрывала, что из-за него. Номер был на двоих с Сашкой, так что беседу их вряд ли кто-то слышал.

— Он даже не поздоровался со мной, Са-аш, — канючила Варя.

— А что ты хотела? — деловито поинтересовалась Саша. — Что? Он женатый мужик, ты хочешь, чтобы он при всех набросился на тебя, а завтра об этом узнала его жена? Сама знаешь, какой у нас круг тесный, все друг друга через кого-то знают. Жён знают, детей, матерей, все когда-то, где-то встречались. Вот ты знаешь, что Егор этот, из Смоленска, спал с Лейсан?

— Знаю, — вздохнула Лера. Егора она сегодня увидела первый раз, с Лейсан встречалась пару раз, красивая татарочка, мужики сворачивали голову, когда она проходила мимо. А вот то, что Егор спал с Лейсан — знала, и даже не могла вспомнить — откуда.

— То-то же! — подытожила Сашка. — Ну, и зачем женатику такие слухи?

— Он же…

— Он же! — вспылила Саша. — Он же! Да такой же «он же», понимаешь? Такой же, как все. На расстоянии — все орлы, словами разбрасываться — красавцы, а по факту — сама знаешь кто.

И Сашка выругалась, называя орлов и красавцев именно тем, кем они и являются, по мнению большей части женского населения, с чем и была вынуждена согласиться Варвара Белицкая.

— Пойдём, — последний раз предложила Сашка. — Я тогда одна, с твоим Григорьевым шикардосный второй пилот, вдруг что получится.

— Рома его зовут, Кузнецов, — прошипела Варя. — Шикардосный дебил он, и работу сохранил только благодаря другу.

Вторым пилотом, к удивлению Вари, был тот самый Кузнецов Роман Игнатьевич — сотрудник ГИБДД, задержавший её на посту. Она всё-таки повелась на просьбу Стаса не писать никаких жалоб и не настаивать на служебном расследовании. Выходит — зря.

— И работа у него хорошая, — замурлыкала Сашка, не обращая внимания на Варвару, и скрылась за дверью.

Через несколько минут пришла Лера и стала зазывать Варвару: «Там все собрались. Вообще все. Неудобно». Потом сам Мандарин. Варе стало неудобно капризничать, сказав, что на пять минут всего, она пошла следом за Мандарином и устроилась на краешке дивана в общем холле, где собралась компания. Маленького номера четы Уткиных просто не хватило, ребята дружно перебрались в холл.

Никто не говорил о грядущих соревнованиях, больше о жизни. Техническими особенностями, перебивая друг друга, делились механики. Потом темы перебрались «на баб», проигнорировав факт, что незначительная часть коллектива была женского пола, видимо мысленно засчитав их «своими парнями», потом вернулись к «железу» — особенностям и деталям авто для трофи класса ТР2 или ТР3, и к обычным покатушкам, не обходили стороной и всеобщую любовь — квадроциклы. Общих тем и разговоров нашлось множество.

За всё время, что Варя сидела на краешке дивана и молча поглощала суши-набор, запивая баночным пивом, гадким на вкус, Стас не обратился к ней ни разу, даже с простой просьбой передать банку пива или кусок пиццы, а сама Варя не переставала вести дневник.

«Принц взглянул на меня три раза, улыбнулся один раз, вздохнул один раз» за вычетом «взглянул три раза» — Стас ни разу не посмотрел в сторону Варвары, — и «улыбнулся один раз» — если он и улыбался, то не Варе, а в общей беседе или кому-то другому из собеседников, но не Варваре Белицкой точно. Пожалуй, смело она могла записать только: «Вздохнул один раз», но принять это на свой счёт Варя не могла, может, у него бельё застряло в неудобном месте.

Наконец, суши были съедены, пиво осталось в банке недопитым — невкусно, да и вставать утром рано — алкоголь должен выветриться. Варя вежливо попрощалась и отправилась спать, по пути надеясь, что Григорьев догонит её, где-нибудь без свидетелей. Она даже вышла подышать на улицу, специально помаячила под окном в холл, под фонарём, зная, что площадка перед гостиницей отлично видно с того места, где сидел Стас с компанией. Потом ещё немного потопталась на лестнице и отправилась, наконец, в номер. Там тоже подождала какое-то время, пока не забралась в душ, второй раз за вечер, чтобы как следует поплакать от обиды, и улеглась спать.

Проснулась от звука открывающейся двери и бешеного стука собственного сердца.

— Стас? — подпрыгнула.

— Не Стас, — громко прошептала Сашка. — Уехал твой Стас, Ромчик сказал, что он остановился в другой гостинице, приличней этого «совка», там его жена ждёт.

— Кто? — протёрла глаза и уставилась на Сашкин силуэт, снимающий неизменные джинсы, как всегда, плохо сидящие на ней.

— Же-на, — по слогам повторила Сашка. — Жена.

— Она что, тоже в трофи участвует? — простонала Варвара. Только этого не хватало!

— Не-а, у них типа повторный медовый месяц, — пожала плечами. — Так Ромчик сказал, по мне, так глупость. Он по лесам джи-пи-эр-эс точки будет собирать и грязь месить, а она тут торчать, но семейное дело — потёмки. Давай спать, Варь. Плюнь ты на этого Григорьева.

— Конечно, — Варя заплакала.

— Варюшка, — Сашка обняла её крепко. — Варенька, красивый он, да, смотришь, и мурашки по рукам шмыг-шмыг, но не про твою честь. Добро пожаловать во взрослый мир.

— Вы на месте, — передразнила Варвала Белицкая навигатор и забылась зыбким сном.

Впереди её ждал трофи-рейд, море грязи, физическая усталость, зашкаливающий адреналин, радость маленьких побед и горечь серьёзных поражений.

А что Григорьев? Чужая семья — потёмки. И Варя не собирается в них блуждать!

 

Глава 11

Проснулись, когда ещё не было шести утра, а Варя чувствовала небывалый подъём сил, энергия буквально бурлила в ней, и, как ни странно, она была в хорошем, даже отличном настроении. Сашка бегала по номеру и быстро собиралась, когда Варя уже была полностью умыта, одета и даже успела перекинуться парой слов с Мандарином по телефону.

На стоянке их ждала чета Уткиных, ребята других экипажей, с которыми они приехали, небольшая группа поддержки из родственников и любопытствующих устраивалась в машине «техподдержки». Завхоз — мужчина крепкого телосложения по имени Семён, — проверял своё заведование, а механики перебирали, как Скруджи Макдаки, запасные части, которые потенциально могут сломаться и, почти наверняка, так и случится.

Лера была сонной, она цеплялась за рукав ветровки мужа и поминутно закатывала глаза, при этом она не выглядела несчастной, даже наоборот, казалось, ещё немного, и Лера замурлычет. Кому-то ночью повезло. И даже мысль о том, что кому-то повезло, а вот ей — Варе Белицкой, — нет, не снизила подъём боевого духа. Её немного трясло от предвкушения и азарта.

Прибыв на место назначения, первым делом отправились к столу регистрации и прохождения бюрократических формальностей, а потом ходили вокруг Егорки в ожидании судий, чтобы получить допуск. Мандарин волновался и наматывал круги диаметром всё больше и больше, ещё немного, и он бы начал носиться вокруг поля, на котором и был большой сбор участников.

К счастью подошедшие судьи спасли подошвы Мандариновых кроссовок от возгорания. Претензий они не имели, быстро сделали пометки у себя в блокноте, выдали маршрутную карту с «точками», которые предстоит «собрать» каждому экипажу трофи. Варя погрузилась в изучение предстоящего задания и вспомнила, что она знает русский язык во всём его многообразии.

Овраги, бугры, болотистая местность, река, на первый взгляд непроходимый лес… Это надо преодолеть, найти с помощью GPS так называемые «точки», зафиксировать там своё пребывание и двинуться дальше, к следующей, такой же отдалённой и находящейся в не менее причудливой филейной части местности. Как можно быстрее. Немного утешало то, что где-то рядом будет Мандарин — передвигаясь по дорогам, пригодным для проезда, он, в случае поломки, требующей его участия, сможет оказаться рядом относительно быстро.

Ну, и перспектива более-менее оборудованной стоянки ночью тоже вселяла оптимизм. В этом году устроитель нашёл особо щедрого спонсора, который взял на себя многие организационные вопросы, и участникам полагался не только призовой фонд в случае победы, но и всем без исключения — горячее питание и армейские палатки для ночёвки. Поговаривали даже о наличии передвижной бани, но в глаза никто не видел.

У «команды» Вари были с собой спальные мешки, запасы еды, топлива, масел и даже питьевой воды, но, как говорится, «запас карман не тянет», так что, щедрость спонсора пришлась кстати.

Есть не хотелось совершенно, под ложечкой сжималось от волнения, Варя мужественно жевала бутерброды в ожидании, когда объявят старт, поглядывая на соперников и оценивая свои и их шансы. Иногда ребята подходили перекинуться парой слов, Сашка чувствовала себя в своей тарелке, одновременно столько мужского внимания и льстило ей, и развлекало, а вот Варю начинала утомлять эта предстартовая суета. Краем глаза она заметила экипаж Григорьева, они стояли слева, вдали от Вари, и конечно, ей только показалось, что Стас внимательно смотрит на неё.

Варя глубоко дышала, сдерживая волнение перед стартом, с Сашкой они ещё раз изучили маршрут, Варя даже пару раз выразилась в несвойственной ей манере. Уверена, Стрелецкий пришёл бы в ужас, а Григорьев бы только улыбнулся… а вот и он, собственной персоной. Идёт быстрым шагом прямо на машину, и нет никаких сомнений, что движет он к Варе, а не в ближайшие кусты, облегчиться. Да и кусты в другой стороне, как и кабинки био-туалетов.

— Девчат, — вместо приветствия произнёс Стас, резко открывая дверь со стороны Варвары, — осторожней, хорошо? — не то спросил, не то попросил.

Варя решила не отвечать, уставилась в лобовое стекло, а потом схватила в руки задание и стала пристально изучать маршрут.

— Кане-ешна, — отозвалась Сашка, — нам уже раз двадцать за сегодняшнее утро это сказали. Мы постараемся.

Варя продолжала молчать и даже не смотрела на Стаса. Пошёл он! В болото! Вместе со своей женой!

— Варя, — Стас уже обратился напрямую и дотронулся до руки Вари. Та вздрогнула, как от удара током. Если бы на Вариной руке были волосы, они бы встали дыбом. — Варь, пожалуйста, будь осторожна.

— Не сомневайся, — процедила сквозь зубы. — Отойди, — и сама удивилась, как угрожающе это прозвучало. — Станислав Георгиевич, вам надо готовиться к старту, опоздаете, — не посмотрела в его сторону.

— Кролик, вчера… это стечение обстоятельств, я тебе обязательно всё объясню!

Он отошёл на пару шагов, позволил закрыть дверь и громко сказал в окно:

— Будьте на связи, девчата.

Варя предупреждающе газанула, ещё немного, и она бы точно решила задавить Григорьева, раскатать его в тоненький блинчик, а потом порезать на домашнюю лапшу, как показывали как-то в кулинарной программе, Варя уже не помнила, что за программа, и зачем она её смотрела, а тут вдруг вспомнилось.

— Варя, поняла меня? Включи, наконец, телефон! — крикнул напоследок Стас, но Варя уже не слушала его, хоть и слышала. Она показала в окно жест, который приличная девушка вряд ли будет показывать. Но приличная женщина и не будет спать с женатым мужчиной, и точно не станет заниматься сексом в придорожном отеле с первым встречным водителем дальнобоя. Варя точно не была приличной девушкой, так что, жест средним пальцем уже не испортит её репутацию.

— У тебя телефон отключён? — спросила Сашка, смотря, как подбирается Егорка к старту.

— Не знаю, — пробурчала. — Он в чехле, не полезу сейчас проверять. Кажется, отключен.

— Ладно, — Сашка поковырялась в кармане. — Мой на связи, главное — рация, а там, — махнула рукой вперёд, — может, и связи нет.

— Отлично, — буркнула. — Лучше скажи, чем вы с Ромчиком половину ночи занимались?

— Времени другого не нашла спросить?

— Не хотела тебя перед Мандарином подставлять. Начал бы…

А Мандарин бы начал. Если не осуждать, то журить за неспортивное поведение, ввернул бы, что-нибудь про девичью честь и ненужные слухи, на соревнованиях Мандарин терял свою адекватность и видел кругом происки врагов и конкурентов.

— Ух, спасибо, не сообразила, — шлёпнула ладонью по лбу. — Это же Мандарин!

— Ну? — потребовала Варя.

— Ничем, болтали.

— О чём?

— О разном. Вот, например, они с Григорьевым в одном классе, оказывается, учились. Даже в военное поступали вместе, Ромка провалился. А Григорьев твой проучился три курса, потом в аварию попал, расфигачил в хлам отцовский УАЗик, на покатушках, они тогда только начинали с Ромкой джиппингом увлекаться, модно жеееее, — протянула. — И сам разбился, зрение у него с тех пор плохое, с ногой что-то было, я не поняла, но серьёзное. Отлежался, да и занялся бизнесом, аграрным, а потом уже всё остальное присовокупилось, академию закончил и даже на стажировку в Европу ездил. — Эту часть Варя знала, а вот про аварию — нет. Сколько же раз Стас попадал в аварии? Варя поёжилась, стало неуютно. Злой рок или следствие безрассудства? — Ты знала?

— Нет, об этой аварии не знала. — Сколько всего она не знает о Стасе, да и нужно ли знать?

Варя вздохнула, глянула на часы, на движение впереди себя и резко выдохнула.

Началось! Стартанули.

Варя с Сашкой стартовали в числе второй десятки, им присвоили девятнадцатый номер, краем глаза она видела наклейку на машине Григорьева «43», значит, он поедет в пятом.

Поначалу дорога была гладкой, самой обычной, просёлочной, вдоль лесополосы, и тянулась, казалось, бесконечно долго, только пыль от соседних машин, квадроциклов и самодельных аппаратов, несущихся в одном направлении, и беловатое солнце за дымкой облаков.

— Влево, — скомандовала Сашка. Варя крутанула руль и стала забираться на крутой холм, среди низкой поросли деревьев. Егорка перекатывался на кочках, довольно урча, Варя подпрыгивала на спортивном сиденье, ёрзая на «пенделе» — пенополиэтиленовом коврике, прилепленном к пятой точке двумя ремнями через бёдра. Мимо с завидной бодростью пролетали квадрики, чуть дальше их маршруты расходились, а пока они шли нос к носу. Мотоциклисты уже скрылись из виду — у них был свой маршрут.

Холм становился круче, несколько «таблеток» забуксовало и попыталось брать левее, по более покатому подъёму, а Егорка рвался вперёд и довольно урчал, наконец-то почуяв простор для своего многомощного движка и усиленной подвески.

И не успела Варя порадоваться тому, как всё отлично складывается, до заветной первой «точки» оставалось совсем немного, а они не так уж и отставали по времени, как, после резкого поворота, они уткнулись в небольшую очередь для прохождения препятствия. Огромная, грязевая лужа, уже изрядно раскатанная заботливыми устроителями и предыдущими участниками. Варя пристроилась за впереди стоящей машиной, в очертаниях которой ещё угадывалась Нива, и они направились с Сашкой оценивать обстановку. Кто-то ходил по луже с палкой, примеряясь, прикидывая, как лучше пробраться, но в основном громко шутили, смеялись и приободряли друг друга. Осторожничать никто не собирался.

Первое препятствие. Первая долгожданная грязь, если бы не подпирающая очередь страждущих проехать, многие зарывались бы поглубже в эту грязь, а потом с энтузиазмом выбирались оттуда. Зевак из местных и групп поддержки тоже собралось немало, они делали ставки и давали советы. Несколько парней, увидев Варю с Сашкой, свистнули и стали отчаянно жестикулировать, участники трофи, из стоящих впереди, предложили помощь, Варя улыбнулась, а Сашка с гордостью отказалась, под добродушные смешки спортсменов.

Там же стояли представители организаторов трофи и безучастно фиксировали результаты. «Прошёл — не прошёл» — собственно и весь результат.

— Может, сразу с лебёдкой? — Сашка явно примерялась к торчащему на том «берегу» лужи здоровенному пню, он выглядел крепким. — Зачем время терять? Мы и так не в рядах лидеров.

— Ну… — Варя поглядела на лужу ещё раз, потом на застрявшую там Ниву и мужичка, бодро пробирающегося к коряге, разматывающего трос лебёдки, чтобы зацепиться. Всё это под комментарии болельщиков и соглядатаев.

— Не, — продолжила Варя. — Пройдём. Чуть левее возьмём и проедем, во-он, на тот камыш, — показала рукой, — ехать надо, смотри.

— Мне кажется, это не камыш, — ответила Сашка, будто это было важно. — Ладно. Я пойду, а ты за мной.

Нива уже вытаскивала сама себя на лебёдке, Варя направилась к Егорке, а Сашка бесстрашно пошла в грязь. Благо, одежда на ней была подходящая для столь экзотического променада, как и на Варваре.

Варя запрыгнула, они с Егоркой аккуратно подъехали к краю грязевой лужи, Варя вздохнула, а Егорка довольно проурчал и они двинулись на стоящую Сашку, которая жестами указывала направление Варваре.

Они довольно быстро преодолели, нырнув не глубже дверей, а смешки «девчонки» оставили за своей спиной. Не то, чтобы Варе не хотелось исколесить эту несчастную лужу вдоль и поперёк, не то, чтобы ей не хотелось пролезть, где поглубже, и потом делиться впечатлениями, ей не хотелось терять время, да и Сашке тоже. Они были «слабым звеном», им обеим хватало умений и знаний, а вот растрачивать физическую силу не хотелось совсем. Неизвестно, что их ждёт впереди, маршрут обещал ещё много препятствий, останавливаться и кувыркаться, как дети в песочнице — терять время, которое поджимало. Так что, Варя с Сашкой без зазрения совести использовали преимущества Егорки и двинулись дальше.

Остановились у ближайшего ручья, где Сашка немного смыла грязь, и двинулись дальше. Дорога становилась уже, потом превратилась в глубокую скользкую колею, протоптанную когда-то лесовозами, попав в которую, будет не выбраться, а лес по бокам не располагал к манёврам и объезду.

— Не нравится мне это, — пробурчала Варя. — Как-то слишком просто, — удерживая здоровенные колёса меж колеями. — Так и будем гуськом друг за другом ехать?

— А тебе что? — поинтересовалась Сашка. — Точка там, — махнула рукой, — едем в правильном направлении, главное — добраться.

— Ага, — согласилась Варя. — Едем.

Не успела Варя произнести «едем», как левое колесо налетело на здоровенную корягу, торчащую из скользкой грязи, машину резко подбросило, повело в сторону, Варя попыталась удержать руль, но не тут-то было, мгновение, и Егорка слетел в колею, шаркнув днищем по земле.

— Класс! — Варя выругалась и включила блокировку колёс, это не принесло результата, колёса грызли края колеи, раскидывая вокруг шмотки грязи, но машина основательно зацепилась днищем и не сдвинулась с места.

— Твою маму! — ругалась Сашка, свешиваясь из окна, поглядывая вокруг в поисках подходящих палок, досок, чего-нибудь, чтобы закинуть под колёса. Путь наименьшего сопротивления. — Я толкну, — хлопнула дверью.

Варя видела старания Саши и то, что это был напрасный, практически мартышкин труд.

Посмотрела по сторонам, впереди грязевая ванна для машин становилась ещё глубже, и шансов выбраться самим не было.

— Прыгай, — скомандовала Саше, — лебёдку потяну.

— Давай я, — выказала готовность Саша и рванула вперёд, к бамперу, где и была закреплена лебёдка.

— Ты и так по уши в грязи, — махнула в сторону тягучей грязищи, по которой надо будет пробраться к ближайшим подходящим деревьям. — И это я прошляпила.

Они поменялись местами, Варя выскочила из машины, шлёпнув резиновыми сапогами, и стала разматывать кевларовый трос лебёдки — благо он был лёгким и максимально прочным, Мандарин позаботился, — передвигаясь по тому, что на этом маршруте назвали дорогой. Длины троса хватило до ближайшего внушающего доверие дерева. Варя обмотала его вокруг ствола и дала отмашку Сашке. Взревел мотор, трос лебёдки наматывался на барабан ровными кольцами, и мощные колёса с грязевым протектором стали ломать колею, пока машина не оказалась на относительно твёрдой почве обочины.

За это время мимо них проехало три экипажа. Увидев издали раскорячившийся автомобиль, перекрывший проезд, они заранее сходили с колеи и пробирались, почти «на полусогнутых», по краю. Один не добрался и слетел, экипаж так же пытался выбраться. Мимо проезжающие добродушно интересовались, нужна ли помощь, и наверняка оказали бы её, большая часть — точно, но Варя только мотала головой, отказываясь. Зачем? Они справляются сами. Не большая сложность, скорее досадная и обидная, почти до слёз. Из-за какой-то коряги!

— Много времени потеряли, — почесала грязной рукой лицо Варя. — Будем в конце этой очереди в мавзолей плестись…

Сашка уставилась в планшет.

— Если бы по прямой проехать, дорога вправо забирает, а точка левее, вот так бы рвануть, — показала рукой через лес, где квадрик-то не проедет — густой.

— А ещё лучше — перелететь, — засмеялась Варя.

Мимо проехал экипаж с номером двадцать девять.

— Девушки, вам помочь? — крикнул молоденький кареглазый парень, едва ли ему было восемнадцать лет, а за рулём сидел явно его отец.

— Не-а, — отозвалась Саша.

— А то смотрите, ноготки сломаете, — попытался пошутить.

— Ничего, — крикнула Варя. — У нас в багажнике связанная маникюрша лежит, подправит.

Парень засмеялся, как и его отец, и двадцать девятый покатился дальше.

— Хорошо тут, — вздохнула Саша. — Воздух, ягоды наверняка должны быть.

— Какие?

— Какие-нибудь, малина, например. Песню слышала как-то, старая: «Ягода малина нас к себе манила, ягода малина, летом, в го-ости звалааааа». — Петь Саша не умела, Варя тоже, но она старательно подпевала: — «Ах, какою сладкой малина была!»

— Упс, — Сашка остановилась, как вкопанная. — Это что там?

— Где?

— Да вот, перед носом, — развернула за плечи подругу. — Вон! Просека?

Они побежали в сторону просвета, который не был виден со стороны дороги, создавая иллюзию непроходимого леса, а когда прошли чуть-чуть вглубь, оказалась — ровная дорога, почти автобан, с поправками на местность.

Сашка рванула за планшетом, что оставила в машине.

— Если я не ошибаюсь, а я не ошибаюсь, эта просека и выведет нас к заветной точке.

— Просека не указана на карте, вдруг она дальше кончается? Да и вырубка явно незаконная… нарвёмся, — в Варваре просыпалось благоразумие. Хоть у кого-то из двоих оно должно быть. Сейчас Варина очередь.

— Не, — Сашка заражала уверенностью. — Здесь давно не ездили, и ты же видела дорогу, там свежие следы лесовозов, может, даже вчерашние, наверняка всё оговорено-договорено с организаторами, взяли сегодня выходной.

— Ай, — махнула рукой Варя. — Много не потеряем, а если повезёт — выиграем время.

В итоге, после взвешивания всех «за» и «против», вернее, всех «за», сели в машину и рванули в сторону точки, надеясь на удачу, которая не подводила. Просека вела именно туда, куда и надо было. Заветная точка приближалась, приветливо мигая на планшете, дорога была сухой, небольшие пни, коряги и мелкие лужи за препятствия не считались, да и места для манёвров было достаточно. Уже практически праздновали небольшую победу, ликовали и орали на весь лес песни, как упёрлись в сваленные поперёк дороги деревья.

— Всё было слишком просто, — недовольно проворчала Сашка, глядя на завал перед собой.

Они стояли у кучи мёртвых деревьев и посекундно отгоняли от себя комаров.

— Не так всё и страшно, — Варя прошлась вдоль кучи и потянула сухую корягу, та довольно быстро поддалась и покорно зашуршала по таким же засохшим стволам и веткам. — Сейчас расчистим, здесь немного, — схватила ещё одно деревце. — Помогай!

— Ага! — Саша рванула на помощь, они откинули стволик в сторону и так же бодро побежали к машине, не сговариваясь, намазались кремом от комаров и от души облили друг друга спреем от них же, взяли перчатки и пошли разгребать дальше.

Работа спорилась и оказалась не такой и сложной, хотя подустали они порядком. Матерились уже не только про себя, но и вслух, но и результат радовал. А вот гладенькое бревно, оказавшееся под грудой сухих веток и коряг — нет. Бревно было не то чтобы здоровенным, но неподъёмным — точно.

Переехать его невозможно, как и объехать или сдвинуть.

— Приехали…

— Вот ведь! — Варя чертыхаясь двинулась к багажнику машины.

Конечно, за это время они могли бы вернуться на исходную и прийти к заветной точке, может даже не самыми последними, да даже если и последними — это первый день и первая точка, и не конец же света… А они принялись разгребать завал, а значит, ещё потеряли время.

Варвара открыла багажник, достала пару бутылок воды, себе и Саше, и бензопилу «Хускварна», достаточно лёгкую, чтобы её могла удержать даже такая тощенькая девушка, как Варя, и мощная, чтобы справиться с любым бревном.

Любым! Бревном! Справиться!

— Я забыла про пилочку для ногтей, — восхищённо крикнула Сашка.

— Мы эту дрянь распилим и проедем.

— Точно! — Сашка согласилась, но косилась с подозрением.

Пользоваться бензопилой Варя и Сашка умели, но раньше им приходилось рубить небольшие деревья или сучки в случае крайней необходимости, а не пилить бревна… Пила взревела, раздался характерный звук, Варя вцепилась крепче в ручку, надавила, что есть силы, и зубцы цепи стали весело вгрызаться в деревянную плоть, пока не провалилась как-то подозрительно легко.

— Оно трухлявое внутри! — крикнула Варя. — Сейчас я его покромсаю на слайсики! — И победно взмахнула Хускварной. — Йоху!

Через полчаса энтузиазм поубавился, Сашка, как ни старалась, а пропила сделать не могла, пила шла вкривь и вкось, Варя испугалась, что подруга покалечится, так что пилила сама, сосредоточено и со злостью.

Жжжжжжж, жжжжжжжжжж, жжжжжжж.

Она уже скинула куртку и верх от комбинезона, завязав рукава на поясе. Сашка заботливо облила плечи подруги спреем, а Варя продолжала пилить.

Жжжжжжж, жжжжжжжжжж, жжжжжжжж.

Она победит это трухлявое бревно, это недоразумение, да она что угодно победит, и девятнадцатый доберётся до точки, а если ещё немного поднажать, то в числе лидеров.

Жжжжжжж, жжжжжжжжж, жжжжжжжж.

За звуком жужжания Варвара не заметила, как на той же просеке появилась ещё одна машина, и прямо на неё двигался ни кто иной, как Григорьев Станислав Георгиевич.

Сашка толкнула в плечо Варю, и вместе они уставились на экипаж «сорок три».

— Мы-то гадаем, кто такой умный… — крикнул Ромка.

— Неожиданная встреча, — Стас провёл рукой по волосам, оценивая внешний вид девушек, особенно Варин. Та была потная, всклокоченная, лохматая, в сапогах и с низом штанов с почти засохшей грязью.

— Ничего себе, какие лесные феи здесь водятся, — произнёс с улыбкой и лизнул верхнюю губу, незаметно, но Варя видела.

— Как мало вы знаете о феях, — вспомнила Варвара расхожую шутку, включила бензопилу и угрожающе уставилась на Стаса, того, что космос.

— Ты всерьёз собиралась справиться сама? — он в удивлении посмотрел на блондинку перед ним.

— Нет, я собиралась позвать йети, он милый парень, уверена, поможет.

— Давай я, раз уж мы…

— Нет!

— Варь, не упрямься.

— Да пошёл ты! — и сказала куда именно, и даже показала на пальцах, что именно там надо сделать, и всё равно не удержалась и почти заплакала. Почти!

Но Стас всё равно успел воспользоваться минутной заминкой и сграбастал Варю в объятья.

— Я всё могу объяснить, Варя, всё объясню.

— Пили, — всучила бензопилу и отошла. — Нечего объяснять, пили, и поедем дальше, каждой своей дорогой.

— Варя…

— Эй, — послышалась Ромкино. — Время поджимает, договаривайтесь быстрее!

Стас, как опомнился, взял пилу и споро стал работать, через пару минут к нему подошёл Рома, тоже с хускварной, более мощной, под мужскую руку, вместе они быстро справились. Пока одни пилили, другие откатывали чурбачки, потом мужчины оттолкнули с дороги остаток бревна, и все прыгнули, каждый в свою машину.

Правда, перед этим Стас всё-таки прижал к себе Варю, и она не нашла в себе сил сопротивляться, позволила ему поправить сбившиеся волосы и поцеловать. Сначала быстро, поверхностно, потом, когда Варин рот сам собой ответил его губам и раскрылся, поцелуй превратился в глубокий и страстный. Варя вцепилась в шею Стаса, царапая её, прикусывала губы и, кажется, стремилась оставить на нём как можно больше своих «меток». Он вжал девушку в дверь машины, поднял коленом её ногу и тёрся тем, что очень ощущалось даже сквозь две пары плотных непромокаемых брюк — его и её.

— Эй, — голос инспектора Кузнецова раздался, как гром с неба. — Мы не записывались на порно-просмотр, время же, ну! Поговорите в лагере.

— Я найду тебя, хорошо?

— Ладно, — отвела глаза и согласилась Варвара.

У неё не было силы воли, не было девичьей чести и достоинства. Ничего не было. Только любовь к этому мужчине. И, кажется, всё-таки взаимная…

Уселись по машинам и легко преодолели остаток пути до вожделенной точки, где сделали отметки. Девятнадцатый пришёл одним из первых из своей десятки, а сорок третий и вовсе стал лидером. Сашка сфотографировала улыбающуюся Варю, потом они поменялись местами, сделали ещё пару фото.

Первая точка была взята!

У них оставалось впереди большая часть дня и ещё три цели.

 

Глава 12

Близилась ночь, когда довольные, вдрызг уставшие Варя и Сашка добрались до стоянки.

Первый день обошёлся без серьёзных поломок, они собрали все точки, несколько раз буксовали, пробрались по реке вброд, проехали по богом забытой деревне, где зрители в лице двух дряхлых старушек пытались продать домашние яйца и молоко.

После прохождения очередного препятствия, им даже удалось перекусить, сидя на живописном берегу, и переодеться. При этом девятнадцатый числился в пятёрке лидеров. И даже если они не попадут в число призёров или откатятся ещё на пять мест — это был результат, которым можно было гордиться.

Стоянка встретила гулом генераторов. Варя огляделась, действительно, организаторы заполучили не в меру щедрого спонсора, чьи эмблемы и флаги были буквально везде, куда падал взгляд. На туристических палатках, тентах, оборудовании, и даже мелькнула пара человек в куртках с этой же символикой. Народ хаотично расхаживал между палатками, пилотов можно было узнать по обветрившимся и загорелым лицам, иногда с ещё не отмытой грязью, и по взгляду, в котором ещё плескался адреналин.

— Красотки! — нёсся навстречу Мандарин. — Мы уже заждались. Где пропадали-то? Отметку прошли, и тишина.

— Природой любовались, — заулыбалась Саша.

— Любовалась она… — а сам начал инспекцию Егорки. — Вы идите, мы в пятой палатке, найдёте. Лерка на кухне, сходите к ней, а то испсиховалась вся, — видимо, волнение Уткина раздваивалось, а быть одновременно в двух местах он не умел.

Лера провела целый день в лагере, в роли добровольного помощника повара, пока Мандарин был занят рейдом. А теперь, выбирая между женой и машиной, он, естественно, направился к машине, мучаясь, Варя была уверена, угрызениями совести. Абсолютно напрасными. Лера бы его вытолкала взашей, а сама села ровно, изображая из себя хрустальную вазу, только бы его тонкой душевной организации было спокойно.

Действительно, палатка нашлась быстро. Чётные налево, нечётные направо, кое-где мостились личные тенты или палатки, кому как удобней, и кто во что горазд. В пятой уже лежали вещи Вари и Сашки, в углу был брошен рюкзак Уткиных, один на двоих, был разобран походный небольшой столик и расстелена пенка.

— Если бы я не хотела есть, я бы вырубилась. — Варя плюхнулась прямо на пенку и закрыла глаза. — Устаааааллааа.

— Ага, — согласилась Саша. — Если я сейчас лягу, уже не встану, пойду, найду Лерку, и пожрать не помешало бы.

— Угу, — пробурчала Варя и мгновенно вырубилась.

Проснулась от того, что кто-то толкает в плечо.

— Варь, — Лерка нагнулась над спящей Варварой. — Варя, я поесть принесла, и там, за палаткой, вода тёплая.

— Баню же обещали, — полусонная, пытаясь проморгаться и сфокусировать зрение.

— Там толпа, мужики уже поддали, Лёня сказал, чтобы не ходили без него. Семён ещё может, но он куда-то запропастился. Так что, я в канистрах развела.

— Сама носила? — сон сняло, как рукой. — Обалдела!

— Да я пятишками, — начала оправдываться Лера, — Не тяжело, всего-то по пять литров воды.

— Правильно тебя муж дома хотел запереть, — бубнила Саша, запивая горячим чаем аппетитно пахнущую разваристую картошку с мясом.

— Для вас же старалась, — сделала вид, что обиделась. — Знаю, какой непередаваемый кайф — грязь в трусах.

— Даааа, — Сашка с Варей согласно кивнули, — помыться не помешало бы.

Хоть и обошлось сегодня без сильного ущерба, грязь не поднималась выше бёдер, но противно было. Только сначала наесться, а уж потом думать о гигиене.

К банным процедурам в экстремальных условиях было не привыкать, благо, у них был Мандарин, который позаботился об уединении и удобстве в столь интимный момент. Брезентовый занавес, резиновый коврик и ёмкость, из которой лилась вода, прикреплённая под женский рост, чтобы в процессе одна дама могла помочь другой, и не приходилось ждать помощи от мужчины, собственно, от него, от Мандарина.

С едой покончили быстро, как и с водными процедурами, посчитав, полуостывшую воду на прохладном вечернем воздухе достаточной мотивацией для скорости.

— Лер, где термос? — стучала зубами Варя, пытаясь быстро вытереться полотенцем и влезть в удобный, а главное — тёплый флисовый костюм с трикотажной подкладкой. Он был старенький, видавший виды, появившийся у Варвары ещё в старших классах, с которых она не выросла и не поправилась, а даже наоборот, похудела, но горячо любимый и удобный. Варя даже не пыталась его заменить. Стрелецкий бы удавился, увидев это на Варваре Белицкой, а Григорьев… ну, вот и посмотрим, как отреагирует Григорьев на это чудовище — подумала Варя, когда глянула на себя в зеркало.

Не слишком симпатичное отражение моргнуло пару раз и продемонстрировало несколько укусов комаров на скуле и шее. Волосы Варя даже не пыталась расчесать, просто закрутила их в пучок и закрепила резинкой, а вот ногти на руках и ногах усиленно чистила. На руках, перед трофи, она обрезала и укрепила гелем, а вот на ногах— наоборот… По мнению Варвары, у неё были слишком короткие и некрасивые ногти, так что, их она наращивала. Сейчас, по её мнению, у ноготочков была практически идеальная форма и длина, достаточно короткие, при этом округлые, да ещё и с дизайном.

— Ой! — спохватилась Лера. — Я его у общего стола оставила, заварила свежий и забыла, когда Сашу увидела. Сейчас сбегаю, — начала суетиться, обуваться и одновременно искать в завалах одежды ветровку.

— Курточкой обзавелась от спонсора? — заулыбалась Саша. — Цвет клёвый, тебе идёт.

Варя тоже согласно кивнула. Не очень-то подходил ярко-красный рыжей Лере, но зачем расстраивать человека, да и практичная куртка — не промокает, не продувается и не жарко. Да и удобно, как оказалось: устроители, организаторы, судьи, помощники, добровольцы — все были в алых куртках с эмблемой спонсора. Не перепутаешь, и видно издалека.

— Красивенькая, кстати, — мурлыкнула Лера и скользнула на улицу. Варя вздохнула, даже беременная Лера двигалась с большей грацией, чем она.

— Может, и мы пройдёмся? — Варя потянулась, помахала руками.

— Григорьева хочешь найти? — понимающе кивнула пилот номер два и засмеялась.

— Нет, — соврала Варвара и двинулась на прохладный воздух. — Может, тоже курточку себе раздобуду, раз там такой щедрый дяденька, — пошутила. — Или тётенька, — добавила. — Но с тётенькой определённо придётся сложнее.

— О, да, — кивнула Саша, соглашаясь, пряча смех. — Вот именно такой курточки тебе и не хватает в гардеробной.

Пройдясь по лагерю, поболтав со встреченными спортсменами, вдоволь поделившись впечатлениями, выглядывая сорок третий экипаж, Варя добралась до места, именуемого «кухней», где выдавали страждущим поесть, и даже стояла передвижная кофе-машина. Там же стояли столы организаторов, толкались судьи, смотрители и другие «ответственные лица». Термос тоже должен был быть где-то здесь, в районе «кухни» — огромного, наспех сколоченного стола и лавок под ещё более огромным тентом. Если, конечно, Лера уже не оттащила вожделенный чай в палатку, пока девятнадцатый экипаж прогуливался по лагерю, собирая улыбки, особенно старалась Сашка. Ей всё нравилось и ничего не смущало.

Вдруг Варя почувствовала, как подруга вцепилась ей в локоть и давит, что есть силы. Стало больно, Варя подумала, что точно будет синяк, можно подумать, мало ей на коленке и бедре, их она увидела, когда мылась, но совсем не ощущала.

— Это же он?

— Кто?

— Стрелецкий! Это Стрелецкий. Что тут делает Стрелецкий? Стрелецкий же! — она столько раз повторила «Стрелецкий», что будь это Сивка Бурка, да хоть Конёк Горбунок, он бы уже обратился в Стрелецкого.

Антон восседал на разложенном походном кресле, потягивал что-то из пластиковой спортивной бутылки, наверняка архиполезное, и вёл почти светскую беседу, с непринуждённым видом, явно ощущая себя в своей тарелке. На голове бандана, камуфляжные штаны, футболка в цвет, ветровка перекинула через подлокотник кресла. Демократичный и открытый для общения.

Варя открыла рот. Появилось одновременно два желания: уйти и устроить скандал.

— Здравствуй, Варвара, — Стрелецкий лучезарно улыбнулся. — Здравствуйте, Александра.

— Здрасте, — промямлила Сашка, пока Варя вспоминала, где у неё язык.

— Вы знакомы? — как-то слишком заинтересованно проговорил один из организаторов трофи, судя по красной ветровке.

— Немного, — неопределённо ответил. — Один круг общения, сами понимаете, общие интересы…

— Да, да, понимаю, — истово закивал тот, что в красном.

Во время разговора Стрелецкий встал, как и полагается при дамах, о чём второй мужчина не сразу догадался и какое-то время смотрел снизу вверх, хлопая ртом и глазами.

— Могу я что-нибудь предложить? — продолжил быть любезным Антон.

— Спасибо, всё хорошо, — пропищала Варя, продолжая пялиться на Стрелецкого, разглядывая его, она даже ущипнула себя незаметно, на случай, если спит в палатке, и это сон.

— Александра? — лучезарная улыбка и искренний взгляд устремился на Сашку.

Ни единый мускул не дрогнул на лице Стрелецкого, когда он взглядом окинул девушку. Несуразная толстовка-худи, доходящая до середины бедра, и трикотажные штаны на резинке, подвёрнутые снизу, делали Сашку ещё ниже и добавляли визуально килограмм десять. Даже в забродах она выглядела изящней, чем в этом наряде.

— Спасибо, — Саша дёрнула за руку Варю. — Мы пойдём? — прозвучало так, словно отпрашивается у завуча начальной школы, сама будучи первоклашкой.

— Доброго вечера, — по-королевски произнёс Антон и вернулся на свой стул, продолжив беседу с того же места, где прервался.

— Ааах, — и тут Варвара Белицкая произнесла то, что не вырывалось у неё никогда в жизни.

— К Лерке! — скомандовала Сашка и рванула в сторону красной куртки.

— Ты знала, что здесь Варин Стрелецкий? — накинулась на Леру Сашка, как только нашли её и оттащили в сторону, та стояла со здоровенным термосом в обнимку, и Варя забрала его. Тяжело же, а Лерка в положении.

— Да, — растерянно переводила взгляд от Вари к Саше и обратно. — А что случилось?

— А что он тут делает? — не унималась Сашка.

— Спонсор… — Лера продолжала растерянно смотреть на Варю, потом ткнула на эмблему на куртке. — Ты не знала, Варь? Он же твой парень, муж, считай.

— Они расстались, — ответила за подругу Сашка. — Может, он тебя вернуть хочет, а? — смотря на Варю. — Обалдеть! Вот это мужик!

— Чушь… — прошептала Варвара и поплелась к палатке. За ней пошли молчаливые Сашка и Лера, последняя, впрочем, не молчала, а шёпотом делилась предположениями о ситуации. О том, как же сильно Антон любит Варю, а та, в свою очередь, точно страдает, и надо бы помочь парочке воссоединиться. Саша лишь вздыхала в ответ.

«Хочет вернуть, значит?» — думала Варвара. Нормальные мужчины идут на примирение, покупая цветы, приглашая в ресторан или на отдых у океана, а Стрелецкий спонсировал трофи-рейд… Красиво, бесспорно, но не вяжется с образом прагматичного Антона. Может, за всем этим стоит сам Арнольд Белицкий? Ему настолько необходимо слить капиталы двух семей путём рождения наследника, что он придумал это?

— Девушки, разрешите на минуточку забрать вашу подругу? — раздался голос Стрелецкого, и девушки растворились, словно их и не было, оставив парочку наедине.

Нешумные разговоры, взрывы смеха, включающиеся фонари от аккумуляторов или машин. Быстро проходящие люди не обращали никакого внимания на застывшую посредине уже протоптанной за день дорожки парочку.

— Хорошо выглядишь, — Антон приветливо улыбнулся.

— Ты тоже… необычно.

— Давай отойдём в сторону, — пришлось посторониться, мимо проехал изрядно помятый автомобиль, грязный сверху донизу. Где только экипаж умудрился найти столько отменной грязи и помять бока.

— Хорошо, — двинулась к своей палатке, рядом стоял раскладной столик, несколько стульев, и мимо проходило мало народа. Палатка стояла немного в стороне, полубоком к основной «улице».

Стрелецкий проследовал за Варей, галантно отодвинул раскладной стул, подождал, когда усядется девушка, а потом уже сел сам, напротив.

— Значит, ты спонсор? — махнула вокруг руками, демонстрируя масштаб беспрецедентной щедрости.

— Новая линия по производству товаров для туризма, если точнее, — спокойно ответил Стрелецкий.

— Зачем?

— Варвара, для тебя не новость, я думаю, что мы спонсируем автогонки. Для новой линии мы выбрали трофи-рейд, это разумнее ралли, целевая аудитория…

— Именно этот? — глянула со злостью и перебила.

— Не буду скрывать, выбор пал по личным мотивам, уверен, ты догадываешься — по каким.

— Да уж, — поёжилась.

— Но это в прошлом.

— Что? — как не расслышала.

— В прошлом.

— То есть, ты не заинтересован в проекте под пилотным названием «наследник Стрелецких-Белицких»? — засмеялась.

— Если опустить эмоции, я, безусловно, заинтересован, но к наследнику прилагается его мама, что резко понижает его котировки, прости.

— А вот сейчас было обидно! — отвернулась и собралась встать и уйти.

Не устраивает мама! Это Варю не устраивает пластиковый Кен в роли отца будущего ребёнка и наследника Белицких!

— Варя, — на каких-то полтона выше, но Варя остановилась. — Выслушай меня как взрослый человек, уверен, ты в состоянии это сделать, не отнимай моё и, главное, своё время, ты устала, прости, но это видно. Тебе надо выспаться.

— Хорошо, — согласилась Варвара, она действительно устала, и хотелось прояснить ситуацию с внезапным меценатством Стрелецкого.

— Итак, не буду скрывать, изначально у меня было намерение произвести на тебя впечатление и попытаться вернуть. Украшения от Тиффани у тебя есть, и вряд ли ты бы упала к моим ногам, завали я твою квартиру цветами. Тебя крайне сложно удивить, поэтому я решил играть на твоём поле. Участвовать в трофи, сама понимаешь, — она развёл руками.

Варя понимала. Антон не умел ездить на механике, что уж говорить про трофи. С городским трафиком он справлялся, не попадал в аварии и не нарушал правила, но управлял машиной, по мнению Варвары, плохо. Ему не хватало уверенности и хотя бы чуточку агрессивности, в первую очередь он думал о безопасности и правилах, а в последнюю — об удовольствии от езды. Машина для Антона Геннадьевича была частью имиджа и набором функционала, по ценности уступающая грече и протеиновым коктейлям, а по необходимости — превышающая.

— Найти устроителей, организовать рекламную компанию было несложно, тем более, как ты понимаешь, не я лично этим занимался, — продолжил. — Обязательным условием с нашей стороны стало моё личное присутствие, как спонсора, и допуск необходимых нам журналистов. Несколько статей, интервью, освещение, всё, что полагается в таком случае — рабочие моменты. Думаю даже совместить это с открытием сети фитнесс-клубов — той самой, над рекламой которой работала Сашка.

— Интересно, как ты совместишь рекламу семейного досуга вот с этим? — Мимо прошла кучка изрядно подвыпивших трофиистов, они размахивали руками и ожесточённо спорили, направляясь к месту, где сбивали кершером грязь с очередной подъехавшей машины. Пилотам не помешало бы попасть под ту же струю, настолько грязными они вывалились из дверей. — В журнале «Материнство и детство» проплатишь статейку о совместном семейном досуге? — усмехнулась.

— А это уже не моя забота, — пожал плечами. — Хоть в альманахе «Юный натуралист» или в «Мурзилке», кто на что учился, — широко улыбнулся и развёл руками в царском жесте.

— Кто кем родился.

— Да, да, рождённый ползать, и прочее, прочее, прочее. — Выдержал паузу, достойную называться драматической, и продолжил: — На данный момент первая цель моего предприятия неактуальна, прости Варвара, вероятно, тебе неприятно слышать мои слова, но это правда, и я не хочу, чтобы ты питала какие либо иллюзии. Я не заинтересован в тебе… как в своей женщине. Моё присутствие здесь носит сугубо деловой характер.

— Вот спасибо, — Варя думала, обидеться ей или нет.

С одной стороны, слышать спокойный тон бывшего и сухую констатацию «не заинтересован как в своей женщине» — обидно. С другой — стало спокойней. Она глянула ещё раз на Стрелецкого. Права Сашка, красивый он, плечи широкие, мускулы под загорелой кожей создают потрясающий рельеф рук, вытянул длинные ноги, сидит расслабленно.

— Впрочем, очевидно, ты во мне тоже не заинтересована, — Антон мягко улыбнулся. — Тебе прекрасно известно, что некоторые наши… разногласия, невозможно урегулировать, тем более без обоюдного на то желания.

Варя вздохнула, она понимала о каких «разногласиях» шла речь, их она не желала регулировать и даже думать о них не хотела, предпочитая не вспоминать о них вовсе.

— Я не стал распространяться о степени нашей бывшей близости, — продолжил Стрелецкий. — У вас, как оказалось, неплохие шансы на победу, уверен, лишние разговоры тебе не нужны, хотя бы пока.

Действительно, рано или поздно, в случае победы девятнадцатого, станет известно о «степени близости» победителя и главного спонсора, и конечно, не преминут перетереть кости, но пока никакой победы нет, а лишние шепотки и сплетни за спиной не нужны.

— Я беседовал с Леонидом, — Варя в удивлении посмотрела на Стрелецкого, — о нашем пикантном положении, но, видимо, он не успел поговорить с женой, так что, Варя, попроси свою впечатлительную подругу молчать, если ей будет не слишком сложно, конечно.

— Хорошо.

— Мир? — улыбнулся Антон, и Варя вдруг увидела того, прошлого Стрелецкого, в которого была влюблена, и с которым думала, что жила все эти годы. Тот, прошлый Стрелецкий ей нравился намного больше, и с ним она готова заключить мир.

— И точно никаких наследников? — прищурила глаз и засияла.

— Клянусь новой линией товаров для туризма, — засмеялся и обнял. — Давно хотел сказать, может, тебе набрать хотя бы пару килограмм, — прошептал на ухо и развернулся, а Варя так и осталась стоять, моргая, улыбаясь и немного злясь.

Набрать?! Не накачать, а просто набрать? Нажрать себе «вторые девяносто» хотя бы до приснопамятных девяноста сантиметров? Звучало почти как план, вот только Варвара Белицкая вряд ли в обозримом будущем осуществит его… не с её обменом веществ.

 

Глава 13

Варвара обернулась от того, что почувствовала чей-то взгляд, более того, она точно знала, чей он. Через дорожку стоял Григорьев и смотрел на беседу Вари и Стрелецкого. Рядом топтались Ромчик с Сашкой, они о чём-то оживлённо разговаривали, жестикулировали, Сашка размахивала руками и даже подпрыгивала, а Ромчик смеялся, хватаясь за живот. Видимо, Стасу тоже должно было быть смешно, потому что Кузнецов его пару раз толкнул в плечо, но лицо Григорьева превратилось в каменное изваяние, только желваки нервно ходили, да пару раз дёрнулся кадык.

Варя возликовала. Стечение обстоятельств, да! Но чувствовала она себя отомщённой за ночь накануне, в гостинице. И неважно, что потом она целовалась со Стасом. Ещё неизвестно, чем он сам занимался ночью с женой…. Впрочем, почему же неизвестно. Не так и много вариантов, если подумать и не брать в расчёт крайности и экзотические практики.

— Иди к нам, — крикнула Саша и махнула рукой.

— Варь, пойдём, — Ромчик тоже махнул. — Как-никак, родные люди, — засмеялся, Сашка с ним в унисон. — Мы там шашлычок сообразили по-быстрому, чего киснуть?

— Я устала.

— Все устали, — подошла к ней Сашка. — Пойдём, — жарко зашептала. — Мне одной неудобно, Лерка тем более не пойдёт, она к Мандарину усвистала, он там с Егоркой обжимается, велел передать тебе, что ты «зараза рукожопая», пойдём.

— Зачем? Сама говорила, женат-женат-не-слушай.

— Так Рома-то не женат! И он прикольный… ну, Вааарь, мы недолго. Тем более, говорила, Григорьев тебе объяснить что-то хочет, вот пусть и объяснит.

— Здесь тоже можно объяснить.

— Ага, — пробурчала Сашка. — Прямо в палатке. А посредине ваших «объяснений» вваливается папа Мандарин и «инфаркт микарда, вот такой рубец», — процитировала известный фильм. — Варь, что тебе — сложно? Мне очень надо… — продолжила канючить, пока Варя встала, автоматически поправив волосы, они выбивались из пучка и торчали соломой, как у чучела Масленицы.

Сашка подскочила к Ромчику, они быстро пошли вперёд, оставив парочку наедине.

— Стрелецкий, значит, — прервал молчание Стас и посмотрел на Варю в упор.

— С женой, значит, — вернула ему Варя. Так-то!

— Я могу объяснить, — было начал Григорьев.

— И я могу объяснить, — пожала плечами.

— Кто начнёт? — резко остановился и придвинулся на пару шагов ближе, так, что Варя ощутила тепло мужского тела даже сквозь свой флис и толстый трикотаж, явно с начёсом, который был на Стасе.

Варя не ответила. Ей не хотелось слышать, что Стас, тот, что космос, её личный космос, решил попытаться ещё раз наладить отношения с женой, а ей, Варе, остаётся только принять это или не принять. А она не готова ни к тому, ни к другому.

Ей совсем не хотелось принимать женатый статус Стаса, хотя и удавалось всё время игнорировать этот факт, и ещё меньше хотелось ставить точки над Ё и «расставаться друзьями». Удивительно, она только что, несколькими минутами раньше, спокойно говорила на тему собственной непривлекательности с мужчиной, с которым прожила четыре года и даже заключила с ним мировое соглашение, а вот с Григорьевым о мире не могло быть и речи. «Любовь и кровь. Добро и зло». Варя бы даже запела, если бы могла, настолько мелодраматичным показался момент.

Так, молча, они дошли до компании, где уже разглагольствовал инспектор Кузнецов, а рядом с ним смеялась Сашка.

— А вот и вторая лесная фея, мужики, — крикнул Рома, он явно рассказывал, как они нашли девятнадцатый экипаж на просеке, разгребающий завал и орудующий бензопилой.

— Я, главное, смотрю, следы уходят как-то странно влево, протектор точно кого-то из наших. Это ж, думаю, кто-то застрял, выбрался лебёдкой, да и рванул куда-то. Этому перцу говорю, — махнул рукой на Стаса, — «Давай, сворачивай», он упёрся, потом координаты покрутил, — Ромчик с укором глянул на друга, — и мы рванули. Едем и рассуждаем, кто же это такой умный, хитрый. А там, прикиньте, эти две малявы. Вот эта, — показал на Варю, — бензопилой лихо машет, я прям засмотрелся.

Закивали, засмеялись, стали расспрашивать. Пришлось рассказать, как слетели в колею, как выбрались, как случайно нашли просеку и рванули на свой страх и риск.

— За фартовых девчат, — произнёс тост один из присутствующих — долговязый, с чёрными, как у пуделя, куделями парень, механик по профессии, хобби и призванию.

— За девчат! — поддержали.

Пили мало, скорее дань традициям, все были уставшие, довольные и счастливые. Варя отпила пару глотков, её неожиданно повело, она разомлела и почти уснула. Стас принёс откуда-то тёплое покрывало и укутал Варю. И вроде он не прикасался как-то интимно, и не сидел слишком рядом, и вёл себя в рамках приличий и случайного знакомства, а ощущалась его близость очень остро, нестерпимо, болезненно.

Где-то между делом Стас рассказал, что знал Варю раньше, правда, знакомство их было официальным и поверхностным: Варвара Белицкая один из деловых партнёров Григорьева, вернее, даже не она, а её отец. И послышались тосты «за случайности» и «за взаимовыгодное сотрудничество». Всё выглядело как дружеские посиделки, может быть, даже с прицелом на будущее. У Григорьева — в сторону бизнеса, а у Кузнецова — на личном фронте.

— Хватит сил прогуляться? — прошептал Стас, когда все стали разбредаться, кто в палатку спать, кто продолжать возлияния.

— Хорошо, — согласилась. — Но одеяло не отдам, — крепче завернулась.

— Ладно, — засмеялся и показал глазами Ромке, что уходит.

Скорей всего, у мужчин была предварительная договорённость, палатка у сорок третьего была своя, не от спонсора, на двоих, так что вывод напрашивался сам собой, учитывая гляделки между Ромой и Сашей.

Григорьев уверенно повёл Варю в сторону от лагеря, куда-то в лес, светя перед собой фонариком, Варя спотыкалась, но держалась крепко и почему-то не боялась упасть. Она совсем ничего не боялась рядом со Стасом. Неожиданно он остановился, посветил фонариком вокруг и объявил:

— Пришли, — потянул на себя Варю. — Я заранее это место нашёл, ещё днём.

— Так я тебя не видела, потому что ты по лесу шарился, место искал? — почему-то зашептала Варя.

Происходящее было необычным, немного таинственным, безрассудным, романтичным и самую капельку опасным. Вдвоём. В лесу. Ночью. Возбуждение блуждало по телу, искрясь на кончиках пальцев. Варя была уверена — ещё немного, и она озарит вокруг себя ближайшие деревья, заискрится, засияет от восторга и возбуждения.

— На самом деле, поломка у нас была, — Стас коротко сказал — какая, Варя посочувствовала от всей души. — Пока то, пока это, к вечеру только освободились и сразу к тебе. Ты телефон так и не включила?

— Не знаю. — Варя действительно забыла, здесь, на природе, когда близкие ей люди были где-то рядом, не думалась ни о ком и ни о чём постороннем. Она могла поклясться на библии, что Стрелецкий ставит Арнольда Белицкого в известность, что происходит с Варварой, а тот, в свою очередь, рассказывает своей жене, если та, конечно, не улетела на очередной курорт.

— А я дозвониться не мог, ни в гостинице, ни сегодня, когда связь появилась. И сообщения мои, ты, конечно, не получала, — улыбнулся.

Он расстелил покрывало, которое было на Варе, на мягкую траву, и уселся, потянув Варю за руку, устраивая у себя на коленях, обнимая, окутывая своим теплом. Стало куда лучше, чем в самом тёплом одеяле.

— Земля холодная, — прошептал.

Варя услышала биение его сердца, или своего, или их сердца бились в унисон и сильно, так, что отдавалось в ушах и низу живота. Прижал к себе крепче, Варе показалось, что он нюхает её… и готова была поставить что угодно на то, что в этот момент он облизнул верхнюю губу. Она вдыхала запах костра от толстовки и геля для душа от шеи и волос, видимо, мылся Стас так же, по-быстрому, не вникая в детали содержимого флаконов.

Как же было хорошо сидеть вот так, рядом, в темноте, вдали от людей, и ощущать подушечками пальцев горячую кожу, пульсацию под ней, жар, дыхание у лица. Лёгкий поцелуй, которого было мало, настолько мало, что Варя чуть не заплакала.

— Кролик, — голос звучал немного хрипло. — Я с трудом держусь, давай поговорим, ты же не хочешь, чтобы у меня окончательно кровь отлила от головы, — пошутил, но в голосе не слышалась улыбка, скорее наоборот, казалось, с трудом выдавливает из себя слова.

Варя поёрзала, устраиваясь удобней, ощущая бедром практически каменную степень затруднений Стаса, с трудом ответила:

— Говори.

— Сначала самое основное — я развожусь.

— Что? — даже подпрыгнула. — Шутишь?

— Нет, — по голосу не шутил, по лицу тоже, насколько было видно в темноте, когда привыкли глаза. — Я развожусь. Именно поэтому я так повёл себя в гостинице, если бы ты не имела привычку отключать телефон, я бы предупредил тебя, но…

— Что-то я логики не улавливаю, совсем.

