Варвара обернулась от того, что почувствовала чей-то взгляд, более того, она точно знала, чей он. Через дорожку стоял Григорьев и смотрел на беседу Вари и Стрелецкого. Рядом топтались Ромчик с Сашкой, они о чём-то оживлённо разговаривали, жестикулировали, Сашка размахивала руками и даже подпрыгивала, а Ромчик смеялся, хватаясь за живот. Видимо, Стасу тоже должно было быть смешно, потому что Кузнецов его пару раз толкнул в плечо, но лицо Григорьева превратилось в каменное изваяние, только желваки нервно ходили, да пару раз дёрнулся кадык.

Варя возликовала. Стечение обстоятельств, да! Но чувствовала она себя отомщённой за ночь накануне, в гостинице. И неважно, что потом она целовалась со Стасом. Ещё неизвестно, чем он сам занимался ночью с женой…. Впрочем, почему же неизвестно. Не так и много вариантов, если подумать и не брать в расчёт крайности и экзотические практики.

— Иди к нам, — крикнула Саша и махнула рукой.

— Варь, пойдём, — Ромчик тоже махнул. — Как-никак, родные люди, — засмеялся, Сашка с ним в унисон. — Мы там шашлычок сообразили по-быстрому, чего киснуть?

— Я устала.

— Все устали, — подошла к ней Сашка. — Пойдём, — жарко зашептала. — Мне одной неудобно, Лерка тем более не пойдёт, она к Мандарину усвистала, он там с Егоркой обжимается, велел передать тебе, что ты «зараза рукожопая», пойдём.

— Зачем? Сама говорила, женат-женат-не-слушай.

— Так Рома-то не женат! И он прикольный… ну, Вааарь, мы недолго. Тем более, говорила, Григорьев тебе объяснить что-то хочет, вот пусть и объяснит.

— Здесь тоже можно объяснить.

— Ага, — пробурчала Сашка. — Прямо в палатке. А посредине ваших «объяснений» вваливается папа Мандарин и «инфаркт микарда, вот такой рубец», — процитировала известный фильм. — Варь, что тебе — сложно? Мне очень надо… — продолжила канючить, пока Варя встала, автоматически поправив волосы, они выбивались из пучка и торчали соломой, как у чучела Масленицы.

Сашка подскочила к Ромчику, они быстро пошли вперёд, оставив парочку наедине.

— Стрелецкий, значит, — прервал молчание Стас и посмотрел на Варю в упор.

— С женой, значит, — вернула ему Варя. Так-то!

— Я могу объяснить, — было начал Григорьев.

— И я могу объяснить, — пожала плечами.

— Кто начнёт? — резко остановился и придвинулся на пару шагов ближе, так, что Варя ощутила тепло мужского тела даже сквозь свой флис и толстый трикотаж, явно с начёсом, который был на Стасе.

Варя не ответила. Ей не хотелось слышать, что Стас, тот, что космос, её личный космос, решил попытаться ещё раз наладить отношения с женой, а ей, Варе, остаётся только принять это или не принять. А она не готова ни к тому, ни к другому.

Ей совсем не хотелось принимать женатый статус Стаса, хотя и удавалось всё время игнорировать этот факт, и ещё меньше хотелось ставить точки над Ё и «расставаться друзьями». Удивительно, она только что, несколькими минутами раньше, спокойно говорила на тему собственной непривлекательности с мужчиной, с которым прожила четыре года и даже заключила с ним мировое соглашение, а вот с Григорьевым о мире не могло быть и речи. «Любовь и кровь. Добро и зло». Варя бы даже запела, если бы могла, настолько мелодраматичным показался момент.

Так, молча, они дошли до компании, где уже разглагольствовал инспектор Кузнецов, а рядом с ним смеялась Сашка.

— А вот и вторая лесная фея, мужики, — крикнул Рома, он явно рассказывал, как они нашли девятнадцатый экипаж на просеке, разгребающий завал и орудующий бензопилой.

— Я, главное, смотрю, следы уходят как-то странно влево, протектор точно кого-то из наших. Это ж, думаю, кто-то застрял, выбрался лебёдкой, да и рванул куда-то. Этому перцу говорю, — махнул рукой на Стаса, — «Давай, сворачивай», он упёрся, потом координаты покрутил, — Ромчик с укором глянул на друга, — и мы рванули. Едем и рассуждаем, кто же это такой умный, хитрый. А там, прикиньте, эти две малявы. Вот эта, — показал на Варю, — бензопилой лихо машет, я прям засмотрелся.

