Саша потирала предплечья ладошками, обняв себя, быстро перебирая ногами, почти перейдя на бег. Надо же было поругаться с Ромчиком на пустом месте! Впрочем, не таком и пустом. Саша не любила, когда на неё давят, а Кузнецов давил. Он, конечно, прав. Григорьев — женатик, а значит, тот ещё враль. Варя, похоже, совсем потеряла голову от него, и надо вмешаться, остановить её, пока совсем не запуталась и не наломала дров на хороший костёр, на котором саму же Варю и сожгут.

С другой стороны, посмотрела Саша на Григорьева, может и врёт, но как от такого мужчины отказаться? И не касается это Саши и Ромчика!

Всё это она высказала Кузнецову, они орали друг на друга, разозлились, потом Ромчик махнул примиряющее рукой, а Саша отправилась в палатку, спать.

Сначала ей понравился Ромчик. А почему нет? Синеглазый обаятельный блондин, круглолицый, ямочки на щеках. Может, простоватое лицо, без шарма, но и Саша не Мелхола. Попытки флирта Ромчик свёл на нет, обойдя неловкие моменты с виртуозом факира, не оставив в душе Саши разочарования. Она не стала лезть с расспросами, может, у него девушка, и он верен ей. Саша не верила в потенциальную мужскую верность, а то, что не каждый мужчина побежит изменять своей благоверной именно с ней — и ежу понятно.

Она не Варвара Белицкая. У Вари, помимо папиного состояния, внешность почти кинозвезды, если бы Саша хотя бы один раз видела вблизи кинозвезду.

Добралась до палатки, а от прохладного воздуха сон пропал, хотя с ног валилась от усталости и впечатлений первого дня. Вздохнув, полезла в огромный рюкзак, достала старенький ноутбук, критически посмотрела на заряд батареи, решила посмотреть ещё раз техзадание.

В мыслях было пусто. Нормальное состояние после дня под адреналином, но понимание того, что на ней «висит» заказ, не отпускало. Складывалось впечатление, что, что бы ни делала Саша, она постоянно думала о новой сети фитнес-центров. Профиль работы был не Сашин, она даже не поняла сразу, что от неё хочет Марина Сергеевна, её начальница, когда всучила заказ, а уж когда узнала, кто на самом деле заказчик, Саша и вовсе растерялась. Но, теряйся-не теряйся, а работу надо сдать в срок, и сделать максимально качественно.

Дельных мыслей не было, Саша бесцельно нажимала пальцем на сенсорную панельку ноутбука и ждала озарения, или чуда, или, хотя бы, когда захочет спать. Стараясь не думать о главном.

О Стрелецком.

Стрелецкий Саше нравился. Она его практически не знала. Когда-то давно они несколько раз встречались, тогда у Вари только начинался роман с Антоном, но назвать это общение дружеским можно с большой натяжкой. Между Стрелецким и Сашиным миром стояла стена из бронебойного стекла. Она никогда не ощущала ничего подобного с Варей, а со Стрелецким — всегда.

Он всегда улыбался, никогда не повышал голос, не указывал на разницу в социальном и финансовом положении, но стена всегда была между ними. Это не расстраивало, а наоборот, упорядочивало хаотичную жизнь и мысли Саши.

Есть она. Просто Саша Савельева. Непрезентабельной внешности девушка, с сомнительным, хоть и высшим образованием, средней сообразительностью и дворовым воспитанием. Про личную жизнь лучше и не упоминать. Бурная и невезучая.

А есть Стрелецкий Антон Геннадьевич. Кладезь достоинств, начиная с происхождения, заканчивая внешностью. И есть влияние, которое он оказывает на Сашу, даже просто мысль о нём, упоминание из Вариных уст или в прессе. А теперь ещё и файлы в её же ноутбуке оказывали такое же влияние.

Невольно сжала коленки, положила ногу на ногу, поёрзала на раскладном кресле. Вздохнула.

— Кхм, — раздалось сверху. Саша сжалась. — Могу я посмотреть? — Стрелецкий возвышался над Сашей, смотрящей в старенький ноутбук, и заглядывал в файл на рабочем столе. — Это новые наработки? Неплохо, — перегнулся через Сашу и провёл пальцем по панельке. — Совсем неплохо.

Саша опомнилась. Подскочила

— Са… сади… присаживайтесь! — отодвинула единственный стул, остальные куда-то растащили. — Антон Геннадьевич, присаживайтесь.

Стрелецкий посмотрел вокруг, внимательно оглядел Сашу — та испытала желание провалиться сквозь землю, — и устроился в кресле, отодвинув под свой рост.

— Эти никуда не годятся, — он показал пару эскизов. — Можно сразу отправлять в корзину, а этот стоит доработать, — он поднял глаза на стоящую по стойке смирно девушку.

Лицо выражало самый настоящий ужас и ещё что-то, Антон не смог понять, что. Едва ли восторг или раболепие, женская заинтересованность? Вряд ли… нет.

— А… — наконец отмерла Саша. — А этот? — несмело ударила пальцем по клавише, все силы были направлены на то, чтобы не коснуться мужской руки и не упасть.

Антон пододвинулся на кресле, оставив место впереди себя, разговаривать снизу вверх было неудобно, но стоя, сверху вниз, ещё более неудобно с его ростом, поэтому он сел. Бегать же по лагерю в поисках стула ради пятиминутной беседы было глупо.

— Присаживайтесь, — показал рукой на краешек стула между своих ног. — Места должно хватить.

— Ааа?

— Александра, вы боитесь меня? — озарило Антона.

— Не… нет.

— Тогда присаживайтесь. Я не каждый день уделяю подобное внимание, вероятно, это поможет вам лучше понять меня, а мне — не искать нового исполнителя.

Сашка быстро и согласно кивнула. Ей необходимо справиться с этим заказом. Шансов кот наплакал, она это понимала. Её могли попросту уволить! И никто не поинтересуется, чем ей платить за кредит или за аренду квартиры. Она обязана справиться! Хотя бы попытаться. Стрелецкий или нет, не часто заказчики идут навстречу в неформальной обстановке и сами предлагают помощь. А уж ожидать подобного от заказчика уровня Стрелецкого и вовсе не приходилось.

Саша устроилась. Получилось теснее, чем она рассчитывала. Плотно.

Попа у Саши всё же не маленькая, да и Антон не кипарис. Руки, плечи, грудь, ягодицы, ноги… Сашка вздрогнула и сосредоточилась, изо всех сил игнорируя мужскую руку, подтянувшую её за талию к себе ближе.

Прямо к паху. Саша ещё поёрзала и чуть не заскулила. Горячее мужское тело, одна нога прижата вплотную к её ноге, даже сквозь ткань ощущается тепло, обжигает дыхание над макушкой.

Антон что-то размеренно говорил, водил курсором по экрану, иногда пальцем. Саша пыталась вслушаться, понять, что он говорит, о чём, но почему-то слышала только голос, от которого хотелось вжаться в мужское тело ещё сильнее, впечататься в него, прочувствовать всем телом.

Она невольно начала ёрзать, сжала ноги, даже перекинула одну на другую и сильнее прижалась попой к мужскому паху. Тот ответил ожидаемо для мужского организма, Саша вздохнула, облизнула губы и ещё раз потёрлась. Как же потрясающе это ощущалось. Сашу немного потряхивало, она быстро дышала и тёрлась попой об эрекцию.

Твёрдую. Каменную.

Антон прижал к себе девушку, зафиксировал, остановив её ёрзания и стимуляцию. Он знал, что должен сделать. Аккуратно отодвинуть, простив себе и ей минутную слабость, извиниться, максимально корректно, предотвратить любые дальнейшие действия или намёки и не возвращаться к этому инциденту даже в мыслях. Он — здоровый молодой мужчина, у него давно не было секса, его реакция более чем объяснима, это не значит, что стоит продолжать. Но рука невольно, проигнорировав любой довод разума, только сильнее прижимала к себе притихшую, часто дышащую Сашу.

Она не была худой, но такой маленькой рядом с ним, и мягкой. Вряд ли это эффект от нелепого застиранного костюма, что надет на Саше. Провёл по животу, потом по ноге, чувствуя, как бедра и ягодицы начали снова двигаться и тереться о практически каменный стояк.

На мгновение закружилась голова. Стало неважно, кто он, где и с кем. Аромат чего-то сильного, пронзительного, впился в нос, прошиб через позвоночник, отозвавшись в головке члена.

— Такой запах, — проговорил растерянно.

Сашка заёрзала и тут же попыталась выбраться.

— Костра, леса, ромашки. Ромашка? — Саша смотрела, как Стрелецкий нервно облизнул губы, зажмурился, дрожь прошла через его тело, а потом он отодвинулся и сглотнул, глядя потерянным взглядом на девушку.

— Прошу прощения, Александра, — убрал руки.

— Ой, — у Саши невольно навернулись слезы на глазах.

Стало невыносимо обидно. Объяснимо, понятно, логично, так, как и должно быть, но обидно. На какие-то полминуты ей показалось, что она может понравиться Стрелецкому. Вот такая, какая есть. В старом спортивном костюме, с толстой попой, лохматой головой, сомнительным запахом… ромашки. Саша пользовалась детской пеной для ванны с ароматом ромашки, и таким же шампунем. У неё была кожа, склонная к раздражению, а пена отлично заменяла гель для душа, успокаивала раздражение и стоила недорого. Запах приятный и простенький, как сама Саша.

С чего она взяла, что это на неё такая реакция у Антона? Наверняка стероиды или спортивное питание, или уколы какие-нибудь повлияли. Саша знала о фитнесе ровно столько, сколько просмотрела роликов на ютюбе — полтора. Но уж точно не Савельева Саша своей удивительной привлекательностью оказала влияние. То, что ощутила Саша, было неестественно твёрдым, может, после какой-нибудь виагры такое бывает, но она, Саша, тут точно не причём. Вообразила себе!

Надо встать и больше не показываться на глаза Стрелецкому, может, он забудет… и сменить гель на нормальный! Купить что-нибудь приличное и соответствующее возрасту.

— Я… я… — начала оправдываться. — Я могу сделать минет! — выпалила и в ужасе зажала рот ладонями.

Всё! Она лишилась не только заказа, но и подруги, она лишилась самоуважения, она… Подскочила и попыталась убежать.

— Вам настолько нужен этот заказ? — услышала сверху, запястье крепко держали, в любом случае, беги-не беги, а слово не воробей, вылетело.

— Нужен, — призналась Сашка. — И только что я его потеряла, — горько вздохнула.

— Разве? — голос звучал размеренно.

— Не думаю, что для вас сексуальное домогательство — пустой звук, Антон Геннадьевич, я прошу прощения за своё поведение, — сжалась ещё сильнее. — Мне стыдно.

— Скорей всего, — Антон внимательно посмотрел на Сашу.

Стоило тщательней разглядеть ту, что поставила его в столь неприглядное положение, заставила испытывать настолько острое вожделение и, главное, понять — почему, откуда такая реакция именно на неё? Он видел Александру не один раз. Она не отличалась яркой внешностью, особой живостью ума. Пожалуй, подкупала искренними эмоциями, но это не причина реагировать подобным образом. Это не оправдание тому, что он собирается сказать и сделать.

— Хотите сделать минет? — произнёс, контролируя интонацию.

Сашин растерянный взгляд, паника, которую выдавали мимика и жесты, поднимали в душе Антона что-то недоброе. Агрессию, к которой он никогда не был склонен.

— Дааа…

— Пойдёмте, — с силой потянул за собой, довёл до своей палатки, распахнул вход, подтолкнул Сашу, закрыл собой проём, предварительно дёрнув молнию.

— Раздевайся.

Сашка качнула головой, отказываясь. Что она наделала?! Да, она хотела сделать это, заняться оральным сексом, у неё даже язык заныл, она укусила себя за нижнюю губу, облизнулась, провела языком по нёбу… она хотела этого!

Но раздеваться? Перед Стрелецким? Это ещё больший стыд, чем запах детского шампуня от женщины… как она может сделать это?

Она. Толстая. Несуразная. С короткими ногами. Большой попой. Про грудь Саша старалась не думать. У Стрелецкого большие ладони, но не настолько же.

— Раздеваться не станешь? — что или кто вселился в Антона, что он так разговаривал с женщиной, он и сам не понимал.

С перепуганной маленькой женщиной, источающей мягкий, знакомый аромат. Готовой заплакать. Кто дал ему право унижать её? Происхождение? Финансы? Нет… у Антона не было лицензии на унижение людей, слабых женщин… не было.

Он понимал это. Он продолжил.

— Хорошо. Считай, что заказа у тебя нет. Ты выбрала минет, — медленно расстегнул брюки, спустил их вместе с бельём. — Можешь приступать.

Для того чтобы приступить, Саше пришлось бы сесть на корточки или встать на колени, Антон понимал это. Понимал всю чудовищность происходящего, но пододвинулся к застывшей в ужасе Саше и надавил ей на плечи, вынуждая опуститься вниз, опалив горячим влажным дыханием сначала живот, а потом и член.

— Ты этого хотела, Александра, я не стану долго ждать.

* * *

Ждать не пришлось.

Саша сглотнула, лизнула снизу вверх, обратно, по кругу, насадилась ртом на головку и чуть глубже, приноровилась, потом взяла ещё глубже. Старалась изо всех сил, пока не вцепилась руками в мужские ягодицы, не дав ему вырваться на кульминации. Захотела узнать на вкус отказ от заказа и увольнение.

Как только картина мира стала собираться в обратном порядке, взгляд сфокусировался, ноги окончательно ослабли, и Антон осел, успев подтянуть трусы, понимая, как, должно быть, нелепо сейчас выглядит, он увидел Сашу.

Александру. Саню, как мысленно её назвал.

Она пятилась, как рак-отшельник, полубоком, к выходу и в каком-то, едва ли не суеверном ужасе, смотрела на него. Он так перепугал её?

Стоит посмотреть правде в глаза, он и себя испугал, настолько неестественно себя повёл. Как герой третьесортного порнофильма. Вот только Саша никак не тянула на героиню оного.

— Стоять! — быстро проговорил и схватил за ногу Сашу, когда она уже почти выскочила из палатки. Заграбастал под себя, прижал.

Запах не почудился, как и мягкость. Всё остальное тоже, включая реакцию собственного тела на близость Саши. Благо, не такую очевидную, но противоречащую всем законам физиологии. Впрочем, почему же противоречащую? Сколько у него не было секса? Здоровых отношений? Антона передёрнуло.

Попытался рукой проникнуть под серую толстовку Саши, грудь под ним ощущалась… божественно. Налитая, немаленькая, упругая. Без бюстгальтера. Её хотелось сжать до боли, ущипнуть, хотелось снять эту нелепую тряпку и целовать, лизать, играть языком с сосками. Сжать груди и уткнуться в них лицом… Не тут-то было.

Саша замерла, уставилась тёмными глазами в испуге, натянула толстовку и вцепилась в неё до побелевших костяшек. Дышит часто-часто, поверхностно, губы прикусывает, в глазах слёзы стоят, шею подставляет, интуитивно, а лицо отворачивает, не даёт целовать себя в губы.

— Я неприятен тебе? Испугал? — резонный вопрос.

Конечно, испугал. В ней веса-то… пусть не мышиный вес, но она маленькая, женственная, заведомо слабее по всем параметрам, физически, морально. Надо извиниться, отпустить, может, компенсировать моральный и физический ущерб… не сейчас, сейчас это будет выглядеть оплатой услуг, а настолько оскорбить Саню он не хотел, не мог. Да и, судя по хаотичному и жадному блеску Сашиных глаз при взгляде на член, когда Антон снял брюки, а с ними и трусы — вопрос, кто кому оказал услугу, открытый.

— Нет, — качнула головой.

— Отпусти эту штуку, — потянул её руку в безуспешной попытке оторвать от спортивного костюма.

От поцелуев вывернулась.

Так и лежала рядом. Ни жива, ни мертва. Вжимаясь, иногда хватая за шею или плечи, но ревниво следя, чтобы руки Антона не коснулись голого тела, и он не увидел, что скрывается под застиранной кофтой и штанами.

— Так и не дашь себя поцеловать? — прошептал в шею, втянув воздух вперемешку с ароматом чего-то родного.

Захотелось закутаться в этот запах с головой, в аромат женщины и детства, ромашки… Наплевать на всё, не вспоминать ни о чём, не отпускать её. Без поцелуя минимум, максимум — без оргазма.

