Он удивлялся, стоя здесь и глядя в стеклянную стену.

Это чувство не меняло, да и не могло ничего изменить. Чем больше перемен, тем непоколебимей стоит постоянство. Чейн в очередной раз осознавал эту горькую истину, смаковал ее терпкий вкус.

Прошло не больше года с тех пор, как он приезжал в этот город. В тот раз он ушел, не прощаясь, из стеклянной башни, которая маячила на расстоянии пары километров. Логотип «NYCOM», как ни странно, ничуть не поблек.

Наемник поймал себя на мысли, что немного ревнует. В конце концов, всегда найдется кто-нибудь, кто окажется быстрее или сообразительнее. У солидной корпорации, в свою очередь, найдется достаточно денег, чтобы нанять самых достойных.

Он отвернулся от сверкающей башни и обратил взгляд на восток. Светило неторопливо взбиралось по небосводу. Серый смог рассеивал радиацию, благодаря чему солнце будто бы окружала кроваво-красная корона.

Токио. Город, в котором война не прекращалась ни на секунду. Перемирие невозможно, поскольку деньги всегда перетекают из одного кармана в другой, объем же не имеет значения. Это были тайные финансовые войны, не нуждавшиеся ни в окопах, ни в бронетехнике. Главную роль, как и всюду, играли только деньги. Они писали сценарии, нанимали актеров, а также проводили постановки.

Как и в прежний раз, наемник стоял на одном из верхних этажей. Логотип дзайбацу отражался в зеркальных стеклах соседних небоскребов — шесть огромных букв, горевших по ночам синим огнем. Чейну не удавалось изгнать этот образ из сознания, сколько он ни пытался.

В стекле он видел отражение белого кабинета.

Собственно, это место ничуть не отличалось от того, в котором ему довелось побывать год назад. За исключением, пожалуй, того, что здешнее убранство заметно уступало изысканному вкусу Акаямы. Простые белые стены, длинный черный стол. Минимализм, призванный подчеркивать могущество, что практически витало в воздухе. Чейн чувствовал присутствие феромонов, но его имплантанты свели их воздействие к неизбежному минимуму.

— Что вы решили, Волков-сан? — спросил спокойный голос.

Наемник развернулся всем корпусом к вопрошавшему. Поступить как-либо иначе означало нарушить сложный этикет. Как ни хотелось Чейну плюнуть на пол, он не мог допустить, чтобы о его манерах пошли дурные слухи.

— При всем уважении, — сказал он, — я должен отказаться. Это слишком большая ответственность — боюсь, она меня просто раздавит.

Собеседник ничем не выдал недовольства, только брови едва заметно сошлись к переносице. Однако костлявое лицо оставалось спокойным, даже безмятежным. Глаза посмотрели на хрупкие кисти, лежавшие на столе ладонями вниз, словно украшение.

Трое же других японцев многозначительно переглянулись. Наемник не часто видел такие взгляды в своем присутствии. Обычно они означали нечто, что ему. Чейну, пока не известно. Впрочем, этим вся активность и ограничилась.

Странная троица пришла с Китакубо. За весь разговор они не проронили ни слова, но и на телохранителей не были похожи — далеко не молоды, да и повадки другие. Китакубо полностью их игнорировал, будто они являлись неотъемлемыми частями обстановки. Отмечая все это, наемник терялся в догадках. Ему предложили сесть, однако он отказался, как и предписано этикетом. Китакубо сел во главе стола, троица — по левую руку. Как правило, там сидели советники, но им пришлось бы говорить хоть что-нибудь.

В таком случае, кто они такие, чтобы присутствовать при конфиденциальной беседе?..

— Полагаю, — сказал наконец Китакубо, — у вас нет выбора, Волков-сан.

Чейн вежливо поклонился:

— Если вы настаиваете, я буду вынужден прекратить наше сотрудничество. Хотя и с сожалением — оно было весьма плодотворно.

— Естественно. — Директор кивнул. — Поэтому мы обратились именно к вам. Наше поручение, мягко говоря, несколько отличается от ваших обычных заданий. Тем не менее вы знамениты своей изобретательностью и незаурядным мышлением. Мы привлекаем вас на легальных началах, вам не придется скрываться. Вознаграждение также будет достойным.

— Не сомневаюсь в ваших словах, Китакубо-сан. Но эти перемены и заставляет меня отказаться. — Чейн покачал головой, будто в раскаянии. — Дело, равно как и мое участие в нем, может получить нежелательную огласку. Это способно повредить моей дальнейшей деятельности.

Директор скосил глаза на странную троицу. Те синхронно кивнули.

Они напоминали Чейну трех обезьянок, которые все видят, все слышат и только дожидаются момента, чтобы что-то сказать.

— Вы исключительно щепетильны, Волков-сан. Я уже заметил, что корпорация обеспечит вас работой, равно как и достойной оплатой, но вы почему-то пропустили это мимо ушей. — В голосе директора звучал металл. — Как я уже сказал, вы просто не можете отказаться.

Наемник едва сдержался, чтобы не ухмыльнуться во весь рот. Если бы каждый раз, когда он слышал угрозы в свой адрес, ему давали по доллару, он бы уже давно ушел на покой.

— Признаю, я вас неправильно понял. Корпорация с легкостью способна ликвидировать сотню гайдзинов вроде меня, причем без каких-либо последствий. Однако я полагал, — Чейн помедлил, — что мы прежде всего бизнесмены. Корпорации нет резона лишаться перспективного партнера.

— Вы правы, нам гораздо удобнее сотрудничать, — согласился директор. — Наша компания, как и многие другие, нуждалась и будет нуждаться в услугах… гайдзинов. Вы, наемники, образовываете своего рода сообщество, у вас есть свой кодекс чести. Только поэтому мы позволяем вам перебегать от одной дзайбацу к другой. Как известно, болтливые в вашем бизнесе не выживают. — Чейн кивнул, подтверждая правдивость сказанного, и Китакубо продолжил: — Как бы там ни было, вы не оставили нам выбора. Разговор зашел в тупик, и разумного консенсуса вряд ли удастся достигнуть.

Наемник пристально разглядывал лицо собеседника. Он ожидая чего-то подобного, но поворот оказался слишком уж резким. Еще немного — думал он, — и они вытащат из рукава какой-нибудь сокрушительный козырь.

— Что вы хотите сказать? Каким образом вы можете меня заставить?..

Странная троица в черных костюмах переглянулась, двое усмехнулись.

— Есть надежный способ, — ответил третий. — Желудочные имплантанты, которые мы вживили в недалеком прошлом. Небольшая предосторожность, в которой лишь сейчас возникла потребность. — Японец усмехнулся. — Каждый имплантант является бомбой с часовым механизмом. Заряды взрывчатки ничтожны, однако их хватит, чтобы выжечь все ваши внутренности, Волков-сан.

Чейн едва удержался, чтобы не ощупать собственный желудок. Подобного коварства он не ожидал. Имплантанты были дорогими, однако он мог с успехом вживить их себе и без спонсорской помощи, избежав тем самым подобных последствий.

Впрочем, все это могло оказаться блефом.

— Я вам не верю. Со всем уважением. Китакубо-сан, это вас недостойно.

Костлявый японец растянул губы в притворной улыбке и покачал головой. Он ничего не сказал, однако один из троицы достал из кармана какой-то предмет. Небрежное движение пальцем, и Чейн почувствовал, как у него в желудке разразилась настоящая буря. Электрические смерчи терзали стенки желудка, перед глазами поднялась кроваво-красная пелена. Боль была невыносимой, однако продолжалась не больше трех секунд. Когда же все прекратилось, внутри воцарился холодный космический вакуум.

Чейн с опаской выпрямился. Оказалось, что он прокусил губу, и теперь рот наполнял соленый вкус крови. Наемник шагнул вперед, сжав кулаки, но сразу же остановился, когда японец поднял черный приборчик.

— Это всего-навсего электрический разряд, — прокомментировал Китакубо. — Его выделяет один из имплантантов, практически безвредный по сравнению с прочими. Воздействия всех остальных, к сожалению, вам не пережить. — Японец нахмурился, заботливо разглядывая наемника. — Мне жаль, что до такого дошло, однако в противном случае вы бы нам не поверили.

Чейн молчал, осознанно нарушая этикет.

Он чувствовал себя собакой Павлова — черный пульт ассоциировался у него с болью и смертью. Чтобы избежать неблагоприятных воздействий, ему следовало подчиняться воле этих господ. Он чувствовал себя жертвой — впервые за долгие годы. Ярость, бушевавшая внутри, требовала выхода. Он хотел разорвать всех четверых голыми руками, но…

Если его потроха разлетятся по всей комнате, все будет кончено.

— Что же касается того, достойно ли это лично меня, — продолжал Китакубо, — в данный момент это совершенно несущественно. Как и тысячи других людей, я также способен испытывать сострадание к ближнему. Однако в данном случае речь идет отнюдь не обо мне. За мной стоит бесстрастная, колоссальная система. Она, в отличие от живых людей, на какие-либо эмоции просто не способна и готова на все, чтобы добиться желаемого. Моими устами говорит система, Волков-сан. Не нужно нас ненавидеть.

— Звучит не очень логично.

Китакубо пожал плечами:

— Как вам угодно. Совет директоров предоставил мне все полномочия по оперативному руководству. Как вы понимаете, я могу осуществлять лишь контрольное наблюдение, для остального мне недостает практического опыта. Собственно, для этого и существуют профессионалы. Совет без возражений одобрил вашу кандидатуру, что свидетельствует о глубочайшем доверии. — Директор выдержал паузу. — Могу я заключить, что вы согласились на наши условия?..

— Естественно, черт побери, — буркнул наемник. — С чего мне начать?

— Вот это уже деловой разговор! Мои помощники введут вас в курс дела, — Китакубо сделал небрежный жест в сторону троицы. — А пока я хотел бы предупредить, чтобы вы не вздумали играть с нами в глупые игры. Ваши импланланты ставили наилучшие специалисты, не пытайтесь деактивировать их самостоятельно. — Китакубо говорил спокойно и уверенно, но интерес к происходящему был явно потерян. — Не пытайтесь бежать. Конечно, достаточно уехать из Токио, чтобы радиосигнал не смог до вас дотянуться. Однако нигде и никогда вы не сможете чувствовать себя в безопасности. Это ясно?

Чейн кивнул. Дзайбацу не умеют прощать.

— Вот и отлично. До скорой встречи, Волков-сан.

Китакубо поднялся из-за стола и вышел в неприметную дверь. Наемник перевел взгляд на троицу с черным пультом. Он знал, что успеет прикончить двоих, но третий либо включит разряд, либо успеет позвать на помощь.

Вздохнув, Чейн уселся на свободный стул.

Его вывели из штаб-квартиры в сопровождении телохранителей. Всего в отряде, переданном под его командование, находилось около трех десятков человек. Все, как на подбор, — невысокие подвижные японцы в серых костюмах. У каждого имелись с собой как минимум две крупнокалиберные пушки. Все они до единого состояли на действительной службе дзайбацу, официальной либо негласной. Предположительно — опытные профессионалы.

Тем не менее это было не все. Если в том возникнет потребность, корпорация готова предоставить неограниченные людские, равно как и технические ресурсы. Однако команда должна обладать необходимой мобильностью, поэтому наемник сам назвал цифру.

В нее вошли сотрудники практически всех отделов службы безопасности корпорации, от разведки с контрразведкой до отрядов быстрого реагирования. Как Чейну пояснили, все они слишком долгое время провели под опекой компании, чтобы мыслить в должной степени раскованно — так, как того требовали обстоятельства.

Наемника погрузили в черный бронированный автомобиль. Их сопровождал кортеж еще из двух машин и трех мотоциклистов. Оглашая проспекты трубным воем сирен, они мчались в неизвестном направлении. Флажки с логотипами «VERLOT» развевались по обеим сторонам капота.

Сперва Чейн чувствовал себя довольно неловко, однако вскоре освоился. Ему не нужно было скрываться, и, как ни странно, это оказалось довольно приятно. У публичности были свои преимущества — в особенности тогда, когда сомневаться уже поздно. В салоне обнаружились накладные усы, клей и контактные линзы с зелеными радужками. Те, кто по-настоящему заинтересовался бы личностью гайдзина, не обманулись бы подобным маскарадом, однако другого выбора не было.

С каждым метром они приближались к шикарной гостинице, в которой остановилась делегация «SAFO» — подопечные Чейна. Их было шестеро, чужие в чужой стране, и не имело смысла доказывать, что он никогда не занимался охраной высокопоставленных корпоративных чиновников. Похищал и шантажировал — было, но не прямо противоположное.

Почему-то Совет директоров решил, что именно кандидатура наемного гайдзина более остальных подходит этой цели. У Чейна имелись обоснованные доводы в пользу обратного, однако его мнением никто не интересовался. Он пытался обнаружить подвох, но тщетно — невзирая даже на точное представление о том, как мыслят в корпорациях. Было бы совершенно нецелесообразно идти на такие сложности просто ради того, чтобы свалить все затем на гайдзина. Тем более что «VERLOT» наверняка заинтересована в успешном завершении дела. Здесь пахло огромными, колоссальными финансовыми потоками, сравнимыми разве что с тектоническими плитами, на которых лежат материки.

Ещё в машине обнаружились видеотелефон, компьютер с подключением к Сети, а также рация, из которой доносились переговоры охраны. Салон походил на небольшую однокомнатную квартиру. Чейн был в нем совершенно один, отделенный от кабины водителя тонированным стеклом. В подобном транспорте, должно быть, ежедневно перемещаются чиновники из высших эшелонов «VERLOT». В любое мгновение наемник мог связаться с собственным эскортом, штаб-кварртирой либо любой другой точкой земного шара.

Тем не менее он не спешил. Следовало как следует продумать подходящие кандидатуры. Времени на то, чтобы вживлять кому-либо аналогичные имплантанты, уже не оставалось. Кроме того, Чейн поклялся Богу в том, что все четверо, с кем он заключил договор, жестоко о том пожалеют.

Но еще не сейчас.

Японцы распылялись в заверениях:

— Мы предоставим в ваше распоряжение трех помощников — если хотите, секретарей либо адъютантов. С их посредничеством вы сможете держать постоянную связь с остальными звеньями, равно как и с нами. Они будут выполнять каждое ваше распоряжение.

— Мне хватит двух. — Чейн усмехнулся. — Только я найду их сам.

Японцы недоуменно переглянулись.

— Те, кого вы хотите ко мне приставить, в большей степени будут шпионами, нежели помощниками. В тот момент, когда мне понадобится моментальное исполнение приказов, они будут связываться с вами и уточнять, правомочен ли я на такие-то действия. — Наемник перевел дух. — Поэтому я отказываюсь от адъютантов. Если не согласны, можете нажимать свои кнопки — дальнейшее не имеет смысла. Я не собираюсь ввязываться в заранее безнадежное дело.

Несколько секунд японцы молчали, переваривая это заявление.

Наемник невольно заподозрил, что они общаются телепатически либо же под столом протянулся оптоволоконный кабель, соединяющий их с главным компьютером. В таком случае сейчас между ними должен разгореться нешуточный спор.

Наконец тот, что сидел в центре, кивнул. Он-то и был главным.

— Хорошо, мы принимаем ваши условия. Вы вольны нанимать всех, кого пожелаете. Корпорация берет на себя любые расходы — если это необходимо, конечно.

— Разумеется.

Чейн ответил вежливым кивком, затем скосил глаза на карман пиджака, в который опустился пульт управления. Присутствие черной электронной игрушки до сих пор его беспокоило.

— Еще я должен быть уверен в том, что кто-нибудь из вас не нажмет ненароком эту кнопку. Такой дискомфорт, нужно заметить, не лучшим образом сказывается на нервной системе.

— Можете не беспокоиться. — Центральный улыбнулся. — Этот пульт активирует только разряд. Детонаторы могут быть активированы лишь по личному распоряжению Председателя. Пульт хранится в надежном месте, его не коснутся ни домашние животные, ни даже горничная.

Чейн невольно усмехнулся. Надо же, у них есть чувство юмора.

— Когда вы их удалите?

— Сразу же после того, как состоится сделка.

— А если… — наемник помедлил, — сделка сорвется? По каким-либо причинам?..

На этот раз ответил тот, что сидел справа:

— В таком случае мы проведем тщательное расследование. Если его результаты подтвердят отсутствие вашей вины, вы получите пятьдесят процентов обещанного вознаграждения. Разумеется, имплантанты будут деактивированы.

Чейн кивнул. Надо же, ему что-то заплатят.

Он покинул штаб-квартиру несколько минут спустя. За дело следовало приниматься немедленно — они даже не сомневались, что согласие гайдзина будет получено. Впрочем, у них имелись для того все основания.

Сидя на кожаном сиденье, потягивая красное вино, наёмник напряженно размышлял. Он прекрасно понимал, что ни один из уважающих себя профессионалов не согласится на такую работу, — осознавал с той же отчетливостью, с которой сам заявлял это Китакубо. Как бы там ни было, Чейн катастрофически нуждался в услугах специалистов — диверсантов или промышленных шпионов.

До недавнего времени он сам был практически завален заказами и не видел причин, по которым следовало принять предложение Китакубо. Но тот нашел первоклассную причину, сомневаться в этом не приходилось.

Оставив бокал, наемник включил компьютер и погрузился в дебри Сети — при помощи одного модема, игнорируя деку. Информацию, которую он искал, не публикуют на общественных массивах, поэтому пришлось включить интуицию на полную катушку. Ему пришлось воспользоваться несколькими старыми связями, чтобы найти несколько вариантов. Четыре он отвергнул без раздумий — новички, такое им не по зубам, — с пятым же не замедлил связаться. В текстовом режиме они обменялись приветствиями, а также парой свежих сплетен. Одна из них настолько заинтересовала наемника, что он поспешил распрощаться, даже не дойдя до дела. Как ни странно, услышанное подтвердилось — на двух хакерских массивах обнаружилась исчерпывающая информация.

Потребовалось навести еще пару справок, чтобы получить искомые координаты. На все про все ушло не более двадцати минут — как говорят в России, достаточно знать нужные места.

Чейн потянулся к видеотелефону и набрал номер.

Последние слухи утверждали, что Ганс Штефнер прокололся. Будто бы именно он послужил причиной скандала, разгоревшегося полгода назад. Будто бы какого-то наемника захватила служба безопасности «NYСОМ». В этом факте не было ничего необычного, за исключением того, что пленник выдал всю информацию касательно задания и своего нанимателя. Между двумя колоссами — «NYCOM» и «X-ZONE» — разгорелся скандал, длившийся, с переменным успехом для оппонентов, уже шестой месяц. «NYCOM» по каким-то причинам воздержалась от выдвижения официальных обвинений, «X-ZONE» же отказывалась что-либо подтверждать (собственно, невозможно построить грамотное обвинение на показаниях единственного свидетеля).

Поэтому наемника отпустили. На какое-то время он стал важной фигурой в этой шахматной партии. Физическое устранение Ганса только подтвердило бы причастность «X-ZONE». Другие корпорации могли бы осуществить собственные спекуляции, надеясь стравить двух гигантов, однако Штефнер, как ни крути, считался неплохим специалистом. Он профессионально залег на дно и объявился только недавно, когда ликвидация уже не сыграла бы роли.

Насколько Чейн понял, теперь он катастрофически нуждался в работе. Игра в прятки с корпорациями — мероприятие чрезвычайно дорогостоящее, а его упорно игнорировали на тайном рынке труда. Корпорации не желали давать заказы тому, кому уже случилось подвести нанимателя, и даже «коллеги» воздерживались от каких-либо контактов, будто Ганс являлся носителем какого-то вируса. Чейн их отлично понимал — он сам жил с подсознательным страхом того, что случилось со Штефнером.

Однако теперь у него не оставалось иного выбора, кроме как обратиться за помощью.

Ганс ответил на двадцать пятом гудке. Даже если на противоположной стороне находился видеотелефон, экран оставался черным.

— Слушаю.

— Это Чейн Волков. Ты должен меня помнить.

Где-то в Осаке повисло напряженное молчание.

— Я помню тебя, Чейн, — сказал наконец Ганс. — Что тебе нужно?

Экран неожиданно вспыхнул. Из электронного оконца глядела заспанная физиономия, с красными кругами вокруг глаз. В остальном же немец остался прежним.

— Предлагаю работу. Мне нужны помощники, ты годишься.

— Уверен? — Штефнер вновь помолчал. — Я хочу сказать, разве ты не следишь за новостями? Меня боятся, словно чумного.

— Я тоже об этом подумал, — усмехнулся Чейн. — Не имеет значения, как я к тебе отношусь. Главное, ты подходишь для этой работы. Меня самого тут крепко задействовали, работать будем вместе.

— Сколько? — быстро спросил Штефнер.

— Пятьдесят штук.

Ответ поступил неожиданно быстро. Небольшая пауза, по всей видимости, была вызвана необходимостью восстановить дыхание.

— Согласен.

— Ты даже ничего не хочешь спросить? — Чейн рассмеялся.

— А зачем? Не сомневаюсь, ты навел нужные справки. Если я справлюсь, твое дело поможет мне восстановить репутацию.

— Договорились. Высылаю вертолет, с тобой свяжутся.