Закивали, засмеялись, стали расспрашивать. Пришлось рассказать, как слетели в колею, как выбрались, как случайно нашли просеку и рванули на свой страх и риск.

— За фартовых девчат, — произнёс тост один из присутствующих — долговязый, с чёрными, как у пуделя, куделями парень, механик по профессии, хобби и призванию.

— За девчат! — поддержали.

Пили мало, скорее дань традициям, все были уставшие, довольные и счастливые. Варя отпила пару глотков, её неожиданно повело, она разомлела и почти уснула. Стас принёс откуда-то тёплое покрывало и укутал Варю. И вроде он не прикасался как-то интимно, и не сидел слишком рядом, и вёл себя в рамках приличий и случайного знакомства, а ощущалась его близость очень остро, нестерпимо, болезненно.

Где-то между делом Стас рассказал, что знал Варю раньше, правда, знакомство их было официальным и поверхностным: Варвара Белицкая один из деловых партнёров Григорьева, вернее, даже не она, а её отец. И послышались тосты «за случайности» и «за взаимовыгодное сотрудничество». Всё выглядело как дружеские посиделки, может быть, даже с прицелом на будущее. У Григорьева — в сторону бизнеса, а у Кузнецова — на личном фронте.

— Хватит сил прогуляться? — прошептал Стас, когда все стали разбредаться, кто в палатку спать, кто продолжать возлияния.

— Хорошо, — согласилась. — Но одеяло не отдам, — крепче завернулась.

— Ладно, — засмеялся и показал глазами Ромке, что уходит.

Скорей всего, у мужчин была предварительная договорённость, палатка у сорок третьего была своя, не от спонсора, на двоих, так что вывод напрашивался сам собой, учитывая гляделки между Ромой и Сашей.

Григорьев уверенно повёл Варю в сторону от лагеря, куда-то в лес, светя перед собой фонариком, Варя спотыкалась, но держалась крепко и почему-то не боялась упасть. Она совсем ничего не боялась рядом со Стасом. Неожиданно он остановился, посветил фонариком вокруг и объявил:

— Пришли, — потянул на себя Варю. — Я заранее это место нашёл, ещё днём.

— Так я тебя не видела, потому что ты по лесу шарился, место искал? — почему-то зашептала Варя.

Происходящее было необычным, немного таинственным, безрассудным, романтичным и самую капельку опасным. Вдвоём. В лесу. Ночью. Возбуждение блуждало по телу, искрясь на кончиках пальцев. Варя была уверена — ещё немного, и она озарит вокруг себя ближайшие деревья, заискрится, засияет от восторга и возбуждения.

— На самом деле, поломка у нас была, — Стас коротко сказал — какая, Варя посочувствовала от всей души. — Пока то, пока это, к вечеру только освободились и сразу к тебе. Ты телефон так и не включила?

— Не знаю. — Варя действительно забыла, здесь, на природе, когда близкие ей люди были где-то рядом, не думалась ни о ком и ни о чём постороннем. Она могла поклясться на библии, что Стрелецкий ставит Арнольда Белицкого в известность, что происходит с Варварой, а тот, в свою очередь, рассказывает своей жене, если та, конечно, не улетела на очередной курорт.

— А я дозвониться не мог, ни в гостинице, ни сегодня, когда связь появилась. И сообщения мои, ты, конечно, не получала, — улыбнулся.

Он расстелил покрывало, которое было на Варе, на мягкую траву, и уселся, потянув Варю за руку, устраивая у себя на коленях, обнимая, окутывая своим теплом. Стало куда лучше, чем в самом тёплом одеяле.

— Земля холодная, — прошептал.

Варя услышала биение его сердца, или своего, или их сердца бились в унисон и сильно, так, что отдавалось в ушах и низу живота. Прижал к себе крепче, Варе показалось, что он нюхает её… и готова была поставить что угодно на то, что в этот момент он облизнул верхнюю губу. Она вдыхала запах костра от толстовки и геля для душа от шеи и волос, видимо, мылся Стас так же, по-быстрому, не вникая в детали содержимого флаконов.