— Пффф, — вздохнул. — На самом деле, это довольно неубедительно прозвучит, надо просто знать мою сестру, чтобы понять. Ромчик знает, он сразу понял и подыграл, — замолчал. — Я сказал, что развожусь, почти сразу после твоего отъезда.

— Из-за меня? — прошептала, получилось сипло. Варе совсем не хотелось быть причиной чьего либо развода, даже Стаса. Тем более Стаса.

— Да и нет. Понимаешь, даже если бы у нас с тобой ничего не случилось у меня дома, я всё равно не смог бы дальше так жить. Вспомнил, как бывает, как это должно быть. С тобой я вспомнил, что значит быть влюблённым в женщину, любить её и «на меньшее я не согласен», так, кажется, поётся. Лиля — не дура, когда узнала, сопоставила факты. Я действительно не вожу женщин домой, никогда не водил, если привёл — значит, это что-то особенное для меня, понимаешь? Помнишь, я рассказывал, что даже сиделку из посторонних не терпел в своём доме, сродни фобии какой-то… Няню Лены с трудом переношу, потому что необходимость, домработница приходит два раза в неделю, только, когда меня нет, но уж привести женщину для одноразового секса — нет, никогда. Лиля это прекрасно знает. Тебя узнала из великой и могучей сети, нашла твоё фото на вашем корпоративном портале и узнала… то, что «Ювест» заключает договор с Белицкими, не тайна. В бизнес она не суётся, никогда. Здесь она на горло не только Тане, себе наступит. Лиля молчала, скандал может повредить деловой репутации. Молчала, а в ней копилось… сама понимаешь, что. Если бы она узнала, что ты участвуешь в трофи, поверь, уже через час была бы в гостинице, ураган Катрина показался бы слабым ветерком. Одно дело — переспать с Варварой Арнольдовной Белицкой, можно питать надежды, что я заберу заявление. Поиграли, и будет, мало ли, как ведут бизнес взрослые люди, — улыбнулся Варе в губы и неожиданно лизнул нижнюю, быстро, ловко отстраняясь. — Другое — узнать, что мы продолжаем общаться дальше и совсем не на рабочие темы. Поверь, никому не нужен скандал, который эта сумасшедшая закатила бы там. Тебе в первую очередь, тем более перед соревнованиями.

— А жена?

— Что жена? Как отреагировала?

— Да, как отреагировала, по твоим словам выходит, что ты с Лилей разводишься, а не с женой.

— Да уж, заполучить в тёщи родную сестру — тот ещё треш, — ухмыльнулся. — Таня отнеслась спокойно, даже не так, благодушно. Она действительно особенная девушка, это сложно объяснить, но если абстрагироваться от того, что мы поиграли в семью, она не может вызывать неприязни. Удивление, скорей. Развод будет долгим и непростым, у нас совместное имущество, ребёнок… и если с имуществом понятно, я с лёгкостью отдам дом, всё равно жить рядом с Лилей не имею желания, а к бизнесу Таня не имеет малейшего отношения, то, что делать с Леной — ума не приложу. С одной стороны, я и сам неплохо справляюсь, с другой — девочке нужна мать.

— Справляешься? Лена же с Лилей живёт.

— Если бы, — тихо засмеялся. — Дочь вернули отцу в назидание за плохое поведение. Так что, нас теперь двое с Леной, и няня.

— Даааааа…. Погоди, погоди, — встрепенулась. — Всё это хорошо, но ты сюда, — с ударением, — приехал с женой! А говоришь — разводитесь.

— Ну, Варь, всё просто, здесь какой-то очередной СПА при очередном санатории, где она наводит красоту. Какая-то невероятно полезная минеральная вода, ванны, души, клизмы, прости, очищающие, — он засмеялся громко. — У нас Лиля с юности омолаживается и «чистится». Таню туда же, только Лиля склонна к полноте, в отличии от Тани, мы все склонны, я в обычные дни стараюсь придерживаться режима питания и физических нагрузок, а Лиля пошла другим путём, как Ленин.

— И ты посадил и повёз её?

— Да, — передразнил. — Посадил и повёз, устроил со всеми удобствами в гостинице, в отдельном номере, если это важно. Утром отвёз в санаторий, туда же Лиля должна прикатить, ей случайно, — явно с издёвкой было сказано «случайно», — место в машине не нашлось, а при Тане я не мог говорить, она тут же доложит, по своей простоте, написал тебе, но кто-то отключил телефон.

— Действительно, неубедительное объяснение… — протянула тихо и вздохнула.

— Надеюсь, это будет убедительней, — он резко развернул голову Вари лицом к себе, так, что затылку стало больно от давления пальцев, и начал целовать губы.

Держал крепко, давил сильно, а целовал легко. Проводил языком, останавливался, играл, пока не раскрыла рот, впуская язык и горячее дыхание, тогда руки ослабили хватку, а поцелуй, наоборот, стал жёстче, грубее, глубже.

Варя каким-то чудом перевернулась грудью к мужской груди, твёрдой, горячей даже через слои одежды, перекинула ноги за поясницу Стасу и начала тереться тем местом, которое больше всего в этом нуждалось. Стас отвечал такими же ритмичными покачиваниями бёдер. Голова кружилась, дыхания не хватало, губы становились слишком чувствительными, как и всё остальное тело. Варя, от макушки до пяток, становилась слишком чувствительной, слишком отзывчивой, слишком влюблённой.

Его ладони, немного шершавые, тёплые, пробегались под футболкой или проникали под трикотаж белья на ягодицах, сжимали, гладили, очерчивали круги и узоры, её ладошки отвечали взаимностью. Они не раздевались, не соприкасались голыми телами, скользили где-то на грани чувственной прелюдии и никак не хотели двинуться дальше или остановиться. Балансировали на грани и упивались этим.

— Сродни эйфории, — прошептал Стас. — Не хочу заканчивать, даже начинать не хочу, — отложил в сторону презерватив. — Потому что сразу кончу, а я не хочу… не хочу отпускать тебя, не хочу, чтобы это заканчивалось.

И они снова целовались, балансируя и скользя, ощущая друг друга не телами под одеждой, а душами, пока Варе вдруг невыносимо не понадобилось продолжение, невыносимо настолько, что она чуть не заплакала от острого желания и нахлынувшей чувственности.

— Что ты, кролик? — Стас приподнял над собой Варю и быстро справился с презервативом, потом, приспуская флис по Вариной попе, бёдрам, до колен. — Я никогда не откажу тебе, ни за что.

Он скользнул слишком быстро, стало больно, вскрикнула. Потом внезапно Варю накрыло волной такой силы, что она почти задохнулась и была уверена, что темнота ночи всё-таки вспыхнула от искр уже не на кончиках её пальцев, а во всём теле. Она не слышала ничего из того, что шептал ей Стас, только цеплялась крепче, двигалась быстрее, и, кажется, всё-таки заплакала.

А сверху на них смотрели миллиарды бесстрастных звёзд в космическом пространстве.

Уснула Варя моментально, как только забралась в палатку, Мандарин матюкнулся и спросил, где Сашка, Варя пожала плечами и залезла в спальник. Сашка пришла под утро, заспанная, и Уткин воздержался от вопросов, кинув полный осуждения взгляд.

Выглядела Сашка весьма красноречиво… впрочем, Варя тоже. Они быстро позавтракали и рванули к Егорке, смотря, как сорок третий проезжает мимо, с бодрыми пилотами и сверкающими, хоть и кое-где помятыми бортами.

 

Глава 14

Ко второй половине дня Варя уже порядком устала, бессонная ночь сказывалась, впрочем, как и на Сашке. Они прошли продолжительную дистанцию почти без помех и трудностей. Конечно, пару раз вымокли почти насквозь, благо, вайдерсы не промокали до трусов, да и ноги были относительно сухие, но несколько часов дискомфорта в общей сложности девятнадцатый получил.

В завершении, по чистой случайности, скорее из-за невнимательности, разорвали колесо, менять пришлось самим, ждать Мандарина не стали. Справились! Только в самом конце проезжавший мимо экипаж помог для надёжности подтянуть гайки крепления колеса, что было скорее формальным участием. С помощью удобного домкрата и крестообразного баллонного ключа Варя с Сашкой справлялись сами. Основанная сложность — приподнять колесо, потом дотащить запаску, заменить, а технические трудности при нынешнем оборудовании — это не трудности вовсе.

Потом девятнадцатый остановился на холме, там уже стояли ребята, и было много зрителей. Гонщики пользовались случаем и возможностью отдыха, а любопытствующие пользовались тем же случаем, чтобы расспросить о впечатлениях, деталях, сфотографироваться с машинами и даже прокатиться.

Покататься просились в основном дети, им не отказывали, пристёгивая крепко к спортивным сиденьям, аккуратно проезжали пару кругов под восторженными взглядами таких же мальчишек и девчонок. Пилоты мужского пола с явным удовольствием, немного красуясь, катали девушек, заигрывали с ними, а то и прозрачно намекали на возможность встречи. Там же Варя увидела сорок третий, с ними флиртовали две симпатичные, совсем молоденькие девушки, настолько молоденькие, что двадцатишестилетняя Варя ощутила себя почти старухой, не говоря уже о чувстве ревности, которое совсем некстати появилось, как только перед глазами возник Стас, смеющийся с какой-то молоденькой девочкой.

Ромка же не только смеялся, он приобнимал деваху и что-то ей жарко шептал на ухо, в то время как шатенка в его руках заливалась смехом и краснела.

— Интересно, — пробубнила Варя, — они хоть совершеннолетние? — окинула взглядом девчонок.

— Какая разница? — пожала плечами Сашка, к удивлению Вари она никак не отреагировала на поведение Ромы.

Конечно, одна ночь мало что значит, тем более, Сашка и раньше не отличалась праведным поведением или тонкой душевной организацией, но такое равнодушие? И уж тем более после восторженного лепета всё утро, какой «офигенски сказочный мужик» был с ней ночью.

— Тебе всё равно? — Варя прищурила глаз, оглядев равнодушное личико Сашки. Даже веснушки на её лице были спокойны и как-то беззастенчиво безмятежны.

— Нет, — призналась Саша. — Мне не всё равно, но это ничего не меняет. Он там, я здесь, мы соперники… и вообще. И у тебя, кстати, тоже ничего не меняет, — дёрнула за рукав, когда Варя, было, направилась к воркующей компании.

— Ну, не знаю, — в который раз за день задумалась Варя.

С одной стороны, она верила Стасу, наверное, он действительно не хотел публичного скандала со своей сестрой, не хотел, чтобы имя Варвары Белицкой трепали, особенно накануне соревнований, да и во время, людям только дай возможность пустить сплетни, а с другой — права Сашка. Весь рассказ Стаса какой-то нелогичный, странный, да и присутствие его жены где-то рядом, в санатории всего в нескольких десятках километров от места проведения трофи, не внушало оптимизма.

Одним словом, Варвара разрывалась, её мысли были далеки от гонки, что, впрочем, не помешало девятнадцатому держаться в первой пятёрке лидеров. Всё-таки техническое оснащение и опыт — львиная доля победы. А у девятнадцатого было и то, и другое.

— Привет, — вдруг услышала родной голос над головой, она даже не заметила, как Стас подошёл. — Что стоишь, как неродная? — и Варя увидела, как он облизнул верхнюю губу, уголок, совсем незаметно, но Варя всегда замечала этот жест, и он ей почему-то нравился. Это становилось личным фетишем, интимный, почти постыдным.

— Не хочу мешать, — фыркнула и посмотрела со злостью. Вернее, Варя надеялась, что ей удалось посмотреть снисходительно, но при этом она понимала, что взгляд у неё скорее злой.

— Ревнуешь, — припечатал Стас, и Варя не нашлась, что ответить, а признавать не хотелось. — Я тоже, — продолжил, так же улыбаясь.

— К кому это? — Варя даже обернулась вокруг в поисках, к кому же можно приревновать, ведь никого, кроме Стаса, того, что космос, она не видела.

— Ко всем, — покаялся. — Решительно ко всем, ты посмотри…

Варя посмотрела. Рядом стояло три экипажа, пилоты — мужчины от двадцати до тридцати пяти лет, с загорелыми лицами, широкими улыбками, сильными руками, громко смеющиеся или, наоборот, сурово молчащие.

Варя довольно засияла, кто бы мог подумать, что ревность со стороны мужчины будет радовать её, она помурлыкала что-то в ответ, и Стас улыбнулся.

— А вы прокатите же? — откуда-то взявшаяся девочка, что пятью минутами раньше кокетничала со Стасом. — Обещали же! — прогундосила она и стрельнула глазками в сторону Стаса, попытавшись при этом пренебрежительно осмотреть Варю.

Конечно, Варвара Белицкая, с торчащими во все стороны волосами — пребывание под шлемом не пошло на пользу причёске, — грязной обуви, вайдерсах — огромных штанах, которые никак не подчёркивали фигуру, если она и была у тощенькой Вари, отличалась от местной девушки, «кровь с молоком», взращённой на натуральных продуктах периферии, но всё же смотрелась рядом с девицей, как арабский чистокровный жеребец рядом с тяжеловозом.

Стас улыбнулся девушке

— Сейчас, — он глянул на Варю, незаметно лизнул губу, усмехнулся, но на девушку посмотрел внимательно и даже с интересом. — А хотите, вас моя невеста прокатит? — и широким жестом указал на Варю.

— Невеста? — Варя смотрела, как расширяются глаза девушки, как слетает её пафос, и на его место приходит замешательство.

— Невеста, — подтвердил Стас.

— А почему вы не в одной машине же? — уставилась девушка, ища подвох.

— Варенька у меня опытный пилот, — посмотрел с гордостью, и Варя увидела, что Стас вовсе не играет, он действительно гордится Варей, её участием, её победами, даже просто присутствием на трофи-рейде — и то гордится. И ему совсем неважно, что сейчас Варя больше похоже на пугало, а под ногтями можно сажать свёклу, он гордится Варей и не скрывает этого.

— Так это же по-дурацки же, — девушка пялилась на Варвару. — Не девичье это дело, — заключила в итоге.

— А нам нравится, — проговорил довольно Стас. — Так покатать, или невеста моя?

Девушка с сомнением посмотрела на Варю, на машину за её спиной, кинула взгляд на Сашку, рядом с которой топтался Рома, вместе они заглядывали под капот и что-то яростное обсуждали. Волосы Сашки торчали точно так же, как и Варины, Ромка пятернёй взлохматил их и громко засмеялся. Что-то мелькнуло в глазах девушки. Она на минуту задумалась, Варя уже собиралась отойти в сторону, как услышала:

— Пусть невеста же. Интересно, — «интересно» она проговорила шёпотом, как признаваясь в чём-то постыдном.

Варя широким жестом показала на машину, отстранила ворчащую Сашку и возмущённого чем-то Рому, они явно спорили и никак не могли договориться, протёрла валяющейся тряпкой сиденье, чтобы девушка могла сесть и не испачкать ноги в светлых брюках. Шансов было немного, но Варя сделал всё, что могла.

— А страшно же шоферить? — поинтересовалась девушка. — Меня Настька зовут.

— Не страшно. Варвара, — представилась ещё раз Варя. — Если умеешь, не страшно.

— А долго же учиться? — девушка явно выглядела заинтересованной.

— Не очень, если просто водить, но сначала лучше с осторожность управлять автомобилем, — отвечала Варя, не зная, что говорить.

— Мне батька свой жигуль не даст, — вздохнула Настька. — Вот у Серёжки, это парень мой, — пояснила, — тойота, ей пятнадцать лет, новая, считай же, думаю, он меня и научит же. Научит? — уставилась на Варю так, будто та была тем неведомым Серёжей, гордым обладателем пятнадцатилетней тойоты. — Пусть только попробует отказаться же, — погрозила толстеньким кулаком лобовому стеклу девочка, пока Варя плавно вела автомобиль, стараясь объезжать кочки, стало жалко мягкое место Настьки.

— Ты прямо Жанна д'Арк, — улыбнулся Стас. — Вдохновляешь людей на подвиги. Видела, какое лицо было у девчонки?

— Я-то тут причём? Наговорил ей, теперь какой-то Серёжа лишится своей пятнадцатилетней тойоты, — взмахнула руками.

Стас ничего не ответил, только поцеловал Варю в уголок губ и улыбнулся. Потом они быстро перекусили и, после небольшого, но значимого отдыха, как для людей, так и для техники, инспекции подъехавших механиков, двинулись к последнему на сегодняшний день испытанию. Мандарин тоже примчался и совершил ритуальный танец вокруг Егорки, приговаривая своё коронное «зараза рукожопая». Варя не обижалась, только хихикала над проявлениями страсти между рыжим Лёней и железным Егоркой.

Подъехали к песчаному карьеру, когда там уже толпился народ, кто-то уже проходил препятствия, кто-то только примерялся. Варя вышла осмотреться, оставив машину на краю. Карьер, огромный, с рваными краями, кое-где со свеженькими, только из-под экскаватора, рытвинами. На дне карьера несколько канав, какие-то с водой, и было непонятно, какая там глубина, только ясно, что маршрут проходил по этим лужам, обнесённым красными ленточками, как и вся остальная трасса в карьере.

Достаточно узкий коридор для манёвра оставили организаторы. Где-то островки жидкой глины, где-то гравий, а где-то круглая, как пятак, морская галька. Огромная свалка скользких от влаги и грязи брёвен, гладких, как специально отполированных, лежавших в хаотичном порядке, и по ним тоже проходил путь участников заезда. Завершал маршрут огромный крутой склон, на который надо было не заехать, а залететь — маршрут был не только на проходимость, но и на скорость.

Организаторы расстарались в этом году, Варя не помнила, чтобы такое устраивали, она даже не слышала о подобном. Нехарактерное задание для трофи-рейда… но никто не жаловался, наоборот, глаза лихорадочно блестели даже у тех, кто неминуемо не пройдёт этот участок, не на скорость, просто — не пройдёт. Не хватит мощности автомобиля, технических возможностей или умения. Это выглядело, как шикарный, щедрый подарок устроителей участникам.

— Что скажешь? — деловито проговорила Сашка, разглядывая карьер. — Круть! — добавила восторженно.

— Ты посмотри туда, — махнула рукой в сторону глубокой лужи. Пробираться нужно было по кромке одним колесом, иначе соскочишь в глубину, вода попадёт в воздухозаборники или шноркеля, как называли их трофиисты, мотор получит гидроудар, и тогда прощай гонка — ремонт двигателя в походных условиях трудоёмок и не оставляет экипажу ни единого шанса на победу.

Весь этот путь надо пройти на скорости, прибывая в состоянии кайфа от адреналина.

— Круто же, — боголепно прошептала Савельева и даже присела от восторга.

Варя испытывала схожие чувства, но предаваться бездумному восторгу ей не позволил здравый смысл. Она решила присмотреться, как будут проходить отрезок другие экипажи. Главное — пройти быстро и с минимальными ошибками, а первым или последним в очереди — неважно. Скорость. Выполнение всех заданий. Вот что имело значение. И, конечно, не перевернуться, не утонуть, не скатиться на финальном крутом склоне. Почти неразрешимая задача.

Варя с Сашей стояли уже час, перед ними прошло десять экипажей, из них безошибочно — только два. Семь сошли с дистанции, а один на последних метрах не справился с управлением или не хватило мощности, слетел со спуска, елозя боком по песку, упираясь в конце в огромные бревна, служащие своеобразной преградой и ограждением трассы, как отбойники. Машину тут же подхватили, перевернули, и здоровенный ЗИЛ потащил её наверх, под незлобные смешки и улюлюканье других экипажей и зрителей.

— Кролик, — Стас подошёл вплотную, он стоял рядом и смотрел на участников заезда. — Кролик, может, плюнешь?

— С чего бы? — Варя уже выработала мысленную стратегию и была почти уверена, что пройдёт этот маршрут, пусть и с ошибками, но она непременно это сделает!

— Саш, — это вмешался Ромка. — Саша, вы же ничего не теряете, если откажетесь.

— Что значит «ничего»? — уставилась на Кузнецова, как на умственно отсталого Сашка. — Мы сюда, по-твоему, зачем приехали?

— Зачем? — Роман не собирался уступать.

— Победить! — фыркнула и потащила за собой Варю. Та пожала плечами и кивнула в согласии.

Может быть, они не пройдут этот участок. Может быть, они отстанут или перевернутся. Может даже, разобьют машину или сломают себе шею, что маловероятно, с их-то защитой, но попытаться они должны. Просто обязаны!

Если любой мужской экипаж отказывается по техническим и любым другим причинам — это одно, но женскому никогда не простят, засмеют, будут вспоминать и тыкать. Женщинам, занимаясь «мужским» делом, не приходится быть наравне с мужчинами, им приходится быть на две, три головы выше.

— Хорошо, — обогнал Стас девятнадцатый экипаж. — Стой! — поднял лицо Вари ладонями и посмотрел внимательно, так, что она не отвела взгляд. Удерживал. Варя почувствовала себя кроликом под взглядом космического удава, как это уже случалось с ней. Когда Стас считал нужным, Варя ничего не могла поделать, а молча соглашалась со всем, что бы Стас ни говорил.

— Вы после нас, кролик, смотри внимательно, мотай, — постучал пальцем по виску. — Мы с Ромчиком проходили подобную трассу. Местность и условия похожи, у вас нет подобного опыта. Здесь только, кажется, что легче заехать справа, по пологому, это обманка, надо напрямик, мощности вам хватит.

— Хорошо, — согласилась Варвара, почему-то совсем не хотелось спорить. К тому же, Стас был прав — местность, климатические условия, грунт отличалось от того, где привыкла кататься Варя, но были близки к тому, к чему привыкли Григорьев с Кузнецовым. На подобных испытаниях часто выигрывает не тот, у кого больше опыта и лучше техника, а тот, кто уже сталкивался с чем-то подобным, желательно не один раз. Это, как живущий в пустыни привычен к песку и наверняка не сможет сразу преодолеть грязь чернозёма, а житель средней полосы задохнётся от влажного и горячего воздуха в полдень в тропиках.

Варя подвела к старту Егорку, вышла из машины, и вдвоём с Сашкой они смотрели, как быстро и, главное, безошибочно преодолевает препятствия сорок третий. Вот он взял левее у той самой лужи, а вот нажал газ и практически перелетел гладкие, скользкие брёвна, отталкиваясь на большой скорости от них протекторами колёс, со свистом. Как резко рванул вперёд по склону, напрямик, оставляя за собой глубокий след на песке и клубы выхлопных газов и пыли, показывая верный путь Варе.

— Лучшее время, — констатировал один из судей и одобрительно свистнул в сторону сорок третьего. — Давайте девочки, не подведите, — приободрил под тишину, обошлось без смеха и улюлюканья.

Мужские экипажи замерли и в уважении смотрели на девятнадцатый, пусть и мелькал в их взглядах скепсис, сам факт того, что девчонки собираются рвануть, вызывал уважение.

Сашка забралась в кабину, Варвара нажала на газ. Колеса провернулись, и то, что происходило потом, она, пожалуй, когда-нибудь вспомнит в деталях, но пока девятнадцатый нёсся вниз по склону с оглушающей скоростью, ощущая под колёсами скорее скользкий воздух, а не песчаную почву.

Мелькала красная лента, пару раз такая же ярко-красная куртка с эмблемой новой линии производителя товаров для туризма. Девятнадцатый разбросал вокруг себя ворох гравия и столько же гальки, с трудом удерживая зад авто, который безбожно заносило, так, что пару раз крутануло. Варя справилась с управлением и, игнорируя крутящийся и свистящий пейзаж за окном, выровняла машину, рванув вперёд, что было силы.

Брёвна, которые только что разбросал сорок третий, заскользили под колёсами и стали разъезжаться. Варя поняла, что надо ещё быстрее, не рвать, а взлететь, подпрыгнуть над пространством и космосом, оставив позади себя полосу препятствий. Она вжала в акселератор до предела, но их всё равно сносило в сторону от прямой траектории подъёма. С трудом выровняв автомобиль, девятнадцатый, казалось, преодолел разъезжающуюся и скользящую преграду, судя по почве, которую Варя ощущала так, словно шла босыми ногами, каждый камешек, каждую корягу или песчинку. Варвара Белицкая была не просто частью автомобиля, которым управляла, она была частью сцепления резины с поверхностью земли, трением и силой гравитации, она была силой действия и силой противодействия одновременно, вопреки всем известным законам физики. Если автомобиль был атомом, то Варя стала его ядром и, в то же время, монолитом, единым, неделимым целым, на генном уровне.

Но они всё-таки слетели правее, и Варя поняла, что ей не повторить траекторию сорок третьего, они безбожно уходят вправо. Она нажимала на газ и выравнивала, мотор работал на максимальных оборотах, вой турбины заглушал крики второго пилота и зрителей, но Егорка послушно и неуклонно шёл вперёд, хоть и под углом к подъёму, и это радовало. До отметки им оставалось всего несколько метров, как закончился песок, и машина, зацепив твёрдую почву раскатанного бугра, боком пересекла контрольную линию отметки. Варя и подумать не успела, что всё — она выровняла, взяла, преодолела, а Сашка прокричала победное «Да!», как небо вдруг мелькнула в окне, сменив собой песок с корягами, а потом снова небо и снова песок.

Варя не знала, сколько раз они перевернулись. Слышала скрежет металла о песчано-глинистую почву, видела мелькающий пейзаж. Посмотрела на Сашку, которая вцепилась в ремни безопасности, сжав губы и не издав ни звука. Почувствовала удар шлема о боковую стойку и то, как врезаются ремни, и, наконец, спустя, казалось, целую жизнь, открыла глаза и поняла — Егорка на крыше, рядом, вниз головой, висит Сашка и смотрит ошалевшими глазами в чудом оставшееся целым боковое стекло из оргстекла.

— Саш, — позвала Варя.

— Если мы отстегнёмся, — отозвалась Савельева, — то упадём вниз головой.

— А если нет, — резюмировала Варя, — кровь к голове прильёт.

— Вот бы к сиськам, — пошутила Сашка, держась за ремни.

— У тебя нормальные сиськи, чур, твоя кровь к моим сиськам, — парировала.

— Тогда от жопы, — Сашка не собиралась сдаваться и начала задорно смеяться.

Идиллию мирно висящих на ремнях безопасности и беседующих дам прервал космический голос, который как-то некстати появился рядом, следом за руками, которые отстегнули Варвару, вытащили и посадили на сырой песок вперемешку с глиной.

С другой стороны машины бегал Ромка и проделывал то же самое с Сашкой, только она при этом брыкалась и на ходу объясняла Кузнецову, что всерьёз озадачена размерами своего зада, а он мешает отливу крови от филейной части в пользу сисек Вари. Ромка не обращал внимания на Сашкин лепет, то ли ему не было дело до размера груди Варвары, то ли размер попы Саши был неинтересен, но он усадил Савельеву на землю и методично проверял на ощупь её конечности.

— Со мной всё хорошо, — заверила Варя Стаса, когда увидела его безумный взгляд. — Я даже не ударилась, — окинула взглядом Егорку.

Дуги, опоясывающие автомобиль, были сварены на совесть, машина совсем не пострадала, во всяком случае, внешне, а значит, если бы Егорка не стоял на крыше, путь можно было бы продолжать хоть сейчас, благо этого не требовалась, линию финиша девятнадцатый преодолел хоть и по воздуху, машина залетела на бугор боком.

Варе надо было вовремя сбросить обороты, чтобы избежать резкого смещения центра тяжести машины, и кувырка можно было бы избежать, а она выжимала на полную мощность, считая, что именно это поможет им преодолеть подъём по неудачной траектории, упустив из вида, что подъём, сразу после финишной отметки, переходит в спуск.

— Отлично, — нет, Варя заметила, как скривилось лицо Григорьева, она даже услышала, как скрипнули его зубы, как он очень громко выругался про себя.

Варя отлично услышала все мысли Стаса. Но кролики под адреналином не боятся даже удавов. Наоборот, космический удав резко встал и двинулся к перевёрнутой машине, вокруг которой собирался народ и дружно начинал переворачивать Егорку на колёса. На все манипуляции ушло несколько минут, хотя казалось — целая вечность. И только потом Варя услышала шквал аплодисментов, и из сонма звуков она запомнила Мандариново истеричное «рукожопая!» и Настькино «классно же».

Потом Варвара вздыхала и с трудом понимала, что происходит вокруг. К ним, к ней и Саше, подходил штатный врач от организаторов, который обязан присутствовать на любых гонках, тем более — такого уровня. Как и обязательна медицинская страховка на случай экстренной госпитализации, никто не враг себе и предпочитает подумать о возможных последствиях заранее. Врач несколько раз светил маленьким фонариком в глаза и тыкал пальцами. Варя старалась выполнять то, что говорил доктор, понимая, что её реакция заторможенная, она видела мир словно через слой воды, звуки, доносившиеся до неё, тоже были словно через толщу океана, с гулким эхом, а Сашка совершенно по-идиотски хихикала и отбивалась от врача, Ромки и любого, кто пытался помочь ей встать.

— Вот поэтому я против всех этих гонок, — слышала Варя слова Стрелецкого, почему-то оказавшегося в одной палатке с ней, врачом, Сашкой и Стасом. Как они оказались в этой палатке, Варвара вспомнить не могла.

— Это адреналин, — вздыхал Григорьев понимающе.

— Пороть… вдоль жопы, — сделал заключение Антон, и Варя даже успела подумать о том, что впервые слышит грубое слово от Стрелецкого.

— А вот и фиг тебе, — почти так ответила Сашка, а потом завернулась в одеяло рядом с Варей, и они обе вырубились, без ног и снов… находясь между усталостью и адреналиновой комой, абсолютно счастливые от того, что всё же входили в десятку преодолевших маршрут и в пятёрку победителей. При этом на несколько незначительных баллов опережали сорок третий экипаж.

 

Глава 15

Варя просыпалась несколько раз от шуршания в палатке, кто-то забирался, копался в вещах, выходил, потом, вздыхая и охая, встала Сашка, что-то бубня себе под нос, и выбралась на улицу. Тут Варя окончательно проснулась, природа навязчиво подсказала, что надо вставать. К удивлению Варвары, за столом, что располагался у входа, устроилась разномастная компания, сам стол был накрыт, а компашка неспешно поглощала всё то, что было разложено на пластиковой посуде.

Варя протопала вслед за Сашкой, обнаружив уже привычные «пятишки» с тёплой водой, следом прибежала Лера, а потом раздался взволнованный голос Мандарина и Ромки, они выражали готовность помочь. Ромка при этом клялся, что итог эксперимента по отливу крови от пятой точки Саши к округлостям Вари он унесёт с собой в могилу. От щедрых предложений отказались, справившись своими силами. Намывшись, решив другие нужды, Саша, а за ней и Варя, пришли к столу и уселись на предоставленные им раскладные стулья. С эмблемой производителя нового оборудования для туризма, конечно же.

Всё происходящее было странным, сюрреалистичным и даже анекдотичным.

Вот, напротив Вари, вальяжно сидит Григорьев и ест руками куски свеже-копчёной курицы, ещё тёплой, явно только-только из походной коптильни. Напротив расположился Стрелецкий, у него в тарелке неизменная гречка, которую тот поглощает с завидным аппетитом. Рядом Ромка наворачивает щи, судя по запаху, из кислой капусты, а всё тот же механик, которого видела вчера Варя — молоденький и кудрявый, с выразительным взглядом карих глаз, — сидит рядом со Стрелецким и с хрустом жуёт зелёное яблоко. На углу стола пристроился Семён, шутя что-то про невесту с углом, и ещё пара мужчин сидела боком или полубоком, чтобы втиснуться, и что-то громогласно обсуждали, поедая многообразный ужин.

— Как ты? — это произнёс Стас и посмотрел на Варю в ожидании ответа.

— Нормально, — Варя пожала плечами.

Если не считать странной картины после пробуждения, то всё действительно было нормально. Немного перепугалась, потом уснула, но в целом, прямо сейчас, она цела, здорова, у неё ничего не болит, и, кажется, даже проснулся аппетит.

— Александра? — можно было не сомневаться, кому принадлежит этот учтивый голос.

— Всё хорошо, — пискнула Сашка и сжалась, смотря, как встал Стрелецкий, зачем-то зашёл в пятую палатку и вернулся с одеялом, протянув Саше, второе он подал Варе.

— Мне тепло, — моментально ответила та, показав пальцем на толстовку.

— Не сомневаюсь в этом, — улыбнулся Антон. — А вот твоей подруге, Варвара, похоже, холодно.

Варвара оглядела Сашку, действительно, кофточка на девушке была совсем тоненькая, ещё и с V-образным вырезом, из которого виднелся трикотаж бюстгальтера, видимо, Сашка надела первое, что попалось под руку.

— Надо поесть, девчат, — торжественно произнёс Ромка и направился в сторону кухни, с ним пошёл Стрелецкий. Лера осталась сидеть на коленях Мандарина, а Стас передвинулся ближе к Варе и легко поцеловал в губы, словно между делом, так, как это делал Мандарин с Лерой, но они были мужем и женой, а Варя… кем была Варя Стасу?

Варвара, было, дёрнулась, но её крепко удерживали пальцы на затылке и взгляд космического удава.

— Испугался за тебя, кролик, — прошептал Стас и поцеловал ещё раз, уже ощутимей, отодвигаясь только тогда, когда рядом возникла высокая фигура Стрелецкого, а перед Варварой — две тарелки с «казённым» первым и вторым, рядом же появилась пустая тарелка, и Антон предложил на выбор всё, что есть на столе.

— Чем богаты, — прокомментировал Ромка происходящее и подмигнул Сашке. — Давайте, девчата, лопайте, — продолжил. — А то мы всем коллективом это до завтра будем есть.

— Откуда всё? — нашлась, что ответить Сашка. Варя всё ещё хлопала глазами и вглядывалась в лицо Стаса, словно видела там что-то новое, может даже, новую вселенную.

— Сочувствующие притащили, — проговорил молоденький механик. — Шороху вы, девушки, навели, мужики кругами ходили, спрашивали, как вы, интересовались, какая помощь нужна. Что машина перевернулась, почти все видели, а что с экипажем всё хорошо — единицы, вот и волновались, а потом тащили на радостях, кто что мог, — он показал глазами на несколько бутылок виски и одну — армянского коньяка, — даже вон.

— Странно, — пробурчала Сашка.

— Ничего удивительного, Александра, — Стрелецкий смотрел прямо на Сашку, отчего та, казалось, становилась меньше в размерах, скукоживалась. — Автомобильный спорт, в частности — трофи-рейды, традиционно мужское увлечение, тяжёлое как физически, так и морально. Женский экипаж невольно привлекает внимание, ну а когда с женщиной происходит неприятность, мужчине естественно волноваться и прийти на помощь любым доступным для этого способом, — он царским жестом взмахнул над столом.

Видимо, кормёжка, как говорится, «на убой», и количество крепкого алкоголя, с которым справится не каждый мужчина — и есть та сама помощь.

В итоге Варя поела и первое, и второе, и даже несколько кусков мяса, а потом сидела и размышляла о грехе чревоугодия, который становился любимым грехом, не считая прелюбодеяния, конечно.

Вокруг ходили или сидели люди, Ромка отвешивал сомнительные шуточки, от некоторых Сашка покатывалась, а потом съёживалась и куталась в одеяло. Григорьев так и не отошёл от Вари, хотя и не целовал больше, просто находился рядом, а когда шептал что-нибудь на ухо, его губы подозрительно касались мочки и опаляли горячим дыханием.

Иногда люди менялись, одни уходили, другие подходили, расспрашивали о самочувствии девятнадцатого, механики, как обычно предавались мечтам о прекрасном — о железе. Мандарин время от времени бросал в сторону Варвары возмущённые взгляды и сетовал на рукожопость пилотов, но потом сменял гнев на милость и начинал гордиться экипажем, важно распустив хвост, напоминая скорее не утку, в честь которой и получил своё прозвище, а павлина.

Молоденький механик с выразительным взглядом, оказавшийся Денисом, подозрительно не отходил от Стрелецкого, и Варя старалась призвать богов толерантности и человеколюбия себе в помощь. Конечно, они расстались с Антоном, она сидела рядом с Григорьевым, и расстояние между их телами не оставляло сомнений в степени близости двоих, но… Денис? Почему не Сашка или Лера, в конце концов… Лера замужем, да, но она женщина, а сегодня даже не пятница!

Откуда-то полилась музыка, людей вокруг пятой палатки становилось больше, подтянулись другие экипажи со своими столами и стульями, организаторы старались держаться ближе к основному спонсору, кто-то открыл бутылки и стал понемногу разливать, Варя покосилась на пластиковый стаканчик, но была тут же остановлена Стасом. Она даже успела смерить его возмущённым взглядом и потянуться за коньяком, в душе содрогаясь от подобной перспективы. К крепким напиткам Варвара была равнодушна, коньяк же, с незамысловатой этикеткой «Армянский», не вызывал доверия в Варваре Арнольдовне Белицкой, привыкшей к другим напиткам и даже другой подаче оных. Но отказ слышать всё равно было обидно.

— Нет, кролик, — услышала твёрдое и смотрела во все глаза на того, кто сказал ей «нет».

— Варвара, — вмешался Стрелецкий. — Тебе и Александре поставили укол, и, честно говоря, никто из нас не поинтересовался, какой именно, полагаясь на компетентность врача. Вполне возможно, что употребление алкоголя с этим медикаментом противопоказано.

— Укол? — переспросила Варя. — Не помню.

— Это шок, — криво улыбнулся Стас. — Девчат, вы действительно не в себе сейчас, авария, лекарство, если хотите, я найду врача и уточню, — пожал плечами. — Но давайте лучше потанцуем, — показал глазами на небольшой пятачок, где уже изображали танцы несколько совсем молодых пилотов, скорей всего, даже младше Вари и Саши, одним из которых был Денис.

— Да! — вмешался Ромка. — Разрешите, — протянул руку Сашке. — Потанцуй со мной, детка, — и сделал движение из фильма «Грязные танцы».

Сашка рассмеялась над кривлянием, скинула одеяло и ответила таким же движением. Ромка подхватил Сашу и стал кружить в лёгких и выверенных движениях, Саша не отставала от него, ловко передвигаясь, скользя вокруг, виляя бёдрами и плавно двигая руками. Сделав пару поддержек, Рома передал Сашу в руки Григорьеву, а сам потащил танцевать Варю.

— Я не умею, — Варвара упиралась.

— Можно подумать, Саня умеет, — Ромка так задорно рассмеялся, что Варя не выдержала и прыснула вслед за ним. — Кто тут вообще умеет танцевать? — он махнул рукой в сторону Григорьева с Саней, которые скорее кривлялись, чем танцевали. — Короли хастла, сама видишь.

— Ты умеешь.

Ромка уверенно подхватил Варю и стал передвигать в пространстве.

— Я умею, ага, — согласно кивнул. — Даже по молодости свадебным хореографом подрабатывал, — смеясь, рассказывал. — Надо же было куда-то приложить семь лет хореографии.

— Семь лет? Ого!

Варя продолжала смеяться, глядя на «танцующих» Стаса и Сашку, на других «танцоров» с точно такими же хореографическими талантами, на Дениса, изображающего что-то похожее на тектоник, при этом его волосы ритмично подпрыгивали вровень с руками, а ноги дёргались в каких-то конвульсивных движениях.

— Ему бы танец живота перед спонсором сплясать, — громко проговорил Ромка, указывая на Дениса.

— О чём ты? — якобы не поняла Варя.

— Ой, да ладно, — махнул рукой. — Не только вы в мегаполисах современные, мы, мальчики, — кривляясь, — из провинции, тоже понимаем кое-что в современных нравах, — загоготал и показал глазами на Стрелецкого, который в это время внимательно смотрел на танцующих, словно оценивал, а по окончанию скажет: «Вы в танцах». Или не скажет.

— Ничего не знаю, — отмахнулась Варвара. Чего она не станет делать, так обсуждать чью-то личную жизнь с Кузнецовым.

Потом они поменялись партнёрами, и уже Ромка танцевал с Сашкой, а Варя со Стасом. При этом Стас прижимал к себе сильнее, чем позволяли приличия, его руки блуждали не только по талии, но ниже или выше, а губы, якобы нечаянно, пробежались по ключице, которая мелькала из-под широкого ворота толстовки. Людей вокруг становилось больше, но, в то же время, они исчезали, растворялись в мерцании мотыльков в свете единственного фонаря над стихийным «танцполом».

Варя обернулась, Сашки, как и Ромы, уже не было видно. Ушёл куда-то Стрелецкий, как и Денис, что всё же было странно. Стрелецкий и малознакомый механик? Стрелецкий, который почти в открытую продемонстрировал свою склонность?.. Стрелецкий, не гнушающийся случайной связью… это определённо не Стрелецкий!

Мандарин медленно топтался с Лерой, изображая танец, придерживая два своих сокровища большими промасленными руками. Рядом топтался Семён, со всей душой поддерживая партнёршу по танцу — полторашку пива, Варе показалось, что между парой установилось завидное взаимопонимание, и даже третий — кусок остывшего шашлыка, — не был лишним в этой идиллии.

— Хорошая музыка, — проговорила Варя, вслушиваясь. — Что-то старое, девяностых, наверное.

— Это Абба, — улыбнулся Григорьев. — Семидесятые.

— Ого! Ты не можешь быть настолько старым, чтобы помнить это.

— Мои родители слушали, — улыбаясь, проговорил. — У нас всегда собиралось много родственников, друзей, огромные застолья и много музыки. Летом столы выносились на улицу, и там же танцевали, а когда были живы дедушка с бабушкой — пели.

— Это? — Варя в удивлении кивнула. — Аббу?

— Нет, конечно, они пели на грузинском.

— Ты грузин? — аж остановилась. Григорьев не был похож на грузина. Тёмно-русые волосы, серые глаза, прямой нос… Обычное европейское лицо, если бы не было таким красивым.

— Моего отца зовут Гиорги, — засмеялся. — На самом деле лишь на четверть, максимум, и то формально. Мой дед русский, бабушка наполовину грузинка, а мама родилась в Прибалтике, так что… — развёл руками. — Но кавказское гостеприимство в крови у моих родителей, даже матери, так что я вырос в шумном доме, где всегда кто-то гостил, а всех своих родственников, боюсь, я и не вспомню. Нас много, мы шумные и со здоровым аппетитом, — продолжал рассказывать. — Я даже опасаюсь знакомить тебя со своей семьёй, боюсь — ты испугаешься.

— Не уверена, что… — замялась.

— Ничего, — прижал к себе и шепнул: — Не всё сразу, кролик, не всё сразу.

Они ещё немного потанцевали, Стас прижимал Варю всё сильнее и сильнее, и она явно ощущала, почему он не может отпустить её от себя, во всяком случае, при свете фонаря. Потом музыка стихла, оставшиеся экипажи стали разбредаться на отдых. День был выматывающий, а если верить устроителям, то завтрашний будет ещё сложнее, экстремальнее. Да и небо затягивалось тучками, намекая, что к утру возможен дождь.

— Варь, — тихо произнёс Стас, когда отошёл с ней от света, и они остались в темноте спящего палаточного городка, где только кое-где раздавались приглушённые разговоры. — Если я попрошу тебя сойти с дистанции, ты меня послушаешь? — почему-то даже в темноте Варя отлично увидела взгляд Стаса.

— Нет, — ответила честно.

— Я тоже могу сойти, кролик. Откажусь.

— Ты с ума сошёл? — даже повысила голос. — А Рома?

— Он поймёт, — твёрдо сказал Григорьев. — Это неважно, я не хочу, чтобы завтра ты лезла в болото, — поморщился. — Ты представляешь, что это такое? Вайдерсы не помогут, забродники тоже… Варь, зачем тебе это?

— Я должна, — отвернулась. — Мне просто надо пройти этот маршрут.

— И выиграть?

— И выиграть, — кивнула. — Я же не дурочка, и Сашка тоже, мы обе понимаем, что завтра будет адово, но не попытаться не можем. Скорей всего, ничего у нас не получится, — обречённо вздохнула. — Но я должна пройти это дурацкое болото.

— Должна промокнуть с ног до головы в холодной воде, быть покусанной здоровенными комарами, слепнями, может, наткнуться на парочку змей, надорваться, таща лебёдку по зыби или пристраивая хайджек по шею в грязи?

— Да, — Варя вздрогнула, но кивнула.

Умом она понимала, что ничто не заставляет её лезть в это месиво из грязи и кислот фосфора — разложившихся растительных веществ, — мёрзнуть — уже не жаркое лето, — и позволять летающим тварям себя почти сжирать… никакой репеллент не поможет. О змеях Варвара Белицкая не думала сознательно, убедив себя, что те испугаются звуков автомобилей и отползут на безопасное расстояние.

Но в то же время понимала, что вряд ли она запомнит хоть что-нибудь или осознает до самого конца. Состояние захлёстывающей эйфории от адреналина и азарта не даст испытать сильный дискомфорт. Пилоты попросту не замечают всего, пока на трассе, только собственный тремор рук и шальное сердцебиение, только стиснутые зубы и восторг, когда удаётся преодолеть — вот это стоит любых комаров и холода от жидкой субстанции, что проникает под одежду, будь она прорезинена с головы до ног.

— Я так и думал, — Стас потёр лицо ладонями. — Знаешь, я, кажется, стал понимать Лилю и вообще свою семью. Если бы у меня сейчас была возможность остановить тебя от безрассудства, будь это кусок верёвки или беременность — я бы сделал это. Сколько я помню себя, я постоянно влипал в истории, чаще всего с машинами, четыре аварии, две серьёзные. Я бесконечно испытывал на прочность технику и себя, не понимая, каково родителям и Лиле, каково молча наблюдать, как близкий человек совершает один идиотский поступок за другим, и поддерживать его в этом. Просто посмотрел на ситуацию с их стороны, наверное, даже оценил…

— Оценил жену, которая мирно смотрит сериалы, не выходя из дома, — вспыхнула отчего-то Варя.

— И это тоже, — резко развернулся к Варе. — Есть одна проблема, люблю я не жену, практически бывшую, напомню, и её сериалы, а тебя. Я, как индуист или буддист, поверил в карму, — широко улыбнулся. — Варвара Белицкая — кармический ответ мне, думаю, у меня есть шанс эту самую карму очистить.

— И как же? — Варя всё ещё злилась.

— Помочь вам выиграть, я постараюсь помочь вам выиграть, — пожал плечами. — Сегодня ты была молодчина.

— Перевернулась, — фыркнула раздражённо. Надо же так сглупить!

— Ты прошла участок, который мало кто прошёл, и даже совершив ошибку, ты сумела минимизировать потери, — он говорил искренне и хвалил так же. Он гордился Варей, хотя и сетовал на отказ девятнадцатого сойти с дистанции.

А Варя вдруг почувствовала себя по настоящему любимой. Это было очень острое чувство и совсем нелогичное. Все планы Григорьева и Белицкой сводились к трофи-рейду, они никогда даже не разговаривали о том, что дальше. Он разведётся, это его решение, закономерное, если верить Стасу… но когда, и какое значение это имеет для Вари? Варвара не хотела связывать себя долгими и серьёзными отношениями, а в отношения на расстоянии не верила совсем. Весь этот сумбур в мыслях и чувствах, усталость и волнение перед завтрашним днём — всё это наваливалось на Варю и кружило в водовороте сомнений и страхов.

— Тебе пора спать, — шепнул Стас и повёл в сторону палатки. — Слишком бурный день, ты устала, обязательно надо выспаться перед завтрашним днём.

— Нет! — отчего-то Варя запротестовала и вцепилась в Стаса так, будто если он сделает хотя бы шаг — земля сойдёт с орбиты и разлетится на космическую пыль.

— Кролик, надо выспаться.

— Нет! — она пододвинулась ближе и ловко дёрнула за ремень на джинсах, проведя рукой по тому месту, которое совсем недавно недвусмысленно намекало Варе на продолжение вечера не в одинокой компании собственного спальника.

— Такая ненасытная, — каким-то образом Варя увидела, как потемнели глаза Стаса, а может, ей показалось, в отличие от становящейся заметной причины не отпускать Варю, которая явно не была плодом воображения. Варвара для надёжности погладила причину и сама потянулась к мужским губам, проведя по ним кончиком языка, приглашая в игру.

— Кролик… — ещё раз попытался отказаться Стас, руководствуясь здравым смыслом. Только для Варвары исчезал всякий смысл, когда она была рядом со Стасом, тем, что космос.

— Пошли, — потянул за собой в сторону своей палатки. — У меня не железное терпение, — прошептал громко. — Ещё пара таких провокаций, и я могу кончить себе в штаны.

— Не ври, — пробурчала.

— Хорошо, это художественное преувеличение, — согласился. — Эй! — Стас залез головой в свою палатку. — Иди, покури.

— Григорьев, ты обалдел?! — примерно так выразился возмущённый Кузнецов на предложение друга сходить прогуляться на пару часиков.

— Вали, — с этими словами Стас вытолкнул Ромку из палатки. Тот на ходу надевал свитер и бубнил.

— Пионерский лагерь какой-то, детский сад, до завтра не дотерпеть? Заказал же номер, люкс, все дела, розочки, вазочки, сейчас бы оторалились по быстрому, а завтра уже можно и с чувством предаться разврату, — то ли себе, то ли Варе выговаривал Рома. — Пойду я к мужикам, кувыркайтесь до утра, но учтите, тут слышимость. Что? — уставился на Стаса, который выбрался из палатки и смотрел на друга. — Сюрприз испортил? Ну, прости! Спросонья я. И от неудовлетворённости, — добавил и отправился в сторону общих палаток их команды. — Дена нет, посплю у него.

— А где Сашка? — Варе даже стыдно не стало от представления Ромки, всё, что она ощущала — это тяжесть внизу живота и ноющую потребность в любви конкретного мужчины, который в это время кинул чистую простынь из рюкзака на спальный мешок.

— Спит, наверное, — срывающимся шёпотом отозвался Стас.

— Вчера была здесь…

— Не было её вчера здесь, мы ушли, Ромыч отвёл Саню в палатку, когда я вернулся, Кузнецов спал без задних ног, — сипло отозвался космос, и в эту же минуту Варя оказалась на спине, под телом Стаса, а его руки быстро расправлялись со штанами Вари и своими. Одновременно, будто одним движением, выверенным и точным. Очень быстрым, стремительным, но в нём не было нетерпения, была только уверенность.

Варя, было, подумала о том, где же пропадала Сашка почти всю ночь, но в это время взлохмаченная голова Стаса скользнула вниз по её телу, Варя, кажется, успела подумать о гигиене, а потом выгнула спину и сильнее прижала горячий рот там, где было необходимо. Она помнила про слышимость, но, видимо, совсем недолго, потому что ей на лицо упала подушка, а после последнего стона, губы Стаса не покидали губ Вари, заглушая её всхлипы и звуки, пока он медленно двигался, ускоряясь совсем на немного, только чтобы подразнить, а потом снова плавно покачивал и вращал, удерживая Варю где-то между небом и землёй, в какой-то неведомой субстанции из звёзд и крутящихся молекул.

 

Глава 16

С утра ожидаемо моросил дождь, Варя морщилась от недосыпа, но была довольной. Умиротворённой и счастливой, ей было плевать на свою, наверняка испорченную репутацию, ведь слышимость была отличная, а молчание — не главная добродетель Варвары, как оказалось.

Выбираясь под утро из палатки, она наткнулась на Рому, который пил кофе, сидя рядом с взлохмаченным Денисом. На шее у того виднелось несколько красноречивых царапин, вид говорил сам за себя, впрочем, как и Варин или Стаса, который вышел следом и отправился за кофе в сторону кухни. Там стояла передвижная кофе-машина.

— Сидеть-то сможешь? — пододвинул небольшой стульчик в сторону Вари Денис и хихикнул, скорее хрюкнул.

— Сам-то нормально сидишь? — вмешался Ромка.

— А я что?

— А она — что? — передразнил. — У женщин хотя бы отверстие для этого физиологически предназначено, в отличие от вас, нетрадиционных.

— Чего- чего? — уставился Денис.

— Чего слышал, пей кофе, а мы все сделаем вид, что ничего не поняли.

— Можно подумать, поняли, — отвернулся. — Между прочим… — набрал воздуха в лёгкие, явно намереваясь что-то сказать.

— Ой, давай без подробностей, а! Достаточно того, что Григорьев развлекал всю ночь, ещё ты, бррр, — Кузнецов передёрнулся, будто увидел дохлую крысу, и отодвинулся от Дениса. — Не-не, я толерантный, и всё такое, но давай без деталей. А вот тебя, — повернулся к Варе, — я бы послушал, хотя, походу, тебя все слышали, — засмеялся, кривляясь и закатывая глаза, изображая экстаз. — После такого, Варь, ты на нём жениться должна.

— Ага, — услышала голос где-то рядом и сверху. Космический и такой же не выспавшийся, как и она. — Надо, значит, женится.

— Пфф, — отвёл глаза Рома. — Развёл гарем, — с какой-то злостью откусил кусок бутерброда и залил доширак кипятком.

— Ты такой злой, потому что у тебя велосипеда нет, — ввернул шутку Денис.

— А ты такой добрый, потому что у тебя у велосипеда сиденья нет, — тут же парировал Ромка, оттолкнулся от покачнувшегося стола и быстро ушёл.

Варя вопросительно посмотрела на Стаса, даже успела почувствовать себя виноватой в плохом настроении Кузнецова, но быстро передумала. Когда человек счастлив, по настоящему, от всей души, у него не получается чувствовать себя виноватым или злиться.

— Не обращай внимания, — Стас протянул пластиковый стакан с кофе. — С шоколадом и мятой, как ты любишь, — подмигнул. — Небольшие семейные разборки.

— Всё-таки нехорошо получилось, — Варя присела за стол, смотря вслед уходящему Роме.

— Всё отлично получилось, — недвусмысленно повёл бровями и коснулся кончиком языка верхней губы. — Ты взрослая женщина, Варвара Арнольдовна, а им всем, по большому счёту, плевать, — он говорил тихо и очень убедительно, так, что Варя поверила, а может, не дала себе труда задуматься.

Она действительно взрослая, она молодая и даже красивая, она блондинка, и она Варвара Белицкая, в конце концов, и может себе позволить. Хотя, последний аргумент работал как раз против, но если уж даже Стрелецкий, с его безупречными манерами и воспитанием, осчастливил Дена, что взять с взбалмошной и капризной, по мнению Арнольда Белицкого и Антона, девчонки.

Сашка выглядела помятой, словно не спала всю ночь, и причина у неё была точно такая же, как у Вари или Стрелецкого, а вид — немногим лучше Дениса, не было царапин, но припухшие губы говорили сами за себя.

— Где была? — спросила Варвара.

— Спала, — пожала плечами Сашка и махнула рукой, показывая, куда лучше ехать.

— С кем спала? — было интересно.

Лагерь и тесный мир автоспорта полнился слухами, рано или поздно Варвара всё равно узнает, но Саша Савельева — её подруга, и любопытство снедало Варю.

— С клёвым мужиком, — промурлыкала Сашка и уставилась в карту, ещё раз прокладывая маршрут, подтверждая самой себе и Варе, что не ошиблась.

— Саш! — чуть не нажала на тормоз в возмущении.

— Варюша, а давай, я потом расскажу, — вдруг заныла Саша. — Не сегодня. Давай завтра, завтра уже можно будет.

— Ты меня пугаешь, — покосилась на взволнованную подругу. Саша даже пошла пятнами и нервно сжалась. Это не слишком понравилось Варваре, но она решила промолчать и больше не задавать вопросов. Завтра, так завтра. Или пусть даже никогда. Могут у человека быть секреты и право на личную жизнь?

Главное то, что сегодня. Сегодня разгуливался дождь, к обеду превратившись в ливень. Варя несколько раз толкала машину, один раз застряли так, что пришлось тащить себя на лебёдке, и они чуть не оторвали бампер, к которому лебёдка крепится.

Не выспавшиеся, уставшие, промокшие, они подъехали к болоту. В центре торчало сухое дерево, когда-то сгоревшее от удара молнии — там и была точка, до которой надо добраться, а потом, благополучно преодолев нечто, похожее на взбаламученную тину, глубиной почти по боковые стёкла, выбраться на относительно твёрдую почву берега и, быстро преодолев реку вброд — финишировать. Гонка официально будет завершена.

Никаких отметок, никаких ограждений, ничего. Зыбкая почва из мха ярко-зелёного и бурого цвета, грязи и кочек устойчивой земли.

Впереди, практически на ощупь, пробиралась машина. Второй пилот шёл перед ней с длинной палкой и руководил, размашисто подавая знаки и раздавая указания на чисто русском, для простоты восприятия первым пилотом, с перечислением всех чертей, матерей, детородных органов и возможных процессов с их участием.

Один автомобиль завалился на бок и зачерпнул воды, судя по всему, гонка для него была закончена. Остальные пристраивались на берегу, присматриваясь к местности. Кто-то решил перекусить, кто-то курил, прячась от дождя, все дружно и эмоционально обсуждали происходящее и болели за экипаж, пробирающийся к заветной точке.

— Мне смотреть на это страшно, — прошептала Сашка. — Противно, — она показала рукой на зеленоватую, хлюпающую субстанцию. — Срань какая…

— Точно, — согласилась Варя и шлёпнула себя по лицу, здоровенный комар, или ещё какое-то кровососущее, уселось прямо под глаз и, кажется, прокусило «на метр в глубину».

— Оно как живое, — пробормотала Саша. — Гадкое.

— Условно говоря, болото… — начала, было, Варвара, но блеснуть знаниями не удалось.

— Ничего не хочу знать! — оборвала её второй пилот. — Поехали, — решительно двинулась к жидкости, размахивая длинной палкой. — Чем дольше смотрим, тем страшнее становится!

— Да уж, — согласилась Варя и пошла к Егорке.

Не такое и большое это болото, не такое и противное, местами даже красивое, загадочное, живописное. Вон, Тургенев или Пушкин, к примеру, находили прекрасное в природе и погодных явлениях, и Варя найдёт. Обязательно! Вдохновляющее! И даже полезное!