— Вертолет?! — Глаза удивленно округлились. — Это мне нравится!..

— Не сомневаюсь.

Наемник отключил связь, после чего незамедлительно связался с Первым офисом. Те восприняли новость довольно спокойно. Лететь предстояло в Осаку, относительно недалеко. Чейн не сомневался, что они с легкостью снарядят «боинг» куда-нибудь в Африку, однако в этом ПОКА не возникало потребности.

Требовалось найти второго помощника, и на этот раз наемник собирался оставить в покое старые связи. Следовало найти кого-то, кто был компетентен в профессиональной охране, но не был бы пресыщен жизнью, наподобие оперативников «VERLOT». К тому же Чейн опасался окружать себя неудачниками.

Как бы там ни было, заниматься этим следовало позже — они уже почти приехали.

Как и ожидалось, делегация разместилась в одной из самых фешенебельных гостиниц Токио, отвечающей всем параметрам престижа и целесообразности. Мол, местная охрана будто бы превосходно знала свое дело, и за двадцать пять лет существования гостиницы здесь не произошло ни единого значительного инцидента.

Чейн принял все эти утверждения на веру, ничего иного ему и не оставалось. Гостиницу выбрал Совет директоров, с этим оставалось только смириться. Сам наемник с большей охотой упрятал бы делегатов в противоядерном бункере — до того самого момента, когда договор будет подписан. На деле же корейцы занимали роскошный пентхауз, окна которого открывали прекрасный вид на четыре стороны света.

Наемник оставил собственную охрану и попытался проникнуть внутрь, как обычно изображая раздраженную уверенность. Крепкие ребята в темных костюмах притормозили его у самого лифта, и пришлось раскрыть карты. Он предъявил свои документы — пластиковое удостоверение с голограммами и подписью Председателя, наделяющее его всеми возможными полномочиями. Следом подоспели оперативники «VERLOT», уже известные охране, и инцидент был исчерпан.

В сопровождении четверых телохранителей Чейн поднялся в пентхауз. Для того чтобы лифт преодолел последний этаж, требовалось задействовать специальный чип-ключ — дубликаты имелись у начальника делегации, гостиничной охраны, а также теперь и у Чейна.

Наёмник скептически вертел в руках кусочек пластика, пока лифт полз наверх. За весь долгий опыт промышленного шпионажа ему не раз приходилось иметь дело с такими игрушками. Подделать их было непросто, но у кого-нибудь из персонала, как правило, всегда находились затаенные обиды на несправедливое начальство.

После всего увиденного Чейн мог заявить, что профессионал с достаточным стажем мог захватить гостиницу, даже не вспотев. Для этого не требовалось ни хитрых ключей, ни удостоверений с громкими подписями — лишь несколько ловких парней, а также, возможно, пара баллонов с усыпляющим газом. Наемник это превосходно понимал, однако не видел способа, как этому можно помешать. Если умелый профессионал задастся некой целью, остановить его будет очень непросто…

У дверей пентхауза караулили еще двое охранников, вооруженные автоматами. Они заблаговременно знали о приближении лифта, а потому заняли позиции по обе стороны двери. Чейн счел необходимым обратить их внимание на эту ошибку.

Начальник делегации оказался высоким сухопарым корейцем лет шестидесяти. Темные глаза глядели внимательно и чуть насмешливо. Выбеленные временем волосы, удивившие Чейна своей длиной, стянуты на затылке в конский хвост. Кореец говорил негромко и уверенно, в то время как остальные почтительно молчали. Непререкаемый авторитет обволакивал сухую фигуру наподобие невидимой брони.

Тем не менее в Совете директоров «SAFO» господин Кимушима занимал далеко не главенствующий пост. Помимо него в делегацию входили еще пятеро директоров, уполномоченных на подписание бумаг. Остальные делегаты — двенадцать персон — были представлены секретарями, советниками и прочими бюрократическими крысами. Но это было далеко не все — корейцы привезли собственную охрану, полную дюжину.

Вся эта прорва народу размещалась в пентхаузе, благо три сотни квадратных метров это вполне позволяли. Чейн быстро переговорил с телохранителями — у каждого из разъема за ухом торчал чип-переводчик, благодаря чему они бегло разговаривали как по-японски, так и по-английски. Это оказались профессионалы своего дела, но и только. Они прекрасно знали, как противостоять разгневанной толпе, но наверняка оказались бы совершенно беспомощными при встрече с обученным специалистом.

Несколько удрученный, наемник вновь спустился вниз. Ему стало казаться, что в холле слишком много постояльцев. Отыскав начальника охраны, Чейн также провел с ним небольшую беседу, Тот заявил, что сделает все, что в его силах, однако сомневался, что холл и коридоры удастся очистить к назначенному времени.

— Наши клиенты — состоятельные и уважаемые люди, мы не можем принудить их к чему-либо, с чем они не согласны…

— Да-да, — отмахнулся Чейн, в голове у которого вертелся миллион различных вещей. — И все-таки вы должны попытаться. Теперь, вот что я думаю о расстановке постов…

Он понятия не имел, каким образом следует РАССТАВЛЯТЬ посты, однако имел за плечами длительный опыт по их обходу. Сперва он рассуждал так, будто бы это ему требовалось проникнуть в пентхауз, воспользовавшись дырами в обороне, и только затем высказывал конкретные предложения. Наемник совершенно точно знал, как мыслят диверсанты, поэтому стирался опередить их действия хотя бы на пару шагов.

— У нас просто не хватит людей, — бормотал начальник, заливаясь потом. — То, что вы предлагаете, как бы это выразиться… Слишком грандиозно!

— Естественно, — кивнул Чейн. — Поэтому я пришлю своих людей.

Собеседник промокнул лысину платком.

— Даже не знаю, как это воспримут остальные постояльцы. Прежде я работал в корпоративной охране, и мне неплохо известны их методы…

— А как воспримут ваши постояльцы, — терпеливо продолжал Чейн, — если в холле будут рваться гранаты?.. Думаю, шрапнель им также не придется по вкусу.

Начальник охраны вздрогнул и оглядел роскошную обстановку.

— Если понадобится, — усмехнулся наемник, — мы поставим перед парадным входом танки, и это будет только началом. Собственно, у вас нет выбора. Насколько мне известно, «VERLOT» является совладельцем гостиницы?..

Японец грустно кивнул.

Чейн уселся в роскошный салон. Он начинал входить во вкус, а потому чувствовал некоторый душевный подъем. На поверку все это оказалось далеко не таким сложным: как диверсии, только наоборот; теперь игра велась на чужом поле. Интуиция подсказывала что на данном этапе он все делает правильно.

Оставалось найти второго помощника. Желательно — того, кто смыслит в профессиональной охране. Чейн подсознательно не хотел связываться с дорогими конторами (с тем же успехом это мог проделать и Совет директоров). Ему был нужен кто-то, чей нюх еще не отшиб запах денег. Почему-то наемник считал, что для охраны отары овец лучше всего подойдут другие волки. Если рассуждать дальше, именно так рассудил и Совет директоров.

Поэтому Чейн не придумал ничего лучшего, как вновь подключиться к Сети. На этот раз поиск отнял гораздо меньше времени. Самураи размещали свои объявления на общественных массивах, где с предложениями мог ознакомиться каждый желающий. Как правило, это были выходцы с уличного дна, не имеющие за душой ничего, кроме крепких кулаков. Но и среди них нередко попадались неграненые алмазы, упорно ждущие шанса. Чейн чувствовал, что сегодня кому-то повезет обязательно.

Предположительно, каждый из этих волков-одиночек имел официальную лицензию, однако власти смотрели сквозь пальцы на эти формальности. Помимо вполне безобидных услуг — частный сыск и охранная деятельность, — с некоторыми из этих граждан можно было договориться и о более деликатных делах.

Впрочем, Чейн не нуждался ни в чем подобном. Он тщательно изучал фотографии, имена и краткие перечни услуг. Объявления были густо смешаны с полицейскими прокламациями о поимке преступников — их наемник отсеивал не глядя. Наконец одно объявление привлекло его внимание. Он бегло ознакомился со скудным досье, после чего потянулся к видеотелефону.

Ответили с мобильного. Разговор был кратким и по существу.

И все-таки он не вышел из Сети, пока не нашел еще пару объявлений — запасные. Охрана и водитель получили инструкции о перемене курса. Район, куда они направлялись, был далеко не самым благополучным, однако в ответ наемник не услышал ни одного возражения.

Откинувшись на спинку сиденья, он смотрел, как за широким тонированным стеклом мелькают кварталы. Токио кипел, словно колоссальный автоклав. Плотность населения превышала все разумные пределы и продолжала расти. Гайдзины шагали по улицам рядом с азиатами. Магазины пестрели роскошными витринами и голограммами, но на каждом углу стоял автомат с кислородной смесью. Некоторые пешеходы без стеснения шли в респираторах. Чейн невесело подумал, что ему бы не помешал противогаз — тогда его уж точно никто не узнает…

Постепенно высотные здания стали сменяться гораздо менее привлекательными карликами. Отделка и декоративные детали неуклонно смещались в сторону убожества, представляя собой преимущественно пошлые граффити. Витрины стали все чаще прятаться за деревянными ставнями. В повадках же прохожих появились настороженность и замкнутость, будто они каждую секунду ожидали нападения из-за угла. Такси сменили рикши с повозками из нержавеющей арматуры.

Это были еще не трущобы, но прелюдия к ним.

Автомобиль остановился, и Чейн поспешил выбраться из-под бронированного корпуса. Появление на узкой улочке кортежа — со всеми мигалками, мотоциклами, сиренами и логотипами «VERLOT» — произвело такой фурор, будто посреди проезжей части совершил посадку космический корабль. Высокопоставленные чиновники, по всей видимости, не слишком часто заглядывали в этот гостеприимный уголок. Аборигены явно стремились вступить с пришельцами в контакт, однако суровый вид оперативников удерживал их от такого безрассудства.

Чейн с трудом уговорил охрану ожидать его здесь, после чего нырнул в толпу. Примерное направление ему было известно, хотя в этих местах он бывал лишь однажды, о чем остались не самые приятные воспоминания.

На расстоянии считанных кварталов возвышалась Стена. Ее можно было увидеть только в том случае, если подойти к ней вплотную, — остальное закрывали красные крыши. Как утверждали власти, Стену построили для того, чтобы сдерживать напор Внутреннего моря, однако всем было прекрасно известно, для чего на самом деле она предназначалась. Поэтому-то ее называли Стеной, а не Дамбой.

Район, примыкавший к бухте, получил жаргонное название Зазеркалье. Практически полностью он был затоплен водой, до самой Стены. Основания домов обросли кораллами и водорослями, вдоль же верхних этажей протянулись пешеходные мостки, соединявшие здания наподобие улиц. Новая Венеция — в эпоху глобального потепления. Сброд, который там обитал, был полностью доволен своим королевством. Увиденное там напоминало Чейну старый фильм «Побег из Чикаго». В целом все совпадало, за исключением того, что полиция в любое мгновение могла перебросить за Стену достаточно мобильных групп, чтобы погасить любые беспорядки.

Впрочем, сегодня Чейн не собирался так далеко.

Заметив неоновую вывеску, наемник притормозил, будто бы заинтересовавшись газетным лотком. Двое парней в кожаных безрукавках вели его от самого кортежа. Неловко остановившись, они также прильнули к ближайшей витрине. За исключением этих двоих, никто другой, похоже, не проявлял интереса к его персоне.

Чейн развернулся и направился прямиком к дверям питейного заведения. «Зеленый дракон» — гласила вывеска, хотя неоновые буквы были голубыми. Это место выбрал уличный самурай. Наемника же беспокоило только то, чтобы рекрута не спугнула охрана. Он вошел внутрь и сразу же направился к дальней стене, у которой стояли несколько свободных столиков. Подскочившая официантка получила заказ на две пинты пива.

Благодаря солнцезащитным очкам глазам Чейна не требовалось привыкать к полумраку. Желтые лампы окружали клубы табачного и конопляного дыма. Немногочисленные посетители, окинув вошедшего взглядами, вернулись к своим разговорам. Под потолком натужно скрипела, будто страдая одышкой, фильтрационная установка. Якобы очищенный воздух, естественно, входил в стоимость обслуживания.

Дверь распахнулась. Внутрь скользнули две рослые фигуры и застыли у порога, пытаясь проморгаться. Наконец первый заметил Чейна, после чего пихнул в бок товарища. Оба сразу же потеряли к посетителям всякий интерес и двинулись прямиком к барной отопке. Мускулистые руки, выглядывавшие из безрукавок, покрывали примитивные татуировки.

Наемник усмехнулся и отхлебнул пива. До назначенного срока оставалось несколько минут. Для того, чтобы встреча состоялась немедленно, Чейн пообещал заплатить две сотни баксов — просто ради того, чтобы сэкономить собственное время.

Наконец дверь распахнулась. Завсегдатаи озадаченно обернулись, явно озадаченные таким наплывом. Фигура захлопнула дверь и тут же отступила в сторону. Тонкие руки свободно свисали вдоль тела, расслабленные до времени. Глаза также были скрыты темными очками. Чейн удовлетворенно кивнул, но не поднял руки, пока не разглядел лица.

Женщина, заметив этот жест, направилась в глубь помещения.

От наемника не укрылось, как изменились в лицах оба парня, хлебавшие у стойки дешевую водку. Если усатый гайдзин не выделялся ничем примечательным, то от стройной женской фигуры угроза исходила невидимыми волнами. Род занятий этой девицы не оставлял сомнений — это был уличный самурай. Даже одежда говорила об этом: облегающие кожаные джинсы, кожаное же полупальто, под котором мог находиться целый арсенал. Все — черного цвета.

Не спрашивая разрешения, девушка уселась на свободный стул.

— Мона Лиза, — услышал Чейн. Голос оказался на удивление приятным. — А кто вы, позвольте спросить?..

Она сняла очки, и наемник от неожиданности вздрогнул.

За черными стеклами обнаружились глаза хищника — желтые и немного раскосые, с вертикальными зрачками. Имплантанты, причем далеко не дешевые. Вероятно, как и полагается большой опасной кошке, они могли видеть в темноте.

— Впечатляет, — усмехнулся Чейн. — Меня зовут Чейн. Чейн Волков.

— Никогда не слышала, — призналась она с обескураживающей честностью. — Кажется, вы хотите меня нанять?

Наемник пододвинул к руке, затянутой в перчатку без пальцев, вторую пинту пива.

— Именно. Причем за весьма внушительную сумму.

— Это вы уже говорили, — кивнула Мона Лиза. Она погладила бокал кончиками пальцев, но даже не попыталась поднести к губам. — Надеюсь, вы не извращенец какой-нибудь. Последний мой наниматель имел нездоровые привычки. Пришлось оторвать ему руку.

Девушка улыбнулась. Наемник с изумлением заметил, что между белоснежных зубов блеснуло нечто металлическое. У этой кошечки и впрямь обнаружились острые зубки. Мгновение спустя клыки втянулись в розовые десны.

Чейн покачал головой. На своем веку он успел повидать немало, но такого еще не доводилось. Тем не менее это были дорогостоящие имплантанты, состоящие на вооружении некоторых спецслужб, — грозное оружие, незаметное до самого того момента, когда в них возникает потребность. Картины, сами собой возникшие в сознании, кишели вампирами со стальными клыками.

Как бы там ни было, эта демонстрация преследовали весьма прозаическую цель — убедить потенциального клиента, что ему предлагают самый надежный товар.

Чейн убеждался в этом все больше.

— Не беспокойтесь, — сказал он. — В нашем случае все вполне традиционно. Вы необходимы мне как профессионал. Как я понял, ваша специализация — охранная деятельность?

— Время от времени, — кивнула Мона Лиза. — Пока никто не жаловался.

— Превосходно. Я представляю интересы одной корпорации… Ее название — «VERLOT». Ваши услуги необходимы нам всего на несколько дней, до тех пор, пока не будет подписана некая сделка.

— Так это были ВЫ?!. — Кошачьи глаза округлились. — Это ВАШ кортеж стоит в трех кварталах отсюда?..

Чейн кивнул.

— С этим какие-то проблемы?

— Да нет. — Мона Лиза задумчиво погладила бокал. — Зачем, интересно, я понадобилась дзайбацу? «VERLOT» — крутая контора. Еще больше меня настораживает то, что вы- такой же гайдзин.

— Стало быть, в нас возникла нужда. Так вы согласны?

— Что от меня требуется?

— Мне необходим личный помощник, — ответил наёмник. — Именно потому, что вы тоже гайдзин, я обратил на вас внимание. Руководство корпорации считает, что ее внутренние службы слишком закостенели в своих традициях. Им необходим свежий взгляд — очень многое стоит на кону.

— Не знаю. — Мона Лиза покачала головой. — С дзайбацу шутки плохи.

— Тут вы правы. Но разве не этого вы ждали так долго?.. Это — ваш шанс оторваться от дна. Если вы себя проявите, вероятно, вам предложат работу на долгосрочной основе.

Чейн посмотрел прямо в кошачьи глаза.

— Если, — Мона Лиза усмехнулась, — мне удастся это пережить.

— В таком случае, я попытаюсь обратиться к кому-нибудь из ваших коллег. Уверен, они своего шанса не упустят. — Наемник сделал вид, будто собирается подняться из-за стола.

— Погодите. Сколько?

— Пятьдесят тысяч — зеленых американских долларов.

— Ваша взяла, я согласна. — Девушка отхлебнула пива. — Но что, если та сделка, о которой вы говорили, провалится?..

— Вы получите, как минимум, половину обещанной суммы. Если не возникнет подозрений, что вы повели себя небрежно или халатно, что и привело к неприятным последствиям.

На самом деле Чейн понятия не имел, так ли это, однако в данный момент его интересовала только собственная шкура.

— Это меня тоже устраивает, — кивнула Мона Лиза. — Но, по сути, вы ничего про меня не знаете. Даже не устроите какое-нибудь испытание? Так сказать, вступительный экзамен?..

— Что ж, если вы настаиваете… — Чейн огляделся. — Видите ту парочку? Тот, что слева, пару минут назад вытащил из кармана господина в пиджаке бумажник. Я хочу, чтобы вы вернули господину его собственность.

Мона Лиза, не говоря ни слова, встала из-за стола, и размеренной походкой направилась к стойке. Парочка в безрукавках встрепенулась, заметив, что уличный самурай направляется именно к ним, но было уже поздно. Первый, обернувшись, получил удар в солнечное сплетение. Второй успел разбить о стойку бутылку. Мона Лиза непринужденно увернулась от «розочки», перехватила руку и с хрустом вывернула. Останки бутылки выпали и покатились по полу.

Продолжая давить на руку противника, девушка заехала коленом ему в переносицу. Из расплющенного носа брызнула кровь. Второй успел прийти в себя и теперь тащил из кармана нож. Мона Лиза отпустила страдальца — тот без сознания рухнул на пол, — и всем корпусом развернулась к другому.

Нож просвистел в воздухе. Девица уклонилась и намахнула рукой. Открытая ладонь мелькнула смазанным пятном, прежде чем опуститься на горло нападавшего. Захрипев, тот пошатнулся. Мона Лиза ударила правой ногой под колени, заставив того также рухнуть на пол. Тонкая девичья рука поднялась вновь, на этот раз сжатая в кулак. Чейн не поверил собственным глазам, когда из этой руки, прорвав перчатку, выскользнули три металлических лезвия — каждое не менее четырех дюймов в длину.

Парень, машинально сжимавший нож, испуганно вскрикнул.

— Нет! — Чейн поднялся из-за стола. — Достаточно.

Мона Лиза вздрогнула, возвращаясь к реальности. Затем удивленно поглядела на свою же руку, из котором торчали стальные шипы. По всей видимости, она и впрямь собиралась прикончить бедолагу, даже не сознавая того. Вряд ли дело было в боевых наркотиках или дозе адреналина- ее обуяла самая прозаичная ярость.

Наемник покачал головой. Это была одна из самых динамичных и красивых уличных схваток, которые он видел в своей жизни. Бескомпромиссное, грязное занятие, для которого все средства хороши.

Женщина с кошачьими глазами на поверку оказалась настоящей фурией.

— Ваш бумажник, — сказала она, повернувшись к мужчине в пиджаке.

Тот трясущейся рукой извлек из кармана тощий кошелек.

Мона Лиза покачала головой. Чейн бросил на стол пару купюр — плата за пиво, — и направился в сторону выхода. Удивленные, озадаченные и просто испуганные завсегдатаи провожали взглядами странную парочку.

Они вышли на улицу и двинулись в сторону кортежа.

— Ты меня обманул, — сообщила девица.

— Извини, — улыбнулся Чейн. Его позабавило, как просто она перешла на непринужденное «ты». — Они плелись за мной всю дорогу.

— Ничего удивительного — ты подкатил на лимузине и продолжил путь в одиночестве. Уличные крысы, но с острыми зубками. Так что я УЖЕ извлекла твою задницу из передряги.

— Кстати, что это было? — спросил наемник. — В кулаке?..

Девушка непринужденно пожала плечами.

— Боевые имплантанты. Кровяная гидравлика, и никакого мошенничества. — Она потерла ладони — между костяшками блестели металлические гнезда, из которых во время потасовки выскочили смертоносные жала. — Ответь теперь и ты на пару вопросов. Что за сделка должна состояться?