Сашка в религиозном ужасе следила за Антоном Стрелецким. Сначала он буквально поставил её на колени, и она даже не почувствовала себя униженной, наоборот, счастливой… не от того, что на коленях, а от того, что обзор лучше. И ближе. Она видела всё. Всё!

Каждую венку рассмотрела, форму, размер, на вкус узнала, а Стрелецкий только глаза закрывал и стонал. Сашка чуть с ума не сошла от восторга. До самого конца. А в конце поняла, что это и есть — конец.

Она предложила. Он позволил. Она сделала. Даже старалась. А дальше, что? Она не знала правила этой сексуальной игры, да и Стрелецкий не очень-то похож на игрока.

Надо было убегать… срочно. Не удалось.

Целовать в ответ она не могла точно. У неё не было силы воли, не было ума, не было смелости противопоставить хоть что-нибудь Стрелецкому. Не было отваги показать себя, хотя и безумно хотелось… не показать, нет. Она же не самоубийца…

Хотелось ласки, хотелось его рук на голом теле. Голом! Если от поглаживания по кофте с начёсом грудь начинала болезненно ныть, если пальцы Антона безошибочно давили на те самые точки и места, гладили эрогенные зоны, самые неожиданные, именно с той амплитудой и давлением, которое нужно Саше, то, что же будет, если позволить снять с себя одежду?

Но Саша слишком хорошо видела натренированное тело Антона. Бесподобное. С рельефом мышц, мускулами, которые перекатывались под гладкой загорелой кожей.

Кожа Саши не была гладкой, она не шлифовала её часами перед сном, эпиляцию делала от случая к случаю, а бритва оставляла раздражение или щетину. Не была загорелой, скорей наоборот, кипенно-белой и оттого казалась ещё более рыхлой, как домашняя сметана. Не было целюлита, но никакой подтянутости, спортивности не наблюдалось и в помине. Как она покажет это Стрелецкому? Да она лучше умрёт от стыда на месте.

А поцелуй? Она не может ответить на его поцелуй! Кто целуется с ядовитым цветком?

Ответит на поцелуй и пропадёт! Будет мечтать о нём, скучать, искать его страницы в социальных сетях, ревновать, упиваясь собственной никчёмностью… всё это Саша уже проходила. С любым другим, не Стрелецким — это было частью знакомой игры. Понятная, родная территория. Со Стрелецкий — опасная зона, населённая тварями, каждая из которых норовит убить.

Разбитое сердце. Раскорёженная душа. Глупые мечты, невозможные, которые разобьются, впиваясь осколками в тело до самой печёнки.

Никаких поцелуев. Никакого обнажения.

Глупо? Сашке надо было выжить, и все средства были хороши!

— Не целуешься? — уточнил Стрелецкий, нахмурив брови. — Александра, ты не похожа на героиню фильма Красотка.

Сашка вспыхнула, выдохнула, спокойней вдохнула. Вот поэтому она не станет целовать сегодня Стрелецкого. А завтра… завтра как-нибудь всё забудется! Само собой! Утром ей не будет стыдно, или будет не слишком стыдно.

— Прости, пожалуйста, я имел в виду, что не собираюсь платить тебе за секс, а ты, очевидно, не рассчитываешь на оплату.

— Хорошо, — Саша кивнула.

— Не разденешься?

— Нет, — прошептала и в подтверждение покачала головой.

— Ладно, — Антон потянулся к небольшому диодному светильнику, который освещал палатку, при близком расстоянии можно было рассмотреть друг друга во всех деталях. Выключил его. Всё это время придерживая Сашу за поясницу, прижимая к себе. Грудь сладко упиралась в его грудную клетку.

— Не целую губы, не смотрю, я понял, — горячо прошептал. — Саня, у меня нет презервативов, честно говоря, я не склонен к… случайным половым связям, данная ситуация застала меня врасплох, но я не могу отпустить тебя, если ты понимаешь, о чём я…

Прижал к себе притихшую девушку. Она не сопротивлялась и не отталкивала, наоборот, подставляла под поцелуи шею или ушко, сладко стонала, когда он целовал запястья, тёрлась упругой грудью в одежде о его голую грудь, с явным удовольствием отвечала на ласки. Её ладонь, ловко расправившаяся с молнией на брюках, поглаживающая, мягко сжимающая, игривая, придерживающаяся определённого ритма — сводила с ума. Он ощущал себя так, будто не кончил совсем недавно, словно у него не было секса десятилетие, не меньше.

Саше было так просто забыться в его объятиях, в сильных руках, потеряться, ощутить себя пусть не особенной, но важной. Даже когда отпускал руки, придерживая только ладонью живот, опускаясь губами к щиколотке, желание продолжить было сильнее внутреннего требования убежать. Ей никто никогда не целовал щиколотки, никогда не сводил с ума поцелуями запястий. Поглаживания языком подушечек её пальцев никогда не отправляли в нирвану. Антон принял её правила, не настаивал, не целовал губы, не раздевал, а почти довёл до беспамятства. Она расслабилась, забылась и оказалась на спине, распластанная и зафиксированная крепкой рукой, прижата ногой, вдавлена в спальный мешок.

Антон чувствовал, как маленькая ладонь чувственно ласкала. Ничего необычного, особо изысканного, нет. Даже положение тела и руки — не самое удобное.

Непонятно, что больше волновало Антона, её рука, ритмично отправляющая его к окончанию, или его руки, стремящиеся разделаться с застиранным трикотажем. Или запах… странный, почему-то родной аромат, сводящий с ума, лишающий здравого смысла.

Немного сдвинулся, поменял дислокацию, как на войне, отвлекая противника, обездвижив тем временем, и скользнул рукой под бельё, между расслабленных женских ног.

— Не раздевать. Не целовать, — напомнил, глядя в ошарашенные глаза. — Не раздеваю. Не целую. Даже не вижу ничего, — убеждал, пока брыкалась и пыталась вырваться, поверхностно дыша, а потом и задыхаясь.

— Тихо, — почти лёг сверху, потом перекатился на бок, удерживая рядом, Саня действительно маленькая. — Дыши со мной, вдох, выдох, вдох… — говорил в шею, специально не смотрел в лицо, избегал взгляда, давал привыкнуть. — Дыши. Со. Мной.

Саша отчаянно хотела кончить, расслабить ноги, расставить, предоставить лучший доступ его пальцам, но паника накрыла с головой. Это было неправильно, нет, не неправильно. Невозможно!

— Вдох. Выдох, — шептал в шею, лаская горячими губами, заставляя, принуждая дышать в унисон.

Вот чёрт!

У Антона были волшебные руки, волшебные пальцы, он гладил, проникал, не давал отказаться, не настаивал, а ставил перед фактом. Заставил сжаться, а потом позволить себе испытать головокружительный оргазм, хватаясь в панике за широкие плечи, пытаясь не закричать слишком громко.

Саша не осталась в долгу, Антон раскинул длинные ноги и позволил делать всё, что ей заблагорассудится… ласкать, целовать, пробовать на кончик языка, оглаживать головку, балуя рецепторы языка вкусом, а слух — его стонами.

Она пыталась заглушить собственный стыд, раз уж сбежать не удавалось. Антон подтянул на себя и обнял крепко-крепко, как будто всегда этого ждал. Почему он не отпустил её? Это было бы понятно, а он смотрел на полог палатки и рассказывал какую-то ерунду, настолько несопоставимую с именем Стрелецкий Антон Геннадьевич, что Саше становилось окончательно не по себе.

— Помню, — проговорил чётко. — Не целую. Не раздеваю. Саня, у меня хорошая память, я же не обидел тебя? — приподнялся над Сашей и заглянул в лицо. Было плохо видно, только отсвет переносного фонаря сквозь ткань палатки, но отчётливо видел испуг и растерянность.

Если бы Саша ответила на взгляд, она бы увидела то же самое, растерянность и даже испуг, но она не посмотрела, уставилась в сторону и прикусила губу.

Антон высвободил губу из плена зубов, задев слизистую, Саша тут же ответила, робко надавив на палец, который недавно интимно ласкал. Это завело, ещё раз, ему начало казаться, что Саше достаточно находиться рядом, просто тихо дышать, даже не смотреть в его сторону, а весь его организм реагировал, срываясь и взрываясь. Впервые за очень долгое время, он пожалел, что не взял с собой презервативы, точно зная, что не позволит себе случайной связи.

* * *

К утру щёки, шея и запястья, любой открытый участок тела Саши был в раздражении от щетины Антона, Саша была не выспавшаяся, разбитая, но счастливая.

Каким образом Антону удалось разговорить Сашу, она и сама не поняла, но под утро она улыбалась и даже вздремнула, устроившись на широкой груди, обнимая и прижимаясь всем телом. Раздеть себя, конечно же, не позволила, целовать губы тоже, считая это своей маленькой победой в необъявленных военных действиях.

Антон не до конца понимал, как относиться к произошедшему ночью. Какое-то безумие, дурная игра человека с недостатком ума, проблемами с чувством меры и такта, но признавался сам себе, что очень давно не испытывал ничего подобного. Давно он не был настолько доволен и даже счастлив. Не смог вспомнить, сколько лет назад последний раз испытывал хотя бы что-то отдалённо напоминающее утреннюю эйфорию. Несомненно, дело было в оргазмах. Их было много, Сашины руки и рот были волшебными, дарящими крышесносное удовольствие, будто они были близки не первый год, и она безошибочно знала все его эрогенные места и точки.

При этом Антон Стрелецкий прекрасно отдавал себе отчёт, что дело не в полном физическом удовлетворении, не в странной ночи, когда он так и не стал близок с женщиной в принятом понимании, ощутив все прелести петтинга в тридцать лет, а в самой женщине. Но, впервые в жизни, как поступить в дальнейшем, не знал.

В его жизни не случалось случайных связей со времён студенчества. Он понимал, как следует реагировать и вести себя в сложившихся обстоятельствах — прекратить любые контакты, свести на нет возможность огласки, любым способом, от денежного поощрения до угроз… всё это не было проблемой. Проблемой было то, что он не мог поступить так с Саней, не с ней… Было что-то трогательное и одновременно притягательное в этой девушке.

Утром, перед тем, как отпустить, он довёл Саню до конца, снова рукой, снова она не позволила снять с себя одежду, но реагировала бурно, и это так подействовало на него, что он, с улыбкой отпустив её досыпать в свою палатку, был вынужден закончить начатое самостоятельно. Это было безумием!

День прошёл в суете, походные условия нервировали. Антон не понимал радости проживания в палатках, пищи, приготовленной на костре, распития алкогольных напитков, но бесконечная череда проблем и их решение отвлекали. Как и запах, который кружил вокруг, несмотря на то, что утром он не только помылся, но и тщательно побрился. Казалось бы, гигиенические средства от Том Форд должны перебить слабый запах ромашки, но Антон чувствовал даже вкус, руки впитали в себя аромат. Он невольно вспоминал все те разы, когда он видел или общался с Александрой.

Улыбчивая, порывистая, эмоциональная. Невысокого роста, совсем немного коренастая, при этом не кажется тучной, наоборот, скорее маленькая. И женственная.

Александра Савельева — женщина. В ней женственно всё, от улыбки и нежного взгляда, которые она прячет за дерзостью, до бёдер и груди. Почему он никогда не видел её? Не обращал внимания? Потому что она была подругой Варвары, очевидно. Как бы не было смешно, но для Стрелецкого Антона верность не была пустым звуком, он стремился к ней даже в мыслях, доходя в своём перфекционизме до абсурда.

Теперь Вари не было в жизни Антона, он ничего не испытывал по этому поводу, это нужно было сделать давно, мешала привычка и чувство долга. Или… Антон и сам не смог сказать, что именно мешало разорвать опостылевшие отношения с некогда любимой девушкой. Когда он, наконец, понял, что должен это сделать, осталось только небольшое опасение за судьбу Вари, ответственность, скорее по инерции, раздражение на реакцию отца на разрыв с Белицкой, не более того. Всё это освобождало ментальное место рядом с ним.

По всей видимости, для Александры. Для Сани, как он мысленно называл Сашу.

Он прокручивал возможность совместного будущего с Саней, пусть на неопределённый срок, но даже на этот период хотелось определённости в отношениях. Ясности. Всё это варилось в голове Антона, когда он смотрел, как девятнадцатый экипаж несётся по карьеру, оставляя за собой шлейф из грязи и поднятого песка. Рядом чертыхнулся Григорьев, и только тогда Антон понял, что первый пилот допустил ошибку.

В трофи Антон не разбирался и, честно говоря, не стремился вникнуть в правила. Его интересовала только информационная поддержка новой линии товаров.

Как в замедленной съёмке, Антон смотрел, как переделанный внедорожник крутится вокруг своей оси и тормозит крышей по земле и гравию, останавливаясь среди жухлой травы, коряг и песка.

Перевернулись!

Неопасно, но страха, судя по реакции, натерпелись, окружающие тоже. Антона не устроил беглый осмотр врачом на месте и слова окружающих, что всё отлично, тоже не успокоили, он привёз врача в палатку, готовый вызвать в любой момент вертолёт для срочной эвакуации, а тот лепетал что-то про состояние в пределах нормы.

Какая норма?! Не может подобное быть нормой! С любым из мужиков, что толпились у палатки и вокруг — это могло быть нормой, но с женщинами — нет. Как же хотелось встряхнуть хорошенько обеих, особенно Саню, и вбить ей в голову, что женщине не нужно рисковать собой и своим здоровьем, собрать её вещи и отвезти домой. В тепло, подальше от опасных увлечений. Но ничего такого Антон, конечно, не сделал, не имел права, а если бы и имел…

Человек имеет право выбора. Это выбор Сани. Антону остаётся только решить, принимает ли он её выбор или нет.

После ухода врача, перед тем, как Стрелецкий хотел выйти из палатки, Саня потянулась к нему и прошептала: «Побудь со мной». Искренне и просто. Он побыл, дав обнять себя, кутая в одеяло девушку, ненавидя реакцию своего тела, заглушая мысли о податливой Сане, её мягком теле, влаге, которую он утром собирал пальцами, лаская.

Саша покраснела, когда встретилась взглядом со Стрелецким, выйдя из палатки. Почему-то она никак не ожидала его увидеть здесь. Антон всегда представлялся Саше небожителем, видеть его просто разговаривающим с механиком из команды сорок третьего было странно, а то, что случилось накануне, было сюрреалистичным сном, видением. Ни с ней, ни с ним, ни с ними не могло подобное случиться.

А раздражение от щетины ей просто приснилось…

Куда там! Приснилось! Обманывай себя больше!

Саша всё отлично помнила — как стонала, извивалась, стремилась шире расставить ноги, насколько позволяла одежда, хваталась за плечи Антона и бесстыдно двигала бёдрами, вынуждая его пальцы нырять в глубину, поглаживать, довести до оргазма.

В течение дня, чем больше Саша думала о проведённой ночи, тем большей волной на неё накатывал стыд. Сама предложила, навязалась, глупо себя вела, про внешний вид Саша старалась не думать, чтобы окончательно не умереть от стыда.

Если бы знала заранее, она бы подготовилась. Похудеть бы не удалось, но хотя бы побрила в интимных местах, да и ноги уже покрылись щетиной. Трусы бы надела приличные, а не плотные, в голубой цветок, и уж точно не пользовалась детским шампунем с запахом ромашки.

— Как ты себя чувствуешь? — спокойно спросил Антон, а Саша сжалась.

Неужели нельзя сделать вид, что ничего не было? Ему же ничего не стоит! Сколько таких Саш было у Стрелецкого! Понятно, что очень, очень много! Может, настолько невзрачных, как она, не слишком много, но хотя бы жалости она заслуживает!

— Хорошо.

— Ты бледная, — задумчиво разглядывал. — Ты красиво двигаешься, — прошептал, нагнувшись к уху, поправил взлохматившиеся волосы. Погладил, как кошку или ребёнка, задерживая пальцы на макушке, надавливая, слегка царапая.

Саша едва не заскулила.

— Я хорошо себя чувствую, — поспешила заверить.

— Вот и славно, — еле заметно улыбнулся и встал. — Доброго сна, Александра.

И ушёл. Его высокая фигура ещё была видна какое-то время, пока не скрылась в темноте.

Наверное, в тот момент, ещё бурливший в крови адреналин, сыграл с Сашей злую шутку, обманув её россказнями, что она смелая, отчаянная, дерзкая и даже красивая.

