И ее рука самопроизвольно потянулась к сердцу на моей футболке… В тот же миг мне пришла на ум безумная идея немедленно покончить с этим. Для этого надо было просто протянуть к ней руку. Дальше я уже просто видел картинку.

Мы сливаемся в последнем в нашей жизни экстазе, становясь единым целым… и все…

Как я удержался, не известно. Пришлось чуточку ее отвлечь, чтобы она уплыла в сон, который я каждый раз навевал ей, в то время как ее божественные эмоции заполняли меня до краев. Ничто не могло в мире с этим сравниться. Ничто.

Она пребывала в неведении. И это было моей хорошей работой. Она не должна была знать ни о чем, кроме своих обязанностей Хранителя. Остальное было моей заботой.

Она не заметила, что на перроне вокзала нас встречали. И это был не Франк.

Пацан прятался в капюшон куртки. Одежда на нем была свободной и бесформенной, поэтому узнать в такой одежде даже хорошо знакомого человека я мог, лишь почувствовав его. И для этого надо было находиться с ним рядом. И вообще, если бы не мое повышенное внутренней голодной истерикой внимание, я бы ничего не заметил.

И еще я решил, что с Викторией надо расстаться. Утром, еще проснувшись в вагоне поезда, решил.

Я не смогу жить, если не буду питаться. Но то, что я буду питаться не ею, для нее будет предательством. Хотя, для меня теперь это означало то же самое.

И вот снова я не знал что мне делать. С одной стороны, я уже позвонил Виктору и просил заменить меня.

Но после того, как она пришла ко мне поговорить и я снова наслаждался ею, сомнения меня снова окутали, с новой силой.