— На этот и другие вопросы я отвечу позже, — сказал Чейн. — Когда прибудет твой напарник. Не люблю, знаешь ли, повторять что-то дважды.

— Я учту, — кивнула Мона Лиза.

Остаток пути они прошли в молчании.

Лица оперативников явственно вытянулись, когда они увидели, КОГО привел наемный гайдзин. Уличный самурай ответила им пренебрежительной усмешкой, а затем уселась в лимузин с таким независимым видом, будто это был ее обычный транспорт.

Кортеж тронулся. Вновь взвыли сирены, засверкали мигалки.

Чейн связался со штаб-квартирой и доложил, что рекрутировал второго помощника. Каваджири-сан — начальник контрразведки «VERLOT», главный из троицы «кардиналов» — не замедлил возмутиться. То, что рекрут оказался уличным самураем, было еще терпимо, но то, что ЖЕНЩИНА…

— Корпорации не пристало унижаться до найма уличных псов! — громыхал японец через интерком. — У нас работают десятки опытных профессионалов, зачем понадобилось собирать отребье?!.

Мона Лиза слушала диалог с непроницаемым выражением.

— Пристало ли корпорации шантажировать честных наемников? — парировал Чейн. — Если уж так вышло, потрудитесь не очень-то лезть в мои дела. Я и впредь буду привлекать к делу всех, кого сочту нужным. Конец связи.

Он отключил телефон и откинулся на сиденье.

— Да кто ты такой, черт тебя дери?.. — пробормотала Мона Лиза.

Чейн усмехнулся:

— Этот вопрос преследует меня уже долгие годы.

Штефнер задумчиво побарабанил пальцами по столешнице.

— Выходит, они ухитрились запихнуть тебе внутрь бомбу с часовым механизмом. Чуть что не про них, и харакири обеспечено. Довольно неприятная штука, мне кажется…

— Скажем, суть ты уловил. — Чейн чуть поморщился. Температура в желудке понизилась на несколько градусов, но выпитый тоник был ни при чем. — Но это еще более неприятно, чем тебе мнится.

Ганс продолжал размышлять о чем-то своем.

Глядя на этого парня, довольно затруднительно было поверить, что тот так глупо облажался. Первое, что он сказал, завидев Мону Лизу, было: «Ого, какие глазки у девочки!..»

Высокий, крепкий и стройный, он в буквальном смысле воплощал в себе «арийскую мечту». Светлые волосы острижены так же коротко, как у Чейна. Казалось, под кожей находился холодный угловатый камень, а не череп и мышцы — эмоции давались этой физиономии чрезвычайно непросто. В глазах мерцала бирюза — слишком чистая, чтобы быть настоящей.

— А что, если все это — сплошная подстава? Что, если они решили провернуть какие-то делишки?.. Естественно, для этой цели им понадобился козел отпущения.

— Не думаю. — Чейн покачал головой. — Если кто и заинтересован в этой сделке, так только «VERLOT». Я отвечаю за безопасность. Следовательно, на меня можно свалить лишь то, что может повредить здоровью делегатов. Однако корпорация потратила на подготовку кучу денег, и давать задний ход не в ее интересах.

Штефнер поднял голову к потолку, после чего покрутил рукой.

— Да какая разница? — Наемник хмыкнул. — Если нас и слушают, принципиального значения это не имеет. Они знают, что мне от них не отвертеться.

Они находились в одном из вспомогательных офисов корпорации, приспособленном под временную штаб-квартиру. Здание насчитывало всего три этажа, зато было полностью изолировано. Здесь было все: оружие, провизия, снаряжение, и даже сжиженный кислород. Осада могла длиться сколь угодно долго.

— Расскажи, будь добр, подробнее об этой операции, — сказала Мона Лиза.

— Обычное слияние, — начал Чейн. — Ничего примечателыюго, за исключением масштабов. Такова практика дзайбацу: большие рыбы пожирают рыб помельче. «SAFO» — рентабельная южнокорейская компания, лакомый кусочек. Вначале «VERLOT» действовала под завесой секретности, скупая акции через посредников. Эта деятельность сродни той, которой промышляем мы с Гансом, за исключением пары особенностей. — Наемник глотнул тоника. — Те профессионалы скупали акций все больше и больше, пока корейское руководство не почуяло неладное. Но было уже поздно… — Чейн сделал драматическую паузу.

«Волк и Красная Шапочка нового тысячелетия, — подумал он. — Страшные финансовые сказки…»

— Почему? — не удержалась Мона Лиза.

— «VERLOT» успела скупить тридцать процентов вращавшихся на свободном рынке, — молниеносными, превосходно спланированными операциями. В движение пришли колоссальные финансовые мощности. Теперь дзайбацу намерена купить еще двадцать один процент — из сорока, составляющих критический фонд «SAFO». Если ей удастся, она, соответственно, приобретёт контрольный объем. Слияние завершится.

— Но почему «VERLOT» не продолжала скупать акции? — спросила девушка. — Насколько я поняла, на свободном рынке их осталось около тридцати процентов.

— Нецелесообразно, — откликнулся Штефнер. — Невозможно скупить подобный объем в один присест. Цена на акции могла взлететь до небес в течение считанных секунд. Кроме того, если бы дзайбацу просто купила пятьдесят один процент, ей пришлось бы осуществлять принудительную смену власти. Это крайне болезненный процесс, сопровождающийся простоями производства, забастовками, а следовательно — потерей прибылей.

— Если бы «VERLOT» попыталась выкинуть что-то подобное, — продолжил Чейн, — корейцы получали бы возможность обратиться в международный арбитраж. Такие манипуляциями с ценными бумагами запрещены десятком конвенций. Процесс отнял бы массу времени, и цена на акции стала бы стремительно падать. Не исключено, что суд мог приказать дзайбацу продать их по бросовым ценам. — Наемник улыбнулся и бросил взгляд на белые стены. — Убытки равнялись бы миллиардам.

Штефнер усмехнулся в ответ:

— Поэтому корейцы приехали сюда, чтобы обсудить условия капитуляции. У Совета директоров останется в активе около девятнадцати процентов — тоже немалая сумма. В Токио они надеются выторговать более благоприятные условия. Большая часть Совета полетит со своих кресел, которые займут хладнокровные самураи, готовые на все, чтобы выжать из корейской корпорации как можно больше прибыли.

Несколько секунд Мона Лиза переваривала сказанное.

— Но почему, — спросила она, — корейцы сдались так быстро? Достаточно было выждать или довести дело до арбитража. Если, конечно, вы не ошибаетесь.

— Скорее всего, нет. Мы не финансисты, но за годы общения с ними даже шимпанзе могло смекнуть, что к чему. — Чейн встал с кресла и подошел к окну, выходящему во внутренний двор. Там стояли лимузин и мотоциклы. — Доказать, что акции скупала дзайбацу, на данном этапе практически невозможно — для этой цели были созданы десятки подставных компаний. Если бы корейцы заупрямились, «VERLOT» могла продолжать махинации или одновременно выбросить акции на рынок — даже корпорация не может держать такие фонды без движения. Помимо этого, нет никакой гарантии, что суд непременно осудил бы дзайбацу. Как бы там ни было, в Сеуле решили, что выгоднее сдаться без боя. — Наемник отошел от окна и вновь налил себе тоника. — То, что это случилось, весьма закономерно. «SAFO» достигла необходимого уровня прибылей, однако не потрудилась обезопасить тылы. Маленькая жирная рыбка.

— Как обычно, отыщется немало заинтересованных, кому пойдет на руку срыв переговоров, — сказал Штефнер. — Положение дзайбацу может ощутимо пошатнуться. Наша задача — предотвратить какие-либо попытки физического воздействия на делегатов. Так мы заработаем хорошие деньги, а также вытащим задницу нашего приятеля из этой переделки.

— Ты всегда глядел в корень! — рассмеялся Чейн.

— Вопрос в том, как много времени было в запасе у этих заинтересованных, — сказала уличный самурай. — Чтобы все подготовить.

Наемник тут же успокоился. Эта девица оказалась не менее зрячей.

— Достаточно, — ответил он. — «VERLOT» начала скупать акции полгода назад. Разведке большинства крупных компаний давным-давно известно, кто за этим стоит. Переговоры о самой перспективе слияния идут пару месяцев. Ни для кого не являлось секретом, что сделка будет подписана в Токио. — Чейн поморщился, вспомнив о приборах в собственном желудке. — Делегация прибыла сегодня ночью, а первая встреча с Советом состоится в семнадцать ноль-ноль. Не исключено, что корейцев начнут убивать этим же вечером.

Слова наемника оказались пророческими.

В то мгновение никто даже не понял, что случилось. Один из делегатов вскрикнул, ноги его подкосились, и он начал падать на спину. Все происходило как в замедленном просмотре, кадр за кадром. Из левой половины груди корейца хлестала кровь — густая и блестящая, словно вишневый сироп. Брызги попали на крахмально-белые рубашки охранников, обагрили асфальт.

Струя поднялась почти на метр.

Мысли в голове наемника передвигались почти столь же неспешно, как и окружающее. Ему казалось, будто перед глазами разворачивается какой-то крайне реалистичный голофильм. Но отстраненное наблюдение, касающееся высоты кровавой струи, несколько его отрезвило. Пуля прошла совсем рядом с сердцем, но почти его не повредила. Еще есть шанс.

Чейн бросился отдавать приказания, с удивлением слушая собственный голос — такой спокойный и уверенный, столь сейчас неуместный. Глаза продолжали отстраненно фиксировать происходящее. Вот Мона Лиза загородила собственным телом начальника делегации, а Штефнер стоит посреди тротуара, бешено оглядываясь, с пистолетом в каждой руке. Корейские телохранители, казалось, были совершенно сбиты с толку. Бойцы же дзайбацу облепили делегатов, словно мухи, и тащили их ко входу в гостиницу.

Но выстрелов уже не последовало — дело было сделано.

Какие-то два часа назад все происходило совсем по-другому. Кортеж с делегацией без помех достиг штаб-квартиры. Меры безопасности вокруг здания были чрезвычайно усилены, — создавалось впечатление, будто очередной саммит Девятки проходит в Первом офисе. Близлежащие кварталы были напрочь перекрыты как для автотранспорта, так и простых пешеходов. Посреди проезжей части стояли бронетранспортеры, а в воздухе патрулировало пять вертолетов. Концентрация полиции и оперативников превышала все разумные пределы.

Неудивительно, что ничего не случилось. Делегаты отправились в просторное помещение, где уже дожидался Совет директоров. Это действо напомнило Чейну события столетней давности, когда японских генералов точно так же вели на подписание капитуляции.

Как бы там ни было, уполномоченные лица не нуждались в свидетелях. Все два часа, которые заняла первая встреча, наемник с помощниками провел в кабинете Каваджири, обсуждая, что еще можно улучшить в мерах безопасности. Вначале японец довольно хмуро взирал на Мону Лизу и Штефнера, но вскоре расслабился, осознав, что это далеко не худшие варианты.

Когда встреча закончилась и двухстворчатые двери зала распахнулись, корейцы вышли с явно недовольными минами. Впрочем, капитуляция — занятие вообще не слишком приятное. Зато японцы, напротив, выглядели совершенно довольными жизнью.

Все шло по плану.

Неудивительно, что на обратной дороге охрана немного расслабилась. Делегаты спешили уединиться в пентхаузе, чтобы обсудить положение и доложить в Сеул. Стоило им покинуть бронированные салоны, как прозвучал неожиданный вскрик. Выстрела никто не слышал, но один из делегатов начал медленно падать.

Медики появились будто из-под земли. Они принялись копошиться над распластанным телом, терзать его разрядами. Чейн видел, как медленно стекленеют глаза, и понимал, что ошибся. Шанса не было с самого начала.

Кто-то из охранников проснулся и заявил, будто видел вспышку. Стреляли с крыши или верхнего этажа одного из небоскребов, окружавших гостиницу. Туда немедленно отрядили людей. Чейн знал, что они никого не найдут, даже если обыщут каждый закоулок, — работа специалиста видна с первого взгляда. Так и вышло.

Репортеры прибыли даже быстрее полиции. Врачи продолжали терзать делегата, явно не решаясь куда-либо его транспортировать. Кто-то начал копошиться в грудной клетке сложными приборами. Чейн поймал взгляд Ганса, и тот покачал головой. Охрана тем временем эвакуировала остальных делегатов. Полицейские бестолково пытались оцепить территорию, но журналисты не давали прохода со своими камерами, микрофонами и цифровыми фотоаппаратами. Какая-то рыжеволосая барышня настойчиво пыталась взять у Чейна интервью.

Пробормотав под нос ругательство, наемник отпихнул микрофон.

— Очистить территорию! — рявкнул он ближайшему оперативнику.

Самураи встрепенулись и бросились исполнять приказание. Они действовали куда уверенней полиции, благо и заработок у них был ощутимо выше. Бесцеремонно распихивая репортеров, оперативники направо и налево раздавали пинки и тумаки. Трещали разрядники. Кто-то пытался фиксировать это бесчинство, но охранники моментально отбирали камеры, пленки и лазерные диски.

Наконец квартал был очищен. Полицейские принялись заниматься тем, что у них получается лучше всего, — натягивать между столбов желтые полиэтиленовые ленточки.

Чейн заметил, что врачи поднялись на ноги и созерцали распластанное тело. Глаза директора превратились в тусклые стеклянные шарики, ищущие что-то в равнодушном небе. Наемник сжал кулаки. Он чувствовал, как ярость мечется в груди, словно бешеный зверь. Этот человек зависел от него, и вот теперь он мертв. Впрочем, — сказал себе Чейн, — не я рвался на эту работу.

Думать иначе было невыносимо. Тем не менее нечто внутри упрямо не верило, будто Станиславский, раздраженный игрой нерадивого актера.

Наемник решил подняться в пентхауз, чтобы принести соболезнования. Он чувствовал эту потребность, однако никто этого не оценил. Наконец, когда его все-таки впустили, он предстал перед начальником делегации. Кореец был в ярости и даже не пытался скрыть своих чувств. Чейн выслушал длительный и невразумительный монолог на корейском, из которого понял всего несколько слов. Но этого было достаточно — делегаты намеревались немедленно покинуть Токио, где им оказали столь негостеприимный прием.

Не оставалось ничего другого, кроме как связаться со штабом. Там обо всем уже знали. «Не выпускай их, — поступил встречный приказ. — Ни под каким предлогом!.. Скоро будем».

И впрямь, Каваджири прибыл, не успел Чейн спуститься, — в сопровождении обоих заместителей. Минутой позже подъехал Китакубо. Проходя мимо трупа, они задержались, не говоря ни слова. Все четверо выглядели чрезвычайно взволнованными.

— Ты кретин! — набросился директор на Чейна. — В первый же день прикончили члена Совета! Знаешь, к чему это может привести?!.

Наемник оставался спокоен. Когда дело сделано, не имело смысла пускать пузыри.

— Не кричите на меня, — сказал он. — Я с самого начала говорил, что это плохая затея. Теперь вы видите, что привлекли к делу не того человека. Может, расстанемся друзьями?..

— Нет уж, не выйдет. Если расследование покажет, что ты просто саботировал убийство, тебе несдобровать. — Китакубо приложил к вискам ладони, будто его терзала сильная боль. — Ну а пока придется трудиться.

— Еще один такой инцидент… — начал было Каваджири.

— И что?.. — перебил его Чейн. — Можете нажимать свои кнопки. Вы поставили меня перед фактом, не желаете ничего менять, но по-прежнему требуете, чтобы все исполнялось! Знаете ли, это слишком сложно для недалекого гайдзина!..

— Что конкретно тебя не устраивает? — спросил Китакубо.

— Я уже говорил, — наемник кивнул на контрразведчиков, — что гостиница не годится. Здесь шляется слишком много народу. Если делегаты каждый день будут разъезжать туда-сюда по Токио, НИКТО не сможет обеспечить их безопасность.

— Ты прав, с гостиницей нужно что-то придумать. — Китакубо вновь поглядел на труп. — Но мы не можем посетить их в Первом офисе — над нами будет потешаться весь свет. Ввиду этого транспортировка лежит на тебе, делай что хочешь. — Директор указал на Мону Лизу и Ганса, скромно стоявших в сторонке. — Кстати, толку от этих лоботрясов немного. Если хотят получить свои гонорары, пусть поработают — разнообразия ради.

Японцы развернулись и направились к лифту. Чейн задумчиво проводил их взглядом.

Когда наконец они спустились, наемник уже знал, что начальник делегации имел неофициальную телефонную беседу с Председателем. Каково бы ни было ее содержание, результат оказался вполне предсказуем — делегация согласилась погостить в Токио еще несколько дней.

На крыше здания, с которой был сделан единственный выстрел, нашли снайперскую винтовку с комплектом патронов, а также серую робу электрика. Маркировка на оружии отсутствовала, но пули в патронах были разрывными, запрещенными для свободной продажи. Тем не менее наемник сомневался, что дальнейшее расследование даст результаты.

Так и вышло. Впоследствии удалось отыскать свидетелей, однако описания незнакомого электрика отличались крайней противоречивостью. Фоторобот получился смазанный и невразумительный.

Китакубо сдержал свое слово: на следующее утро в гостинице начались коренные перемены, просто чудовищные по своим масштабам для всего персонала. Корпорация бронировала все свободные номера, причем число таковых росло с каждой минутой. Убийство высокопоставленного чиновника перед парадным, несомненно, не могло не сказаться на популярности этого заведения. Постояльцы, среди которых также было немало важных персон, начали опасаться за свою безопасность — нужно признать, обоснованно; соседство корейцев явно всех тяготило.

Оперативники же дзайбацу одним своим присутствием усугубляли панические настроения. Более того — Чейн подозревал, что те мягко, но настойчиво уговаривали наименее важных постояльцев выбрать другую гостиницу для своего проживания, благо таковых в Токио было предостаточно. Корпорация без труди могла взять на себя любые расходы.

Вторая встреча с Советом должна была состояться ровно в полдень.

Проблему с близлежащими небоскребами служба безопасности решила просто и незатейливо, как поступало КГБ в те годы, когда на Красной площади еще проводили парады. Все крыши, с которых открывался обзор на парадный вход гостиницы, были просто-напросто заняты мобильными группами, в свою очередь вооруженных дальнобойным оружием. Тем не менее каждый этаж был слишком обширен, чтобы оккупировать его полностью. Окна же в большинстве случаев покрывала тонировочная пленка. Поэтому, помимо винтовок, оперативники были снабжены термальными сканерами, посредством которых и велось наблюдение. Стоило кому-либо просто приблизиться к окну, как снайперы могли открыть огонь на поражение.

Это было все, на что сподобилась дзайбацу. Конторы, располагавшиеся в этих самых небоскребах, были слишком солидны, чтобы приостановить работу хотя бы на час. Однако они примирились с присутствием наблюдателей — в основном для того, чтобы предостеречь сотрудников от желания полюбоваться высотными видами.

Аналогичным образом проблему решили и в окрестностях самой штаб-квартиры, хотя там уже успели привыкнуть к таким неудобствам. Кроме того, на всем протяжении маршрута были расставлены посты, уполномоченные открывать огонь без предупреждения.

Кортеж состоял из трех лимузинов, сопровождаемых шестью «мерседесами» охраны, а также дюжиной мотоциклистов. Колонна шла по «зеленой волне»: на каждом перекрестке стояли усиленные полицейские наряды, перекрывавшие движение. Любое транспортное средство (включая велосипеды), попытавшееся приблизиться к колонне, подлежало немедленному уничтожению. Мобильные группы оккупировали даже подземные коммуникации, сообщавшиеся с проезжей частью.

Естественно, что ничего не случилось.

Чейн вздохнул с облегчением — путь в несколько кварталов измотал его так, будто он преодолел тысячу миль. Тем не менее наемник чувствовал, что расслабляться еще рано. Ему противостояли профессионалы, недооценивать которых было равносильно поражению.

Следующая встреча была запланирована на два пополудни.

Чейн разработал новый маршрут, о чем заблаговременно известил все оперативные группы. Собственно, альтернативы можно было пересчитать по пальцам, благо Первый офис находился в ближайших окрестностях. Именно это наемник и считал брешью в обороне — с тем же успехом рассчитать маршрут мог и противник. Но руководство, похоже, не разделяло этих опасений и по-прежнему требовало, чтобы делегаты доставлялись в штаб-квартиру как можно быстрее.

Наемник ехал в центре кортежа, между двумя лимузинами. Мона Лиза возглавляла колонну, Штефнер тащился в хвосте. Оба помощника вооружились до зубов, Чейн же оставил при себе один пистолет. По его мнению, если дело дойдет до стрельбы, на его долю уже ничего не останется. «Мерседесы» сопровождения были так напичканы оружием, что создавалось впечатление, будто они едут на войну.

Каждый лимузин в общей сложности перевозил восьмерых: два директора, японец-водитель, три телохранителя и два секретаря-референта. Согласно регламенту, каждый делегат, уполномоченный на ведение переговоров, имел право на одного сопровождающего (охрана не в счет). К облегчению Чейна и прочих оперуполномоченных, половина бюрократического аппарата осталась в гостинице.

