Пистолет, зажатый в руке, не смолкал ни на миг. Казалось, гангстеры сами лезут под пули. Один, другой, третий... Свинцовые пчелы впивались в беззащитные тела, разрывали жилеты, защищавшие от лазеров, но неспособные совладать с кинетической энергией движущейся пули.

Стрелок, однако, был далек от того, чтобы палить напропалую. Сознание Блэйза избирало цели с бесстрастным расчетом, присущим машинам. Стрелок сохранял хладнокровную сосредоточенность, ведь он работал. Без обид, парни, ничего личного... Просто вы оказались в неподходящий час в неподходящем месте. Блэйз не произносил и, пожалуй, не думал ничего подобного. Не испытывал жалости, спуская курок, не колебался. Эти клоуны сами напросились. В конце концов, они оказались настолько глупы, что состояли в охране Одного Из Самых Мерзких Ублюдков, какого Блэйз (впрочем, не он один) видел в жизни.

Главная — и, вероятно, последняя — глупость заключалась в том, что они не сообразили бежать, куда глаза глядят, едва стрелок достал оружие. Гангстеры выхватили бластеры и, о горе им, кинулись защищать босса.

К счастью, это оказались не лучшие охранники, каковых упомянутый шеф мог бы нанять (вероятно, по причине врожденной скупости, ставшей притчей во языцех — теперь-то он наверняка об этом пожалел). На безопасности не стоит экономить, лучшим доказательством чему служили лазеры, бестолково мелькающие в обход главной цели. Смертоносные лучи вскипятили выпивку за стойкой бара, прожгли портьеры и наряду с ними двух-трех посетителей. Впрочем, пару раз лазеры сверкнули в считанных сантиметрах от Блэйза. Да, что ни говори, он избрал чрезвычайно опасную профессию.

Стрелок прыгал, кувыркался и уклонялся. Пистолет раз за разом изрыгал гром и пламя. Каждая пуля летела точно в цель. Ни один выстрел не был растрачен попусту. Головорезы один за другим падали на пол: кто с простреленным черепом, кто с продырявленным жилетом противобластерной защиты... В какой-то степени это походило на бойню. Самому Блэйзу было недосуг употреблять метафоры, но этим занялись посетители, забившиеся в укромные уголки. Какие-то минуты спустя они обменяются тревожными суждениями, ну а пока... оставалось дрожать и молиться.

За годы форсированной практики стрелок усвоил, что рано или поздно патроны заканчиваются. Тогда как батареи бластера хватает на полсотни зарядов. Именно это, собственно, происходило с Блэйзом и окружающими.

Курок клацнул о боек. В ответ — предательская тишина. Ни огня, ни грома.

Выругавшись, стрелок сунул пистолет в кобуру. Да, у него были патроны, но менять обойму означало почти немедленно проститься с жизнью. Да, у него был второй пистолет, но пускать его в дело означало истратить страховку и, возможно, проститься с жизнью немногим позднее. Ни тот, ни другой вариант не устраивал Блэйза. Телохранителей оставалось не меньше дюжины: прижимистый босс, по-видимому, рассчитывал подавить противника количеством, а не умением.

Что ж, выбора нет. Эти мысли пронеслись за одно неуловимое мгновение, когда рука — опередив с решением хозяина — уже тянула наружу содержимое ножен. Пальцы привычно сомкнулись на рукояти. Лезвие было длинным, чуть искривленным, заточенным до бритвенной остроты. Блестящий клинок, (выплавленный, по рассказу торговца, в жерле вулкана; Блэйз не поверил, но сталь и впрямь оказалась отменной) отражал разноцветные лучи. Казалось, сколь бы эффектно нож ни смотрелся, защиту от лазера он представлял смехотворную. Однако Блэйз представлял до мельчайших деталей, что ему следует сделать.

Противников слишком много, и они вооружены. Именно в этом, как пи странно, заключалась их слабость. Вместо того чтобы рассредоточиться — по крайней мере, попытаться, потому, как размеры заведения не предполагали масштабных маневров, — они столпились дружной, но весьма уязвимой гурьбой. Толкались и всячески, хотя и непреднамеренно, друг другу мешали. Более того, некоторые опасались пускать в ход оружие; их коллеги так спешили занять лучшую позицию, что, даже не подозревая о том, оказывались на линии огня. Было очевидно, что многие охранники держат бластеры едва ли не впервые в жизни.

Блэйз чувствовал себя волком, проникшим в курятник.

Перехватив нож, он прыгнул на ближайший стол и, словно с трамплина, рухнул в гущу бестолкового стада. Кривое лезвие начало жатву. Стрелка окружили кричащие рты, судорожно машущие конечности, животы и грудины, вспоротые ножом, но, как правило, пронзенные смертоносными лучами... Блэйз врезался в толпу, уподобившись торпеде. Винт вращался на бешеных оборотах. Животы, глотки, подмышечные впадины...

Безумная, неистовая карусель. Должно быть, со стороны стрелок казался разъяренным демоном — воплощением ярости — быстрым и неуловимым, скалящим клыки, разящим стальным жалом. Казалось, он находился в нескольких местах одновременно; наблюдатели тщетно пытались уследить за его перемещениями. Вот Блэйз ЗДЕСЬ, выдирает нож из-под ребер очередного бедолаги; вот Блэйз ТАМ, погружает клинок в чьё-то горло; вот Блэйз снова ЗДЕСЬ, неуловимым движением разрезает сухожилия...

Каждое движение продолжало предшествующее и, соответственно, начинало последующее Стрелок не колебался, не думал над выбором цели. Так действует... стихия. Безжалостная и непоколебимая.

Кровь взлетала багровыми струями. Несколько угодили Блэйзу в лицо — он прищурился, чтобы уберечь глаза, и продолжил работу. Неожиданно что-то привлекло его внимание. Что-то НЕ ТАК. Слева по борту образовалась пустота.

И точно. Несколько охранников сбились в кучку на расстоянии нескольких метров. Слишком далеко. Брали бластеры на изготовку. Определенно, не успеть.

Блэйз бегло осмотрелся. Вот оно. Квадратная выпуклость на ближайшей стене. Взгляд уцепился за нее, точно утопающий за спасательный круг. Глаза знали, что искать, и сигнализировали мозгу. Повторять не требовалось.

Стрелок размахнулся и, что есть силы швырнул нож, метя в означенную выпуклость.

Есть! Клинок наполовину вошел в крышку. Брызнули искры. Что-то затрещало. Мелькнул синий разряд. В баре потемнело, затем освещение выровнялось. Но исчезло что-то другое, что люди принимали как должное, оказываясь в неизменном недоумении, когда это нечто куда-то девалось.

Надпись на выпуклости гласила: «ИСКГРАВ». Что значило — искусственная гравитация.

А как все чинно начиналось!..

Блэйз вошел в бар, раздвинув створки двери. Они крепились к косякам пружинами и сразу же смыкались, стоило их отпустить. Глазам потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к смрадному полумраку салуна.

Посетители притихли, обернувшись как по команде к двери. Отложили стаканы, карты, кости (и прочие атрибуты азартных игр, родившихся на доброй дюжине миров Обитаемой Вселенной). Глаза — о, здесь присутствовали разнообразные органы зрения, воплощавшие как антропоморфическую сущность обладателей, так и не вполне таковую: фасетчатые буркала, объективы, радары, шарики на усиках, большие черные провалы... — все как один воззрились на вошедшего.

Блэйз, впрочем, чувствовал себя вполне свойски. Вероятно, это тысячный портовый кабак, где ему довелось побывать, или что-то около того. И везде — одно и то же. Физиономии — лица, волосатые морды, слизистые рыла, больше похожие на грибковую плесень, — другие, но суть не менялась. В таких местах собиралась та же портовая шваль, будто затхлый климат более всего подходил для их жизнедеятельности.

Грабители, пираты, контрабандисты, сутенеры, воры всех пород и мастей, убийцы, работорговцы, скупщики краденого, спецы по подделкам и прочие, прочие. Эта публика собиралась, чтобы обсудить-провернуть свои темные делишки. Кто-то объявлен вне закона на той или иной планете, еще меньше — в розыске. В Межпланетном состояли единицы. Костлявые рыбешки, что плавают на мелководье, почти несъедобные... Чтобы худо-бедно поживиться, нужно забрасывать сеть и грести чохом. Но у Блэйза не было ни времени, ни охоты на сумбурную деятельность.

Он забрел в бар отнюдь не случайно.

Как стрелку стало известно, именно здесь обретался некто более крупный. Жирная, толстая рыбина, изведавшая многие глубины. Настоящая добыча. Блэйз понял, что осведомитель не подвел. Дело за малым.

Вскоре завсегдатаи утратили к вошедшему интерес. Вернулись к беседам, играм и выпивке. Отовсюду доносились залповые раскаты хохота или тех невообразимых звуков (бульканья, кваканья, лаянья...), что заменяли Иным смех. На Блэйза не глядели даже те, что находились в непосредственной близости. В их безразличии проступало что-то фальшивое. Блэйз знал в этом толк. Всякий раз волна интереса сменялась показным равнодушием.

Причина у всех одинакова. Небезопасно таращиться на высокого мужчину, чистокровного homo sapiens без имплантантов и генетических модификаций, что без опаски перемещается по космической гавани, небезопасность коей сомнительно восполнялась дешевизной ее доков. Взгляд посетителей находил в облике незнакомца все новые и новые детали, ответственные за столь рисковое поведение. Вероятно, каким-то внутренним чутьем некоторые особи понимали, что два пистолета, покоящихся в кобурах на поясе гостя, имеют к его спокойствию и неторопливой походке самое прямое отношение. И вообще парень производил впечатление человека, что долго не раздумывает, прежде чем выбить из кого-то мозги. Оружие он наверняка использовал при первой же возможности, проявляя при этом изрядную сноровку. Но и руки Блэйза — грубые, покрытые шрамами, с длинными сильными пальцами — и сами, в некотором роде, являлись грозным оружием.

Однако, даже если все это не впечатляло какого-либо забияку, он, рано или поздно, натыкался па взгляд незнакомца. Оный взгляд имел твердость и консистенцию кувалды, надолго пригвождая драчуна к стулу, который тот вознамеривался покинуть. Эксцессы затухали сами собой, так и не появившись на свет, ибо являлись мертворожденными.

Некоторые посетители, посвятившие разглядыванию визитера больше времени, нежели прочие (по глупости, из праздного ли любопытства — не столь важно), приходили к одному и тому же закономерному выводу.

По здравом размышлении, профессия гостя не оставляла места для сомнений. Это не преступник, хотя черта пролегала слишком близко (и в любой момент могла быть нарушена, как, очевидно, случалось не раз). Нет, сегодня он стоял на стороне Закона, а вовсе не ВНЕ. Тем не менее, признаками законопослушности выступал не накрахмаленный воротничок, не патетичное выражение лица... Большинство громких преступлений совершались людьми в белых воротничках, с торжественно-серьезными минами. Это были хищники, но пищевые предпочтения стрелка также не отдавали травой. Волк волка чует за версту.

Парень родился хищником, на род же его деятельности повлиял господин Случай. Он мог стать злодеем, слава о котором гремела бы от края до края Галактики; мог брать на абордаж торговые суда, грабить банки, получать баснословные суммы за заказные убийства. Вместо этого, по причинам, известным ему одному, Блэйз встал на защиту Закона. Не исключено, оттого, что охотиться на безобидных млекопитающих не представляло интереса. Он преследовал зверей, обезумевших от крови. Преступников, над снимками которых стояла жирная черная надпись: «WANTED». Живым или мертвым».

Эти слова притягивали стрелка подобно изысканному аромату. Несли в себе вызов. Вершину, которую предстояло покорить. Злодеяние, возведенное в Закон.

Блэйз Троуп по прозвищу Громобой, собственной персоной. Охотник за головами.

Приятно познакомиться.

Точно гончая, он шел по следу, пока не прибыл на старую станцию, не знавшую ремонта, похоже, со времен Экспансии. Осведомитель получил деньги задаром. Блэйз почти не сомневался, что жертва выберет самый занюханный и дешевый док, битком набитый разномастным отребьем...

Где самый занюханный док, там соответственно самый паршивый салун на три ближайших парсека. Численность отребья соответствовала норме. Троуп пришел, почуяв мерзкий запах. И верно — в полумраке зашевелился знакомый силуэт.

Собственно, то НЕЧТО, что возлежало на обширном диване, обладало силуэтом в весьма формальной степени. Первый, не особо предвзятый взгляд, вызывал ассоциации, связанные с формами жизни, зародившимися на планетах с повышенной гравитацией. Эдакие беспозвоночные, передвигающиеся в большей степени ползком, нежели посредством конечностей. Силуэт подразумевал голову, туловище и конечности, более или менее совместимые с анатомией большинства гуманоидов. В данном случае Громобой польстил оппоненту, употребив такую аналогию.

Оный персонаж походил на громадный, бесформенный бурдюк, под завязку наполненный жиром. Просто сидеть на диване было проблематично само по себе. Студенистые телеса расплывались, принимая очертания мебели. Кожа — годами не знавшая ультрафиолета — имела нездоровый желтый оттенок, какой можно увидеть на шляпках ядовитых грибов. Лицо представляло собой нагромождения складок, в которых с трудом угадывались подбородок, губы, нос... За исключением, пожалуй, глаз. Пары злобных, коварных угольков.

Многим хотелось прикончить эту тушу после минуты созерцания. Некоторые — как правило, владельцы цирков и музеев анатомических аномалий — предлагали хорошие деньги. Уникальный, редкий экспонат. В эпоху торжества медицины, когда любой, кому позволяли средства, мог получить любую фигуру, какую желал. Но жирдяй не собирался ничего менять, благодаря чему приближался вплотную к Иным. Его воззрения представляли для окружающих инопланетную грамоту.

Впрочем, описываемое существо принадлежало к человеческому виду, сколь бы кому-либо ни хотелось поверить в обратное... Изменить очевидное не представлялось возможным. За безобразной внешностью таились вполне традиционная анатомия, ДНК и — невероятно!.. — сердце, человечности в коем было не больше, чем в дальнем уголке разума гхола-убийцы.

Блэйз, сощурившись, вглядывался в полумрак. На губах играла недобрая улыбка.

Вот он, жирный пескарь. Или сом, потому как до акулы ему далеко. Изо всех сил старается быть незаметным. Нелегкая задача для таких габаритов.

Толстяк успел сменить до неприличия много имен. Самое известное — Дик Шнайдер. Ироничное прозвище Проныра, выдуманное каким-то шутником, шло с ним по жизни, тогда как имена сменялись одно за другим. Дик состоял в Межпланетном Розыске. Ему инкриминировались преступления, преследуемые и караемые на большинстве планет Федерации: сводничество, спекуляции с ценными бумагами, работорговля и основной его заработок — производство детской порнографии.

Ублюдок, каких мало.

Закон Законом, его никто не отменял, однако основную сумму Громобой рассчитывал получить от родителей девочек, похищенных Пронырой. Детей нашли — за многие парсеки от дома, — но родители жаждали возмездия. Отчасти Блэйз выступал в роли наемного убийцы, что его ничуть не смущало. Он охотно выполнил бы работу и за треть суммы, что ему обещали.

Поскольку охотник встречал Шнайдера прежде, недоразумений не предвиделось. Впрочем, на плакатах с надписью «WANTED» красовалось не это лицо. Дик перенес массу дорогостоящих операций. Громобой видел снимок неважного качества, приобретенный по случаю. То, что предстало воочию, заметно отличалось от снимка. Вероятно, жир брал своё, в который раз отвоевывая манящие пустоты. Теперь физиономия представляла собой нечто среднее между первоначальным состоянием и пластической модернизацией.

В любом случае то безобразие, что находилось непосредственно ПОД головой, Троуп ни с чем бы не спутал — другой такой туши не сыскать во всем Приграничье.

Громобой сдвинулся с места.

Проныра нервно оплыл. Охранники забеспокоились. Появление охотника, конечно, не осталось незамеченным. Но отступать некуда. Бар не мог похвалиться дополнительным выходом, потому как примыкал к переборкам станции.

Блэйз продвигался по узкому проходу. Раздвигал, будто занавеси, дымные клубы табака, гашиша, синего опиума и других наркотиков растительного и синтетического происхождения, культивируемых по всей Федерации. Троуп внимательно следил, чтобы не отдавить завсегдатаям ноги, щупальца или суставчатые клешни. Его провожали недобрыми взглядами, реже — ворчанием. Остановить никто не пытался. Всем было любопытно.

Наконец Громобой остановился. Небольшая дистанция полностью отвечала ситуации. Столик Проныры размещался в укромном уголке, своего рода «кабинете». Телохранители облюбовали кресла или преимущественно сгрудились у стен.

Не совершая резких движений, Блэйз опустил руки вдоль корпуса. Затем, кашлянув, прочел монолог, который подготовил минуту назад:

— Дик Шнайдер. Вы состоите в Международном Уголовном Розыске ввиду совершенных вами тяжких преступлений. Вы имеете право молчать. А равно — не оказывать сопротивления и остаться в живых. Последнее предполагает судебное разбирательство, в ходе которого, не исключено, вас оправдают. Сопротивление повлечет немедленную казнь. Я, Блэйз Троуп, беру на себя расходы на транспортировку. — Он выдержал паузу. — Живым или мертвым, вы пойдете со мной.

Все сказанное являлось правдой. Охотник лукавил в одном — ни один суд не оправдает Дика Проныру. В особенности тот, что находится на одной из планет, где Шнайдер особо расстарался. Блэйз имел право определить суд по своему усмотрению... Закон помогает тем, кто помогает ЕМУ.

«Сопротивление» значительно облегчит задачу. Корабль Троупа не годился для перевозки скота. Кроме того, заказчики заплатят в том единственном случае, если толстяк будет убит «при задержании». По возможности жестоко и цинично.

Дик улыбнулся, обнажив мелкие желтые зубы. Клыки отсутствовали как таковые.

— Громобой, дорогуша!..

Меж посетителей пробежал тревожный шепоток — бриз, предваряющий бурю. Люди и Иные обменялись суждениями. Среди охотников существовала конкуренция. Подобно шоу-бизнесу, в этом деле также имелись свои звезды. Имена особо прославившихся охотников были у всех на слуху. Во всяком случае, в узком кругу. Если взять в качестве примера дрянной салун, то здесь о Блэйзе наслышаны практически все. Но никто доселе не имел чести лицезреть стрелка воочию.

— Мы же старые друзья! А ты все суд, розыск... Присаживайся, старина. Рад тебя видеть.

— Не могу сказать того же, — проворчал Громовой. — Нет уж, спасибо. Я не присел бы рядом, будь ты последним живым существом во всей Галактике... Ты мне не друг. Мы виделись один-единственный раз, не обмолвились и словом. Мне недосуг было с тобой разбираться — в противном случае ты не разложил бы здесь свою тушу и не трепал бы языком, отнимая мое время. А теперь собирайся. Я не намерен ждать.

Улыбка оплыла по физиономии Дика, как масло на сковороде. Крохотные глазки, спрятанные меж жирных складок, стрельнули по сторонам. Проныра начал понимать, что пахнет жареным. Горела не чья-то шкура, а его собственная: дело худо.

— Сколько ты хочешь?.. — быстро спросил он. — Сколько нулей на плакатах под моей физиономией? Я заплачу вдвое против той суммы, что дают фараоны.

Шепоток вырос до неприличного гомона. Блэйз покачал головой.

— Втрое!.. — выкрикнул Шнайдер, приближаясь к панике.

— Той суммы, что я получу, ты не перебьешь, — сказал Громобой.

И это была чистая правда. Он рассчитывал получить награду, в сравнении с которой деньги полиции казались никчемной формальностью. Родители не поскупились.

Жирдяй прикусил нижнюю губу. Охранники нервничали. Кто-то теребил кобуру бластера. Троуп делал вид, что не замечает. Он не спешил. Все вот-вот разрешится.

Стандартная процедура, повторяющаяся раз за разом. Блэйз, с той или иной вероятностью, мог сказать, чем закончится дело. Вначале предлагают деньги. Проныра не стал исключением. Да и вообще он вполне предсказуем. Вероятно, в круглой безволосой голове кружились самые тривиальные соображения. Успеют ли телохранители прикончить охотника?! Он один, но он... охотник.

Маловероятно, что Шнайдер поверил посулам. Сдаться на милость правосудия означало для него примерно то же, что и собственноручно подписать смертный приговор. Терять ему нечего. За те преступления, что он совершил, ВСЕ планеты Федерации предполагали смертную казнь — путем поджарки на электрическом стуле. Это, впрочем, было куда милосерднее, нежели то, ЧТО с толстым извращенцем сделают родители пострадавших детей. Рассчитывать на доброту не приходилось.

Дик это прекрасно понимал, потому, как дураком отнюдь не являлся. Он был бизнесменом и отчасти психологом. Такие ублюдки не преуспевали бы на своем мерзостном поприще, если бы их «продукты» не пользовались популярностью. Виновных — масса. Трусливых и подлых, рассчитывающих на то, что об их грязных грешках никто не узнает. Проныра это умело использовал. Одним из его коньков был шантаж. В число «клиентов» входили влиятельные персоны — мэры, шерифы, даже сенаторы. Потому-то жирдяй до сих пор гулял на свободе.

В салуне воцарилась тишина. Посетители замерли, ожидая, что вот-вот ударит молния. Громобой окажется в эпицентре близящейся бури. Глаз урагана смотрел прямо на него.

Блэйз ощутил перемену. Шнайдер оказался в тупике. Он не пойдет с охотником, в этом случае толстяку не на что рассчитывать, кроме как на несколько часов перед казнью: грязный угол в трюме и миска с отрубями. Нет, он выкинет фортель.

Глазки масляно блеснули. Язык облизнул пересохшие губы.

— Почему же?.. — Улыбка вышла на редкость неубедительной. — СКОЛЬКО ты хочешь?..

Руки охотника свободно висели вдоль корпуса. То один палец, то другой касался пистолетов, казалось бы, совершенно невзначай.

Проныра старался ослабить бдительность. По собственному опыту Троуп знал, что некоторые мерзавцы натаскивают охрану по специальной системе. Определенные слова, не означающие, на первый взгляд, ничего особенного, несли в себе подспудный смысл. Как-то: «Стоять», «Будьте готовы», и — «ОГОНЬ, негодяи, ОГОНЬ!..».

Блэйз молчал, регистрируя взглядом каждое движение толстяка и «тушехранителей».

— Молчишь?.. Что ж, ты меня разочаровал. Ты на редкость некоммуникабелен. — Шнайдер вновь облизнулся. На лысине проступила испарина. — НАМ НУЖЕН КОНСЕНСУС.

Едва отзвучал последний звук, как один из парней, стоявший рядом с диваном, гораздо ближе остальных, выхватил бластер. Вернее, попытался это сделать.

ВСЕ телохранители были стопроцентными людьми. Ни одного Иного. Ни генетических модификаций, ни боевых имплантантов. Многие слишком юны и смазливы, чтобы представлять для Блэйза Громобоя серьезную угрозу... Он это знал.

Грохнул выстрел. Пистолет — будто живой — прыгнул в руку стрелка. Пуля легко пробила противобластерный жилет. На груди охранника расцвело ярко-алое пятно. Парень удивленно на него поглядел, затем осел на пол. Бластер показался лишь наполовину.

Остальные замерли, словно в раздумье. Троуп напрягся, поводя узким стволом пистолета из стороны в сторону — ни дать ни взять, кобра, ищущая жертву. Когда сцена стала затягиваться, один из телохранителей, стоящий в самом углу и, вероятно, считающий, что охотник его не заметил, потянулся к оружию.

Он ошибся. Рявкнул пистолет.

Тут картина взорвалась — изнутри, всплеском энергии и смертоносных лучей. Несколько парней выхватили бластеры одновременно. Блэйзу не оставалось ничего иного, кроме как нырнуть за ближайший столик, рассыпая вокруг раскалённый металл...

Гравитация исчезла, вышибла почву с немилосердностью кулака, бьющего в висок. Противники немедленно взлетели к потолку, подобно зондам, наполненным гелием.

Громобой не ошибся. Общественные места на космических пирсах обязывали иметь автономные источники гравитации. Как правило, оные приборы отличались предельной дешевизной, а следовательно, хрупкостью и ненадежностью. Практика показывала, что крышки устройств были не металлическими (как, собственно, предполагалось), а пластиковыми.

Скупость, присущая владельцам подобных мест, не обманула ожиданий и на этот раз. Никогда не следует недооценивать силу порока. Временами он играет на руку.

Содержимое заведения, не привинченное к полу и не прикрепленное к другим поверхностям как-либо иначе, сразу же лишилось своего места. Причиной этого стала катастрофическая легкость, точнее, отсутствие всякого веса. Невесомость охватила салун и принялась забавляться своими игрушками. Над полом поднялось все: стаканы, бутылки, пачки сигарет, игральные кости, стулья, вилки, ножи, посетители... Если люди беспомощно барахтались в воздухе, ограниченные только руками и ногами, то некоторые Иные могли похвалиться дюжиной конечностей. Салун наполнил жуткий гам.

Многие посетители были опытными звездолетчиками, однако от неожиданности даже они уподобились салагам, впервые вышедшим в Космос. Телохранители же не могли сладить с оружием даже тогда, когда твердо стояли на ногах. Будучи же подвешенными над полом, когда любое движение играло против них, образуя реактивную тягу, парни превратились в сущих калек.

Зато Блэйз чувствовал себя как рыба в воде. Он-то знал, ЧТО повлечет исчезновение гравитации. Невесомость ни в коей мере не послужила сюрпризом. Более того, Троуп обрадовался ей, точно старой подруге... Той, что всегда придет на помощь.

Громобой метался из стороны в сторону, словно теннисный мяч. Отскакивал от одной поверхности, чтобы тут же оттолкнуться от другой. Столы, стены, пол и потолок превратились в его персональные трамплины. Блэйз почувствовал прилив сил и энергии, а также того, что можно назвать «трудовым энтузиазмом». Салун стал его игровой комнатой. Здесь можно осуществлять любые, самые потаенные желания... Если посмеешь.

Охотник успел сменить две обоймы, прежде чем все было кончено. Ситуация обернулась форменной бойней. Сопротивление присутствовало сугубо формально. Вероятно, построить правильную защиту было бы тяжело и более опытным бойцам.

Стрелок нырял, крутил кульбиты, преследуя одну-единственную цель: сделать меткий выстрел. Разноцветные лучи беспорядочно сверкали вокруг, причиняя Громобою не больше вреда, нежели прожектора ночных клубов. Зато несколько завсегдатаев распрощались с жизнями, не успев взмолиться о пощаде. Лазеры прошили Иных, не встретив ни малейшего сопротивления. «Интересно, — думал Троуп с несвойственной ему отрешенностью, — на что эти бедолаги надеялись?.. Зашли на кружечку пива, поболтать с корешами, и вот — не думали, не гадали...» Смерть трудилась с Блэйзом бок о бок. Размахивала косой и жутко хохотала. Стрелку казалось, что он ее ВИДЕЛ воочию.

Возможно, так и было. За долгие годы он с ней сдружился.

Спуская курок, Громобой приносил покровителю новую жертву. В невесомости кровь образовывала блестящие красные шарики. Они беззаботно парили, а когда траектории пересекались, образовывали целые созвездия — разбивались на неизменно-круглые половинки, поглощали друг дружку. Под потолком кружились гиганты-сверхновые.

Заметив летящее тело — оскаленный рот, выпученные от испуга глаза (для парня, вероятно, маневры его собственного тела стали сюрпризом), Троуп опустил пистолет. Оттолкнувшись от ближайшей поверхности, он нырнул под бластер противника и ударил кулаком в солнечное сплетение. Но к охотнику уже летели двое других. Не колеблясь, Блэйз потратил целых четыре патрона. В голове второго охранника, в правом виске, образовалось круглое отверстие. Кровь хлынула алым жемчугом...

Мимо Громобоя пролетели игральные карты. Одна из карт, пиковый туз, задиристо вращался по вертикальной оси. На «рубашке» виднелось несколько микроскопических меток.

Все это время стрелок ЗНАЛ, где находится Шнайдер и что с ним происходит. Блэйз не утруждался намеренными проверками, толстяк вертелся на зрительной периферии. Дик истошно вопил, (крики походили на женские), махал немощными конечностями, короткими, почти атрофировавшимися, благодаря чему поднимался все выше, подобно уродливому воздушному шару.

Наконец все стихло.

Громобоя окружали трупы, посетители и багровые шары с лоснящимися боками. Мертвецы парили в невесомости, вытаращив обвиняющие глаза. Иные перемежали homo sapiens в пропорции один к четырем. Безжизненно раскиданные щупальца, разинутые жвала. Причины смерти очевидны: раны образовали сквозные обожженные каналы. На это способен исключительно лазер. Нелепая случайность или не менее досадный умысел. Охранники, словно утопающие, хватались за посетителей, а кое-кто использовал Иных в качестве щитов. Сделав предварительно так, чтобы те не дергались.

Выжившие вели себя неоднозначно: спокойно, храня молчание, либо, напротив, развешивая в невесомости гроздья ругательств. Все, однако, знали, что им крупно повезло.

Раздалось громкое жужжание. Блэйз ощутил, как его притягивает к полу с все возрастающим упорством. Гравитация вцепилась в загривок и потащила вниз, небрежно вернув телу естественный вес. Пол нырнул под ноги. Громобой успел сгруппироваться, поэтому возвращение гравитации не стало для него причиной травм.

Вокруг, будто невиданный град, сыпались всевозможные предметы. Стулья, бутылки, покойники. Жидкости обрели привычную текучесть. Шары срывались с невидимых нитей и, разбрызгивая себя на метры, разбивались о ту поверхность, к которой их притянуло. Охотника окатило багровыми брызгами со всех четырех сторон.

Троуп нашарил взглядом Шнайдера: тот копался на диване, совершив мягчайшую посадку (и лишний раз подтвердив свое прозвище). Жирдяй ничуть не пострадал.

Блэйзу было бы удобнее, если бы Проныра погиб в связи с «несчастным случаем». Но толстяк уцелел в ситуации, до предела насыщенной «прискорбными случайностями». Охотник мог подстроить «шальную пулю» в любой момент, однако не спешил.

Теперь беречь патроны не было нужды. Громобой двинулся к дивану, переступая через стулья, посуду и распластанных Иных, как живых, так и тела, которым повезло значительно меньше, им прийти в сознание уже не представится возможным.

Рука Блэйза по-прежнему держала пистолет. Проныра пытался стать меньше истинных размеров, ничуть в том не преуспев. Глазки грозили раздвинуть жир и повиснуть на оптических нервах — так Дик боялся.

— Хорошо! — пискнул он. — Я согласен! Пойду с тобой!

Охотник нахмурился. «Вот как? — подумал он. — Что ж, похвально, хотя это в мои планы не входит». Он сделал три выстрела — столько патронов оставалось в обойме.

Две пули угодили в грудь, преодолев на пути к сердцу слой жира. А третья вошла в переносицу — ни сантиметром ниже, ни сантиметром выше.

— Что?.. — спросил Троуп. — Прости, не расслышал. Где-то раздался потрясенный всхлип.

Ни единого слова.

Подойдя к стойке бара, Громобой достал купюру и положил рядом с кассой. Бармен — нечто синее и многорукое — опасливо выглянул из-под столешницы. Увиденное заставило его посинеть еще больше: «клиент» был забрызган кровью наподобие «боевой раскраски». Гость из ночных кошмаров.

— На ремонт, — проронил стрелок.

Иной взглянул на бумажку, и четыре глаза изумленно округлились — арктурианские доллары, целых пять сотен. Таких чаевых ему ещё не доставалось.

Подойдя к коробке с надписью «ИСКГРАВ», Блэйз выдернул нож. Вокруг лезвия плясали синие искры. Не иначе, гравитацию создавал аварийный прибор.

Машинально вытерев клинок о штанину, Троуп обернулся. Вот она, туша, за голову которой — живую или мертвую, без разницы — обещан солидный денежный приз.

На сей раз охотник, собирался исполнить волю Закона буквально. Слово в слово.

— Да, круто, — подытожил собеседник. — Я вот чего не понимаю: почему ты попёрся в салун вместо того, чтобы спокойно подкараулить борова в какой-нибудь подворотне?..

Громобой молчал. «Если не понял сейчас, не поймет и потом». Блэйз не горел желанием растолковывать, что, во-первых, в баре отсутствовал другой выход, а значит, Проныре некуда было деваться. Во-вторых, в закрытом помещении исключен ряд эксцессов — прибытие к противнику подкрепления или вмешательство полиции. Наконец, отключить гравитацию в подворотне не представлялось возможным.

Они находились в том же доке, но в другом заведении, куда более «изысканном». На шестах крутились танцовщицы: Иные и земные девушки. Играл «синтетический джаз».

Собеседник улыбнулся, кашлянул от неловкости. Затем, меняя тему, поинтересовался:

— Скажи, зачем тебе эти старомодные огнестрельные штуки?.. Из-за них тебя считают снобом.

Стрелок усмехнулся. Он слышал это не впервые. И на такой вопрос Громобой мог ответить.

— Это просто, — сказал он. — Металлические пули запросто пробивают противобластерный жилет. Кроме того, лазер способен убить, если повредить им жизненно-важные органы. Если же луч попадает в руку, ногу или куда-то еще, кровеносные сосуды мгновенно оказываются запечатанными. Нет нужды обращаться за медицинской помощью... Во всяком случае, не сразу. Что касается пуль, то они не столь милосердны. Без труда разрывают все, что попадается у них на пути, останавливаясь тогда, когда иссякает заряд кинетической энергии под давлением жидкостей и тканей. Таким образом, человек или Иной, получивший несмертельное ранение, вполне может умереть некоторое время спустя, если не озаботится остановкой кровотечения.

По мере развития темы глаза собеседника становились всё больше.

Оные глаза были ярко-желтыми, с красноватым оттенком. Они выделялись на узком лице, состоявшем, казалось, исключительно из угловатых костей и черной щетины.

Говорят, будто внешность обманчива. Блэйз же всегда доверял первым впечатлениям. По каким-то необъяснимым причинам род занятий отражался на внешности. Глядя на худую, небритую физиономию, можно было с полным правом сделать вывод, что ее владелец промышляет чем-то кощунственным, балансируя на грани Закона.

Впечатление оказалось бы верным. Сей персонаж был информатором, «платным осведомителем» — такие обитают в каждом доке. Именно он донес на Проныру.

— Тебя считают снобом, — повторил «стукач», натянуто улыбаясь. — Однако теперь я понял, что они глубоко заблуждаются. Тебя следовало бы именовать мясником!..

Громобой молчал. На ярлыки ему было плевать. Только безумец посмеет оскорблять охотника в лицо. Собственное прозвище Блэйза проистекало из тех же стрелковых предпочтений. Чем страшнее прозвище и хуже репутация, тем сильнее дрожат негодяи. Тем дальше бегут от охотников, и те преследуют их до самого края Галактики.

Троуп хотел ответить, но из кармана донеслась мелодичная трель. Раздраженно скривившись, Громобой достал телефон. «Стукач» профессионально вытянул шею, не уступавшую в пластичности резине. На дисплее красовалось миловидное девичье личико.

Улыбнувшись, девушка сказала:

— Привет, милый. Извини, что тревожу тебя по пустякам, но местные грубияны требуют, чтобы мы оплатили стоянку или немедленно освободили док.

Как ты помнишь, оная плата распространяется на одни земные сутки, не меньше — Девица хитро подмигнула.

Блэйз кивнул. Да, владельцы станции вели себя на редкость недостойно. Портовые сборы и впрямь отличались дешевизной, однако оплатить стоянку менее чем за сутки было невозможно. Этот нюанс всплывал отнюдь не сразу.

— Скажи, пусть убираются к бесу, — проворчал Громобой. — Задрай шлюзы и разогревай турбины. На холостом ходу, разумеется. Я скоро.

Означенные меры исключали проникновение на борт. Даже алчные сборщики будут держаться подальше. Решив, что вот-вот состоится старт, портовые крысы уберутся восвояси. Следовательно, до прибытия хозяина судно в полной безопасности.

— Жду, милый. — Воздушный поцелуй. Девица отключилась.

— Твоя подружка?.. — Осведомитель сально улыбнулся, в глазах мелькнуло уважение.

— Нет, — отрезал Троуп, чем немало удивил собеседника. — Зачем звал?..

— Вот всплыл один пустячок. Пустячок, что смог бы тебя озолотить. — Желтый глаз подмигнул.

— Что за пустячок?..

— Информация, за которую ты много бы отдал. Громобой нахмурился. У него не было ни времени, ни охоты забавляться загадками.

— Ну не тяни. Какая информация?..

— Как обычно. Насчет мерзавца, голова которого — живая или мертвая — стоит кучу денег. Гребаную кучу, до омерзения большую. Такая рыба попадается раз в жизни.

Блэйз напрягся. Память услужливо подсунула имена доброго десятка преступников: Джонни Ловкач, Блэк Джек, Боб Кровавая Рука, Коротышка Майки... Они стоили тысячи.

— Имя. Мне нужно ИМЯ.

— Нет, приятель, так не пойдет. — Осведомитель усмехнулся. — Зайди речь о ком-то ином, я как на духу выложил бы все без предварительной платы... Но этот случай — особый.

Троуп покачал головой:

— Я не привык скупать котов в мешках. Вдруг мне этот парень без надобности?..

— Уверяю, ты не пожалеешь.

Охотника стала раздражать глупая полемика.

— Сколько?..

— Пять сотен кредитов.

— Что?! — Блэйз не поверил собственным ушам. — Ты, приятель, спятил. От меня впервые требуют, чтобы я заплатил ТАКИЕ деньги вперед, да еще неизвестно за что.

— Я ничего не ТРЕБУЮ, — заметил собеседник. Всего-навсего предлагаю. Информация — лучший товар в наше время. Хочешь — бери. Не хочешь — кто-то будет сговорчивей.

Троуп поморщился. Не стоило этому малому так разговаривать; определенно, не стоило. Разжился сплетнями и думает, что стал крутым мачо. На самом деле — пшик...

— Меня всегда настораживает, если кто-то настаивает на предоплате. Как правило, эти подозрения оказываются вполне обоснованны. Получив деньги, ты поделишься откровением, и сделка будет заключена. Здесь вероятны проблемы. Меня могут не интересовать твои данные. Я могу их знать. Или же они устарели.

В сущности, Громобой ничего не терял. Он мог отобрать свои деньги, но это было бы верхом неприличия. Сделка заключена, он оказался простачком, и деваться некуда.

— Такого ты не знаешь. И никто не знает. — «Стукач» уверенно кивнул. — Данные не устарели. Само собой, они тебя интересуют. Это... это просто мечта.

— Информация касается особы, состоящей в Розыске?

— Ага. Давным-давно. Почти ВЕЧНОСТЬ. Блэйз перебрал цепочку имен. Из его «картотеки» под скудное описание подходили единицы. Неизвестно, живы они, убиты или благополучно состарились.

— Кто же?.. Кармайкл? Стивенсон? Дарвин?.. Осведомитель, улыбаясь, качал головой.

— Мимо, мимо, еще раз мимо.

— Сомневаюсь, что уважающий себя рецидивист станет разбрасываться ценными сведениями. Столь небрежно, что они станут известны даже тебе, в этой дыре...

Уверенность в своей компетенции окружала «стукача» железобетонным каркасом. Неловкие попытки Троупа пошатнуть его самообладание ни к чему не привели.

— Тем не менее, они мне известны.

— Имя.

— Нет, так не пойдет. — Человек с желтыми, как у кошки, глазами начал вставать из-за стола.

Громобой выбросил руку, обхватил запястье осведомителя и рывком усадил нахала на стул.

«Стукач» выпучил глаза, открывал-закрывал рот, не в силах проговорить ни слова.

— Ты не уйдешь, — сказал Блэйз, — пока не назовешь имя. Я пришел, понадеявшись на важные данные. Ты украл у меня массу драгоценного времени. Поэтому, не обессудь, тебе придется рассказать. В противном случае твои зубы отпечатаются на этой стойке.

Собеседник поглядел в направлении, обозначенном пальцем охотника. Там и впрямь находилась большая барная стойка. Лицо же Громобоя говорило, что он, ничуть не колеблясь, исполнит обещанное. Для него такое — пустяк. Раз плюнуть.

— А ты, оказывается, безжалостный ублюдок, — проговорил «стукач», будто это его удивило.

Глаза Троупа — синие, с застывшим на дне льдом, в котором темнели старые грехи и ошибки — подтверждали: да, мол, так и есть.

— Хорошо. — Осведомитель глубоко вдохнул, затем, на выдохе, выпалил: — Янус.

— Что?! — Блэйз улыбнулся.

Напряжение прошло. Он понял, что потратил время зря и зря волновался. Хлебнул пива.

— Ерунда. Одна из легенд Глубокого Космоса.

— Нет! Он существует!.. — с жаром произнес «стукач». Равнодушие охотника пробило «панцирь» без всяких усилий. Куда эффективнее, нежели угрозы и оскорбления.

— Да, еще бы, — подзуживал Громобой. — А я — председатель Сената.

— Говорю же, он существует! — настаивал осведомитель. — В это трудно поверить и...

— Тут ты прав. Не так давно Правительство признало его мифом, вымышленным лицом.

— Признало, — кивнул собеседник. — Тем не менее, он ДО СИХ ПОР числится в Розыске! Сперва я тоже не верил, но простая проверка расставила все по местам. Он существует — так же, как ты или я. Независимо от того, верим мы в него или нет. За него ДО СИХ ПОР назначена награда.

Троуп притих. Это и впрямь нетрудно проверить.

— Продолжай.

— Сначала — деньги.

— Продолжай!

— Так вот, Янус... Говорят, у него сотни обличий. Именно поэтому его еще зовут Многоликим. Легендарный преступник. Говорят, нет злодеяния, которого бы он не совершил. Он нападал, брал своё, а после исчезал в неизвестном направлении. Долгие годы о нем ничего не было слышно... — Взгляд охотника заставил «стукача» поспешить. — Я, впрочем, особо не интересовался этой темой. До того самого дня, пока не встретил человека, кто ВИДЕЛ Януса собственными глазами. Этот парень ошивался здесь, в этой гавани...

Блэйз кивнул, подтверждая свое мнение о данной станции как о месте, переполненном дегенератами. Странно, что не нашлось никого, кто видел бы Юлия Цезаря.

— Ладно, можешь не верить. Дело твое. — Осведомитель поджал губы. — Я наткнулся на него по чистой случайности. Неподалеку отсюда — в таверне, по сравнению с которой этот свинарник покажется дворцом. — Он небрежно повел рукой в сторону танцовщиц. — К тому времени, когда я его нашел, он успел порядком набраться. За плечами у него лежал долгий путь. Он летел от одной планеты к другой: швартовался на станциях, чтобы утром отчалить и опять пуститься в дорогу. Это длилось достаточно долго.

Громобой посмотрел в глаза собеседнику. Описание вполне подходило под образ жизни охотника. Однако желтые глаза не смеялись.

— Повсюду, где он останавливался, — продолжил «стукач», — он делал только одно: пил. Когда просыпался — продолжал. Старался залить горе. У него имелось достаточно средств, чтобы продолжать это существование до тех пор, пока не погаснет Галактика. Что, говоря по правде, меня и привлекло. Но после его истории я был сам готов заплатить...

— Ну?.. — поторопил Блэйз.

— Да-да. Так вот...

Лайнер мчался сквозь мрак Глубокого Космоса. Гигантская туша рассекала вакуум уверенно и споро, по выверенному маршруту. Планеты и звезды оставались позади, пытались поймать жирную добычу в гравитационные сети, но та без труда ускользала. Мощные турбины выбрасывали за корму тонны продуктов горения. Раскаленные молекулы вились за лайнером тугим хвостом.

Судно предназначалось для туризма. Межпланетные круизы длились продолжительное время и были рассчитаны на весьма состоятельных пассажиров. В необъятном чреве — огромных трюмах — лайнер нес невероятное богатство. Мебель, живопись, скульптуры, предметы религиозных культов, аэрокары, электромобили и автомобили с двигателями внутреннего сгорания, несколько дворцов, разобранных до фундаментов, железнодорожный состав XIX столетия, приобретенный каким-то эстетом, тонна драгоценностей в депозитарии, отсек, содержимое которого составляло строгую тайну, а также некоторое количество оружия, числившегося у службы безопасности.

Все указанное комфортно размещалось внутри колоссального судна, ничуть не стесняя трех тысяч пассажиров. Последние вели праздное, беззаботное существование. Свободное время (в сущности, ВСЕ время туристов было свободным — исключением являлись несколько археологов, усердно каталогизировавших содержимое трюмов) богачи посвящали чревоугодию, прелюбодеянию, злоупотреблению алкоголем и наркотиками, а также прочим неблаговидным занятиям. К их услугам были предоставлены несколько стадионов, сотня бассейнов, одна библиотека (почти невостребованная), семьдесят клубов, боулинги, бильярдные и неисчислимое множество баров.

Так длился полет. Преимущественно на сверхсветовых скоростях. Туша лайнера покидала беззвучный тоннель лишь в тех случаях, когда требовалось пополнить запасы топлива или пассажиры желали поглядеть на местную достопримечательность.

На четвертый месяц (стандартной продолжительности) такой «диковинкой» стал красный карлик, расположенный поблизости от созвездия Ориона. Судно начало торможение за два парсека до цели и, приблизившись на сто тысяч километров, застопорило ход.

Туристы прильнули к иллюминаторам, восторгаясь мрачным величием умирающего светила. Карлик клокотал, ничуть не умиротворенный вниманием. Он надолго переживет и туристов, и лайнер. Даже на изрядном отдалении звезда была крайне опасна. Если бы не специальные защитные фильтры, созерцание имело бы печальный итог.

Тем временем на капитанском мостике происходило нечто странное. Радары, сканируя Космос, обнаружили неизвестный объект. Он не вступал в диалог, не подавал позывных, но приближался. Маневры не оставляли сомнений: объект управляем. Догадки подтвердились, но просканировать корабль не представлялось возможным: звездолет защищал особый отражающий слой, состоящий на вооружении Флота.

Капитан от тревоги не находил себе места. Кто это? На пиратов не похоже. Размеры объекта невелики — в сравнении с махиной лайнера. Каким образом этот малыш здесь оказался? Поблизости не проходили оживленные маршруты. Ближайшая заправочная станция находилась на расстоянии многих парсеков. Водоизмещение незнакомца предполагало крохотные баки, уместившиеся бы в дальнем конце трюма лайнера. С таким запасом крошка не могла одолеть дальний путь в одиночку. Следовательно...

Сделать выводы капитан не успел. Корабль приблизился на расстояние, приемлемое для внешних датчиков. Над тушей лайнера промелькнул стремительный силуэт, наводивший на мысли о глубоководных хищниках со старушки-Земли. Офицеры сгрудились у мониторов, но объект передвигался слишком быстро. Поравнявшись с лайнером, звездолет завис над кормой. Выхлоп дюзы сорвал с обшивки камеры и датчики.

Большинство экранов потухло. Остальные же демонстрировали, как над лайнером вспух красно-желтый пузырь. Куски обшивки устремились в открытый Космос. Пузырь лопнул; на его месте закружилась метель — ледяные кристаллики. Вакуум безжалостно высасывал воздух из лайнера. Так кровь покидает тело...

Капитан, держась за сердце, понял, что удар пришелся не куда-нибудь, а в атмосферно-регенерационный отсек. Если бы разгерметизация произошла в ином месте, система жизнеобеспечения прилегающих шлюзов задраила бы аварийный отсек. Собственно, так и случилось, но повреждена была вентиляционная система... Если не устранить утечку, вакуум высосет ВЕСЬ воздух в течение пары часов.

Стоило капитану об этом подумать, как неизвестный корабль совершил иной, не менее пугающий маневр. Основные дюзы погасли, зато маршевый двигатель принял вертикальное положение. Балансируя на огненных хвостах, звездолет начал снижаться. В аккурат на пробоину. Та была совсем небольшой (в масштабе лайнера — микроскопической), благодаря чему размеров объекта хватило, чтобы закрыть её целиком. Оплавленные края скрылись под дном корабля.

Приборы, сигнализировавшие об утечке всеми возможными способами, тут же успокоились. Герметизация восстановилась на 99 процентов. Это означало, что, избежав перспективы умереть от удушья в вакууме, пассажиры лайнера столкнулись с новой опасностью. Убийствами и разграблением — десантом ИЗВНЕ. Капитан уже не сомневался, что... Их берут на абордаж.

Офицер был молод, и подобные неприятности случались с ним впервые. Вспотев, он судорожно вцепился в поручни. На мониторах показались люди в черной форме, бегущие из одного отсека в другой. Пираты. Определенно, это пираты.

«К оружию!..» — завопил какой-то герой.

Капитан машинально кивнул. Однако, когда рука потянулась к табельному бластеру, офицер рассмотрел еще одну деталь. Все пираты были в противогазах.

Из вентиляции струилась отрава, неразличимая глазом.

— ...Да, кое-что я приукрасил, — признался «стукач». — В особенности то, что касается неопознанного звездолета. Но, не сомневаюсь, примерно так все и обстояло...

— Как называлось судно?

— Пиратов?

— Нет, — отмахнулся Громобой. — Лайнер.

— А... «Altair».

— Откуда и КУДА он следовал?

— Не знаю. Пьянчуга не признался, как я ни выспрашивал.

Блэйз кивнул. Разумеется. Пошарить в Сети, конечно, он не догадался, это повлекло бы излишние накладные расходы. Что ж, название есть. Остальное — не проблема.

— Ясно. Что дальше?..

— Ну вот... Пустили, значит, газ... Вещество-то оказалось не каким-нибудь усыпляющим пустячком — настоящим боевым химикатом!.. Богатеи передохли, как мухи, от второго же вдоха! — Осведомитель щелкнул пальцами, демонстрируя, КАК именно «передохли богатеи». — Никакие это не пираты, никакой не абордаж. Погибло ведь ни много, ни мало — три тысячи. Форменный терроризм. Сечешь?

Троуп кивнул.

— Секу, секу. Как же уцелел наш приятель?

— Да, он оказался тем еще пронырой... — Осекшись, «стукач» хотел поправиться, но лишь неловко улыбнулся. — Сидел в своей каюте, ждал заказанный коньяк и смотрел голографический фильм. К счастью, кино было не про войну, поэтому он расслышал взрыв. Убавил звук, а когда в коридоре раздались крики умирающих, метнулся к аптечке. Не дурак, верно ведь?.. — Собеседник завистливо прищурился.

— Как его звали?..

— Джон. Джон Майкл Дональдсон. Не удивлюсь, если в каждый порт он заходит под новой фамилией. Так вот, напялив кислородную маску, он осторожно вышел. Когда...

Когда Джон крался вдоль переборок, он ежеминутно слышал крики — не Иных, а людей. Стопроцентных homo, потомков переселенцев с Земли. Таких же пассажиров, как и сам Дональдсон. Мертвецы лежали повсюду: в дверных проемах, на полу, в креслах, на велотренажерах... Огромный, светлый, наполненный весельем лайнер в одночасье обернулся Королевством Смерти. Вместо смеха в коридорах звучали крики умирающих — звуки, страшнее которых нет ничего.

Проходя мимо трупов, Джон не замечал ни ранений, ни следов насилия. Несколько пассажиров, уже готовившихся отойти на тот свет, что-то невнятно булькали и царапали гортань руками. Словно животные, по какой-то причине утратившие способность дышать. Люди — такие же пассажиры, как он сам — глядели на Дональдсона жуткими глазами, в немой мольбе тянули руки. Джон обходил их стороной. Мало ли что стукнет им в голову. Кислородная маска-то одна.

Так Джон пробирался вперед, к цели, остававшейся смутной и недостижимой. Вокруг разверзся сущий Ад. Дональдсону показалось, будто он угодил в дурной сон, в наихудший кошмар. Вот только, в отличие от ночного морока, это РЕАЛЬНО.

Ужас бил в виски, пульсировал в жилах барабанной дробью. Тем не менее, Джон упрямо брел по обезлюдевшим коридорам, (ни одной живой души, одни мертвецы: выпученные глаза, пена на губах), верно придерживаясь некоего направления. Сперва цель представляла для Дональдсона загадку, а затем он понял — инстинкт вновь опередил его с решением. Джон направлялся в эвакуационные отсеки, к спасательным шлюпкам. Там — спасение. Здесь — Смерть.

Красный карлик с любопытством заглядывал в иллюминаторы.

Дональдсон придерживал маску, беспокоясь, чтобы та плотно прилегала к лицу Даже незначительная щель означала жуткую гибель. Кислорода хватит на девяносто минут. Не более. За это время необходимо преодолеть немалый путь. Шлюпки находились на восьмой палубе. Лифтов лучше избегать, лестницы надежнее...

Джон лихорадочно размышлял о сотне проблем: сдерживал панику, чтобы не перейти на бег, потому как знал, что при ходьбе организм потребляет гораздо меньше кислорода, и, плюс ко всему, внимательно смотрел под ноги. Он подсознательно боялся наступить на мертвое, еще теплое тело, но еще больше опасался споткнуться. В этом случае не исключено падение, и маска, почти наверняка, спадет.

Нет ничего удивительного, что за всеми этими заботами Дональдсон не глядел по сторонам.

А напрасно.

В тот момент, когда от стены отделилась какая-то тень, Джон воскликнул от ужаса и едва не уронил маску. Затем, опомнившись, сдавил прибор обеими руками сразу. Точно боялся (собственно, так и было), что кто-то ее отберет. Но у того, кто разгуливал среди остывающих трупов, и у самого была защита. Эта мысль ворвалась в обеспокоенное сознание Дональдсона, уподобившись коварному удару.

Вжавшись в стену, Джон во все глаза уставился на незнакомца. Это мог быть... Нет, на пассажира не похож. Слишком уверенно держится. Охранник?! Нет, те носили синюю форму, а этот — в чёрной. Без знаков отличия, но одежда, вне сомнений, военного покроя. Кроме того, незнакомец был опасен — на плече свободно болтался скорострельный бластер, состоящий на вооружении Флота. Это Дональдсон знал наверняка. Он разбирался в оружии. Непросто не разбираться в том, что сбывал контейнерами. Возможно, и ЭТОТ бластер — из тех партий.

Субъект в чёрном поднял оружие. Вороненый ствол уставился на Джона, расставляя жизненные приоритеты по своим местам. Какой толк в контейнерах, если значение имел один-единственный, отдельно взятый, ЭТОТ САМЫЙ бластер?..

Дональдсон поднял руку. Правой продолжал удерживать маску.

Лицо незнакомца скрывал противогаз — не маска и не скафандр, какие носят космические пехотинцы. Черные стекла (вероятно, с ультрафиолетовой защитой) уставились на Джона. Тому показалось, что в противогазе проступило нечто зловещее. Точно предмет индивидуальной защиты и сам являлся лицом.

Шагнув ближе, корсар (Дональдсон почти не сомневался, что наткнулся на пирата, одного из убийц, устроивших всю эту бойню) повел стволом бластера:

— Кто такой?.. — Причиной металлических ноток служит то ли переводчик, то ли противогаз.

— Я?.. Джон... Джон Смит, — солгал Дональдсон.

— Еще бы, разумеется, — кивнул незнакомец. — Куда путь держишь, Джон Смит?

Джон сглотнул. Он со всей отчётливостью осознал, что СЕЙЧАС его могли убить. Как никчемное животное. А ведь так невыносимо, до боли хотелось жить!..

— К шлюпкам, — признался он. — Я услышал взрыв и решил, что произошла авария. — Дональдсон нервничал; когда же он нервничал, то начинал тараторить, будто заведенный. — Взрыв двигателя или столкновение... Знаете, такое случается в Космосе.

Пират участливо кивнул. Скорострельный бластер по-прежнему смотрел в грудь пассажира.

— Пожалуйста, отпустите меня, — взмолился Джон. — Я никому не расскажу о нашей встрече. Я...

— Не расскажешь?! Отчего же?.. — Черный ствол опустился. — С этим, приятель, ты погорячился.

Незнакомец поднял руку и, удерживая оружие правой, сомкнул пальцы на противогазе. В этот момент Дональдсона впервые обуяла жажда действия. «Сейчас или никогда», — сказал он себе. Но вышло, что никогда. В черных стеклах мерцало мрачное спокойствие. Даже одной рукой корсар без особых усилий держал на весу тяжелый бластер. Не оставляло сомнений, что он с той же точностью проделает в Джоне аккуратную дыру, пользуясь одной рукой так же, сколь и двумя.

Приняв во внимание эти соображения, Дональдсон не предпринял ровным счетом ничего. Лишь отвел взгляд, созерцая исключительно стену. Пират намеревался обнажить лицо. С какой целью — неизвестно. Джон знал, что это знаменовало персонально для него смертный приговор... Либо — помилование. Профессиональные преступники, как правило, предпочитали не оставлять свидетелей. Здесь — нюанс. «Не оставлять» было значительно предпочтительнее, нежели «устранять». Спрашивается, какой смысл?.. Никакого. Одним трупом больше, одним меньше... Вокруг — только трупы. Никто не расскажет... Возможно, этот ублюдок — заурядный садист, которому по нраву убивать. Но встречались исключения. Считанные единицы. Мерзавцы, алчущие мрачной славы.

— Посмотри на меня.

Пассажир не двигался. На стене не происходило ничего примечательного.

— Не бойся, с тобой ничего не случится, — сказал корсар, точно прочтя мятущиеся мысли. — Я тебя не убью. Зачем мне это?.. Погляди вокруг. Одни трупы.

Вздрогнув, Дональдсон непроизвольно обернулся.

Незнакомец снял противогаз. Под таковым обнаружилось обычное, ничем не примечательное лицо — высокий лоб, широкие скулы, волевой подбородок. Можно сказать, вполне заурядное. Если бы не большие серые глаза. В них-то и заключалась вся СИЛА. Почему-то Джон подумал именно так. Сила. В глазах — да, умных, да, привлекательных, но это распространенное явление — виднелась не просто уверенность или хладнокровие. Серые, ледяные, словно куски льда, эти глаза воплощали все то, чем Дональдсон всегда стремился обладать.

Сила, воля, могущество. Собранные воедино, будто сжатый кулак. Нечто большее, нежели уверенность. Самообладание рано или поздно пошатнется, а самоуверенность — испарится. Но глаза пирата, казалось, видели рождение сверхновых и гибель черных дыр. Удивить эти глаза не могло ничто в этой Галактике.

— Нет, я тебя не убью, — повторил незнакомец. — Напротив. Я тебя отпущу, если ты расскажешь обо мне. Повсюду, где ты побываешь. Расскажешь, что я сделал, — он повел стволом бластера в сторону ближайших трупов, — и как меня зовут.

Джон напрягся. Но где-то в глубине, на дне трясущегося от страха нутра, разлилось облегчение. Он знал, что будет ЖИТЬ. Как много дней впереди, что предстоит вкусить!

— Мое имя — Янус, — сказал пират. Вздрогнув, Дональдсон искоса на него поглядел.

Определенно, он где-то слышал это имя.

В этот момент лицо незнакомца изменилось. Каким-то странным, непостижимым образом — самая удивительная штука, какую Джон видел в жизни. По физиономии корсара пробежала рябь, точно кожа и мышцы превратились в воду. Поверх прежнего лица проступило новое. Предыдущее сменилось другим, словно пират сиял наскучившую маску или тот же противогаз. За жалкие секунды.

На Дональдсона глядели другие глаза, принадлежащие, как ни абсурдно это сознавать, тому же человеку (две пары глаз, не являвшиеся ни сменными линзами, ни имплантантами — парадокс и все-таки... факт). Эти самые глаза, в отличие от предыдущих, были черными. Непроглядными и бездонными, как тьма между звездами.

Джону казалось, что на него смотрела сама Смерть. Никогда прежде он не испытывал такого ужаса. Первобытный, животный страх, от которого кожа покрывалась мурашками, а волосы норовили встать дыбом. Дональдсон стал свидетелем того, против чего пасовал рациональный разум. Явления, пребывающего за гранью обыденного. Тем не менее, Джон ничуть не усомнился в собственном рассудке. Он ЗНАЛ, что видел ЭТО; что глаза его работают так, как и прежде, а мозг исправно перерабатывает поступающую информацию. Все это — на самом деле.

В незнакомце изменились не только глаза. Само лицо стало другим. Ничуть не привлекательное, а напротив, отталкивающее. Теперь внешность пирата соответствовала занятию. Обуславливала скорострельный бластер и манеру держаться. Это было лицо настоящего злодея — хладнокровного убийцы, безжалостного ПАЛАЧА.

Дональдсон затрепетал, словно олень, угодивший в капкан.

— Запомни — ЯНУС, — произнес корсар, и это имя навечно отпечаталось в памяти Джона, будто на стене мавзолея. — Никогда не забывай, что я подарил тебе жизнь. Однако не бесплатно. Взамен ты расскажешь обо мне. Всем, кто пожелает узнать.

Пассажир кивнул. Слюна проскрежетала по пересохшему горлу.

— Теперь — ступай. Лифты в той стороне — Незнакомец указал бластером на перекресток.

Опустив ствол, пират развернулся и, не оглядываясь, направился в том же направлении. Дональдсон выждал несколько секунд. Затем, заключив, что медлить не имело смысла (более того — опасно), двинулся следом. Корсар исчез. Покачиваясь на одеревеневших ногах, Джон ждал лифт.

— Да, занятно, — подытожил Громобой. — Это — ВСЕ?..

— Разве недостаточно?! — «Стукач» усмехнулся. — Янус существует — он не миф.

— Сомневаюсь. С каких пор рассказы залетного забулдыги принимают за непреложную истину?

— Дело твое, — надулся собеседник — Но он говорил чистую правду. Уж я-то разбираюсь!

— Возможно, — кивнул Блэйз. — Возможно, он сказал правду. Допустим, он и впрямь летел на том лайнере, хотя и не верю, что таковой существовал. Но, если подумать, КАК он мог встретить Януса?.. Испугался, надышался кислорода: гипервентиляция легких еще не такие штуки творит. Мало ли что ему привиделось во тьме. Наткнулся на какого-то пирата, тот и показался ему жутким монстром. Я знаю по меньшей мере дюжину штуковин, которые вытворяют с лицами вещи похуже... Не говоря о препаратах. — Троуп одним глотком опорожнил стакан.

Охотник покривил душой. Да, устройства, изменяющие внешность, действительно существовали. Однако описанные трансформации обладали сущностью скорее психологической, нежели материально-механической. ТАКОЕ обычной механикой не объяснишь. И даже хитроумные имплантанты имели ограничения.

— Я навел справки. Янус — из Текучих, — компетентно сообщил осведомитель.

Громобой поморщился.

— Ерунда. Сказки. Но если — на одно несбыточное мгновение — допустить, что пьянчуга ДЕЙСТВИТЕЛЬНО наткнулся на Януса — собственной персоной — чем эта информация пригодится мне?.. Созвездие Ориона — песчинка в море звезд.

— Ты, наверное, — «стукач» осклабился, — хотел, чтобы Янус оставил точные координаты, а также позывные передатчика, чтобы ты смог связаться с ним, в случае чего?

— Был бы не против. — Блэйз нахмурился.

— Видишь ли, это невозможно. Ты желал получить информацию, и я довел ее до твоего сведения. Никто не говорил, что к данным прилагается сертификат достоверности.

— Да, ты прав.

Произнеся столь непредсказуемую фразу, Троуп потянулся за бумажником.

«Стукач» нетерпеливо облизнулся.

Охотник отсчитал несколько купюр и небрежно бросил на стол. Схватив деньги, точно атакующий ястреб, осведомитель быстро пересчитал. Глаза его изумленно округлились.

— Что ЭТО?

— Как что? Деньги.

— Но... Здесь половина. Мы договорились о пяти сотнях.

— Мы ни о чем не договаривались, — отрезал Громобой. — Ты поведал мне глупую сказочку, чтобы сохранить свои зубы. Я, исключительно из дружеских побуждений, вознаградил тебя некоторой суммой, которую счел нужной. Но и она превышает истинную цену твоих «сведений» по крайней мере в десяток раз.

— Они стоят в десять раз больше, — проворчал «стукач», нервно комкая купюры.

— Навряд ли. Кроме того, у тебя нет никакого — в том числе, морального — права торговать этой информацией. Тебе она досталась бесплатно. От кого-то, кто раздавал долги.

— Его встретил Я — не ты!

— Правильно, — кивнул Блэйз. — Именно поэтому ты вообще что-то от меня получил. И потом я — не последний, кому ты продаешь эти байки. Тебе обязательно подвернется какой-нибудь легковерный простачок, с которого удастся взять сразу тысячу. С этими словами охотник поднялся из-за стола. Теперь настал черед осведомителя хватать собеседника за руку. Троуп с удивлением воззрился на собственный рукав. Последний, кто посмел сделать такую ошибку, отправился к праотцам с аккуратной дырой промеж зеленых глаз.

— Отпусти.

«Стукач» съежился, но руки не убрал. Громобой заглянул в наполненные алчностью глаза.

— Ладно, — сжалился он. — Принимая во внимание тот факт, что ты способствовал избавлению Вселенной от такого ублюдка, как Проныра... Я дам тебе шанс.

Заискивающе улыбнувшись, осведомитель разжал пальцы.

— Ты получишь остальное, — продолжил Блэйз, — если вспомнишь название яхты Дональдсона.

Это заявление подействовало на «стукача» таким образом, словно собеседник требовал перечислить все Планетные системы в этом рукаве Галактики. Бедолага выпучил глаза и, словно рыба, выброшенная на берег, раскрыл рот. Очевидно, хотел соврать, но что-то во взгляде охотника предупредило это намерение.

— Не знаешь?

Осведомитель горестно покачал головой.

— Вот видишь, — сказал Троуп. — Твоя информация не стоит того, что я уже дал.

Развернувшись, он двинулся к выходу. Тут «стукач» совершил очередной необдуманный поступок, который мог бы, по всей видимости, иметь летальный исход — он вскочил со стула и, размахивая руками, бросился на Громобоя. Вероятно, неполученная прибыль произвела столь жестокую психологическую травму, еще бы, «сделка века» оказалась фикцией, а кредиты уплывали из-под самого носа, и профессиональный информатор временно повредился рассудком. Не утруждаясь ни стойкой, ни грамотной атакой, он с голыми руками бросился на Блэйза.

Тот легко избежал столкновения. Сжав кулаки, прыгнул навстречу. Охотник не чувствовал ни гнева, ни злобы. Лишь сожаление: подумать только, они так славно сидели, беседовали, и вот... Что с людьми делают деньги!.. Они погубили бессчетную массу народу, так почему бы всем остальным не одуматься?

Кулак врезался в живот «стукача», открытый столь вопиюще, что любого стоящего бойца разобрал бы безудержный смех. Осведомитель согнулся в три погибели. Воздух просвистел меж зубов. Легкие опорожнились наподобие зонда, из которого выходит газ.

— Спокойно, спокойно, — придержав «стукача». Троуп позволил ему усесться на стул.

— Какие-то проблемы, господа?

Охотник неторопливо обернулся, чтобы посмотреть, какие букашки утруждают его внимание дурацкими вопросами. Оными букашками оказались охранники: форменные «вышибалы» с тугими мышцами, пустыми взглядами и чугунными подбородками.

— У кого? — уточнил Громобой. — Лично у меня — никаких. Зато у вас, если вы сию секунду не уберете отсюда свои дебильные рожи, проблем будет хоть отбавляй.

Крепыши озадаченно переглянулись. К такому обращению они явно не привыкли. Один, поигрывая мышцами, придвинулся к Блэйзу. Но тот не собирайся драться.

Выхватив пистолет, охотник направил ствол па «вышибалу».

— Еще один шаг, приятель, и в тебе прибавится дырок, — предупредил Троуп.

Осведомитель жалобно ёкнул. Он-то знал, на что способно это оружие. А еще «стукач» смекнул, что игры окончились и сейчас Громобоя лучше не доставать.

Охранник уставился на странное оружие, пытаясь сообразить, способно ли оно причинить ему какой-либо вред. На вид — сущий антиквариат. Но было в пушке нечто такое, возможно копоть вокруг дула, стальной блеск ствола, что внушало подсознательный страх. В результате же созерцания на душе становилось весьма и весьма неприятно. Подумав, «вышибала» счел за благо отступить.

— Так-то лучше, — сказал Блэйз, опуская пистолет. И, удостоив осведомителя последним взглядом, проронил: — Ладно, не скучай. Глядишь, когда-нибудь свидимся.

Сунув оружие в кобуру, охотник двинулся к выходу. Охранники торопливо расступились.

Последним аргументом в пользу огнестрельного оружия служило то, что, в отличие от бластеров, пистолеты удавалось проносить практически ПОВСЮДУ.

Но об этом Троуп не спешил распространяться.

«Versus» — красовалось на правом борту. Водоизмещение корабля было невелико, всего три тысячи тонн. Компактные размеры, впрочем, компенсировались изрядной маневренностью, равно как и крейсерской скоростью. Глядя на эту малышку, трудно представить, что под неприметной внешностью притаились острые зубки. Громобой имел официальную лицензию на розыск преступников, благодаря чему ему разрешалось оснащать звездолет ЛЮБЫМ вооружением (за исключением, конечно, химического и бактериологического), каковое он сочтет нужным. Количеству бортовых орудий не уступала броня, сожравшая немало грузоподъемности. Блэйзу, однако, много пространства не требовалось.

Он путешествовал один.

Док был «сухим», поэтому путь до корабля охотнику пришлось преодолеть пешком. Турбины гудели. Алчных сборщиков и след простыл. Едва Троуп поднялся на борт, как чавкнул первый шлюз дока.

Отошли крепления. Разошлись внешние створы, и док заполнился вакуумом. Взревели маневрирующие двигатели, изрыгнув тугие снопы невыносимо белого пламени.

«Versus» вышел из дока. Космическая станция — уродливое нагромождение палуб, причалов и трюмов, достраивавшихся годами, а потому сумбурно громоздившихся один на другом — проплыла за иллюминаторами. Огромный улей удалялся по мере того, как корабль наращивал скорость. Вскоре осталась лишь крошечная точка, ничем не отличимая от сотен звезд на черном покрывале.

Не успел Громобой снять кобуру, как рядом возник стройный персонаж — девушка, звонившая по телефону. В настоящий момент ее волосы были ярко-синего цвета, насыщенного настолько, что локоны источали приглушенное свечение. Такого оттенка нельзя добиться ни красителями, ни мутацией ДНК, ни чем-либо иным.

Из одежды, как обычно, на девице были несколько полупрозрачных полосок — то ли купальник, то ли облачение танцовщицы с Венеры-7. Тело, которое этот наряд обнажал, представляло само совершенство. Стройные, гибкие ноги, плоский живот, упругая грудь. С прекрасного лица глядели огромные зеленые глаза: бездонные, томные, с неуловимой хитрецой. Влажные губы улыбались.

Блэйз ничего не доделывал. Внешность девицы являлась такой, какой и была с самого начала. Даже охальную одежду красотка выбирала по собственному усмотрению. А равно — маникюр, педикюр, макияж, прически. Прибавляла и теряла в весе. Утверждала, что руководствуется исключительно собственным вкусом.

— Привет, дорогой, — проворковала девушка. — Мой ненаглядный охотник за головами. Как, отправил на тот свет двух-трех негодников? Принес мамочке денежки?..

Не говоря ни слова, Троуп кинул на диван три пачки купюр, полученных в полицейском отделении станции. Легавые не очень-то обрадовались визиту охотника, но выбора не было. Проныра наверняка оплатил их услуги (точнее, бездействие).

— Превосходно! — Синие глаза хищно просияли. — Прикончил-таки жирного извращенца!..

Громобой кивнул. Раздевшись, он прошлепал босыми ногами в ванную комнату. Привычно закрыл дверь и, опершись о раковину, уставился на собственное отражение. Вокруг шеи краснели струпья крови. Не охотника, — убитых охранников или Проныры. Алые капли, невесть каким образом, попали за воротник, куда, совершив поспешное омовение в сортире салуна, Блэйз добраться не мог.

Тело Троупа представляло весьма занимательное зрелище. Тугие мускулы бугрились ядовитыми змеями, однако основной интерес представляло не это. Кожа стрелка казалась передвижной криминалистической выставкой. По этой коллекции не составило бы труда изучить оружейные предпочтения обитателей различных планет. Здесь были шрамы всех форм и размеров; совсем свежие, розовые и, напротив, старые — бледные, сливающиеся с кожей. Следы от лазеров, пуль, ножей, топоров, копий и стрел; когтей, зубов, жвал, щупалец и кислоты; от острых камней, зубьев решеток и (редкость!) даже бича «девятихвостки».

Охотник пережил все это. И, разглядывая себя в зеркале, мрачно думал, что скоро, если он не бросит это никчемное занятие, на нем живого места не останется.

Несмотря на запертую дверь, синеволосая красотка выросла за спиной Громобоя.

— Тебя не учили, — сказал Блэйз, — что нужно стучаться?

— Ты знаешь, в моем положении это лишние формальности, — проворковала девица. Прикусив губу, она коснулась тонкими пальчиками иссеченной шрамами спины. — Кроме того, мне всегда нравилось смотреть, когда ты без одежды.

— М-да, нашла красавца!.. — не без самодовольства хмыкнул Троуп.

— Верно, нашла, — кивнула собеседница. — Ты был и будешь в моем вкусе — даже если тебе ампутируют конечности... А это при твоей-то работе, весьма вероятно.

— Типун тебе на язык, — скривился охотник. — Утешила, тоже мне. В твоем вкусе, да...

Он-то знал, что никакого вкуса у красотки нет, и быть НЕ МОГЛО. Потому как девица являлась бестелесной иллюзией — виртуальным воплощением искусственного интеллекта корабля. «R21-Х77». Таково было настоящее имя интеллекта. Но Громобой предпочитал звать ее проще: Кэт. Лаконично и звучно. Так звали девушку из далекого Прошлого, канувшего в межзвездную бездну. Блэйз так и не исполнил намерений, которые питал насчет той особы. И вот, когда на корабле поселилась «R.21-Х77», подсознание вытолкнуло на поверхность короткое имя. Верно, злая издёвка. Троуп КУПИЛ ИскИна, намеренно избрав женскую особу. Однако охотник никогда не сможет обладать Кэтрин так, как обладал бы женщиной.

