Хорька запихнули в клетку. У кошек есть специальные сумки. Серую кошку в ней носили к ветеринару, поэтому она царапается и верещит таким некошачьим голосом, что у Полины высыпают новые мурашки, поверх тех, которые уже выскочили…
Полина ищет под кухонным столом. Под Дашиным письменным, под ее кроватью и за занавесками, хотя они коротенькие и до пола не достают. Но, может, хомячиха сумела в них вцепиться когтями? Даша тоже ищет под кроватями (хотя Полина там уже смотрела), и в ящиках стола, и в шкафу. А Стас роется на кухне, грохочет в плите. И перекрикивается с Дашей так, будто между ними не одна стена и кусок коридора, а целый сегодняшний сквер.
– Тумбочку посмотрел! И крупу посмотрел!
– Нету?
– Нету! Я вермишель просыпал.
– Черт с ней! В мусорке смотрел?
– Уже!
– А я уже под диваном два раза смотрела! Даша, у тебя сумка прыгает!
Это серая кошка пытается раздвинуть изнутри молнию. У сумки в разные стороны выпячиваются бока, а хорек свистит. В другой сумке воют. Только черепаха, про которую Полина не знает, как ее зовут, сидит в своем аквариуме молча.
– Стас, Даша, а жалко, что на хомяка нельзя позвонить, как на мобильник, правда? Я по телевизору видела, изобрели такие ошейники для собак, которые могут пищать, если на пульт нажать. Давайте мы такой ошейник купим! Отрежем от него кусочек и Ваське наденем, когда она в следующий раз потеряется! Я хорошо придумала?
– Очень, – говорит Даша, заглядывая в шкаф. – Стас! Помоги тумбочку отодвинуть, может, она кабель телефонный жрет? У меня крыса позапрошлая шнур от стиральной машинки ела, маму чуть током не… Машинка!
И Даша замирает, схватившись за ручку шкафа. У нее лицо такое же, как у Нели было, когда она болела и все время в туалете закрывалась.
Но Даша бежит не в туалет, а в ванную. Стоит и смотрит, как внутри стиральной машины крутится черное белье. И как вода урчит.
Стас их распихивает, нажимает на кнопку, и машинка отключается.
– Дай тряпку. – Стас сейчас отражается в зеркале. У него брови так нахмурены, что из двух получилась одна – очень черная и мохнатая, похожая на шкурку зверя. А хомячиха Васька – рыжая.
Полину почему-то тошнит. Во рту все жирное стало, будто туда целую миску творога запихнули и кефиром сверху залили. Она икает и квакает, как та Дашина кошка, которая наелась фольги.
– Тряпка в туалете. Швабра тоже в туалете, – Даша говорит тихо, слышно, как из шланга в ванну стекает бурая вода.
– У тебя там что было? – Стас выпускает Полину в коридор.
– Штаны с конюшни, – Даша икает.
– Ясно. Иди чайник поставь.
– За… ик! Чем?
– За просто так. Дай мне тряпку, швабру и таз. И пакет полиэтиленовый. – Стас начинает фразу громко, а заканчивает шепотом. Он сидит на корточках у стиральной машины. И кажется, что он разговаривает с полом.
– Спасибо, – говорит Даша и передает швабру поверх Полины.
– «Спасибо» не булькает. У нас отец так говорит: «Доктор цветы и конфеты не пьет».
– У мамы ви́ски есть. Тебе налить?
– А у нашей мамы мартини есть в шкафу. На той полочке, где свитера и шарфы. Стас, а ты почему машинку не открываешь?
У Полины такое ощущение, будто сейчас начнутся сразу два ее нелюбимых урока – ритмика и немецкий, одновременно. И она ни к тому, ни к другому не готова, упражнения не сделала и чешки опять дома забыла. Ей двойку поставят, обязательно! И с этим уже ничего не сделаешь. Можно только смотреть и запоминать разные вещи. У Даши в ванной, оказывается, оба крана для воды – с синими шляпками. А шампунь налит в бутылочку в форме мишки, и у этого мишки голова немного свинчена набок.
– Да какое виски, ты че? Я так. Но ты на всяк случай достань. И дверь ко мне закрой.
– Я с тобой!
– Не надо! Даш, я позову, потом… Идите уже, чай заваривайте!
Даша хватает Полину за руку – так сильно, будто им сейчас надо переходить дорогу. И так быстро тащит ее на кухню, будто они перебегают на красный свет.
На столе стоит синяя прозрачная миска с розовым зефиром, а в блюдцах тает мороженое. А палочки от него уже совсем высохли. Полине кажется, что она была на этой кухне очень давно. Например, прошлой осенью. Но зефир до сих пор мягкий.
– Полина, ты когда причесываешься, свою родинку не прячь. Она красивая, на клубнику похожа.
– На вишню. Меня поэтому мама Вишней зовет. А вы со Стасом поругались, потому что он своей лошадью на твою наскочил?
– Типа… ик! Того. Я с ним не ругалась, с ним Арсен ругался, тренер. Я Майка в леваду повела, а Стаська… Ик!
– Все в порядке! – кричит Стас из ванной. – Даш, еще тряпку, тут Ниагара натуральная!
– Нашел? – Даша снимает с крючка полотенце. Оно совсем маленькое и наполовину мокрое, им ничего не вытереть нормально.
– Не-а! Я все прощупал!
– И… Ик! Иду! Полинка, чай готов!
Но она вместо этого идет в комнату. Можно уже не волноваться. И даже, наверное, играть в домик. Полина медленно кладет куколку на кровать к дракончику. Кукла тоже устала.
Хорек задевает колесо в клетке. Оно крутится, словно белье в стиральной машине. Полине кажется, что она тоже сейчас крутится. Вместе с комнатой, полом и потолком. Она ложится на диван. Может, если смотреть на мир вверх ногами, он встанет на место?
Теперь вместо потолка у нее пол. Он желтый, немного пыльный и поцарапанный. А вместо люстры на этом потолке два пушистых Дашиных тапочка-панды. Вот бы были такие люстры! И туда, где надо засовывать ноги, ввинчивали бы лампочки. Они бы туда влезли! Лампочка размером с Полинин кулак, и если он пролезет…
Внутри тапка-панды, наверное, уже провели электричество. Полину током бьет немножко. Она вытаскивает наружу кулак, на костяшках порез – глубокой маленькой полосочкой. С тапочками так не бывает!
На ощупь хомячиха Васька пушистая. Но уже не сонная. Она пыхтит и снова пробует укусить. Полина держит тапочек с хомячихой на вытянутых руках. Ей кажется, что, если она сейчас громко скажет Стасу и Даше, что Васька нашлась, хомячиха выскочит из тапка и упрыгает куда-нибудь на шкаф или даже на люстру. Или начнет качаться на шторе. Это она только на вид такая сонная и круглая!
В ванной снова шуршит стиральная машина, и вода из шланга течет бурой струей, на полу такая куча мокрых тряпок, что кафельные плитки не видно. Стас умывается. А Даша стоит рядом с ним и держит в руках кухонное полотенце. Оно совсем мокрое, и к нему почему-то прилип кусочек розового зефира.
– Вот они и «поми», – шепотом говорит Полина хомячихе. – В смысле «поми» – это «помирились». Это я наколдовала.