Вместе с Чейном в салоне сидели трое неразговорчивых японцев. Каждый имел при себе скорострельный пистолет-пулемет, которыми сподручно было деревья валить. Наемник сидел рядом с водителем, поэтому ему открывался наилучший обзор. Как ни странно, именно он первым зафиксировал тот момент, когда все пошло наперекосяк.

Они подъезжали к очередному перекрестку, Чейн глядел в другую сторону, но какое-то движение неожиданно привлекло его внимание. Подсознательно он знал, что там будто бы нечему двигаться, а потому подпрыгнул на сиденье, словно ужаленный. Крышка канализационного люка, находившаяся в самом центре проезжей части, отлетела в сторону. Оттуда выползало нечто, что могло присниться в ночном кошмаре: черное, подвижное, с несколькими парами тонких металлических ножек.

Возможно, именно потому, что наемник и сам неоднократно использовал нечто подобное, в кошмарах эти игрушки ему не являлись. Как бы там ни было, Чейн узнал странный предмет с первого взгляда — «Тарантул», самонаводящаяся противотанковая мина. Она была гораздо мощнее, нежели попрыгуньи, чрезвычайно модные в определенных кругах.

Мина выползла на проезжую часть и устремилась в сторону лимузина, ехавшего перед «Мерседесом» Чейна. Тонкие ножки шевелились, перемещая заряд взрывчатки как можно ближе к цели. Где-то внутри устройства трудился электронный мозг, обрабатывая поступавшие данные.

Сердце в груди у Чейна пропустило удар.

Наемник был далеко не единственным, заметившим гостя. Дверцы автомобилей еще начинали распахиваться, когда мотоциклисты открыли огонь. Очереди синхронно полоснули по черному корпусу мины. Тот был достаточно прочным, чтобы избежать досрочной активации, и все же не настолько, чтобы выдержать попадание десятка крупнокалиберных пуль.

«Тарантул» взорвался, расцвел огненным цветком, когда до лимузина оставались считанные метры. Один из мотоциклистов находился ближе, и его сорвало взрывом с машины. На дороге осталось круглое пятно, обрамленное раскаленными ошметками металла.

Корейцы-телохранители повыскакивали из салонов с оружием в руках. Чейн потянулся было к рации, но остановил движение, осознав, что опоздал. Азиатам страстно хотелось поймать террористов, дабы отомстить за предыдущий провал. Наемник же сомневался, что противник лично присутствовал где-нибудь неподалеку. «Тарантул» был миной нового поколения, полностью автономной, и не нуждался в направляющей руке.

Покинув салон, Чейн побрел к месту столь быстротечных событий.

Корейцы, смешавшись с оперативниками, носились туда-сюда и заглядывали в каждую щель. Кое-кто даже вознамерился лезть в канализационный люк, но Чейн велел ему воздержаться от этого, пока не прибыли саперы. Если даже убийцы и находились там, они спешно удирали, позаботившись прикрыть тылы. Вовсяком случае, сам наемник бы так поступил.

Он подошел к черному пятну и потрогал ногой обломок корпуса. Кусок асфальта исчез без следа.

Его настораживало отнюдь не то, что мотоциклисты устранили угрозу столь быстро, — в конце концов, они были профессионалами. Наемник доподлинно знал, что даже «Тарантул» не способен пробить днище лимузина, прикрытое бронированной плитой. С тем же успехом мина могла атаковать корпус танка, если бы что-нибудь вдруг произошло с ее процессорами и она позабыла бы о своей настоящей цели — гусеницах. Да, длинноногая тварь могла обездвижить лимузин, однако его пассажирам это принесло бы только незначительные неудобства.

Мысль даже не успела сформироваться, когда ЭТО случилось. За спиной наемника что-то грохнуло, сверкнуло и промчалось в воздухе. Он машинально пригнулся, но это нечто пронеслось несколькими метрами выше. Заложив крутой вираж, предмет рухнул на один из лимузинов…

И вновь время непостижимо замедлилось. Сознание Чейна неторопливо анализировало сигналы, поступавшие от рецепторов. Исправить последствия уже не представлялось возможным — кому-то предстояло умереть.

…Вот кумулятивный заряд продырявил бронированную дверцу, словно та была сделана из картона. Миг спустя в салоне разразился огненный смерч. Снаружи криков никто не услышал — все заглушил рев бушующей смерти. За тонированными стеклами разверзлась огненная бездна; считанные мгновения спустя все было кончено.

Лимузин стоял, как и прежде. Только в одной дверце красовалась здоровенная дыра, а вторую вышибло напрочь. Изнутри валил сизый дым, пахло жареным мясом. Стояла жуткая, неимоверная тишина.

Чейн отстраненно заметил, что тяжелая машина покачивалась на рессорах: как ни странно, кому-то удалось уцелеть. Кашляя и заливаясь слезами, корейцы начали вылезать из обезображенного автомобиля. Возликовав, оперативники бросились на помощь.

Некоторые тем временем вовсю палили в том направлении, откуда, как им показалось, прилетел кумулятивный снаряд. По иронии судьбы, на крыше трехэтажного здания возвышался двухметровый логотип «VERLOT». Оперативники без толку полосовали синие буквы, изготовленные из листовой стали. Встряхнувшись, Чейн велел им это прекратить и отрядил наверх пять человек.

Он чувствовал настоятельную потребность посмотреть на собственные руки, будто ожидал увидеть липкие красные пятна. Наемник отчетливо понимал, что сделал все, от него зависящее, однако горечь поражения не становилась от этого слаще.

Подошли Мона Лиза и Штефнер. Оба помощника находились в том же психологическом ступоре, что и шеф. Без единого слова, с пустыми взглядами они глядели, как корейцев извлекают из лимузина. Тем не менее все трое несколько оживились, когда обнаружилось, что смерть забрала лишь одного.

Это было Божественное провидение или простая случайность.

Второй директор, ехавший в лимузине, каким-то чудом пересел на боковое сиденье. Однако другой делегат, сидевший на представительском месте, куда и был направлен снаряд, оказался в эпицентре взрыва. Тело буквально разбросало по салону Помимо директора, пострадал также один из телохранителей-корейцев. Он сидел слева, поэтому отделался сравнительно легко — ему оторвало руку.

На этом, как ни странно, потери исчерпывались.

Уцелевшего директора японцы сразу же перетащили в другой лимузин, прикрывая собственными телами. Из штаб-квартиры, где об инциденте знали уже все, вплоть до последней уборщицы, пришел приказ: продолжать движение, но по запасному маршруту. Подкрепление было в пути.

Чейн понимал, почему штаб так решил. Ни о каких переговорах и речи быть не могло (во всяком случае, на сегодня), однако дзайбацу не желала подавать виду, будто на нее возможно воздействовать.

Впрочем, это ничего не меняло. Наемник велел помощникам сопровождать колонну, сам же остался на месте происшествия. Оперативники, которых он отправил на крышу, нашли пусковую установку, замаскированную за буквой «О». Орудие было полностью автономное, с мощным компьютером и видеодатчиками. Такими нередко пользовались профессиональные террористы, у которых находилось достаточно денег.

Чейн преодолел себя и заглянул в салон. После этого пришлось приложить известные усилия, чтобы удержать в желудке завтрак. Ошметки мяса и кровь были повсюду.

Раненому телохранителю тем временем оказывали необходимую медицинскую помощь. Рука была оторвана по самое плечо, но корпорации ничего не стоило подарить ему новую — тощую или крепкую, с любым цветом кожи. Прибывшее подкрепление привезло и карету скорой помощи. Санитары уложили японца на носилки и пытались перевязать обрубок жгутами, дабы оперативник не успел истечь кровью по дороге в больницу.

Глядя на это, Чейн ему позавидовал — для этого бедолаги неприятности закончились. Возможно, его даже наградят или дадут надбавку к жалованью. Или — и то и другое одновременно.

Заметив под колесом лимузина какой-то предмет, наемник нагнулся.

Это была оторванная рука, по-прежнему в рукавах от сорочки и пиджака. На оголившемся запястье виднелись вытатуированные латинские символы — «II Rh+». Поборов брезгливость, Чейн поднял руку и отнес ее в машину скорой помощи. Телохранитель вцепился в собственную конечность, словно ему преподнесли самый дорогой подарок в его жизни.

Приехали легавые, и один все-таки сблевал у лимузина.

Дальнейшее расследование показало, что аналогичные пусковые установки были расставлены на каждом маршруте, которыми кортеж мог бы воспользоваться. Разумеется, это были кратчайшие пути, ведущие практически напрямую к Первому офису, потому орудий насчитывалось пять штук, включая сработавшее. Самоходная мина преследовала единственную цель — выиграть время, необходимое для того, чтобы установка поймала прицел. Ее компьютер был перепрограммирован на длинные представительские автомобили. Таким образом, риску подвергались не только делегаты, но и совершенно посторонние лица.

Оперативники, что дежурили в коммуникационном тоннеле, были безнадежно мертвы. Стреляли профессионалы — судя по положениям тел, группа не ожидала атаки. Каждый получил контрольный в голову, даже несомненные трупы.

Не осталось ни улик, вообще ничего.

Можно было строить предположения, но Чейн считал это неблагодарным занятием. По крайней мере, в одном он уже не сомневался: террористов было на порядок больше, чем двое или трое. Судя по тому, что прочие «подземные» группы не пострадали, убийцы заранее знали, по какому маршруту направилась колонна. Следовательно, они обладали четкой структурой, распределяя обязанности, как то: разведка, специалисты по электронике, а также «мясники». Последние получили сигнал и сразу же спустились в тоннель, а специалисты запустили мину — подсадную утку для главного калибра.

Версия о снайпере-одиночке рухнула, не выдержав критики (хотя сбрасывать ее со счетов тоже было неверно — террористы могли действовать автономно, как и их игрушки).

— …вряд ли это утечка, — продолжал Штефнер. — Вернее, для такого риска просто нет нужды — слишком много народу знает о том, что мы намереваемся делать. Они просто просчитали, где мы допустили ошибку.

— Кто — ОНИ? — спросила Мона Лиза.

— Киллеры, — ответил Чейн. — Профессиональные убийцы. Вряд ли наши с Гансом коллеги согласились бы на такую работу.

Немец в сомнении покачал головой:

— Не спеши. Я могу назвать тебе с десяток имен. Не все столь щепетильны, как ты. В особенности тогда, когда речь идет о больших деньгах, а в этом деле они действительно большие…

— Естественно. — Чейн кивнул. — Причины не столько этического характера, сколько сугубо практические. Ликвидация делегатов и срыв переговоров — это куда серьезнее, чем обычный шпионаж. Вероятно, им не дадут унести эти деньги.

— Тоже верно. Тогда с кем мы играем?

— В принципе, это не имеет особого значения. Наша задача — защитить тех, кто остался. Нам могут противостоять кто угодно — от маньяков до диверсантов из других корпораций. Мне достоверно известно, что «X-ZONE», к примеру, готовила таких специалистов.

— Не надо про этих мерзавцев, — Штефнер поморщился.

— Ладно. Как бы там ни было, весь аппарат безопасности «VERLOT», по сути, вкалывает на одно-единственное дело. Транснациональная разведка без устали роет землю. Подняты досье на местных и заграничных профессионалов, компетентных для этой работы. Вчисле прочих разыскиваются и наши с Гансом коллеги. Однако, — Чейн усмехнулся, — сомневаюсь, что вся эта возня даст результаты. С нами играют специалисты высочайшего класса, а следовательно, они побеспокоились о прикрытии с тыла.

Мона Лиза презрительно хмыкнула:

— Тогда что же нам делать?..

— Ждать, девочка. Остается только ждать…

…И они ждали.

Встреча в тот злополучный день все-таки состоялась, и корейцы битых два часа общались с Советом. Председатель присутствовал на этот раз лично. Чейн понятия не имел, о чем он говорил, однако делегаты покинули зал с крайне удрученным видом. Никто даже не заикался о том, чтобы немедленно уехать домой. Предводитель корейцев как-то сразу постарел и осунулся, в глазах появилась неизбывная печаль. Впрочем, когда он поглядел в сторону Чейна, там промелькнула еще и дикая ярость — мелькнула и погасла, канув в черную бездну.

Господин Кимушима явно готовился к смерти.

Наемник не собирался его ни в чем разубеждать. Руководство дзайбацу даже не упрекнуло ни его, ни помощников. Лишь Каваджири поворчал для проформы, поражаясь изощренности убийц. Действительно, ожидать подобного было крайне непросто. Единственная ошибка Чейна состояла в том, что он не сообразил убрать лимузины с дороги в тот же момент, когда мина была уничтожена. Однако такое признание со стороны дзайбацу означало констатацию факта, что в службе безопасности работают сплошные лабухи.

Как бы там ни было, крохотная ошибка стоила жизни одному из директоров. Еще одна потеря, и от первоначального состава останется всего половина. В ту же секунду делегаты лишатся полномочий на проведение слияния, о чем, безусловно, было известно и террористам — те действовали уверенно и методично.

Если даже «SAFO» общалась с Советом, Чейн об этом не знал. Как бы там ни было, Сеул не спешил присылать новых уполномоченных. Такая позиция была вполне понятна — мол, если вы не способны защитить делегатов, как можно передавать вам ответственность за всю корпорацию?.. По мнению наемника, это наводило на определенные мысли, которыми, впрочем, он не спешил ни с кем делиться.

Новую встречу назначили на три пополудни.

По всеобщему мнению, Чейн опустил руки и готовился к неотвратимому поражению, но сам он так не считал. Навязанная тактика себя не оправдала, пришло время перемен. На этот раз маршрут движения кортежа был известен только наемнику и обоим помощникам. Как следствие, большая часть мобильных групп бездействовали, распуская нелепые сплетни. Однако Чейну было на это плевать.

Он намеревался везти делегатов длинным путем, в обход тех, что знали террористы. К счастью, Токио был настоящим мегаполисом, поэтому рассчитать новый маршрут практически не представлялось возможным. Не предполагалось ни подземных групп прикрытия, ни полицейских патрулей, ни каких-либо других демаскирующих признаков.

Как ни странно, руководство не вмешивалось — за исключением одного момента. Делегацию предполагалось разделить на две части, и заботам наемника препоручалась лишь «наземная». Начальника должны были перемещать по воздуху, в боевом вертолете. Возражения захлебнулись в потоке самоуверенности. Руководство отнюдь не считало, будто воздушная цель куда предпочтительнее наземной, а потому наемник снял с себя ответственность за такую транспортировку.

Он возглавил наземный кортеж, отдав последние инструкции охране только перед непосредственным стартом. Оперативники очень удивились, но не посмели ослушаться; гайдзин был в ударе.

На этот раз отсутствовала даже «зеленая волна» Кортеж мчался, нарушая все правила — так, будто за ним гнался сам сатана. Кавалькаду провожали две группы прикрытия, состоящие в общей сложности из пары дюжин мотоциклистов и восьми «мерседесов». Одна из групп опережала кортеж, перекрывая движение на ближайших перекрестках. Вторая тем временем мчалась вперед, чтобы успеть оккупировать следующий узел. Порой они не успевали, и тогда Чейн приказывал лимузинам сбросить ход… Но в целом все шло по графику.

Проезжая мимо, он ухмылялся, видя озадаченные физиономии легавых. Оперативники едва не держали тех под прицелами, в то время как за спинами регулировщиков скапливались крупные пробки. Клаксоны провожали кортеж возмущенным воем.

Это было далеко не последнее новшество.

В одном из «мерседесов» лежал громоздкий металлический предмет, поглощавший энергию сразу трех аккумуляторов. Он издавал мерное наэлектризованное гудение, после трехминутного прослушивания которого начинали болеть зубы. Это была дорогая армейская установка, так называемая заглушка или убийца компьютеров, — передвижная версия нейтронной бомбы. Благодаря ее воздействию вокруг колонны создавалось мощное электромагнитное поле, в котором не мог функционировать ни один прибор сложнее калькулятора.

Чейну стоило немалых усилий добиться от дзайбацу разрешения, однако сейчас он нисколько об этом не жалел. В армии такие установки использовались для того, чтобы выводить из строя передвижные мины и прочие автономные игрушки. Если таковые и были расставлены на пути колонны, они уже не представляли опасности.

Конечно, помимо преимуществ были и побочные факторы. Зона активности установки составляла сферу радиусом около сотни метров. Как следствие, у всех автомобилей, попавших в зону «заглушки», вырубались бортовые компьютеры. Это же касалось и близлежащих зданий. Воздействие было способно нанести необратимые повреждения, к примеру, стереть информацию с жестких дисков. По всей видимости, это сулило юристам корпорации много работы — судебные иски захлестнут их мощным потоком (один из аргументов, предъявленных Чейну). Но, поразмыслив, руководство пришло к выводу, что готово даже на такие жертвы.

Поэтому, проезжая мимо перекрестков, наемник нисколько не удивлялся разбитым машинам и отключенным светофорам. Оперативники с оружием наперевес походили на патрульных Апокалипсиса. Еще нескоро на этих улицах, которым не посчастливилось находиться на пути кортежа, все встанет на свои места. Время ожидания должна была скрасить информационная атака, которой подвергнется «VERLOT».

Чейн и сам пошел на такие меры с крайней неохотой. Он не имел представления, как именно на его имплантантах скажется воздействие «заглушки». Здравый смысл подсказывал, что те временно потеряют связь с внешним миром, потому как для детонации необходим особый сигнал. Впрочем, это был всего-навсего здравый смысл, поэтому испытания наемник перенес в болезненном ожидании.

Взрыва не последовало даже после отключения установки. Впервые за долгие дни наемник расслабился — сидя в чреве бронированного автомобиля, под трубный рев сирен и клаксонов.

Впервые он почувствовал, что безраздельно владеет ситуацией.

Очень хотелось верить, что террористы, как и накануне, дадут хотя бы день спокойной жизни. Однако Чейн и сам осознавал тщетность этих надежд. Всем было прекрасно известно, что переговоры могут закончиться со дня на день (как только Сеул соизволит подтвердить приемлемость условий, выторгованных делегатами). Естественно, знали об этом и террористы.

Наконец кортеж остановился у парадного входа в штаб-квартиру. Телохранители высыпали наружу и провели рекогносцировку; их уже поджидали несколько десятков коллег. Движение на ближайших кварталах было перекрыто, — вдоль заградительных щитов маячили полицейские мундиры. Над крышами небоскребов кружили вертолеты «VERLOT», вооруженные крупнокалиберными пулеметами. Для остального воздушного транспорта квадрат был временно закрыт, пилоты же получили приказ открывать огонь на поражение.

Чейн задрал голову. Разумеется, посадочной площадки на крыше Первого он увидеть не мог, равно как и вертолета, но не сомневался, что предводитель корейцев уже находился внутри. Это подтверждали многочисленные сообщения, которыми оперативники обменивались в эфире.

Телохранители окружили лимузины и распахнули дверцы. Делегаты с опаской вышли наружу. Они явно чувствовали себя не в своей тарелке, даже невзирая на огромное количество вооруженных людей, которым поручили их охрану. По мнению Чейна, охранников действительно было многовато — кое-кого он прежде не видел. Как показали дальнейшие события, это и оказалось ахиллесовой пятой.

Остатки делегации направились к огромным дверям, сделанным из пуленепробиваемого стекла. При необходимости они закрывались титановыми щитами, благодаря чему штаб-квартира превращалась в настоящую крепость. Вход загородили оперативники внутренней службы. Они готовились принять делегатов и препроводить их в Зал совещаний. Другие оперативники, за исключением руководства, не имели права доступа внутрь и должны были находиться снаружи.

Выстрел вспорол тишину подобно грому с ясного неба.

Чейн мгновенно развернулся, автоматически доставая оружие. Стреляла Мона Лиза. Девушка держала пистолет обеими руками, не опуская дымящегося ствола. Судя по всему, она продолжала удерживать на ком-то прицел. Наемник прошел взглядом вдоль воображаемой линии и довольно скоро наткнулся на одного из охранников.

В форменном зеленом пиджаке, аккурат между лопаток, зияло пулевое отверстие. Как и все остальные, включая делегатов, телохранитель носил на себе толстый бронежилет. Чейн заметил его, когда он восстанавливал походку, секунду назад отброшенный кинетической энергией пули. На Мону Лизу предполагаемый охранник даже не глянул. Правая рука находилась под пиджаком, явно там что-то нашаривая. Он приближался к корейцам быстрее, нежели те продвигались ко входу. Телохранители оглядывались, не в состоянии сообразить, что происходит.

…Позже Чейн пытался выведать у помощницы, каким образом ей удалось распознать угрозу. Но Мона Лиза только улыбалась и разводила руками, не в силах подобрать слова. Как она утверждала, от «этого пария пахло смертью, страхом и кровью». Ограничившись этим, наемник оставил девицу в покое. По всей видимости, она и сама не могла осознать, как все получилось. Ею двигали простые инстинкты — то, что штатные опера дзайбацу давно растеряли…

— Стой!.. — крикнул Чейн.

Парень продолжал двигаться к цели. Он наконец достал из-под пиджака то, что там прятал, — компактный и скорострельный пистолет-пулемет. Но Мона Лиза выстрелила первой, целясь на этот раз в правую ногу. Пуля пробила бедро насквозь. В этот момент террорист готовился спустить курок, однако ранение заставило его пошатнуться. Очередь злобно просвистела в воздухе, не задев делегатов.