Они оба это знали. Порой Громобой подозревал, что Кэт сожалеет о том не менее, нежели он. Но, как и стрелок, искусственный интеллект тщательно это скрывал.

Блэйз посмотрел в лицо собственному отражению. Это лицо... Троуп его не любил. Угрюмое, костистое. Широкие скулы. Дважды сломанный нос. Поджатые губы. Косой шрам на левой щеке. Из-под густых бровей, сросшихся на переносице, глядели суровые глаза.

Серые, холодные, цвета... не арктического льда, но северного моря. Да, у охотника не было причин любить свое лицо. Без особой надобности он на него не смотрел. Оно с равным успехом могло принадлежать как убийце, так и убийце убийц. Многие отождествляли эти глаза со взглядом самой Смерти. Лицо Громобоя было последним, что изрядных размеров толпа видела в жизни. Точное число Блзйзу было известно, однако он никому бы его не назвал.

— Переходи в субпространство, — сказал Троуп, смывая с плеч и шеи потеки крови.

— Уже сделано, дорогой, — ответила Кэт, ласково улыбаясь.

— Ужин?

— Еще бы! Я, точь-в-точь как порядочная женушка, по тебе истосковалась. — Она вновь сделала вид, что прикасается к спине Громобоя, но, как и в предыдущий раз, физического контакта не произошло. — Бифштекс, картофель, пинта светлого.

Блэйз улыбнулся. «Все, как ты любишь». — Недосказанность повисла натянутой струной. Охотник всегда ужинал в одиночестве.

Подмигнув, Кэт растаяла в воздухе. Она незримо присутствовала рядом — в крохотных камерах, проекторах, приборах и сканерах. В любой час бортового времени.

Завершив омовение, Троуп переоделся в чистый спортивный костюм и отправился в камбуз. Пища действительно была готова: исходила ароматным паром в ультраволновой печи. Единственной причиной, по которой бифштекс не попал на стол, служило то обстоятельство, что Кэтрин не имела рук. Однако Громобой без труда справился сам.

Очередной ужин после очередного убийства. Мясо показалось особенно вкусным.

Залив бифштекс пинтой «Будвайзера», Блэйз направился в кубрик. Там, развалившись на диване, позволил себе смежить веки. Освещение сбросило накал. И откуда ни возьмись, перед охотником вновь возникла синеволосая дива.

Грациозно изогнувшись, она уперла руки в бедра и, покачиваясь из стороны в сторону, села Троупу на колени. Стрелок не почувствовал ровным счетом ничего — даже пушинка весила больше. Зато глаза — цвета свежей травы, омытой дождиком и ультрафиолетом, — приблизились на минимальную дистанцию. Пара зеленых озер. Они глядели вполне осознанно, с симпатией и невысказанным томлением. А еще казалось, что в них можно разглядеть настоящую ДУШУ. Но это, конечно, самая беззастенчивая ложь, какую Громобой мог себе позволить. Не более. У ИскИнов нет, не было и не могло быть ничего, что связано с религиозно-метафизическими парадигмами. Нью-Ватикан не поленился опубликовать на сей счет разъяснение — энциклику, где говорилось, что ИскИны «суть производная машин, искусственный разум, а потому приписывание им свойств, присущих Человеку (в частности, души), является кощунством и ересью». Упоминание «разума» вместе с тем несколько обнадеживало. Кроме того, Ватикан все еще не мог определиться с наличием души у разумных Иных.

В любом случае Блэйза заботило лишь собственное мнение. Для него Кэт была единственной и неповторимой. Он не привык к самодурству, а потому не сомневался насчет сущности ИскИна. Тем не менее, временами охотник позволял себе некоторые заблуждения. Когда он казался самому себе особенно одиноким, а космическая бездна довлела над разумом.

— Гм... — Кашлянув, чтобы рассеять неловкость (девушка по-прежнему сидела у него на коленях), Троуп завел речь об очередном пустяке, упоминание которого было не к месту и не ко времени. А именно поинтересовался: — Что с шумами в машинном отделении?

— Все в порядке, дорогой. Джордан забыл гаечный ключ. Знаешь, он в последнее время такой рассеянный...

Громобой кивнул. Да, Джордан. Стрелок предполагал нечто в этом роде. Действительно, робот-ремонтник внушал опасения. До определенного времени это не страшно, и все-таки стоило обследовать его в сервисном центре. На ближайшей же пристойной стоянке.

— Есть такое.

Кэт нахмурилась.

— Что с тобой?.. Ты сам не свой. Тебя словно что-то грызет изнутри. — Нежная ладошка вновь наметила касание — на сей раз к щеке. Искусственный интеллект корабля для того и предназначался, чтобы делать верные выводы в кратчайшие сроки. Кэтрин, вне сомнений, сразу же сообразила, что с боссом что-то не так. Только, руководствуясь собственным представлением о тактичности, не подавала виду. Сколько сочла нужным.

— Ничего. — Блэйз мотнул головой. — Просто у жирного ублюдка оказалось много охраны.

— И тебе не оставалось ничего иного, кроме как прикончить их всех. — Красотка серьезно кивнула. — Что ж, дерьмо случается. Не бери в голову. Ты и раньше брал на себя подобный грех. Все они — преступники, потому как пособничали Проныре. Даже после того, как ты представился и перечислил свои полномочия. Ведь ты перечислил, так ведь?

Троуп кивнул.

— Вот видишь! Не стоит переживать... Погоди-ка. — Кэт выпрямилась и пытливо посмотрела в глаза. — Это происходило и прежде. Не держи меня за дуру, Блэйз. Дело в другом.

Громобой усмехнулся. Если мадемуазель назвала его по имени — не «дорогой», «милый», «мой ненаглядный охотник» или как-то иначе, что делала чрезвычайно редко, стало быть, дело плохо. Троупу не хотелось делиться рассказом, услышанным на станции, (прежде всего — из мальчишеской боязни, что его не поймут, засмеют, заклеймят), однако делать нечего. Теперь синеволосая бестия ни за что не успокоится.

Выслушав, Кэтрин некоторое время молча на него смотрела. Затем розовые (блестящие, будто созданные для поцелуев) губы разошлись в улыбке. Дива нежно обняла стрелка.

— Мой милый охотник, — сказала она. — Вот уж не думала, что ты забиваешь голову сказками!

Блэйз надулся. Что и требовалось доказать.

— Я знаю, что это сказки. Просто история показалась мне интересной, только и всего.

— О нет, не только!.. — Кэт рассмеялась. В воздухе зазвенели хрустальные колокольчики. — Я-то вижу, что рассказ пронял тебя до печенок. Это правда, пусть даже ты не признаешься и самому себе. Тебя задели за живое — САМОЕ живое, что еще осталось — профессиональную гордость. Поймали на живца, как неоперившегося юнца. Ты еще скажи, что заплатил за эти, с позволения сказать, сведения. — Девушка наморщила носик.

Оскорбленный до глубины души Громобой в гневном порыве попытался спихнуть куколку с колен, но не тут-то было. Толкать голограммы — занятие в высшей степени безрезультатное. Осознав это, Троуп успокоился. Кроме того, он понимал, что Кэтрин совершенно права. Его поймали на живца. Тщеславие — одно из немногих слабых мест, задеть которое не составляло труда. Тем не менее, Блэйз не был намерен соглашаться.

Сугубо из природного упрямства.

— Заплатил, — буркнул он. — Что с того?.. Всякая достойная история, как и любой товар, требует достойной оплаты. Пусть даже это ложь — с начала до самого конца.

— Похвальная щедрость, — одобрила ИскИн. — Если, конечно, тебе нравится бросать деньги на ветер, чего я прежде не замечала. Всем известно, что Янус — персонаж вымышленный. Комплексный, собирательный образ, ведь на то, собственно, он и Многоликий. Эдакий антигерой, суперпреступник, творящий злодеяния на протяжении десятилетий, если не столетий. НИКТО не может бегать от Закона ТАК долго. — Миниатюрный пальчик (острый ноготок отливал синим лаком) поднялся к носу Громобоя. — И ты это знаешь. Януса выдумали такие же охотники, как и ты, чтобы нескучно было жить. Дальнейшее — дело истории. Легенды имеют загадочное свойство, которое, впрочем, и делает их легендами... Частью фольклора. Сказки о Янусе распространялись от мира к миру, путешествовали на звездолетах, спасательных капсулах и станциях, передавались из уст в уста... Пока о Многоликом не узнало все Пограничьс. Его подвиги множились в геометрической прогрессии, — каждый рассказчик считал своим долгом прибавить к этой поэме парочку куплетов. Легенды, точно межзвездная зараза, рассеивались в атмосферах сотен, тысяч миров. Переносчиками служило все живое, что имело дар слуха и речи. Торговцы, солдаты, охотники за головами, дальнобойщики, пираты, старатели и прочая публика, что не привыкла подолгу задерживаться на одном месте. Сказки о Янусе прозвучали в миллионах причудливых мест: в грязных трюмах, на обшивке горящего торговца, посреди поля брани, в астероидных шахтах.

— Довольно! — воскликнул, не выдержав, Троуп. — Что это — урок словесности? Я и сам знаю, что не получил за свои деньги ничего, кроме занятной истории... Ничего страшного. Я ведь тоже из той публики, что не привыкла дважды сидеть на одном месте. Я тоже не хочу скучно жить. Мое существование также кажется пресным, бесцельным и однообразным.

Кэт резко выпрямилась.

— Вот, — сказала она. — На то и расчет. На субъектов, что утратили в темноте будней истинный смысл бытия, рассчитаны подобные россказни. Тебя инфицировали.

— Что плохого, если история произвела на меня впечатление? — ответил Блэйз, раздражаясь. — Я не собираюсь лететь неизвестно куда, чтобы ловить легендарного призрака!..

Какой-то отстраненной (сохранявшей абсолютный покой — всегда и повсюду) частью сознания Громобой сознавал, что говорил полную чушь. Пару часов назад он насмехался над осведомителем, а теперь пытается убедить в чем-то собственного ИскИна.

— Пока — нет. Не собираешься. — Девушка обеспокоенно нахмурилась. — Но изнутри тебя уже точит зловредный червячок. Информационный вирус. Троян, против коего бессильны любые программы. В этом заключается наше отличие. Я, при нужде, способна вычистить свою память от чужеродного элемента. Ты — нет. Твое поведение УЖЕ не похоже на обычное. Что дальше?.. — Кэтрин тряхнула синей гривой, и локоны рассыпались по плечам.

— Ничего. Я знаю — ты права. — Троуп кивнул. — Ничего не изменится. Не волнуйся, крошка.

Испытав внезапную досаду, он поднялся с дивана. Красотка осталась в прежней позе: нога за ногу, тонкая талия изогнута, правая рука обнимает исчезнувшую шею. Охотник двигался сквозь голограмму, ничуть не потревожив иллюзорного образа.

— Пойду, вздремну. Что-то я устал.

Не оборачиваясь, он направился в жилой отсек.

Кэт недоверчиво смотрела ему в спину, затем покачала головой. И, задумчиво прикусив губу, плавно, будто перышко, опустилась на диван. Аккурат, во вмятину, оставленную Блэйзом, хранящую тепло его тела. Свет погас. Во тьме сверкали два изумруда.

* * *

Вот и она. Планетная система Третьего Марса, что в созвездии Гермеса. «Versus» начал торможение, вынырнув из субпространства за десять тысяч километров от цели.

Два светила — зеленое и нестерпимо голубое — полыхали на мониторах и в иллюминаторах. Данная система являлась, по меркам Окраины, довольно оживленным транспортно-информационным узлом. Выгодные координаты сослужили местным поселенцам добрую службу. Все пять планет, входившие в систему, были густо заселены.

Радары выхватывали из вакуума громадные очертания торговых портов, где дальнобойщики могли разгрузиться и вновь загрузиться, не утруждая себя такими формальностями, как заход в атмосферу. Вокруг этих туш сновали сотни букашек — буксиры, лоцманы, заправщики, торговые агенты, таможня, полиция, технические службы. Грузовые суда величаво плыли посреди этого хаоса, сопровождаемые всеобщим вниманием.

Громобоя, однако, интересовала отнюдь не торговля, хотя от заправки он бы не отказался. Его привел сюда собственный бизнес. Не поимка очередного преступника, но информация. Именно здесь, у Третьего Марса, обновление данных, что представляли для охотника профессиональную ценность, происходило наиболее оперативно. Помимо очевидных преимуществ был еще один нюанс — эта система располагалась на внутренней стороне Пограничных Миров. Новости и слухи поступали сюда с завидным постоянством, тогда как на Внешней Границе могли ГОДАМИ не знать таких вещей, как государственный переворот.

Информация. Бич космической цивилизации, раскиданной по миллионам миров. Досужие языки злословили, что, невзирая на технический прогресс, человек вернулся к временам Дикого Запада. В ту эпоху информацию доставляли заблудшие странники, дилижансы и позже — железнодорожные составы. Так и ныне. Невообразимые, фантастические расстояния во многие парсеки играли ту же роль, что и сотни километров пустынных прерий. Эти дистанции разделили планетные системы, обособили и изолировали. Многие миры десятилетиями варились в собственном соку, многие деградировали до феодального строя, многие попросту вымерли.

Информация — кровь техногенной цивилизации, снабжающая ткани необходимым кислородом. Если оный газ не поступал сколь-либо долго, плоть отмирала. Так и Пограничье. В связи с непредставимым обилием компьютеров планетные системы были опутаны всевозможными сетями, образующими, в свою очередь, глобальную Сеть. Вместе с тем, планеты довольствовались лишь иллюзией той информации, что находилась ИЗВНЕ. При ближайшем рассмотрении Сеть Пограничья напоминала не всеобщий массив, а локальные ответвления. Степень этой аномалии варьировалась в зависимости от того, насколько быстро обновлялись источники. Здесь, у Третьего Марса, каждые пять-шестъ часов. Следовательно, местные жители почти не чувствовали своей ущербности, пользуясь всеми благами галактической информатизации.

Именно по этой причине сюда прибыл Блэйз Троуп.

Когда звездолет вошел в территориальное пространство Третьего Марса, охотник отправил таможне позывные, а также Регистрационный Блок (содержащий исчерпывающие сведения о судне: технические характеристики, груз, право собственности и порт приписки).

Вскоре пришел ответ:

·: Разрешаем вход в околопланетную зону. Зарегистрируйтесь для лоцманской проводки.

Троуп отписал:

·: Это лишнее. В мои планы не входит ни посадка, ни стыковка, за исключением заправки.

Однако таможенники настаивали.

·: Это не важно. Лоцманская проводка обязательна ДЛЯ ВСЕХ, входящих в наше пространство.

Скрипя зубами, Блэйз вновь прикоснулся к клавиатуре. Кэт улыбалась, стоя за спиной.

·: Если вы приглядитесь, то обнаружите, что в графе «РОД ЗАНЯТИЙ» значится «ОХОТНИК ЗА ГОЛОВАМИ». Номер лицензии — там же. В ст. 854, п. 23 Межпланетного Кодекса Торговых Перелетов упомянуто, что охотники полномочны использовать содействие портовых служб по своему усмотрению, равно как и отказываться от такового.

Эфир замолчал. Сотрудники таможни, вероятно, не ожидали, что им подвернется столь юридически подкованный транзитник. Затем на дисплее высветились ровные строки:

— Вы правы, охотник. Рады приветствовать на Третьем Марсе.

— Весьма признателен, — буркнул Громобой. Кэтрин, все так же улыбаясь, отступила в тень. Где и исчезла. В буквальном смысле слова. Ей предстояла работа. Покончив с дебатами, Троуп откинулся в кресле. Остальное сделает ИскИн.

Звездолет уверенно продвигался по территориальному пространству. Вскоре — по мере приближения наиболее внушительного из портовых терминалов — движение заметно оживилось. Блэйз понял, почему таможня настаивала на сопровождении лоцманами: посудины носились, словно угорелые, во всех трех измерениях. Особую прыть проявляли технические службы, и в частности роботы-ремонтники (стальные верзилы, снабженные собственными двигателями и гигантским перечнем возможностей, в отличие от старины-Джордана). Суда торговцев продвигались осторожно, с оглядкой, не выпуская лоцманов из виду. В каждом незнакомце им, вероятно, мерещился кровожадный пират, так и норовивший вцепиться в пухлый трюм.

Наибольшую небрежность по отношению к правилам внутрипортового движения выказывала, как ни странно, полиция (что закономерно). Пару раз Кэт не без труда избегала столкновений. Легавые отчаянно сверкали маяками, но войти в контакт не пытались. Громобой понял, что услуги одного из местных ремонтников (сговор, вне сомнений; как и во многих портах, роботы отдавали полиции часть дохода, дабы те провоцировали столкновения с транзитниками) обошлись бы ему невероятно дорого. Однако у охотника не было ни малейшего желания платить лишь за то, чтобы зайти в порт.

Наконец рисковый круиз подошел к концу, и «Versus» причалил у ближайшей заправочной станции. Обслуживающая автоматика тут же осведомилась, сколько тонн топлива Блэйз желал приобрести, сообщив, что их продукт — наилучшего качества на парсеки вокруг.

— Сомневаюсь, — сказал Троуп.

Глядя на монитор, он пренебрежительно сморщил нос. Выбор невелик — всего три типа топлива, популярных среди дальнобойщиков, но слишком грубых для судна охотника. Октановое число заявлено как неправдоподобно высокое. Если в горючем присутствовала хотя бы половина, уже хорошо. На деле же примеси составляли 10-15 процентов.

Поразмыслив (в последнее время «Versus» иногда капризничал, а прочищать топливный насос, отличавшийся блажным и требовательным норовом, стоя по колено в черной жиже, Громобой не желал), стрелок потянулся к передатчику.

На его призывы откликнулись лишь с третьей попытки. Все это время автоматика расхваливала качество местного товара. На мониторе возникло заспанное лицо молодого человека.

— Ну?.. Какие проблемы?.. — небрежно поинтересовался он, не особо церемонясь с клиентурой.

— Проблем нет, — ответил Блэйз, — но они могут возникнуть. В первую очередь у тебя самого. Заставь своих подручных заткнуться. Хватит заливать про то, как прекрасно на вкус ваше пойло. У моего звездолета от этого дерьма будет изжога... Лучше залей НОРМАЛЬНОЕ горючее. Какое ты заливаешь легавым. — Троуп улыбнулся. — А чтобы убедить тебя, что я и впрямь приближен к этой почтенной публике, вот моя лицензия.

Громобой нажал клавишу, отправляя самоуничтожающуюся копию своей лицензии охотника за головами. Парень бегло на нее взглянул и, вздрогнув, быстро кивнул:

— Да, сэр. Сию минуту.

— Вот и молодец, — одобрил Блэйз. — Пятнадцать тонн, будь добр.

Отключив передатчик, он поднялся на ноги. Довольно разговоров. Пора действовать. Заправка займет немногим больше часа. За это время можно успеть провернуть много дел.

Кэтрин не появлялась. Обиделась, что ли? Троуп мог ее вызвать, однако нужно ли?

Пройдя к противоперегрузочному креслу, стоявшему в самом углу, Громобой лег и на всякий случай пристегнулся ремнями. Натянул на голову обод электродов, щелкнул тумблером.

В следующее мгновение конечности его безвольно обмякли. Сознанием охотник был уже далеко. В Сети. В ее обличье кортикальной галлюцинации, проецируемой непосредственно в мозг. В киберпространстве. Перед Блэйзом выросла необъятная решетка, имевшая происхождение не кристаллическое, но математическое. Вдоль осей тянулись ряды массивов — виртуальные представительства фирм, компаний, агентств, бирж, федеральных учреждений. Все, что угодно. Все, что находилось вовне, во плоти, ютилось здесь бок о бок, предоставляя несоизмеримо большее удобство.

Массивы представляли собой огромные, безупречные, исполненные внутреннего объема фигуры: ромбы, трапеции, тетраэдры, многогранники и множество других. Все это тригонометрическое буйство уносилось вдаль во всех направлениях, безграничное и беспредельное. Вдоль решетки порхали пользователи — желтые невесомые букашки. Подолгу они нигде не задерживались и, казалось, замирали лишь для того, чтобы перепрыгнуть на соседний массив. Точно пчелы, залетевшие на цветочный луг и, ошалев от счастья, пытающиеся определить, где же самый вкусный нектар. В данном случае лакомством являлась информация. Чем важнее данные, чем меньше конкурентов ими воспользовалось, тем слаще нектар.

Казалось, нет предела этой фантастической системе. И все-таки предел существовал. Время. Оно обреталось и здесь, в воображаемом мире, лишенном материи. Старые данные превращали сладости в густую, неудобоваримую массу. Но чем свежее обновление, тем меньше вероятность, что в этом месте кто-то полакомился.

В столице Федерации и ее окрестностях все обстояло несоизмеримо проще. Сетевые источники обновлялись без промедления. Однако чем дальше к обочине Галактики, тем больший путь предстояло проделать информации. Радиосигналы, как известно, лишены внешней движущей силы, а потому не в состоянии пронзать вакуум, подобно субпространственным двигателям. Поэтому информация передавалась в Космосе двумя самобытными способами. Первый стабилен, громоздок и не слишком эффективен. Меж миров федерации протянулась паутина, образованная множеством — миллионами, сотнями миллионов — буев. Неприступные электронные форпосты, блуждающие в холодном Космосе, значащие для благополучия державы много больше, нежели какие-либо военные фортеции. Принимая радиосигнал, буй его перерабатывал и, снабдив «реактивной тягой» (уникальный эффект, достигаемый особой кодировкой радиоволн), отправлял своим коллегам. Так, распространяемое по огромной цепи, растущей в геометрической прогрессии, послание боролось с Пространством и Временем. Однако даже «тяга» не могла творить чудеса. Проходило несколько лет — по земному стандарту, — прежде чем сообщение достигало Границы.

Но — достигало. Без помех, препятствий и заминок. Потому-то данный способ пользовался уважением, что, впрочем, не имело отношения к популярности. «Порталы» — так назывались электронные буи — считались общепризнанной государственной доктриной. Тем не менее, когда речь шла об особо экстренных случаях, Федерация дублировала буи вспомогательным способом. Который, в свою очередь, являлся ОСНОВНЫМ у коммерческих структур — корпораций, консорциумов, конгломератов и прочих. Преимущественно в силу скоротечности процесса.

Способ № 2. Как говорилось, радиоволны неспособны сжимать Космос настолько, чтобы расстояние между координатами сокращалась в бессчетное множество раз (это, собственно, и понималось под субпространством). Означенной способностью обладали двигатели Симмонса. Что, казалось бы, проще?.. Информация, помещенная на борт звездолета, приравнивалась к любому другому грузу. Более того, не требовалось ни выдающейся грузоподъемности, ни колоссального водоизмещения. Ни даже грузчиков. Неудивительно, что Курьеры выделились в могущественную касту. Как правило, убийственно быстроходные суда, оснащенные банками памяти, мощными передатчиками и немногочисленным экипажем. Любая солидная компания считала своим долгом иметь собственных Курьеров. Закономерно, что оборудование на посудинах бортовых орудий стало делом времени. Корпоративные Войны вспыхнули и погасли, поглотив миллионы гигабайт и тысячи жизней. Федерации не оставалось иного выхода, кроме как основать Государственную Курьерскую Службу. Открытая конфронтация перешла в форму взаимного недоверия и напряженности. «Война за мобильность» — ледяная и бесстрастная шла по сей день.

Но Громобоя это тревожило постольку-поскольку.

Перво-наперво он осведомился, когда у Третьего Марса побывал последний Курьер. Оказалось, три часа назад. Где-то в глухомани Пограничья это приравнивалось к самому что ни на есть СЕЙЧАС. Или раньше — буде такой парадокс возможен. Судно вынырнуло из субпространства, развернуло крылья передатчиков и, не утруждаясь формальностями, без промедления вывалило на Третий Марс содержимое кремниевых трюмов. После чего, не задерживаясь ни на мгновение, нырнуло в субпространственный тоннель.

Информационные базы получили очередные обновления. Локальная Сеть приблизилась к Глобальной на единственный шаг, тогда как столица продолжала мчаться вприпрыжку.

Однако охотнику этого вполне достаточно. Не сдержавшись, он кинулся проверять профессиональные рейтинги. Результат оказался не особо утешителен. Блэйз Громобой числился на седьмом месте, коэффициент оставлял желать много лучшего. Общую картину портили «коммуникабельность», «добропорядочность» и «лояльность к властям» — рейтинг подсчитывался путем нехитрых математических операций. Если исходить из вышеозначенных мерил, репутация Троупа более подошла бы неистовому, презирающему законную власть неандертальцу, что, оставив пещеру, пустился в крестовый поход за головами преступников. Вместе с тем критерии «профессионализм», «боевые качества» и «симпатии фэнов» у Громобоя практически зашкаливали. «Если, — думал стрелок, — убрать такую ерунду, как „лояльность" и „добропорядочность" (вот еще! С какой стати охотник должен быть добропорядочным?..), мне нет равных». Но «убрать ерунду» из коэффициента не представлялось возможным. Сервер, на котором размещались рейтинги, равно как и официальные сведения, касательно охотников, не шел на компромиссы. Это государственный ресурс, что, впрочем, не мешало кибер-крысам снимать неплохие барыши. У любого охотника за головами имелась небольшая (иногда очень даже внушительная) армия поклонников. Они болели за своих любимчиков и, как правило, делали ставки. На упомянутом сервере.

Расправа над Пронырой (назвать ту бойню «ликвидацией» язык не поворачивался) упрочила позицию Блэйза, прибавив к рейтингу несколько пунктов. Громобой чувствовал, что вот-вот окажется на самой вершине, как в старые добрые времена. При условии, что «профессионализм» и «лояльность» совпадут. Требовался рывок, жуткое усилие, что не принесло бы стрелку ровным счетом ничего, кроме морального удовлетворения и... 1-го места.

А пока на вершине значилось имя Энджела Доусона. Живая легенда. Шестеро, что отделяли Троупа от цели, значили не больше, чем звучные имена, заполнявшие столбцы рейтингов. Простые слова. За ними — пустышки. Скатившись по наклонной, эти лояльные граждане навряд ли смогут подняться. Ими управляла нажива, тогда как настоящий успех ждал лишь одержимых.

Одержимых, кто подобен голодному волку, взявшему след. Кто будет гнать убийц, пиратов и насильников до края Обитаемой Вселенной. А если потребуется — дальше.

СКОЛЬКО потребуется.

Оставив рейтинги в покое, Блэйз отправился выискивать новую цель. Для подобных изысканий существовал иной ресурс — также официальный, также государственный. Но — более жесткого профессионального свойства. Вход на данный сервер вовсе не являлся свободным и требовал пройти три степени защиты. Пароли, подсказки и прочее. Лишь убедившись, что Громобой — и впрямь тот, за кого себя выдает, массив открыл лазейку.

Стрелка ожидало очередное сообщение: поздравление с удачным завершением дела, исходящее от web-модераторов сервера. Еще бы. Троуп прикончил Проныру и вернулся живым. Это кое-чего стоит. Оставив послание — Блэйз видел красную ленту отнюдь не впервые — без ответа, охотник двинулся дальше. В недра виртуального Штаба. «Стены» пестрели словом «WANTED», повторяющимся десять раз на квадратном метре. Под латинскими буквами, остававшимися неизменными, были проставлены цифры. Четырех-, пяти— и шестизначные суммы. Персональные, как и имена разыскиваемых. Семизначные суммы служили скорее исключением. Совсем уж индивидуальными были фотографии, размещенные под деталями «технического свойства».

Громобой, не задерживаясь, двигался дальше. Все эти лица были давным-давно им изучены, причем самым тщательным образом. Это своего рода зал славы. Если приглядеться, в нижних правых углах афиш можно разглядеть лаконичные фразы — «убит Эиджелом», «убит Громобоем», «убит Соловьем» и т. п. Аресты и суды занимали в практике охотников чрезвычайно малый удельный вес. 2-3 процента. Поэтому их и боялись.

Несколько раз Троуп видел в отдалении чьи-то силуэты. Завидев конкурента, они куда-то торопливо сворачивали, точь-в-точь детишки, пойманные с поличным над банкой варенья. Блэйз их отлично понимал. На нем и самом красовалась маска, не позволявшая увидеть опознавательный код. Сохрани свои замыслы в секрете и узнай планы противника — тогда ты станешь Первым номером. Временами охотники столь неприлично конкурировали, что это напоминало возню в модельном или шоу-бизнесе.

Чтобы оказаться в Центральном Терминале, Громобою пришлось преодолеть официальный Зал Славы. Не злодеев — неофициальный — охотников за головами. Доска почета, растянутая на многие мегабайты. Здесь, так или иначе, упоминались все охотники, когда-либо существовавшие, ликвидировавшие (либо задержавшие) хоть одного преступника. Виртуальные стены были увешаны фото и голографическими снимками. Имелись и 3D реконструкции легенд далекого Прошлого, чей облик приходилось воссоздавать по свидетельствам современников. К портретам прилагались сводки: когда, кого, за какие преступления. У некоторых списки были длинны, у кого-то — короче. Чемпионы физически устранили (либо задержали) несколько сотен злодеев.

Повинуясь какой-то неуправляемой силе, Троуп нашел на стене и себя. Снимок висел на прежнем месте, где ему положено быть. Напротив даты рождения многозначительно стояла пустая графа. Ниже тянулся изрядный перечень. Имена мертвецов.

Отвернувшись, Блэйз направился дальше. Вот и Центральный Терминал. Круглая пещера, чей потолок уходил в необозримую высь. По-прежнему — ни одного свободного клочка. Велика Галактика, и не счесть ее злоумышленников WANTED, WANTED, WANTED. Некоторые афиши с нескромной назойливостью пытались привлечь внимание. Светящиеся, мерцающие, пульсирующие, меняющие размер и окраску, плавающие буквы, огромные фото. Как правило, такие афиши размещали корпорации, отчаявшиеся заполучить ученых-перебежчиков, продажных служащих либо промышленных шпионов. В большинстве случаев речь шла о корпоративных секретах. Если награда еще в силе, тайна не разглашена. Дело времени, дохлый номер. Но и охотники имели специализацию.

Следовало искать нечто другое. Скромные, невзрачные афиши, размещенные на государственные средства. Скудно оформленные, в унылой черно-белой палитре, сплошь циркуляры и стандарты. Однако под ничем не обязывающим «Wanted» могло стоять имя мясника, прикончившего десятки людей и Иных. Награда же за его поимку — как правило, «живым или мертвым», — могла быть воистину астрономической. На фоне этой суммы скабрезные корпорации лишь завистливо вздыхали. Федерация не скупилась, когда требовалось во что бы то ни стало уничтожить взбесившегося зверя. Проще осуществить огромную, но единовременную выплату охотнику за головами, чем содержать раздутый штат легавых, которые в любом случае ничего не предпримут.

Проблема коррупции получила хоть специфическое, но разрешение.

Игнорируя назойливую «рекламу», Громобой пригляделся. Кто у нас провинился сегодня?

Ба, знакомые все лица!

Вампир Вальтер, Хромой Ли, Одноглазый Борис, Род Череп. Прочие, прочие. Многие сотни, тысячи имен и прозвищ. Миллионы. Эта орда терроризировала Галактику одновременно, хоть и вразнобой. На ВСЕХ, рано или поздно, находилась управа. В один прекрасный день появлялся меткий охотник, которому приглянулась голова такого мерзавца. Однако встречались и чемпионы. Самородки, числившиеся в Розыске много дольше незадачливых коллег. Немало счастливчиков продержались один земной год. Меньше — пять. Единицы — десять. Двадцать лет от Закона бегали всего три злодея. Двое мертвы. Имя третьего оставалось на слуху, что, впрочем, не помешало объявить его вымыслом.

Итак, Троуп всматривался в лица преступников. Лицами, с другой стороны, их физиономии можно назвать лишь с натяжкой. В большей степени это были откровенные морды, выражающие порок и пресыщение. Эдакий парад уродцев, словно всевозможные грехи нашли воплощение в человеческой внешности. Самое интересное, уродство касалось не столько Иных, сколь чистокровных людей. Глядеть на то, как собратья по биологическому виду деградировали до животного уровня, было гораздо труднее, нежели созерцать фасетчатые глаза и зубчатые жвала. Иные такими родились.

Вскоре у Блэйза начало рябить в виртуальных глазах. Он не мог определиться (это случалось чрезвычайно редко), что-то его отвлекало. Точно назойливая мошка вилась над ухом.

Рыла, жвала и отвратные морды слились в единое пучеглазое месиво. Громобой на мгновение отвернулся, затем вновь всмотрелся в афиши. Как говорится, глазу не за что уцепиться. Не отдавая отчета в собственных действиях, Троуп активировал служебную программу. Отрешенно, будто со стороны, наблюдал за собою. Это походило на то, как если бы кто-то принял решение за него, стрелка, и теперь беззастенчиво им манипулировал.

Что ж, решение принято. Рано или поздно ему предначертано осуществиться. Не стоит дергаться. Лучше помалкивать и держать ушки на макушке. Так куда информативнее.

Строка поиска. Блэйз ввел «Янус» и, без доли удивления, изучил длинный список граждан, носивших и носящих оное имя. Усложненный поиск на предмет «Многоликого» сократил число подозреваемых. Всего несколько десятков. Пустячок. Велика Галактика, большинство Янусов давным-давно отправились на тот свет. А те, что до сих пор коптили атмосферы родных планет, ни в коей мере не являлись легендарными преступниками. Фермеры, торговцы, ремесленники, рабочие. Даже полицейские. Были и преступники. Но никого, кто совершил больше ДВУХ преступлений. До уровня Многоликого — того самого, единственного и неповторимого — далековато.

Кроме того, если бы отыскать истинного Януса оказалось так легко, в обычном Поиске, дело давно бы закрыли. Громобой хотел прощупать почву — проверить, стоит ли двигаться в данном направлении и что за мины могут ждать дальше. То, что мины встретятся, не оставляло сомнений. Не одна, даже не две. Сперва требовалось решить, делать ли ПЕРВЫЙ шаг или ограничиться рыбкой поменьше, но чтоб наверняка.

Охотник оставил в строке «Янус Многоликий», прибавил категории «Иной» и «преступник; Межпланетный Уголовный Розыск». Результат превзошел ожидания. «Совпадений — 1. Многоликий Янус, пират и убийца, признан вымышленным лицом постановлением № 5458Р-5F».

Интересно. Собственно, Троуп знал о решении Правительства и прежде, что и сообщил информатору. Теперь, впрочем, он самолично убедился в наличии такого документа. Если так, то поиски и вовсе лишены всякого смысла. Награды назначают за лиц, живущих в действительности. Найти требовалось отнюдь не легенду. Если бы стрелок знал, ЧТО искать...

Блэйз вновь изменил параметры поиска. На сей раз, он воспользовался служебной базой охотников. Сюда попадали все те, кто когда-либо числились в Межпланетном Розыске. Памятуя о предыдущем эксперименте, в частности о тех молодцах, что все-таки исхитрились обратить на себя внимание Закона, Громобой ограничил временные рамки текущим моментом. В поле зрения программы попали лишь те негодяи, что вне Закона по сей день.

«Совпадений— 1. Многоликий Янус. Разыскивается по подозрению в убийствах, терроризме, мародерстве, угоне транспортных средств, разбою в Открытом Космосе и осквернении общественной морали. Живым или мертвым. 10 000 000. Оплата гарантируется».

Троуп не поверил собственным глазам, даром что виртуальным.

Десять миллионов?

За простое существо (пусть не самое простое, пусть Текучего Иного) из плоти и крови?..

Охотник читал далее. Дата, ознаменовавшая тот день, когда Януса объявили в Межпланетный Розыск. Это случилось двадцать четыре стандартных года тому назад. Целая жизнь.

«Дата рождения: неизвестна».

«Место рождения: неизвестно».

«Биологический вид: неизвестен».

«Пол: мужской».

« Местонахождение: неизвестно».

«Семейное положение: неизвестно».

«Родственники: неизвестны».

И так далее, и тому подобное. Привычки, приметы, отпечатки пальцев, генетический код. На все — один ответ. Отрицательный. Исключительный случай — афиша лишена как снимка, так и фоторобота. Ровным счетом НИЧЕГО не известно. Пол — и тот не очевиден.

Но...

Восемь символов.

За легенду. Его признали лицом, не существующим в действительности. Тем не менее, Розыск по-прежнему содержал информацию касательно Многоликого. Следовательно, плевать хотел на постановление №5438Р-5F. Следовательно, награда еще в силе. Следовательно, ГОЛОВА Януса вполне могла обретаться в действительности.

10 000 000.

У Блэйза закружилась голова (не столько ввиду осознания трудностей, которые встретятся на долгом пути, сколько от призрачных перспектив). Такой суммы более чем достаточно, чтобы уйти на покой. И на долгие годы обеспечить себя немеркнущей славой. Первое место в рейтинге покажется низкой, замшелой кочкой. Если... если Янус падет.

Если его удастся обнаружить.

Живым или мертвым.

Внимательно изучив скудные данные, Громобой вышел из Поиска. Следом — из массива. Следом — из Сети. Раскрыл глаза — такие привычные, такие несовершенные глаза с ничтожной разрешающей способностью — уткнувшись взглядом в твердые переборки.

Стянул электроды. И еще пару минут лежал неподвижно, пребывая в глубокой задумчивости.

Рядом образовалось зеленоглазое голографическое облачко.

— Прости, дорогой, — сказала Кэт, — но твои исследования не могли остаться для меня незамеченными.

Троуп отрешенно смотрел в сторону.

— Похоже, ты проникся этой идеей не на шутку, — продолжила ИскИн, на сей раз тоном ниже. — Мне тебя не убедить. Но, если хочешь, я могла бы пошарить по своим каналам...

Как и рассчитывалось, это заявление привлекло внимание охотника. Поглядев на девицу, он кивнул:

— Пожалуй.

— Это будет тебе кое-чего стоить.

— Мне? Не забывай, ты — моя собственность.

— С какой стороны посмотреть, — парировала Кэтрин. — И потом, разве я многого прошу?

Блэйз на мгновение задумался. Опять же, с какой стороны посмотреть.

— Наверное, не много. Хорошо, я согласен.

— Вот видишь! Скоро вернусь. — Голограмма растаяла в воздухе.

Громобой остался в одиночестве; лежал на спинке кресла, слушая, как топливо заполняет огромные баки — со скоростью несколько галлонов в секунду. Голова пухла от мятущихся мыслей. Рационального там было немного. И что, в сущности, Троуп мог придумать? Той (в высшей степени противоречивой, сумбурной) информации, что он узнал, недостаточно для каких-либо аргументированных выводов.

Что мог знать простой охотник, если даже Правительство и Министерство внутренних дел не нашли общий язык?.. Проблема стоила того, чтобы трудиться, идти на компромисс. Картина вырисовывалась не особо вразумительная. Обеспокоенное зловещими слухами — чего греха таить, во многом бредовыми и необоснованными, Правительство предприняло собственное расследование и, не найдя ничего, подтверждающего существование Януса, закрыло вопрос. Министерство же внутренних дел придерживалось иного мнения, при коем, собственно, осталось. Но это — глобально.

Блэйза беспокоил вопрос более приземленного, локального свойства. Сможет ли простой охотник — вроде него, Громобоя — извлечь какую-то выгоду из всей этой путаницы?

Вопрос на 10 000 000.

Но посмотрим, что Кэтрин удастся найти. Ее возможности в Сети несоизмеримы с вялыми потугами Троупа. Стрелок представил, как ИскИн несется по информационным каналам Третьего Марса, внимательно исследует узлы, порталы и глухие уголки. То ли глобальная, то ли локальная Сеть. Ограничения налагали не только обновления, а и залежалые архивы. Освобождая пространство, «старье» могли сместить/ удалить/ограничить, хотя именно там могли содержаться ценные данные. Что ж, Кэт сделает все, что сможет. Если не она, то кто?... «Давай, девочка, — думал Блэйз. — Постарайся для папочки...»

ИскИн отсутствовала довольно долго: около часа. Заправка почти окончилась, а Громобой успел проголодаться. Отправившись на камбуз, он, лишенный поддержки Кэт, некоторое время сражался с кухонным оборудованием, прежде чем смастерил себе мало-мальски съедобный омлет. Кофе подоспел сам по себе, без малейших усилий. Кэтрин вернулась.

Зеленые глаза запылали в полумраке — ни дать ни взять «дальний» свет фар. Это был фирменный взгляд красотки — хитрый, из-под полуопущенных век. Мол, пора раскошеливаться.

— Что нашла? — без обиняков спросил Троуп.

ИскИн взмахнула густыми, иссиня-чёрными ресницами. Тонкий пальчик качнулся слева направо.

— Не так быстро. Сам знаешь, спешка в нашем деле неуместна. Да, нашла кое-что. Пришлось потрудиться, но... — Наткнувшись на взгляд охотника, поторопилась: — Избавлю тебя от подробностей.

— Не нужно. Выкладывай начистоту.

— Ладно. Памятуя о той сказочке, которую тебе скормили, я, прежде всего, навела справки о лайнере, что якобы уничтожил Янус. Справочные службы наперебой твердили, что такого судна никогда и не существовало. Я уже собиралась им поверить, когда подвернулось упоминание, что собственник «Altair»'а самоустранился, и все суда переходят во владение новому лицу. Тот, в свою очередь, объявил о смене названий. Дурной признак, как ты знаешь, — зачем-то пояснила Кэт. — Такое случается в тех случаях, когда собственником выступает государственная компания, а на смену ей приходит нечто иное с более радикальным либо, напротив, либеральным курсом. Ликуя, я заключила, что это открывает неплохие перспективы для поиска. Не тут-то было. Казалось, целый мир (или планетная система) не мелочь, не пустячок. Однако федерация насчитывает миллионы миров, и провинциальная планета могла затеряться, как игла в стоге сена. За неимением магнита, я тыкалась всюду, где могла.

Блэйз поморщился:

— Ладно, опустим подробности.

— Нет уж, изволь! — ИскИн вспыхнула с деланным негодованием. — Теперь начинается самое интересное. Случайно — на каком-то запущенном массиве — промелькнуло утверждение, будто «Altair» относился к флоту Террана. Ни координат, ни приблизительных ссылок. Такой планеты не обнаружилось ни на официальных картах, ни в справочнике «Мега-Экспресс». Мне не оставалось ничего иного, кроме как заключить, что название сменил не только лайнер, но и МИР, его породивший. А это — уже патология. Ответ дали политические ресурсы. Среди планет, где недавно сменился государственный строй, числился Терран. Теперь он именуется — ни много, ни мало — Коммуна. Именно это название ныне фигурирует во всех картографических источниках. Старая, как мир, история. — Кэтрин небрежно взмахнула рукой. — Зажравшаяся буржуазия, голодный пролетариат. Низы, которые не могут, и верхи, которые ничего не хотят. Терран рванул, как бочка пороха, стоящая на раскаленных углях. Всю власть па планете захватили трудящиеся массы. Они установили диктатуру пролетариата и...

— При чем здесь «Altair»?

— Притом, что на его борту расположилась вся уцелевшая шантрапа... Точнее, буржуазия. Несколько тысяч. Собрав все, что только можно, они заправили корабль лучшим топливом и спешно стартовали. Шахтеры и рабочие не кинулись в погоню — обрадовались, что наконец-то избавились от ленивых нахлебников. И — совершенно напрасно. Ведь капиталисты, наряду с антиквариатом, прихватили золотые запасы планеты.

Кэт выдержала эффектную паузу.

— Допустим, — кивнул Громобой. — И Янус об этом каким-то образом узнал. Лайнер, битком набитый золотом и жирными аристократами, — легкая нажива для рискового корсара. Судя по всему, факт наличия золота содержался в строгой тайне. А Многоликому кто-то настучал.

— Похоже на то, — согласилась красотка. — Информатором мог быть кто угодно. Десятки тони бесценного груза — такое в абсолютной тайне не удержишь. Кто-то из пассажиров, экипажа, докеров или даже пролетариата, оставшегося дома... В любом случае, правды мы не узнаем. Осведомителя прикончили, а золото переплавили и продали.

Охотник скрыл улыбку. ИскИн вещала с энтузиазмом заправского следопыта. Загадка Многоликого заразила ее, ИНФИЦИРОВАЛА. Поселила в памяти крохотного червячка, что вносил в любой процесс незаметные коррективы. Избавиться от вируса не представлялось возможным. Не помогут ни чистки, ни сканеры. Янус поселился в Кэтрин.

Отчего-то эта мысль не понравилась Троупу.

— Ладно. Что мы ЗНАЕМ?

— Очень немногое. Прежде я не интересовалась данным вопросом, не было нужды. Теперь же на Януса у меня заведено особое досье... Удивительно странное, нужно отметить, досье. — Голограмма сморщила носик, точно самая настоящая девушка. — Ни фамилии, ни фото, ни толкового описания внешности. Ни даже уверенности в том, что этот человек существует в действительности. Но это скорее вопрос философский.

— Да уж, — согласился Блзйз. — И все же?

— И все же, перед нами вырисовывается довольно забавная картина. Отчасти — сюрреалистического свойства. Если на мгновение позабыть показания того бедняги с лайнера и ограничиться Сетью, то никто никогда не видел Януса или не способен о том рассказать. Однако ВСЕ о нем слышали. Фольклор неимоверно раздут. Место нахождения Многоликого меняется в каждой байке. По разным данным, легендарный злодей совершил от пятидесяти до пятнадцати ТЫСЯЧ тяжких преступлений. Последнее мнится не особо правдоподобным, ведь в этом случае ему пришлось бы совершать несколько правонарушений КАЖДЫЙ день, не отвлекаясь на сон и еду. — ИскИн улыбнулась.

Допив кофе, Громобой изложил свое мнение:

— По-моему, он обычный выскочка, чьи деяния во многом преувеличены — сродни поп-звёздам головидения, о которых сегодня все голосят, а на следующий день никто и не вспомнит. Массам необходимы герои и необходимы злодеи. — Троуп едва не брякнул, что охотников сие не касается.

— Не согласна. О Янусе помнят долгие годы. Трудно сказать, сколько именно, но не менее трех десятилетий. И, очевидно, еще долго будут помнить. Это, кстати, — вспомнила Кэтрин, — порождает очередные сомнения. Сколько, в сущности, Многоликому лет? Он молод или стар?.. По-видимому, ему не меньше пятидесяти. Конечно, можно полжизни пролежать в анабиозе, вот только это противоречит той массе преступлений, о которой гласит молва. Загадка. Впрочем, с твоими воззрениями насчет людских потребностей я совершенно согласна. Великим злодеем еще НИКТО не родился.

— Верно. Ни один младенец не стоит 10 000 000.

Красотка скривилась:

— Невероятно. Тебя, как всегда, заботят только деньги.

— Это значительно упрощает жизнь. Заботясь о Деньгах, я истребляю мерзавцев, притесняющих общество. Значит, выполняю благую — во всех отношениях — социальную роль.

— Неужели... ты гонишься лишь за миллионами?! Блэйз на мгновение задумался. Не за миллионами. Конечно же, нет. Он был честен с собой.

— Ты знаешь, что нет. Это будет достойным завершением карьеры. Если удастся. — Стрелок усмехнулся. — Зато Янусом, похоже, движет исключительно нажива. И выживание. Он не станет колебаться, прежде чем меня продырявить... Помешав тем самым получить награду.

— Да, я знаю. Прости, — неожиданно проговорила Кат.

— Ерунда. У нас есть зацепки?

— О каких зацепках ты говоришь?.. — ИскИн хитро улыбнулась.

— Об информации, — терпеливо пояснил Громовой, предчувствуя нечто важное. — О зацепке, при помощи которой мы могли бы распутать этот клубок. Неоправданно раздутый поп-феномен Многоликого. О нити, что неминуемо приведет нас к цели.

— Теперь я поняла, — протянула Кэтрин. — Ты говоришь о данных, касающихся самого выдающегося преступника современности?.. Человека или Иного, ставшего легендой при жизни?.. О сведениях, разыскать кои пытаются сотни охотников, тысячи дилетантов и два научно-исследовательских института?.. Ты говоришь об ЭТИХ данных?..

Троуп кивнул:

— Именно. ЧТО ты нашла?

— Да так, кое-что. — Голограмма триумфально приосанилась. — Вероятно ничего особенного. Возможно, это не имеет ни малейшего отношения к делу. Тем не менее, любопытно.

— Не тяни резину. Выкладывай.

— В общем, Янус промышляет — помимо прочего — грабежом в Открытом Космосе. Если вновь отбросить рассказ Джона Дональдсона (нет никаких подтверждений, что Янус причастен к исчезновению лайнера), о пиратских устремлениях Многоликого свидетельствуют и сотни прочих историй. Собственно, его официально обвинила в пиратстве Федерация, — ИскИн подняла ручку, предупреждая какое-либо нетерпение. — В общем, пиратство — довольно прибыльный, равно как и хлопотный бизнес. Нынешних торговцев голыми руками не возьмешь, а то, чего доброго, и не угонишься. Многие нанимают охрану. Поэтому корсарам необходимо иметь быстроходный, маневренный, прекрасно вооруженный корабль, чтобы догнать и выпотрошить добычу, а в случае чего — отбиться от сопровождения. Вряд ли Янус — исключение. Наш осведомитель признался, что несколько приукрасил рассказ Дональдсона. В частности, насчет звездолета. И не во многом ошибся. Интуитивно он знал, как обстоят дела.

— Я понял твою мысль, — сказал Блэйз. — Пираты — парни состоятельные. Они, как правило, скупают корабли на черном рынке — списанные, военные. Либо же напрямик у флотских — новенькие, только-только с верфи, в целлофане и масле. И уж совсем немногие могут себе позволить индивидуальный заказ. На таких подрядах подвизались некоторые корабельщики... Их можно пересчитать по пальцам. Они практически недосягаемы.

— Ошибаешься. Одного вполне можно коснуться. Пощупать за брюшко, так сказать.

— Кого именно? — скептически поинтересовался Громобой.

— Чугунный Билл. Помнишь?

— Ага. — Охотник вспомнил неприятный инцидент. — Такого ублюдка так просто не забудешь.

— На него крепко насели легавые. В частности, Налоговый Комитет. Управление по особо злостным. Как тебе известно, неплательщик из Билли — отменный. В своих верфях он зарабатывал сотни тысяч. Возможно, скопил два-три миллиона. Дорогие заказы на яхты, быстроходные тягачи и тому подобное. Ультрасовременные двигатели?.. Пожалуйста. Вооружение?.. Какое угодно. — Кэтрин хихикнула. — Связь Билла с пиратами ни для кого не секрет, но копы не могли найти прямых доказательств. Мерзавец на редкость осторожен. Кроме того, его личный флот — восемь эсминцев — тоже кое-чего стоит. Поэтому легавые провернули ключ в другую сторону Гораздо проще доказать, что Билли много лет уклонялся от уплаты налогов, нежели то, что построенные им суда служат пиратам. По индивидуальным, баснословно дорогим подрядам.

— Допустим. А куда пропали эсминцы?..

— Вот именно — пропали. В Глубоком Космосе, далеко за Пограничьем. В Сети судачат, что копы все-таки приложили к этому руку. Официально же дело выглядит следующим образом. Некто Оливье Бомонд, по прозвищу Сольери, снарядил крупный — по меркам простых гражданских — флот с целью исследования и освоения ближайших к Окраине миров. То ли не найдя ничего, то ли, напротив, отыскав слишком многое, он забрался чересчур глубоко. Где и пропал. Что случилось, на кого (или что) он наткнулся — неизвестно. Будто в воду канул. Вот уже несколько месяцев. За Границей такое случается. Временами пропадают патрульные корабли, а население наиболее отдаленных миров, как утверждают, просто исчезает. — Красотка картинно закатила глаза. — Говорят, к этим мрачным событиям причастны мои обезумевшие собратья — Дикий Рой — но я считаю, что дело все-таки в Угрозе, что таит Глубокий Космос. Человечество забралось слишком далеко, а Вселенная — безгранична. Мало ли что таится во тьме. Кроме того, зачем Иск-Ину, пусть даже безумному, похищать население целых планет?..

— Чего?.. — Троуп помотал головой. — Чушь какая-то. При чем здесь Билл и его эсминцы?..

Кэт пристально на него поглядела.

— Иногда я спрашиваю себя, что я в тебе нашла?.. Заурядный тугодум, причем с мужицкими манерами. Неужели непонятно?.. Сольери сделал Биллу предложение, от которого тот не смог отказаться. Флот Оливье состоял преимущественно из транспортных и исследовательских судов. Эсминцы же были необходимы для охраны. К примеру, от пиратов, которые могли принять караван старинных развалюх, с трудом набирающих скорость для броска, за тяжелогруженых торговцев. Но флот Билла, как мы видим, Бомонду не помог.

— Эсминцы не вернулись... — задумчиво проговорил Блэйз. — А налоговики решили, что лучшего случая, чтобы пощупать Билла за мошну, не представится... Возможно.

— Сомневаешься, имеет ли Билл какое-то отношение к Янусу?.. — спросила Кэтрин и, когда охотник кивнул, продолжила: — Со всей определенностью, мы не узнаем, пока не спросим сами. Шансы невелики, и все же они есть. Многоликий любит все самое лучшее, а Чугунный Билли строит лучшие пиратские корабли на многие парсеки вокруг. Такая штука, как репутация, кое-чего стоит. Во всяком случае, больше, чем все полицейские уловки. Кроме того, копы не торопятся объявлять Билла в Розыск, поэтому у нашего кораблестроителя не будет причин, чтобы отказать охотнику в аудиенции.

Гробомой прокрутил услышанное в голове.

— Неужели мы первые, кто до этого додумался? Десять миллионов заставят зашевелиться кого угодно.

— Ты удивишься — не первые.

— Вот как?... — Стрелок поднял бровь. — Кто же еще?

— Доусон.

— Энджел? Ему-то что понадобилось?

— Опять же, мы не узнаем, пока не встретимся с ним лицом к лицу. Намерения охотника такой величины всегда покрыты мраком. Тем не менее, в Сети болтают, что его привлекла шумиха вокруг Билла. Поскольку, повторюсь, последнего не объявили в Розыск, причина может заключаться в Янусе. Либо в том, — предположила ИскИн, — что корабельщик задолжал Энджелу денег. В этом цели охотника совпали бы с намерением налоговиков.

— Стало быть, можно не дергаться. Доусон вытрясет из Чугунного Билла все, что можно.

Голограмма улыбнулась:

— Только в том случае, если мы его не опередим. Энджел стартовал раньше, но путь ему предстоит неблизкий. В настоящий момент наше расстояние от верфей вдвое короче.

Троуп улыбнулся в ответ. В груди просыпалось подзабытое чувство, по всем признакам напоминающее азарт. Вот и случай, о котором Блэйз мечтал — оставить Доусона в дураках.

— На месте Януса я бы сильно встревожился. Жизнеспособность Билла — вопрос считанных дней.

— Не думаю. — Кэт покачала головой. — Многоликий его не тронет.

— Почему?

В следующий миг девушка преобразилась. Откровенное платье сменилось деловым костюмом на фасон тех, в каких предписано щеголять сотрудникам сферы образования. Пальцы держали указку, а стена камбуза обратилась в школьную доску.

Эффект был достигнут — Громобой сразу же почувствовал себя учеником, не выучившим урок.

— Во-первых, — начала «преподаватель» Кэтрин, — Янус не дурак, чтобы соваться в осиное гнездо. Верфи осадили легавые и налоговики. Плюс ко всему, туда мчится Энджел. Теперь вот — и мы. Многоликий оказался бы волком в овчарне. Он это отлично понимает, поэтому никуда не полетит. — На доске высветилось: «1. Ляжет на дно, затаится». — Второе. Если Янус так долго водил Закон за нос, его база наверняка мобильна. Проще сменить дислокацию, чем подвергаться неоправданному риску. — Доска послушно вывела: «Переехать, не соваться в овчарню». — В-третьих, Билл может попросту НИЧЕГО не знать. Так, скорее всего, и обстоят дела. — «Удручающая некомпетентность».

Некоторое время Троуп молча таращился на эту фразу.

— Однако, — сказал он наконец, — ты считаешь, нам стоит попробовать?

— Отчего бы и нет? Нам все равно нужно куда-то лететь, — резонно заметила ИскИн. — Чем плохи верфи Билли? Глядишь, подвернется что-то более существенное, чем древние байки.

— Посмотрим. Каковы наши шансы?

— Скажем, полтора из двух тысяч. Это очень неплохо, учитывая широту проблемы, а также то, что над ней, на протяжении трех десятилетий, бьются и более крутые ребята, чем мы.

— Вот уж загнула! — рассмеялся Блэйз. — Таких-то крутых, пожалуй, еще не было!..

— Советую тебе не задирать нос, — серьезно сказала Кэт. — Тем не менее, стоит попробовать. Попытка не пытка. Это, милый мой, я тебе как профессионал говорю, не кто-нибудь.

— Значит, мы в деле?

Голограмма не сводила с него огромных глаз.

— Ты и сам это понял. В тот самый момент, когда увидел афишу с семизначной суммой.

Громобой смекнул, что это правда.

— Ты права. Мне никуда от этого не деться. Как молния мчится к столетнему дубу, не в состоянии избежать удара, так и я настигну свой Рок. Это предначертано.

Охотник умолчал о своей затаенной надежде — тот миг, когда он настигнет цели, ознаменуется ослепительной, кратковременной вспышкой, которую будет видно издалека... Оная вспышка не будет значить то же, что и для молнии — погибель, уничтожение. Год за годом любопытствующие станут бродить вокруг дерева, расщепленного мощным ударом, пытаясь представить драму, что тут разыгралась.

«Здесь погиб Блэйз Громобой».

Усилием воли Троуп отогнал эти мысли. В глубине души он знал, что все так и будет.

— Загрустил?.. — Кэтрин мигом вернула откровенный наряд; школьная доска испарилась. — Не стоит. Похоже, этого не миновать, как ни стараться. Ты не забыл? За тобой должок.

— Само собой.

Навряд ли, впрочем, это можно назвать долгом. ИскИн обязана исполнять прямые приказы. Ее так запрограммировали. Однако Блэйз привык к ее показной независимости и не любил напоминать о субординации. Более того, порой он поощрял ту неповторимую индивидуальность, что жила в логических цепях Кэт. Точно она живая.

— Но сперва определимся. Стартуем?

Громобой поколебался. Стоит сказать «да», и обратного пути не будет. Это как слишком сильно оттолкнуться от корпуса судна, когда производишь наружный ремонт — и все. Вакуум потащит за собой, засосет в неизвестность. Если наплюешь на страховку.

Неожиданно Троуп понял, что не слышит гула насосов. Заправка завершилась, но паренек тактично не торопил хамоватых гостей. Тянуть резину не имело смысла.

Неизбежности не избежать — по определению.

— Да, — сказал стрелок.

В тот же миг взревели турбины. Привычный звук прогнал тревогу, поселил в душе уверенность. «Versus» оторвался от швартов и, набирая скорость, поплыл к границе порта.

Блэйз встал из-за стола и двинулся в рубку, к противоперегрузочному креслу. Он страшился и одновременно желал того, что вот-вот произойдет. Из динамиков донеслось:

— В крайнем случае, ты сможешь заняться работой и там — глядишь, копам все надоест, и они отправят Билла в Розыск! — Странное заявление сопроводил звонкий смех.

Посмеиваясь, Громобой расположился в кресле. Переборки мягко вибрировали — корабль брал разгон. Помедлив мгновение, охотник вновь надел троды. Остывшие, холодные.

— Вот так, дорогой, — сказали динамики.

Кэтрин не показывалась намеренно, чтобы не испортить впечатление Троуп увидит не голограмму, отнюдь. Жаль только, не воочию. Сглотнув пересохшим горлом, Блэйз рванул тумблер.

Вновь киберпространство. На сей раз — крохотное, суженное до предела, ограниченное корабельной сетью. Как и следовало ожидать, девушка здесь также была прекрасная, обнаженная. Громобой потянулся к ней, и она прильнула к нему. Киберобъятия, лишенные теплоты и мягкости истинной кожи. Стрелок отогнал мысль, что это — морок, НЕреально. По-другому не будет. Значит, это единственная реальность, имевшая значение.

Для обоих.

Любовники слились в слаженном ритме. Губы искали губы, виртуальные тела соприкасались. Когда Троуп ощутил в паху тугой узел, готовый лопнуть с секунды на секунду, «Versus» упал в космическую бездну. Субпространство сомкнулось над корабельной сталью.

Узел разорвался, выпуская содержимое.

Два дня спустя, в созвездии Одиссея. Блэйз разглядывал в иллюминатор орбитальную станцию. Сухие доки Чугунного Билла представляли собой впечатляющее зрелище. Огромная конструкция, парящая над багровой планетой, насчитывала тысячи и тысячи тонн водоизмещения. Светило эффектно озаряло сложную конструкцию. Радиационные лучи балансировали на радарах, острых углах и блестящих поверхностях. Гигантские шлюзы, в которые мог пройти крейсер средних размеров, были наглухо задраены. Точно говорили: «Убирайся, чужак».

Верфи бороздили космос в гордом одиночестве. Ни эсминцев, ни чего-либо иного. Это, впрочем, не значило, что Билл оставил свой дом на произвол Судьбы. Будучи трезвомыслящим человеком и неплохим коммерсантом, он давно усвоил пословицу насчет того, что дом являлся и крепостью. Доки ощетинились многими десятками стволов, уподобившись причудливому дикобразу. Теперь это была крепость, твердыня.

Остается лишь догадываться, какая шумиха (собственно, шум в Космосе — явление чрезвычайно редкое) здесь стояла, когда верфи приготовились к длительной осаде. Тысячи красных, зеленых, желтых огней, пульсирующих во всевозможной последовательности; раскрывающиеся торпедные люки; орудия, вздымающие тупые стволы.

В отдалении от станции расположились силы блокады. Два эсминца, четыре торпедных катера, старый крейсер. Не бог весть что, но под руководством опытного офицера данный флот мог выполнять серьезные боевые задачи. В частности, обезвредить доки, вопреки Закону напичканные тяжелым вооружением до предела. Однако не похоже, что корабли предпринимали попытки. Они заняли стратегические позиции на подходах к станции, блокируя какое-либо перемещение в этом секторе.

Расстояние также выдавало грамотный подход: от трех до четырех тысяч километров. Золотая середина. Достаточно, чтобы вовремя обезвредить торпеду или артиллерийский снаряд. И недостаточно, чтобы у противника возник соблазн пустить в ход дальнобойные орудия, как-то: лазерные установки. Для них дистанция не имела значения. Десять километров, десять тысяч — не суть важно. Вместе с тем у каждого положительного момента имелась и отрицательная сторона. Сама природа лазера.

В течение столетий стратегия и тактика космических баталий, беззвучно громыхавших в беспредельной пустоте, озаряемой светом равнодушных светил, — не претерпевала коренных изменений. Силовые (энергетические, защитные) щиты, о которых грезили писатели и ученые, остались несбыточной мечтой. Многочисленные разработки не нашли применения на практике. Никакое силовое поле не в состоянии остановить летящий снаряд. Для лазера же поля и вовсе не представляли помехи. Однако непреодолимую преграду для оных лучей представляло самое тривиальное зеркало.

Эта технология использовалась и по сей день. Корпуса кораблей покрывались особым отражающим слоем, благодаря чему звездолеты сверкали, словно ёлочные украшения. В определенный период сражения превратились в приветственный обмен световыми сигналами. Уязвимыми оставались лишь открытые дюзы и немногие поверхности, лишенные отражающего слоя. Зато со стороны баталии смотрелись весьма любопытно.

В моду вновь вошла артиллерия. Допотопные орудия, примененные в качестве эксперимента, произвели ошеломительный эффект. Корпуса звездолетов были практически лишены брони (отражающий слой имел только одно немаловажное достоинство, не имеющее никакого отношения к массе и прочности), благодаря чему снаряды, выпущенные с большой кинетической энергией, пробивали суда насквозь. Таким образом, броня и артиллерия правили бал. Одного попадания, чтобы пробить остов, было недостаточно, но его хватало с избытком, чтобы устранить отражающий слой на огромной площади. Этой проплешины, в свою очередь, вполне хватало лазерам.

Космические баталии заметно усложнились, отнюдь не утратив своей занимательности.

Обо всем этом Громобой размышлял, поглядывая в иллюминатор. Скоро «Versus» преодолеет незримый барьер, оказавшись тем самым в зоне действия блокады. Троуп придерживался малого хода, врубил по всему борту прожекторы и намеренно оставил обшивку непроницаемо черной — общепринятое свидетельство добрых намерений. Едва только мимикрирующий покров станет блестящим и гладким, жди подвоха.

Звездолет, похожий на какое-то глубоководное существо, выделяющее фосфоресцирующий свет, осторожно пробирался сквозь вакуум. Лучи прожекторов резали Космос на куски. Иллюминаторы пылали желтым огнем. И все-таки, невзирая на грозную внешность, «Versus» оставался совершенно беспомощен. Торпедные люки наглухо задраены, орудия тоскливо опустили стволы. Блэйз ждал, не стараясь объявить о себе.

Легавые увлечены станцией (настроили радары и датчики, вытаращили воспаленные глаза), не упуская ни единого движения, ни малейшего выброса воздуха, но, не обращая никакого внимания на то, что творилось у них за спиной. Это охотника несколько обескуражило. Он привык появляться эффектно, в эпицентре всеобщего внимания.

Когда расстояние до станции достигло отметки «4010 км», Громобой застопорил ход.

Кэт подала голос, не утруждаясь голограммой:

— Милый, ты выдающийся стратег. Тебе удалось застать этот жалкий флот врасплох. Возможно, стоит поинтересоваться, сколько Билли даст за вызволение из блокады?

— Не глупи.

—Это не глупости. Мы без труда сожгли бы добрую половину этого цирка. Как бы там ни было, нам лучше заявить о себе. Просто из вежливости. — Динамики многозначительно умолкли.

— Обойдутся, — буркнул Троуп. — Тебе ведь известно, что бывает, когда к кому-то подкрадываешься и хлопаешь по плечу. Бедолага может навсегда остаться заикой. Он даст тебе по морде, или, по меньшей мере, на него нападает икота. Тот же, кто обладает ударной мощью настоящего крейсера, разразится воистину страшной икотой.

— Трусишка, — укорила ИскИн. — Сколько нам здесь болтаться?.. Пока не появится Доусон?

Схожая мысль долгие часы крутилась у Блэйза в голове. Они опередили Энджела. Не могли не опередить.

— Рано пли поздно нас заметят, — упрямо сказал он. Невидимая спутница тактично промолчала.

Так и случилось — спустя полчаса.

Их обнаружили, со стороны это смотрелось крайне забавно. Один из торпедных катеров, расположенный ближе остальных, будто бы оглянулся и, вздрогнув, — подумать только, неопознанный звездолет в непосредственной близости!.. — включил двигатели. Из дюз вырвалось желтое пламя. Ловко маневрируя, катер направился к «Versus»'у, придерживаясь экономичного хода. Прочие не шевелились. Действие оживилось.

Стрелок взглянул на тактический дисплей. Тот с готовностью высветил все характеристики катера, включая водоизмещение, мощность турбин и полное вооружение.

Внезапно ожил передатчик:

— Неизвестное судно! Застопорить ход! — Голос был командирский, привыкший повелевать.

— Давно застопорил, — проворчал Громобой.

— Назовите себя!

— Кэт?

— Уже, любимый. Твоя лицензия — пропуск в любые, самые экзотические уголки Галактики.

— Так-так, — сказал передатчик. — Охотник за головами. Что вам здесь понадобилось?

— Я представился, — заметил Троуп. — Теперь ваш черед.

— Отвечайте на вопрос!

— Это МОЕ дело. Закон вменяет вам в обязанности — кто бы вы ни были — оказывать охотникам посильную поддержку. И, само собой, не чинить препятствий в исполнении операций.

— Еще один стервятник! — бросил «командир». — Тут нет никого, за кого назначена награда.

— Возможно. Но также возможно, что вы ошибаетесь. В любом случае я не хотел бы обсуждать это в эфире. Что до стервятников, то мы, в сущности, делаем вашу работу. Ни больше, ни меньше.

— Сущие мальчишки, — прокомментировала Кэтрин.

Некоторое время передатчик помалкивал, переваривая дерзость. Наконец сообщил:

— Приготовьтесь к осмотру. Мы идем. Торпедный катер ускорил ход. Гладкий, хищный, пылающий начищенным хромом (отражающий слой выведен на максимум). Торпедные люки раскрыты, два из шести. Это был единственный звездолет во всем «цирке», оборудованный системой «умных торпед». Одна из торпед, именуемых «носителями», содержала некоторое число «вспомогательных» зарядов. Оные подручные обладали собственным интеллектом и были способны поражать цели автономно друг от друга (или «носителя»).

И поэтому, несмотря на показную уверенность, Блэйз отнюдь не испытывал того хладнокровия, которое выказал в беседе. По-видимому, копы мнили себя на линии фронта.

Катер приближался. Перешел на малый ход и, описав плавную дугу, поравнялся с «Versus»'ом. Маневрирующие двигатели выбрасывали за корму ослепительно белые струи. Сблизившись с черным кораблем до минимального расстояния, налоговик выдвинул стыковочный шлюз (именуемый в простонародье «хоботом»). Переход с борта на борт стал возможен без скафандра и прочего страховочного оборудования.

Звездолеты, сцепившись короткой пуповиной, повисли посреди необъятного Космоса. В «хоботе» жутко загрохотало. Шум производился ногами, обутыми в «ботинки космонавтов», к подошвам которых крепились магниты. Большинство космических бродяг (дальнобойщики, торговцы, охотники за головами) считали эту обувь на редкость дурацким изобретением. Они не только затрудняли перемещение при функционирующей гравитационной установке, но и не позволяли использовать преимущества невесомости. Тем не менее, флотские неохотно расставались со старыми привычками.

Едва стихли громоподобные шаги, как загрохотали в шлюз «Versus»'а — вероятно, кулаками, «подкованными» наподобие ступней. Проворчав ругательство, Громобой включил внешнюю камеру. Внутри «хобота» находились четверо. Троуп хотел оскорбиться, что его недооценили, а затем сообразил, что это ВЕСЬ экипаж катера. Некомплект — обычное дело у копов, стремящихся сэкономить, где только можно.

— Нужна поддержка? — осведомились громкоговорители.

— Нет, спасибо. Думаю, справлюсь сам.

— Подумай, — настаивала ИскИн. — Они выглядят нервными.

— На их месте я бы тоже встревожился. — Блэйз криво усмехнулся. — Ладно, будь рядом.

— Как, впрочем, и всегда? — заметила Кэт с долей сарказма.

Стрелок молчал, вглядываясь в монитор. Стук не затихал. Помедлив, он вдавил клавишу.

Створки шлюза разъехались в стороны, и четыре фигуры скользнули внутрь. Копы продвигались с опаской, подозрительно изучая каждую тень. Бластеры не вынимали, но непрестанно брались за рукояти. Громобой наблюдал за ними посредством замаскированных камер и, улыбаясь, думал о том, сколько сюрпризов могла бы им подготовить каверзная Кэтрин. Ребята запомнили бы этот денек до конца своих дней.

Поднявшись с кресла, Троуп двинулся к выходу из рубки. Как раз вовремя, чтобы встретить гостей на самом пороге. Те, вздрогнув от неожиданности, вновь дернулись к бластерам.

Вперед выступил сухопарый паренек лет двадцати шести. Тёмные глаза настороженно следили за Блэйзом. Губа — под гадкими тонкими усиками, — странно подергивалась. По-видимому, нервный тик. Как и трое остальных, парень был облачен в китель налоговой полиции. Знаки отличия со значением утверждали, что это целый капитан 3-го ранга. Спутники — куда более массивные и примитивные — мичман и рядовые.

— Мистер Троуп?.. — Усики пошевелились. Паренек обвел рубку взглядом. — А у вас тесновато.

— Вот как?.. В таком случае, господа, у вас не будет повода задерживаться. Говорите, зачем пришли, и отваливайте. — Громобой почувствовал прилив раздражения.

В динамиках раздалось предостерегающее шипение.

— Вы не очень-то гостеприимны. — Капитан насупился. — Мы взошли на борт, дабы осуществить стандартную, в сущности, процедуру — досмотр судна. Полномочия налоговой службы...

— Погодите с полномочиями, — оборвал охотник. Перехватывать инициативу в беседе ему было совершенно несвойственно. Блэйз просто брал ее, когда требовалось, и ни перед кем не отчитывался. — Вы получили копию моей лицензии, теперь ваш черед представиться.

Паренек оглянулся, точно ища у спутников поддержки, затем, приосанившись, ответствовал:

— Я — капитан третьего ранга Майкл Джонатан Фортс. Это — мичман Дуэйн. Теперь...

— А они?

— Что? — не понял Форте.

— Кто они такие? — Троуп кивнул на двух неназванных, почувствовавших себя очень неуютно. — Рядовые Флорейн и Маккаммон. Какое это имеет значение?

— Громадное. — Стрелок кивнул, вкладывая в это слово целую тонну значения. — Мы собрались здесь, как добропорядочные граждане, и... офицер. Чтобы «продолжать беседу, нам необходимо, по меньшей мере, знать имена. Вы так не считаете?.. — Он обращался исключительно к рядовым. Те неуверенно закивали.

Капитан 3-го ранга, видя такое безобразие, побагровел. Усы задергались пуще прежнего. — Молчать!.. Хватит ломать комедию!.. Приготовьте судно к осмотру! Что вы себе позволяете? — Молодой человек, держите себя в руках. — Громобой с укором покачал головой. — Вы не на своих именинах, а на борту частного корабля. Кроме того, вы общаетесь с людьми, каждый из которых превосходит вас возрастом, и зарекомендовал себя в индивидуальной сфере деятельности. — С этими словами он вновь взглянул на рядовых.

Те улыбались, игнорируя начальство. Судя по всему, Блэйз затронул наболевшую тему. Видя, что так и до мятежа недалеко, Фортс взял себя в руки. Краснота схлынула, оставалось приструнить не на шутку разошедшийся ус (с помощью которого, казалось, можно взбивать йогурт или сливки — стоит приклеить небольшую ложечку).

— Да кто, вообще, вы такой?!