Во всей этой дряни, хлюпающей под ногами Саши, и в потенциальных гадах или нечисти, которые наверняка устроились где-то за кочкой и поджидают, чтобы укусить.

Вдохновиться получалось всё меньше и меньше, но Сашка шла вперёд небольшими шажками, прокладывая себе путь длинной палкой, как посохом Деда Мороза, и отдавала команды Варе. Саша уже была по пояс в воде, вода же забралась в кабину, и Варвара так же сидела в холодной воде, почти ледяной, но всё же Варе было легче, чем Саше, и она понимала это. Варвару не поливал ливень, ей не приходилось идти вперёд по жиже из разложившихся биологических веществ. Холодно, противно, да! Но она в кабине автомобиля, а не по пояс в болоте, где даже ногами передвигать сложно.

Никакой реальной угрозы не было, рядом были люди, устроители, ЗИЛы, готовые в любой момент вытащить застрявшую технику, врач ходил по берегу и пытался курить под дождём, прыгая от одной чахлой берёзки к другой. Не опасно. Не так и тяжело. Но противно! И мошкара лезет в лицо, руки гудят он напряжения и холода. Грязью, кажется, пропитывается каждая пора, даже под слоем ещё не до конца промокшей одежды.

И запах… Варя старалась не думать о том, как долго ещё будет стоять в носу этот запах. Природный, экологически чистый, прелый, сырой. Варю передёрнуло, она посмотрела внимательно на Сашку, та показывала правее, Варя повернула руль и медленно двинулась, Егорка молотил колёсами, которые скрылись под тиной, как лопастями. Вокруг кабины только бурление. Джакузи для автомобилей ТР3 классификации. Постепенно стали видны колёса с огромным протектором, и Егорка оказался на пятачке из твёрдых кочек, выливая из своих недр лишнюю воду.

— Сожрали, — посетовала Сашка.

Крем нанесли ещё перед болотом и от души облились спреем от комаров, но помогал он слабо. Сашка уже столько раз протёрла лицо, что у любого, даже самого стойкого репеллента, не осталось шанса, а грязь и ряска с мхом, которые прилипли к круглому и веснушчатому личику девушки, не защищали от укусов.

— Давай, я пойду, — тут же предложила Варя.

— Я не справлюсь, — замотала головой. — Ты не просто так первый пилот.

— Не просто, — Варя согласилась. — Но ты тоже справишься, чуть-чуть осталось, Сашка, — улыбнулась ободряюще и стала выбираться из машины. — Давай.

Сашка сомневаясь, топталась на месте, перебирала ногами, с забродников стекала вода, куртка промокла насквозь, Варя была в этом уверена, а волосы давно промокли и превратились в грязные сосульки.

Королева красоты! Как и Варвара Белицкая. Не удивительно, что Стрелецкий в итоге предпочёл Дениса. Если бы у Вари был выбор, и она не была так отчаянно влюблена в Григорьева, она бы тоже предпочла Дена, а не собственную тощую, промокшую, замёрзшую и грязную персону, стоящую на кочках посредине болота.

Живописного болота и вдохновляющего! — тут же поправила себя Варвара, чтобы не терять боевой дух.

Варвара выбралась из машины, не глядя под ноги, лишь краем глаза увидев какое-то движение, остановилась скорее интуитивно, чем сознательно, и только потом опустила взгляд. Чтобы увидеть это… Змею! Огромную, блестящую змею, которая лениво проползла мимо ноги Варвары в резине, а когда, наконец, пришедшая в себя Варя заорала так, что оглохла сама, змея скользнула куда-то в кочки и там затерялась.

Варя в панике стала оглядываться, отступать, перебирая ногами и подпрыгивать. Понявшая панику подруги Саша, стояла, не шевелясь, со стеклянным взглядом и, кажется, впала в какое-то нездоровое состояние. А может, её уже укусила змея, и это реакция на яд?!

В глазах Варвары потемнело, она сделала ещё пару шагов от машины, споткнулась и скользнула в воду, вернее — жижу, с головой, успев только беспомощно взмахнуть руками и зажмурить глаза.

Она слышала, как визжит Сашка, понимала, что, скорей всего, тонет, но жуткий страх парализовал Варвару Белицкую, она несколько раз гребанула руками, подвигала ногами, в попытке нащупать почву, а потом стала молотить руками что есть сил, пытаясь выбраться на кочки. Энтузиазм закончился пониманием того, что там, где-то в кочках и мхах, поджидает огромная змея, здоровая, шевелящаяся тварь, готовая накинуться в любой момент. С каждым вздохом змея в воображении становилась больше и больше.

Сашка кричала и протягивала Варе палку, а то и руку, улёгшись прямо на опасные кочки. Варя видела, что несколько пилотов, побросав свои машины, передвигались в их сторону, заметила, что один из судей, его легко отличить по красной куртке, сел в дежурный драндулет и рванул в сторону девятнадцатого. Варя даже отметила, как погасла сигарета у врача, который выскочил из своего убежища под квёлой берёзкой.

Несмотря на холодную воду, Варю пробил горячий пот, её трясло от страха, когда кто-то резко дёрнул её из воды, пока она отплёвывалась и махала в панике руками.

— Что там? — кричали с берега, там столпились экипажи, готовые в любой момент прийти на помощь.

— Змея! — Варя подняла глаза и увидела Ромку, который, смеясь, слушал сбивчивые объяснения ревущей Саши.

— Какая ещё к чертям змея? — примерно так сформулировали вопрос на берегу.

— Судя по рассказам — анаконда, — громко крикнул Кузнецов и продолжил смеяться, как обкуренный. — А если верить местности, то перепуганный уж.

На берегу смеялись, Варю трясло от холода и ужаса, она поминутно смотрела под ноги, и ей кругом виделись клубки со змеями.

— Варя, Варя, кролик! — тряс её за плечи Стас. — Как ты? Всё, бросай! Хватит!

— Да! — согласилась Варя. — Здесь змеи! — она заплакала, нет, заревела, захлёбываясь в слезах и панике. Так страшно ей не было никогда в жизни. Никогда!

— Бросаем машину, — скомандовал Григорьев. — Накатались, — и потянул за собой Варю. — Кролик, я бы взял тебя на руки, но мы не пройдём, справишься? — он посмотрел в глаза, ища там одобрения.

Делясь своей уверенностью. Своим спокойствием. Своим теплом. Светом и космосом. Всем, и даже больше. Что-то шевельнулось в Варваре Белицкой… что-то, что не дало ей сдвинуться с места. Что-то, что заставило её сделать шаг к Егорке и посмотреть на Сашу.

— Саша? — Ромка смотрел на девушку перед ним и осуждающе качал головой. — Саша, не надо. Если тебе нужны эти деньги, я дам, отдашь, когда сможешь… или вообще не отдавай, но не надо, Саша.

— Мы поедем, — возразила Савельева Александра и вздёрнула нос.

— Тебе нужен призовой фонд? — посмотрела на подругу Варя.

— Мне нужна победа. И фонд бы не помешал, но нужна победа. И тебе нужна, ты будешь жалеть, если уйдёшь. Тебе необходима эта победа, иначе тебя бы здесь не было.

— Я бы могла…

— Нет, — уверено покачала головой. — Нет. Не нужно давать мне денег, я сама могу заработать, а вот победу мы можем вырвать только здесь, только сейчас и только вдвоём.

— Тогда мы просто пойдём, победим и выиграем деньги, — твёрдо проговорила Варвара Арнольдовна. — Мы придём в тройке призёров, получим свою победу и твои деньги, — с этими словами она открыла дверь Егорки, а Сашка двинулась в воду, держа в руках палку, как копьё.

На берегу продолжали смеяться, Стас пытался остановить Варю, а Варя… Варя смотрела на шевелящуюся тварь, которая расположилась в кабине машины, прямо на сидении и, кажется, её даже не смущал работающий двигатель. Варя окаменела и зажмурилась, показывая рукой на пресмыкающееся. Через секунду она открыла глаза — на сиденье было чисто.

— Она там, — крикнула в ужасе и уставилась на пластик сиденья. — Там!

— Кролик, перестань, у тебя нервный срыв, может быть, ты и видела ужа, малюсенького, перепуганного, но он уполз. Никакая змея не залезет в работающую машину, это здоровенная, громыхающая и несъедобная тварь, зачем змее это надо? — проговорил Стас. — Здесь нет ядовитых змей, даже ужей быть не должно, а у тебя уже вторая змея за семь минут! Бросай машину, хватит! И ты Саша, наигрались, достаточно! С таким состоянием не шутят! Это опасно!

— Нет, — упёрлась Варя. — Нет!

Хорошо, если подумать логически, откинув эмоции и фобии, то это действительно нервы и усталость, испуг, грязь, плохая погода, холод и не женский вид спорта.

— Давай, я проеду, — Стас двинулся к машине, внимательно посмотрев на бледную, трясущуюся, с синими губами, промокшую, грязную, зарёванную Варвару.

— Нееее-а, — остановил Ромка. — Правила, — показал на судью, тот согласно кивнул. К точке должен добраться экипаж сам, никаких третьих лиц в транспортном средстве быть не должно.

— Я пойду, Ромчик? — спросил друга, и они поняли друг друга без слов.

Ромка запихнул пищащую Сашку в салон, где уже сидела, сцепив зубы, Варя и смотрела, как им указывает дорогу Григорьев.

Кузнецов же двинулся к берегу, чтобы начать путь без первого пилота, и, если повезёт, он подберёт его, и они благополучно доберутся до точки вдвоём и выполнят условия рейда, а нет — значит, нет.

Девятнадцатый добрался до точки, потом почти проплыли к берегу. Трясущихся от страха и холода, их «провёл» Григорьев. У Вари сводило руки от напряжения, она не чувствовала своих ног, но уверено управляла Егоркой и не допустила ни единой ошибки или мелкого просчёта. Уже на твёрдой земле Стас поцеловал Варю и, подмигнув Сашке, двинулся обратно. Мимо пробрались несколько экипажей, их время не было лучшим, или разрыв был незначительным. У сорок третьего ещё был шанс на призовое место, девятнадцатый же лидировал, ему оставалось только перебраться вброд через реку и взойти на пьедестал победы.

Варя оглядела себя, Сашку, глянула на покрытого грязью не только снаружи, но и изнутри, Егорку и двинулась к реке. Течение было быстрым, леденящим, брод виден и даже обозначен заботливыми устроителями, где-то впереди маячила лента финиша, даже была приготовлена арка из воздушных шаров, и Варвара бы не удивилась, если бы победителей и участников встречал оркестр. С таким-то спонсором и массовой поддержкой СМИ. Наверняка там толпились корреспонденты, и на каждом столбе и подходящем дереве были растянуты баннеры с эмблемой нового производителя товаров для туризма, сновали красные куртки, и там же мялся Мандарин, сжимая шершавой ладонью руку Леры — такой же рыжей, как и муж.

— И снова водные процедуры, — пошутила Варя, смотря, как медленно вода просачивается в салон, пока они пересекают реку, и перемешивается с грязью, оставшейся после болота.

— Ага, — кивнула Саша. — Погодка как раз для купания, — для достоверности она даже стучала зубами под синеющими губами. — У нас же есть время?

— Сколько угодно, — ухмыльнулась Варя. — Первыми не будем, а второе место нам гарантировано, — уверенно кивнула.

Вода набиралась, Варя рулила, пересекая течение, Сашка приоткрыла дверь, давая грязи вытечь. Они стучали зубами и смеялись, вспоминая свой испуг, смех других экипажей и вымышленную ими змею…

Которая неожиданно всплыла прямо перед Варей, мелькнув тёмным боком. Сашка заорала и прыгнула в открытую дверь, оставив Варю один на один с плавающей гадиной. Вцепившись в руль, Варя в ужасе запрыгнула с ногами на сиденье, отпустив педаль газа. Машина клюнула носом, потеряв необходимое ей ускорение, и упёрлась колёсами в очередной булыжник, не преодолев незначительное для неё препятствие.

Егорку стало разворачивать по течению, но опустить ноги к педалям и исправить ситуацию у Вари не нашлось храбрости. Где-то там, внизу, ей мерещились змеиные клубки, огромные, шевелящиеся и шипящие. А тем временем, потерявшую силу и управление машину сносило всё глубже и глубже, пока Варя не услышала это… звук захлёбывающегося мотора. Егорка несколько раз дёрнулся и резко замер.

Вокруг стало тихо. Звеняще тихо. Как в космосе. И так же пусто. На душе и даже в глазах, в которых не нашлось места слезам. Машину сносило всё глубже и глубже, и Варе не оставалось ничего другого, как выбраться на крышу, где, уже держась за релинги, сидела Сашка.

— Гидравлический удар… — прошептала Варя. — Это я виновата, — вздохнула.

— Это шепелявая тварь виновата, — сипло проговорила Сашка.

Так они и сидели, в ста метрах от финиша, зная, что не попадут туда, смотря на проезжающие мимо экипажи, на Мандарина, который плюхнулся на землю, и его глаза были похожи на плошки, на сорок третий экипаж, который остановился, но Варя с Сашкой в один голос закричали, чтобы он рвал, рвал во что бы то ни стало, рвал, что есть мочи, что у него ещё есть шансы на победу, и на то, как рванул сорок третий, пересекая заветную черту.

Будто заворожённая, Варя наблюдала, как в реку зашёл Стрелецкий, как Мандарин цеплял Егорку и командовал ЗИЛом, как Григорьев тащил её, онемевшую, из реки, и заливал ей в рот какое-то спиртное, крича, что они совсем ошалели, сидеть в ледяной воде всё это время.

Варвара Белицкая не выиграла трофи-рейд. Она свернула и из-за женской фобии утопила Егорку в ста метрах от финиша.

Таков итог…

 

Глава 17

Варвара сидела на берегу, смотря на такую же синюю от холода Сашку. Они синхронно стучали зубами и тряслись, промокшие насквозь, опустошённые настолько, что не могли даже плакать от обиды.

— Давай сюда их, — услышала голос Стрелецкого. Он подогнал машину с кожаным салоном кремового цвета и затолкал, на пару со Стасом, оцепеневших девушек в гостеприимный автомобиль.

Сашу Стрелецкий усадил на переднее сидение, а Стас забрался на заднее, рядом с Варей.

— Откуда машина? — оказывается, Варя ещё была способна мыслить. Откуда взялся седан представительского класса в глуши?

— Должен же я на чём-то передвигаться, не на яндекс-такси же, — развёл руками Стрелецкий, выражая наигранное недоумение. — У меня через два дня сделка в этом регионе, — пояснил. — Водитель пригнал заранее, ещё до моего прилёта сюда.

— Совмещаешь полезное с полезным, — улыбаясь, ответила Варя, глядя на знакомый пейзаж за окном.

Проплыл старый полуразрушенный цех когда-то градообразующего предприятия.

— Мы рядом с тем же городом, откуда стартовали, — кивнул Стас. — Ты должна знать маршрут.

Варя знала, конечно же, как и Сашка. Старт и финиш были практически в одной точке, несколько километров в сторону, но даже гостиница, в которой команды ночевали накануне трофи-рейда, была рядом.

— Понятно, — тёплый воздух стал проникать под сырую одежду, и Варя застучала зубами пуще прежнего, в унисон с подругой.

— Сейчас, — кивнул Антон и покосился на трясущуюся рядом Сашу.

Автомобиль подпрыгнул на кочке, но подвеска мягко отыграла, единственное, что почувствовали пассажиры — плавное покачивание.

— Ты паршиво водишь, — заметила Варя.

— Зато ты, я смотрю, просто экстра-класса пилот, — усмехнулся не злобно Антон. — Выбирайтесь.

Остановился у огромного ЗИЛа с большой металлической будкой, расцветки хаки, вышел первый, подав руку Саше, она неуклюже выбралась, с ужасом косясь на следы на светлой обивке элитного салона.

Стас помог выйти Варе и подтолкнул обеих девушек к огромному кузову военного автомобиля.

— Мужики, — крикнул за металлическую дверь Антон. — У нас тут авария, освободите помещение.

Через пару секунд из дверей выглянул парень с покрасневшим лицом и сырыми волосами, оглядел дрожащий девятнадцатый экипаж, а через несколько минут из кузова выбралась компания распаренных мужчин разного возраста и под разным градусом.

Только тогда Варвара поняла, что это и есть та сама передвижная баня, и что её и Сашку заталкивают в четыре руки в маленькое прогретое помещение, обитое вагонкой, откуда шла ещё одна дверь, видимо, в банное отделение.

— Раздевайтесь, — командным голосом распорядился Стрелецкий и уставился на Варвару.

Та попыталась справиться с застёжкой на штанах и молнией куртки, но руки заледенели и не слушались хозяйку.

— Не могу, — пропищала и показала свои руки, почти синего цвета, подозрительно скрюченные и трясущиеся.

— Давай-ка сюда, — Варя видела, как споро у Григорьева получается справляться с замками и кнопками, стаскивая с неё прилипшую от влаги одежду. Она покосилась на Стрелецкого и попыталась сопротивляться раздевающим рукам Стаса.

Антон деликатно отвернулся, заметив, что не намерен пользоваться положением Варвары, и совсем неделикатно напомнил, что они четыре года жили вместе, и хотя её реакция уместна, всё же лучше в данной ситуации проигнорировать чувство ложного стыда.

Через минуту одежда Варвары валялась в углу, девушка была укутана в простыню и усажена на деревянную лавку, ожидать, когда Сашка разденется, поскольку отказалась идти в баню без неё.

— Стас, там итоги подводят, и подготовка к награждению идёт, — заметил Антон, когда Варя закуталась в простыню от шеи до пяток. — Тебе и самому надо бы переодеться.

Стас действительно до сих пор был в промокшей одежде и грязной обуви.

— Чёрт с ним.

— Вы призёры, — возразил Стрелецкий. — Протокол надо соблюсти, — проговорил примирительно. — Я сейчас подойду тоже, — вздохнул и посмотрел на Сашку.

Та, всё ещё в сырой одежде, тряслась от внутреннего холода и отчаянно стучала зубами, медленно отступая к двери.

— Александра? — Стрелецкий подошёл ближе. — У вас, как я понимаю, тоже руки не слушаются?

Григорьев в это время ухмыльнулся и двинулся на Сашку.

— Но-но! — взвизгнула Александра. — Ни с кем из вас двоих я четыре года не жила!

— Мне ждать четыре года? — нагнулся под росточек девушки Стрелецкий.

— Я сама, — вдруг пискнула Саша и начала дёргать неподдающуюся молнию на промокшей ветровке. — Пусть он выйдет, — показала глазами на Стаса и продолжила неравную борьбу с одеждой. — У него же протокол! — привела железный аргумент.

— Я пойду, — примирительно кивнул Стас и, кинув извиняющийся взгляд на Варю, вышел.

Сашка продолжала бороться с замками, крючками и пуговицами трясущимися руками, в ужасе наблюдая, как на неё надвигается Стрелецкий. Кажется, даже веснушки пустились врассыпную, когда он нагнулся и легко дёрнул собачку, потом справился с застёжками на забродах, стаскивая их вниз по ногам, буквально вытряхнув из них Сашу, легко приподняв за плечи. Потянулся к пуговице сырых насквозь джинсов и маленькой молнии, с трудом стягивая их вдоль голых бледных ног. Сашка не ходила в солярий и не отдыхала на курортах, она была бледной и не самой стройной, к тому же, перепуганной, кажется, до смерти, когда вцепилась в светлую футболку, тоже сырую, явственно демонстрирующую отсутствие бюстгальтера, зато полное присутствие пышной, округлой груди с темными сосками. Трусики на Сашке были самые обыкновенные, белые, из тонкого трикотажа, так же побывавшие в воде, так что, переступая с ноги на ногу, Сашка явно не могла выбрать, что ей прикрывать, тогда как Стрелецкий вёл себя очень странно.

Для Стрелецкого странно. Он разглядывал Сашку так, словно видел впервые, словно это была не Сашка вовсе, или он не Антон Геннадьевич Стрелецкий. Варя даже отвернулась от чувства неловкости, от ощущения интимности момента, ещё немного, и она бы рванула за дверь, оставляя этот сгусток чувственной энергии, несвойственный Стрелецкому, за спиной.

Сашка продолжала топтаться, вжиматься в стену, пытаясь раствориться, исчезнуть из маленького помещения, пропахшего деревом, маслом и берёзовыми вениками. Она прятала глаза и, казалось, сейчас её накроет паническая атака.

Антон одёрнул себя, Сашка явно не могла произнести ни слова, как и ошалевшая Варя… лучше бы она не опускала взгляд от лица Антона… или хотя бы остановилась на вздымающейся груди. То, что заметила Варя, абсолютно точно не предназначалось для её глаз, во всяком случае, в нынешнем статусе отношений с Антоном.

— Прошу прощения, Александра, — будто опомнился Стрелецкий. — Здесь есть всё, что может понадобиться. Я поищу Валерию, она принесёт ваши вещи, — и, развернувшись, быстро вышел.

— Что это было? — пропищала Сашка со слезами на глазах. Варя и не подозревала, что Антон может быть настолько подавляющим.

— Кажется, Стрелецкий на тебя запал, — вслух удивилась, деликатно промолчав о пикантной ситуации Антона, когда он смотрел на Сашу.

— Да ну… — Сашка с сомнением протянула. — Такого не может быть.

— Почему это?

— Пффф, — фыркнула. — Это у него от переохлаждения, видать, — махнула рукой. — С Григорьевым в воду полез, вот и застудил мозги с непривычки, — уселась на лавку рядом. После того, как «поддала парку», становилось жарко.

— Главное — ничего другого не застудил, — пробурчала Варя себе под нос, но Саше говорить не стала, вспомнив её испуганный и растерянный взгляд.

— Давай отмываться, что ли, подруга, а то все протоколы пройдут без нас, хоть посмотрим на награждение, — вздохнула Сашка. — Мы ведь даже не знаем, кто первый. А там, говорили, грандиозное что-то затеяно.

Варвара не сомневалась в этом, с такой-то спонсорской поддержкой.

— А зачем тебе деньги нужны были? — осторожно поинтересовалась Варвара, опасаясь этой темы.

— Ерунда, — отмахнулась подруга.

— Скажи, а, — нагнула голову и посмотрела «глазами кота из Шрека» на Сашу. — Я в болото ради этого полезла, имею право знать, — в шутку напомнила.

— Я родителям хотела путёвку купить, на юбилей свадьбы, — махнула рукой. — Такой, прям, царский подарок, чтобы! Не сложилось, будут на дачке рассаду сажать, у папки моего, знаешь, какая рассада, во, — показала большие пальцы. — Ничего не понимаю в этом, но они носятся с дачкой, как с детьми не носились, — тепло улыбнулась.

— Понятно, — согласилась Варя с улыбкой, но в уме сделала пометку, не подарить ли родителям Саши путёвку на какой-нибудь круиз. Она помнила их с детства, Варе нравилась мама Саши, да и папа тоже, он был весёлым и добродушным.

— Белицкая! — нахмурилась Сашка. — Бросай эти мысли! Тебе ещё Егорку ремонтировать, между прочим, — бросила куском мыла и дешёвой капроновой мочалкой, они лежали запакованные в большом количестве в предбаннике, Саша уже успела сбегать и принести пару. — И следующее трофи тоже ты оплачиваешь, чтобы ты знала! — засмеялась. Веснушки вернулись на место, как и задорные ямочки на круглом лице.

Они отмывались и отмывались от грязи нескольких дней, казалось, она не закончится никогда, смеялись и обливались холодной водой, после того, как неумело отхлестали друг друга вениками.

Лера принесла им одежду, Стрелецкий, как и обещал, нашёл её и попросил помочь. Она не устояла и составила компанию, уставшая от походных условий, она была рада искупаться и даже немного побила себе по ногам веником, рассказывая о том, что происходило, пока Варя с Сашкой намывались, претендуя на внимание сорок.

Мандарин вызволил Егорку из воды и долго и цветисто ругался, принимая соболезнования, потом отправился за Ленд Ровером Вари, чтобы увезти парня, а Леру оставил собирать вещи и составить компанию подругам. Он был убит и не хотел своим настроением расстраивать беременную жену, но в целом, по словам Леры, Лёва не так уж и злился и выражал понимание. Машина — расходный материал в трофи-рейде, и, как механик и пилот, он отлично это понимал.

На поляне был установлен символический пьедестал, там же столпились обещанные Стрелецким корреспонденты, журналисты, зрители и родственники участников, которые смогли и захотели встретить своих родных после столь экстремального отдыха. А вечером главный спонсор устраивал ужин в заказанном ресторане, куда были приглашены особо отметившиеся экипажи, команды и, конечно, призёры и победители. Варя с Сашкой поняли, что они абсолютно точно отличившийся экипаж, Лера уже похвасталась приглашением и довольно промурчала, что тысячу лет никуда не выбиралась, и хорошо, что она захватила «приличные шмотки».

Скрипя от чистоты, источая ароматы мыла и берёзового веника, девятнадцатый выбрался на улицу, после часа с лишним, проведённого в бане. Прохладный воздух приятно охлаждал распаренные лица.

— Пошли, — махнула рукой Сашка и двинулась в сторону скопления людей к передвижному пьедесталу, откуда была слышна музыка. Всё та же Абба. Варвара улыбнулась своим воспоминаниям, и даже горечь поражения уже не играла большой роли.

Иногда выигрываешь, иногда проигрываешь, у Вари было ощущение, что выиграла она больше, чем проиграла.

На первой ступеньке стояла команда из Воронежа, тот экипаж, что был впереди, когда девятнадцатый только подъехал к болоту. На третьей почти подпрыгивали от радости мальчишки из небольшого городка по соседству. Выигрыш в таких соревнованиях — невероятная удача для них.

А на второй стоял улыбающийся Роман Кузнецов, держа в руках символический кубок, рядом с ним — первый пилот, Григорьев Стас, а на его руках, хохоча и подпрыгивая, сидела девочка. Судя по красным брючкам, туфелькам с цветочками и косынке — это была девочка. Она размахивала букетом цветов, весь её вид выражал восторг от происходящего, иногда она выворачивалась, чтобы обнять Стаса, целовала его, по-детски непосредственно, и снова смеялась. Стас же отвечал ей полной взаимностью.

Не так уж разбиралась Варвара Белицкая в детях, но прекрасно помнила своего отца и то, как он смеялся с ней, играл и бесконечно баловал. В детстве она всегда знала, что папочка любит её, Варю, что она самая лучшая, самая любимая девочка на свете, и сейчас она отчётливо видела, что дочка на руках Стаса — тоже самая лучшая и самая любимая девочка на свете. В этом не было никаких сомнений.

Варя вцепилась в руку Саши, та вытерпела, только проводила глазами взгляд подруги. Там, в толпе зрителей, возвышалась фигура Лили — сестры Стаса, её огненные пышные волосы были видны издалека, а рядом с ней стояла брюнетка. Невысокая. Стройная. Про таких женщин говорят «изящная», их сравнивают с фарфоровыми статуэтками. Каре из тёмных волос обрамляло кукольное личико, как у той же статуэтки. Брюнетка плавно двинулась и подошла прямо к Григорьеву, когда он сошёл с пьедестала. К ним тут же подбежала корреспондентка и стала что-то спрашивать, потом подошла ещё парочка журналистов. Стас отвечал на вопросы и приветливо улыбался, держа на руках довольную дочку, слегка обнимая жену,

Не было никаких сомнений, что это именно она, при этом Таня мягко улыбалась мужу и журналистам, открыто, на удивление безмятежно, как улыбаются абсолютно счастливые люди.

Варя пыталась справиться со слезами и отчаянием, но у неё это плохо получалось, она подняла глаза и встретилась с колким взглядом Лили. Та усмехнулась и взмахом руки показала на семейство Григорьевых. На смешливую девочку, довольного Стаса и безмятежно улыбающуюся Таню…

— Прости, — услышала за своей спиной Стрелецкого. — Не успел тебя предупредить.

— Твоя работа? — Сашка развернулась всем корпусом и уставилась на Антона, ни в её позе, ни в её взгляде не осталось и следа испуга или смущения.

— Нет, журналисты сработали, — оправдывался Антон, что окончательно добило Варю.

Стрелецкий и Денис.

Стрелецкий и то, что ниже глаз и даже ниже пояса.

Стрелецкий, оправдывающийся перед Савельевой Сашкой.

Григорьев, за три дня отправивший её в космос, за орбиту сознания, и тут же опустивший на глубину такого отчаяния, что Варя не могла даже ровно дышать, только всхлипывала и надрывно вздыхала.

— Увези меня, — проговорила еле слышно Антону.

Стрелецкий был зоной комфорта для Варвары Белицкой, с режимом питания и тренировок, с отношением к алкоголю, с бисексуальными пятницами, со странной реакцией на Сашку, даже с Денисом — Стрелецкий был понятен и привычен Варваре.

В отличие от Стаса, который казался целым космосом, а на самом деле — болото. С неровным рельефом, опасное и неожиданное.

Антон грустно улыбнулся, вытер пару слезинок со щёк Вари и повёл мимо толпы к машине, усаживая на сидение седана, укрытое полиэтиленовым чехлом, химчистки поблизости не было, а грязь успела въесться в светлую кожу.

— Александра, вы с нами? — повернулся к плетущейся позади Сашке.

— Нет, — вздохнула. — Лере помогу и с Уткиными доберусь, Мандарин уже пригнал Ленд Ровер для Егорки…

— Хорошо, — Варя вздохнула и пристегнулась.

— Александра, вы, как и вся ваша команда, приглашены на сегодняшний торжественный ужин, — напомнил Антон перед тем, как сесть за руль.

В окне медленно проплывали организаторы в красных куртках, счастливые участники трофи-рейда, зрители и встречающие, где-то там, в толпе, мелькнули огненно-рыжие волосы сестры Григорьева и брюнетка с каре, точёной фигурой и мягкой, безмятежной улыбкой.

 

Глава 18

Варвара и сама не поняла, как оказалась в номере Антона. Просто приехала, прошла с ним за руку мимо стойки ресепшена и осталась. Она проплакала, сколько могла, а Стрелецкий протягивал ей бумажные носовые платки, у Вари, конечно же, их не было. Между всхлипываниями она слушала объяснения главного спонсора, можно было бы даже подумать, они имели хоть какое-то значение.

Журналисты, заранее узнавшие список потенциальных победителей, пригласили заинтересованных родственников для интервью и фотосессий — всё на благо рекламной компании нового производителя снаряжения для туризма. Да и место финиша, как и старта, не было тайной, как и примерное время оного, так что, любой желающий мог добраться, хоть на такси.

Приглашали ли семью Григорьева, или это была их инициатива, или самого Стаса, Стрелецкий сказать не мог, не в его компетенции отслеживать подобные мелочи.

Мелочи! Просто мелочь! Незначительная! Как космическая пыль.

День перекатился в вечер, а вечер в поздний вечер. Варя все ещё сидела на полукруглой кровати, в номере Стрелецкого. Растрёпанная, в одолженной футболке Антона, с красными, опухшими глазами, уже не плача, практически смирившись с ситуацией.

Разве произошло что-то неожиданное? Разве Варя не знала о наличии семьи у Стаса? Она настолько глупа, что действительно поверила в то, что у него проблемы, и он разведётся?

Нет! Конечно, нет! Правильно внушала Саша: «Что бы ни говорил женатик, он не разведётся. Никогда!» И Варвара это знала… должна была знать… понимать точно должна была.

Каким-то образом получилось, что не понимала и не знала, что не могло не расстраивать и даже злить, но конец света не произошёл. Или произошёл?

В мыслях был полный разброд, в голове шумело, мысли метались, как оголтелые, прыгали с одной идеи на другую, так нигде и не задержавшись, не остановившись ни на чём, а в желудке начало урчать от голода. Что и заметил Антон, выйдя из ванной комнаты, расхаживая по номеру в махровом халате, умудряясь даже в банном комплекте выглядеть презентабельно и привлекательно. Широкие плечи, красивые кисти рук, ухоженные пятки. Пятки! У Стрелецкого была идеальна не только форма головы, но и пяток. Пяток!

Он ходил по номеру, отвечая на многочисленные звонки, звонил сам, садился в кресло напротив кровати, вытянув длинные ноги, потом вставал и снова перемещался по просторному помещению.

— Тебе надо поесть, — заметил, глядя на Варвару. — Заказан торжественный ужин, поздний, будет программа, опасаюсь, что ты в очередной раз нарушишь режим питания.

— Я не голодна, — начала спорить, скорее из вредности.

— Ты голодна, Варя, — устало проговорил Антон, напомнив Варе отца — Арнольда Белицкого. — Не просто голодна, а нуждаешься в здоровой пище, а не в том, чем ты питалась последние дни.

— Ни в чём таком я не нуждаюсь!

— Если ты перестанешь упрямиться, как младенец, то ты согласишься со мной. Уверен, ты не хочешь довести свой организм не только до истощения от недосыпа и физической нагрузки, несвойственной тебе в обычной жизни, но ещё и до острого гастрита, поэтому, сейчас ты поешь это, — ткнул пальцем в ламинированное меню, лежавшее на прикроватной тумбе, на случай, если гостям захочется отобедать в номере. — А потом, к ночи, у тебя не появится соблазна…

— Ты такой нудный, — взвизгнула Варя.

— Скорей всего, так и есть, — развёл руками. — Кто-то должен проявлять благоразумие, очевидно — это не ты.

— Не такая уж я и неразумная, — вздохнула Варвара.

Было обидно признавать правоту Стрелецкого, во всяком случае, вслух, так что Варя не собиралась этого делать, однако, на бульон с фрикадельками, рыбу на пару и отварной картофель согласилась.

К тому же, себе можно было признаться — после безумных дней приятно съесть что-нибудь, приготовленное не на костре, коптильне или в походных условиях полевой кухни. Точно так же, как удобно было сидеть в чистом номере, в чистой футболке, и даже все укусы и царапины были смазаны кремом, где-то самой, а где не доставали руки — вздохнувшим Стрелецким.

— Возьми трубку, — проговорил Антон. — Он вибрирует который час, — глянул на лежащий вниз экраном айфон.

Варя не хотела даже знать, кто звонит. Она поджала губы и ковырнула кусок вилкой, проигнорировав рыбный нож.

— Варвара, — повысил голос, незначительно, но ощутимо, внушительно. — Может, это важный звонок, например, твои родители.

— А ты не доложил? — фыркнула.

— Доложил, — развёл руками, как факир после фокуса, и белоснежно улыбнулся. Хоть в рекламу зубной пасты. — Ещё это могут быть твои друзья, например Александра.

Варю подорвало на месте, она тут же схватила телефон, но вибрация прекратилась. Это была Саша. В общей сложности от неё было семь звонков, а от Григорьева двадцать три, ещё звонила мама, Мандарин два раза и один раз Лера.

Пока Варя предавалась своему горю, Мандарин должен был транспортировать Егорку от места утопления, довести всех в заранее оплаченную гостиницу, не эту, в которой сейчас находилась Варвара Белицкая — единственную презентабельную на весь городок, а бюджетную, в которой они провели ночь накануне трофи, тогда Варя ещё не знала, что такое настоящее отчаяние. Все её вещи находились либо в лагере, и их должны были собрать Лера с Сашей, либо хранились в той гостинице. У Вари не было запасных трусов! Не говоря уж о том, что не отвечать на звонки друзей, особенно Сашки, было самым настоящим свинством.

— Саш, — пропищала в трубку, когда набрала нужный номер, всеми силами стараясь прибавить раскаяния в голос. — Вы добрались?

— Слава богу! — разразилась Сашка на том конце. — Я уже изошла, мы в другой гостинице, вещи твои у меня, а я знать не знаю, где ты!

— В какой? — удивилась.

— В Аполлинарии, — засмеялась Сашка. — Представь только, Аполлинария, не меньше. Здесь назначен ужин и торжественная раздача слонов, — продолжала щебетать подруга. — Мне сказали, ты в сто тринадцатом, а на ресепшене говорят — не заселялась, хоть и забронирован номер. Я и думаю, где ты, может, уже улетела, может, тебя инопланетяне спрятали, или с Григорьевым на Мальдивы махнула! Ой, прости…

— Я в номере у Антона, — призналась Варя и подняла взгляд на Стрелецкого.

Он в это время отошёл в другой конец огромного номера, в том же халате, в котором ходил, и что-то быстро листал на телефоне, иногда проводя пальцем по экрану, делая пометки или отсылая сообщения.

— Ты принесёшь мне вещи? Пожалуйста, номер сто тридцать, — прошептала.

Номер она запомнила хорошо. У Варвары Белицкой была отличная память на цифры.

— Ладно… — как-то глухо проговорила Сашка, будто отвела микрофон в сторону.

— Ты пойдёшь на ужин, я надеюсь? — Антон присел на кровать рядом с Варей и поправил ей волосы, те лезли в рот.

— Не хочу.

Как можно хотеть смотреть на раздачу праздничных слонов, если один из призёров — сорок третий, и там, наверняка, будет его жена? Не зря же она приехала, провела три дня, намываясь чудодейственной минеральной водой, в то время как Варя купалась в болоте, и даже ногти до сих пор до конца не отмылись, как и пятки. Нет, они были чистыми, не покрылись заусенцами или натоптышами, под ногтями не лежали слои грязи, но, абсолютно точно, они не шли ни в какое сравнение с изящными ножками и ручками фарфоровой статуэтки — жены Стаса Григорьева.

По всем законам жанра, жена должна быть страшной, толстой, с бородавкой на носу, но по законам Вариного невезения в последние месяцы — бородавка того и гляди вырастет у неё.

— Варя, — Стрелецкий вздохнул и внимательно посмотрел на неё. — Надо пойти, понимаешь?

— Не очень, — она искренне не понимала.

— Вступив в связь с женатым мужчиной, ты поступила неосмотрительно, особенно учитывая твой статус, думаю, не стоит напоминать, что ты — Варвара Арнольдовна Белицкая, наследницей какого состояния ты являешься, и пояснять, как много поводов для домыслов и слухов дала своим поведением на трофи. Особенно, учитывая, что с «Ювестом» Белицким предстоит сотрудничество.

Варвара вздохнула. Она понимала. Заигралась. Или попросту влюбилась?..

— Поэтому, для всех будет лучше, если ты не станешь отсиживаться в номере, как трусливый зайчик, — Антон показал руками смешные уши, и Варе оставалось только надеяться, что это не намёк на «кролика». — А пойдёшь и напомнишь возможным злопыхателям, что ты — Варвара Белицкая.

— Я такая дура, — готовясь снова заплакать, заныла Варя.

— Ты не дура, — спокойным голосом возразил Антон.

— Как же! — приступ самобичевания подкатывал, Варвара не видела возможности его остановить. Не так и часто случался с ней подобный конфуз, сейчас, под спудом эмоций, усталости и обстоятельств, она была бессильна.

— Нет, — спокойно и твёрдо произнёс Стрелецкий. — Ты — импульсивная, капризная, часто не продумываешь последствия своих действий, ты — эгоистичная, всё это правда. Но, честно говоря, я не представляю, возможно ли, чтобы ты выросла другой. Единственный ребёнок у состоятельного отца. Отца, который души не чает в своей дочери, балует с самого рождения и будет баловать всю жизнь. Это не изменится никогда, как бы часто и как бы сильно ты его не разочаровывала. У тебя доброе сердце, Варя, ты не злобная, всегда готова прийти на помощь, не чураешься людей ниже тебя по положению и социальному статусу. Когда-нибудь это сыграет с тобой плохую шутку, но, честно говоря, это не кажется мне плохой чертой. К тому же, когда ты чего-то действительно хочешь — ты на редкость целеустремлённая, на зависть. Абсолютно точно умна, восстанавливал в университете тебя отец за деньги, но училась ты всегда сама и только сама. И ты сильная девушка. Действительно сильная и храбрая.

— Правда? — Варя всхлипнула и с надеждой посмотрела на Антона.

Она всегда была в его глазах лишь избалованной девчонкой, капризной, скандальной и недалёкой, слышать такие слова было приятно и даже немного страшно, вдруг всё это окажется неправдой.

Не то, чтобы это имело значение. Не имело, конечно, она — Варвара Арнольдовна Белицкая, и точно знает, что она хочет, а что нет. И уж точно она может пойти поставить всех на место, показав, кто есть кто. Расставив жирные точки над Ё.

— Правда, — усмехнулся Антон, как давно не усмехался, по-человечески. Пожалуй, что-то подобное она замечала там, в лагере, но Варя была настолько увлечена Григорьевым, что точно не могла сказать, было это или показалось. — Но это не отменяет того, что ты эгоистичная, избалованная, капризная девчонка, — засмеялся в светлые локоны и обнял за плечи.

Она уткнулась ему в грудь, как в огромного плюшевого медведя или ещё что-то родное, со знакомым запахом, что наверняка принесёт успокоение, но если слишком долго находиться рядом — дискомфорт.

— Ой, — раздалось от двери.

Сашка стояла в дверях, у ног была Варина дорожная сумка, вся, целиком, даже клатч и косметичка от Луи Виттона. Антон быстро поднялся и посмотрел на Сашку, та топталась у двери, пытаясь пристроить косметичку, ставя её поверх сумки, та норовила упасть на пол. Варя машинально одёрнула футболку Антона, которая была на ней всё это время, и не понимала, зачем Саша принесла все её вещи? Достаточно было спортивного костюма. Или даже расчёски. Волосы Вари торчали в завидном беспорядке, а у Стрелецкого, конечно же, не было расчёски, джинсы она могла надеть и те, в которых приехала, хоть и не хотелось это делать. Варе нужно лишь перейти из номера в номер, и она могла сама забрать остальные вещи из номера Саши.

— Прошу прощения, — пропищала Саша, пятясь в дверной проём.

— Александра, — спокойно произнёс Стрелецкий. Варя подняла на него глаза, что-то было в его тоне… что-то слишком спокойное. Слишком! Неестественное!

— Александра, — повторил. — Вероятно, вы неправильно интерпретировали увиденное.

— Не знаю, что тут можно неправильно интерпретировать… — тихо прошептала и развернулась, чтобы выйти.

— Александра!

Варя подпрыгнула. Она не помнила случая, что бы Антон повышал на неё голос, чтобы он вообще повышал голос, хотя бы раз, хоть один-единственный разочек, на кого угодно. Никогда!

— Я всё понимаю, правда, — кивнула Саша, глядя на Стрелецкого. Перевела глаза на Варю. — Понимаю, правда-правда, — развела руками. — Я пойду? Пойду. Конечно, пойду, не оставаться же… — продолжала бубнить, уходя.

Саша была ниже Вари, у неё была шире кость, и она никогда не смотрелась маленькой или хрупкой, а сейчас она буквально уменьшалась на глазах, сжималась, скукоживалась, будто стала тоньше. На Вариных глазах превращаясь из Саши, Сашки Савельевой — задорной толстушки с неиссякаемым зарядом оптимизма и добродушия, — в маленькую девушку, с торчащими кудрявыми волосами и веснушками, с огромными глазами и ямочками на щеках, с круглой попой, широкими бёдрами, тонюсенькой талией, хоть и с не самыми длинными ногами.

— Стрелецкий! — вскочила Варвара с кровати.

Головоломка, которая всё время, подспудно, крутилась в голове, вдруг сложилась. Не хватало зацепок, понимания, но детали вошли друг в друга плотно, и по-другому бы не встали.

Саша не стала бы скрывать «клёвого мужика» будь это кто угодно: Рома Кузнецов, Денис или даже Степан. Добродушная Саша рассказала бы Варе сразу, делясь впечатлениями. Саша не умела врать, она не была способна даже на малейшую хитрость, прямая, как стрела, честная и открытая, она бы не скрывала мужчину, не будь этот мужчина «уровня Бог» — уровня Стрелецкого. Самим Стрелецким!

И стало неважно, когда это случилось и при каких обстоятельствах, неважно, что Варя ничего не заметила и, скорей всего, не замечала бы дальше. Важно было то, что Саша сделала неправильные выводы о Варе и Антоне. Ещё важней было то, что Стрелецкий не спешил разубеждать её в обратном.

«Неправильно интерпретировала» — это сомнительный аргумент. Если не сказать грубее!

— Стрелецкий! — взвизгнула ещё раз Варя, да так, что даже Сашка обернулась и посмотрела широченными глазами. — Как ты посмел?!

— Варя, — подлетела Саша. — Варя! Это я виновата, правда, я сама! Ты не злись на него, пожалуйста. Это я вынудила его, заставила.

Вынудившая и заставившая Саша топталась рядом с кроватью, с которой подскочила Варвара, и Стрелецким, которому едва доставала носом до грудной клетки, и продолжала лепетать, как хитростью и обманом сбила с пути истинного честного человека, патриота Варвары, безупречного члена партии имени Белицких. Как она раскаивается в злодеяниях и моральном ущербе, нанесённом Вареньке.

Вареньке! Ни больше, ни меньше — Вареньке!

И что, конечно же, она, Саша, всё понимает, претензий не имеет, а Варе, конечно же, надо, даже необходимо, восстановить ячейку общества со Стрелецким Антоном Геннадьевичем, ведь они «идеально подходят друг другу».

Пожалуй, автомат Калашникова или любой другой системы выдаёт меньше пуль в секунды, чем Саша выпаливала слов.

— Александра, — наконец, подал голос виновник торжества в банном халате. — Саша, прекрати сейчас же представление, будь любезна.

— Что? — Саша и Варя уставились вдвоём на Стрелецкого.

Саше при этом приходилось задирать голову, потому что она стояла ближе и была ниже Вари ростом.

— Что слышала, — не характерно для себя ответил Антон. Варя зажмурилась от неожиданной фамильярности. — Ты серьёзно полагаешь, что ты, — он провёл ладонью по взлохмаченным волосам Саши, нежно провёл, — могла меня «принудить» и «заставить обманом»? Более того, ты считаешь, что я вступлю в отношения с одним человеком, не порвав окончательно с другим? Что дало тебе повод так думать обо мне? — он нагнулся под рост Саши и внимательно разглядывал её, та тушевалась, мялась на месте и, судя по всему, хотела одного — убежать.

Варя двинулась к двери, просто на всякий случай, и закрыла. Мало ли. Она вовсе не собиралась удерживать Сашу насильно, но что-то ей подсказывало, что Сашка сейчас рванёт, так и не выяснив основного: Антона и Варю не связывает ничего, даже партия имени Белицких, ведь у Стрелецких своя партия — с не меньшим уставным капиталом.

— Но… но… — лепетала Саша. — Это логично.

— Что именно логично? — размеренно уточнил Антон.

— Ты такой, — Саша взмахнула руками, показывая какой, для наглядности она даже встала на цыпочки. — Она — такая, — тоже взмахнула руками. — Вы же идеально подходите, у вас семьи, деньги, отцы… а у моего только рассада… я никак, я же так… просто случайно. Я понимаю, это как гуманитарная помощь, да, — кивнула головой, соглашаясь сама с собой. — Гуманитарная помощь, вот… к тому же…

— Что «к тому же»?

Варваре стало нехорошо от повышенного тона Стрелецкого.

Четыре года она прожила с этим человеком, четыре года! Она пила в его присутствии, она ела багет! Она хлопала дверями, нарушала режим питания, не ходила в спортивный зал две недели и даже, один раз, специально не поздравила отца Антона с днём рождения! Из вредности.

За четыре года она заслужила звание капризной, избалованной, невыносимой девчонки, но никогда Стрелецкий Антон не повышал на неё голоса, никогда не изменил интонации… максимум — раздражение, но злость… повисшая в номере агрессия и ещё что-то… слишком интимное, слишком откровенное, чтобы быть обнародованным публично — злости не было никогда.

— Ты… ты же… — Сашка бубнила себе под нос, Антон нагнулся ближе. — Ты бисексуал, поэтому… а Варя она… она.

— Что «Варя»?

Варя испытала желание раствориться в воздухе, как эфир или любое другое летучее вещество.

— Хуууу… худенькая, как мальчик, — это Варя скорее поняла, чем расслышала из Сашиных слов.

Правда в словах Саши была, а вот логика… впрочем, кто знает?..

— Да, — раздался на редкость спокойный голос Антона. — Ты знаешь, что это значит?

— Что? — Сашка смотрела в пол, ковыряя носком ковёр с мягким ворсом.

— То, что ты сказала, — он взмахнул рукой. — Что я — бисексуал. Что это значит?

— Что… что…

— Это значит, Саша, что я всегда выбираю человека, в первую очередь человека, а не то, что у него между ног или его размер груди. Человек — вот, что важно. И, кстати, у тебя шикарная женская фигура, я не понимаю твоего комплекса.

— А?

— Варя, — Антон посмотрел на неё. — Выйди, пожалуйста, ключ на ресепшене.

Варя, было, попыталась возразить, что, вообще-то, она в одной футболке и босиком, а сумка стоит посредине номера, но тут же выскользнула из номера.

Подумаешь, дойти в одной футболке с третьего этажа на первый и забрать ключ от номера. Она собственноручно утопила автомобиль, испортила свою репутацию, её бывший парень спит с её лучшей подругой, а бывший любовник прямо сейчас наслаждается обществом жены.

— Сто тринадцатый, пожалуйста, — произнесла Варвара Белицкая, и ей не посмели возразить, потом гордо удалилась, сжимая в руке ключ, не забыв сделать замечание, что убирать лучше надо, босиком не пройти, безобразие!

И только за дверями своего номера она сползла вдоль двери и схватилась за голову. Что бы ни происходило между Стрелецким и Сашкой — Стрелецкого-старшего списывать со счетов не приходилось.

 

Глава 19

Трудно было сказать, сколько прошло времени.

По часам — совсем немного, Варя даже не успела замёрзнуть, и ноги у неё не затекли, когда сидела у стены, попой в одном белье на небольшом участке пола без коврового покрытия. Могли бы сделать и тёплые полы, раз уж взяли столь громкое название «Аполлинария».

А по ощущениям — две вечности, или пять. Варя прокручивала в голове события последних дней и никак не могла прийти к окончательному выводу, как ей чувствовать себя в данной ситуации, что происходило за её спиной.

Стрелецкий и Савельева.

Антон и Саша.

Кого из этих двоих она ревнует больше, на кого больше обижена и обижена ли? Может ли она не держать обиду ни на того, ни на другого?

«Срань», — вот, как сказала бы Сашка.

Но одна мысль, одна эмоция главенствовала во всём сумбуре, что творился в голове у Вари. Тревога.

Тревога за Сашку. Не то, чтобы она не верила, что Антон мог всерьёз заинтересоваться Сашкой, впрочем, и в это верилось с трудом. У Стрелецкого даже секретарши были такого «калибра», что складывалась впечатление, что где-то этих особ сначала формуют на конвейере, а только потом обучают и подпускают пред светлые очи. Не то, чтобы Варвара была в курсе личной жизни Антона до своего появления в ней, но всех «бывших», всего их было две, объединяло одно — та же калибровка, что у секретарш.

Да что там, сама Варя не так и далеко ушла от общепринятого стандарта красоты. Она пока не рисковала колоть себе гиалуроновую кислоту. Ключевое слово — «пока», и Варвара это понимала. Зло было неизбежным.

Сашка не вписывалась в каноны красоты по шкале Стрелецкого. Не могла вписаться, и Варя очень сомневалась, что когда-либо сможет. Но не это вызывало основную тревогу, в конечном итоге, внешность не так и важна, а уж с учётом некоторых особенностей Антона, утверждать, что ему нравятся исключительно длинноногие красотки, было бы преувеличением года.

Варя отлично помнила липкий взгляд родителей Стрелецкого, и, если мама ещё пыталась завуалировать небрежность, хотя и изучила Варю, как безынтересный лот на аукционе, то отец — Геннадий Стрелецкий, скользнул по Варе равнодушным взглядом и устремил свой взор на Арнольда, тот радушно улыбался в предвкушении «сделки года».

Через несколько часов беседы глав семейств, Варя ушла с молотка, как один из самых дорогостоящих лотов на аукционе Сотбис, и Геннадий снизошёл до лицемерного «дочка». Конечно, тогда Варе было обидно, ей искренне, как и любой двадцатидвухлетней девушке, хотелось понравиться родителям своего парня, но подспудно, на подсознании и умом, Варвара Белицкая понимала и принимала подход глав не столько семейств, сколько капиталов, и спокойно, с достоинством, прошла знакомство. Каковы шансы Саши Савельевой пройти подобный кастинг?

Антон не может этого не понимать. Стрелецкие никогда не делают то, что противоречит семейным интересам, не поступают неразумно. Антон — не исключение. Выходит, Сашка — просто игрушка, временное развлечение. Мысль никак не укладывалась в голове, но была логичной, во всяком случае, она всё объясняла, если не брать в расчёт саму личность Антона. Ту личность, которую знала Варя.

Может, действительно, Сашка его принудила? Даже один на один с шальной мыслью, это звучало неправдоподобно.

Антон принудил, может изнасиловал? Стрелецкий? Изнасиловал?! У Варвары возникло желание удаться головой о стену. Ерунда!

В итоге, Варвара встала, нашла в номере халат, полотенца, тапочки, мыло, шампунь в маленьких пакетиках, бальзам для волос, — всё, чтобы продержаться какое-то время. В мини-баре имелся запас алкоголя и снеков, так что, перспективы стали ещё более радужными.

— Варвара, — услышала стук в дверь и голос Антона, открыла.

Он стоял на пороге, держа в руках дорожную сумку, в другой был клатч и косметичка. Выглядел, как муж, вернувшийся домой после долгого загула у любовницы, если Варя и могла представить себе такого мужа. В другое время она бы даже посмеялась, сегодня было не смешно.

— Я зайду? — уверено сделал шаг в номер, пронёс сумку к кровати, аккуратно водрузил на комод косметичку и пристроил многострадальный клатч.

— Варвара, — помолчал. — Варя, я надеюсь, то, что ты увидела и, без сомнения, поняла, останется между нами?

— Конечно, — отступила на пару шагов назад, наблюдая за Антоном.

Подозрительно спокойным Антоном. Удивительно спокойным. Уверенным.

Врезать бы ему за всё хорошее! Как учил Мигель. Встать в стойку, ногу немного назад, корпус развернуть и…

— Варя! — спокойного, покровительственного тона оказалось достаточно, чтобы остановить любые, самые смелые фантазии по избиению наследника Стрелецких.

— Спасибо, — нагнулась к сумке. — А то я уже начала переживать, что просижу здесь до самой старости, в одних трусах и твоей футболке.

— Твой телефон, — положил на светлое покрывало кровати и двинулся к дверям.

Высокий, хорошо сложенный, прокачанные мышцы играли под светлым хлопком рубашки, упругие ягодицы слегка обтягивал лён от Армани.

Демократичная небрежность, только знающий человек определит статус мужчины перед ним, для остальных, простых смертных, Антон Стрелецкий — свой парень, в простой рубашке и чёрных брюках. Продуманный образ, до мелочей.

В этом был Стрелецкий. И в этом не было места Сашке.

— Говорили, ты провёл ночь с Денисом.

Антон промолчал, ничего не дрогнуло на его лице.

— А выходит, с Сашей?

Антон молчал так, будто слушал малоинтересную передачу по радио «Маяк».

— Стрелецкий! — почти взвизгнула. — Что у тебя с Сашей и с Денисом?

Антон нагнул голову вбок и осмотрел Варю, как просканировал — стало не по себе, но Варя вздёрнула подбородок и ответила на взгляд, — потом спокойно улыбнулся.

— Варенька, ты же должна понимать, что я не стану оправдываться из-за Дениса и абсолютно точно не буду объясняться по поводу Александры.

— Понимаю я, — махнула рукой в отчаянии. — Не обижай её, Антон, не надо.

— Она не выглядела недовольной, — примерно с таким лицом он слушал Сашин проект рекламы новой сети фитнес-клубов, так же он просматривал отчётность в конце месяца или ел гречку.

— Антон, — протянула. — Я серьёзно, пожалуйста, не обижай её. Ты не знаешь Сашу, не представляю, что у вас происходит, но в любом случае, ты понимаешь, что это… это… ты сделаешь ей больно. Пожалуйста, не надо. Переключись на Дениса!

— Пффф, — Стрелецкий будто сдулся, как лопнувший воздушный шарик, посмотрел в окно, вернее, за плотно закрытые гардины. — Не помню, кто такой Денис, хотя моё имя связывают с ним последние сутки. Я не стану опровергать или подтверждать, у меня не тот статус, чтобы оправдываться, но тебе я скажу, — на «тебе» ударение и пауза. — Абсолютно точно, вчерашнюю и позавчерашнюю ночь я провёл с Александрой, а на твои вопросы, извини, отвечать не стану.

— Ты обидел её?

— Надеюсь, что нет, — он выглядел растерянным, даже уставшим. — Искренне надеюсь, что не обидел.

— Похоже, обидишь, — неизбежность, такая же, как наличие семьи у Григорьева.

Обстоятельства непреодолимой силы. Форс-мажор. И никакой кевларовый трос не поможет вытащить из болота, а если и случится чудо, обязательно найдётся шепелявая тварь, которая всё испортит.

— Не знаю, я не знаю, что мне делать с этой девушкой, — быстро проговорил и двинулся к двери. — На вас заказан столик, пятый номер, начало в девять, можете опоздать, к десяти лучше быть на месте, — закрыл дверь. Аккуратно. Без хлопка.

Варвара быстро перебирала вещи, она решила, что точно пойдёт, пока ещё не знала, зачем это надо, но пойдёт — это определённо.

Отлично. Джинсы Кельвин Кляйн, лодочки Касадей, ещё достаточно тепло, всё-таки не лес, не болото, да и ресторан в помещении гостиницы, туника из натурального шёлка, без бренда, привезённая из ОАЭ. Соответствует случаю и окружению.

Горничная быстро всё погладила. Варя, тем временем, пыталась привести в порядок заплаканное, а следом ошарашенное лицо в порядок, в итоге, в половине десятого она стучалась в номер Сашки. Почему-то позвонить заранее она испугалась.

Сашка открыла сразу, бледная, сжавшаяся, она смотрела на Варю, словно та пришла за её жизнью или душой, или сердцем, или всем вместе.

— Собралась? — не стала церемониться Варя.

— Не знаю, что надеть, не рассчитывала, — пробурчала себе под нос Саша и кинула взгляд на небольшую кучку одежды на заправленной кровати. Почему-то Варя отметила, что кровать не помята.

