02.01.09
Чувствую, что дыхание кризиса начало проникать и в эти стены. Сегодня старшой по дороге в баню стал интересоваться перспективой роста курса доллара и ценой барреля нефти в 2009 году. На мой вопрос — зачем — он ответил, что уже стало тяжело. Он хочет знать, когда уже будет лучше. Я отвечаю, что, по моему мнению, будет только хуже. Доллар подползет к 40 рублям, а баррель не будет подниматься выше. Для старшого это был шок. Куда же хуже, спросил он сам у себя. Меня поразила информированность старшого, не хватало только вопросов об индексе Доу-Джонса и ценах на тройскую унцию золота.
09.01.09
Сегодня был очередной обыск. Нашли телефон, а зарядку нет. Предположили, что мы заряжаем телефон через телевизор?! Отключили горячую воду, так как «не положено». Без горячей воды становится прямо как в тюрьме — холодно.
10.01.09
Вызывали в оперчасть, мы заранее договаривались, что один из моих сокамерников «возьмет» телефон на себя, так как это один из основных запретов в тюрьме. Можно легко угодить в карцер. Так и сделали. Вот только опер стал угрожать моему сокамернику, говоря, чтобы тот сдал того, чей телефон, так как в нем нашли наркотики и это статья. Сокамерник не сдался. Мой — и все. Через несколько часов меня привели к замначальника тюрьмы по оперативной работе, с которым конфликтовал Алексей. Поговорили по душам. Я еще раз напомнил ему о несоответствии законов реалиям жизни и духу времени, а также о несоответствии многих условий содержания здесь даже этим законам. В частности, что очень много людей здесь, в тюрьме, в том числе среди моих бывших сокамерников, имеют разрешения судов на телефонные звонки. Однако в тюрьме нет технической возможности обеспечить данную норму, что ущемляет права заключенных. В конце разговора мой собеседник, г-н Г. сказал: признайся, это же твой телефон нашли у вас в камере. Мне не нужно отправлять тебя в карцер — мне нужен канал, по которому телефоны попадают в тюрьму. Я ответил, что если его подчиненные перестанут говорить глупости и угрожать моим сокамерникам, то я готов буду лично сказать, что да, телефон мой, но канал я не выдам, пока технические возможности тюрьмы не будут соответствовать нормам закона (в области телефонных звонков). А когда эти нормы будут выполнены, у меня не будет причин заносить телефоны. В общем, договорились, чтобы у меня больше телефон не находили, тогда и вопросов не будет. А этот эпизод забыли. Хороший, нормальный для меня вариант, с учетом того, что 26.12.08 у меня уже изъяли один аппарат прямо из кармана брюк. То есть я уже должен был получить два карцера. Но нормальные человеческие отношения сделали возможным жить нормально. Конечно же, телефоном я буду пользоваться, но гораздо аккуратнее.
Официально в Бутырке телефонов больше нет. Что самое приятное, это стало причиной отключения глушилок — а стало быть, стало гораздо лучше слышно.
Вечером в камеру зашли вызванные мною сантехники. Формальный повод для вызова — протечка раковины. Я поинтересовался у них, почему отключили воду. Они опустили глаза в пол, сказали, что приказ. Я спросил, сколько времени потребуется, чтобы воду включить? Ребята ответили мне, что наверху идет ремонт камеры и сколько времени уйдет на это, они не знают. Тогда я задал более конкретный вопрос — сколько? — Блок «Парламента». — Хорошо, говорю, договорились. А когда вода будет? Ребята сказали — часа через два сделаем. Сделали, не обманули.