— Вам сие прекрасно известно, — улыбнулся охотник. — Блэйз Троуп по прозвищу Громобой.

Рядовые переглянулись. Даже мичман утратил невозмутимость. Похоже, им отлично знакомо это имя, а еще лучше — прозвище. Стрелок чувствовал себя польщенным.

Но на капитана имя не произвело никакого впечатления. «Вероятно, он не из моих фанатов», — решил Троуп. Еще больше насупившись, парень шагнул вперед и расправил плечи.

— Не знаю, мистер, какого вы там мнения о себе — мне, в сущности, это глубоко безразлично. Перед Законом все равны. А посему будьте любезны уважать его служителей, равно как и эту форму. — Он многозначительно постучал пальцем по бляхе, висевшей на груди.

— Что ж, форму я уважаю, — признался Громобой. Налоговые декларации действительно наводили на него неизъяснимый трепет. Перед бумагой он был бессилен. — Закон — тем более.

— Однако не ТЕХ, кто носит означенную форму, — продолжил Фортс, уловив самую суть.

Блэйз улыбался. Он чувствовал, как гадкие мыслишки трутся друг о дружку в голове собеседника. Ситуация зашла в логический тупик. У Троупа не было никакого желания предоставлять звездолет для досмотра. На борту действительно имели место две-три не вполне законные вещички, но как же без этого?.. И потом, корабли охотников досматривались в исключительных случаях, а данный, похоже, таковым не являлся.

— Вижу, вы не настроены сотрудничать, — сообразил капитан. — Если не желаете по-хорошему...

Рука его потянулась к кобуре. Но прежде, чем пальцы коснулись рукояти бластера, в руке Громобоя возник пистолет. Материализовался из пустоты. Рядовые и мичман выпучили глаза. Такого фокуса, вероятно, им видеть еще не доводилось. Сам же Фортс изумленно разинул рот. Пальцы, находившиеся на расстоянии нескольких сантиметров от кобуры, мелко дрожали. Паренек, скрывавшийся под серой формой, был не на шутку испуган. Действительно, откуда ему знать, что перед ним стоит не кто-нибудь, а один из лучших (многие утверждали, что САМЫЙ лучший, и Блэйз не спорил) ганслингеров в этой части Галактики?.. Само собой, ни о каких попытках обнажить оружие не могло идти и речи Троуп, не задумываясь, пустил бы пулю в горячую голову.

— Даже не думай, сынок, — посоветовал он. Из глаз стрелка испарилось всякое веселье. Теперь они смотрели пристально, сосредоточенно. Не моргая, будто принадлежали ядовитой змее. На дне плескалась холодная ртуть.

Рядовые переминались с ноги на ногу, не понимая, что делать. С одной стороны — начальство. С другой — перспектива получить пулю промеж глаз. Они-то ЗНАЛИ, кто такой Блэйз Громобой.

— Что, выстрелите?.. — спросил Форте дрогнувшим голосом.

— Естественно. Закон на моей стороне. Это — обычная самооборона. — Троуп не кривил душой. Он знал, что прав. — Поэтому остыньте, капитан. По-плохому просто не выйдет.

Парень кивнул. Рука медленно отодвинулась от бластера.

— Хорошо. Опустите оружие на пол, и мы поговорим. Я, знаете ли, неуютно себя чувствую.

— Поговорим?.. — уточнил Блэйз. — И вы не заикнетесь о досмотре?.. Знаете ли, у меня нет времени.

— Да, — не колеблясь, подтвердил Форте. Взгляд его не отрывался от вороненого ствола.

Хорошо. — Опустив пистолет, Громобой осторожно положил его на пол. — Что дальше?

— НИЧЕГО. — Дернувшись, капитан 3-го ранга (оказавшийся порядочной сволочью) выхватил бластер. — Ничего хорошего. Во всяком случае, для вас. Сейчас мы произведем досмотр.

В глазах парня пылало торжество. Подчиненные ошалело на него уставились. Даже они, судя по всему, не ожидали подобного коварства. Что уж взять с простого охотника?..

Внезапно рядом с переборкой появился новый персонаж — златокудрая девица в откровенном наряде, почти не скрывавшем наготы, а напротив, подчеркивавшем оную.

Налоговики во все глаза уставились на незнакомку. Именно это раздосадовало Троупа более всего во всей этой истории — он и сам не вполне отчетливо понял отчего.

Тем не менее, стрелок не стал терять времени. Он стукнул ногой об пол, и с притолоки упал второй пистолет. Аккурат Блэйзу в руку. Клацнув предохранителем, охотник направил ствол между поднятых бровей Фортса. Будто бы ничего не изменилось. Если не считать лежавшего на полу пистолета и бластера в руке парня.

Последний, впрочем, держал оружие не особенно верно. Появление же девицы напрочь сбило прицел. Обнаружив, что сел в лужу, капитан не стал предпринимать активных действий, а медленно опустил бластер. Незнакомка, не мешкая, растаяла в воздухе.

— Так будет продолжаться бесконечно, — солгал Громобой. — Всякий раз, когда вы что-то пообещаете, а затем не оправдаете моих ожиданий. Необходимо выходить из этой ситуации. Наставлять оружие на человека — это не метод, уж можете мне поверить.

Форте кивнул с пораженческой гримасой.

— Ладно, ваша взяла. — Он попытался вернуть бластер в кобуру.

— Погодите. Лучше отдайте оружие одному из своих спутников. — Троуп повел стволом в сторону молчаливой троицы. — Они кажутся поспокойней. Если выкинете очередной фокус, я не стану церемониться. — Блэйз смерил парня красноречивым взглядом.

Поколебавшись (какое унижение, только подумать!), капитан все-таки передал бластер мичману. Тот, не без труда подавив ухмылку, сунул длинный ствол за пояс.

Охотник вложил пистолет в кобуру. Налоговики облегченно вздохнули. Вероятно, по-прежнему недооценивали ситуацию. С аналогичным успехом Громобой мог удерживать гостей на мушке. Достать оружие — дело неуловимых, десятых долей секунды. Фортс скрежетал зубами от злости. Он и сам понимал, что о досмотре и речи быть не могло. Тем не менее, требовалось осуществить какие-то функции. Что отнюдь не просто сделать, когда «обследуемый» так неуступчив и отменно вооружен.

— Занятный фокус, — сказал, наконец, парень, кивнув на то место, где стояла девица.

— Да уж, — согласился Троуп. — Гм... Так что, говорите, вам здесь понадобилось?.. — Я не говорил. А прибыл затем, чтобы повидаться с одним давним знакомцем. Звать его Билл. Чугунный Билл, — пояснил стрелок на тот случай, если Биллов в рядах легавых пруд пруди.

— Зачем он вам?.. — спросил капитан. Очевидно, он догадывался, что речь зайдет именно о Билле.

— Поговорить. Всего-навсего. Раздобыть некую информацию, располагать коей может он один. Само собой, в идеале наш разговор должен состояться ДО того, как вы его сцапаете.

— Нужно полагать, информация касается ваших профессиональных интересов? — уточнил Фортс.

— Нужно полагать. Я не намерен о том распространяться.

— Билл не чистится в Розыске, — зачем-то сообщил паренек. — И не будет объявлен.

— Конечно, — кивнул Блэйз. — Впрочем, всему свое время.

— Где гарантия, что вы его не убьете?.. Если, разумеется, ваша встреча состоится?

— Разве у вас была такая гарантия, когда вы ступали на мой борт? — заметил Громобой. — Мне незачем убивать Билла. Однако если он попытается меня обидеть, тогда...

Капитан помолчал.

— Направляясь сюда, вы знали, что мы окружили Билла блокадой. С какой стати давать пропуск?

— С такой, что мое появление сыграет вам на руку. Не могу ничего обещать и все-таки попытаюсь уговорить его сдаться. Это мой гражданский долг. — Охотник усмехнулся.

— Безусловно, — сказал Форте, не скрывая сарказма. — Допустим, мы пропустим ваш корабль. Что, если вы обведете нас вокруг пальца и вступите с Чугунным Биллом в преступный сговор?

Троуп пожал плечами:

— Тогда, вероятно, это будет один из глупейших поступков за всю мою жизнь. Я разглядел вашу флотилию, и уяснил, что осада продлится недолго. Рано или поздно Биллу придется сдаться на милость Закона. Какой прок в том, что я войду в сговор? Никакого. Одно судно ничего не решит. Эсминцы же, по-видимому, так и не появятся.

Парень вздрогнул, вспомнив о легендарном флоте.

— По-видимому. Но с чего вы решили, что Билли вас примет? Он параноидально осторожен.

— Собственно, ЭТО проверить проще всего. — Полуобернувшись, Блэйз указал на передатчик.

— Вы правы. Тем не менее, наша беседа — просто сотрясение воздуха. Мне необходимо связаться с руководством, — пояснил капитан. — Как прикажут, так и будет. Ничего не предпринимайте.

Развернувшись, налоговик направился прочь. Мичман и рядовые бросились вдогонку. По «хоботу» вновь загромыхали магнитные подковы, на сей раз в обратном направлении.

Вернувшись в рубку, Громобой задраил шлюз. Мониторы в деталях продемонстрировали, как стыковочная кишка втянулась в соседнее судно, а маневровые двигатели неслышно затлели. Корабль легавых отодвинулся на несколько десятков метров.

— Любопытный разговор, — сказала Кэт, появляясь. На ней был тот же полупрозрачный наряд. — Ты изощренно оскорблял молокососа, унизил в глазах подчиненных. Этого позора он так просто не спустит. Если нам дадут «добро», это будет крупной удачей.

— Напротив, это будет закономерно, — осклабился Троуп. — Я сделал все необходимое, чтобы юнец воспылал ко мне ненавистью и тем самым протолкнул через блокаду.

Красотка со значением молчала.

— Не веришь? Послушай сама.

Охотник исполнил соло на клавишах передатчика. Сперва на мониторе не было видно ничего, кроме помех. Затем изображение стабилизировалось. Экран разделился надвое. Одну половину занимала физиономия молодого Фортса, другую — лицо персонажа, годившегося парню в дедушки. Пожилой господин носил густые усы и погоны полковника. Парочка о чем-то говорила, беззвучно шевеля губами, словно рыбы. Повозившись немного с настройками, Блэйз устранил эту проблему. Изображение сопровождал ровный сигнал.

На всякий кодировщик найдется свой декодер.

— ...Он повел себя возмутительным образом, — сетовал капитан. — Наотрез отказался проходить досмотр. Угрожал каким-то странным оружием. Демонстрировал голограммы крайне непристойного характера. И вообще — выставил меня в дурном свете...

— Полагаю, это оказалось нетрудно, — резковато ответил полковник. — Что ты за офицер, если не смог принудить судовладельца к досмотру?.. Он объявился не на какой-нибудь захолустной таможне, что не вызвало бы подозрений, а у милитаризованной блокады!..

— Я понимаю, сэр, — понуро сознался Форте. — Однако достойно выйти из данной ситуации не представлялось возможным. Если вы говорите, что следует провести досмотр, я, конечно...

— Отставить. Как, говоришь, его зовут?

— Блэйз Троуп, — сказал парень, поглядев куда-то в сторону. — И прозвище есть — Громобой.

— Да, припоминаю. Он в своем роде звезда.

— Звезда, сэр?

— Среди охотников за головами. Известная в определенных кругах личность. У них имеются свои поклонники, рейтинги и традиции. Это обособленная, специфическая каста.

Стрелок нежился в лучах собственной славы, достигшей и сих неблизких краев.

— Что из этого следует, сэр?

— То, что твое отступление было позорным, но и единственно верным решением, — сказал полковник. — С этим Троупом лучше не шутить. Что, собственно, ему понадобилось?

— Переговорить с Чугунным Биллом. Добыть какую-то информацию. — Капитан покачал головой. — Мне кажется, это обманный ход. Охотник желает присоединиться к преступникам.

— Чушь. Он в той же мере служит Закону, что и мы. Его дело, впрочем, гораздо продуктивнее. Если он утверждает, что хочет пообщаться с Биллом, стало быть, ему это необходимо. Определенно, сведения призваны послужить благой цели. — Пару секунд пожилой офицер молчал. — Кроме того, Блэйз — боец сухопутный. Зачем ему впутываться в космические сражения?.. Его посудина ничего не стоит против нашего флота.

Последняя фраза несколько уязвила Громобоя. Тем не менее, он в который раз уверился, что реноме — сильная вещь. Если посчастливится, перспектива взятки исчезнет.

— Разумеется, сэр. Но что, если... он убьет Чугунного Билла?..

— Это, признаться, облегчит нашу жизнь. — Усы скрыли улыбку — Источник проблемы исчезнет, а имущество останется. Ни процесса, ни сутяги. Все достанется Федерации.

— Понимаю, сэр. — Форте подобострастно улыбнулся в ответ. — Значит, можно без досмотра?

— Пожалуй. Пропусти его.

Одна половина экрана потухла. На другой — физиономия паренька претерпевала странные изменения. Подобострастность стекла, словно вода, с кожи и мышц, обнажая неприязнь.

Дисплей померк.

Троуп, торжествуя, улыбнулся. Взятка (по крайней мере, на сегодня) отменяется.

На пульте замигал красный диод. Входящий сигнал.

— Да?.. — сказал охотник, выходя на связь. Он знал, кого увидит. — Борт «Versus» слушает.

Экран вновь высветил лицо капитана. На сей раз — в полный размер.

— Можете проходить. Для вас будет открыто окно. Однако мы ни в коей мере не можем гарантировать, что орудия Билла не разнесут вас в клочья на первой же миле.

— Будьте покойны, я сам о том позабочусь. И все-таки вы должны уведомить его о моем визите.

Это проняло Фортса до самой печени. Побагровев, он сцепил зубы и тихо процедил:

— Я вам не привратник. Мои познания в собственных обязанностях несравнимо шире.

Disconnect.. Блэйз принялся ждать.

Не прошло и пары минут, как дисплей вновь ожил. Ни кодировщиков, ни особой волны. Налоговик вышел на открытый канал, запрашивая верфи. Собственно, он так и заявил:

— Орбитальная станция, прием. Станция, прием.

— Да, в чем дело?.. — на вызов ответила какая-то заспанная физиономия, никоим образом не вязавшаяся ни с флотской дисциплиной вообще, ни с осадным положением в частности.

— Где Билл?..

— Это вы, легавые... — Физиономия зевнула. — Нету его. Решил передохнуть. Что передать?

— Мне нужно переговорить лично с Биллом, — не отступал капитан. — Дело особой важности.

— Ага, капитулируете?

— Напротив. К вам посетитель. Не знаю, чем обернется для вас этот визит, но он из Спирального Рукава, — доверительно проговорил Форте. — Небезызвестная личность.

— Кто именно?

Парень помедлил, будто раздумывая, нарушать ли тайну.

— Ладно, скажу. Блэйз Троуп по прозвищу Громобой.

— Боже!.. — Собеседник побледнел и судорожно огляделся (вероятно, решив, что охотник прибыл персонально за ним). — Я о нем слышал. Что ему понадобилось в наших краях?

— Понятия не имею. Он так настаивал, что мы не смогли отказать.

— Погодите-ка, — опомнился юнец. — У нас тут преступников нет. Только злостные неплательщики.

— Вот именно. Значит, бояться нечего.

— Минутку. — На этой ноте связь прервалась. Троуп потянулся. Эта история нравилась ему все больше и больше. Он сам себя недооценивал. Энджел Доусон — просто сопливый щенок, о котором слыхали лишь преданные фэны.

Красавица ИскИн не произносила ни слова. Ее улыбка, впрочем, говорила лучше всяких слов.

Вновь вспыхнул красный диод.

На экране появился не кто иной, как Чугунный Билл. Собственной персоной.

— Эй, кто меня спрашивал? Громобой?

— Я здесь, Билл, — ответил Блэйз, выходя на связь. — Не могу признаться, что рад тебя видеть — наше знакомство было весьма специфическим. Однако это приятная встреча.

— Что тебе нужно?

— Информация. Мы поговорим, и я без промедлений улечу.

— Легавые, хитрые крысы!.. — Билл мрачно оскалился. — Отчаялись взять меня голыми руками и решили подослать убийцу! К твоему сведению, я не числюсь в Межпланетном Розыске.

— Ты третий, кто мне сегодня это сообщает. Кроме того, я не убийца. Заурядный слуга Закона.

— А я — Санта-Клаус!.. — рассмеялся судостроитель (натянуто, без намека на веселье). — Знаем, как ты ему служишь. В твоем исполнении сухие строки становятся кровавым полотном.

— Такова жизнь. Хотя я бы сказал, что добавляю в Закон своего рода изюминку. Вино также красного цвета, — заметил Троуп. — Историю вершат самые обыкновенные люди.

— Довольно патетики, — поморщился Билл. — Ради каких таких данных ты преодолел парсеки?

— Не упускай из виду, что мы общаемся на открытом канале. В любом случае, я не доверю сколь-либо ценную информацию радиоволнам. Нас слушает каждый легавый.

— Сволочи! — оскалился хозяин верфей. — Ценю твою щепетильность. Однако ты беспокоился напрасно. Мне сейчас не до посетителей. Вдруг на борту у тебя группа захвата?

— Даю слово, что это не так, — сказал Громобой. — К тому же именно СЕЙЧАС ты должен принимать визитеров. Не исключено, именно я помогу тебе выпутаться из данной ситуации.

— Каким образом? — нахмурился Чугунный Билл.

— Там будет видно. Бояться тебе нечего. Моя репутация говорит сама за себя. Пока Уголовный Розыск не заинтересовался твоей особой, для любого охотника ты неприкасаем. Мне безразличны потуги копов и налоговиков. Более того, в обязанности мне вменяется пресекать все неправомерные действия должностных лиц. От меня угрозы ждать не приходится. Следовательно, я могу только помочь. Оказать посильное содействие.

— Славно пишешь. Но что-то не верится. Блэйз выдержал паузу.

— Ну, если так... У меня не остается других способов воздействия. Неужели ты хочешь, чтобы публика узнала, при каких обстоятельствах имело место наше знакомство?! Уверен, копы чрезвычайно заинтересуются этими данными, и проблем у тебя прибавится.

Мгновение судостроитель сверлил стрелка взглядом. Черные глазки таращились с экрана. Затем Билл обмяк, словно машинка, работающая в его голове, приняла решение.

— Хорошо. Мы тебя впустим. Но если попытаешься выкинуть фокус — пеняй на себя.

— Согласен.

Лишь отключив передатчик, Троуп позволил себе улыбнуться. Пока все идет по намеченному плану. Возможно, дальнейшее общение пройдет не так гладко, однако..

— Отправляемся?.. — спросила Кэт. — Прямиком ко льву в пасть?

— Ты напутала. Это лев приближается, разинув пасть.

— Ну да, разумеется. — Красотка сделала небрежную гримасу. — Надеюсь, ты понимаешь всю серьезность ситуации. Гангстеру нечего терять. Рано или поздно его сцапают.

— Он не дурак, все отлично знает. Поэтому ему следует хвататься за любую соломинку.

— Видимо, ты в это поверил.

— Что я слышу?.. — поразился Громобой. — Не ты ли говорила, что нам без разницы, куда лететь, что нужно попробовать и попытка не пытка?! А сейчас — упрекаешь в доверчивости?

— Я всего-навсего ИскИн этой посудины, — парировала Кэтрпи. — Что, в сущности, я могу знать?.. Мои функции — выведывать и анализировать. Решения — в твоей компетенции.

Блэйз открыл было рот, но, не сказав ни слова, закрыл. Что на ЭТО можно ответить?..

Одним словом — женщина.

Отвернувшись, охотник поглядел в иллюминатор. Затем — на мониторы, предоставлявшие более широкий обзор. «ИскИн этой посудины» успела включить двигатели, и «Versus» плавно двигался к верфям. Торпедный катер неотступно следовал по пятам — некоторое время, — затем, поравнявшись с каким-то ориентиром, застопорил ход.

Черный корабль продолжил путь в одиночестве. Троуп гадал, не включить ли отражающий слой, но решил в конечном итоге, что смена тактики выглядела бы дурным тоном. Флот провожал крохотное судно. Иллюминаторы и бортовые огни казались сотнями глаз, глядящими с недоверием и любопытством. Несмотря на полученное «добро». Громобой чувствовал себя весьма неуютно. Каждую секунду ждал орудийного залпа.

По мере удаления (и соответственно приближения станции) перспектива менялась. Залпа все не было, и Блэйз закономерно начал опасаться сухих доков. Если налоговики в большей или меньшей степени ограничивали себя Законом, то от Билла можно ожидать любого коварства. Поэтому Кэт не спешила, придерживаясь малого хода, чтобы успеть в случае необходимости совершить уклоняющий маневр. Троуп же, выпучив глаза, разглядывал верфи. На лбу выступила испарина. И немудрено.

Расстояние играло с восприятием нехорошие шутки. Только теперь стрелок понял, что впутался в скверную историю (но обратного хода, к сожалению — либо к счастью, — дать невозможно). Сокращаясь, километр за километром, дистанция выявляла всю безмолвную жуть ситуации. Орбитальная станция была колоссальных, циклопических размеров. Тяжелое вооружение, в изобилии рассыпанное по блестящей броне, производило неизгладимое впечатление. Орудия превращали сухие доки в гигантского ежа, ощетинившегося вместо игл толстыми стволами орудий. Торпедные же люки делали верфи похожими на эдакий улей, таящий в себе многие тысячи смертей.

Громобою мерещилось, что эти пушки — как вместе, так и по отдельности — взяли на прицел персонально его. Пронзили сканерами обшивку, небрежно нащупали человеческое тело (казавшееся хрупким и незначительным в сравнении с такой огневой мощью). Блэйз мог заглянуть в единственный зрачок каждого ствола, увидев на дне нечто враждебное, устрашающее и завораживающее. Поэтому он старался не глядеть.

Под черепом, точно назойливая мошка, билась одна неприятная мысль. Если подобной мощью, нависшей над звездолетом и готовящейся вот-вот пробить иллюминаторы, располагал всего-навсего судостроитель Януса, то какими ресурсами владел сам Многоликий? Догадки маячили у самых границ фантазии грузными тенями.

Сближаясь с необъятной конструкцией. Троуп замечал, что орудия и торпедные люки бессильны скрыть первоначальное назначение доков, а именно — постройки судов. Шлюзы, насколько возможно, прикрыли хрупкие внутренности, но скрыть саму природу не удалось. То здесь, то там меж наслоений брони и частокола стволов выглядывали стапели, паллеты, продольные оси, направляющие балки, а также краны, предназначенные для работы в вакууме. Еще недавно здесь велась активная деятельность.

Но с недавних пор предприятие Билла переживало далеко не лучшие дни.

Громадина верфей надвигалась на «Versus» все больше, будто норовила раздавить ничтожного червя. Тем не менее, с каждой секундой Громобой все больше расслаблялся. Приближаясь, он выходил из зоны поражения большинства орудий. Оставалось, впрочем, еще достаточно, чтобы за сотые доли секунды разнести корабль в клочья.

Прямо по курсу вспыхнули сигнальные буи. Протянувшись плавной дугой, они указывали вектор поворота. ИскИн включила маневровые двигатели. «Versus» сбавил ход и принял крен вправо. На дистанции в сотню метров — считанные пустяки — разошлись бронированные створы. В масштабе станции шлюз был небольшим, почти неприметным. Но для черного судна проем оказался огромных, колоссальных размеров.

Так песчинка падает в прорубь.

Блэйз держался за поручни и, разинув рот, выглядывал в иллюминаторы. Проем проплыл мимо. Толща, мощь, непоколебимость. Створы начали смыкаться практически мгновенно. Собственно, они раздвинулись на десятые доли полного охвата, чего было более чем достаточно для худосочного гостя. Корабль продвигался метр за метром, пока за кормой не исчезла топкая щель. Ее пропажу сопровождал глухой звук, посеявший в душе Троупа сумбур.

Подсознательно он знал, на что похож этот звук. На консервацию алюминиевого гроба, в просторечье именуемого «последний приют астронавта». Кто слышал, уже не забудет.

* * *

Какое-то время «Versus» качался на волнах невесомости. Затем его мягко, но уверенно подхватила гравитация. Громобой тут же почувствовал разницу (не сумев вместе с тем её выразить) — на смену локальному притяжению звездолета пришла внешняя, куда более могучая сила. Кэт также это смекнула и выключила установку.

Появились звуки. Акустическая среда — то, чему не место в Космосе. Звуковые волны проникали в корабль по металлическим опорам, удерживавшим днище. Гудение огромных машин, пронзительные сирены, скрежет кранов и створов. В определенный момент на смену этому хаосу пришло постоянство — громкое, оглушающее шипение. Вопреки ожиданиям, оно поступало не посредством переборок и обшивки, а ПОМИМО них. Упрямо рвалось в посудину, потому как несло звуки непосредственно в себе.

Воздух.

Билл был столь расточителен, что заполнял шлюзовую камеру, казавшуюся воистину необъятной, средой, пригодной для дыхания. Блэйз не усмотрел в этом ни малейшего смысла. Он мог облачиться в скафандр и пройти остаток пути на своих двоих. Но судостроитель, очевидно, стремился произвести впечатление. Показать, что блокада — сколь угодно длительная — ему нипочем. Что он может позволить себе выбрасывать в Космос многие кубические метры кислорода. Определенно, стрелок этого не понимал.

Тем не менее, мешкать не следовало. Огромный шлюз запер «Versus» внутри станции, и не было пути назад, кроме как через переговоры. Для этого требовалось выйти наружу.

Несколько минут Троуп уделил сборам. Оправил кобуры и, подумав, набросил легкую куртку. Направившись, было к шлюзу, неожиданно для себя самого свернул в оружейный отсек. Там, помимо прочего огнестрельного, взрывоопасного и лазерного изобилия, в Особом ящичке хранились Особые обоймы. Пистолетные, помеченные красным маркером. Один из таких магазинов охотник взял с собой, сменив тот, что был в пистолете.

Лишь завершив эти приготовления, Громобой позволил себе подойти к двери шлюза.

За спиной неслышно появилась стройная фигурка. В схожих ситуациях боевые подруги бросаются на шею. Голограмма не могла этого сделать по очевидным причинам.

— Ты уверен, — тихо спросила она, — что все будет в порядке?

— Нет, — честно ответил Блэйз. — Не уверен. Наши шансы куда лучше известны тебе.

— Разве было иначе? Наши шансы...

— Не нужно. Скоро узнаю сам. — Троуп взялся за рубильник.

— Удачи, милый. Я буду с тобой.

— Разве было иначе? — прошептал стрелок, когда видение исчезло.

Рубильник опустился. Замигали огни, створки разъехались. Громобой прошел в камеру и дождался, пока восстановится герметизация. Прямо по курсу образовалась тонкая брешь. Она плавно расширялась до тех пор, пока в нее не смог протиснуться Блэйз.

И — поспешно устранилась.

Охотник остался один, прижавшись к обшивке собственного судна. Воздух доков оказался непривычно прохладным. К приятным ароматам примешивались запахи металла и машинного масла. Как будто посреди хвойного леса громоздилась куча старого железа.

«Versus» находился в одном из доков, оказавшемся заведомо большим для подобной крошки. Длинная кишка, закругленные стены которой состояли из металла и сварных швов. Единственный кран говорил о том, что этот участок использовался в большей степени для стоянки и незначительного ремонта, нежели судостроительной суеты.

К звездолету протянулся узкий трап. Троуп шагнул вперед, но тут же изменил решение и прижался к обшивке (такой твердой, такой надежной) своего корабля.

За балками мелькнул силуэт.

Вот опять. Зеленая кожа. Лапы феноменальной длины, почти достающие колен. В одной — Громобой не сомневался в увиденном, ему хватило короткого взгляда — Иной держал бластер. Выглянув на мгновение из-за балки, незнакомец вновь скрылся из виду.

Собственно, Блэйз держался начеку сугубо по привычке. А также потому, что на этом настаивал здравый смысл, помноженный на долгую практику. Стрелок был здесь в гостях, что, впрочем, не гарантировало достойного приема. Обстоятельства, мягко говоря, заставляли держаться настороже. И — вот подтверждение, — не без оснований.

Троуп вжался в броню и осторожно выглянул. Пальцы машинально обхватили рукояти. Зеленый гад не показывался. Следовательно, замыслил недоброе. Придется отбиваться.

В считанных дюймах от обшивки (и соответственно от Громобоя) пронесся синий луч. Пахнуло озоном. Лазерный импульс умчался ввысь, где и рассеялся. Звездолет тут же сменил окраску, превратившись из матово-чёрного в блестящий и хромированный. Блэйз, само собой, команды не давал, у него нашлись иные заботы. В частности, выжить.

В передатчике, спрятанном в правом ухе, раздался мелодичный женский голосок:

— Вижу противника, милый. Не менее дюжины.

— Еще бы, — буркнул Троуп. — Где они?

— Прямо по курсу. Двое — на одиннадцать часов, трое — на двенадцать. Еще пара — на четырнадцать.

Прячутся за балками. Остальные сгрудились в тылу. Вероятно, резерв.

— Вероятно. Уроды.

— Мой долг — предложить укрытие. Я открою шлюз, и ты, совершив перебежку, окажешься дома...

— Отставить! — раздраженно бросил Громобой. — С каких пор легендарный охотник, обезвредивший не один десяток рецидивистов, удирает от кучки мерзавцев? Кроме того, они поджарят меня, точно индейку, едва я сделаю шаг. Превратят в горячий пар.

Он умолчал о том, что бегство ничего не решит. Гигантский шлюз не откроется.

— Возможно, — согласилась Кэтрин, будто речь шла о чем-то обыденном и тривиальном. — Твои шансы — один к восьми. Я, конечно, предоставлю огневое прикрытие, но...

За балками мелькнули фигуры. Блеснул лазер — на сей раз в нескольких футах. Судя по всему, «штурмовики» опасались визитера еще больше, нежели тот — их. И не напрасно.

— Вот подходящий случай... — ИскИн загадочно притихла.

Взвизгнул, вращаясь на холостых оборотах, турельный пулемет. Ему требовалось разогреться, послать в патронники заряды, чтобы ударить уничтожающим шквалом...

— Нет!.. — крикнул Блойз. — Тебе известно, КАКИЕ здесь стены?

— Наверняка? Судя по преломлению...

— Вот именно. Когда будешь знать НАВЕРНЯКА, тогда и используй тяжелое вооружение.

— Фу, противный. — Кэт обиделась, словно ей помешали развлечься любимой игрушкой.

— Лучше думай, как выбираться из этой ситуации.

— Еще скажи, что я ВО ВСЕМ виновата, — по-женски посетовала ИскИн. — Неблагодарный.

— Нет. Но и твоя вина, согласись, присутствует.

— Что?! МОЯ?! — воскликнули в крохотном динамике. — Я выполняла свою работу — ни больше ни меньше. Сообщила, что есть перспективы. Уточнила, что возможен риск. Никто не говорил, что трап будет усыпан розами, а твое появление вызовет бурю оваций!

У Троупа возникло чувство, что данная перепалка — не ко времени, не к месту и не к ситуации в целом — приличествовала бы скорее женатым парам, прожившим немало лет вместе.

— Ну-ну, хватит, — примирительно сказал Громобой. — А то у тебя платы раскалятся.

Он не шутил — иногда такое и впрямь случалось. Каким-то образом индивидуальность (и, чего греха таить, своеобразный характер) Кэтрин отражалась на производительности.

— Что?! Да я, я... — с придыханием начала виртуальная девица.

— Помолчи, милая. Это приказ.

Динамик моментально притих. Оспаривать приказы — во всяком случае, пока — ИскИн не решалась.

Блэйз вытащил пистолет, снял с предохранителя. Тяжелым вооружением он пренебрег не только потому, что опасался за прочность здешних переборок. Пулемет — топорное, неэстетичное, малоэффективное средство — лучше оставить напоследок. Когда не останется другого выхода. А пока следовало подсуетиться. Проявить себя.

Стрелок выглянул из-за своего ненадежного укрытия. Чутье подсказа то подходящий момент.

Двое нападающих замыслили совершить перебежку. Кэт, обидевшись, ничего не сказала. Поджарые, с серой кожей и схожими лицами, странные черты которых Троупу что-то смутно напомнили. Раздумывать не было времени. Охотник шагнул в сторону и поднял левую руку. Серые личности, обнаружив противника, замерли с дурацкими выражениями — даже мимика оказалась одинаковой — на лицах и попытались дать задний ход.

Слишком поздно.

Громобой вдавил гашетку. Оружие рявкнуло. Отдача толкнула ладонь.

Пуля вошла в правую половину груди одного из странных субъектов. Вопреки ожиданиям, рана не заклокотала вспышкой крови и розовых пузырей, выходящих из пробитого легкого. Вообще ничего красного. Ни единой капли. Лишь желтые искры. И обрывки проводов.

Наблюдение заняло доли секунды. Блэйз не думал, не сомневался. Трудно даже сказать, что он реагировал. Просто пистолет в его руке поднялся выше, будто так и положено. С самого начала. Черный ствол привычно взял прицел. Между мушкой и мишенью протянулась невидимая, прочная нить. Этот момент и сам выстрел слились воедино.

Переносица серолицего превратилась в большую дыру, из которой опять же посыпались искры и тонкой спиралью закурился дымок. Глаза субъекта закатились (отчего-то черными бельмами), и безжизненное тело, выронив бластер, повалилось на пол.

Собственно, в нем не было ни толики жизни и прежде.

Троуп выстрелил вновь, до того как оружие, оставшееся без хозяина, произвело своим падением звонкий звук. За мгновение до этого меж стальных переборок прокатился гром.

Пуля попала туда же, что и предшественница. Второй противник отправился в последний полет.

Стрелок опустил руку и нырнул под защиту брони. В следующее мгновение — глупцы, целая вечность — мимо пронеслись несколько разноцветных лучей. Они отражались зеркальной поверхностью, создавая эдакое подобие лазерного шоу. Столь же безобидного.

— Рисковый маневр, — прокомментировала ИскИн. — Но выстрел удачный. Для такого засранца.

Громобой вернул пистолет в кобуру и достал другой. «Правый». Чей магазин помечал красный маркер. Перехватив оружие левой рукой, охотник дернул затвор. Патрон в патроннике.

— Ты не удосужилась известить, что это роботы. Твои сканеры скоропостижно ослепли?

— Вроде того. Кроме того, ты сообразил едва ли не прежде меня.

— Сколько еще?

— Вижу троих, — сообщила Кэтрин. — Ничего необычного. Мешанина электронных потрохов. Насчет остальных гарантии нет. Переборки создают помехи. Впрочем, у тебя глаз наметанный.

В этом присутствовала доля истины. Опытному человеку не составит труда отличить подлинного собрата от подделки — андроида. Серые физиономии сразу же заронили сомнения.

— Они перешли в наступление. Четверо. Машины. Все до единого.

Блэйз рефлекторно кивнул.

Резко выглянул и вновь нырнул в укрытие. Рядом пронеслись смертоносные лучи. Прикрывали тех, кто (или «что») «перешли в наступление». Этого-то Троуп и добивался. Стрелки обнаружили себя, отчетливо обозначили позиции. Ведь Громобой избрал мишенями отнюдь не тех, что «в наступлении», но тех, что прикрывали.

Задержав дыхание, Блэйз отступил от брони. Пистолет рявкнул дважды. Пули поразили цели. Первая разворотила неосторожно выставленное плечо — обрывки разноцветных проводов и осколки плат. Вторая оторвала руку по локоть — обломки сустава и бесцветная жидкость, хлещущая из разорванных трубок. Оба робота вышли из строя.

Не пытаясь укрыться, Троуп повернул ствол под более острым углом. Серые личности оказались в невыгодной позиции. Без прикрытия, посреди безнадежно открытого пространства. Перед электронными глазами, вероятно, пронеслись все их короткие роботизированные жизни, полные чужих приказов и безропотного подчинения.

Андроиды пытались отстреливаться, но охотник не обращал внимания. Оружие в его руке вновь выпустило цепкие невидимые щупальца, впившиеся аккурат в лобные доли мишеней. Выстрелы, один за другим, слились в нестерпимое крещендо. Разрывные пули поразили цели. Машины упали на пол, отброшенные силой ударов.

Четверо. Все до единого.

Пули пробивали лобовые пластины, ввинчивались в электронные мозги, после чего взрывались. Безжалостно, губительно, всесокрушающе. Стальные черепа превращались в развороченные, дымящиеся дыры, на дне коих, затухая, мерцали разноцветные огоньки (этот свет отмерял последние секунды кибернетического подобия жизни). Словно консервные банки, неосторожно открытые грубой, могучей рукой.

Громобой шагнул за броню. Ствол пистолета удовлетворенно источал белесый дымок.

Некоторое время в гавани царила тишина. Ни голосов, ни шипения бластеров. Ничего. Это говорило о том, что ситуация идет на поправку либо, напротив, стремительно портится.

— А вот и виновник торжества, — раздалось в наушнике.

Блэйз осторожно выглянул. Действительно, из-за переборки, не таясь, выходил Билл.

— Значит, ВСЕ.

— Не уверена. Это какой-то злокозненный фокус.

— Наш Билл— параноик, — напомнил Троуп. — Никогда не полез бы под пули. Даром что Чугунный. Следовательно, стрельба завершена. Во всяком случае, пока он у нас на мушке.

— Ой, ли?.. Разве в наши дни стоит труда сотворить андроида — по образу и подобию?

— Нисколько. Робот, идентичный оригиналу, — это уже шизофрения. Не профиль Билла. — Громобой помедлил. — Не вяжется с манией преследования. Перед нами — хозяин доков...

— Эй, охотник! — раздался зычный голос. Блэйз выглянул. Чугунный Билл — собственной персоной — стоял перед звездолетом. Безоружный. Впрочем, оружие стояло по обе стороны, на своих двоих. Судостроителя окружали четыре андроида. Машины с силиконовой кожей, скрывающей электронно-металлический каркас. Руки — пусты. Бластеры покоились в плечевых и набедренных кобурах.

— Чего?

— Выходи. Потолкуем. Ты — мой гость.

— У вас принято встречать гостей шквальным огнем?

— Прошу прощения, — раздался негромкий смешок. — У нас давненько не было гостей. С тех пор, как легавые крысы обложили станцию. Я мог бы солгать, что охрану не предупредили о твоем визите. Это, конечно, была бы ахинея. Ты должен понять мою осторожность. Копы не пропускали никого, пока, дескать, не появился сам Громобой. Мне следовало убедиться, что это ты, а не засланный убийца. Если это действительно ТЫ, тебе ничто не грозило. Более того, ты без особого труда отразил бы атаку.

— Ну как, убедился? — спросил Троуп.

Билл пнул голову ближайшего «трупа». Из дырявого черепа посыпались мелкие детали.

— Вполне. Можешь выходить.

— На твоем месте я бы этого не делала, — сообщила ИскИн, придерживаясь собственного мнения — подобно большинству женщин — даже в самой абсурдной ситуации.

— Что, мне тут вечно стоять? — буркнул Блэйз, выходя из-за укрытия.

Ни Билл, ни андроиды не предпринимали ничего угрожающего. Стояли, не двигаясь, пока охотник спускался по трапу. Указательный палец поглаживал спусковой крючок. Громобой демонстративно не спешил убирать оружие, хотя это не имело принципиального значения. Недавние противники не выказывали враждебности. Роботы таращили глаза, лишенные сколь либо осмысленного выражения. Билл хитро улыбался.

Нужно отметить, что внешность хозяина станции общепризнанно являлась несколько устрашающей. Двухметровый громила с толстыми ручищами и короткими ногами, он производил впечатление гориллы-самца, над которым одновременно трудилась дюжина электробритв. Картину завершала угольно-черная, месяцами нечёсанная грива. Непривлекательное, угловатое лицо было под стать остальному. Массивный подбородок фантастической формы, служивший, по слухам, обоснованием прозвища и заросший щетиной (досужие языки болтали, будто она отрастала до того, как здоровяк успевал нанести лосьон); скулы, напоминающие киль крейсера; темные глаза, окруженные угловатыми выступами и казавшиеся в свою очередь торпедными люками.

— Идем, — сказал кораблестроитель. — Твой звездолет будет в порядке. Похоже, он и сам в состоянии о себе позаботиться?.. Отменный, скажу тебе, аппарат. Уж я-то разбираюсь. Возможно, чем-то поможем?.. Подлатать, исправить? Безвозмездно, не волнуйся.

Троуп едва не соблазнился перспективой бесплатного ремонта (кислородные фильтры барахлили, и реакторы не набирали положенной мощности на малых оборотах), но устоял:

— Нет, благодарю. Пусть твои дурни держатся от судна подальше. Если не желают превратиться в консервные банки. — Блэйз усмехнулся. — Куда ты собрался меня вести?

— Мы — деловые люди, — напомнил Чугунный Билл. — Нам не пристало общаться в условиях, наименее предназначенных для комфорта и здравого мышления... Или ты предпочитаешь беседовать тут, посреди холодного дока? — Он указал рукой куда-то в сторону.

— Откуда мне знать, что ты не замыслил очередную подлость и не заманишь в ловушку?

— Зачем это мне? — удивился громила. — Если бы я не желал твоего присутствия, то, во-первых, не пустил бы внутрь. Во-вторых, мне достаточно выкачать воздух из этого дока, чтобы... ну ты понял. В-третьих, ты — а теперь я знаю, что это ТЫ — не представляешь для меня угрозы. Ввиду отсутствия надписи «WANTED» над моей физиономией. Копы получают данные оперативно, и я заодно. В-четвертых, у тебя наверняка имеются какие-нибудь крайние средства. Охотники — ребята на редкость осторожные.

Помедлив, Громобой кивнул. Логика собеседника была воистину железной, как и подбородок.

— Ты прав, у меня имеется подобное средство. Если от меня не будет вестей в течение некоторого времени, мой ИскИн взорвет реакторы. Док разнесет в клочья. Атомный взрыв локальной мощности. Вероятна разгерметизация станции. Если же нет, налоговики запросто примут фейерверки в качестве сигнала к старту боевой операции.

— Первый раз слышу — сообщила Кэтрин. — Про реакторы — в частности.

Несколько секунд Билл молча сверлил Троупа серьезным взглядом. Затем кивнул:

— Вот видишь. Никаких ловушек.

Не дожидаясь согласия, судостроитель развернулся и направился в неизвестном направлении. Блэйз двинулся следом, поражаясь собственной сговорчивости. Он не видел другого выхода из сложившейся ситуации. Верно, его встретили дурно. Однако в таком подходе присутствовал свой резон. Кровопролитие не несло в себе ни малейшего рационального зерна. Громобой знал, что рискует. Он прибыл, чтобы поговорить.

Значит, дело за малым.

«Versus» остался позади. Задраенный шлюз; блестящий корпус, в котором отражалась отдаляющаяся спина хозяина. Иллюминаторы, казалось, воплощали неподдельную тоску.

— Буду ждать, любимый, — прошептал наушник. Троуп не мог ответить — Билл находился слишком близко, а портативный передатчик требовалось хранить в секрете. Кроме того, мешал комок, забивший горло.

— ...Даже если и впрямь придется взорвать здесь все к такой-то матери, — продолжала ИскИн. — Вероятно, нас разъединят помехи. Отсюда я могу слушать налоговиков, но неважно. Следовательно, могу послать сигнал. Не пропадай, милый, чтобы я не волновалась.

Блэйз невольно кивнул.

Черноволосый гигант, не оглядываясь, придерживался избранного курса. Соответствуй его ноги всем прочим пропорциям, охотнику было бы непросто угнаться. Шаги гулко громыхали меж стальных переборок. Впереди показался высокий проем — шлюз, ведущий то ли в служебные помещения, то ли в соседний док. А рядом с проемом маячил длиннорукий силуэт.

Громобой положил ладонь на рукоять пистолета, который сам собой оказался в кобуре, но Иной не двигался. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что его покрывала чешуя, отливавшая перламутровым зеленым, а глаза были огромными и желтыми, как иллюминаторы. Доселе стрелку не встречались представители такого вида.

— Это — Керк, — сообщил судостроитель, — начальник моей, так сказать, службы безопасности.

Инопланетянин кивнул, став похожим на огромную ящерицу.

— Мы вроде бы познакомились, — проворчал Троуп.

— Да, ему очень повезло, что ты не вышиб из него мозги!.. — расхохотался Билл. — Теперь я понимаю, что истории о тебе — истинная правда. Никогда не видел, чтобы кто-нибудь ТАК быстро стрелял. БАХ-БАХ!.. — и в башке дыркой больше. — Проходя мимо робота, гигант ткнул указательным пальцем в центр серого лба (отчего череп машины запрокинулся назад), отмечая, куда именно угодили пули. — БА-БАХ! Вот это да!

— Он полный псих, — прокомментировала Кэтрин. — Паранойя для него — легкий насморк.

— Польщен, — отозвался Блэйз, давая исчерпывающий ответ на все восторженные излияния.

Владелец верфей хмыкнул и бочком протиснулся в шлюз. По ту сторону обнаружился другой док, еще более громадных масштабов, нежели предыдущий. Судя по всему, «Versus» поместили в наименьший из производственных отсеков. В этом же доке производилась непосредственная сборка. Еще недавно. Казалось, работа замерла пару часов тому назад. Подъемные краны хватко держали тяжелые балки, а со стапелей свисали огромные металлические пауки — роботы-монтажники — обездвиженные, обесточенные туши. Каждая из десяти клешней оканчивалась лазером, сварочным аппаратом или пневмомолотом, но в объективах чернела безжизненная тьма.

А посреди дока, собственно, покоился предмет производственной деятельности. Проходя вдоль ограждения, Билл приосанился, бросив на посетителя оценивающий взгляд. Громобой выпучил глаза. Он лицезрел самый настоящий, хотя не вполне завершенный, крейсер. Черная громада, чьи хищные обводы напоминали водоплавающих тварей с убийственно-острыми зубами. Во многих местах отсутствовали блоки брони — в прорехах виднелись объемные трюмы, предназначенные для наземной техники (или ценной недвижимости) — и орудия в беспорядке лежали в стороне. Однако не составляло ни малейшего труда различить общий замысел. Крейсер был великолепен.

Ощутимо отличался от флотских стандартов, что, впрочем, шло только на пользу. Федерация десятилетиями не обновляла ресурсы, тогда как наука и технологии не стояли на месте. К примеру, двигатели строящегося судна на 30-35 процентов мощнее стандартных, применявшихся в аналогичном классе. Следовательно, звездолет без труда уйдет от преследования. Вооружение также опережало средний технический уровень: усиленные излучатели, дальнобойные орудия и «умные торпеды». Не говоря о радарах, способных учуять песчинку на расстоянии тысяч миль.

Не оставляло ни малейших сомнений, для каких целей предназначался данный транспорт. Обнаружение, погоня, молниеносный бросок, столь же стремительный побег. Пиратство, грабеж в Открытом Космосе. Деяния, в высшей степени противные Закону. Но — занятная вещь — глядя на бронированного красавца, Троуп не почувствовал ровным счетом ничего, что походило бы на порицание, неприятие или отвращение. Более того, он яростно желал обладать этой ВЕЩЬЮ. Бороздить черный вакуум, совершать дерзкие налеты, грабить курортные планетки... Стрелок понимал, что подобные мысли кощунственны по отношению к его занятиям и убеждениям. Тем не менее, ничего не мог с собой поделать. Странное ощущение походило на то, как ценитель оружия смотрит на старинный меч или кинжал, сознавая, что этот клинок выкован в первую очередь для убийства и непростительного насилия, и все же...

— Предмет моей гордыни, — сказал черногривый гигант. — Он должен стать лучшим кораблем, что когда-либо сходил с данных стапелей. Предел фантазии, просто мечта.

Блэйзу показалось забавным, что Билл применил настоящее время («должен» вместо «должен был стать»), точно всерьез полагал, что мечта еще могла осуществиться.

Крейсер насчитывал в длину не менее двух сотен метров. Громобой поглядел за ограждение, на дно сухого дока, где копошились несколько непохожих фигур. Трое что-то варили низкотемпературными горелками, еще двое суетились над бумажными чертежами. Все пятеро были Иными.

— Мои лучшие инженеры, — пояснил судостроитель. — Для них блокада не имеет значения. Копы затаили на каждого зуб, но разве это препятствие для настоящего энтузиаста?

Троуп кивнул. Разумеется, нет. Верфи, строящие пиратские корабли, служили прибежищем для ученой швали, которая то ли скучала на старой работе, то ли недополучала денег. Их приютили незаконные доки. Зарплаты не прибавилось, зато азарта...

В голову охотнику пришла интересная мысль:

— Почему ты не достроишь этого монстра?.. Он мог бы помочь выпутаться из этой ситуации.

— Уверен, что так, — хохотнул Чугунный Билл. — Малыш разметал бы налоговую дребедень, как игрушки. Осталось бы только облако дыма. Причина, по которой я не могу прорвать оцепление, как всегда, тривиальна. Ты будешь смеяться — у меня нет столько топлива, чтобы просто-напросто вывести крейсер из дока, не говоря уже о маневрах...

Блэйз сдержанно улыбнулся.

— Вот как?

— Я ждал прибытия танкера, когда объявились эти крысы со своими нелепыми требованиями. Потом, разумеется, посудину просто не пропустили через блокаду. Они ведь не дураки. — Громила помолчал (по-видимому, размышляя над целесообразностью последнего утверждения). — Кроме того, у меня не наберется команды, способной управлять звездолетом такой весовой категории. Необходимо по меньшей мере двадцать шесть человек — опытных моряков, переживших не одно космическое сражение.

Это объяснение показалось Громобою более убедительным.

— Поэтому, — продолжил Билл, — даже если допустить, что мне удастся наскрести немного топлива, малыш окажется без чуткой направляющей руки. У меня, конечно, есть пара буксиров, заправленных под завязку, но их баки канут в прожорливую бездну подобно тому, как легкий дождь пытается оросить раскаленную пустыню.

Стрелок вновь улыбнулся, ничего не ответив. Он отлично понял, что значили «пара буксиров». Сверхскоростная яхта или один из новомодных ядерных катеров, призванные увезти магната подальше от неприятностей. Когда станет совсем уж худо, а надежда на спасение станции улетучится, как капли влаги на горячем песке. Без следа.

— Ты подумал о том, о чем и я?.. — спросила ИскИн через помехи. — Сукин сын намерен их бросить. Суровая истина. За порядочностью и принципами истинного коммерсанта порой крылось вероломное коварство помойной крысы, ошалевшей от многолетнего голода. Рациональная, бескомпромиссная, обеленная жестокость. Насколько ее можно оправдать.

Можно ли?

Вместе с тем Троуп не считал необходимым вмешиваться в эти нюансы. Он прибыл ради считанных минут, проведенных в познавательной беседе. Ни больше и ни меньше. Остальным пусть занимаются легавые. «Уполномоченные лица» вроде капитана Фортса.

Вскоре путь остался позади — весь док, от начала до конца. Блэйз счел уместным предположение, что сократить дистанцию не составляло труда. Просто Билли рассчитывал поразить гостя, впечатлить своим могуществом и сломить недоверие.

Зеленокожий Керк следовал позади на некотором отдалении. Завершали процессию пятеро андроидов. Когда впереди вырос проем, а за ним створки подъемника, Громобой намерился, было возразить, что не станет подыматься в столь многолюдной компании, но в этом не возникло нужды. По прибытии лифта выяснилось, что камера совершенно пуста и совершить подъем предстояло только двоим. Они молчали.

Подъемник приходил непосредственно в кабинет кораблестроителя, где Троупа ожидал сюрприз № 2. Охотник рассчитывал обнаружить что угодно — стены из оцинкованной стали, склад дорогостоящих запчастей, будуар, расшитый бархатом и кожей, просторный бар с бассейном и джакузи, — но не это. Кабинет был оформлен в изысканном буржуазном стиле, лишенном изысков, что, впрочем, лишь подчеркивало солидное достоинство помещения. Ничто не напоминало ни о грандиозных доках, ни о стапелях, ни о роботах, ни о прочих производственных мощностях. Как и о том, что вокруг простиралась космическая станция — стальная песчинка посреди необъятного Космоса.

Стены — высокие, порядка четырех метров — закрывали книжные шкафы. А на них стояли книги. Не электронные, кастрированные суррогаты, лишенные смысла и духа, а самые настоящие КНИГИ. Из бумаги, картона и типографского клея. Многие из этих томов были старше Блэйза. Вся же библиотека стоила состояние. Значительно меньше, чем крейсер (миллионы и миллионы — сумма, недостижимая для простого обывателя, занятого честным бизнесом), однако немало. Поглядев на Чугунного Билла, стоявшего посреди интеллектуального наследия, словно грубый варвар на останках античного града, Громобой понял, что громила имел такое же отношение к библиотеке, как шимпанзе — к банановой ферме. Возможно, пролистал два-три журнала.

С другой стороны, впечатление могло быть обманчивым. Троуп достаточно повидал на своем веку, чтобы усвоить эту нехитрую истину. Порой вещи — совсем не то, чем кажутся. Да, Билл казался неотесанной деревенщиной. Но глаза сверкали внутренним светом, а речь изобиловала богатыми оборотами. Скрыть то, что дано от природы, весьма затруднительно. Сам Блэйз неоднократно пытался утаить свои таланты, практически всегда — безуспешно. Стрелок стрелка видит издалека, это точно. Участки стен, свободные от стеллажей, прикрывали панели из натурального дерева. Кое-где висели картины и миниатюрные модели, изображающие... верно, суда. Не космические линкоры и лайнеры, а те, что бороздили когда-то моря и океаны Земли. Не атомные, не дизельные, не электрические, даже не паровые. Те самые ископаемые, что приводились в движение первой тягой, которую выдумал человеческий разум. Давлением воздуха на кусок материи, растянутый по реям. Образы, выполненные масляными красками, пробудили в душе Громобоя печаль — плеск волн, скрип канатов, крики чаек. Деревянные красавцы канули в Вечность, ушли в последнее плавание, и они были прекрасны. Здесь, на стенах библиотеки, в сердце космической станции, они, выхваченные из безвременья умелой рукой, застыли в момент триумфа.

Плавание продолжалось, став воистину вечным.

Все, что имело касательство к судостроению, на этом исчерпывалось. Ни голограмм, ни макетов, ни чертежей. Будто звездолетов нет и в помине. Ни сложной аппаратуры, ни компьютеров, ни проекторов. Будто комнату — со всеми книгами и картинами — протащили через бездну пространства-времени в недра космической станции.

Имелось даже окно. Не круглый иллюминатор, стиснутый герметичными зажимами: большое окно в лакированной раме, открывающее вид на осенний сад. Опадающие листья, трава, увядающая в ожидании первых морозов (судя по всему, времена года менялись в течение стандартных суток либо по прихоти владельца). За древесными стволами виднелись очертания массивной постройки. Очевидно, крыло иллюзорного поместья, где размешался кабинет. Дворец, из просторных коридоров коего вырвали все эти книги, картины, дубовые панели. Голограмма, проекция. Ничего более.

Неужели здоровяк сам до всего этого додумался?

— Нравится? Мне пришлось изрядно покорпеть, чтобы добиться того, чего мне действительно хотелось. — Билл подошел к массивному столу, стоявшему у окна, и опустился в кресло. Скрип кожи. — Здесь я чувствую себя комфортно. Присаживайся, расслабься.

Троуп принял приглашение, заняв другое кресло, стоящее по ту сторону стола. Скрип повторился. Прекрасный сад оказался прямо по курсу. Кружась, опал невыносимо желтый лист, точно ему некуда спешить. Туша судостроителя маячила в левом углу.

Не говоря ни слова, Билл потянулся и сграбастал графин, наполненный жидкостью янтарного цвета. Щедро плеснул в пару стаканов. Опять же, сохраняя полное молчание, протянул сосуд гостю, Блэйз принял подношение, принюхался. Виски. Судя по запаху, — отменное.

— Твое здоровье, — осклабился громила.

Громобой повторил жест, означавший во всей Галактике примерно одно и то же, после чего не без опаски пригубил. Краем глаза он внимательно следил, глотнул ли владелец верфей своего напитка или просто смочил губы. Вкус оказался еще более отменным, нежели запах. Позабыв о большинстве опасений, охотник сделал хороший глоток.

Пару мгновений в кабинете царила тишина, не нарушаемая ни скрипом натянутых нервов, ни учащенным дыханием. Мужчины собирались с мыслями, подобно тому, как полководцы собирают свои войска, делая вид, что смакуют изысканный напиток.

— Да, — наконец произнес Троуп. — Переплет, в который ты угодил, так сказать, весьма занимателен.

— Если это переплет, то, хочется верить, он принадлежит доброй книге, — еще более туманно ответил Билл.

— Навряд-ли. Такие персонажи, как мы с тобой, в добрые книги не попадут. Наши позиции — по разные стороны баррикады. Порой чья-то сторона берёт верх, порой — наоборот. Все зависит от того, насколько удачно выбран момент. — Блэйз со значением умолк, пытаясь осмыслить, что за ахинею он нес. — Все остальное в конечном итоге ерунда.

— В точку, старина, — сказал кораблестроитель, словно запросто постиг смысл сказанного и заодно НЕсказанного. — Ублюдки подловили меня, когда я был наиболее уязвим. Лучший момент для них и, само собой разумеется, худший для меня трудно представить.

Настал черед Громобоя блуждать в потемках.

— Эсминцы? — Они самые. Бомонд подвел меня так, как вообще кто-то может кого-то подвести. Что называется — кинул. Без эсминцев я совершенно беспомощен. Тогда казалось, что дело выгорит и мои ребята вернутся, не успею я сказать «Оп-ля, что-то вы припозднились», но... — Чугунный Билл сокрушенно качнул головой. — Они не вернулись. Одно радует — Сольери канул в бездну вместе с ними. Да, до меня доходят слухи, что он а) промышляет пиратством; б) захватил какую-то планету, поработил её жителей, а эсминцы использует в качестве своего частного флота; в) сговорился с ИскИнами из Дикого Роя и теперь вынашивает зловещие планы против человечества... Я не верю ни единому слову, — подытожил здоровяк. — Вакуум поглотил его без следа.

— Похоже на то, — согласился Троуп. — Копы давно положили на тебя глаз и ждали подходящего случая. В этом свете, а также, учитывая некоторые обязательства, которые мне, говоря начистоту, навязали, я должен задать крайне важный вопрос. Исполнить, так сказать, гражданский долг. Прежде чем дать ответ, подумай На карту поставлено многое. Так вот... готов ли ты сложить оружие и сдаться на милость Закона?

— Еще чего! — фыркнул гигант. — Отдать доки на растерзание этим стервятникам?! Никогда!

— Вот и ладно, — кивнул Блэйз. — С гражданским долгом покончено, что не может не радовать. — Собственно, иного ответа он не ждал. Уговаривать не имело никакого смысла. Если уж такой колоритный мужчина, как Билл, принял решение, его не разубедить.

Стрелок задумчиво отхлебнул из стакана. Виски, обжигая горло, провалилось в желудок.

Собеседник, сощурившись, пристально на него поглядел. Судя по всему, такой поворот его обескуражил. Не думал же он, что охотник прибыл ради единственного вопроса?

— Не думаю, что ты проделал такой путь ради этого вопроса. Говори, что тебе нужно.

— Такой разговор мне по душе, — улыбнулся Громобой. — Довольно ходить вокруг да около. Как я говорил, этот вопрос мне навязали, а прибыл я совершенно по другому поводу.

— Насчет «вокруг да около» ты верно подметил, — заметил судостроитель. — Я весь внимание.

— Кому предназначен крейсер, что стоит на стапелях?

Билл вздрогнул.

— Не думаю, что тебе это следует знать. Как бы там ни было, от меня ответа ты не дождешься. Даже если бы мы стояли по ОДНУ сторону баррикады, это ничего бы не значило. Кто я такой, чтобы раскидываться секретами клиентов направо и налево?! — Громила выпучил глаза, став похожим на взбешенного быка. — Не имеют значения ни твоя лицензия, ни положение, в котором я нахожусь. Ты не можешь заявиться в банк потребовать ведомость о чьих-нибудь счетах. Банки пекутся о клиентах, как и я.

Троуп отставил стакан. Показной гнев не произвел на него впечатления. Он и прежде знал, что будет |непросто и беседа пройдет в сложной, напряженной обстановке.

Верно. Тем не менее, моя лицензия имеет кое-какое значение, — сказал Блэйз. — Я могу получить сведения, представляющие коммерческую тайну, ежели подпишу ряд документов, гарантируя, что не стану подвергать означенные данные огласке. Однако это действительно не имеет отношения к нашему делу. Верфи — не банк, и клиенты на тебя не обидятся. Учитывая злополучное положение, о котором сказано немало, ты правомочен нарушить свой обет молчания. Навряд ли заказчик получит корабль.

— Пусть так. Что с того?.. — Билл упрямо поджал губы. Очевидно, он не мог принять на веру прописную истину. — Погоди-ка. Ты узнал о крейсере какие-то минуты назад. О нем ВООБЩЕ никто не знает, кроме моих ребят. С какой стати ты им заинтересовался?

— С такой, — пояснил Громобой, — что в Спиральном Рукаве не так много... СУДОВЛАДЕЛЬЦЕВ, что могли бы приобрести звездолет такого класса. Федерация, само собой, не в счет. При этом бизнес оных персон не совсем легален. Либо безоговорочно преступен. Вооружение крейсера подтверждает это лучше всяких слов. Так вот, к чему я клоню...

— Вот-вот, — поддакнул кораблестроитель. — Давно пора.

— Мне совершенно без разницы, КОМУ предназначался крейсер (очевидно, конечным получателем все-таки будет Федерация), если это не одна-единственная персона. Ради неё, вернее, ради информации о ней, я и потревожил твое спокойствие. Один человек.

— Кто именно?.. — спросил, поморщившись, обезьяноподобный гигант. Вероятно, издёвка насчет «спокойствия» его порядком уела. — Если им заинтересовался такой знаменитый охотник, это, должно быть, выдающаяся личность. Впрочем, мои клиенты подходят этому описанию.

— Согласен, это в высшей степени выдающаяся личность. Что же до описания, то их, по меньшей мере, сразу два. — От Троупа не укрылось, как собеседник поежился, будто по библиотеке пронесся сквозняк. — Не иносказательно, отнюдь. Его зовут Многоликим.

Тут Билли задрожал, на лбу проступила испарина. Блэйз поспешил задать стратегический вопрос, руководствуясь старой поговоркой насчет ковки металла.

— Знаешь его?.. — Взгляд стрелка вцепился в щетинистую физиономию, считывая и регистрируя любые колебания наподобие детектора лжи. И с меньшей погрешностью.

— Первый раз слышу, — механически-бездумно ответил судостроитель, уподобившись андроиду.

— Не думаю.

— Мы незнакомы. — Здоровяк отстраненно таращился в сторону. Перед ним, из-за грани Бытия, выпростались неведомые горизонты. В голове, должно быть, прокручивались программные параметры: «Только попробуй рассказать. Единственное слово, и...»

— Похоже, — вздохнул Громобой, — разговор зашел в смысловой тупик. Беседа заключается в том, что две персоны ведут обмен фактами. Либо, на худой конец, аргументами.

— Да? И что же дальше? — оживился Билл, точно щелкнул тумблер. — Станешь грозить, что взорвешь свой звездолет? «Versus», кажется, он именуется?.. Допустим, на этой посудине действительно стоит мощный реактор. Но на чем ты улетишь обратно?.. У тебя наверняка множество дел. Будешь коротать с нами блокаду?

Хозяин верфей покачал головой.

На самом деле Троуп и не думал ни о чем подобном. На борту судна находится Кэт. С момента подъема на лифте от нее не слышно ни слова, следовательно, связь безнадежно нарушена.

— Да, насчет реактора, — будто между прочим заметил охотник. — Мне необходимо сообщить, что я в порядке. В противном случае процесс будет запущен. Если моя посудина разлетится на части, это произойдет по моей воле, не по забывчивости.

Кораблестроитель пристально на него поглядел.

— Надеюсь, ты не собираешься делать глупости?.. Шантаж имеет одно слабое место. Едва лишь угроза приводится в исполнение, требования теряют какое-либо значение. Так сказать, логическое обоснование. Не остается ничего иного, кроме как довольствоваться жертвой.

— Не тревожься. Я действительно хочу сообщить, что со мной все в порядке, — сказал Блэйз. — Ни больше, ни меньше. Прежде всего, это в твоих интересах. Я верю, что мы придем к соглашению, и не стану предпринимать столь спешные меры, как самоликвидацию своего корабля. Оставим это на закуску. А сейчас, будь добр, включи передатчик, Собеседник помедлил, затем кивнул. — Беспроводную связь мы с недавних пор не эксплуатируем, поэтому я включу громкоговоритель. В том доке, где ты кинул якорь. — Билл выдвинул из-под столешницы панель, испещренную рычажками. Чем-то клацнул, и квадратный фут «окна» превратился в цветное изображение «Versus»'а. — А вот и свидетельство, что судно также в порядке. Говори. Громобой улыбнулся, оставив без комментариев последнее заявление. В просвещенный век электронно-космической экспансии не составляло труда подделать любого рода «порядок» или иллюзию оного. Тем не менее, звездолет наверняка был нетронут.

— Гм... Со мной все в порядке. Не нужно принимать крайние меры. Повторяю, я в по...

— Дорогой, это ты? Как переговоры?.. — Голос, очевидно, происходил из замаскированных динамиков.

Брови громилы — густая кустистая поросль — изумленно взлетели.

— Более-менее. Ладно, до связи. Судостроитель вновь клацнул тумблером. «Окно» возобновило трансляцию осеннего сада.

— Ты, никак, семьей обзавелся?

— Нет, ничего особенного. — Троуп сообразил, что без пояснений угроза реактором утратит какой-либо смысл, и добавил: — Просто ИскИн. Знаешь, одна из этих новых моделей.

— Понимаю. Может, самому стоит обзавестись подобной семьей? — Билл хитро подмигнул.

Стрелок поморщился.

— Дело твое. Речь не о том.

— Не знаю я никакого Януса, — сказал здоровяк и, осекшись, заткнулся.

Поздно.

— Я не говорил, что его зовут Янус. Ввиду этого твое утверждение заведомо ложно.

Владелец верфей поджал губы.

— Я ничего не скажу. Можешь катиться восвояси. Твой визит — обоюдная трата времени.

— Вот как?! Поглядим. — Охотник выдержал многозначительную паузу. — Более я не буду угрожать реактором. Во-первых, сама мысль об этом мне отвратительна. Во-вторых, вряд ли такое запугивание заставит тебя говорить. Сомнительная перспектива разгерметизации — самое малое, что способен сделать Янус, если ты развяжешь язык. В-третьих, как было верно подмечено, исполнение угрозы аннулирует все козыри.

— Следовательно... — начал было Билл.

— Следовательно, я произведу выстрел в голову, и твои мозги вылетят в тот чудный сад. — Блэйз поднял руку, в которой сжимал пистолет. Вороненый ствол направил циклопический взор промеж глаз кораблестроителя. — Сам посуди. Янус далеко. Пока здесь копы, он сюда не сунется. Кроме того, до него самого доберутся много прежде. У тебя же имеются насущные проблемы, о коих следует позаботиться в первую очередь. Прежде всего, пресловутые налоговики. И конечно, сбрасывать со счетов эту чудную хлопушку, — Громобой качнул оружием, — тоже не стоит. Очень советую.

Пару мгновений громила переваривал монолог.

— Что?! Какая наглость!.. Как подобает гостеприимному хозяину, я пустил тебя в свой дом, в святая-святых! Чем же ты отплатил?.. Вероломством, коварством, направил ствол между глаз! Подумать только, в моем собственном доме! Жуткое злодейство...

— Заткнись. Преступление совершаешь ты, покрывая преступника. — Троуп нахмурился. — Что до дома и гостеприимства, ты совершил ошибку. Никто не говорил, что мы устроим чаепитие. ВСЕ ошибаются. Торговцы, фермеры... Сенаторы. Ты — не исключение. Роковой, почти фатальный просчет. Следовало потребовать, чтобы я сдал оружие.

— Отдал бы?

— Разумеется, нет. И пристрелил бы любого, кто попытался бы его отобрать. — В глазах Блэйза плясали холодные искорки. — Таким образом, в конце концов, мы оказались бы за этим столом, и ты, под дулом пистолета, рассказал бы мне все, что я хочу знать. Можно сказать, что ты еще в выигрыше, поскольку отделался малыми жертвами.

— Это очередной блеф, — упорствовал Чугунный Билл. — Ты сам утверждал, что я неприкосновенен для любого охотника, покуда мною не заинтересовался Межпланетный Розыск. Значит, я не преступник. Убийство нарушит Закон. Ты не сможешь выстрелить.

— Может, поспорим?.. Да, для меня ты не преступник. Даже то обстоятельство, что имеет место отказ от дачи показаний, не может считаться преступлением. Однако... — Громобой сумрачно улыбнулся. — Неужели ты думаешь, что я впервые нарушу Закон?.. Наверняка тебе рассказали обо мне немало историй. Большая часть — чистая правда.

Предгрозовое молчание. В глазах хозяина верфей зарождался ужас.

— Мне будет нелегко спустить курок. Но я это сделаю. В том нежелательном случае, если не останется выбора. Если я окончательно уверюсь, что на поддержку не приходится рассчитывать. Повторяю, мне будет тяжело... — Троуп с нарочитым раскаянием покачал головой. — Ни вывернутых суставов, ни ожогов второй степени. Я не один час могу кормить тебя рассказами о пытках, свидетелем которых мне доводилось быть, вынести и, чего греха таить, применить. Останется лишь неопрятное отверстие.

Громила содрогнулся. Упоминание пыток заставило вцепиться в подлокотники.

— Ты не сможешь, — повторил Билл, точно пытался убедить, прежде всего себя самого. — Все происходящее записывается. Каждое движение, каждое слово. Эта улика отправит тебя за решетку. Ты станешь мишенью, и за ТВОЮ голову объявят награду!

Блэйз пожал плечами:

— Навряд-ли. После того, как твои мозги украсят осенний пейзаж, я отыщу эту запись. Если, конечно, она существует. Ты мог припрятать ее слишком далеко, что станет помехой для тех же легавых. Когда они отыщут улику, я буду уже далеко. Но если нет, копы охотно пойдут мне навстречу. — Громобой осклабился. — Я принесу им станцию на блюдечке с голубой каемочкой, в целости и сохранности. Без единого орудийного залпа. Тогда как налоговики, похоже, отчаялись разрешить конфликт мирными средствами. Имущество пойдет на погашение ущерба, нанесенного государству твоими действиями. Ради столь благой цели мне с радостью окажут крохотную услугу.

— Сукин сын! — выругался судостроитель, побагровев. Упоминание того, что его станция перейдет в доход Федерации (люто ненавидимой всем сердцем!..), произвело неизгладимый эффект. — Ты не понимаешь, во что ввязываешься! Это тебе не по зубам!

— А ты попробуй, расскажи, — посоветовал Троуп. — Глядишь, я испугаюсь и передумаю.

— Настоятельно рекомендую, — фыркнул собеседник. — Достал до печенок, надо же!.. Будет урок — нечего пускать, на ночь глядя, залетных охотников, любопытных и бешеных!

Блэйз молча улыбнулся. Высказывание насчет «залетных охотников» напомнило одну немаловажную деталь. Чугунный Билл будет в восторге. Впрочем, всему свое время.

Громила помолчал, собираясь с мыслями. Отвел взгляд от одноглазого дула к кирпичной стене, видневшейся за древесными стволами. В воздухе витало: «С чего начать?..»

— Прежде всего, я сказал правду — мы с Многоликим незнакомы Я никогда его не встречал. Однако он строил у меня корабль. Стопроцентной гарантии, конечно же, нет, как и во всем, что касается этого... человека?.. Нет ни свидетельств, ни доказательств. Тем не менее, у меня создалось впечатление... Я искренне поверил — что практически приравнивается к информации, следовательно, ты выудил бы из меня эти сведения, — основывая предположения на смутных намеках, оговорках и небрежно брошенных фразах. Казалось, что особа, с которой я имел дело непосредственно, не уполномочена раскрывать личность истинного клиента, но это знание ее так и распирало, перло со всех дыр...

— Любопытное наблюдение, — заметил Громобой. — Нужно запомнить. Выходит, нет никаких доказательств, что судно строил именно Янус, но тебя убедили намеки?

— Во-первых, не перебивай, — огрызнулся владелец верфей. — Во-вторых, это было больше, чем простые оговорки. Такие... люди умеют держать язык за зубами. Он не просто оговорился, а, по-видимому, старался уверить, что заказ следует исполнить, как полагается и что с ними шутки плохи. Таким именем, как Янус, не станут прикрываться за здорово живешь...

— Может, он над тобою подшутил? Либо припугнул, чтобы ты не вздумал его обмануть?

Билл поглядел на него, как смотрят на умалишенных, затем разгневанно воскликнул:

— Да, так и было! Он обвел меня, как деревенского простачка, вокруг пальца. Не строил Многоликий никаких кораблей!.. Ты открыл мне глаза. А теперь убирайся восвояси!

— Ладно, прости. Что дальше?

— Дальше... Тебе любопытно, кто вел переговоры, или опустим этот деликатный момент?

— Странный вопрос. Говори.

— Некто Берг с непроизносимой фамилией, по прозвищу Рамирес. Знаешь такого?

Разумеется, Троуп имел представление о Рамиресе. Этот Иной и сам в недавнем прошлом промышлял пиратством, после чего, едва не угодив в Розыск, благоразумно отошел от дел. В настоящий момент он занимал почетную должность («на общественных началах») посредника в различного рода щекотливых вопросах. Клиентами его являлись исключительно корсары. Благо, в такой дыре, как Тартарос, их предостаточно.

— Лично не виделись, но наслышан. Тартарос, верно?

— Оттуда, — кивнул гигант. — Скользкий тип. Я таких еще не встречал, а мне довелось повидать...

— Он — большая рыба. В определенных кругах. А для тебя — крупный авторитет. У вас одна клиентура.

— На что намекаешь?

— С чего бы Янусу понадобилось привлекать к делу столь известную персону?.. Рамиреса можно назвать кем угодно, только не малозаметным. Не проще ли найти кого попроще?