— Так… — Варя начала копаться в вещах. — Джинсы, отлично! Надевай, — кинула в сторону Сашки.

Сашка покорно надела и посмотрела на Варю.

— Как?

Было обычно, неудачная посадка не шла на пользу ногам и попе, Варя промолчала и продолжила перебирать трикотажные кофточки Саши.

— Обувь? — деловито спросила. Саша показала глазами на пару босоножек, кроссовки, в которых ходила по лагерю, и простенькие балетки. Кроссовки и балетки Варя отмела сразу, остановив взгляд на босоножках, у них был каблук, не бог весть какой, но был.

А вот с верхом были не решаемые проблемы. Варя бы с радостью одолжила что-то своё, хоть тунику из натурального шёлка, но идея была провальной ещё на стадии планирования. Варин первый размер груди, вместе с бюстгальтером и всем семейным капиталом помещался в размер S, а то и XS, у Саши точно была тройка… на взгляд Вари, может быть и больше. В любом случае, грудь у Саши была и в Варину одежду не помещалась.

— Футболки! — воскликнула Варя, вспомнив, что им выдали безразмерные футболки, с названием трофи рейда, датой и номером экипажа.

Они мятые, времени вызывать горничную нет, как и нет утюга в коридоре, не гостиница эконом класса, но вдвоём, Варя и Саша, в этих футболках, составляли стилистическую гамму, даже цветовую капсулу.

Варя с Сашей пробрались к нужному столу и уселись рядом с Мандарином и довольной Лерой. Там же сидели Семён и Денис, обнимающий такую же молоденькую девушку. Варе она показалась смутно знакомой, через несколько минут она вспомнила — это подружка Настьки, которую та прокатила до карьера. Так вот с кем провёл ночь Денис, когда только успели договориться и провернуть. Больше никого за столиком не было, кто-то уехал, кто-то не пошёл, несколько человек так усиленно праздновали окончание трофи, что не смогли бы добраться в ресторан, объяснял Семён, сам он был не намерен пропускать столь грандиозный «сабантуй», а на самом деле возможность оторваться за счёт не в меру щедрого спонсора.

На небольшой сцене, украшенной аркой из воздушных шаров, стоял ведущий, худенький паренёк и что-то бодро рассказывал со сцены, не забывая упомянуть спонсора и перечислить преимущества новой линии товаров для туризма. Делал он это с таким энтузиазмом, что у Вари возникло желание купить себе несколько палаток и котелок. Или ещё что-нибудь остро необходимое. Например баллоны для катамарана.

Саша ковырялась в тарелке без аппетита, вздыхала, иногда поглядывала на Варю и растерянно на зал, несложно догадаться в поисках кого.

Стали объявлять отличившиеся экипажи и отдельных участников, каждого вызывали на сцену, что-то говорили, шутили и выдавали подарок. Отметили механиков, в том числе Уткина Леонида, механика экипажа девятнадцать за новаторский подход и работу с особым экипажем, а так же сам экипаж. Мандарину вручили сертификат на ремонт в специализированной сети автомастерских, потому что, как пошутил ведущий, у экипажа не менее «новаторский подход к финишированию».

Девятнадцатый под одобрительные крики и аплодисменты подошли к сцене, где ведущий не без интереса рассматривал девушек, у него даже хватило смелости подмигнуть Саше. После небольшой шуточной беседы, получения памятных подарков и специально утверждённых призовых чеков, одобрительного свиста окружающих, девятнадцатый уселся на своё место и Варя залпом намахнула уже выдохшееся в фужере якобы шампанское. Противное. Полусладкое. Сморщилась. Конечно от шампанского, а не от того, что пока стояла в центре зала прекрасно видела сорок третий, они за столиком были одни, остальные тарелки и бокалы не тронуты. Стас посмотрел внимательно на Варю и показал пальцем на телефон, она неопределённо пожала плечами и отвернулась. Да, она так и не взяла трубку и не собиралась этого делать. Позвонил сорок восемь раз? Отлично. Рано или поздно надоест.

Трофи рейд с чужим мужем окончен! У неё даже есть приз за «новаторский подход к финишированию»!

Быстро наградили призёров третьего места, объявили сорок третий. Ромка вышел, сияя, кривляясь и размахивая руками, широченно улыбался, отвечал на вопросы за двоих, Григорьев стоял рядом и практически в упор смотрел на Варвару и вряд ли слышал ведущего, когда несколько раз улыбнулся на фотокамеру и потряс кубком.

Сорок третий уже уходил, когда к сцене прошла девочка, уверенно и беззастенчиво, как могут только маленькие дети и Стас тут же подхватил её.

— Кто это маленькая принцесса? — не растерялся ведущий и поднёс микрофон к лицу малышки, та с подозрение посмотрела на парня, подула в микрофон, будто проверяла звук, и ответила

— Е-эна.

— Это твой папа? — расплылся в дежурной улыбке и максимально доброжелательно продолжил беседу.

— Да! — уверенно кивнула. — Там О-ома, — махнула рукой на Кузнецова.

— Ты сюда пришла с мамой? — продолжил допрос весёлый ведущий.

— С Ией и мамой Аней.

— Ты рада, что папа выиграл?

— Да!

— А что ты подаришь папе?

Лена посмотрела на ведущего, нахмурилась, обняла папу за шею, заёрзала на его руках, перекрутилась, усевшись удобней на другой руке, поманила пальчиком ведущего, хитро улыбаясь и ответила

— Папа адаит мне асину, я его потеюю! — и поцеловала в небритую щёку, не засмущавшись общего смеха и ремарки ведущего, про настоящую женщину.

Лена опустилась с папиных рук, требовательно дёрнула его за джинсы и что-то говорила, пока Стас сидел перед ней на корточках и внимательно выслушивал, машинально оправляя пышное платье. Варя такие называла «принцессные» и очень уважала, класса до третьего — точно.

Никаких сомнений, Лена была не просто самая лучшая и самая любимая девочка на свете, Лена — папина принцесса. Уж в чём, в чём, а в папах и принцессах Варвара Белицкая разбиралась. Потом, вдруг оказалось, что папа-король умеет хмуриться и даже ругаться, а в последствии и орать, требовать «думать головой» или «образумиться в конце концов», ходить по кабинету, протирая лысину и стенать «закончится это, когда-нибудь, спрашиваю я тебя». Всё это случается потом, а пока на девочке оберег из принцессного платья — ей не страшно ничего.

— Обалдеть, — Сашка развернулась на стуле и махнула рукой в сторону столика сорок третьего.

Варя быстро глянула. Лена топталась на коленях Ромки и жевала кусочек заботливо очищенного яблока. Напротив Стаса сидела жена, её легко узнать по чёрному каре и тоненьким, изящным плечам, а рядом с ним Лиля и что-то выговаривала Стасу. Варя практически услышала «Стааас» и «Обо мне ты подумал, о Леночке, ей на шлюх твоих любоваться». Григорьев смотрел на Лилю так, словно она только что сожгла Рим. Варя даже вздрогнула. Казалось ещё немного, и он удушит свою сестру, медленно и без мук совести.

Варвара отвернулась. Мандарин отправился с Лерой на улицу, Семён куда-то запропостился, Варя не сомневалась, что он околачивается в баре, бутылка водки, стоявшая на столе, была уже приговорена. Денис после жарких и бесцеремонных поцелуев, тоже куда-то исчез. Осталась только Сашка, по-прежнему молчаливая.

— Саш, ты мне расскажешь? — играла тихая музыка, можно было разговаривать, не повышая голоса.

— Я, правда, не знаю, что сказать, — она отвела глаза.

— У вас серьёзно?

— Нет, — Саша вздохнула. — Конечно, нет, как может быть серьёзно, Варя, ты что! — нервно хихикнула. — Апокалипсис не случился, всё по-старому. Он — Стрелецкий, а я… — махнула рукой. — Мне так стыдно, так стыдно, — почти заплакала, а потом её глаза расширились и взгляд замер.

Рядом с ними стояла, нет, возвышалась Лиля. Она была высокой, не намного ниже брата, не слишком тучной, подавляющей.

— Съела? — бесцеремонно уселась на стул, тряхнув короной из рыжих волос. — Думала, захомутала мужика? Нет, милочка, семья у него, дитё, жена красавица и тебе, потаскушке, нет места в нашей жизни.

— Да идите-ка вы! — проговорила Саша, даже приподнявшись, ещё немного и она опустила бы на кудрявую голову что-нибудь увесистое, со всего маху.

— Ой, помолчи уже, шавка без роду и племени, эта шкурка выделывается, — ткнула пальцем в Варю, в прямом смысле ткнула, даже больно стало! — Ей деньги отцовские позволяют, а тебе команды тявкать не поступало! И запомни, — повернулась в сторону Варвары. — Близко не подходи к Стасу! У вас город большой, на свою шмоньку найдёшь приключения, а к порядочным людям не лезь!

— Ты заткнёшься? — Варя увидела Григорьева, он схватил за руку сестру и дёрнул вверх, та покачнулась всем весом, и снова потянулась задом к стулу. Она явно была не намерена сдавать своих позиций.

— Чего ж молчать? Я правду говорю. Жена у тебя есть? Есть. Дочь есть? Есть. Варвара Арнольдовна потаскушка? Потаскушка. Честная женщина с чужими мужиками на шорохается, в трофи этих ваших, где мужиков несчитано, не участвует.

Григорьев отвернулся, кажется, посчитал до десяти и в обратном порядке, игнорируя победное фырканье сестры, ошалевший взгляд Вари и пустую тару из под водки, которую подтянула к себе Сашка.

— Всё. — Стас с явной силой сжал плечо сестры и одним движением прижал к столу, раскидав грязную посуду, лицо Лили прошлось по чьей-то тарелке с недоеденным салатом и мясной нарезкой. — Легче убить тебя и отсидеть, чем терпеть.

У Григорьева были бледные руки, бледное лицо, он сам был бледным, каким-то перекошенным, неестественным. Варя вцепилась в руку Стаса и попыталась оттащить, с тем же успехом можно было оттаскивать бетонную стену с проезда.

— Тихо! — это подскочил Кузнецов и ловко выбил руку Стаса, освобождая шею Лили.

Всё-таки чему-то в органах учат, а не только деньги брать и водку жрать, подумала Варвара, пока смотрела, как Ромка оттаскивает Стаса, а Лиля вытирает салфеткой лицо.

Вокруг столпились люди, кто-то в ожидании зрелища, кто-то готовый помочь оттащить или придушить, как пойдёт, явно готовые к драке.

Всё в лучших традициях. Прекрасный вечер, главный спонсор даже драку заказал!

— Пошли, пошли, — одними губами проговорил Ромка девятнадцатому, кивая на улицу и показывая глазами на Лилю, чтобы те не оставались наедине с этой ненормальной.

Варя тут же встала, и без приглашения Ромы, схватила Сашу за руку и пошла в сторону выхода. Оставаться в ресторане, смотреть на сестру Григорьева, жену Григорьева и дочь Григорьева она не собиралась.

 

Глава 20

На улице было тепло, осенью только пахло, температура была скорее летняя, несильный ветерок был прохладным, оставляя приятные поглаживания на разгорячённой от шампанского и тёплого воздуха в ресторане, коже. В стороне стоял Рома и удерживал Стаса, что-то выговаривая ему прямо в лицо, поглядывая по сторонам.

Ромка кивнул головой Саше, и та направилась прямо к нему.

Предательница!

Варя огляделась и вознамерилась идти в номер. А пусть они все провалятся! Пусть убьют друг друга! Пусть Стрелецкий спит с Савельевой. А Стас… да вот хоть с Кузнецовым. Варваре Арнольдовне Белицкой всё равно!

Как там сказал Антон? «У меня не тот статус, чтобы оправдываться». Вот и у Варвары не тот статус, чтобы участвовать в этом цирке! Она решительно двинулась по щербатой тротуарной плитке, вдоль клумб, на которых еще росли какие-то цветы и даже источали аромат, вперемешку с запахом листьев и скошенной травы.

— Варя, — дернул за руку догнавший ее Рома.

Больно! Если так пойдет дальше, эта ненормальная компания ее сегодня покалечит!

— Варя! Да постой же, поговори с ним, просто поговори, — махнул в сторону Григорьева Рома.

Тот сидел на скамейке, держась руками за голову, казалось, сейчас он вырвет себе волосы и останется лысым, как Стрелецкий. Рядом топталась Сашка и слушала его, кивая и соглашаясь с чем-то.

Предательница еще раз! Дважды! Если не считать Стрелецкого.

— Не о чем разговаривать, все кончено.

— Скажи ему это, подойди и скажи, а не убегай.

— А это не очевидно? Или мне показалось, что там, — махнула рукой в сторону дверей ресторана. — Его семья?

— Он не знал, что они приедут, запретил Лиле, в аэропорт отвёз, можно подумать, этой сумасшедшей можно запретить или остановить…

— Какая разница? — уставилась на Кузнецова. — Приехали сейчас или он бы приехал домой, Григорьев — женат, он просто увлекся, быт заел, кризис, еще что-нибудь в этом роде, пусть он с семейным психологом обсуждает свои проблемы, а не со мной!

— Какого ляда ты мне это высказываешь? — уставился Кузнецов, выпучив глаза. — Сделай три шага и скажи ему! Сама! Крайних искать все горазды, а на крен послать, глядя в глаза? Слабо? Вот бы не подумал, что Варвара Белицкая, первый пилот девятнадцатого экипажа, мастер спорта, в легкую делавшая мужиков на маршруте, тупейшим образом испугается подойти и послать за бугор мужика, который пудрил ей мозги, рассказывая сказочки про белого бычка и скорый развод. Иди и врежь ему! Плюнь в лицо! Выскажи, все что думаешь! Уходишь по-английски? Как истинная леди?! Настоящая женщина! Как же! Ты выше этой ситуации! И бла, бла, бла! Что ещё в статусах пишут и в твитерах твитят? На самом деле, ты просто трусишь! Ты проиграла гонку, потому что трусливая баба и сейчас проглотишь все фекалии, что вывалил на тебя Григорьев и его долбанутая сестрица, потому что ты — трусливая баба!

Варя скрипнула зубами, даже услышала скрежет эмали, даже Ромка должен был услышать, что там — Григорьев наверняка услышал, раз уставился на неё, пока она широкими шагами подходила к нему.

Злая. Злющая. Злобная.

— Я развожусь! — ну, конечно, что он еще скажет? Не внутренний же распорядок "Ювеста" ему говорить и котировки акций за последние сутки, а «Я развожусь».

— Не интересует, — почему она не может ударить Стаса?

Выходит прав Кузнецов, а Варя просто трусливая баба.

Прав отец, когда орет, что той надо образумиться, родить ребенка, лучше два и заняться «делом для души», открыть косметический салон или завести конюшню, что-нибудь «соответствующее положению», а «не отвлекать людей действительно зарабатывающих деньги на бесконечные капризы и безумные истории»

— Развожусь я, это точно, — хватило наглости схватить за запястье.

— Никакого развода, я сказала, — Варя обернулась на звук голоса Лили. Даже голос у нее был противный, визгливый, переходящий на фальцет, при этом с хрипотцой.

— Ты свалишь с моих глаз?! — заорал Григорьев. — Что тебе ещё от меня надо?! Уйди, уйди от греха подальше!

— Я сказала «Никакого развода», — твёрдо, если можно визг назвать твёрдым голосом, проговорила Лиля.

— Слушай, — Григорьев уставился на сестру, при этом, не выпуская из руки запястье Вари, сжимал так, что наверняка останется синяк. — Мне интересно, в кого ты такая идиотка? Что реально ты можешь сделать? Запрешь мне разводиться? Ты всерьез в это веришь? И в Деда Мороза, видимо, веришь, и в Зубную фею, да? Знать не хочу, какие мысли бродят в твой больной голове. Единственное, что могу сказать, если ты не перестанешь лезть в мою жизнь, не закроешь рот и приблизишься ближе километра к Варваре Белицкой, я не просто разведусь, я поделю имущество так, что твоя драгоценная Таня останется без дома, машины, без средств к существованию. Тебя это тоже касается, между прочим. Напомнить, кто владелец недвижимого имущества, в котором ты живешь? Или движимого, на котором перемещаешься? Так вот. Или ты закрываешь рот и сваливаешь из моей, нашей, — коротко глянул на Варю, — жизни, или Таня клизмы себе будете делать не минеральной водой, а водопроводной!

— А чо! — заржал рядом Рома, молчавший до этого, пришедший вслед за Варей. — Клизма это хорошо. После клизмы анальный секс, как по маслицу идет, — продолжил смеяться и изображать этот самый секс.

— Не знаю, — отмахнулся Григорьев. — Я разницы не заметил.

— Твою маму, — прошипел Кузнецов, Варя зажмурилась.

На минуту она вспомнила изящные формы Тани и совсем не изящные Стаса и вздрогнула.

Прекрасно! Теперь ей жить с этим! Григорьев занимался альтернативным видом секса. Какие еще открытия ей предстоят? Земля круглая? Елка хвойное дерево? Волга впадает в Каспийское море?

— Ребенок должен расти в полной семье, — провизжала Лиля.

— Какой семье? Перестань! Ребенок должен расти в счастливой семье, где мать и отец любят друг — друга, а не…

— Тааааня! — завизжала безумная сестрица.

Все синхронно посмотрели на Таню, та не принимала участия в общей вакханалии. В это время она сидела рядом с дочкой и с таким воодушевлением играла в «ладушки», что складывалось впечатление, что ей не только нравится игра, она её искренне увлекает. Радость на лицах была одинаковой, как и задор.

— Да? — Таня грациозно подошла, ведя за руку дочку.

Рома посмотрел на девочку в принцессном платье и заулыбался, расплылся, когда та дернула его за палец.

— Догонялки? — тут же предложил или понял жест Лены.

— Аааканяй! — и рванула с места, путаясь в шифоне и перебирая ножками в туфельках в цвет платья.

— Таня, — Лиля посмотрела осуждающе. — Ты любишь Стаса?

— Люблю, — кивнула и безмятежно улыбнулась, не спуская глаз с бегающей с Ромой дочки.

— Любишь? — подал голос Стас и закатил глаза. — А если подумать?

— Если подумать — не люблю.

— Я тоже не люблю тебя, Таня, — проговорил Стас, спокойно и размеренно, примерно, как учительница в первом классе объясняла Варе про живую и неживую природу.

«Камень — неживая природа, Варя».

«Я тоже не люблю тебя, Таня»

Офонареть… на самом деле Варя подумала по-другому, но она воспитанная, образованная, умная женщина и не станет говорить подобного вслух, даже думать не станет. Офонареть!

— Я пойду? — Таня мягко посмотрела на Стаса и с интересом на играющую в догонялки парочку.

— Иди, — спокойно ответил Стас, даже улыбнулся, смотря, как вприпрыжку, при этом удивительно изящно, Таня рванула в бегающей парочке и присоединилась к игре.

Офонареть!

— Перестань манипулировать людьми, Лиля, тем более Таней, у неё проблемы, которые ты усугубляешь, — взгляд тут же сменился. — Чего ты добиваешься? Я не стану больше играть в семью. В детстве я играл в машинки, а не в дочки-матери, сейчас тем более.

— Ты пожалеешь! У дитя травма будет! Дурой вырастет!

— Думаешь, у твоих детей травмы не будет, да? — глядя прямо, как расширяются глаза Лили. — Заставляешь Николая жить в одном доме с тобой, прикрылась детьми, пригрозила. Молодец! Как думаешь, сколько еще пройдет времени, пока дети узнают, что у отца давно другая семья, что там тоже дети, что отец терпеть не может их мать и иначе, как «гадина», не называет, а мать его «тварью». И самое интересное, что хоть и ушёл Николай из семьи, хоть и плюёт тебе вслед, не удивлюсь, если святой водой умывается, когда ночует дома, возвращаясь из якобы командировок, самое интересное, его не осуждает даже наш отец, Лиля. Ты отравляешь жизнь всем, а в первую очередь — себе, — устало махнул рукой. — Свою жизнь можешь и дальше ломать, но моей распоряжаться больше не будешь. Или я разведусь по-хорошему, обеспечив Таню, или по-плохому, заодно забыв обеспечивать тебя. Николай, как всем известно, оплачивает нужды детей, а не твои, твои нужды оплачиваю я и отец.

— Мы с Таней отсудим у тебя Лену! Никуда ты не денешься! Суд всегда на стороне матери, ты у меня еще попляшешь, — визгливо выплевывала слова, и топталась на месте.

— Кролик, пойдем, — сделал шаг в сторону и потянул за собой Варю.

— Никуда ты с этой шалашовкой не пойдешь! — завизжала, как шальная Лиля, будто её режут, и больно дернула за руку Варю. Почти вывернув её и точно оцарапав, Варя даже видела, как проступили следы на сгибе локтя.

— Отпусти, — потянула руку из захвата сестрицы.

Не тут-то было, Лиля дёрнула на себя, потом зашипела что-то в лицо, Варя даже разбирать не стала. Сделала два небольших шага назад и врезала, куда достала. Её никто не остановил, кулак прошелся по скуле, прочертив там незамысловатый след и задел ухо с массивной серьгой.

Лиля схватилась за лицо, будто ей сломали нос, взвыла громко, с надрывом, Стас, отвлекшийся в это время на троицу играющую в догонялки, обернулся и отодвинул Варю за свою спину. Сашка мгновенно подскочила, готовая в любой момент вступить в неравный бой с Лилей, что он будет неравным сомнений не было. Это рядом с тощенькой Варей и с тотально увлеченными похудением девицами Сашка смотрелась толстушкой, рядом с Лилей она была, как той-терьер на фоне английского бульдога. Бульдога с бешенством, именно так выглядела Лиля.

— Уймись! — отодвинул Лилю Стас, обходя Сашу, не давая сестре шанса вцепиться, что в Варю, что в Сашу. — Уйди отсюда!

— Ты не справишься с Леной! — просипела.

— Справлюсь, до этого дня справлялся. Ты так часто повторяла, что она моя дочь, и что я должен сам воспитывать её, что я проникся, — сделал шаг в сторону, кивнув Саше, чтобы та отошла в сторону, а сам держал в это время обалдевшую Варю за руку.

— Лена, — Стас подозвал дочку, и она с радостью забралась ему на руки. — Разыграли тебя на ночь, да? — улыбнулся. — Спать давно пора, а ты все играешь, — погладил по немного потным волосам девочки. — Набегалась, еще и ветер прохладный. Ладно мама, куда у нас дядя Йома смотрит? — последние слова он обратил Ромке, тот благодушно пожал плечами, мол твой ребенок — ты и смотри, отвлек и за это скажи спасибо.

Впрочем, не похоже было, что Григорьев всерьез упрекал друга. Он поставил на ноги Лену, снял с себя футболку, надел поверх платья, укутав, как маленького гномика и поднял обратно на руки, незаметно покачивая.

— Если повезет, сейчас уснет, а нет — придется по полной программе, купаться, сказка, кефирчик, — вздохнул и посмотрел на ошалевшую Варю.

Вот теперь Варя по-настоящему испугалась, её сковал ужас. Маленькая девочка пугала её больше английского бульдога с бешенством.

Ничего себе! Не податься ли Варваре в буддизм и не поверить в карму? Потому что вряд ли Белицкая младшая успела в этой жизни совершить столько грехов, что ей пришел кармический ответ. Или чревоугодие и прелюбодеяние тоже считаются?!

Кефирчик… сказка… набегалась… было от чего ошалеть.

Обалдеть. Сойти с ума. Испугаться.

Сказка! Кефирчик!

«Набегалась, Варвара Арнольдовна» — хотелось сказать себе вслух, но Варя промолчала. Лена в это время завозилась и откинула ручку в сторону, закрыв глаза.

Это значит повезло?

Так они и шли до парковки.

Стас нёс дочку в футболке поверх принцессного платья, рядом шла притихшая Варя, вздыхающая Саша, а Ромка с Таней — сзади процессии. Таня чему-то смеялась, безмятежно и красиво. Бывает красивый женский смех. У Тани был красивый, как и красивое лицо, стройная фигура, изящные, плавные движения. Не женщина, а произведение искусства. Не какого-нибудь ремесленника, а самого настоящего мастера, гениального от природы и отточившего своё мастерство в совершенстве.

— Я номер заказал, — вздохнул Стас, — всё распланировал, но… сама понимаешь.

— Понимаю, — Варя действительно понимала.

Даже если игнорировать всю трагикомичность ситуации, тянущей на второсортный водевиль, у Вари хватило ума понять, что Таня не была матерью года, хотя и плохой её назвать нельзя. Она была странной. Даже Варя, наверняка, лучше справилась бы с купанием, сказкой и даже кефирчиком.

Карма? Спасибо!

— Я позвоню. Ответь мне, — попросил Стас, действительно просил, смотря неуверенно. — Сегодняшний день — безумие, нам надо поговорить, обязательно, и поговорить в нормальной обстановке.

— Ладно, — кивнула для достоверности, не очень понимая, что ей отвечать и как себя вести.

Всё слишком быстро менялось, Варя не была готова к этому. Не была готова к Григорьеву Стасу Георгиевичу с маленькой дочкой на руках, обеспокоенному прохладным воздухом и кефирчиком.

Потом подъехало такси, Стас сел на заднее сиденье, Таня впереди, а Ромка сказал, что у него ещё дела, многозначительно повёл бровями и прыгнул в соседнее такси, распрощавшись с девятнадцатым.

— Ещё увидимся, — пообещал Саше. — Не нарушайте больше, Варвара Арнольдовна, счастливого пути, — и, сказав какой-то адрес таксисту, уехал.

— Даааа, — многозначительно проговорила Саша.

— Пойдём, подруга, — ответила Варя.

— Что ни говори, а счастье — оно в труде, а не в мужиках, — в тон ей ответила Саша.

И они двинулись узенькой дорожкой, между клумбами с осенними цветами, в окружении запаха осени и тепла летней ночи, вспоминая свои приключения. Матерящегося Мандарина и его коронное «рукожопая», разносящееся по лесам и над направлением, что называют дорогой. Пыль, лезущую в глаза и рот, грязь, прилипающую к лицу и забивающую нос. Вкус свежекопчёной курицы, каши с мясом и остывшего шашлыка, запах костра, впитавшийся в одежду. Смешки и стёб «коллег по цеху» и твёрдые руки, протянутые ими же в случае необходимости. Противное хлюпанье болота и шепелявую тварь, перепугавшую девятнадцатый до полуобморока.

И уже в фойе приняли решение участвовать на следующий год в этом же или любом другом трофи-рейде.

 

Глава 21

Осень наступила внезапно.

Ещё недавно Варвара участвовала в трофи-рейде, потом провела какие-то три с лишним недели на островах, и внезапно наступила осень. С холодными дождями, ветром и плохим настроением.

Той ночью, когда Стас, тот, что космос, позвонил, как и обещал, они долго разговаривали, и договорились встретиться на следующей день, вопреки всем доводам разума. Варе тогда всё показалось простым и ясным. И даже Саша была полностью согласна с ней, забыв свои причитания про женатика и обман.

— Ты же сама говорила, — начинала спорить Варя, хмуря брови.

— Мало ли, что я говорила, каждый случай индивидуален, а здесь ситуация ясна, как солнечный день. Стас о разводе напрямую при жене сказал, она только улыбалась. Значит, точно не против, может, даже за.

— А раньше ты говорила…

— Тогда я не верила Григорьеву. К тому же, Ромка мне мозги запудрил, скажи, говорит, про медовый месяц, и всё такое. Типа, так всем лучше будет, и подруге твоей, и Стасу, и жене его. Семейные узы, моральные скрепы, и всё такое. Очень убедительно говорил, а у меня опыт негативный, сама знаешь, считала, что Ромчик прав. Он долго меня уговаривал, почти всю ночь в гостинице, накануне старта, и ещё в первый вечер в лагере, но тогда я уже отказалась. Надоел!

— А ему-то это зачем? — уставилась на подругу Варя.

То, что Саша обманывала по просьбе Ромы, было неприятно, но и на преступление века не тянуло. В конце концов, даже Варя не знала Григорьева настолько, чтобы с уверенностью утверждать, что он не обманывает, что уж говорить про Сашу. А вот для чего это Роме?

— Нуууу… — стушевалась Саша. — Может быть, он влюблён в эту Таню? И, как лирический герой, борется за счастье любимой женщины, жертвуя своей любовью? А что, романтично!

— По-моему, она и без мужа счастлива. Постоянно, — Варя закатила глаза.

Таня, действительно, была очень странной девушкой, если не сказать грубее, и при этом производила впечатление безоблачно счастливого человека. Что даже с Варей — худой, красивой и во всех отношениях успешной блондинкой, — случалось нечасто.

— Да уж, — усмехнулась. — Пофигизм высшего уровня, — Варя подняла в потолок указательный палец. — Получается, если этот лирический герой влюблён — взял бы, да и увёл, не похоже, что муж бы возражал.

— Даааа… загадка…

— Может, он из-за Лены, видела, как он с ней нянчится? Стас сказал, сам будет воспитывать дочку, Тане не отдаст. Может, Рома считает, что ребёнок должен жить с матерью, мало ли, вдруг он сирота, или что-то в этом роде, жил с мачехой, уверен, что Лена будет мешаться в новой семье Стаса, — с сомнением произнесла Варвара. — Будет же у него когда-нибудь семья.

Версия так себе, на рабочую не тянет, логика сомнительная, но хоть какая-то. Кто сказал, что мужская логика более логичная, чем женская? У женщин она хотя бы есть!

— Да ну, — отмахнулась Саша. — Когда живут в однокомнатной квартире, на одну бюджетную зарплату, а на подарок от Деда Мороза по полгода откладывают, тогда чужой ребёнок — лишний рот и поперёк горла. А тут и няньки тебе, и гувернантки, а может, и школа где-нибудь в Швейцарии, закрытый пансион. Не представляю, как в такой ситуации ребёнок может помешать? Хоть чужой, хоть свой, хоть пятеро детей, — пожала плечами. — С чистого листа, конечно, лучше начинать. Но это себе мужа надо в первом классе искать, к шестому сажать на цепь и не отпускать до седых волос и полной импотенции, а после отрубить руки и язык, во всех остальных случаях есть риск детей, прошлых связей и прочей ерунды.

— Точно, — улыбнулась Варя, — ребёнок помешать не может.

Варвара ошиблась. Дети могут помешать… Не сами дети, и не помешать, но то, что у маленькой девочки на времяпрепровождение папы были свои планы, Варя узнала утром. Лена заболела. Какая-то детская болячка, то ли ветрянка, то ли краснуха или скарлатина, Варвара даже не запомнила. Она поговорила с Григорьевым, уверила его, что не злится, и она действительно не злилась, только расстроилась, и улетела домой ближайшим рейсом из ближайшего аэропорта, оставив Ленд Ровер Мандарину, благо страховка и остальные документы были готовы загодя.

Саша возжелала остаться, Варя посчитала за лучшее не спрашивать — зачем. Ясно — дело в Антоне Стрелецком.

Как и не стала задавать Саше неудобные вопросы, та краснела, бледнела и даже, иногда, синела, на глаза, которые Саша постоянно прятала при упоминании Антона, наворачивались слезы, так что Варя решила не давить. Позже Сашка всё равно расскажет, долго молчать она не сможет. А вот Стрелецкому Варя пригрозила всеми карами земными, небесными и финансовыми, на всякий случай, что он встретил коронным спокойствием, если не сказать — равнодушием.

Вернувшись домой, побродив по квартире, она, наконец-то, позвонила отцу и сообщила, что ей требуется отпуск, в этот раз точно, и отправилась той же ночью на острова, где провела без малого месяц, а вернувшись, обнаружила, что пришла осень. С холодными дождями, ветром и осыпающейся листвой. Золотой осени в этом году не было… или она прошла, пока Варвара нежилась под солнцем.

Не то, чтобы в квартире Варвары было холодно, в их жилом комплексе, естественно, была автономная котельная, к тому же, присутствовали блага цивилизации в виде тёплых полов. Не то, чтобы в офисе была некомфортная температура. Или Варвара себя как-то по-особенному плохо чувствовала, но ей всё время было холодно, и только иногда, ночами, жарко. К тому же она, кажется, все-таки переборщила с чревоугодием, объедаясь весь месяц свежими морепродуктами, за полчаса до подачи на стол рассекающими океан, и экзотическими фруктами — по прилёту её мутило, иногда болело в животе.

К тому же, она обнаружила, что скучает по Григорьеву, скучает даже сильнее, чем было до совместного трофи, танцев, ночного разговора. Скучает по тому, как он незаметно и быстро облизывает кончиком языка верхнюю губу, как машинально тянется рукой к её руке и гладит большим пальцем запястье или бугорок Венеры на ладони.

Это состояние можно было бы назвать «тоскует». Варя настолько тосковала по Григорьеву Стасу, что ревела без причины, или по причине плохой погоды, вида из окна кабинета, пропущенного звонка Стаса. Стоило ему не ответить на звонок или Варе не успеть снять трубку, как она заливалась слезами и не могла остановиться.

Учитывая, что пока Варвара Белицкая заслуженно отдыхала на островах, Стас был то в Голландии, то в Англии, созвониться получалось не всегда — разница часовых поясов. Потом он забрался в такие дали и топи на квадрике, что связи не было — у Варвары всегда находился повод для слёз.

Одним словом, ни погода, ни самочувствие, ни пребывание вдали от своего личного космоса не настраивали на позитивное мышление, даже если бы Варя и старалась, а она этого не делала вовсе, предпочтя скучать, страдать и маяться от небольших болей и тошноты.

Варвара расхаживала по квартире в одной футболке и мучительно ждала звонка Стаса, поглядывая одним глазом последние данные по сотрудничеству с «Ювестом». Варвара Арнольдовна решила, что будет заниматься этим лично, хотя и переложила большую часть рутины на помощников и финансовый отдел. Отчёты она внимательно просматривала раз в неделю. Последний её не радовал. В уме она прикидывала потери за последние две недели и поглядывала одним глазом на календарь, как вдруг остановилась, как вкопанная.

Этого не может быть! Или может? Никто не планировал, не было даже теста на овуляцию и максимально благоприятной для зачатия позиции, но и месячных не было, их не было уже полтора… нет, почти два месяца. Варя схватилась за голову. Плюхнулась в огромное кресло. Встала. Снова упала. Потёрла пальцами кожу головы, выгоняя очевидный вывод. Если бы только это помогло.

Так! Хорошо! Она беременна. Она беременна? Беременна.

Оставалось перемещаться по квартире перебежками и убеждать себя, что всё совсем не так. Причина задержки может быть другой.

Наверняка этому есть объяснение. Должно быть. Просто обязано.

По циклу Варвары можно было сверять часы, но ведь всё возможно. Объяснение должно быть, и не самое очевидное.

Что делать? Беременна. Беременность не входила в планы Варвары.

Варя не чувствовала себя готовой стать мамой, она не хотела детей в ближайшие десять лет точно, а может быть, никогда. Она только сняла с себя почётную миссию по рождению наследника Белицким-Стрелецким, и даже Арнольд Белицкий смирился с этим, приняв разрыв пары века. Не сдержавшись от крика и упрёка, в итоге махнув рукой на происходящее, устрашающе прошипев, что Варвара ещё пожалеет, да поздно будет. Мужчины с подобным капиталом и происхождением — редкость, даже в их окружении. Варя отмахнулась. Пришло её время жалеть? Так скоро?

— Мама, — проговорила в трубку Варя и вздохнула.

Они не часто общались, но и сказать, что не были близки, нельзя. Просто Варя уже давно не маленькая девочка, мама предпочитает не лезть в её жизнь.

— Мама, скорей всего, я беременна, мне так кажется.

— Я надеюсь, отец моего внука не Стрелецкий, — тут же отреагировала Людмила Белицкая.

— Чем тебя не устраивает Антон? — удивилась Варя. Впервые слыша, что кого-то Стрелецкий-младший может не устраивать. Открытие похлеще внезапной беременности.

— Во-первых, он не устраивает тебя, а во-вторых, мне вовсе не хочется, чтобы ты попала в кабалу под названием «семейный капитал Стрелецких». Сейчас ты родишь одного ребёнка, через пару лет придётся укреплять свои позиции и увеличивать пакет акций в этом предприятии, ты родишь второго. Очень повезёт, если к сорока тебе не придётся повторять тот же трюк. К тому же, я надеюсь, что отец моего внука — очаровательный владелец «Ювеста». Если уж рожать, то от такого мужчины.

— Мам!

— Что? — Белицкая-старшая рассмеялась и на испанском сделала заказ бармену. Не изменяя себе, она отрывалась и наслаждалась жизнью. — О вашем романе не слышал только ленивый, вы наделали шума. Это так романтично, так восхитительно! К тому же, он красавец и не церковная мышь.

— Нууу… — Варя хотела возразить, что с финансами Белицких «Ювесту» не тягаться.

— Дорогая моя, Григорьев молод, не дурак и перспективен. Поверь мне, — что-то сказала мимо трубки, снова на испанском. — К тому же, Арнольд уже проверил активы «Ювеста», нас всё устраивает. Это не Стрелецкий, конечно, зато выход на рынок, до сего дня закрытый, благодаря Григорьеву старшему. Поверь мне, доченька, вряд ли ты окажешься в очереди за пособием по бедности. А главное, этот Григорьев настолько хорош, что я сама бы от него родила.

— Маааам!

— В общем, совет да любовь. И сделай меня скорее бабушкой, курорты заканчиваются, матери надо чем-то заняться.

Вот и поговорили. Варвару практически сосватали, без неё её выдали замуж, с выгодой для всех Белицких, благословили на рождение ребёнка. От этого сомнения и страх только увеличивались и росли с каждой минутой, нарастали, как снежный ком.

— Сашка! — прокричала в панике Варя в телефон, наплевав на позднее, почти ночное время.

Они почти не общались, Сашка ударилась в работу, Варя в страдания, Мандарин готовил Егорку к следующему сезону, жизнь шла своим чередом.

— Вот так, — закончила свою сбивчивую речь Варвара, когда Сашка прилетела и водрузилась на широкий диван, готовая выслушать и спасти.

— А ты уверена, что беременна? — уточнила Саша. — Тест делала?

— Нет, не делала. Не нашла. Всегда были, а тут закончились, или их домработница выбросила, или я сама. На овуляцию есть, а на беременность — нет. Может, в аптеку, а? Рядом круглосуточная.

— Рано паникуешь, — рассудила Саша. — Вот у меня задержки чуть ли не через месяц — и никаких беременностей. Может, это гормональный сбой или простуда, или… в общем, тест надо, а лучше сразу к врачу. Что изменится от того, узнаешь на несколько часов раньше или позже?

— Да, да, — согласилась Варвара. — С утра пойду к врачу, вот прям сразу, а дальше-то что?

— В смысле? — уставилась Саша. — Если не беременна — выяснять, от чего задержка, вдруг болезнь какая, а если беременная — рожать.

— Сразу рожать, что ли? — нервно захихикала, в носу защипало, нечаянно заплакала, а потом снова засмеялась.

— Не-а, придётся ещё месяцев семь-восемь походить беременной, только потом рожать. Сразу не получится, — Сашка улыбнулась, как кошка, съевшая сметану повара.

— Но я не могу рожать…

— Ну, там-то не останется, всё равно родится.

— Ты не понимаешь! — взвизгнула Варя. — Как я рожу? Что я скажу Григорьеву?

— Что беременна, — уставилась на подругу Саша, Варе даже показалось, что в интонации прозвучали нотки Стрелецкой рассудительности, в самый неподходящий момент. — Что в таких случаях говорят, не знаю, не беременела. Может, открытку ему послать или лично сказать, как-нибудь поромантичней.

— Романтика! У него уже была такая романтика, теперь он её воспитывает. Ты не понимаешь? Я не могу поступить с ним так же, как его жена. Это отвратительно. Он говорил, что не хотел детей, и сейчас не хочет. Одного ему навязали, мне тоже навязывать? «Я случайно залетела» — ты понимаешь, как это глупо звучит? Особенно для человека, который уже проходил такую ситуацию!

— Сказать-то всё равно надо…

— Я боюсь! — Варя подпрыгнула. — Это ужасно! — разревелась. — Я сама не хочу ребёнка. Ни капельки не хочу, и матерью становиться не хочу, беременной не хочу быть, фу! — Варю аж затошнило, изрядно передёрнуло. — Срань!

— Ты что, аборт сделаешь? — прошептала Саша.

— Не знаю. Оно же само не рассосётся! Вот только не надо! — фыркнула на осуждающий взгляд подруги. — «Аборт грех». «Сохраним жизнь». «Вред здоровью». И прочее, прочее, прочее. Мракобесие это.

— Ты с ума сошла, — поджала губы Саша. — Конечно, не хочешь, но не факт, что не захочешь позже. Пройдёт неделя или месяц, гормоны улягутся, и захочешь. А Григорьев, если не захочет, так и овощ на него. Велика потеря. Можно и без отца родить.

— Как это — «без отца»?

— Молча.

— Останется «частичка любимого»? — съехидничала Варя. — Ребёнок — это не чья-то частичка. Это личность, самостоятельная. Вот ты, разве частичка? Нет, ты — Александра Савельева, со своими личными планами, заботами, генетическим набором. Ты — индивидуальность, а не частичка, не половинка или ещё какой-нибудь недочеловек!

— Ну, пусть человек. Пусть индивидуальность. Но уж ты-то можешь себе позволить родить хоть восемь таких индивидуальностей. Что тебя останавливает? У тебя есть деньги, у тебя дофига денег, даже если ты вообще не будешь работать, никогда в жизни — у тебя будут деньги. Есть где жить, есть возможность нанять пять нянек, хоть пятнадцать.

— Что люди скажут? — зажмурилась Варя, отвернулась.

— Слухи? Да плевать! Ты — Варвара Белицкая, ты можешь себе позволить что угодно, и твои котировки на рынке невест не упадут, хоть с одним ребёнком, хоть с восемью. Это если Григорьев откажется, а ты ему даже не сказала и не знаешь, что он ответит. Ты паникуешь сейчас, вот и несёшь ерунду, а если действительно залетела, то ещё и гормоны на мозг влияют, говорят, при беременности женщина глупеет. Это, как защита организма. Кто в здравом уме захочет носить здоровенное пузо, да и роды не самый приятный процесс, вот какие-то гормоны и включаются, женщина тупеет, и ей всего этого хочется. У тебя в какую-то другую сторону включилось, Варь, — Саша уже улыбалась. — Ты сначала сходи к врачу, а потом напиши Григорьеву. Или позвони. Или пошли ему почтового голубя, так романтичней будет. А уж после его ответа решай, что делать.

— Отец орать будет… — посетовала, — если я опозорю фамилию.

— Да ладно, — небрежно махнула рукой. — То вообще никакого наследника, а то — индивидуального пользования. Круто же! Может, ещё и не опозоришь, может, твой Григорьев ещё окажется честным человеком, и я на свадьбе салатиков поем!

— Ойх, — пробурчала Варя и снова разревелась.

Плакать стало её любимым занятием.

Сашка той ночью осталась у Вари, они делали вид, что всё по-прежнему, что Варя не нервничает из-за своей практически точной беременности, а Саша не отмалчивается по поводу Стрелецкого. В окно Варя видела тёмно синий седан Антона, как оттуда выскочила Саша. Значит, встречаются? Скорей всего, когда Варя, поздним вечером, позвонила Саше, та была с Антоном. Но Саша продолжала молчать, только заикнулась вскользь, что Стрелецкий отказался от услуг Сашкиной конторы и её лично. Варвара бы переживала о тайном романе подруги и последствиях для Саши, а он точно был тайным, никто из окружения Стрелецкого не знал о Саше, но той ночью её волновало другое.

Она долго крутила в руках айфон, пытаясь уговорить себя позвонить, потом решила, что уже слишком поздно для звонка, поэтому ограничилась сообщениями:

«Я беременна».

«Кажется».

«От тебя».

«Кажется, беременна, а не, кажется, от тебя».

«Завтра иду к врачу».

«Тебе не о чем волноваться».

Действительно, Григорьеву не о чем волноваться. Совсем. Да, они поступили неразумно — когда закончились презервативы, там, в лесу, в палатке, они проигнорировали безопасный секс, положившись на случай. Вернее, Варя переживала и отказывалась, Стас же не стал слушать, сказал, что он не в состоянии терпеть, и никакой оральный секс в качестве альтернативы его не устроит.

Кажется, он тогда сказал сакральную фразу «я успею», и как водится, по всем законам жанра, «не успел». Но ему абсолютно не о чем волноваться.

Варвара Арнольдовна Белицкая может себе позволить родить ребёнка, воспитать его одной и даже, в чём была почти уверена Варя, — полюбит его.

Может быть, её гормоны и сработали как-то неправильно в первые часы, но это от неожиданности. Когда гормоны придут в себя, как и сама Варя, они точно проникнутся и полюбят ещё не рождённого ребёнка. Варя поверила в это, немного помечтала и уснула.

Утром Сашка убежала на работу, взяв с Вари обещание не делать глупостей, а Варя отправилась в клинику.

В платных клиниках премиум класса не существует такого понятия, как очередь. Зато есть экстренный приём и экспресс-анализы.

Станислав Григорьев сообщения получил, но не ответил. И даже отключил телефон. Варвара посмотрела на экран айфона и отключила свой… Ей не хотелось никого видеть и слышать, она решила сосредоточиться на самом важном в данный момент — беременности. Не так и много знала Варя об этом состоянии, но то, что нельзя волноваться, знала наверняка, остальное она планировала узнать у врача, а после приёма заехать в детский мир. Не пора ли покупать коляски или кроватки? Автомобильное кресло — точно пора, и это точно будет самая первая Варина покупка своему ребёнку.

Спустя два часа телефон Стаса был по-прежнему вне зоны.

«Ты просто космос, Стас». Такие слова были в одноимённой песне группировки «Ленинград». Только там не говорилось, чем заканчивается маленькая шалость.

 

Глава 22

Варвара Белицкая, вздохнув, забрала стопочку аккуратных направлений и уже готовых результатов обследований, долгое время совмещала с регистратором свой график и график приёма врачей и, наконец, вышла на улицу.

Воздух застыл, словно ждал Варю и спрашивал: «Как ты? Как?», а потом лёгким, слегка прохладным, щекочущим ветерком развевал волосы и целовал щёки.

Стас, тот, что космос, так же целовал. Легко, невесомо, только дыхание было тёплым и родным, и ещё манящим.

Варя забралась в Порш, погладила торпеду. Её любимый мальчик. Лучший!

Как жаль, что все турбированные двигатели и автоматические коробки передач не могут заменить сияние звёзд в космическом пространстве. Всей огромной, неисчисляемой, по Вариным меркам, вселенной не хватило бы, чтобы отказаться от своего личного космоса. Стаса.

А вот ему, похоже, хватило. Его телефон был отключён.

«Эх… Варя-Варя», — услышала осуждающий голос Стрелецкого в своей голове.

«Капризная, эгоистичная девчонка», — добавил он же.

«Пожалеешь», — присоединился Арнольд Белицкий.

И Варвара была готова с ними согласиться. Но пока она немного времени проведёт со своим любимым мальчиком. С Поршем, его многомощным движком и осенним пейзажем за окном.

Неожиданно возникла идея заехать в ангар, посмотреть на Егорку. Она общалась с Мандарином, тот все силы бросил на обустройства быта. Они с Лерой купили трёхкомнатную квартиру, в пригороде, зато просторную, с парком и детскими площадками за окнами.

«На вырост», как прокомментировал Мандарин. «Хочу уговорить свою на второго». Егорке тоже уделялось время. Что-то будет ремонтироваться в сети автомастерских, по сертификату от главного спонсора, а что-то Мандарин намерен перебрать своими руками.

— Йоху, — поприветствовал Лёня, взмахнув давно не стриженной копной волос. — Какими судьбами? — встал рядом, однако руку не протянул, Варя легко выбралась сама. Мандарин был в мазуте по самые уши, и даже огненные вихры кое-где припорошило, как сединой, черным, получилось экстравагантно.

— Паршиво выглядишь, — скептически оглядел подругу. — Совсем сбледнула.

— Да, так, — отмахнулась. — Как он? — махнула в сторону Егорки и прошла, проигнорировав грязь под ногами. Сапожки от Валентино Гаравани могли и не перенести подобного кощунства.

— Жить будет, — довольно пробурчал Мандарин и пропустил Варю.

— Хороший мой, — погладила по стальным бокам и дугам. — Мы ещё с тобой покатаемся.

Слёзы подкатили к глазам, комок в горле не давал дышать полной грудью, Варя была готова заплакать, ей даже показалось, что Егорка согласно кивнул и печально вздохнул. Нервишки бы подлечить Варваре, как Егорке движок.

Немного поболтав с Мандарином, Варя передала привет Лере и пообещала заехать в ближайшее время, а то Сашка уже была, даже приволокла огромную люстру, и они с Мандарином половину вечера воевали с ней, пока не подвесили, ярко осветив большую, ещё наполовину пустую комнату.

Потом Варя заехала в торговый центр, но шопинг-терапия не помогла, наоборот, каждый раз натыкаясь на счастливые парочки, Варя была готова разрыдаться и начать топать ногами, оправдывая своё звание капризной девчонки. Какой уж тут шопинг? Вряд ли в обязанность продавцов-консультантов входит психотерапия, хоть Варя и была уверена — не откажут. Как не отказали в чае, бутерброде с красной рыбой и профитроле, пригласив за столик для гостей.

Долго ли, коротко ли, а домой ехать пришлось, да и поесть что-нибудь существенней пары бутербродов не помешает. Заезжать в ресторан не стала, как и заказывать на вынос, решила, что позвонит в службу доставки из дома.

Варвара Белицкая сама себе доставляющая еду… Земля не сдвинулась с орбиты, по-прежнему совершает свой оборот вокруг Солнца, а рядом сверкают планеты, звезды, подмигивает Полярная звезда, мелькают метеоритные дожди и переливается Млечный путь. Всё по-прежнему, как и месяц, год или тысячи лет назад.

Оставив машину в паркинге, поднялась в просторный холл малоквартирного дома. Помещение консьержа находилось за большим стеклом, которое не повернётся язык назвать «будка» или «коморка». Квартира-студия эконом-класса, не меньше. За стеклом сидел консьерж и критически оглядывал каждого входящего. У двери топтался охранник, а второй сидел на стуле, перед стеклом консьержа, вытянув ноги.

По центру стоял большой круглый стол, как в столовой в покоях Марии Федоровны, а с потолка свисали светильники, может быть, они были из хрусталя. Варвара никогда не обращала внимания. Роскошно, согласно статусу проживающих. Четыре этажа, две квартиры. Варина на втором, чья-то двухэтажная — над ней. На первом этаже — всё для удобства жильцов и их гостей.

— Варвара Арнольдовна, — засуетился один из охранников, Варя его не знала, а он её — да. — Вас ожидают. По инструкции полагается позвонить, но вы не брали трубку, мы связались с Антоном Геннадьевичем, он подтвердил личность и сказал, что Станислав Георгиевич может подождать вас в фойе.

С этими словами охранник отошёл в сторону, и Варя увидела того, кого знала, что увидит. После слов охранника, конечно же. Буквально пять минут назад Варя была готова поклясться, что не встретит Стаса никогда в жизни и даже после смерти. Космические удавы и несчастные кролики отправляются в разные вселенные…

— Стас, — пропищала и зажмурилась, поочерёдно открывая глаза.

— Кролик, — тот, что космос, не улыбался. — Когда ты перестанешь отключать телефон в каждой непонятной ситуации, у? — нахмурился. — Ты пригласишь меня? А то я опасаюсь, что этот парень, — прошептал и покосился на охранника у дверей, — моим лицом сейчас выровняет ступеньки. Все тринадцать.

— Ты считал ступеньки? — зачем-то спросила, тоже перейдя на шёпот.

— Да, — продолжил заговорщицки шептать. — Пока мою личность не опознали. Так что?

Варя опомнилась и сделала шаг в сторону, приглашая Стаса.

Он деловито прошёл, аккуратно разулся, поискал глазами и быстро определил, куда пристроить своё и Варино пальто, пристроил небольшую дорожную сумку и отправился на поиски ванной, не смежной со спальнями, а для гостей.

Варя в это время юркнула в спальню, влетела в ванную и нервно умылась.

Так… надо что-то говорить. Необходимо. Сейчас. Прямо через несколько минут. Секунд. Вряд ли получится промолчать или сделать вид, что всё нормально. Всё ненормально! Совсем ненормально!

Разве может быть нормальным то, что Стас, тот, что космос, ходит по её квартире, как по своей? Пару раз хлопнул дверью холодильника, один раз Варе показалось, что он стоял за дверью спальни, не рискнув зайти. Проявил деликатность.

Кое-как приведя себя в порядок, Варя прошла на кухню. На высоком барном стуле сидел Стас и пил минералку.

— У тебя миленько, — обвёл рукой пространство.

Хромированные поверхности, стекло и глянец отразили жест Стаса.

— Тебе кажется это милым? — для чего она задаёт этот вопрос?!

— Да, я нахожу операционные довольно милым местом. Там ходят сестрички, анестезиологи делают волшебные уколы, хирурги шутят, всё сверкает, свет режет глаза, так же, как здесь.

Варя закатила глаза, отличное сравнение… хотя, что уж, Варя была с ним согласна. Ни единого тёплого оттенка, никакой фактуры с намёком на уют. Функционально. Стерильно.

— Итак? — Стас протянул бокал с водой Варе. — Будем считать, что со светской беседой закончено. Или ты хочешь поговорить о погоде? Погода — дрянь. Теперь о важном. Почему ты не отвечала на телефон?

— А почему ты?

— Потому что, кролик, в самолётах запрещено пользоваться телефонами. Я получил твоё сообщение и рванул к тебе, сюда.

— Зачем? — продолжала не понимать Варя. Нет, она понимала, но это космос, он настолько огромен, так загадочен, что уточнить не помешает.

— А что мне оставалось делать, кролик? Трубку ты не берёшь, на сообщения не отвечаешь, а твоё откровение звучит… двояко оно звучит! Честно говоря, я не на шутку испугался, что ты натворишь глупостей.

— Каких? — Варя глотнула.

— Аборт, например!

— Я не собиралась делать аборт, — Варя встала, села, снова встала. — Собиралась, конечно, — повинилась.

— Так и знал, — тихо ответил Стас и посмотрел на глянцевый потолок.

— Саша меня отговорила, мол, чего я теряю? Финансовые возможности есть, репутацию купить можно, а при желании и мужа выписать, по почте, — хихикнула. — Я и решила — рожу. Всё равно когда-нибудь придётся, наследство, активы, почему не сейчас?

— Слава богу, — Стас порывисто обнял Варю, прижал к себе.

Варе показалось, у неё все косточки захрустели, а потом треснули и осыпались. Настолько стало хорошо в своём личном космосе, что она даже втёрлась посильнее и вцепилась руками в рубашку Массимо Ребекки на спине Стаса. И пахло от него потрясающе, обволакивающе, даже сквозь хлопок проходил аромат геля для душа той же серии, что и парфюм. Захотелось плакать. Невыносимо захотелось плакать. Варвара два раза всхлипнула и заревела, оставляя разводы туши на светлой ткани. Не подозревал Массимо, что его рубашка однажды будет служить носовым платком.

— Почему ты плачешь, кролик? — Стас улыбался.

— Я не знаааааю.

— Гормоны, — улыбнулся и погладил по голове, даже почесал у лба, будто у неё действительно выросли уши, как у кролика.

— Нееееет, — ещё сильнее заплакала. — Я вовсе не беременная.

— Это точно?

— Точно! Кровь, УЗИ, я точно не беременна! — и заплакала ещё горше.

— А что же ты плачешь? — улыбался Стас. — Неужели так хотелось?

— Нееет, — Варе совсем стало обидно, но больше ей нравилось, что Стас её не отталкивает, не читает морали, не указывает на её капризы или глупость, не требует прекратить сцену, не игнорирует её, награждая показным спокойствием и равнодушием.

— Тогда в чём дело? — полуприсел на барный стул и зафиксировал между ног Варю, зажал, как в тиски, всем своим видом демонстрируя, что он не намерен больше отпускать её, и Варе это нравилось.

— Ты не понимаешь… я целую ночь, утро и до обеда была беременной от тебя, я выбирала имена ребёнку, думала, на кого он будет похож, вспоминала, есть ли у меня в роду двойня. Я даже присмотрела автомобильное кресло и костюмчики до месяца. Для девочки и для мальчика! Мне нравилось быть беременной, клянусь, я полюбила этого ребёнка! И не потому, что он мой или твой, а просто полюбила, как самостоятельную личность. Как какое-то чудо! А потом раааз — и нет чуда. Нет! — Варя разрыдалась, наконец, в полную силу, а Стас дал ей выплакаться, несколько раз умыв под краном на кухне, чтобы не ходить далеко.

— А ты почему улыбаешься? — подозрительно посмотрела на Стаса. Она плачет в отчаянии, а он улыбается, как ни в чём не бывало! Он рад, что она не беременна? По здравому размышлению — конечно рад! — Ты рад, что я не беременна?

— Рад, — просто ответил Стас. — И если бы была беременна, тоже был бы рад.

— Как это? — моргнула.

— Я люблю тебя, кролик. Я в любой ситуации тебя люблю. Беременная ты или нет, участвуешь ты в трофи или отключаешь телефон, срываешь мне сделку или контролируешь, как маньяк, каждый шаг «Ювеста», я просто люблю тебя и наслаждаюсь этим. Я кайфую от этого, от того, что чувствую я, когда вижу тебя и вижу твою взаимность. Это настолько потрясающе, что мне действительно всё равно, забеременеешь ты сейчас или через месяц, или через год, — он снял очки, подмигнул. — В любом случае, ты будешь беременна, наши дети родятся в любви и будут расти в полной семье.

— Ты мне предложение делаешь? — моргнула от неожиданности и чуть не упала.

— Да, у меня даже кольцо есть, помолвочное, как меня заверили. Так что, я готов встать на одно колено и сделать тебе официальное предложение.

Придержал — Варя, кажется, собиралась упасть.