Охранники наконец-то очнулись и открыли огонь. Десятки пуль в буквальном смысле разорвали на части неудачливого киллера. Пару секунд труп — продырявленный, будто подушечка для игл, — покачивался на ногах, после чего рухнул на серый асфальт. Телохранители возбужденно загалдели — в первый раз им удалось отыграться за предыдущие поражения, забить единственный гол в ворота противника.

Но Чейн всего этого не видел.

Он кричал вовсе не этому парню. Когда Мона Лиза сделала первый выстрел, наемник отвернулся от ее мишени, чтобы поглядеть в противоположную сторону. Искомое нашлось довольно быстро — такой же паренек, одетый в форменный пиджак. Когда всеобщее внимание обратилось на девицу с пистолетом, он начал осторожно пробираться в сторону входа. От Чейна не укрылось, что под пиджаком у него гораздо больше оружия, чем у рядового телохранителя.

Тогда наемник закричал. Без толку.

Передернув затвор, он бросился вперед, но было поздно. Парень доставал собственное оружие — такие же скорострельные игрушки, как у коллеги. Целых две штуки.

Чейн опустился на одно колено и прицелился. Он знал, что у него всего один выстрел. Времени на то, чтобы копировать упражнения Моны Лизы, не оставалось. Те оперативники, что еще не открыли огонь, глазели на происходящее. Наемник успел пожалеть, что отказался от автомата. Если выстрелить в ногу, киллер вполне успеет всадить в делегатов десяток пуль.

Спуская курок, наемник проклинал весь этот безумный мир.

Пуля вошла в затылок, проделав в кости аккуратную дырку. Тело упало на асфальт, вызвав недоумение ближайших оперативников. Это еще кто?..

Последний выстрел, как и первый, прогремел в гробовой тишине.

Корейцев спешно впихнули в проем, и прозрачные створки закрылись. Оперативники внутренней службы застыли по ту сторону с автоматами наготове, готовые стрелять в любого, кто попытается пробраться внутрь. Им явно было недосуг разбираться, кто среди этого народу свой, а кто чужой. Суматоха, царившая снаружи, заставляла даже старых приятелей глядеть друг на друга с подозрением.

Оба трупа обыскали. Помимо пары пистолетов-пулеметов, каждый был снабжен десятком длинных магазинов с сотнями патронов, которых с лихвой хватило бы, чтобы уложить всех охранников до единого. Ещё у каждого оказалась во рту капсула с цианистым калием, так и не раскушенная — не возникло нужды.

Террористы были азиатами, но определиться точнее не представлялось возможным — смешение крови, в буквальном смысле, налицо. С одинаковым успехом это могли быть как местные, так и приезжие. Чейн надеялся, что запрос по отпечаткам пальцев и ретинограмме даст хоть какую-то зацепку.

Пока же оставалось только надеяться. Оперативники оцепили территорию, после чего принялись проверять друг у друга документы.

Приехала труповозка, чтобы забрать тела в корпоративный морг.

На асфальте остались два красных пятна — побольше и поменьше.

Отель — с первого этажа до пентхауза — охватило радостное оживление. Контраст с предыдущими днями, заполненными тоскливым ожиданием, был поразителен. Оперативники на постах выправили осанку и будто бы помолодели, будто им сообщили заряд некий энергии. Причиной этих перемен, разумеется, послужили две жестокие смерти.

Всеобщее оживление почему-то обошло Чейна стороной. Он бродил по этажам, прислушиваясь к наивным разговорам. Завидев его мрачный взгляд, телохранители сразу тушевались, и в нотациях не возникало нужды. По мнению наемника, если убийцы ухитрились подобраться к делегатам буквально вплотную, поводов для радости было немного. Каждую минуту могло повториться нечто подобное.

Само собой, меры безопасности были усилены.

Вот уже вторую ночь Чейн собирался провести в гостинице, приспособив под штаб один из пустовавших номеров. Помощники облюбовали соседние. Все трое то и дело устраивали незапланированные проверки постов, стараясь держать под контролем все, имеющее какое-либо отношение к поддержанию жизни в пентхаузе. Особо в этом преуспела Мона Лиза, и невозмутимые японцы, похоже, уже начинали ее ненавидеть.

Сам наемник буквально только что спустился с верхнего этажа, где делегаты приступили к вечерней трапезе. Недавние волнительные события, естественно, способствовали росту аппетита. Все также приободрились и много смеялись. Впрочем, это было вполне понятно: кого-то смерть сегодня обошла стороной. Начальник делегации уже не казался мрачной тенью и даже смотрел на Чейна с некоторой приязнью во взгляде. Тем не менее наемник был вынужден отклонить приглашение, сославшись на множество забот.

Дело было вовсе не в перспективе отравиться (хотя и доверие к собственным имплантантам у Чейна заметно пошатнулось) — еде уделялось особое внимание. Яства, которыми потчевали делегатов, были высочайшего качества, в чем Чейн убедился лично. Тем не менее банальный мышьяк, подсыпанный в кастрюлю с супом, мог иметь эффект авиабомбы, сброшенной на пентхауз. Хорошо было уже то, что поваров корейцы привезли из Сеула. Наемнику удалось договориться, что продукты в гостиницу поставляли с закрытой фермы, обслуживающей самого Председателя. И даже после этого абсолютно все, вплоть до последней редиски, проходило строгую проверку на токсичность.

Отыскав обоих помощников — те ошивались в холле, очем-то допрашивая портье, — Чейн поманил их за собой. Они поднялись на предпоследний этаж и вышли на служебную лестницу. Чтобы открыть металлическую дверь, расположенную на самом верху, требовалось вставить чип-ключ.

Выйдя на крышу, они оказались под пронизывающим дыханием соленого ветра. Четверо оперативников успели взять дверь на прицел, но, завидев руководство, тут же расслабились. Наемник кивнул в сторону лестницы, и японцы незамедлительно повиновались. Чейн не без удовлетворения признал, что его авторитет в последние часы заметно возрос.

Как бы там ни было, только здесь он мог пообщаться с помощниками, до разумной степени не опасаясь, что сказанное попадет не в те уши. Менее часа назад он лично проконтролировал проверку на предмет закладных устройств. Да и кому понадобится их здесь устанавливать?..

Помощники выжидающе на него поглядели.

— Есть разговор, — сказал наемник. — Я прошу вас на время уехать из Токио. И даже из страны.

Они подошли к краю крыши.

Посадочная площадка, перечеркнутая красным крестом, пустовала. Над головами нависало угрюмое серое небо.

Где-то внизу бурлила жизнь, столь незначительная с высоты небоскреба. Автомобили казались разноцветными кровяными тельцами, ползущими по артериям. Пешеходы и вовсе были микроскопическими точками, сливающимися в общую массу.

— Вот как? — спросила Мона Лиза. — Куда же нам ехать?..

— В Сеул, разумеется. На родину наших подопечных.

— Что мы там забыли? — буркнул Штефнер.

— Дело не в том, что вы забыли, — пояснил Чейн. — А в том, что вы можете НАЙТИ. Информация. Сведения, которые позволят нам отыскать террористов — до того, как они нанесут решающий удар.

— Мне казалось, — сообщила девушка, — что сегодня мы неплохо сработали. Разве нет?..

— Именно так. Тем не менее глупо их недооценивать. К новой атаке они подготовятся значительно лучше. — Чейн помолчал, разглядывая пролетевший вертолет. — У них были капсулы с ядом, а это о чем-то да говорит. Такие носят при себе профессиональные разведчики, которым слишком многое известно. Как бы там ни было, сегодня мы получили передышку. Было бы глупо ею не воспользоваться.

— Что ты от нас хочешь? — спросил Штефнер.

— Летите в Корею. Там, в пригороде Сеула, живет предыдущий Председатель «SAFO». Вот точный адрес. — Наемник протянул Гансу клочок бумаги. Чтобы получить эти сведения, ему пришлось около часа покопаться в Сети, возобновляя старые знакомства. — Не сомневаюсь, он в курсе многих старых дел. Возможно, кое-что сможет пролить свет и на наши проблемы.

Помощники молчали, недоуменно таращась на буквы и цифры.

— Что-нибудь не так? — Чейн поглядел на Штефнера. — У тебя были дела куда сложнее. Разумеется, его охраняют, но и вы ребята не промах. Он живет уединенно, так что общественность не помешает. Только осторожно — он уже не молод, и сердечко пошаливает. Какие-то проблемы?..

— Да нет. — Немец задумчиво спрятал бумагу в нагрудный карман. — Я не думаю, что этому старцу что-нибудь известно. Ведь он до сих пор жив, не так ли? Если бы он действительно знал что-либо важное, добраться до него было бы гораздо сложнее, нежели ты описал.

— Возможно, — кивнул Чейн. — А может, ты ошибаешься. В любом случае нужно проверить — другого шанса не будет. Мы должны обезвредить засранцев до того, как… В общем, вы поняли.

Штефнер пожал плечами:

— Ты шеф. Как скажешь.

— Вот. Постарайтесь обойтись без жертв. — Наемник достал четыре пистолетные обоймы. — Лишняя кровь нам ни к чему.

— Что это? — Немец принял обоймы и повертел их в руках.

— Транквилизаторы.

— Твои любимые?.. — Штефнер ухмыльнулся. — Говорят, отходняк — просто катастрофа. Но как, интересно, мы протащим их в самолет?..

— Придумаем что-то. — Мона Лиза отобрала у напарника обоймы.

— Вот-вот. Неужели я тебя должен учить?.. — Чейн протянул немцу пластиковую карточку. — Прошу, не стесняйтесь в расходах. Нас угощают.

Помощники хитро переглянулись.

— Если будет хвост — не церемоньтесь. Никто, включая наших нанимателей, не должен знать, на какой рейс вы сели. Понятно?

— Так точно. — Штефнер шутливо отдал честь. — Разрешите идти?

— С Богом. Если получится, я сам свяжусь с вами.

Напарники развернулись и направились к двери.

Чейн еще несколько минут постоял на краю, наблюдая за передвижением кровяных телец по артериям города. Где-то там затаился смертоносный вирус, готовящийся предпринять очередную вылазку. Наемник очень надеялся, что к тому времени у него появится необходимая сыворотка.

Штефнер и Мона Лиза задумчиво таращились на электронное табло.

Ближайший рейс в Сеул отправлялся через три часа, билеты же были давно распроданы. Напарники попытались заполучить места хотя бы в грузовом отсеке, но это, как оказалось, «Air Japan» не практиковалось Не помогла даже взятка — вернее, попытка таковой, -администратору рейсов. Странных европейцев попросили покинуть помещение и дожидаться следующего рейса не то им придется познакомиться с местной охраной.

— Проклятые собакоеды, — проворчала Мона Лиза. — Чего это им приспичило рвануть домой? У них что, на сегодня Конец Света назначен?..

— Потише. — Штефнер усмехнулся. — Расизм в наше время не в моде.

— А, пошел ты, — беззлобно огрызнулась собеседница.

Напарники отошли от табло и направились в глубь огромного помещения. По дороге в аэропорт они совершали сложные, запутанные маневры, однако слежки так и не обнаружили. По всей видимости, всем было на них наплевать, а у Чейна начинала прогрессировать паранойя. Неужели корпорации взбредет в голову следить за своими наемниками, вместо того, чтобы ловить террористов?.. Как бы там ни было, Мона Лиза держала эти соображения при себе.

Вокруг перемещались сотни людей — подобно молекулам, помещенным под микроскоп великого Броуна. В их перемещениях не было никакой системы, все они суетились со своей необъятной поклажей, билетами и таможенными декларациями. К Моне Лизе уже раз пять подбегали чумазые ребятишки, в надежде выклянчить пару момент. Девица неизменно рекомендовала им заняться криминальной карьерой, самым же надоедливым показывала острые зубки. Тусклое детство самой Моны не располагало к сантиментам.

— Слушай, — бросила наконец она, — давай прижмем какого-нибудь собакоеда? Какая, в конце концов, ему разница, когда отправляться?..

Штефнер едва заметно поморщился.

— Почему тебя тянет на темную сторону Силы, дитя мое?

— Извини, учитель Йода. — Девица надулась. — Можно и без криминала, как не претит мне эта мысль. Просто сделаем кому-нибудь предложение, от которого он не сможет отказаться. Нам ясно сказали — не жадничайте, ребята, живите в свое удовольствие…

— Вот и я о том же. Мне пришла в голову идея получше…

Выслушав ее, Мона Лиза пришла к выводу, что ей ещё многому нужно учиться. Прежде всего, следует всегда знать себе цену. Настоящие наемники привыкли жить на широкую ногу, а расходы — уже не их ума дело.

Дальнейшее прошло как по маслу. Они с легкостью отыскали одну из коммерческих контор, чье представительство также находилось в аэропорту. Чартерные рейсы стояли первым пунктом в перечне услуг. Клерка, казалось, ничуть не удивило то обстоятельство, что полетит всего двое, багаж которых составляла только одежда. По виду этих двоих довольно затруднительно было предположить, что им по карману арендовать реактивный самолет, да еще и требовать немедленного вылета.

Пункт назначения интересовал контору в последнюю очередь.

Напарников провели на поле через отдельный выход, минуя таможню и остальные формальности. Наличие огнестрельного оружия у пассажиров, казалось, было само собой разумеющимся. Пилоты всего-навсего попросили сдать пистолеты и боеприпасы в специальный сейф.

Для Моны Лизы так и осталось загадкой, как именно на ее коготки отреагируют металлоискатели.

Звонок разбудил Чейна в два часа ночи.

— Алло, это Каваджири. Не помешал?

Наемник встал, протер глаза и поглядел на часы.

— Какая теперь разница?.. Чего тебе нужно?

— Мне кажется, мы ИХ нашли.

Сонливость спала, будто кто-то отдернул плотные шторы.

— Что ты говоришь?! — воскликнул он. — Кого?..

— Тех ублюдков. Операция длится уже двое суток, задействованы десятки агентов. Как и предполагалось, они в Токио.

— Чего же вы ждете?..

— Спокойно. Они у нас под колпаком, теперь им никуда не деться.

Чейн понял, о чем он говорит. На жаргоне «колпаком» называлось секретное наблюдение, которое в любую минуту могло перейти в открытые действия.

— Захват произойдет рано утром, — продолжал начальник контрразведки. — Они будут вялые и сонные, совсем как ты сейчас. Все пройдет без сучка без задоринки.

— Сплюнь, — посоветовал Чейн. — Я с вами.

— Даже не знаю… Ты должен находиться с гостями.

— Не беспокойся, у нас полно времени.

— Ладно, я пришлю машину. Ровно в шесть будь у парадного. — Небольшая пауза. — Кстати, где твои помощники?

— Не твое собачье дело.

— Тогда до встречи. — В трубке раздались короткие гудки.

Несколько минут наемник бродил по комнате, анализируя разговор.

Его преследовало чувство, будто он совершил серьезную ошибку. Вместе с тем он ЗНАЛ, что не может не ехать, будто от этого зависит нечто серьезное. Встреча была назначена на девять утра, он должен успеть. Но даже если нет — террористы к тому времени попадут в надежные руки. Все остальное наверняка было простым совпадением.

Списав беспокойство на легкий невроз, наемник вновь лег на кровать.

Но сон не шел.

* * *

…По словам Штефнера, выходило, что они «занимаются наружным наблюдением». Мона Лиза же считала, что они попросту тратят бесценное время, пока ее напарник пытается измыслить какой-нибудь гениальный план. За те полтора часа, что они безвылазно сидели в машине, на улице произошло всего два события: дорогу перебежала белая кошка, и на дальнем перекрестке мелькнула мусороуборочная машина.

Дом, за которым и велось наблюдение, находился в абсолютном покое. Вернее, напарники глазели на высокий забор и прочные ворота, превосходно скрывавшие все остальное от посторонних глаз. Это был фешенебельный загородный район, преимущественно состоящий из внушительных особняков. Их состоятельные владельцы поклонялись своим богам — деньгам и уединению.

Но как бы там ни было, Мона Лиза начинала терять терпение. Машину они взяли напрокат прямо в аэропорту — серый неприметный седан, с умопомрачительно неудобными креслами. Штефнер настоял, чтобы машина стояла на расстоянии не менее пятидесяти метров, откуда они и наблюдали за домом — посредством дорогих имплантантов и дешевого бинокля, купленного в том же аэропорту.

— Все, с меня хватит, — заявила наконец Мона Лиза. — Мое терпение истощилось. Мы сидим здесь второй час, и что узнали?..

— Имеющий глаза да увидит, — сказал Ганс, поднимая бинокль.

— То, что там на каждом углу камеры, я увидела в первые секунды. Еще присутствуют здоровенные ворота и переговорное устройство. Но как насчет охраны?..

— Она есть, можешь не сомневаться. Как правило, в таких домах, если не ждут нападения, всего двое или трое. Ночью бодрствуют. Днем отдыхают, но у нас нет времени ждать.

— Что ж, это все упрощает. — Мона Лиза достала пистолет и начала прикручивать глушитель.

— Чейн велел обойтись без жертв. Не забыла?

— Тогда позвони и спроси, что бы он предпринял на нашем месте. — Девушка сунула ствол за пояс. — Они не откроют ворота. Если мы полезем через забор, камеры нас засекут. Эффект неожиданности испарится, и кого-нибудь придется пристрелить. Второй тем временем успеет включить сигнализацию. У нас есть единственный шанс — хватать старика, сажать в багажник и сваливать. Как тебе мой план?

— Весьма неплох. — Штефнер усмехнулся. — Теперь послушай мой…

Выслушав, уличный самурай уставилась на собеседника. Оскалившись от возмущения, она сжала кулаки. Услышанное привело ее в ярость. От таких вещей девушка и предостерегала потенциальных клиентов.

— Что-нибудь не так? — спросил немец, после чего смерил ее взглядом. — По-моему, все должно получиться. Есть другие предложения?..

Постаравшись успокоиться, Мона Лиза вновь просчитала варианты.

Выбора действительно не было.

— Ладно, — проворчала она. — Хрен с тобой…

Пару минут спустя она уже шагала по улице. Короткая куртка развязно приспущена, пуговицы на блузке расстегнуты до самого лифа. Чуть ниже белел идеальный живот. Штефнер заявил, что это придаст убедительности — уж он-то разбирается в подобных вещах.

— Не сомневаюсь, — буркнула Мона Лиза.

Пистолет пришлось оставить в машине, что, впрочем, было меньшее из всех неудобств. Ей никогда не удавалось заполучить разрешение на ношение оружия, даже невзирая на профессиональную деятельность. Именно поэтому уличный самурай и решила обзавестись боевыми имплантантами, стоившими много дороже, нежели ракетная установка. То, каким образом удалось заработать деньги, необходимые для операции, — отдельная история.

Подойдя к воротам, девушка принялась ломать комедию. По уверениям Штефнера, все девицы подобного рода — круглые дуры, уж он-то знает. Мона Лиза огляделась, словно не в состоянии найти табличку с номером дома. Наконец, заметив таковую, она счастливо всплеснула руками. Спина тем временем зудела от напряженных взглядов — она стояла аккурат под камерой слежения, а Штефнер хохотал в машине, наблюдая за ее ужимками.

Мона Лиза поправила блузку и шагнула к переговорнику. Кнопка поддалась с неохотой, будто также не жаловала незваных гостей.

— Да?.. — незамедлительно донеслось из динамика.

— Привет. — Мона Лиза хихикнула. — Мне сообщили, будто вам, ребята, сегодня очень одиноко. И вот я здесь! — Она развернулась и, отставив ножку, помахала в камеру.

— Минутку. — Переговорник отключился.

Прошло сорок секунд, когда дверь щелкнула запорами и распахнулась. На пороге стоял приземистый кореец лет тридцати, в плечевой кобуре. Темные глаза внимательно оглядели Мону Лизу и пустынную улицу.

— Заходи. — Он посторонился, освобождая дорогу.

Девушка вошла, дверь тут же захлопнулась. Они стояли на подъездной аллее, ведущей к роскошному двухэтажному особняку, украшенному колоннами. вдоль асфальтовой полосы раскинулись цветочные клумбы и декоративный кустарник.

Охранник вновь окинул ее взглядом, на этот раз плотоядным:

— Кто тебя прислал?

— Какой-то господин. — Мона Лиза равнодушно пожала плечами. — Мне-то что?.. Заказы поступают каждый день, мне не сообщают подробностей.

— Это были не мы. Мы на работе.

— Да какая разница-то?.. — Она томно улыбнулась. — За все заплачено.

Кореец сглотнул. Взгляд его погрузился в разрез блузки.

— Ладно, — буркнул он наконец. — Наверное, хозяин пошутил…

— Вот и я о том же. Не все ли равно?..

— Обыщи ее, придурок, — неожиданно донеслось из рации.

Кореец вздрогнул от неожиданности, но Мона Лиза не нуждалась в пояснениях. Развернувшись, она нагнулась и оперлась руками о ворота. Наглые руки легли ей на спину, скользнули к животу. Бедрам, затянутым в кожаные штаны, было уделено особое внимание, хотя спрятать там что-либо не представлялось возможным. Пока длился обыск, девушка успела улыбнуться равнодушной камере.

— Вроде чисто. Пойдем. — Охранник развернулся и потопал по аллее.