— Откуда мне знать?! — возмутился судостроитель. — Видимо, у них свои резоны. Рамирес занимался такими вопросами не первый раз. Его репутация непогрешима. От этого в конечном итоге напрямую зависит бизнес. Пришли Многоликий кого попроще, и я не воспринял бы мелкую рыбешку всерьез. Тогда я бы точно решил, что простачок прикрывается громким именем в собственных интересах. С Рамиресом же необходимо считаться. Вне сомнений, он не является приближенным лицом, однако его манера ведения дел исключает какой-либо подвох. Так, во всяком случае, мне представляется.

— Понятно. — Блэйз помедлил, после чего с прищуром поглядел на собеседника. — Не врешь?

— С чего бы?

— Прежде всего, чтобы сохранить коммерческую тайну. Которая имеет непосредственное отношение к твоей жизнедеятельности, — пояснил Громобой. — В твоих интересах направить меня по ложному следу. Рамирес может не иметь никакого отношения к данному делу. Но, когда я стану задавать вопросы, он, чего Доброго, решит, что от меня нужно избавиться. Просто на всякий случай. Чтобы я не успел достать его до печенок, как тебя. Таким образом, ты решишь все проблемы одним махом.

— Бред, — сказал Билл. В голосе звучала неуверенность. — Возможно, я негодяй, но не дурак. Ты крепче гвоздя в крышке гроба. Избавиться от тебя Рамиресу будет непросто. Разобравшись с ним, ты вернешься. Будешь преследовать меня, пока не догонишь.

— Браво... — одобрил Троуп. — Приятно работать с таким понятливым информатором. Даже ничего не нужно добавлять. Тем не менее, какие ты можешь представить подтверждения?

Владелец верфей колебался. Чего нельзя сказать о вороненом стволе.

— Эй, потише!

— Я лишь пытаюсь достать документы! — огрызнулся здоровяк. — Нет здесь никакого оружия!

Он поднял правую руку, демонстрируя пустую ладонь, другой же продолжал копаться в выдвижном ящике стола. Блэйз привстал, обнаружив лишь кипу старых бумаг.

Выудив несколько примятых листов, Чугунный Билл небрежно бросил на столешницу.

Охотник бегло ознакомился с содержанием договора. Пистолет по-прежнему жил своей жизнью.

В графе «заказчик» и вправду значилось «Берг „Рамирес" Набутридидакль», но поражало иное.

— Что это?.. Здесь говорится о нелепой пассажирской посудине. Из вооружения — агрегаты для переработки мусора. Даже мне очевидно, что это корыто не имеет отношения к Янусу.

— Ну, ты даешь. — Громила покачал головой. — Неужели ты думаешь, что я стану фиксировать в документах технические характеристики боевого судна?.. Пока еще такие подряды не вполне легальны. Вот и приходится выкручиваться. Договор имеет формальное значение, в основном — для душевного спокойствия клиента. Что бы ни было записано в документе, первостепенное значение имеет то, что оговорено на словах. Я построил больше вооруженных судов, чем ты можешь себе представить. И все они значились яхтами, тягачами, прогулочными катерами. Впрочем, суммы прописаны верно.

Громобой поискал цифры. Действительно, даже самое респектабельное «корыто» не могло стоить СТОЛЬКО Даже с учетом золотых унитазов. Много больше, чем стрелок представлял.

Просто фантастическая сумма.

— Что ЭТО? — выдохнул Троуп.

— Моя работа, — гордо ответил кораблестроитель. — Очередной шедевр, сошедший со стапелей.

— Покажи!

— Каким образом? — удивился Билл. Теперь он далеко.

— Не глупи. Чертежи. Хоть что-нибудь у тебя осталось?

Владелец верфей решительно покачал головой.

— Нет. Я все уничтожил.

— Неправда. Тебе ВЕЛЕЛИ так сделать. А ты кое-что приберег. На потом. На всякий случай. — Блэйз подмигнул. — Просто потому, что ты запасливый подлец. Из чувства самосохранения. И эта предусмотрительность сохранит тебе жизнь. Сегодня же. — Черный ствол повелительно качнулся в произвольном направлении. — Выкладывай.

Черноволосый гигант прикусил губу, затем с ненавистью уставился на охотника.

— Ладно, ублюдок. Смотри.

Клацнул тумблер. Над столешницей взвилась, прокручиваясь вокруг оси, голограмма. Звездолет. Чёрный, как смоль. Хищный, как нападающая кобра. В каждом изгибе проступала сардоническая, жестокая красота — подобно красоте юной львицы, отведавшей человеческой крови. Судно представлялось живым организмом. Корпус с плавными обводами / поджарое, гибкое тело; широкие дюзы, оборудованные турбо-мембранами / мощные, костистые лапы; выдвижные радары и катапульты для выброса датчиков / огромные глаза, способные учуять жертву в кромешной тьме, на любой дистанции; частокол орудийных стволов, торпедные аппараты / клыки и когти, разрывающие любую, самую прочную шкуру... Корабль был прекрасен. Невыносимо прекрасен.

Громобой почувствовал острую зависть, почтя плотское вожделение. А еще — ревность при мысли о том, что такой красотой обладает кто-то другой. Грязный пират.

Крейсер... Эсминец...

Троуп понял, что не в состоянии даже приближенно классифицировать судно. В агрессивных обводах присутствовала сила крейсера, скорость эсминца, маневренность истребителя.

— Что... ЭТО? — повторил Блэйз.

Билл обвел рукой голограмму, приравняв себя к скульптору, представляющему творение:

— Это? Мечта. Лучший звездолет, построенный в этих верфях. Лучший по скорости, броне и ударной мощи. Прежде я мог придавать кораблям лишь одно из этих свойств. Взятое порознь — пустяк. В этом же красавце три черты слились воедино, в равных непогрешимых пропорциях. Наподобие того, как ингредиенты сливаются в изысканное яство.

— Ладно, будет тебе, — прервал стрелок (судостроитель мог нахваливать себя до бесконечности, нимало не смущаясь пистолетным стволом), — Кажется, ты называл мечтой то, что в доке. Мол, ОН — твое самое выдающееся детище. Или я ошибаюсь?

Громила, улыбаясь, развел руками.

— Действительно, — буркнул Громобой. — Одна мечта — хорошо, две — еще лучше. Впрочем, я не о том. Что за монстра, собственно, ты вырастил?.. Это не крейсер и не...

— ...эсминец, не что-нибудь еще, — подхватил Чугунный Билл. — Я называю его линкором, хотя это, конечно, не вполне отвечает действительности. Это многоцелевой звездолет, возможности которого воистину безграничны. Он одинаково хорош как для Космоса, так и для операций в атмосфере любой плотности. Посадка на высокогорном плато?.. Десантирование наземных сил?.. Погрузка ценного груза?.. Нет проблем. Многомесячный дрейф также возможен — в изоляции, на внутреннем обеспечении.

Кабинет сковало безмолвие — владелец верфей упивался триумфом, Троуп же пытался вообразить, насколько велика бездна проблем, простирающаяся меж «Versus»'ом и линкором. Проблем широчайшего свойства: научно-технических, оружейных и прочих. Удастся ли их перепрыгнуть?.. Черный корабль мог стать «воистину безграничной» помехой.

— Видишь ли, — продолжал здоровяк, — Многоликого Януса нельзя называть обычным корсаром. Вне сомнений, он незаурядная личность и оставался бы таковой, если бы ограничился исключительно грабежом в Открытом Космосе. Однако он не ограничивается. Говорят, нет такого преступления, какого он бы не совершил. В его перечне числится террор, разграбление городов и целых планет, массовые убийства, заказные революции, сотни крупных банков и многое, многое другое. Именно с этой спецификой мне пришлось считаться. Рамирес был точен в высказываниях. Вот его слова: «...Построй такое судно, чтобы за ним не угнался ни один коп. А если бы угнался, то пожалел...»

Щелкнул тумблер.

Голограмма преобразилась. Внешний обзор отчасти стал внутренним. Исчезла обшивка, беззастенчиво открывая взгляду роскошные внутренности. Огромные трюмы, просторные палубы, каюты, коммуникации, оружейные системы — боевые рубки, артиллерия (многие нюансы Блэйз нашел новаторскими — такого он не видел даже на Флоте), залежи снарядов и торпед, обеспечивших бы войну межпланетных масштабов.

А машинное отделение...

— Что это? — осведомился Громобой, не сознавая, что вопрос уже входит в привычку.

— Двигатели, — охотно пояснил Билл. — Знаю, ты такого не видел и, вероятно, не увидишь. Покуда не встретишь этого монстра лицом к лицу. Покуда не заглянешь в раскаленные дюзы, выжигающие материки. Реактор запросто затмит сверхновую, а турбонасосы лишат кислорода крупную планету. В топливные баки поместится океан, а...

— Довольно. Что за двигатели?

— «Rolls-Royce». Экспериментальный образец. Пришлось тащить прямо с завода, в обстановке строгой секретности. Флотские справлялись насчет поставок, но до сих пор раскачиваются. Им бы не понравилось, что ультрасовременные двигатели толкают пиратам. — Гигант ощерился во весь рот. — Представляешь, сколько мне пришлось выложить?

— Допустим, не тебе, — уточнил Троуп. — С другой стороны, на суть вещей это ничуть не влияет. Меня интересуют внутренности. Шлюзы, трапы. Отделку проводили вы?

Хозяин верфей замешкался. Деваться-то некуда.

— Мы.

Очередное «щелк». Голограмма сменила масштаб. Над столешницей, поспешно сменяя друг друга, словно боясь не успеть, мелькали планы палуб, кают, шлюзов и лестниц. Далее потянулись фотоснимки — вереница презентабельных покоев, исполненных достоинства и фривольного богатства. Нарочитая роскошь будто противопоставляла себя спартанскому аскетизму повсеместно насаждаемому на судах Флота.

— Очень хорошо, — кивнул Блэйз. — Просто замечательно. Будь так любезен, сделай копию.

Билл вздрогнул.

— Негодяй! Ты режешь без ножа!

— Еще нет.

Судостроитель понимающе хмыкнул, после чего проделал ряд манипуляций с клавиатурой и консолью. Привод выплюнул чип, заполненный данными технического свойства.

В последнем, впрочем, Громобой желал убедиться. Приняв чип, он опустил его в приемную щель модуля, покоившегося доселе в кармане. На дисплее промелькнули чертежи.

— Порядок. — Охотник убрал компьютер. Вспомнил кое-что важное. — Как именуется линкор?

— Не имею представления. Я сдал его чистеньким, стерильным, сиденья в полиэтилене. Знаешь, непередаваемый запах НОВОГО корабля... Если, конечно, ты покупал свой новым. — Поглядев на пистолет, громила вернулся к реальности. — Заказчик именовал его сам.

— Спасибо. Не смею задерживать. — Троуп поднялся с кресла, собираясь убраться восвояси.

— Погоди. — Чугунный Билл засуетился. — Скажи, откуда ты вообще узнал о Янусе?

— Я не узнавал. Награда по-прежнему в силе.

— Вот именно! Этот факт убедил и меня, — согласился собеседник. — Он существует.

Блэйз хотел, было осведомиться, откуда обезьяноподобному увальню известно о награде, но передумал. Видимо, у владельца верфей имелись собственные каналы информации.

— Я тебя провожу.

Стрелок кивнул, и они вышли из кабинета. За дверями обнаружился чешуйчатый начальник охраны. Подслушивал. Если, конечно, комната не звуконепроницаема, что вряд ли. Иной бросил на пистолет ледяной взгляд рептилии. Бластер находился в кобуре.

Тем не менее, Громобой не собирался оставлять хладнокровного гада в тылу, а потому указал оружием в сторону лифта. Начальник охраны послушно двинулся в указанном направлении. Билл топал следом, Троуп замыкал шествие. Хромированные двери сомкнулись.

Лифт гудел, падение почти не ощущалось. Едва Блэйз успел призадуматься о том, с высоты скольких сотен футов они спускались (масштабы станции равнялись паре городских кварталов), как кораблестроитель вновь подал голос. Решил, что теперь его черед.

— А скажи, друг Громобой, вправду ли наш приятель, о котором мы говорили, не человек?

Охотник искоса поглядел на Иного. Ярко-зеленая чешуя, дырочки ноздрей. Прорезь рта. В нем, вероятно, острые зубы и язык, раздвоенный на конце. Пресмыкающееся. Любопытная эволюция. Что за нужда вынудила крокодила встать на задние лапы и развить в себе разум?.. Не высокорастущие бананы и не примитивные орудия труда, это точно.

— Не знаю. Почему ты спрашиваешь?

— Банальное любопытство. Необоримая, знаешь ли, штука.

— Понимаю. Ничем не могу помочь. Я и сам хотел бы узнать. И надеялся, что ТЫ расскажешь.

— Увы. — Громила пожал плечами. — Мне известно едва ли больше твоего. Просто мне поручили заказ, не сообщая подробностей. Даже не подтвердили, верны ли мои гипотезы.

— Но и не отрицали, верно?

— Не отрицали, — согласился Билл. — Вот я и решил, что если теперь мы связаны общим секретом...

— А мы связаны?.. — Троуп поднял бровь, как умели лишь представители свободных профессий.

— Ну да. Не говори никому, что это Я передал тебе данные. Буду очень признателен.

— А, вот о чем разговор! — Блэйз усмехнулся. Вновь посмотрел на Иного (ледяное спокойствие, окруженное зеркальными стенками). — Издалека ты заходил! Сомневаюсь, что мое молчание тебе чем-то поможет. Любой, у кого имеется хотя бы пара извилин, тут же смекнет, в чем дело. Это, кстати, лишний повод, чтобы ты сдался легавым. Или, напротив, держался в осаде столько, сколько возможно. Под защитой копов ты в безопасности.

— Большое спасибо! — скривился владелец верфей.

— Хорошо, я ничего не скажу. Во всяком случае, от МЕНЯ никто не узнает, что я здесь побывал.

Амбал кивнул. Остаток пути они пролетели в молчании.

«Versus» возвышался над причалом, блестящий и гладкий (после увиденного и услышанного — убогий, почти неприметный и все-таки такой привычный), с задраенным наглухо шлюзом.

— Вижу тебя, милый, — раздалось в наушнике. — Наконец-то. Почему так долго? Я начала волноваться.

Громобой промолчал, лишь дернул плечом.

Оказавшись у самого трапа, процессия — по мере продвижения к ним присоединились несколько роботов — замерла. Время прощаться. Стрелок повернулся к сородичу по биологическому виду, которого шантажировал и терроризировал несколько минут назад. — Я должен поблагодарить тебя, Билл. Ты мне очень помог. Извини, если чем-то обидел. Позволь в качестве знака примирения и благодарности за гостеприимство преподнести скромный дар... — Право, не стоит. Это лишнее... — Гигант был польщен. Сказывалось долгое отсутствие гостей. — Погоди.

Троуп развернулся и прошел по трапу. Шлюз открылся, а затем закрылся за спиной. Все время, пока визитер отсутствовал, ожидающие переминались с ноги на ногу. Наконец, когда аборигенам начато казаться, что это ОНИ тут незваные гости, Блэйз вернулся.

Он тащил большой, тяжелый с виду металлический ящик, покрытый царапинами и наклейками. Это, мягко говоря, было не совсем то, чего Билл ожидал (золото, бриллианты и индульгенция от Верховного Суда, амнистирующая всех судостроителей, когда-либо снабжавших пиратов быстроходным и вооруженным транспортом).

— Вот. — Громобой опустил контейнер на пол с видом человека, возвращающего общественности утраченный шедевр Рембрандта. — Мой дар тебе. Совершенно безвозмездно.

— Гм-м... — протянул громила.

— Одну секунду. — Троуп достал из кармана небольшой прибор и нажал красную кнопку.

Внутри ящика пискнуло.

— Что это? — насторожился владелец верфей.

— Это? Небольшая предосторожность на тот случай, если ты решишь устранить все свидетельства нашего разговора и меня заодно. Если у тебя помутится в голове и поспешное, необдуманное решение покажется единственно верным. Это — гарантия.

— И все же — что именно?.. — спросил Чугунный Билл, хотя кое-что начало до него доходить.

— Адская машинка, разумеется, — ответил Блэйз, и присутствующие, кроме него самого, резко отшатнулись. — Пара килограммов обогащенного урана, защитный механизм, детонатор и передатчик. Машина смерти. Приобрел по случаю — в хозяйстве пригодится. Вот, пригодилась.

Верзила с ненавистью на него уставился. Огромные кулачищи с хрустом сжались.

— Ублюдок!

— Ничего личного, старина. Как только угроза минует, я ее отключу. Тебе требуется лишь дать мне уйти. Если я увижу, что в мой корабль пущена торпеда или орудия берут наводку... БА-БАХ! — Громобой изобразил жест, отдаленно напоминающий ядерный взрыв. Он сознательно избегал говорить «бомба» — у этого слова был привкус коварства и подлости. — Даже не пытайтесь вскрыть или обезвредить. Последствия вам не очень понравятся. ВСЯ станция уничтожена не будет, но разгерметизация...

— Я понял, — прервал его кораблестроитель. — Убирайся отсюда, подонок. Мы тебя не тронем.

Троуп кивнул. Пульт управления жег ладонь. Что ж, все сказано.

Развернувшись, он ступил на трап. Охотник знал, что поступает правильно, как игральный автомат, однорукий бандит», не имеющий права на ошибку, однако почему так мерзко на душе? Тем не менее, скверное чувство не помешало сделать последнее:

— Вот еще что. — Блэйз с высоты трапа посмотрел на «провожающих». — К вам летит Энджел Доусон.

Это заявление произвело еще больший фурор, нежели бомба

— Энджел?! — воскликнул Билл.

— Доус-с-сон?! — прошипел потомок крокодилов. Громобой поморщился. Почему все проявляют столь неадекватную реакцию, едва вспомнят этого выскочку?

— Да, он самый. По-видимому, ему нужно то же, что и мне. — Троуп испытующе поглядел на гиганта. — Я бы хотел, чтобы ты отказал ему в аудиенции. Это в твоих интересах. Если Доусон отправится в направлении, противоположном моему, обет молчания не будет нарушен. Если же он последует за мной или задержится здесь... сам понимаешь.

Владелец верфей побагровел, хотел-было что-то сказать, но лишь утомленно отмахнулся.

Мол, проваливай.

Блэйз вошел в шлюзовую камеру, чувствуя себя последним мерзавцем.

— Ну, счастливо оставаться.

Массивная плита встала на место. Отодвинулась внутренняя. Стоило стрелку переступить порог, как на шею ему прыгнуло стройное видение (в предыдущий раз Громобой слишком спешил). Кэт облачилась в лучший наряд — расшитая бисером туника.

— Дорогой! Как я рада, что ты вернулся!

— Я рад не менее твоего, — проворчал охотник. — Спешно отчаливаем. Прогревай турбины.

— Уже начала, милый. — Действительно, от кормы передавалась вибрация. — Как прошла беседа?

Более-менее результативно. Я рассчитывал на худшее. Будь хребет нашего друга пропорционален телосложению, я ушел бы несолоно хлебавши... Простофиля купился на блеф.

— Возможно, ТЫ так считаешь?

Троуп искоса на нее поглядел. Загадка на миллион кредитов: почему женщины (даже ИскИны) болтают все, что придет в голову? Судя по всему, ни сообразительность, ни производительность не имеют отношения к этому феномену. А что же имеет?

— Не думаю. Он был убедителен.

— Что ж, увидим. Во всяком случае, тебя теперь не разуверить.

Блэйз чувствовал, как внутренние полости заполняет раздражение. Большее, нежели за все время общения — куда более продолжительное — с информированным лицом.

Две противоречивые вещи, которые получались у Кэтрин лучше всего, — борщ и умение раздражать. Если второе порой становилось невыносимым, то избавиться от нахалки не давало первое.

— Не ты ли, позволь напомнить, меня сюда притащила?

— Я?.. — Голограмма усмехнулась. — Кажется, мы уже обсуждали производственные приоритеты. Даже если идею подала Я, это не повод, чтобы брать на веру каждое слово.

— Ладно, проехали. — Громобой направил стопы в рубку, игнорируя повисшую на шее девушку равно как, не ощущая ее веса. — Сменим тему. Мы по-прежнему в опасности.

— Если Билл купился на один блеф, — заметила ИскИн, — почему ему не испугаться бомбы?

— Кто его знает. Я не смогу успокоиться, пока не окажусь далеко-далеко за огневым рубежом.

— Наши желания тождественны. Полный вперед, шкипер!

Троуп достиг рубки и уселся в кресло. Прелестное видение растаяло в воздухе. Блэйз остался наедине с мониторами, терминалами, штурвалами и прочим оборудованием. Взревели двигатели, звездолет содрогнулся от носа до кормы. Иллюминаторы демонстрировали, как стены верфи меняют угол наклона. Судно отрывалось от стапелей, неловко балансируя на хвостах белого пламени. Вот крен сменился равновесием.

Причал опустел. Аборигены прихватили и злополучный контейнер. Громобою оставалось лишь гадать, что верзила делает в настоящий момент. Приказал отнести ящик в один из дальних доков или все-таки решился открыть?.. Если последнее, то гости вот-вот о том узнают. Но нет — гигантские створы неспешно освобождали дорогу.

Повторять не потребовалось. «Versus» устремился к спасению. Кэтрин умело покидала гравитационное поле, снижая инверсионную тягу по мере того, как невесомость нарастала подобно снежному кому, катящемуся под гору. Звуки оставались: гудение сирен, скрежет колоссальных шестеренок. Воздух, всасываемый вакуумом, хлестал тугими струями. Кое-где беззащитная сталь раскалилась докрасна. Наконец док остался позади. Вокруг простерлась бесконечная, топорщащаяся орудиями поверхность (сплошь броня, заклепки, швы и радиолокаторы). Теперь эти стволы казались более опасными, ведь у хозяина появился мотив. Троупу то и дело мерещилось, что торпедные люки открываются, будто помигивают. Дюжина или больше.

— Давай, девочка! Жми!

ИскИн, однако, и сама знала, что нужно делать. Она набирала темп без спешки, избавляясь от вторичных тяг постепенно, чтобы в случае необходимости успеть совершить маневр. Разумеется, уйти от дюжины торпед одновременно будет нелегко и более современному кораблю. Тем не менее, Кэт выжимала из посудины все, что возможно.

Звездолет мало-помалу продвигался вперед. Дистанция увеличивалась по мере того, как росла скорость. Малый, экономичный, средний. Безмолвие вакуума окружало блестящий корпус. Выстрела бы не прозвучало, сколь бы мощным ни было орудие — только беззвучное пламя, таящее смертельную угрозу. Блэйз пристально всматривался в мониторы: датчики сканировали поверхность станции со скоростью десятки метров в секунду на предмет повышения температуры или какой-либо иной активности...

Тщетно.

Это, впрочем, не тот случай, когда Громобоя мог удручить такой результат. «So far, so good», — думал он. От лазеров защищала внешняя защита, от артиллерии и торпед — дистанция вкупе с маневренностью. Основная проблема состояла в том, чтобы вовремя распознать угрозу. Но с каждой секундой это становилось сложнее. Ослепительный хвост, реющий за кормой, делался все длиннее и горячее, «забивал» сканеры, ослаблял радиосигнал (миновали две ложные угрозы, судно сильно тряхнуло). Таким образом, повышение скорости напрямую сказывалось на защищенности. Чугунный Билл был профессионалом, а потому не мог не знать столь тривиальных вещей.

— Хорошо идем, — сообщили динамики. — Надолго ли?

Троуп промолчал.

Флот налоговиков стремительно приближался. Некоторые корабли подавали сигналы, с неритмичными интервалами включали прожектора. Даже стрелку с его зачаточным знанием азбуки Морзе было понятно, что значение вспышек сводилось к следующему: «Давайте, ребята, быстрее! Уже немного осталось!..» Этим забота и ограничилась. Хоть какое-то развлечение во второй вахте, когда радиорубки исчерпали суточную норму сериалов и шоу. Смотреть, как охотник удирает от злостного неплательщика.

2628... 2497...

Счетчик па приборной панели отматывал километров обратную сторону. Багровые цифры на черном фоне, все меньше и меньше. Электронная клепсидра. Дыхание и пульс Блэйза постепенно выравнивались. Еще нет, хотя надежда забрезжила на горизонте.

2045... 1923...

Когда расстояние перевалило за три тысячи /1034... 987.../, Громобой позволил себе расслабиться. Угроза пока не миновала... совсем. Огневой рубеж проходил не далее четырех тысяч. Трех, однако, достаточно, чтобы довести самые мощные снаряды и торпеды до кинетического и топливного истощения. Безвоздушное пространство представляло собой безупречную среду для артиллерии, раздвигая потенциалы до воистину фантастических пределов. Тем не менее, пределы имеясь. И «Versus» их вот-вот пройдет.

0254... 0123...

Цифры слились в четыре красные полоски, по краям которых плясало аморфное марево.

0000.

— Есть!.. — воскликнула ИскИн. Даже на трех тысячах она помалкивала, опасаясь, по-видимому, сглазить (причудливые опасения присущи и электронному разуму). — Получилось! — Да, крошка, молодец!

Откуда ни возьмись — в буквальном смысле, с потолка — на руки Троупа упало воздушное видение. Алые, блестящие губы на мгновение припечатались к щеке. Из динамиков донеслось влажное «ЧМОК». Ничего кроме. Ни тактильных ощущений, ни — неизбежное зло! — помады.

— Притормози. Нельзя уходить, не попрощавшись. — И потом, — поддакнула Кэтрин, — необходимо успокоить Билла. А то он просидит на подарке битые сутки. — Верно. — Блэйз настроил передатчик. — Станция, прием. Отвечайте.

— На связи, негодяй, — послышался знакомый бас. На мониторе, пробившись через помехи (создаваемые радиообменом копов), возникла небритая физиономия, обрамленная черной гривой.

Голограмма исчезла. Кэт стеснялась незнакомцев.

— В общем, мы отбываем. Еще раз спасибо за прием. Что же касается подарочка, можешь смело распаковывать. Если, разумеется, ты еще не запустил его в Космос.

На лице верзилы отразилось сомнение. Изображение дрожало. Судя по всему, кораблестроитель держал передатчик в руках. Значит, контейнер был рядом. Громобой предвкушал представление.

— Не дрейфь, — сказал он. — Нет там никакой бомбы. Я блефовал, прости. Да ты и сам, наверное, в курсе. Твои инженеры успели не единожды просветить ящик сканерами.

Билл заторможенно кивнул. Затем щетина и щеки скрылись из виду. Громила отставил прибор, не озаботившись в спешке тем, куда именно. Благодаря этому в фокусе появились ноги великана и, собственно, «подарочек». Вот Билли прикасается к крышке дрожащими ручищами, медлит, после чего рывком открывает. Сигнал стабилен. Ни взрыва, ни тиканья древних часов, прикрепленных к детонатору клейкой лентой.

Верзила выпрямляется. Верхняя часть тела исчезает из обзора, но огромные кулаки сжимаются. Настоящие кувалды. Тем не менее, по контейнеру Билл ударил ногой. Инстинктивно, в ярости. Ящик падает на бок. Из него вываливаются старые железки и — поверх хлама — книга в потрепанной обложке. Гигант наклоняется и берет ее в руки.

Передатчик фиксирует исторический момент. «Осада фортеций в Средневековье» — вот о чем гласит обложка. Толстые пальцы с умиляющей осторожностью держат книжицу.

— Надеюсь, это тебе пригодится, — улыбается Троуп.

— Чтоб ты сгорел!.. — шипит собеседник. Он поднимает прибор.

— Да-да, непременно. Ты все-таки не забывай о нашем уговоре, хорошо? Гости нам ни к чему Билл помолчал, затем резко кивнул. Блэйз с точностью знал, какие мысли вертятся в этой лохматой голове. Что один охотник — хорошо, а два — еще лучше. Что шансы убрать Януса до того, как он доберется до подрядчика, возрастут сразу вдвое. Что обещание Громобоя яйца выеденного не стоит, да и никого не затруднит сложить 2 и 2. Если уж развязал язык один раз, отчего не сделать этого вторично? Во имя собственного спасения, конечно.

— Buenos notches, — сказал Троуп.

Дисплей погас.

Стрелок откинулся на спинку кресла. Не успел он смежить веки, как передатчик ожил:

— «Versus», ответьте. Прием.

Блэйз хотел проигнорировать вызов, но что-то побудило его нажать на клавишу.

— «Versus». Кто это?

Дисплей высветил усы и чуть ниже погоны.

— Полковник Уильяме. А вы, очевидно, мистер Троуп?

— Вне всякого сомнения. Что вам угодно? Я собирался отбывать.

— Мы вас надолго не задержим. Всего пара вопросов, — тактично ответил налоговик. — Ваш радиообмен с обвиняемым непредумышленно стал достоянием гласности. О какой бомбе вы говорили? Что вы делали? Что, собственно, между вами произошло?

— Это три вопроса, — заметил Громобой. — Никакой бомбы там не было. Что мы делали, вас не касается. Это, так сказать, предмет частной жизни. Полагаю, вы желаете осведомиться, выполнил ли я свой гражданский долг?... Безусловно. Достиг ли я означенной цели?.. Нет. Обвиняемый — это вы точно подметили, ни под каким видом не желает сдаваться. Он не сложит оружие и не сдастся на милость Закона — в этом я убедился.

Полковник был удручен.

— Вот как? Что еще вам известно?

— Из того, чем я не против поделиться с вами... Только то, что у него там полным-полно боеприпасов, еды, питья и воздуха. Орудия в полной боевой готовности, а торпедные аппараты забиты под завязку. Некоторые — с ядерными и нейтронными боеголовками. — Блэйз выдержал паузу, наслаждаясь произведенным эффектом. — Что касается личного состава, то это отборные головорезы. Несколько тысяч. Наверняка с боевым опытом. Если пойдете на штурм, делайте это прямо сейчас. Чем дольше вы ждете, тем сильнее становится Чугунный Билл... Даже без эсминцев он крепкий орешек.

Уильяме молчал. Он был менее всего похож на человека, готового идти на приступ «прямо сейчас».

— Сдается мне, — буркнул он, — что вы даже не пытались его уломать.

— Говоря по правде, да, — признался Троуп (неожиданно для себя самого). — И с какой стати мне это делать? Я — охотник за головами, не подчиняющийся чьим-либо приказам, никому не подотчетный. В этот раз я также преследовал сугубо личные интересы. Как и любому охотнику, мне нет дела до ваших забот. — В этом он не покривил душой. — Я делаю дело, а потом улетаю восвояси — только меня и видели. Вы НАМ омерзительны.

Побагровев, налоговик выпучил глаза, будто у него внезапно выбили почву из-под ног.

— Ну, бывайте. — Громобой вырубил связь. Экран почернел.

— Кажется, ты переборщил. — Голограмма появилась за левым плечом.

— Может, самую малость. — Блэйз усмехнулся. — Зато теперь Доусона ожидает столь теплый прием, что магическая ночь покажется тропическим раем. Я, грешным делом, хотел добавить, что Энджел замыслил прикончить старину Билла, но в последний момент передумал. Это действительно было бы чересчур. И потом, — он вспомнил собственные аргументы в беседе с кораблестроителем, — эта смерть им на руку.

Даже не глядя на показания приборов, Троуп чувствовал, что звездолет берет разгон.

— А припугнуть Доусоном самого Билли?

— Перестань. Где твои хваленые алгоритмы?... Сомневаюсь, что он бы поверил. В конце концов, охотник с непогрешимой репутацией... — «Чего при всем желании не скажешь обо мне», — едва не проговорился Громобой. — Амбал больше испугался того, что Янус узнает о его мягкотелости... Болтливый подрядчик — мертвый подрядчик.

— Во всяком случае, ты на это надеешься?.. — уточнила ИскИн.

— Именно. Или, по-твоему, мне следовало его пристрелить?! Это сыграло бы на руку всем. Кроме, разумеется, Энджела. Мне, Янусу, полиции, Федерации...

Я с лихвой вернул бы свой гражданский долг. Вот задачка для твоих электронных извилин — где искать Истину?.. Мне пришлось бы заткнуть глотку профессиональной этике, чести и гордости. Да и нарушить Закон. Зато принес бы государству огромную пользу. Не только Федерации, ну и что с того?.. Большинство остались бы довольными. В чем же Истина?

Вопрос не по адресу Поиск неуловимых субстанций не входит в мои приоритеты, — дипломатично ответила Кэтрин. — Тем не менее, в моих алгоритмах прописано, что Закон превыше всего прочего. Не нарушай его, а Истина сама о себе позаботится.

— Умница. К этому-то я и веду. У меня не оставалось других средств, поэтому придется действовать быстро... — Блэйз помедлил. — С осознанием того, что Доусон дышит нам в спину. Этого прохвоста не остановит ни кучка тупоголовых легавых, ни отчаявшийся Билл.

— Не желаешь отдохнуть, пока я подготовлюсь к прыжку?

— Пожалуй.

Троуп поднялся на ноги.

Позднее, когда они расположились в кают-компании (бурбон булькал в бокале и горле Громобоя, а виртуальная красотка делала вид, что положила голову ему на плечо), разговор вновь зашел о серьезных вещах. Как это бывает, совершенно невзначай.

— Милый, — спросила ИскИн, — тебе не кажется странным... по меньшей мере, любопытным, что мы нашли след слишком быстро?.. В первом же месте, куда отправились. Янус скрывался десятилетиями, а мы без труда нашли человека, строившего для него корабли.

— Не корабли, — лениво поправил Блэйз, — а один-единственный корабль. И потом, никто не мог взять и допросить Билла, пока его сон оберегали эсминцы, а копы опасались приближаться.

— Ну и что? Все равно странно.

— Пустяки, — поморщился Троуп, хотя испытывал изрядные сомнения. — Ты сама говорила, что Многоликий любит самое лучшее, а Чугунный Билл строит отменные пиратские суда.

— Не он один, — заметила Кэт.

— Не один, зато один — на многие парсеки вокруг. Это тоже цитата.

Они помолчали.

— Еще, кажется, ты упоминала, — продолжил Громобой, — что наши шансы равны полутора из...

— Двух тысяч, — кивнула девица. — Верно.

— Так вот, полтора шанса на две тысячи!.. Вероятность кажется не такой уж фантастической. В Межпланетной Лотерее шансы на выигрыш равняются десятку миллионов. Кроме того, в подсчетах ты не учитывала такой фактор, как господин Случай. — Блэйз отхлебнул бурбона. — Обстоятельства сложились удачным образом, ничего более. Если, конечно, мы получили наводку на Януса, а не какого-то выскочку, много о себе возомнившего.

— Бот именно, — подтвердила ИскИн. Молчание, нарушаемое тихим бульканьем. Субпространство бесшумно кипело за бортом.

— А знаешь, — наконец заговорила Кэтрин, — у меня появилось какое-то странное чувство...

— Ты — ИскИн, — усмехнулся Троуп. — Если у тебя появились чувства, это странно само по себе.

— Очень смешно. Я имею в виду, что события принимают затейливый оборот. Словно мы сидим в лодке, раскачиваемой волнами, а что-то, находящееся под водой, эти волны порождает. Множество сил пришло в движение одновременно. Мы, Билл, Доусон, Многоликий, копы...

Громобой озадаченно на нее поглядел. Спутница редко заводила речь о вещах метафизических. Самому охотнику эти материи казались в значительной степени надуманными.

— Сила притягивает силу, — сказал он. — Но игра лишь началась. Фигуры пришли в движение, занимая положенные позиции. Им предстоит оказаться в одной точке, в одно время, когда разрешится исход партии... Собственно, это присуще любым эпохальным событиям, когда причины непостижимым образом аккумулируются и порождают более-менее важные последствия... — Блэйз еще некоторое время путано толковал о Судьбе, Роке и Провидении, а также о том, какое воздействие оные магниты оказывают на человеческие Судьбы. Пока язык не начал заплетаться, а веки не сомкнулись.

Троуп не считал себя причастным к эпохальным событиям, нет. Однако вопрос о том, какую роль ему предстояло сыграть (что за фигуру он изображал?), его отчасти беспокоил.

Кэтрин приглушила освещение и выключила голографические проекторы, дабы не расходовать энергию попусту. Сама ИскИн не нуждалась во сне, а потому без затруднений уделила пару наносекунд мыслям о шахматах и глубинных течениях. После чего посвятила себя непосредственным обязанностям — навигационным заботам.

Часом позже, когда Громобой пробудился, терзаемый позывами в мочевом пузыре, Кэт уточнила:

— Значит, Тартарос?

— Тартарос, — пробормотал Блэйз, ковыляя к санузлу. — Тартарос...

Тартарос.

Общепризнанный рай космических пиратов: Тортуга и Порт-Роял в масштабе целой планеты. Чуднее место трудно сыскать. Корсары считали его своим домом и, настранствовавшись в звездных хлябях, рано или поздно туда возвращались. Там им были рады всегда. Лишь на Тартаросе пираты могли пройтись по главной улице, не опасаясь быть разоблаченными и схваченными. Собственно, им даже не приходилось скрываться. Более того, они при каждой возможности бахвалились злодеяниями, совершенными в Открытом Космосе, и публика восторженно внимала. Аборигены чествовали флибустьеров как народных героев, ведь от них зависело благоденствие планеты.

История Тартароса насчитывала всего два столетия. Тем не менее, она весьма любопытна. Будучи небольшой, почти крохотной планетой — четверть от объема Земли (ввиду чего многие утверждали, что сей астероид назвали планетой исключительно по ошибке), — Тартарос сравнительно долго оставался необитаемым. Затем, когда передел космических пирогов был закончен и все лакомые кусочки были распределены, планетой заинтересовались сразу четыре экспедиционные группы. Благо, они составляли родственные этнические группы: испанцы, португальцы и обитатели Южной Америки (несуществующих ныне государств — Мексика, Куба, Бразилия). Поэтому, после непродолжительных переговоров, проблем с дележом не возникло.

Они возникли несколько позже, в период, так сказать, подъема целины (на поверку оказавшейся столь неподъемной, что у испанцев и португальцев затрещали хребты). Выяснилось, что доставшийся им кусок пирога ничуть не съедобный, а, напротив, каменно-чёрствый. Здесь следует заметить, что с орбиты Тартароса открывалось чудное зрелище: чистые, синие моря, поросль тропических лесов, горные хребты и бескрайние степи. Это открывало необозримые перспективы для земледелия и рудников. В теории.

На практике же подтвердилась старинная истина — не все то золото, что блестит. Под лоском тропиков, морей и степей проступил суровый, негостеприимный мир. Недра планеты не таили ни золота, ни урана, ни нефти (она еще не успела образоваться — геологический возраст Тартароса насчитывал считанные миллионы), ни иных ископаемых. Кусок твердого, спрессованного шлака, обогретый местной звездой.

Моря оказались мелководны — оттого и синие — Небогаты на рыбу, но покрыты коралловыми рифами, Делавшими невозможными дальние плавания. Леса были полны чудовищных тварей, пожиравших друг дружку на протяжении сотен тысяч лет. Им порядком приелась такая диета, поэтому они с энтузиазмом принялись за двуногих гостей.

Естественно, колонисты пытались бежать. Однако транспортники, зафрахтованные за огромные деньги, уже улетели. Да и средств на обратную дорогу уже не оставалось.

Делать нечего, пришлось довольствоваться тем, что есть, выжимать из песка и рифов что-то съедобное (ведь задачка обернулась не обогащением, а элементарным пропитанием). На повестке дня стоял единственный пункт — земледелие. Вскоре обнаружилось, что и на этом поприще феноменальных успехов ожидать не приходится. Невзирая на столь благоприятствующие факторы, как климат — большинство дней в году были солнечными, невыносимо жаркими — и зашкаливающая влажность, степи оказались скупы на урожай, подобно чреву покойницы, Огромные площади перемежались торфяниками и солончаками, где не могло прорасти ни единой травинки.

Так, в борьбе за выживание, минули первые десятилетия. От первоначального числа поселенцев осталось менее сорока процентов. Одно радовало: португальцы и испанцы привычны к парниковому эффекту. Затем какого-то ростовщика осенило. «Ежели у нас нет ни шахт, ни пшеницы, ни пушнины, почему бы не делать деньги из воздуха?» Его мысль нашла поддержку. Многие технократические миры процветали, ничего не добывая и, в сущности, не производя. За исключением... банковских счетов.

Именно это, если верно рассчитать политику, сулило неслыханные прибыли. Требовался приток капитала. Но финансовые центры устоялись тысячи лет назад, и никто бы не стал воспринимать всерьез какую-то захолустную планету. Значит, о чистом, легальном капитале требовалось пока забыть и обратить взгляды к миру темных, кровавых, не отмытых финансов (когда же они пройдут необходимую обработку, станут белыми и ароматными, ими заинтересуются уважаемые организации, в чьих фондах немало — и все же недостаточно — такого отмытого добра). Однако и у теневого капитала имелись свои традиционные «прачки». Посредники и дилеры.

Единственной группой, у кого не сложились отношения с финансовыми аппаратами, были пираты. В силу специфического промысла и обособленности: все жили сами по себе, и ко всем требовался индивидуальный подход. Корсары редко вступали в союзы и, как правило, враждовали. У них в избытке спесь и глупость. А также — огромные деньги, которые, как правило, они попросту таскали с собой, в корабельных трюмах. Пираты не верили банкам (в сущности, правильно делали), потому, как счета можно аннулировать либо заморозить — по представлениям соответствующих органов... Не верили по той же причине платным хранилищам. Едва освободившись от финансового груза, флибустьеры сразу же раскаивались, получая повестку от фискальных инстанций.

Так и метались туда-сюда, пока не прошел слух о Тартаросе.

Поселенцы не могли легализовать пиратство. Во-первых, их юрисдикция ограничивалась собственной планетой (а именно максимальным расстоянием, которое мог преодолеть звездолет с наибольшим водоизмещением на экономичном ходу, пребывающий в собственности государства, Тартарос не владел ни одним судном). Во-вторых, грабеж в Открытом Космосе являлся злодеянием федеральным, а потому преследовался по всей Галактике. Поэтому колонисты пошли иным путем. Дождавшись Курьера, они послали официальное заявление о том, что в одностороннем порядке (ввиду гигантского объема межпланетного права — договоров, соглашений и актов — молодые миры автоматически ратифицировали «необходимый минимум», на коем зиждились столпы юриспруденции) покидают «Конвенцию о документальном и ином обеспечении /информационного характера/ Министерства внутренних дел, Налогового Комитета, Канцелярии Сената и приравненных к ним организаций». Оные службы лишались полномочий в отношении Тартароса. Ни один коп, налоговик либо доморощенный клерк отныне не имели права затребовать мало-мальски ценный байт.

Так началось стремительное, как летящая стрела, становление захолустной планеты в качестве крупнейшего центра по хранению и переработке теневого капитала.

Тартаросцы возвели тайну вкладов в абсолют. Доступ к сбережениям имели лишь вкладчик и ближайший обслуживающий персонал. НИКТО не знал всего. Поговаривали, что даже директора, чтобы проверить состояние счетов, обязаны пройти ведомственные проверки.

Результат не заставил себя ждать. Деньги потекли рекой. Ставки были сделаны верно: если наркобароны и торговцы оружием держались проторенных тропок, то корсарам деваться некуда. Первое время мешки, набитые банкнотами, хранились в подвалах глинобитных лачуг (налоговики до них добраться не могли, не нарушив межпланетного права), а суда, лишенные возможности совершить посадку, разгружались на орбите.

Инвестиции привлекли негоциантов с иных миров, слетевшихся, подобно акулам, на запах крови. Не было отбоя от подрядчиков-строителей, сбытчиков краденого, бывших флотских и полицейских, путан, ворья, информаторов, антикваров, букмекеров и прочих. Большинство, не успев ассимилироваться, было вышвырнуто под зад ногой — у аборигенов, прозябавших десятилетиями без пристойной еды, взыграла кровь в жилах.

Не прошло и пары лет, как посреди Нью-Рио — крупнейшего города Тартароса — был выстроен грандиозный космопорт с множеством терминалов, принимающий десятки звездолетов одновременно. Космопорт обступали величественные небоскребы, где находились офисы и представительства банков, посредников, дилеров и торгашей. Именно сюда, в эти зеркальные стены, держали путь капитаны, едва совершив посадку. Именно там, в роскошных приемных, появлялись боссы, чтобы пригласить гостя, успевшего водрузить ноги на стол и оскорбить секретаршу отборными ругательствами.

Ну а тем временем, пока руководство утрясало финансовые вопросы, команде не сиделось на месте. Звездные волки отправлялись прямиком в Большое Гетто, район Нью-Рио, где увеселительные заведения громоздились одно на другом. Бары, бордели, казино, киберзалы, бои зверей, Иных и людей... Все, что угодно. Атмосфера и обстановка, насколько возможно, были воссозданы с учетом представления тартаросцев о пиратской романтике. Город находился на берегу моря, в роскошном заливе, поэтому с пальмами затруднений не возникло. Архитектура приближалась к Средневековью: лишь натуральные камень и дерево, никакого шлакобетона. Стоит ли говорить, что флибустьеры не покидали Гетто, пока не расставались с карманными деньгами и не оставались должны. Но они возвращались, раз за разом. Считали эту планету родным домом (это, согласитесь, многого стоит) и платили звонкой монетой.

Вот почему пиратов на Тартаросе встречали как героев.

«Versus» вынырнул из субпространства, оказавшись на равном расстоянии от обеих спутников планеты. ИскИн безошибочно рассчитала эклиптику. Серые, испещренные кратерами луны проплыли за иллюминаторами.

Блэйз разглядывал Тартарос. Пиратская Мекка резво приближалась. С каждым пройденным километром датчики выхватывали из космической бездны новые подробности.

Право, что за чудный мирок! Уютный голубой шарик, испещренный зелеными и коричневыми вкраплениями. Тропические циклоны подернули картину прозрачной белесой дымкой. Разве можно, глядя на эту идиллию, представить, что сюда издавна повадились негодяи из доброй трети Галактики? Их главным образом прельщали не пляжи, джунгли или рифы, А как ни странно, счета, авизо, коносаменты и другие документы, выдуманные для того, чтобы облегчить работу с товаром и финансами, но приведшие к тому, что отныне работникам требовалось специальное образование.

— Мой долг — предупредить тебя кое о чем, — сообщили динамики. — Ты подвергаешь себя большой опасности, спустившись на эту планету. На поверку она далеко не безобидна.

— Я уже большой мальчик, — усмехнулся Троуп.

— Уверена, что и ТАМ больших мальчиков хватает. — Кэтрин, приняв обличье голографической красотки, указала пальчиком на монитор, где крутился безобидный с виду бирюзовый шарик. — Человеку твоей профессии могут оказать не вполне радушный прием.

— Я...

— Знаю, что ты хочешь сказать, — перебила девица. — Твоя волшебная лицензия. На этой планете она не имеет значения. Более того, сулит неприятности. Последний раз, когда охотник за головами решил сорвать на Тартаросе куш — он-то думал, что нашел золотую жилу, — его корабль взорвался на старте. Дескать, топливо затекло в компрессор. Звучит правдоподобно. В особенности если нет возможности провести независимое расследование. — ИскИн грациозно оперлась о панель (точнее, сделала вид). — Там охотники не в чести. Конечно, формально ты полномочен исполнять волю Закона. И власти не имеют права препятствовать — опять же формально. Однако они попытаются решить проблему, которую представляет твоя деятельность неформальным, подспудным образом. Общепринято, что охотники прибывают за чьими-то головами. Каковые, вероятно, могут принадлежать важным инвесторам. Следовательно, убийство подрывает экономическую базу планеты-государства.

Она замолчала, изучая реакцию «опекаемого».

— Я... — Громобой подождал, не подоспеют ли новые доводы. — Собирался сказать, что появлюсь инкогнито.

— А-а... Понятно.

Покраснеть Кэт мешало лишь то обстоятельство, что проекторы ей всецело подчинялись.

В продолжение темы состоялся другой, не менее любопытный разговор. Это случилось тогда, когда «Versus» едва преодолел межу, обозначающую территориальный Космос. Системы дальнего обнаружения «вели» корабль на протяжении нескольких минут (не говоря о спутниках слежения, чьи блестящие тела, ощетинившись радарами, засекли объект еще в тот момент, когда он покинул субпространство).

— Неизвестный звездолет, координаты 4347-543-0094, сбавьте ход и назовите себя.

Передатчик. Без видеоряда — вербальный режим. Сервис. Как много в этом слове...

Блэйз молчал, не предпринимая ровным счетом ничего.

— Неизвестное судно, вы вошли в наше территориальное пространство. Назовите себя, или мы применим силу, — говорил мужчина с сильным испанским акцентом. Голос дрожал.

— У тебя, никак, хобби такое?.. — не выдержала ИскИн. — Советую подчиниться. У них мозги набекрень.

— Ладно, притормози. — Троуп включил передатчик и соизволил ответить: — Говорит «Versus». Обойдемся без силы, si? Отправляю позывные и Регистрационный Блок.

— Ждем. Заранее признательны.

Громобой усмехнулся. Вот оно. Сервис. Последний негодяй с противоположной стороны Галактики, не умеющий толком читать, мог рассчитывать на хлебосольный прием.

Исполнив обещанное, стрелок стал дожидаться ответа. Тот не заставил себя ждать.

— Мы проверили ваши данные, «Versus». Судовладельцем является Блэйз Троуп, небезызвестный охотник за головами. Нужно полагать, в настоящий момент он на борту?

— Не задирай нос, — остерегла Кэтрин. — Ты не услышишь о семимильных шагах и опережении.

— Совершенно верно, — не без самодовольства сказал Громобой. — С вами говорит тот самый охотник.

— О!.. Мне так хочется вас расспросить!.. — Осекшись, невидимый собеседник сменил тон столь же непредсказуемо. — В остальном ваши документы в полном порядке.

— Тогда... прошу разрешения на посадку.

— Разрешаю, — согласился тартаросец. — А вы... не желаете представить копию лицензии?

— Нет. С чего бы?

— Мистер Троуп, вам наверняка известно, что без официального предъявления лицензии во время физического пересечения границы охотник за головами лишается полномочий.

— Мне известно. Я прибыл не работать, а отдыхать. ИскИн удивленно приподняла бровь.

— Отдыхать, сэр?.. — недоверчиво переспросил паренек.

— Именно. У вас, говорят, отменный дайвинг. И сафари что надо.

— Это так. — На сей раз, гордость звучала в голосе собеседника. — Добро пожаловать на Тартарос!

— Благодарю. — Засим обмен любезностями исчерпал себя.

Кэт сделала жест, имитирующий обмахивание после эмоционального потрясения.

— Немыслимо, — проговорила она. — Мы почти в стратосфере, а нас по-прежнему не пытаются подвергнуть обстрелу. Это становится традицией. Теряешь форму, милый.

— Не паясничай, — одернул Блэйз. — Лучше подготовься к посадке. Что здесь с атмосферой? — и, подчеркнув серьезность момента, пристегнул себя к креслу страховочными ремнями.

— Ничего утешительного, хотя могло быть и хуже. Много того, много сего. Моря, обильные осадки. Сотни тонн дисперсной влаги. Нисходящие потоки, воздушные ямы. Тропики, сам понимаешь. Я обошла пару циклонов, выглядевших особенно угрожающе, но...

Громобой не слушал, думал о своем. Привычный голос успокаивал, настраивал на рабочий лад.

«Versus» падал на голубую планету. С каждой секундой покров блуждающих молекул нарастал. Ионизации обшивки делала корабль похожим на раскаленную добела стрелу. Тартарос заслонил собою весь обзор на 180 градусов, от края до края. Эллипс превратился в раскатанный блин. Словно кто-то растянул огромное полотно, покрытое аляповатым художеством. Отсюда, с неимоверной высоты, моря, горы и джунгли казались игрушечными. Голограммами на виртуальной, предельно детализированной карте.

Звездолет ввинчивался в верхние слои атмосферы — порванный парус посреди страшной бури. Внутри тлели две жизни, два существа. Лишь одно можно назвать живым в биологическом смысле, хотя разум присущ им обоим. В характерной манере. Тем не менее, эта парочка отлично ладила. Трудно не сладить, когда положиться более не на кого.

Огромные луны, сляпанные из железа, марганца, азота и какого-то дерьма, не имеющего аналогов в периодической системе, остались позади. Печальные уродцы, дарившие покой и забвение астероидам, запущенным, возможно, из соседней галактики. Спутники с конфуцианским смирением продолжали неспешное странствие в Вечность.

Им-то известно, с чего все началось. И чем все закончится.

Трясло так интенсивно, что Троупу казалось, будто желудок взлетает к самому горлу. На такой скорости («Чем быстрее сядем, — объяснила штатный пилот, — тем меньше вреда статика нанесет отражающему слою!») воздушные ямы еще менее заметны, нежели выбоины на асфальте, когда спидометр показывал двести. Текучие, аморфные мины, избежать которых у судна нет ни малейшей возможности.

Зато вид открывался прекрасный. Нью-Рио и окрестности. Багровое светило, совершающее — по старинке, на западе — ночную посадку. Казалось, оно погружалось прямиком в морские пучины. Облака объяли звезду, предпринимая безрассудную попытку унять неистовый жар. Луны, огромные, окрашенные прихотью атмосферы в зеленый и синий, повисли на бреющем с противоположной стороны. Все это шоу, похоже, предназначалось исключительно для того, чтобы оттенить красоту столицы.

Впрочем, оценить безумное великолепие панорамы Блэйзу удалось лишь тогда, когда «качка» улеглась. Состоялось знаменательное событие на последних милях, когда, собственно, панорама сузилась до Нью-Рио. Но и этого для перегруженного восприятия было более чем достаточно. Город представлял собою внушительное зрелище, ничем не уступая мегаполисам в более обжитых, «состоявшихся» областях Галактики.

Даже с высоты птичьего полета ощущалось, как это место дышит самодовольством и пресыщением. «Вот, еще один прохвост пожаловал. Медом им, что ли, намазано?!». Слова пробивались сквозь корпус, подобно низкочастотной пульсации. Деньги, роскошь, тысячи сделок, совершаемых в любых кабинетах — от скромных до отделанных мрамором. Совесть стерпит. А кровь, оставшуюся на ладони после рукопожатия, легко смыть.

Однако это оставалось в тени, на периферии. На обозрение же Тартарос беззастенчиво выставлял шик и прогрессивность. Прямо по курсу (если протянуть от носа звездолета до поверхности планеты воображаемую нить) маячила бетонная проплешина. Космопорт. Взлетно-посадочное поле казалось гигантским. Инженеры, что его проектировали, впоследствии страдали гигантоманией. Мертвые гектары, расчерченные толстыми, в пару метров, белыми линиями. Почти все сектора и полосы были заняты быстроходными, тяжеловооруженными кораблями. Броня весело блестела на солнце. Одни только что прилетели, другие собирались отчаливать. Нужно полагать, что и терминалы, охватившие поле, заполнены теми, у кого еще остались дела. А попутно — чего время терять?.. — можно провести осмотр и ремонт. На этом подвизалось несколько крупных фирм, чьи голографические логотипы повисли над ангарами.

Чуть дальше, на территории космопорта, но все-таки в стороне от оживленных путей, стояли безоткатные орудия. Видимо, именно ими грозил восторженный паренек. Тупые стволы вздымались к небесам. Локаторы ощупывали прилегающий Космос. Стоило это добро немало, зато исключало необходимость в мобильных силах и орбитальных станциях. Громобой почувствовал облегчение, осознав, что ответил вовремя.

За ограждением возвышались стеклянные шпили небоскребов. Банки и прочие учреждения. В основном, конечно, банки. Мишура логотипов, названия, забывающиеся через секунду. Оставалось гадать, каким образом эти парни выдерживали конкуренцию и даже ухитрялись преуспевать. Очевидно, пиратских сундуков хватало с избытком.

Еще дальше, за шпилями — Троуп вертел головой, стараясь все рассмотреть — имел место еще более любопытный контраст. Гетто. Серость, полумрак, мнимая убогость, скрывающие (или проецирующие?..) дизайн, дорогостоящие материалы и отличное качество. Флибустьерские городки еще не выпускали в полуфабрикатах серии «Сделай сам», поэтому тартаросцы импровизировали. Увеселительные районы находились у излучины залива, где слышен плеск волн и вопли генетически воссозданных чаек. Как оказалось, современным корсарам, бороздившим вакуум на космических кораблях, по душе то, что и их средневековым коллегам. Пальмы и замшелые камни. Разруха, чья стоимость перекрывала цену изначальной постройки. Подготовленная для того, чтобы клиенты чувствовали уют. И, как следствие, тратили деньги.

...А за Большим Гетто — Блэйз жадно таращился в иллюминатор — стояли баррио. Жилые районы аборигенов. Место, где эти жадные ханжи держали жен и детишек; куда отправлялись после напряженного офисного дня на постой. В баррио нет ни показной суеты, ни высотных шпилей из стекла и бетона. Сплошь колонны и просторные особняки. Таким образом, эти кварталы утратили какое-либо сходство с архитектурно-социальным явлением, от которого позаимствовали название — латиноамериканскими трущобами. Баррио раскинулись на дальней стороне залива, никак не соприкасаясь с Гетто. Белоснежные колонны окружали заборы и многочисленная охрана. Космические волки знали, что, как бы хорошо к ним ни относились, туда хода нет.

Все эти сведения Громобой почерпнул из отчета, заботливо подготовленного ИскИном.

«Versus» падал на бетон, подталкиваемый собственной реактивной тягой и хищной лапой гравитации.

Вот за хребтом небоскребов скрылось Гетто, а за ним и баррио.

— Борт «Versus», высылаем навигационный луч. Удачной посадки.

Спасибо, — ответила Кэт.

Один из дисплеев транслировал изображение инфракрасного спектра. Датчик видел, как от земли протянулся узкий, непогрешимо ровный лазерный импульс. Луч поймал вектор корабля и повелительно указал сектор посадки. Троуп не поверил своим глазам — им предлагали втиснуться между двумя гигантскими дредноутами, раскинувшими во все стороны закрылки, опоры и орудийные стволы. Тем не менее, Кэтрин без колебаний заложила крутой вираж, принимая приглашение. Турбины торжествующе взревели.

Блэйза тряхнуло, как бы в подтверждение практической целесообразности ремней, после чего нос судна выровнялся, и посадка наконец состоялась. Закрылки дредноутов проплыли за бортом, на расстоянии, казалось, считанных сантиметров. Ювелирная работа. Именно в такие моменты нечто расчетливое и эгоистичное, затаившееся внутри охотника, говорило: «Теперь-то я знаю, с какой стати ты отвалил столько денег за девку».

Качнувшись на амортизаторах опор, звездолет замер.

Все, приехали, — сообщили громкоговорители.

— Отлично. Пора за дело. — Громобой отстегнулся от кресла и поднялся на ноги. — Теперь нужно выяснить, где затаился Рамирес. Он хитрая крыса, и достать его будет непросто...

— Я скопировала данные в твой карманный модуль. Вместе с урезанной версией карты.

Троуп вытаращил на голограмму глаза. — Уже?!

— А что такое? Я. застала тебя врасплох? Какая прелесть — Красотка всплеснула руками. — Я подключилась к местной Сети еще на орбите. Отыскать Рамиреса не составило труда. Здесь его бизнес безукоризненно законен. Тартарос еще более революционен, нежели Нидерланды...

— Что?.. — Блэйз не знал о существовании такой планеты.

— Не важно. Это аналогия.

— А-а. Ну ладно. — Он двинулся к шлюзу, прихватив кобуры с пистолетами.

— Погоди, милый. — Видение возникло на дороге. — Ты уже уходишь? Подожди еще немного.

— Чего медлить-то?.. — удивился Громобой. — Стоянка здесь, должно быть, разорительная.

— Так и есть, — кивнула девица. — День простоя равен половине нашего месячного бюджета.

— Вот видишь! Проныре икнется — хоть что-то сделал хорошего. Если не в жизни, то после оной. — Пока Троуп говорил, до него дошло: — Погоди. С чего ты разволновалась?

— Не хочу, чтобы ты уходил. — Она шагнула навстречу. — Там ты окажешься совершенно беззащитен... Один-одинешенек. В окружении этих... ПИРАТОВ. — Последнее слово ИскИн выплюнула, точно каким-то образом распробовала его скверный вкус. — Не уходи.

Блэйз хотел, было огрызнуться и заявить, что они вместе приняли решение пуститься в эту авантюру; что, сидя на месте, ничего не добьешься, и кому как не ей, Кэтрин, с ее производительностью и непогрешимыми логическими цепями, это не понимать?! Однако, едва лишь заглянув в огромные глаза, смотревшие с неподдельной печалью, осекся.

— Не волнуйся, крошка. Все будет в порядке. — Он поднял руку, наметив касание к иллюзорной щеке, и та подалась навстречу. — Пираты ничего мне не сделают, — не без труда выдавил непривычное слово. — Папочке нужно работать. Я сделаю дело и сразу вернусь.

— Только возвращайся скорее. — Красотка отступила в сторонку (в чем, собственно, не было нужды). И, когда Громобой проходил мимо, быстро чмокнула в щеку. — Пока, милый!

Стрелок кивнул и, чтобы скрыть смущение, принялся пристегивать кобуры. Для него всегда оставалось загадкой, зачем ИскИну требовалось устраивать подобные спектакли. Вероятно, именно поэтому. Она не была человеком и не могла дать Троупу того, что могла дать настоящая женщина. Зато она: 1) умна, как десять тысяч женщин, 2) далеко не столь занудна, 3) отлично готовит, 4) не требует новых нарядов и 5) всегда выглядит превосходно. Тем не менее, Кэт НЕ-настоящая женщина. И, в меру своих недюжинных способностей, старалась компенсировать этот недостаток.

Так, с приятной легкостью на душе, Блэйз покинул корабль. Дверь освободила проем, и в камеру ворвалась волна горячего воздуха. Точнее, это был не просто воздух, прогретый до нестерпимой температуры, а полноценный пар. Влажность местной атмосферы оказалась такова, что Громобою показалось, будто его обернули несколькими слоями мокрого, нагретого одеяла. Первые глотки воздуха опалили непривычные легкие.

Гнусное начало, что и говорить. С другой стороны, топтаться на пороге — дело безрезультатное, не сулящее дивидендов и в чем-то даже расточительное. Задержав дыхание, Троуп сделал первый шаг на землю Тартароса. Одеяло нехотя поддалось.

Шлюз тотчас закрылся, отсекая обратный путь. Наушник Блэйз не взял, от него здесь мало толку; привычного «Счастливо, милый!» охотнику подсознательно не хватало. Оглядевшись, он направил стопы вдоль разделительной полосы. Шасси дредноутов превышали человеческий рост. Закрылки и пушки отбрасывали глубокие тени, напоминающие острые обсидиановые лезвия. Бетонное поле нагрелось до такой температуры, что на нем, при желании, не составило бы труда приготовить какое-нибудь нехитрое кулинарное блюдо, вроде яичницы или омлета. Громобой опасался, что подошвы ботинок — резиновые, а не магнитные — прилипнут, если он сделает паузу.

Оставив позади царство теней, воздвигнутое бронированными тушами (кои являлись отнюдь не девственно-чистыми, а покрытыми старыми шрамами, точно самцы-тираннозавры, побывавшие не в одной передряге), Троуп в полной мере осознал, что такое ЖАРА. Прежде его представление об этом было предельно расплывчатым.

Закат сюда еще не добрался. Терминатор, размежевывавший белое и черное, солнечный шквал и ночную прохладу, застрял где-то на соседней параллели. Но скоро, уже скоро. Световой день данной планеты, ввиду ограниченной протяженности экватора, равнялся пяти стандартным часам. Ну а пока... Светило било с небосвода паровым молотом. Раскаленные волны отражались бетоном и накатывали с убийственной монотонностью. Влажность ничуть не уступала лучшим — или худшим — парилкам Галактики.

Приставив ладонь козырьком, Блэйз вгляделся в даль. Обзор заслоняли корабли космических корсаров, выстроившиеся в шахматном порядке. Тем не менее, разглядеть кое-что под их дюзами и пузатыми утробами отчасти представлялось возможным. Навигационные сооружения и терминалы располагались у самого горизонта. На расстоянии, казалось, во многие мили. Воздух дрожал и шел пластами, подобно полиэтиленовой пленке. Громобою почудилось, что на месте серого поля выросли песчаные дюны, а стационарные постройки заменили оазисы. Вот мимо плывет караван...

Погодите-ка. Приглядевшись, Троуп понял, что это никакие не верблюды, а самые настоящие автомобили. Автобусы. Поразительно. Впрочем, тут должны пролегать транспортные пути, в противном случае пираты парковали бы дредноуты прямо на улицах.

Пройдя метров двадцать, Блэйз действительно набрел на один из таких волшебных путей, чрезвычайно озадачившись собственным ликованием. Мог ли он представить, что будет столь воодушевлен, обнаружив не что иное, как автобусную остановку?! Навряд ли. Вместе с тем надписи, сделанные на бетоне, содержали исчерпывающие данные касательно маршрутов и направлений. Громобой быстро выяснил, что ему нужен номер 7.

—«Выход в Сити». То бишь деловой центр Нью-Рио.

Ожидание заняло несколько минут, показавшихся вечностью под ударами парового молота. Наконец автобус прибыл, дверцы гостеприимно открылись, и Троуп вошел. Салон был наполнен отпетыми негодяями, грабителями с космических дорог. Обычные матросы. Пушечное мясо. Настолько кичливые, насколько и никчёмные. За них даже не объявлена награда. Появление Блэйза вызвало приветственные возгласы; вероятно, приняли за своего. У флибустьеров не настолько развито чутье, как у торговцев наркотиками или растлителей малолетних. Те почуяли — бы стрелка на расстоянии мили.

Громобой уселся на свободное место и на протяжении всей дороги игнорировал расспросы соседа насчёт «С какого ты корабля, приятель?». Присутствовал некоторый дискомфорт, хотя пираты настроились развлекаться, не сражаться. Звучал десяток наречий и диалектов, не считая профессионального сленга. Большинство корсаров не имели никакого отношения к человеческой расе. Всем им лучше висеть на рее.

Когда постройки приблизились настолько, что заслонили пылающее небо, поездка окончилась. Чему Троуп был несказанно рад. Он покинул автобус и спешно направился к зданию с высоким куполом, Вывеска «ЕХIТ». Прозрачные створки сомкнулись с плотоядной поспешностью. Просторное помещение от пола до стеклянного купола наполнял чистый, ароматизированный, а главное, кондиционированный воздух.

Несказанное облегчение. Тем не менее, памятуя о дороговизне простоя, Блэйз не задерживался. Прохождение таможни заняло всего минуту. У самого выхода его вежливо пригласили к стойке. «Рядовая формальность, идентификация личности». Ни о каком досмотре не шло и речи. Документы Громобоя не вызвали претензий (о лицензии он, конечно, умолчал). Впрочем, навряд-ли претензии бы возникли, если бы охотник вовсе не предъявлял документы. Многие пираты «идентифицировали» себя исключительно в устной форме. Действительно, откуда у них возьмутся документы?

— Отдых. Дайвинг, — сказал Троуп.

Таможенник быстро согласился. Не его это дело. Кто знает, вдруг сей джентльмен охотится на рыб с помощью странных бластеров, висящих у бедер? Потому наличие оружия также не считалось чем-то недозволенным. Собственно, таможня не располагала даже металлоискателем. Зачем, если многие пираты вооружились с ног до головы?

Блэйз покинул прохладный, кондиционированный зал и вышел в Сити. В самое начало каньона с гладкими зеркальными стенами. Они уносились к небу с неукротимой стремительностью, и, казалось, в самом деле, скребли облака острыми углами крыш.

Вот она, цивилизация, возведенная на кровавые деньги. Карточные домики, не более.

Громобой сверился с карманным компом. ИскИн не подвела: карта демонстрировала Нью-Рио, штаб-квартиру Рамиреса и нахождение относительно неё самого Троупа. Недалеко, что не удивительно. Уважающие себя дельцы держали конторы в непосредственной близости от космопорта, дабы не слишком утруждать клиентуру. Блэйз мог поймать такси, однако в стеклянном ущелье оказалось не так жарко, как на бетонном поле. Вполне терпимо, тогда как звездолеты окружало истинное пекло. Здесь же многоэтажные гиганты осеняли все, что лежит у подножия, глубокой тенью.

Кроме того, Громобой рассчитывал, что от пешей прогулки впечатления будут более сильными, нежели из такси. Он любил посещать незнакомые планеты и ценил новоприобретёный опыт. Соответственно данный визит на Тартарос был первым.

Убрав модуль, Троуп двинулся по улице. Он помнил, куда ему следовать. Сперва прямо, затем направо, прямо и снова направо. Заблудиться непросто. В офисных кварталах рассчитан каждый метр. Нью-Рио в этом отношении отличался от тысяч, миллионов собратьев в иных мирах. Прежде всего, в Сити напрочь отсутствовали магазины. Явление, достойное упоминания в Книге рекордов. Феномен, и только. Стрелок не обнаружил ни единого магазина, ни на первой минуте пути, ни на десятой. Первые этажи небоскребов занимали приемные больших банков и фирм или конторки помельче, предоставлявшие услуги сугубо экономического и юридического характера.

Возможно, когда-то вдоль этой улицы и впрямь тянулись витрины, переполненные товарами со всех краев Галактики... Только долго они не продержались. Что нужно пирату?.. Это являлось тайной даже для Блэйза, а уж он-то считал, что разбирается в психологии преступников. Флибустьеры прибывали в Сити не для того, чтобы шляться по магазинам, а затем, чтобы утрясать важные вопросы финансового благополучия. Копить себе пенсионное обеспечение и, если удастся, создать индивидуальный фонд, о котором никто не должен знать. А подружек, как правило, в Космос не берут. Женщины, знаете ли, пагубно сказывались на дисциплине и морали команды.

Таким образом, глазеть было особенно не на что, если не считать голографической рекламы, назойливо меняющей цвета и объем. Лозунги располагались невысоко, на уровне второго-четвертого этажей, ведь в противном случае их никто не увидит.

История с магазинами повторилась в ином ракурсе. Реклама пела дифирамбы не товарам, а в основном компетентным услугам. Стратегическим преимуществам какого-либо банка. Роль товаров играли нематериальные ценности. Самые низкие процентные ставки, сохранность вложений, полная конфиденциальность. Если верить господам, вывесившим оные голограммы, то разумные существа — презренные черви, копошащиеся в грязи. Конечная же цель такого существования (всех без исключения, не только пиратов) заключалась в том, чтобы ставить автографы на чеках. Действительно, покуда деньги работали, пираты грабили и убивали глубоко в Открытом Космосе, чтобы сделать свои счета еще более толстыми, еще более оффшорными.

Впрочем, справедливости ради нужно сказать, что популяризация изречения «финансы — в массы» не исчерпывала темы рекламы. Еще рекламировали оружие — от ручного стрелкового до тяжелого бортового, — производимое специализирующимися на этом компаниями. Рекламировали «посудины от дядюшки Боба» и «быстроходные крошки от Чугунного Билла». Курорты Новой Мальты, где «отважные странники космических дорог подвергнут проверке свои силы и мужество». Засим, пожалуй, все.

Не успев закончиться, в действие вновь вступали «проценты и конфиденциальность».

Громобой был не единственным, кто брел по улицам, вертя головой в разные стороны. Если проезжая часть оставалась почти невостребованной (в офисах — разгар рабочего дня), то тротуары пользовались большим успехом. Время от времени Троупа обгоняли стайки клерков: сплошь белые сорочки и черные галстуки. Их деловитые маневры сопровождал шелест накрахмаленных воротничков и топот резиновых подошв. Сослуживцы двигались проворно и целенаправленно, поэтому им то и дело приходилось огибать менее расторопных пешеходов. Следить за этим было крайне занятно. Вот волна белоснежных сорочек накатывает на нечто цветасто-безвкусное и, расступившись вокруг инертной преграды, мчится дальше. Потенциальные же вкладчики стоят на месте, пытаясь сообразить, что с ними произошло. Как правило, пираты. Капитаны, помощники, боцманы. Не многие брали охрану. Ну а те, что брали, с подозрением косились на каждого встречного, тогда как бойцы сгибались под весом будущего вклада. А именно — сундуков, окованных стальными пластинами. Награбленное золото либо наличные, что вот-вот обернутся в электронную форму, в набор цифр в базе данных. Нужно всего-навсего выяснить, у какого банка наиболее презентабельный фасад и чья реклама внушает доверие в наибольшей степени.

Блэйз мог лишь облизываться, думая о том, какие богатства таятся внутри этих сундучков. Килограммы сокровищ. Миллионы в денежном эквиваленте. Забот-то: расшвырять дохляков, врезать капитану по морде... Может, — пристрелить кого-нибудь. Все равно они — мерзавцы, и отправили на тот свет немало народу, дабы набить эту поклажу. Днем раньше, днем позже. Утащив один-единственный сундук, Громобой обеспечил бы себя до конца жизни. Ушел бы на заслуженный отдых. Оставил бы Многоликого в покое — пусть Доусон морочит себе голову. Но нет, Троуп так не мог.

Он был честным охотником. Убийство же корсаров ради их денег, пусть даже с помыслами о торжестве Справедливости, ничем не лучше злодеяний самих флибустьеров. И тогда на Блэйза начнут охоту недавние коллеги. Даже если ублюдки с сундуками состояли в Розыске, стрелок прибыл на Тартарос без лицензии. Инкогнито. А потому не имел права на оперативные действия... Да и Энджел не получит главного приза, нет уж.

Оставалось лишь облизываться. От пиратов это не укрылось. Когда высокий человек проходил мимо, а кобуры при каждом шаге бились о бедра, корсары невольно вздрагивали. Провожали недоуменными взглядами. От незнакомца исходил запах опасности. Однако он удостаивал путников небрежным взглядом и продолжал идти своей дорогой.

На перекрестке полисмены избивали попрошайку. Сразу четверо. Бедняга, чьи телеса едва прикрывали драные лохмотья, лежал ничком и безуспешно прикрывался. Рядом лежали осколки глиняной плошки, а также несколько мелких монет. Копы работали четко и слаженно, дубинки мерно взлетали, а затем опускались на ребра несчастного. Избиение происходило на высокопрофессиональном уровне. Служители закона били вполсилы, аккуратно обходя голову и жизненно важные органы. Они не преследовали цель убить или изувечить — в противном случае отвели бы жертву в участок или какую-нибудь подворотню, с глаз долой. Сейчас же за ними наблюдали сразу несколько зевак. Кроме Громобоя — двое флибустьеров, разодетых в пух и прах. Они подбадривали полисменов одобрительными комментариями, едва лишь те уставали.

