День не задался с самого утра. Во-первых ни с того ни с сего разбилась любимая чашка тётушки, с которой я делила жильё со дня поступления в институт.

Потом не завелась машина, подержанная ауди, и пришлось ехать в маршрутке. Как назло, образовалась пробка, и я опоздала к началу рабочего дня, получив выговор от старшего менеджера.

Ну а потом… потом моя жизнь и вовсе понеслась под откос.

Все мечты и надежды получить личный кабинет и клиентуру по окончании послеинститутской практики, а затем и стажировки вот уже в течении четырех месяцев, полетели прахом. Потому что «к нам приехал Ревизор». Огромный стильно одетый мужик в очках, напоминающий внешне героя фильма Супермен, появился в то утро на пороге офиса и громко и весело провозгласил:

— Здравствуйте, а я Ревизор.

Большинство из сотрудников открыло рты. А я тихонько хихикнула. Мужик глянул на меня строго и внимательно:

— Вы — первая.

Я недоумённо переглянулась с секретаршей Ритусей и мы хихикнули обе. Мужик глянул на Ритусю поверх очков и сказал:

— А вы — вторая.

После чего спокойно прошагал в кабинет директора.

— Ну и что это было? — спросила Ритуся, нервно нащупывая припрятанную на полке под столом косметичку.

— Шутят так некоторые, — зевнула я в ответ, и продолжила редактировать список клиентов на сегодня.

Инцидент забылся быстро, однако уже через десять минут дверь шефа приоткрылась и меня поманили пальцем:

— Ветрова, зайдите-ка ко мне.

В кабинете у директора было неладно. На директорском месте сидел Ревизор, а сам директор расположился у края стола на стуле, где обычно сидели самые виноватые во всём сотрудники офиса.

Ревизор посмотрел на меня пристально, склонив голову набок, а затем предложил заполнить какой-то совершенно безумный тест. Вопросы теста касались самых разных областей и выглядели, мягко говоря, совершенно не логично. Например, вопросы по географии мира перемежались с темой народного фольклора. И уж совсем дико в тесте на профпригодность выглядели вопросы о кулинарии.

Тест я заполнила под молчаливым вниманием шефа. После чего Ревизор лично отобрал исписанные листы, пробежался глазами по ответам, и сообщил мне, что я уволена…

Мое недоумение было так велико, что я, пооткрывав рот, пожала плечами и вышла из кабинета шефа в полной растерянности, не задав ни одного вопроса.

Следующей была Ритуся. И я даже не удивилась, когда Ритуся выйдя из кабинета шефа сообщила, что она НЕ уволена. Не успела Ритуся присесть на своё рабочее место, дверь в кабинет шефа стремительно открылась, после чего незнакомец спокойно покинул офис.

Я было кинулась к шефу за объяснениями, но Дрын Перович, как за глаза звали шефа в офисе, развел руками и произнёс одно единственное слово: «Извини…»

Первые три для после внезапного увольнения я пребывала в шоке и никого не хотела видеть. На третий день, выдув бутылку коньяка, и, пережив страшное похмелье, я приняла решение не отчаиваться и занялась поисками нового места работы..

Следующую неделю я с большим воодушевлением терзала себя и различные организации предложением руки и сердца. Вскоре запал иссяк, и я поняла, что мне катастрофически не везёт. То ли мне стоило снова пересмотреть дресс код, то ли я уже совсем перестала верить в себя.

И вот, когда я уже вовсе отчаялась, раздался звонок, и женщина, представившаяся Ольгой Филипповной, предложила мне работу.

Собеседование я прошла на удивление быстро, ответив на вопросы анкеты, заданные Ольгой Филипповной прямо по телефону. У неё был низкий бархатный голос, которым она попросила меня не волноваться и ждать звонка.

Когда я дала отбой, тетушка, стоявшая в дверях во время разговора, протянула мне стопку с пустырником. Будучи женщиной одинокой, она приютила меня ещё первокурсницей и до сих пор близко к сердцу принимала все мои неудачи. Привыкшая за эти две недели поисков к моему тоскливому взгляду, тетушка не сразу поняла по выражению моего лица, что произошло.

Но я, дав отбой, выдохнула и засияла точно медный таз, от чего тетушка пустила слезу и выпила приготовленный пустырник сама.