Как же было хорошо сидеть вот так, рядом, в темноте, вдали от людей, и ощущать подушечками пальцев горячую кожу, пульсацию под ней, жар, дыхание у лица. Лёгкий поцелуй, которого было мало, настолько мало, что Варя чуть не заплакала.

— Кролик, — голос звучал немного хрипло. — Я с трудом держусь, давай поговорим, ты же не хочешь, чтобы у меня окончательно кровь отлила от головы, — пошутил, но в голосе не слышалась улыбка, скорее наоборот, казалось, с трудом выдавливает из себя слова.

Варя поёрзала, устраиваясь удобней, ощущая бедром практически каменную степень затруднений Стаса, с трудом ответила:

— Говори.

— Сначала самое основное — я развожусь.

— Что? — даже подпрыгнула. — Шутишь?

— Нет, — по голосу не шутил, по лицу тоже, насколько было видно в темноте, когда привыкли глаза. — Я развожусь. Именно поэтому я так повёл себя в гостинице, если бы ты не имела привычку отключать телефон, я бы предупредил тебя, но…

— Что-то я логики не улавливаю, совсем.

— Пффф, — вздохнул. — На самом деле, это довольно неубедительно прозвучит, надо просто знать мою сестру, чтобы понять. Ромчик знает, он сразу понял и подыграл, — замолчал. — Я сказал, что развожусь, почти сразу после твоего отъезда.

— Из-за меня? — прошептала, получилось сипло. Варе совсем не хотелось быть причиной чьего либо развода, даже Стаса. Тем более Стаса.

— Да и нет. Понимаешь, даже если бы у нас с тобой ничего не случилось у меня дома, я всё равно не смог бы дальше так жить. Вспомнил, как бывает, как это должно быть. С тобой я вспомнил, что значит быть влюблённым в женщину, любить её и «на меньшее я не согласен», так, кажется, поётся. Лиля — не дура, когда узнала, сопоставила факты. Я действительно не вожу женщин домой, никогда не водил, если привёл — значит, это что-то особенное для меня, понимаешь? Помнишь, я рассказывал, что даже сиделку из посторонних не терпел в своём доме, сродни фобии какой-то… Няню Лены с трудом переношу, потому что необходимость, домработница приходит два раза в неделю, только, когда меня нет, но уж привести женщину для одноразового секса — нет, никогда. Лиля это прекрасно знает. Тебя узнала из великой и могучей сети, нашла твоё фото на вашем корпоративном портале и узнала… то, что «Ювест» заключает договор с Белицкими, не тайна. В бизнес она не суётся, никогда. Здесь она на горло не только Тане, себе наступит. Лиля молчала, скандал может повредить деловой репутации. Молчала, а в ней копилось… сама понимаешь, что. Если бы она узнала, что ты участвуешь в трофи, поверь, уже через час была бы в гостинице, ураган Катрина показался бы слабым ветерком. Одно дело — переспать с Варварой Арнольдовной Белицкой, можно питать надежды, что я заберу заявление. Поиграли, и будет, мало ли, как ведут бизнес взрослые люди, — улыбнулся Варе в губы и неожиданно лизнул нижнюю, быстро, ловко отстраняясь. — Другое — узнать, что мы продолжаем общаться дальше и совсем не на рабочие темы. Поверь, никому не нужен скандал, который эта сумасшедшая закатила бы там. Тебе в первую очередь, тем более перед соревнованиями.

— А жена?

— Что жена? Как отреагировала?

— Да, как отреагировала, по твоим словам выходит, что ты с Лилей разводишься, а не с женой.

— Да уж, заполучить в тёщи родную сестру — тот ещё треш, — ухмыльнулся. — Таня отнеслась спокойно, даже не так, благодушно. Она действительно особенная девушка, это сложно объяснить, но если абстрагироваться от того, что мы поиграли в семью, она не может вызывать неприязни. Удивление, скорей. Развод будет долгим и непростым, у нас совместное имущество, ребёнок… и если с имуществом понятно, я с лёгкостью отдам дом, всё равно жить рядом с Лилей не имею желания, а к бизнесу Таня не имеет малейшего отношения, то, что делать с Леной — ума не приложу. С одной стороны, я и сам неплохо справляюсь, с другой — девочке нужна мать.

— Справляешься? Лена же с Лилей живёт.