Анекдотичность ситуации заключалась в том, что и копы, и попрошайка были самыми настоящими, стопроцентными homo sapiens. А пираты — Иными с кожей цвета бирюзы.

То ли избиваемый не оплатил полиции еженедельный пай «за охрану», то ли осмелился обратиться за подачкой к прохожим. Легавые, завидев столь грубое правонарушение, поторопились вмешаться. Гости должны пройти в банк и положить на офшорный счет все сбережения. Все, до последнего пенни. Если хотя бы одна монетка упадет в плошку, она ВЫПАДЕТ ИЗ СИСТЕМЫ. И система понесет убытки.

Вот она, подлинная сущность Тартароса. Снаружи — лоск и богатство, а за голографическими кулисами — стражи порядка избивают оборванца. И ни конфиденциальность, ни процентная ставка ничего не изменят. Свобода и поголовное равенство, провозглашенное отцами-основателями Нью-Рио, лишь маскировали жадность и злобу. Стадо навсегда останется стадом, вне зависимости от того, где находится пастбище.

Проходя мимо, Троуп притормозил.

— Что, тоже хочешь? — Один из полисменов, обуянный агрессией, обернулся на шаги.

Блэйз так на него поглядел, что коп пошел пунцовыми пятнами. А, обнаружив кобуры, вовсе сник.

— Простите, господин, я не...

— Завязывайте. — Громобой кивнул на тело, издававшее тихие стоны. — Пока он жив.

Легавый растерянно кивнул. Не дожидаясь более внятного ответа, Троуп направился дальше. Он знал на собственном опыте, что спасти всех попрошаек не получится.

Корсары с досадой посмотрели вслед. Они-то хотели потешиться созерцанием того, как люди убивают людей. Забавы ради. Здесь, в стеклянном каньоне, это выглядело особенно эффектно. И цена невысока — всего-то пара монет. Все равно банк не примет фальшивки.

Наконец Блэйз достиг места назначения. Как и следовало ожидать, им оказался высотный дом из стекла, бетона и стали. Такой же небоскреб, безликий и серый, как все остальные. Зеркальная туша уносилась высоко-высоко. Облака, окрашенные красным, плыли на уровне шестидесятых этажей. Огромные луны отпихивали друг дружку, благодаря чему отражение вмещало четверть одной и примерно половину другой.

Понимая, что не мог ошибиться, Громобой все-таки сверился с компьютером. Да, это здесь. Координаты штаб-квартиры Берга и самого Троупа совпадали. Охотник убрал прибор и вновь задрал голову. Путь по горизонтали пройден. Теперь нужно подняться по вертикали.

Подойдя к парадному входу, Блэйз изучил белую табличку. В здании размещалась не одна организация, а десятки контор самых разнообразных сфер деятельности, арендующих площади пропорционально собственным потребностям. От биржевых брокеров до букмекеров. А, вот оно. «Берг Набутридидакль, посредник». Тридцать пятый этаж, офис № 35-2. Чем именно промышлял Рамирес, в каких делах посредничал, вывеска умалчивала. Очевидно, посетитель должен знать это сам к тому времени, как явится на место. А Громобой в точности знал, чем именно, в каких таких делах.

Он прошел черед парадный вход (створки услужливо разъехались) и оказался в огромном холле. Приглушенные тона, приглушенное освещение. Позолота и мрамор... Чересчур много мрамора для натурального. Пол, стены. Черные, с прожилками. Троупу стало не по себе, точно оказался в древнем склепе. Паутина и мумифицированная мертвечина. Ни первое, ни второе не числилось в перечне душевных слабостей Блэйза.

А вот и стражи усопших: из-за колонн показались двое мужчин атлетического телосложения, облаченных в темно-синюю форму. Каждый имел при себе наручники и шокер. Последний, хотя и не являлся оружием, мог обезвредить даже носорога на дистанции в четыре метра. Решающее обстоятельство. Тогда как пуля, пущенная из пистолета, будет лететь, пока не устанет. Охрана это отлично понимала.

Поэтому разговор не должен быть утомительным.

— Senior, вы к кому? — корректно, хотя и с твердыми нотками, поинтересовался один.

Громобой не видел причин упираться. Ложь бесполезна либо сыграет дурную шутку.

— На тридцать пятый. К Бергу Набутр... На-бутрх... — Речевой аппарат отчаянно сопротивлялся чуждым звукам. — Тьфу, к Рамиресу. Предваряя дальнейшие вопросы — да, назначено.

Второй «macho» сверился с компом.

— Простите, senior, на это время нет записей, — сказал он, поднимая голову. Еще бы. Окажись запись на месте, Троуп бы сильно удивился. — Возможно, просто недоразумение. Если вы назоветесь, я свяжусь с офисом, и все прояснится. Таковы правила. — Он развел руками.

Блэйз грозно нахмурился. Его не устраивали ни сами правила, ни попытки связи с офисом. Берг почует запах жареного и просто сбежит. Через пожарный выход, выбросится из окна... Не важно. Выбора нет, придется капризничать. Ну-ка, как себя ведут в подобных случаях почтенные корсары?.. Придать лицу выражение оскорбленного достоинства, жутко выпучить глаза. Если выйдет, покраснеть, будто отхлебнул кетчуп вместо сока.

Нет записей?! Хотите сказать, что я вру?! Какое мне дело до ваших недоразумений?.. — Громобой кричал, до предела напрягая свои скромные актерские способности. — Вам не пришло в голову, что далеко не все посетители этого места пожелают представляться первому встречному? Что большинство предпочтут прийти и уйти незамеченными?! Ввиду того, какого рода конторы тут находятся, — он указал на высокий потолок, — это было бы наиболее уместное суждение... Впрочем, вы, ребята, здесь в качестве мебели. А я не привык, чтобы мне преграждали дорогу диван или стулья.

Троуп дернул рукой, словно собирался выхватить пистолет. Именно собирался, потому, как, если бы он действительно пожелал достать оружие, охранники бы ничего не увидели.

— Эй, спокойнее!

Парни подняли руки, стараясь выглядеть как можно более мирно и безопасно. Они стояли слишком далеко. Затем шагнули вперед, чтобы сократить расстояние. До четырех метров.

— Стоять! — возопил Блэйз, нервно вцепившись в рукоять.

Охранники замерли.

— Не двигаться, олухи, или вы — трупы!.. Я — отличный стрелок. Говорят, не хуже самого Громобоя. Знаете такого? — Он усмехнулся, радуясь неплохому, хотя и рискованному экспромту. — Конечно же, нет... Ладно, недотепы, нам нужно как-то выйти из данной ситуации. Я, возможно, не стану вас убивать. Даже позволю себя сцапать. Вы свяжетесь с Бергом, и тут начнется самое интересное. Мне не составит труда повернуть дело таким образом, что это ВЫ во всем виноваты. Вы превысили должностные полномочия и унизили VIP-клиента. Знаете, что будет дальше?.. — Троуп выдержал паузу, чтобы в головах собеседников материализовались темные фантазии и тайные страхи. — Вас уволят. А напоследок так изгадят резюме, что на этой планете вы работы не найдете.

Сородичи по биологическому виду переглянулись. На физиономиях отчетливо проступило беспокойство. Шестеренки, долго простаивавшие без работы, пришли в движение. Не составляло труда догадаться, что за мысли накручивались на пыльные зубцы.

С одной стороны, парни не прочь проявить служебное рвение и пресечь незаконное проникновение. Неизвестно, кем мог оказаться этот senior. Грабитель, террорист? Да мало ли кто?.. С другой стороны, не хотелось получить при задержании ранения, «несовместимые с жизненными функциями», как напишет в отчете патологоанатом. Наконец, незнакомец не был похож на пирата. Зато у него были те же повадки, та же хватка. Кто знает, вдруг он и в самом деле какая-нибудь важная шишка?

Последние аргументы перевесили первый. Трупу, как известно, будет крайне затруднительно проявлять служебное рвение. Да и потом террорист пошел бы в обход.

Охранник сделан вялый жест.

— Проходите.

—Grasias. — Блэйз кивнул. Что и требовалось доказать.

Лифт находился справа, благодаря чему охотник не выпускал парочку с шокерами из виду. Всего один лифт — маловато для строения таких масштабов. Вероятно, пришлось экономить, большую часть сметы истратили на мрамор. Миновав одну из колонн, Громобой заметил коммуникационный пульт. Скоропалительным решением было вывести устройство из строя. Поразмыслив, Троуп решил воздержаться от того, чтобы нанести повреждения, «несовместимые с техническими функциями». По двум причинам: 1) в пределе досягаемости, несомненно, находился другой прибор; 2) смутная догадка, еще не оформившаяся, но, тем не менее, вполне ощутимая, пульсировала на границе сознания, готовясь показаться на поверхности.

Блэйз нажал кнопку вызова. Раздался мелодичный звон, а в оконце начался обратный отсчет. 48... 47... 46... Немыслимая высота, если учесть, что держалось это на бетоне и балках, а не на реактивной силе турбин. Неожиданно Громобою пришло в голову, что двое — ещё более нелепое соотношение для security, нежели один — для лифтов. По всей видимости, местные офисы содержали собственную охрану. Этой же парочки достаточно для холла. Незачем загромождать помещение мебелью. Не исключено, что присутствие синих мундиров на этом исчерпывалось. Уровень преступности в Сити был ничтожно низок. Наиболее громким правонарушением являлась кража канцелярских скрепок.

Троуп посмотрел на «переговорную колонну». Затем развернул корпус к атлетам.

— Вот что, — сказал он. — Не пытайтесь поднимать тревогу. В этом просто нет нужды. Да и потом вашей инициативы никто не оценит. Более того, вас признают некомпетентными, а равно — несоответствующими занимаемым должностям. Давайте притворимся, что нашей встречи не было. Вы меня не видели, я — вас... Идет?

Охранники переглянулись. Затем кивнули. В этот раз шестеренки крутились быстрее.

— Замечательно. Видите, как все устроилось?.. — Створки лифта разошлись, и Блэйз вошел внутрь. «35». Проем исчез, раздавленный хромированным металлом. Парни стояли, не пытаясь сдвинуться с места. «Да кто он такой?» — безголосо вопрошали лица.

На этот раз отсчет шел по нарастающей. 2... 3... 4... Громобой сразу заметил камеру, поэтому старался не поднимать головы. И тщательно следил, чтобы лицо не отражалось в зеркальных створах. Пистолеты утаить не удастся, но большинство посетителей наверняка приходили с оружием. Более всего прочего Троуп опасался ситуации, грозящей клаустрофобией. А именно: застрять в лифте. Это было бы расточительно в отношении времени и чудовищно глупо. Оставалось надеяться, что охрана не успеет добежать до рубильника или им хватит здравого смысла не нарушать уговор.

Однако хватило. Или не успели.

34... 35. Двери разъехались. Блэйз поспешно переступил порог. И, повинуясь все той же догадке, что не спешила проклюнуться, принялся суматошно оглядываться в поиске чего-то крупного и не особо тяжелого. Искомым предметом оказалась урна в эргономичном дизайне (нужно ведь куда-то списывать фонды!..), которую Громобой и водрузил меж сдвигающихся створок. Теперь лифт временно в неприкосновенности.

Двери принялись ездить взад-вперед, терроризируя ни в чем не повинную урну. К счастью, коридор оказался совершенно пуст. Длинная кишка с прямоугольным сечением. Урбанистический стиль, холодные почти бездушные тона. Чтобы полупереваренные субъекты, попадающие сюда в первый раз, прониклись суровой деловой атмосферой. Под потолком протянулся ряд ламп дневного света — точь-в-точь разделительная полоса на скоростном шоссе... И Троупу предстояло преодолеть по нему некоторое расстояние.

На стене висел план этажа с обстоятельным масштабом офисов, кабинетов и лестниц. Все верно, лифт в единственном экземпляре. Блэйз подумал, что данный чертеж напоминал карикатурные карты зоопарков. Там — львы, там — серпентарий, там — брокеры. Все разборчиво и понятно. Вот и офис Рамиреса. Совсем рядом, через — Громобой сосчитал — одиннадцать дверей. Сравнительно небольшой. Всего две комнаты.

В таблицу был вмонтирован коммуникатор. Дабы любой посетитель, ухитрившийся заплутать в переплетениях злокозненного коридора, мог послать в эфир SOS. Лоцманская проводка не заставит себя ждать. Для более продвинутых пользователей предусматривалась другая услуга: диоды, прикрепленные к пластиковому полу, укажут оптимальный маршрут к месту назначения. Сие, нужно полагать, не рассчитывалось на охотников за головами, прибывших для того, чтобы допросить свидетеля по делу одного из опаснейших преступников Галактики... А может, самого опасного.

Поэтому Троуп рассчитывал ограничиться своими силами, не поднимая на ноги всю округу. Шаги звучали тихо, почти бесшумно. Одинокая камера с подозрением следила за приближением чужака. Скрыться от её внимательного взгляда, не создавая лишнего шума, не представлялось возможным. Да и не требовалось. Если охранники не известили 35-й этаж заблаговременно, они не станут делать этого сейчас. Да и деваться Бергу некуда. Офисы не предусматривали дополнительных входов и выходов.

Возможно, по этой причине искомая дверь оставалась закрытой. А может, по другой. «Клац, клац» — потрескивала скорлупа, создавая совершенно неповторимую атмосферу.

Блэйз взялся за ручку, повернул и резко толкнул. Дверь податливо распахнулась, не встретив сопротивления. Стрелок вошел, по-хозяйски оглядев помещение. Да, небогато. Скромная обстановка. Широкий стол, из-за которого выглядывала секретарша — большие очки, узкое личико, черные волосы, стянутые на затылке. Стереотип секретарей, аккумулированный еще на Земле. Какие-то невнятные картины на стенах. Компактный кожаный диван. На нем — то (или тот), о чем (ком) Громобой и размышлял внизу, в самом начале вертикали. Бритоголовый детина с бластером и татуированными руками. Очередной стереотип, на сей раз телохранителей. Когда игрушечные охранники отходили в сторону, появлялся монстр с гипертрофированной мускулатурой. Слишком нескладный, призванный устранять угрозу одним своим видом.

Детина читал помятую газетенку. Либо, что более вероятно, просматривал комиксы на последней странице. Появление незнакомца вынудило его прервать это занятие.

И громила, и секретарша уставились на дверной проем.

Троуп молчал.

Сперва голос прорезался у девицы.

— Позвольте, — потрясенно начала она, — кто вы, собственно, такой? Как вы сюда попали?

— Это два вопроса, — заметил Блэйз. — Определите, на который ответ предпочтительнее.

— Как вы сюда попали? — повторила секретарша.

— Полагаю, это несущественно. Главное, что я здесь. Удовольствуйтесь этим фактом.

Девица оказалась на редкость последовательной:

— Кто вы?

— Это также не имеет значения, — усмехнулся Громобой. — Мое имя ни о чем вам не скажет. Зато оно знакомо Бергу. Я прибыл, чтобы встретиться с ним. Он у себя? — Охотник указал на дверь, видневшуюся в противоположном углу. Из обоев торчала дверная ручка.

Секретарша рефлекторно обернулась.

— Что?.. Нет.

— Как это — «нет»? — удивился Троуп.

— Господина Берга нет, — последовал ответ. — В данный момент он отсутствует.

— Посреди рабочего дня?! — Блэйз придал лицу выражение, свойственное людям в моменты сильного шока. — Не могу поверить. Я не уйду, пока не увижу этого своими глазами.

Он шагнул к замаскированной двери. (Несмотря на закат, пылающий за окном, это и впрямь был разгар рабочего дня: на Тартаросе, в связи с особенностями местной системы, а именно непродолжительностью суток, служащие трудились как днем, так и ночью.)

— Стойте!.. — вскричала девушка. — Вы не можете врываться и делать, что вам заблагорассудится!

— Одним глазком. Никто не узнает...

Тут детине прискучила роль стороннего наблюдателя, и он решил вмешаться в события.

— Эй, amigo, — грянул хриплый бас, — тебе же сказали, что шефа нет.

— Сказали, — согласился Громобой. — Тем не менее, я привык доверять лишь самому себе.

— Похвально. Но тебе придется уйти, поверив словам сеньориты. — Для пущего эффекта он напряг массивные бицепсы. Вытатуированный дракон неловко махнул крыльями.

— Не в этот раз... amigo. Я пройду в кабинет, даже если придется переступить через чье-то тело.

— Ты не...

— Погодите оба, — встряла секретарша, чувствуя, что инициатива ускользала, будто мокрый угорь. — Нет причин для применения силы. Есть и более цивилизованный выход. Вы, senior, — она указала пальчиком на Троупа, — запишетесь на прием, а я позабочусь, чтобы господин Берг принял вас в самое ближайшее время. Скажем, завтра...

— У меня нет времени на эти глупости! — с деланным возмущением воскликнул Блэйз. Ему, говоря по правде, не улыбалось платить за стоянку. — Я пролетел полгалактики!

— Весьма сожалею, — произнесла «сеньорита» без малейшего сожаления в голосе. — Однако вам придется выбирать. Запись или ничего. Сегодня встреча, увы, не состоится.

— Это мы еще посмотрим, — буркнул Громобой. — Ерунда какая-то!.. Я увижусь с Рамиресом вне зависимости от того, хотите вы этого или нет. И от того, стоит ли кто-нибудь на пути.

Он, прищурившись, поглядел на охранника.

Тот не стал тратить время на переговоры, которые, судя по упорству визитера, были обречены на неудачу. Вместо этого здоровяк потянулся к оружию. Троуп следил за его действиями безмятежно, с отстраненным интересом. Изысканное удовольствие — наблюдать за дилетантами. Кобура впритирку сидела на поясе, и потому детине пришлось высоко задрать руку. Вот пальцы смыкаются на рукояти. Толстой, неудобной. Еще одно неловкое движение — локоть поднимается выше диафрагмы, и бластер неохотно покидает убежище. Сопровождается процесс громким скрипом. Оружие, по всей видимости, не вынималось из кобуры месяцами. Четверть ствола, две четверти, три. Бластер вышел полностью, и черное дуло, меняя вектор, уставилось на Блэйза.

Грянул выстрел. В крохотной приемной он показался оглушительным.

Секретарша взвизгнула.

Бластер выпал из ослабевших пальцев. Громила упал рядом, пытаясь зажать левой рукой предплечье правой. Странно, что пустяковое ранение — сквозное, не задевшее ни кости, ни важных артерий, — сбило его с ног. Кровь, впрочем, хлестала порядочной струей. Болевой шок, не иначе. У искусственной мускулатуры имелся такой недостаток.

Охранник смотрел без страха, с неподдельным изумлением. Как ребенок, увидевший фокус.

В каком-то роде это и был фокус. Не следует лезть на рожон в присутствии незнакомца, вооруженного парой необычных штуковин. Они могут оказаться чрезвычайно опасными.

«Afraid to shoot strangers», — вспомнил Громобой старую поговорку. Он вложил пистолет в кобуру (из ствола курился дымок) и прошел мимо стола (девица сидела неподвижно, загипнотизированно созерцая, как на полу растекается кровавая лужа) к заветной двери. Переступив, как и обещал, через распластанное тело. Повернул ручку.

Дверь не заперта. Уже проще.-

Троуп оглядел комнату с порога. Пусто. На первый взгляд. На второй — гоже. Собственно, спрятаться тут негде. Нехитрая обстановка состояла из письменного стола красного дерева, пары кресел и... ничего кроме. Берг не таракан, чтобы затаиться под обоями. Вот и за дверью его не оказалось... Странно. Похоже, персонал не лгал.

Прежде чем развернуться, Блэйз все-таки заглянул под стол. Нет, пусто. Что и требовалось...

— Где он? — спросил Громобой у секретарши. Та, вздрогнув, подняла голову.

— Кто?

— Твой шеф. Где он?

— На встрече с клиентом. В Гетто, — ответила она, не колеблясь.

— А конкретно?

Девушка молчала. Не оттого, что не желала говорить, но оттого, что вновь увлеклась плачевным зрелищем.

По-видимому, она относилась к тем чувствительным особам, что входят в ступор, едва лишь увидят лужицу крови. Стоны детины привлекали внимание и соответственно отвлекали от насущных вопросов. Троуп подавил соблазн пристрелить беднягу.

— Ну?! Где?

— Таверна «Реорlе хавает».

— Забавно. — Блэйз против воли усмехнулся. Затем посерьезнел. — Если ты обманула, я вернусь и убью тебя. Считаю до пяти. Ты подумаешь и что-нибудь припомнишь. Раз, два...

— Нет-нет! — Секретарша испуганно взмахнула ресницами. — Я сказала правду, поверьте!

— Ладно, верю, — согласился охотник. — Однако запомни: если солгала, я найду тебя на краю света, в самой глубокой норе, куда ты можешь забиться на этой планете. — В подтверждение данных слов следовало уточнить, что он только этим и занимается (гонит людей и Иных до изнеможения, а затем предъявляет Закону голову добычи).

— Вам не придется. — Очки и «конский хвост» покачнулись из стороны в сторону. — Это правда.

— Благодарю за сотрудничество. — Громобой указал на стонущее тело. — Помоги ему, будь так добра. Если, конечно, вы не слишком надоели друг другу. — Он усмехнулся. — Для этого достаточно жгута — полоски прочной материи, которую нужно наложить выше раны.

Девица заторможенно кивнула.

Не утруждаясь чем-либо более, Троуп вышел за дверь. В этом месте его дела закончены. Мешкать, несмотря на скоротечность здешней ночи, все же не следовало.

Урна осталась на месте. Если ее кто и обнаружил, то счел за благо оставить нетронутой. Предметы, блокирующие лифты, на активные действия не способны. Значит, так нужно. Блэйз вошел в кабину. «1». Гудение; ощущение падения где-то в желудке.

На уровне 8-9 этажей отчетливо раздался топот. Приблизился, проплыл мимо, остался наверху. Бежали, как минимум, двое. Молодые, сильные мужчины. По лестнице. Не составляло труда догадаться, кто это были. Путь до 35-го неблизкий, и они успеют придумать оправдание.

.3... 2... 1. Дверцы разъехались. Пустой, безжизненный склеп. Шаги гулко звучали меж мраморных колони, Продвигаясь к выходу, Громобой обдумывал произошедшее. Подспудная догадка, пусть с опозданием — на то ведь это и предчувствие! — приняла ощутимую форму. Каким-то образом Троуп знал, что встреча с Рамиресом состоится не в офисе, не за дверью, обклеенной обоями. Состоится же она где-то на нейтральной территории, что, в общем-то, к лучшему. Где не будет потенциального присутствия потайных дверей в стенах, полах или даже потолках (почти наверняка в самом кабинете таковые отсутствовали). «Реорlе хавает» ничем не лучше и не хуже.

Оказавшись на улице, Блэйз первым делом установил координаты достойного заведения, для чего сверился с карманным помощником. Гетто, само собой. Недалеко, всего лишь легкая прогулка. Проложив кратчайший курс, Громобой отправился в путь.

Закат пылал в стеклянном ущелье. Вершины небоскребов охватило багровое пламя, беспощадное и ослепительное. Заходящее светило бросало на город, погрязший в деньгах и пороке, последние взгляды. Лучи метались в ловушке миллиона зеркал, благодаря чему казалось, что Нью-Рио объял колоссальный пожар. Масштабное шоу, повторить которое не смогут ни лазеры, ни прожектора. Но офисы были защищены тонированными стеклами и кондиционерами, а потому деньгам и пороку ничто не грозило.

Троуп шагал через этот пожар, насвистывая нехитрую мелодию. Ждал, когда закончится Сити и начнется продажный, кощунственный праздник Гетто. Перемена не произойдет постепенно, небоскребы не способны соседствовать с пивными и харчевнями. Значит, между зонами, имевшими различную целевую направленность, находился буфер.

Так и оказалось. Блэйз не знал, что это будет — для путеводителя имели значение лишь архитектурные постройки. Границу обозначало пустое пространство шириной в пару сотен метров. На поверку оно оказалось вовсе не пустым, а бетон заменяла живая, буйная зелень. Здесь вольготно раскинулся сад, демонстрирующий изобилие местной флоры. Пальмы соседствовали с рододендронами, папоротники — с алыми розами. Все содержалось в безупречном порядке, каждая деталь говорила о кропотливой и вдумчивой работе. Впервые с того момента, как его ноги коснулись посадочного поля, Громобой обнаружил на Тартаросе нечто, во что вложена неподдельная любовь и забота. Едва только стрелок решил, что несколько ошибся в аборигенах, как заметил тех, кто служил источником упомянутого тепла. В окультуренных джунглях блуждали блестящие стальные корпуса. Подрезали, пропалывали, поливали, удобряли. Делали все, что полагается, без видимого присутствия человека.

Мрачная ирония оказалась настолько сильна, что Троуп от злости сжал кулаки. Конечно, банкирам не до этого. У них есть более важные дела. За медитативной ширмой прекрасного сада скрывались заботливые манипуляторы андроидов. С ветви на ветвь перелетали голографические попугаи. Посреди крохотного озерца стоял муляж древней каравеллы. На мачте реял Веселый Роджер, в кормовой каюте горел свет. Вероятно, внутри находился проигрыватель, запускающий через каждые полчаса «Йо-хо-хо, на сундук мертвеца».

Игрушечный парк, игрушечный город.

Стараясь глядеть перед собой, Блэйз раздосадованно шел по тропинке желтого кирпича. Сгущались сумерки — подобно вязкому туману, сквозь который не видно ни зги. Из него неохотно проступали очертания Гетто. Деталь за деталью, словно сложная мозаика. Район развлечений разместился на берегу уютной бухты, почти вровень с уровнем моря. Вид с пригорка открывался отменный. Полумрак разгоняли созвездия сотен разноцветных огней, играли десятки мелодий. Слышались раскаты хохота. Стороннему наблюдателю показалось бы, что он видит празднество веселых, дружелюбных людей. Узнай он, что дружелюбием тут и не пахнет, удивление его не знало бы предела.

Но Громобой не удивлялся. Он в точности знал, что происходит, и какие субъекты составляют это празднество. Судя по тому, что в саду ему не встретилось ни души, приглашенные уже заняли места. Ну а охотнику предстоит обойтись без приглашения.

Не в первый, однако, раз. Он спустился с пригорка, оставив за спиной и Сити, и желтый кирпич, и благоустроенный роботами островок тишины. Большое Гетто разверзлось внезапно, как пропасть посреди горной тропы, одновременно и со всех сторон. Шум, гам, суета. Основательные дома в романтизированном «пиратском» стиле незыблемо высились среди этой какофонии. Троуп оказался в самом начале либо конце, в зависимости от оптимизма пешехода, длинной, петляющей улочки. С обеих сторон ее зажали тиски каменной кладки, причем цокольные этажи строений стремились отхватить от улицы максимально возможный кусок. Собственно, проезжая часть отсутствовала как таковая (космические волки мало, чем отличались от морских, а те, будучи обладателями «штормящей» походки, презирали колеса...). Был лишь тротуар. А вернее, мостовая, вымощенная настоящим булыжником.

Блэйз впервые посещал столь необычное место. На одно неуловимое мгновение ему померещилось, будто он перенесся не только в пространстве, но и во времени.

В XVI, XVII век. О том, что со времен Экспансии прошло много столетий, из всего окружающего не напоминало ровным счетом ничего. Как и о том, что каравеллы и галеоны давно заменены космическими кораблями. Ряды невысоких зданий из камня, раствора и дерева; свет живого, отнюдь не электрического пламени; ароматы печеного картофеля и рома; скрип деревянных вывесок, которым чьи-то руки придали вид «старины».

Над головой простиралась опрокинутая черная чаша. Горсти чужих созвездий подсвечивали небосвод. Пожалуй, единственное напоминание о том, что это все-таки не Тортуга.

Немного оправившись, Громобой двинулся дальше. Он проходил мимо желтых окон, распахнутых настежь дверей, откуда доносились музыка и хохот, мимо витрин, жаровен, зазывал и игроков... Жизнь кипела, грозила вот-вот перелиться через край. Можно с уверенностью сказать, что здесь и сейчас собрались флибустьеры со значительной части Галактики. Среди них, вне сомнения, встречались и знаменитости, чьи головы, отделенные от туловищ или в комплекте с оными, стоили баснословно дорого. Стоит лишь вглядеться... Однако Троуп не вглядывался, чтобы не искушать Судьбу.

Корсары блуждали от одного заведения к другому, встречали знакомых и обменивались грубыми шуточками. Большинство уже порядком набралось, хотя ночь едва началась. От таких субъектов за версту разило гремучей смесью горячительных напитков. Как правило, виски, пивом и ромом. Отдельные личности ухитрялись уснуть прямо на улице. С ними ничего не случится; очнутся невредимыми, со всеми сбережениями (ежели таковые остались), и продолжат кутить по-новой. Главное — успеть на звездолет.

Нужно отметить, что стражи порядка в Гетто также присутствовали. Копы прохаживались небольшими группами, отвечали на приветствия и приветствовали сами. Судя по их виду, они посещали не злачные кварталы, образованные 50 на 50 кабаками и борделями, а Галактический съезд интеллигенции. Если в Сити подобное поведение более или менее приемлемо — мало ли, какие повадки у клиентуры местных банков, — то здесь, учитывая развязное поведение и спонтанно вспыхивающие стычки, места сомнениям нет. Впрочем, ничего странного. Пираты кормили банки, банки — власти. Власти, в свою очередь, содержали полицию и прочие службы (независимо оттого, что координирующий центр, то есть Министерство внутренних дел, дислоцировался в столице Федерации). Все естественно, закономерно, циклично.

Не: притесняли легавые и попрошаек. В Гетто сей бизнес был поставлен куда лучше. Оборванцы дислоцировались в отведенных местах, за которые, судя по всему, платили арендную плату. Из-под лохмотьев порой проглядывали золотые цепи и белоснежные сорочки — логотипы на воротниках выдавали принадлежность к бессчетной рати банковских клерков (то ли трудовая повинность, то ли побочный заработок). Подвыпившие флибустьеры щедро одаривали просителей. Промысел демонстрировал такой успех, что не хватало рук. Человеческих рук. Если есть спрос, будет и предложение.

У одной из харчевен Блэйз приметил робота-гадалку. В суставчатых пальцах тот держал колоду карт, из-под цветастого платка, намотанного на голову, горел желтый глаз. Объектив. Металлические руки с непогрешимой уверенностью тасовали карты.

Очередной парадокс, неуклюжий нонсенс. Из числа тех, коих вокруг несметное множество.

Среди представителей древнейшей профессии также наблюдалась конкуренция. Дверные проемы некоторых строений облюбовали вульгарно накрашенные девицы, зазывно улыбающиеся платежеспособным пешеходам... Следовательно, всем пешеходам, за исключением копов. Многие охотно поддавались на уговоры и исчезали в дверях. За окнами горел красный свет. Оставалось догадываться, были ли шлюхи истинными профессионалками или, как в случае с попрошайками, некоторый процент составляли вольнонаемные энтузиастки. Спрос был колоссальным, и девушек на всех не хватало. Положение спасали роботы, предназначенные сугубо для сексуальной эксплуатации. Металлический каркас, электронные мозги. Силиконовая кожа и округлые выпуклости, наполненные искусственным жиром. Толстушки, худышки на любой вкус. Брюнетки, блондинки, шатенки. Брюнеты, блондины, шатены. Неописуемое наслаждение, запретное и острое, точно лезвие бритвы, — «по секрету» сообщали зазывалы. Несмываемый макияж и физиономии, запрограммированные на скудный набор эмоций: от вожделения до неземного экстаза. Здесь, на улице, такая мимика выглядела несколько странно. Похоть для самых взыскательных покупателей.

Встречались и эстеты. Те, кто был пресыщен натуральным жиром и силиконом, а теперь желал чего-то необычного. К их услугам — виртуальные конструкты, запрещенные Законом на большинстве планет Федерации. Извращенные фантазии, абортированные из воображения психически больных программистов. Садизм, мазохизм, фетишизм и прочий «изм». Корсары, еще более ущербные, нежели создатели конструктов, погружались в глубинные грезы. Кто-то становился деспотичным сенатором в Древней Греции, кто-то — жертвой нацистской диктатуры. Примеров не счесть.

Громобой проходил мимо витрин, за которыми, подключенные к Сети, будто никчемные тостеры, содрогались в конвульсиях тела и умы. Охотнику непереносимо хотелось убить их всех. Войти, приставить пистолет к голове и спустить курок. Он отчетливо сознавал, что это желание — суть, порождение его собствениых комплексов. Настоятельная потребность принести окружающее в соответствие со своими потребностями. Неприятие реальности такой, какая она есть. Яростное отторжение всего, что шло вразрез с его воззрениями и убеждениями. Однако Троуп также был далек от пуританства. Не он ли состоял в интимной связи с бортовым ИскИном?.. В аморфном состоянии любви/дружбы/привязанности, где не найти твердой почвы?

Блэйз шагал дальше.

Справедливости ради он обращал внимание, что кабаки, бордели, казино и все прочие заведения, использовавшие для обогащения примитивные страсти, нередко перемежались магазинами. Не продуктовыми отнюдь и не аптеками. Пираты производили закупки провианта и фармацевтики на специальных оптовых базах. В магазинах же Гетто продавалось то, чему не место в блистающем Сити. Стрелковое оружие и одежда. Цены были явно заимствованы из астронавигации. Предлагали же за них сущую ерунду. Если оружие, то маломощное, бьющее на малую дальность, чтобы новый обладатель по пути к космопорту не сжег половину города. Одежда пестрела нездоровой расцветкой, предназначенной исключительно для того, дабы привлечь внимание сонного, расплывающегося от пьянства взгляда. Камзолы, куртки и кожаные штаны. Кичливо и нелепо, но в соответствии с традициями гостей Тартароса. Торговать чем-либо пристойным не имело никакого смысла. Те флибустьеры, что расчетливо и трезво понимали под своим занятием обычный бизнес, шили для команд «эксклюзивные» формы. Удобные, стильные, неброские. Такие парни на дерьмо не зарились.

За весь путь, от офиса Рамиреса до «Реорlе хавает»— Громобой ни на метр не отклонился от избранного курса. Он взял след и двигался по нему, уподобившись породистой ищейке. Цель приближалась. Вместе с тем Троуп непроизвольно ощупывал взглядом каждую вывеску на предмет того, не обнаружится ли на ней искомая надпись. На пятидесятой создалось впечатление, что этот район следовало именовать не Гетто, а «Миллион дурацких названий». Больших нелепостей не сыщешь и за сотню лет, в этом отношении Нью-Рио на голову обставил весь прочий Обитаемый Космос. Глаза резали такие жемчужины, как «Семь парсеков под килем», «Кроличья нора», «Взрыв антиматерии», «Черная дыра», «Заглохшая дюза» и тому подобный вздор. «У Джо» казалось эталоном лаконичности, сдержанности и здравого смысла.

Впрочем, вот и «Реор1е хавает». Таверна обозначилась на отшибе, несколько в стороне от оживленных пешеходных путей. Перед Блэйзом предстало скромное трехэтажное здание с черепичной крышей. Ничем не примечательное, если не считать пластмассового черепа, прикрепленного над дверью. В него, по-видимому, был встроен датчик движения — всякий раз, когда мимо проходил какой-нибудь путник, в глазницах черепушки вспыхивали красные диоды. В остальном — все вполне заурядно. Опять же, не считая того обстоятельства, что так никто не строит и образчики «романтико-пиратской» архитектуры встречались лишь на Тартаросе. Из харчевни доносился приглушенный гул голосов (очевидно, аншлаг), за витражными окнами горел уютный желтый свет. Отчасти неуместной казалась спутниковая антенна на крыше.

Сказать, внутри ли находится Берг, не представлялось возможным. Да это и не требовалось.

Прежде чем войти, Громобой напоследок огляделся. Заведение размешалось у кромки воды, на вымощенной булыжником набережной. С моря подул теплый бриз, родившийся еще на экваторе. Пальмы нехотя шуршали жесткими, будто ножи, листьями. Гигантские луны величаво плыли по небосводу, демонстрируя свою власть в надземных чертогах. На округлых телах отчетливо виднелись кратеры, каньоны и хребты.

Неожиданно в пейзаже возникла другая деталь, компенсировавшая размеры деятельностью и интенсивным излучением. От земли до высшей точки эклиптики протянулась тонкая белая нить. На дальнем ее конце столб пламени был заметно толще. Тот, что тянулся к планете, стремительно истощался, представляя собой газообразные продукты горения. Звездолет несся ввысь, ввинчивался раскаленным сверлом в инертное небо, продавливал, преодолевал гравитационный капкан силой реактивных двигателей. Ничем более. Белая точка уменьшалась в размерах, уходила...

Троуп, затаив дыхание, следил за подъемом. Наконец, судя по тому, что излучение усилилось — ионизация корпуса достигла предела, — заключил, что судно уже в стратосфере.

Кто-то отбыл восвояси. Что ж, можно позавидовать.

Карман завибрировал. Полифоническая мелодия, точь-в-точь молодая гадюка, выползла наружу, обвила шею и просунула в ухо раздвоенный язычок. Блэйз усмехнулся. Соскучилась, что ли?.. Она умела подобрать момент (и как это у нее получалось?).

Опустив ногу, занесенную над ступенью, Громобой Достал модуль. Оный прибор слыл полезной функциональной вещицей, совмещая свойства компьютера, телефона, цифровой камеры, диктофона и прочего, прочего. В данный момент па дисплее мерцало личико Кэтрин. Что, в общем-то, ожидаемо и закономерно. Троуп ответил.

— Привет, милый!

— Да-да, — буркнул стрелок. — Что стряслось? Я же Работаю.

— Ты все время работаешь. — ИскИн надула губки. А на меня времени, понятное дело, не остается, Ничего не стряслось. Просто я волновалась и решила проверить, как дела.

— Ничего. ПОКА.

— Видел нашего голубчика?

Блэйз вздохнул:

— Еще нет. Но собирался это сделать, когда тебе захотелось «проверить». Его не оказалось в офисе. Мол, вышел прогуляться. Я стою перед заведением, где он может находиться.

— Отлично. Держи меня в курсе.

Дисплей погас, прежде чем Громобой сказал какую-нибудь резкость. Надо же — держать ее в курсе! Что за важная персона!.. А он кто — мальчик на побегушках?! Похоже, вроде того.

Одолев раздражение, Троуп повторил маневр со ступенью. Перенес вес тела. Повернул дверную ручку. Открыл. Череп зловеще ухмылялся над головой. Глазницы пылали адским огнем.

Дым внутри стоял такой, что хоть топор вешай. Или, если угодно, руби на куски, пакуй, а затем экспортируй в более консервативные миры. Атмосфера «Реор1е хавает» состояла из кислорода лишь в незначительной степени. Прочее пространство занимали продукты горения табака, марихуаны, опиума и иных сорняков, произраставших на окраинных планетах. Микрочастицы, пропущенные через дыхательные пути десятков курильщиков. Блэйз на одно опасное мгновение лишился ориентации. Глаза опалило огнем. Каждый вдох кошмарной среды отдавался жгучей пустотой.

Неплохой ход. 1:0 в пользу заведения. Наконец приноровившись, Громобой смог оглядеться.

Общая зала, большая и людная. Массивные, нарочито грубые деревянные столы. Беленые стены. Закопченные балки под потолком, увитым столетней паутиной. Огромная чугунная люстра с килограммами парафиновых сосулек. Да-да, на ней горели не лампы накаливания, изобретенные стариной Эдисоном, а несчетное множество свечей.

Звон бутылок, хриплый хохот, говор десятков наречий. Все то, что выталкивала наружу фантазия, стоит лишь попытаться представить самую что ни есть пиратскую, рафинированную харчевню. Внутренности под стать наружности. Все в традиции.

За столами восседали корсары. Люди и инопланетяне... Сброд, какого поискать. Ели, пили и общались. Много ели, много пили и еще больше болтали. Бахвалились сомнительными успехами: разграбленные суда, жестокие абордажи, тоннаж ценного груза, число убитых и, что куда более важно, убитых персонально рассказчиком (в ряде случаев цифры разнились в незначительных пределах)... Каждый считал своим долгом приврать и соответственно превзойти ложь коллеги. Со стороны это походило на байки рыбаков, то и дело разводящих руками. У кого руки длиннее, тот и лучший рыбак.

Появление Троупа не вызвало ажиотажа. Здесь не было завсегдатаев. Те, что посещали «Реорlе хавает» регулярно, наносили свои визиты по возвращении из походов, следовательно, с паузой во многие месяцы. Кое-кто бросил на вошедшего небрежный взгляд, отпустил один-другой комментарий, чем все и исчерпалось. Блзйз не очень-то походил на легавого, налоговика или флотского. Он был похож на охотника за головами, а представители этой редкой профессии не слишком отличались от преступников — во всяком случае, внешне, и только Случай ставил их по ту либо иную сторону Закона. Недалекие, опухшие от алкоголя флибустьеры не ощутили бы разницы и на трезвую голову. Очевидно, приняли незнакомца за своего. Благо, здесь ВСЕ незнакомцы.

Это хорошо. Громобой рассчитывал не раскрывать своё присутствие до того момента, пока Рамирес не окажется в пределах досягаемости. Первым же делом следовало установить, здесь ли посредник вообще, Продвигаясь между деревянными столами, Троуп размышлял над вопросами, имевшими первостепенную важность. На пути не возникало препятствий. Судя по всему, стрелок выглядел в должной мере сурово, и даже матерые пираты считали за лучшее убраться с дороги, даже со слезящимися глазами и спертым дыханием. Окружающее расплывалось, и поэтому приходилось часто моргать.

Блэйз направился к стойке бара, где можно присесть на один из высоких табуретов и осмотреться. Если Берг здесь, возникал ряд иных неясностей. Во-первых, заметил ли он охотника и, если ответ положителен, узнал ли?.. Предупрежден ли?.. Это, впрочем, сомнительно. Предупредить мог лишь Билл. Громобой, отбывая, не заметил ни единого Курьера. Даже если допустить, что тот явился вскорости, навряд ли он отправился бы прямиком к Тартаросу и навряд ли опередил «Versus» в гиперпространстве.

Тем не менее... Нужно не терять бдительности. И держать в поле обзора как парадный, так и черный выходы. А также — лестницу в «нумера». Все три объекта, представленные в отличных ракурсах, открывались с табурета, который облюбовал Троуп.

Вдруг... какой-то наглец, задохлик с черной бородой и кинжалом за поясом, намерился взгромоздиться на табурет, нимало не подозревая о тактических качествах последнего, образующих в совокупности превосходную наблюдательную точку, а преследуя примитивную цель пристроить куда-нибудь субтильный зад. Невероятно.

Блэйз поторопился, пока не произошло непоправимое. Худосочный тип всего-навсего выпускал шасси, заходя на посадку, а не совершил ее. Ситуацию спасало то, что табурет почти равнялся его росту. Громобой зашел со спины и положил руку на плечо задохлика.

— Погоди, приятель. Здесь занято. Поищи себе другое место.

Корсар недовольно фыркнул. Он и без того изнемог от неравной борьбы с табуретом, а тут какой-то дылда требует «поискать себе другое место»!.. Это уж чересчур.

— А не пошел бы ты — остервенело начал малыш.

Не дослушав фразу до конца (ее содержание не оставляло места смысловым маневрам), Троуп выбросил вперед правую руку. Пальцы сжались на запястье худого субъекта. Всего на мгновение. Достаточное, чтобы раздался тихий треск. Парень охнул и отдернул руку от оружия. Злость усилилась. Оскалившись, он посмотрел в лицо обидчику.

Увиденное произвело на него большее впечатление, нежели боль в запястье, предположительно сломанном. Глаза верзилы покраснели, сильно слезились, а лоб и щеки покрывала испарина. Симптомы, доподлинно известные любому наркоману со стажем. Такой эффект давал синтетический препарат под названием «берсерк». У него имелась одна странная, уникальная особенность. Несчастные, принявшие хоть одну дозу, время от времени утрачивали самоконтроль и превращались в машины убийства — бешеные, безжалостные, нечувствительные к боли. По слухам, военное ведомство приложило руку к производству «берсерка», рассчитывая сделать космический спецназ страшнейшей силой в Галактике. Последствия того, что энное количество наркотика рассеялось по гражданскому сектору, проявлялись по сей день. СМИ редко решались показывать то, что препарат делал с людьми. С теми, кто попадался на пути.

Неудивительно, что задохлик сперва побледнел, затем покраснел и, наконец убрался восвояси.

Блэйз усмехнулся, усаживаясь на табурет. Раздавленные орешки, служившие источником зловещего треска, посыпались в ту же тарелку, где и лежали секунды назад.

Инцидент прошел незаметно. Быстро, без лишнего шума, не утруждая публику непотребными сценами. Почти профессионально. Громобой вытер лоб тыльной стороной ладони.

Тут перед ним материализовался робот-бармен — длинные щупальца-шланги, оканчивающиеся краниками, корпус в популярном стиле «ретро», голова с глазами-объективами, расположенными по периметру. Из спины андроида торчали пластиковые трубки, по которым струились разноцветные жидкости — пиво, джин, ром и так далее. Трубки, уходили под стойку бара, где, нужно полагать, стояли объемные баки. Благодаря такому «коннекту» робот походил то ли на марионетку, то ли на больного, подключенного к аппарату жизнеобеспечения. Весьма жутковато, что ни говори.

Вместе с тем, со своими обязанностями бармен справлялся отлично. Ухитрялся обслуживать дюжину клиентов одновременно, удовлетворяя грубые, подчас нелепые требования, и, кроме этого, наполнял бокалы, доставленные официантами. Все три пары щупалец летали в разные стороны. За андроидом присматривал паренек — нырял под стойку, чтобы поправить или заменить емкости, расставлял стаканы, а когда в обороне возникала прореха, разливал напитки из стационарных краников. Система налицо.

— Что желаете, senior?.. — вежливо справился робот скрипучим металлическим голосом.

— Э-э... — Троуп сказал первое, что пришло в голову. — Полпинты светлого, пожалуйста.

Бармен в мгновение ока нацедил полпинты.

— Будьте любезны. Приятно общаться с воспитанным джентльменом.

Пока Блэйз раздумывал, чем ответить на любезность (да и стоило ли?.. Это просто андроид, и учтивость у него в алгоритмических базах), собеседник умчался к другому концу стойки. Оно и к лучшему, а то на «джентльмена» начали поглядывать соседи.

Громобой хлебнул пива, имевшего странный солоноватый привкус, и огляделся. Пираты, пираты... Рамирес. Хвала Создателю. Посредник облюбовал угловой «кабинет». Круглый стол, закрытый парой перегородок. Оттого-то Троуп не заметил его от входа. Со стороны же залы ничто не перекрывало обзора. Берг потягивал из бокала нечто зеленое, закусывал фисташками и поддерживал оживленную беседу. Облик его оказался весьма занимателен. Темно-серая кожа, овальная голова и узкое, покрытое костяными пластинами лицо. Большие желтые глаза рассекали острые, «змеиные» зрачки. Рот, лишенный губ, походил на разрез, сделанный хирургическим лазером.

Длинные, худощавые руки двигались с завидным проворством и точностью. Каждый жест выдавал подспудную, едва сдерживаемую силу. Это было тем более странно, что обе кисти Иного заменяли металлические протезы. Не декоративные безобидные поделки, призванные замаскировать увечье, а угрюмый титан. Боевые электронно-механические придатки, соответствующие всем признакам холодного оружия. Игрушки, чрезвычайно распространенные в Космической Пехоте, особенно среди танкистов. Однако Рамирес брезговал как краской телесного цвета, так и силиконом, каковой зачастую наносили на протезы. Только серый, бескомпромиссный металл.

Это кое о чем говорило. О чертах натуры Берга, что могут стать серьезной проблемой.

Посредник не обращал на охотника ни малейшего внимания. Не заметил?.. Его поведение не выдавало ни тревоги, ни готовности отразить нападение (это, впрочем, не означало, что таковой готовности не было; космический волк, обожженный сотнями сражений — боевые протезы не заработаешь, сидя на диване — должен превосходно собою владеть). Блэйз видел такого Иного впервые и потому не рисковал делать далеко идущие выводы. Вместе с тем, навряд ли Рамирес сидел бы в таверне, потягивая токсичное пойло, если бы узнал, что по его душу прибыл некий стрелок.

Следовательно, секретарша не спешила поднимать тревогу. То ли угроза возымела должное действие — иное в случае с пугливой девицей представлялось маловероятным, учитывая, что незнакомец продемонстрировал серьезность намерений, обезвредив охранника... То ли секретарша попросту лишилась сознания, пытаясь наложить на рану жгут... То ли, что представлялось наиболее вероятным, Берг отключил телефон и игнорировал приглашения обслуги ответить на звонок, ежели, конечно, здесь такое практикуется.

Как бы там ни было, бывший флибустьер не ушел. Сидел на месте и, похоже, не торопился. Громобой ничуть не сомневался, что верно провел опознание. В архиве имелся единственный снимок, и тот — паршивого качества. Однако другой такой физиономии на Тартаросе днем с огнем не сыщешь. И на десятки парсеков в округе. Представитель древней, вымирающей расы, изгнанной с родной планеты либо сделавшей нечто, после чего прародительница стала непригодна для обитания. Такое случалось сплошь и рядом.

Иной был не один. Компанию ему составлял человек — обладатель роскошных рыжих усов, расправивших крылья, будто парящий орел. На голове, противопоставляясь столь буйной растительности, красовалась широкая плешь. В обычное время ее прикрывала ветхая, бывалая «треуголка», но, отдавая дань уважения собеседнику и заведению, усатый субъект положил ее рядом с собою на стол. Темно-красный камзол также привлекал внимание. Потрепанный, латаный-перелатаный вдоль и поперек, он представлял для хозяина несомненную ценность. Лишь для него самого. Корсар мог приобрести любую одежду, какую пожелает. Доказательством этому служили ЗОЛОТЫЕ пуговицы, которые он не поленился пришить к своему любимому убранству.

Вне сомнений, это какая-то шишка. Троуп сделал такой вывод, ориентируясь далеко не по пуговицам.

Просто Рамирес не встречался ни с кем, за исключением важных шишек — шкиперов, кораблестроителей, оружейных подрядчиков. Усатый тип более всего походил на капитана. О том, что говорящие вели неспешную деловую беседу, а не поминали «минувшие боевые деньки», свидетельствовали жесты и манера держаться.

Вот пират повернул голову под таким углом, что Блэйз смог разглядеть черную повязку на правом глазу. Ба!.. Камзол, усы, повязка. Орел!.. Что еще требовалось для имиджа грозе Глубокого Космоса?.. Разве что попугай... Определенно, настоящий капитан.

Ладно. Громобой непринужденно отвернулся, словно оглядывался невзначай, и не заметил ни одного знакомого лица. Не хватало еще встретиться с посредником взглядом или привлечь внимание. Необходимо расслабиться, вообще думать о цели данного визита поменьше. Берг, будучи опытным профессионалом, мог почувствовать как взгляд, так и другую заинтересованность своей скромной персоной. В особенности если интерес так интенсивен и происходит от подозрительного персонажа.

Вместо того, чтобы беззастенчиво пялиться, Троуп избрал другую тактику. Требовалось узнать, о чем они говорили. Возможно, о нем самом — обсуждали атаку, план бегства... Всю необходимую аппаратуру охотник имел при себе. Лениво сунул руку в карман, нашарил модуль. Включил. Выбрал опцию «микрофон» и, после того как выдвинулась крохотная антенна, направил в сторону углового «кабинета». Па дисплее появился анализатор спектра. Есть контакт. Теперь можно подключиться. Появился проводок с наушником. Во время описанных манипуляций Блэйз не оглядывался и, когда все было готово, отключил дисплей. Он проделывал это не одну сотню раз.

С виду — ничего странного. Парень слушает радио. Антенна предназначалась и для этого.

— ...Каботажный лом в иллюминатор, мне чертовски нужны эти пушки, сэр! За ними я готов лететь хоть на край света! Только, беда, у нас проблемы с местными копами...

Хриплый бас нахрапом пробивался сквозь посторонние шумы. Тем не менее, в какофонии таверны он звучал вполне отчетливо. Одноглазый привык общаться на повышенных тонах.

Вот заговорил собеседник. Негромко и спокойно. Громобой, сосредоточившись на звуках, измыслил странные образы. Если голос пирата походил на слона, идущего напролом, то Рамирес говорил наподобие того, как змея шелестела в траве. Чтобы различить хотя бы часть сказанного, Троупу приходилось напрягаться. Он поставил громкость на максимум, но стало еще хуже — в барабанную перепонку ударил жуткий гам.

— ...Для того чтобы разрешать problema подобного рода, и существуют специалисты... — Мощный музыкальный разряд. Смена композиции — сладенькое «диско» унесло энергичное гитарное соло. «АС/DС». Блэйз недовольно сбавил громкость. — ...Окажу посильную socorro. Мои отношения с оружейниками далеко не идеаль... — Звон бокалов, отразившийся в зубах стрелка острой болью. — ...Уважают. Уверен, консенсус будет найден.

— Чего?.. — топнул слон.

— Столкуемся. — Иной, похоже, успел абстрагироваться от бурного прошлого и перескочил на холодный бизнес-сленг. В произношении также присутствовало что-то змеиное. Шипящие нотки, балансирующие на грани слышимости, необычный акцент. В целом же звуки казались более или менее типичными. Тот, кто не видел внешнего облика, мог заключить, что они порождаются человеческим горлом. — Вы получите arma. Я...

Оглушительный залп дружного хохота. Громобой едва не вскрикнул. Нет, это уже слишком. Он вновь вдавил клавишу. Так ведь недолго и оглохнутъ. Ладно, главное он понял. Парочка его не заметила и не замышляла ничего недоброго (если, конечно, не понимать под «недобрым» незаконный монтаж дальнобойных орудий). Троуп слегка успокоился. Хлебнул пива — Он ни на мгновение не ослаблял бдительности, продолжал прислушиваться, но уже не напрягался.

Достаточно отдельных фраз, по которым можно делать конкретные выводы. Обычная беседа дельца с клиентом. Пушки, оружейники. Любезности, гарантийные заверения, прощупывание почвы в ожидании базовой темы — денежной суммы. Ерунда.

Следует дождаться, когда Берг распрощается, и взять его тёпленьким. Вероятно, на улице. В харчевне слишком людно. И вообще... Лучше обойтись без лишнего шума.

Каждую секунду, несмотря на все благоприятные соображения, Блэйз ожидал тревоги. Момента, когда Рамирес полезет в карман, выудит модуль — ведь должен же иметься у такого важного коммерсанта карманный модуль?! — ответит на вызов и начнет оглядываться. Пока взгляд не наткнется на высокого джентльмена, сидящего у барной стойки.

Однако минуты уходили, а ситуация ничуть не менялась. Судя по всему, секретарша оправдывала стереотип далеко не полностью и не питала к собственному боссу пылкой влюбленности. Ее куда больше занимала СВОЯ безопасность. И это правильно. Громобой было пожалел, что не припугнул, не предостерег от попыток связаться, но отбросил эти мысли. Девица пребывала в ступоре и, вероятно, позабыла об экстренной связи. Не следовало напоминать ей об этих возможностях. Иного способа предотвратить коллизии, не считая убийства, просто не было. Связать? В этом случае охранник истек бы кровью. У самого Троупа не оставалось ни времени, ни охоты самолично заниматься перевязкой (не говоря уж о скверной вероятности измазаться столь неопровержимой уликой, как чужое ДНК). Поэтому приходилось надеяться на Случай.

Как ни претило это охотнику.

— ...быстро, насколько esposible, — отвечал посредник на вопрос, приглушенный плотным саундом «АС/DС». — Полагаю, инсталляцию следует... на нейтральной территории.

— Верно, разрази меня гром...

Будто в подтверждение последней фразы, компьютер вдруг завибрировал, и Блэйз чудом не выронил дорогостоящее оборудование. Поскольку монитор был отключен, отсутствовали и сведения об абоненте. Впрочем, Громобой и без того знал, кто это.

— Чего? — буркнул он.

— Привет, милый! — раздался в наушнике мелодичный, жизнерадостный голосок. — Ты где?

Троуп подозревал, что звонить по телефону и задавать вопрос «Ты где?..» — второе (первое, конечно, маникюр) любимое занятие каждой женщины. Причем ИскИны — не исключение.

— В заднице, — не выдержал стрелок. — Я чертовски, невероятно занят! Если ты не прекратишь названивать, придется обесточить твои базовые процессоры. И резервные.

Кэт рассмеялась:

— А кто будет управлять кораблем? И согревать постель? Фигурально выражаясь, — добавила она.

— Именно, — подтвердил Блэйз и оборвал связь. Вокруг вновь воцарился стереофонический бедлам.

«Реорlе хавает». В правом ухе эффект, многократно усиленный микрофоном, ощущался гораздо сильнее. Громобой пожалел, что грубо обошелся с боевой подругой, затем передумал. Девчонка наглела.

— Боцман?.. — понимающе осведомился сосед, посмотрев на модуль.

— Вроде того, — неохотно ответил Троуп.

— Да, наш — тот еще шельма.

— Соболезную. — У охотника не возникло ни малейшего желания вступать в беседу.

Почувствовав это, флибустьер отвернулся с видом человека, оскорбленного в лучших чувствах.

Блэйз, избавившись от участливого внимания, смог, наконец, сосредоточиться на деле.

И как раз вовремя. Переговоры приближались к кульминационному моменту. Собеседники понизили тон — вряд ли заподозрили слежку, отнюдь скорее непроизвольно, как люди, вступившие в сговор, — и склонились над столом, пристально глядя друг на друга.

— ...формальной предоплаты, — продолжал Берг. — Не столько для покорного слуги, сколько для улаживания вопросов. Сами знаете — подкуп полиции, лоцманы и тому подобное... ( Чей-то вопль «Пива мне, пива!..») ...также потребуют dinero. Не извольте сомневаться.

— Верю, тысяча чертей, — проворчал шкипер. — Я готов. Где мы можем провести расчет?

— Полагаю, — Иной взглянул на часы, — мой офис представляется наиболее подходящим... (Барабанная дробь из акустической системы) ...Однако, senior, не осмелюсь утруждать вас прогулкой. Менять coordenadas, в сущности, ни к чему... (Хохот) ... Я арендовал одно из здешних помещений. Все надежно, проверен каждый квадратный дюйм...

— Тогда идем, азот мне в топливный отсек. — Одноглазый начал вставать из-за стола.

— А как же ваши compadres?.. — Рамирес кивнул в сторону.

Громобой посмотрел туда же. Один из центральных столиков оккупировали четверо увальней, один другого безобразнее. Они играли в карты и привычно переругивались, как умеют лишь моряки и пожарные. Похоже, их всецело занимала игра и выпивка, на капитана никто не обращал внимания. То, что это головорезы отборных мастей, у них написано на физиях — Если потащатся следом, изрядно осложнят задачу.

— Подождут, — небрежно бросил корсар. — Им не привыкать.

— Seguro, что так, — вполголоса прокомментировал посредник, также поднимаясь на ноги.

Выйдя из «кабинета», он твердой, уверенной походкой бывалого астронавта направился к лестнице. Шкипер выждал пару секунд, безуспешно пытаясь привлечь внимание подчиненных, не уронив попутно достоинства, затем плюнул и шагнул к перилам.

Троуп вынул наушник, смотал провод и убрал компьютер. Выложил на стойку пару монет, допил пиво, стараясь всем видом выказать безмятежность и неторопливость. Затем все-таки поднялся на ноги и, не оглядываясь, двинулся к лестнице. Он ожидал оклика, даже заготовил напыщенную отповедь, но в ней не возникло нужды.

Никто не пытался ни остановить, ни окликнуть, и Блэйз невозбранно взошел по лестнице. Площадка второго этажа плавно переходила в длинный коридор. Ряды одинаковых деревянных дверей. Источником света служили крохотные галогенные лампочки, вмонтированные в потолок через промежутки в три фута. Следующий лестничный пролет загораживала дверь, более массивная, нежели те, что находились в коридоре, и оснащенная кодовым замком. «Посторонним В.». Очевидно, третий этаж представлял собой запрещенную зону. Подсобные помещения, президентский пент-хауз или жилье хозяина. Оставалось надеяться, что Берг отправился не туда, и малосимпатичный термин «посторонний» распространялся, в том числе, на него самого.

Громобой окунулся в прохладный полумрак коридора. Если конспираторы все-таки здесь, отыскать их не составит труда. Прежде всего, по звуку. Не могли ведь они сидеть абсолютно бесшумно?.. Шелест денег, тихие споры, писк калькулятора. Двери оказались хлипкими, немногим толще фанеры. Однако прежде всего стрелок проверял, не пробивались ли у порогов лучи света. Троуп старался шагать бесшумно, дабы не спугнуть добычу. Конечно, он собирался показаться на глаза, но предпочел бы обнаружить себя, а не быть обнаруженным. В последнем случае будет утрачено столь важное тактическое преимущество, как внезапность. И гарантированы ненужные проблемы.

Коридор поворачивал под прямым углом. Блэйз как раз шел к этому углу, размышляя о том, что Рамирес — не дурак. Если он говорил, что приняты меры, значит, так оно и есть. Сделав такой вывод, охотник замедлил шаг, покуда не остановился вовсе. Не одно лишь соображение об осторожности Иного, а какое-то другое чувство вынудило его замереть и словно прижало к стене, прошептав на ухо: «Не так быстро, приятель».

Не прошло и пары секунд, как за поворотом щелкнул замок. Скрипнула дверь. В коридоре заметно посветлело. Из номера, тем не менее, никто не вышел. Громобою представилось, как Берг, принюхиваясь, застыл на пороге и с подозрением вытаращился в полумрак. Не исключено, он вооружен. Желал удостовериться, не следил ли кто-нибудь за ними. Не подчинись Троуп предчувствию, и происходящее приняло бы дурной оборот, превратившись в продолжительную и, главное, шумную возню. Продолжительную потому, что от посредника была польза лишь в том случае, если он жив.

Наконец дверь захлопнулась. Вторично щелкнул замок.

Блэйз выждал немного и сдвинулся с места. Коридор за поворотом был пуст. Из-под одной из дверей пробивался свет. Вывеска, опознавательный знак. Громобой истолковал его верно. Вынул пистолеты, клацнул предохранителями. Скверно, что дверь заперта. Ковыряться в замке нет времени, возможности и, собственнно, умения.

Придется действовать грубо. Что, впрочем, ничуть не исключало профессионализм.

Троуп подкрался к двери, у порога которой лежал «половичок», и прислушался. Хруста купюр пока не слышалось. Расчет в безналичной форме?.. Вряд ли Звучали лишь приглушенные голоса. Торгуются. Следовательно, по сторонам не смотрят.

Можно воспользоваться микрофоном, но... необходимо ли? Подумав о модуле, Блэйз вспомнил, что забыл его выключить. А вдруг ИскИну вздумается позвонить?.. Чтобы, само собой, задать любимый вопрос?.. Неожиданно — и, как всегда, некстати — Громобой сделал новое открытие. Кэт звонила не затем, чтобы узнать его местонахождение (для нее это не составляло проблемы — стоит лишь запеленговать сам телефон), и не для того, чтобы узнать, чем он занят. Более того, виртуальной девице прекрасно известно, чем обычно увлечены ее физические, не в пример более глупые конкурентки... Потому она и звонила. Чтобы сделать разницу максимально прозрачной.

Нахмурившись, Троуп постарался выбросить все это из головы. У него другие заботы.

Главное — вломиться в нужную дверь. Если ошибиться и в комнате окажется некто, чья персона ничуть не интересовала охотника, то... придется переквалифицироваться в цирковые работники. Но нет, едва ли — в одном из голосов звучали шипящие нотки, а речь другого изобиловала фразами вроде «Тысяча чертей», «Бездна Космоса» и т. п.

Сомнений нет — это они.

Блэйз взял разгон и мощным ударом ноги вышиб дверь. Петли остались, зато замка как не бывало. Ворвавшись, стрелок мгновенно сориентировался. Пистолеты, зажатые в руках, взяли на прицел обе цели. Благо, размеры номера не предполагали масштабных маневров. Одноглазый шкипер и Рамирес были здесь, на расстоянии вытянутой руки друг от друга и двух-трех футов от Громобоя. Оба остолбенели от неожиданности, затем — нужно отдать должное, через доли секунды — потянулись к оружию. Рефлекторно, не вполне сознавая, что пистолеты готовы вынести смертный приговор.

— Советую не делать этого, джентльмены, — улыбнулся Троуп. — Поднимите-ка руки.

Оба нехотя подчинились.

У пирата под камзолом обнаружился целый арсенал. Берг оказался не пример цивилизованней и прихватил на деловую встречу единственный бластер. Чего, однако, было бы вполне достаточно.

— Вот так, — кивнул Блэйз. — Теперь мы проделаем простую операцию. Медленно и осторожно, будто младенца баюкаете, достаньте оружие и перебросьте на эту кровать. — Не сводя глаз с парочки, он кивнул на кровать, стоявшую подле двери. — Но предупреждаю — без шуток. Если кто-нибудь вздумает выкинуть фокус, я сделаю в нем лишнюю дырку.

— Разрази меня гром!.. — не выдержал корсар. — Кто ты такой, чтобы врываться и угрожать?!

— Вопросы — позже, — отмахнулся Громобой. — Сперва разоружимся. Без спешки, с предельной аккуратностью. От этого, без преувеличения, зависят ваши жизни. Вы первый.

Ствол, направленный на Иного, слегка покачнулся. Такая очередность говорила о том, что Троуп считал посредника наиболее опасным. Несмотря на единственный бластер. В дополнительном оружии почти наверняка не было нужды. Не мог Блэйз, в самом деле, потребовать снять и кинуть на кровать протезы?! В любом случае Рамиреса следовало держать под прицелом. Бывалый преступник опасен даже с голыми... руками.

Берг оставался невозмутим. Во всяком случае, по его физиономии, покрытой костяными наростами, прочесть что-либо было решительно невозможно. Он Медленно опустил руку («Левую», — приказал Громобой) и, обхватив рукоять бластера двумя титановыми пальцами, вынул оружие из плечевой кобуры. Затем, демонстрируя ту же сноровистость в обращении с кибернетическими придатками, бросил бластер на кровать.

— Ваш черед. — Пистолет качнулся в сторону флибустьера.

Тот заскрежетал зубами от злости, но не рискнул ослушаться. Уж слишком сдержанно держался незнакомец, чересчур многое в его повадках выдавало профессионала.

Капитан перебросил на кровать следующие предметы: бластеры (два экземпляра), длинный кинжал, метательный нож, портативный лазерный резак, баллон с неким отравляющим газом, кастеты (два экземпляра) и резиновую дубинку. Глядя, как росла куча опасных игрушек, Троуп не скрывал удивления. Такое каждый день не увидишь.

Завершив процедуру разоружения, шкипер отряхнул руки и с вызовом поглядел на самозванца.

— Все.

— Нет, не все, — возразил Блэйз. — Вы забыли тот бластер, что заткнут за пояс, за спиной.

Иной бросил на клиента небрежный, снисходительный взгляд. Какой дешевый трюк.

Пробурчав под нос «Чтоб тебя в черную дыру унесло», одноглазый подчинился. Миниатюрный, дамский бластер полетел в кучу. «Впору начинать торговлю», — подумал Громобой.

— Теперь ты назовешь себя, тысяча чертей?!

— Не признали? — Троуп усмехнулся. — Спросите у своего контрагента. Он-то наверняка узнал.

Рамирес пристально изучал вошедшего желтыми, с вертикальными зрачками, глазами.

— Блэйз по прозвищу Громобой, — прозвучало тихое шипение. — Охотник за головами. Живая легенда.

— Чего?! Охотник?.. — Пират превратился в комок нервов. Повернувшись к Бергу, выпучил глаза. — Ты, ублюдок, легавого по мою душу привел?.. Думаешь, поделится с тобой?.. С самого начала знал, не стоит доверять грёбаному инопланетянину, знал же...

— Imbecil. Большей чуши в жизни не слышал, — огрызнулся посредник. — Ты, никак, сам его навел... — Выдвинув встречное обвинение, он умолк. Отсутствовал сколь-либо вразумительный мотив. Рамирес не состоял в Розыске, его бизнес на Тартаросе был легален. Кроме того, он не успел совершить ничего предосудительного — в данной, конкретной сделке.

— То-то!.. — фыркнул флибустьер. — Ты...

— Всем молчать, — велел Троуп. — Во-первых, я не легавый. Еще точнее — не полицейский. Хотя, бесспорно, охраняю Закон. Во-вторых, меня не навел НИ ОДИН из вас. Я САМ провел поиск, что, признаюсь, было нетрудно. В-третьих, обойдемся без ксенофобии и расизма.

Он замолчал. В тишине прозвучало тихое «Разрази меня гром».

— Непременно, — ответил Блэйз. — Вздумайте лишь выкинуть какой-нибудь фокус. Очевидно, вы один из немногих преступников, не слыхавших обо мне, по причине информационной изоляции. Берите пример с товарища. — Стрелок кивнул на Берга. — Он-то не двинется, пока я не прикажу. Знает, что мне не доставит труда пустить пулю между глаз.

— Так это пистолеты?.. — уточнил корсар с несвойственным моменту энтузиазмом. — То-то я гляжу, странные бластеры!.. Порох сгорает, и газ толкает кусочек металла?

— Совершенно верно, — сказал Громобой. — В наши дни редко встретишь ценителя.

— Описанный процесс сопровождается шумом, — встрял в дискуссию Иной. — Это привлечет внимание, Сюда поднимется guardia. Вас поместят под стражу, а затем осудят.

— Вздор. Выстрел рассеется в этом бедламе, как стакан молока в ведре бензина. — Троуп кивнул на дверной проем, в который проникали с первого этажа гам, музыка и хохот. — Если, впрочем, кто-нибудь расслышит, то не придаст значения. Шум пороха сейчас в диковинку. И потом, ни одного из вас это не должно волновать — вы ведь будете мертвы. Одноглазый громко сглотнул.

— Что вам нужно? — наконец спросил Рамирес.

— Сведения. Информация. Данные. Об одном из клиентов... Бывшем.

— Каком?..

— Если я назову имя, — осклабился Блэйз, — мне придется застрелить вашего НЫНЕШНЕГО клиента. Или же вы это сделаете сами. Позднее. Такой поворот не в моих и не в ваших интересах. И разумеется, не в интересах нашего друга. Не говоря о том, что, совершив убийство, я тем самым лишил бы себя эффективного средства воздействия.

Шкипер, покраснев, возмущенно подал голос:

— О каком воздействии ты говоришь?

— Полагаю, мы еще вернемся к этой теме. А если нет — не стоит заострять на ней внимание.

— Какие ИМЕННО вас интересуют noticias? — прошипел посредник. Глаза его яростно горели.

— Все. ВСЕ, что есть. Что знаете.

— На это я пойти не могу, — безапелляционно сообщил Берг. — Можете disparar, я ничего не расскажу. Выдавать secretos клиента противоречит профессиональной этике. Если бы мне приходилось сообщать первому встречному все то, что он желал знать, лишь под тем предлогом, что на меня направлено оружие, мое дело давно пришло бы в упадок. Если я буду разбрасываться информацией, то в любом случае я — саdavег. Труп.

Громобой пристально на него смотрел.

— Вы — смелый... человек. Я ценю это качество. Тем не менее, скажите мне вот что... — Он помедлил, выстраивая формулировку. — Не противоречит ли вашей этике то, что ваше бездействие напрямую повлечет смерть другого существа и также — клиента?..

— Противоречит, — поколебавшись (впервые с момента вторжения он показался озадаченным) ответил Иной. — Я не могу причинить сlientо вред ни действием, ни бездействием.

Троуп удовлетворенно кивнул. Кто знает, что за мысли варились в черепушке этого парня?.. Не исключено, он не кривил душой, когда предложил стрелять. Он — не человек, и об истинных мотивах его слов и поступков оставалось только гадать. Возможно, честь и репутация ему дороже жизни. Как ни странно это звучало в современных реалиях.

— Видите, сэр? Мы вернулись к беспокоившей вас теме. — Блэйз повернулся к капитану. Затем смерил Рамиреса взглядом. — Сеньору придется выбрать меньшее из зол. Или он развязывает язык и рассказывает все, что я хочу знать, нарушив высокие принципы в отношении означенной персоны, или... продолжает упорствовать, и мне не остается другого выхода, кроме как пристрелить вас, сэр. Ничего личного, просто бизнес. — Его благожелательная улыбка ничуть не вязалась с произнесенными словами. — В последнем случае, смею предположить, этика подвергнется гораздо более серьезному удару.

Монолог столь сильно подействовал на пирата, что он, бедняга, лишился дара речи.

Зато посредник исходил негодованием.

— Значит, истории, что о вас рассказывают, — чистая правда. Вы — безжалостный asesino!..

Громобой пожал плечами:

— Когда дело касается мерзавцев, у которых руки по локоть в крови, — да. Тогда я безжалостен. У вас, senior, любопытное прошлое, хотя Розыска вам удалось избежать. Вероятно, по недоразумению или упущению чиновников. Судя же по реакции вашего клиента, — он кивнул на обладателя роскошных усов, — орудия ему нужны не для праздничных салютов, отнюдь.

Собеседники молчали, переваривая услышанное.

— Если вы убьете обоих, — заговорил Берг, — или кого-то из нас, вам не избежать venganza. Ваш корабль не оторвется от бетона. Но если даже взлетит, то будет уничтожен в atmosfeга. Судя по всему, вы прилетели на Тартарос без licencia, в противном случае о прибытии охотника трубили бы на каждом углу. Следовательно, совершив asesinato, вы приравняете себя к обычному el criminal. Не служителю Закона, но...

Троуп кивнул. Что ни говори, паршивец его уел. Придется обойтись формальным ответом.

— Полагаю, для ВАС это не будет иметь ни малейшего значения, — ответил он. — Если я прикончу одного, то оставлять свидетеля также нет резона. Это будет соответствовать если не букве, то духу Закона. Двумя преступниками меньше, что плохого?.. То обстоятельство, что нормативные акты вашей вшивой планетки играют на руку негодяям, раздражает не одного меня. Меньше всего вас должно заботить, как я справляюсь с поточными проблемами. Если это вообще можно назвать проблемами...