— Слава богу, — прошептала она, обнимая меня и обволакивая запахом валокордина, по-видимому принятого перед пустырником. — Ну, рассказывай.

Рассказывать собственно было пока нечего. Пришлось импровизировать в подробностях. Обидеть добрую женщину я не могла.

И мы направились на кухню — отмечать успех. Кухня у тети Жени была замечательная. Вся в хохломе, матрёшках, с занавесками в ромашку, с обоями в ситцевый цветочек, под большим оранжевым абажуром — она напоминала мне цирковой балаган. Здесь мы частенько беседовали по вечерам за чаем с мятой, мелиссой и другими травками, выращенными моей мамой в небольшом палисаднике у нашего дома, в закрытом военизированном городке, где прошло моё детство, да и юность в общем-то тоже…

Потянулись дни ожидания. И когда раздался долгожданный звонок, я разбила вторую любимую чашку тётушки.

— Виктория? — голос был довольно приятный и, похоже, принадлежал мужчине средних лет.

— Да, это я, — как я не старалась, однако волнения сдержать не смогла, и голос предательски «дал петуха».

— Это говорит Зотов Вадим Сергеевич. Моя секретарша звонила вам насчет работы.

Сердце моё ухнуло вниз. Ну всё, сейчас скажет, что я им не подхожу.

Однако, в трубке я расслышала совершенно иное.

— Рад сообщить, что вы приняты. Завтра в девять утра жду вас у себя в кабинете.

И назвал адрес…

Следующим утром я припарковалась в начале небольшой тихой улочки с домами «сталинской» постройки, и вышла из машины, решив прогуляться и «принюхаться» к новому месту работы.

Утро было легким, наполненным стылым и бодрящим осенним воздухом, а также надеждами на прекрасное будущее. Верите ли вы в прекрасное будущее? Я верю. Вернее, верила… тогда. А возможно, я просто устала быть безработной.

Мелкий осенний дождь моросил, теряясь в тумане, который укрывал в городе все — здания, деревья и размытые фигуры редких прохожих под зонтами, напоминавшими последние осенние цветы. И я шла среди этого сказочного безвременья, слыша лишь редкое постукивание капель по зонту и приглушенный мокрым асфальтом звук моих собственных шагов. Я шла и мне было хорошо. Очень хорошо. Потому что всё в этом мире познаётся в сравнении.

Побудьте с мое невостребованным молодым специалистом с сомнительной внешностью и вы меня поймёте. Ещё на практике я услыхала в свой адрес множество претензий по внешнему виду. И хотя пришлось мне изрядно потрудиться, чтобы хоть как-то привести свой гардероб в соответствие с дресс кодом фирмы, всё равно, постоянно приходилось выслушивать замечания и доказывать, что «почти готы» тоже могут успешно трудиться в области психологии.

Да, я красила волосы в жгучий чёрный цвет, но волосы у меня всегда уложены идеально. Для этого я встаю в такую рань, что любая другая на моем месте давно плюнула и потратила это время с пользой для здоровья — подольше бы подрыхла. Но я вставала в шесть каждый день и начинала приводить себя в идеальный порядок — мыла голову, сушила феном волосы, накладывала макияж… В общем, сменив когда-то эльфийскую внешность на готическую, я осталась идеальной… Нет, ПОЧТИ идеальной.

Здание, в котором находился офис фирмы «Ариэль», пожелавшей меня видеть в числе сотрудников, располагался неподалеку от места парковки, что порадовало дополнительно. Массивная дверь сияла начищенными стеклами и отдраенной никелированной ручкой. И я с особым чувством коснулась её, прежде чем открыть дверь. Ведь за ней меня ожидало моё будущее и новая профессиональная карьера в качестве ассистента профессора психологии, Зотова Вадима Сергеевича.

Пройдя через небольшой светлый холл, я оказалась в коридоре с несколькими дверями, на которых пестрели названия фирм. Фирма «Ариэль» нашлась за второй дверью справа. Открыв её, я увидала женщину лет сорока и сразу подумала, что это и есть Ольга Филипповна. И не ошиблась. Ольга Филипповна оказалась женщиной с темными волосами и причёской «каре». Фигуру Ольги Филипповны скрывала большая ажурная шаль брусничного цвета, явно связанная лично, и, скорее всего, в рабочее время. Из чего я сделала вывод о том, что сотрудники в этом офисе не заработались.

