Она меня гнала. Я это понял сразу, лишь на меня подействовал ее запрет говорить. Если бы не моя вина, я бы просто взорвался от унижения. Но я выдержал. В конце концов, я много чего сделал не так. Надо было остановиться. И ей и мне. Подумать. Возможно, что-то переиграть или начать сначала… Нас спасал секс и ее нежелание делиться мною с соперницами. Пусть так.

Франк летел с нами до Москвы. На нем было заклятье. И его сопровождал Гоша. Влада с ним не было.

Мне было плевать. В конце концов я даже не знал, сколько нам еще осталось… В нашем безумном магическом мире события в последнее время меняли судьбы его обитателей с бешеной скоростью и совершенно в непредсказуемом направлении.

Ее родители мне нравились. Тихие, интеллигентные люди. Вопросов лишних не задавали. Лишь слышались временами глубокие вздохи, да ловились взгляды, полные тоски и растерянности. Мне было их жаль. Они чувствовали, что потеряли дочь. Она изменилась. Для них Виктория предстала совершенно другой. Они это ощущали, но сама Виктория вела себя так, будто ничего не происходило. Но я то видел, что она делала… Или это была Библиотека? И в такие минуты меня пронзал страх и даже какой-то животный ужас от ощущения ее ненастоящести. Она все больше менялась. Уходила куда-то внутрь себя. Изменились наши отношения. Уже где-то в конце нашего двухнедельного отпуска у нас был секс, который меня напугал окончательно. Виктория была неутомима и агрессивна. Такой я ее еще не знал.

Одержимость. Вот то слово, которое нашлось у меня для нее уже после того, как мы закончили. Если вокруг нас не летали перья и клочки ткани, все равно в воздухе ощущалось электричество и запах озона. И если бы не испуг в ее широко открытых глазах, то я бы подумал, что от моей Виктории в этом существе уже не осталось ровным счетом ничего.

Но она была напугана. Это читалось в ее пронзительном взгляде, которым она меня сверлила целых долгих нескольких минут. И только потом видимо что-то разглядев во мне, она успокоилась, глубоко вздохнула и уткнулась мне в грудь носом, словно маленький беззащитный ребенок.

Я гладил ее разметавшиеся по подушке волосы, собирая их в подобие порядка, словно и в мыслях пытался этот порядок хоть в какой-то степени воссоздать.

А потом она сказала:

— Стас, не бросай меня. Пожалуйста. Ты мне очень нужен. Особенно сейчас. Я без тебя не справлюсь.

Я ничего не ответил ей. Только поплотнее прижал к себе. Мою драгоценную любимую Викторию. Я тоже не хотел ее потерять. Ни при каких обстоятельствах. Был ли я эгоистичен, помня о том, сколько труда вложил в свою Галатею. Или просто любил… Говорят, в нашем мире нельзя так сильно любить. Магия любви — самая непредсказуемая из всех. Как правило, такие отношения в моем мире заканчиваются трагедией. Впрочем, если хорошенько подумать, наши отношения с самого начала выглядели как трагедия. Разве что-то изменилось?

И я усмехнулся, прижавшись губами к ее макушке.

Она подняла голову, посмотрела на меня пытливым и все еще растерянным взглядом, и сказала:

— Философствуешь? Поделись умными мыслями. Мои, похоже, закончились.

— Да я просто подумал о том, как дорого ты мне обходишься. Я уже столько заплатил за тебя, что никакие сокровища в мире не окупят. Так что не надейся. Вот об усилении охраны подумать стоит.

И я окинул ее насмешливым внимательным взглядом.

— Такое сокровище надо охранять весьма серьезно. Не могла бы ты мне помочь с этим?

— И чем я тебе могу помочь?

— Ну, для начала, покопайся в своих закромах. Может там найдется нечто вроде пособия по магическому карате или еще что-нибудь наподобие.

Она снова внимательно на меня посмотрела. На этот раз нахмурившись. И я понял, что она раздумывает, не попрошу ли я ее отдать мне какой-нибудь долбанный артефакт.

— Нет, — сказал я ей в ответ на незаданный вопрос. — Большего я у тебя не попрошу. Но у меня нет никого, кто бы мог мне помочь. Куратора мне не пришлют, как Виктору, точно. Поэтому, я должен подумать обо всем самостоятельно.

— Это здравая мысль, — согласилась она со мной.

И я с более легким сердцем снова прижал ее поплотнее к себе, ощущая внутри покой и целостность ситуации.

На следующий день нас посетил Влад. Виктория выглядела более живой. Когда она отвечала Владу на его вопросы, я ощущал, будто она опирается на меня, на мое присутствие. Мне это показалось приятным добрым знаком. Мы пока справлялись.

Гоша, приехавший с Владом, на этот раз ни словом не обмолвился со мной. И я заметил, как он поменялся. Вместо трогательного подростка на меня исподлобья смотрел жутковатый монстр. У Гоши обострились черты лица, и в глазах полыхал черный огонь, подобный тому, который иногда сверкал поверх неизменных черных очков Влада. И мне подумалось, что Гоша умудрился совершить вновь какое-то чудовищное преступление. Возможно, во имя Конторы…

Какое? Я потом узнал. Гоше поручили казнить Повелителя, и он… перестарался. Вместо того, чтобы просто убить зарвавшееся обезумевшее животное, Гоша воспользовался ситуацией и применил один запретный магический ритуал. По сути, он принес Франка в жертву одному из демонов моего мира, за что тот поделился с ним своей силой. Гоша стал еще более опасен. Для меня оставалось большим вопросом то, что Гоша до сих пор разгуливает спокойно на свободе и в здравии. Обычно, на сколько я был осведомлен, за подобного рода преступления в моем мире жестоко карали. По крайней мере, изгоем он должен был стать точно. Тем не менее, Гоша, как ни в чем не бывало, спокойно продолжал сопровождать Влада, Это было очень странно. Чтобы Влад не был осведомлен о Гошиных подвигах? Подобного рода возмущения ощущаются древними в первую очередь.

Возможно, Гошу готовили к чему-то серьезному. И поэтому простили его очередную безумную шалость… Не знаю…

Хотя я видел, что он все еще опасается Виктории, все же в тот момент я окончательно понял, что должен серьезно заняться вопросами ее безопасности.