22.03.09

Сегодня после свидания с женой меня привели в оперчасть тюрьмы. Здесь меня ждали два человека в штатском. Один из них оказался заместителем начальника УФСИН по г. Москве по оперативной работе. Их ко мне направил мой бывший сокамерник Никита, который общался с ними накануне, а еще раньше им подавал жалобы мой бывший сокамерник Андрей. Я написал официальную бумагу о том, что меня в Бутырке пытались склонить к даче признательных — и заведомо ложных — показаний по моему уголовному делу, а также склонить к даче ложных показаний на третьих лиц с использованием незаконных методов давления: угрозы, помещение в «плохие камеры» и т. д. Меня также спросили, не пытается ли кто в моей новой камере получить с меня деньги в воровской общак — что, по заверениям беседовавших со мной людей, является общепринятой практикой. Они также сообщили мне, что я в любое время могу обратиться к их представителю в СИЗО — оказалось, что я хорошо его знаю, так как именно этот человек помог мне в свое время защититься от мвдэшных оперов. В конце разговора я подошел к окну и впервые увидел Бутырку со стороны — так как здание, в котором мы разговаривали, стоит отдельно. Больше всего меня поразили огромные кучи мусора во внутреннем дворе тюрьмы. Такое впечатление, что мусор оттуда не вывозили года два. Я впервые увидел знаменитую Пугачевскую башню. Действительно, красивая.

Замначальника УФСИн поделился со мной своими наблюдениями — он попал в УФСИН недавно, перейдя на работу из МВД и побывав по обмену опытом во Владимире, где ожидал увидеть жесткий по условиям, воспетый в песнях Владимирский централ. По его словам — по условиям содержания — Владимирский централ просто санаторий по сравнению со многими московскими тюрьмами, в частности, с Бутыркой.