— Посидите немного, Виктория. У Вадима Сергеевича важный посетитель, — сказала мне Ольга Филипповна, и предложила на выбор чай или кофе, кивнув на подоконник. На подоконнике скромно в уголке расположился чайник, баночки с чаем-кофе и пакетик с чем-нибудь-к-чаю… А также молодой парень «студенческого» возраста. Судя по поведению, не клиент. Навряд ли постороннему разрешили бы так бесцеремонно копаться в документах, да ещё сидя на подоконнике рядом с чайником. Почему-то подумалось, что он может быть сыном профессора.

По-видимому, про меня уже тут кое-что знали. Потому что, не успела я скромно примоститься на стул возле секретарского стола с разовым стаканчиком с кофе, как парень тут же присел рядышком, закинул ногу на ногу и заговорил словно с давней знакомой.

— Значит, Виктория Ветрова любит черный кофе без сахара?

Про себя я возмутилась такому скорому панибратству, но предпочла промолчать.

Парень меж тем пёр как танк. При этом мне показалось, что руки у него мелко подрагивают. Наркоман?

— Между прочим, мы с тобой тезки! Меня зовут Виктор. А близкие друзья Виком.

Парень сменил позу, закинув ближайшую руку куда-то мне за голову.

Ну не наглец? «Однако… — с досадой подумала я. — Виктор и Виктория. Вик и Вика. Романтическое начало».

Отшить? И я, чтобы «прицелиться», решила присмотреться к парню повнимательней. Если придется воевать, врага следует знать в лицо.

Брюнет. Правильные черты лица. Одет опрятно. Волосы довольно длинные, почти по плечи.

«Сейчас так длинно не носят, — подумалось мне. — Выделывается?» Конечно ничего, но… не «профессор». Скорее всего, шалопай и папенькин сынок. Такие после окончания вуза садятся на шеи родителей, и те с ними долго мучаются. Потому что они ничего не хотят — ни семьи, ни работы. А этот, судя по возрасту, ещё студент.

К любовным делам я относилась достаточно прохладно ещё со школы. Именно тогда, изрядно пострадав от школьной дедовщины, я решила, что мне все эти любовные мучения совершенно ни к чему и вообще мешают жить. Перед глазами протекала ровная в эмоциональном плане жизнь родителей. Поэтому я ждала своего «профессора». Некоторые ждут принцев, а я ждала «профессора». Внешне похожего на моего отца. Невысокого и хрупкого, интеллигентного и спокойного человека, умеющего всегда и во всем найти компромисс.

Может быть именно школьные неприятности заставили меня тогда забыть о карьере Анжелины Джоли, и вместо театрального, о котором грезила до восьмого класса, поступить в институт на кафедру психологии.

В институте я своего профессора так и не нашла. И вот теперь мне предстояло с профессором поработать. В женихи он мне явно не годился… Но и «сынок» меня тоже не впечатлил.

Меж тем, визит посетителя явно затягивался. Прошло примерно полчаса, а я всё сидела на стуле в приемной.

Парень, назвавшийся Виктором, тоже не уходил, и вроде как немного нервничал. Или всё-таки его ломало… Я не поняла. Убедившись, что я не склонна к пустой болтовне, он отвернулся к окну. Глядя на дождевые разводы рассеянным взглядом, покачивался с носка на пятку, с пятки на носок и нервно крутил пальцы в крепко стиснутых ладонях.

«Наверное, срочно понадобились деньги», - с некоторым злорадством подумала я, прикинув, сколько лет может быть всё-таки этому типу. От силы двадцать, не больше.

Наконец, дверь в кабинет профессора распахнулась, и оттуда стремительно вышел молодой блондин… И это единственное, что я успела уловить во внешности, потому что…

Парень взглянул на меня, и тут что-то произошло. Как будто меня прилепили к нему скотчем или еще чем липким. Я запаниковала, чувствуя себя ужасно глупо и нелепо. Но глаз своих от его серых со странными цветными искринками отвести не могла.

А потом меня словно отпустили, «сняли с поводка» что ли…

Парень поздоровался, и… вышел, довольно громко хлопнув дверью.

Ишь, гипнотизер…