Иной, не мигая, смотрел на него огромными желтыми глазами, словно пытался загипнотизировать.

— По-моему, senior, — проговорил он, наконец, — вы блефуете. Ворвались, грозите архаичным оружием, утверждая, что убьете обоих... Что ж, стреляйте. Первым — в меня. Если кто-нибудь узнает, что я иду на соntrato с шантажистами, меня убьют в скором periodo.

— Первым?.. — Блэйз улыбнулся. — Едва ли. Сперва я убью вашего клиента и только затем... — Тут в голову ему пришла любопытная идея: — Вас же просто свяжу — до того момента, пока в номер не заглянет обслуга. Как думаете, сколько понадобится времени, чтобы каждая портовая крыса узнала, что вы предпочли убийство клиента разглашению информации многолетней давности?.. Полагаю, немного. Многие ли толстосумы пожелают стать вашими НОВЫМИ клиентами?.. Ответ более чем очевиден.

В наступившей тишине клацнул металл — это Рамирес сжал протезы в кулаки.

— Предупреждаю, — сказал Громобой, — без глупостей. Вы сами признали, что истории обо мне — чистая правда. Мне не составит труда отразить нападение, оставив вас в живых. Во всяком случае, жизненно важные органы повреждены не будут. Но лучше не пробовать. Ваш организм представляет для меня сплошную загадку. В отличие от НЕГО.

Флибустьер походил на испуганного усатого терьера и переводил взгляд с одного на другого. Затем его прорвало.

— Да вы что, лопни мой скафандр, очумели оба?.. Рассуждаете о моем убийстве, будто меня вовсе здесь нет?! Отличная планета, нечего сказать!.. Не успел прилететь, как, миллион световых лет, угодил под ствол! Ты тоже, сукин сын, хорош!.. — Перст обвиняюще указал на посредника. — Притащил в эту дыру и даже не пытаешься спасти мою шкуру!.. Споришь о том, рассказать ли что-то о парне, который плевал на тебя?! И кого, в придачу, оставят В ЖИВЫХ?! Ну-ка, паршивец, вытаскивай меня отсюда!

— Именно этим я и занимаюсь, — прошипел Берг, — если ты не понял.

— Не похоже, — заметил Троуп. — Вы слушайте, он дело говорит. Его роль в этой пьесе вторична. Не годится, чтобы пострадал посторонний. Тем более что за него НЕ ЗАПЛАТЯТ.

Юмор оказался неадекватно воспринят. Шкипер испуганно задрожал. За время полемики Блэйз ни на мгновение не отвел от собеседников глаз, регистрируя любое движение, а пистолеты ни на сантиметр не отклонились от поражающего вектора. Однако, завидев такую реакцию, стрелок все-таки поглядел под ноги корсару: не образовалась ли смердящая лужица. Работать в такой обстановке было бы не особо приятно. Казалось, номер застыл на несколько секунд, а действующие лица превратились в восковые фигуры. Немая сцена: Громобой с пистолетами в руках, одноглазый вытаращился на самозванца, разинув рот; инопланетянин по-прежнему изображал изготовившуюся к броску кобру. Несмотря на многие различия, что пролегали меж ним и представителями человеческой расы, предугадать его соображения не составляло труда. Они вполне прозаичны, потому как законы коммерции неизменны по всей Галактике.

— Виеnо, — раздалось наконец в тишине. — Ваша взяла, gringo. Я расскажу. Но как быть с ним?

Рамирес выразительно кивнул в сторону клиента НЫНЕШНЕГО.

— Это не проблема, — ответил Троуп, взводя курок. Того пистолета, что смотрел в грудь капитана. Металлический щелчок прозвучал звонко, непривычно, почти потусторонне.

Единственный глаз бедолаги едва не выпал из орбиты. Взвыв, пират бросился к охотнику — бездумно, инстинктивно, с растопыренными пальцами. Он не пытался приблизиться к кровати, заваленной оружием, противник стоял ближе. Блэйз ждал подобного и потому не утратил самообладания. Указательный палец, покоящийся на спусковом крючке, пришлось зажать стальными тисками воли. Рефлексы — вещь почти необоримая. Почти. Убивать флибустьера не входило в планы Громобоя, отнюдь.

Куда больше он опасался посредника с титановыми протезами. Если бы тот синхронно дублировал маневр клиента, избежать кровопролития бы не удалось. Да и нет гарантии, что Троуп оставит осведомителя в живых. Замечание касательно неизвестной анатомии имело под собой реальную почву. К счастью, Бергу достало здравомыслия не двигаться с места.

Все, что он себе позволил, это следить за происходящим.

С явственным, нужно отметить, интересом.

Усатый субъект оказался на редкость неуклюж. То ли такой от природы, то ли должное действие возымел сильнейший испуг. Блэйз нырнул под летящий мимо уха кулак и, не отводя пистолета от Иного, ударил рукоятью второго в височную область нападающего. Шкипер рухнул, будто подрубленный. Повозился на полу, затем притих.

Хриплое дыхание. Жив.

— Мы остались наедине, — сказал Громобой, наводя на единственного собеседника оба ствола. — Наш друг на какое-то время покинул реальность, и мы можем начинать разговор.

— Не возражаете, если я сперва присяду?

— Прошу вас.

Рамирес не без опаски уселся на шаткий стул, стоящий в углу. Собрат данного предмета был использован не по назначению — Троуп закрыл дверь и подпер стулом. Останки замка лежали на полу. Сам же стрелок уселся на кровать, в непосредственной близости от груды оружия. Тело капитана, лежащее навзничь, пришлось отодвинуть ногой.

Чемодана с деньгами не обнаружилось. Впрочем, его не было внизу, в таверне. Откуда ему взяться здесь? Судя по всему, бумажник пирата обладал изрядной вместительностью.

Пистолеты Блэйз положил на колени. Оба ствола при этом смотрели в грудь посредника. Пальцы, хотя и были перемещены на предохранительные скобы, оставались в непосредственной близости от спусковых крючков. На выстрел уйдет доля секунды.

— Итак, о ком вы намерены меня interrogar?.. — перешел Берг непосредственно к делу.

— О Многоликом Янусе, — ответил Громобой без обиняков. — Вашем бывшем клиенте.

Иной вздрогнул. Впервые на причудливой физиономии проступило нечто, отдаленно напоминавшее потрясение. Костяные наросты пришли в странное движение.

«Брови» взлетели парой каменных гусениц.

— Insensato?! Ничего не напутали?.. — спросил Рамирес. — Я comerciante, а не сказочник.

На одно короткое мгновение в голове охотника промелькнули сомнения. Всего на мгновение.

— Это хорошо, — кивнул он. — Постарайтесь запомнить собственное высказывание. Сказки мне ни к чему. То, о чем я спрашиваю, имеет непосредственное отношение к действительности. Янус — лицо более чем реальное. Кому как не вам об этом знать?

— Не понимаю, о чем вы толкуете, — помедлив, сказал посредник. — Я, разумеется, слыхал о Янусе. Легенды наподобие тех, которые рассказывают о вас. Однако, до сего дня мне не приходилось задумываться насчет их обоснованности. Это просто истории, разве нет?

— Истории, верно. Вместе с тем, как и прочий космический фольклор, они основаны на событиях, произошедших в действительности. И я — живое тому подтверждение. — Троуп зловеще осклабился. — Повторяю, Многоликий реален, как вы или я. В этом нет сомнений. Не пытайтесь сбить меня с толку, не выйдет. Придется говорить правду.

— Требуете, чтобы я говорил лишь то, что вы желаете услышать, — ворчливо прокомментировал Берг. — Независимо от того, имею ли я какое-либо к тому отношение.

— Естественно, имеете. Я располагаю данными касательно того, что вы были связаны с Янусом и принимали деятельное участие в переоборудовании его технической базы. — Блэйз, не мигая, смотрел в глаза собеседника. Казалось, это огромные, ничего не выражающие прожектора. — Будете отпираться? Мои подозрения о том, что вы тянете время, только усилятся. Они и без того нарастают с каждой минутой.

— No comprender. БАЗА?

Отпираетесь, — вздохнул Громобой. — Советую немедленно одуматься. В противном случае вы утратите свой вес в качестве источника информации и станете заведомо бесполезны... Мне не останется другого выбора, кроме как устранить свидетельства того, что данное недоразумение вообще имело место. Утечка способна сыграть плохую шутку с моей репутацией, понимаете? — Он заговорщически подмигнул. — Предупреждая дальнейшие расспросы: да, сотрудничество оградит от такого исхода. Не в ваших интересах сообщать, что я развязал вам язык. Останется безмолвствовать. Содействие — долгая в перспективе жизнь. Молчание — скорейшая смерть.

Иной молчал. Серое лицо выражало сильнейшую сосредоточенность. Пластины казались горными хребтами зловещей планеты. Под поверхностью происходили загадочные процессы.

— Виеnо. Что вам известно?

Вопрос, в высшей степени компрометирующий. Тем не менее, Троуп не видел резона отмалчиваться.

— Известно, что вы отдали подряд на строительство быстроходного корабля некоему Чугунному Биллу. От имени Многоликого Януса. — Блэйз выжидающе замолчал.

Рамирес издал короткий звук, похожий на щелчок зажигалки.

— Билл геlatаг?

— Каким, интересно, образом он бы это сделал?.. — не моргнув глазом, ответил Громобой. — Вам, очевидно, известно, что его доки блокировали легавые. Вы наверняка в курсе подобных событий. Добраться до него сейчас не легче, чем до хранилища Первого галактического банка.

— Известно, — кивнул посредник. — No obstante, сомневаюсь, что горстка policiaco могла стать препятствием для especialista вашего класса. Не говоря об охране Первого банка.

— Вы мне льстите.

От Троупа не укрылось, что разговор принимал какой-то сюрреалистический оттенок. У стороннего наблюдателя, вернее, слушателя, ежели таковой бы присутствовал, могло сложиться впечатление, что беседу ведут чопорные, интеллигентные джентльмены. Отчасти обескураживали пистолеты и лежащее у кровати тело.

— Рог nаda. Кто?

— Это абсолютно не имеет значения, — улыбнулся Блэйз. — Привыкайте к мысли, что лишней информации получить не удастся. Опять-таки это свидетельствует в пользу того, что я проявляю заботу о вашем благополучии. Если бы я готовился к убийству, что-либо утаивать было бы просто бессмысленно, так ведь? Трупы не умеют говорить.

— Es pocible. Только в cinema злодеи много болтают, прежде чем спустить курок.

— Вот видите. Вы знаете жанр. — Громобой невольно взглянул на пистолеты. — Но я не злодей, а самый что ни на есть положительный... ну, возможно, формально отрицательный персонаж. Геройство мне совершенно несвойственно. Как бы там было, я признался, ЧТО мне известно. Это правда, что Янус поручил роль посредника вам?

Несколько секунд Берг хранил вдумчивое молчание. От него веяло внутренним напряжением. Все устои и принципы профессиональной этики рушились под дулом архаичного оружия. Предать клиента — последнее дело. УБИТЬ клиента бездействием — хуже.

- Si.

— Продолжайте. — Троуп одобряюще кивнул. — Начало положено, теперь дело за малым. Главное, не пытайтесь увиливать или откровенно лгать. Значит, вы знакомы с Многоликим?

— Nо. — Он покачал головой. — Прежде чем мы продолжим conversacion, я хочу предостеречь насчет одного обстоятельства. Если вы продолжите копать в этом direccion, то рано или поздно обнаружите, что вырыли себе могилу. Вернее, mas temprano, чем позже. Ваше предприятие куда опаснее, чем вы можете imaginarse, и даже десять миллионов не в состоянии перекрыть этот риск. Прошу вас, одумайтесь.

— Благодарю за заботу. — Блэйз улыбнулся уголками губ. — Как и предполагалось, вы на редкость щепетильны. Я успел тщательно взвесить все факты, придя к выводу, что дело того стоит... Разумеется, мы говорим не о каком-нибудь захудалом пирате, — он тронул носком ботинка лежащее тело, — а об одном из величайших преступников Галактики. Возможно, САМОМ великом. Я прекрасно сознаю данный факт, не беспокойтесь.

— Я беспокоюсь не столько о вас, сколько о себе, — заметил Рамирес. — Сейчас вы преисполнены отваги и уверенности, но стоит сделать шаг вперед, и вас окружит непроглядный мрак. Пути назад не будет. Подумайте, стоит ли бежать навстречу muerte.

Громобой нахмурился. В большей степени он был раздражен не назойливыми призывами, а сомнениями, попытавшимися вновь атаковать его решимость. Не бывать этому.

— Так и занесем в протокол, — сказал он. — Вы сделали все возможное, чтобы меня образумить, а я продолжал настаивать на своем. Теперь мы можем вернуться к повестке дня?

Инопланетянин вновь щелкнул невидимой зажигалкой.

— Все так говорят.

— Что значит «ВСЕ»?.. — удивился Троуп. — К вам ещё кто-то обращался по этому поводу?!

— Вы уверены, что хотите это знать? Для ЭТОГО вы взяли в заложники меня и моего cliente?

Стрелок замешкался. Нет, не для этого. И совсем он не был уверен, что хотел ЭТО знать.

— Ладно, пропустим. Итак, вы знакомы с Многоликим?

— Nо. Я не встречался с ним personalmente, — ответил посредник. — Не видел лица... Рог 1о demas, как и любой другой части тела. Не слышал голоса. Не делал анализ ДНК, не находил отпечатков пальцев. Не знаю, можно ли назвать знакомством вопиющую неосведомленность.

— Вместе с тем он доверил роль посредника именно вам? — озадаченно напомнил Блэйз.

— Это demostrar обстоятельства.

— Как же, позвольте, вы можете быть в этом уверены, если никогда его не видели?

— Ко мне пришел... gringo и предложил работу, — чуть помедлив, ответил Рамирес. — Очень щедрые комиссионные за то, что я поспособствую legalizar подряда на постройку судна. Мне, разумеется, это было не впервые. Но, насколько я понял, истинный заказчик собирался сохранить свою personal el secreto. Я сказал, что так не работаю. Доверчивость в моём comercio чревата большими проблемами. Gringo поспорил, предложил увеличить sueldo, а когда не сработало, наконец назвал имя. Похоже, у него имелись определенные инструкции, связанные с моей профессиональной competencia...

— Они не хотели искать другого посредника, потому что их устраивали именно вы?

— Si, — кивнул Берг. — Ни один уважающий себя аgentе, поверьте, не сядет играть вслепую. Карты раскрываются сразу же, чтобы появился шанс утаить их впоследствии. Посредник — как адвокат. Тот дилетант, которому неизвестны эти прописные истины и кто теряет голову, едва почует запах dinero, просто-напросто завалит дело.

— Он назвал имя, — напомнил Громобой.

— Есть ли необходимость comentar?.. Многоликий Янус.

— И — все? Лишь устное подтверждение?

— Этого более чем достаточно. — Иной пошевелил костяными наростами, точно в удивлении. — Не верите? Наведите справки. Поразительно, что вы отправились в такую aventura, не зная всех тонкостей. Никто, в здравом уме, не посмеет прикрываться nombre Многоликого. Последних, кто совершили такую absurdidad!, нашли в Ноndo Сosmos — они дышали вакуумом внутри продырявленных escafandra. А того, кто располагает dinero, достаточными для постройки сверхсовременного судна, нельзя назвать ни сорвиголовой, ни слабоумным. Потому я поверил без колебаний.

Троуп обдумал услышанное. Нечто подобное он уже слыхал. Один-другой, куча посредников. Чем дальше в лес... Сперва Билл, теперь вот Рамирес. И оба позиционировали себя простаками, которым достаточно устного свидетельства. Напоминает лабиринт с зеркальными стенами. Непонятно, где вход, где выход... И над всем веет дыхание Тайны.

— Понимаю, — сказал Блэйз наконец. — Вы странно говорите о своем госте. С паузой перед «gringo».

— Назвать его обычным, старомодным hombre, как, скажем, вы, можно лишь с большой натяжкой. — Берг зловеще шипел. — Вероятно, он бы обиделся, услыхав такое обращение. Означенное... ESENCIA или не знало— или уже позабыло, каково это — быть homo sapiens.

— Да кто это?.. — не выдержал охотник.

— Метаморф. Получеловек, полутигр. «Остров Доктора Моро» помните?

Громобой вздрогнул. Да, ему приходилось слышать об этих созданиях. Хитрые волосатые бестии. Кровожадные русские прихвостни. Именно русские создали первого метаморфа, мечтая о суперсолдате. Эксперимент увенчался оглушительным успехом, но идея — сокрушительным крахом. Тем не менее, метода оставалась в ходу по сей день. Более того, с галактической Экспансией началась мода на трансформацию ДНК. Множество планет были опасны для существования, и, чтобы выжить люди приспосабливались.

Модернизировали, совершенствовали свои тела (так, во всяком случае, им казалось), приобретая звериную мощь и живучесть, но безвозвратно теряя частицу человечности. Кто больше, кто меньше. Практически все считали это приемлемой ценой. Становились Тиграми, Леопардами, Львами — несмотря на то, что большинство планет Федерации объявили вне закона подобные модификации, равно как и их добровольные жертвы. Наиболее популярными, конечно же, были Волки. Машины убийства. Троупу как-то подвернулась книга об одном таком метаморфе, жившем на Земле до Экспансии.

Его звали Курт Страйкер, и, хотя в его похождениях было много надуманного, в свое время он наделал дел.

Блэйз посмотрел в лицо собеседнику. Значит, полутигр? На мгновение Громобою представилось, как именно происходила эта беседа. Вероятно, в кабинете Иного...

Услышав вопрос, визитер приподнял голову. Внутри провала капюшона на секунду показались глаза — большие, раскосые, зеленовато-янтарного цвета. Рамирес терялся в догадках. Человек — или нет?.. Смутное подозрение слишком невероятно, чтобы оказаться правдой.

— Он выбрал вас, — ответил гость, — потому что вы обладаете безупречной деловой репутацией. Это редкость в наше время и, чего скрывать, требует щедрого вознаграждения. Господин Янус убежден, что именно вы сможете наилучшим образом позаботиться о его интересах... Дабы соблюсти формальности, я уполномочен сообщить, что ВСЕ, сказанное в этом помещении, не должно выйти наружу. Тайна — понимаете?

Посредник поглядел на стены кабинета.

— Действительно, это просто формальность. Я не подвергаю огласке secret клиентов.

— Похвально, хотя... не зарекайтесь. Мой хозяин — слишком известная персона, и любая, самая скудная, непроверенная информация о нем на вес золота. Вполне вероятно, что в один прекрасный день к вам придет некто. Охотник. Ищейка, идущая по следу. Лучший из лучших. Убийца, стрелок. Такой, что слава о нем давно идет по Галактике.

Берг вздрогнул. В капюшоне вновь сверкнули золотые, потемневшие от времени монеты.

— Ко мне каждый день приходят странные gringos. Многие угрожают. Что с того?

— Ничего. — Визитер повел головой. В этом движении проступило что-то не совсем... человеческое. Звериное. — ТАКИЕ, смею заверить, вас еще не посещали. Так или иначе, он вытянет из вас нужные сведения. Не пытайтесь сопротивляться. Мы понимаем — это невозможно. Лучше сберегите свою жизнь. И отправьте его к нам. Мы все уладим.

— Как скажете. Теперь — о деле. Какие суммы вы рассчитываете вложить в постройку судна?

Незнакомец поднял руки, затянутые в черные перчатки, и отточенным движением сбросил с головы капюшон. Под ним обнаружилась эдакая карикатура на человеческое лицо, где привычные черты перетекали в звериные и — наоборот. Полосатый мех покрывал каждый сантиметр морды. Рамирес не к месту вспомнил, что нет тигров с одинаковым узором полос.

Рот изогнулся в оскале-усмешке, обнажив длинные клыки;

— Сумма?.. Достаточная, смею заверить...

Троуп поморщился. Все это не сулило ничего хорошего. Метаморфы?.. Ему не приходилось сталкиваться с ними в бою, однако он знал, что они — грозные противники. Не какие-нибудь захолустные гангстеры. Полутигр в состоянии оторвать голову единственным ударом. Менее всего Блэйз желал очутиться в компании таких существ.

Исключать эту вероятность нельзя. Категорически нельзя.

— Отчего к вам пришел именно Тигр?.. — поинтересовался Громобой. Не человек, не инопланетянин?

— Я не задаю лишних вопросов. Спросите у Януса. При встрече personalmente. — Щелчок «зажигалки».

Троуп кисло улыбнулся. Если этой встрече суждено состояться. Он знал, что не получит ответы до определенного времени. Не исключено, что Многоликий создал нечто сродни частной армии, составленной сплошь из полузверей. Это для него ничего бы не стоило.

— Где, по вашему мнению, она может состояться? — Блэйз нетерпеливо пошевелил пальцами.

— На Атросе-5, — без промедления ответил посредник. — Эта планета фигурировала в документах.

Охотник напряг память. Нет, не слышал. Но это уже кое-что.

— И?..

— Не имею представления. Там может находиться как punto прикрытия, так и главные apartamento Януса. Впрочем, последнее — вряд ли. — Берг приподнял костяные брови.

Громобой, в свою очередь, нахмурился. На правду не слишком похоже. Вместе с тем подвергнуть информацию проверке не представлялось возможным. Если, конечно, воздержаться от стрельбы. Насилие подведет черту под сказанным, и не было гарантий, что даст результат.

— Разве ваш посетитель больше ничего не сказал? — Я...

— Тихо. Молчите.

Троуп повернул голову к двери, не спуская с собеседника глаз. В коридоре раздались шаги. Двое. Топали, не таясь. Но недостаточно поспешно для того, кто знал наверняка, куда идти.

Замерли. Подле двери.

Блэйз кивнул Рамиресу, сделав поощряющий жест руками — с зажатыми в них пистолетами.

Иной смекалисто начал:

— ...О да, они производят в точности такое armamento. Я попытаюсь обсудить, как...

Стук в дверь. Затем, не дожидаясь приглашения, дернули ручку. Стул держал крепко.

— Si!.. — крикнул посредник. — Кто там?

— Простите, сеньор, — донеслось из-за двери. — Мы пришли за капитаном. Он еще здесь?

— Да, разрази вас гром!.. — ответил Громобой, стараясь придать голосу большее сходство с интонациями одноглазого шкипера. При этом Троуп внимательно следил, чтобы распластанное на полу тело не начало проявлять признаков жизни. — Чего вам понадобилось?

— Мы... того... Беспокоились.

— Что, картишки наскучили?.. — осведомился Блэйз, хрипло рассмеявшись. — Нечего ломиться. У нас все в порядке. Если вы, лопни мой шлюз, сюда еще раз припрётесь — пеняйте на себя!

— Всё-всё, босс, уходим. — В голосе явственно звучало недоумение.

Шаги. В обратном направлении. Проворно удалялись, покуда не стихли. Ложная тревога.

— Благодарю, — сказал стрелок своим обычным голосом, — вы приняли верное решение. Пара лишних трупов значительно осложнила бы ситуацию. И не помогла бы никому.

— Единственно верное решение, — кивнул Берг. — Не нужно меня учить. Это ВАМ нужны informe.

— И здесь вы правы, — улыбнулся Громобой. — Мы не закончили разговор, когда нас так невежливо прервали. Напомню, последний вопрос был таков: гость. не сказал ничего более?

— Того, что имело б отношение к вашему делу, — нет. Дальнейшая conversation свелась к discusion технических деталей, нюансов, банковских реквизитов и прочего...

— Реквизитов?.. — прервал его Троуп. — Позвольте не согласиться. Это имеет самое непосредственное отношение к нашему... точнее, МОЕМУ делу. Что за реквизиты?

Рамирес — совсем по-человечески — вздохнул.

— Знал, что вы об этом спросите. Платили, разумеется, не наличными — у меня нет ни сейфа, ни сотрудников, которые бы таскали и пересчитывали килограммы billete de banco. Объем dinero, достаточный, чтобы покрыть строительство боевого звездолета — особенно ТАКОГО, — огромен. — Иной развел титановыми протезами. — Тем не менее, transaccion состоялась. Платежи беспрепятственно дошли до адресатов. Подрядчик — вам и самому известно, кто это — получил главный кущ, я — более чем щедрые комиссионные. С вашего позволения, мне хотелось бы сохранить в секрете конкретные cifras...

— Конечно, — милостиво согласился Блэйз. — Но вы уклонились от ответа. Что за реквизиты?..

— Говоря по правде, меня одолевало любопытство. — Посредник чудно сморщил лицо. — Sentimiento, не слишком способствующее жизнедеятельности у представителей нашей profesion. Однако дело казалось мне странным, и я решил проверить всю цепь. Ничего необычного — это моя работа. Обеспечивать для всех сторон равные условия и служить garantia безопасности. Я проследил за полетом платежей, от bаnсо tо bаnсо, пока не потерял след. Все запутано намеренно, со знанием дела. Нить затерялась в финансово-электронных потоках Gаlахiа. На пятнадцатом или шестнадцатом переводе я оказался у развилки, каждое ответвление которой казалось заведомо ложным. Четыре приводили в очевидный тупик — bаnсо находились в противоположных рукавах Gаlахiа. Establecimento с непогрешимыми репутациями...

— А пятый?

— Quinto, как вы могли бы догадаться, — Берг укоризненно покачал головой, — вел на Атрос-5. Это тем более странно, что там нет НИ ОДНОГО лицензированного оператора банковских сетей. Последний тамошний bаnсо объявил о bancarrota много лет назад. Organizacion, получившее мнимый перевод, отказалось от пояснений, а я — от расспросов.

— И поэтому, руководствуясь неправдоподобной подсказкой, вы упомянули ранее Атрос-5?

— NО, не поэтому. Solamente, не только. — Рамирес, похоже, внутренне негодовал, но позволил себе лишь стиснуть металлические кулаки. — Как я говорил, данная планета фигурировала в documentos, связанных с транспортировкой судна. Порт приписки.

Громобой напрягся.

— Иными словами, — осторожно уточнил он, — со стапелей корабль отправлялся прямиком туда?

— Не обольщайтесь. Рuerto приписки может находиться на планете, где звездолет ни разу не бывал. Впрочем, — Иной помедлил, — вы поняли верно. Так были ЗАЯВЛЕНО. Подрядчик не видел documentos. Когда construccion подошло к концу, я прибыл на верфи, принял работу, отдал расписки, и мои asistentes вывели судно в Cosmos.

— Как уведомили заказчика?

— Никак. Мы рассчитали periodo с запасом в стандартную неделю. Dinero, причитавшиеся подрядчику, компенсировали вероятный аврал. — Посредник издал привычный щелчок. — При нашей встрече Тигр передал coordenadas — самый что ни на есть Hondo Cosmos. Вдали от планет, станций и оживленных маршрутов. Неподалеку от Ориона. Сoordenadas были рассчитаны точно, чувствовалась рука умелого навигатора. Мы оставили bагсо в этой точке, с неизбежной погрешностью в тысячу километров, пересели на свой транспорт и поспешно убрались. Что случилось дальше, мне se ignorа. Борт оставался совершенно пуст. Мы не видели, кто прибыл после.

Троуп на мгновение представил эту жуткую картину. Грандиозная бронированная туша, дрейфующая в Открытом Космосе, обезлюдевшая и одинокая. Со всех сторон ее окружал лишь вакуум и колючий свет далеких звезд. Звездолет-призрак. Жуть.

— ...И ничуть не жалею, — добавил Берг. — У меня до сих пор мороз по коже, стоит вспомнить...

— Ну, у вас все позади.

— Еsрегаг, что так. Ситуация зависит от того, насколько глубоко вам удастся в это зарыться. Не окажитесь в роли усердного могильщика, забывшего лестницу НАВЕРХУ.

— Постараюсь, — сумрачно ответил охотник. — Самое главное, — какое имя носило судно?

— Увы, ни я, ни судостроитель не удостоились чести знать. Его именовал владелец.

Блэйз понимающе кивнул.

— Вы впервые меня огорчили, — сказал он. — Каким образом с последним заявлением вяжется упоминание приписки?.. Оная процедура невыполнима для безымянного корабля.

— Что ж, вы аbsolutamenteе правы. — Рамирес почесал щеку титановым пальцем. — Но я не солгал. Приписки как таковой не состоялось. Тем не менее, в documentos требовалось сделать соответствующие пометки, включающие, помимо планеты, название транспорта.

—И?..

— «Vorga».

Громобой вздрогнул. В этом имени чувствовалось что-то зловещее, смутно знакомое... При этом Троуп был абсолютно уверен, что не слышал прежде о таком звездолете.

— Значит, все-таки удостоились чести?

— Сомневаюсь. Это nombге, с большой степенью вероятности, пустой sonido. — Иной щелкнул пальцами протеза, подтверждая слова холодным «клац». — Оно необходимо для бухгалтерии, моих личных бумаг, дабы я мог отчитаться перед налоговым departamento Тартароса. Нет сведений ни о заказчике, ни о подрядчике. Простая формальность.

— Тогда зачем нужны эти бумаги?.. — удивился Блэйз.

— Я и говорю — формальность. Проверьте любые балы, любые archivo. Ни единого упоминания о посудине с именем «Vorga»... Проверьте. Потому что я уже приверил.

Громобой кивнул. «Непременно».

— М-да, напустили туману. И — последнее. Что вы можете сказать о биологической сущности Януса? Человек он или нет? Что насчет историй о том, будто лиц его не счесть?

— Не представляю, что на это ответить. — Посредник пожал плечами. — Говорю же, я не имел дела с Многоликим. Он для меня — такая же enigma, как и для вас. Легенды утверждают, что он — Иной, из Текучих. Однако эта раса еще более таинственна, нежели Янус. Вполне может статься, что он — обычный hombre, из плоти и крови...

— Попятно. Можно сказать, встреча прошла результативно, — подытожил Троуп. — Передайте мне банковские реквизиты, о которых шла речь, и я избавлю нас от своего общества.

— Простите, я не привык держать в памяти десятизначные сиеntа.

— Напротив — именно ТАМ вы привыкли их держать, — возразил Блэйз. — Не валяйте дурака.

Берг громко проскрежетал зубами.

— Где записать?.. Я оставил письменные принадлежности in oficina.

— Это уж полная нелепица!.. — рассмеялся Громобой. — Как, позвольте, вы собирались давать расписку в получении аванса?! Никогда не поверю, что у такого важного джентльмена не найдется при себе записной книжки... Или, по меньшей мере, чековой.

Рамирес так сморщился, что костяные наросты изобразили своего рода тектонические сдвиги.

Когда негодование схлынуло, он сунул протез во внутренний карман и осторожно выудил узкий блокнот. Действительно, ЧЕКОВАЯ книжка. В комплекте с ручкой.

Посредник открыл книжку, отодрал листок и принялся царапать на тыльной стороне неудобоваримые каракули. Металлические пальцы двигались быстро, хотя не оставалось сомнений, что с бумагой и шариковой ручкой они управлялись гораздо хуже, нежели с бластером.

— Держите. — Он протянул листок, заполненный рядами символов.

Троуп, не говоря ни слова, кивнул на свободное место подле себя. Такие трюки рассчитаны на дилетантов, причем действуют отнюдь не всегда. Иной скомкал чек и бросил на кровать. Охотник пошевелил бумажку стволом пистолета, убеждаясь, что это арабские цифры, повсеместно принятые в банковских расчетах, после чего сунул листок в карман. Для этого ему пришлось вложить одного из близнецов в кобуру, но левая рука по-прежнему направляла пистолет в грудь собеседника. Правая, левая — не важно.

— Благодарю. Теперь я наконец-то откланяюсь. — Блэйз поднялся на ноги. — И если вы солгали, я...

— Вернетесь и asesinar меня или будете преследовать до края Gа1ахiа, — закончил Берг.

— Ну, что-то в этом роде, — несколько сбитый с толку, кивнул Громобой. — Я вам уже угрожал?.. Как бы там ни было, прошу прощения за причиненные хлопоты. Полагаю, вам не составит труда посидеть в этом номере, пока я не уберусь с Тартароса?.. Если меня схватят — а я не буду сопротивляться — нет резона умалчивать о предмете нашей беседы. Если по кораблю откроют артиллерийский огонь, я успею послать сигнал, содержащий данные аналогичного, дискредитирующего вас свойства...

— Ничуть не удивлюсь, — с обескураживающей охотой согласился Рамирес. — Однако я не собираюсь никуда бежать, и не намерен поднимать а1аrmа. Более того, я прошу об одолжении. Servicio за servicio. Если меня обнаружат наедине с телом, которое, пробудившись, начнет вопить об охотнике за головами, требующем informacion... Словом, у такого аgеntе на этой планете нет futuro.

— Что вы предлагаете?

— Я помог вам, теперь вы поможете мне. Чтобы отчасти компенсировать то situacion, в которое меня поставил ваш visita... Что скажете?

Троуп нахмурился:

— Нельзя ли выражаться яснее?

— А еще говорят, что охотники быстро соображают! — Дробь странного смеха. — Я прошу, чтобы вы сняли с меня подозрения. Это как в моих, так и, надеюсь, ваших интересах. Обставим все так, словно произошло рядовое crimen... Вот.

Он бережно, ни на секунду не забывая о направленном на него стволе, достал портмоне. Довольно пухлое, нужно отметить, основательной вместительности. Чего, впрочем, следовало ожидать. Бумажные деньги на Тартаросе в большом почете.

— Возьмите. — Посредник перебросил кошель на кровать. — Чтобы все выглядело naturalmente.

— Мне не нужны ваши деньги!.. — возмутился Блэйз. Сюрреализм налицо. Он пришел непрошеным, выдавил нужные сведения, а ему еще откуп дают! Невероятная дерзость.

— Берите, говорю!.. — настаивал Иной. — После того как выпотрошите billetero, бросьте его на пол. Он вам ни к чему, а мне дорог как memoria... Не спорьте так нужно.

— Ерунда какая-то, — буркнул Громобой. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Преступники часто предлагали ему деньги. Но так, за здорово живешь впервые... И это настораживало.

— Сделайте одолжение, — продолжил Берг. — Если вам так удобнее, devolver при следующей встрече.

— Если она состоится, — ответил Троуп. — Однако я не вижу никакого смысла забирать вашу наличность. Этот приятель, — он указал на флибустьера, — хотел внести аванс.

— Ценю ваше благородство. Тем не менее, оно неуместно. Я ни на momento не надеялся, что мой cliente совершит реальный платеж... Это не в привычках данной publico. — Рамирес развел руками. — Они не заплатят, покуда не увидят товар своими глазами. Да и тогда dinero нужно вырывать клещами. Все, что он собирался сделать, это передать код доступа к счетам dе bаnсо, которые либо заморожены, либо наполнятся по истечении некоторого periodo. Так что чемодана с dinero у него при себе нет.

— Это я уже заметил. Вероятно, когда он очнется, вы будете все отрицать, и заявите, что он спутал грабителя с охотником за головами? Что выпивка сделала свое дело?

— Прекрасная, кстати, idea. Так и поступим. — Посредник уверенно кивнул. — Вам нужно взять что-нибудь и у него. За неимением чемодана... Вот. Заберите его пуговицы.

— Что?! Это, знаете ли, чересчур!.. — Блэйз покраснел. До пуговиц он унижаться не намерен.

— Перестаньте. Единственная альтернатива ограблению — заказное аsesinato, что, осмелюсь предположить, в наши р1апо не входит. — Иной говорил спокойно, сохраняя хладнокровие даже в столь неадекватной ситуации. — Я сорвал бы пуговицы сам, но резкие движения с моей стороны сейчас неуместны. У нас мало времени. Вы должны меня вырубить.

— Конечно, — поколебавшись, кивнул стрелок. Не самая привычная просьба, однако она более или менее соотносилась с повседневной работой. — Вы — не человек, поэтому... подскажите.

— Саbezа, куда же еще?.. — Берг коснулся протезом своего костистого затылка. — У большинства гуманоидов мозг находится там. На то он, собственно, и головной. Не бойтесь травмировать. Бить нужно сильно, в противном случае trucо не получится.

— Приму к сведению. Что-то еще? — поинтересовался Громобой, уже ничему не удивляясь.

— Пожалуй, nо. Уносите ноги поскорее. Не знаю, сколько пробуду perder el conocimiento. А он, судя по всему, вот-вот очнется... — Рамирес небрежно кивнул на распластанное тело.

— Вполне возможно. Еще раз — спасибо. — Троуп приблизился к посреднику на шаг, не опуская пистолета. — Надеюсь, что мы повстречаемся вновь. Галактика слишком мала.

— При всем уважении, не могу разделить еsрегапzа. — Иной повернулся спиной и скрестил руки на груди. Из такого положения он не мог ударить достаточно быстро.

Блэйз оглядел затылок, на вид представлявший сплошную, чрезвычайно прочную ребристую кость. Затем нанес рукоятью пистолета сильный удар. Костяные наросты хрустнули, и Берг кулем, повалился на пол. Человека такой удар бы убил. В данном случае...

Охотник направил оружие на лежащее тело, свободную же руку поднес к лицу Рамиреса. То ли дыхание, то ли сквозняк. Расценив результаты как недостоверные, Громобой оттянул серое веко. Желтый глаз невыразительно вперился в лицо наглеца. Троуп осторожно коснулся скользкой поверхности, дрожащей, как дождевая капля.

Веко поспешно захлопнулось. Живой.

Регfесtаmеnte.

Стрелок бросился к двери, но, заметив лежащий на кровати бумажник, остановился. Ах да, грабеж. «Сраное представление». Вложив пистолет в кобуру, Блэйз поднял портмоне, вынул наличность и, не пересчитывая, сунул в карман. Солидная оказалась пачка. Кредитные карты не тронул. В «прозрачном» отделении обнаружился снимок дамочки с серым, покрытым костяными наростами лицом. Не иначе, возлюбленная. Усмехнувшись, Громобой протер бумажник о штанину и, не закрыв, бросил на пол.

Пуговицы?

Троуп перевернул шкипера на спину, — тот шумно дышал, не открывая глаз, — затем, не утруждаясь проверками, вынул из-за голенища нож. Тот самый знаменитый клинок, назначение которого было сугубо целевым: отделять головы злодеев от непосредственно туловищ. До пуговиц, пусть золотых, унижать благородную сталь не приходилось, однако делать нечего... Блэйз одну за другой срезал все семь пуговиц. Выпрямился и ссыпал в карман, точно монеты. Ощущение было до крайности глупым.

Ладно, пора сматывать удочки. Громобой отодвинул стул и выглянул в коридор. Никого. Закрыв дверь, насколько, по крайней мере, представлялось возможным, охотник двинулся к лестнице. Крохотные светильники продолжали неравный бой с подступающим мраком. Этим они напоминали островки цивилизации, рассеянные в необъятном Космосе.

Таверна бурлила залихватским, хлещущим через край весельем. Музыка, звон бокалов, пьяный хохот. Лишь один столик воплощал собранность и напряженность. Головорезы убрали карты, отвлеклись от выпивки. Все четверо смотрели на лестницу. Появление Троупа моментально привлекло внимание, К сожалению, избежать «расшифровки» было невозможно. Другого выхода, в обход общей залы, коридор не предусматривал.

Блэйз подчеркнуто неторопливо углубился в затхлое, прокуренное помещение. Всем своим видом он старался демонстрировать беззаботность и сдержанное презрение к окружающим. До четверых увальней ему не было никакого дела. Те настороженно проводили его глазами, но задержать не пытались. Лишь у порога Громобой позволил себе оглянуться, будто невзначай. Все четверо здоровяков вставали на ноги, причем один развернулся в сторону лестницы, а трое — в сторону выхода.

Троуп толкнул дверь и вышел в ночь. Огромные луны продолжали неспешный вояж.

Инстинктивным желанием было нырнуть в ближайшую подворотню и разобраться с преследователями без лишнего шума. Но в Гетто, как ни странно, крайне затруднительно найти подходящую подворотню — каждый квадратный метр должен приносить доход, а не пылиться под грузом мусора и трупов. В этом отношении «пиратский рай» лишний раз доказывал, что являлся беззубой, декорированной ширмой.

Да и не оставалось, в сущности, времени прятаться по подворотням. В номере вот-вот найдут два тела (пусть живых, но факт остается фактом); копы с радостью окажут посильную помощь почтенным флибустьерам, а Кэтрин будет томиться на корабле в ожидании возлюбленного... Последнее соображение подтолкнуло Блэйза пуще прочего.

Он ускорил шаги и, оказавшись на перекрестке, поспешно свернул. Игры окончены, мешкать не следовало. Бросив взгляд через плечо, стрелок заметил, что корсары успели покинуть таверну. И, по-видимому, заметили беглеца. Мизерное число прохожих не позволяло заблуждаться в данном обстоятельстве. Громобой устремился по улочке.

Он слышан за спиной топот преследователей. Вначале те ускорились, чтобы не упустить из виду добычу, затем приноровились к походке Троупа и поплелись в десяти-двенадцати метрах. Что их удерживало от немедленного нападения, оставалось загадкой. Навряд ли прохожие. Большинство были навеселе и не придали бы особого значения тому, как несколько дюжих парней выясняют отношения. Вполне возможно, что пираты не испытывали особой уверенности в уместности крайних мер.

Каждое мгновение Блэйз ждал той волнующей минуты, когда кто-нибудь из свиты вытащит из кармана модуль и ответит на звонок. Мол, шеф в отрубе, того негодяя брать живым. Однако за спиной остались несколько кварталов — горящих неоном, исходящих фальшивым весельем, — а провожатые не предпринимали активных действий. То ли по-прежнему чего-то дожидались, то ли не могли принять звонок (по самым банальным причинам: оставили средства связи на звездолете, разрядились аккумуляторы, либо же тот, кому вменялось в обязанности подать сигнал, не мог разобраться в сотовом покрытии местности...). Как бы там ни было, ничего не происходило.

Очередной перекресток показался Громобою слишком заманчивым, чтобы им не воспользоваться. Кроме того, улочка раздваивалась через малый промежуток. В сложившейся ситуации почти не оставалось надежды, что маневр получится — мало времени, мало пространства... Тем не менее, попытаться стоило. Троуп быстро свернул.

Перешел на бег, преодолел промежуток — несколько пыльных витрин — и нырнул в проулок, надеясь, что тот не окажется тупиком. Надежды оправдались. Стены домов зажали улочку в каменных объятиях, козырьки крыш смыкались над головой, по впереди мерцал неоновый свет. Нет, не тупик. Отнюдь. И — ни души. Похоже, черные входы, ни одного парадного. Охотник дернул для проформы пару ручек, убедившись, что гостей не ждут. Затем двинулся дальше, смутно подозревая, что совершил ошибку.

Убедиться в этом пришлось скоро, считанные секунды спустя, когда на фоне неоновой пульсации вырос громоздкий силуэт. Флибустьер шагнул к центру переулка и, преградив дорогу, замер. Свет очертил его фигуру: ноги на ширине плеч, руки свободно висят вдоль корпуса. У правой — кобура с длинноствольным бластером. Серьезная штука.

Блэйз замедлил, а затем вовсе застопорил ход. Примерно тогда, когда позади, прыгая вдоль стен звонкими мячиками, раздались шаги. Двух человек. Третий к этому времени успел изготовиться к бою. Громобой так и не понял, как это вышло. Каким образом дилетантам удалось заманить его, опытного специалиста, при одном упоминании имени коего матерые уголовники дрожали от страха, в примитивную, азбучную лопушку?! Стрелок настолько уверился в своем таланте и профессионализме, что не заметил очевидного. Не важно, когда корсары разделились, на подходе к перекрестку или прежде. Троуп был ОБЯЗАН это обнаружить. Он не заметил, и — вот последствия.

Немая сцена. На несколько секунд. Четверо участников стояли, не двигаясь, не произнося ни слова. Все ясно и без этого. Из переулка выйдут трое или один. Другого не дано.

Говорят, древние самураи, прежде чем вступить в бой, наблюдали его, точно сторонние зрители, в воображении. Поединок оканчивался, еще не начавшись. Блэйз стал свидетелем чего-то подобного. На мгновение ему представилось — отчего-то с высоты нескольких метров, как если бы видеокамера крепилась к одной из крыш, — как МОГЛИ БЫ развиваться события. Скоротечно, почти неуловимо. Один из парочки, стоящей позади, наступил на консервную банку. Это и послужило сигналом. Громобой — не тот, что стоял, не двигаясь, не произнося ни слова, а тот, воображаемый — со скоростью кобры, наносящей удар, выхватил пистолеты. Три выстрела слились в один. Три тела замерли, а затем синхронно рухнули навзничь. В черепах образовались свежие дырки.

К сожалению, все это происходило лишь в фантазии. Или где-то еще, в какой-то параллельной реальности, где время текло по-другому. Наяву же четверо стояли, не двигаясь, образовав треугольник, в центре которого находилась чуждая точка. Точка атаки. Охотник знал, что от него ждут первого хода. Если он его сделает, кто-то непременно умрет. Троуп не видел, какую степень готовности приняла парочка в тылу. Вынули ли они оружие, вооружены ли вообще?.. Неизвестно. Если попытаться обернуться, третий, прямо по курсу, схватится за пушку. Он, собственно, этого и ждал. Насмотрелся фильмов про ковбоев, не иначе. Хотел дуэли. Но если Блэйз его убьет, (он окажется быстрее, десятки покойников ничуть бы не усомнились), тыловая парочка могла сразу же начать пальбу. Кто-нибудь даже мог бы попасть.

Поэтому Громобой сделал то, что от него менее всего ждали. Метнулся вперед. К любителю вестернов. Тот, ошалев от неожиданности, — действительно, такого фортеля он не ждал, — дернулся в сторону, затем вспомнил о бластере. Но было поздно. Длинноствольное оружие как нельзя более пригодно для дальнего боя и прицельной стрельбы, однако наименее подходит для игр в ковбоев. Парень, вероятно, не учел, что его успеют изрешетить прежде, чем жердь ствола наполовину покинет кобуру.

Зато нож — другое дело. Из-за голенища. Троуп любил неортодоксальное кино. Пистолеты он оставил в покое, сейчас в них нет нужды. Те двое не станут открывать огонь, опасаясь заодно задеть товарища. Слишком уж мала дистанция между ним и чудным субъектом. В аккурат такова, чтобы пустить в дело нож. Тот самый, которым были срезаны золотые пуговицы и головы преступников, объявленных в Розыск.

Лишь сейчас Блэйз ощутил, как скромные размеры Тартароса сказывались на его гравитации. Стрелок пролетел без разгона несколько метров, ни единожды не коснувшись ногами земли. Судя по всему, это был один из наиболее продолжительных (не считая, разумеется, совершенных в невесомости) прыжков в его жизни. На своем корабле Громобой устанавливая повышенную гравитацию: от 1,2 до 1,7 g. Это помогало поддерживать форму. Флибустьеры, как правило, крайне ленивы и не будут утруждаться без причин. Свои посудины они программировали на 0,5-0,6 стандартной g.

Поэтому пират попал как кур в ощип. Ни единой возможности избежать удара. Для него гравитация Тартароса казалась обычной, возможно, немного завышенной. Троуп же чувствовал себя ловким, быстрым, полным сил. Он видел, как дрожит рука парня, тщетно пытавшаяся вытащить бластер, как в испуге распахнулись глаза бедолаги.

Он всего-то хотел, что сыграть в ковбоев, а ему подло и непредсказуемо навязали ближний бой. Длинный клинок неуклонно приближался. Острое лезвие зловеще блестело. Казалось, можно разглядеть каждую царапину, оставленную точильным камнем и... костями. Еще — это казалось совсем уж невероятным — можно унюхать резкий медный запах. Крови. Причем, понял корсар, его собственной. Понимание того, что Смерть близка, как никогда прежде, пришло неотвратимо и властно. Через парадный вход, как к себе домой. И начало обживаться, обустраиваться. Это не вспышка молнии, а удрученное, отчасти созерцательное постижение того, что уже не исправить.

Никогда.

Парень застыл, точно баран на бойне, завидевший разделочный лазер, не в силах пошевелиться... Нож вошел в его шею, раздвигая лезвием мышцы и хрящи, вспорол артерию и уперся в позвоночник. Кровь хлынула, словно из шланга — вертикальной струей. Сердце продолжало гнать кровь вкруговую, неспособное залатать прореху.

Блэйз приземлился на полусогнутые, а в следующее мгновение, почти не отдавая самому себе отчета, совершил очередной кощунственный поступок. Выдернул клинок, подспудно и бесстрастно понимая, что ТАК противник истечет кровью гораздо быстрее, за считанные секунды. Закатив глаза, флибустьер медленно клонился к земле. Руки пытались зажать рану, но удержать жизнь, слабеющую с каждым ударом сердца, не получалось. Из глотки доносилось кошмарное бульканье. Когда нож вышел из раны, Громобой разжал пальцы. Легендарный клинок бесхозно полетел под ноги.

Еще до того, как смертоносный предмет издал своим падением звонкий звук, Троуп выхватил пистолеты. Требовалось развернуться, навестись на цели, а это — трата драгоценного времени. В ситуации, когда все решают доли секунды. Кроме того, противники могли открыть суматошную стрельбу, завидев, что мишень разворачивается. Поэтому охотник предпринял то, что задумал давно, и дожидался только повода, чтобы воплотить в реальность. Даже шлифовал маневр в невесомости, но проверить на практике не выдавалось возможности. До этого дня, до настоящего момента.

Блэйз взмыл в воздух — не по горизонтали, как в прошлый раз, а по вертикали — и, оказавшись на метровой высоте (определенно, местное притяжение пришлось ему по душе), использовал согбенное тело пирата в качестве трамплина. Оттолкнулся от спины бедолаги, чем придал себе ускорение и даже некоторый крутящий момент. Оный момент, помноженный на энергию толчка, позволил развернуться в полете, не транжиря бесценные наносекунды на такие пустяки, как простаивание на земле в качестве удобной мишени. Ввинтившись в ночной мрак, он запеленговал цели и открыл огонь.

Все это время, по-видимому, пираты действительно опасались задеть товарища. Они успели достать оружие и, когда незнакомец совершил невиданный кульбит, даже сделали по выстрелу. Зеленые, обжигающе смертельные лучи невпопад впились в ночной, пронизанный солью воздух. Само собой, Громобоя они не тронули, будто опасались растратить заточенную в себе энергию на жесткое, плотное человеческое мясо. Или их отпугнули множественные шрамы, оставленные, помимо всего прочего, такими же лазерами. Мол, «не пробуйте, ребятки, мы пытались — бел толку...».

Зато пули в точности знали, что от них требуется, и, словно акулы, почуявшие кровь, помчались к целям. Выстрелы порвали тишину, как никчемную ветошь. Троуп трижды вдавил каждую гашетку, прежде чем мостовая метнулась под ноги взбесившимся псом. I Трижды стволы извергали кусочки металла в облачках пороховых газов, и трижды содрогнулись противники. Пули попали в области груди и брюшины.

Флибустьеры падали медленно, чем-то напоминая костяшки домино. Открытые рты, раскинутые руки. Пальцы рефлекторно давили на спусковые крючки. Лучи проносились в ночи. Все происходило, как в замедленном просмотре, — ни дать ни взять, время решило отойти в сторонку и перекурить. Блэйз приземлился, булыжники больно врезались в ступни. Пистолеты ни на миг не отводили от парочки черного взгляда, внутри которого затаилась спиральная нарезка. Дула курились сизым дымком.

Враги пали, и ничто не удержит их от пропасти небытия. Однако происходило падение чрезвычайно медленно. Во всяком случае, так Громобою показалось, его обостренному восприятию в причудливый момент тайм-аута. Лазеры шипели зелеными змеями. Стрелок — какая-то часть сознания, абстрагированная от прочего, — испытал непривычные сомнения. Возможно, они еще могли выжить. Возможно, их ранения не настолько серьезны. Глупость, конечно, но Троуп колебался. А затем инстинкт взял своё. С какой стати его должны заботить эти ублюдки?.. На их совести (если вообще уместно говорить о такой категории) жизни множества людей. А также Иных. Невинных существ. Они преступники и уже не съедут с накатанной дорожки.

Довольно церемониться.

И, не успев додумать эту мысль, охотник вдавил гашетки. Будто пальцы все решили загодя, а приказ из центра — простая формальность. Выстрелы прогремели зловеще и коротко. Обе пули одновременно покинули стволы, раскрутившись в нарезке, и помчались наперегонки по заданным векторам. Черепные коробки корсаров были пробиты в одном месте — чуть выше переносицы. Головы синхронно откинулись назад. Глаза закатились, бластеры прекратили бестолковую стрельбу. Мертвецы коснулись мостовой.

Небытие собрало жатву.

Блэйз перевел дыхание. Поставил оружие на предохранители и убрал в кобуры.

Один из трупов издал мерзкую трель.

Окажись поблизости заинтересованный слушатель, Громобой наверняка прокомментировал бы звонок высказыванием, выдержанным в лучших традициях черного юмора, как-то: «Абонент недоступен в любом отношении» или «Абонент занят собственной смертью, не пытайтесь звонить позже». Впрочем, никого вблизи не оказалось, поэтому нелепые шуточки пришлось держать при себе. Троуп направился к выходу из проулка.

Следовало поторапливаться. Благо, заблудиться в Гетто почти невозможно. Тут и там светились таблицы с развлекательно-познавательной разметкой территории, да и улицы, несмотря на кажущуюся хаотичность, располагались по четкой системе. Гремел смех, хлопали двери, когда выпивохи вываливались из харчевен ошалевшими ватагами. Никто, однако, не пытался заступить дорогу стремительному путнику.

Блэйз обдумывал возможные сценарии. Оклемался шкипер или нет?.. Судя по тому, что головорезам позвонили считанные минуты назад (предположительно минуту назад), его приводили в чувство. Он уже в курсе, что пропали дурацкие пуговицы, которые Громобою на фиг не нужны, разрази их гром!.. Самое же занятное заключалось в том, что одноглазый ЗНАЛ, кто его вырубил: охотник, живая легенда. Троуп не удержался от знакомств до того момента, когда потенциальные болтуны будут нейтрализованы. Оставалось гадать, насколько капитану важны пуговицы и насколько его не волнуют жизни подчиненных. Волонтеров можно без труда набрать в окраинных мирах, побрякушки же, должно быть, связаны с воспоминаниями или чем-то подобным.

Возможно, прямо сейчас «гроза Глубокого Космоса» звонит бездельникам, оставшимся на звездолете, и. лопни центральная турбина, требует, чтобы они произвели поимку грабителя, если, разумеется, кто-нибудь из этих алкашей еще способен стоять на ногах!.. На что надежды мало. Но даже если предположить, что группа трезвых оперативников немедленно отправилась на поиски, найти «Versus» им будет непросто. Не легче, чем иголку в стоге сена. Космопорт огромен, и кораблей — не счесть.

Требовать содействия властей? На каком основании?.. Пропажа пары пуговиц — не повод для военных действий, которые непременно начнутся, если попытаться провести арест профессионального ганфайтера. Особенно — живую легенду. И какие, в сущности, у вас доказательства?.. Сеньор Рамирес не видел ни единого охотника. Это обычный грабеж, а вам что-то привиделось. Травма, помноженная на алкоголь... Да, мы проверим его судно по базе, но не понимаю, чем это может помочь. Кстати, сколько вы выпили?

Такие сценарии более чем вероятны. Блэйз рассчитывал убраться с Тартароса прежде, чем разыграется скандал планетарного масштаба. Он отлично сознавал, что дал маху. Вот что случается, когда сдерживаешь инстинкты никчемной моралью и невнятной этикой! Остается много свидетелей, чересчур много болтливых языков!

Но делать нечего. На пути избавления от славы «мясника» неизбежны потери.

Наконец Гетто осталось позади. Сити, шумное и многолюдное при свете дня, пронеслось чередой пустынных ущелий. Ни единого препятствия. Воспользоваться электронной картой у Громобоя не возникло нужды, он начинал ориентироваться со сноровкой аборигена.

Звуки шагов звенели меж стеклянных стен. Рабочий день продолжался, о чем свидетельствовали светлые вестибюли и окна. Похоже, генетическая память брала своё, и с наступлением ночи офисная активность ощутимо снижалась (в пользу менее энергоемкого труда). Ни клиентов, ни служащих. Холодные асфальтовые реки, окруженные железобетонными сваями. Троуп шел в одиночестве, сопровождаемый лишь собственными отражениями в сотнях зеркал. Тротуары услужливо стелились под ноги.

Космопорт. Опрокинутая чаша, наполненная кондиционированным блаженством. Ночь устранила зной, но от липкой жары, проникавшей сквозь поры, не спасала даже тьма. Блэйз с облегчением вошел в прохладный холл. Остались считанные шаги...

Таможенники. Сонно-выжидающие. Сразу два наряда, хотя наплыва туристов не наблюдалось. Завидев вошедшего, все напряглись и стряхнули дремоту. В первое мгновение Громобой хотел развернуться, однако не представлял, что будет дальше. К посадочному полю вела одна дорога, и проходила она через таможню. Значит, прорываться.

Троуп направился к выходу, напустив на себя надменный вид. Стеклянный купол чернел над головой. За ним горели звезды. Еще немного, и они будут совсем рядом.

— Господин, минутку!

Охотник обернулся на голос. Тот самый таможенник, что интересовался целью визита. — Да?

— Отбываете?

— Увы. Первоклассный курорт, но, знаете ли, дела...

— Как дайвинг?.. — Голос паренька сочился сарказмом.

— Благодарю, неплохо. Хотя могло быть лучше. — Блэйз нахмурился. — Простите, я спешу.

— Погодите. Нам нужно взглянуть на документы, — последовал ответ. — Такова процедура.

Стрелок обернулся, как будто невзначай. Те таможенники, что стояли в тылу, предприняли попытку расслабиться. Поскольку они сделали это одновременно и поспешно, эффект был комичным. Похоже, этим ребятам не слишком часто приходилось заниматься оперативной работой. Вислые животы ни в коей мере не свидетельствовали в пользу бойцовских качеств. Слои жира нависали над кобурами таким образом, что, должно быть, вытащить бластеры представлялось не самой легкой задачей.

Громобой в меньшинстве, но это ничего не меняло. Он ВСЕГДА в меньшинстве. Пузатые служащие, вероятно, это почувствовали. Они разглядывали подтянутую фигуру чужака и задавались вопросом, скольких он успеет застрелить (?), прежде чем кто-нибудь прикончит его самого... Да и прикончит ли вообще?.. В этом поджаром теле сидел хищный зверь, которого лучше не тревожить. От парня за версту веяло Смертью.

— Вы их недавно смотрели, — ответил Троуп. — Уверяю, с тех пор в них ничего не изменилось.

— Тем не менее, я вынужден настаивать. — Голос таможенника внезапно охрип. Странная метаморфоза отразилась и на лице, побледневшем, словно кровь стекла куда-то вниз.

— Настаивать?.. Осторожнее с выражениями, молодой человек. — Блэйз, прищурившись, пригвоздил взглядом собеседника к месту. — Настаивать вы можете лишь на том, чтобы я как можно скорее покинул это помещение. Все остальное — вне вашей юрисдикции.

Паренек оглянулся, ища поддержки у коллег, но те и сами искали, где бы отсидеться.

— Вы прибыли на Тартарос инкогнито, — дрожащим голосом заметил таможенник, — без регистрации лицензии. Поэтому на вас не распространяется экстерриториальность либо другой иммунитет. Вы не отличаетесь от остальных гостей нашей планеты...

— Может, поспорим?.. — Громобой сумрачно улыбнулся. — Что толку рассматривать документы? Вы все видели. Значит, дело в другом. Согласно какой-то дурацкой процедуре требуется установить личность, прежде чем провести арест. Так ведь?

Парень вздрогнул, что подтверждало догадку.

— Посему, — продолжил охотник, — возможны два варианта событий. На ваш выбор. Первый, оптимальный, состоит в том, что я беспрепятственно выхожу на поле, и все остаются живы — здоровы. Второй — не столь благоприятен. Вы пытаетесь провести арест, и мне не остается ничего другого, как защищаться. Самооборона для туриста, незнакомого с местным законодательством, это естественно. С моей стороны потери будут минимальны. Ну а вы, ребята, — он указал на ближайших увальней, — облачитесь в деревянные костюмы. В ваших домах будет играть музыка, но вы ее не услышите. Охота погибать по чьему-то приказу из-за вонючего пирата?

Ответом было молчание, красноречивее которого нет ничего.

Троуп превзошел себя. Порой чесать языком — необходимое, жизненно важное умение. Пара слов — не самая высокая цена за спасение нескольких жизней. Блэйзу не хотелось убивать, в этом не было никакой необходимости. Это не преступники, а простые люди — делающие свою работу. Кроме того, Громобой спровоцировал бы более серьезные проблемы. С этого, собственно, следовало начинать. Только безумцы оставляют горы трупов.

Молодой таможенник вновь посмотрел на коллег. На сей раз, помимо испуга, в его взгляде присутствовало нечто вопросительное. Определенно, имел место бессловесный диалог. Затем один из присутствующих, усатый, выглядевший старше прочих, кивнул.

Под черным, усыпанным звездами куполом раздался — всеобщий вздох облегчения.

— Si, — сказал паренек. — Только учтите, вы тут не проходили. Мы сотрем записи.

— Само собой. Мудрое решение, благодарю.

Троуп развернулся и направился к выходу. Он не оглядывался, холл и так отражался в огромных стеклах, будучи представлен в лучшем ракурсе. Толстяки не двигались, почти не дышали.

Створки разъехались, и Блэйз ступил на взлетное поле. Бетон сохранял тепло ушедшего дня. Кое-где, отмечая посадочные зоны, горели прожектора. Звездолеты чернели на фоне неба гигантскими тушами, будто стадо металлических динозавров. На обшивке конденсировалась влага, что создавало иллюзию жизни — ящеры потели.

С приходом ночи здесь стало гораздо комфортнее, хотя и ненамного свежее. Многого стоило исчезновение солнечного молота, бьющего с небосвода. Тревожный ветерок приятно холодил лицо. Откуда-то доносился низкий гул: кто-то продувал турбины.

Громобой нашел «остановку» и принялся ждать. Прибывший автобус выгрузил десяток корсаров, стрелок насторожился, но те проигнорировали его персону, и принял единственного пассажира. Пустой салон внушал опасения. Как выяснилось, данный маршрут проходил несколько в стороне, однако путем недолгих переговоров — а именно дипломатической роли двух-трех кредиток — Троупу удалось уговорить водителя сделать крюк. С роботом такой фокус никогда бы не прошел... Вот что значит «человеческий фактор»!.. Рабочие места плюс гарантии того, что будет найден общий язык.

Блэйз покинул автобус и огляделся. «Versus» чернел знакомым силуэтом, который, казалось, оставил оттиск прямо на сердце. Многие годы это судно служило охотнику домом. Серая броня, ряды иллюминаторов. Букашка в сравнении с махинами пиратов.

Шлюз открылся, не дожидаясь команды.

Хозяин вернулся.

— Дорогая, я дома! — крикнул Громобой, входя. Он действительно испытывал радость.

Продвигаясь к рубке, Троуп машинально осматривался. Все вроде бы на своих местах. За время его отсутствия ничего не изменилось. И, в сущности, не могло измениться.

За исключением одного. Вернее, одной.

Голограмма распустилась посреди блеклой рубки сгустком красок, огромным прекрасным цветком. Кэт облачилась в наряд флибустьера: красный камзол, сорочка в оборках, шпага на перевязи и... здоровенный какаду, взгромоздившийся на хрупкое плечо.

— Привет, милый! Я соскучилась!

Красотка повисла у Блэйза на шее. К сожалению, он и в этот раз ничего не почувствовал, хотя где-то продолжала жить безумная, неистребимая надежда, что КОГДА-НИБУДЬ все же почувствует, а посему ничто не помешало ему плюхнуться в кресло. ИскИн, поерзав, уселась на колени. Попугай с подозрением воззрился на Громобоя.

— Чего ты вырядилась в эти лохмотья? — буркнул Троуп, пытаясь скрыть удовольствие.

— А что? Не нравится?.. На мой взгляд, полностью соответствует случаю. Да и обстановке.

— Задраила шлюз?

— Само собой. Как все прошло?.. — Девица подмигнула. Поскольку один ее глаз закрывала повязка, выглядело это подмигивание так, точно Кэтрин просто моргнула, если бы не огонек, придававший глазу сходство с изумрудом невероятной чистоты и размеров.

Более-менее. Об этом чуть позже. — Блэйз отстранение взглянул на мониторы. — Нам нужно убираться как можно скорее. По дороге сюда я пришил пару негодяев.

— Почему-то это меня не удивляет... Ты и шага не можешь ступить, чтобы кого-то не «пришить»... — В подтверждение ее слов какаду распустил хохолок. И, что куда более важно, вслед за вопросительной интонацией раздался мерный гул. Из машинного отсека.

— Хм... — Громобой хотел возразить, что минуты назад СПАС несколько жизней, но передумал. Тем более что смертельная опасность исходила персонально от него.

Повернувшись к передатчику, ИскИн сказала нейтральным, невыразительным МУЖСКИМ голосом:

— Борт «Versus» просит разрешение на старт. Троуп, затаив дыхание, принялся ждать. Несколько секунд спустя пришел ответ:

— Борт «Versus», в разрешении отказано. Ждите инструкций.

Стрелок потянулся к передатчику:

Что значит — отказано?! На каком основании?..Жду ответа.

И ответ пришел:

— Странная ситуация, борт «Versus». Вас обвиняют в вооруженном нападении и незаконном присвоении чужой собственности. Собственно, обвинение неофициально и выдвинуто в частном порядке. ПОКА. — Голос, звучащий из динамиков, казался Блэйзу знакомым. Испанский акцент... Затем всплыло: говорил тот самый почитатель, что общался с бортом «Versus» еще при заходе на посадку. Вот и встретились...

Голограмма озадаченно вскинула брови. Если «вооруженное нападение» целиком и полностью оправдывало репутацию Громобоя, то «присвоение чужой собственности» несколько выпадало из общего целого. Тем более что охотник пришел налегке.

Он сделал быстрый жест, мол, расспросы потом.

— О чем вы?.. — Троуп вдавил клавишу, стараясь, чтобы возмущение прозвучало убедительно. — Мой род занятий вам известен. Полагаю, предъявление лицензии будет запоздалой операцией. Меня можно назвать кем угодно, только не грабителем или разбойником.

— Уверяю, мне это известно, — ответил невидимый собеседник. — И не мне одному. Инцидент решается в настоящий момент. Наберитесь терпения — уже недолго осталось...

— Возможно, у вас времени в избытке, — заметил Блэйз, — но я — занятой человек. Мне недосуг дожидаться, пока местные шарлатаны водят за нос правоохранительные органы. Неслыханно, такого со мной еще не случалось!.. Да и в чем, кстати, меня обвиняют?

— Пострадавший утверждает, будто вы похитили у него ценные, важные для него предметы. Мол, они изготовлены из драгоценного металла... То ли запонки, то ли... А, пуговицы!

Кэт широко распахнула глаза. Громобой покраснел.

— Чушь, — буркнул он. — На кой хрен мне сдались его пуговицы?! Что, есть свидетели?

— Si Вернее, нет, кроме него самого. Двусмысленность вызвана тем, что другой участник происшествия отрицает выдвинутые обвинения. — Парень мгновение помолчал. — Он утверждает, что пострадавший выпил лишнего, вот ему и привиделось... Сам факт ограбления налицо: у другого свидетеля отобрали наличные деньги, однако он не представляет, кто это сделал. Говорит, что вы к этому непричастны.

— Вот именно, — поддакнул Троуп. — Мне грабить ПИРАТА?!

В эфире повисло напряженное молчание. Стрелок прикусил язык. «Болтливый дурак!»

— Я не говорил, что пострадавший — пират, — прозвучало из динамиков. — Откуда вы знаете?

— Кто еще, в самом деле, станет носить пуговицы из драгоценного металла?.. — нашелся Блэйз.

Мгновенное раздумье, и вот:

— Согласен. Обстоятельства происшествия проверяются самым тщательным образом...

— А мне плевать!.. — огрызнулся Громобой. — Мы оба знаем, что я к этому непричастен. Два свидетеля, два противоречивых варианта показаний. Причем мой обвинитель одновременно выступает в роли пострадавшего. Даже самому недалекому чурбану, имеющему смутное представление об отправлении правосудия, было бы очевидно, что для ареста нет оснований!.. Более того, речь идет о намеренном создании препятствий в моей работе!

— Погодите! — Судя по голосу, собеседник был близок к отчаянию. — Никто не думал создавать препятствий! Это тем более очевидно, что вы прилетели как частное лицо, не предъявив лицензии... Кроме того, никто не говорил ни о каком аресте. Мы просто отсрочили старт, что не имеет отношения к мерам пресечения. Причины могут быть всевозможного характера, от непогоды до технических неполадок на радарной станции...

— Тогда хватит валять дурака. — Троуп ухмыльнулся. — Давайте «добро»!

— Повторяю, инцидент решается в этот самый момент... А, наконец. — Паренек перевел дыхание. — Поздравляю, с вас сняты все обвинения. Похоже, второму потерпевшему — тому, что лишился энной суммы наличности, — пришлось задействовать львиную долю своих связей, чтобы замять это дело. Ему остро требуется, чтобы вы как можно скорее покинули нашу планету... Поэтому — счастливого пути!.. Борт «Versus» даю добро!

— Большое спасибо. Счастливо оставаться! Блэйз отключил передатчик.

— Ну вот. Стартуем!

— Так точно, грозный похититель пуговиц!.. — ИскИн хихикнула. — А знаешь, тебя могут запомнить именно благодаря этому инциденту! Так уже неоднократно случалось с другими охотниками, давным-давно почившими героями Глубокого Космоса. Рагнар, взорвавший заправочную станцию, или Фред Топор, ухитрившийся потерять целый караван дальнобойщиков... Они совершили много подвигов, но помнят их благодаря не службе Закону, отнюдь, а каким-то нелепым происшествиям. Возможно, когда-нибудь мамаши будут пугать непослушных чад: «Ложись спать, Джонни, а не то придет Блэйз Громобой и заберет все твои пуговицы...» Похититель пуговиц, умора!

Троуп исподлобья глядел на хохочущую девицу. Попугай раскачивался из стороны в сторону.

— Допрыгалась. Теперь ты этой истории не услышишь, следовательно, никому не разболтаешь.

— Милый, я просто пошутила!.. — Кэтрин заискивающе улыбнулась. — Ты ведь не заставишь свою малышку томиться в узах неизвестности?.. Ну а если заставишь, мне придется делать собственные выводы. Если исходить из того, что я слышала, ты нашел Рамиреса. Он был не один, поэтому, чтобы не убивать обоих, весьма гуманно, кстати, что на тебя не похоже, пришлось инсценировать ограбление. Пуговицы золотые, да?

— Нет. — Стрелок отвернулся. Порой он забывал, что за чарующей внешностью скрывался хищный интеллект с колоссальной производительностью. — Все было совершенно не так.

— Ну-ну. — Пальчик с безупречным маникюром качнулся из стороны в сторону. — Лгать нехорошо. Забываешь, что я имею в своем распоряжении все существующие детекторы лжи.

Блэйз и впрямь об этом забыл, хотя сам добивался официального разрешения на упомянутый софт.

— Вот и прекрасно. Позже мы ими воспользуемся. — Взгляд его привычно упал на грудь собеседницы. Сквозь иллюзорные красоты Громобой увидел собственные колени. Как всегда, ему захотелось что-то немедленно исправить. — Будь добра, переоденься.

ИскИн сгримасничала, но проигнорировать просьбу не посмела. Пиратские атрибуты растаяли в воздухе. Камзол, перевязь, шпага. Какаду — последним, прокаркав: «Пиастры, пиастры!..» Красотка осталась в каком-то непристойном одеянии, которое, казалось, больше открывало, нежели скрывало. Стало еще хуже. Сглотнув, Троуп отвернулся.

— Милый, стартуем!.. — Кэт закинула ногу на ногу, рассеянно взглянув на приборы. Довольно странная картина: полуодетая персона, ведущая себя так, словно находилась не в рубке звездолета, а на каком-нибудь роскошном курорте... странная, если бы оная персона была самым обычным человеком. Блэйз отвез бы её на любой галактический курорт. И не нужно ни процессоров, ни производительности, ни операций...

Вздрогнув, охотник одернул себя. Что за дурацкие фантазии?! Разозлившись, он хотел сказать что-то вроде «Давно пора...», однако неодолимая сила ударила в грудь — навалилась чугунной плитой, — размазала по креслу, и комментарии утратили смысл.

« Поехали!..»

Страховочные ремни коварно ударили под ребра.

Корабль оторвался от поля, точь-в-точь неповоротливый шмель, и торопливо втянул шасси. Огненные струи лизнули напоследок бетон. Вокруг судна возникла пыльная стена раскаленного воздуха. Сопла изменили наклон, после чего реактивная тяга увлекла тонны металла вертикально вверх, схватила и швырнула под облака, ни дать ни взять, стограммовую щепку «Versus» прыгнул в атмосферу с низкого старта, сэкономив энное количество горючего. Громобой, впрочем, тому ничуть не радовался.

Ему пришлось выдержать перегрузку 5g, создававшую не самые приятные ощущения. Казалось, желудок сжался до размеров кулака и предпринимал упорные попытки проползти в гортань. Внутри появилась тошнотворная вибрация. Ни единого слова выговорить не удавалось, лишь невнятное бульканье. В глазах потемнело.

Троуп не вполне сознавал, что именно он желал произнести. Очевидно, какие-то ругательства. Старт с поверхности планеты, карабканье по гравитационному колодцу — несравнимо более болезненная процедура, нежели оставление орбитального дока. Поэтому Блэйз не любил чьи-либо атмосферы. Он и прежде делал ИскИну замечания касательно ее разудалых виражей и «низкого старта», но без заметного эффекта.

Голограмма восседала в прежней позе — нога за ногу, спина гордо выпрямлена — и смотрела на страдающего пассажира, старательно изображая на личике подобие сочувствия.

Трясло. Воздушные ямы ныряли под острый нос звездолета. Создавалось впечатление, что они, повинуясь чьей-то злокозненной воле, собрались с площади тысяч квадратных миль и выстроились в идеальную прямую. Разумеется, в аккурат по курсу.