Потом опустился на одно колено, театральным жестом достал футляр и надел кольцо на дрожащую руку Вари. Стас, тот, что космос, видимо, чтобы добить окончательно Варвару Белицкую, даже продекламировал Шекспира, перепутав строчки и слова, и на полном серьёзе заявил, что учил по редкому изданию ещё более редкого переводчика. Потом он целовал Варины руки, плечи и шею, зачем-то уточнил, что кольцо — бижутерия, не было ничего подходящего в дьюти-фри Торонто, а именно там его застала новость, что он женится немного раньше, чем планировал. А настоящее кольцо он уже заказал, на что Варя решительно ответила, что вот это и есть настоящее!

— Ты ведёшь себя как мальчишка, — улыбнулась Варя.

— Ты будишь во мне влюблённого семиклассника.

Разве имеют значение караты, когда Варя смотрела на бижутерию и, кажется, взлетала от счастья и довольства. Она смотрела и слушала.

Как устал Григорьев от перелётов, но дел за время судебного процесса, развода и адаптации папы и дочки накопилось, казалось, размером с огромный снежный ком, который только рос, а не уменьшался. Как мечтает он сесть на MAN и рвануть куда угодно — дорога успокаивает.

Смотрела, как признавался в любви и улыбался так, словно ему открыты все космические тайны, более того — Варе они тоже открыты.

— Теперь давай серьёзно, — они уже перебрались на широкий диван, и Стас смотрел внимательно на Варю, не позволяя ей отвести глаза. Кролики бессильны против гипноза космических удавов.

Варя переоделась, Стас достал из своей сумки яркую футболку, купленную им в том же аэропорту Пирсон, с глупейшим принтом, как у школьника. Заказали огромный набор суши.

— Тебе же не на пустом месте показалось, что ты беременна, очевидно, задержка, что-то ещё?

— Тошнота иногда, живот болит, здесь и здесь… — стала перечислять Варя свои симптомы, Стас, смотревший через диоптрии в оправе Силуэт, был красивее любого врача.

Она рассказывала, как её осматривали, делали УЗИ, брали кровь, назначили много обследований.

С болью в животе и тошнотой всё ясно. Стрелецкий был прав, как и всегда. Варя имела «слабый желудок», как выразился врач, после округлившихся глаз пациентки на произнесённый диагноз. В последние месяцы она пренебрегала какой-либо диетой, наоборот, она бездумно ела то, чем не рекомендуется питаться даже здоровым людям, а Варя не была таковой… вернее, была, но шашлыки, сомнительный алкоголь, копчёности, экзотическая и острая кухня — всё это спровоцировало осложнение «слабого желудка».

Чревоугодие всё-таки грех…

Спасёт Варвару Белицкую диета, воздержанность в еде и небольшая терапия. Варя даже вытащила из новой сумочки Шанель листок с рекомендациями и уже купленные препараты.

С задержкой ещё предстояло разбираться, но ничего вызывающего серьёзную тревогу не было. Тем более, по словам врачей, критические дни должны прийти буквально на днях. Они говорили много слов и объясняли значения терминов, даже рисовали картинки, водили указкой по стенду с изображением внутренних органов, но Варя вычленила для себя важное, оставив детали для специалистов:

Она не беременна.

Нужно придерживаться диеты и принимать лекарства.

Необходимо, просто для собственного спокойствия, пройти обследование. Вероятно, сидение в холодной воде не прошло бесследно, а может быть, смена климатической зоны.

В общем-то, ничего нового или особо страшного, скорей пугающее монотонностью. Варя была не самым организованным человеком, надо отдать должное Стрелецкому, он всегда, в периоды подобных обострений, напоминал выпить таблетку и запрещал есть противопоказанные продукты.

Вот так и вспомнишь нудного Антона и подумаешь, что это не самое плохое качество в человеке. Если с ним не жить и не встречаться, конечно же.

— Понятно, — протянул Стас, изучив листок и почитав аннотации лекарств. — От заказа мы не успеем отказаться, можно в ресторанчик тут, на территории жилого комплекса, сходить, уверен, там учтут все пожелания, но, честно говоря, я не могу заставить себя встать с дивана и оторвать руки от тебя, — действительно, ладони Стаса, тёплые, мужские, грубоватые, ощущались через колготки Волфорд. Он словно между делом водили по ногам Вари, массируя икры, щиколотки, поднимаясь по внутренней стороне до середины бедра и снова опускаясь вниз. — Где ты заказываешь продукты?

— Я не заказываю… — растерялась Варя.

— Хорошо, а что ты ешь?

— В ресторане или дома из ресторана, а молоко или фрукты, минералку и всякое такое, — Варя с трудом бы ответила, что именно «всякое такое», — покупает домработница.

— Ясно, — улыбнулся Стас уголком рта и быстро облизнул кончиком языка верхнюю губу. Как он это делает? Мгновенно. Варя даже пробовала у зеркала, комичное зрелище, а у Григорьева — притягательный жест.

Стас встал, прошёл на кухню, хлопнул дверью холодильника, морозильной камеры, подвигал выдвижными ящиками мебели, содержимое некоторых для Варвары было новостью, даже открытием. Вон та штука, как поварёшка на иллюстрации в книжках, которые она читала до школы, только меньше и с носиком, зачем? Для глинтвейна? Компота? Соуса? А уж что-то, похожее на щипцы, вызвало в Варе мертвецкий ужас.

Её личный максимум — два ящика со столовыми приборами, штопором, пиццерезкой, наборами ножей и ножом для сыра Тет де Муан. Его Варя нежно любила.

Варя смотрела за манипуляциями Григорьева и улыбалась. Вот он пару раз кивнул головой, вот нахмурился, а вот улыбнулся. А вот достал свой айфон и стал что-то там набирать, нажимать и скользить пальцем по экрану.

— Что ты делаешь?

— Заказываю продукты, буду тебя кормить.

— Сейчас суши привезут.

— Уверен, твой измученный экзотической кухней и трофи-рейдом желудок желает нормальной пищи, а не суши или вок, к примеру.

— А готовить будешь сам, да? — Варе стало радостно, словно ей пять лет, и она под ёлкой нашла огромный замок для своей любимой Барби.

— Не похоже, что у меня есть выбор, — он снял трубку и подтвердил заказ диспетчеру, дав согласие на экспресс-доставку, и уточнил в трубку: — Икс-икс-эль, всё верно.

— Что? — Варя засмеялась.

— Что? — передразнил космический удав. — Извини, кролик, как-то не вожу с собой средства контрацепции. Без надобности, когда тебя нет рядом, — подмигнул. — Хоть я и пообещал тебе ребёнка в будущем, давай сначала разберёмся с твоим здоровьем. К тому же, я понятия не имею, влияют эти твои лекарства, — кивнул головой на упаковку таблеток, — или нет. Может, это вредно. Больше рисковать, как на трофи, я не хочу. Я тогда специально «не успел», поддался порыву, — повинился между делом. — Половой покой тебе не прописан, я всё внимательно изучил, даже с гуглом советовался, — покрутил телефоном. — Не прописали же?

— Нет, — Варя только и могла кивать головой, как китайский болванчик.

— Значит, план такой. Сейчас я иду в душ, всё-таки двенадцать часов в пути, потом готовлю, кормлю тебя, и всю ночь мы занимаемся любовью. И имей в виду, только строгое мамино воспитание заставляет меня не игнорировать три первых пункта. Хочу тебя кролик.

Это прозвучало настолько естественно, легко, без волнений и оглядок, что Варя могла только улыбаться и соглашаться.

Потом приехал курьер, и Стас разбирал сумки, придирчиво нюхал телятину, несчастную тушку курицы изучил едва ли ни на свет, бубня, что не очень-то доверяет здешним поставщикам. «Ювест» занимался агропромышленностью, был ведущим в своём регионе, да и по стране в этой области, так что, владелец точно должен был разбираться в сельскохозяйственной продукции.

Потом деловито готовил, одной рукой обнимая Варю, шепча:

— Лапки убери, кролик, порежу.

Кролик убирала лапки, цеплялась за талию Григорьева, втираясь в грудную клетку лицом, чувствуя губы в своих волосах.

Что-то в «совместном приготовлении» было интимное, остро нежное, пронзительное. Даже бульон кипел по-особенному интимно, овощи были нарезаны почти сокровенным способом. Котлеты на пару, приготовленные в, один бог знает, откуда взявшейся мультиварке, вызывали трепет и предвкушение.

Кто бы мог подумать, что столь банальное, а для Вари недосягаемое действие, как приготовление диетического обеда, может быть настолько сексуальным действом.

Они поели, сидя друг напротив друга, Стас улыбался, а Варя пыталась соблюсти этикет, но было настолько вкусно приготовлено, что даже пресные котлеты улетали с тарелки, а бульон хотелось пить через край, как молодая купчиха на картине Нагорного.

— Ух ты! — наконец произнесла Варя. — Ты всегда будешь готовить, когда мы поженимся?

— Вряд ли. Рабочий день с восьми и до ночи не располагает, но у меня два стабильных выходных в неделю, так что, могу баловать свою семью, а каждое утро я пеку блины, — засмеялся. — Лена придумала, что ест только папины блины, и пока нам с няней ни разу не удалось её обмануть. Как ты относишься к блинам, кстати?

— Отлично.

— А к Лене?

— Отлично.

— Ты ведёшь себя как девчонка.

— Ты будишь во мне влюблённую семиклассницу.

Конечно, Варваре Белицкой стоило бы задуматься, взвесить все за и против.

«За» было так много, «против» не было вовсе, а её любовь была большой, неисчисляемой, как вселенная, её не нужно анализировать. Стоило наслаждаться этим огромным, ослепительным и чистым чувством. Ценить его, беречь, а не препарировать на прошлое и будущее.

Откуда Варя это знала? Из космоса конечно. Ей подсказал знакомый космический удав, а кролики никогда не спорят с удавами.

Варя выбралась из ванной комнаты, на ходу одёргивая то, что называется пеньюаром от Виктории Сикрет. Это была малюсенькая кружевная штучка, с разрезами спереди и сзади, доходившими до самого лифа, прикрывающего небольшую грудь. Ткань заканчивалась едва ли не на середине ягодиц, через бёдра же тянулась ниточка трусиков, бантик на этой ниточке кокетливо сверкал кристаллами у копчика.

Варвара вздрогнула, когда врезалась в Стаса и уткнулась взглядом во вздымающуюся грудную клетку.

Он дышал размеренно и глубоко, смотря сверху вниз на Варю, не дотрагиваясь до неё, даже дыхание не задевало макушку, или Варя не замечала этого. Она ничего не замечала и ничего не видела. Все органы чувств, какие только есть в организме, настроились на одно действие, и Варя не хотела больше ждать.

Она была готова в тот момент, когда увидела свой личный космос в просторном холле. Готова, когда протягивала листик с рекомендациями гастроэнтеролога и когда ощущала чувственные поглаживания сквозь капрон. Была готова, когда Стас обнимал одной рукой, а другой виртуозно нарезал овощи, тогда Варвара, кажется, застонала и точно не уставала втираться в мужское тело. Готова, когда Стас вздумал кормить её с рук совсем не эротичными кусочками мяса, и Варя чуть не упала со стула, собирая губами еду и облизывая мужские пальцы, а когда Стас легко подтолкнул её в сторону ванной комнаты, Варя была не просто готова, до финала ей оставалось одно-единственное движение. Одно скольжение. Одно прикосновение. Одно дыхание.

Она протянула руку и потянула вверх футболку Стаса, пробегая пальцами по рельефным мышцам, поросли светлых волос, убегающей вниз, с грудной клетки под лёгкие домашние брюки, царапнув ребра, с каким-то мстительным удовольствием отметив мужской стон. Не только она давно готова, Стас — тоже. И весь этот разговор, её слезы, его предложение и кольцо из бижутерии, встреча одного курьера, потом другого, приготовление ужина, всё это — одна длинная прелюдия.

Находиться рядом, дышать одним воздухом — прелюдия.

Его тёплые руки прошлись по спине, чувственно царапнули по шее, вниз, между лопаток, до поясницы, и остановились на кокетливом бантике. Одно движение — и бантик развязан, ещё одно — и Варя оказывается поперёк широкой кровати, попой на самом краю. И ещё одно, на этот раз медленное, смакующее — разводит ноги Вари, приподнимая их в коленках.

«Так сразу?» — успела подумать Варя перед тем, как вцепиться в вихры на затылке личного космоса, и больше она думать ни о чём не могла, могла только громко стонать, а потом ещё громче, и ещё, после слов Стаса: «Сейчас можно громко, кролик, не отказывай себе». Варя и не отказала.

И ей даже понравился убийственно-степенный темп, методичный, основательный, когда на её теле не осталось мест, которых не касались бы губы Стаса, самых странных, отчаянно интимных мест. И когда на его теле не осталось таких же мест. А когда ей стало не хватать дыхания, она сквозь шум в ушах услышала: «Скажи, если больно», и успела что-то пролепетать про презерватив, получив утвердительный кивок головой.

От первого скольжения остановилось дыхание, от второго зажмурились глаза — ослепило чувствами, а третье заставило закричать и вцепиться в мужскую шею и волосы на макушке. Мягкие, густые, шелковистые.

Ей нравился степенный темп? Ничего подобного! Ничего степенного! Быстро, ещё быстрее, упираясь пятками в поясницу, цепляясь руками за широкие плечи, облизывая, оставляя небольшие следы на подбородке, ощущая начавшую отрастать щетину. Когда она оказалась сверху — не вспомнить. Откуда появились силы двигаться в бешеном темпе — не понять. Поцелуи — жадные, глубокие, на вдохе — не остановить.

Стены кружились в унисон с рваным дыханием, стонами, криками, слезами, космосом, планетами и метеоритами, пока она не почувствовала это — пульсацию, взаимную и сильную, её не хотелось отпускать, и они продолжили снова. Варя только кивнула на шёпот, что надо сменить позу и презерватив, обняла подушку, ощущая ставшей невероятно чувствительной грудью ткань из бамбука, и снова её закружило в пространстве, затеряло между световых лет и выбросило на Землю после яркой, ослепляющей вспышки.

 

Глава 23

Пройдя по кабинету по кругу, как цирковая лошадь, Варвара Арнольдовна ещё раз посмотрела сводку данных по «Ювесту». Не показалось.

Так и есть — снова эти цифры, сводящие почти на нет плоды труда двух «команд единомышленников».

Может всё-таки стоило послушать отца, когда он говорил, что Вариной компетенции недостаточно, лучше ей вернуться на свою должность, а ещё лучше — съездить на курорт, пройти курс реабилитации после курса лечения? Это даже звучало пугающе.

Подумаешь. Немного простыла, подхватила какое-то осложнение, и завершил букет «слабый желудок».

Не конец света, а вокруг Варвары носились так, будто она перенесла перелом всех костей сразу, или у неё отказал жизненно важный орган.

Отец нагнал целый консилиум врачей, те придирчиво осматривали, пальпировали, просвечивали, сканировали, изучали — Варя ощущала себя в тот день героиней фильмов про похищение людей пришельцами внеземных цивилизаций. Она закатывала глаза и отвечала на вопросы, поминутно вздрагивая от терминов и диагнозов, которыми кидали друг в друга люди в белых халатах, словно играли в пинг-понг. Варваре даже казалось, что она точно больна чем-то неизлечимым, страшным, быстропрогрессирующим.

Странное чувство. Вроде жива, здорова, запас сил ощущается лет на сто, а тут ложись и помирай!

За дверями ждал покрасневший, пыхтящий Арнольд Белицкий, его супруга Любовь и, чтобы счастье Вареньки было полным, Григорьев Станислав Георгиевич.

Семейный поход к светилам медицины случился через день после прилёта Стаса. Варя сказала по телефону маме про свою «небольшую проблемку», и проблема тут же достигла вселенского масштаба. Будто все эти врачи находились в полной боевой готовности в ожидании подобного случая.

Стас без обиняков представился на пороге клиники, куда приехал вместе с Варварой, тут же заявив свои права на Белицкую-младшую.

Он не говорил «рад знакомству», он не просил «руки вашей дочери», он никак не обозначил свои намерения в отношении Варвары, он лишь по-мужски пожал руку Арнольду Белицкому и сделал душевный комплимент Любови, тем самым обозначив своё право на присутствие. И никто не возразил, напротив, отец тут же стал рассказывать, каких светил он «нагнал» для своей малышки, а мама согласно кивала и поглаживала ладонь мужа, делясь и ища поддержку.

И только когда всё закончилось, когда выяснилось, что Варе не угрожает решительно ничего, надо всего лишь пройти небольшой курс лечения, такой же, как ей назначил врач в клинике, куда накануне обращалась Варя, Арнольд Белицкий, кажется, осознал, что Григорьев — владелец «Ювеста», и пригласил всех в ресторан.

Уставшие и голодные, особенно Варя — ей с утра нельзя было есть, — они устроились в ресторане Европейской кухни, с расчётом на Варин «слабый желудок» и её непереносимость экзотических блюд. Временную, конечно же. И только тогда, после символического поднятия фужеров с демократичным, всё-таки середина рабочего дня, Амароне делла Вальполичелла Классико, Варя пила минеральную воду, Стас официально объявил о своих намерениях в отношении Варвары Арнольдовны Белицкой.

Поставил перед фактом. Известил. Арнольд нервным движением вытер носовым платком лысину и собирался было что-то сказать, как его перебила жена.

— Потом обсудите свои дела, у нас семейный обед, может быть, в следующий раз мы все вместе соберёмся только на свадьбе. Кстати, о свадьбе, вы уже думали, где будет свадьба?

— Нет, — пожал плечами Стас. — Не задумывался.

— Нет, — повторила за ним Варя. — Не задумывалась.

На самом деле, она задумывалась, более того, она думала об этом, и у неё уже было как минимум три варианта торжества. Времени, между занятиями любовью, совместным приготовлением еды и пешими прогулками по ставшему по-особому красивым осеннему городу, было немного, иначе Варя бы придумала ещё пяток вариантов. И, чем чёрт не шутит, воплотила бы один из них уже сегодня.

— А что это за милая штучка у тебя на руке? — Любовь показала жестом на бижутерию.

— О! — не смутился Стас и рассказал, как мчался в аэропорт Пирсон, покупал в спешке билеты, и как подумал о кольце уже в зоне отлёта, где негде его купить, и как он почти встал на колени и возвёл руки к небесам, когда нашёлся один-единственный бренд в дьюти-фри. Правда, бижутерия.

Стас рассказывал так живо, что Варя даже переживала за него — сможет ли герой найти кольцо в закрытой зоне отлёта? Будет ли у истории хеппи-энд?

О том, почему он рванул, чуть не сорвав сделку с возможным партнёром, о чём думал, когда летел через половину Земного шара, Стас не сказал. Он с лёгкостью обходил острые углы и сложные вопросы, мгновенно сглаживал назревающие недопонимания, за внешней расслабленностью Варя ощущала делового человека, бизнесмена, анализирующего каждое своё слово. Так же вёл себя отец, и это вызывало уважение, то, с какой лёгкостью эти двое манипулировали словами и понимали друг друга с полуслова.

К вечеру довольная Любовь Белицкая показала большой палец дочери в знак одобрения выбора, напомнив, как бы между прочим, о внуках, а Арнольд остался полностью доволен заключённой «сделкой» с Григорьевым.

Тогда же Варя твёрдо заявила, что «Ювест» — её личное направление, несмотря на возражения отца.

— Поигралась и хватит, — говорил он.

— Занимайся своим здоровьем, — твердил.

— Займись подготовкой к свадьбе! — припечатывал.

Но Варвара Белицкая не просто так носила свою фамилию, возможно, она была тощенькой и блондинкой, в маму, а вот упрямством она точно пошла в отца. Григорьев лишь пожал плечами и сказал, что это внутренние дела Белицких, кого назначать на эту должность, а он бизнес и личную жизнь не смешивает.

Варвара Арнольдовна — значит, Варвара Арнольдовна, женится он на Варе, без должностей и отчества.

— На кролике, — шепнул, потом подул в ухо, и Варя чуть не запищала от удовольствия.

И вот она расплата — цифры. Для наглядности даже есть цветной график, чтобы даже Варвара Арнольдовна поняла, что дела идут из рук вон плохо.

Она обошла ещё один раз кабинет по кругу, шлёпнулась в широкое кресло, там бы могло поместиться три таких Вари, и набрала знакомый номер.

— А я-то думаю, долго не звонишь, — раздалось с той стороны вселенной голосом космического удава.

— И вам всего хорошего, деток вам здоровых, самому не хворать, — съязвила Варя.

— Кролик, это же нормально, что на словах «деток вам», у меня встал? Я всерьёз озабочен этим вопросом.

Варя перевела на громкую связь, поставив телефон с видеоизображением Стаса на подставку, для удобства.

— По-моему, озабочен ты другим вопросом.

— По-моему — тоже. Приезжай, — он заговорщицки смотрел с экрана телефона, и это казалось таким простым.

Вжух! И приехать. Прилететь. Всего несколько часов от дома до дома.

— Мы выбирались на прошлой неделе, — напомнила Варя.

— Согласись, кролик, горнолыжный курорт — не совсем то место, куда следовало поехать.

Домик был отдельным и расположенным вдали от основного курорта, еда вкусной, природа потрясающей, снег искристым, он слепил глаза, лыжи… Лыжи были, наверное, они так и не добрались до пункта проката, а ски-пассы, входящие в стоимость поездки, сгорели. При этом было шумно, суетливо, и в редкие минуты, когда Стас вспоминал, что организм нуждается не только в сексе, но и, например, в еде или свежем воздухе, они выбирались «на люди», и люди почему-то нервировали. Хотелось уединения, хотелось прикасаться друг к другу, Варя напрашивалась на ласку постоянно, словно она не кролик, а кошка. Стас не отпускал Варю ни на шаг, в итоге суета популярного и отнюдь не бюджетного курорта скорее нервировала, чем дарила отдых.

Было бы отлично отправиться, например, во Вьетнам, Варя там была всего один раз, и снять там бунгало на несколько дней, но тут Стас был непреклонен и согласен с Вариным врачом.

«Поостерегитесь», — сказал врач, и Стас «стерёгся». Они даже решили проблему предохранения от беременности, хоть Варя и была намерена родить буквально завтра. Минимум — в этом году. Откуда-то проснувшийся материнский инстинкт требовал от Варвары решительных действий, а не преграды из латекса.

— Это безответственно, — заявил Стас.

— Ты только-только прошла курс лечения, — добавил.

— Обещаю, как только ты поправишься окончательно, я сделаю тебе ребёнка, кролик, — улыбнулся.

Варвара согласилась, к тому же, свадьба была назначена на конец июля, раньше никак не получалось, совсем не хотелось срывать собственное торжество по причине внезапных родов.

— Согласна, — Варя согласилась.

— Приезжай, — продолжил настаивать.

— Нуууу…

— Нуууу?

— А Лена?

— Лену заберёт бабушка. В любом случае, Антонина Петровна есть, поверь, у меня хватит времени для тебя.

— Ах, ну, если Анина Тловна… — вспомнила маленькую дочку Григорьева Варя и улыбнулась.

Лена оказалась нормальным ребёнком. Обычным. Не то чтобы Варя разбиралась в детях, но в те несколько раз, когда она приезжали к Стасу, они, кажется, нашли общий язык. Лена не капризничала без причины, с радостью играла с гостьей и делилась с ней игрушками, что-то рассказывала на непонятном языке. А когда принесла книжку и уселась к Варе на колени, та быстро поняла, что от неё требуется, и начала читать увлекательнейшую, по мнению двух с половиной летней девочки сказку про подъёмный кран и грузовую машину.

В нужный момент Лену уводила волшебная Антонина Петровна, она же следила за питанием Лены. Стас умел почти всё и, по его словам, именно этим и занимался в выходные дни, но когда приезжала Варя, его внимание было сосредоточено на ней.

— Приедешь?

— Это всё, что тебя волнует?

— Нет, ещё меня волнует, что ты торчишь в отвратительном городе, а не переезжаешь ко мне. Что за предрассудки — не жить вместе до свадьбы? Я уже месяц, как удачно разведён и мечтаю быть застолблённым тобою, хотя бы так… как это называют? Сожительством?

— Я тут, между прочим, с кое-каким «Ювестом» работаю!

— А он никак-никак не справится без тебя?

— Похоже, без меня ему будет только лучше, — пробубнила Варя, не отводя глаз от дисплея.

— Что за упаднические настроения? Ууум?

— Ты же видел…

— Видел, и это не конец света, — Стас пожал плечами и быстро снял очки, проморгался. — Так сильно расстроена, кролик?

— Конечно. Оказывается, я совсем ничего не знаю, не умею, я как выпускница ПТУ с этим твоим «Ювестом»! Каждую неделю хуже и хуже, а ты молчишь, будто всё нормально! Позволяя мне пускать на ветер деньги, свои и мои, наши…

— На самом деле — нормально, — взлохматил волосы, посмотрел куда-то в сторону, потом на Варю. — Варя, естественно ты не знаешь многого, это не твоя специфика, ты прекрасно это понимаешь. Финансы — да. Но сельхозпродукция… кролик, ты не знаешь об этом ничего, у нас своя специфика, даже расчёты специфические, сезонность, опять же. Честно говоря, я искренне удивлён, что ты так долго продержалась и до сих пор держишься. Ты прирождённый кризисный менеджер, столько месяцев работать в явно стрессовой ситуации. Давай, ты не будешь сейчас падать духом, а поверишь мне, что всё в рабочем режиме. Приедешь сюда, мы на месте попытаемся разобраться в ситуации.

— Сдаётся мне, ты уже разобрался.

— Я-то — да, — довольно кивнул Григорьев. — Твой отец, кстати, тоже. Ты же не думаешь, что у Белицких летают мухи без ведома самого Арнольда, — засмеялся.

В итоге остановились на том, что Варя летит к Стасу, а там…

Лучше об этом не думать. Неизбежность.

Варвара оттягивала, сколько могла. Она, как боец на безымянной высоте, держала оборону, но пришло время публичной капитуляции. Знакомства с родителями Стаса. У его отца юбилей, и нет ни единой причины проигнорировать такой повод, тем более — они настаивают. Более того, Варвара получила приглашение лично от Георгия Григорьева, тот позвонил накануне и пригласил, выразив желание «наконец познакомиться», Варя что-то пролепетала, в душе надеясь, что Стас забудет про юбилей отца… Надежда была малюсенькой, но теплилась в душе и грела.

Не забыл… и настоял… Стоило ожидать от человека, настолько искренне любящего своих родных и близких. Варя подозревала, что Стас даже свою безумную сестру любит. Уж такой он. Её Стас. Её личный космос. Варя верила, что Стас не даст её в обиду, она сама себя не даст.

Ни за что! Уж постоять за себя Варя сможет! Хотя бы попытается! Кролики не только ценный мех, но и отвага.

Но как же страшно!

Она помнила, как в домик для гостей, где так и жил Стас, с утра пришла Лиля и встала, закрыв собой проём.

— Когда с невестой своей знакомить будешь? — лилейным голосом пропела Лиля, нарочито вежливо.

— Не твоё дело, — подтолкнул сестру в сторону ступенек, на улицу, не захлопнув впопыхах дверь за своей спиной.

— Представь, как счастлива мама, — фыркнула. — Девка, мало того, семью разбила, дитё без матери оставила, так ещё и в гонках этих, не сказать грубее, участвует.

— Мать дитё, как ты выражаешься, сама с отцом оставила. А в чём и когда участвует Варя, не твоё дело, и не их, — явно о родителях сказал Стас на повышенных тонах.

— Все надеялись, ты остепенишься, одумаешься, бросишь этот свой адреналин, четвёртый десяток уже, ребёнок на руках. Думаешь, в радость матери под дверями реанимации сидеть?! Один раз, второй… Руку сколько восстанавливали, год еле передвигался, зрение потерял. Посмотри на Лену, вспомни, каково тебе было, когда она ветрянку подхватила, и судороги от температуры начались, а теперь подумай, сколько мать с тобой, иродом, перенесла. С Таней ты хоть дома бывал, а с этой тощей морамойкой будете в машинки свои играться, пока не покалечишься или не убьёшься!

— Всё, иди отсюда, сам разберусь. Иди! — Варе показалось, что Лиля в этот момент притопнула ногой. Спорящих она не видела, а разговор слышала отлично.

На выходных ей придётся переступить порог дома родителей Стаса. От одной мысли Варю мелко потряхивало.

А ведь ей нечего бояться. Она не бесприданница, не сирота, она красивая и даже, чем черт не шутит, умная блондинка. Она абсолютно точно здоровая. Ей вовсе не обязательно нравиться родителям Григорьева. Простой визит вежливости.

Родителям Стрелецкого она тоже не нравилась и жила спокойно. Правда, Стрелецкий-старший настолько искренне уважал капитал, стоящий за спиной Варвары Белицкой, что его отношение можно было бы принять за любовь. А мама — нет. Та не любила, открыто и молчаливо, каждый раз она осматривала Варю, как полудохлую креветку, и поджимала брезгливо губы. Впрочем, так Стрелецкая смотрела на всех, за очень редким исключением.

«Противная старуха», — говорила про неё Любовь Белицкая.

Они были ровесницами, Любовь наслаждалась жизнью, искала приключения, впечатления, и путешествовала по миру, а Альбина или попросту Алла Стрелецкая передвигалась от дома к салону красоты с личным водителем, а города разглядывала из окон гостиниц. Ей всегда было «слишком холодно», «слишком жарко», «невозможно шумно», «отвратительно» и «негигиенично».

В случае с родителями Стаса, Варе очень хотелось понравиться! Очень!

Ведь она выходила замуж по самой настоящей любви, космической, и даже нашла общий язык с их внучкой…

 

Глава 24

Аэропорт был маленький, по сравнению с теми терминалами, к которым привыкла Варвара Белицкая. Самолёт тесный, даже бизнес-класс, к еде Варя побоялась притронуться, хотя куски курицы выглядели вполне съедобно, как и рис к ней, кусочки ветчины, булочка с кунжутом и ломтик сыра. Выпила только два стакана томатного сока, решив, что за несколько часов с ней ничего не произойдёт. Взлёт и посадка прошли гладко и по расписанию, Варя смотрела на ленту выдачи багажа, когда почувствовала голос Стаса, того, что космос. Да, голос слышат, а Варя почувствовала. Вибрации отозвались в самых потаённых уголках души и тела. Прошли рябью по сердцу и животу и остановились в слезах, готовых сорваться с ресниц.

— Не надо плакать, кролик, — почувствовала дыхание, рядом-рядом, невесомое движение губ, лёгкий поцелуй.

— Я от радости, — улыбнулась Варя и потянулась за более основательным поцелуем.

Потому что знала, Стас не откажет, никогда.

Он крепко прижал к себе Варю, пропустив ладонь под пояс джинсов, погладил голую кожу, ощутил мурашки и неспешно начал целовать. Будто и не было между ними расстояния или расставания на эти долгие недели, будто он вышел с утра на пробежку, а сейчас вернулся, чтобы быстро позавтракать и заняться любовью. Снова. Так же долго, неспешно, обстоятельно, как несколько часов назад. И Варе нравилось остановка времени рядом со Стасом, нравилось чувство, что впереди вся жизнь, и им некуда спешить, нравилось смаковать это, будто ешь сливочное мороженое маленькими порциями.

— У нас четыре часа, — сказал Стас в машине, это был всё тот же мерседес GLS. — Час на дорогу, надеюсь, тебе хватит времени отдохнуть и собраться.

— Я не устала, — снова улыбнулась Варя, ей всё время хотелось улыбаться и совсем не хотелось думать.

— Верю, — легко коснулся Вариного носа. — Верю, кролик, — ему нужно было смотреть на трассу, но он смотрел на Варю, бегал взглядом по лицу, шее, вниз по свитеру, на ноги и снова на лицо. — Как же я скучаю, кролик.

— На дорогу смотри, — взгляд невольно упал на спидометр, конечно, скорость он превышал. Не испугалась, нет, но зачем-то напомнила о внимательности.

— Боюсь, позже будет не налюбоваться тобой.

— Почему? — Варя не поняла, нахмурилась. Как бы ни была прекрасна встреча, тревога подспудно подтачивала нервы.

— Почему? — тихо засмеялся. — Варя, сейчас тебя захватит в плен Лена, а потом мои родители, хорошо, если к ночи ты не упадёшь с ног и не отправишь меня смотреть порно-канал со своими похотливыми желаниями.

— А у тебя похотливые желания?

— Не представляешь, какие.

— Почему-то кажется, что представляю, — быстро облизнулась. — А Лена точно будет дома? Может, погулять или тихий час? — Варя уже даже знала, что с Леной гуляют дважды, а если погода и настроение позволяют, то трижды в день, а так же время тихого часа.

— Нет, — Стас поморщился. — С утра гуляли, но горло ещё не прошло, Антонина Петровна говорит — лучше не рисковать, а с этой недели моя дочь решила, что ей не нужен дневной сон. Это смертоубийство. Меня спасает работа, иначе я бы уже свалил куда-нибудь в Уругвай.

— Не рано отказались от дневного сна?

— А, не знаю, — пожал плечами. — Но лучше, когда она не спит днём, но в девять уже валится с ног и спит до восьми утра, чем воевать с ней половину дня, а потом половину ночи слушать её рассказы.

— Да, наверное, — согласилась Варя. С этой стороны звучало логично, да и не так уж и много она знала о детях, если совсем честно. Что-то ей рассказывал Стас, что-то она прочитала, при этом предпочитала думать, что каждый ребёнок, как и взрослый человек — личность со своими потребностями. И если потребность маленькой девочки — не спать днём, стоит ли устраивать из-за этого бурю в стакане воды?

— Я привезла Лене подарок, — спохватилась. — Посмотри, вдруг тебе не понравится, — внезапно заволновалась.

Перегнулась назад, где с вешалки, в чехле, свисало платье, аккуратно разложенное по сиденью. Варя надеялась, что ей удалось довезти свой наряд в целости и сохранности, она понятия не имела, как его гладить и можно ли гладить в принципе. С момента покупки и подгонки, оно висело в чехле и ждало своего часа. Рядом, в чехле поменьше, было платье Лене. С отделкой в цвет Вариного. Варя увидела предложение в каталоге. Мама и дочка в схожих платьях. Конечно, она вовсе не претендовала на то, чтобы быть матерью Лены, у неё была мама — Таня, и все, включая Лену, это знали, но идея ей понравилась. Это показалось милым и почему-то важным.

— Вот, — Варя стряхнула ткань платья. — Как тебе? — не на шутку заволновалась. — Здесь отделка, как у моего. Я только туфельки не знала, как купить… — быстро говорила, оправдываясь, стало не на шутку страшно. — Мне сказали, что надо поставить ножку ребёнка в масло и оставить отпечаток на бумаге, тогда можно измерить размер, а как же подъём, и она бы догадалась о подарке, а это обувь! Обувь — это очень важно… для девочки… — совсем растерялась от взгляда Стаса.

Она сделала что-то не так? Не подошёл цвет? Ей не стоило покупать платье в одной гамме со своим? Или всё-таки купить и туфельки?.. Или не покупать платье совсем? Может, лучше куклу?.. В детском мире были хорошенькие куклы… и коляска была отличная, для пупсика… или, что-то развивающее? Пазлы? Головоломку? Раскраску? Почему он молчит и смотрит… так… странно. Странно смотрит! Варя была готова расплакаться. Надо больше ей читать или спрашивать. Как же она может выйти замуж за Стаса, если ничего не знает о маленьких детях? Ничего не знает о его дочери!

— Кролик, — Стас моргнул. — Погоди. Три минуты, — резко повернул руль вправо, сманеврировав между рядами, манёвр можно было смело назвать «агрессивным вождением», и остановился на обочине.

— Ты купила платье Лене в цвет своему платью?

— За-за-заказала, да.

— И интересовалась, как узнать размер ножки?

— Да… — как же было страшно!

— А потом вспомнила про подъём?

— Да… — Варя не сдержалась. Расплакалась. Знала, ведь знала, что поездка закончится фиаско, но так быстро? Даже не познакомившись с родителями Григорьева?

— Я люблю тебя, — проговорил Стас Григорьев. — Я обожаю тебя, Варя. Обожаю! Боже, я постоянно думаю об этом, с ума схожу. Я тебе навязываю своего ребёнка. Ребёнка от чужой женщины. И хотя я вовсе не жду, что ты будешь по особому любить или заботиться о Лене, но… она моя дочь, я не могу не думать о том, что ты чувствуешь, не слишком ли тебе досаждает она сама и даже факт её существования. Я не могу не думать о том, как сложатся ваши отношения, когда она подрастёт, или, когда у нас с тобой появятся совместные дети. А ты. Сама! Покупаешь ей платье и… — Стас закрыл лицо руками и потряс головой.

Варя смотрела на Стаса и не могла его понять.

— Ты, действительно, на самом деле, положа руку на сердце, не возражаешь, что я забрал дочку себе?

— Ты спрашивал меня, — уставилась на Стаса. — Не возражаю. Я видела же Таню и мало что понимаю в детях, но, по-моему, ей самой не помешает опека взрослого человека, — посмотрела, как Григорьев понимающе ухмыльнулся. — Как я могу возражать? Например, если бы у меня был хвост, ты бы возражал?

— Нет, — засиял. — Особенно, против заячьего.

— Держи эту мысль при себе! — перебила. — К этому хвосту вернёмся позже. А вообще, не возражал бы?

— Нет, — не понимал её мысль.

— Нет. Потому что хвост — это часть меня, как рука или нога, или ухо. А Лена — часть тебя. Так почему я, — даже немного повысила голос, — должна возражать против части тебя? Скорей всего, я просто не понимаю, что такое дети, и всей ответственности, но знаешь, хвост — это тоже ответственно, как и руки или голова. Так что, я не возражаю! Я боюсь, но не возражаю. Мне говорят, что я капризная, избалованная девчонка, что всегда поступаю так, как хочу я, так что, я уверена, если бы я была против — я бы об этом знала.

— Спасибо, — просто улыбнулся Стас. Варя так и не поняла, что из её речи убедило его и убедило ли, просто увидела, что ему стало спокойней, и сама почувствовала то же самое.

— А что за хвост? — они ещё стояли на обочине, и Стас, наклонив голову, смотрел внимательно на Варю, разглядывал её румянец, которым вдруг покрылось лицо, шея и даже руки.

— Ну… ээээ…

— Варвара Арнольдовна.

— Меня немного… нет, меня много смущало твоё желание альтернативного вида секса, — выпалила на одном дыхании. — Я совсем не готова, и потом, — она взмахнула руками, развела в стороны, показывая глазами на причинное место собеседника. — Он же здоровенный для этого!

— Для чего? — теперь глаза Стаса были такие же огромные, как у Вари.

— Для… попочной радости!

— Ээээ? Попочной… кролик, что я слышу?! Это же то, о чём я думаю, с чего ты придумала, что мне необходима эта радость? — он даже моргнул в недоумении!

— Ты же сам говорил!

— Варвара, даже будучи в сильном алкогольном опьянении, я такого бы не сказал!

— Летом, ты говорил про воду минеральную, про процедуры эти очищающие, которые делала Таня, и что разницы не заметил!

— Ничего такого я не говорил… — он ещё раз посмотрел на Варю.

— Говорил, — упёрлась. Она точно помнила, что говорил! Говорил! Такое невозможно забыть! Иначе, для чего она купила этот хвост?!

— Кролик, может быть, я разозлился и ляпнул что-то, но абсолютно точно не имел это в виду. Не такой уж я озабоченный, хотя, судя по моей реакции на этот разговор, этого не скажешь, — поёрзал по сиденью. — Ничего такого со своей женой я не делал и не собирался делать. И с тобой тоже. Я вообще пробовал один раз в жизни и, прости, восторгов не испытал. Конечно, я готов повторить, и ко всяким там компромиссам и экспериментам — тоже готов, но, кролик, может, не надо, а? Пфф… ты не скажешь, почему я отказываюсь? — пробурчал себе под нос.

— А сразу не мог сказать?! — взорвалась Варя. — Я бы не покупала этот хвост! И… и… Григорьев, я прибью тебя! — начала лупить ладонями, куда могла попасть.

— Ты должна показать мне хвостик, кролик, — смеясь, отбивался. — Он же крепится, как я думаю?

— Ничего я тебе не должна!

— Кролик, покажи хвостик… покажи хвостик… — и он улыбался, хихикал и щекотал Варю, целовал щёки, губы, шею, даже лоб, снова просил, и снова по-дурацки хихикал, пока Варя не засмеялась в ответ и не отправилась к багажнику, к своему чемодану, выудив из него «хвост». Беленький, пушистый, с малюсеньким набалдашничком.

— Я никуда не поеду, пока не увижу его на месте, — заявил Стас. — У меня паралич.

— Нет, — заявила Варвара. — Никаких хвостов в машине.

— Чёрт! — взвыл Григорьев. — Варь, ты понимаешь, сколько я тебя не видел? Ты понимаешь, что дома ребёнок и няня, у меня темнеет в глазах.

— Кровь отлила? — лилейно проговорила Варя и посмотрела вниз. Джинсы уже не могли скрыть последствий стихийного разговора. — Я могу помочь, — красноречиво облизнула губы.

— Мы тут как в аквариуме…

— Представь, что шторки закрыл.

 

Глава 25

Дома, действительно, Варино внимание оккупировала Лена, отвлекло её новое платье, и Антонина Петровна, которая не только собрала девочку на юбилей к дедушке и собралась сама, но и помогла Варе, ловко справившись с застёжками на спине.

Стас больше их расстёгивал, чем застёгивал — пришлось его выставить из комнаты. С макияжем справилась самостоятельно, как и со всем остальным.

Добираться решили на авто Григорьева, Ауди А8 смотрелась идеально. Комфортабельный салон седана представительского класса отлично подошёл, чтобы доставить двух расфуфыренных в пух и прах дам и одну няню к месту торжества.

— Не знала, что у тебя есть А8.

— Купил приглашать девушек на свидание, вот, пригодилось.

— А до этого не приглашал? — прищурилась, но почему-то совсем не думала о том, возил ли на свидание Стас на этой машине или нет.

— Не-а, — легко признался. — Первый опыт. Волнуюсь страшно!

Варвара тоже волновалась. Нет, она паниковала. Варя была близка к тому, чтобы распахнуть дверь и выкатиться из машины, размазав себя по асфальту. Рвануть куда угодно, на край света, за край. Воображение подкидывала ужасные картины, слова, последствия сегодняшнего приглашения, и Варя всё хуже и хуже справлялась с подступающей панической атакой. Она дышала, казалось, через раз, слышала собственное сердцебиение, ощущала его в животе, горло чем-то стягивало, чем-то душило. Спина покрылась испариной.

Варе было страшно! По-настоящему. От всего сердца, которое колошматилось о рёбра и грозилось их сломать.

— Приехали, — услышала голос Стаса. — Антонина Петровна, вы идите с Леной, — услышала, как сквозь вату.

— Я с папой, — послышалось требовательное. И папа вздохнул. И согласно кивнул, бросив озабоченный взгляд на Варю.

— Всё нормально, — соврала Варвара одними губами.

Стас вышел, открыл дверь Антонине Петровне, помог ей выбраться, на руках вынес Лену, прикрыв ножки в летней обуви полами пальто, и помог выбраться Варе.

— Всё будет хорошо, — прозвучало немного дежурно, но помогло Варе, она приободрилась.

Действительно. В любом случае — всё будет хорошо. Даже если она категорически не понравится Григорьевым-старшим, что это изменит? Для Вари — ничего. И она была уверена, что и для Стаса тоже. Были только он и она, и ещё Лена. Но Лене она нравилась, и Варе нравилась Лена. Их тройного взаимного «Да» вполне достаточно для Варвары Арнольдовны Белицкой.

С этой мыслью Варя расправила плечи, будто на самом деле умела сутулиться, и двинулась плавной походкой прямо к особняку Григорьевых-старших.

Особняк находился вдали от населённого пункта, был обнесён высоким забором, вокруг раскинулся большой парк. Если и был на территории владений домик для гостей, бассейн, или хозяйственные постройки — их было не видно. Всё, от внешней отделки до внутренней, было продумано, выверено и сделано с большим вкусом. Варвара умела ценить такие вещи.

Стас сам открыл дверь и вошёл в огромный холл, поставив на ноги Лену, она, оказавшись в знакомой обстановке, тут же рванула вперёд, забыв снять шубку. Маленькие девочки не носят шубы? Носят! Если едут с папой в авто представительского класса на юбилей своего дедушки.

— Моя золотая! — раздался раскатистый голос, и следом появился человек.

Огромный. Высокий и полный. С гутой шевелюрой седых волос, животом, широкими плечами, длинными ногами. Его было много, он был как ледокол, бороздящий океан. Надёжный и опасный. Лена уже прыгала на руках у деда, дёргая его за волосы, хвастаясь платьем, рассказывая на своём языке новости, вытирая ноги о лацканы пиджака от Бриони.

Следом появилась женщина. Статная, так можно было бы её назвать. Рядом с таким гигантом назвать её полной никак не получалось. Светлые волосы были аккуратно уложены, наряд только подчёркивал достоинства женщины, скрадывая недостатки фигуры. Но всё затмевала улыбка. Это была улыбка Стаса. Варя никогда в жизни не видела, чтобы улыбка передавалась по наследству, но быстро выходя навстречу гостям, женщина не просто улыбнулась, она лизнула верхнюю губу!

— Это моя Варя, — просто сказал Стас, обнимая Варю, смотря по очереди на родителей. Сказал тепло, как поделился тайной.

— Гиорги, — отозвался отец Стаса. — Моя Ланческа, — представил супругу, таким же тёплым тоном, как сказал Стас «моя Варя». — Проходите, мои дорогие, заждались, — показал рукой на широкий проем, ведущий в зал для приёма гостей.

— Рада познакомиться, — проговорила Ланческа Варваре. — Замечательная идея с платьями, — похвалила, показывая глазами на Лену, которая уже хвасталась обновкой деду и заодно ещё раз папе.

Стол был накрыт шикарно и со вкусом, Варя и не ожидала другого, но что-то невидимое, почти неосязаемое, указывало на то, что служба кейтеринга не имела к сервировке никакого отношения, как и к угощениям. Блюда были сытные, их было много, они не слишком сочетались между собой, но точно могли удовлетворить любой вкус, и любителя сытно поесть, и сидящего на диете по причине постоянного похудания или здоровья.

Чего здесь только не было! Варя сглотнула слюну. Несколько месяцев она придерживалась здорового питания, не ела жаренного, жирного, острого, маринованного… а эти куски мяса, грибы, рыба, представляли из себя соблазн в чистом виде. А пироги! Грузинские или осетинские, не очень-то Варя в этом разбиралась, как и в других национальных блюдах, но всё это хотелось съесть. Немедленно. Сразу. Чревоугодие — это грех, напомнила себе Варвара Белицкая. А Варя отправила в рот сациви следом за лобио.

За столом было много людей, они одновременно разговаривали, что-то передавали, шутили, вокруг бегали дети, и было непонятно, где чей ребёнок, потому что каждый поочерёдно сидел на руках у кого ему захочется, и никто не отказывал в ласке, угощении и добром слове.

Не было никаких детских аниматоров, клоунов и прислуги, выстроенной вдоль стен, взрослые сами справлялись с детьми, мужчины подхватывали младенцев и отправлялись в ванную комнату в случае «аварии», а женщины не боялись испортить наряды от кутюр.

Там же, за столом, Варя увидела Лилю, которая смерила её уничтожающим взглядом, и Таню, та беззаботно улыбалась и была настолько красивой, что даже рябило в глазах.

— Ты же помнишь, что она вроде как дочь Лили? — спросил Стас, неуверенно глядя на Варю.

Та прекрасно всё помнила и иллюзий не питала. Тем более — сейчас, после хоть и небольшого, но общения с чадолюбивыми родителями Стаса. Если Таня — приёмная дочка Лили, то им она определённо внучка. Варя никогда раньше не встречала таких людей. Шумных, светящихся, радушных, добрых, производящих впечатление полностью довольных своей жизнью, окружением и положением.

Настоящее, неподдельное удивление Варвара испытала, когда увидела Арнольда и Любовь Белицких в колониальном интерьере этого дома. Она даже моргнула насколько раз и икнула для надёжности.

Гиорги и Ланческа встретили гостей сами, как и Варю, проводили к столу, представив просто «родители нашей Вари» и по именам, без отчеств и регалий, полагающихся в подобных случаях. Кто-то посмотрел с интересом, явно вспоминая, кто перед ними, кто-то не узнал. Племянник Гиорги и Ланчески — Максим, примерно ровесник Стаса, блондин с «фирменной» улыбкой Григорьевых, распалился в комплиментах Любови, как до этого Варваре. За что получил шутливое от Ланчески:

— Вертихвост.

— Возражаю, — парировал Максим. — Девушки редчайшей красоты, я не могу сдержать свой восторг, опасаюсь, что на свадьбе я и вовсе сойду с ума от счастья, — посмотрел на Стаса. — Кстати, братец, а когда знаменательное событие? Уж не собираешься ли ты провести тихую церемонию где-нибудь на пляже, забыв про многочисленных друзей и родственников?

— Про вас забудешь, — Стас ухмыльнулся. — В июле, тебе я привезу приглашение лично. Один плюс один. Имени твоей пассии через полгода угадать не берусь.

— Премного, — паясничая, приложил руку к груди.

Потом мамы долго и тщательно обсуждали свадебную церемонию, Варваре стало скучно, а дамы вошли в нешуточный азарт, размахивая при этом вилками, как указками, активно жестикулируя, не забывая о полном столе еды, которая не заканчивалась. Добавлялись новые блюда, лакомства, вот уже огромный торт, который подкатили на отдельном столике, соседствовал с шашлыками и пхали.

Варвара была бы полностью довольна жизнью, её даже Таня не смущала, кажется, это девушка никого не могла смутить. Её воспринимали как данность, причём, приятную, и, кажется, о её бывшем статусе жены Станислава Георгиевича никто не вспоминал. Роль внучки Гиорги ей шла больше, чем роль жены или матери. Лена с удовольствием играла с мамой, что-то ей рассказывала, вместе они отправились рисовать и вернулись с готовыми «шедеврами» изобразительно искусства и даже танцевали. Танцевала Таня хорошо, даже Варя, с её сомнительным чувством ритма, это понимала, Лена в точности копировала движения мамы, было понятно, что девочка унаследовала эту особенность, как и улыбку Стаса.

Можно было бы сказать, что Варя почувствовала себя своей в семье будущего мужа, если бы не Лиля, которая сверлила её злым взглядом и, если бы могла, точно испепелила, трижды.

— Кстати, — легка на помине. — Стааас, ты так и собираешься жить в доме для прислуги от милости бывшей жены?

Любовь Белицкая перевела взгляд на Лилю, потом на Стаса. Она была не в курсе всех треволнений с разводом, сомнительным дележом имущества и претензий сестры. Шок в глазах Любови был нешуточным, как и триумф в Лилиных.

— Тебе прекрасно известно, дорогая моя, — вклинился в разговор Гиорги, вернувшийся с Арнольдом из кабинета, — кто на самом деле и от чьей милости живёт. Будь любезна, закрой рот, иначе у твоего брата закончится терпение, и у меня тоже. Она такая злая, — продолжил, глядя на Любовь. — Потому что, кушает мало, как птичка, боится, будет толстой, как я, не понимает, что лучше женщина с формами и добрая, как моя Ланческа, чем худая и злая. Женщине кушать надо. Ей тепло в дом нести, семью оберегать, детей рожать, зачем худеть? Мужчина женщину разве за талию любит? Он её за душу любит! Варя, я смотрю, тоже плохо кушает… — покачал головой.

— Она просто не понимает своего счастья, — ответила за Варю мама. — С её обменом веществ, — показала на себя рукой, — наследственным, Варя может есть всё, что угодно, в любых количествах. Я лично не могу оторваться от этих пирогов, лучше я лопну, чем откажусь от ещё одного кусочка. И я поражена, что их пекла Ланческа. Это потрясающе! Чистый восторг!

Разговор перевели на пироги, благоразумно решив не раздувать прилюдный скандал, а Стас поднялся и, потянув Лилю за локоть, вывел из-за стола, уведя в соседнее помещение, при этом улыбаясь, изображая радушие, которого и рядом не было, уж Варя это видела точно.

Через несколько минут Варя пошла за Стасом, не оставлять же наедине с этой шепелявой тварью будущего мужа, когда она только-только познакомилась с его семьёй и, кажется, приглянулась им.

Стас ожидаемо повысил голос, чего с ним практически не случалось, никогда. И грозил карами небесными, а главное — финансовыми.

— Ты уже лишил меня средств на содержание Тани, — шипела Лиля. — Пойдёшь дальше? Выгонишь племянников из дома?

— Во-первых, никакой закон не может обязать меня содержать свою бывшую жену, во-вторых, Таня не бедствует, ей помогает отец, она работает, я оставил ей дом и выделил единовременную выплату. Ей! А не тебе.

— Перестань! Работает! Что она может заработать? Выдумала, детский массаж! Копейки! Она не в состоянии сама о себе заботиться!

— Какие бы это ни были копейки, она зарабатывает их сама! Стремится к этому! Её хвалят, рекомендуют врачи, дети её любят, у неё отлично получается. И она в состоянии сама о себе заботиться, она адекватна и дееспособна.

— Дееспособна?! — Заверещала Лиля, противно, высоко, Варя даже обернулась на дверь, не услышали ли гости за стеной.

— Вполне, — твёрдо сказал Григорьев. — Мне всегда было интересно, почему ты, взяв в семью трудного подростка с исковерканной психикой, не озадачилась её психологическим состоянием, почему не отвела её к невропатологу, или кто занимается такими состояниями? Почему, вместо того, чтобы заняться состоянием ребёнка, ты… — Варе показалось, что Стас плюнет в сердцах или ударит сестру.

— Ты думаешь, это легко — взять чужого ребёнка? Растить чужого ребёнка? Или, надо было отправить её в детский дом, как и собиралась служба опеки?

Стас выдохнул, резко, словно его ударили в солнечное сплетение.

— Будет лучше, — раздался голос Ланчески, — если ты, Лиля, не появишься в этом доме какое-то время. Внукам мы всегда рады, но тебя, прости, я видеть пока не в состоянии. Стас прав, мы все виноваты в том, что проигнорировали трудное детство Танечки, её особенности. Она умная девочка, с высоким уровнем интеллекта, но детские травмы не проходят бесследно. Сейчас она часто бывает здесь, работает со специалистом, и твоё присутствие нежелательно. Мы достигли больших результатов и достигнем ещё больших. Твоё присутствие её пугает, а у нас с твоим отцом вызывает жгучий стыд за то, что ты наша дочь. За все твои поступки и слова. Поэтому, сейчас езжай домой.

— Вы не увидите внуков!

— Что ты, дорогая, — спокойно ответила Ланческа. — Если я не увижу внуков, или мне, хотя бы на миг, покажется, что ты пытаешься ими манипулировать, как это случилось с Таней, не уделяешь их психическому или физическому здоровью должного внимания — это ты не увидишь своих детей. Надеюсь, тебе не нужно напоминать обо всех возможностях твоего отца? Поверь, далеко не у всех в этой семье ангельское терпение. Твой брат и твой отец — мягкие и добродушные в семье люди, вся их агрессия уходит в бизнес, дома они бесконечно попускают и прощают женские слабости, так уж они устроены, и вряд ли это изменится. Но есть я. Я не мягкая и не добродушная, иначе бы эта семья развалилась ещё двадцать лет назад. И есть Варя, которая, как я вижу, тоже не робкого десятка девушка, её увлечения только подтверждают это, и сумеет в собственной семье навести порядок. Твой отец не посмеет, Стас простит, а я — нет. Я отниму у тебя детей самолично, и лишу средств существования, если ты ещё хотя бы раз откроешь рот.

Ланческа улыбалась так же приветливо, как и до этого, Варя даже моргнула от неожиданности. Так вот, как всё устроено у Григорьевых! Ничего себе — мама-домохозяйка, пекущая пироги!

Лиля развернулась, молча вышла. Ланческа продолжала улыбаться.

— Зачем ты так? — Стас поморщился.

— Потому что, у кого-то в этой семье должны быть кокушки, сыночек.

— Кокушки? — Стас пытался не засмеяться, сжал зубы, фыркал. — Мааам!

— Я не могу сказать «яйца», я интеллигентная женщина, — развернулась к двери, улыбнувшись Варе. — И покажи невесте свой подарок, мне всё равно пришлось рассказать о нём будущим родственникам.

— Какой подарок? — спросила Варя, когда Ланческа вышла.

— Дом, — просто ответил Григорьев. — Наш с тобой дом. Я планировал показать его весной, до внутренних отделочных работ, чтобы заниматься ими на твой вкус, но поехали сейчас.

— Лена, кажется, уснула.

— Она останется здесь с Антониной Петровной, нам необходимо время побыть наедине.

И они отправились смотреть подарок. Ничего толком Варвара не увидела, очертания ещё недостроенного трёхэтажного особняка, в таком же колониальном стиле, как и у родителей Григорьева, так же отдельно стоящего, и огромное пустое пространство вокруг.

— Там будет пруд, там детская площадка, даже две, бассейн… отдельно стоящий гараж.

На «гараже» Варя одобрительно кивнула.

— А там, — он протянул руку, усадил в Ауди и проехал в самый конец участка, где стоял забор, объехал его. — Овраг, поле и река. И там ничего не будет строиться ближайшие лет тридцать точно, я взял участок в долгосрочную аренду с правом дальнейшего выкупа. Только грязь… много-много грязи… есть даже небольшое болото.

— Ты даришь мне овраг, болото и много грязи?! — Варя потопталась в лёгкой обуви по снегу. Как же хотелось всё бросить и рвануть на квардроцикле, у неё даже руки зачесались, коленки, локти заболели, глаза заслезились.

— Так и знал, что тебя это восхитит больше, чем дом. А теперь, — поднял на руки, Варя даже не заметила движение, просто раз — и оказалась на его руках, прижата к телу. — Домой. Ты замёрзла, а у меня сейчас лопнут… нет, прости, я не могу сказать «кокушки».