— Ромчик, — дёрнула она за рукав приятеля. — У тебя презервативы есть?

— Откуда? — уставился, потом засмеялся раскатисто. — Сильно надо?

— Позарез, — призналась Саша.

— У Ромео нашего точно есть, — махнул рукой в сторону Стаса, тот разговаривал с Варей, стоя в отдалении.

Подойти и спросить при Варе Саша не могла. Версия, что резинки нужны им с Ромчиком, трещала по швам. Рома сам бы стрельнул пару презервативов у друга, если это вообще уместно, а не попахивает пионерским лагерем.

— Я отвлеку, — понял внутренние метания Ромчик. — У тебя три минуты, не больше, а то засосёт магнетизмом любви и расплющит, — продолжил, кривляясь. Саша поняла, что обрекла себя на насмешки в течение всего времени, сколько им предстоит общаться, но отступить не могла.

— Презервативы? — переспросил удивлённый Григорьев, покачал головой, нахмурился и вытащил из кармана ленточку из фольги. — Не наделай глупостей, — проговорил.

— Странные, не видела таких.

— Из Германии привожу, — пожал плечами. — Размер… совпадает.

Саша посмотрела внимательно на упаковку. Икс Сайз…

— Слушай, а если, ну… понимаешь, если размер не Икс, а нормальный, они слетят?

— Вряд ли, — улыбнулся Стас. — Они же из латекса, а не из кожи мамонта.

— Варе не говори.

— Я понял, Саш, — задержал взгляд. — Скорей всего ты совершаешь ошибку, но не стану отговаривать.

Сашка ввалилась в знакомую палатку и уставилась на Стрелецкого. Он полулежал, облокотившись на неизвестно откуда взявшийся мини-бинбэг, и смотрел на экран телефона, сосредоточенный настолько, что и бровью не повёл на шум, издаваемый Сашей. Изящно развернуться, дёрнуть молнию на входе, повернуться лицом к Антону, приняв соблазнительную позу, не получилось. Хорошо хоть, не растянулась, запутавшись в собственных ногах.

Антон поднял взгляд и оглядел гостью с ног до головы, тщательно. Кофточку переодела… у палатки она сидела в чём-то несуразном. Впрочем, этот шедевр дизайнерской мысли с этническими узорами, расклешённый книзу — едва ли это была туника, не похоже и на футболку, — скрывающий аппетитные бёдра и круглую попу, не отличался стилем. Достоинство было одно — декольте, подчёркнутое удачно подобранным бюстгальтером. Взгляд невольно остановился на окружности груди, мягкой, притягательной.

Он резко поднялся и так же резко дёрнул на себя Сашу, накрывая ладонью грудь, ныряя под жестковатое кружево. Ущипнул болезненно за сосок, прокрутил его, не удерживая, давая возможность уйти, отказаться. Саша стояла по стойке «смирно», не шевелясь, и боялась дышать.

* * *

Не ушла… руки Антона скользнули под этнические узоры, желая снять долой, увидеть, наконец, то, о чём он думал практически целый день, ту, о которой думал. Саша вцепилась мёртвой хваткой в тунику и мотнула головой. На поцелуй не ответила, резко увернувшись.

— Хорошо, — Антон отошёл на пару шагов, посмотрел внимательно ещё раз на Сашу, той стало не по себе. — Хочешь, завяжи мне глаза, можешь даже связать руки. Если я тебя настолько пугаю.

— Не пугаешь… те. Иначе бы я не пришла, — призналась в очевидном.

— Резонное замечание, так что? — протянул бандану, вложил в дрожащие руки Саши. — Там, — кивнул в сторону спортивной сумки, — ещё три, этого хватит.

— Не надо больше. Только глаза. Можно? — оживилась Саша, даже улыбнулась, что понравилось Антону.

Похоже, вчера он изрядно напугал Саню, непонятно, почему она пришла второй раз, но отказываться не собирался, как и заигрывать с её глупой отвагой, которая могла закончиться в любой момент.

— Я сам предложил, — улыбнулся.

Нагнулся под низенький рост и позволил завязать себе глаза. Она натянула плотнее и потребовала не подглядывать. Хотелось засмеяться во всё горло. От ситуации в целом и от храбрых интонаций в голосе Саши.

— Связывать будешь? — протянул руки, сложив замком.

— Какой смысл? — Саша улыбнулась в ответ. — Можно подумать, тебя… вас… удержит парочка ситцевых тряпочек.

— Ситцевых? — подавился смехом.

— Знаю я, что они не ситцевые, — пробурчала. — Это образное выражение. Ложись… ложитесь.

— Саня, — нагнул голову. — Мы не в зале для совещаний. Если это возможно, давай на «ты».

Сашу очень удивило, что Стрелецкий спокойно протянул руки, чтобы их связали, позволил завязать себе глаза, согласился с «не смотреть, не целовать». Она еле на ногах держалась от восторга. Даже, кажется, пискнула пару раз.

— Давай. Ложись, — легонько толкнула, скорее, указала жестом, куда ложиться, и Антон покорно лёг, так же покорно поднимал руки, приподнимал тело, бёдра, позволив себя раздеть полностью. Только повязка на глазах осталась.

— Ты можешь смотреть, трогать, целовать, даже кусать или царапать, но следы оставлять нельзя, — серьёзно проговорил Антон.

— Ты тоже не оставляй следы, — решила внести коррективы.

— Хорошо. Если возникнут вопросы или дискомфорт, скажи мне, сразу. Сразу!

— Да, — для наглядности даже кивнула, несмотря на завязанные глаза Антона.

Впервые в жизни у Саши состоялся столь странный диалог перед сексом, а ведь её нельзя назвать неопытной или целомудренной. На гуру секса, возможно, Саша не тянула, но если подворачивалась возможность флирта с горячим продолжением, не отказывалась. Правда, на свою беду, всегда влюблялась, а потом страдала от этого.

Этот диалог не был похож на прелюдию перед сексом, хотя Стрелецкий своим видом красноречиво указывал на то, что будет дальше. Он расслабленно растянулся, немного улыбаясь чему-то своему. Раскинул длинные ноги и руки, являя миру картину совершенства. Расслаблена была каждая мышца в теле Антона, кроме одной. Впрочем, если верить анатомическому атласу, мышц там не было.

Саша пододвинулась вдоль мужского тела, устроилась на коленях, обхватив бёдрами в тренировочных штанах, провела пальцем по члену.

Дёрнулся. Красивый. Не большой. Не маленький. Если бы Саша покупала себе вибратор — именно такую форму и размер она бы выбрала.

Саша точно знала, что вчерашняя ночь ей не приснилась, она не сбилась со счёта, а помнила точно, сколько раз Стрелецкий кончил, сегодня он явно должен гореть меньшим энтузиазмом, а ещё немного, и он лопнет или кончит от одного прикосновения.

Не лопнул и не кончил, хотя Саша очень старалась, лаская, целуя, гладя.

Удивляло то, как расслабленно, спокойно отдавал себя в её руки Антон. Если бы не грудная клетка, вздымающаяся быстрее и быстрее, Саша бы решила, что член Антона существует в другом измерении от всего остального тела. Выдавал ещё бешено скачущий пульс, его Саша ощущала, когда проводила губами по шее, слизывая вкус и дорогой аромат. Шальное сердцебиение, когда целовала сосок, не удержавшись, прикусив, в ответ услышав стон, увидев, как дёрнулись бёдра. Она повторила, потом ещё раз, перед тем, как спуститься губами ниже, по твёрдому прессу, к паху, лизнула головку члена.

Антон сходил с ума, уже тысячу раз пожалев о своём обещании не смотреть и не целовать. Да он сойдёт с ума от желания видеть Саню под собой. С ярким от возбуждения взглядом, припухшими от его поцелуев губами. Голую!

Что за мазохизм с его стороны, а с её? Когда он нырнул под жутковатую кофточку, под чашку бюстгальтера, Саша нагнулась, чтобы предоставить себя максимально. Её всё время тянуло вниз, она с таким очевидным удовольствием укладывалась на него, что было ясно, под ним ей будет ещё лучше.

Провёл рукой по трикотажу на ногах, потом между них, было горячо, влажно даже через штаны и бельё. Саша зашипела сквозь зубы, застонала, выгнулась. При этом одёрнув футболку, не давая себя раздеть.

— Саня, — еле сдержал раздражение в голосе, продолжив ласкать через ткань. — Думаю, с прелюдией можно закончить, — от официальной интонации вздрогнул сам. То, что крутилось на языке, было пошло, Антон не стал бы говорить подобного женщине, тем более Сане. Откуда взялось в его мыслях «тем более», он не задумался ни на секунду.

Быстро сел, зафиксировав одной рукой, прижав к себе девушку за поясницу, скользнув рукой по спине, второй дёрнул её штаны, вместе с трусами, какие бы они там ни были. Саша вскрикнула и схватилась за ткань у коленок, не давая стянуть дальше по ногам. Извивалась на его руке, неудобно пристроившись, чуть не упав, но ткань держала крепко.

Терпение Антона лопнуло, как мыльный пузырь. Перехватив Сашу одной рукой, тем же движением уложил на бок, спиной к себе, дёрнув бёдра на себя. Отлично! Всё, что необходимо, оголено. Быстро справился с презервативом и тут же скользнул в Сашу, та заскулила и качнула бёдрами на Антона. Вышел, почти до самого конца, и снова скользнул, вышел совсем и резко вошёл, до самого конца, пока не упёрся лобком, и снова вышел, снова вошёл, слушая характерны звуки и стоны.

Невозможность видеть обострила остальные чувства Антона, он ощущал мягкость кожи и аромат ромашки, который прошиб шлейф духов, которыми сегодня пользовалась Саша. Ощущал каждую пульсацию, каждое движение и вздох.

Ему было мало. Его губам не хватало поцелуев, телу — тактильных ощущений, а глазам — вида на голую и стонущую Саню. И чтобы она была непременно под ним. Чтобы вкусить, ощутить по полной, отдаться, отдать.

Он продолжал двигаться, вращать, держал Сашу, целовал вспотевшую шею, оставив небольшой след у ключицы. Приподнялся, поднимая за собой, она покорно встала, устроившись спиной к Антону. Качнул бёдрами с силой, входя агрессивно, Саша заскулила. Немного нагнул, зафиксировал, снова качнул.

Саша пропищала что-то нечленораздельное. Антон усмехнулся про себя, ещё раз сменил угол и, удовлетворённый реакцией, начал двигаться. Сильно, сильнее, ещё сильнее, задевая волшебные точки, раздражая железы. Саша закричала, вцепилась ногтями в ногу Антона, больно, ему в удовольствие, от которого чуть не кончил, еле сдержался и продолжил снова и снова, ещё и ещё, пока Саша не забилась в его руках, взмахивая руками, задыхаясь от невозможно яркого оргазма и паники.

— Тихо, тихо, — пришлось крепко держать и гладить, кажется, она не на шутку испугалась. — Всё хорошо, Саня, — шептал. — Всё хорошо, Санечка.

— Ты…

— Я, — согласился и улыбнулся, отвлекая Сашу от мечущихся в панике мыслей от точно незнакомых ей ощущений. — Я сейчас лопну, если не кончу, прости.

Саша согласно кивнула на жест Антона, он перегнул её через бинбэг, поставив к себе ягодицами, продолжил двигаться так же быстро и сильно, но угол проникновения был другой, привычный. В такой позиции и оргазм не такой отчаянно сильный, Саше пришёлся по вкусу, как и Антону, когда он, обессилев, упал сначала на Сашу, благо та не слишком худая, а потом откинулся на спину.

— Что это было? — наконец-то она стащила уже ставшую раздражать тряпку с глаз Антона, правда, успела перед этим поправить кофточку и надеть штаны.

— Оргазм, — усмехнулся Антон.

— Нууу… я знаю, — вскрикнула Саша и уставилась на Антона. — Это… это… Не делай так больше, я всерьёз думала, что умру!

— Саня, от этого никто не умирал, но не буду, пока сама не попросишь, — сграбастал в объятия. — Я же не целую тебя без разрешения, хотя очень хочется, — медленно проводил пальцами по её и своим губам, очерчивая. — Можно?

— Нет! — Саша попыталась отодвинуться на безопасное расстояние, придерживая одежду, будто это поможет, если этот сильный мужчина захочет её раздеть или поцеловать.

Стрелецкий так и не поцеловал Сашу Савельеву той ночью, не раздел и сдержал своё слово, оргазмы Саши были обычные… другие интерпретации её пугали, вернее, не пугали, нет, но жить со знанием того, что Стрелецкий ещё более бог, чем она всегда думала, Саше совсем не хотелось.

Антон принял решение, что с Сашей всё законченно, был момент, когда он решил, что, может быть — это судьба, хотя бы призрачный шанс отношений, но становилось очевидным, что он ошибся. Он всегда стремился к прочным отношениям. К постоянству. Всегда знал, какого человека он хочет видеть рядом с собой, с каким человеком быть. Александра Савельева однозначно не подходила на эту роль. Можно бесконечно перечислять причины, по которым это невозможно, но была только одна-единственная причина, по которой именно эта девушка привлекала его, интриговала и не давала мыслить разумно. Антон поморщился.

Влюблённость проходит, она быстротечна. Тем более, влюблённость в такую девушку, как Саня. Он закрыл глаза, на несколько секунд позволив себе отрешиться от обстоятельств. Звонков и снующего помощника.

Через несколько минут он посадил в авто Варю и повёз в свой отель. Будто ничего не изменилось. Посмотрел на Варвару, та только что не хлюпала носом, как первоклашка, протянул носовой платок, отвернулся.

Он не может постоянно жить в подобном режиме. Чёрт возьми! Его рабочий день начинается в пять тридцать утра тренировкой, в восемь утра он уже в офисе. Хронический цейтнот, если не контролировать свой график, свои силы, жизнь превратиться в нескончаемый дедлайн. Он проходил это и не хочет возвращаться.

Антон ни капли не сомневался, что Саня обеспечит ему бессонные ночи и нескончаемую головную боль, дело не в разнице в финансовом положении или образовании, хотя сказать, что это не являлось проблемой, невозможно. Дело в самой Сане. В её порывистости. В беззащитности. В эмоциональности. И глупости. Именно глупости!

Их быстротечный роман, скорей интрижка, длился две ночи. За два же дня Антон один раз вытаскивал перепуганную, пребывающую в состоянии шока девушку из перевёрнутого авто, и один раз — из ледяной воды, сопротивляющуюся, с синими губами.

Варвара, хотя выглядела потерянной и казалась абсолютно несчастной, отдавала отчёт своим действиям, даже глупости она делала с полным осознанием и долей осторожности. Саня пёрла напролом, зажмурив глаза, размахивая конечностями.

А её внутренние противоречия? Комплексы, с которым стоит работать хорошему психоаналитику. Почему-то Антон был уверен, что Саня не даёт на себя смотреть из-за явного дефекта. Если ожог или шрам Антон бы заметил, ласкать себя Саня позволяла, то татуировку на ощупь не найдёшь. Но никакого дефекта в бане он не увидел.

Напротив. Он первый раз внимательно разглядел Саню. Прозрачное сырое бельё не оставило простора для воображения, Антон увидел и оценил женственные формы. Налитую, тяжёлую, округлую грудь с тёмными сосками, шикарные бёдра и ягодицы, тонкую талию. Почему-то представил Саню в костюме для танца живота, как звенят украшения на покачивающихся бёдрах, как трепещут ягодицы и прогибается тонкая талия.

Саша не была идеальной, нет. Она была по-женски обезоруживающе аппетитной.

Что в голове у этой аппетитной женщины? Почему она скрывает потрясающую фигуру, при этом занимается сексом с малознакомым мужчиной? Смотрит восхищённо, кажется податливой, мягкой, иногда раболепной, но не позволяет целовать себя.

Антон Стрелецкий не хотел разгадывать загадки. Он хотел женщину, которая будет рядом в болезни и здравии, и это не пустой звук. Он нуждался в том, чтобы приходить не в пустой дом, хотел, чтобы понимали, насколько он устал, вымотан, что в голове светящейся строкой бегут последние данные, а фоном стоит спуд нерешённых вопросов. Вероятно, это эгоистичное желание, человек склонен к эгоистичным поступкам. Антон привык отдавать отчёт своим словам, действиям и нуждам.