Мона Лиза шагала следом, внутренне полыхая от унижения. Ничего, он за это заплатит. Она могла бы прикончить его уже сейчас, голыми руками, но решила подождать, пока горячее блюдо немного остынет.

Оптические имплантанты фильтровали тьму, выделяя из серо-зеленого пейзажа каждую мелочь. Среди буйной активности, казалось, не было ничего постороннего. Забор маячил в отдалении серым гребнем. Не было ни лазеров, ни других хитроумных игрушек.

Зато рядом с домом обнаружилась одноэтажная пристройка, из распахнутой двери лился желтый свет. Кореец отступил в сторону, пропуская гостью. Мона Лиза вошла и в очередной раз глупо хихикнула:

— Как у вас уютно, мальчики!..

Действительно, у стены стоял широкий диван. Второй кореец, чуть постарше напарника, сидел у пульта с десятком мониторов. Картинка периметра получалась довольно плотная, но ни Штефнера, ни машины видно не было.

— Хозяин?.. — Второй охранник кивнул на гостью.

Напарник пожал плечами и начал стаскивать кобуру. Другой откровенно изучал Мону Лизу, сползая взглядом все ниже. Девушка сомневалась, что им слишком уж часто делают такие подарки, — в особенности белых, привлекательных девушек, нашпигованных дорогими имплантантами. Уличный самурай знала себе цену.

Ещё она знала, что все это вот-вот закончится.

Кореец наконец-то снял кобуру и небрежно бросил ее на стол, придвинутый к дальней стене. Мона Лиза не очень огорчилась, осознав, что пистолет останется вне досягаемости, — второй охранник наверняка успеет достать собственный. Но, по сути, это ничего не меняло. Самурай намеревалась проявить оригинальность.

— Ну же, иди сюда, — поманила она.

Кореец, сражавшийся с рубашкой, бросил на нее нетерпеливый взгляд. Мона Лиза потянулась к блузке и ловко расстегнула обе оставшиеся пуговки. Она всегда гордилась собственным телом, а потому предпочитала носить откровенное белье. Символический лиф только подчеркивал идеальную форму груди.

Не выдержав, охранник бросился к ней. Девушка подалась навстречу и ловко ушла от поцелуя в губы. Кореец, казалось, не удивился — шлюхи целуются по двойному тарифу. Обвив рукой девичью талию, он присосался, будто вампир, к белоснежной шее. Его рот был горячим и мокрым, а еще внутри находились острые зубы. Мона Лиза решила, что это уже чересчур; дзайбацу за такое не рассчитаться.

Просунув руки под клешни охранника, девушка без труда разжала объятия. Кореец недоуменно застыл. Видимо, не ожидал, что в этом хрупком теле скрывается подобная мощь. Мона Лиза не собиралась его разочаровывать. Размахнувшись, она шагнула вперед и сомкнула ладони на голове охранника, аккурат над ушами. Вскрикнув, он пошатнулся. Но самурай не позволила ему упасть, а, скользнув за спину, развернула приземистое тело к напарнику.

Тот тем временем судорожно пытался достать пистолет — тугая кобура упорно не желала расставаться с содержимым. На лице его застыло удивленно-испуганное выражение.

— Советую этого не делать, — предостерегла Мона Лиза.

Она поднесла руки к самой шее заложника. Короткие лезвия выскользнули из кулаков. Уличный самурай могла за какие-то мгновения оторвать корейцу голову, причем для этого потребовалось бы приложить совсем немного усилий. Лезвия тускло мерцали в свете лампы, касаясь обнаженной кожи.

— Хорошо. Не убивай его. — Охранник поднял руки. — Что тебе нужно?

Мона Лиза усмехнулась:

— Не все сразу. Достань ствол, только осторожно. Затем положи на пол и толкни в нашу сторону. Приступай.

Кореец осторожно выполнил инструкции, будто сапер, колдующий над вражеской бомбой. Пистолет прошуршал по линолеуму и затормозил о ботинок Моны Лизы.

Девушка осторожно усадила заложника на пол. Тот не пытался освободиться, не предпринял ни одной бесполезной попытки. В данный момент его, похоже, интересовал лишь звон медных колоколов, звучавших внутри черепной коробки.

Мона Лиза подняла пистолет, но не убрала руки от шеи охранника, пока не убедилась в пригодности оружия. Кто их, в конце концов, знает?.. Затем сняла с предохранителя и передернула затвор.

— На колени, — велела она, поднимаясь. — Развернись к стене. Руки за голову, скрести ноги. Время пошло.

Кореец приступил к выполнению, справившись за пару секунд.

Второй не принимал ни единой акустической волны из внешнего мира, поэтому его пришлось развернуть к стене пинками. Из обоих ушей у него сочилась кровь.

— Ничего, до свадьбы заживет, — пробормотала Мона Лиза.

Не выпуская корейцев из виду, она принялась изучать комнатенку.

Возле двери обнаружился рубильник, открывающий ворота, и самурай не преминула им воспользоваться. Минуту спустя в щель проскользнула долговязая фигура, в деталях отобразившаяся на мониторах. Щтефнер запер ворота и не спеша зашагал по аллейке, с любопытством оглядываясь по сторонам. При этом немец выглядел столь беззаботным, будто зашел в гости к старым друзьям.

Мона Лиза почувствовала укол раздражения, но столь же быстро успокоилась. В конце концов, у этого парня есть чему поучиться. Настоящий наемник должен обставить все так, чтобы кто-то другой сделал за него всю работу. Сам же приходит к финалу, чтобы состричь купоны.

Немец безошибочно вышел к пристройке. Вошел и присвистнул, завидев корейцев, изучающих хитросплетения известки на стенах. Пистолет в руке Моны Лизы, похоже, не произвел на него впечатления. Он прошел в комнату и взял со стола кобуру охранника. Вынул пистолет, тут же сунул в карман, но взамен достал другой, привезенный из Токио; принялся неторопливо прикручивать глушитель.

— Отлично сработано, девочка, — сказал он наконец. — Похоже, этим двоим пора немного отдохнуть.

Тот кореец, что еще мог воспринимать звуковые сигналы, скосил глаза и вздрогнул, завидев пистолет, почти готовый для бесшумной стрельбы. Оружие киллера.

— Пожалуйста, не убивайте нас! — взмолился он. — Мы никому ничего не расскажем! Прошу вас!..

— Цыц, — велел Штефнер. — Умри как мужчина. Трупы не болтают.

Охранник тихо всхлипнул, но замолчал.

Немец поднял пистолет, передернул затвор, и всадил в открытые спины по ампуле с транквилизатором. На белоснежных рубашках расцвели красные пятна. Секунды спустя тела уже были неотличимы от трупов.

— То-то они удивятся, — усмехнулась Мона Лиза, — когда оклемаются!..

— Сомневаюсь, что их это обрадует. Чейн — большой юморист.

Штефнер достал пистолет Моны Лизы и передал напарнице.

— Возьмем еще кое-что. — Наемник поднял миниатюрные рации. — Связываться только в случае крайней нужды. Без имен и лишних деталей.

— Ясно, — буркнула девушка. — Что ты меня лечишь, как маленькую?..

Штефнер добродушно рассмеялся:

— Ну, ты ведь хочешь стать настоящим профессионалом!

Мона Лиза пропустила колкость мимо ушей. В конечном итоге ее наняла «VERLOT», одна из самых больших акул на рынке электроники. Следовательно, как профессионал уличный самурай уже состоялась, что бы там ни говорили завистники. Ей удалось отомстить, когда Штефнер взял небольшой фонарик — уж она-то в дополнительном освещении не нуждалась.

Они вышли из пристройки и заперли дверь найденным ключом. К дому продвигались под прикрытием кустарника, остерегаясь открытых мест. Атаковать особняк было решено с двух сторон — через парадный и черный. Собственно, требовалось всего-навсего обыскать этажи, чтобы спокойно приступить к исполнению основной задачи. Мона Лиза заметила, что будет довольно забавно, если окажется, что Председатель ночует не дома.

— Он старик, — ответил Штефнер. — А значит, успел выйти из беспокойного возраста. Старики любят СВОИ кровати.

Они разошлись в стороны возле стены. Штефнер двинулся к парадному, Мона Лиза свернула за угол. Как ни странно, дверь оказалась не заперта. Видимо, Председатель привык на все сто доверять охране.

Девушка вошла и огляделась. Она давно успела позабыть, как выглядит по-настоящему темная комната. Имплантанты выхватывали из окружающего каждую деталь, подсвечивали мягким зеленоватым цветом. По-видимому, эта и несколько ближайших комнат были отведены прислуге, но из трех маленьких спален жилой оказалась только одна.

На узкой кровати спала кореянка, довольно тучная для своего возраста и небольшого роста. Уличный самурай слышала ее храп еще в коридоре. Осторожно открыв дверь, она остановилась на пороге. Девушка продолжала самозабвенно храпеть. Мона Лиза достала пистолет. Затвор тихо клацнул, и кореянка шевельнулась во сне. Выстрел был и того тише — пуля-ампула вошла в пухлый бок, где от соприкосновения все заколыхалось. Веки женщины затрепетали, но прийти в сознание ей так и не удалось.

Мона Лиза прикрыла дверь и вышла обратно в коридор. Так, один угол за другим, она обыскала весь первый этаж. Не обнаружилось ни прислуги, ни даже домашних животных, — собаки могли составить проблему. Интерьер дома был безупречен, выполненный в стиле девяностых прошлого века. Местами стены украшали абстрактные картины, а по углам громоздились невразумительные изваяния из стекла и металла. В то далекое и странное время люди продолжали терзать себя наивными мечтами, но подсознательно подозревали, что их цивилизации уготован бесславный конец.

В целом же было довольно уютно. Мона Лиза не отказалась бы пожить как в прошлом столетии, так и в этом домике — ее нынешнее обиталище легко могло поместиться в уголке одного из местных залов.

— У меня все чисто, — сообщила она в рацию. — Что у тебя?..

— Поднимайся наверх, — последовал ответ.

Уличный самурай направилась к широкой лестнице. Ковер был прикован к ступеням бронзовыми прутьями — такое девушка видела только в музеях, когда приходилось следить за какими-нибудь эстетами. Она поднялась на второй этаж и бесшумно зашагала по коридору. Двустворчатая дверь в самом конце была приоткрыта.

Внутри обнаружилась огромная спальня с потолком, украшенным гипсовыми купидончиками. Крылатые мерзавцы целились в люстру крохотными луками и кому-то подмигивали. Возле стены громоздилась колоссальная кровать под балдахином, — такое Мона Лиза и вовсе наблюдала только в историко-порнографических фильмах. В самом центре кровати свернулся округлый клубочек, почти незаметный среди десятка подушек.

Штефнер стоял на ворсистом ковре и задумчиво созерцал эту картину.

— Даже не знаю, как подступиться, — сказал он наконец. — Чейн сказал, у него слабое сердце… Еще удар хватит.

Мона Лиза, не проронив ни единого слова, двинулась прямиком к произведению мебельного искусства. Она подпрыгнула и взобралась на перину, игнорируя предостерегающие шиканья Штефнера. Там, пробираясь через акры белоснежного белья, девушка нащупала какую-то конечность. Ухватившись покрепче, они подалась назад, увлекая находку за собой. Из-под геологических складок донесся невнятный протест. Мона Лиза продолжала тянуть, пока не извлекла на свет Божий самого Председателя. Тот к этому времени успел окончательно проснуться и уставился на нее ошалевшими глазами.

Мона Лиза протянула руку и накрыла старческий рот — аккурат за секунду до того, как оттуда вырвался испуганный вопль. Председатель пытался сопротивляться, но с хваткой уличного самурая ему было не совладать. Девушка стащила его с кровати и, обхватив поперек тела, понесла в глубь комнаты. Старик дрыгал ногами и всячески пытался вырваться, чем лишь усугублял незавидное положение.

Штефнер услужливо подтащил кресло, на которое Мона Лиза и усадила свою беспокойную ношу. Пытаясь выровнять дыхание, девушка поглядела на ухмыляющегося напарника — тот в очередной раз ее провел.

— Если вы пообещаете, что не будете кричать, — сказала самурай, — я уберу руку. Так будет проще, согласитесь.

Старик мотнул головой, и Мона Лиза осторожно разжала хватку.

Действительно, не последовало ни единого звука.

Немец поднял один из стульев и поставил его против кресла, после чего уселся сам. Благодаря этому нехитрому трюку он оказался спиной к широкому окну, и лунный свет четко обрисовывал его силуэт, не позволяя разглядеть детали. Мона Лиза заняла пост возле двери, преграждая путь к бегству. Связывать старика не имело смысла — тот и без того представлял жалкое зрелище.

Председатель был одет в черную шелковую пижаму, из рукавов и штанин торчали сморщенные ручки и ноги. Выглядел он на восемьдесят с гаком. Лицо походило на запеченное яблоко; с круглой головы свисали седые лохмотья. Словом, годы испытания властью не прошли для него даром.

— Кто вы такие?! — воскликнул он. — Почему вы ворвались в мой дом?..

— Мы нуждаемся в вашей помощи, — ответил Штефнер. — Кризисная ситуация, которая у нас сложилась, может разрешиться с вашим участием.

— С моим?.. — удивился старик. — Но я вас даже не знаю!..

— Полагаю, вы слышали о крупномасштабной сделке, которую намерены провести «VERLOT» и «SAFO»?

Бывший председатель раздраженно поморщился:

— Естественно, мне известно об этом позоре.

— Тогда, наверное, вы слышали и о том, что кто-то убивает членов делегации «SAFO»… Не могли не слышать.

— Что?! — Старый кореец не на шутку встревожился. — Я об этом не знал.

— Странно. Нужно заметить, вы ведете довольно уединенный образ жизни. — Наемник усмехнулся. — Впрочем, не удивительно. Ваших соотечественников убивают, причем весьма изощренными способами. Мы, как вы догадались, работаем на дзайбацу. Она послала нас к вам, чтобы попробовать разобраться в этой ситуации.

— Я уже давным-давно отстранен от дел, — резко ответил старик. — О чем можно говорить, если даже ВАМ известно больше меня?!.

— А вот это мы сейчас проверим.

Штефнер поднялся со стула, подошел к Председателю и достал из кармана несколько глянцевых карточек. Мона Лиза в точности знала, что на них изображено, — она собственноручно сделала все эти снимки из-за тонированного стекла «мерседеса».

— Внимательно посмотрите на эти лица, — попросил немец. — Знакомы ли вам эти люди? — Он передал старику всю пачку, и тот принялся перебирать ее скрюченными пальцами.

— Нет. Я никогда не встречался с этим людьми, — ответил Председатель.

— Вы лжете. — Штефнер выбрал из пачки фотографию и вновь показал ее старику. — Вы вздрогнули, когда вспомнили это лицо. Более того, у вас изменился голос, пальцы задрожали сильнее. Я могу указать и на другие признаки, не столь очевидные. Все они говорят об одном — вы попытались солгать.

Председатель хрипло рассмеялся:

— Ну и что?! Каким образом вы собираетесь развязать мне язык? У меня больное сердце, я не выдержу даже незначительных пыток. Лучше проваливайте восвояси, японские прихвостни!..

Штефнер вздохнул и убрал фотографии. Но из другого кармана извлек некий продолговатый предмет, наполненный голубоватой жидкостью.

— Вы не оставляете нам выбора, господин Председатель.

Старый кореец встревоженно уставился на шприц:

— Что это такое?..

— Сыворотка правды, — ответил Штефнер. — Она развязывает язык лучше любых пыток. Ее применяют ЦРУ. Моссад, а также множество других ведущих спецслужб, не говоря о транснациональных корпорациях.

Наемник снял колпачок и выдавил из иглы тонкую струйку. Мона Лиза подошла к Председателю. Тот, похоже, смирился со своей участью и даже не сопротивлялся. Уличный самурай удерживала его руку на подлокотнике, в то время как Штефнер пытался нашарить вену под сморщенной кожей. Наконец ему удалось, и три кубических сантиметра «сыворотки» поступили в кровообращение.

Напарники расселись по стульям и принялись ждать.

Час спустя они стояли возле мертвого тела, таращась друг на друга.

Насчет сердца Председатель не врал. Воздействие «сыворотки правды» было чревато даже для молодых здоровых мужчин, для восьмидесятилетнего же старика оказалось фатальным. Комок мышц, еще недавно бившийся у него в груди, изрядно пообтрепался с годами. Штефнер прекрасно знал о таком риске, но считал, что им не оставили выбора.

Впрочем, оба наемника были не настолько циничны, чтобы подумать о том, насколько такой исход упрощал ситуацию. Ни Штефнеру, ни Моне Лизе не хватило бы духа, чтобы прикончить беззащитного старика, а свидетеля оставлять не хотелось.

Как бы там ни было, перед ударом Председатель поведал немало.

Услышанное повергло напарников в шок. Это было смелее и сокрушительнее, нежели самые смелые предположения. Более того, слова старого корейца, сказанные под воздействием «сыворотки», не нуждались в доказательствах. Но если кто-то таковых потребует, добыть их не составит труда.

Мона Лиза достала телефон.

— Нет, — остановил ее Штефнер. — Так мы только навредим.

— Чейн сказал, что сам с нами свяжется. — Девушка нахмурилась. — Но у нас нет времени ждать. УЖЕ может быть поздно.

— Если мы позвоним, — парировал немец, — то наверняка опоздаем.

Он оглядел просторную спальню, перевел взгляд на старческий труп.

Пожав плечами, Мона Лиза сунула телефон обратно в карман.

— Пойдем. Здесь нам делать нечего. — Штефнер зашагал к двери. — Будем надеяться, остолопы-пилоты не заставят себя ждать…

…И они помчались в аэропорт, будто боялись опоздать на собственные похороны. Такая поспешность оказалась излишней — немногочисленный экипаж едва закончил оформлять документы, и наземные службы приступили к заправке. Наемники метались вокруг, подгоняя техников, однако насосы были не в состоянии качать горючее быстрее.

Наконец они оторвались от бетона и прыгнули в небо.

До Токио оставались долгие часы полета в холодной заоблачной мгле.

Чейн пробрался, согнувшись в три погибели, к краю крыши. Дело было вовсе не в том, что он опасался демаскировки — оперативники разгуливали по улице внизу, не таясь. Причина заключалась в спутниковых и телевизионных антеннах, маячивших над головой. Сама крыша была плоской, словно тарелка, огражденная кирпичным бортиком высотой в тридцать сантиметров. Двадцать метров, отделявших крышу от асфальта, могли убить вернее пули.

Часть бетонной крыши покрывал темперлон с логотипами «VERLQT», на котором уже возлежали ведущие специалисты дзайбацу по обезвреживанию преступных группировок. Каваджири скрючился у левого края (последний либо же первый — в зависимости от точки зрения). Соседнее место оставалось свободным. Чейн решил, что они могли бы неплохо заработать на билетах — подобные зрелища в Токио имели место не часто.

Наемник плюхнулся на темперлон и без спроса взял бинокль.

Оперативники, облаченные в черные костюмы, бронежилеты и черные же маски, рассредоточивались по улице. Близлежащие кварталы были перекрыты как для транспорта, так и пешеходов — полиция, как повелось, заняла нейтральную позицию. Посты стояли и вподъездах близлежащих домов, дабы аборигены не крутились под ногами в самый неподходящий момент.

Впрочем, в пять утра движение и без того не отличалось особой интенсивностью. Это был относительно приличный район, аренда жилья в котором была достаточно дорогой. Не удивительно, что местные жители досматривали очередной сон, в то время как трудовой народ уже мчался сломя голову в подземку.

Судя по маневрам оперативников, можно было заключить, что эпицентром грядущих событий станет четырехэтажное здание, расположенное чуть сбоку от наблюдательного пункта. Насколько Чейну было известно, террористы облюбовали апартаменты на втором этаже — шесть комнат, около полторы сотни метров. Каждое окно скрывалось за прочной узорной решеткой, что усложняло задачу. Впрочем, незначительно.

Сам же наблюдательный пункт был обустроен на крыше шестиэтажного здания, откуда открывался превосходный обзор. Ответственные оперативники копошились вокруг аппаратуры, из многочисленных раций доносились непрерывные сообщения. По дороге Чейн прошел мимо нескольких термальных сканеров, на экранах которых виднелись неподвижные красные пятна — все до единого в горизонтальном положении.

По всей видимости, террористы также не причисляли себя к трудовому народу. Общее количество пульсирующих пятен равнялось дюжине, они расползлись по комнатам и лениво мерцали. Температура, определенная сканерами, говорила о том, что все эти люди погружены в глубокий сон, и даже не готовились к пробуждению.

— Кто они? — спросил Чейн.

Каваджири пожал плечами:

— Пока неизвестно. Впрочем, — профессионалы.

— И даже не догадались выставить охрану?.. — Наемник скептически покачал головой.

— Это что-нибудь бы изменило? — Японец усмехнулся. — Не думаю.

— Каким образом вы на них вышли?

— Практически случайно. Как тебе известно, мы задействовали весь наш агентурный аппарат. Наконец один из осведомителей сообщил, что в соседнем доме поселилась группа подозрительных мужчин, ведущих довольно уединенный образ жизни…

— Если можно, короче, — попросил Чейн.