 

Глава бонусная. Хвостик

Варя чувствовала себя довольной, даже счастливой, настоящим везунчиком, когда переступила порог домика для гостей, в котором пока ещё жил Стас.

Она готова была переодеться и рвануть на квадроцикле, среди ночи, по полю и болоту, которое ей подарил её личный космос, но рука Стаса, всю дорогу от их нового дома наглаживающая Варины руки, шею, ноги и между ног, любое место, куда он только мог дотянуться, управляя автомобилем, убедила её в том, что это не лучшая идея.

В домике было тихо. Варя смотрела через окно, как загорается освещение на участке, подсвечиваются аллеи из самшита и живые изгороди из можжевельника.

— Я говорил, что тебе идёт это платье? — услышала космический голос рядом.

— Да, — отчего-то прошептала.

— А говорил, что люблю тебя?

Варя согласно кивнула в ответ, смотря на трёхмерное отражение в окне. Её и Стаса.

Он был космически, нереально красив, откинув в сторону пиджак, сняв галстук, расстегнув светлую рубашку на несколько пуговиц, обняв за талию женщину, стоящую рядом с ним в длинном, в пол, платье — он не мог не вызывать восхищения.

А может, дело в том, что Варя любила Стаса, любила в нём всё. От улыбки и сильных рук, до плохого зрения и шрама на руке.

Стас медленно расстёгивал платье, очень медленно, проводя пальцами по каждому сантиметру открывавшейся кожи, иногда прикасаясь сухими губами, иногда опаляя горячим дыханием, или наоборот, прохладным, от чего по телу проскакивали мурашки и подкашивались ноги, пока, наконец, украшенная ручной вышивкой ткань не скатилась по ногам, устроившись там шелковистым клубком.

Стас судорожно вздохнул и отошёл на несколько шагов, показывая рукой, чтобы Варя прокрутилась вокруг своей оси. Она так и сделала, улыбаясь своему почти мужу.

Никто не надевает платье от Марчеза Нотта без шикарного нижнего белья, и Варя не была исключением. Бюстье, чулки и то, что можно назвать трусиками. Она продолжала крутиться, Стас облокотился плечом о стену, скрестив руки на груди, и любовался блондинкой в своём доме. Он вёл себя так, словно видел Варю каждый день своей жизни, каждый час, и всё время мира было в их распоряжении, и это нравилось Варе. Стас никогда не торопился, он умел наслаждаться видом, игрой, сексом, любовью, и это тоже нравилось Варе.

Стас поманил жестом, и Варя пошла на него, как и полагается кролику на призыв удава, не испытывая при этом страха, только приятное волнение, предвкушение, лёгкую дрожь в коленях, искры на кончиках пальцев, пульсацию ниже живота. Он мог ничего не делать, не говорить, не прикасаться, он мог смаковать ожидание секса и только этим довести Варю до финала.

Они оказались в просторной ванной комнате с большой полукруглой ванной, утопленной в пол, сверкающей белизной. Всё остальное было отделано натуральным деревом или под дерево. Стас успел включить воду, набралась уже половина, когда он неспешно разделся, и пришло время Варе судорожно вздыхать и охать. Сильный, покрытый лёгким загаром и порослью светлых волос, он нагнулся над водой, чтобы оценить её температуру, и довольно улыбнулся.

Потом Варя выбрала пену и налила её в воду, любуясь самым большим искушением в своей жизни, ощущая себя Евой, протянувшей яблоко Адаму, потому что невозможно игнорировать греховные мысли, которые метались в её голове, и картинки, которые дарило воображение. Стас подошёл, игнорируя банный халат, дразня своим видом Варю, и опустился на колени, пробегая губами по её животу и ногам, расстёгивая ловкими пальцами подтяжки на чулках, медленно снимая чулки, осыпая мелкими поцелуями, задержавшись губами на щиколотке.

Потом поднялся, чтобы расстегнуть бюстье, встав вплотную, так, что Варя ощутила голым животом горячность мужского тела и особенно того, что имеет размер XXL, он упёрся в живот и, кажется, был готов лопнуть от нетерпения, в отличие от своего хозяина. Бюстье снимал так же медленно, оставляя горящие следы от лёгких поцелуев. Варя почти скулила, когда очередь дошла до трусиков, и благодарила богов дизайна, что на них не было никаких застёжек, иначе бы она точно испытала оргазм от одного только ожидания, а ей нравилось это тягучее ожидание и хотелось продлить наслаждение.

В тот момент, когда тёплая вода с ароматной пеной окутала Варю, а сама она скользнула по горячему мужскому телу спиной, впитывая в себя стон Стаса, Варя не выдержала и потёрлась попой о то место, которое должно было доставить ей весь спектр удовольствия сегодня, но его хозяин не спешил и от души наслаждался прелюдией.

— Тссшш, — услышала в ухо и почувствовала, как мочку сжали зубы, чувствительно, а потом погладили языком, что ещё больше завело.

— Не хочу торопиться, — прошептал. — Смотри.

Стас протянул куда-то руку, и жалюзи на панорамных окнах стали разъезжаться, открывая вид на тёмную ночь, фонарики вдоль тропинок и на деревьях, разного оттенка синего и медного, отсвечивающие на сверкающем первом снеге. Как огромная вселенная с миллиардами звёзд, пролетающими кометами, планетами и космической, сверкающей пылью. Завораживающе и прекрасно.

— Нас же видно, — встрепенулась Варя, готовая выскочить из воды, удержал Стас и усадил обратно, так, что XXL оказался между её бёдер, которые она тут же сжала и качнулась пару раз, забывая всё на свете.

— Напротив только дом Тани, её нет, — прошептал. — Мы одни во всём мире.

Ответ понравился Варе, она улыбнулась и посмотрела ещё раз на окна. В помещении было полутемно, только подсветка на полу, окна уходили в пол, Варе казалось, что они действительно одни во всём бескрайнем мире.

— А если она приедет? — решила уточнить, на всякий случай.

— Вряд ли, её наверняка заберёт Ромчик.

— Ого, — перевернулась в объятьях, скользя в воде и по телу, ощущая каждой клеточкой желание.

— Ну, вот, как-то так…

— И ты знал?

— Узнал, он ей штрафов навыписывал, кажется, за всё, что только можно, — засмеялся. — Каждый день останавливал и протоколы составлял, гадёныш. В общем, мы слегка повздорили.

— Так вот почему у тебя губа была разбита!

— Ага, ему хуже пришлось, даже на юбилей не пошёл, чтобы не светить лицом, сама понимаешь, мама бы не одобрила, — засмеялся уже в голос.

— Ты думаешь, серьёзно у него? Всё-таки Таня… ну, знаешь… — Варя почему-то забеспокоилась, хотя по всем законам она должна испытывать неприязнь к бывшей жене Стаса, но она не испытывала ничего такого.

— Да, и уже давно, как оказалось.

— Так она что, всё это время изменяла тебе с Ромчиком? — аж поперхнулась от неожиданности.

— Нет, боже ты мой, кролик! Как тебе в голову это могло прийти?! Всё проще, они в детстве жили на одной улице, Ромчик старше, так что, всё её детство на его глазах прошло. Он из многодетной семьи, мать постоянно подкармливала Таню, иногда оставляла ночевать… в общем, как-то подружились они, так наверное, это можно назвать, учитывая разницу в возрасте. Потом она к нам попала, он ждал, когда подрастёт, чтобы клинья начать подбивать, а я опередил, выходит.

— И чего же он молчал?

— Вот и я спросил, почему молчал, я бы не женился, может, да и не случилось бы в тот раз ничего, если бы я знал, — как-то задумчиво посмотрел. — Конечно, я не слишком адекватный был после аварии, да и лекарства действовали, но не до такой же степени, чтобы с девушкой Ромчика замутить.

— И что он ответил?

— Выражаясь политкорректно, потому что я — грёбаный шизик, который игнорирует случайный секс и занимается этим, только находясь в серьёзных отношениях с женщиной. Я действительно такой, — развёл руками. — У меня за всю жизнь было пять женщин, включая жену и тебя. Я даже в доме посторонних с трудом терплю, что говорить про постель. Ромчик знает эту мою шизу, так что, он реально думал, что у нас нормальная семья, что у меня кризис, перебешусь и вернусь к жене… Что в таких случаях обычно думают? Не особо мы на личные темы откровенничаем.

Варя подумала, что это похоже на правду, если уж Сашка, закадычная подружка и болтушка, не торопится рассказывать о своих непростых отношениях со Стрелецким, тем более не посвящает в интимные подробности, то у мужчин тем более не возникнет такого желания.

— В том отеле у дороги я бы не подумала, что ты не любитель случайного секса.

— Давай считать это любовью с первого взгляда.

— Давай, — Варя улыбнулась. А ведь это и была любовь с первого взгляда. Космическая.

Варя ещё раз посмотрела в окно, любуясь видом, и тут же отвлеклась на руки Стаса, он ласкал и гладил, неспешно, наслаждаясь, смакуя ожидание и стоны. Он опёрся на боковину ванной и прижал, почти уложил на себя спиной Варю, лаская грудь, живот, внутреннюю сторону бёдер, скользя достоинством между ягодиц, дразня и распаляя.

Варя не понимала, вода становилась горячее или мужские руки, которые скользили по разгорячённому телу, не задевая при этом основных эрогенных зон, игнорируя их, переходя на другие места. На шею, между лопаток, руки, локти, колени, лодыжки и щиколотки, на яремную ямку или ключицу, Варя стонала, глаза закрывались, а ноги не держали, когда Стас поднял её и стал поливать тёплой водой, смывая пену с тел, прижимая к себе.

Немного остудил пыл шёлк простыней, но он же принёс новую волну острого удовольствия. Там, где Варя испытывала жар — шёлк охлаждал, и она загоралась заново, с новой, троекратной силой.

Перевёрнутая на живот, Варя в нетерпении сосками тёрлась о шёлк, в то же время, желая продлить это состояние ожидания, испытывая восторг вкупе с почти нечеловеческим желанием и наслаждением, в неге которого она купалась. Стас подложил под бёдра Вари подушку, чем-то зашуршал, потом произнёс: «А вот и хвостик», и Варя даже не сжалась, не испытала стыда или дискомфорта, наоборот, она поёрзала и руками раздвинула ягодицы, слегка взвизгнув от геля и ощущения скольжения в месте, совсем не предназначенном для этого. Хвостик несколько раз зашёл и вышел, пока Варя привыкала и поскуливала от неясного, незнакомого растекающегося удовольствия, а потом остался в попе. Варя поёрзала и довольно вздохнула.

— Кролик, можешь встать, — услышала космический голос и подумала, что не может, но всё же встала и даже прошла по комнате.

Каждый шаг доставлял особенное удовольствие, не было боли или дискомфорта, наоборот, острое желание, которое, было, пропало, пока Варя сосредотачивалась, вставала и делала первую пару шагов, нахлынуло новой, обжигающей волной. Она качнула бёдрами, решив, что вот сейчас Стас точно перестанет её дразнить и оттягивать удовольствие, и сорвётся. Прокрутилась вокруг себя, подошла ближе, повернулась к своему личному космосу спиной и начала вилять бёдрами и попой, демонстрируя хвостик, при этом она гладила себя, не дотрагиваясь до самых чувствительных мест.

Повернулась лицом, посмотрела на Стаса, тот замер и смотрел, как заворожённый, хватаясь пальцами за простыню, грозя её порвать. Встала на колени, потом опустила руки и пошла на четвереньках, медленно покачиваясь, облизывая губы, добралась до кровати, до ног Стаса и поцеловала щиколотку.

Стас дёрнулся, её губы поднялись выше, сразу к коленке, и там оставили свой след. Стас замер, смотря на Варю и на то, как медленно, с наслаждением, смакуя, она ведёт губами по внутренней стороне бедра, пока не дошла губами до самого важного и с чувством не облизнула несколько раз. Варя услышала мужской стон и почувствовала, как дёрнулась головка.

— Ну уж, нет, — услышала угрожающее, поняла, что скользит по твёрдому мужскому телу, и волоски на нём задевают соски, вызывая импульсы прямо в низ живота. — Продолжим игру.

И они продолжили. И снова Стас доводил её до беспамятства, растягивая удовольствие бесконечно долго, наслаждаясь им, не спеша, словно у них в запасе всё время мира, и сам мир в их распоряжении.

Варя уже задыхалась, и только когда захныкала и начала просить, почти умолять, проигрывая это сражение, зная, что войну она выиграла, и легла на живот, подложив подушку под бёдра, выставляя хвостик напоказ, то почувствовала, как скользнул плавно и до самого конца, при этом хвостик был всё ещё на месте.

Яркая вспышка ослепила Варю, так рождается сверхновая звезда или планета, так рассыпаются в прах цивилизации, с такой скоростью пролетают астероиды и кометы, и именно такой оргазм испытала Варя. Мгновенный, яркий, оставляющий пульсирующий след на триллионы световых лет, вопреки всем законам физики, астрологии и анатомии.

Только потом белый пушистый хвостик полетел куда-то в сторону, и спустя совсем недолгое время Стас увидел такую же яркую вспышку.

 

Эпилог кроликово удавий

Саша в растерянности смотрела на то, что по идее должно было быть мостом через реку, а на деле это были остатки переправы начала прошлого века, старые брёвна, служащие шпалами, металлические тросы, не вызывающие доверия, рельсы узкоколейки и обрыв, который, можно назвать пропастью, и внизу которого бурным потоком неслась река. Упадёшь — костей не сосчитаешь. А упасть легко. Если одно колесо вести по рельсу, то второе пройдёт по бровке окончания неровных «шпал» из столетних брёвен разной длины, где-то их не было вовсе, крепких на вид, но кто знает, насколько трухлявые они внутри. Опыт подсказывал, что раньше переправы строили на века, но и век уже прошёл.

Повернуть назад или проехать вниз по реке несколько десятков километров, к новому бетонному мосту — значило проиграть, они были лидерами, у них были шансы на выигрыш десять из десяти. Если бы было сухо, но и в этом не повезло. Ночью прошёл ливень, проехать без пробуксовок и задержек не получится точно. Сашка, Варя и верный Егорка стояли в грязи. Грязь была на одежде, на лицах, на капоте, и даже на крыше она лежала огромными шлепками.

— Срань, — проворчала тихо. — Срань! — добавила громко.

— Да уж, — задумчиво протянула Варя.

Сойти с дистанции сейчас, после всего, что они прошли с Сашкой, было не просто больно, а невыносимо обидно.

Как же так? Второй раз они участвуют женской командой, и второй раз проигрывают по собственной глупости. А ведь всё, что они хотели — взять реванш. Зачем он был им нужен, они не смогли ответить даже себе. Да, доводы были, и серьёзные. Ни один из них не был разумным. И всё же, девятнадцатый, в этом году тридцать седьмой, принимал участие в трофи-рейде, в малознакомом регионе, и их основным соперником снова был сорок третий, в этот раз тридцать девятый. До сегодняшнего дня у тридцать седьмого не было шанса на победу, призовое место — пожалуй, но не победу. Им мог помочь только его величество случай, и он помог. У тридцать девятого внезапная поломка… такая, что без механика не обойтись, и он остался где-то там, на маршруте, со словами «твой шанс, кролик, используй его».

Варя бы даже поверила, что поломка вовсе не случайная, будь это кто угодно, но не её муж, Григорьев Станислав Георгиевич. Он не давал ей спуска, не уступал, не улыбался благодушно, когда дело касалось «Союз-Ю» — нового совместного предприятия, которое на редкость удачно открыли Арнольд Белицкий и Гиорги Григорьев, а основным стратегическим партнёром стал, конечно же, «Ювест».

Бразды правления «Союз-Ю» доверили Белицкой Варваре Арнольдовне, ей даже пришлось переехать сразу после нового года в новый для себя регион для более глубокого и основательного изучения открывшегося обширного рынка, а по большей части, чтобы быть рядом с тогда ещё будущим мужем. Договорились о совместном бизнесе Белицкий и Григорьев старшие в день знакомства, что никого не удивило, и если бы это предприятие не открыл Арнольд, это сделала бы сама Варя. Нельзя было упускать этот рынок, и абсолютно точно «Ювест» был самым лакомым куском, самым важным партнёром «Союза-Ю». И этот стратегический партнёр всё время норовил надуть Белицкую Варвару, обыграть, как младенца.

Пришлось быстро учиться, осваиваться на месте, изучать новую отрасль, вникать в детали, просиживать ночами над документами, но давать отпор своему чрезмерно нахальному партнёру по бизнесу. За полгода Варвара Арнольдовна провела столько сделок и подписала столько договоров, сколько никогда за всю жизнь. Не все они были значимые, но все они прошли через её руки, даже закупка канцелярии для офиса была проконтролирована Варварой Арнольдовной. Скоро всё могло измениться, а пока Варя держала руку на пульсе… а как иначе, с этим невыносимым «Ювестом»!

В спорте ей тоже не торопились уступить. Григорьев направлял, объяснял и настаивал. Варя стала подозревать, что все предыдущие инструкторы, которые у неё были за весь её многолетний опыт в автоспорте — кисейные барышни, так красноречиво порой выражал своё недовольство Стас, добавляя в конце, голосом космического удава, «кролик». От тембра этого голоса кролик передумывал обижаться и строить планы подать удаву его же хвост на ужин. В жареном виде. Со шкварками! И пирогами! Бедняга удав непременно слопает, а потом ему придётся потеть в спортивном зале и какое-то время ограничиваться в еде. Чревоугодие — грех, когда ты склонен к полноте.

Когда, в начале весны, раздался взволнованный голос Мандарина, Варя не слишком долго думала, дав согласие на своё участие. Правда, подготовку пришлось перенести ближе в Варваре, а самому Мандарину брать долгий отпуск, как и Саше, но девятнадцатый, ставший впоследствии тридцать седьмым, снова был вместе и снова рвался к победе.

Сорок третий не остался в стороне, просто не мог. Где вы встречали космического удава, которому бросил вызов кролик, и он его не принял? Ну, или не съел кролика на обед.

Очень было похоже, что удав всё-таки решил кролика слопать. Потому что никогда в жизни Варя не чувствовала себя такой разбитой и настолько уставшей.

В прошлом году трофи-рейд был похож на санаторий с трёхразовым питанием и комфортным проживанием, в этом всем досталось по полной программе. Никаких генеральных спонсоров, никаких поблажек и удобств. Если бы не Лера, носившаяся по лагерю со слингом на груди, откуда выглядывала рыжая голова Мандарина-младшего — Ярика, Ярослава Львовича, если официально, — Варя бы не выдержала. И если бы не подначки мужа.

Уже мужа. Уже целый месяц мужа.

Свадьба была с размахом, в Вене, светский приём, больше похожий на деловой ужин, влиятельные лица, потенциальные партнёры, важные инвесторы, устные договорённости о сотрудничестве, возможность показаться на глаза, перекинуться парой слов.

И Варвара Григорьева-Белицкая. Светящаяся не от косметических процедур и платья от кутюр, а от того, что Стас, тот, что космос — её муж. От того, что он любит её, и она это точно знает. От того, что любит в ответ, и это знает целый мир.

И от того, что они теперь семья. Почему-то именно тогда, вальсируя в центре огромного бального зала, среди зеркал и золота, двигаясь свободно и легко, она вдруг поняла, что они на самом деле семья, и насколько это важно для них. Где-то там, в круговороте музыки, и родилась их семья.

Космический союз удава и кролика. Безумный, как идея переспать с незнакомым дальнобойщиком, сорвать сделку Арнольду Белицкому и отправиться на трофи-рейд без должной подготовки.

— Поехали? — кивнула Варя на Егорку и посмотрела вопросительно на Сашу.

Та с секунду потопталась, сняла шлем, взлохматила отросшие за год волосы и согласно кивнула.

Они проедут! Они сделают это! И победят!

У них есть опыт, есть умение, и уж точно удача на их стороне. Это продуманное, взвешенное решение, которое неминуемо приведёт их к победе. Примерно это сказала Саша одним взглядом, и Варя согласилась с ней, добавив, что устала. Ей до смерти надоели комары, густая, вязкая грязь и непроходимый реликтовый лес с вертикальными косогорами, по которым едва можно забраться. Она не хочет ехать ниже по реке, не хочет возвращаться и останавливаться.

Они проедут! Они сделают это! И победят!

— Кстати, — опомнилась Варя. — Ты ведь дала согласие Стрелецкому?

— Нет, — Саша в отчаянии покачала головой. — Я сначала как бы дала, это же Стрелецкий, сам Стрелецкий, понимаешь! У меня не получается быть атеисткой, — развела руками и счастливо улыбнулась. — А после твоей свадьбы… ты видела всех этих людей? А его маман? Неееее. Можно ж и так жить, и всё остальное тоже…

— А врачи что говорят?

— Они говорят, что вообще никаких проблем, оплодотворится всё с первого раза, и выношу я хорошо. Это забеременеть я не могу, а остальное — легко, — щёлкнула пальцами. — А ему приспичила вся эта хреновина с регистрацией брака, оформлением, юридические все эти штуки, а только потом ребёнок. Я согласие дала, потому что мы в Питере были, он меня ананасами кормил! Это нечестно… но проходить через этот ужас… — Саша даже побледнела от воспоминаний.

Для Саши Савельевой свадьба лучшей подруги превратилась в кошмар. Начиная с обуви и платья, заканчивая взглядами гостей. Александра. Подруга Антона Стрелецкого. Даже сам Геннадий Стрелецкий собственной лучезарной персоной снизошёл до того, чтобы перекинуться парой слов с будущей родственницей.

Золушка… да ей и платье не поможет! Все видят, что карета — тыква, а кучер — крыса.

— А я хочу побывать на твоей свадьбе, — вздохнула Варя. — Если выживу, — и села за руль, поправляя шлем, кивая Сашке.

— Что значит, «если выживу»?

— Думаю, убьёт меня Григорьев, когда узнает, что я беременная в трофи участвовала.

— Ого!

— Так-то…

— А точно?

— Точнее не бывает. Может, даже в первую брачную ночь зачали, как в сказке.

— Надо ехать, — засмеялась Саша. — Победителей не судят, — подмигнула.

Они проехали этот мост, он скрипел, казалось, покачивался, Варя держала руль крепко, не столько понимая расположение колес и ориентира — ржавго рельса — сколько ощущая автомобиль единым целым с собой. Одним организмом. Со сросшимся позвоночником, волокнами нервной системы и мягкими тканями. Она не смотрела по сторонам или вниз. Только вперёд.

Тридцать девятый — Григорьев и всё тот же Кузнецов Ромка, с тем же сомнительным чувством юмора и рукой помощи, готовой протянуться в любую минуты, — на финише проиграл вчистую, но не выглядел проигравшим. А тридцать седьмой, ожидаемо и заслуженно, одержал уверенную победу, забрался на пьедестал почёта и даже дал небольшое интервью для местного Ютюб-канала, сказав, что призовой фонд отдают в медико-педагогический центр, занимающийся детьми из трудных семей. А так же, «Союз-Ю» добавляет из собственного фонда определённую сумму.

Корреспондент присвистнул. Варя улыбнулась, Сашка уже прикрепляла небольшую фату на голову Варвары — они ехали отмечать свадьбу ещё раз. Нормальную, человеческую свадьбу, без договоров и инвесторов, в кругу людей, которых на самом деле хотелось видеть и разделись своё счастье.

Символическая луковица, которую кинула Варвара вместо букета невесты, упала прямо в руки Тане, та поймала её ловким и плавным движением, безмятежно улыбнулась Ромке, он лишь подмигнул в ответ и перевёл такой же безмятежный взгляд на Стаса.

— Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, — проговорил Григорьев.

— Она идеальная партнёрша, — ответил Ромка.

— Партнёрша? — даже Варя посмотрела заинтересованно.

— Ты просто танцуешь другой танец, а я в отношениях предпочитаю танго. Ты знаешь, почему сложно найти партнёршу для танго? Потому что женщина предпочитает вести, в этом проблема, она не может довериться полностью, она не идёт следом… а Таня… Таня идеальная партнёрша для танго.

— Не дотанцуйтесь, — нахмурился Стас. Было от чего.

— Ты про детей, что ли? — Ромка засмеялся. — Не-а, это не ко мне, я из многодетной семьи, самое худшее, что может со мной случиться в жизни — это дети. Если я и не хочу чего-то — это детей. Вазэктомия, ещё в двадцать два, пришлось даже за границу смотаться ради этого.

— Шутишь?

— Серьёзен, как никогда. Вспомни моё детство, сравни со своим и подумай о Танином. Дети — не наша история. Мы танцуем танго, — подмигнул и отправился к Тане, забрал у неё луковицу и прокружил в сложном движении.

— О детях… — Стас, тот, что космос, уставился на Варю, та точно вспомнила, почему он космический удав, и насколько бессильны кролики перед космическим магнетизмом вселенной. — Кролик, когда ты собираешься мне сообщить, что ждёшь ребёнка? Я не против подождать месяцев восемь, но было бы классно узнать об этом немножечко пораньше.

— Откуда ты знаешь?

— Кое-кто забывает включать телефон, ты оставила в качестве второго контакта в клинике мой номер, было забавно узнать, к какому врачу я записан на приём.

— И ты ничего не сказал, разрешил участвовать в этом рейде?

— Это мне стоило седых волос, кролик. О мостике мы поговорим отдельно. Беременность не болезнь, но если у тебя она настолько сказывается на работе головного мозга, я подумаю о том, чтобы не выпускать тебя из дома до самых родов.

— И нагреть «Союз-Ю», — упёрлась руками в худые рёбра.

— Не без этого, Варвара Арнольдовна.

 

Бонус. Стрелецкий и Саня

Саша потирала предплечья ладошками, обняв себя, быстро перебирая ногами, почти перейдя на бег. Надо же было поругаться с Ромчиком на пустом месте! Впрочем, не таком и пустом. Саша не любила, когда на неё давят, а Кузнецов давил. Он, конечно, прав. Григорьев — женатик, а значит, тот ещё враль. Варя, похоже, совсем потеряла голову от него, и надо вмешаться, остановить её, пока совсем не запуталась и не наломала дров на хороший костёр, на котором саму же Варю и сожгут.

С другой стороны, посмотрела Саша на Григорьева, может и врёт, но как от такого мужчины отказаться? И не касается это Саши и Ромчика!

Всё это она высказала Кузнецову, они орали друг на друга, разозлились, потом Ромчик махнул примиряющее рукой, а Саша отправилась в палатку, спать.

Сначала ей понравился Ромчик. А почему нет? Синеглазый обаятельный блондин, круглолицый, ямочки на щеках. Может, простоватое лицо, без шарма, но и Саша не Мелхола. Попытки флирта Ромчик свёл на нет, обойдя неловкие моменты с виртуозом факира, не оставив в душе Саши разочарования. Она не стала лезть с расспросами, может, у него девушка, и он верен ей. Саша не верила в потенциальную мужскую верность, а то, что не каждый мужчина побежит изменять своей благоверной именно с ней — и ежу понятно.

Она не Варвара Белицкая. У Вари, помимо папиного состояния, внешность почти кинозвезды, если бы Саша хотя бы один раз видела вблизи кинозвезду.

Добралась до палатки, а от прохладного воздуха сон пропал, хотя с ног валилась от усталости и впечатлений первого дня. Вздохнув, полезла в огромный рюкзак, достала старенький ноутбук, критически посмотрела на заряд батареи, решила посмотреть ещё раз техзадание.

В мыслях было пусто. Нормальное состояние после дня под адреналином, но понимание того, что на ней «висит» заказ, не отпускало. Складывалось впечатление, что, что бы ни делала Саша, она постоянно думала о новой сети фитнес-центров. Профиль работы был не Сашин, она даже не поняла сразу, что от неё хочет Марина Сергеевна, её начальница, когда всучила заказ, а уж когда узнала, кто на самом деле заказчик, Саша и вовсе растерялась. Но, теряйся-не теряйся, а работу надо сдать в срок, и сделать максимально качественно.

Дельных мыслей не было, Саша бесцельно нажимала пальцем на сенсорную панельку ноутбука и ждала озарения, или чуда, или, хотя бы, когда захочет спать. Стараясь не думать о главном.

О Стрелецком.

Стрелецкий Саше нравился. Она его практически не знала. Когда-то давно они несколько раз встречались, тогда у Вари только начинался роман с Антоном, но назвать это общение дружеским можно с большой натяжкой. Между Стрелецким и Сашиным миром стояла стена из бронебойного стекла. Она никогда не ощущала ничего подобного с Варей, а со Стрелецким — всегда.

Он всегда улыбался, никогда не повышал голос, не указывал на разницу в социальном и финансовом положении, но стена всегда была между ними. Это не расстраивало, а наоборот, упорядочивало хаотичную жизнь и мысли Саши.

Есть она. Просто Саша Савельева. Непрезентабельной внешности девушка, с сомнительным, хоть и высшим образованием, средней сообразительностью и дворовым воспитанием. Про личную жизнь лучше и не упоминать. Бурная и невезучая.

А есть Стрелецкий Антон Геннадьевич. Кладезь достоинств, начиная с происхождения, заканчивая внешностью. И есть влияние, которое он оказывает на Сашу, даже просто мысль о нём, упоминание из Вариных уст или в прессе. А теперь ещё и файлы в её же ноутбуке оказывали такое же влияние.

Невольно сжала коленки, положила ногу на ногу, поёрзала на раскладном кресле. Вздохнула.

— Кхм, — раздалось сверху. Саша сжалась. — Могу я посмотреть? — Стрелецкий возвышался над Сашей, смотрящей в старенький ноутбук, и заглядывал в файл на рабочем столе. — Это новые наработки? Неплохо, — перегнулся через Сашу и провёл пальцем по панельке. — Совсем неплохо.

Саша опомнилась. Подскочила

— Са… сади… присаживайтесь! — отодвинула единственный стул, остальные куда-то растащили. — Антон Геннадьевич, присаживайтесь.

Стрелецкий посмотрел вокруг, внимательно оглядел Сашу — та испытала желание провалиться сквозь землю, — и устроился в кресле, отодвинув под свой рост.

— Эти никуда не годятся, — он показал пару эскизов. — Можно сразу отправлять в корзину, а этот стоит доработать, — он поднял глаза на стоящую по стойке смирно девушку.

Лицо выражало самый настоящий ужас и ещё что-то, Антон не смог понять, что. Едва ли восторг или раболепие, женская заинтересованность? Вряд ли… нет.

— А… — наконец отмерла Саша. — А этот? — несмело ударила пальцем по клавише, все силы были направлены на то, чтобы не коснуться мужской руки и не упасть.

Антон пододвинулся на кресле, оставив место впереди себя, разговаривать снизу вверх было неудобно, но стоя, сверху вниз, ещё более неудобно с его ростом, поэтому он сел. Бегать же по лагерю в поисках стула ради пятиминутной беседы было глупо.

— Присаживайтесь, — показал рукой на краешек стула между своих ног. — Места должно хватить.

— Ааа?

— Александра, вы боитесь меня? — озарило Антона.

— Не… нет.

— Тогда присаживайтесь. Я не каждый день уделяю подобное внимание, вероятно, это поможет вам лучше понять меня, а мне — не искать нового исполнителя.

Сашка быстро и согласно кивнула. Ей необходимо справиться с этим заказом. Шансов кот наплакал, она это понимала. Её могли попросту уволить! И никто не поинтересуется, чем ей платить за кредит или за аренду квартиры. Она обязана справиться! Хотя бы попытаться. Стрелецкий или нет, не часто заказчики идут навстречу в неформальной обстановке и сами предлагают помощь. А уж ожидать подобного от заказчика уровня Стрелецкого и вовсе не приходилось.

Саша устроилась. Получилось теснее, чем она рассчитывала. Плотно.

Попа у Саши всё же не маленькая, да и Антон не кипарис. Руки, плечи, грудь, ягодицы, ноги… Сашка вздрогнула и сосредоточилась, изо всех сил игнорируя мужскую руку, подтянувшую её за талию к себе ближе.

Прямо к паху. Саша ещё поёрзала и чуть не заскулила. Горячее мужское тело, одна нога прижата вплотную к её ноге, даже сквозь ткань ощущается тепло, обжигает дыхание над макушкой.

Антон что-то размеренно говорил, водил курсором по экрану, иногда пальцем. Саша пыталась вслушаться, понять, что он говорит, о чём, но почему-то слышала только голос, от которого хотелось вжаться в мужское тело ещё сильнее, впечататься в него, прочувствовать всем телом.

Она невольно начала ёрзать, сжала ноги, даже перекинула одну на другую и сильнее прижалась попой к мужскому паху. Тот ответил ожидаемо для мужского организма, Саша вздохнула, облизнула губы и ещё раз потёрлась. Как же потрясающе это ощущалось. Сашу немного потряхивало, она быстро дышала и тёрлась попой об эрекцию.

Твёрдую. Каменную.

Антон прижал к себе девушку, зафиксировал, остановив её ёрзания и стимуляцию. Он знал, что должен сделать. Аккуратно отодвинуть, простив себе и ей минутную слабость, извиниться, максимально корректно, предотвратить любые дальнейшие действия или намёки и не возвращаться к этому инциденту даже в мыслях. Он — здоровый молодой мужчина, у него давно не было секса, его реакция более чем объяснима, это не значит, что стоит продолжать. Но рука невольно, проигнорировав любой довод разума, только сильнее прижимала к себе притихшую, часто дышащую Сашу.

Она не была худой, но такой маленькой рядом с ним, и мягкой. Вряд ли это эффект от нелепого застиранного костюма, что надет на Саше. Провёл по животу, потом по ноге, чувствуя, как бедра и ягодицы начали снова двигаться и тереться о практически каменный стояк.

На мгновение закружилась голова. Стало неважно, кто он, где и с кем. Аромат чего-то сильного, пронзительного, впился в нос, прошиб через позвоночник, отозвавшись в головке члена.

— Такой запах, — проговорил растерянно.

Сашка заёрзала и тут же попыталась выбраться.

— Костра, леса, ромашки. Ромашка? — Саша смотрела, как Стрелецкий нервно облизнул губы, зажмурился, дрожь прошла через его тело, а потом он отодвинулся и сглотнул, глядя потерянным взглядом на девушку.

— Прошу прощения, Александра, — убрал руки.

— Ой, — у Саши невольно навернулись слезы на глазах.

Стало невыносимо обидно. Объяснимо, понятно, логично, так, как и должно быть, но обидно. На какие-то полминуты ей показалось, что она может понравиться Стрелецкому. Вот такая, какая есть. В старом спортивном костюме, с толстой попой, лохматой головой, сомнительным запахом… ромашки. Саша пользовалась детской пеной для ванны с ароматом ромашки, и таким же шампунем. У неё была кожа, склонная к раздражению, а пена отлично заменяла гель для душа, успокаивала раздражение и стоила недорого. Запах приятный и простенький, как сама Саша.

С чего она взяла, что это на неё такая реакция у Антона? Наверняка стероиды или спортивное питание, или уколы какие-нибудь повлияли. Саша знала о фитнесе ровно столько, сколько просмотрела роликов на ютюбе — полтора. Но уж точно не Савельева Саша своей удивительной привлекательностью оказала влияние. То, что ощутила Саша, было неестественно твёрдым, может, после какой-нибудь виагры такое бывает, но она, Саша, тут точно не причём. Вообразила себе!

Надо встать и больше не показываться на глаза Стрелецкому, может, он забудет… и сменить гель на нормальный! Купить что-нибудь приличное и соответствующее возрасту.

— Я… я… — начала оправдываться. — Я могу сделать минет! — выпалила и в ужасе зажала рот ладонями.

Всё! Она лишилась не только заказа, но и подруги, она лишилась самоуважения, она… Подскочила и попыталась убежать.

— Вам настолько нужен этот заказ? — услышала сверху, запястье крепко держали, в любом случае, беги-не беги, а слово не воробей, вылетело.

— Нужен, — призналась Сашка. — И только что я его потеряла, — горько вздохнула.

— Разве? — голос звучал размеренно.

— Не думаю, что для вас сексуальное домогательство — пустой звук, Антон Геннадьевич, я прошу прощения за своё поведение, — сжалась ещё сильнее. — Мне стыдно.

— Скорей всего, — Антон внимательно посмотрел на Сашу.

Стоило тщательней разглядеть ту, что поставила его в столь неприглядное положение, заставила испытывать настолько острое вожделение и, главное, понять — почему, откуда такая реакция именно на неё? Он видел Александру не один раз. Она не отличалась яркой внешностью, особой живостью ума. Пожалуй, подкупала искренними эмоциями, но это не причина реагировать подобным образом. Это не оправдание тому, что он собирается сказать и сделать.

— Хотите сделать минет? — произнёс, контролируя интонацию.

Сашин растерянный взгляд, паника, которую выдавали мимика и жесты, поднимали в душе Антона что-то недоброе. Агрессию, к которой он никогда не был склонен.

— Дааа…

— Пойдёмте, — с силой потянул за собой, довёл до своей палатки, распахнул вход, подтолкнул Сашу, закрыл собой проём, предварительно дёрнув молнию.

— Раздевайся.

Сашка качнула головой, отказываясь. Что она наделала?! Да, она хотела сделать это, заняться оральным сексом, у неё даже язык заныл, она укусила себя за нижнюю губу, облизнулась, провела языком по нёбу… она хотела этого!

Но раздеваться? Перед Стрелецким? Это ещё больший стыд, чем запах детского шампуня от женщины… как она может сделать это?

Она. Толстая. Несуразная. С короткими ногами. Большой попой. Про грудь Саша старалась не думать. У Стрелецкого большие ладони, но не настолько же.

— Раздеваться не станешь? — что или кто вселился в Антона, что он так разговаривал с женщиной, он и сам не понимал.

С перепуганной маленькой женщиной, источающей мягкий, знакомый аромат. Готовой заплакать. Кто дал ему право унижать её? Происхождение? Финансы? Нет… у Антона не было лицензии на унижение людей, слабых женщин… не было.

Он понимал это. Он продолжил.

— Хорошо. Считай, что заказа у тебя нет. Ты выбрала минет, — медленно расстегнул брюки, спустил их вместе с бельём. — Можешь приступать.

Для того чтобы приступить, Саше пришлось бы сесть на корточки или встать на колени, Антон понимал это. Понимал всю чудовищность происходящего, но пододвинулся к застывшей в ужасе Саше и надавил ей на плечи, вынуждая опуститься вниз, опалив горячим влажным дыханием сначала живот, а потом и член.

— Ты этого хотела, Александра, я не стану долго ждать.

* * *

Ждать не пришлось.

Саша сглотнула, лизнула снизу вверх, обратно, по кругу, насадилась ртом на головку и чуть глубже, приноровилась, потом взяла ещё глубже. Старалась изо всех сил, пока не вцепилась руками в мужские ягодицы, не дав ему вырваться на кульминации. Захотела узнать на вкус отказ от заказа и увольнение.

Как только картина мира стала собираться в обратном порядке, взгляд сфокусировался, ноги окончательно ослабли, и Антон осел, успев подтянуть трусы, понимая, как, должно быть, нелепо сейчас выглядит, он увидел Сашу.

Александру. Саню, как мысленно её назвал.

Она пятилась, как рак-отшельник, полубоком, к выходу и в каком-то, едва ли не суеверном ужасе, смотрела на него. Он так перепугал её?

Стоит посмотреть правде в глаза, он и себя испугал, настолько неестественно себя повёл. Как герой третьесортного порнофильма. Вот только Саша никак не тянула на героиню оного.

— Стоять! — быстро проговорил и схватил за ногу Сашу, когда она уже почти выскочила из палатки. Заграбастал под себя, прижал.

Запах не почудился, как и мягкость. Всё остальное тоже, включая реакцию собственного тела на близость Саши. Благо, не такую очевидную, но противоречащую всем законам физиологии. Впрочем, почему же противоречащую? Сколько у него не было секса? Здоровых отношений? Антона передёрнуло.

Попытался рукой проникнуть под серую толстовку Саши, грудь под ним ощущалась… божественно. Налитая, немаленькая, упругая. Без бюстгальтера. Её хотелось сжать до боли, ущипнуть, хотелось снять эту нелепую тряпку и целовать, лизать, играть языком с сосками. Сжать груди и уткнуться в них лицом… Не тут-то было.

Саша замерла, уставилась тёмными глазами в испуге, натянула толстовку и вцепилась в неё до побелевших костяшек. Дышит часто-часто, поверхностно, губы прикусывает, в глазах слёзы стоят, шею подставляет, интуитивно, а лицо отворачивает, не даёт целовать себя в губы.

— Я неприятен тебе? Испугал? — резонный вопрос.

Конечно, испугал. В ней веса-то… пусть не мышиный вес, но она маленькая, женственная, заведомо слабее по всем параметрам, физически, морально. Надо извиниться, отпустить, может, компенсировать моральный и физический ущерб… не сейчас, сейчас это будет выглядеть оплатой услуг, а настолько оскорбить Саню он не хотел, не мог. Да и, судя по хаотичному и жадному блеску Сашиных глаз при взгляде на член, когда Антон снял брюки, а с ними и трусы — вопрос, кто кому оказал услугу, открытый.

— Нет, — качнула головой.

— Отпусти эту штуку, — потянул её руку в безуспешной попытке оторвать от спортивного костюма.

От поцелуев вывернулась.

Так и лежала рядом. Ни жива, ни мертва. Вжимаясь, иногда хватая за шею или плечи, но ревниво следя, чтобы руки Антона не коснулись голого тела, и он не увидел, что скрывается под застиранной кофтой и штанами.

— Так и не дашь себя поцеловать? — прошептал в шею, втянув воздух вперемешку с ароматом чего-то родного.

Захотелось закутаться в этот запах с головой, в аромат женщины и детства, ромашки… Наплевать на всё, не вспоминать ни о чём, не отпускать её. Без поцелуя минимум, максимум — без оргазма.

Сашка в религиозном ужасе следила за Антоном Стрелецким. Сначала он буквально поставил её на колени, и она даже не почувствовала себя униженной, наоборот, счастливой… не от того, что на коленях, а от того, что обзор лучше. И ближе. Она видела всё. Всё!

Каждую венку рассмотрела, форму, размер, на вкус узнала, а Стрелецкий только глаза закрывал и стонал. Сашка чуть с ума не сошла от восторга. До самого конца. А в конце поняла, что это и есть — конец.

Она предложила. Он позволил. Она сделала. Даже старалась. А дальше, что? Она не знала правила этой сексуальной игры, да и Стрелецкий не очень-то похож на игрока.

Надо было убегать… срочно. Не удалось.

Целовать в ответ она не могла точно. У неё не было силы воли, не было ума, не было смелости противопоставить хоть что-нибудь Стрелецкому. Не было отваги показать себя, хотя и безумно хотелось… не показать, нет. Она же не самоубийца…

Хотелось ласки, хотелось его рук на голом теле. Голом! Если от поглаживания по кофте с начёсом грудь начинала болезненно ныть, если пальцы Антона безошибочно давили на те самые точки и места, гладили эрогенные зоны, самые неожиданные, именно с той амплитудой и давлением, которое нужно Саше, то, что же будет, если позволить снять с себя одежду?

Но Саша слишком хорошо видела натренированное тело Антона. Бесподобное. С рельефом мышц, мускулами, которые перекатывались под гладкой загорелой кожей.

Кожа Саши не была гладкой, она не шлифовала её часами перед сном, эпиляцию делала от случая к случаю, а бритва оставляла раздражение или щетину. Не была загорелой, скорей наоборот, кипенно-белой и оттого казалась ещё более рыхлой, как домашняя сметана. Не было целюлита, но никакой подтянутости, спортивности не наблюдалось и в помине. Как она покажет это Стрелецкому? Да она лучше умрёт от стыда на месте.

А поцелуй? Она не может ответить на его поцелуй! Кто целуется с ядовитым цветком?

Ответит на поцелуй и пропадёт! Будет мечтать о нём, скучать, искать его страницы в социальных сетях, ревновать, упиваясь собственной никчёмностью… всё это Саша уже проходила. С любым другим, не Стрелецким — это было частью знакомой игры. Понятная, родная территория. Со Стрелецкий — опасная зона, населённая тварями, каждая из которых норовит убить.

Разбитое сердце. Раскорёженная душа. Глупые мечты, невозможные, которые разобьются, впиваясь осколками в тело до самой печёнки.

Никаких поцелуев. Никакого обнажения.

Глупо? Сашке надо было выжить, и все средства были хороши!

— Не целуешься? — уточнил Стрелецкий, нахмурив брови. — Александра, ты не похожа на героиню фильма Красотка.

Сашка вспыхнула, выдохнула, спокойней вдохнула. Вот поэтому она не станет целовать сегодня Стрелецкого. А завтра… завтра как-нибудь всё забудется! Само собой! Утром ей не будет стыдно, или будет не слишком стыдно.

— Прости, пожалуйста, я имел в виду, что не собираюсь платить тебе за секс, а ты, очевидно, не рассчитываешь на оплату.

— Хорошо, — Саша кивнула.

— Не разденешься?

— Нет, — прошептала и в подтверждение покачала головой.

— Ладно, — Антон потянулся к небольшому диодному светильнику, который освещал палатку, при близком расстоянии можно было рассмотреть друг друга во всех деталях. Выключил его. Всё это время придерживая Сашу за поясницу, прижимая к себе. Грудь сладко упиралась в его грудную клетку.

— Не целую губы, не смотрю, я понял, — горячо прошептал. — Саня, у меня нет презервативов, честно говоря, я не склонен к… случайным половым связям, данная ситуация застала меня врасплох, но я не могу отпустить тебя, если ты понимаешь, о чём я…

Прижал к себе притихшую девушку. Она не сопротивлялась и не отталкивала, наоборот, подставляла под поцелуи шею или ушко, сладко стонала, когда он целовал запястья, тёрлась упругой грудью в одежде о его голую грудь, с явным удовольствием отвечала на ласки. Её ладонь, ловко расправившаяся с молнией на брюках, поглаживающая, мягко сжимающая, игривая, придерживающаяся определённого ритма — сводила с ума. Он ощущал себя так, будто не кончил совсем недавно, словно у него не было секса десятилетие, не меньше.

Саше было так просто забыться в его объятиях, в сильных руках, потеряться, ощутить себя пусть не особенной, но важной. Даже когда отпускал руки, придерживая только ладонью живот, опускаясь губами к щиколотке, желание продолжить было сильнее внутреннего требования убежать. Ей никто никогда не целовал щиколотки, никогда не сводил с ума поцелуями запястий. Поглаживания языком подушечек её пальцев никогда не отправляли в нирвану. Антон принял её правила, не настаивал, не целовал губы, не раздевал, а почти довёл до беспамятства. Она расслабилась, забылась и оказалась на спине, распластанная и зафиксированная крепкой рукой, прижата ногой, вдавлена в спальный мешок.

Антон чувствовал, как маленькая ладонь чувственно ласкала. Ничего необычного, особо изысканного, нет. Даже положение тела и руки — не самое удобное.

Непонятно, что больше волновало Антона, её рука, ритмично отправляющая его к окончанию, или его руки, стремящиеся разделаться с застиранным трикотажем. Или запах… странный, почему-то родной аромат, сводящий с ума, лишающий здравого смысла.

Немного сдвинулся, поменял дислокацию, как на войне, отвлекая противника, обездвижив тем временем, и скользнул рукой под бельё, между расслабленных женских ног.

— Не раздевать. Не целовать, — напомнил, глядя в ошарашенные глаза. — Не раздеваю. Не целую. Даже не вижу ничего, — убеждал, пока брыкалась и пыталась вырваться, поверхностно дыша, а потом и задыхаясь.

— Тихо, — почти лёг сверху, потом перекатился на бок, удерживая рядом, Саня действительно маленькая. — Дыши со мной, вдох, выдох, вдох… — говорил в шею, специально не смотрел в лицо, избегал взгляда, давал привыкнуть. — Дыши. Со. Мной.

Саша отчаянно хотела кончить, расслабить ноги, расставить, предоставить лучший доступ его пальцам, но паника накрыла с головой. Это было неправильно, нет, не неправильно. Невозможно!

— Вдох. Выдох, — шептал в шею, лаская горячими губами, заставляя, принуждая дышать в унисон.

Вот чёрт!

У Антона были волшебные руки, волшебные пальцы, он гладил, проникал, не давал отказаться, не настаивал, а ставил перед фактом. Заставил сжаться, а потом позволить себе испытать головокружительный оргазм, хватаясь в панике за широкие плечи, пытаясь не закричать слишком громко.

Саша не осталась в долгу, Антон раскинул длинные ноги и позволил делать всё, что ей заблагорассудится… ласкать, целовать, пробовать на кончик языка, оглаживать головку, балуя рецепторы языка вкусом, а слух — его стонами.

Она пыталась заглушить собственный стыд, раз уж сбежать не удавалось. Антон подтянул на себя и обнял крепко-крепко, как будто всегда этого ждал. Почему он не отпустил её? Это было бы понятно, а он смотрел на полог палатки и рассказывал какую-то ерунду, настолько несопоставимую с именем Стрелецкий Антон Геннадьевич, что Саше становилось окончательно не по себе.

— Помню, — проговорил чётко. — Не целую. Не раздеваю. Саня, у меня хорошая память, я же не обидел тебя? — приподнялся над Сашей и заглянул в лицо. Было плохо видно, только отсвет переносного фонаря сквозь ткань палатки, но отчётливо видел испуг и растерянность.

Если бы Саша ответила на взгляд, она бы увидела то же самое, растерянность и даже испуг, но она не посмотрела, уставилась в сторону и прикусила губу.

Антон высвободил губу из плена зубов, задев слизистую, Саша тут же ответила, робко надавив на палец, который недавно интимно ласкал. Это завело, ещё раз, ему начало казаться, что Саше достаточно находиться рядом, просто тихо дышать, даже не смотреть в его сторону, а весь его организм реагировал, срываясь и взрываясь. Впервые за очень долгое время, он пожалел, что не взял с собой презервативы, точно зная, что не позволит себе случайной связи.

* * *

К утру щёки, шея и запястья, любой открытый участок тела Саши был в раздражении от щетины Антона, Саша была не выспавшаяся, разбитая, но счастливая.

Каким образом Антону удалось разговорить Сашу, она и сама не поняла, но под утро она улыбалась и даже вздремнула, устроившись на широкой груди, обнимая и прижимаясь всем телом. Раздеть себя, конечно же, не позволила, целовать губы тоже, считая это своей маленькой победой в необъявленных военных действиях.

Антон не до конца понимал, как относиться к произошедшему ночью. Какое-то безумие, дурная игра человека с недостатком ума, проблемами с чувством меры и такта, но признавался сам себе, что очень давно не испытывал ничего подобного. Давно он не был настолько доволен и даже счастлив. Не смог вспомнить, сколько лет назад последний раз испытывал хотя бы что-то отдалённо напоминающее утреннюю эйфорию. Несомненно, дело было в оргазмах. Их было много, Сашины руки и рот были волшебными, дарящими крышесносное удовольствие, будто они были близки не первый год, и она безошибочно знала все его эрогенные места и точки.

При этом Антон Стрелецкий прекрасно отдавал себе отчёт, что дело не в полном физическом удовлетворении, не в странной ночи, когда он так и не стал близок с женщиной в принятом понимании, ощутив все прелести петтинга в тридцать лет, а в самой женщине. Но, впервые в жизни, как поступить в дальнейшем, не знал.

В его жизни не случалось случайных связей со времён студенчества. Он понимал, как следует реагировать и вести себя в сложившихся обстоятельствах — прекратить любые контакты, свести на нет возможность огласки, любым способом, от денежного поощрения до угроз… всё это не было проблемой. Проблемой было то, что он не мог поступить так с Саней, не с ней… Было что-то трогательное и одновременно притягательное в этой девушке.

Утром, перед тем, как отпустить, он довёл Саню до конца, снова рукой, снова она не позволила снять с себя одежду, но реагировала бурно, и это так подействовало на него, что он, с улыбкой отпустив её досыпать в свою палатку, был вынужден закончить начатое самостоятельно. Это было безумием!

День прошёл в суете, походные условия нервировали. Антон не понимал радости проживания в палатках, пищи, приготовленной на костре, распития алкогольных напитков, но бесконечная череда проблем и их решение отвлекали. Как и запах, который кружил вокруг, несмотря на то, что утром он не только помылся, но и тщательно побрился. Казалось бы, гигиенические средства от Том Форд должны перебить слабый запах ромашки, но Антон чувствовал даже вкус, руки впитали в себя аромат. Он невольно вспоминал все те разы, когда он видел или общался с Александрой.

Улыбчивая, порывистая, эмоциональная. Невысокого роста, совсем немного коренастая, при этом не кажется тучной, наоборот, скорее маленькая. И женственная.

Александра Савельева — женщина. В ней женственно всё, от улыбки и нежного взгляда, которые она прячет за дерзостью, до бёдер и груди. Почему он никогда не видел её? Не обращал внимания? Потому что она была подругой Варвары, очевидно. Как бы не было смешно, но для Стрелецкого Антона верность не была пустым звуком, он стремился к ней даже в мыслях, доходя в своём перфекционизме до абсурда.

Теперь Вари не было в жизни Антона, он ничего не испытывал по этому поводу, это нужно было сделать давно, мешала привычка и чувство долга. Или… Антон и сам не смог сказать, что именно мешало разорвать опостылевшие отношения с некогда любимой девушкой. Когда он, наконец, понял, что должен это сделать, осталось только небольшое опасение за судьбу Вари, ответственность, скорее по инерции, раздражение на реакцию отца на разрыв с Белицкой, не более того. Всё это освобождало ментальное место рядом с ним.

По всей видимости, для Александры. Для Сани, как он мысленно называл Сашу.

Он прокручивал возможность совместного будущего с Саней, пусть на неопределённый срок, но даже на этот период хотелось определённости в отношениях. Ясности. Всё это варилось в голове Антона, когда он смотрел, как девятнадцатый экипаж несётся по карьеру, оставляя за собой шлейф из грязи и поднятого песка. Рядом чертыхнулся Григорьев, и только тогда Антон понял, что первый пилот допустил ошибку.

В трофи Антон не разбирался и, честно говоря, не стремился вникнуть в правила. Его интересовала только информационная поддержка новой линии товаров.

Как в замедленной съёмке, Антон смотрел, как переделанный внедорожник крутится вокруг своей оси и тормозит крышей по земле и гравию, останавливаясь среди жухлой травы, коряг и песка.

Перевернулись!

Неопасно, но страха, судя по реакции, натерпелись, окружающие тоже. Антона не устроил беглый осмотр врачом на месте и слова окружающих, что всё отлично, тоже не успокоили, он привёз врача в палатку, готовый вызвать в любой момент вертолёт для срочной эвакуации, а тот лепетал что-то про состояние в пределах нормы.

Какая норма?! Не может подобное быть нормой! С любым из мужиков, что толпились у палатки и вокруг — это могло быть нормой, но с женщинами — нет. Как же хотелось встряхнуть хорошенько обеих, особенно Саню, и вбить ей в голову, что женщине не нужно рисковать собой и своим здоровьем, собрать её вещи и отвезти домой. В тепло, подальше от опасных увлечений. Но ничего такого Антон, конечно, не сделал, не имел права, а если бы и имел…

Человек имеет право выбора. Это выбор Сани. Антону остаётся только решить, принимает ли он её выбор или нет.

После ухода врача, перед тем, как Стрелецкий хотел выйти из палатки, Саня потянулась к нему и прошептала: «Побудь со мной». Искренне и просто. Он побыл, дав обнять себя, кутая в одеяло девушку, ненавидя реакцию своего тела, заглушая мысли о податливой Сане, её мягком теле, влаге, которую он утром собирал пальцами, лаская.

Саша покраснела, когда встретилась взглядом со Стрелецким, выйдя из палатки. Почему-то она никак не ожидала его увидеть здесь. Антон всегда представлялся Саше небожителем, видеть его просто разговаривающим с механиком из команды сорок третьего было странно, а то, что случилось накануне, было сюрреалистичным сном, видением. Ни с ней, ни с ним, ни с ними не могло подобное случиться.

А раздражение от щетины ей просто приснилось…

Куда там! Приснилось! Обманывай себя больше!

Саша всё отлично помнила — как стонала, извивалась, стремилась шире расставить ноги, насколько позволяла одежда, хваталась за плечи Антона и бесстыдно двигала бёдрами, вынуждая его пальцы нырять в глубину, поглаживать, довести до оргазма.

В течение дня, чем больше Саша думала о проведённой ночи, тем большей волной на неё накатывал стыд. Сама предложила, навязалась, глупо себя вела, про внешний вид Саша старалась не думать, чтобы окончательно не умереть от стыда.

Если бы знала заранее, она бы подготовилась. Похудеть бы не удалось, но хотя бы побрила в интимных местах, да и ноги уже покрылись щетиной. Трусы бы надела приличные, а не плотные, в голубой цветок, и уж точно не пользовалась детским шампунем с запахом ромашки.

— Как ты себя чувствуешь? — спокойно спросил Антон, а Саша сжалась.

Неужели нельзя сделать вид, что ничего не было? Ему же ничего не стоит! Сколько таких Саш было у Стрелецкого! Понятно, что очень, очень много! Может, настолько невзрачных, как она, не слишком много, но хотя бы жалости она заслуживает!

— Хорошо.

— Ты бледная, — задумчиво разглядывал. — Ты красиво двигаешься, — прошептал, нагнувшись к уху, поправил взлохматившиеся волосы. Погладил, как кошку или ребёнка, задерживая пальцы на макушке, надавливая, слегка царапая.

Саша едва не заскулила.

— Я хорошо себя чувствую, — поспешила заверить.

— Вот и славно, — еле заметно улыбнулся и встал. — Доброго сна, Александра.

И ушёл. Его высокая фигура ещё была видна какое-то время, пока не скрылась в темноте.

Наверное, в тот момент, ещё бурливший в крови адреналин, сыграл с Сашей злую шутку, обманув её россказнями, что она смелая, отчаянная, дерзкая и даже красивая.

— Ромчик, — дёрнула она за рукав приятеля. — У тебя презервативы есть?

— Откуда? — уставился, потом засмеялся раскатисто. — Сильно надо?

— Позарез, — призналась Саша.

— У Ромео нашего точно есть, — махнул рукой в сторону Стаса, тот разговаривал с Варей, стоя в отдалении.