Саня Савельева гарантировала ему не тишину после рабочего дня, а нескончаемую головную боль… Ему хватило опыта с Варей и того, в какой кошмар превратилась совместная жизнь с ней. Несовместимость характеров, увлечений, темпераментов, сексуальных предпочтений привела к полному краху совместных планов. Больше он не станет поступать подобным образом.

Антон забронировал номер для Сани, Варвары и Леонида с женой в гостинице, где остановился. Это было спонтанное решение, вызванное удобством.

Он не мог оставить Варю в разбитых чувствах. В том, что к вечеру её расстройство пройдёт, он не сомневался ни капли, а вот близость Сани давала возможность перехватить её после награждения и поговорить. Не хотелось оставлять всё так, как есть. Необходимо было поставить точку, чтобы избежать разночтений.

Перехватывать не пришлось, Саша стояла на пороге его номера и всем своим видом показывала поражение. Она капитулировала ещё до боя, сдав победителю ненужные ему высоты.

Антон внимательно смотрел на Сашу, отмечая каждую, казалось бы, незначительную деталь. Она совсем не владела мимикой, игрок в покер из неё бы не вышел. Волнение, страх, отчаяние — всё это читалось, как подчёркнутый абзац в открытой книге.

— Значит, принудила? — спросил, когда дверь за Варей закрылась.

Отошёл на пару шагов, всё-таки Саша очень маленькая. Интересно, какой у неё рост, сто шестьдесят? Чуть больше? Чуть меньше?

— Да, — отступила ещё на пару шагов.

— Отважная девочка…

— Я пойду? — ещё пару шагов к двери. — Вам с Варей надо поговорить, решить всё.

— Нам не надо разговаривать с Варей.

— Как же, — всплеснула руками. — Вы же почти женаты были, а то, что… так это у всех бывает! Надо простить друг друга и жить дальше!

Антон сдержался, чтобы не засмеяться.

— Боюсь, у меня не настолько либеральные взгляды.

— Как это?

Саня, похоже, была готова отстаивать счастье подруги любой ценой, это даже вызывало восхищение… хотя, по большей части, такая жертвенность раздражала. Антон не был человеком, который обсуждает свои отношения с кем бы то ни было, он не спешил открывать душу или трясти своим нижним бельём. Душевный стриптиз — не его история.

— Как это? — повторила простодушная Саша. — Если ты бисексуал — ты очень даже либеральных взглядов!

— О, нет, боюсь, ты не представляешь, насколько мои взгляды консервативны, — грустно улыбнулся. — Я могу рассказать о своей «бисексуальности», раз это настолько животрепещущий вопрос, но в ответ жду такого же откровенного шага.

— Какого? — Саня выглядела заинтересованной. Всё-таки её несдержанность очаровывала, обезоруживала.

— Ты разденешься.

— Здесь? — огляделась.

Свет в номере был настолько яркий, что Саша ощутила себя выставленной на всеобщее обозрение. Номер просторный, она стояла как раз по центру круглого ковра с расходящимся по спирали рисунком. Как на арене цирка.

— И свет я не выключу, — добил Стрелецкий.

— Да зачем?! — вскрикнула, всплеснув руками.

— Мой интерес не более праздный, чем твой к моей бисексуальности. Честно говоря, до сегодняшнего инцидента в бане я думал, что ты стесняешься какого-то дефекта своего тела. Шрамы, неудачные татуировки, последствия пирсинга, любые из возможных вариантов, но на твоём теле нет видимых дефектов. Мне интересно, почему красивая молодая женщина стесняется себя?

Саша открывала рот и не знала, что сказать, хотелось одного — убежать. Спрятаться. Больше никогда не встречаться с Антоном, забыть всё что было, отформатировать кластер в головном мозге, отвечающий за память о Стрелецком Антоне Геннадьевиче. В то же самое время, совсем не хотелось уходить. Абсолютно. И даже хотелось раздеться, будь что будет. Хуже стать не могло.

— Для начала, я расскажу тебе кое-что о себе, — продолжил Антон. — Может, это поможет. Меня зовут Антон. Мне тридцать лет. У меня есть глаза, руки, всё это мне помогает определить формы женщины, даже если она прячется за вещами неопределённых фасонов. Я провёл с тобой две ночи и знаю особенности твоего телосложения. Поэтому мне интересно, чего конкретно ты стесняешься, есть ли что-то, что я не заметил.

— А…

— Раздевайся, Саня, — в тоне его голоса, в интонации, не было и толики юмора или намёка на лёгкость.

Приказ.

Саша переминалась с ноги на ногу и не могла заставить себя уйти. Руки сами собой потянулись к футболке и сняли её, оставив бюстгальтер. Лицо Антона мало что выражало, смотрел, не отрываясь, велел Саше прокрутиться вокруг себя, что она покорно сделала.

— Ты сказал, что расскажешь.

— Сказал, расскажу, — обошёл вокруг Саши, огладил взглядом и уселся в кресло, не заботясь о распахнутом халате. Мелькнуло бельё белого цвета и то, что совсем не скрывало это бельё… ткань прятала аккуратно остриженную дорожку волос и плотно облегала стоявший во всей красе член.

Саша стояла, не двигаясь, ничего сексуального не говорила, не делала, вряд ли выглядела привлекательно, а то, что под халатом, красноречиво говорило о том, что Антону всё нравится. Очень нравится.

— Итак, я учился в Швейцарии, в закрытой школе для мальчиков. Круглогодичное пребывание, полный пансион, привилегированное образование… когда тебе пятнадцать лет, а из доступных объектов вожделения — пара педагогов-женщин пенсионного возраста, тогда даже шкаф кажется приемлемым объектом сексуального удовлетворения…

— Тебя изнасиловали? — вырвалось даже раньше, чем подумала. Прикрыла рот ладонями и мотала в отчаянии головой, явно коря себя за слова.

— Нет, конечно, нет. Оставь эти слезливые истории доморощенным диванным психологам. Однако закончил я школу с чуть более широкими взглядами, чем, вероятно, этого хотелось моему отцу. Раздевайся, если хочешь знать дальше.

Саша потянулась к молнии на джинсах, попыталась изящно их потянуть вниз, они сползли вместе с трусами, пришлось подтягивать их на место, а стаскивая штанины, облокотиться на стул, иначе бы упала.

Стриптиз — не сильная сторона Саши… Антон улыбнулся, промолчав. Саша была признательна, что он обошёлся без комментариев. И без того, хоть проваливайся от жгучего стыда. Если бы Антон начал комментировать, Сашка бы умерла. А потом убежала к себе в номер и ещё раз умерла!

— А ты был за девочку или за мальчика? — неудобный вопрос, но стаскивать скини, пытаясь устоять на одной ноге, когда тебя откровенно разглядывает красивый мужчина, тоже не верх удобства!

— Никогда не перестану удивляться, почему именно это интересует наших людей. Многие гетеросексуалы охотно отдают это место в сексуальных играх с женщинами, а геи не имеют половых контактов подобным образом, но важно, важно, кто кого.

— Сравнил…

— Хорошо, снимай лифчик, Саня. Снимай, и я отвечу.

Саша расстегнула, как шагнула в ледяную воду, отбросила ткань в сторону. Антон набрал полные лёгкие воздуха и не дышал. Молочного цвета, тяжёлая, налитая, при этом упругая, с дерзко торчащими сосками, небольшими ареолами, грудь покачнулась и отозвалась ноющей болью в паху.

Сашина грудь была совершенством. Антон Стрелецкий официально был готов присягнуть верности этой груди, открыть трастовый фонд на её имя и выплачивать проценты с прибыли, как основному держателю пакета акций.

— Отвечай, — прикрыла руками грудь. Попыталась. Подобную красоту не так-то просто прикрыть ладошками, но и это вызвало раздражение в Антоне. Раздражение, которое странным образом возбуждало.

— Мой задний проход не пострадал, — проговорил быстро и раздражённо. — Убери руки, Саня!

— А дальше?

— Дальше? Дальше у меня была бурная молодость, я практически не жил в России, а там нравы… свободней, но не в этом дело, дело в действительно бурной молодости. У тебя бывало такое, когда ты просыпалась в постели и не знала имени того, с кем проснулась?

— А то! — Саша снова прикрыла рот ладонями. Кто же в таком признаётся?!

Антон улыбнулся одними глазами, не было похоже, что он удивился или осудил.

— Иногда я просыпался, не зная даже пол человека, с которым… заснул. Чаще мне везло, это оказывалась симпатичная девочка, в тех местах, где я отрывался, не встречалось несимпатичных девочек. Чаще, но не всегда. А один раз мне не повезло особенно сильно, надеюсь, я никогда не вспомню того, что было той ночью. С тех пор я не пью, избегаю случайных половых контактов, и мои партнёры сексуальном плане чаще всего женщины. Круг общения слишком тесный, скрыть похождения молодости не удалось бы, и, честно говоря, я не чувствую потребности оправдываться перед кем бы то не было. Я ответил на твой вопрос?

— Даааа.

— Раздевайся дальше.

— На мне только… — глянула на трусы. Прикрывающие попу шортики, удобные, хорошо хоть, без цветочков или какие-нибудь сердечек.

— На тебе бельё, снимай.

Саша посмотрела внимательно на Антона. Он сидел как всегда, абсолютно расслабленно, полы халата распахнулись, и он не собирался скрывать этого. Сквозь тонкую белую ткань были отчётливо видны очертания полной эрекции, капелька влаги осталась на трикотаже под широкой резинкой с нечитаемой надписью.

Почему-то не хотелось спорить. Не хотелось противоречить себе. Она сняла трусы, целомудренно свернув их, как на приёме у врача, отложив в сторону, и встала перед Антоном.

— Повернись.

Саша повернулась, даже не пыталась сделать это изящно или добавить сексуальности в движения. Обернулась вокруг своей оси, переступая с ноги на ноги, стараясь не упасть.

— Подойди.

Подошла.

— Тебе не помешают физические упражнения, подтянуть ноги, ягодицы, но главное — мышцы спины. Если не займёшься своей спиной, то уже через пару лет, при твоей сидячей работе и увлечении, у тебя будут серьёзные проблемы. Это всё. Тебе незачем стыдиться своего тела. У тебя на редкость женственная фигура, шикарная грудь и в меру широкие бёдра.

Пока Антон говорил это, Саша чувствовала его дыхание у себя на животе, потому что она продолжала стоять, а он сидеть, и говорил, иногда задевая языком пупок. Саша вздрагивала и сосредоточилась на том, чтобы не упасть. Переступила с ноги на ногу, чтобы почувствовать нужное трение.

Губы Антона уже бесцеремонно пробегались по телу Саши, куда могли достать в таком положении, пока не остановились на клиторе, сразу, без предупреждения или намёка. Язык раздвинул половые губы и огладил клитор. Саша попыталась вырваться, к такому она точно не готова! Но Антон удержал, не давая вырваться, даже пошевелиться.

— Антон!

— Что? — пробубнил в тёплую влажную слизистую.

— Перестань. Там же…

— Что там?

— Волосы! — вскрикнула в отчаянии.

— Не может быть! У Антона Стрелецкого нет глаз, рук, он не знает, что у тебя волосы!

— Да…

— Саня, перестань, ради всех святых, не заставляй меня быть грубым. Знаешь, кого я вижу перед собой? Женщину! Женщину, у которой есть грудь, задница, лобковые волосы. Она не похожа на мальчика, на девочку-нимфетку, она похожа на женщину, которая не развалится подо мной и не заноет, что это слишком быстро или долго! Вот, что я вижу. И я хочу эту женщину. Сейчас.

Он резко встал, Саша покачнулась, едва не упала, спас Антон. Быстро подхватив и перевернув к себе спиной, стал осыпать поцелуями шею, лопатки, спину, поясницу и ягодицы. Всё время мужские пальцы нещадно сжимали соски, крутили их до сладкой боли, с грудью же обращались деликатно, сдавливая совсем немного, больше поглаживая, лаская. О том, как это удавалось одновременно, Саша думать не могла. Она ни о чём не могла думать, только извивалась, стонала и иногда ловила себя на том, что оседает, а её подхватывает Антон.

Потом он перекинул её через боковину кресла, широкую, будто созданную для этого, убедился, что Саша готова, и резко вошёл. Она вскрикнула от пронизывающего болезненного удовольствия, Антон остановился на время, нагнулся, стал что-то шептать, она не могла разобрать, смогла только недовольно двинуть бёдрами навстречу и проскулить, чтобы он двигался, и двигался быстро.

Не заставил себя ждать.

Саша хваталась за декоративную подушку, пыталась упираться носочками в ковёр, стонала, а потом начала кричать. Потерялась во времени и пространстве, вся чувственность собиралась в одном месте и растекалась по всему телу, заставляя изгибаться и просить, умолять, стонать.

Антон приподнял Саню, прижимая к себе спиной, придерживая за гладкий живот, и стал медленно опускаться на колени, держа судорожно дышавшую, вспотевшую, двигающуюся в унисон его движениям девушку. Саша захныкала, то ли от смены положения, то ли от того, как Антон огладил груди, сбоку, вниз, по кругу, а потом опустился пальцами между ног Сани и начал ласкать. Сначала легко поглаживая, с каждым толчком всё сильнее и сильнее, пока не нашёл нужный угол, и Саня не зашлась в крике, размахивая хаотично руками, а потом оседала, откинув голову на Антона.

Саша ещё пыталась отдышаться, когда почувствовала, что её подняли и отнесли на кровать.

— Вот что мне с тобой делать? — ласково спросил Антон и погладил по вспотевшим волосам.

«Любить», — захотелось ответить Саше, но она только спрятала лицо, уткнувшись в грудь Антона, и слушала его дыхание. Антон отметил, что Саня так и отворачивает лицо, не позволяя себя целовать. От этого нехорошо сжималось внутри. Если он настолько неприятен, то всё поведение Сани, её вербальные и невербальные знаки, не могут не вызывать удивления, и он невольно испытывал раздражение, хотелось внести ясность в отношения, но ждали дела. Настанет ли тот день, когда он сможет хотя бы поговорить с девушкой, в которую влюблён, без спешки и посекундного отсчитывания внутреннего таймера?

— Саня, мне пора, — отодвинулся, извиняясь. — Сегодня вечером, если я освобожусь, у меня сделка в этом регионе, встреча с партнёрами, потом горит проект с корейцами, я бы хотел пригласить тебя, поговорить…

— Куда?

— Неважно — куда, главное, чтобы там не было возможности снять с тебя трусики, — засмеялся тихо, поцеловал в нос. — Не знаю, почему ты так на меня влияешь, я умею контролировать себя, поверь. Поговорим?

— Ладно, — Саша согласилась, готовая услышать что угодно, в какой угодно форме.

Трофи-рейд окончен, как и странная интрижка со Стрелецким. Хотелось бы продлить, хотелось, чтобы это не заканчивалась никогда в жизни, но Саша никогда не была мечтательницей, всегда твёрдо знала, что она хочет, и от кого.

Жестокая правда была в том, что просто секса от Антона Саше было мало, и дело не только в том, что ей хотелось большего — стабильности, спокойности, твёрдой убеждённости в верности мужчины, в самом широком смысле, уверенности в Антоне. Какую надёжность он может ей дать? Только финансовую на незначительное время, но Саша привыкла полагаться на себя, её тяготили долги, недосказанности, не отданные обязательства.

— Поговорим, — согласилась Саша, кивнув.

Антон поцеловал за ухом, хотел в губы, но Саша предусмотрительно отвернула лицо. Чувство самосохранения было сильнее удовольствия от поцелуев. Антон не настаивал, тревожность прошла сама собой, Саша развернулась и стала осыпать мелкими поцелуями красивое мужское тело, смакуя аромат, вкус, попутно балуя взор видом.

Буквально сразу Антон уже был в полной готовности, как будто не кончил несколько минут назад и не опаздывал на встречу минуту назад. Саша провела рукой по эрекции, удивившись про себя, любуясь, как откинул голову на подушку Антон, как качнул бёдрами в руку, как прижал к себе Сашу, лаская её, перекинув её ноги через свои бёдра, усаживая сверху на себя. Саша начала двигаться, задавая темп, пока не запыхалась, и Антон перехватил инициативу, быстро, сильно, вращая и ударяя в чувствительную точку. Саша могла только стонать, изгибаться и, где-то на подсознании, удивляться такому напору. Она даже успела устать и снова возбудиться и кончить, пока Антон, наконец-то, удовлетворил себя и, смеясь, велел Саше идти в свой номер, иначе он не ручается за себя, а награждение и партнёры ждать не будут.