Перегрев обшивки достиг предела. Ночное небо Тартароса неохотно выпускало добычу и бросило на поимку недюжинные силы. «Не хватало, — думал Громобой, — угодить в какой-нибудь циклон...» Перегрузка достигла 6 g, если верить приборам, хотя Троупу казалось, что не меньше десяти. Разум, озабоченный состоянием вверенною ему тела, плохо понимал, что такого быть не могло. Предел стрелка находился в районе 7 g (что очень прилично, большинство людей не выдерживало и четырех).

За этой чертой он терял сознание, а пробуждался только после электрического разряда.

Наконец пытка подошла к концу. Желудок прыгнул в отведенную ему полость и обрел стандартные размеры. К Блэйзу вернулась ясность мыслей, а внутренности окунулись в океан спокойного блаженства. Тряска сменилась подозрительным штилем. Все эти перемены свидетельствовали в пользу того фантастического откровения, что атмосфера — со всей тысячей кошмарных слоев — осталась позади, а судно вынырнули в Открытый Космос.

Невероятно, но факт.

Громобою потребовалось около минуты, чтобы выровнять дыхание. Затем, заново обретя контроль над конечностями, он отстегнул страховочные ремни. Подниматься на ноги он все же не решился.

— Умница, — пробормотал охотник, не в силах повысить голос. — Можешь записать этот старт в свой архив. Ты меня едва не угробила.

— «Едва» — не считается, — справедливо заметила Кэтрин. — Все это время я с неусыпной тревогой следила за твоим состоянием, измеряла пульс, температуру и артериальное давление. Тебе ничто не грозило...

— Да?.. Измеряла она, — ворчал Троуп. — А что, если бы ты не досчиталась одного из своих показателей? Пульса, к примеру?! Сбросила бы скорость или повернула обратно? Или и то, и другое?

Девица поджала губки.

— Готова отнести твои слова на счет перегрузки. Тебе самому известно, что с такой ионизацией корпуса нельзя ни тормозить, ни поворачивать. На тот случаи, если бы что-либо пошло не так, на борту имеется куча оборудования, способного привести в чувство и египетскую мумию. Кроме того, раньше ты не жаловался. Я знаю твои возможности, и не сделала ничего, что не приходилось делать прежде.

Блэйз примирительно кивнул.

— Наверное, старею. Прости. Ты делала свою работу, ничего более.

— Другое дело! — Красотка улыбнулась. — Люблю, когда мужчины признают неправоту!

— Можно подумать, ты знакома с кем-то еще, кроме меня, — не удержался Громобой.

— Точно — стареешь. Лучше поспи. Возможно, после отдыха к тебе вернется доброе расположение духа. Хотя, — добавила она, — надежды почти нет.

— «Почти» — не считается, — ответил стрелок, которому необычайно понравилось озвученное предложение. — Поспать — отличная мысль...

Веки смежились сами собой. Разум заполнили мысли о бездонной пропасти, забитой сверхновыми подушек и черными дырами перин.

— Эгей, не так быстро! — спохватилась ИскИн. — Сперва задай курс. Мне нужно знать координаты пункта назначения. Куда мы летим?

— Атрос-5, — пробормотал Троуп, хотя сам бы за это не поручился.

— Пятый Атрос? С какой стати?

Ответом послужило сопение, сменившееся вскоре тихим похрапыванием.

Голограмма некоторое время глядела на спящего человека, не удосужившегося покинуть противоперегрузочное кресло. Глаза выдавали заботу и нежность. Затем Кэт отвернулась к приборам, хотя ей не требовалось на них «смотреть». Она была внутри них, внутри стен, пола и потолка. Внутри противоперегрузочного кресла.

Зеленые глаза приобрели другое выражение. Решительное, холодное.

На дисплеях мелькали схемы созвездий, обитаемые планеты и транзитные станции. Дальше, дальше... От звезды к звезде протянулась тонкая нить, на одном конце которой появится Атрос-5, а на другом — «Versus». Путь предстоял неблизкий. Искусственный разум не без оснований сомневался в необходимости столь дальней дороги, однако проложил курс с тщанием и непреклонным спокойствием.

Как всегда.

За кормой остался необъятный эллипс, излучающий ровный синий свет. Тартарос продолжал неторопливое странствие по накатанной орбите, сопровождаемый суровыми, безобразными лунами.

Вскоре пиратский рай превратился в крохотную точку. Пока не исчезла и она.

— Ну?.. — раздался нетерпеливый оклик. — Так и будешь молчать?

Блэйз не соизволил ответить. Он думал. Анализировал. Развалился на диване в кают-компании, пил бурбон и прокручивал в голове недавние события. Без спешки, слово за словом, сопоставляя, сравнивая...

Беседа с Рамиресом, «грабеж» и бегство. Впечатление складывалось такое, словно что-то упущено. Прошло сквозь пальцы. Нечто и без того зыбкое, неуловимое... Громобоя преследовало чувство, будто он пытался совершить восхождение по лестнице, выстроенной из влажного песка. Неверный грунт рассыпался под ногами, и каждый новый шаг давался значительно труднее, чем предыдущий.

Закономерно, что Троуп увязал все глубже.

Сколько ни думал, найти зацепки не удавалось. Весь накопленный багаж — профессиональный и жизненный опыт, ценные знания — оказался бессилен. Возможно, только мешал. Тянул на дно сквозь крошившиеся под ногами ступени. В комнате темно, хоть глаз выколи, и, по всей видимости, слишком много Черных кошек.

Что ж...

— Ну?! — донеслось с прежней стороны, из потолочных динамиков. — Игнорируешь?.. Расскажешь, наконец, что там произошло?

...Блэйз не находил резона и дальше барахтаться в трясине подозрений и смутных тревог. С тем, чем он располагает сейчас, решить загадку не представлялось возможным. А чего, с другой стороны, он ожидал?.. Если бы все оказалось столь простым, ни Янус (легенда при жизни, жизнь при легенде), ни его известность гроша ломаного бы не стоили. Дела обстояли так, что о Многоликого сломал зубы не один и не два десятка охотников за головами.

Из Берга удалось вытянуть максимум сведений. Хотя, разумеется, доля сомнений остается ВСЕГДА. Слово за словом, предложение за предложением. Громобой еще раз прослушал разговор — в собственном сознании — и не обнаружил ничего, чего бы не знал. Он анализировал данные в качестве простого человека, отменного профессионала, которому, впрочем, также свойственно ошибаться.

Теперь настал черед иного интеллекта, холодного и безжалостного. Неумолимого, точно клинок из нержавеющей стали, не подверженный коррозии эмоций и априори неспособный на глупость.

— Что?.. Прости, я задумался.

Повернув голову, Троуп обнаружил, что иллюзорная девушка сидит, сурово нахмурившись, а глаза стреляют зелеными молниями.

— Ты, наверное, издеваешься?.. — Она не повысила ни тон, ни громкость динамиков. — Я десятый раз пытаюсь узнать, когда у тебя появится желание поделиться своим откровением. А именно — что ты выведал на Тартаросе. И не нужно делать невинные глазки.

— И не пытался. Ладно, недосуг мне болтать. Хочешь, слушай сама.

Блэйз достал модуль и, включив, положил на диван рядом с собою. Собеседница во все глаза уставилась на прибор, словно это не заурядный карманный компьютер, а слиток чистого золота.

На потолке что-то ожило: отодвинулась небольшая панель, высвобождая пучок различных сканеров. В числе прочего имелся и инфракрасный. Красотка отвернулась, взгляд утратил фокусировку, обозревая, вероятно, непредставимые электронные глубины.

Меж модулем и сканером протянулся инфракрасный канал, составленный из пучков информации, двигавшихся со скоростью пары гигабайт в секунду. Громобой записал все собеседование с Рамиресом, от начала до конца, перегнал в цифровую форму и пометил «только для чтения». Глядишь, пригодится. Если посредник когда-нибудь покажется на горизонте и потребуется применить грязный шантаж... Или, как сейчас, когда требовалось сберечь время.

Много времени. И слов.

Троуп считал секунды. На седьмой ИскИн подняла голову, в глазах вновь засверкал осмысленный огонек. Потолочная панель встала на место.

— Ну что?

— Что — «что»?

Стрелок постарался, чтобы нетерпение не отразилось на лице, не приобрело мимическую форму. В противном случае, пиши пропало. Коварная бестия не упустит возможности отыграться.

— Не строй из себя дурочку.

— И не пыталась. — Кэтрин взмахнула ресницами-опахалами. — О чем ты?

— Не дури. Что скажешь?

— О той записи, которую ты наконец-то соизволил предоставить?.. Я не услышала ничего интересного. — Она выдержала паузу, пока выражение лица Блэйза не намекнуло: «Хватит». — Прежде всего, ты провел допрос на редкость бездарно. Угрожал, не больше. А следовало, для острастки, прострелить ему ногу или, по меньшей мере, врезать... — Голограмма неуклюже изобразила хук правой, каковым, по ее мнению, следовало вразумить Берга. — Вместо этого ты врезал ему после беседы, причем по ЕГО просьбе... А оставлять свидетеля в живых, — вообще ни в какие ворота...

— Ты чересчур кровожадна. И вообще — я не насчет этого тебя спрашивал.

— ...не лезет, — невозмутимо продолжила девица. — Получи пират пулю, и допрашиваемый мгновенно убедился бы в серьезности твоих намерений. Впрочем, все это — теория. На практике же допрос прошел в форме вольной беседы. Насколько понимаю, к голове Рамиреса даже не был приставлен пистолет, так ведь? Теряешь форму? Абсолютно на тебя не похоже. — Она хитро улыбнулась. — Посредник получал пространство для маневра и мог невозбранно юлить, лгать, дезинформировать, изворачиваться...

— Так он врал?

— Ну... — Красотка на секунду отвернулась, будто с чем-то сверяясь. — Позволь заметить, что наш приятель — не обычный человек, да и вообще не homo sapiens. Он — инопланетянин, причем из немногочисленной, вымирающей расы. Я могу лишь догадываться, входит ли оная раса в каталоги. Ее представители, не исключено, не способны на ложь или отлично ее маскируют...

— А если короче? — не выдержал Громобой. — Ты способна распознать его ложь или я напрасно отвалил такие деньги за хваленые детекторы?! Может, распишешься в своей некомпетентности, не откладывая в долгий ящик?

(Осведоми охотника кто-нибудь, что его дискуссии с искусственным интеллектом стали напоминать семейные свары, он бы крайне тому удивился.)

— Ни за что Мои каталоги — обширнейшие в частной практике. В них содержатся эмоциональные, вербальные и физиологические показатели многих сотен разумных видов, обитающих по всей Галактике. И, конечно, Человека. — Кэт важно кивнула. — 90 процентов, что раса Берга состоит в этих перечнях. За отсутствием противоречащих сведений придется принять это в качестве факта. А посему авторитетно сообщаю, что допрашиваемый... не лгал.

Новость не произвела фурора. Троуп уныло поднял бровь.

— Вот как?

— Да. Вероятно, у него на это имелись причины. Во всяком случае, я ничего не почувствовала. Он не обманывал, почти не колебался. Хотя ты не препятствовал.

— Даже насчет Атроса?

— Да. Собственно, Рамирес дал понять, что располагает косвенными свидетельствами. Что не имеет представления об истинной роли означенной планеты во всей этой истории. Потому и выводы может делать соответствующие. — ИскИн качнула головой. — В месте с тем он не лгал касательно того, что Атрос упомянут в документах, в частности насчет порта приписки. И еще: он, похоже, искренне верит, что свидание с Многоликим может состояться именно там. Но это его собственное мнение, ничего более.

— Значит, не врал? — Блэйз с иронией улыбнулся. — А название судна?

— Нет. Чистая правда — и название, и метаморф, и транспортировка. Иной, кажется, не сомневался, что «Vorga», — при упоминании зловещего имени Громобой поежился, — не настоящее название. Рабочее. Мол, владелец даст настоящее. Берг действительно шерстил архивы и ничего не нашел. С одной стороны, документы содержали конкретное название, с другой — допрашиваемый не верил, что таковое тебе чем-то поможет... Поэтому ты не уличил его во лжи, а всего-навсего уточнил обстоятельства.

— Тебя послушать, так я вообще чудом что-то узнал. Стало быть, он — сама искренность?

— Ну... — Голограмма секунду помедлила. — Рамирес, конечно, изворачивался в самом начале. Неудивительно, учитывая нюансы. Кто, в здравом уме, сознается в сотрудничестве с опаснейшим преступником Галактики?.. И еще — когда ты потребовал реквизиты. Он соврал, что не знает наизусть. Впрочем, это мелочи. Тем не менее, тебе следовало бы с большим умом, не побоюсь этого слова, использовать мои ресурсы. Будь я на связи on-line...

Троуп поперхнулся бурбоном. Сама идея того, чтобы подвергнуться ежесекундным контролю, нотациям и наставлениям on-line внушала почти сверхъестественный ужас.

— Приму к сведению, — прокашлявшись, сказал он. — А что насчет самих реквизитов?

— Насчет того, что указано в письменном виде, остается только догадываться. С вербальной формой чисто. Иной честно признался, что попытался проследить платежи, закономерно потерял след и наткнулся на Атрос...

— Все это я узнал из первых рук, — раздраженно заметил Блэйз. — Ты проверишь?

— Возможно... Если хорошо попросишь. — Девица кокетливо усмехнулась и сменила позу. Штанишки подчеркнули округлость бедра. — Только ХОРОШО.

Громобой приложился к стакану.

— М-да.

Он знал, что собеседница выполнит свою часть обязательств не ранее, чем они вновь смогут приобщиться к радостям цивилизации, даруемым Федерацией.

— Нам ведь нужно заправиться, — заметила красотка. — На Тартаросе горючее ужасно дорогое. На вес золота. Пиратам это, возможно, по карману, в отличие от служителей Закона... Чего говорить — за стоянку едва рассчиталась.

— Избавь меня от этих подробностей, — поморщился Троуп. — Куда ты правишь?

— Как сказано, на Атрос-5. Транзитом через Флобер. Последний оплот Федерации на пути к дыре, куда ты так упорно стремишься. Нужно заправиться под завязку, чтобы на обратную дорогу хватило, и не экономить на качестве. А заодно дождаться Курьера, везущего свежие новости...

Кэтрин замолчала. Причем сделала это таким образом — намеренно, как же еще, — что Блэйз насторожился. За годы совместного «проживания» он научился улавливать все интонации спутницы. В воздухе висела недосказанность.

— Что?..

— Ну... — Изобразив смущение, ИскИн продолжила: — Пока я ждала на космодроме, мне нечем было заняться, кроме как блуждать по тамошней сети. Вскорости, после того, как ты отправился на поиски нашего друга, в территориальный Космос вынырнул Курьер. Словно огненный цветок, он раскрыл передатчики и одарил планету бесчисленными терабайтами... — Она мечтательно притихла, затем опомнилась, услышав многозначительное бульканье. — Все настроили приемники и гребли информацию чохом. Среди бесполезного хлама мне удалось поймать нечто занятное. Угадай, ОТКУДА прибыл Курьер?

Еще не зная ответа, стрелок почувствовал неприятный холод в желудке.

— Понятия не имею.

— Ну, дорогой! — Видеокамеры зафиксировали негодующий взгляд, а динамики выпалили: — Из созвездия Одиссея!.. Не иначе, прямо от Чугунного Билла!

Громобой вздрогнул. Казалось, бурбон заледенел в желудке. ТАКОГО он не ждал. Услышанное неумолимо подводило черту под всеми ожиданиями.

Сопротивляясь неизбежному, Троуп спросил:

— Позволь поинтересоваться, милая... Что побудило тебя сделать такой вывод?

— Сам подумай, дорогой. Судя по всему, Курьер объявился у Одиссея вскорости после того, как улетели МЫ. Не исключено, его кто-то вызвал, хотя мне страшно представить, сколько это может стоить... — Голограмма улыбнулась. — Даже если допустить, что он прибыл случайно, какова вероятность того, что столь немыслимая случайность повторится?.. Я говорю о том, что Курьер без промедления отправился на Тартарос. И, похоже, не щадил машинного отсека. Следовательно, его кто-то НАПРАВИЛ... Их правилами это допускается, но стоимость такой операции вообразить еще страшнее...

Она замолчала, пытливо глядя на собеседника.

Тот молчал.

— Копы не стали бы бросаться такими деньгами, — продолжила девица. — Кроме того, нет причин. Наконец, они не знали, куда мы отправляемся. Значит...

Блэйз кивнул:

— Да, малыш Билл. Больше некому.

— Вот здесь-то начинается самое интересное. Каковы, по-твоему, его резоны?

Охотник помрачнел. Он видел единственное объяснение случившемуся.

— Доусон, — выплюнул, точно ругательство.

— Похоже, что так. Твой конкурент бежит по следу, причем в считанных парсеках от нас. Каким-то образом ему удалось преодолеть блокаду, невзирая на гадости, что ты наговорил перед отбытием. А еще — Энджел разговорил судостроителя.

— Кто бы сомневался, — буркнул Громобой, и это была наичистейшая правда.

Отправлять Курьера не в интересах Доусона. Копы также отпадали. Следовательно...

— Ублюдок все разболтал!.. — прорычал Троуп. — Знал, следовало его пристрелить!

— Возможно. — Кэт серьезно кивнула. — Хотя я бы не поручилась. Нет сомнений, что Доусон, будучи классным специалистом, проник на верфи и добыл — вытряс, выбил, если угодно, — все сведения, что были ему необходимы.

— В терабайтах Курьера что-нибудь об этом говорится?

— Разумеется, нет. Нет упоминаний даже о том, что Энджел летит на Тартарос. Но об этом, друг мой, говорят факты. Курьер наверняка отправил какую-нибудь секретную депешу с пометкой «Страшно срочно!». Догадайся, кому.

— Бергу, кому еще... Блэйз допил бурбон. Да, Билл ВСЕ разболтал. В противном случае у верзилы не было бы никакого резона нанимать Курьера. Даже на максимальном ускорении последний не опередил бы «Versus». Следовательно, сообщение достигло бы адресата уже после того, как стрелок обнаружит Рамиреса. Оставался шанс, что Громобой сдержит обещание и сохранит личность информатора в секрете. Нет смысла персонально извещать посредника.

— Ублюдок все разболтал, — повторила ИскИн. — Содержание депеши очевидно. Мол, «спасайся, ложись на дно, по твою душу летят сразу два головореза!». Один — еще туда-сюда, но двое... 50 процентов, что кто-то наверняка сообщит о болтливости Чугунного Билла. А еще — повышается вероятность, что один из двух заберется непозволительно далеко, и оная болтливость станет для Януса проблемой. В этом случае шансы Билла на выживание значительно сокращались. Поэтому Иного следовало предупредить.

— М-да... А куда Курьер отправился ПОСЛЕ Тартароса, ты случайно не знаешь?

— Вроде бы в центр. — Красотка пожала плечами. — Банкиры под завязку нагрузили его всевозможной канцелярией финансового характера. Знаю, какими соображениями обусловлен твой вопрос. А равно — не могу принять допущения, что Многоликий гнездится где-нибудь в самом сердце Федерации. У Берга не было времени, чтобы подрядить Курьера. Кроме того, навряд — ли он посмеет оповестить бывшего клиента о своем провале. Скорее всего, заляжет на дно и понадеется на твою порядочность. В конце концов, он отнюдь не дурак, мог просчитать наш ход. Отправься Курьер куда-нибудь в приграничную глушь, мы, скорее всего, полетели бы следом.

— Да, не дурак, — кивнул Троуп. — Залечь-то заляжет... И тем самым даст нам отсрочку. В том, что Доусон его достанет, можно не сомневаться. Скоро ли?

— Мало данных. Семьдесят пять процентов, что поиски займут не более суток.

— Это был риторический вопрос. Я и сам знаю, что он не будет долго копаться.

Они помолчали.

Блэйз первым подал голос.

— Прежде я полагал, — сказал он, — что Энджел навестит Билла по какому-то иному поводу, не связанному с Янусом. Мало ли, громила знает немало секретов... Теперь эта надежда рассеялась, как дым на ветру. Мы обзавелись хвостом.

— Что делать?

— Делать?! Ничего. Толика добросовестной конкуренции, как во всяком бизнесе, не помешает. — Громобой, забывшись, поднес пустой стакан к губам и раздраженно добавил: — Что тут сделаешь?! Гнать на всех парах. Надеюсь, на пути к твоей заправке не придется заложить крюк в несколько парсеков?! Сэкономив пару баксов на топливе, мы можем потерять куда больше.

— Вовсе нет. — Голограмма нахмурилась. — Это как раз по пути. Я всё рассчитала.

— Тогда ладно. — Он поднялся с дивана. — Я — на боковую. Спокойной ночи.

Девица вскинула голову:

— А как же — ХОРОШО попросить?.. — Ее одеяние тут же снизило степень прозрачности.

— Прости, малышка. Я устал. Слишком много мыслей, слишком много событий...

— Неудивительно — ты ведь просто человек. — Кэтрин ласково на него взглянула. — Оставь свои страхи за бортом. Ты знаешь, что для ЭТОГО рожден.

Троуп кивнул. Конечно, он знал. Как ни неприятно было сознавать, что рождён для убийства другого человека. Или не человека. Живого существа.

Развернувшись, он направился в каюту.

Система Флобера унаследовала имя от «FLOBER inc.» — межпланетной корпорации с хищной, агрессивной политикой на коммерческой арене Федерации. Сие потребительское отношение оставляло неизгладимый след на всем, чего бы ни касались загребущие руки корпорации. Оставили они след и на системе Флобера... Оное название было единственным, что транспланетный гигант не отобрал, а ОСТАВИЛ. Увы. Прискорбно, но факт.

Собственно, система представляла собой скопление каменного хлама, болтающегося на орбите газового гиганта. Астероиды были крупных, внушительных размеров и вполне могли сойти за планетоиды. Впрочем, каталогизаторам виднее.

Старое светило мерцало холодным, синим светом. Стишком далеко, чтобы представлять энергетическую ценность. Поселение существовало за собственный счет. Большинство астероидов, не считая самых мелких, испещряли черные отверстия шахт. Некоторые — побольше, некоторые — совсем неприметные. У самых просторных сохранились огромные щиты с квадратным логотипом.

«FLOBER inc.». Некогда астероиды носили в недрах богатые запасы магниевой руды. Далековато от оживленных маршрутов, но — всему свое время. Пришел день, когда корпорация, исчерпав близлежащие ресурсы, добралась до этих мест. Первыми прибыли машины — роботизированные системы, тяжелое буровое оборудование. Как и любые автоматы, они отлично знали свое дело и почти не нуждались в контроле. Единственный оператор, особо не утруждаясь, мог следить за ходом выработки сотен и сотен тонн в час.

Корпорация пренебрегала руками из плоти и крови. В соответствии с ее собственной экономической доктриной, машины ВСЕГДА будут обходиться дешевле. Теоретически покупка и эксплуатация дорогостоящего оборудования требует куда больших затрат, нежели оплата труда живых работников. De facto же выходило, что роботы добывали ископаемые гораздо быстрее, в больших объемах, с меньшей возней. Продукт выработки отправлялся по месту назначения скорее, и тем самым корпорация опережала конкурентов. Следовательно, получала дополнительную прибыль. И нет нужды в питании, медицинском обслуживании, профсоюзах, выплате зарплат...

Опустошив наиболее крупные месторождения, где машины способны эффективно проявить потенциал, корпорация отправилась на поиски новой добычи. Астероиды, выброшенные, будто надкушенное яблоко, недолго оставались бесхозными.

Корпоративные шахты были лакомым кусочком, сулящим массу возможностей. Прорытые стволы открывали доступ к тем магниевым карманам, что, в силу предсказуемости объема, не представляли интереса для «FLOBER inc.», но являлись более чем внушительными для многих тысяч бурильщиков.

Иных и чистокровных людей. Старатели набросились на многострадальные астероиды с ненасытностью, достойной лучшего применения. В первых рядах шли небольшие компании, взявшие на вооружение стратегию транспланетного предшественника. Сообразно с масштабами, конечно. Они выгребали все, до чего могли дотянуться, без вреда для рабочего графика, загружали траулеры и убирались восвояси. Их шахты (более скромные, нежели гигантские выработки корпорации) остались на поживу одиночек.

Те прибыли в последнюю очередь — кое-какие упрямцы оставались до сих пор. Оснащенные древним, маломощным оборудованием, давным-давно списанным с чьего-то баланса, бурильщики добирали оставленные крохи. Этого едва хватало, чтобы свести концы с концами. Друзья, партнеры, а также семьи, предки которых на протяжении поколений занимались глубоким бурением. Они облюбовали пустые шахты и застряли там на долгие годы.

Мало-помалу астероиды превратились в поселение. Кроме старателей в системе Флобера появилась и прочая, весьма разношерстная публика. Такие места, казалось, служили магнитом для безнадежных романтиков и отпетых негодяев. Они слетались, как осы на мед, со всей Галактики: юнцы, авантюристы, игроки, дельцы, преступники, проститутки и, разумеется, охотники за головами. Как же без них?.. Но, поскольку в поселении старателей объявлялись только те преступники, что не уважали ни себя, ни окружающих — мелкая шваль, попавшая в Розыск по недоразумению, — цена за голову соответствовала самому товару. Следовательно, соответствующими были и охотники. «Звезды» сюда не заглядывали, брезговали.

Блэйз, к примеру, не бывал ни разу. Возможно, потому он с интересом выслушал рассказ, журчащий из динамиков. Он считан себя авантюристом (в конечном итоге это определило выбор профессии) и испытывал подспудную тягу к местам подобного рода. Непритворные, почти животные страсти здесь бурлили, переливались через край. Местные жители отчетливо сознавали, что еще живы, ведь им КАЖДЫЙ день приходилось бороться за существование в ситуациях, которые «цивилизованные» граждане видят только в кино...

Когда корабль завершил маневр, Громобой поднялся с кресла и подошел к иллюминатору. Поселение старателей раскинулось как на ладони. Дюжина больших астероидов, бессчетное множество помельче. Имелись и заурядные булыжники, что по чистой случайности выжили на широких орбитах, сторонясь неизбежной судьбы — встречи с твердым боком собрата.

Тот астероид, который более прочих соответствовал термину «планетоид», насчитывал в диаметре пару сотен километров. Старатели именовали его Алькатрасом или попросту Скалой. В какой-то мере это отвечало действительности: немногие, решившие начать здесь новую жизнь, возвращались живыми. Другие астероиды, не считая булыжников, также носили имена, приобретенные, как правило, благодаря какому-либо происшествию. Троуп бегло просмотрел перечень. Каменный бур, Расселина пьяного Джо, Медный крюк...

Нелепые названия не говорили Блэйзу ровным счетом ничего. Да и не могли сказать, потому, как он не посещал ни Скалу, ни, тем более, Каменный бур, Куда с большим интересом стрелок изучил то, что имело отношение к поселению. К тому, что создано руками человека, а не холодного Космоса.

Собственно, в перспективе картина оставляла удручающее впечатление. К угрюмым камням, обдуваемым радиацией и космической пылью, на поверхности которых, казалось, не спаслась бы ни единая молекула органического происхождения, лепились нескладные конструкции. Держались изо всех сил, точно не на шутку боялись, что их оторвет и утащит в черную бездну.

И, в общем-то, правильно делали. Снаружи находилась сравнительно малая часть поселения. Основная часть размещалась внутри, в тоннелях и шахтах. Поскольку о присутствии атмосферы говорить не приходилось, аборигены отчаянно сражались за бесценный воздух. Это подтверждала сложная система шлюзов, бросавшаяся в глаза пуще всего прочего. Внешние средства обороны отсутствовали как таковые. На то имелся ряд причин. Прежде всего, система Флобера не нужна никому, не считая самих флоберцев. Корсарам или гангстерам здесь делать особо нечего, а связываться с остервеневшими шахтерами из-за пары тонн грошовой руды — себе дороже. Никто не сунется в крысиное гнездовище за медяком. Во-вторых, и это главное, поселение не располагало централизованным самоуправлением.

Конечно, здесь находились обладатели определенной харизмы, лидеры общин и семей. Были такие, чье мнение уважали, особенно когда возникали споры имущественного характера. Периодически объявлялись такие, что устанавливали свои порядки оружием, кулаками или стальными ломами. Или всем сразу. Такие выскочки быстро понимали, что ошиблись адресом. Глубины Алькатраса переварили парней покруче, поумнее их самих.

Таким образом, в поселении царил климат здоровой анархии. Кого-то это не устраивало, но недовольных можно выявить и в столице Федерации. Те, кто был не готов к приключениям в безвоздушных шахтах, где над головой смыкались каменные своды, в тесноте скафандра, пропитанного страхом и потом, — эти слабаки старались держаться от Флобера подальше.

Внимание Громобоя привлекли стоянки. Назвать увиденное доками не повернулся бы язык. Корабли болтались в открытом вакууме, придерживаемые креплениями шлюзов и ненадежными на вид подпорками. Это были старые, многое повидавшие на своем веку суда, как правило, грузовики. Танкеры, предназначенные для перевозки руды или аналогичного груза, каковому несвойственно предостережение «не кантовать». Оставалось лишь догадываться, в какую глушь они держали путь. Эти края открывали перспективы для самоубийц и отчаянных голов, готовых нырнуть хоть в преисподнюю. Более благоразумные личности бороздили изведанные трассы.

Меж усталых, потрепанных временем гигантов на подпорках висели несколько звездолетов пассажирского класса. Два-три — вполне быстроходных. Вероятно, Дельцы или «благородные бандиты», что в Пограничье означало приблизительно одно и то же. О том, куда ОНИ держали путь, гадать и вовсе бесполезно. Благо, Троупа сие совершенно не интересовало.

Заправочная станция не бросалась в глаза, однако огромный щит с гордостью сообщал, насколько качественное и дешевое горючее имеется в наличии. «Последний шанс заправиться на парсеки в любом направлении!» Как Блэйз понял, упомянутая процедура совершалась на площади всей стоянки. Оставалось убедиться, что они не разбавляют товар... нет, вода здесь наверняка обходится куда дороже. А вот горючим подешевле — возможно.

— Борт «Versus» просит стыковки, — сказала ИскИн своим «деловым» голосом.

— «Versus», какова цель стыковки?.. — апатично поинтересовался какой-то субъект.

— Заправка.

— Милости просим!.. — Собеседник оживился. — Полагаю, расценки за дополнительный простой вам известны?.. Готовлю для вас причал № 27. Будьте любезны.

— Благодарю. — Передатчик, щелкнув, отключился. — Милый, ты слышал?

Громобой кивнул.

Он вновь воззрился на стоянку. Там, вдалеке, за тушей очередного дальнобойщика, загорелись цифры 2 и 7. Тот еще причал. Вокруг шлюза горели иллюминаторы. Внешняя пристройка, само собой, скрывала одну из шахт и представляла собой обветшавшее нагромождение переборок, балок и откровенного лома. Отдельные части, похоже, в своей предыдущей жизни служили составными частями каких-то кораблей: отчетливо выступали нос, корма, закрылки... Сожженные мосты внушают подсознательный трепет. Когда-то на этой рухляди сюда прилетели старатели с твердым намерением победить или погибнуть. Год спустя они отдали бы ВСЕ за обратный билет.

— Держись, милый! Захожу на посадку.

Троуп небрежно взялся за поручень. Да, в этот раз придется всего-навсего «держаться», а не стискивать зубы, пытаясь удержать рвущиеся наружу внутренности.

Звездолет накренился, устремляясь к причалу. Мимо промелькнуло кольцо астероидов, другое. Булыжники вращались по орбите Алькатраса с однообразием часового механизма. Навстречу надвинулась темная, изрытая оспинами кратеров поверхность. Заслонила собою весь обзор. Казалось, она не двигалась, оставаясь неизменной константой в близлежащем Космосе. Нависла, подавляя масштабами и безрадостностью. Синий свет далекого светила ничуть не согревал, а лишь придавал пейзажу более зловещий вид. Открытые поверхности горели огнем, а изломы и кратеры чернели беспросветными дырами. Жилые надстройки отбрасывали длинные тени, острые, словно кинжалы длиной в километр. Жуть, да и только.

Дистанция снизилась, и астероидные кольца остались далеко позади, уже не представляя опасности. Цифры 2 и 7 оказались прямо по курсу, а вот и скрылись под днищем. «Versus» застопорил ход, завис над причалом, удерживаемый тонкой нитью — конфликтом между вакуумной пропастью и гравитацией Скалы. Синхронно поднялись подпорки. Вблизи, как Блэйзу показалось, они представляли более внушительное зрелище. Гигантский металлический капкан, сграбаставший немощную мошку. Раздался громкий лязг — стыковочные крепления приноравливали стационарный шлюз к шлюзу гостя.

Наконец все стихло.

— Приехали, — доложила Кэт, прекрасно понимая, что в ее пояснениях нет нужды.

— Здорово, — буркнул охотник. — Ты заправляйся, а я, пожалуй, выйду прогуляться.

Он развернулся и шагнул к выходу, когда прямо по курсу появилось очаровательное зеленоглазое видение. Подняв руку, она погрозила пальчиком:

— Ничего не забыл?

— Ах, да. — Громобой подошел к приборной панели, достал чек Рамиреса и приложил к сканеру. Светлая полоса пробежала по бумажке справа налево. Обратная сторона — реквизиты самого посредника — тоскливо белела пустыми строками. Подумав, Троуп «предъявил» для считывания и её.

Скомканный чек полетел в сторону.

Проделанные процедуры ничуть не смягчили пленительную, хотя и иллюзорную спутницу — строго нахмурившись, она предприняла попытку подбочениться.

— И куда, позволь узнать, ты направляешься?

— Откуда я знаю, — удивился Блэйз, — если я здесь не бывал?! Выйду, осмотрюсь.

— Это не то место, где можно просто осматриваться. В особенности — представителям твоей профессии. Местные могут оказать не вполне дружелюбный прием.

— Именно представителям МОЕЙ профессии — не только можно, но и нужно.

Красотка не отступала:

— Отчего тебя вечно тянет на поиски приключений?.. Не можешь посидеть на месте, как все нормальные люди?! Стоит нам посетить какую-либо дыру, доверху набитую мерзавцами, и ты не успокоишься, пока не обнюхаешь ее всю!

— Ну... Похоже. — Это и в самом деле напоминало правду. — Никак не пойму, чего ты так разволновалась. Я давно не ребенок и могу за себя постоять...

— Я пытаюсь защитить не тебя ОТ НИХ. — Голограмма усмехнулась. — А их — ОТ ТЕБЯ. Ведь ты не упустишь возможности показать, что не сыщется никого круче тебя. Это не имеет отношения к профессионализму. Если есть шанс отдохнуть, не нарываясь на неприятности, с какой стати им не воспользоваться?

Громобой не нашелся, что ответить.

Дел на Алькатрасе у него нет. Однако сидеть и слушать, как в баки льется горючее, было выше сил стрелка. Он чувствовал, что ему необходимо развеяться.

Насупившись, он прошел сквозь девицу. По изображению пробежала рябь.

— Упрямец, — донеслось вдогонку. — Да, вот еще что. Сколько горючего брать?

— Под завязку, — бросил Троуп через плечо. — Неизвестно, когда еще удастся заправиться.

— Я тут произвела нехитрые расчеты (с которыми, кстати, справился бы даже ты), обнаружив, что на путь до Атроса нам топлива хватит. А на ОБРАТНУЮ дорогу — до ближайшей заправки, каковой является Флобер — навряд-ли.

Блэйз притормозил.

— Точно?

— По крайней мере, внатяжку. Если бы у нас имелись весла, последние мили пришлось бы грести! — Она беззаботно хихикнула. — Расчет горючего никогда не являлся точной наукой, и предположения здесь вполне уместны. Учитывая износ машин, вероятность поломки и тому подобное...

— Ну?!

— Мы скорее НЕ долетим, чем долетим. С самыми что ни на есть полными баками и парой канистр у тебя в каюте. — ИскИн выжидающе притихла.

— Ладно, что-нибудь придумаем, — сказал Громобой и вышел из отсека.

Он не знал, как прокомментировать такую новость. Если он добудет на Атросе-5 голову Януса и, не долетев какой-то парсек до заправки, застрянет в Открытом Космосе, это будет величайший провал за всю историю института охотников за головами. Впрочем, если Многоликий действительно обретается на Атросе, его корабль «Vorga» или какой-нибудь еще находится там же. Слить содержимое баков не составит труда. Но если окажется, что Янус никогда не ступал на поверхность этой планеты, что она необитаема или у тамошних жителей нет ни топлива, ни звездолетов — дело дрянь.

Как бы там ни было, решить коварную задачку, сидя на месте, Троуп не мог. Уравнение не из числа умозрительных. Оставалось надеяться, что «что-нибудь придумаем» сработает и на этот раз. Что-нибудь непременно подвернется.

Нельзя ведь, в самом деле, тащить на прицепе целую баржу?! Хотя и такой вариант не стоит сбрасывать со счетов. Если ничего стоящего не подвернется.

Да, лишний повод проветриться.

Прихватив оружие (НЕ забыть пистолеты не стоит никакого труда — они ежеминутно напоминали о себе, будто части тела, существующие на расстоянии), Блэйз прошел к шлюзу. Путь был закрыт, и пришлось замереть, приняв как можно более нетерпеливую позу, рассчитывая, что вездесущие камеры зафиксировали его недовольство. По-видимому, так оно и случилось.

Створки раздвинулись. Появление щели сопровождало громкое шипение, а также — невероятно — сквозняк, ослабевавший по мере того, как разъезжались створки. Вакуум, царивший в камере стыковочного шлюза, заполнялся воздухом. Воздухом, доставленным гостем. Обитатели Скалы сэкономили даже на этом. Поразительная скупость!.. Два-три кубических метра заменили гостеприимство.

Громобой оказался перед вратами поселения: старыми, покрытыми слоем копоти, подвергавшимся серьезным, деформациям и привычным к ледяному Космосу. Стрелок старался не думать о надежности креплений. Не оправдай оные устройства ожиданий, и Троупа унесло бы в вакуум в мгновение ока.

Он хотел развернуться, крикнуть что-нибудь вроде «Закрывай, чего ждешь?» — дисбаланс в атмосферном давлении мог высосать из корабля ВЕСЬ ВОЗДУХ, такой бесцеремонности нельзя исключать, — когда створы сомкнулись.

На переборке виднелись два светодиода. Все это время горел красный. Вот он почернел, и, нерешительно мигнув, вспыхнул зеленый. Очевидно, датчики проверяли наличие воздуха. Невероятная, непостижимая наглость.

Древний шлюз, натужно заскрипев, приоткрылся. Только в этот момент Блэйз понял, что, возможно, следовало подстраховаться и прихватить скафандр. К счастью, не прозвучало ни хлопка, ни шипения. Воздух не свистел на краях расширяющейся щели. Значит, все в порядке. Шлюз открылся в аккурат настолько, чтобы смог протиснуться поджарый звездолетчик, не привыкший к кулинарной невоздержанности. Дряхлые; створы устало затихли.

Как выяснилось, внутренний шлюз отсутствовал. Флоберцы не терпели изысков, что граничило с идиотизмом, потому как экономия затрагивала элементарную безопасность. Стоит креплениям ослабить хватку, и вакуум ворвется в образовавшуюся брешь... Дважды просить его не придется.

Громобой пролез в проем, продемонстрировав, что ему также свойственны худосочные стандарты. О кулинарной невоздержанности приходилось лишь мечтать: «домоправительница» сурово надзирала за приемом калорий.

Оказавшись на той стороне, Троуп с любопытством осмотрелся. Да, ТАКОЙ дыры он давно не видал. А ведь это стыковочный причал — лицо, так сказать, визитная карточка поселения. На всем лежала печать тлена и запустения. Разорительное время беспощадно проникало повсюду, в самую микроскопическую трещинку, разрушая изнутри... Дух здоровой анархии, нечего сказать.

Вдаль тянулось свободное пространство, немедленно именованное Блэйзом «Набережной». С одной стороны она была ограничена металлической, латаной-перелатаной стеной собственно причала. С другой — Набережную прижала бурая поверхность, на которой остались следы лазеров и бурового оборудования. Собственно, Алькатрас. Огромный булыжник с магниевым, изрядно потрепанным сердцем. Неподалеку чернел огромный проем с грубыми, рублеными краями. Местные жители ничуть не пытались его облагородить. Казалось, в шахте шла выработка по сей самый день. Что касалось живых существ, то вдали виднелись несколько фигур, причем не вполне человеческих. Зато в пределах досягаемости появился некто с традиционной внешностью — нескладный парнишка, тащивший за собой длинный, повидавший виды шланг. Капли горючего падали прямо на замусоренный пол. Паренек с непреклонной решимостью топал к причалу № 27.

— Эй, погоди-ка, — окликнул его Громобой.

Парень замер, изобразив недовольную мину человека, отвлеченного от дела всей жизни. Под густыми бровями блестели хитроватые карие глаза.

Охотник придвинулся и положил руку на плечо генетического сородича. Благодаря разнице в росте Троуп нависал над заправщиком, глядя сверху вниз.

— Вот что, приятель, — сказал он. — В жизни каждого человека настает момент, когда он оказывается на перепутье между жизнью и смертью. Ты как раз стоишь на таком перекрестке. От принятого решения зависит твоя дальнейшая судьба. Это крайне ответственный выбор, и ошибиться нельзя. Поэтому подумай, не стоит ли отволочь его обратно. — Блэйз кивнул на шланг, парнишка жадно ловил каждое слово, приоткрыв от удивления рот, — а взамен притащить другой. Или поменять местами баллоны с горючкой.

Молчание затянулось на несколько секунд. Наконец парень вздрогнул, точно пробуждаясь от транса, часто заморгал и соблаговолил ответить:

— Нет, господин, это наше лучшее топливо! — Голос его по-юношески ломался.

— Надеюсь, что так. Вместе с тем ты все-таки поразмысли о перепутье.

Громобой направился к шахте, оставив ошеломленного заправщика в одиночестве.

Созерцать перекресток.

Широкий проем с жадностью поглотил человеческую фигуру. Когда бурые, покрытые глубокими морщинами стены сомкнулись над ним, Троуп невольно испытал благоговение. Силы, трудившиеся над этим проходом и прорубившиеся в глубь Скалы, измерялись гигаваттами, гигагерцами и терабайтами. А также — человекочасами. Тысячами. Не первое, но не последнее безумие.

«Времянки», болтающиеся под потолком на силовых кабелях, вели неравный бой с коварными тенями, скрывающимися за каждой каменной складкой.

Шахта равномерно, но ощутимо меняла угол наклона. Вела куда-то в сокровенные недра. Именно здесь, сделав десяток шагов по каменному полу, Блэйз ощутил клаустрофобию. Понял, что на Алькатрасе, в окружении холодного гранита, ему не увидеть ни неба, ни звезд. Жизнь в таких «условиях» походила на ад. Вообразить особенности местного быта оказалось довольно болезненно. Аборигены-старатели достойны не столько уважения, сколько сожаления.

Преодолеть несвоевременную слабость Громобою удалось лишь по прошествии некоторого времени, когда, застыв на месте, он уверил себя в том, что каменные стены вовсе не сдвигаются навстречу друг другу и, уж конечно, не пытаются раздавить хрупкое органическое существо. Дыхательные процедуры, уместные в схожие моменты, совершенно не подходили к специфике Скалы. Разряженный воздух напоминал сухую губку, в которой нет ни капли влаги. Определенно, концентрация кислорода не соответствовала никаким стандартам. Хотелось глотнуть воздуха уже тогда, когда предыдущий вдох еще не успел перейти в стадию выдоха. Это ничуть не располагало к физическим упражнениям. Поэтому Троуп берег дыхание.

Благо, к ходьбе требовалось прилагать необходимый минимум усилий. Гравитация астероида — громадного, почти планетоида, но астероида, — явно недобирала до полноценной g. Взлететь под потолок навряд ли представлялось возможным, однако беспечные шаги могли обернуться неуместным, небезопасным прыжком. Звездоплавателям отлично знакомы такие проблемы.

Блэйз, привычный к повышенной силе тяжести, с трудом претерпевал описанные неудобства. Наконец, спустя пару минут, в конце тоннеля забрезжил свет. Как в прямом, так и переносном смысле. Темные своды, изрезанные древними шрамами, стремительно разрослись вширь и в высоту, образуя огромное пустотелое пространство. У Громобоя оно тут же вызвало ассоциации с пассажирско-космическим вокзалом, и, разглядев детали, он понял почему.

Это и впрямь был вокзал, только не космический, а железнодорожный. Предназначенный, в самом деле, для пассажиров. Огромная «пещера» имела несколько — а именно пять — ответвлений, играя роль своего рода развилки, транспортного узла. Из этого места пассажиры отправлялись во всех направлениях, каковые, собственно, возможны. Переплетение рельсов образовывало на каменном полу сложный узор, эдакую паутину ж/д развязок. Оное безобразие проистекало из четырех тоннелей, тогда как пятый вел к причалу, будучи, судя по всему, бесповоротно пешеходным.

По рельсам грохотали, создавая неистребимое ощущение ветхости, поезда. Такие могли перевозить эльфов в мастерской Санта-Клауса. Они представляли собой небольшие конструкции, сооруженные — вне всяких сомнений — (о, чудеса инженерной мысли!) из вагонеток для перевозки руды. Налет комфорта, как, в частности, крыши, сиденья и оконца, тщетно сопротивлялся истинному, никоим образом не связанному с пассажирскими перевозками предназначению вагонеток. По всей Федерации те перемещали тоннаж неорганического происхождения, которому положительно ВСЕ РАВНО, как попадать из точки А в точку Б, но не хрупкие человеческие тела. Эх, думал Троуп, сюда бы Галактическую комиссию пассажирского транспорта. Впрочем, одно исключало другое. Если бы комиссия каким-то чудом посещала подобные места, аборигены имели бы больше возможностей для благоустройства быта.

Будто со стороны созерцая свои опасения, Блэйз наблюдал воочию и то, как у поездов имела место оптимистичная активность. Пассажиры — люди и Иные — залезали в вагончики либо покидали их, ничуть, похоже, не смущаясь комичности и небезопасности происходящего. Стоило поезду подъехать к «перрону», как дверцы раскрывались (под воздействием физических усилий пассажира, ничего более), кто-то выходил, кто-то погружался.

Вновь прибывшие спешили к пешеходному тоннелю. Инопланетяне и люди, торговцы, дальнобойщики и старатели. Все, как один, потрепанные, побитые жизнью. А кто еще станет посещать затерянный в Космосе булыжник?

Громобой не знал, что здесь и где; тем более не представлял, куда отправляться. Было бы неплохо ознакомиться с расписанием маршрутов. Оное расписание — большой металлический щит — красовалось на каменной стене. Стрелок изучил цветную схему, достойную титула «НАИМЕНЕЕ информативный путеводитель в этой части Галактики». Хватило беглого взгляда. Надписи, наспех выведенные на куске обшивки чьей-то корявой рукой/клешней/щупальцем, скупо сообщали: «уровни 1, уровни 2, уровни 3», «центр».

Поразмыслив, Троуп решил, что «уровни» являлись жилыми частями поселения. Или такими, где до сих пор идут выработки. Либо жилыми и производственными одновременно: старатели нередко селились рядом с застолбленными участками. Или от «уровней» к местам выработки шли особые пути.

Как бы там ни было, единственную ценность для туриста представлял «центр». Сие подразумевалось само собой. Щит так и сообщал: «выпивка, девочки, азартные игры». Кратко, но по существу. Кроме того, вагоны с обозначением «ЦЕНТР» выгружали и принимали наибольшее число пассажиров.

Приблизившись к путям, Блэйз посвятил пару минут ожиданию. Вот стены одного из тоннелей осветились отраженным светом. Показался головной вагон, несущий на себе комплект крупнокалиберных фар. Внутри не было ни машиниста, ни оператора. Все управлялось автоматикой. Вероятно, аборигены занимались более насущными делами либо попросту боялись использовать собственный транспорт. Энергия, нужно полагать, подавалось по рельсам.

Поезд затормозил, испустив многоголосье скрипов, от натужных и низких до невыносимо пронзительных. Покачнулся и замер. Вагоны ожили: хлопали дверцы; пассажиры, нещадно матерясь, выбирались наружу. Многие запомнят эту поездку до конца своих жизней. Следующая партия спешила навстречу

Громобой также решил поторопиться, прекрасно понимая, что прожил бы и без этого нового опыта. Подошел к вагончику и дернул за ручку. Дверца неохотно распахнулась. Убедившись, что внутри нет ни души, Троуп забрался в «салон». Дверь закрылась под собственным (немалым, нужно отметить) весом. Крохотный светильник, при свете которого было бы проблематично читать даже азбуку, упорно гонял тени по углам. Стены бескомпромиссно блестели металлом. Единственным предметом, кое-как намекавшим на удобства, являлась скамья, привинченная к полу. На ней Блэйз и восседал. Его задница категорично утверждала, что ни о каких удобствах не могло идти и речи. Спинка отсутствовала, поэтому хребет постоянно ощущал металлический холод. Грязное окно едва пропускало свет.

Поезд тронулся, испустив тот же спектр скрипов, но в обратной последовательности. Под полом родилась сильная вибрация и, похоже, не собиралась исчезать. «Перрон» проплыл мимо. Вокруг сомкнулись стены тоннеля.

Скажи кто-нибудь день назад Громобою, что он по собственной воле прокатится в поезде, сляпанном из модифицированных вагонеток для перевозки руды, охотник ни за что бы не поверил. А то и отвесил бы оплеуху.

Более всего поездка напоминала популярный аттракцион «Суборбитальные американские горки». Только проходила с меньшим комфортом. Взлеты и падения присутствовали, конечно, не столь головокружительные. Однако отсутствие страховочных ремней и элементарных поручней придавало происходящему неповторимую пикантность. Пассажиров бросало внутри вагонов, как содержимое консервов, выпущенных жуликоватым предпринимателем. Дабы придать себе статичное положение, Троуп уперся ногами в стены, а руками вцепился в скамью. Ствол шахты, переделанной в железнодорожный тоннель, был очень далек от геометрической прямой.

За оконцем царила непроглядная тьма, не считая кратковременных мгновений, когда к путям выходили другие тоннели. Их проемы проносились аморфными желтыми пятнами. В остальном же ничто не расстилало мрак. Апокалипсический полет сопровождали грохот колес, скрипы и дребезжание. Вибрация объяла вагонетку целиком, от пола до потолка. Еще немного, единственный добавочный км/ч, и казалось, катастрофа неминуема.

За эти минуты, показавшиеся вечностью, Блэйз, болтаясь из стороны в сторону, успел пожалеть обо всем на свете и раскаяться во многих поступках, которые совершил или должен был совершить. Флоберцы не брани плату за проезд, и это неспроста. Извечный, неизменный признак подвоха.

Все рано или поздно подходит к концу. Окончилось и путешествие к центру астероида, чему Громобой несказанно обрадовался. Тормозные колодки, повинуясь электрическому импульсу, стиснули колеса. По крайней мере, попытались. «Салон» наполнила нестерпимая какофония, еще более жуткая, нежели в прошлый раз. Крутящий момент пошел на убыль неровно, резкими рывками, отчего пассажира вагонетки бросило вперед, и если бы не сильный упор, Троуп в лучшем случае отделался бы ушибами.

За оконцем посветлело. Так, в сонме кошмарных звуков, с трясущимися внутри пассажирами, поезд, наконец, застопорил ход. Нужно думать, Центр.

Блэйз, бормоча под нос самые страшные космические ругательства, открыл дверцу и распрямил затекшие ноги. Выбираясь наружу, он ничем не отличался от прочих попутчиков. Обезумевший взгляд, шаткая походка, нарушенная координация движений. Громобой отпустил дверь, подумав, что теперь на ней впору написать что-нибудь вроде «Здесь, такого-то числа, такого-то года, имел неосторожность прокатиться Блэйз Троуп, небезызвестный охотник за головами, гроза преступников всей Галактики».

Придя в себя, Громобой осмотрелся. Этот перрон значительно превосходил предыдущий размерами и был гораздо светлее. Но этим — размерами и количеством светильников — отличия исчерпывались. Обычная полость искусственного происхождения с грубыми каменными стенами и неровным полом. Таковы все пейзажи Алькатраса. Сей «Центр», разумеется, не являлся геометрическим центром огромного булыжника — путь в те места занял бы несколько часов (и представить страшно). Именно там находился магниевый сердечник, основные запасы руды. Точнее, остатки былой роскоши.

У этой пещеры также имелось несколько ответвлений. На сей раз — семь. В шесть тянулись железнодорожные пути. Мало ли, куда. Выяснять у Блэйза не возникло ни малейшего желания. Пошатываясь, он отступил от вагонетки.

Попутчики, неосознанно дублируя нетвердую походку, разошлись по перрону или отправились в седьмой тоннель. Среди ожидающих обнаружились безумцы, готовые отправиться в обратный путь, к космическому причалу.

Дверцы захлопнулись, и поезд, скрежеща, тронулся и обратном направлении. Когда вдали затих его надрывный грохот, под каменным сводом, вопреки ожиданиям, не воцарилась хрустальная тишина. Размеры и форма пещеры создавали причудливую акустическую картину, искажающую и усиливающую любой звук. Волны, воспринимаемые человеческим ухом, сливались, перетекали друг в друга, наслаивались одна на другую, звенели в непривычных тональностях. Голоси людей и Иных отражались от неровных поверхностей под непредсказуемыми углами, благодаря чему казалось, что беседующие стояли на расстоянии метра, хотя на самом деле они могли находиться в противоположном конце пещеры. Но под куполом бушевали звуки, рождавшиеся не здесь и не сейчас, приобретавшие, тем не менее, достаточно сил, чтобы заглушить всё прочее. Как-то: смех, музыка, звон стекла, гул механизмов, неидентифицируемый грохот. Совершенно очевидно, что все это прилетало из седьмого тоннеля. Оттуда, куда спешили прибывшие.

Троуп решил последовать их примеру. Тем более что ничего иного не оставалось. На стене висела карта ж\д путей, еще более масштабная, представлявшаяся привлекательной пропорционально тому, чем меньше о ней знаешь.

Все те, кто стремился очутиться в царстве беззаботного гомона, давно исчезли в тоннеле. Громобой тащился следом. Едва черный зев сомкнулся вокруг, как акустическое сопровождение кардинально изменилось. Тоннель являлся своего рода трубой, пропускающей звуки вовне, сам же он не задерживал ровным счетом ничего. Вероятно, поэтому стрелок не почувствовал угрозу. Сказалось, разумеется, и путешествие в адском поезде.

Впереди тоннель раздавался, образуя овальный светлый проем. На его фоне обозначились три силуэта. Пропуская несущественные детали, Блэйз выделил оружие. Строго говоря, вооружен был лишь один — у него имелся кривой кинжал (такие предпочитают пираты). Второй держал обрезок трубы. Ну а третий — самый массивный — сжимал лом. Похоже, все трое мнили себя крутыми.

Они затаились здесь, в тоннеле, дожидаясь, пока пройдет основная масса. Последний, наименее торопливый пассажир, являлся добычей. То ли в силу физических недостатков, то ли раздутого самомнения, то ли по причине еще более раздутого кошелька, он не спешил, что, по мнению грабителей, им было на руку. Они предпочли устроить засаду в тоннеле, ведущем к Центру, ведь именно сюда стремились туристы. Кроме того, здесь, на удалении от причала, затруднительно получить помощь (дальнобойщики славились взаимовыручкой). Грабители отлично знали местные лазейки и в случае осложнений могли запросто унести ноги десятком различных путей.

Расчет, в общем-то, верный. За исключением того, что сегодняшняя «добыча» задержалась не в силу лености или, тем паче, физических недостатков.

Как следует разглядев потенциальную жертву, бандиты озадаченно застыли. Незнакомец не очень-то походил на безобидного туриста, каковые появлялись на Скале, чтобы заправиться. Не походил даже на дальнобойщика, хотя среди представителей оной профессии встречались довольно опасные персонажи. Высокая, подтянутая фигура внушала опасения.

Будь грабители немного поумнее и опытнее, они сочли бы за благо убраться восвояси. Но, по-видимому, у них еще не выработалось необходимое чутье (именно оно позволяло маргиналам прожить подольше или же, напротив, умирало в зародыше и НЕ позволяло). Поэтому троица переглянулась и выступила вперед. В конце концов, их трое, а этот парень — один.

— Вот это да, — просипел тот, что в центре, поигрывая кинжалом. — К нам пожаловала большая шишка! Очередной денежный мешок! Мы у тебя одолжим малость, не против? Все старо, как мир, приятель — кошелек или жизнь!

Сейчас, будь это настоящий вестерн, Троуп должен достать сигару и прикурить таким образом, чтобы горящая спичка отбрасывала на лицо неуверенные отсветы. Однако без стетсона должный эффект был бы потерян.

Охотник отодвинулся в сторону, чтобы выйти из освещенного конуса, испускаемого светильником. Теперь он в тени и, что куда важнее, не щурится.

— Жизнь?.. — переспросил Громобой. — О, да! Я могу подарить вам ваши никчемные жизни. Убирайтесь, кретины. И впредь осмотрительнее выбирайте клиентов!

Троица вновь переглянулась.

— Ты не можешь так нам говорить, — прогудел верзила, перехватывая лом. Очевидно, местный дурачок. Самый большой и — стереотипно — самый глупый.

— Вот именно, — кивнул главарь с ножом. — Давай денежки, клоун, да поживее!

— Клоун? — Блэйз поднял бровь. — Занятно. Вы даже приблизительно не представляете, кто я такой... впрочем, знай вы, вас бы уже след простыл.

— Хватит чушь городить! — ощерился бандит. — По-хорошему, значит, не хочешь?!

— Вот именно, что хочу. Уходите, пока еще можете.

— Нет уж. — Главарь повернулся к верзиле. — Джон, давай.

Здоровяк переменился в мгновение ока. Словно на затылке у него щелкнул невидимый тумблер. Оскалившись и выпучив глаза, он прыгнул к «потенциальной жертве разбоя». Стальной лом в его ручищах казался легкой тростинкой.

Остальные также пришли в движение, кинжал и труба зловеще поблескивали, когда их обладатели бросились к противнику. Бедолаги себя переоценили.

Троуп выхватил пистолеты и открыл огонь. Это напоминало стрельбу в тире, когда мишени не представляют угрозы, тогда как сами весьма уязвимы.

Глаза Джона выпучились сильнее, едва он заметил оружие. Конечно, сам момент появления старинных пистолетов он пропустил, как и его «коллеги». Осознание того, что незнакомец вооружен и опасен, совпало с грохотом и клубами дыма, вырывающимися из стволов. В одно мгновение Громобою показалось, что он поспешил. Что следовало сперва показать недоумкам пистолеты. Возможно, они сообразили бы, что им дается шанс.

Но — увы — поздно. Момент упущен. Кроме того, с чего бы церемониться с этими волками?.. Нападали-то они. У «жертвы» имелись основания для любой самообороны, каковую та сочтет необходимой. Сами-то грабители не давали шанса НИКОМУ. Выходили из тени и творили злодейства.

Безнаказанно.

До этого самого дня.

Выстрелы слились в канонаду и с гулом пронеслись вдоль тоннеля, объятые необычным эхом. Первая пуля угодила в Джона — точно в мясистое плечо. Удар был настолько силен, что громилу отбросило к стене, развернув на девяносто градусов. Вторая прошила бедро того, что с трубой.

Блэйзу приходилось сдерживаться, и эта борьба — с самим собою — происходила между ударами сердца, в ничтожных паузах между тем, как пальцы давили на спусковые крючки. В тишине, когда сердце готовилось совершить новый маленький подвиг, стрелок оставался наедине с самим собою. В эти наносекунды он искренне тосковал по тому недостижимому миру (ведь Вселенная не имеет конца, а значит, возможно ВСЕ!), где люди не пускают друг другу кровь, чтобы добыть пропитание. Выжить. Еще Троуп скучал по любви, которая так рядом и... так далеко. В паузах меж ударами пульса.

Сдерживая инстинкты и выработанный годами опыт — это казалось непосильной задачей, — Громобой почти силой отводил стволы от точек, имеющих жизненно важное значение. Пистолеты возмущенно гудели, но подчинялись. Они метили в головы, чем не оставили бы целям ни единого шанса на борьбу и, само собой, продолжение жизнедеятельности. От стволов протянулись невидимые нити, притягивающие вектора стрельбы к объектам с метками «мозг», «сердце», «печень», «позвоночник». Отчего-то Блэйз предпочел оставить эти указки в покое. Он стрелял сердцем, а убивал разумом. В данный момент его разум не испытывал нужды убивать.

Третья и четвертая пули соответственно поразили руки мерзавца, вооруженного ножом. Никто из грабителей не успел приблизиться к противнику на дистанцию удара. Троуп так и не воспользовался «потенциалом жертвы». Он застыл на прежнем месте, и казалось, в его облике ничего не изменилось, за исключением пистолетов, из стволов которых курился дымок.

Незадачливые бандиты побросали оружие и осели наземь. Верзила зажимал плечо целой рукой и пытался встать на ноги, опершись о стену. Другой, стеная, баюкал простреленное бедро. Главарь с воем катался по полу, не представляя, что делать с руками, отказывающимися повиноваться.

Эта троица уже не представляла опасности. На весьма длительный срок.

Громобой вложил пистолеты в кобуры. Он сомневался, что за головы этих недоразумений назначена награда. А если и назначена, то местная, на уровне поселения. Какие-то гроши, за которые охотник не желал мараться.

Крови из ублюдков натекло достаточно. Она была густой и темной, что говорило о неплохом питании. Оставалось гадать, скольких они подстерегли в этом тоннеле. Возможно, мерзавцев следовало добить, чтобы предотвратить дальнейшие преступления, однако... Блэйз не испытывал желания играть роль палача и не считал, что имеет моральное право на такие решения.

В конце концов, он здесь проездом.

Подытожив, Троуп продолжил путь по тоннелю. Изогнутый кинжал, попавшись под ноги, со звоном улетел к противоположной стене. Гадкая вещица. Проходя мимо окровавленных тел, стрелок секунду помедлил, а затем сказал:

— Надеюсь, ребятки, когда я отправлюсь в обратный путь, вас здесь не будет.

Сдавленные стоны.

У выхода из тоннеля (с их стороны, впрочем, это был ВХОД) собрались зеваки. Их, по всей видимости, привлек грохот. Зайти в тоннель никто не решился, поэтому появление Громобоя вызвало тихие пересуды и невнятные восклицания. Окинув компанию внимательным взглядом — ни один не походил на блюстителей порядка, учитывая, что в оные ряды не брали стариков и субтильных юнцов, — Блэйз отправился дальше. Никто не встал на пути.

Вокруг простиралась огромная пещера, еще более внушительная, нежели оба перрона. Когда-то здесь покоились особенно знатные месторождения руды, а роботизированные буры, точно стальные динозавры, ворочали свои колоссальные туши. Сейчас же в каменной полости бурлила жизнь. Прохожие — люди и Иные — сновали во всех направлениях. Вопили лоточники, нахваливая, по мере таланта и скромности, скудные товары. Карманники стреляли по сторонам бегающими глазами. Неон и голограммы, помимо воли адресата, извещали об отменном качестве виски, о падении цен на сжиженный кислород («Запасайтесь воздухом впрок — не опоздайте! Фильтры „от Джо" (brand) — кристальная чистота!»), а также о новинках бурового оборудования. Из громкоговорителей звучала ненавязчивая музыка.

В общем, все как обычно. Из многолетних странствий по Галактике Троуп усвоил одну тривиальную истину: сколь бы экзотическим ни показалось место, тамошние обитатели руководствуются той же мотивацией, что и их собратья, живущие на расстоянии многих парсеков. Значит, все будет по-прежнему. И не важно, где именно. Старатели добывают, воры воруют, торговцы норовят облапошить, а охотники за головами... охотятся.

(Верно, за головами.)

Пещера имела множество — не менее двух десятков — ответвлений. Там, вне сомнений, порок и коммерция приобретали конкретные формы, сливаясь в беспринципном экстазе. Таверны, бордели, игорные дома и прочее. Нет большего постоянства и стабильности, кроме как в грешных местах.

Уверенно рассекая толпу, Громобой двинулся к большому щиту, висящему на стене. Пара воришек, пронырливых, юных, но не особо смышленых, начала заходить с флангов (традиционно один имитирует столкновение, отвлекая все внимание на себя, тогда как второй незаметно обчищает карманы). Блэйз так на них посмотрел — на одного, затем на другого, — что юнцы, еще не приступив к маневру, сочли за лучшее убраться подальше.

Стрелок приблизился к щиту и, отлично сознавая, что выдает свое транзитное реноме, оцепенел в созерцании. Кусок корабельной обшивки с неровными краями, над которыми потрудился чей-то аппарат для дуговой сварки, пестрел десятками разноцветных надписей. Почерк был разным, следовательно, щит заполнялся информацией годами. Не исключено, что корявые надписи наносили те, кто, испытывал заинтересованность в саморекламе. Кое-где буквы вытравили, а поверх нанесли новые. Сменились хозяева.

Путеводитель красочно и обстоятельно уведомлял о количестве тех либо иных заведений на дюжину квадратных метров, о территориальном распределении оных и даже давал справки. Последние, в частности, были представлены приклеенными бумажками с информацией следующего рода: готовящиеся вечеринки, новые девочки, цены на пиво, наименования запчастей и прочее, прочее. Многие норовили прилепить «оферты» поверх соседних, что создавало определенные сложности в ориентации. И вообще, Троупу хватило минуты, чтобы «не отходя от кассы» сообразить, что точной навигацией тут и не пахло, а разметка нанесена весьма приближенно.

Вместе с тем в количестве боковых тоннелей картографы не могли ошибиться. На это, во всяком случае, существовала надежда. Весь Центр представлял собой нагромождение различного рода злачных мест. Здесь непременно сыщется и нечто более существенное... А, вот. Неприметная надпись, сделанная под трафарет. Серая краска сливалась с цветом «основы».

Интересующее Громобоя местечко имело крайне мало общего с барами или борделями. Сходство с игорными домами все же присутствовало, однако для тождественности многого не хватало. Искомое место находилось совсем недалеко, поэтому Блэйз счел своим долгом нанести визит вежливости. На этом, так сказать, настаивал профессиональный этикет.

Оставив путеводительный щит за кормой, Троуп отправился в нужном направлении. Бездельники, слоняющиеся вокруг в огромном множестве, вовремя убирались с пути. Охотник контролировал окружавшее его пространство, отмечал траектории движения и медлительных раззяв. К последним Громобой испытывал легкое, ни к чему не обязывающее презрение, хотя без колебаний рискнул бы жизнью, чтобы устранить какую-либо угрозу правопорядку. Возможно, в этом и находились корни его высокомерия.

Вскоре огромная полость, служившая пешеходной развилкой, осталась позади. Стрелок вошел в наименее просторный тоннель, не пользовавшийся особой популярностью. Несколько путан — пара девушек и три андроида (устаревшие модели: меж разползшейся кожи просвечивал металл, а у одной из глазницы торчали провода) с хищной грацией накинулись на потенциального клиента. О нет, Блэйз явился сюда отнюдь не за этим.

— Нет, спасибо, леди, — усмехнулся он. — Не исключено, как-нибудь в другой раз.

«Леди» разочарованно разбрелись по углам. Самой огорченной казалась рыженькая андроидша. Свисавшие из глазницы проводки удрученно дрожали. Вероятно, кому-то другому девушки предложили бы иные услуги, также входящие в прейскурант сутенеров. Но молодчик выглядел самым что ни на есть натуралом.

Мрачные заведения, тянувшиеся вдоль тоннеля, не поражали воображение. Захудалые бары, подозрительные таверны. Светильники не освещали путь, а скорее сгущали темноту. Троуп целенаправленно шагал вперед, небрежно вглядываясь в проплывающие мимо силуэты. Никто не пытался обмолвиться и словом. А один раз в нише стены показались фигуры, слившиеся в животном соитии. Заметив проходящего мимо мужчину, путана ухитрилась подмигнуть через плечо клиента. Громобой с отвращением отвернулся.

Навряд ли его угораздит вторично стать «потенциальной жертвой» разбоя. Во всяком случае, не в этом тоннеле. Он подходил по всем параметрам, будучи малолюдным и темным, однако только самые отчаянные и безмозглые злоумышленники решились бы устроить засаду в этих местах. Риск нарваться не на ТОГО парня был чрезвычайно высок. Именно в этом зловонном тоннеле.

Искомое обнаружилось вскорости за поворотом. Вывеска бросалась в глаза: громадная крестовидная мишень из неоновых трубок. Холодный синий свет лежал на полу битым стеклом. Дверь из листовой стали была приоткрыта.

Блэйз вошел, предварительно прислушавшись, /тишина/.

Терминал представлял собой каменный мешок, старательно вырубленный в скальной толще. Как, впрочем, и прочие помещения Центра. В пещере имелось немало деталей, привлекающих внимание самым назойливым образом. Прежде всего, стены покрывали десятки бумажных плакатов, отпечатанных в свое время в огромном количестве, что не могло не сказаться на качестве печати. Черно-белые фотографии с рожами отпетых мерзавцев, преступников всех рас и мастей. Отребье Галактики. В этом изобилии присутствовало нечто кощунственное. Троупу показалось, будто все эти глаза — или то, что заменяло некоторым Иным глаза — воззрились на него с выражением жгучей ненависти. Кое-кого он прикончил собственноручно.

WANTED, WANTED, WANTED. Живым или мёртвым. Конечно, лучше второе, Федерация сэкономит пару баксов на судебных издержках. Покажи голову, объявленную в Розыск, и получи награду. Спасибо за службу, сынок.

Многие плакаты выцвели от старости. Дешевая бумага располагала к обветшанию, как ни береги ее от света и влаги. Фотографии практически утратили различимые черты. Но практической ценности эти плакаты не представляли, лишь антикварную и историческую. Никто не сорвет их со стены, привлеченный многозначной суммой и, свернув, не положит в карман. Все обязательства по этим объявлениям были давно выполнены и... выплачены.

На стене висели мертвецы. Охотники за головами хорошо проредили злодейскую братию.

Один участок стены, однако, покрывали совсем новые, свежие плакаты, еще пахнущие типографской краской. Их распространяли бесплатно, от края до края Федерации. Фотографии и прочие данные вполне отчетливы. С этими «офертами» вполне могло статься, что они окажутся в суме самоуверенного юнца, возомнившего себя борцом с преступностью. Они-то представляли ценность, хотя далеко не везде и только в нужных руках.

Громобой бегло осмотрел лица, морды и рыла, не найдя никого нового. Этот терминал являлся бледной, но настоящей, чего у него не отнимешь, копией Центрального терминала в Сети. Тамошние базы обновляли каждую секунду, по мере того как тысячи охотников вершили свой справедливый суд, преследуя добычу по просторам Галактики. И все же многие профессионалы, особенно старой формации, предпочитали посещать подобные места, где плакаты висели на реальной, не виртуальной стене.

Как правило, оные визиты становились целесообразны в глухомани вроде Алькатраса.

Другим предметом обстановки, бросающимся в глаза, являлась широкая стойка наподобие барной, сработанная из пластика «под дерево». За стойкой сидел — вернее, почти лежал, опустив грудь на столешницу — какой-то неоперившийся субъект. Человек, худощавый и сонный. Крашеный блондин.

Очевидно, владелец данного терминала. На посетителя он даже не взглянул.

За стойкой висели полки с невнятным хламом, сквозь который просвечивали несколько бутылок. Разумеется, пустых. Терминалы никогда и нигде не составляли конкуренцию питейным заведениям. Сбоку от полок к стене был привинчен LCD-дисплей. На таких, как правило, любопытствующие узнавали рейтинги любимцев, новости и слухи. Данный монитор чернел окном в ночь. Давно ли он демонстрировал какие-либо рейтинги, оставалось загадкой. Но Блэйзу темное, как смоль окно казалось дурным предзнаменованием.

Он подошел к стойке и, видя, что хозяин не обращает на него внимания, прокашлялся.

Никакой реакции.

Приблизившись вплотную, стрелок разглядел, чем белобрысый так увлечен. На столешнице лежал комикс — стопка синтетических волокон с крохотным сканером. Картинки проецировались на внешний слой в трехмерном ракурсе и, помимо этого, обладали статичностью до определенного момента. Сканер, направленный на глаза читателя, сигнализировал в импульсное ядро. Оно, в свою очередь, оживляло 3D-иллюстрации. Те двигались согласно программе, выполняя определенное действие: герой бежал, наносил удар кулаком или палил из бластера, покуда читатель не отводил глаза.

На Скале, очевидно, такие книжки в большом дефиците. Чем и объяснялся интерес парнишки. Особенно с учетом того, что популярный комикс назывался «Bounty hunter» и, следственно, повествовал о нелегкой жизни охотников за головами. Оная заинтересованность, плюс само присутствие парня в терминале придавали ему некоторый вес в глазах Троупа. В противном случае посетитель действовал бы сообразно своему суровому нраву.

— Неплохая коллекция, — сказал он, подразумевая плакаты.

— Угу.

— Давно здесь работаешь? — Угу.

Крашеный перевернул страницу. В первом «оконце» кто-то получал оплеуху.

Диалог произвел на Громобоя неоднозначное впечатление. Оба его вопроса не подразумевали ничего особенного. С другой стороны, к посетителю положено относиться с большим вниманием. Тем не менее, Блэйз не спешил с нравоучениями, равно как и представляться. Его устраивало и такое общение.

— Какие рейтинги? — спросил он, зачем-то кивнув на непроницаемый экран.

— Кто вас интересует?.. — уточнил паренек, не отрываясь от синтетической книжицы. — Экономим электроэнергию, знаете ли. В долгах, как в шелках. Так кто?

— Гм... Троуп.

Назвав собственную фамилию, стрелок машинально огляделся. Как и следовало ожидать, не обнаружилось ни компьютера, ни элементарного модуля. В захолустных терминалах наподобие этого высокие технологии не в моде.

— Громобой?.. Пятое место. Во всяком случае, я так предполагаю. Он взял Проныру Дика и набрал пару пунктов. Все портит долбаная «добропорядочность». Чтобы добраться до Проныры, ему пришлось вырезать пару десятков телохранителей. Не понимаю, что тут плохого. — Белобрысый огорченно пожал плечами. — Кстати, один из моих любимых охотников...

