Вечером ко мне пришла Лара. Мы пили чай на кухне, и я осторожно, стараясь обойтись без излишних подробностей, рассказывала ей о своем внезапном недуге. А пока я по него рассказывала, то и сама поверила в то, что меня на самом деле хватил сильнейший тепловой удар. И неважно, что плохо мне стало не на солнце, а на другой день дома. Теория выглядела человеческой, и мне этого было достаточно. Это было гораздо лучше, чем все то, что мне пришлось узнать на самом деле.

С мамой мы договорились, что мне уже пора уезжать, и решили собирать меня в путь к завтрашнему дню. Весь оставшийся вечер я что-то гладила, укладывала и перебирала. И эти простые движения меня успокаивали. Все казалось привычным и вполне материальным.

А потом я вспомнила про подарок, который мне так и не удалось подарить вовремя, и мы отправились на кухню пить праздничный чай с тортом, закупленным днем раньше на всякий случай, но так никем и не съеденным.

С утра я вскинула на некрепкие еще плечи свой видавший виды рюкзачок, подхватила пакеты с какими-то подарками, собранными мамой для меня в дорогу, и подалась на КПП, где меня дожидалась моя машинка. Мама тоже несла позади пару таких же больших пакетов, а мне совершенно не хотелось ругать ее за это и думать, как я потом все это потащу до квартиры тети. Стас тоже поджидал меня у подъезда, но я гордо вскинув голову, продефилировала мимо, всем видом показывая, что не нуждаюсь в помощи никаких сектантов. Провожать меня пришла Лара. И она успела шепнуть мне о том, что Вера уехала в Питер. И не одна.

Я решила, что просто устала от всей этой кутерьмы, и моя внезапная болезнь тоже сыграла в моем состоянии не последнюю роль, потому что судьба Веры меня уже так не заботила, как раньше.

Я изменилась. Внутри меня поселился страж, который не дремал ни днем ни ночью. И я предполагала, что у каждого из моих новых странных знакомых в голове имеется нечто подобное. Потому что в этом новом для меня мире трудно было прожить без неожиданностей. Я это уже даже не чувствовала. Я это просто знала. Я была обычным человеком. Даже не смотря на этот глюк, из-за которого они называли меня Хранителем. Наверное, если бы я побольше узнала о только что приоткрывшемся мне мире, то это либо перевернуло бы наизнанку мое материалистическое представление о нем, либо свело окончательно с ума. Пока я не знала наверняка, это мне давало возможность свой разум сохранить. Пока.

Уже сидя в машине, я вспоминала, что в ночь накануне отъезда, уже засыпая, я вдруг решила снова попробовать посетить Библиотеку. Не то чтобы я хотела проверить, могу ли я вот так по своему собственному желанию ее посещать, без всяких свидетелей. Но в то же время я понимала, что просто так туда приходить не надо. Библиотека в этот миг мне показалась живым существом, высказавшим свою волю. Я прикрыла глаза и мысленно потянулась к знакомому месту в моем подсознании. И тут же произошло все то же, что и в прошлый раз. Я была там. Внутри. Теперь я уже решила не торопиться. А просто побыть в этом месте, поразмышлять. И кроме того, мне смутно представлялось, что я что-то должна найти еще про Хранителей. Что-то такое, что мне не удалось найти в прошлый раз. Но я ничего не нашла. Перемещаясь вдоль стеллажей, я просто перечитывала названия на корешках. Но в этот раз более осмысленно. Потому что сама подивилась своему знанию древнего языка.

Взгляд мой наткнулся на название, написанное старинными готическими буквами — «Правила пользования рукописными и печатными текстами…». Дальше я не успела, потому что Библиотека меня выпихнула вон… и я просто провалилась в сон.

* * *

Я ехала по шоссе навстречу моей привычной человеческой жизни, практически не зная об этой жизни больше ничего. Ведь если все, что я пережила за этот год, делалось лишь для того, чтобы пробудить во мне какого-то там Хранителя, то работка-то моя того… липовая. И если забыть все глюки, то возвращаться в офис профессора Зотова мне нельзя… И что мне дальше делать? Искать новую работу? Мдаааа… Новые проблемы закрутились в голове в поисках решений. И если бы не Стас на байке, который вновь появился в поле моего зрения лишь в последний момент перед отъездом, и точно хвост приклеился, то я бы вообще не вспоминала о событиях этого странного лета.

Доехав до дома и выйдя из машины, я поняла, что с багажом явно не справлюсь. И Стас, молча подрулив ко мне, взял вещи и понес по лестнице.

А я молча потопала за ним. А пока шла, снова и снова возвращалась к своим глюкам. Мысль о существовании некой секты меня не покидала. И я машинально анализировала каждую ситуацию на наличие признаков появления в моей жизни зависимости от всякого рода обстоятельств. Вроде пока я никому ничего не должна… Ну и ладно.

Стас доставил мой багаж до двери, я достала ключи, и мы вошли в квартиру. Тети Жени дома не было. А на моем письменном столе лежал большой красивый конверт, внутри которого были билеты до Европы. Я посмеялась.

— Странно, и как это вы умудрились оформить на меня билеты? У меня и загранпаспорта-то нет.

И в следующую минуту мне пришлось заткнуться, потому что помимо билетов в конверте обнаружился мой загранпаспорт… Быстро работают ребята…

А еще там было приглашение на английском. Я как смогла перевела.

«Приглашение.

Уважаемая мисс Виктория Ветрова.

М-р Дж. Спок и м-р Сем. Спок имеют честь пригласить Вас в гости в поместье…»

— Ну что, все еще не веришь? — воскликнул Стас, заглядывая мне через плечо.

Тут он меня тихонько и как-то осторожно сгреб в объятья и продолжил фантазировать.

— Ну ты только представь себе. Мы с тобой в старой доброй Европе.

Я было хотела спросить, зачем нам вообще ехать в Европу? Однако, вместо этого сказала.

— Ага, еще немного слов, и я пойму, зачем ты это все со мной проделал.

Славик дернулся и отпустил меня.

— Значит, ты думаешь, что я все это специально?

— Нет, — я подошла к нему и прильнула сложив ручки на манер самого чистого и безгрешного младенца. — Я только снова пытаюсь неудачно шутить. И правда, что-то с моим чувством юмора такое происходит. Ты не находишь? Вроде как сарказм какой-то появляется.

Но Стас меня больше не обнимал. Он стал задумчивым и каким-то отрешенным. Потом сказал:

— Через три дня я заеду. Будь готова.

Видимо сомнение и нерешительность читались на мне без купюр.

— Стас, а если я не хочу никуда ехать?

Он покачал головой и ушел.