Саша отвезла Варю в аэропорт, по пути они шутили и строили планы, не признаваясь себе и друг другу в своих печалях. Да и обидный проигрыш грыз душу, порой до слёз. Они приняли твёрдое решение — во что бы то ни стало взять реванш на следующий год. Ещё было время осенью, если поискать, можно найти подходящий трофи-рейд, но на ремонт Егорки требовалось время, да и у Мандарина в ближайшее время совсем другие заботы, лезть же в грязь поздней осенью ни Варя, ни Саша не хотели.

К тому же, Сашу вряд ли отпустят с работы хотя бы на неделю. Если у неё будет эта работа. Заказ Стрелецкого сорвался, она лично променяла его на минет. До такого абсурда Саша ещё не доходила, и не могла понять, стоило ли оно того.

Секс был потрясающим, что и говорить. Антон не был нежным, он был напористым, даже грубым, сильным, каким-то образом удерживая грань между силой и болью. Сашу испугал бы такой напор и страстность, маячь впереди перспектива постоянных отношений. Перспективы такой не было, Саша отдавала себе отчёт, и от этого становилось легче. Общение со Стрелецким — как проход по искрящемуся, слепящему глаза, тонкому, хрустящему насту. Никогда не знаешь, где провалишься особо глубоко, и не можешь широко распахнуть глаза — режет яркий свет.

Она поставила машину на стоянку, встретила Леру и Мандарина, поболтала с ними и пошла к гостинице, собирать вещи, ещё нужно было сходить в магазин, купить еды в дорогу. Саша шла, мысленно составляя список, пока не почувствовала, что кто-то перекрыл ей дорогу, поняла, кто это, не поднимая глаз. Почувствовала позвоночником, стрельнуло в низ живота, прошибло коленки, ноги едва не подкосились.

— Куда бежишь? — Антон улыбнулся с высоты своего роста.

Он казался обычным парнем. Саша понимала, что обычного в нём нет ничего, футболка без принта, тёмно-серые джинсы и обувь — всё это, наверняка, стоит больше, чем Саша зарабатывает в самый удачный свой месяц, а может, и полгода. Но стоять рядом с таким свойским Стрелецким было приятней, чем в его кабинете, где весь внешний облик демонстрировал причастность Антона к «миру больших денег», если Саша и понимала в этом что-нибудь. И спокойней, чем раздетой, когда он разглядывает с ничего не выражающим лицом. Если бы не эрекция, Саша бы ни за что не поверила, что тогда понравилась Антону…

— В номер, — быстро проговорила. — Варю провожала, она на самолёте улетела.

— Автомобиль, значит, оставила гнать тебе?

— Да, — кивнула. — Она расстроилась очень.

— Очень похоже на Варю, расстроиться, всё бросить, и пусть другие отдуваются. А ты, кстати, почему с ней не полетела, есть же Леонид, он бы пригнал машины.

— Одному пилить столько не с руки, — махнула рукой. — Не Леру же сажать! Её тошнило утром, как же я Мандарина брошу?.. Не, я так не могу, да и билеты стоят негуманно. Совсем обалдели! Откуда у людей такие деньги? — распалялась всё больше, пока не осеклась. Кому она рассказывает о стоимости билетов? Наверняка, его обувь стоит дороже перелёта, не наверняка даже, а точно дороже!

— Я пойду? — быстро проговорила и рванула к дверям, пряча красные от смущения щёки.

— Куда, — перехватил на ходу, приобнял, соблюдая дистанцию, но в то же время интимно. — Ты завтракала?

— Не-ет, — прошептала и отвела взгляд.

Он так на неё действовал. Гипнотизировал. Подавлял. Затягивал, как в воронку. Лишал воли.

— Составишь мне компанию? — сверху вниз, улыбаясь. — У меня есть сорок минут, не так и много, но нам надо поговорить, Саня, а освобожусь я только к ночи.

— О чём говорить?

— О нас с тобой, — не стал юлить. Саша перевела остановившееся на миг дыхание.

— Что говорить-то?..

— Вот и узнаем, пойдём, — взял за руку. — Во вчерашнем ресторане довольно сносно кормят, думаю, с завтраком они справятся.

Саша промолчала, но пошла следом за Антоном. Он чему-то улыбался и был расслаблен, как всегда… Сашка кинула взгляд на пах, расслабленность Стрелецкого — часто иллюзорна, Саша переставала верить ей. Кто знает, у этого парня явно повышено либидо.

— Не провоцируй меня, Саня, — он усмехнулся, поймав взгляд Саши. — Ты очень хорошенькая в этой нелепой футболке и отвратительных джинсах.

— Да что ты говоришь!

— Правду, — открыл дверь ресторана. — Предпочитаю озвучивать правду. К тому же, одежда — это просто одежда, а не сам человек, — отодвинул стул, не дожидаясь официанта. — Да и мне на руку, что на тебя меньше смотрят, — пожал плечами. — Ты настолько аппетитная, женственная, потрясающая, что я совсем не готов делиться твоими прелестями со всем миром. Во всяком случае, пока. Делай заказ.

Саша замерла. Интересно, бывает ли белая горячка от спортивного питания? Все эти коктейли, которые употребляет Антон, наверняка вредные, у него, наверное, интоксикация! Уже начался бред.

Аппетитная. Женственная. Потрясающая.

Всё это не про Сашу. Хорошенькая. Миленькая. Пухленькая. На один раз сойдёт. Вот это про неё! Но никак не «потрясающая» или «аппетитная».

И ведь не заподозришь, что Антон пытается, чего-то добиться. Чего ему добиваться? Зачем? Саша уже и так отдалась, и не один раз, количество же минетов и вовсе не сосчитать. Не вздумал же он ухаживать за ней? Зачем ему это надо?

Даже если он окончательно расстался с Варей, уже образовалась целая очередь из девушек подходящего происхождения и положения, с деньгами, машинами, яхтами, отцами, всем, что должно прилагаться к избраннице Стрелецкого, помимо длинных ног и белозубой широкой улыбки.

— Ты почему не заказываешь? Мы ждём, — выдернул из дум Антон, показав на стоящего по стойке смирно официанта.

— Я… я… что-то не хочу есть, — пробубнила Саша, мельком глянув меню, в основном — на столбик с ценами.

— Понятно. Ей чёрный чай, сырники, кашу… Саня, как ты относишься к каше?

— Фу, — передёрнуло.

— Кашу не надо, омлет с овощами, две колбаски собственного производства. Хлеб. Мне зелёный чай и овсяную кашу с сухофруктами. Ещё фруктов, яблоки, апельсины… что есть.

— Так почему у тебя испортился аппетит? — посмотрел прямо, Саша заёрзала. — Я могу предположить две вещи. Первая — цены. Тебя это не должно волновать, я тебя не лобстерами кормить собрался. Второе — ты некстати вспомнила о фигуре. И об этом ты тоже не должна волноваться, сейчас утро. К тому же, даже если ты перестанешь питаться совсем, ты не станешь худой, есть такое понятие, как конституция, уверен, ты с ним знакома. Так что, давай оставим позади этот разговор и всё-таки обсудим то, зачем я тебя позвал.

Саша проморгалась на отповедь и не нашлась, что ответить. А вот что сказать — было.

— Что обсуждать, — качнула головой. — Я всё понимаю. Чистая случайность. Интрижка, не заслуживающая внимания. Просто под руку никто более подходящий не подвернулся, только я, к тому же, сама напросилась, умоляла даже. Я претензий не имею, о случившемся буду молчать. Что ещё? Могу анализы сдать, если хочешь… в общем, всё было хорошо. Всем спасибо. Все свободны.

— Ты так видишь эту ситуацию?

— А как ещё?

— Александра, Саня, у нас всё не слишком красиво началось, но это не значит, что из этого ничего не может получиться.

— В каком смысле?

— Я предлагаю тебе встречаться, попытаться. Я прекрасно осознаю все трудности и возможные недопонимания, но мы люди, у нас развиты коммуникационные способности, надеюсь, мы сможем справиться с трудностями.

— Ка… ка-ак «встречаться»?

— Как это делают люди. После работы, на выходных днях. Ходить в театр или слетать в Рим на выходные, в Ниццу. Должен заранее признаться, я крайне ограничен во времени в будние дни, но выходные я привык выделять для отдыха, надеюсь, я смогу компенсировать нехватку внимания со своей стороны.

— Стоп! — Саша, аж подпрыгнула. — Прекрати! Ты издеваешься, да? Нашёл слабое звено и решил поиграть с дурочкой? Какое «встречаться»? Ты себя слышишь вообще?! Какая Ницца, какой Рим на выходных?! А ты видел себя, а меня?! Не смей издеваться надо мной, Антон! Секс был классным, не спорю. Я не поняла правила этой игры, но получила удовольствие, может, никогда больше не испытаю ничего подобного, но дальше не надо со мной играть.

— Саня…

— Да заткнись ты! Встречаться! Сказок в детстве перечитал или на благотворительность потянуло? Катись со своим Римом вприкуску! Я не игрушка.

— Это «нет»? — лицо Антона мало что выражало. Саша даже испугалась на какое-то мгновение, а потом пришла в себя. Он играет с ней. Непонятно — для чего, но играет, она не будет волноваться из-за бледного лица и сжатых губ — единственной мимики, которая хоть как-то выражала, что напротив человек, а не киборг.

— Нет, конечно! — сама отодвинула стул и резко встала.

— Я могу узнать — почему? — встал рядом.

— Потому что, если я захочу покончить жизнь самоубийством, я выберу что-нибудь менее болезненное. Например, прыгну в серную кислоту или подставлю лицо под укус чёрной мамбы, но не это!

— Перспектива встречаться со мной так ужасна?

— Нет, ужасна перспектива расставания! А оно обязательно будет. И мне будет очень больно, очень! Намного хуже, чем все предыдущие разы, вместе взятые. Так что, мой ответ «нет»! Нет!

Она рванула к двери со всех ног, опасаясь, что Антон догонит её и начнёт уговаривать, и она, конечно, сдастся и подпишет себе приговор на самую ужасающую пытку в своей жизни. Он не догнал. Саша быстро глянула через стеклянную дверь, когда захлопнула её за собой. Стрелецкий спокойно ел свою кашу.

Между Сашей Савельевой и Антоном Стрелецким всегда стояла стена из бронебойного стекла.

Часть 2

Саша поёжилась, быстро зашла в помещение, именуемое кухней, и нажала кнопку чайника.

Всё, её уволили. Или уволят в ближайшие дни, или даже минуты.

Стрелецкий не отменил заказ, как думала Саша, более того, он приехал с Семёновой Ларисой и молча выслушал, как Саша отбарабанила вводную часть, потом кое-как показала эскизы, макеты и на негнущихся ногах вышла.

И платье на ней ужасное! В клеточку!

Антон Геннадьевич не произнёс ни звука, один удар авторучкой по столу завершил показ. Саша вышла, а он остался, и суетливая начальница тоже, кинув предварительно говорящий взгляд на Сашу.

— Можешь идти домой, Савельева, — заглянула Леночка Изотова, новенькая секретарь грымзы. — Сама передала.

— Понятно, — слёзы навернулись. Собралась силами.

Стрелецкий ещё здесь, где-то там, в недрах простенького офиса, вся мебель которого стоит дешевле, чем один костюм Антона.

Быстро схватила плащ, перекинула через плечо сумочку и побежала в сторону метро под пронизывающим ветром. Холодный дождь удачно скрывал следы слёз. Плакала Саша, конечно, только из-за работы, которой лишилась, а не из-за Стрелецкого.

— Саня! — Саша обернулась на резко остановившееся авто, Бентли Мульсан, тёмно-синий, цвета индиго, как ночь, когда её посетило глупейшее желание променять работу на минет.

Саша всхлипнула и побежала, неудачно перепрыгивая через лужи, несколько раз зачерпнула обувью потоки воды, несущиеся с водосточных труб. Ноги промокли насквозь. Дождь превращался в ледяной ливень.

— Саня! — конечно, она не смогла убежать

— Спешишь сообщить о моём провале? — уставилась на Стрелецкого. — Не надо, я прекрасно знаю, что ступила, и это никуда не годится.

— Никуда, — согласно кивнул Антон. — Первокурсница бы сделала лучше. В чём дело, Саня, у тебя же были наработки. Лариса держала меня в курсе. Это не было шикарным, но… это было хотя бы что-то!

— «Хотя бы что-то», — передразнила Саша. — Перестань. Мы договорились, кажется, я сама выбрала.

— Я не хотел оставлять тебя без заказа, дай ты мне хотя бы один шанс.

— Ну, я не дала тебе шанс, — отвернулась.

— Или себе?

— И себе!

— Мы ведь не о заказе говорим сейчас.

— Нет!

— Почему ты не дала нам шанс?

— Потому что… потому что.

— Я помню версию про суицид, Саня, — он перегородил дорогу, игнорируя ливень, портя дорогой костюм и обувь, которая точно не предназначена для прогулок по лужам. Лощёный, как из рекламы дорогих часов. — Сейчас я сделаю кое-что, и только тогда ты ответишь мне, дашь ли ты нам шанс.

Саша потерялась, стоя в спешащей толпе, в конце рабочего дня, на подходе к людному перекрёстку, рядом с Антоном, по костюму которого лилась вода, впитываясь в спину и плечи. Подумала о том, что, должно быть, у неё размазалась тушь, и может ли она выглядеть ещё ужасней, чем выглядит сейчас.

Она потерялась в ощущениях и запахе дождя в мегаполисе, вперемешку с парфюмом, и никогда не чувствовала себя настолько несчастной. Антон подошёл совсем близко, нагнулся под её рост, убрал спутавшиеся пряди от лица Саши, протёр большими пальцами под глазами, внимательно разглядывая вблизи, по губам, а Саша стояла и думала, что так и выглядит её смерть. Костюм у неё дорогой, галстук от кутюр, обувь на тонкой подошве…

Мягкие губы, не настырные, нежные и ласкающие, накрыли её рот, начали играть, слегка надавливая, раскрывая, проникая, не нагло, не заявляя права, а так, что Саше самой захотелось ответить, открыться. Втянуть вкус и мягкость, спровоцировать на глубокий, чувственный, долгий поцелуй. Она цеплялась за плечи, хотя точно знала — даже если сейчас она лишится чувств, он успеет её подхватить и удержит с такой же лёгкостью, с которой обнимал, и твёрдостью, с которой целовал.

— Пойдём, — прошептал, ещё раз легко коснулся губ губами и повёл за руку в машину.

Саша, промокшая, жалкая, просеменила и остановилась у двери.

— Я тебе испачкаю сиденья, — с сомнением глянула на светлую обивку из натуральной кожи.

— Существует химчистка, — улыбнулся и легко подтолкнул в салон. Сел рядом. И стал смотреть, Саше показалось, любоваться.

Даже не стала спрашивать, куда они едут, зачем. Какая разница?

Она капитулировала. Она позволила себя поцеловать, и это убило последние силы и надежду на то, что она выберется из этой истории без серьёзных потерь.

Антон говорил, что был в Корее всё это время, рассказывал какие-то легенды, местный фольклор, смешил Сашу, усыплял её бдительность, будто он и вправду был самым обычным парнем, ничем не отличающимся от инструктора по вождению или менеджера по продаже на овощной базе. С ним было легко, он усыплял Сашину бдительность, уговаривал её сопротивление, умурлыкивал её зажатость. Саша начинала улыбаться, а то и смеяться. Легко забывалось, что она всего лишь Сашка Савельева, а рядом с ней Антон Геннадьевич Стрелецкий. Когда он передразнивал какого-то корейца, он не был похож на Геннадьевича.

Антон. Он был Антоном. Смешным. И Саша начинала беспокоиться о странных и глупых вещах.

— А тебе голове не холодно? — вдруг спросила. — Под дождём.

— Холодно, — засмеялся. — Зато сохнет быстро, — провёл рукой по влажным Сашиным волосам. У меня даже фена нет… представляешь?

— Полотенце есть? — почему-то даже не удивилась реплике.

— Полотенце есть, — отрыл дверь машины — они заехали в отдельный гараж, — и повёл в лифт, минуя пункт охраны.