— Не перебивай. Так вот, мы установили наблюдение. Опознать никого не удалось, но на это никто и не рассчитывал — внешность давно не является определяющим фактором. Гораздо примечательней тот факт, что целый день они сгружали в квартиру какие-то свертки. Сопровождение определило, что они курсируют по подпольному рынку оружия. Мы не стали трогать торговцев, подождем конца операции. Но, думаю, это они.

Чейн обдумал услышанное. Что-то слишком уж просто.

— А что с теми, пулеметчиками?..

— Ничего. Папиллярные линии выжжены кислотой, зубные снимки и ретинограммы проверяем через Интерпол. Пока безрезультатно. Пулеметы, как ты догадался, также будто с неба свалились. — Каваджири посмотрел на собеседника. — Думаешь, другие?..

— Понятия не имею. Но если ОНИ, то почему до сих пор дрыхнут?

— Может, решили устроить нам выходной?..

— Сомневаюсь.

— Я тоже, — японец хмыкнул. — Впрочем, у них все может быть готово.

В дальнейших пояснениях наемник не нуждался. Равно как самонаводящаяся ракетная установка не нуждалась даже в пальце, который нажал бы на кнопку.

— Когда начинаете?

Начальник контрразведки сверился с часами. В глазах его блеснули веселые огоньки.

— Через двенадцать минут, — ответил он. — Бронежилет не забыл?

— Какое это имеет значение? — удивился Чейн. — Если ты думаешь, что я туда полезу, то глубоко заблуждаешься.

— Что ж, ты всегда знал себе цену…

К японцу подошли двое оперативников, с тем чтобы уточнить какие-то детали. Прислушиваясь краем уха к их оживленной беседе, изобилующей ругательствами и профессиональным сленгом, Чейн вновь потянулся к биноклю.

Оперативники, затянутые в черные комбинезоны, уверенно готовились к штурму. Снайперы пробрались через заросли антенн и заняли крышу дома, стоящего аккурат напротив объекта. Их было всего шестеро, каждый бережно нес снайперскую винтовку с мощной оптикой. Впрочем, если все пойдет по плану, им ничего не придется делать.

Наемник перевел взгляд на дом террористов. Несколько оперативников карабкались по решеткам первого этажа, уверенно приближаясь к цели. Нет, это была отнюдь не самодеятельность — такого слова в дзайбацу не знали. У пояса каждого болтался тонкий, но безумно прочный трос, способный выдержать натяжение в несколько тонн. Оперативники повисли, словно обезьяны, потянулись вверх и прицепили тросы к решеткам второго этажа. Предохранители на крючьях мягко щелкнули, исключая любую случайность. Сделав дело, все четверо непринужденно спрыгнули на асфальт. Чейн проследил их маршрут — тросы протянулись прямиком к буксирным скобам мощных внедорожников.

Не успело окончиться это мероприятие, как на крыше объекта показались другие фигуры, также затянутые в комбинезоны. Бинокль Чейна позволял разглядеть очертания логотипа «VERLOT» на рукавах. Наемник насчитал восьмерых, — соответственно, по двое в окно. Оперативники проводили проверку снаряжения и о чем-то болтали, не прибегая к помощи раций (возможно, обсуждали вечеринку или очередную серию мыльного сериала). Черные маски с разрезами для глаз придавали сходство с грабителями банков. Противогазы были небрежно сдвинуты на лоб, дабы не осложнять беседу. Помимо бронежилетов, локтевые и коленные суставы защищали специальные накладки. Титановые шлемы лежали на крыше.

Наемник покачал головой и отложил бинокль. Весь этот спектакль начинал действовать на нервы; он уже пожалел, что напросился на представление. Но уходить было поздно — вот-вот начнется действо. Завязка, кульминация и развязка сольются в единое месиво, где невозможно разобрать отдельные сюжетные линии, не говоря уже о персонажах.

Как обычно, планирование и подготовка займет несоизмеримо больше времени, нежели сама операция. Впрочем, это было в порядке вещей — только в дурацких фильмах налет на захудалый банк растягивается на полтора часа. Поэтому следовало запастись терпением и глядеть во все глаза.

Наемник взглянул на часы. Оставались считанные минуты.

Вот в подъезд проскользнула вереница оперативников, обвешанных автоматическим оружием с головы до ног. у стены дома пристроились еще несколько, держа гранатометы наготове, — на поясе каждого висели баллоны со слезоточивым газом. Те четыре пары, что заняли крышу, прикрепили веревки и замерли на самом краю. (Чейну было известно, что в службе безопасности дзайбацу служили самые разные личности — от бывших спецназовцев до простых спортсменов. Числились среди них и альпинисты.) Оперативники пропустили веревки через страховочные пояса и начали спуск. Отталкиваясь ногами от стены, они за какие-то мгновения спустились на дюжину метров, словно пауки, скользящие по своим паутинам. Затем зависли над решетками объекта, дожидаясь приказа, чтобы разорвать противника на части.

Наконец Каваджири отдач последние распоряжения и отослал помощников. Контрразведчик явно находился в приподнятом настроении, предчувствуя легкий успех.

— Ну как, впечатляет?

— Не то слово, — отозвался Чейн. — Вы устроили настоящее шоу. Не хватает только гребаных танков.

— Риск — удел дилетантов, — нравоучительно заметил Каваджири. — Идем, покажу еще кое-что.

Они поднялись с темперлона и прошли вдоль кирпичного бортика. Ассистенты уже успели оборудовать нечто вроде командного пункта: портативные спутниковые антенны, радиостанции, ноутбуки и жидкокристаллические мониторы. Каваджири уселся на раскладной стул, стоявший в самом центре. Чейну придвинули другой. В руки же обоим сунули по чашке с горячим кофе (сходство с безобидной рыбачкой становилось все очевидней).

Отхлебнув кофе, наемник пригляделся к мониторам. Изображения отличались крайним разнообразием: кирпичная стена, узорные решетки, прочная металлическая дверь. Каждый монитор был разделен на четыре одинаковых окна, картинки на которых можно было менять нажатием единственной клавиши. С этим справлялся даже Каваджири.

Не следовало слишком напрягаться, чтобы сообразить, где установлены камеры. Изображения дрожали и меняли фокус в такт тому, как нетерпеливо переступали с ноги на ногу оперативники. Каждая камера в деталях демонстрировала то, на что направлен взгляд носителя шлема. В данный момент оперативники таращились друг на друга, а также изучали циферблаты часов.

Каваджири потянулся к микрофону и затребовал доклады о готовности. Старшие групп поочередно доложили, что Зеленая, Красная, Синяя, Желтая и Черная вышли на позиции и абсолютно готовы.

— Готовность — две минуты, — сообщил Каваджири.

В эфире, равно как и в окружающем пространстве, повисло напряженное молчание. Чейн поднял голову и поглядел на пауков, по-прежнему висящих на своих паутинах. Их коллеги внизу выпрямились во весь рост, направив гранатометы на окна. Внедорожники зарычали, когда водители включили зажигание. Тросы натянулись так, что превратились в прямые линии. Мониторы демонстрировали, как Красные в подъезде лепят к металлической двери взрывчатку — на петлях и обоих замках. Когда провода протянулись к каждому детонатору, оперативники вышли с лестничной площадки и спрятались за углом.

Еще два монитора вещали прямиком с орбиты. Наёмник сперва не поверил, но, задрав голову, не нашел ни одного вертолета. Кроме того, картинка была абсолютна неподвижна и отличалась превосходным качеством. Один монитор демонстрировал весь квадрат, включая перекрытые улицы, а другой, в деталях, объект и примыкающее пространство. Приглядевшись, Чейн обнаружил самого себя, скорчившегося на соседней крыше. Рядом сидел Каваджири и операторы, все дружно таращились на самих себя.

По мнению наемника, это было уже чересчур. Однако никто, кроме него, так не считал, принимая умопомрачительную роскошь как само собой разумеющееся. Корпорация была правомочна использовать собственные спутники так, как ей заблагорассудится. Аренда же таковых стоила десятки тысяч долларов в минуту.

Покачав головой, Чейн поглядел на те экраны, что транслировали сигналы с нашлемных камер. Красные цифры в верхних углах вели обратный отсчет. Минуты уже равнялись нулям, но секунды и десятые доли продолжали крутиться.

Наконец Каваджири вновь схватил микрофон:

— Всем группам, внимание — время пошло!

…И тут время словно взбесилось, сорвалось с цепей и понеслось галопом. События происходили в унисон с ударами сердца. А сердце у наемника стучало быстро…

Внедорожники нанесли первый удар.

Моторы натужно взревели, колеса провернулись продвигая мощные машины вперед, узорные решетки в одночасье слетели с окон, словно картонные, в подъезде громыхнули заряды, штурмовики вынырнули на лестничную площадку, бросились вперед, камеры на шлемах тряслись, словно на ухабах, дымные клубы застилали пространство, коротко рявкнули гранатометы, выплюнув баллоны, окна хлестнули стеклянными осколками, штурмовики отбросили с дороги остатки дверей, черные пауки оттолкнулись от стены и синхронно влетели в квартиру, слезоточивый газ окутал черные фигуры, в глубине кашляли, задыхались какие-то люди, оперативники хватали их и били в лицо…

Секунды спустя все было кончено. Баллоны, не растратившие даже половины содержимого, оказались на улице. Сквозняк выдул из комнат остатки газа. На мониторах показалась разгромленная квартира — пол покрывали осколки стекла, обломки мебели громоздились в углах. Террористы предстали далеко не героями и даже не злодеями — распластанные на полу, с вывернутыми руками, закованными в стальные браслеты. Лица покрывали слезы, сопли и кровь. Возможно, именно эта небольшая деталь заставила Чейна подумать: «Не верю!»

Впрочем, до Станиславского ему было далеко.

— Ну, каково?! — Каваджири так и сиял.

— Избиение младенцев. У них не было ни единого шанса.

Однако начальник контрразведки, похоже, принял это за комплимент.

— Пойдем. Не терпится посмотреть на этих ублюдков…

С этим Чейн был совершенно согласен. Они вышли на чердак, а оттуда спустились по лестнице. Улица была полна оперативников — те приступили к ликвидации последствий. Кто-то отвязывал погнутые решетки, кто-то выводил из подъездов перепуганных аборигенов и составлял справки о том, что на работу они опоздали ввиду причин, заслуживающих должного уважения…

Тем не менее какое-то время Каваджири и Чейну пришлось переждать, потому как саперы проверяли в квартире какие-то устройства. Чейн переминался с ноги на ногу и поглядывал на часы. До выхода колонны с делегатами времени оставалось впритык. Зато японец был совершенно невозмутим и доволен жизнью.

Еще бы — новая галочка в послужном списке.

Наконец их впустили. За время задержки ничего не изменилось — террористы по-прежнему валялись на полу, оперативники зачем-то держали их на прицелах. Среди Зеленых и Красных затесались несколько саперов, принявшихся о чем-то шептаться с Каваджири.

Не задерживаясь, наемник двинулся в глубь квартиры. Он обходил распластанные тела, пристально вглядывался в азиатские лица. Предполагаемые террористы истекали слезами и хлюпали разбитыми носами, представляя довольно жалкое зрелище.

Что и говорить, не такой наемник представлял эту встречу.

Выбрав одного бедолагу, выглядевшего более-менее прилично, он взял его за грудки и хорошенько встряхнул. Штурмовики вяло запротестовали, но сочли за благо не вмешиваться. Чейн чувствовал, как в груди нарастает гнев. Он продолжал трясти азиата, пока лицо того не приобрело безумное выражение.

— Кто ЕЩЕ работает по делегатам?! — крикнул наёмник.

Раскосые глаза недоуменно моргнули.

— Каким делегатам?.. — выдохнул он.

Чейн тряхнул его еще, но террорист лишь зажмурился. Теперь от него вряд ли удастся чего-либо добиться — на скорую руку, естественно. Впрочем, наемник узнал все, что его интересовало; псевдотеррорист понятия не имел, чего от него хочет странный гайдзин.

Отшвырнув азиата, Чейн поднялся на ноги и огляделся. Оперативники по первой же просьбе предъявили добытые улики. Таковые включали пистолеты, автоматы, осколочные гранаты, а также четыре металлических баллона с нервно-паралитическим газом. Бумаги и электронные носители содержали детальные планы столичной подземки, — станции, развязки, отстойники, воздушные скважины и технические узлы. Схемы перемежались листовками религиозно-идеологического содержания и брошюрами древней секты «Аум-Сенрике».

То, что захваченные бедолаги являлись террористами, уже не подлежало сомнению. Вот только цель их потенциальной атаки не имела отношения ни к корейской корпорации, ни даже к «VERLOT». Недоразумение, сходное с катастрофой. Горе-террористы собирались повторить деяние далеких предшественников, трагедию более полувековой давности. То, что на эту группку в ходе своих изысканий наткнулась дзайбацу — озабоченная в конечном итоге лишь собственной выгодой, — было не более чем случайностью. Не случись это, и число жертв равнялось бы сотням, если не тысячам. С годами старинный «Зарин» ничуть не растерял потрясающую способность убивать.

Чейн понимал, что они предотвратили катастрофу Тем не менее осознание этого почему-то сердце не грело. Возможно, причиной пессимизма послужила назойливая мысль, что все это выглядело слишком УДОБНЫМ. Для того чтобы организовать такое шоу, не требовалось особых усилий.

Едва додумав эту мысль до конца, наемник бросился к выходу.

Каваджири вынырнул откуда-то из кухни, явно намереваясь что-то сказать. Чейн наградил его уничтожающим взглядом и ускорил шаг. Здесь могут обойтись и без наемного гайдзина. Интуиция тащила его за собой, настойчиво подсказывая, что он нужен сейчас совсем в другом месте.

К счастью, «мерседес» оказался там же, где наемник его и оставил. Но водитель куда-то отлучился, прихватив чип-ключ. Чейну пришлось несколько раз атаковать клаксон, прежде чем японец соизволил явиться. Наожидание ушло несколько драгоценных минут. Однако на этом неприятности не кончились. Они успели проехать всего два квартала, как оказались в самой сердцевине невероятной пробки.

Нещадно матерясь, Чейн вышел из машины. Конечно же, причиной дорожной неразберихи послужили все те же оперативники, пытающиеся возобновить движение. Наемник некоторое время наблюдал за неуклюжими потугами регулировать поток. Судя по всему, успех ожидал их нескоро — даже легавые убрались восвояси, предоставив расхлебывать кашу тем, кто ее и заварил. Впрочем, они еще были не в курсе, что Каваджири вскоре наградят главным орденом Департамента полиции.

Наемник перешел на бег. Пробираясь по тротуарам, он вовсю размахивал локтями, отпихивая с дороги неторопливых зевак. На то, чтобы выбраться к более-менее чистому перекрестку, ушло еще несколько минут. Зато поймать такси удалось на удивление быстро.

Кортеж уже был в дороге — нехорошо заставлять Совет ждать. Чейн собирался перехватить их по пути, потому как накануне тщательно изучил новый маршрут. В данный момент он двигался под острым углом, практически навстречу. Водитель уже получил одну купюру и лелеял мечты о другой, когда нетерпеливый клиент окажется на месте. Они на порядок превысили скорость, выезжали на встречную и проносились на красный… Должны успеть.

Звонок застал Чейна в считанных километрах от точки.

Кортеж был расстрелян из гранатометов две минуты назад.

Значит, можно не спешить. Наемник отключил телефон и хрипло велел водителю свернуть.

Он вышел из такси и на дрожащих ногах направился к обломкам.

Водитель получил свои деньга, но не спешил уезжать, во все глаза таращась на жуткую свалку. Кому-то из оперативников пришлось направить на него ствол автомата, что послужило самой красноречивой просьбой.

Но Чейн этого не видел. Он брел среди раскаленных остовов, в которые превратились лимузины и несколько «мерседесов». Не помогла даже броня — стреляли практически в упор. От тел корейцев и телохранителей практически ничего не осталось; посылка в Сеул будет не больше обувной коробки.

Наемник старался абстрагироваться от этого зрелища, но запахи жареного мяса набивались в нос, перебивая даже вонь горелой резины. Кожа чувствовала жар раскаленного металла, кое-где продолжали полыхать развороченные салоны. Чейн старался мыслить, анализировать поступающую в мозг информацию… Тщетно.

Гайдзин, чужой в чужой стране. Он брел, спотыкаясь о куски металла и обожженного пластика. Как ни странно, крови заметно не было — она испарялась, не успевая коснуться асфальта. Кое-где на бронированных корпусах остались рваные круглые дыры. Стреляли умелые руки, с незначительного расстояния, из трех точек — крыш или верхних этажей. Причем стволов было несколько, никак не меньше шести.

В итоге перекресток оказался завален останками дорогих автомобилей, напрочь перегородив движение. Светофор беспомощно мигал круглыми буркалами. Оперативники, вошедшие в ступор, с зеваками не церемонились; автомобилисты считали за благо развернуться и отправиться в объезд. Откуда-то доносился рев сирен.

Так, продолжая бесцельный обход, Чейн наткнулся на уцелевшего. Как ни странно, это был один из директоров. Телохранители оказывали ему неотложную медицинскую помощь, благо в «мерседесах» имелись объемные аптечки. У корейца отсутствовала правая нога, туловище обожжено до второй степени. Двое оперативников засыпали ожоги крахмалом, еще двое пытались перевязать ногу выше отсутствующего колена. Из разорванных артерий хлестала густая, почти черная кровь.

Директор таращился в пространство невидящими глазами, по всей видимости, не отдавая себе отчета о происходящем. Не мог он догадываться и о том, что за посылку ему придется доставить в Сеул.

Чейн отвернулся и продолжил обход. Он был здесь лишним.

Неожиданно в кармане зазвонил телефон, но наемник не обратил на это внимания. Должно быть, звонили с того света, чтобы сообщить, какой он все-таки мудак.

Клубы дыма расступились, и показался чистый асфальт. Зрелище показалось Чейну довольно странным: он успел свыкнуться с мыслью, что мироздание превратилось в свалку металлолома, где какие-то каннибалы решили сварганить барбекю.

Поодаль стояли два «мерседеса», совершенно целые. Длинные черные линии протянулись по асфальту к задним покрышкам. Эти машины возглавляли кортеж, а потому успели проскочить. Вернее, им позволили, ведь ничего и никого, заслуживающего внимания, они не везли. Спустя считанные секунды позади разверзлась преисподняя.

Пять «мерседесов» блокировали перекресток — остатки групп прикрытия. Остовы еще трех громоздились посреди пешеходных переходов. Мотоциклы представляли слишком мелкие мишени, а потому практически не пострадали.

Уцелевшие оперативники сгруппировались подле автомобилей, ощетинились стволами. Они действовали так, будто вокруг кипела настоящая война, вокруг же смыкалось кольцо противника. Прорываться не имело смысла — слишком много раненых. Те лежали в самом центре, пока товарищи обрабатывали раны. Якобы там было больше чистого воздуха, а под ногами не гремели покореженные куски металла…

Навстречу Чейну спешил какой-то японец.

Наемник несколько секунд вглядывался в его лицо, прежде чем вспомнил, что сам оставил этого паренька за главного. До того как перейти в корпорацию, тот служил в полицейских силах быстрого реагирования.

— Потери?.. — спросил Чейн.

— Сорок три убитых. Девятнадцать раненых, четверо — тяжело.

Оперативник оглянулся на товарищей, истекающих кровью на асфальте. Сирены приближались. В противоположном конце улицы показались машины полиции и скорой помощи, мчащие во весь опор. Чейну казалось, будто они еле ползут.

От него не укрылось, как молодой самурай отводил взгляд, а также избегал естественного «господин».

— Председатель?..

— Ищут. — Оперативник пожал плечами. Неожиданно лицо его изменилось, на нем появилось что-то детское. Будто только сейчас он позволил себе испугаться. — Все произошло так внезапно… Первая машина едва успела миновать перекресток, как из люков полезли «Тарантулы» — не меньше четырех. Они метнулись к лимузинам, и машины подбросило на взрывах. Я видел, как они парили на огненных крыльях, будто что-то их держало. Затем сверху посыпались гранаты. Стреляли оттуда, оттуда и оттуда. — Парень ткнул пальцем в дома, о которых Чейн уже думал. — Были кумулятивные, фугасы и осколочные. Люди сгорали заживо, даже не успевая выбраться из машин. Они убивали нас, словно животных. — Отстраненный взгляд блеснул слезами гнева. — Я не знал, что можно сделать. Вторая группа прикрытия подоспела меньше чем через минуту, но все было кончено.

— Ты послал людей в эти дома? — уточнил Чейн.

— Да, — кивнул парень. — Восьмерых или девятерых. Естественно, что им не удалось никого поймать, и я велел им возвращаться. На счету была каждая рука, чтобы вытаскивать товарищей, пока не рванули баки с бензином. Я правильно поступил… господин?

Наемник похлопал его по плечу:

— Конечно, ты молодец. Никто не справился бы лучше.

Японец кивнул и упрямо сжал губы. В кармане у него раздалась короткая трель. Оперативник достал телефон, выслушал какие-то слова, после чего протянул аппарат Чейну:

— Это вас. Господин Каваджири.

— Скажи, что я свяжусь с ним позже. Остались кое-какие дела.