Подойти и спросить при Варе Саша не могла. Версия, что резинки нужны им с Ромчиком, трещала по швам. Рома сам бы стрельнул пару презервативов у друга, если это вообще уместно, а не попахивает пионерским лагерем.

— Я отвлеку, — понял внутренние метания Ромчик. — У тебя три минуты, не больше, а то засосёт магнетизмом любви и расплющит, — продолжил, кривляясь. Саша поняла, что обрекла себя на насмешки в течение всего времени, сколько им предстоит общаться, но отступить не могла.

— Презервативы? — переспросил удивлённый Григорьев, покачал головой, нахмурился и вытащил из кармана ленточку из фольги. — Не наделай глупостей, — проговорил.

— Странные, не видела таких.

— Из Германии привожу, — пожал плечами. — Размер… совпадает.

Саша посмотрела внимательно на упаковку. Икс Сайз…

— Слушай, а если, ну… понимаешь, если размер не Икс, а нормальный, они слетят?

— Вряд ли, — улыбнулся Стас. — Они же из латекса, а не из кожи мамонта.

— Варе не говори.

— Я понял, Саш, — задержал взгляд. — Скорей всего ты совершаешь ошибку, но не стану отговаривать.

Сашка ввалилась в знакомую палатку и уставилась на Стрелецкого. Он полулежал, облокотившись на неизвестно откуда взявшийся мини-бинбэг, и смотрел на экран телефона, сосредоточенный настолько, что и бровью не повёл на шум, издаваемый Сашей. Изящно развернуться, дёрнуть молнию на входе, повернуться лицом к Антону, приняв соблазнительную позу, не получилось. Хорошо хоть, не растянулась, запутавшись в собственных ногах.

Антон поднял взгляд и оглядел гостью с ног до головы, тщательно. Кофточку переодела… у палатки она сидела в чём-то несуразном. Впрочем, этот шедевр дизайнерской мысли с этническими узорами, расклешённый книзу — едва ли это была туника, не похоже и на футболку, — скрывающий аппетитные бёдра и круглую попу, не отличался стилем. Достоинство было одно — декольте, подчёркнутое удачно подобранным бюстгальтером. Взгляд невольно остановился на окружности груди, мягкой, притягательной.

Он резко поднялся и так же резко дёрнул на себя Сашу, накрывая ладонью грудь, ныряя под жестковатое кружево. Ущипнул болезненно за сосок, прокрутил его, не удерживая, давая возможность уйти, отказаться. Саша стояла по стойке «смирно», не шевелясь, и боялась дышать.

* * *

Не ушла… руки Антона скользнули под этнические узоры, желая снять долой, увидеть, наконец, то, о чём он думал практически целый день, ту, о которой думал. Саша вцепилась мёртвой хваткой в тунику и мотнула головой. На поцелуй не ответила, резко увернувшись.

— Хорошо, — Антон отошёл на пару шагов, посмотрел внимательно ещё раз на Сашу, той стало не по себе. — Хочешь, завяжи мне глаза, можешь даже связать руки. Если я тебя настолько пугаю.

— Не пугаешь… те. Иначе бы я не пришла, — призналась в очевидном.

— Резонное замечание, так что? — протянул бандану, вложил в дрожащие руки Саши. — Там, — кивнул в сторону спортивной сумки, — ещё три, этого хватит.

— Не надо больше. Только глаза. Можно? — оживилась Саша, даже улыбнулась, что понравилось Антону.

Похоже, вчера он изрядно напугал Саню, непонятно, почему она пришла второй раз, но отказываться не собирался, как и заигрывать с её глупой отвагой, которая могла закончиться в любой момент.

— Я сам предложил, — улыбнулся.

Нагнулся под низенький рост и позволил завязать себе глаза. Она натянула плотнее и потребовала не подглядывать. Хотелось засмеяться во всё горло. От ситуации в целом и от храбрых интонаций в голосе Саши.

— Связывать будешь? — протянул руки, сложив замком.

— Какой смысл? — Саша улыбнулась в ответ. — Можно подумать, тебя… вас… удержит парочка ситцевых тряпочек.

— Ситцевых? — подавился смехом.

— Знаю я, что они не ситцевые, — пробурчала. — Это образное выражение. Ложись… ложитесь.

— Саня, — нагнул голову. — Мы не в зале для совещаний. Если это возможно, давай на «ты».

Сашу очень удивило, что Стрелецкий спокойно протянул руки, чтобы их связали, позволил завязать себе глаза, согласился с «не смотреть, не целовать». Она еле на ногах держалась от восторга. Даже, кажется, пискнула пару раз.

— Давай. Ложись, — легонько толкнула, скорее, указала жестом, куда ложиться, и Антон покорно лёг, так же покорно поднимал руки, приподнимал тело, бёдра, позволив себя раздеть полностью. Только повязка на глазах осталась.

— Ты можешь смотреть, трогать, целовать, даже кусать или царапать, но следы оставлять нельзя, — серьёзно проговорил Антон.

— Ты тоже не оставляй следы, — решила внести коррективы.

— Хорошо. Если возникнут вопросы или дискомфорт, скажи мне, сразу. Сразу!

— Да, — для наглядности даже кивнула, несмотря на завязанные глаза Антона.

Впервые в жизни у Саши состоялся столь странный диалог перед сексом, а ведь её нельзя назвать неопытной или целомудренной. На гуру секса, возможно, Саша не тянула, но если подворачивалась возможность флирта с горячим продолжением, не отказывалась. Правда, на свою беду, всегда влюблялась, а потом страдала от этого.

Этот диалог не был похож на прелюдию перед сексом, хотя Стрелецкий своим видом красноречиво указывал на то, что будет дальше. Он расслабленно растянулся, немного улыбаясь чему-то своему. Раскинул длинные ноги и руки, являя миру картину совершенства. Расслаблена была каждая мышца в теле Антона, кроме одной. Впрочем, если верить анатомическому атласу, мышц там не было.

Саша пододвинулась вдоль мужского тела, устроилась на коленях, обхватив бёдрами в тренировочных штанах, провела пальцем по члену.

Дёрнулся. Красивый. Не большой. Не маленький. Если бы Саша покупала себе вибратор — именно такую форму и размер она бы выбрала.

Саша точно знала, что вчерашняя ночь ей не приснилась, она не сбилась со счёта, а помнила точно, сколько раз Стрелецкий кончил, сегодня он явно должен гореть меньшим энтузиазмом, а ещё немного, и он лопнет или кончит от одного прикосновения.

Не лопнул и не кончил, хотя Саша очень старалась, лаская, целуя, гладя.

Удивляло то, как расслабленно, спокойно отдавал себя в её руки Антон. Если бы не грудная клетка, вздымающаяся быстрее и быстрее, Саша бы решила, что член Антона существует в другом измерении от всего остального тела. Выдавал ещё бешено скачущий пульс, его Саша ощущала, когда проводила губами по шее, слизывая вкус и дорогой аромат. Шальное сердцебиение, когда целовала сосок, не удержавшись, прикусив, в ответ услышав стон, увидев, как дёрнулись бёдра. Она повторила, потом ещё раз, перед тем, как спуститься губами ниже, по твёрдому прессу, к паху, лизнула головку члена.

Антон сходил с ума, уже тысячу раз пожалев о своём обещании не смотреть и не целовать. Да он сойдёт с ума от желания видеть Саню под собой. С ярким от возбуждения взглядом, припухшими от его поцелуев губами. Голую!

Что за мазохизм с его стороны, а с её? Когда он нырнул под жутковатую кофточку, под чашку бюстгальтера, Саша нагнулась, чтобы предоставить себя максимально. Её всё время тянуло вниз, она с таким очевидным удовольствием укладывалась на него, что было ясно, под ним ей будет ещё лучше.

Провёл рукой по трикотажу на ногах, потом между них, было горячо, влажно даже через штаны и бельё. Саша зашипела сквозь зубы, застонала, выгнулась. При этом одёрнув футболку, не давая себя раздеть.

— Саня, — еле сдержал раздражение в голосе, продолжив ласкать через ткань. — Думаю, с прелюдией можно закончить, — от официальной интонации вздрогнул сам. То, что крутилось на языке, было пошло, Антон не стал бы говорить подобного женщине, тем более Сане. Откуда взялось в его мыслях «тем более», он не задумался ни на секунду.

Быстро сел, зафиксировав одной рукой, прижав к себе девушку за поясницу, скользнув рукой по спине, второй дёрнул её штаны, вместе с трусами, какие бы они там ни были. Саша вскрикнула и схватилась за ткань у коленок, не давая стянуть дальше по ногам. Извивалась на его руке, неудобно пристроившись, чуть не упав, но ткань держала крепко.

Терпение Антона лопнуло, как мыльный пузырь. Перехватив Сашу одной рукой, тем же движением уложил на бок, спиной к себе, дёрнув бёдра на себя. Отлично! Всё, что необходимо, оголено. Быстро справился с презервативом и тут же скользнул в Сашу, та заскулила и качнула бёдрами на Антона. Вышел, почти до самого конца, и снова скользнул, вышел совсем и резко вошёл, до самого конца, пока не упёрся лобком, и снова вышел, снова вошёл, слушая характерны звуки и стоны.

Невозможность видеть обострила остальные чувства Антона, он ощущал мягкость кожи и аромат ромашки, который прошиб шлейф духов, которыми сегодня пользовалась Саша. Ощущал каждую пульсацию, каждое движение и вздох.

Ему было мало. Его губам не хватало поцелуев, телу — тактильных ощущений, а глазам — вида на голую и стонущую Саню. И чтобы она была непременно под ним. Чтобы вкусить, ощутить по полной, отдаться, отдать.

Он продолжал двигаться, вращать, держал Сашу, целовал вспотевшую шею, оставив небольшой след у ключицы. Приподнялся, поднимая за собой, она покорно встала, устроившись спиной к Антону. Качнул бёдрами с силой, входя агрессивно, Саша заскулила. Немного нагнул, зафиксировал, снова качнул.

Саша пропищала что-то нечленораздельное. Антон усмехнулся про себя, ещё раз сменил угол и, удовлетворённый реакцией, начал двигаться. Сильно, сильнее, ещё сильнее, задевая волшебные точки, раздражая железы. Саша закричала, вцепилась ногтями в ногу Антона, больно, ему в удовольствие, от которого чуть не кончил, еле сдержался и продолжил снова и снова, ещё и ещё, пока Саша не забилась в его руках, взмахивая руками, задыхаясь от невозможно яркого оргазма и паники.

— Тихо, тихо, — пришлось крепко держать и гладить, кажется, она не на шутку испугалась. — Всё хорошо, Саня, — шептал. — Всё хорошо, Санечка.

— Ты…

— Я, — согласился и улыбнулся, отвлекая Сашу от мечущихся в панике мыслей от точно незнакомых ей ощущений. — Я сейчас лопну, если не кончу, прости.

Саша согласно кивнула на жест Антона, он перегнул её через бинбэг, поставив к себе ягодицами, продолжил двигаться так же быстро и сильно, но угол проникновения был другой, привычный. В такой позиции и оргазм не такой отчаянно сильный, Саше пришёлся по вкусу, как и Антону, когда он, обессилев, упал сначала на Сашу, благо та не слишком худая, а потом откинулся на спину.

— Что это было? — наконец-то она стащила уже ставшую раздражать тряпку с глаз Антона, правда, успела перед этим поправить кофточку и надеть штаны.

— Оргазм, — усмехнулся Антон.

— Нууу… я знаю, — вскрикнула Саша и уставилась на Антона. — Это… это… Не делай так больше, я всерьёз думала, что умру!

— Саня, от этого никто не умирал, но не буду, пока сама не попросишь, — сграбастал в объятия. — Я же не целую тебя без разрешения, хотя очень хочется, — медленно проводил пальцами по её и своим губам, очерчивая. — Можно?

— Нет! — Саша попыталась отодвинуться на безопасное расстояние, придерживая одежду, будто это поможет, если этот сильный мужчина захочет её раздеть или поцеловать.

Стрелецкий так и не поцеловал Сашу Савельеву той ночью, не раздел и сдержал своё слово, оргазмы Саши были обычные… другие интерпретации её пугали, вернее, не пугали, нет, но жить со знанием того, что Стрелецкий ещё более бог, чем она всегда думала, Саше совсем не хотелось.

Антон принял решение, что с Сашей всё законченно, был момент, когда он решил, что, может быть — это судьба, хотя бы призрачный шанс отношений, но становилось очевидным, что он ошибся. Он всегда стремился к прочным отношениям. К постоянству. Всегда знал, какого человека он хочет видеть рядом с собой, с каким человеком быть. Александра Савельева однозначно не подходила на эту роль. Можно бесконечно перечислять причины, по которым это невозможно, но была только одна-единственная причина, по которой именно эта девушка привлекала его, интриговала и не давала мыслить разумно. Антон поморщился.

Влюблённость проходит, она быстротечна. Тем более, влюблённость в такую девушку, как Саня. Он закрыл глаза, на несколько секунд позволив себе отрешиться от обстоятельств. Звонков и снующего помощника.

Через несколько минут он посадил в авто Варю и повёз в свой отель. Будто ничего не изменилось. Посмотрел на Варвару, та только что не хлюпала носом, как первоклашка, протянул носовой платок, отвернулся.

Он не может постоянно жить в подобном режиме. Чёрт возьми! Его рабочий день начинается в пять тридцать утра тренировкой, в восемь утра он уже в офисе. Хронический цейтнот, если не контролировать свой график, свои силы, жизнь превратиться в нескончаемый дедлайн. Он проходил это и не хочет возвращаться.

Антон ни капли не сомневался, что Саня обеспечит ему бессонные ночи и нескончаемую головную боль, дело не в разнице в финансовом положении или образовании, хотя сказать, что это не являлось проблемой, невозможно. Дело в самой Сане. В её порывистости. В беззащитности. В эмоциональности. И глупости. Именно глупости!

Их быстротечный роман, скорей интрижка, длился две ночи. За два же дня Антон один раз вытаскивал перепуганную, пребывающую в состоянии шока девушку из перевёрнутого авто, и один раз — из ледяной воды, сопротивляющуюся, с синими губами.

Варвара, хотя выглядела потерянной и казалась абсолютно несчастной, отдавала отчёт своим действиям, даже глупости она делала с полным осознанием и долей осторожности. Саня пёрла напролом, зажмурив глаза, размахивая конечностями.

А её внутренние противоречия? Комплексы, с которым стоит работать хорошему психоаналитику. Почему-то Антон был уверен, что Саня не даёт на себя смотреть из-за явного дефекта. Если ожог или шрам Антон бы заметил, ласкать себя Саня позволяла, то татуировку на ощупь не найдёшь. Но никакого дефекта в бане он не увидел.

Напротив. Он первый раз внимательно разглядел Саню. Прозрачное сырое бельё не оставило простора для воображения, Антон увидел и оценил женственные формы. Налитую, тяжёлую, округлую грудь с тёмными сосками, шикарные бёдра и ягодицы, тонкую талию. Почему-то представил Саню в костюме для танца живота, как звенят украшения на покачивающихся бёдрах, как трепещут ягодицы и прогибается тонкая талия.

Саша не была идеальной, нет. Она была по-женски обезоруживающе аппетитной.

Что в голове у этой аппетитной женщины? Почему она скрывает потрясающую фигуру, при этом занимается сексом с малознакомым мужчиной? Смотрит восхищённо, кажется податливой, мягкой, иногда раболепной, но не позволяет целовать себя.

Антон Стрелецкий не хотел разгадывать загадки. Он хотел женщину, которая будет рядом в болезни и здравии, и это не пустой звук. Он нуждался в том, чтобы приходить не в пустой дом, хотел, чтобы понимали, насколько он устал, вымотан, что в голове светящейся строкой бегут последние данные, а фоном стоит спуд нерешённых вопросов. Вероятно, это эгоистичное желание, человек склонен к эгоистичным поступкам. Антон привык отдавать отчёт своим словам, действиям и нуждам.

Саня Савельева гарантировала ему не тишину после рабочего дня, а нескончаемую головную боль… Ему хватило опыта с Варей и того, в какой кошмар превратилась совместная жизнь с ней. Несовместимость характеров, увлечений, темпераментов, сексуальных предпочтений привела к полному краху совместных планов. Больше он не станет поступать подобным образом.

Антон забронировал номер для Сани, Варвары и Леонида с женой в гостинице, где остановился. Это было спонтанное решение, вызванное удобством.

Он не мог оставить Варю в разбитых чувствах. В том, что к вечеру её расстройство пройдёт, он не сомневался ни капли, а вот близость Сани давала возможность перехватить её после награждения и поговорить. Не хотелось оставлять всё так, как есть. Необходимо было поставить точку, чтобы избежать разночтений.

Перехватывать не пришлось, Саша стояла на пороге его номера и всем своим видом показывала поражение. Она капитулировала ещё до боя, сдав победителю ненужные ему высоты.

Антон внимательно смотрел на Сашу, отмечая каждую, казалось бы, незначительную деталь. Она совсем не владела мимикой, игрок в покер из неё бы не вышел. Волнение, страх, отчаяние — всё это читалось, как подчёркнутый абзац в открытой книге.

— Значит, принудила? — спросил, когда дверь за Варей закрылась.

Отошёл на пару шагов, всё-таки Саша очень маленькая. Интересно, какой у неё рост, сто шестьдесят? Чуть больше? Чуть меньше?

— Да, — отступила ещё на пару шагов.

— Отважная девочка…

— Я пойду? — ещё пару шагов к двери. — Вам с Варей надо поговорить, решить всё.

— Нам не надо разговаривать с Варей.

— Как же, — всплеснула руками. — Вы же почти женаты были, а то, что… так это у всех бывает! Надо простить друг друга и жить дальше!

Антон сдержался, чтобы не засмеяться.

— Боюсь, у меня не настолько либеральные взгляды.

— Как это?

Саня, похоже, была готова отстаивать счастье подруги любой ценой, это даже вызывало восхищение… хотя, по большей части, такая жертвенность раздражала. Антон не был человеком, который обсуждает свои отношения с кем бы то ни было, он не спешил открывать душу или трясти своим нижним бельём. Душевный стриптиз — не его история.

— Как это? — повторила простодушная Саша. — Если ты бисексуал — ты очень даже либеральных взглядов!

— О, нет, боюсь, ты не представляешь, насколько мои взгляды консервативны, — грустно улыбнулся. — Я могу рассказать о своей «бисексуальности», раз это настолько животрепещущий вопрос, но в ответ жду такого же откровенного шага.

— Какого? — Саня выглядела заинтересованной. Всё-таки её несдержанность очаровывала, обезоруживала.

— Ты разденешься.

— Здесь? — огляделась.

Свет в номере был настолько яркий, что Саша ощутила себя выставленной на всеобщее обозрение. Номер просторный, она стояла как раз по центру круглого ковра с расходящимся по спирали рисунком. Как на арене цирка.

— И свет я не выключу, — добил Стрелецкий.

— Да зачем?! — вскрикнула, всплеснув руками.

— Мой интерес не более праздный, чем твой к моей бисексуальности. Честно говоря, до сегодняшнего инцидента в бане я думал, что ты стесняешься какого-то дефекта своего тела. Шрамы, неудачные татуировки, последствия пирсинга, любые из возможных вариантов, но на твоём теле нет видимых дефектов. Мне интересно, почему красивая молодая женщина стесняется себя?

Саша открывала рот и не знала, что сказать, хотелось одного — убежать. Спрятаться. Больше никогда не встречаться с Антоном, забыть всё что было, отформатировать кластер в головном мозге, отвечающий за память о Стрелецком Антоне Геннадьевиче. В то же самое время, совсем не хотелось уходить. Абсолютно. И даже хотелось раздеться, будь что будет. Хуже стать не могло.

— Для начала, я расскажу тебе кое-что о себе, — продолжил Антон. — Может, это поможет. Меня зовут Антон. Мне тридцать лет. У меня есть глаза, руки, всё это мне помогает определить формы женщины, даже если она прячется за вещами неопределённых фасонов. Я провёл с тобой две ночи и знаю особенности твоего телосложения. Поэтому мне интересно, чего конкретно ты стесняешься, есть ли что-то, что я не заметил.

— А…

— Раздевайся, Саня, — в тоне его голоса, в интонации, не было и толики юмора или намёка на лёгкость.

Приказ.

Саша переминалась с ноги на ногу и не могла заставить себя уйти. Руки сами собой потянулись к футболке и сняли её, оставив бюстгальтер. Лицо Антона мало что выражало, смотрел, не отрываясь, велел Саше прокрутиться вокруг себя, что она покорно сделала.

— Ты сказал, что расскажешь.

— Сказал, расскажу, — обошёл вокруг Саши, огладил взглядом и уселся в кресло, не заботясь о распахнутом халате. Мелькнуло бельё белого цвета и то, что совсем не скрывало это бельё… ткань прятала аккуратно остриженную дорожку волос и плотно облегала стоявший во всей красе член.

Саша стояла, не двигаясь, ничего сексуального не говорила, не делала, вряд ли выглядела привлекательно, а то, что под халатом, красноречиво говорило о том, что Антону всё нравится. Очень нравится.

— Итак, я учился в Швейцарии, в закрытой школе для мальчиков. Круглогодичное пребывание, полный пансион, привилегированное образование… когда тебе пятнадцать лет, а из доступных объектов вожделения — пара педагогов-женщин пенсионного возраста, тогда даже шкаф кажется приемлемым объектом сексуального удовлетворения…

— Тебя изнасиловали? — вырвалось даже раньше, чем подумала. Прикрыла рот ладонями и мотала в отчаянии головой, явно коря себя за слова.

— Нет, конечно, нет. Оставь эти слезливые истории доморощенным диванным психологам. Однако закончил я школу с чуть более широкими взглядами, чем, вероятно, этого хотелось моему отцу. Раздевайся, если хочешь знать дальше.

Саша потянулась к молнии на джинсах, попыталась изящно их потянуть вниз, они сползли вместе с трусами, пришлось подтягивать их на место, а стаскивая штанины, облокотиться на стул, иначе бы упала.

Стриптиз — не сильная сторона Саши… Антон улыбнулся, промолчав. Саша была признательна, что он обошёлся без комментариев. И без того, хоть проваливайся от жгучего стыда. Если бы Антон начал комментировать, Сашка бы умерла. А потом убежала к себе в номер и ещё раз умерла!

— А ты был за девочку или за мальчика? — неудобный вопрос, но стаскивать скини, пытаясь устоять на одной ноге, когда тебя откровенно разглядывает красивый мужчина, тоже не верх удобства!

— Никогда не перестану удивляться, почему именно это интересует наших людей. Многие гетеросексуалы охотно отдают это место в сексуальных играх с женщинами, а геи не имеют половых контактов подобным образом, но важно, важно, кто кого.

— Сравнил…

— Хорошо, снимай лифчик, Саня. Снимай, и я отвечу.

Саша расстегнула, как шагнула в ледяную воду, отбросила ткань в сторону. Антон набрал полные лёгкие воздуха и не дышал. Молочного цвета, тяжёлая, налитая, при этом упругая, с дерзко торчащими сосками, небольшими ареолами, грудь покачнулась и отозвалась ноющей болью в паху.

Сашина грудь была совершенством. Антон Стрелецкий официально был готов присягнуть верности этой груди, открыть трастовый фонд на её имя и выплачивать проценты с прибыли, как основному держателю пакета акций.

— Отвечай, — прикрыла руками грудь. Попыталась. Подобную красоту не так-то просто прикрыть ладошками, но и это вызвало раздражение в Антоне. Раздражение, которое странным образом возбуждало.

— Мой задний проход не пострадал, — проговорил быстро и раздражённо. — Убери руки, Саня!

— А дальше?

— Дальше? Дальше у меня была бурная молодость, я практически не жил в России, а там нравы… свободней, но не в этом дело, дело в действительно бурной молодости. У тебя бывало такое, когда ты просыпалась в постели и не знала имени того, с кем проснулась?

— А то! — Саша снова прикрыла рот ладонями. Кто же в таком признаётся?!

Антон улыбнулся одними глазами, не было похоже, что он удивился или осудил.

— Иногда я просыпался, не зная даже пол человека, с которым… заснул. Чаще мне везло, это оказывалась симпатичная девочка, в тех местах, где я отрывался, не встречалось несимпатичных девочек. Чаще, но не всегда. А один раз мне не повезло особенно сильно, надеюсь, я никогда не вспомню того, что было той ночью. С тех пор я не пью, избегаю случайных половых контактов, и мои партнёры сексуальном плане чаще всего женщины. Круг общения слишком тесный, скрыть похождения молодости не удалось бы, и, честно говоря, я не чувствую потребности оправдываться перед кем бы то не было. Я ответил на твой вопрос?

— Даааа.

— Раздевайся дальше.

— На мне только… — глянула на трусы. Прикрывающие попу шортики, удобные, хорошо хоть, без цветочков или какие-нибудь сердечек.

— На тебе бельё, снимай.

Саша посмотрела внимательно на Антона. Он сидел как всегда, абсолютно расслабленно, полы халата распахнулись, и он не собирался скрывать этого. Сквозь тонкую белую ткань были отчётливо видны очертания полной эрекции, капелька влаги осталась на трикотаже под широкой резинкой с нечитаемой надписью.

Почему-то не хотелось спорить. Не хотелось противоречить себе. Она сняла трусы, целомудренно свернув их, как на приёме у врача, отложив в сторону, и встала перед Антоном.

— Повернись.

Саша повернулась, даже не пыталась сделать это изящно или добавить сексуальности в движения. Обернулась вокруг своей оси, переступая с ноги на ноги, стараясь не упасть.

— Подойди.

Подошла.

— Тебе не помешают физические упражнения, подтянуть ноги, ягодицы, но главное — мышцы спины. Если не займёшься своей спиной, то уже через пару лет, при твоей сидячей работе и увлечении, у тебя будут серьёзные проблемы. Это всё. Тебе незачем стыдиться своего тела. У тебя на редкость женственная фигура, шикарная грудь и в меру широкие бёдра.

Пока Антон говорил это, Саша чувствовала его дыхание у себя на животе, потому что она продолжала стоять, а он сидеть, и говорил, иногда задевая языком пупок. Саша вздрагивала и сосредоточилась на том, чтобы не упасть. Переступила с ноги на ногу, чтобы почувствовать нужное трение.

Губы Антона уже бесцеремонно пробегались по телу Саши, куда могли достать в таком положении, пока не остановились на клиторе, сразу, без предупреждения или намёка. Язык раздвинул половые губы и огладил клитор. Саша попыталась вырваться, к такому она точно не готова! Но Антон удержал, не давая вырваться, даже пошевелиться.

— Антон!

— Что? — пробубнил в тёплую влажную слизистую.

— Перестань. Там же…

— Что там?

— Волосы! — вскрикнула в отчаянии.

— Не может быть! У Антона Стрелецкого нет глаз, рук, он не знает, что у тебя волосы!

— Да…

— Саня, перестань, ради всех святых, не заставляй меня быть грубым. Знаешь, кого я вижу перед собой? Женщину! Женщину, у которой есть грудь, задница, лобковые волосы. Она не похожа на мальчика, на девочку-нимфетку, она похожа на женщину, которая не развалится подо мной и не заноет, что это слишком быстро или долго! Вот, что я вижу. И я хочу эту женщину. Сейчас.

Он резко встал, Саша покачнулась, едва не упала, спас Антон. Быстро подхватив и перевернув к себе спиной, стал осыпать поцелуями шею, лопатки, спину, поясницу и ягодицы. Всё время мужские пальцы нещадно сжимали соски, крутили их до сладкой боли, с грудью же обращались деликатно, сдавливая совсем немного, больше поглаживая, лаская. О том, как это удавалось одновременно, Саша думать не могла. Она ни о чём не могла думать, только извивалась, стонала и иногда ловила себя на том, что оседает, а её подхватывает Антон.

Потом он перекинул её через боковину кресла, широкую, будто созданную для этого, убедился, что Саша готова, и резко вошёл. Она вскрикнула от пронизывающего болезненного удовольствия, Антон остановился на время, нагнулся, стал что-то шептать, она не могла разобрать, смогла только недовольно двинуть бёдрами навстречу и проскулить, чтобы он двигался, и двигался быстро.

Не заставил себя ждать.

Саша хваталась за декоративную подушку, пыталась упираться носочками в ковёр, стонала, а потом начала кричать. Потерялась во времени и пространстве, вся чувственность собиралась в одном месте и растекалась по всему телу, заставляя изгибаться и просить, умолять, стонать.

Антон приподнял Саню, прижимая к себе спиной, придерживая за гладкий живот, и стал медленно опускаться на колени, держа судорожно дышавшую, вспотевшую, двигающуюся в унисон его движениям девушку. Саша захныкала, то ли от смены положения, то ли от того, как Антон огладил груди, сбоку, вниз, по кругу, а потом опустился пальцами между ног Сани и начал ласкать. Сначала легко поглаживая, с каждым толчком всё сильнее и сильнее, пока не нашёл нужный угол, и Саня не зашлась в крике, размахивая хаотично руками, а потом оседала, откинув голову на Антона.

Саша ещё пыталась отдышаться, когда почувствовала, что её подняли и отнесли на кровать.

— Вот что мне с тобой делать? — ласково спросил Антон и погладил по вспотевшим волосам.

«Любить», — захотелось ответить Саше, но она только спрятала лицо, уткнувшись в грудь Антона, и слушала его дыхание. Антон отметил, что Саня так и отворачивает лицо, не позволяя себя целовать. От этого нехорошо сжималось внутри. Если он настолько неприятен, то всё поведение Сани, её вербальные и невербальные знаки, не могут не вызывать удивления, и он невольно испытывал раздражение, хотелось внести ясность в отношения, но ждали дела. Настанет ли тот день, когда он сможет хотя бы поговорить с девушкой, в которую влюблён, без спешки и посекундного отсчитывания внутреннего таймера?

— Саня, мне пора, — отодвинулся, извиняясь. — Сегодня вечером, если я освобожусь, у меня сделка в этом регионе, встреча с партнёрами, потом горит проект с корейцами, я бы хотел пригласить тебя, поговорить…

— Куда?

— Неважно — куда, главное, чтобы там не было возможности снять с тебя трусики, — засмеялся тихо, поцеловал в нос. — Не знаю, почему ты так на меня влияешь, я умею контролировать себя, поверь. Поговорим?

— Ладно, — Саша согласилась, готовая услышать что угодно, в какой угодно форме.

Трофи-рейд окончен, как и странная интрижка со Стрелецким. Хотелось бы продлить, хотелось, чтобы это не заканчивалась никогда в жизни, но Саша никогда не была мечтательницей, всегда твёрдо знала, что она хочет, и от кого.

Жестокая правда была в том, что просто секса от Антона Саше было мало, и дело не только в том, что ей хотелось большего — стабильности, спокойности, твёрдой убеждённости в верности мужчины, в самом широком смысле, уверенности в Антоне. Какую надёжность он может ей дать? Только финансовую на незначительное время, но Саша привыкла полагаться на себя, её тяготили долги, недосказанности, не отданные обязательства.

— Поговорим, — согласилась Саша, кивнув.

Антон поцеловал за ухом, хотел в губы, но Саша предусмотрительно отвернула лицо. Чувство самосохранения было сильнее удовольствия от поцелуев. Антон не настаивал, тревожность прошла сама собой, Саша развернулась и стала осыпать мелкими поцелуями красивое мужское тело, смакуя аромат, вкус, попутно балуя взор видом.

Буквально сразу Антон уже был в полной готовности, как будто не кончил несколько минут назад и не опаздывал на встречу минуту назад. Саша провела рукой по эрекции, удивившись про себя, любуясь, как откинул голову на подушку Антон, как качнул бёдрами в руку, как прижал к себе Сашу, лаская её, перекинув её ноги через свои бёдра, усаживая сверху на себя. Саша начала двигаться, задавая темп, пока не запыхалась, и Антон перехватил инициативу, быстро, сильно, вращая и ударяя в чувствительную точку. Саша могла только стонать, изгибаться и, где-то на подсознании, удивляться такому напору. Она даже успела устать и снова возбудиться и кончить, пока Антон, наконец-то, удовлетворил себя и, смеясь, велел Саше идти в свой номер, иначе он не ручается за себя, а награждение и партнёры ждать не будут.

Саша отвезла Варю в аэропорт, по пути они шутили и строили планы, не признаваясь себе и друг другу в своих печалях. Да и обидный проигрыш грыз душу, порой до слёз. Они приняли твёрдое решение — во что бы то ни стало взять реванш на следующий год. Ещё было время осенью, если поискать, можно найти подходящий трофи-рейд, но на ремонт Егорки требовалось время, да и у Мандарина в ближайшее время совсем другие заботы, лезть же в грязь поздней осенью ни Варя, ни Саша не хотели.

К тому же, Сашу вряд ли отпустят с работы хотя бы на неделю. Если у неё будет эта работа. Заказ Стрелецкого сорвался, она лично променяла его на минет. До такого абсурда Саша ещё не доходила, и не могла понять, стоило ли оно того.

Секс был потрясающим, что и говорить. Антон не был нежным, он был напористым, даже грубым, сильным, каким-то образом удерживая грань между силой и болью. Сашу испугал бы такой напор и страстность, маячь впереди перспектива постоянных отношений. Перспективы такой не было, Саша отдавала себе отчёт, и от этого становилось легче. Общение со Стрелецким — как проход по искрящемуся, слепящему глаза, тонкому, хрустящему насту. Никогда не знаешь, где провалишься особо глубоко, и не можешь широко распахнуть глаза — режет яркий свет.

Она поставила машину на стоянку, встретила Леру и Мандарина, поболтала с ними и пошла к гостинице, собирать вещи, ещё нужно было сходить в магазин, купить еды в дорогу. Саша шла, мысленно составляя список, пока не почувствовала, что кто-то перекрыл ей дорогу, поняла, кто это, не поднимая глаз. Почувствовала позвоночником, стрельнуло в низ живота, прошибло коленки, ноги едва не подкосились.

— Куда бежишь? — Антон улыбнулся с высоты своего роста.

Он казался обычным парнем. Саша понимала, что обычного в нём нет ничего, футболка без принта, тёмно-серые джинсы и обувь — всё это, наверняка, стоит больше, чем Саша зарабатывает в самый удачный свой месяц, а может, и полгода. Но стоять рядом с таким свойским Стрелецким было приятней, чем в его кабинете, где весь внешний облик демонстрировал причастность Антона к «миру больших денег», если Саша и понимала в этом что-нибудь. И спокойней, чем раздетой, когда он разглядывает с ничего не выражающим лицом. Если бы не эрекция, Саша бы ни за что не поверила, что тогда понравилась Антону…

— В номер, — быстро проговорила. — Варю провожала, она на самолёте улетела.

— Автомобиль, значит, оставила гнать тебе?

— Да, — кивнула. — Она расстроилась очень.

— Очень похоже на Варю, расстроиться, всё бросить, и пусть другие отдуваются. А ты, кстати, почему с ней не полетела, есть же Леонид, он бы пригнал машины.

— Одному пилить столько не с руки, — махнула рукой. — Не Леру же сажать! Её тошнило утром, как же я Мандарина брошу?.. Не, я так не могу, да и билеты стоят негуманно. Совсем обалдели! Откуда у людей такие деньги? — распалялась всё больше, пока не осеклась. Кому она рассказывает о стоимости билетов? Наверняка, его обувь стоит дороже перелёта, не наверняка даже, а точно дороже!

— Я пойду? — быстро проговорила и рванула к дверям, пряча красные от смущения щёки.

— Куда, — перехватил на ходу, приобнял, соблюдая дистанцию, но в то же время интимно. — Ты завтракала?

— Не-ет, — прошептала и отвела взгляд.

Он так на неё действовал. Гипнотизировал. Подавлял. Затягивал, как в воронку. Лишал воли.

— Составишь мне компанию? — сверху вниз, улыбаясь. — У меня есть сорок минут, не так и много, но нам надо поговорить, Саня, а освобожусь я только к ночи.

— О чём говорить?

— О нас с тобой, — не стал юлить. Саша перевела остановившееся на миг дыхание.

— Что говорить-то?..

— Вот и узнаем, пойдём, — взял за руку. — Во вчерашнем ресторане довольно сносно кормят, думаю, с завтраком они справятся.

Саша промолчала, но пошла следом за Антоном. Он чему-то улыбался и был расслаблен, как всегда… Сашка кинула взгляд на пах, расслабленность Стрелецкого — часто иллюзорна, Саша переставала верить ей. Кто знает, у этого парня явно повышено либидо.

— Не провоцируй меня, Саня, — он усмехнулся, поймав взгляд Саши. — Ты очень хорошенькая в этой нелепой футболке и отвратительных джинсах.

— Да что ты говоришь!

— Правду, — открыл дверь ресторана. — Предпочитаю озвучивать правду. К тому же, одежда — это просто одежда, а не сам человек, — отодвинул стул, не дожидаясь официанта. — Да и мне на руку, что на тебя меньше смотрят, — пожал плечами. — Ты настолько аппетитная, женственная, потрясающая, что я совсем не готов делиться твоими прелестями со всем миром. Во всяком случае, пока. Делай заказ.

Саша замерла. Интересно, бывает ли белая горячка от спортивного питания? Все эти коктейли, которые употребляет Антон, наверняка вредные, у него, наверное, интоксикация! Уже начался бред.

Аппетитная. Женственная. Потрясающая.

Всё это не про Сашу. Хорошенькая. Миленькая. Пухленькая. На один раз сойдёт. Вот это про неё! Но никак не «потрясающая» или «аппетитная».

И ведь не заподозришь, что Антон пытается, чего-то добиться. Чего ему добиваться? Зачем? Саша уже и так отдалась, и не один раз, количество же минетов и вовсе не сосчитать. Не вздумал же он ухаживать за ней? Зачем ему это надо?

Даже если он окончательно расстался с Варей, уже образовалась целая очередь из девушек подходящего происхождения и положения, с деньгами, машинами, яхтами, отцами, всем, что должно прилагаться к избраннице Стрелецкого, помимо длинных ног и белозубой широкой улыбки.

— Ты почему не заказываешь? Мы ждём, — выдернул из дум Антон, показав на стоящего по стойке смирно официанта.

— Я… я… что-то не хочу есть, — пробубнила Саша, мельком глянув меню, в основном — на столбик с ценами.

— Понятно. Ей чёрный чай, сырники, кашу… Саня, как ты относишься к каше?

— Фу, — передёрнуло.

— Кашу не надо, омлет с овощами, две колбаски собственного производства. Хлеб. Мне зелёный чай и овсяную кашу с сухофруктами. Ещё фруктов, яблоки, апельсины… что есть.

— Так почему у тебя испортился аппетит? — посмотрел прямо, Саша заёрзала. — Я могу предположить две вещи. Первая — цены. Тебя это не должно волновать, я тебя не лобстерами кормить собрался. Второе — ты некстати вспомнила о фигуре. И об этом ты тоже не должна волноваться, сейчас утро. К тому же, даже если ты перестанешь питаться совсем, ты не станешь худой, есть такое понятие, как конституция, уверен, ты с ним знакома. Так что, давай оставим позади этот разговор и всё-таки обсудим то, зачем я тебя позвал.

Саша проморгалась на отповедь и не нашлась, что ответить. А вот что сказать — было.

— Что обсуждать, — качнула головой. — Я всё понимаю. Чистая случайность. Интрижка, не заслуживающая внимания. Просто под руку никто более подходящий не подвернулся, только я, к тому же, сама напросилась, умоляла даже. Я претензий не имею, о случившемся буду молчать. Что ещё? Могу анализы сдать, если хочешь… в общем, всё было хорошо. Всем спасибо. Все свободны.

— Ты так видишь эту ситуацию?

— А как ещё?

— Александра, Саня, у нас всё не слишком красиво началось, но это не значит, что из этого ничего не может получиться.

— В каком смысле?

— Я предлагаю тебе встречаться, попытаться. Я прекрасно осознаю все трудности и возможные недопонимания, но мы люди, у нас развиты коммуникационные способности, надеюсь, мы сможем справиться с трудностями.

— Ка… ка-ак «встречаться»?

— Как это делают люди. После работы, на выходных днях. Ходить в театр или слетать в Рим на выходные, в Ниццу. Должен заранее признаться, я крайне ограничен во времени в будние дни, но выходные я привык выделять для отдыха, надеюсь, я смогу компенсировать нехватку внимания со своей стороны.

— Стоп! — Саша, аж подпрыгнула. — Прекрати! Ты издеваешься, да? Нашёл слабое звено и решил поиграть с дурочкой? Какое «встречаться»? Ты себя слышишь вообще?! Какая Ницца, какой Рим на выходных?! А ты видел себя, а меня?! Не смей издеваться надо мной, Антон! Секс был классным, не спорю. Я не поняла правила этой игры, но получила удовольствие, может, никогда больше не испытаю ничего подобного, но дальше не надо со мной играть.

— Саня…

— Да заткнись ты! Встречаться! Сказок в детстве перечитал или на благотворительность потянуло? Катись со своим Римом вприкуску! Я не игрушка.

— Это «нет»? — лицо Антона мало что выражало. Саша даже испугалась на какое-то мгновение, а потом пришла в себя. Он играет с ней. Непонятно — для чего, но играет, она не будет волноваться из-за бледного лица и сжатых губ — единственной мимики, которая хоть как-то выражала, что напротив человек, а не киборг.

— Нет, конечно! — сама отодвинула стул и резко встала.

— Я могу узнать — почему? — встал рядом.

— Потому что, если я захочу покончить жизнь самоубийством, я выберу что-нибудь менее болезненное. Например, прыгну в серную кислоту или подставлю лицо под укус чёрной мамбы, но не это!

— Перспектива встречаться со мной так ужасна?

— Нет, ужасна перспектива расставания! А оно обязательно будет. И мне будет очень больно, очень! Намного хуже, чем все предыдущие разы, вместе взятые. Так что, мой ответ «нет»! Нет!

Она рванула к двери со всех ног, опасаясь, что Антон догонит её и начнёт уговаривать, и она, конечно, сдастся и подпишет себе приговор на самую ужасающую пытку в своей жизни. Он не догнал. Саша быстро глянула через стеклянную дверь, когда захлопнула её за собой. Стрелецкий спокойно ел свою кашу.

Между Сашей Савельевой и Антоном Стрелецким всегда стояла стена из бронебойного стекла.

Часть 2

Саша поёжилась, быстро зашла в помещение, именуемое кухней, и нажала кнопку чайника.

Всё, её уволили. Или уволят в ближайшие дни, или даже минуты.

Стрелецкий не отменил заказ, как думала Саша, более того, он приехал с Семёновой Ларисой и молча выслушал, как Саша отбарабанила вводную часть, потом кое-как показала эскизы, макеты и на негнущихся ногах вышла.

И платье на ней ужасное! В клеточку!

Антон Геннадьевич не произнёс ни звука, один удар авторучкой по столу завершил показ. Саша вышла, а он остался, и суетливая начальница тоже, кинув предварительно говорящий взгляд на Сашу.

— Можешь идти домой, Савельева, — заглянула Леночка Изотова, новенькая секретарь грымзы. — Сама передала.

— Понятно, — слёзы навернулись. Собралась силами.

Стрелецкий ещё здесь, где-то там, в недрах простенького офиса, вся мебель которого стоит дешевле, чем один костюм Антона.

Быстро схватила плащ, перекинула через плечо сумочку и побежала в сторону метро под пронизывающим ветром. Холодный дождь удачно скрывал следы слёз. Плакала Саша, конечно, только из-за работы, которой лишилась, а не из-за Стрелецкого.

— Саня! — Саша обернулась на резко остановившееся авто, Бентли Мульсан, тёмно-синий, цвета индиго, как ночь, когда её посетило глупейшее желание променять работу на минет.

Саша всхлипнула и побежала, неудачно перепрыгивая через лужи, несколько раз зачерпнула обувью потоки воды, несущиеся с водосточных труб. Ноги промокли насквозь. Дождь превращался в ледяной ливень.

— Саня! — конечно, она не смогла убежать

— Спешишь сообщить о моём провале? — уставилась на Стрелецкого. — Не надо, я прекрасно знаю, что ступила, и это никуда не годится.

— Никуда, — согласно кивнул Антон. — Первокурсница бы сделала лучше. В чём дело, Саня, у тебя же были наработки. Лариса держала меня в курсе. Это не было шикарным, но… это было хотя бы что-то!

— «Хотя бы что-то», — передразнила Саша. — Перестань. Мы договорились, кажется, я сама выбрала.

— Я не хотел оставлять тебя без заказа, дай ты мне хотя бы один шанс.

— Ну, я не дала тебе шанс, — отвернулась.

— Или себе?

— И себе!

— Мы ведь не о заказе говорим сейчас.

— Нет!

— Почему ты не дала нам шанс?

— Потому что… потому что.

— Я помню версию про суицид, Саня, — он перегородил дорогу, игнорируя ливень, портя дорогой костюм и обувь, которая точно не предназначена для прогулок по лужам. Лощёный, как из рекламы дорогих часов. — Сейчас я сделаю кое-что, и только тогда ты ответишь мне, дашь ли ты нам шанс.

Саша потерялась, стоя в спешащей толпе, в конце рабочего дня, на подходе к людному перекрёстку, рядом с Антоном, по костюму которого лилась вода, впитываясь в спину и плечи. Подумала о том, что, должно быть, у неё размазалась тушь, и может ли она выглядеть ещё ужасней, чем выглядит сейчас.

Она потерялась в ощущениях и запахе дождя в мегаполисе, вперемешку с парфюмом, и никогда не чувствовала себя настолько несчастной. Антон подошёл совсем близко, нагнулся под её рост, убрал спутавшиеся пряди от лица Саши, протёр большими пальцами под глазами, внимательно разглядывая вблизи, по губам, а Саша стояла и думала, что так и выглядит её смерть. Костюм у неё дорогой, галстук от кутюр, обувь на тонкой подошве…

Мягкие губы, не настырные, нежные и ласкающие, накрыли её рот, начали играть, слегка надавливая, раскрывая, проникая, не нагло, не заявляя права, а так, что Саше самой захотелось ответить, открыться. Втянуть вкус и мягкость, спровоцировать на глубокий, чувственный, долгий поцелуй. Она цеплялась за плечи, хотя точно знала — даже если сейчас она лишится чувств, он успеет её подхватить и удержит с такой же лёгкостью, с которой обнимал, и твёрдостью, с которой целовал.

— Пойдём, — прошептал, ещё раз легко коснулся губ губами и повёл за руку в машину.

Саша, промокшая, жалкая, просеменила и остановилась у двери.

— Я тебе испачкаю сиденья, — с сомнением глянула на светлую обивку из натуральной кожи.

— Существует химчистка, — улыбнулся и легко подтолкнул в салон. Сел рядом. И стал смотреть, Саше показалось, любоваться.

Даже не стала спрашивать, куда они едут, зачем. Какая разница?

Она капитулировала. Она позволила себя поцеловать, и это убило последние силы и надежду на то, что она выберется из этой истории без серьёзных потерь.

Антон говорил, что был в Корее всё это время, рассказывал какие-то легенды, местный фольклор, смешил Сашу, усыплял её бдительность, будто он и вправду был самым обычным парнем, ничем не отличающимся от инструктора по вождению или менеджера по продаже на овощной базе. С ним было легко, он усыплял Сашину бдительность, уговаривал её сопротивление, умурлыкивал её зажатость. Саша начинала улыбаться, а то и смеяться. Легко забывалось, что она всего лишь Сашка Савельева, а рядом с ней Антон Геннадьевич Стрелецкий. Когда он передразнивал какого-то корейца, он не был похож на Геннадьевича.

Антон. Он был Антоном. Смешным. И Саша начинала беспокоиться о странных и глупых вещах.

— А тебе голове не холодно? — вдруг спросила. — Под дождём.

— Холодно, — засмеялся. — Зато сохнет быстро, — провёл рукой по влажным Сашиным волосам. У меня даже фена нет… представляешь?

— Полотенце есть? — почему-то даже не удивилась реплике.

— Полотенце есть, — отрыл дверь машины — они заехали в отдельный гараж, — и повёл в лифт, минуя пункт охраны.

— Какое жалкое зрелище, — Сашка оглядела себя зеркале, в лифте с хромированной отделкой, яркой подсветкой, зеркальным потолком.

— Прекрасное зрелище, — Антон улыбнулся и вывел Сашу на нужном этаже.

С одной-единственной квартирой, вход в которую был через аллею с комнатными растениями, ухоженными, как в ботаническом саду. Саша заробела, но рука Антона, большой палец которой между делом поглаживал ладошку Саши, вселяла толику уверенности.

Первое, что увидела Саша, было освещение, потом цвета, белый, чёрный и оттенки коричневого. Натуральные материалы и простор. Вся квартира Саши была меньше холла, куда они вошли. Саша посмотрела под ноги, как нелепо смотрелась её обувь на дорогом паркете.

— Мне разуться? — для чего-то спросила.

— Конечно, — просто ответил Антон, — и колготки сними.

— Колготки? — удивилась.

— Ты промокла, — улыбнулся.

Саша покорно протянула ногу, потом вторую, стояла ровненько, не дыша, пока Антон снимал с неё колготки. Специально медленно, задержавшись руками не только на талии и ягодицах, но и у коленок, с обратной стороны, у щиколоток.

Было неудобно, что Антон присел на корточки, поглядывает снизу вверх и сосредоточено спускает по Сашиным ногам капрон. Неудобно, но приятно до дрожи в коленках. Переступила с ноги на ногу и почувствовала, как взлетает вверх. Антон поднял её легко, как будто она ничего не весила.

— У тебя же тёплые полы, — попыталась пошутить, болтая ногами в воздухе.

— Угу, — согласился, пока Саша пыталась оглядеться по сторонам, куда её несут.

Оказалось в спальню.

Огромная кровать занимала большую часть комнаты, ковёр между кроватью и окном — в цвет покрывала и гардин. Разница в тканях и текстурах создавала эффект солнечного света, пробивающегося из окна, и делала помещение тёплым. Потолок невообразимо высокий, с рядами ламп, установленных плавными изгибами. Много простора, бьющая по глазам роскошь, сбивающая с ног, при этом ощущение тепла и домашнего уюта. Дизайнер был мастером своего дела.

— Соскучился, — проговорил Антон и улёгся рядом, сграбастав в объятья, прижимая к себе.

Саша тут же почувствовала, насколько он соскучился.

— Что, ни одном симпатичной кореяночки не подцепил? Или корейца? — не смогла удержаться от подколки.

— Глупая, — только улыбнулся в ответ.

А Саша млела от поглаживаний и поцелуев, от дыхания и парфюма, от ощущения собственной беспомощности, от собственного страха и предвкушения боли. Инстинкт самосохранения отключился, уступая место другим инстинктам, более актуальным на данный момент. Она предчувствовала, что потом ей будет больно, знала это наверняка и почему-то хотела этой душевной боли.

Почувствовала губы на своих, язык, открылась навстречу, ощущая стон, поглаживание, вкус и невыносимую нежность, растёкшуюся по всему телу.

Саша не знала, что поцелуи могут быть такими. Такими разными, такими долгими, такими глубокими, поверхностными, лёгкими, лишающими дыхания и дарящими его одновременно.

У Антона кружилась голова, ему не хватало воздуха, казалось, единственным доступным источником кислорода была Саня, её податливые губы, растерянный взгляд и мягкая улыбка. И знакомый запах, чего-то сладкого, родного. Ромашки.

Саня была рядом. Под ним! Как он и хотел, мечтал все эти недели. Вопреки здравому смыслу и логике, чувству гордости, раздражению, даже злости и какой-то странной, щемящей жалости.

Он улетел в Корею в тот же день, когда Саша уехала домой, видел, как отъезжает Ланд Крузер с прицепом от автостоянки, потом закрыл номер и через несколько часов был в Москве, чтобы сделать пересадку и перезагрузить свою жизнь заново.

То, что он позволил себе на несколько часов поверить, что Саня может быть с ним — всего лишь блажь, которую следовало забыть. Слабость, на которую он не имел права. Никогда себе не позволял и не позволит. Они слишком разные. Взбалмошная, эмоциональная Саня и он. Её отвага подкупала, поступки, какими бы глупыми ни казались — вызывали улыбку, но в постоянных отношениях от этого быстро устанешь, непосредственность станет казаться глупостью, а отвага — упрямством. Не говоря уже про разницу в мировоззрении, образовании и воспитании.

Всё это Антон повторил себе несчётное количество раз и даже убедил себя в этом, ровно до того момента, как вернулся в родной город и зачем-то поехал с Ларисой принимать заранее провальный проект Александры Савельевой. Хотел дать ей шанс? Или шанс себе увидеть и убедиться, что был прав.

«Что ты несёшь?» — единственное, что хотелось сказать, когда он смотрел на Саню в забавном платье и туфлях на высоких каблуках, даже на них она была маленькой. Подойдя ближе, он почувствовал сладковатый, еле уловимый запах ромашки. И желание впиться в её глупый рот, несущий откровенную чушь, разложить маленькое, мягкое тело на столе, не церемонясь спустить с неё бельё, приспустить брюки, не дожидаясь ответа или разрешения, войти и начать двигаться, с силой, наплевав на предварительные ласки.

И вот она под ним, не на столе, ещё лучше, на его кровати, жадно отвечает на поцелуи и тихо стонет.

Он расстегнул мелкие пуговки на платье, увидел белое кружево на белой коже. Тёмный сосок, провоцируя, выпирал и требовал ласки. Сквозь кружево. Сквозь запах ромашки и дезодоранта. Запах тепла. Запах удушающего желания, которое он не хотел контролировать, оно накатывало волна за волной, не давая крупицам сдержанности остановиться, вспомнить о нуждах маленькой женщины под ним. Под ним. Под.

Он с трудом вспомнил о средстве защиты, с ещё большим трудом расправился с собственным ремнём и молнией на брюках, трусики с Сани даже не снимал, отодвинул в сторону и вошёл, она была готова. Выгнулась и довольно промурчала, как кошка, вцепилась в плечи и ответила резким качком бёдер, давая понять, что не надо сдерживаться.

Саша еле успевала держать темп, сильный, агрессивный, игнорируя болезненность, даже наслаждаясь. Наливалась грудь, губы начинали ныть в требовании поцелуев, таких же нещадных, как движения Антона. Быстрых, сильных, ударяющих. Упёрлась пятками в натуральную ткань покрывала и двигалась, двигалась, двигалась навстречу, задыхаясь, со стонами, криками, смешавшимся потом, пока не почувствовала собственную пульсацию, слёзы на глазах, вкус его дыхания и рваный вздох, он позволил себе кончить следом, с громким стоном, хватаясь с силой за бёдра, сжимая пальцами до боли.

Саша повернула голову вбок, в комнате, оказалось, был шкаф, а рядом большое зеркало, отражающее кровать. Она так и лежала, в платье, с выглядывающим белым бюстгальтером, подолом платья, задравшимся на животе и бёдрах. У Антона были приспущены брюки и расстёгнуто несколько пуговиц рубашки, галстук валялся рядом, свернувшись бесформенной лентой.

Антон посмотрел в то же зеркало.

— Убийственная парочка, — усмехнулся.

— Парочка, — хихикнула в ответ Саша.

— Надо всё-таки поговорить, — заворчал и качнул бёдрами. Саша поняла, что ещё несколько движений, и им будет не до разговоров.

Антон встал, аккуратно снял презерватив и скрылся за дверью, вскоре зашумела вода. Саша поняла, что там ванная комната, прямо в спальне.

Села целомудренно на краешек кровати. Интересно, уже можно начинать паниковать или подождать? Она внимательно огляделась вокруг себя. Красиво! Тепло, солнечно, с виду просто, но дороговизна бросается в глаза. Саша вздохнула, в это время Антон появился с полотенцем на бёдрах. Саше захотелось его не только огладить, пощупать, но и облизать, как мороженое. Очертить каждый кубик на прессе, руки, грудные мышцы, ноги…

— Хочешь в душ?

Саша согласно кивнула.

Со словами «разберусь сама», она зашла в помещение ничуть не меньше спальни и поняла, что она не разберётся. Раковина была, с краном тоже всё понятно, но сам душ… огромное пространство из кафеля и стекла, завальцованные кнопки, сразу не увидишь, какие-то рычаги.

— Эм, — Саша выглянула из дверей, Антон смотрел в телефон. — Я вообще-то гуманитарий, а там какая-то штука, напоминающая космический корабль.

Антон открыто засмеялся, Саша собралась обидеться, но засмеялась с ним. Так и смеялась, пока он раздевал её, аккуратно развешивая платье на передвижной вешалке с плечиками.

— Всё время думал, зачем она здесь, а пригодилась, — тепло улыбнулся и подтолкнул Сашу в душевую кабину, вернее, то, что должно так называться. — Запоминай, гуманитарий.

Нажал кнопку, полилась вода, сразу нужной температуры, потом сменился напор, потом скорость, потом вода брызнула со всех сторон, заиграла музыка. Потом Антон прижал к себе Сашу и стал гладить под струями воды, используя гель для душа, утверждая, что он «ничего такого не имеет в виду».

Он, может, и не имел, в чём Саша сомневалась, судя по нешуточной эрекции, а вот Саша имела, развернулась в руках и опустилась вниз, на корточки. Облизнулась, сглотнула в предвкушении и обхватила головку члена одними губами. И только когда наигралась всласть, в собственное удовольствие, насадилась поглубже. До конца не получилось, не самая удобная позиция, но почему-то очень хотелось это сделать, чтобы Стрелецкий сошёл с ума, чтобы умолял, чтобы начал двигаться сам, имел её в рот так, как до этого традиционно. Она провоцировала, расслабила горло, привстала немного, сменила угол, гладила ягодицы, между ними, пока не почувствовала, как Антон наматывает её волосы на руку сильным движением и начинает двигаться сам, быстро, сильно, не давая ей прийти в себя. На какое-то мгновение Саша испугалась, но перед самым концом он выскользнул, кончив больше на нёбо, не глубже.