— Какое жалкое зрелище, — Сашка оглядела себя зеркале, в лифте с хромированной отделкой, яркой подсветкой, зеркальным потолком.

— Прекрасное зрелище, — Антон улыбнулся и вывел Сашу на нужном этаже.

С одной-единственной квартирой, вход в которую был через аллею с комнатными растениями, ухоженными, как в ботаническом саду. Саша заробела, но рука Антона, большой палец которой между делом поглаживал ладошку Саши, вселяла толику уверенности.

Первое, что увидела Саша, было освещение, потом цвета, белый, чёрный и оттенки коричневого. Натуральные материалы и простор. Вся квартира Саши была меньше холла, куда они вошли. Саша посмотрела под ноги, как нелепо смотрелась её обувь на дорогом паркете.

— Мне разуться? — для чего-то спросила.

— Конечно, — просто ответил Антон, — и колготки сними.

— Колготки? — удивилась.

— Ты промокла, — улыбнулся.

Саша покорно протянула ногу, потом вторую, стояла ровненько, не дыша, пока Антон снимал с неё колготки. Специально медленно, задержавшись руками не только на талии и ягодицах, но и у коленок, с обратной стороны, у щиколоток.

Было неудобно, что Антон присел на корточки, поглядывает снизу вверх и сосредоточено спускает по Сашиным ногам капрон. Неудобно, но приятно до дрожи в коленках. Переступила с ноги на ногу и почувствовала, как взлетает вверх. Антон поднял её легко, как будто она ничего не весила.

— У тебя же тёплые полы, — попыталась пошутить, болтая ногами в воздухе.

— Угу, — согласился, пока Саша пыталась оглядеться по сторонам, куда её несут.

Оказалось в спальню.

Огромная кровать занимала большую часть комнаты, ковёр между кроватью и окном — в цвет покрывала и гардин. Разница в тканях и текстурах создавала эффект солнечного света, пробивающегося из окна, и делала помещение тёплым. Потолок невообразимо высокий, с рядами ламп, установленных плавными изгибами. Много простора, бьющая по глазам роскошь, сбивающая с ног, при этом ощущение тепла и домашнего уюта. Дизайнер был мастером своего дела.

— Соскучился, — проговорил Антон и улёгся рядом, сграбастав в объятья, прижимая к себе.

Саша тут же почувствовала, насколько он соскучился.

— Что, ни одном симпатичной кореяночки не подцепил? Или корейца? — не смогла удержаться от подколки.

— Глупая, — только улыбнулся в ответ.

А Саша млела от поглаживаний и поцелуев, от дыхания и парфюма, от ощущения собственной беспомощности, от собственного страха и предвкушения боли. Инстинкт самосохранения отключился, уступая место другим инстинктам, более актуальным на данный момент. Она предчувствовала, что потом ей будет больно, знала это наверняка и почему-то хотела этой душевной боли.

Почувствовала губы на своих, язык, открылась навстречу, ощущая стон, поглаживание, вкус и невыносимую нежность, растёкшуюся по всему телу.

Саша не знала, что поцелуи могут быть такими. Такими разными, такими долгими, такими глубокими, поверхностными, лёгкими, лишающими дыхания и дарящими его одновременно.

У Антона кружилась голова, ему не хватало воздуха, казалось, единственным доступным источником кислорода была Саня, её податливые губы, растерянный взгляд и мягкая улыбка. И знакомый запах, чего-то сладкого, родного. Ромашки.

Саня была рядом. Под ним! Как он и хотел, мечтал все эти недели. Вопреки здравому смыслу и логике, чувству гордости, раздражению, даже злости и какой-то странной, щемящей жалости.

Он улетел в Корею в тот же день, когда Саша уехала домой, видел, как отъезжает Ланд Крузер с прицепом от автостоянки, потом закрыл номер и через несколько часов был в Москве, чтобы сделать пересадку и перезагрузить свою жизнь заново.

То, что он позволил себе на несколько часов поверить, что Саня может быть с ним — всего лишь блажь, которую следовало забыть. Слабость, на которую он не имел права. Никогда себе не позволял и не позволит. Они слишком разные. Взбалмошная, эмоциональная Саня и он. Её отвага подкупала, поступки, какими бы глупыми ни казались — вызывали улыбку, но в постоянных отношениях от этого быстро устанешь, непосредственность станет казаться глупостью, а отвага — упрямством. Не говоря уже про разницу в мировоззрении, образовании и воспитании.

Всё это Антон повторил себе несчётное количество раз и даже убедил себя в этом, ровно до того момента, как вернулся в родной город и зачем-то поехал с Ларисой принимать заранее провальный проект Александры Савельевой. Хотел дать ей шанс? Или шанс себе увидеть и убедиться, что был прав.

«Что ты несёшь?» — единственное, что хотелось сказать, когда он смотрел на Саню в забавном платье и туфлях на высоких каблуках, даже на них она была маленькой. Подойдя ближе, он почувствовал сладковатый, еле уловимый запах ромашки. И желание впиться в её глупый рот, несущий откровенную чушь, разложить маленькое, мягкое тело на столе, не церемонясь спустить с неё бельё, приспустить брюки, не дожидаясь ответа или разрешения, войти и начать двигаться, с силой, наплевав на предварительные ласки.

И вот она под ним, не на столе, ещё лучше, на его кровати, жадно отвечает на поцелуи и тихо стонет.

Он расстегнул мелкие пуговки на платье, увидел белое кружево на белой коже. Тёмный сосок, провоцируя, выпирал и требовал ласки. Сквозь кружево. Сквозь запах ромашки и дезодоранта. Запах тепла. Запах удушающего желания, которое он не хотел контролировать, оно накатывало волна за волной, не давая крупицам сдержанности остановиться, вспомнить о нуждах маленькой женщины под ним. Под ним. Под.

Он с трудом вспомнил о средстве защиты, с ещё большим трудом расправился с собственным ремнём и молнией на брюках, трусики с Сани даже не снимал, отодвинул в сторону и вошёл, она была готова. Выгнулась и довольно промурчала, как кошка, вцепилась в плечи и ответила резким качком бёдер, давая понять, что не надо сдерживаться.

Саша еле успевала держать темп, сильный, агрессивный, игнорируя болезненность, даже наслаждаясь. Наливалась грудь, губы начинали ныть в требовании поцелуев, таких же нещадных, как движения Антона. Быстрых, сильных, ударяющих. Упёрлась пятками в натуральную ткань покрывала и двигалась, двигалась, двигалась навстречу, задыхаясь, со стонами, криками, смешавшимся потом, пока не почувствовала собственную пульсацию, слёзы на глазах, вкус его дыхания и рваный вздох, он позволил себе кончить следом, с громким стоном, хватаясь с силой за бёдра, сжимая пальцами до боли.

Саша повернула голову вбок, в комнате, оказалось, был шкаф, а рядом большое зеркало, отражающее кровать. Она так и лежала, в платье, с выглядывающим белым бюстгальтером, подолом платья, задравшимся на животе и бёдрах. У Антона были приспущены брюки и расстёгнуто несколько пуговиц рубашки, галстук валялся рядом, свернувшись бесформенной лентой.

Антон посмотрел в то же зеркало.

— Убийственная парочка, — усмехнулся.

— Парочка, — хихикнула в ответ Саша.

— Надо всё-таки поговорить, — заворчал и качнул бёдрами. Саша поняла, что ещё несколько движений, и им будет не до разговоров.

Антон встал, аккуратно снял презерватив и скрылся за дверью, вскоре зашумела вода. Саша поняла, что там ванная комната, прямо в спальне.

Села целомудренно на краешек кровати. Интересно, уже можно начинать паниковать или подождать? Она внимательно огляделась вокруг себя. Красиво! Тепло, солнечно, с виду просто, но дороговизна бросается в глаза. Саша вздохнула, в это время Антон появился с полотенцем на бёдрах. Саше захотелось его не только огладить, пощупать, но и облизать, как мороженое. Очертить каждый кубик на прессе, руки, грудные мышцы, ноги…

— Хочешь в душ?

Саша согласно кивнула.

Со словами «разберусь сама», она зашла в помещение ничуть не меньше спальни и поняла, что она не разберётся. Раковина была, с краном тоже всё понятно, но сам душ… огромное пространство из кафеля и стекла, завальцованные кнопки, сразу не увидишь, какие-то рычаги.

— Эм, — Саша выглянула из дверей, Антон смотрел в телефон. — Я вообще-то гуманитарий, а там какая-то штука, напоминающая космический корабль.

Антон открыто засмеялся, Саша собралась обидеться, но засмеялась с ним. Так и смеялась, пока он раздевал её, аккуратно развешивая платье на передвижной вешалке с плечиками.

— Всё время думал, зачем она здесь, а пригодилась, — тепло улыбнулся и подтолкнул Сашу в душевую кабину, вернее, то, что должно так называться. — Запоминай, гуманитарий.

Нажал кнопку, полилась вода, сразу нужной температуры, потом сменился напор, потом скорость, потом вода брызнула со всех сторон, заиграла музыка. Потом Антон прижал к себе Сашу и стал гладить под струями воды, используя гель для душа, утверждая, что он «ничего такого не имеет в виду».

Он, может, и не имел, в чём Саша сомневалась, судя по нешуточной эрекции, а вот Саша имела, развернулась в руках и опустилась вниз, на корточки. Облизнулась, сглотнула в предвкушении и обхватила головку члена одними губами. И только когда наигралась всласть, в собственное удовольствие, насадилась поглубже. До конца не получилось, не самая удобная позиция, но почему-то очень хотелось это сделать, чтобы Стрелецкий сошёл с ума, чтобы умолял, чтобы начал двигаться сам, имел её в рот так, как до этого традиционно. Она провоцировала, расслабила горло, привстала немного, сменила угол, гладила ягодицы, между ними, пока не почувствовала, как Антон наматывает её волосы на руку сильным движением и начинает двигаться сам, быстро, сильно, не давая ей прийти в себя. На какое-то мгновение Саша испугалась, но перед самым концом он выскользнул, кончив больше на нёбо, не глубже.

Не успела Саша опомниться, распробовать вкус, как поняла, что её отнесли на кровать и там распяли на краю, а рот Антона сделал это, заставил её испытать оргазм, хотя после первого раза, она была уверена, что сегодня больше не получится. Похоже, что Антон был другого мнения. Саша зажмурила глаза, когда увидела мелькнувшую упаковку презерватива, и только пискнула, когда он вошёл, не дожидаясь спада пульсации, ещё в послевкусии, и начал двигаться.

Быстро, сильно. Он всегда так начинал, и это нравилась Саше. Она упиралась пятками ему в поясницу, держалась крепко, не позволяя и сантиметру воздуха оказаться между ними, его руки были везде, как будто их десять, а не две, мелькнула подушка, оказалась у неё под бёдрами. Губы ныли от бесконечных поцелуев, грудь была болезненно чувствительна, всё тело превратилось в эрогенную зону, оргазм накрыл слепящей вспышкой, Саша кричала, хрипела, начала задыхаться, слишком сильно, слишком остро, слишком прекрасно.

— Стоять! — взвизгнула Саша, когда увидела, как Антон заходит с ней в ванную комнату.

— Ладно, — поднял руки.

— Вот и отлично… — бубнила Саша, пока разбиралась с замком. На всякий случай. А у самой от улыбки сводило скулы.

Вышла, завернувшись в выданный Антоном махровый халат, и прошла на огромную кухню, которую нашла скорее интуитивно. Чёрный, серый, оттенки коричневого, сочетались самым непостижимым образом, Саша огляделась в этом шикарном царстве и остановила взгляд на Антоне. Он снова что-то набирал на телефоне.

— Прости, — поднял глаза Антон. — Я не предупредил, что приезжаю, еды нет, — сделал несколько шагов и открыл сияющий внутри белизной, огромный холодильник. — Можно заказать, что ты хочешь?

— А что ты ешь? — с сомнением посмотрела на Антона, тот что-то намешивал в блендере. Спортивное питание. Может, коктейль.

— Я выберу, — подмигнул.

— А у тебя из-за этого вечный стояк? — не выдержала Саша, показав глазами на стакан с сомнительной жидкостью.

— Саня, — фыркнул по-мальчишески. — Стояк у меня из-за тебя, а это полезно, если с умом, и вкусно. Хочешь?

— Нееее, нет! — подпрыгнула.

— Как хочешь, — пожал плечами и допил. — Ресторан здесь в трёх минутах, посмотри меню, — протянул ей айфон. — Я закажу.

Саша старалась не смотреть на цены, но не получалось, потому что они были четырёхзначные. Пасту по цене новых босоножек Саша переварить не сможет.

В итоге выбрал Антон, доставили быстро, даже появился вышколенный официант, который и глазом не повёл на то, что хозяева сидят в халатах, причём Саша в своём буквально утопала.

— Саня, — наконец, когда официанта отпустили с щедрыми чаевыми. Саша глазам не поверила, какими! — Я спрошу ещё один раз. Возможно ли нам встречаться?

— Не-а, — качнула головой, пережёвывая какой-то салат со множеством зелени, тремя креветками сверху и пармезаном.

— Почему?

— Как ты себе это представляешь? Я и вот это, — обвела вокруг руками. — Я не вписываюсь, понимаешь?

— Полчаса назад, — напомнил, — ты очень вписывалась. Я бы сказал, выразительно и громко.

— Полчаса назад мы трахались, Антон, а ты говоришь про «встречаться». Это разные вещи.

— По-моему, одно и то же.

— Нет. Ты же сам говорил тогда, встречаться, Рим на выходных, Ницца… а это значит — общение, а не только секс. О чём ты будешь со мной общаться? Вот ты, сколько языков знаешь?

— Пять.

— А я, с горем пополам, английский на уровне интермедиат, — развела руками. — В доу-джонсах ничего не понимаю, в баррелях нефти, в брендовых вещах. Эйч Эн Дем — мой потолок. Встречаться — значит, будут общие друзья, знакомые. Ты меня как своим друзьям представишь? Опозоришься только, я же не Варя. Она росла принцессой, выросла королевой, а я… нет, Антон, ничего не получится у нас.

— В сказку «Золушка» не веришь, значит? — улыбнулся.

— Верю. Только её как-то неправильно понимают. Золушка хотела посмотреть на бал, а не остаться там, выходной и платье.

— А принца?

— Устанешь принцу соответствовать.

— Значит, ты боишься мне не соответствовать?

— Бинго!

— Глупо.

— Это, кстати, первый звоночек, глупой меня считаешь.

— Слушай, — он встал и прошёлся от стены до стены, это заняло время. — Я тоже в «Золушку» не верю, а что нам мешает свою сказку придумать, — развёл руками. — Два взрослых человека всегда могут договориться, условиться, составить контракт…

— Контракт, значит. — Саша вздохнула. Контракт. Варя, как-то говорила, что между ней и Стрелецким едва ли не финансовый договор, вернее, их родителей, это было нормальным для их круга. Для Вари. Для Антона. Для Арнольда Белицкого и Геннадия Стрелецкого. И совсем не нормально для Саши, да и что она предложит? Папину рассаду? Кредит за машину и на магистратуру? Ежемесячный платёж на курсах английского и попытку накопить на семинар после всех обязательных платежей? Или мечту съездить в Питер и купить босоножки?

— А у тебя алкоголь есть? — нестерпимо захотелось выпить, лучше бы напиться, конечно, но и промочить горло не помешает.

— Сейчас, — Антон вернулся с хрустальным штофом и налил жидкость в такой же хрустальный бокал, протянул Саше. Та понюхала. Пахло виски… кажется, более резко, аж в носу защипало, но это был виски.

— Будешь? — долила себе и спросила.

— Не употребляю.

— Я так, немножко, — пожала плечами, макнула кончик языка. Обожгло. Гадость. — У меня же есть банка колы, — вспомнила и рванула в поисках своей сумки, довольная вернулась и щедро добавила в бокал, размешала и отпила.

Вот! Значительно приятней. Сделала пару глотков, в голове зашумело, приятное тепло разлилось в животе и по телу, потом допила.

— А можно ещё?

— Конечно, — Антон широко улыбался, как в рекламе стоматологической клиники.

Саша налила ещё, на этот раз щедрее, и вылила остатки колы, смешав.

— Ты чего так улыбаешься? — просияла, глядя на Антона.

— Это Макаллан М.

— Я так и поняла.

— А говоришь, не веришь в Золушку, только Золушка может разбавить Макаллан за двести сорок тысяч рублей кока-колой и закусывать ананасом.