Парень пожал плечами и передал сказанное шефу.

Некоторое время наемник наблюдал за эвакуацией, после чего зашагал к ближайшему подземному переходу. Эту поездку он намеревался совершить в метро. Оставалось надеяться, что тонны грунта не пропустят даже мощный сигнал.

Несмотря на то, что стены подпольной клиники обладали толстой изоляцией, Чейн чувствовал себя не в своей тарелке. Дело было даже не в хирургическом лазере, которому предстояло вонзиться в его внутренности. До того самого момента, когда легкие закачали в кровь достаточное количество эфира, наемник ожидал детонации. Понимание того, что он просто не успеет испугаться, отнюдь не смягчало ситуацию.

…А потом все окутала тьма.

Проснулся он другим человеком — наполовину свободным. Это забытое ощущение оказалось таким непривычным, что внушало опасения. Но хирург без лишней скромности продемонстрировал ему набор круглых железок, покрытых слоем свернувшейся крови, и наемник без споров расплатился.

Тем не менее все это являлось не более чем подстраховкой.

Он оделся и покинул клинику, не забыв прихватить сувениры. В штаб-квартиру отправился на том же метро. В холле небоскреба чрезвычайно удивились, завидев, как гайдзин без принуждения входит в бронированный проем. Никто не ожидал, что он на это решится — с учетом распоряжений, отданных начальниками служб безопасности.

Наемника взяли под руки, погрузили в лифт и сопроводили на предпоследний этаж. Он ничуть не удивился, когда оказался совершенно один в неуютной комнате. Охранники вышли; запоры щелкнули с той стороны.

Чейн огляделся. Половину одной из стен занимало зеркало, являвшееся таковым только отчасти. Стол и два стула были привинчены к полу. Под потолком тускло светил плафон, забранный мелкой решеткой. Пожав плечами, наемник уселся на тот стул, что стоял напротив двери. Металлические кольца в столешнице — крепления для наручников — заставили его усмехнулся.

Он отнюдь не спешил отдаваться на волю Судьбы и даже не испытывал суицидальных настроений. Просто это был единственный выход. Упусти наемник свой шанс, и апелляции не будет — вину докажут заочно. Его станут гнать по всему миру, пока однажды он не проснется в гостиничном номере, заполненном газом л хмурыми людьми с автоматами.

Сейчас, по крайней мере, руки у него оставались свободы.

Чейн сидел и ждал, не обращая внимания на псевдозеркало. Он не думал, что дело ограничится допросом — сколь-либо долгим. Вероятно, его проводят в Зал совещаний, где уже заседает Совет директоров. Китакубо и прихвостень Каваджири к тому времени прекрасно обработают толпу. Директора возжаждут крови гайдзина, провалившего дело — «SAFO» ускользнула, наотрез отказавшись присылать других делегатов.

Наемник понятия не имел, что сможет заявить в свое оправдание.

Когда час спустя дверь распахнулась, на пороге стояли вовсе не те, кого он ожидал увидеть в данный момент. Помощники вошли и бегло осмотрели небогатое убранство. Дверь за ними хлопнула, щелкнули запоры.

Наемник молча таращился на визитеров. Штефнер и Мона Лиза жизнерадостно ухмылялись, в свою очередь глядя на него. Чейн понял, что они повредились в уме, испытав в Сеуле нечто ужасное, — ничто другое, по его мнению, не могло заставить людей улыбаться в таких обстоятельствах.

— Какого хрена вы приперлись?!. — выдавил он. — Всё кончено; с минуты на минуты начнется представление.

— Потому-то мы и пришли, — сказала Мона Лиза. — Неужели ты подумал, что мы можем тебя бросить? Лично я не оставляю клиентов в опасности.

Штефнер неопределенно качнул головой.

— Спасибо, конечно, — проворчал Чейн. — Но, думаю, вы просто придурки. Им нужен только я. Вы могли спокойно сесть в самолет и лететь куда угодно. Вас не станут искать.

— И остаться без вознаграждения?! Нет уж, мы досмотрим шоу до конца.

— Хотите увидеть, как меня поджаривают на электрическом стуле? — Наемник осклабился. — Директора уже поводят проводку к какому-нибудь креслу.

Уличный самурай подошла и уселась на другой стул.

— Думаю, — проговорила она, — с этим мы как-нибудь справимся.

Чейн покачал головой. С каждой секундой он все больше убеждался в первоначальном мнении — эта парочка здорово тронулась.

— Я понятия не имею, что вам удалось раздобыть, — с расстановкой проговорил он. — Однако вынужден предупредить, что за этим зеркалом расположены минимум две камеры, фиксирующие все происходящее в комнате. Кроме того, чувствительные микрофоны улавливают любой шорох, не говоря уже о шумах, производимых голосовыми связками. Для того, собственно, вас сюда и поместили — чтобы поглядеть и послушать.

— Ты нас недооцениваешь, — сообщил Штефнер.

— О? Неужели?!

Наемник отстраненно наблюдал, как Мона Лиза расстегивает ширинку на джинсах и лезет себе куда-то в промежность. Рука, сжатая в кулак, появилась над столом секунду спустя. В другой девушка держала зажигалку.

— Это что, какой-то намек? — уточнил Чейн.

— Читай так быстро, как только умеешь.

Мона Лиза потянулась и сунула ему в ладонь то, что извлекла из собственной ширинки, — квадратный клочок бумаги, явно вырванный из карманного блокнота. Листок был пропитан потом, однако мелким черным символам, покрывающим всю его поверхность, это ничуть не повредило.

Наемник впился взглядом в текст, стараясь запечатлеть его в памяти на всю оставшуюся жизнь. Другая ладонь сама собой сжала зажигалку.

Чем дальше он читал, тем отчетливее осознавал, что они спасены.

На такое Чейн даже рассчитывать не смел — помощники выловили действительно крупную рыбу. Крошечный листок содержал в себе атомную бомбу локального действия — аккурат на одну корпорацию.

Запоры щелкнули, дверь распахнулась. Внутрь ворвались оперативники. Чейн продолжал читать, намертво приклеив взгляд к черным буквам. Левая рука открыла зажигалку и щелкнула кремнием, с первой же попытки высекая искру. Над зажигалкой взвился огненный язычок.

Штефнер отшвырнул первого охранника, тот врезался в стену, даже не успев взмахнуть дубинкой. Другого уличный самурай встретила молниеносным хуком в челюсть. Третий и четвертый принялись рвать воздух дубинками, пятый же потянулся к кобуре. Помощники заняли боевые стойки, спиной к спине.

— Достаточно, — велел Чейн.

Он поднял зажигалку, и листок сразу же охватило жадное пламя.

Охранники бросились было вперед, но последнего усилия помощников оказалось достаточно, чтобы задержать этот натиск. Пару секунд спустя наемник растер на столешнице пепел.

Оперативники плюнули, собрали бесчувственных товарищей и вышли, вновь щелкнув запорами. Чейн рассмеялся — эта небольшая победа доставила ему искреннюю радость. Но в душе клокотало негодование. Чтобы заставить ярость улечься, пришлось приложить определенное усилие.

— Ну как? — торжествуя, спросила Мона Лиза.

— Вы молодцы, — кивнул Чейн. — А теперь помолчите — у нас не так много времени. Нужно решить, как более выгодно распорядиться этим информационным богатством.

Напарники переглянулись и разбрелись по комнате.

Чейн напряженно размышлял.

Его ввели в Зал совещаний. Даже невзирая на свое положение, наемник восхитился роскошным убранством. Вокруг сверкали хрусталь, мрамор и позолота. Создавалось впечатление, будто они переместились во времени, угодив не куда-нибудь, а прямиком в Версаль.

Директора же были сплошь якобинцы — хмурые, с безумным блеском в глазах. Для полноты картины не хватало только гильотины.

Руки Чейна были по-прежнему свободны, однако рядом стояли четыре крепких охранника. Впереди, на расстоянии нескольких метров, возвышался длинный стол. Совет директоров заседал полным составом, включая Председателя. Наемник смерил взглядом пожилого японца, сидевшего во главе, и не обнаружил ничего впечатляющего.

Куда больше опасений внушал Китакубо. Директор сидел неподалеку от противоположной оконечности стола, деловито перебирая какие-то бумаги. Каваджири скорчился за спиной повелителя, на месте простого советника. Оба старательно избегали глядеть на гайдзина.

Чейн дерзко усмехнулся. Да что они о себе возомнили?!.

Пару минут спустя, когда директора соблаговолили притихнуть, Председатель подал голос.

— Итак, мы заслушали обвинение, — сказал он густым баритоном. — Чейн Волков, что вы можете сказать в свое оправдание?..

Чейн вздрогнул. Он не рассчитывал, что господа директора творят правосудие столь оперативно. Вероятно, никто из них даже не задался вопросом, с какой стати наемному гайдзину потребовалось сюда возвращаться.

Что ж, тем хуже для них.

Неожиданно на «подсудимого» снизошло неземное спокойствие. Мысли пришли в гармоничный порядок, рассортировываясь по полочкам. Прежде, чтобы достичь такого состояния, ему требовалось долгие часы медитировать, пока от сидения на полу не затечет все тело. Сейчас же произошло нечто странное.

Он чувствовал дыхание смерти, стоявшей где-то рядом.

Наемник вновь усмехнулся.

— Господин Председатель, господа присяжные заседатели… Как говорил один классик — лед тронулся!.. — Директора зашумели, но Чейн продолжал: — Я мог бы многое сказать по поводу того, сколь неправедно это судилище, но, боюсь, такая защита никого не впечатлит. Вы привыкли к тому, что власти не осмеливаются перечить вашей мощи, — собственно, вы являетесь единственной реальной властью. Если я начну вещать прописные истины, меня могут просто-напристо лишить права голоса…

— Вы совершенно правы, — подтвердил Председатель. — Мы собрались не для того, чтобы, как вы выразились, устроить над вами судилище. Около полусотни Невинных людей погибли, их не вернешь. Причиной этому послужили ваши некомпетентные действия. Никто не посмеет оспорить право компании разобраться в каждом нюансе, чтобы вынести достойное решение. — Японец выдержал паузу. — Если вы готовы выступить по существу, прошу.

Директора, придавленные властным взглядом, притихли.

Головы выжидающе повернулись к «подсудимому». Однако Чейн молчал, поджав губы. Тишина концентрировалась в зале, казалось, до той степени что вскоре ее можно будет пощупать.

— Что ж, если вам нечего сказать…

— Отнюдь, господин Председатель. — Чейн перехватил взгляды Китакубо и начальника контрразведки. — Буквально секунду назад я вспомнил несколько занятных деталей. Думаю, вам также будет интересно их узнать.

— Не тяните, Чейн. — Председатель поощряющее кивнул. — Говорите.

— Вероятно, господин Китакубо успел зачитать обвинение. Как вам наверняка известно, именно он привлек меня к этому делу. Не считаю нужным углубляться в детали, скажу лишь, что господин директор применил в моем отношении весьма грязный трюк. У меня не осталось другого выхода, кроме как изъявить свое согласие. Разумеется, документальные формальности были проигнорированы от начала и до конца, поэтому фактических оснований для представленных обвинений ни у кого из вас попросту нет. — Чейн поднял руку, предупреждая возражения. — Впрочем, я не собираюсь отрицать свою вину. Мои действия действительно привели к столь печальным последствиям…

Директора загалдели.

Каваджири и Китакубо обменялись довольными ухмылками.

— Это далеко не все, — продолжил наемник. — Никто не смог бы избежать подобного. Повторяю — НИКТО, ни один профессионал, привлеченный господином директором, не смог бы избежать участи стоять перед вами. Каждое мое действие, каждый шаг оперативных групп становился заблаговременно известен Китакубо. Однако он не мог поручить столь фундаментальный провал штатному сотруднику — ему требовался козел отпущения. — Чейн, улыбнувшись, поглядел в глаза директора. — Я вполне подходил. Наняв меня, господин Китакубо совершил роковую ошибку. Никогда не следует недооценивать профессионала, это весьма чревато. Среди вас предатель, господа директора.

Гул голосов, нараставший по мере того, как Чейн раскрывал тему монолога, превратился в несмолкающий рокот. Недоумевающие взгляды изучали Китакубо. Директор сохранял на лице выражение оскорбленной невинности, однако наемник заметил испарину, выступившую у того на лбу.

Председателю потребовалось дважды хлопнуть ладонью о полированную столешницу, чтобы заставить коллег притихнуть. Слова гайдзина вызвали настоящий фурор.

— Это очень серьезное обвинение, — сказал Председатель. — Мы не намерены слушать этот бред, если вы не приведете веские доказательства. Китакубо-сан зарекомендовал себя как преданный и компетентный сотрудник. Он служит в компании долгие годы, всю свою жизнь.

— Не смею сомневаться в ваших словах, — согласился Чейн. — Вместе с тем, господин Китакубо глубоко предан не только «VERLOT». Если кто-либо потрудится поднять его досье, то обнаружит, что детство и юность господин директор прожил в Южной Корее. Его отец был служащим некой компании, из которой впоследствии родилась корпорация «SAFO». В то время это предприятие носило другое название.

Директора зачарованно слушали, и даже Председатель не подавал признаков нетерпения. Китакубо сверлил наемника взглядом, однако не решался прервать. Вопределенном смысле это была разумная тактика.

Чейн предпринял последний бросок:

— Китакубо-сан является агентом корейской корпорации. Не нужно объяснять, что слияние с дзайбацу не в ее интересах. Однако господин директор привык действовать самостоятельно, на свой страх и риск. Не исключено, что в настоящий момент в Сеуле о нем даже не помнят. Его внедрение было прекрасно законспирировано, об этой акции знали два-три человека из высшего эшелона. Дзайбацу постоянно предпринимает подобные действия, о чем также известно незначительному числу присутствующих. Таким образом господин Китакубо является, выражаясь профессиональным языком, «спящим» агентом.

Чейн замолчал, позволяя директорам переварить информацию.

Те послушно принялись шушукаться.

— Китакубо-сан?.. — Председатель повернулся. — Что скажешь?

Директор надменно поднял голову:

— Гайдзин несет совершенную нелепицу. Безусловно, я отвергаю все инсинуации.

Председатель развел руками и вновь поглядел на Чейна:

— Видите? При всем уважении, Чейн, мы более склонны верить Китакубо-сану, которого Совет знает долгие годы, нежели вам. Большая часть присутствующих вообще видит вас впервые в жизни.

«Где факты?» — выкрикнул один директор. «Доказательства!» — подхватил другой.

— Именно, — кивнул Председатель. — Вы так и не привели ни одного подтверждения собственных слов. Лично мне эта история представляется сумасбродной попыткой затормозить расследование, не говоря уже о неоправданной клевете. В вашем рассказе слишком много случайностей, мистер Чейн.

Наемник усмехнулся. Все шло по плану.

— Случайностей, господин Председатель?.. При всем уважении, я не разделяю вашего мнения. Внедрение «спящих» агентов — явление весьма специфическое. Успех достигается в одном случае из сотни. Однако случай господина Китакубо весьма показателен. Уже тогда, в далеком прошлом, небольшая корейская компания, где служил его отец, начинала задумываться о грядущих переменах. Нет ничего удивительного, что она стремилась обезопасить себя на полях экономических сражений. Просчитав вероятности, аналитики пришли к выводу, что именно «VERLOT» представляет для них наибольшую опасность. Так и вышло, следует отдать им должное. — Наемник вновь поглядел на Китакубо. — Безусловно, господин директор — выдающаяся личность, обладающая незаурядными способностями. Благодаря таковым выбор и пал на него. В том обстоятельстве, что он сделал такую карьеру. также нет ничего необычного- по крайней мере, на этом зиждется принцип дзайбацу. Господин директор оказался на самой вершине к тому моменту, когда корейской корпорации потребовалась его поддержка.

Чейн замолчал, переводя дыхание. Взгляд его переходил с одного слушателя на другого — кто-то кивал, косясь в сторону Китакубо, кто-то с недоверием качал головой. Наемник приобрел сторонников не столько благодаря убедительной речи, сколько ввиду того обстоятельства, что давнишние враги почуяли запах крови. Китакубо всегда шел по головам, а потому имел немало злопыхателей.

— Вот мы и нашли слабое звено в ваших умозаключениях, мистер Чейн, — сказал Председатель. — Как вам известно, ВСЕ наши сотрудники проходили множественные проверки на детекторах лжи. Вероятность того, что Китакубо удавалось годами водить за нос компьютеры, чрезвычайно мала.

— Вы совершенно правы, господин Председатель, — подтвердил наемник. — Ему ни в коем случае не удалось бы обмануть машину, но в этом и заключается самая интересная деталь. — Он выдержал драматическую паузу, дожидаясь, пока в Зале не повисла хрустальная тишина. — Давным-давно господина директора, еще совсем молодого человека, подвергли сложной гипнотической операции. Долгие годы он не подозревал, является на самом деле, пока в один день это знание не обрушилось на него снежной лавиной. Можно только гадать, что именно послужило причиной его «пробуждения» — какая-то фраза, временная дата либо же событие. Как бы там ни было, спящий проснулся и незамедлительно принялся за дело. Остальное вам известно. — Чейн смерил Китакубо презрительным взглядом, мимоходом задел Каваджири. — В этом содержатся те самые доказательства, которых вы жаждете. Директоров чрезвычайно редко подвергают глубокой проверке, однако сейчас, по-моему, самое время.

Несколько секунд Совет хранил гробовое молчание, затем вновь разразился какофоническим шквалом. Коллеги, сидевшие по обе стороны Китакубо, непринужденно отодвинули кресла — жест непротокольный и крайне оскорбительный.

Председатель молчал, задумчиво глядя на Чейна.

— Откуда у вас эти сведения?

— От предыдущего Председателя «SAFO». Запись беседы хранится в надежном месте, вы сможете ознакомиться с ней немного позже. — Чейн кивнул на Китакубо. — Если, конечно, в этом еще будет нужда.

— То, что вы утверждаете, молодой человек, легко проверить.

— Что?!. — Китакубо встрепенулся. — Вы поверите не мне, а гайдзину?..

— Обвинение слишком серьезное, мы не можем пренебрегать мелочами. Если гайдзин лжет, тем хуже для него. — Председатель улыбнулся. — Тебе нечего бояться.

Японец поглядел на охранников и быстро кивнул. Двое здоровяков тут же отделились от «свиты» Чейна и двинулись вдоль стола, по направлению к взволнованному директору.

Китакубо вскочил на ноги.

Каваджири пятился у него за спиной, изо всех сил стараясь быть незаметным. Чейн едва сдерживал смех, рвущийся наружу. Ради таких мгновений и стоило жить.

— Думаешь, победил?!. — Директор уставился на гайдзина горящими глазами. — Ты провалился, посему за мной должок.

Японец поднял руку, демонстрируя небольшой черный предмет.

Охранники метнулись вперед, но кнопка успела погрузиться в панель.

Торжествуя, Китакубо буравил наемника взглядом. Проходила секунда за секундой, охранники уже взяли директора под руки, однако не происходило ничего необычного.

Немая сцена.

Наконец Чейн поднял голову и рассмеялся. Акустика разнесла смех по Залу, заставила задребезжать хрустальные люстры. Впервые за годы существования дзайбацу обычный гайдзин хохотал в ее святая святых, тогда как высокопоставленный чиновник стоял с выкрученными руками.

Наемник сунул руку в карман и достал сувениры, взятые из подпольной клиники. Пять крошечных кусков металла, пластика и электроники. Секунду спустя они покатились по блестящей столешнице, словно диковинные игральные кости.

Директора провожали их удивленными взглядами.

Чейн развернулся и направился к двери. Никто Даже не пытался его остановить. Но и аплодисментов не последовало.

Ганс Штефнер умолкает, смотрит куда-то в сторону.

Ведущий вновь говорит:

— Большое спасибо, Ганс. А, заметили старую знакомую? Мы попросили ее приехать в последнюю очередь, дабы она не растрачивала силы понапрасну. У нее особенно долгий рассказ.

— С вашего позволения, я удалюсь…

Штефнер встает и уходит, не дожидаясь позволения.

Роберт внимательно слушает наушник, глотает воду. Затем смотрит туда, где, предположительно, остановился Ганс.

— Послушайте, у нас прямой эфир! Мы даже не прервались на эфир, а вы отнимаете драгоценное время. Пропустите ее, будьте любезны!

Откуда-то доносятся приглушенные голоса.

Рядом с Робертом усаживается женщина среднего возраста, в куртке из черной кожи и ярко-красной блузке. Она смотрит на ведущего, сжав алые губы.

Тот улыбается:

— Дорогие зрители, это Мона Лиза. Госпожа прилетела к нам на передачу из самой Осаки. У нее там собственное охранное агентство, клиентами которого являются многие уважаемые граждане. Мы благодарим вас за этот визит, мисс Мона. Что вы думаете по поводу происходящего?

Женщина медлит мгновение, затем говорит:

— Думаю, что не в восторге от местных отелей. Как и от вашей передачи, собственно. Но еще меньше мне нравится та новость, что мой бывший парень найден мертвым в «Хилтоне», верхом на клонированной проститутке.

— Гм… Довольно откровенно.

— Не так, как хотелось бы. Начинать?

— Да, пожалуйста.

— Так вот, значит…