Не успела Саша опомниться, распробовать вкус, как поняла, что её отнесли на кровать и там распяли на краю, а рот Антона сделал это, заставил её испытать оргазм, хотя после первого раза, она была уверена, что сегодня больше не получится. Похоже, что Антон был другого мнения. Саша зажмурила глаза, когда увидела мелькнувшую упаковку презерватива, и только пискнула, когда он вошёл, не дожидаясь спада пульсации, ещё в послевкусии, и начал двигаться.

Быстро, сильно. Он всегда так начинал, и это нравилась Саше. Она упиралась пятками ему в поясницу, держалась крепко, не позволяя и сантиметру воздуха оказаться между ними, его руки были везде, как будто их десять, а не две, мелькнула подушка, оказалась у неё под бёдрами. Губы ныли от бесконечных поцелуев, грудь была болезненно чувствительна, всё тело превратилось в эрогенную зону, оргазм накрыл слепящей вспышкой, Саша кричала, хрипела, начала задыхаться, слишком сильно, слишком остро, слишком прекрасно.

— Стоять! — взвизгнула Саша, когда увидела, как Антон заходит с ней в ванную комнату.

— Ладно, — поднял руки.

— Вот и отлично… — бубнила Саша, пока разбиралась с замком. На всякий случай. А у самой от улыбки сводило скулы.

Вышла, завернувшись в выданный Антоном махровый халат, и прошла на огромную кухню, которую нашла скорее интуитивно. Чёрный, серый, оттенки коричневого, сочетались самым непостижимым образом, Саша огляделась в этом шикарном царстве и остановила взгляд на Антоне. Он снова что-то набирал на телефоне.

— Прости, — поднял глаза Антон. — Я не предупредил, что приезжаю, еды нет, — сделал несколько шагов и открыл сияющий внутри белизной, огромный холодильник. — Можно заказать, что ты хочешь?

— А что ты ешь? — с сомнением посмотрела на Антона, тот что-то намешивал в блендере. Спортивное питание. Может, коктейль.

— Я выберу, — подмигнул.

— А у тебя из-за этого вечный стояк? — не выдержала Саша, показав глазами на стакан с сомнительной жидкостью.

— Саня, — фыркнул по-мальчишески. — Стояк у меня из-за тебя, а это полезно, если с умом, и вкусно. Хочешь?

— Нееее, нет! — подпрыгнула.

— Как хочешь, — пожал плечами и допил. — Ресторан здесь в трёх минутах, посмотри меню, — протянул ей айфон. — Я закажу.

Саша старалась не смотреть на цены, но не получалось, потому что они были четырёхзначные. Пасту по цене новых босоножек Саша переварить не сможет.

В итоге выбрал Антон, доставили быстро, даже появился вышколенный официант, который и глазом не повёл на то, что хозяева сидят в халатах, причём Саша в своём буквально утопала.

— Саня, — наконец, когда официанта отпустили с щедрыми чаевыми. Саша глазам не поверила, какими! — Я спрошу ещё один раз. Возможно ли нам встречаться?

— Не-а, — качнула головой, пережёвывая какой-то салат со множеством зелени, тремя креветками сверху и пармезаном.

— Почему?

— Как ты себе это представляешь? Я и вот это, — обвела вокруг руками. — Я не вписываюсь, понимаешь?

— Полчаса назад, — напомнил, — ты очень вписывалась. Я бы сказал, выразительно и громко.

— Полчаса назад мы трахались, Антон, а ты говоришь про «встречаться». Это разные вещи.

— По-моему, одно и то же.

— Нет. Ты же сам говорил тогда, встречаться, Рим на выходных, Ницца… а это значит — общение, а не только секс. О чём ты будешь со мной общаться? Вот ты, сколько языков знаешь?

— Пять.

— А я, с горем пополам, английский на уровне интермедиат, — развела руками. — В доу-джонсах ничего не понимаю, в баррелях нефти, в брендовых вещах. Эйч Эн Дем — мой потолок. Встречаться — значит, будут общие друзья, знакомые. Ты меня как своим друзьям представишь? Опозоришься только, я же не Варя. Она росла принцессой, выросла королевой, а я… нет, Антон, ничего не получится у нас.

— В сказку «Золушка» не веришь, значит? — улыбнулся.

— Верю. Только её как-то неправильно понимают. Золушка хотела посмотреть на бал, а не остаться там, выходной и платье.

— А принца?

— Устанешь принцу соответствовать.

— Значит, ты боишься мне не соответствовать?

— Бинго!

— Глупо.

— Это, кстати, первый звоночек, глупой меня считаешь.

— Слушай, — он встал и прошёлся от стены до стены, это заняло время. — Я тоже в «Золушку» не верю, а что нам мешает свою сказку придумать, — развёл руками. — Два взрослых человека всегда могут договориться, условиться, составить контракт…

— Контракт, значит. — Саша вздохнула. Контракт. Варя, как-то говорила, что между ней и Стрелецким едва ли не финансовый договор, вернее, их родителей, это было нормальным для их круга. Для Вари. Для Антона. Для Арнольда Белицкого и Геннадия Стрелецкого. И совсем не нормально для Саши, да и что она предложит? Папину рассаду? Кредит за машину и на магистратуру? Ежемесячный платёж на курсах английского и попытку накопить на семинар после всех обязательных платежей? Или мечту съездить в Питер и купить босоножки?

— А у тебя алкоголь есть? — нестерпимо захотелось выпить, лучше бы напиться, конечно, но и промочить горло не помешает.

— Сейчас, — Антон вернулся с хрустальным штофом и налил жидкость в такой же хрустальный бокал, протянул Саше. Та понюхала. Пахло виски… кажется, более резко, аж в носу защипало, но это был виски.

— Будешь? — долила себе и спросила.

— Не употребляю.

— Я так, немножко, — пожала плечами, макнула кончик языка. Обожгло. Гадость. — У меня же есть банка колы, — вспомнила и рванула в поисках своей сумки, довольная вернулась и щедро добавила в бокал, размешала и отпила.

Вот! Значительно приятней. Сделала пару глотков, в голове зашумело, приятное тепло разлилось в животе и по телу, потом допила.

— А можно ещё?

— Конечно, — Антон широко улыбался, как в рекламе стоматологической клиники.

Саша налила ещё, на этот раз щедрее, и вылила остатки колы, смешав.

— Ты чего так улыбаешься? — просияла, глядя на Антона.

— Это Макаллан М.

— Я так и поняла.

— А говоришь, не веришь в Золушку, только Золушка может разбавить Макаллан за двести сорок тысяч рублей кока-колой и закусывать ананасом.

Сашка еле удержала бокал, пытаясь не подавиться. Глотнуть она не могла, выплюнуть тоже, быстро дышала, пытаясь подавить панику. Спазм в горле отпускал, она сумела сделать маленький глоток, остальное просто выплюнула, прямо на белую столешницу, из какого-нибудь редчайшего мрамора, и на ней наверняка останутся следы!

Саша задыхалась, неожиданно для себя, она не могла даже покраснеть, не могла вымолвить ни слова, могла только смотреть на коричневое растекающееся пятно на белой столешнице и рвануть в сторону спальни за платьем.

Трусы искать было некогда, колготки тем более, кажется, их Антон выбросил, туфли надела на голые ноги, моментально справилась с замком и выскочила в оранжерею, пронеслась мимо огромных горшков с растениями и уставилась на двери лифта. Кнопки не было. Не было кнопки! Магнитный считыватель. Официанта встречал Стрелецкий и провожал тоже, Саша не придала значения… а кнопки нет. И двери тоже нет. Ей не хватало дыхания и слёз, только и могла, что раскрывать рот и дрожать всем телом, сидя в уголке, сжавшись, уткнувшись носом в коленки. На кафельном полу, без трусов.

Золушка! Как же! Даже без трусов, у Золушки осталась хотя бы тыква.

— Санечка, — Антон внимательно заглядывал в лицо перепуганной девушки. — Хорошая моя, дыши. Дыши со мной. Дыши. Со. Мной.

— Выпусти меня, — пропищала, готовая зареветь от стыда.

Саша продолжала прятать лицо в коленках, Антон целовал её волосы, виски, щёки, пока, наконец, она не встала и покорно не пошла в квартиру, нашла бельё, чтобы уже через несколько минут сидеть в машине, прикусывая нижнюю губу до боли. Почти до крови.

Через время, когда Саша, кажется, успокоилась, Антон всё же спросил:

— Что это было?

— Это был Макаллан М, — фыркнула.

— Я понимаю, но… Саня, слишком болезненная реакция, — внимательно посмотрел на девушку, благо стояли на светофоре.

— Да, — согласно кивнула, одновременно вздыхая. — Выплюнуть пару взносов за кредит на машину и магистратуру — обалдеть, как болезненно.

— Ты учишься в магистратуре? — посмотрел на Сашу внимательно.

— Ага, поступила, теперь не знаю, чем за кредит платить, — усмехнулась. — Тебе, наверное, неизвестно такое слово.

— Кредитные обязательства известны всем, Саня. Расскажи лучше про учёбу, свои планы.

— Тебе интересно? — искренне удивилась.

— Да, — ответил просто. Саша посмотрела с подозрением, но стала рассказывать, посчитав за лучшее говорить о планах на будущее, а не о сегодняшнем инциденте и том, как глупо она себя повела. Глупо, действительно глупо. Постепенно впадая в раж от собственных планов, которыми делилась, активно жестикулируя и удивляя собеседника мимикой.

Почему-то Антону удавалось отвлекать её, заговаривать, заставлять забывать, кто он, а кто она.

— Итак, после всех волнений, мы можем вернуться к нашему разговору? — вдруг ввернул Стрелецкий и посмотрел в упор на Сашу, она сжалась отчего-то.

— К какому именно?

— Я предлагаю тебе встречаться, это третий раз, кстати. Первые два ты отказала.

— Ты сам передумал после первого раза!

— Я дал тебе время остыть, а себе подумать, решить, хочу ли я этого на самом деле. Я хочу. Я и сейчас могу дать тебе время, через три дня улетаю на неделю, мы можем завести добрую традицию. Мы спим, ты отказываешься, потом мы снова спим, я снова предлагаю, ты отказываешься, и так по кругу. Не могу сказать, что мне нравится этот сценарий, но рано или поздно тебе надоест, ты согласишься.

— Ты всегда такой настойчивый?

— Всегда, иначе бы я не был настолько богатым, — постучал пальцем по рулю.

— А давай, — Сашка махнула рукой. — Только без этих твоих Римов и Ницц, у меня загранпаспорт просрочен, пока я его буду делать, ты меня уже бросишь.

— Почему это — я тебя брошу?

— Потому что, у меня условие есть. Одно.

— О, это интересно. Я же говорил, что все взрослые люди могут договориться. Итак?

— Итак! При встречах мы пьём и едим только то, за что я могу заплатить.

— Расходы пополам?

— Не, — Саша засмеялась. — Ты всё-таки мальчик, ты и плати. Но теоретически я должна иметь возможность заплатить за свою часть обеда, например, или за вино.

— Ты считаешь, что это невыполнимое условие?

— Конечно, — пожала плечами. — Ещё какое невыполнимое.

— Зря ты так думаешь, — тоже пожал плечами и резко свернул вправо.

— Антон! Кто так поворачивает? Какой идиот тебе права продал?! Руки тебе оторвать надо! Про скорость потока слышал? Про поворотники?!

— Прости, — почесал нос. — Увидел магазин, — показал глазами на вывеску.

Небольшой магазинчик со скудным ассортиментом эконом-класса, Сашка могла бы найти там с десяток продуктов, чтобы приготовить салатик на быструю руку, а к нему обед из двух блюд и даже компот сварить, причём её средств хватило бы ещё на ананас и вино.

— Блондинка, — фыркнула Саша.

— Скажи ещё — «насосала», — ответил Антон, и Сашка закатила глаза. — Пойдём покупать продукты, будем пировать, — покрутил платиновой картой. — А здесь карты принимают, кстати? — озадачился.

— Очнулся! Двадцать первый век на дворе, их везде принимают! Только смотри, не купи случайно магазин.

— Всё согласно договору. Сколько ты обычно тратишь?

— Ну… пусть тысячу. Рублей! — уточнила. — Не каких-то там биткоинов или долларов, а рублей.

Она могла обойтись и меньшими средствами, но ставить настолько неразрешимую задачу перед Стрелецким не захотела. Было бы неплохо «встретиться» ещё пару раз, решила Саша про себя. Секс с Антоном шикарный! Не могла Саша взять и отказаться от такого секса! Ей всегда хотелось именно такого: стремительно, жарко, жадно. А как он целуется! Одними губами рассказал всего Шекспира, присыпал Бродским и бранными словами! Саша вздохнула и облизнула губы.

— Перестань, — Антон нагнулся. — Иначе завтра по телевидению покажут, как обнаглевший мажор, отпрыск Стрелецкого-старшего, устроил оргию посредине улицы. Пошли.

Раскрыл двери магазина, словно шикарного бутика, и жестом пропустил Сашу вперёд. Антон внимательно смотрел на упаковки, вчитывался, иногда морщился, но мужественно складывал в корзину, пока не добрался до пирожков из пекарни, установленной тут же.

— Положи на место, — Саша попыталась выдернуть. — Нельзя покупать пирожки с мясом в непроверенных местах, тебя мама не учила?

— Мама меня учила не покупать их вообще, — ввернул Антон. — У меня ещё остаётся двести пятьдесят шесть рублей сорок восемь копеек до двух тысяч. А это два пирожка и то вино, — махнул рукой в сторону стеллажей с алкоголем. — Винный напиток, если придерживаться точных формулировок.

— Ты в уме посчитал?

— Да.

— А почему две тысячи?

— Ты сказала «оплатить свою часть». Значит, половину, путём нехитрых арифметических исчислений…

— Ладно! Но пирожки положи на место и сомнительное пойло не бери.

— Нет уж, — уставился на Сашу, та нервно сглотнула. — Условие, так условие. Ты, я уверен, ешь какие-нибудь такие… изделия, и употребляешь подобное «вино». Всё это съедобно, раз продаётся в продуктовом магазине. Ничего не случится.

— Ты действительно собрался это есть?! — взвизгнула.

— Это продукты питания. Я буду их употреблять в пищу и пить, — протянул карточку кассирше, не поднявшей глаза на покупателя, не предложившей пакет, пробубнившей сумму: «Одна тысяча девятьсот девяноста восемь рублей тридцать семь копеек», равнодушно протянувшей: «Пин-код» и «Чек».

— Ты же не пьёшь! Варя говорила — ты не пьёшь. На трофи ты точно не пил, не притрагивался даже.

— Мало ли, что говорила Варя, а теперь пью, — Антон кинул пакет на заднее сиденье, Саше показалось, что салон машины содрогнулся в ужасе. Сел боком, вытянув на улицу ноги. — Твоё здоровье.

Саша смотрела, как Антон раскрыл упаковку тетрапака, аккуратно отложив крышечку в сторону, и сделал пару глотков. Скривился, его передёрнуло всем телом, он зажмурил глаза, потёр нос, глаза заслезились, но снова отпил.

— Антон, не надо.

— Надо, — отчеканил. — Знаешь, когда я жил в Англии, я встречался с девушкой. С хорошенькой мулаткой, она жила в Тауэр Хэмлетс, это один из неблагополучных районов Лондона, — уточнил. — Одевалась она на распродажах и пила примерно такую же дрянь, даже, кажется, хуже. Потом мы расстались, — взмахнул рукой. — По другой причине, а не потому, что она жила в Тауэр Хэмлетс, — Он сделал ещё пару глотков. — Как ты думаешь, можно ли меня, такого толерантного, испугать этим отвратительным бухлом? Да, я предпочитаю качественную еду, дорогой алкоголь, хотя последний раз пил, кажется, года четыре назад, или пять, но это не значит, что я умру от этого, — потряс тетрапаком, ещё отпил, и ещё. — Становится даже вкусно! Где-то был пирожок… пирожочек с котятками, где ты, — полез в пакет. — Вот ты где, воняешь отвратительно.

— Антон, прекрати!

Сашка смотрела, как Стрелецкий стремительно пьянел, практически мгновенно, как ребёнок, который выпил махом граммов сто первача. Сначала на лице, а потом по шее пошли пятна, движения стали расфокусированными, он еле ворочал языком, при попытке встать упал обратно в салон, за руль его Саша не пустила, грубо затолкав на пассажирское сиденье.

— Ты трезвый-то водишь через жопу, — отрезала.

— Вооооот, — довольно заулыбался Антон. — Вот моя девочка. Нахалка, — послал воздушный поцелуй. — Люблю тебя!

— Я тоже пьяная всех люблю.

— Не-а, я только тебя, — не унимался Антон, продолжая глотать «вино».

— Влюбчивый ты парень, как я погляжу, — Саша вдавила газ и повернула в сторону своего дома. Надо бы отвезти домой без пяти минут бездыханное тело. Саша испугалась, что он вырубится раньше, чем они доедут, как потом попасть в лифт, как вообще проехать во двор и гараж, охраны, как в Кремле. Решила, что отвезёт к себе. — Мулатка, Варя, теперь я.

— И Настенька, — Антон икнул.

— О, ещё и Настенька!

— Настенька сдулась сразу, а Варю я честно любил, но не сложилось, — красная жидкость разлилась по салону и на одежду Стрелецкого, Саша закатила глаза. — А с тобой сложится, я уверен.

— И чем же тебе Настенька-то не угодила, принц? — сжимала зубы. Пьяный Стрелецкий начинал нервировать, он ещё и кривляться вздумал, размахивал своими ручищами, хватался за руль и пытался залезть Саше под платье.

— Тонкой конституции девушка, пока разгонишь, терпение заканчивается, — отпил. — И всё равно «агрессивно», «можно помедленней». Можно, без проблем, — ещё отпил, зачем-то заглянул в «горлышко», видимо, хотел убедиться, что на дне ещё было. — Но не люблю я, когда она минут через сорок умирать начинает. Разваливается!

— Да ты кого хочешь укатаешь, Стрелецкий!

— Тебя не укатал, — кажется, наконец-то вино было допито, даже пирожок съеден.

— Вот и секрет великой любви, — усмехнулась.

— Это секрет гармоничных отношений, Александра, — кивнул головой и выразительно, громко икнул. — Ты же умница у меня. — Сашке понравилось его «у меня» и «моя девочка», пусть сказано пьяным, значения не стоит придавать, но приятно до слёз! — Я работы твои видел, тебе расти надо, а некуда, в конторке своей так и будешь этикетки для спичечных коробков клепать, правильно сделала, что учиться пошла, и семинары, куда ты ездишь, тоже на пользу пойдут. Как-то в тебе это сочетается, — помахал руками в пьяном жесте. — Но главное, ты не развалишься.

— Не пей больше, Антон, — Саша не знала, плакать ей или смеяться. Как его, здоровенного, тащить к себе на восьмой этаж, когда он на ногах не стоит? Он не стоит, а вот у него — очень даже, когда Антон хватался за Сашу и пытался залезть ей под подол.

Кое-как дошли до квартиры, у дверей Антон едва не упал, выкатил глаза и начал мычать что-то нечленораздельное. Сашка мгновенно сориентировалась и затолкала сначала во входную дверь, а потом сразу в туалет, повернув лицом к унитазу.

— Хорошо хоть, волосы держать не надо, — засмеялась.

Через час было уже не до смеха, Саша всерьёз начала опасаться, что Антон отравился. Нормальный-то человек может не выжить после такого «вина», а уж сам Стрелецкий Антон Геннадьевич — тем более.

Наконец, после промывания марганцовкой, таблеток активированного угля, единственного, что нашлось, Антон вырубился поперёк разобранного дивана, а Саша подумала, что виски за двести сорок тысяч рублей — не самая большая проблема в жизни. Его-то литрами пить не будешь.

Просыпался Антон тяжело, голова ожидаемо раскалывалась, во рту было сухо и противно. Вокруг стояла темнота, свет ночного города едва отсвечивал в окно квартиры. Он огляделся. Небольшая комната, недорогая мебель из ДСП, обои, толком не видно какие, невысокий столик рядом с диваном, на котором он лежал, был завален книгами, блокнотами, скетчбуками, россыпью маркеров и фломастеров.

Он обернулся на тихий сап рядом, посмотрел на Саню, она лежала, свернувшись калачиком, спрятав лицо в подушке. Небольшое одеяло было намотано на него, а в комнате прохладно, видимо, во сне он натянул всё на себя, после отравления всё ещё внутренне трясло, до пробуждения было ещё хуже.

Снял с себя одеяло, укрыл Саню, даже подоткнул, и встал, услышав жалобный скрип дивана. Прошёл на кухню… Антону не часто приходилось бывать в подобных квартирах, но сориентироваться не составило труда. Умылся, почистил зубы пальцем, сплюнув вкус мяты, поискал минералку, в итоге налил из чайника кипячёной воды и жадно выпил.

— Сильно плохо?

Саня стояла в проходе, переминаясь с ноги на ногу, в шортах и майке с широким вырезом, демонстрирующем грудь. Шортики, провокационно обтягивающие бёдра, заканчивались на середине ягодиц. Можно было бы подумать, что «пижама» была выбрана специально, но уж слишком поношенной она казалась, хотя и чистой. Любимая вещичка для сна.

— Я наговорил много лишнего, извини, — провёл ладонью по лицу и присел на стоящий рядом табурет. Пластик отдавал холодом, на Антоне не было ничего, кроме белья.

— Не так и много, — пожал плечами. — Драться не лез, не ругался…

— Хуже, — покосился на крашеную дверь уборной.

— Ой, да ладно, с кем не бывает, — махнула рукой и улыбнулась.

— Хм, — усмехнулся и вдруг засмеялся. Громко, раскатисто, ударился затылком о стену, но смех это не остановило.

— Ты чего смеёшься? — Саша выглядела растерянной.

— Думаю, на сколько пунктов опустился мой божественный образ после того, как я блевал в твоём туалете, — потёр лицо ладонями, покачал головой, не веря самому себе. К своему ужасу он помнил всё, хотя и предпочёл бы забыть.

Антону был чужд душевный эксгибиционизм, а Саня его постоянно провоцировала на откровенность, тому виной её открытые эмоции, уязвимость, которую постоянно излучала Саня рядом с ним, подкупающая и не ложная бесхитростность.

— Не сильно, вообще-то, — улыбнулась. — Меня больше озаботили красивая мулатка и Настенька.

— Женщины, — покачал головой. Что бы ни случилось, женщин интересуют другие женщины… — Саня, я искренне считаю, что мужчина не должен рассказывать о своих прошлых связях.

— Ну, да, — кивнула головой.

— Ты хочешь знать что-то конкретное?

— Из-за чего ты расстался с той мулаткой? Ты сказал, она была бедней тебя, но расстались вы из-за другого.

— Она украла у меня деньги и личные вещи, в полицию я заявлять не стал, скорей всего — зря, но это мой сознательный выбор.

— А Настенька?

— А с Настенькой я познакомился, когда вернулся в Россию и открыл бизнес. Дочь делового партнёра отца, очень перспективный союз. Через три месяца мы расстались по причине полной несовместимости. Потом была Варвара, это тебе прекрасно известно, правда, не знаю, насколько подробно… я бы предпочёл, не распространятся о нашей совместной жизни и последующем разрыве. Случайных связей у меня нет давно, я говорил, это не мой формат отношений.

— А я? Случайно ведь, — налила кипяток из чайника в кружку и бросила пакет с ромашкой. — Выпей, тебе лучше станет. Так у тебя каждый раз серьёзно? — села рядом и положила голову на ладони, поставив локти на стол, разглядывая собеседника.

— Выходит, что так. Я и сейчас, с тобой, так думаю, только ещё сильнее уверен в этом, чем в прошлые разы.

— Глупость, пройдёт, — вздохнула.

— А чёрт его знает, может, пройдёт, честно не хочу, чтобы проходило, — отставил чашку с ромашкой в сторону. С ромашкой! Этот запах сводил с ума, одурманивал. — Доказывать тебе что-то, смысла не имеет, Саня, — провёл пальцами по её руке, выше локтя, наблюдая за мурашками. — Иди ко мне, — настойчиво потянул на себя, с лёгкостью преодолев символическое сопротивление, уткнувшись носом за ухом, проводя сухими губами, иногда дуя, заставляя Саню чувственно дышать, отдаваться его неспешным ласкам и поцелуям.

— От тебя перегаром пахнет, — сморщила нос, но не отвернулась.

— Я до сих пор пьяный, — признался. — Потерпишь?

— С радостью, — улыбнулась в губы и сама начала целовать, долго-долго, впитывая в себя тягучую чувственную нежность, которая повисла в атмосфере маленькой квартиры, пропиталась ею.

Антон будто замедлился в сотни раз, он не был похож на себя, но это был всё ещё он. Его руки сжимали так же, проводили там же, но медленней, не лаская, а одаривая колкой нежностью, которая вибрировала и не переступала границу чувственности, заставляя Сашу балансировать, напряжённо стремиться к высшей точке и тонуть в зыбком тёплом полумраке, задерживая там, не отпуская, не давая открыть глаза, иногда даже шевелиться. Она просто отдалась этим волнам, вибрациям, и плавилась, перетекала по дивану вслед за сильными руками, губами и телом, которые знали, что надо Саше, и хотелось не думать, а просто плыть за своими ощущениями. Зыбкими и вязкими.

Каждый толчок, каждое поглаживание, каждый поцелуй не толкал, а удерживал Сашу, пока она не застонала, нуждаясь в большем, и не прошептала это в полузабытьи, чтобы получить это, сильно, рвано, выкрикивая имя и странные звуки, а потом, под собственную мысль, что надо встать, уснула, как убитая.

Слишком много впечатлений для одного дня, слишком разный Антон, слишком не хотелось открывать глаза и жмуриться на правду. Тут, в полумраке растёкшейся нежности, было слишком хорошо, хоть и зыбко.

Саша проснулась резко, в комнате ещё было темно, но что-то нещадно пищало, переливалось трелью, и она никак не могла сообразить, что это.

— Будильник, — проговорил Антон и встал, покачнувшись, долго искал телефон в недрах прихожей, выключил и вернулся, бубня себе под нос, Саше даже показалось, матерясь.

— Мне на тренировку, Сань, — прошлёпал босыми ногами, послышался шум воды из ванной комнаты и восторженное: — Так вот чем от тебя пахнет! Я все магазины обошёл!

Саша не знала, смеяться ей или плакать, уткнувшись носом в подушку, представляя, как Антон ищет в дорогих бутиках парфюмерии аромат, схожий с детской серией российского производителя.

— Надо ещё успеть домой заскочить, переодеться, вчера на пятнадцать писем не ответил… твою… — чуть не выругался, когда надевал на руку часы, проведшие ночь рядом с кроватью.

— Может, и хорошо, что не ответил? — робко проговорила.

— Верно, но это не упростит мне сегодняшний день, — грохнул чайником по плите, они уже перебрались на кухню, посмотрел на Сашу. — Эй, не принимай на свой счёт только, — протянул руки, тут же заграбастал в объятья. — Я на себя злюсь, не на тебя. Ночью было чудесно, — нежно гладил по взлохмаченным волосам, шее, нырнул под майку. — Надеюсь, этот чудо-стол выдержит, — поднял Сашу одной рукой, усадил на столешницу, стягивая шорты, тут же пристраивая ко входу член.

— Обалдел? — Саша уставилась на Антона. — Презерватив!

— Прости, сейчас, — окончательно снял бельё и протопал в комнату в поисках средства защиты, голый, в одних часах, Саша хихикнула про себя. Вернулся с такой же эрекцией, как и уходил.

Как это ему удаётся? Они уснули пару часов назад, сразу после долгого секса, а член налит так, словно у его владельца минимум неделю не было секса, а то и три, учитывая, что владелец перешагнул пубертатный возраст.

Саше уже не особо и хотелось, но не отказывать же?! Такого себе позволить Саша не могла, кто в своём уме отказывается от секса с таким мужчиной? Если бы Саша могла, она бы его съела, настолько он был хорош. Особенно вот так, без трусов и в часах.

— Ты можешь побыстрее? — сама раскатала латекс, хотелось убедиться, что эрекция не мираж. — А то у меня здоровья столько нет.

— Могу, — кивнул, погладил Сашу между ног, возбуждая, добавил слюней. — Надо купить смазку для «доброго утра», — улыбнулся.

Саша почувствовала кратковременную боль, а потом жар от того, как быстро, сильно, резко двигался Антон, кажется, вовсе не заботясь о ней… и это почему-то заводило и заставляло двигаться навстречу, стонать и извиваться и в итоге испытать оргазм, вцепившись в широкие плечи.

— Опаздываю, — выдохнул Антон, упираясь лбом в дверцы шкафа.

— Я сейчас, — соскользнула со стола и рванула в ванную комнату. — Сама тебя довезу, а то у тебя ещё перегар, да и врежешься куда-нибудь, с твоими-то кривыми мозгами и руками! — уже запрыгивая в джинсы.

— Довезёшь? Ты не выспалась, Саня.

— Ты тоже не очень-то, ещё и похмелье. Мне сегодня заниматься нечем, только уволиться заехать, это я успею.

— Может, не уволят.

— Шутишь? Профукать заказ Стрелецкого! Ха! Хорошо, что не пятнадцатый век, а то бы Мариночка меня четвертовала, — открывая входную дверь, смотря, как быстро одевается Антон, хватает со стола телефон, что-то набирая там на ходу.

— Мариночка могла бы помочь исполнителю с таким серьёзным заказчиком, минимум, оборудованием. Тебе надо работу менять.

— Ага, везде ведь ждут с распростёртыми объятьями двадцатишестилетнюю студентку магистратуры, — подмигнула, смотря, как устраивается на правом сиденье Антон. — Я, кажется, сейчас кончу, — провела руками по рулю, чувствуя кончиками пальцев дрожь и лёгкую вибрацию от работающего двигателя, запах кожи дорого мощного автомобиля — настоящее чудо инженерной мысли и дизайна!

— Кто тебя больше волнует, я или моя машина? — спросил Антон, когда Саша высаживала его у фитнес-клуба.

— Вот этого я и сама не знаю.

— До вечера, — проговорил. — Буду в восемь.

— Буду ждать. Трезвого, — уже в окно. — Трезвого, Стрелецкий!

— Хорошо, — усмехнулся и направился широким шагом к дверям, размахивая спортивной сумкой.

Как всегда в костюме, стоимость которого превышала сумму, которую могла вообразить Саша, лощёный, сияющий, недоступный… теперь уже почти недоступный. Саша улыбнулась своему отражению в зеркале и нажала на газ. Она провела всё утро в шикарной машине, с шикарным мужчиной, подвозя домой, потом в фитнес клуб, слушая фоном его переговоры по телефону и, в перерывах — истории, которые он рассказывал ей. Улыбаясь и заставляя улыбаться её.

Удивительно, но Сашу не уволили. Марина Сергеевна заявила, что уже приготовила приказ, но, как снег на голову, свалились очень важные клиенты, которые почему-то захотели работать именно с Александрой Савельевой, и только с ней. Заказ огромный, у Саши даже появилась парочка помощников, а к обеду Марина лично притащила в кабинет новый, многомощный ноутбук, причитая, что в жизни бы не подумала, что разорится на такой, и лучше бы Саше оправдать.

«Это ты?» — коротко спросила Саша Антона Геннадьевича сообщением.

«Не подведи меня», — ответил просто, и Саша подумала, что не подведёт.

К вечеру Антон был у Саши, ровно в восемь, сходил в душ, быстро поел, Саша поморщилась на пресную куриную грудку, которую он привёз в контейнере, и начал оккупировать её жилплощадь.

Кто бы мог подумать, что один мужчина занимает столько места… Ноутбук кочевал из кухни в комнату, бумагами постепенно заполнялось всё жилое пространство, Антон ходил кругами то в комнате, то на кухне, бесконечно с кем-то переговариваясь, чертя авторучкой по любой поверхности, которая попадалась под руку. Несколько раз попались Сашины эскизы! Да, он извинился одними губами, но потом рванул к ноутбуку и уставился в него с таким лицом, будто там показывали новый фильм от Марвел, и ему предоставлен эксклюзивный, единоличный показ со всеми дополнительными материалами.

Так, под бубнёж не то на китайском, не то на корейском, а может, и на японском — Саша не понимала, — она и уснула, прокручивая в голове все дела, которые ей не удалось сделать по причине присутствия в её квартирке мужчины. Казалось бы — один мужчина!

Проснулась от того, что этот мужчина оккупирует её тело, не очень-то спрашивая её на то разрешение. Прорычала в подушку, готовая этой подушкой отбить нагло упирающийся в неё член, но услышав: «Саня, у меня самолёт через четыре часа, мне пора», сменила гнев на милость, а милость на оргазм.

К вечеру следующего дня Саша, подумав, решила прояснить ситуацию. Конечно, Стрелецкий — бог, как оказалось, не просто, а бог всего, что могла придумать Саша, включая секс и лёгкий характер, но у неё есть своя жизнь, и тратить её, наблюдая за богом, сидя в уголке на диване, задвинув свои дела, совсем не хотелось. Да и не могла себе позволить подобного Саша. У неё серьёзный заказ, чудовищный фронт работ, учёба, фриланс, пусть не самая большая прибыль, но постоянная. Мелкие клиенты ценили пунктуальность, и раскидываться заказчиками и репутацией Саша не могла себе позволить.

«А мы бы не могли просто встречаться?» — написала и уставилась на экран телефона в ожидании ответа. Любого, вплоть до отсыла ко всем известной матери.

Незамедлительно пришёл ответ, Саша даже не успела сообразить, сколько времени в Корее.

«Конкретизируй, пожалуйста».

«В кино ходить, в театр, согласна на Рим и регулярный секс».

«Могли бы, по выходным, но и секс тоже только по выходным, минус мои командировки и твои критически дни».

«Чёрт!»

«Жизнь — боль», — и смайлик.

Стрелецкий прислал смайлик! Саше захотелось визжать от восторга.

К утру, разбитая и несчастно-счастливая, она написала сообщение:

«Тогда я перееду к тебе».

«Ок».

Просто «Ок»! Сама лаконичность.

Через неделю Саша ждала Антона с чемоданами, сразу по его прилёту из Кореи, чтобы он отвёз её в свою квартиру, не вере самой себе. Она переезжает к мужчине… Не просто к мужчине, она переезжает к Стрелецкому Антону Геннадьевичу! Где-то должен быть подвох, что-то в любом случае должно пойти не так. Это слишком просто. Для невезучей в любви Сашки Савельвой — это нереально.

Но подвоха так и не случалось, день шёл за днём, она приходила домой к семи вечера, до того, как там же появлялся Антон, отваривала ему гречку и куриную грудку, забрав эту обязанность у домработницы, готовила что-нибудь на скорую руку себе, иногда разводила Макаллан М колой и ждала Антона.

Он приходил в одно и то же время, ужинал, благодарил и отправлялся в кабинет, зависая там до одиннадцати вечера. Всё это время Саша была предоставлена сама себе и на полную катушку использовала свои новые возможности. В её распоряжении было оборудование, интернет, который летал быстрее, чем думала Саша, просторная комната, новенький графический планшет, всё это появились у неё благодаря Антону, не отказываться же…

А в одиннадцать Антон появлялся в её «апартаментах», взваливал на плечо и, как пещерный человек, тащил её в ванную комнату, иногда не доходя до оной.

Кажется, они перепробовали все возможные позы, испытали все поверхности квартиры, особенно досталось холлу-прихожей. Возвращаясь из командировок, Антон не терпел даже до кровати, игнорируя всякие условности, ставил Сашу в любую более-менее подходящую позицию и удовлетворял себя, нагло не скрывая этого. Что приводило Сашу в необъяснимый восторг.

И только ночью, когда они добирались до горизонтальной поверхности кровати, Саша неминуемо оказывалась под Антоном, в самой что ни на есть миссионерской позиции, и она, по признанию обоих, была самая любимая ими.

Саша, было, испугалась внезапного визита родителей Антона. Несмотря на то, что тот выглядел расслабленным, Саша была близка к обмороку под брезгливым взглядом матери Антона. Та слабо улыбнулась, окинула взглядом Сашу и поджала губы, будто видит дохлую ящерицу. Геннадий Стрелецкий был более любезен, но и более конкретен, через десять минут беседа перешла на повышенные тона, половину из неё Саша попросту не понимала, при этом её не покидало ощущение, что она, Саша, является предметом торга. Её то ли продавали, то ли покупали, то ли только собирались выставить на торги. Саша интуитивно сжалась, ожидая чего угодно, и даже попыталась встать, но услышала спокойный голос Антона:

— Александра, останься.

— Ладно, — согласно и обречённо кивнула.

Через десять минут, Геннадий встал со словами, что Антон взрослый человек, и он доверяет его решениям. Антон же прокомментировал визит для Саши просто:

— Я всего лишь разговаривал на одном с отцом языке.

Потом, позже, Саша поняла, что Антон откупился за присутствие в его жизни Саши какими-то акциями, и долго не могла в это поверить, не зная, как реагировать. Она даже позвонила в слезах Варе, потому что, если кто и понимал в такой вот «торговле», то это Белицкая-младшая, которая сама выступала в роли «закладной» при вступлении в брак и открытии крупного совместного предприятия.

Варя выслушала подругу и успокоила, посоветовав не портить отношения с мужчиной, которого любит, из-за акций, о которых она не знает, и которые не имеют к ней никакого отношения.

И уж точно, кто-кто, а Стрелецкий Антон знал, что делает, так как Геннадий Стрелецкий никогда не нарушал своих обязательств. Если этим Антон заплатил за Сашино спокойствие — значит, её спокойствие столько стоит. Это лучше, чем спущенная со строгого ошейника мать Тоши… — сделала заключение Варвара, и Саша, вздохнув, с ним согласилась.

Второй раз Геннадия и Альбину Стрелецких Саша увидела на свадьбе Варвары, которая стала настоящим, истинным кошмаром. Именно к этому событию Антон приурочил «официальный вывод в свет» Александры и представление её в статусе своей официальной невесты.

Вместо того, чтобы помогать невесте, Саша тряслась, как осиновый лист, и невеста оказывала помощь подружке невесты, находящейся в перманентной панической атаке. В такой, что Антону пришлось затолкать её в уборную, выставив всех и поиметь Сашу самым грубейшим образом, таким, что потом она долго отмывала растёкшийся макияж, и у неё тряслись ноги, но самым сказочным образом успокоило. Антон Стрелецкий всегда знал, как успокоить, подбодрить, замотивировать или рассмешить Сашу.

И однажды Сашка Савельева поверила, что она самая везучая в любви, а потом в браке, девушка.

А в сказку «Золушка» так и не поверила, предпочтя открыть своё дизайнерское агентство, благодаря своего мужа за то, что он приходит ровно в восемь, и у неё есть гарантированное время до одиннадцати вечера…

 

Эпилог

Варя сладко потянулась, под утро спалось, как никогда сладко. Она посмотрела на часы и решила, что, в любом случае, сейчас утро, даже если время к полудню. Они поздно уснули, уставшие, всё ещё неудовлетворённые, не насытившиеся до конца, но счастливые.

За время законного брака Варя узнала и поняла многое. Например то, что от всей души ненавидит командировки мужа, своего личного космоса, без которого не мыслила своего существования, а вот Варвара Арнольдовна Григорьева-Белицкая считала, что никто лучше её Станислава Георгиевича не справится с амбициозными планами, которые их семья ставит перед собой. Узнала она и то, что, сколько бы не было нянь у ребёнка, утром он всё равно не даст спать родителям, а придёт в их спальню с архиважными новостями и делами, и сколько бы Варя не настаивала на дисциплине, всё заканчивалось победой младших Григорьевых с попустительства их отца.

Сегодняшнее утро — одно из немногих, которое Варя могла провести в тишине и выспаться всласть. Дети точно заняты многочисленными гостями, событиями вчерашнего дня и сегодняшнего утра.

Дверь в спальню тихо открылась, Варя приоткрыла глаз и тут же закрыла.

— Кролик, — услышала космический голос, а потом почувствовала, как прогнулся матрас под весом мужа, следом ощутила холодные руки и влажные волосы, которые бесцеремонно вытирали об её горячую со сна шею.

— Фу, фу, фу, — зафырчала, начала махать руками, отталкивая.

— Не притворяйся, что спишь, — прошептал куда-то в ключицу Стас.

— Я не притворяюсь, я сплю.

— Ты не спишь, — Стас сграбастал Варю вместе с одеялом и сильно прижал к себе. — Обожаю тебя, — долго разглядывал сонное лицо, иногда легко целуя щёки или губы. — Обожаю, кролик.

Кролик довольно сморщилась, потом потянулась, чтобы обнять Стаса, пальцы скользнули в волосы, мягкие и густые. Пора было стричь, но Варе нравилась такая длина, и Стас всегда тянул до последнего. Это немного портило имидж делового человека, зато радовала семейство Григорьевых-Белицкой в Варином лице.

Постепенно, ненавязчиво и будто между прочим, поглаживания, шутливые ласки превращались в чувственные прикосновения, намекающие на продолжение. Варя в блаженстве закрывала глаза и отрешалась от всего остального мира. В такие моменты она начинала парить над землёй, кружиться в пространстве, где останавливалось время, замирая, неспешно отпуская самые потаённые желания.

— Варя, — прошептал Стас. — Кролик, — добавил. — Уфф, — вздрогнул и быстро облизнул верхнюю губу. — Какая ты… — когда расправился с одеялом и пижамой, состоящей из коротких шортиков и майки.

Варя улыбнулась. Со Стасом она всегда ощущала себя «такой» — красивой, неземной, самой лучшей и самой любимой. Она потянулась за поцелуем, и ей не отказали. Стас никогда не отказывал Варе, и это Варя любила в своём муже, как и многое другое, включая шрам на руке и под коленом — совсем недавний.

Он скользнул осторожно и замер, потом ещё раз и снова замер, и ещё раз, растягивая удовольствие, смакуя его, пребывая в пространстве вне времени и забот. В своём собственном космосе, который делился на двоих, но каждый получал по целому, вопреки всем законам математики.

— С ума схожу, — пробурчал Стас, когда отдышался и устроился на подушке рядом.

— Так всё плохо, шизичек? — Варя приподнялась и посмотрела внимательно на мужа. — Может, гостиница? Все поймут.

— Не, гости меня не нервируют, они вроде как свои, — пожал плечами Стас. — А вот эти снующие работники, — поморщился.

Стас действительно плохо переносил чужих людей в своём доме, Варя довольно быстро поняла, что это не шутка и не форма речи. Он начинал тихо бесноваться, если помощница по хозяйству оказывалась в доме в одно время с ним, нервничал, если заставал на кухне повара. Все, кто помогал содержать огромный дом в порядке, должны были покинуть рабочие места до приезда хозяина этого дома.

Исключением были только круглосуточные няни детей, а чтобы подобрать ту, которая устроит Станислава Георгиевича, у Вари ушло почти полгода. Больше декретный отпуск она не могла себе позволить, и то работала из дома, а многие заботы по уходу за наследником Григорьевых-Белицких свалились на незаменимую Антонину Петровну. Варя уже боялась, что та уволится, несмотря на солидную прибавку к жалованию, когда нашлась няня, которая устроила Варю, Стаса и главное — Илью, в то время шестимесячного толстощёкого карапуза с двумя нижними зубами и скандальным характером, требующим к себе едва ли не круглосуточного внимания.

Варя была убеждена, что Илью попросту избаловали Стас и Антонина Петровна, тот факт, что она забирала сына в постель и не выпускала его из рук даже во время просмотра отчётов по «Союз-Ю», она игнорировала и своей вины не признавала.

А вот Стасю, Анастасию, родившуюся через два года после Ильи и поставившую точку в демографическом росте отдельно взятой семьи на ближайшие лет десять, избаловать не удалось всей семьёй, и даже совместные усилия старшей Лены и папы Стаса не увенчались успехом. Стася всегда была в хорошем расположении духа, спала столько, сколько полагается младенцам, с аппетитом ела и никогда не капризничала по пустякам, улыбаясь и агукая в своё удовольствие. Варя начала было волноваться, но вскоре Стася подросла и показала, что она развита по возрасту и даже опережает его.

Сейчас трёхлетняя Стася умела читать по слогам и собирала пазлы на возраст шести-семи лет, а пятилетний Илья читал без удовольствия, прописи и даже раскраски не любил, а вся его энергия уходила на изучение окружающего мира опытным путём. Особенно его интересовали машины, и он даже пытался модернизировать один из своих электромобилей, со старшей сестрой за компанию.

Лена… Лена была гордостью Вари. Без тени сомнений, она считала Лену своим первенцем и гордилась её достижениями, как своими. К тому же, интересы Леночки совпадали с Вариными в том же возрасте, что не переставало удивлять Варю и радовать Стаса. Правда, радость его была недолгой, ровно до того момента, как Лена, под одобрение мамы Вари и бабушки Ланчески, а так же за руку с дядей Ромой, записалась в секцию картинга, а потом стала просить один из родительских квадроциклов покататься.

Стас изо всех сил старался держать лицо, покорно учил дочку премудростям и хитростям, а ночами выговаривал Варе своё недовольство. А Варя смеялась и вспоминала ему слова про карму, в душе подозревая, что Стас заранее мечет стрелы не только от склонности Леночки, доставшейся ей от папы и от обстановки в новой семье папы и мамы Вари, но и от внешности, доставшейся от мамы.

Стас был красивым мужчиной, главное его достоинство, помимо десяти тысяч остальных, которые Варя могла перечислять вечность, была фирменная улыбка. Таня была очень красивой женщиной, настолько красивой, что иногда не верилось, что она настоящая, живая, а не биоробот, засланный пришельцами на Землю с тайной миссией. А Лена наследовала внешность мамы и обезоруживающее обаяние папы. Варя могла только представить, как мучился Стас, глядя на то, какой красавицей растёт его старшая дочка.

Иногда он говорил Варе, что счастлив, что Стасенька такая умная, может быть, она вырастет не такой красавицей, и он сможет на пенсии спать спокойно. Варя поддакивала, признавая, что Стася на удивление умненькая девочка, а вот насчёт внешности сомневалась. Стася была блондинкой, почти платиновой, с кукольным личиком, и худенькая. Даже в возрасте трёх лет было видно, что девочка вырастет длинноногой и настоящей, утончённой красавицей, уж в чём-в чём, а в красоте Варя разбиралась.

В это время настойчивые кулачки постучали в дверь, потом раздался топот ножек, и добавились ещё одни кулачки. Стас быстро встал, надел льняные брюки и, уже натягивая футболку, открыл дверь. Варя притворилась спящей, а лучше мёртвой. Не помогла. Илья с разбегу прыгнул на одеяло и тут же заявил, что дядя Рома уже их прокатил по пять кругов, и маме пора вставать. Стас подхватил двоих детей подмышки, объявил себя боингом, а их своими крыльями, и с громким жужжанием двинулся в сторону улицы, подмигивая своей жене и улыбаясь той самой фирменной улыбкой.

Пришлось вставать, идти в ванну, а потом и на улицу. К часу дня было уже жарко. Гости прятались в тени большой беседки с увлажнителями воздуха, на стоявшем посредине беседки столе уже лежала скатерть, значит, готовились к обеду.

Варя огляделась. Все на месте. Стас уже нырнул в бассейн, рядом с ним, мелькали макушки Стаси и Ильи. Оба были в надувных нарукавниках, а Стася ещё и в круге в виде яркого жирафа. Рядом бултыхались две широких панамки, под которыми с трудом можно было разглядеть черные кудри трёхлетних двойняшек Стрелецких. Девочки настолько тяжело дались своим родителям, что Антон, всем известный трудоголик и маньяк рабочего графика, взял отпуск на два месяца и не отходил от жены и дочек ни на шаг. Насколько Варя легко перенесла беременность и роды, что первые, что вторые, настолько же это тяжело далось Сашке. Начиная от самой процедуры, заканчивая сохранением и родами.

Антон находился там же, у бассейна, и не спускал глаз со своих сокровищ в белых панамках, чтобы не обгорели. Дети Григорьевых были приучены к жаркому солнцу или сквознякам, Любовь Белицкая в сердцах говорила: «Ваши дети растут как трава!», а девочки Стрелецких были настоящими принцессами, оберегаемыми и лелеемыми со всех сторон, так что под южным солнцем могли моментально обгореть. Да и кожу они унаследовали от мамы — чувствительную.

Рядом с Антоном сидел Ромчик и что-то рассказывал, активно жестикулируя руками. Варя присмотрелась, молодой муж, похоже, был уже навеселе. Когда успел?.. Ромчик ни за что не посадил бы на квадроцикл ребёнка, будучи в алкогольном опьянении, значит, приложился по приезду с «поля» — так Григорьевы называли участок земли для своих личных покатушек, а на жаре да на вчерашние дрожжи…

Спустя пару минут Антон уже вытирал своих девочек огромным махровым полотенцем, улыбаясь настолько искренне, при этом так светился, что Варя невольно засмотрелась. Красивый он всё-таки, а дочки у них с Сашей получились ещё краше, а уж какая жена красавица!

Варя обернулась на звук — из дома шагала Сашка. Никогда в жизни та не была такой подтянутой и спортивной. После двойняшек у всегда полноватой Сашки были даже кубики на прессе! Да её можно было фотографировать на рекламу спортивного питания или фитнесс-клуба, и это гарантировало бы приток клиентов. Каких усилий это стоило Сашке, Варя старалась не думать.

После родов Сашин вес стал выражаться трёхзначным числом, и спустя время Антон отвёл её в фитнес-клуб, сам с тренером подобрал программу и присутствовал на первом занятии. На второе Саша не пришла, она уехала к родителям и заявила, что подаёт на развод, раз Антон не в состоянии любить её такой, какая есть. Антон кивнул на заявление, а в шесть утра был на пороге и затолкал брыкающуюся Сашу в машину, после тренировки отвёз к родителям, забрав дочек гулять.

Противостояние длилось почти два месяца, пока Саша не начала худеть и не вошла в раж, посещая клуб уже по собственной воле, работая в поте лица, в итоге заставив своего мужа гордиться её достижениями.

За Сашей шла Таня, нет, не шла, а плыла, неся в руках два блюда с закусками.

— Ненавижу её, — прошептала Варя Саше и улыбнулась Тане так приветливо, как только смогла.

— Ты что? — Сашка уставилась на подругу.

— То! Ненавижу, коза она!

— Ты ревнуешь, что ли? — Саша с подозрением посмотрела на Варю, потом на Стаса, потом на Таню. — Не может быть, Варь… Стас, он же шизик, он жить без тебя не может, он бы не стал, тем более с Таней.

— Что?! — Варя всплеснула руками. — Не о том я! Ты посмотри на неё, посмотри! Аж глаза режет, как плывёт.

— Да… — Сашка качнула головой в знак согласия.

— Вот как ей это удаётся? И ведь она всегда такая, всегда. Вчера, ты помнишь, что было? Помнишь?

— Перебрала новобрачная, — фыркнула Саша.

— Новобрачная была в ку-ку, — уточнила Варя. — Она просто упала в руки молодому мужу, и он отнёс её бездыханное тело в машину. Но как она это сделала! Ручкой оооо, — Варя взмахнула рукой, попыталась изобразить Танин жест. — Даже ножки сложила, — уложила одну ладонь на другую. — Как можно быть пьяной и изящной одновременно?..

— Да, — протянула Сашка. — У нас в том году не очень получилось.

— А ест она… вот ты можешь столько съесть?

— Издеваешься, да? — Сашка вздохнула. — У меня каждая калория на счету, каждый белок, углевод, мимо меня ни одна жиринка не пролетит…

— Вот и я не могу.

— Да ты тощая, как в школе была, такой и осталась. И это без всяких диет.

— Тощая, — Варя утвердительно кивнула. — Но если я столько съем, мне плохо неделю будет, а то и месяц, слабый желудок. А она ест, не толстеет, и ничего у неё не болит.

— Вот сучка, — Сашка засмеялась. — Вот повезло ж Ромчику, таку кралю отхватил, — покачала головой и залилась звонким смехом.

Варя засмеялась вместе с ней. На самом деле Варя никогда не злилась на Таню, а даже гордилась ею и её достижениями так, как если бы она была её младшей сестрой или старшей дочерью.

— Интересно, Мандарин в гараже жить остался?

Саша заинтересовано посмотрела в сторону гаража, куда рано утром ушёл Мандарин и не появлялся до сих пор. Иногда Лера относила ему бутылочку пива или бутерброд, иногда Ярик, такой же огненно-рыжий, как его отец, бегал проверить, как там папа, но сам Мандарин не считал нужным общаться ни с кем. При прочих равных он по-прежнему предпочитал общение с железом.

Несколько раз они с Лерой участвовали в трофи рейдах, один раз победили, но ничто не доставляло ему такого удовольствия, как бесконечное ковыряние в движках и подвеске. Гараж Григорьевых был филиалом рая на земле для Мандарина. Сколько раз он гостил, столько времени и провёл там, выбираясь только на обед и ужин, иногда игнорируя то или другое. Совсем остаться без еды ему не позволяла Лера, ревностно следившая за питанием мужа.

— Мама Варя, — подошла Лена и отвлекла болтающих подруг. — Мне надо отрепетировать сдачу доклада.

— Хорошо, — кивнула Варя. — Я сейчас приду.

— А можно все?

— Можно все, а зачем тебе все?

— Учительница говорит, что у меня боязнь аудитории, мне надо больше выступать перед публикой.

— О чём доклад? — поинтересовалась Саша.

— Об Алтае, — ответила Лена и посмотрела ещё раз на Варю.

— Я сейчас всех позову, — Варя кивнула и махнула рукой Стасу и Антону, чтобы те шли в беседку, да и хватит бултыхаться в воде и жариться под солнышком.

— Об Алтае — это интересно, — Саша улыбнулась Лене.

— На китайском, — снисходительно протянула Лена и отправилась в дом за текстом и картой.

— На китайском? — Сашка глянула на Варю. — Ладно — учиться на каникулах, но китайский? Изверги вы, а не родители!

— Изверги — кто не занимается, — вернула Варя. — Кстати, твои малявки уже на двух языках болтают, к Лениному возрасту на трёх заговорят.

— И Стрелецкий изверг, — резюмировала Саша и облизнулась.

— Изверг… — Варя посмотрела на Антона, излучающего железобетонное спокойствие и фирменную отрешённость, равнодушие. — Всегда — словно на регистрацию на рейс опаздывал, — покачала головой и прищурилась. Вот кто её за язык тянул?!

— А ты-то откуда знаешь? — Сашка уставилась на подругу, и её взгляд не предвещал ничего хорошего.

— Я с ним жила, — примирительно шепнула Варя.

— Я всё время забываю, — Сашка всплеснула руками. — Мне кажется, я всю жизнь с ним, понимаешь?

— Понимаю, — Варя счастливо улыбнулась. — Мне тоже так со Стасом кажется. Мы не любим торопиться… нам нравиться наслаждаться… — улыбнулась ещё шире.

— Ну, не знаю, — Сашка отвела глаза и смотрела на спешащую Лену, которая отставляла в сторону блюда с закусками, фужеры и графины с домашним вином и раскладывала большую карту России, готовясь к докладу. — Я так не могу, мне надо сразу, — на этом разговор решили закончить и перейти на нейтральную тему доклада Лены.

В это время подтянулись все гости. Ромчик уселся во главе стола, как жених, рядом с ним сидела Таня, ей даже надели маленькую фату, всё-таки второй день свадьбы. Столько лет все ждали, когда пара созреет для решительного шага.

Стас уселся рядом с Ромчиком, усадив себе на колени Стасю, а Илья заявил, что на руках сидеть не будет, «уже большой», и уселся на скамейку с рядами подушек, между отцом и мамой.

Сашка устроилась рядом с Таней, облокотив голову на плечо Антона, который усадил дочек себе на колени. За эти годы он стал ещё накаченней и перестал делать эпиляцию на груди, случайно обнаружив, что одной из дочек нравится выдёргивать эти волосы.

Чета Уткиных уселась с двух сторон, поделив детей. Ярик уселся с папой, а погодка Машенька с мамой. Все внимательно смотрели на Лену. Она собралась, оглядела присутствующих и начала читать по память доклад об удивительном по красоте Алтайском крае, о горах и возвышенностях, об озёрах и реках, о заповедниках и заказниках, о животном мире, о растительности, о коренных народах, о дорогах и просторах этого удивительного места, больше похожего на сказочный мир.

Лена всё говорила и говорила, водя лазерной указкой по карте или оказывая фотографии на экране ноутбука, а зрители слушали и слушали, скорей всего, каждый своё, ведь никто из присутствующих не знал китайского языка, пока Варя не встретилась глазами с Сашкой, и та не улыбнулась ей в ответ счастливо. Стас решительно покачал головой в знак отказа, но по мере рассказа улыбался всё шире и шире, лизнув пару раз верхнюю губы.

Антон Геннадьевич Стрелецкий потянулся к графину с домашним вином и, игнорируя полный возмущения взгляд жены, налил фужер, потом второй, и выпил одним махом, бубня что-то про то, что надо было влюбляться в хорошую девушку-филолога, а не в Савельеву Саню. Мандарин блаженно улыбался, глядя поверх карты на Леру.

— Автотуризм, шестая категория, совместим с ралли, — мечтательно проговорил Ромчик и подмигнул Тане. — Отличное свадебное путешествие.

Таня согласно кивнула и безмятежно улыбнулась, на самом деле безмятежно и абсолютно расслабленно. За эти годы она научилась выражать своё недовольство и Ромчику порой «попадало на орехи», что вызывало смех всей компании и полный восторга взгляд Кузнецова. Фламенко — танец не менее страстный чем танго.

— Точно! — подтвердила Варя.

— Ты же открыл новую сеть автосалонов, — подалась Сашка к мужу. — Можно устроить автопробег, как рекламную компанию. Подтянем телевидение, цикл передач, упор на семейный отдых, концепция… — Сашка распалялась и генерировала идеи, как из рога изобилия, заставляя своего мужа согласиться и с ней, и концепцией, и с рекламной компанией, и главное, с идеей автопробега большой компанией друзей и детей.

— Совмещаешь полезное с полезным, — усмехнулся Стас.

Через шесть дней разношёрстная компания начала путешествие протяжённостью более пяти тысяч километров, длиною во всю жизнь. На земном шаре оставались тысячи мест, где они не были, и тысячи приключений, которые их ждали.

Конец.