Сашка еле удержала бокал, пытаясь не подавиться. Глотнуть она не могла, выплюнуть тоже, быстро дышала, пытаясь подавить панику. Спазм в горле отпускал, она сумела сделать маленький глоток, остальное просто выплюнула, прямо на белую столешницу, из какого-нибудь редчайшего мрамора, и на ней наверняка останутся следы!

Саша задыхалась, неожиданно для себя, она не могла даже покраснеть, не могла вымолвить ни слова, могла только смотреть на коричневое растекающееся пятно на белой столешнице и рвануть в сторону спальни за платьем.

Трусы искать было некогда, колготки тем более, кажется, их Антон выбросил, туфли надела на голые ноги, моментально справилась с замком и выскочила в оранжерею, пронеслась мимо огромных горшков с растениями и уставилась на двери лифта. Кнопки не было. Не было кнопки! Магнитный считыватель. Официанта встречал Стрелецкий и провожал тоже, Саша не придала значения… а кнопки нет. И двери тоже нет. Ей не хватало дыхания и слёз, только и могла, что раскрывать рот и дрожать всем телом, сидя в уголке, сжавшись, уткнувшись носом в коленки. На кафельном полу, без трусов.

Золушка! Как же! Даже без трусов, у Золушки осталась хотя бы тыква.

— Санечка, — Антон внимательно заглядывал в лицо перепуганной девушки. — Хорошая моя, дыши. Дыши со мной. Дыши. Со. Мной.

— Выпусти меня, — пропищала, готовая зареветь от стыда.

Саша продолжала прятать лицо в коленках, Антон целовал её волосы, виски, щёки, пока, наконец, она не встала и покорно не пошла в квартиру, нашла бельё, чтобы уже через несколько минут сидеть в машине, прикусывая нижнюю губу до боли. Почти до крови.

Через время, когда Саша, кажется, успокоилась, Антон всё же спросил:

— Что это было?

— Это был Макаллан М, — фыркнула.

— Я понимаю, но… Саня, слишком болезненная реакция, — внимательно посмотрел на девушку, благо стояли на светофоре.

— Да, — согласно кивнула, одновременно вздыхая. — Выплюнуть пару взносов за кредит на машину и магистратуру — обалдеть, как болезненно.

— Ты учишься в магистратуре? — посмотрел на Сашу внимательно.

— Ага, поступила, теперь не знаю, чем за кредит платить, — усмехнулась. — Тебе, наверное, неизвестно такое слово.

— Кредитные обязательства известны всем, Саня. Расскажи лучше про учёбу, свои планы.

— Тебе интересно? — искренне удивилась.

— Да, — ответил просто. Саша посмотрела с подозрением, но стала рассказывать, посчитав за лучшее говорить о планах на будущее, а не о сегодняшнем инциденте и том, как глупо она себя повела. Глупо, действительно глупо. Постепенно впадая в раж от собственных планов, которыми делилась, активно жестикулируя и удивляя собеседника мимикой.

Почему-то Антону удавалось отвлекать её, заговаривать, заставлять забывать, кто он, а кто она.

— Итак, после всех волнений, мы можем вернуться к нашему разговору? — вдруг ввернул Стрелецкий и посмотрел в упор на Сашу, она сжалась отчего-то.

— К какому именно?

— Я предлагаю тебе встречаться, это третий раз, кстати. Первые два ты отказала.

— Ты сам передумал после первого раза!

— Я дал тебе время остыть, а себе подумать, решить, хочу ли я этого на самом деле. Я хочу. Я и сейчас могу дать тебе время, через три дня улетаю на неделю, мы можем завести добрую традицию. Мы спим, ты отказываешься, потом мы снова спим, я снова предлагаю, ты отказываешься, и так по кругу. Не могу сказать, что мне нравится этот сценарий, но рано или поздно тебе надоест, ты согласишься.

— Ты всегда такой настойчивый?

— Всегда, иначе бы я не был настолько богатым, — постучал пальцем по рулю.

— А давай, — Сашка махнула рукой. — Только без этих твоих Римов и Ницц, у меня загранпаспорт просрочен, пока я его буду делать, ты меня уже бросишь.

— Почему это — я тебя брошу?

— Потому что, у меня условие есть. Одно.

— О, это интересно. Я же говорил, что все взрослые люди могут договориться. Итак?

— Итак! При встречах мы пьём и едим только то, за что я могу заплатить.

— Расходы пополам?

— Не, — Саша засмеялась. — Ты всё-таки мальчик, ты и плати. Но теоретически я должна иметь возможность заплатить за свою часть обеда, например, или за вино.

— Ты считаешь, что это невыполнимое условие?

— Конечно, — пожала плечами. — Ещё какое невыполнимое.

— Зря ты так думаешь, — тоже пожал плечами и резко свернул вправо.

— Антон! Кто так поворачивает? Какой идиот тебе права продал?! Руки тебе оторвать надо! Про скорость потока слышал? Про поворотники?!

— Прости, — почесал нос. — Увидел магазин, — показал глазами на вывеску.

Небольшой магазинчик со скудным ассортиментом эконом-класса, Сашка могла бы найти там с десяток продуктов, чтобы приготовить салатик на быструю руку, а к нему обед из двух блюд и даже компот сварить, причём её средств хватило бы ещё на ананас и вино.

— Блондинка, — фыркнула Саша.

— Скажи ещё — «насосала», — ответил Антон, и Сашка закатила глаза. — Пойдём покупать продукты, будем пировать, — покрутил платиновой картой. — А здесь карты принимают, кстати? — озадачился.

— Очнулся! Двадцать первый век на дворе, их везде принимают! Только смотри, не купи случайно магазин.

— Всё согласно договору. Сколько ты обычно тратишь?

— Ну… пусть тысячу. Рублей! — уточнила. — Не каких-то там биткоинов или долларов, а рублей.

Она могла обойтись и меньшими средствами, но ставить настолько неразрешимую задачу перед Стрелецким не захотела. Было бы неплохо «встретиться» ещё пару раз, решила Саша про себя. Секс с Антоном шикарный! Не могла Саша взять и отказаться от такого секса! Ей всегда хотелось именно такого: стремительно, жарко, жадно. А как он целуется! Одними губами рассказал всего Шекспира, присыпал Бродским и бранными словами! Саша вздохнула и облизнула губы.

— Перестань, — Антон нагнулся. — Иначе завтра по телевидению покажут, как обнаглевший мажор, отпрыск Стрелецкого-старшего, устроил оргию посредине улицы. Пошли.

Раскрыл двери магазина, словно шикарного бутика, и жестом пропустил Сашу вперёд. Антон внимательно смотрел на упаковки, вчитывался, иногда морщился, но мужественно складывал в корзину, пока не добрался до пирожков из пекарни, установленной тут же.

— Положи на место, — Саша попыталась выдернуть. — Нельзя покупать пирожки с мясом в непроверенных местах, тебя мама не учила?

— Мама меня учила не покупать их вообще, — ввернул Антон. — У меня ещё остаётся двести пятьдесят шесть рублей сорок восемь копеек до двух тысяч. А это два пирожка и то вино, — махнул рукой в сторону стеллажей с алкоголем. — Винный напиток, если придерживаться точных формулировок.

— Ты в уме посчитал?

— Да.

— А почему две тысячи?

— Ты сказала «оплатить свою часть». Значит, половину, путём нехитрых арифметических исчислений…

— Ладно! Но пирожки положи на место и сомнительное пойло не бери.

— Нет уж, — уставился на Сашу, та нервно сглотнула. — Условие, так условие. Ты, я уверен, ешь какие-нибудь такие… изделия, и употребляешь подобное «вино». Всё это съедобно, раз продаётся в продуктовом магазине. Ничего не случится.

— Ты действительно собрался это есть?! — взвизгнула.

— Это продукты питания. Я буду их употреблять в пищу и пить, — протянул карточку кассирше, не поднявшей глаза на покупателя, не предложившей пакет, пробубнившей сумму: «Одна тысяча девятьсот девяноста восемь рублей тридцать семь копеек», равнодушно протянувшей: «Пин-код» и «Чек».

— Ты же не пьёшь! Варя говорила — ты не пьёшь. На трофи ты точно не пил, не притрагивался даже.

— Мало ли, что говорила Варя, а теперь пью, — Антон кинул пакет на заднее сиденье, Саше показалось, что салон машины содрогнулся в ужасе. Сел боком, вытянув на улицу ноги. — Твоё здоровье.

Саша смотрела, как Антон раскрыл упаковку тетрапака, аккуратно отложив крышечку в сторону, и сделал пару глотков. Скривился, его передёрнуло всем телом, он зажмурил глаза, потёр нос, глаза заслезились, но снова отпил.

— Антон, не надо.

— Надо, — отчеканил. — Знаешь, когда я жил в Англии, я встречался с девушкой. С хорошенькой мулаткой, она жила в Тауэр Хэмлетс, это один из неблагополучных районов Лондона, — уточнил. — Одевалась она на распродажах и пила примерно такую же дрянь, даже, кажется, хуже. Потом мы расстались, — взмахнул рукой. — По другой причине, а не потому, что она жила в Тауэр Хэмлетс, — Он сделал ещё пару глотков. — Как ты думаешь, можно ли меня, такого толерантного, испугать этим отвратительным бухлом? Да, я предпочитаю качественную еду, дорогой алкоголь, хотя последний раз пил, кажется, года четыре назад, или пять, но это не значит, что я умру от этого, — потряс тетрапаком, ещё отпил, и ещё. — Становится даже вкусно! Где-то был пирожок… пирожочек с котятками, где ты, — полез в пакет. — Вот ты где, воняешь отвратительно.

— Антон, прекрати!

Сашка смотрела, как Стрелецкий стремительно пьянел, практически мгновенно, как ребёнок, который выпил махом граммов сто первача. Сначала на лице, а потом по шее пошли пятна, движения стали расфокусированными, он еле ворочал языком, при попытке встать упал обратно в салон, за руль его Саша не пустила, грубо затолкав на пассажирское сиденье.

— Ты трезвый-то водишь через жопу, — отрезала.

— Вооооот, — довольно заулыбался Антон. — Вот моя девочка. Нахалка, — послал воздушный поцелуй. — Люблю тебя!

— Я тоже пьяная всех люблю.

— Не-а, я только тебя, — не унимался Антон, продолжая глотать «вино».

— Влюбчивый ты парень, как я погляжу, — Саша вдавила газ и повернула в сторону своего дома. Надо бы отвезти домой без пяти минут бездыханное тело. Саша испугалась, что он вырубится раньше, чем они доедут, как потом попасть в лифт, как вообще проехать во двор и гараж, охраны, как в Кремле. Решила, что отвезёт к себе. — Мулатка, Варя, теперь я.

— И Настенька, — Антон икнул.

— О, ещё и Настенька!

— Настенька сдулась сразу, а Варю я честно любил, но не сложилось, — красная жидкость разлилась по салону и на одежду Стрелецкого, Саша закатила глаза. — А с тобой сложится, я уверен.

— И чем же тебе Настенька-то не угодила, принц? — сжимала зубы. Пьяный Стрелецкий начинал нервировать, он ещё и кривляться вздумал, размахивал своими ручищами, хватался за руль и пытался залезть Саше под платье.

— Тонкой конституции девушка, пока разгонишь, терпение заканчивается, — отпил. — И всё равно «агрессивно», «можно помедленней». Можно, без проблем, — ещё отпил, зачем-то заглянул в «горлышко», видимо, хотел убедиться, что на дне ещё было. — Но не люблю я, когда она минут через сорок умирать начинает. Разваливается!

— Да ты кого хочешь укатаешь, Стрелецкий!

— Тебя не укатал, — кажется, наконец-то вино было допито, даже пирожок съеден.

— Вот и секрет великой любви, — усмехнулась.

— Это секрет гармоничных отношений, Александра, — кивнул головой и выразительно, громко икнул. — Ты же умница у меня. — Сашке понравилось его «у меня» и «моя девочка», пусть сказано пьяным, значения не стоит придавать, но приятно до слёз! — Я работы твои видел, тебе расти надо, а некуда, в конторке своей так и будешь этикетки для спичечных коробков клепать, правильно сделала, что учиться пошла, и семинары, куда ты ездишь, тоже на пользу пойдут. Как-то в тебе это сочетается, — помахал руками в пьяном жесте. — Но главное, ты не развалишься.

— Не пей больше, Антон, — Саша не знала, плакать ей или смеяться. Как его, здоровенного, тащить к себе на восьмой этаж, когда он на ногах не стоит? Он не стоит, а вот у него — очень даже, когда Антон хватался за Сашу и пытался залезть ей под подол.

Кое-как дошли до квартиры, у дверей Антон едва не упал, выкатил глаза и начал мычать что-то нечленораздельное. Сашка мгновенно сориентировалась и затолкала сначала во входную дверь, а потом сразу в туалет, повернув лицом к унитазу.

— Хорошо хоть, волосы держать не надо, — засмеялась.

Через час было уже не до смеха, Саша всерьёз начала опасаться, что Антон отравился. Нормальный-то человек может не выжить после такого «вина», а уж сам Стрелецкий Антон Геннадьевич — тем более.

Наконец, после промывания марганцовкой, таблеток активированного угля, единственного, что нашлось, Антон вырубился поперёк разобранного дивана, а Саша подумала, что виски за двести сорок тысяч рублей — не самая большая проблема в жизни. Его-то литрами пить не будешь.

Просыпался Антон тяжело, голова ожидаемо раскалывалась, во рту было сухо и противно. Вокруг стояла темнота, свет ночного города едва отсвечивал в окно квартиры. Он огляделся. Небольшая комната, недорогая мебель из ДСП, обои, толком не видно какие, невысокий столик рядом с диваном, на котором он лежал, был завален книгами, блокнотами, скетчбуками, россыпью маркеров и фломастеров.

Он обернулся на тихий сап рядом, посмотрел на Саню, она лежала, свернувшись калачиком, спрятав лицо в подушке. Небольшое одеяло было намотано на него, а в комнате прохладно, видимо, во сне он натянул всё на себя, после отравления всё ещё внутренне трясло, до пробуждения было ещё хуже.

Снял с себя одеяло, укрыл Саню, даже подоткнул, и встал, услышав жалобный скрип дивана. Прошёл на кухню… Антону не часто приходилось бывать в подобных квартирах, но сориентироваться не составило труда. Умылся, почистил зубы пальцем, сплюнув вкус мяты, поискал минералку, в итоге налил из чайника кипячёной воды и жадно выпил.

— Сильно плохо?

Саня стояла в проходе, переминаясь с ноги на ногу, в шортах и майке с широким вырезом, демонстрирующем грудь. Шортики, провокационно обтягивающие бёдра, заканчивались на середине ягодиц. Можно было бы подумать, что «пижама» была выбрана специально, но уж слишком поношенной она казалась, хотя и чистой. Любимая вещичка для сна.

— Я наговорил много лишнего, извини, — провёл ладонью по лицу и присел на стоящий рядом табурет. Пластик отдавал холодом, на Антоне не было ничего, кроме белья.

— Не так и много, — пожал плечами. — Драться не лез, не ругался…

— Хуже, — покосился на крашеную дверь уборной.

— Ой, да ладно, с кем не бывает, — махнула рукой и улыбнулась.

— Хм, — усмехнулся и вдруг засмеялся. Громко, раскатисто, ударился затылком о стену, но смех это не остановило.

— Ты чего смеёшься? — Саша выглядела растерянной.

— Думаю, на сколько пунктов опустился мой божественный образ после того, как я блевал в твоём туалете, — потёр лицо ладонями, покачал головой, не веря самому себе. К своему ужасу он помнил всё, хотя и предпочёл бы забыть.

Антону был чужд душевный эксгибиционизм, а Саня его постоянно провоцировала на откровенность, тому виной её открытые эмоции, уязвимость, которую постоянно излучала Саня рядом с ним, подкупающая и не ложная бесхитростность.

— Не сильно, вообще-то, — улыбнулась. — Меня больше озаботили красивая мулатка и Настенька.

— Женщины, — покачал головой. Что бы ни случилось, женщин интересуют другие женщины… — Саня, я искренне считаю, что мужчина не должен рассказывать о своих прошлых связях.

— Ну, да, — кивнула головой.

— Ты хочешь знать что-то конкретное?