— Если бы, — тихо засмеялся. — Дочь вернули отцу в назидание за плохое поведение. Так что, нас теперь двое с Леной, и няня.

— Даааааа…. Погоди, погоди, — встрепенулась. — Всё это хорошо, но ты сюда, — с ударением, — приехал с женой! А говоришь — разводитесь.

— Ну, Варь, всё просто, здесь какой-то очередной СПА при очередном санатории, где она наводит красоту. Какая-то невероятно полезная минеральная вода, ванны, души, клизмы, прости, очищающие, — он засмеялся громко. — У нас Лиля с юности омолаживается и «чистится». Таню туда же, только Лиля склонна к полноте, в отличии от Тани, мы все склонны, я в обычные дни стараюсь придерживаться режима питания и физических нагрузок, а Лиля пошла другим путём, как Ленин.

— И ты посадил и повёз её?

— Да, — передразнил. — Посадил и повёз, устроил со всеми удобствами в гостинице, в отдельном номере, если это важно. Утром отвёз в санаторий, туда же Лиля должна прикатить, ей случайно, — явно с издёвкой было сказано «случайно», — место в машине не нашлось, а при Тане я не мог говорить, она тут же доложит, по своей простоте, написал тебе, но кто-то отключил телефон.

— Действительно, неубедительное объяснение… — протянула тихо и вздохнула.

— Надеюсь, это будет убедительней, — он резко развернул голову Вари лицом к себе, так, что затылку стало больно от давления пальцев, и начал целовать губы.

Держал крепко, давил сильно, а целовал легко. Проводил языком, останавливался, играл, пока не раскрыла рот, впуская язык и горячее дыхание, тогда руки ослабили хватку, а поцелуй, наоборот, стал жёстче, грубее, глубже.

Варя каким-то чудом перевернулась грудью к мужской груди, твёрдой, горячей даже через слои одежды, перекинула ноги за поясницу Стасу и начала тереться тем местом, которое больше всего в этом нуждалось. Стас отвечал такими же ритмичными покачиваниями бёдер. Голова кружилась, дыхания не хватало, губы становились слишком чувствительными, как и всё остальное тело. Варя, от макушки до пяток, становилась слишком чувствительной, слишком отзывчивой, слишком влюблённой.

Его ладони, немного шершавые, тёплые, пробегались под футболкой или проникали под трикотаж белья на ягодицах, сжимали, гладили, очерчивали круги и узоры, её ладошки отвечали взаимностью. Они не раздевались, не соприкасались голыми телами, скользили где-то на грани чувственной прелюдии и никак не хотели двинуться дальше или остановиться. Балансировали на грани и упивались этим.

— Сродни эйфории, — прошептал Стас. — Не хочу заканчивать, даже начинать не хочу, — отложил в сторону презерватив. — Потому что сразу кончу, а я не хочу… не хочу отпускать тебя, не хочу, чтобы это заканчивалось.

И они снова целовались, балансируя и скользя, ощущая друг друга не телами под одеждой, а душами, пока Варе вдруг невыносимо не понадобилось продолжение, невыносимо настолько, что она чуть не заплакала от острого желания и нахлынувшей чувственности.

— Что ты, кролик? — Стас приподнял над собой Варю и быстро справился с презервативом, потом, приспуская флис по Вариной попе, бёдрам, до колен. — Я никогда не откажу тебе, ни за что.

Он скользнул слишком быстро, стало больно, вскрикнула. Потом внезапно Варю накрыло волной такой силы, что она почти задохнулась и была уверена, что темнота ночи всё-таки вспыхнула от искр уже не на кончиках её пальцев, а во всём теле. Она не слышала ничего из того, что шептал ей Стас, только цеплялась крепче, двигалась быстрее, и, кажется, всё-таки заплакала.

А сверху на них смотрели миллиарды бесстрастных звёзд в космическом пространстве.

Уснула Варя моментально, как только забралась в палатку, Мандарин матюкнулся и спросил, где Сашка, Варя пожала плечами и залезла в спальник. Сашка пришла под утро, заспанная, и Уткин воздержался от вопросов, кинув полный осуждения взгляд.

Выглядела Сашка весьма красноречиво… впрочем, Варя тоже. Они быстро позавтракали и рванули к Егорке, смотря, как сорок третий проезжает мимо, с бодрыми пилотами и сверкающими, хоть и кое-где помятыми бортами.