— Из-за чего ты расстался с той мулаткой? Ты сказал, она была бедней тебя, но расстались вы из-за другого.

— Она украла у меня деньги и личные вещи, в полицию я заявлять не стал, скорей всего — зря, но это мой сознательный выбор.

— А Настенька?

— А с Настенькой я познакомился, когда вернулся в Россию и открыл бизнес. Дочь делового партнёра отца, очень перспективный союз. Через три месяца мы расстались по причине полной несовместимости. Потом была Варвара, это тебе прекрасно известно, правда, не знаю, насколько подробно… я бы предпочёл, не распространятся о нашей совместной жизни и последующем разрыве. Случайных связей у меня нет давно, я говорил, это не мой формат отношений.

— А я? Случайно ведь, — налила кипяток из чайника в кружку и бросила пакет с ромашкой. — Выпей, тебе лучше станет. Так у тебя каждый раз серьёзно? — села рядом и положила голову на ладони, поставив локти на стол, разглядывая собеседника.

— Выходит, что так. Я и сейчас, с тобой, так думаю, только ещё сильнее уверен в этом, чем в прошлые разы.

— Глупость, пройдёт, — вздохнула.

— А чёрт его знает, может, пройдёт, честно не хочу, чтобы проходило, — отставил чашку с ромашкой в сторону. С ромашкой! Этот запах сводил с ума, одурманивал. — Доказывать тебе что-то, смысла не имеет, Саня, — провёл пальцами по её руке, выше локтя, наблюдая за мурашками. — Иди ко мне, — настойчиво потянул на себя, с лёгкостью преодолев символическое сопротивление, уткнувшись носом за ухом, проводя сухими губами, иногда дуя, заставляя Саню чувственно дышать, отдаваться его неспешным ласкам и поцелуям.

— От тебя перегаром пахнет, — сморщила нос, но не отвернулась.

— Я до сих пор пьяный, — признался. — Потерпишь?

— С радостью, — улыбнулась в губы и сама начала целовать, долго-долго, впитывая в себя тягучую чувственную нежность, которая повисла в атмосфере маленькой квартиры, пропиталась ею.

Антон будто замедлился в сотни раз, он не был похож на себя, но это был всё ещё он. Его руки сжимали так же, проводили там же, но медленней, не лаская, а одаривая колкой нежностью, которая вибрировала и не переступала границу чувственности, заставляя Сашу балансировать, напряжённо стремиться к высшей точке и тонуть в зыбком тёплом полумраке, задерживая там, не отпуская, не давая открыть глаза, иногда даже шевелиться. Она просто отдалась этим волнам, вибрациям, и плавилась, перетекала по дивану вслед за сильными руками, губами и телом, которые знали, что надо Саше, и хотелось не думать, а просто плыть за своими ощущениями. Зыбкими и вязкими.

Каждый толчок, каждое поглаживание, каждый поцелуй не толкал, а удерживал Сашу, пока она не застонала, нуждаясь в большем, и не прошептала это в полузабытьи, чтобы получить это, сильно, рвано, выкрикивая имя и странные звуки, а потом, под собственную мысль, что надо встать, уснула, как убитая.

Слишком много впечатлений для одного дня, слишком разный Антон, слишком не хотелось открывать глаза и жмуриться на правду. Тут, в полумраке растёкшейся нежности, было слишком хорошо, хоть и зыбко.

Саша проснулась резко, в комнате ещё было темно, но что-то нещадно пищало, переливалось трелью, и она никак не могла сообразить, что это.

— Будильник, — проговорил Антон и встал, покачнувшись, долго искал телефон в недрах прихожей, выключил и вернулся, бубня себе под нос, Саше даже показалось, матерясь.

— Мне на тренировку, Сань, — прошлёпал босыми ногами, послышался шум воды из ванной комнаты и восторженное: — Так вот чем от тебя пахнет! Я все магазины обошёл!

Саша не знала, смеяться ей или плакать, уткнувшись носом в подушку, представляя, как Антон ищет в дорогих бутиках парфюмерии аромат, схожий с детской серией российского производителя.

— Надо ещё успеть домой заскочить, переодеться, вчера на пятнадцать писем не ответил… твою… — чуть не выругался, когда надевал на руку часы, проведшие ночь рядом с кроватью.

— Может, и хорошо, что не ответил? — робко проговорила.

— Верно, но это не упростит мне сегодняшний день, — грохнул чайником по плите, они уже перебрались на кухню, посмотрел на Сашу. — Эй, не принимай на свой счёт только, — протянул руки, тут же заграбастал в объятья. — Я на себя злюсь, не на тебя. Ночью было чудесно, — нежно гладил по взлохмаченным волосам, шее, нырнул под майку. — Надеюсь, этот чудо-стол выдержит, — поднял Сашу одной рукой, усадил на столешницу, стягивая шорты, тут же пристраивая ко входу член.

— Обалдел? — Саша уставилась на Антона. — Презерватив!

— Прости, сейчас, — окончательно снял бельё и протопал в комнату в поисках средства защиты, голый, в одних часах, Саша хихикнула про себя. Вернулся с такой же эрекцией, как и уходил.

Как это ему удаётся? Они уснули пару часов назад, сразу после долгого секса, а член налит так, словно у его владельца минимум неделю не было секса, а то и три, учитывая, что владелец перешагнул пубертатный возраст.

Саше уже не особо и хотелось, но не отказывать же?! Такого себе позволить Саша не могла, кто в своём уме отказывается от секса с таким мужчиной? Если бы Саша могла, она бы его съела, настолько он был хорош. Особенно вот так, без трусов и в часах.

— Ты можешь побыстрее? — сама раскатала латекс, хотелось убедиться, что эрекция не мираж. — А то у меня здоровья столько нет.

— Могу, — кивнул, погладил Сашу между ног, возбуждая, добавил слюней. — Надо купить смазку для «доброго утра», — улыбнулся.

Саша почувствовала кратковременную боль, а потом жар от того, как быстро, сильно, резко двигался Антон, кажется, вовсе не заботясь о ней… и это почему-то заводило и заставляло двигаться навстречу, стонать и извиваться и в итоге испытать оргазм, вцепившись в широкие плечи.

— Опаздываю, — выдохнул Антон, упираясь лбом в дверцы шкафа.

— Я сейчас, — соскользнула со стола и рванула в ванную комнату. — Сама тебя довезу, а то у тебя ещё перегар, да и врежешься куда-нибудь, с твоими-то кривыми мозгами и руками! — уже запрыгивая в джинсы.

— Довезёшь? Ты не выспалась, Саня.

— Ты тоже не очень-то, ещё и похмелье. Мне сегодня заниматься нечем, только уволиться заехать, это я успею.

— Может, не уволят.

— Шутишь? Профукать заказ Стрелецкого! Ха! Хорошо, что не пятнадцатый век, а то бы Мариночка меня четвертовала, — открывая входную дверь, смотря, как быстро одевается Антон, хватает со стола телефон, что-то набирая там на ходу.

— Мариночка могла бы помочь исполнителю с таким серьёзным заказчиком, минимум, оборудованием. Тебе надо работу менять.

— Ага, везде ведь ждут с распростёртыми объятьями двадцатишестилетнюю студентку магистратуры, — подмигнула, смотря, как устраивается на правом сиденье Антон. — Я, кажется, сейчас кончу, — провела руками по рулю, чувствуя кончиками пальцев дрожь и лёгкую вибрацию от работающего двигателя, запах кожи дорого мощного автомобиля — настоящее чудо инженерной мысли и дизайна!

— Кто тебя больше волнует, я или моя машина? — спросил Антон, когда Саша высаживала его у фитнес-клуба.

— Вот этого я и сама не знаю.

— До вечера, — проговорил. — Буду в восемь.

— Буду ждать. Трезвого, — уже в окно. — Трезвого, Стрелецкий!

— Хорошо, — усмехнулся и направился широким шагом к дверям, размахивая спортивной сумкой.

Как всегда в костюме, стоимость которого превышала сумму, которую могла вообразить Саша, лощёный, сияющий, недоступный… теперь уже почти недоступный. Саша улыбнулась своему отражению в зеркале и нажала на газ. Она провела всё утро в шикарной машине, с шикарным мужчиной, подвозя домой, потом в фитнес клуб, слушая фоном его переговоры по телефону и, в перерывах — истории, которые он рассказывал ей. Улыбаясь и заставляя улыбаться её.

Удивительно, но Сашу не уволили. Марина Сергеевна заявила, что уже приготовила приказ, но, как снег на голову, свалились очень важные клиенты, которые почему-то захотели работать именно с Александрой Савельевой, и только с ней. Заказ огромный, у Саши даже появилась парочка помощников, а к обеду Марина лично притащила в кабинет новый, многомощный ноутбук, причитая, что в жизни бы не подумала, что разорится на такой, и лучше бы Саше оправдать.

«Это ты?» — коротко спросила Саша Антона Геннадьевича сообщением.

«Не подведи меня», — ответил просто, и Саша подумала, что не подведёт.

К вечеру Антон был у Саши, ровно в восемь, сходил в душ, быстро поел, Саша поморщилась на пресную куриную грудку, которую он привёз в контейнере, и начал оккупировать её жилплощадь.

Кто бы мог подумать, что один мужчина занимает столько места… Ноутбук кочевал из кухни в комнату, бумагами постепенно заполнялось всё жилое пространство, Антон ходил кругами то в комнате, то на кухне, бесконечно с кем-то переговариваясь, чертя авторучкой по любой поверхности, которая попадалась под руку. Несколько раз попались Сашины эскизы! Да, он извинился одними губами, но потом рванул к ноутбуку и уставился в него с таким лицом, будто там показывали новый фильм от Марвел, и ему предоставлен эксклюзивный, единоличный показ со всеми дополнительными материалами.

Так, под бубнёж не то на китайском, не то на корейском, а может, и на японском — Саша не понимала, — она и уснула, прокручивая в голове все дела, которые ей не удалось сделать по причине присутствия в её квартирке мужчины. Казалось бы — один мужчина!

Проснулась от того, что этот мужчина оккупирует её тело, не очень-то спрашивая её на то разрешение. Прорычала в подушку, готовая этой подушкой отбить нагло упирающийся в неё член, но услышав: «Саня, у меня самолёт через четыре часа, мне пора», сменила гнев на милость, а милость на оргазм.

К вечеру следующего дня Саша, подумав, решила прояснить ситуацию. Конечно, Стрелецкий — бог, как оказалось, не просто, а бог всего, что могла придумать Саша, включая секс и лёгкий характер, но у неё есть своя жизнь, и тратить её, наблюдая за богом, сидя в уголке на диване, задвинув свои дела, совсем не хотелось. Да и не могла себе позволить подобного Саша. У неё серьёзный заказ, чудовищный фронт работ, учёба, фриланс, пусть не самая большая прибыль, но постоянная. Мелкие клиенты ценили пунктуальность, и раскидываться заказчиками и репутацией Саша не могла себе позволить.

«А мы бы не могли просто встречаться?» — написала и уставилась на экран телефона в ожидании ответа. Любого, вплоть до отсыла ко всем известной матери.

Незамедлительно пришёл ответ, Саша даже не успела сообразить, сколько времени в Корее.

«Конкретизируй, пожалуйста».

«В кино ходить, в театр, согласна на Рим и регулярный секс».

«Могли бы, по выходным, но и секс тоже только по выходным, минус мои командировки и твои критически дни».

«Чёрт!»

«Жизнь — боль», — и смайлик.

Стрелецкий прислал смайлик! Саше захотелось визжать от восторга.

К утру, разбитая и несчастно-счастливая, она написала сообщение:

«Тогда я перееду к тебе».

«Ок».

Просто «Ок»! Сама лаконичность.

Через неделю Саша ждала Антона с чемоданами, сразу по его прилёту из Кореи, чтобы он отвёз её в свою квартиру, не вере самой себе. Она переезжает к мужчине… Не просто к мужчине, она переезжает к Стрелецкому Антону Геннадьевичу! Где-то должен быть подвох, что-то в любом случае должно пойти не так. Это слишком просто. Для невезучей в любви Сашки Савельвой — это нереально.

Но подвоха так и не случалось, день шёл за днём, она приходила домой к семи вечера, до того, как там же появлялся Антон, отваривала ему гречку и куриную грудку, забрав эту обязанность у домработницы, готовила что-нибудь на скорую руку себе, иногда разводила Макаллан М колой и ждала Антона.

Он приходил в одно и то же время, ужинал, благодарил и отправлялся в кабинет, зависая там до одиннадцати вечера. Всё это время Саша была предоставлена сама себе и на полную катушку использовала свои новые возможности. В её распоряжении было оборудование, интернет, который летал быстрее, чем думала Саша, просторная комната, новенький графический планшет, всё это появились у неё благодаря Антону, не отказываться же…

А в одиннадцать Антон появлялся в её «апартаментах», взваливал на плечо и, как пещерный человек, тащил её в ванную комнату, иногда не доходя до оной.

Кажется, они перепробовали все возможные позы, испытали все поверхности квартиры, особенно досталось холлу-прихожей. Возвращаясь из командировок, Антон не терпел даже до кровати, игнорируя всякие условности, ставил Сашу в любую более-менее подходящую позицию и удовлетворял себя, нагло не скрывая этого. Что приводило Сашу в необъяснимый восторг.

И только ночью, когда они добирались до горизонтальной поверхности кровати, Саша неминуемо оказывалась под Антоном, в самой что ни на есть миссионерской позиции, и она, по признанию обоих, была самая любимая ими.

Саша, было, испугалась внезапного визита родителей Антона. Несмотря на то, что тот выглядел расслабленным, Саша была близка к обмороку под брезгливым взглядом матери Антона. Та слабо улыбнулась, окинула взглядом Сашу и поджала губы, будто видит дохлую ящерицу. Геннадий Стрелецкий был более любезен, но и более конкретен, через десять минут беседа перешла на повышенные тона, половину из неё Саша попросту не понимала, при этом её не покидало ощущение, что она, Саша, является предметом торга. Её то ли продавали, то ли покупали, то ли только собирались выставить на торги. Саша интуитивно сжалась, ожидая чего угодно, и даже попыталась встать, но услышала спокойный голос Антона:

— Александра, останься.

— Ладно, — согласно и обречённо кивнула.

Через десять минут, Геннадий встал со словами, что Антон взрослый человек, и он доверяет его решениям. Антон же прокомментировал визит для Саши просто:

— Я всего лишь разговаривал на одном с отцом языке.

Потом, позже, Саша поняла, что Антон откупился за присутствие в его жизни Саши какими-то акциями, и долго не могла в это поверить, не зная, как реагировать. Она даже позвонила в слезах Варе, потому что, если кто и понимал в такой вот «торговле», то это Белицкая-младшая, которая сама выступала в роли «закладной» при вступлении в брак и открытии крупного совместного предприятия.

Варя выслушала подругу и успокоила, посоветовав не портить отношения с мужчиной, которого любит, из-за акций, о которых она не знает, и которые не имеют к ней никакого отношения.

И уж точно, кто-кто, а Стрелецкий Антон знал, что делает, так как Геннадий Стрелецкий никогда не нарушал своих обязательств. Если этим Антон заплатил за Сашино спокойствие — значит, её спокойствие столько стоит. Это лучше, чем спущенная со строгого ошейника мать Тоши… — сделала заключение Варвара, и Саша, вздохнув, с ним согласилась.

Второй раз Геннадия и Альбину Стрелецких Саша увидела на свадьбе Варвары, которая стала настоящим, истинным кошмаром. Именно к этому событию Антон приурочил «официальный вывод в свет» Александры и представление её в статусе своей официальной невесты.

Вместо того, чтобы помогать невесте, Саша тряслась, как осиновый лист, и невеста оказывала помощь подружке невесты, находящейся в перманентной панической атаке. В такой, что Антону пришлось затолкать её в уборную, выставив всех и поиметь Сашу самым грубейшим образом, таким, что потом она долго отмывала растёкшийся макияж, и у неё тряслись ноги, но самым сказочным образом успокоило. Антон Стрелецкий всегда знал, как успокоить, подбодрить, замотивировать или рассмешить Сашу.

И однажды Сашка Савельева поверила, что она самая везучая в любви, а потом в браке, девушка.

А в сказку «Золушка» так и не поверила, предпочтя открыть своё дизайнерское агентство, благодаря своего мужа за то, что он приходит ровно в восемь, и у неё есть гарантированное время до одиннадцати вечера…