Блэйз едва сдержался, чтобы не потрепать мальчишку по небритой щеке.

— ...После Энджела Доусона, конечно. Кулаки Троупа сжались.

— А он?..

— Первое место. Number оnе. Судя по всему, он застрял там надолго. До пенсии.

— Не будь так уверен, — буркнул Громобой.

— А кто, по-вашему, способен составить ему конкуренцию?! — Крашеный увлеченно изучал картинки, по-прежнему не утруждаясь посмотреть на посетителя.

— Ну, тот же Блэйз. — Произнесено это было наименее натянутым голосом.

Повисло молчание. Стрелку показалось, что субъект вот-вот поднимет голову... Нет.

— Возможно, — наконец прозвучал ответ. — Только для этого ему придется совершить нечто великое. Деяние, о котором будут говорить веками.

— Что, например?..

— Я ж говорю — ВЕЛИКОЕ. Чего никто прежде не делал, хотя многие пытались.

— Ты подразумеваешь что-то конкретное? — Троупа обуяло любопытство.

— Вроде того. — Парень бросил взгляд на вход, затем вновь уткнулся в комикс. — Величайшего злодея наших дней. Пирата, террориста, для многих — героя.

— Кто это?..

— А то не догадываетесь!.. Многоликий Янус, естественно.

Громобой вздрогнул. Имя его цели было произнесено столь буднично, почти небрежно, что создавался заведомо ошибочный эффект. Большинство нормальных людей стараются не произносить страшного имени, чтобы не накликать беду, а этот... Похоже, он так свыкся с миром героев и злодеев, что суеверия ему нипочем.

И все же удивление вызывало не то, КАК прозвучало имя Многоликого, а то, что оно вообще прозвучало. Откуда?.. Каким образом?.. Блэйз терялся в догадках.

Так и спросил:

— С чего, интересно, ты взял?

— Ни с чего. Слухи ходят разные. Да и кто, в сущности, отказался бы от десяти миллионов?! Рано или поздно Троуп должен попытаться — это вопрос времени. Они оба.

— ОБА?

— Ну да. Он и Энджел. Два самых выдающихся охотника за головами нашего времени.

— А что, — едва сдерживая крик, спросил Громобой, — они охотятся за Янусом в паре?

— Нет, конечно. По отдельности. В этом-то прелесть. Никто не знает, кто выиграет и выиграет ли кто-то вообще. Многие, впрочем, вообще не верят, что они решились на эту охоту. — Белобрысая голова качнулась из стороны в сторону. — Говорят, что это продолжается с месяц. Они мчатся по Галактике, добывают сведения и летят дальше. Порой впереди один, порой — другой. «С месяц»... Блэйз перевел дыхание. Понятно. Значит, это попросту домыслы. Треп. Однако дым без огня — явление чрезвычайно редкое. То ли появление слухов удивительно совпало с событиями, происходящими в действительности, то ли об их с Доусоном гонке осведомлена вся Галактика. Учитывая, что о визите к Чугунному Биллу удалось узнать заблаговременно (без той детали, ЧТО Энджелу понадобилось), в последнее нетрудно поверить.

— Понятно. — Троуп узнал все, что ему требовалось, даже более того. Теперь время отчаливать. — А где, любопытно, они сейчас? Близко ли к цели?

— Мне тоже интересно. Непременно спрошу, если кого-нибудь из них увижу.

Синтетическая страница перевернулась, сканер отслеживал движения зрачков. Громобой с трудом сдержал смех. Истинная ирония Судьбы: фанаты его боготворят, но при этом недостаточно усердны и воспитаны, чтобы просто поднять голову. Слава творит странные штуки, порой — невероятные.

— Благодарю. — Блэйз кивнул. — А кто из обычных преступников себя проявил?

Он задал вопрос, руководствуясь старой привычкой, не конкретными планами.

— Вальтер Вампир, — без запинки ответил крашеный. — Ограбил караван дальнобойщиков. Четыре судна. Экипажи убиты. Награда поднята на десять тысяч.

— Хм... — Эти данные следовало взять на заметку. Или подождать, пока Вальтер ограбит другой караван? Но за него вполне мог взяться кто-то другой...

Троуп прервал поток несвоевременных мыслей. Что за ерунда? Ему сейчас не до всяких Вампиров, и отвлекаться не стоит. В противном случае конкурент с охотой перехватит инициативу. Возможно, когда-нибудь потом... Потом?! Если цель будет достигнута, гоняться за швалью, вроде Вальтера помешает выросшее на порядок достоинство (та еще обуза, конечно, висящая на шее пудовой гирей). Ну а ЕСЛИ не будет достигнута... Гоняться за швалью помешают не просто уважительные, а безапелляционные причины. Ведь, как известно, мертвецы не обладают склонностью к подвижности.

Стрелок тряхнул головой. Это направление мыслей не понравилось ему еще больше.

— Хорошо, спасибо. Не подскажешь, когда здесь побывал последний Курьер?

— С неделю. Я особо не интересовался. — Помолчав, парень зачем-то спросил, будто вспомнив о своих обязанностях: — Желаете сделать ставку?

— Нет. Хотя... — Громобой замешкался, переваривая мазохистскую догадку. — На Блэйза и Энджела тоже ставят? Я имею в виду их погоню за Янусом.

— Пока лидирует Доусон. Два против одного.

— Что?! — Охотник задохнулся от возмущения. — На этого выскочку — два против одного?

— Я сказал примерно то же, — поддакнул белобрысый. — Сомневаюсь, что кто-то получит свой выигрыш. Это ведь неподтвержденная информация. Неизвестно, устроили ли те двое гонку за Многоликим или это чей-то умелый маркетинговый ход... — Короткая пауза. — ВАМ известно что-то еще?

— Нет. Нет, — повторил Троуп. — Извините... И спасибо за приятную беседу.

Развернувшись, он направился к выходу. Вслед раздалось:

— Вы узнали ВСЕ, что хотели?

— Да, — помедлив, ответил Громобой. — Благодарю.

— В таком случае... удачи. Она вам понадобится. Запнувшись на ровном месте, Блэйз оглянулся. На какое-то мгновение возникло ощущение, что крашеный блондин в упор таращится ему в спину. Однако стоило оглянуться, и наваждение рассеялось — тот возлежал в прежней позе, а сканер синтетической книжицы считывал колебания зрачков.

Пребывая в задумчивости, стрелок покинул терминал. Он понимал, что не зря доверился чутью и заглянул в эту дыру. Теперь его тревожил целый рой разнообразных мыслей. Во-первых, все уже в курсе, что сезон охоты на величайших злодеев открыт. Во-вторых, если об этом знали даже в таком захолустье, как Алькаграс, то Многоликий Янус знал и подавно (он, поди, затмился в такой же глуши, но не в том дело — информация наверняка поступала исправно). В-третьих, что коробило Троупа больше всего остального, на Энджела Доусона СТАВКИ БЫЛИ ВЫШЕ!.. Немыслимо.

Сцепив от злости челюсти, Громобой шагал по тоннелю. Издали заметив силуэт высокого мужчины — андроиды использовали возможности электронных глаз в любом деле, к каковому привлекались — путаны вышли навстречу. Обнаружив же, что это тот самый, «сорвавшийся с крючка», нацепивший, в довершение всего, маску жуткого бешенства, понуро развернулись. Надеяться на реализацию «как-нибудь в другой раз» явно не приходилось.

Блэйз вылетел из тоннеля, как из торпедного аппарата, оказавшись в гуще праздных бездельников. В гигантской полости все оставалось по-прежнему. И с чего, спрашивается, здесь чему-то меняться?.. Троуп уберется восвояси, след его простынет, а на Скале все будет неизменным. В этом не приходилось сомневаться. Ротозеи зевают, торговцы орут, ворье ворует...

Охотники — охотятся.

И сейчас, стоя посреди кричащего, бегущего, суетящегося, норовящего обжулить стада, Громобой мог думать лишь о том, что его обскакал этот...

Выскочка.

Сноб.

Дилетант.

Последнее, впрочем, внушало определенные сомнения. Доусон был кем угодно, только не дилетантом. Блэйз мог понять и простить многое, особенно когда Энджел оказывался проворнее и первым настигал жертву. Подобное, благо, случалось не часто — Галактика велика, не счесть ее преступников, а потому истинные профессионалы переходили друг другу дорогу в исключительных случаях — да и Троуп пару раз оставлял конкурента с носом. Производственные вопросы. Обижаться нет смысла. Как говорится, одно дело делаем.

Тем не менее, на сей раз Громобой чувствовал себя оскорбленным. Его одолевали вопросы, более присущие не матерому, закаленному многими стычками ветерану, а какому-то зеленому школьнику, страдающему комплексом неполноценности. «Чем я хуже?» Это наиболее точно выражало ту гамму мыслей и переживаний, что бушевали в голове стрелка. У него никак не выходило взять в толк, с какой стати ЕГО ставки упали ниже плинтуса. Десять, двадцать процентов еще можно понять. Но чтобы в ДВА раза?!

Самое скверное заключалось в том, что ставки принимались «втемную». Парень из терминала утверждал, что точной информации нет. Однако на Доусона ставили больше. Стало быть, ЗАВЕДОМО поверили, что именно ему предназначено Судьбой сцапать Януса (если, конечно, относительно величайшего преступника Галактики уместен такой оборот!). А Блэйз, конечно, выдающийся охотник, и все-таки классом пониже... Другая лига.

Видимо, ярость столь сильно проступила ни лице Троупа, что юные воришки, подбиравшиеся с флангов, прыснули обратно в толпу. Классом ниже, значит? Второй сорт?.. Погоди, ублюдок, думал Громобой, я покажу тебе класс!

В данный момент он располагал реальным шансом, на порядок опережая конкурента. По крайней мере, в это хотелось верить. Этим шансом следовало воспользоваться, во что бы то ни стало. Ввяжемся в драку, а там поглядим... «Главное, — мелькнула шальная мысль, — чтобы Многоликий, этот гениальный преступник, неуловимый на протяжении десятилетий, не оказался фикцией!» Межпланетный Уголовный Розыск, впрочем, свято уверовал в его существование. Да и парень из терминала не выказал ни тени сомнений. Ставки делались; следовательно, игроки априори верили в реальность мифического злодея... Что касалось Энджела, то он уж точно попытает силы.

«Я — ничем НЕ ХУЖЕ», — подвел итог Блэйз. Подумав так, он понял, что ему срочно требуется выпить. Благо, отведенных для этого мест в округе предостаточно.

Вновь разглядывать кусок обшивки, превращенный в путеводитель по злачным местам, не возникло желания. Оглядевшись, стрелок выбрал наиболее широкий тоннель, где, судя по всему, находились наиболее дорогие и фешенебельные заведения... Если, конечно, подобные категории вообще применимы к Алькатрасу. Под каменным сводом многочисленные вывески сливались в огромную, пульсирующую, режущую глаз неоновую радугу.

Троуп отправился туда прямым ходом. Отличия и впрямь бросались в глаза. Никаких проституток по углам, бордели обладали стационарным и весьма цивильным видом. Из-за красных шторок выглядывали усталые барышни. Игорные дома отличало обилие охраны. Клиентуру, возмущенную качеством обслуживания, выталкивали взашей. Опиумные курильни являлись чем-то самим собой разумеющимся. «Аптеки» с запрещенными психотропными препаратами — пожалуйста. Оружие, нелегальный софт — к вашим услугам. Говорить о законности было смешно. И, кроме того, небезопасно.

Обнаружив заведение, показавшееся ему более или менее пристойным, Громобой решил не тратить времени на поиски. Над входом красовалась вывеска «Салун» Сомнительно, что данное название являлось зарегистрированным: аналогичные вывески висели над полудюжиной заведений. (Если, конечно, не подразумевалась сеть общественного питания.) Толкнув дверь, Блэйз вошел.

Как и во всяком консервативном салуне, на какое-то мгновение вошедший становился объектом всеобщего внимания. Завсегдатаи поворачивались к двери, не донеся выпивку до рта, а карты — до сукна. Бармен застывал с тряпицей и безупречно чистым стаканом в руках. Все изучали застывшую в дверном проеме фигуру, а незнакомец, в свою очередь, дожидался, пока глаза привыкнут к смене освещения. Наконец немая сцена завершалась, все возвращались к беседам, игре и выпивке, сделав лишь им известные выводы, а незнакомец решительной походкой направлялся к бару.

Чувство, что все это уже происходило сотни раз, неудержимо крепчало.

Бармен — Иной с Террина, чья кожа обладала характерным розовым цветом — выпучил на посетителя черные глазищи. Складки ротового отверстия раздвинулись:

— Добро пожаловать. Чего желаете?.. — Специфический акцент походил на кваканье.

Троуп взглянул на полки и в одно мгновение принял закономерное решение:

— Виски.

Свою просьбу он сопроводил парой купюр, выложенных на столешницу.

Бармен проворно смахнул деньги розовой клешней, после чего достал из-под стойки небольшой графинчик, наполненный наполовину. Громобой рассчитывал получить за свои деньги целую бутылку, поэтому ему показалось, что графин наполовину пустой. Ничего удивительного — виски, не говоря уж о других благородных напитках, дорожало пропорционально тому, как увеличивалась дистанция между оным напитком и популярными торговыми маршрутами. Вступать с барменом в полемику не имело никакого смысла.

Взяв графинчик и стопку, охотник направился к столу, задвинутому в самый угол. Удивительно, что никто не облюбовал это местечко. Салун обозревался отсюда как нельзя лучше. Плюхнувшись на стул, Троуп первым делом наполнил стопку и одним махом перелил содержимое в глотку. Жидкий огонь просочился по пищеводу в желудок. Качество оставляло желать лучшего — не иначе, местное производство, — однако свое дело виски делало.

Вторая стопка не заставила себя ждать.

Утолив первую «жажду», Громобой внимательнее изучил обстановку. «Салун» являлся заурядным, сумрачным местечком, собратом многих тысяч подобных заведений, разбросанных по Галактике. Ничего принципиально не менялось, сколько бы световых лет ни осталось за кормой. Единственными отличиями являлись отсутствие табачного дыма (поселения с замкнутыми атмосферами, где воздух продавали и покупали, крайне ответственно относились к вредным привычкам), отсутствие самих курильщиков и табличка, изображающая зачеркнутую сигарету. А также — невероятное изобилие всевозможной флоры. Горшки, вазоны, кадушки с зелеными стеблями занимали пространство вдоль стен, громоздились на полках, свисали с потолочных балок. Большинство растений представляли собой клубки больших, мясистых листьев. Отменные образцы с десятков планет. Земным происхождением могли похвалиться лишь несколько папоротников, хотя Блэйз никогда не причислял себя к знатокам флоры. Общим свойством этих растений являлось то, что они отлично регенерируют кислород. Ничего кроме. Навряд-ли владелец преследовал декоративные цели.

Содержимое многих вазонов исходило цветом, благодаря чему «Салун» наполнял сочный, многожильный аромат. Тонкие запахи совершенно не вязались с собравшейся публикой, хотя и приглушали исходившую от кое-каких особей вонь. Сомнительно, что к означенной публике сколь-либо применим термин «почтенная». Типичное отребье. Мошенники, шулеры, воры, искатели приключений. Несколько аборигенов-старателей — об этом свидетельствовали латаные комбинезоны и старинные скафандры, необходимые, по всей видимости, для возвращения в родные пенаты по безвоздушным тоннелям.

За столиком неподалеку от Троупа сидели двое. Странная парочка, с какой стороны ни посмотри. Один сидел к стрелку в профиль, другой — лицом. Только разглядеть это лицо не представлялось ни малейшей возможности. На голову странного типа был наброшен глубокий капюшон, в провале коего царила непроглядная тьма. Серая хламида надежно скрывала нюансы комплекции — утаить, впрочем, антропоморфную сущность от наметанного взгляда крайне непросто — кисти рук закрывали перчатки. Таинственный типаж ухитрялся даже отпивать из стакана, не открывая лица.

Или морды. Или что там у него еще.

Спутник являл менее колоритное зрелище. Приземистый мужичок с обширной плешью, круглым лицом и жесткими усами-щеточками. Черная безрукавка и штаны цвета «хаки». На предплечьях татуировки — девицы и молнии. Типичный дальнобойщик. Ни дать ни взять, снимок из альманаха «Трави трассу».

Парочка казалась столь непохожей, что сразу бросалась в глаза. И, как выяснилось, неспроста. Субъект в капюшоне наклонился к товарищу, что-то сказал. Дальнобойщик кивнул, выпрямился и, в меру актерского дара, изобразил безразличие. Оглянулся, обозревая остальную часть салуна, и, словно невзначай, бросил взгляд на Громобоя. Тот наблюдал за этими маневрами, пытаясь перебороть оставшийся во рту вкус дрянного виски.

Отвернувшись, крепыш обменялся со спутником парой фраз. Затем, к удивлению Блэйза, встал со стула и направился к его столику. На лице мужичка появилась дружелюбная улыбка. Румяное, круглое лицо делало мимику чрезвычайно убедительной. Тем не менее, Троуп не стал бы уважаемым профессионалом, если бы его было так просто провести. Правая рука сама собой легла на пистолет. Утаить это движение благодаря столу не составляло труда.

Дальнобойщик остановился на подобающей дистанции, по-флотски отсалютовал, коснувшись воображаемого козырька и, улыбаясь, негромко спросил:

— Простите, можно обратиться?

— Это зависит от того, что тебе нужно, браток, — ответил Громобой. — Ладно, валяй.

— Гм... — Субъект стушевался, не зная, с чего начать. — Мое имя — Том Макбраун, но все зовут меня просто Волынщиком. Я сразу хотел сесть за этот стол. — Он кивнул на видавшую виды столешницу, скрывшую стволы и руку охотника, лежавшую на рукояти. — Однако мой друг меня разубедил. — Новый кивок, уже за спину, на обладателя шикарного капюшона. — Мол, скоро здесь будет сидеть очень необычный человек, который окажет нам неоценимую услугу.

— А, вы кого-то ждете?.. — буркнул Блэйз. — Я скоро уйду, едва допью это пойло.

— Нет-нет! Мой друг имел в виду ВАС!

Это заявление повергло Троупа в глубочайшее изумление.

— Меня?! С чего, интересно?

— Понятия не имею. Вы... Громобой, охотник за головами?

Стрелок вздрогнул. Пальцы непроизвольно сомкнулись на рукояти. Такого поворота он не ожидал. Напускать равнодушие было уже поздно, и все же Блэйз попытался.

— Нет. Я... НЕ ОН.

— Странно, — заметил Волынщик. — Мой друг вас узнал. Он не ошибается.

— И на старуху бывает проруха. Вы обознались. Оба.

— Не думаю, — продолжал Макбраун, что, в общем, не вязалось с его утверждениями. Сознание того, с КЕМ он общается, предостерегло бы от ошибок. — Я...

— А мне плевать, что ты думаешь, — прервал его Троуп. — Шел бы отсюда, приятель.

Том озадаченно покачал головой.

— Что ж, если вы — не ОН... Мы могли бы оказаться друг другу полезны. Вы выглядите в точности как профессионал, в чьих услугах мы остро нуждаемся.

— Что за услуги?

— Возможно, вы не откажетесь составить компанию старым космическим бродягам. — Дальнобойщик вновь кивнул за спину. — Там все и обсудим.

Громобой помедлил. Он намеревался принять предложение, на что имелось две причины. Первая, но отнюдь не главная: каким-то образом его узнали, и здравый смысл подсказывал убедиться, что «космические бродяги» не станут распускать языки. Либо же убедить, что они обознались. Уязвимое место этих резонов заключалось в тривиальных вещах. Любой, пожелавший проверить, не объявлялось ли в этих местах некое лицо, не будет расспрашивать прохожих, а проведет беседу с сотрудником стыковочных причалов. Судно «Versus» знакомо многим. Энджел Доусон точно знал, КОМУ оно принадлежит.

Вторую причину, иррациональную и, тем не менее, основную произвело... любопытство. Почему-то Блэйзу остро захотелось узнать, в чем дело.

Он неторопливо кивнул:

— Ладно. Пошли. — Охотник поднялся из-за стола, прихватив графин и стакан.

Волынщик повременил, пока расположится гость, затем уселся сам. Третий субъект затаился на дне своего капюшона. Вместо лица — сгусток тьмы.

Внезапно из бездны раздалось:

— Приветствую, господин Троуп. — Против ожиданий, голос оказался приятным баритоном, а не прилетающим из сумрака гулким, мертвенным эхом.

— Я — НЕ ОН, — раздраженно ответил Громобой. Повисла неловкая пауза. Сейчас, по-видимому, следовало представиться, назвать истинное имя, но стрелок не желал напрягать фантазию. Нет нужды.

— Как пожелаете. — Капюшон покачнулся. В голосе явственно прозвучала ирония.

Блэйз вопросительно поглядел на Макбрауна. Тот небрежно махнул рукой:

— Не обращайте внимания. Вулф сегодня не в лучшем расположении духа. Наверное, особенности климата сказываются... Сила притяжения и все прочее.

— Бывает. Так что, собственно, от меня понадобилось?

— Видите ли, — начал Том, — мы занимаемся доставкой грузов. Проще говоря, дальнобойщики...

— Это я понял, — кивнул Троуп. — Дальше.

— Так вот... — Волынщик почесал розовую плешь. — Мы везем довольно ценный груз, представляющий несомненный интерес. Заполучить его не отказались бы многие. Если кто-либо оказался на Скале, дальнейший курс очевиден. Вернее, направление. Вариантов ведь немного. Это, если можно так выразиться, определяющий вектор. Дальше — пустыня, по которой бродят голодные шакалы. — Румяное лицо расколола улыбка. — Ублюдки, смеющие называть себя «благородными пиратами». Мы с другом парни рисковые, но совсем не дураки. Соваться в осиное гнездо, не заручившись поддержкой, умные люди не станут. Вот я и подумал, что, если нас сопроводит специалист с громким, легендарным именем, шакалы, не исключено...

— Меня это не интересует, — перебил Громобой.

— Так быстро?.. — удивился Макбрауи. — Мы выплатим щедрое вознаграждение. Тем более что нам может оказаться по пути, и вы бы ничего не потеряли...

— Меня НЕ ИНТЕРЕСУЕТ.

— Допустим, — согласился Том. — Однако вы не узнали даже того, куда летим МЫ. Зачем отказываться от выгодного предложения?! Куда вы спешите?

— Это вас никоим боком не касается, — огрызнулся Блэйз, не на шутку серчая.

Неожиданно раздался спокойный баритон:

— На Атрос-5.

Это прозвучало столь буднично и бесстрастно, что сперва Троуп не поверил своим ушам. Решил, что померещилось. Нейтральная форма никоим образом не вязалась с ценнейшим содержанием. Затем, пребывая в смятении чувств, охотник поглядел в провал капюшона и понял, что ему не показалось.

Голос доносился оттуда. Из черной пропасти.

Левая рука потянулась к пистолету.

Завидев это, Волынщик побледнел и скороговоркой выпалил:

— Нет-нет! Все совершенно не так, как вы думаете! Позвольте объясниться!

— Валяй, — кивнул Громобой, не отрывая глаз от обладателя капюшона. — И поживее.

— Ага, ага... Мы не шпионы и не посмели бы совать носы в ваши дела! И я, и мой компаньон видим вас ВПЕРВЫЕ, поверьте. Мы не замыслили ничего худого!

— Тогда ОТКУДА?

Блэйз сощурился, отчего глаза его стали похожи на бойницы, откуда целится снайпер.

Макбраун, однако, был стреляным воробьем. Смекнул, что если собеседник не открыл пальбу сразу, то маловероятно, что откроет и после. Вернулся румянец.

— Полагаю, объяснение покажется вам слишком невероятным, чтобы быть правдой. Мне самому, честно говоря, — он улыбнулся, — с трудом верится.

— Не факт, — ответил Троуп.

— Только пообещайте, что воздержитесь от преждевременных выводов, сколь бы невообразимым и сомнительным вам ни показалось то, что я скажу.

— Не могу ничего обещать. Говорите.

— Он не...

Договорить помешали.

— Я — телепат, — сообщил баритон.

Том кивнул и развел руками в жесте, сотни лет обозначающем беспомощность:

— Это так. Он прочел пункт направления непосредственно у вас в голове.

Громобой замер. Оба утверждения ворочались в голове огромными камнями. Прежде чем он успел совершить хоть один «преждевременный вывод», субъект, поименованный Вулфом, поднял руки и сдвинул с лица капюшон. Аккуратно, чтобы заглянуть в провал могли лишь сидящие рядом.

Блэйз едва сдержал возглас изумления. Он увидел нечто такое, чего никогда не видел прежде. Ни в одном из миров, ни на одной станции, ни в одной захолустной дыре, собравшей отбросы со всей Галактики. Из тьмы капюшона на него глядела жуткая морда, покрытая густым волосяным покровом. Не борода, отнюдь. Самый настоящий мех. Он рос на лбу, под глазами, не оставляя ни одного свободного участка. Серый, с черными подпалинами. Сходство со зверем на этом не заканчивалось. Сплюснутый нос, благодаря вывернутым ноздрям, неприятно напоминал летучих мышей. Челюсти заметно выдавались вперед. Губы раздвинулись, обнажив острые зубы.

Все это казалось страшной пародией на человеческое лицо. Создавалось впечатление, будто безумный художник-сюрреалист написал сей «портрет», до неузнаваемости исказив и обезобразив привычные черты. Старался вылепить нечто другое, соединив в пугающем творении то, что соединить априори нельзя.

Главное же, что устрашало наиболее сильно, заключалось в одном немаловажном моменте. Сказать, что заросшее мехом лицо воистину потрясало, было непросто. Троупу приходилось видеть Иных, обладающих куда более отталкивающей внешностью. Истина заключалась в том факте, что за носом летучей мыши, мощными челюстями и острыми клыками надежно спрятан... простой человек. Геном, остававшийся неизменным с доисторических времен. Геном homo sapiens, к достоинствам и недостаткам коего прибавились кое-какие отличия, не способные, впрочем, изменить самой сути. Просто кто-то давным-давно решил, что наделен силой вмешиваться в бесконечность, протянувшуюся из прошлого в будущее информационной грядой.

Они не знали, что изменить главного им не удастся, что и послужило роковой ошибкой. За мехом, челюстями и клыками скрывался человеческий дух и душа, время от времени забывающие, как пользоваться теми «инструментами», что вклинились в генетический код материального тела.

Человек + волк = метаморф = полуволк/получеловек.

Вулф.

Следовало догадаться. Имя говорило само за себя.

Покуда эти мысли грохотали в сознании Громобоя вагонетками для перевозки руды, взгляд нашарил главное. То — не мех, не челюсти, — что являлось наиболее примечательным на удивительном лице. Глаза. Органы зрения, утратившие первоначальную роль, превратившиеся во что-то совершенно иное. Блэйз и Волк не встретились взглядами, да и не могли бы, при всем желании или без такового.

Глаза Вулфа представляли собой розоватые бельма, лишенные малейшего намека на зрачки и роговицы. Пустоту заполняла сеть набухших капилляров. А, приглядевшись, Троуп заметил (вернее, у него сложилось впечатление, что он заметил, поскольку о чем-либо конкретном говорить не приходилось), что под узором красных сосудов пульсирует нечто еще. Какой-то внутренний свет, определить природу коего не представлялось возможным. Он исходил, тек и лучился, казалось, из сокровенной глубины.

Громобой понятия не имел, что ЭТО было, однако он сразу ощутил, что это НЕЧТО дает обладателю поистине непредставимые возможности. И, разумеется, с лихвой компенсирует такую незначительную частность, как зрение.

Капюшон надвинулся, покрыв лицо непроницаемой тенью.

— Метаморф? — выдохнул охотник. — КАК?! Несмотря на былую популярность евгеники, ныне люди с «модифицированным» ДНК встречались не просто редко, а поразительно редко... Причин — несметное множество. Не последнее место в их ряду занимала ксенофобия. Люди использовали ресурс «модификации», после чего постарались забыть о содеянном, как о страшном сне. Разглядеть за мехом и клыками человеческую суть оказалось непросто. Наилучшим доказательством служил капюшон.

«КАК?!» — струной звенел вопрос.

Атрос-5. Совпадение казалось слишком невероятным. Для простого совпадения.

Волынщик неторопливо сложил руки на груди. Мускулы «оживили» татуировки, привели их в хаотичное движение. Чернильные молнии и девицы плясали.

— Это долгая история, — последовал ответ. — Вы не желаете делиться секретами с нами, так отчего нам делиться своими?.. С другой стороны, — он хитро сощурился, — если окажется, что нам по пути, и вы не прочь составить компанию паре космических бродяг, у нас появится время, дабы вспомнить былое.

Дальнобойщик выжидающе умолк.

Блэйз призадумался. Занятно, занятно, ничего не скажешь. И вновь у него имелись две причины. Первая — конспиративная — настаивала на выяснении того, что ЕЩЕ Волку удалось вытащить из головы стрелка (за неимением иного, более подходящего объяснения, телепатия оставалась единственным вариантом). От этого зависело многое. Вместе с тем, даже если метаморф узнал немало того, что знать ему совершенно не полагалось, Троуп не видел возможности выправить сие обстоятельство. Он не убийца. Во всяком случае, не убийца обычных людей. И Иных. Лишь тех, кого приговорил Закон.

Что же касалось другой причины, то и на этот раз она заключалась в крайне приземленных вещах.

«Мы скорее НЕ долетим, чем долетим. С самыми что ни на есть полными баками...»

Ну вот «что-нибудь» и подвернулось. Не этого ли Громобой интуитивно ожидал?

— Вот что, — начал он. — Я приму ваше предложение, если мы столкуемся насчет вознаграждения, а также иного условия, не менее важного... Итак, сколько?

Макбраун переглянулся с тьмой внутри капюшона.

— Пять тысяч. Полагаю, вполне достаточно даже для такой знаменитости.

— Не сказал бы, — буркнул Блэйз.

Он не собирался торговаться. Межпланетный Розыск не располагал к пререканиям. Охотник получал ровно столько, сколько значилось в открытых офертах. Проще говоря, на объявлениях с надписью «WANTED». Ни центом больше. Торговаться лишено всякого смысла, невзирая на все трудности, каковые служителю Закона пришлось претерпеть при поимке преступника.

И потом в данной ситуации деньги — не главное. Какие-то пять тысяч.

В контексте восьмизначной суммы.

Том, в который раз проявил сообразительность и не стал развивать тему.

— Каково второе условие?

— Мое судно во время перелета будет находиться в трюме вашего, — изрек Троуп.

— Это все?! — Волынщик изумленно поднял брови. — Запросто. Полагаю, как и ваши коллеги, вы эксплуатируете малотоннажный, мобильный кораблик?

Такая малютка без труда поместится в пузе нашего здоровячка!..

— Верно, у меня именно такой... кораблик, — поколебавшись, ответил Громобой. Формулировка того, что судно, долгие годы служившее домом ему и Кэт, угодит в «пузо нашего здоровячка», казалась не самой подходящей. — Учтите, я буду сопровождать вас лишь до Пятого, ни парсеком дольше.

— Идет, — кивнул дальнобойщик. — Кстати, мы летим на Лотирр. Придется сделать небольшой крюк, но, видно, ничего не поделаешь. Я предпочту растянуть путешествие, нежели тащиться по прямой, на виду у пиратов... Не могу сказать, что от Атроса до Лотирра рукой подать, однако дальше будет проще. Забраться в ту глушь способны только тяжеловесы вроде нашего, с изрядным запасом горючки... Кстати, что вам понадобилось в тех краях?.. Я-то думал, что профессионалы вашего круга работают ближе к центру...

Блэйз поморщился:

— Говори громче, тебя еще не услышали две крысы в самом дальнем тоннеле. Если названия планет будут озвучены повторно, ты здорово пожалеешь.

— Он серьезно, — сообщил капюшон.

— Еще как, — хмыкнул Троуп. — Все это более серьезно, чем вы можете представить. Вокруг нас полным-полно любопытных с острым слухом. Сплетни порой опережают Курьеров, знаю по опыту. Поэтому воздержитесь от того, чтобы звать меня по имени, и от прочих немаловажных нюансов. С этого самого момента вы принимаете на себя ряд обязательств. Первое: вы не имеете права рассказывать обо мне кому-либо, покуда мы не расстанемся. Второе: когда наши пути разойдутся, вам обоим придется забыть обо мне. НИКТО не должен знать, куда я отправился. Проболтаетесь — горько пожалеете. Словом, моя репутация говорит сама за себя.

— И вновь он не шутит.

— Знаю, — ответил Макбраун, не отрывая взгляда от собеседника. — В таких ситуациях не до шуток... Значит, вы — действительно ОН?! Я так и думал.

— Сомневаюсь, что сие можно отнести на счет твоей проницательности. — Громобой хлебнул виски. — Что ж, пора отчаливать. Нельзя разбазаривать время.

Он поднялся.

Дальнобойщики не шевелились.

— Не возражаете, если мы присоединимся к вам чуть позже?.. Давно не бросали якорь...

— Еще как возражаю. Вставайте. Теперь мы в команде, и я с вас глаз не спущу.

Том, криво ухмыльнувшись, поднялся из-за стола. Было трудно сказать, воодушевило ли его заявление о том, что они «в команде» с легендарным охотником.

Репутация говорит сама за себя.

Вдруг Блэйз поймал себя на том, что безотчетно избегает мыслей о затеянном предприятии, опасном поиске, равно как и о предмете такового. Находиться в пределах досягаемости телепата оказалось не слишком приятно. Откуда знать, вдруг он в этот самый момент забрался в голову и, словно воришка, копошащийся в комоде, тщится найти что-то грязное и компрометирующее?.. Неважно, что: розоватые прегрешения детства, напоминающие выцветшие кружева, либо более серьезные вещи, холодные и тяжелые, как куски железа. То, что Троуп сам стремился позабыть. Окровавленные простыни, блеск ножей, грохот выстрелов, лица убитых; дни/недели/месяцы, проведенные в черном забытьи, похожем на бочку с мазутом...

Неизвестно, перебирают ли беспардонные пальцы это угрюмое наследие.

На всякий случай стрелок обернулся к Вулфу, поднявшемуся на ноги, и, склонившись над дырой капюшона, с хладнокровным нажимом выдавил:

— УБИРАЙСЯ ИЗ МОЕЙ ГОЛОВЫ. НЕМЕДЛЕННО. ТЕБЕ ТАМ НЕ МЕСТО, ПОНЯЛ?

Раздражение превратилось в едва сдерживаемый гнев. Он плескался внутри тесных стенок черепной коробки, грозя вот-вот перелиться наружу. Громобой понятия не имел, как это смотрелось в восприятии телепата, догадываясь, что не очень приятно. Подобно черной пантере, прыгающей из пещеры навстречу незваному гостю. Оскаленная пасть грозила неприятностями.

Очевидно, часть этих догадок подтвердилась: метаморф содрогнулся и шагнул назад, не произнеся ни слова. Незрячие глаза оставались во тьме, хотя, вне всяческих сомнений, видели не одну лишь тьму... Гораздо больше.

Волынщик, нахмурившись, наблюдал за ними.

— Идем, — сказал Блэйз, разворачиваясь к выходу. Виски, оставшееся в графине, не вызвало никаких сожалений. — Стартуем немедленно. Если это вас не устраивает, лучше поищите других провожатых. Я не могу терять времени.

— Понятное дело, — ответил Макбраун, топая следом. — Только подготовить нашего крепыша к старту — не раз плюнуть. В смысле, возни с тяжеловозом водоизмещением в тысячи тонн немного больше, чем с вашей миниатюрной крошкой...

— Час или около того.

— Один час?! — раздался удивленный возглас. — Мы даже прогреться, как следует, не успеем! И к чему такая спешка? Уверен, вы сидели бы, как минимум, час в кабаке, потягивая гадкое пойло, каковое здесь выдают за благородный напиток...

— Не факт. Кроме того, это не имеет никакого значения. Мы встретились, и наши планы подверглись коррективам. Спросите у друга. — Троуп кивнул на Вулфа. — Если наша встреча была предопределена, ничего не поделаешь.

Они покинули салун, более похожий на ботанический сад, оккупированный хроническими алкоголиками, и двинулись к выходу из тоннеля. Неоновые пятна, смрадные толпы, витрины с размалеванными и усталыми шлюхами. Громобой внимательно следил, чтобы спутники не отставали. И — подсознательно — чтобы не всадили под ребро нож или... когтистую лапу.

Огромная «развилка» с высоченным потолком. Охотник безошибочно выбрал направление, устремившись к «вокзалу». Судя по кислому лицу Тома, тот уже успел вкусить прелести здешнего транспорта и остерегался обратной дороги. Метаморф легко поддерживал темп. Под руку его придерживал товарищ, но от Блэйза не укрылось, что это просто видимость. Вулф, закутавшись с головы до ног в серую хламиду, казалось, и сам отлично знал, где нужно свернуть, где ускорить шаг, а где — замедлить. Он огибал нерасторопных пешеходов, позволял пройти торопыгам, не особо нуждаясь в подсказках. Создавалось впечатление, что он человек, превосходно ориентирующийся на местности. Двое воришек, за которыми Троуп зорко наблюдал, приблизились, было к дальнобойщикам, после чего спешно отстали. То ли почувствовали неладное, то ли попросту не поняли, где в бесформенном одеянии карманы.

Вопреки ожиданиям, тоннель, ведущий к перронам, оказался почти пуст, если не считать нескольких пешеходов. Незадачливые бандиты успели унести ноги. Громобой ухмыльнулся, представив эту картину. Кровь сливалась с каменным полом, хотя, если точно знать, где искать, разглядеть подсохшие пятна не составляло труда. Тем удивительнее представлялось поведение незрячего (в общепринятом понимании) Волка, голова которого поворачивалась под капюшоном из стороны в сторону, будто на экскурсии.

Они вышли к перронам. Нужный пустовал. Ожидая, все трое значительно молчали. Каждый о своём. Блэйз, в частности, пытался в очередной раз прокрутить в голове ситуацию, подпадающую под категорию не просто «таинственной», но частично «непостижимой». И навскидку решить, не сглупил ли он. Сказать, чем его поступок чреват в дальнейшем, на данный момент невозможно. Как бы там ни было, оставлять странную парочку без присмотра, не выяснив, что у них на уме, шло вразрез со здравым смыслом.

Стараясь сдерживаться, стрелок нет-нет, да и бросал на метаморфа косые взгляды. Тот застыл серым изваянием, всецело поглощенный собственной вселенной, простирающейся далеко за пределы видавшего виды тряпья.

В сознании обывателей «модифицированные люди» прежде всего ассоциировались с физической мощью, скоростью и жизнеспособностью. Означенные качества они переняли от генетических доноров — представителей мира фауны. Интеллектуальная мощь присуща им в относительной мере. Малоизученные способности, такие как чтение мыслей, доселе были абсолютно им несвойственны. Охотнику казалось странным, что он воспринимал спутника не в качестве опаснейшего противника, а как уникального мутанта, чей разум не нуждается в использовании грубой физической силы...

Впрочем, это не делало его МЕНЕЕ опасным.

Невыносимо грохоча, из тоннеля показался поезд. Тот же, что доставил Троупа сюда; иного варианта, собственно, и быть не могло. Состав ржавых консервных банок, сотрясавшихся, словно на последнем издыхании. Каждый едва намеченный шов считал своим долгом произвести душераздирающий стон. Само собой, говорить о возможности прискорбной случайности не приходилось. Трагедия на железнодорожном транспорте казалась неизбежной реалией, милостиво предоставившей недолгую отсрочку.

Думать о том не хотелось. Дождавшись, пока обалдевшие пассажиры выберутся из вагонов и, пошатываясь, разбредутся. Громобой направился к поезду. Прежде чем погрузиться в нутро, так сказать, транспортного средства, он убедился, что дальнобойщики разместились в ближайшей вагонетке. Волынщик помог усесться товарищу, после чего с гримасой недовольства влез сам.

Блэйз опустился на скамью и позволил дверце с лязгом захлопнуться. Осознание того, что имела место досадная ошибка, пришло незамедлительно. В вагончике воняло мочой, потом и чем-то неидентифицируемым. «Что-то заползло сюда и сдохло», — с отвращением подумал Троуп. Он собрался, было выбраться наружу, чтобы пересесть, но поезд тронулся. Пришлось занять максимально статичную позу и по мере сил игнорировать запахи.

Как первое, так и второе оказалось не самой легкой задачей. То ли стрелок успел оправиться от путешествия к Центру Алькатраса, то ли, на сей раз, поезд действительно трясло гораздо сильнее. Возможно, во всем следовало винить причуды гравитации, но, как и в предыдущий раз, Громобой был недоволен, прежде всего, конструкторами колымаги, что продолжала мчаться вопреки всякой логике сквозь каменную толщу планетоида.

Тусклый свет отбрасывал на содержимое «салона» мрачные блики, тогда как за тонкими стенами грохотало, гремело и скрежетало. Тяжелое амбре забивало обоняние, ничуть не скрашивая происходящее, а, напротив, создавая еще более тягостные ощущения. Скамья ходила ходуном. В оконце царила темнота, и казалось, этот кошмар будет длиться вечно. К нему невозможно привыкнуть, и так будет ВСЕГДА. Вибрации, пробиравшие насквозь, попытки уберечь костный скелет в целости, а выпитое — в желудке...

Но нет, поездка подошла к концу. Поезд со скрежетом остановился, и Блэйз принес себе торжественную клятву, что впредь он не погрузится в недра Скалы ни на метр. С него довольно. Отшвырнув дверь, он выбрался наружу.

Вулф и Макбраун, слегка очумевшие, также показались в проеме. В движениях слепого, однако, наблюдалась большая координация, нежели у напарника.

— Вы в порядке?.. — разминая конечности, счел долгом осведомиться Троуп.

— Это я-то в порядке?! — скривил лицо Том. — Если ТАКОЕ можно назвать порядком...

Громобой поглядел на Волка. Голова под капюшоном качнулась в утвердительном кивке, хотя охотник не сказал пи слова. Совпадение?.. Вряд ли.

Они углубились в тоннель с оплавленными стенами, без сожалений оставив «вокзал» позади Шаги шелестели причудливым эхом. Скоро показались причалы. Тут все по-прежнему было спокойно. Тихая обстановка легла на восприятие благожелательным облаком. «Снова в путь, — говорила она. — До свиданья, путник». Ничто не напоминало о жутком бедламе, царившем в Центре, о жестокой, беспринципной гонке на выбывание.

На выживание.

Оказавшись посреди огромной «пристани», все трое в нерешительности замерли.

— Ладно, расходимся, — сказал Блэйз. — Разогревайте свою посудину. Как вызывать?

— «Тысячелетний кондор», — ответил Волынщик. — А вы?

— «Versus». Долго не копайтесь.

Троуп развернулся и, не оглядываясь, направился к причалу № 27. Дальнобойщики двинулись в другую сторону, где швартовались тяжелые суда.

Стоило Громобою протиснуться меж створок ветхого шлюза, как те захлопнулись с прытью акульей пасти. Вместо зеленого диода вспыхнул алый. Отчего-то это сразу не понравилось стрелку. Опасения усилились, когда раздалось тихое шипение. Никаких сомнений, флоберцы откачивали воздух из стыковочной камеры. Не годится, чтобы дорогостоящий кислород вылетел в Космос. Плохо другое, аборигены не утруждались такими нюансами, как безопасность гостей. Блэйз, в частности, оказался в опасной ловушке: без скафандра, в шлюзовой камере, грозившей стать безвоздушной!

Подняв глаза к видеокамере, он принялся махать руками, после чего, не выдержав, забарабанил в створы собственного звездолета. «Куда она делась?» — думал Троуп, подразумевая свою электронную помощницу. Странно, ведь обычно ИскИн занималась тысячей дел одновременно и, даже подключившись к Сети, ни на наносекунду не оставляла без внимания то, что происходило внутри корабля и в близлежащем пространстве.

Наконец, когда Громобою стало казаться, что он испытывает кислородное голодание, а в голову полезли глупые мысли, вроде той, что более нелепый конец трудно и представить (знаменитый охотник, бросивший вызов самому Янусу, окончил свои дни не в бою, как полагалось бы, а в шлюзовой камере на захолустном планетоиде... «То-то Доусон живот надорвет!..»), створки разомкнулись.

Блэйз ввалился внутрь, испытывая колоссальное облегчение. «Нет, ребята, погодите хохотать. Мы еще повоюем...» Внешние створы закрылись за спиной, и, секундой позже, задумчиво распахнулись внутренние. Троуп прошел в проем с чувством господина, что вот-вот учинит шумный разнос домочадцам.

— Эгей, — сказал он. — Дорогая, я дома!

Стройная фигурка появилась прямо по курсу. Против обыкновений она не торопилась бросаться на шею, а, напротив, держала дистанцию в несколько метров.

— А, вот ты где!.. — воскликнул Громобой с мрачным ликованием. — И что это здесь происходит, интересно?! Я едва не задохнулся в долбаном шлюзе!

На Кэтрин, казалось, озвученный натиск не произвел ни малейшего впечатления.

— Извини, милый. Я тебя не заметила.

— НЕ ЗАМЕТИЛА?! — повторил стрелок, побагровев от возмущения. — А какими такими неотложными делами, скажи на милость, ты была занята?!

— Готовила обед, — ничуть не смущаясь, ответила девушка. — Ты ведь не потрудился известить, когда соизволишь явиться. Потому я и не была готова.

— Известить?! — Блэйз быстро обдумал, что на это ответить. — А сама чего не звонила?

Хмыкнув, ИскИн надула губки.

— Тебя не поймешь. То — «не звони, мне некогда», то — «чего не звонила». — Цитаты она озвучила голосом самого Троупа, отчего последнему стало немного не по себе. — И потом, разве у меня есть время звонить? Весь корабль на мне. Разобраться с заправкой, оплатой, портовыми сборами, они, кстати, берут плату за воздух, который ты употребил, произвести поиск on-line, прибраться и, помимо прочего, еще и сварганить обед!

Зеленые глаза наполнились слезами.

Лишь сейчас, к собственному стыду, Громобой заметил, что Кэтрин выглядит весьма экстравагантно. На ней был голографический передник аляповатой раскраски, неплохо сочетавшийся с голографическим половником, наполненным дымящимся варевом. Разумеется, также голографического характера. Дополнял картину короткий халатик, каковой, вполне возможно, могла бы носить порочная домохозяйка. Передник не скрывал глубокого выреза.

У Блэйза задергалось веко правого глаза.

— Прости, крошка. Я знал, что ты контролируешь ситуацию, — солгал он. — Да и нет здесь связи, вокруг километры скальной породы, не — пробиться...

Исчезнув на секунду, девица появилась вновь, чтобы невесомо броситься на шею.

«И как это у нее выходит?! — с отвращением к самому себе подумал Троуп. — Едва не прикончила, нахамила, но не просто избежала разноса, а сделала так, чтобы Я просил прощения... Немыслимо». Навряд ли причина заключалась в различии между вычислительными возможностями. Охотник подозревал, что аналогичные вопросы ежедневно терзают миллионы мужчин.

— Ты прощен, — донеслось из динамиков.

— Благодарю, мило с твоей стороны. А что ты говорила насчет поиска on-line?

Красотка заглянула в глаза. Она по-прежнему висела на шее иллюзорной ношей, тогда как Громобой топал на камбуз. Его влекли заманчивые запахи.

— Да пошарила по местным сусекам. Печальное зрелище, я тебе доложу. Курьер посещал эту дыру восемь стандартных суток назад, — поведала ИскИн. — Не просто «недавно», а учитывая координаты, равносильно «сейчас».

—И?..

— По порядку, — напомнила она. — Сперва — корабль. Ни единого упоминания судна «Vorga». Или это название существует в бумагах Рамиреса и нигде более, или Многоликий Янус не оставляет свидетелей. Учитывая, что о его транспорте не известно практически ничего, оба варианта имеют право на жизнь. — Кэт помедлила. — Пару раз мне показалось, что я нащупала нечто стоящее, но в конечном итоге пальцы не находили ничего, кроме пустоты. Создается впечатление, что кто-то могущественный аккуратно подчистил архивы...

— А заодно мозги и вдобавок укоротил языки, — проворчал Блэйз. — В Сети находится уймище форумов, где неисправимые болтуны, не подозревающие, что «молчание — золото», сплетничают обо всем на свете, совершенно их не касающемся. Сомневаюсь, что Курьер привез и малую долю этого мусора, однако ты наверняка наведалась в места бесстыдного трепа, верно?

— Разумеется. Нет ничего надежнее слухов, так вроде бы ты говоришь?

— Умница.

Оказавшись на камбузе, Троуп разгрузил автоматическую кухонную утварь, разложил съестное на столе и, вымыв руки (в захолустье следовало быть особенно осторожным), немедленно принялся за еду. Суп, пирог и бифштекс.

Девица продолжила:

— Вынуждена разочаровать, но поиск по банковским реквизитам, каковые внушали нам большие надежды, также не принес результата... Если не учитывать отрицательный, хотя и он, совершенно несомненно, результат.

Раздалось ободряющее чавканье.

— Работали классные спецы, причем весьма незаурядные. Очевидно, ИскИны.

Чавканье обрело вопросительные интонации.

— А ты думал, только у тебя есть высококвалифицированная помощница? Запутали следы основательно. Вовек не распутать. Провели через офшорные миры, где не интересуются деталями, за исключением нулей в сумме комиссии. — Голограмма присела у другого края стола. — Атрос-5 — не отправная точка, как полагал Рамирес. Просто его не пустили дальше. На Атрос деньги перевели электронным платежом, тем же путем пустили к новому адресату. И новому, новому, новому — по мере того, как исходная сумма теряла в весе, разбрасывая комиссионные направо и налево. В самом начале — больше пяти миллионов. — Она выдержала эффектную паузу. — Неслабо, да?.. Половина того, что посулила держава. Пять миллионов за какой-то корабль.

Чавканье озадаченно усилилось.

— Признаюсь, несколько раз мне пришлось получать доступ к архивам, не предназначенным для публичного доступа. Учитывая ситуацию, я сознательно пошла на нарушение Закона, потому как легальными способами вообще ничего бы не узнала. Как настоящий гражданин, ты обязан донести властям.

Ослепительная улыбка.

— Обойдутся, — буркнул Громобой с набитым ртом. Он ел алчно и быстро, стремясь вместить в себя как можно больше органической массы, будто надеялся, что это позволило бы получить ответы на терзающие его вопросы. Подняв вилку с последним куском бифштекса, Блэйз задумчиво на него посмотрел. Мясо было сочным и изумительно вкусным. Этим, к сожалению, исчерпывалась та информация, что из него извлекалась.

— Давай-ка подумаем, что у нас есть. — Кусок бифштекса имел форму треугольника и, нанизанный на вилку, почти непристойно истекал соками. — Первое: банковские реквизиты, проследить платежи по которым не сможет даже Департамент финансов. Второе: судно, чье название нигде не встречается. Третье: порт приписки, скорее всего, мнимый. Где объект никогда не бывал.

Положив мясо в рот, Троуп стал тщательно жевать.

— Понимаю, о чем ты, — кивнула красотка. — На Атросе мы можем потерять след.

Стрелок молчал. Да, это так.

Он с удивлением понял, что какая-то часть его самого желает, чтобы след был ПОТЕРЯН. Сознаться в таком малодушии оказалось очень непросто, но Громобой продолжил копать. Эта порочная тварь, засевшая глубоко внутри, искренне рассчитывала на то, что след Януса оборвется и ВСЕ вернется на круги своя. Охотник отправится туда, где ему отлично знакомы все тропки, и продолжит поиск рыбешек помельче. Умеренный, стабильный доход. Многоликий останется недосягаемым мифом и будет незримо присутствовать где-то на периферии, равно как и опасность, с ним связанная. Энджел избежит открытой конкуренции и расположится на насиженном месте.

Блэйз сжал кулаки, слегка погнув вилку.

Усилием воли он заставил заткнуться мерзкую тварь.

— Мы НЕ ПОТЕРЯЕМ след, — сказал он. — Даже если Януса там не окажется.

Прискорбное будущее — его скромный, стабильный вариант — в тот же миг развеялось. Троуп поклялся, что ему не придется успокаивать себя до конца дней, мол, Многоликий — просто легенда, выдумки. А Доусон потеснится.

— Хорошо бы, — вздохнула Кэтрин. — Если он там окажется, мы могли бы одолжить горючего...

Громобой усмехнулся:

— Нам не придется, крошка. Полетим с комфортом!

— Как — «не придется»?.. — насторожилась она. — Неужели ты кого-то нашел?

— Как и обещал. Дальнобойщики. Полетим у них в трюме, сэкономив топливо.

— Звучит неплохо. — Несмотря на сказанное, ИскИн нахмурилась. — Я хочу знать подробности.

— Действительно?.. — уточнил Блэйз, отодвигая тарелку.

— Сгораю от нетерпения. — По рыженьким локонам пробежали иллюзорные искры.

— Ладно, слушай...

Он поведал всю историю, за исключением той части, которая касалась унизительного диалога в терминале охотников... И стрельбы в «тоннельных грабителей»... И андроидов, подвизавшихся на древнейшей профессии. А в остальном ничуть не солгал, равно, как и не приукрасил. Сам же жалел, что не догадался записать беседу в «Салуне» на диктофон. Сперва та не показалась особо примечательной, а потом суетиться было поздно.

Девушка внимательно выслушала, ни разу не перебив, даже не пытаясь уточнить, что, кстати, было на нее абсолютно не похоже, после чего изрекла:

— Вынуждена признать — я была не права. Это не ты ищешь приключений — они тебя САМИ находят. Более нелепой истории я давно не слыхала... Впрочем, нет, когда ты заявился после поимки Проныры и осчастливил заявлением, что мы отправляемся на поиски Януса, было еще хуже.

— Не веришь?.. — удивился Троуп.

— Положим, верю. Ты не представил доказательств, но лгать вообще нет резона. Психотропные препараты, насколько мне известно (кому как не мне знать?..), в твои привычки не входят, а склонить к экспериментам тебя весьма проблематично. Придется принять эту ахинею за чистую монету.

— Почему «ахинею»?.. — возмутился Громобой. — Признаюсь, прежде мне не приходилось попадать в такие ситуации, однако, рассуди сама, другого объяснения нет. Тот парень мог получить информацию лишь в моей голове.

— Лишний довод изначального несовершенства органической жизни, — фыркнула Кэт. — Мы, раса машин, к счастью, избавлены от проблем подобного рода. Прочесть НАШИ мысли возможно единственным способом — подключившись к другому терминалу. И это еще не самые существенные преимущества...

Блэйз уныло покачал головой. Если его спутница начинала ни с того ни с сего разглагольствовать о превосходстве «расы машин», значит, ее что-то беспокоит.

— Сама Логика протестует против такого неадекватного явления, как телепатия, — продолжила красотка. — С другой стороны, она протестует и против дыр в ткани Вселенной, каковые, как известно, неизбывная часть объективной реальности. Интеллект отвергает саму идею чтения мыслей на расстоянии. Вместе с тем я не могу не признавать доказанный факт — телепаты существуют.

Стрелок ждал, пока иссякнет сей словесный поток.

— Их крайне мало, и все-таки они существуют. Как правило, существа, обладающие даром телепатии, неспособны к какому-либо иному виду общения. Ни вербальная речь, ни мимика, ни письменность не способны отразить и малую часть того многообразия, что переживают телепаты во время мысленного обмена. — ИскИн развела руки, демонстрируя, как широко означенное многообразие. — Чтение мыслей и ВНУШЕНИЕ мыслей — суть стороны одной монеты. Общение людей и инопланетян, привычных к вербальной речи, с «двусторонними» телепатами невозможно. Последние в большинстве случаев лишены индивидуальности, ведь общество, где все знают мысли друг друга, не способствует развитию личности. Их социальная структура напоминает пчел, муравьев или арахнодитов с Гарокла. «Двусторонние» обитают на двух-трех закрытых мирах, чьи координаты отмечены грифом «строго секретно», в силу уникальности такого явления.

— Да уж, — сказал Троуп, — Пси-бойня потрудилась над тем, чтобы такое явление, как телепатия, стало воистину уникальным. Телепаты ныне на вес золота.

Пси-бойня — резня, недостойная именоваться войной. Кровавый абзац истории Человечества, чаши, исполненной страданий. В незапамятную пору Иные, обладавшие телепатическим даром, встречались сплошь и рядом. Торговцы, политики, творцы, копы, государственные служащие. Конечно, шпионы. Так продолжалось, пока телепаты не проникли во все отрасли общества и не заняли более высокие руководящие посты. И тогда старомодные, обыкновенные граждане — их так и звали «обыкновены» — взбунтовались. По Федерации пронеслась волна жестоких, беспощадных расправ, сметающая всех, кто был «НЕ ТАКИМ». Поскольку телепаты (за исключением немногих исключений, лишь подтверждающих правило) не могли похвалиться принадлежностью к человеческой расе, бунт охватил тысячи миров. Чистка завершилась в считанные дни. «Обыкновены» отмечали победу.

Человечество, увы, не учится на своих ошибках. Безоглядно поддаваясь каким-либо веяниям, рано или поздно оно начинает об этом жалеть, и неминуемо следует раскаяние, платить за которое приходится не самим людям, а «объекту» увлечения. Так было, так есть и так будет... Телепаты, чуть позже Рой безумных ИскИнов, грозящих Федерации из глубин киберпространственной бездны. Что же дальше?.. «Раса машин» начнет джихад?!

— Верно, милый, — подтвердила девица. — Ксенофобия — чудовищная сила заблуждения. Неприемлемость того, что кто-либо обладает какими-то могучими, необъяснимыми способностями и, что пугает гораздо сильнее, не вполне контролируемыми. Наверняка ты это почувствовал, когда находился рядом.

Помедлив, Громобой кивнул. Еще бы. Черная пантера в глубине его сознания все еще не могла успокоиться, отголоски рева проносились по пустым коридорам.

— Практически все поголовье телепатов, — продолжала голограмма, — способных к вербальному общению, было уничтожено. Немногие выжившие затаились или перешли на службу к транспланетным корпорациям и федеральным конторам. Обе категории серьезно законспирированы. Тем более странным представляется то, что этот Волынщик таскает телепата на своем грузовике, а не организует, скажем, сверхприбыльный игорный дом или детективное агентство. Это выглядит примерно так, как если бы он использовал слиток золота вместо молотка. — В ее руке на мгновение появился желтый «кирпич».

— Думаю, — сказал Блэйз, — у них имеются веские причины, чтобы заниматься тем, чем они занимаются. Таких причин может быть несметное множество. Они не желают привлекать лишнего внимания, не стремятся обманывать людей, не видят ничего привлекательного в игорном бизнесе, или им попросту нравится возить грузы. Как мне нравится бороться с преступностью.

— Ты — особый случай. По твоему черепу студенты будут кропать лабораторные работы.

— Вот уж спасибо, — буркнул Троуп. — Иногда мне хочется подкрутить в твоих настройках пару параметров, и все чаще это желание становится нестерпимым.

— Хозяин — барин, — сухо заметила Кэтрин. — Как бы там ни было, я никогда не слыхала, чтобы метаморфы умели читать мысли. Они отменные бойцы, это их основное достоинство. Полулюди-полузвери предназначены для выживания в любых, самых экстремальных условиях. Живучие, сильные, ловкие, быстрые. Однако я никогда не слышала, чтобы метаморф обладал еще и телепатическим даром. Ни рожденный полузверем, ведь они способны давать потомство, ни простой человек, подвергнутый пересадке хромосом в собственную ДНК. И те и другие, напомню, стоят по ту сторону Закона.

— Я не забыл. Насколько мне известно, ни один метаморф не состоит на данный момент в Розыске. Более того, нелегальный статус не мешает многим из них приносить, как ни парадоксально, пользу обществу. — В словах Громобоя натянутой нитью звучал сарказм. — Кто-то подвизался в секретной деятельности спецслужб... Кто-то, не покладая лап, оберегает политиков, владельцев планет или руководство корпораций... Кто-то по-прежнему играет роль скальпеля, сжимаемого рукой какой-нибудь ненасытной компании и нацеленного на препарирование новых миров... Ты не находишь, — стрелок посмотрел на собеседницу, — что число аналогий зашкаливает?

— Наконец-то! Об этом я и пытаюсь сказать, — подтвердила красотка. — И телепаты, и метаморфы занимают если не равноценные, то в равной мере уникальные ниши в федеративном сообществе. И заняты, в общем-то, схожими задачами.

— А Вулф является И ТЕМ И ДРУГИМ, — уставившись в пустую тарелку, закончил Блэйз.

И телепаты, и метаморфы пострадали от злой неблагодарности Человечества. Возможно, не одинаково, но ведь и сами они не похожи друг на друга. А дальнобойщик, прячущий лицо в тени капюшона, неведомым образом соединил в себе качества обеих групп «нелегалов». По своей ли воле, нет ли — ответ покрыт тайной. И это заявление насчет того, что «здесь будет сидеть очень необычный человек», относится не столько к чтению мыслей, сколько...

Но нет, это уж слишком. Тем не менее, Троуп не мог отрицать того, что казалось иррациональным и немыслимым, не становясь, однако, менее очевидным.

Осознание этого было лишь вершиной айсберга. Остальное пришло само собой, без малейших усилий со стороны. Громобой нырнул в глубины своего Я/эго/существа/сознания/естества. Не потому, что хотел, а потому, что у него не оставалось выбора. Как не остается выбора у человека, засасываемого водоворотом. И там, на дне самого глубокого каньона собственной души, Блэйз встретил самого себя. Одинокий стрелок сидел у погасшего костра во тьме южноамериканской ночи, посреди пустыни и кактусов, темневших безмолвными часовыми. Шторки век были задернуты, а пистолеты спокойно выжидали в промасленных кобурах из свиной кожи. Напряженно выпрямленная спина являла ожидание, словно что-то не позволяло расслабиться. Стрелок прислушивался к голосам духов, круживших вокруг в изобилии, — призрачных видений, бестелесных клочков тумана. Озарение пришло внезапно, подобно падающей с неба звезде. Голос одного из духов заглушил прочие, и Троуп, наконец, услышал Истину. Как обычно, она оказалась предельно проста и состояла в следующем: ВСЕ ИДЕТ СВОИМ ЧЕРЕДОМ. Стрелок открыл глаза, чернильно-чёрные, что темнее самой ночи.

Вздрогнув, Громобой вернулся к действительности. Хотя он не стал бы биться об заклад, что реальнее — то, что он видел, или то, что его окружало.

— Милый, что случилось?! — обеспокоенно спросила ИскИн.

— Нет, ничего... — После паузы: — Странное дело, у меня был сон наяву.

— Вот как? — скептически. — На предмет?..

— Прекрати.

— Я серьезно. Мне интересно.

Блэйз призадумался, затем решил сдержаться. В противном случае его ожидал месяц косых взглядов, расспросов и принудительного психоанализа.

— Все это не случайно, — сказал он. — То, что я встретил их в той харчевне — подарок Судьбы. Не принципиально, обладают ли они телепатией. Судьба ведет нас. Неужели ты не видишь? Это добрые предзнаменования!

ИскИн испустила тяжелый вздох.

— Прости мой пессимистичный настрой, но схожие высказывания замечены за многими историческими личностями на грани провала. Многих впоследствии клеймили как врагов Человечества. Мои алгоритмы не приемлют столь аморфной сущности, как судьба. То, что ты нашел дальнобойщиков, которым с нами по пути, еще ничего не предвещает само по себе...

Словно в ответ на ее слова из динамиков, пробиваясь через статику, прозвучало:

— Эй, «Versus»!.. Говорит «Тысячелетний кондор». Мы готовы, если вы не забыли, о чём речь.

Громобой потянулся к клавише, вмонтированной над кухонным столом:

— Понял вас, «Тысячелетний кондор». Отчаливайте.

— Добро.

Охотник перевел взгляд на помощницу и красноречиво поднял брови.

— Надеюсь, — проворчала та, — ты знаешь, что делаешь. А мне это не нравится.

Блэйз, улыбнувшись, кивнул. «Так и запишем», — подумал он, но не озвучил.

Видение растаяло в воздухе — с передником, откровенным вырезом и половником. Досадно, что грязная посуда, как обычно, и не думала никуда деваться. Из машинного отсека донеслось мерное гудение. Турбины очнулись.

Троуп счел за лучшее передислоцироваться в рубку. Тот раз, когда «Versus» пытался погрузиться в трюм другого корабля, вспоминался без приятных чувств. Усевшись в кресло, Громобой пристегнулся и уставился на экраны.

Клацнули, отсоединяясь, стыковочные крепления. Мгновением позже за иллюминатором проплыли подпорки. Старый капкан ослабил хватку, и добыча смогла выскользнуть. Турбины снизили обороты, гул, доносящийся из машинного отсека, начал затихать. Движение звездолета едва ощущалось. Тем не менее, переросток-астероид, полупланетоид с говорящим именем Алькатрас, мало-помалу оставался за кормой. Вот показался безжизненный бок, изрытый кратерами и укутанный саваном теней. Скала нехотя выпускала мошку из своего гравитационного поля. Астероидные кольца исчертили мониторы бессчетными орбитами, сулящими немалую опасность.

Скоро показался «Тысячелетний кондор», берущий крен на правый борт. Более всего, танкер напоминал огромную сигару из легированной стали, водоизмещением многие тысячи тонн, с мощными двигателями на корме и по бортам. Судно было старым, повидавшим виды, но, вне сомнений, по-прежнему надежным. Кое-где на корпусе виднелись заплаты, сделанные заботливо и аккуратно. Такая опрятность, прежде всего, свидетельствовала о предусмотрительности самого владельца. «Тот, кто не уважает свой грузовик, не уважает самого себя», — говорили дальнобойщики.

В целом танкер выглядел даже эффектно. Прожектора лихо резали вакуум лучами, пятна света метались по угрюмым астероидам. Один луч нашарил «Versus», поливая обшивку излучением в тысячи 1х. Блэйз едва успел отвернуться, избежав тем самым серьезного ожога роговицы. «Мудаки», — ругнулся он. Прожектор изменил угол на миллиметр, в то время как луч сдвинулся на десяток метров. Он образовал своего рода тропинку, по которой меньшему собрату предстояло подняться во чрево гиганта. Сигнальные огни сверкали под необъятным брюхом, образовав две алые дорожки, бегущие по всей длине звездолета, гаснущие и вспыхивающие вновь. Орудия, плохо замаскированные под турбины инверсионной тяги, притаились в тени.

То, что один из грузовых отсеков открыл гигантские створки, Троуп сперва увидел на тактическом дисплее (схема, исчерченная серпантином орбит и траекторий), а затем в иллюминаторе. Происходящему наиболее подходило определение «разверзлись», нежели просто «открылись». По краям проема зажглись огни. Погрузка в невесомости — не самая простая задача. Кэт предстояло проделать ювелирную работу. По-другому, впрочем, она не умела.

Бурый, в серых разводах бок газового гиганта непоколебимо висел по правому борту — эдакий дирижабль космических масштабов, доверху наполненный гелием. Светило, являвшееся логическим, гравитационным и навигационным центром системы Флобера, скупо дарило пучки радиации.

Танкер, или, как предпочитали говорить дальнобойщики, «тягач», поднялся выше основных колец астероидов, круживших вокруг Алькатраса подобно надоедливой мошкаре. Однако, чтобы полностью выбраться из этого капкана, следовало преодолеть две-три тысячи километров, бездарно истратить горючее на торможение и, когда гости займут место в трюме, вновь брать разгон. Опять-таки, растратив бесценные галлоны. Поэтому, принимая в расчет столь очевидную скабрезность, приходилось рисковать.

Оказавшись на пути сонма крупных булыжников, летевших, не разбирая дороги, по притертым орбитам, «Тысячелетний кондор» посчитал ниже своего достоинства юлить и маневрировать. Нет, он просто открыл огонь. Пушки, установленные на носу и корме, пришли в движение и изрыгнули плазменные сгустки.

В доли секунды астероиды разлетелись на обломки, не представляющие особой опасности. Очевидно, пушки управлялись автоматикой, поскольку продолжали вращаться, отслеживая цели. Излюбленная тактика преодоления астероидных терний, причем не одних дальнобойщиков.

Громобой почувствовал себя очень неуютно. В реальном бою плазменные орудия почти не применялись в основном по причине незначительной поражающей дальности, хотя отражающий покров защитить от них не мог. Однако, учитывая малую дистанцию, «Versus» был беззащитен... Если не учитывать того, что ИскИн способна увернуться от немалого количества залпов.

Черный проем неотвратимо приближался. Зеленые огни, мигающие по краям, создавали обманчивое впечатление чего-то привлекательного, сродни входу в парк развлечений. Но Блэйз знал, что там нет ни аттракционов, ни факиров.

Наконец тягач приблизился настолько, что его необъятная туша заслонила весь фронтальный обзор. Края трюма придвинулись с бортов, и, по мере того, как двигатели толкали «Versus», габаритные огни проплывали вдоль иллюминаторов. Внутри грузовика было темно, хоть глаз выколи.

Кэтрин включила прожектора. Узкие лучи выхватывали из темноты переборки и, в отдалении, контейнеры, громоздящиеся друг на друга у следующего погрузочного шлюза. Ими было заполнено все пространство от пола до потолка, за исключением узкого прохода. На боковых стенках контейнеров стоял символ Гильдии Оружейников — череп с парой крыльев — полулегальной организации, промышляющей соответственно операциями с оружием (продажа, скупка, ремонт, лизинг, обмен и т. д.). Это Троупу не понравилось.

В трюме царила невесомость, однако контейнеры не спешили разлетаться в разные стороны. Этому препятствовали крепкие цепи, продетые в специальные пазы и тем самым стянувшие груз в одну монолитную массу.

«Versus» подвергся схожей процедуре. Он втащил себя во тьму целиком и, заглушив двигатели, завис над полом. Теперь самое главное. Если включится гравитационная установка, звездолет со всего маху рухнет на переборки. Ни к чему хорошему, само собой, это привести не могло.

Громобой уже потянулся к передатчику, удивляясь, что компаньонка хранит молчание, а не разразилась потоком упреков в духе «...Я ж тебе говорила!..», когда раздались мягкие щелчки. Два, три, четыре. К обшивке гостя протянулись стальные тросы, на концах которых крепились электромагниты. Происходящее освещали мониторы, что транслировали сигнал с внешних камер. Натянувшись, тросы притянули корабль к полу, благодаря чему тот вовремя выдвинул опоры и обрел, так сказать, твердую почву.

Процедура была проделана осторожно, с бесспорной сноровкой. То ли дальнобойщики и ранее перевозили в трюмах компактные суда, то ли отличались завидной предусмотрительностью. В других обстоятельствах ситуация бы напоминала захват, если бы «захваченный» не представлял для «захватчиков» большую опасность, нежели они для него. По крайней мере, хотелось верить.

— Приехали, — буркнули динамики.

Блэйз скривился, лишний раз убеждаясь, что эта девчонка не бывает довольна.

— Что на сей раз тебя не устраивает?!

— Не догадываешься?.. — ИскИн не спешила появляться в голографическом обличье, а продолжала вещать из своей информационной берлоги. — По чьей, любопытно, вине — ДОБРОВОЛЬНО, прошу заметить!.. — мы оказались в трюме этой посудины, в компании невразумительных личностей, с которыми ты едва знаком?! Откуда нам знать, вдруг их здесь несметное множество и в этот самый момент они готовятся к захвату?.. Ты не одолеешь всех. Твое бездыханное тело вышвырнут в Космос, а меня... меня...

Троуп рассмеялся:

— Зря волнуешься. Полагаю, надругаться над тобой будет проблематично!..

— Смешно?! — прокомментировала Кэт. — Поглядим, будешь ли ты веселиться дальше. У меня сразу возникли дурные предчувствия. А теперь они обрели конкретную форму. Твои друзья везут странный груз, обратил внимание?

Действительно, желание веселиться пропало.

— Мне следовало жениться на тебе, — заметил охотник. — Твои создатели что-то напутали. Гораздо лучше у тебя получалось бы не управлять звездолетом, а отчитывать скучающего мужа. Со мной, по крайней мере, отлично выходит.

— Вот как? — проворковала, появляясь, голограмма. — Про женитьбу мне понравилось. Но, увы, в данный момент законодательство не предусматривает оформления браков между людьми и более прогрессивными существами. Хотя гражданство нам уже предоставляют, значит, и прочее не за горами...

— Я тебя умоляю, — отмахнулся Громобой. — Лучше обсудим то, что в наших силах. И не ворчи. Тебе прекрасно известно, что выбора не было: или мы летим в чьем-то трюме, или на обратной дороге, как ты сказала, пришлось бы воспользоваться веслами. Они приличные парни... — Он секунду раздумывал, можно ли называть метаморфа-телепата «приличным парнем». — ...Поэтому веди себя соответствующе. И рассчитай, сколько нам лететь!

Девица подняла руки, создавая миниатюрные конструкции: Флобер, синяя звезда, вокруг которой вращался бурый гигант и сонмы астероидов; другая система, каковую Блэйз наблюдал впервые, юное светило в компании пяти невзрачных шариков. Все орбиты проходили на изрядном отдалении. Все пятеро Атросов. Над последним вспыхнула голографическая «5». «Нежарко, наверное, там», — только и подумал Троуп. На мониторе он наблюдал, как смыкались шлюзовые створы. Трюм обретал герметичность. Следом пришла в действие установка искусственной гравитации, об этом говорил тот факт, что изменился вес самого стрелка, став чуточку меньше. Следовательно, «Versus» отключил свои генераторы, и это было правильно.

— Сам видишь, путь продлится долго, четверо суток и два-три часа, — сказала красотка. — На субпространственных скоростях, разумеется. Если наши новые друзья не будут тормозить каждые пару парсеков, — уточнила она, акцентировав «наши», — чтобы сбросить часть груза. Куда они, кстати, направляются?

— На Лотирр.

— Вот не думала, что в такой глухомани имеют место локальные конфликты. — ИскИн повернула иллюзорную голову, словно прислушиваясь. Затем повела ручкой в сторону правого борта. — Вот и радушный хозяин, оказавший нам гостеприимство. Судя по походке, он не слепец. С другой стороны...

Внутренний шлюз, почти неразличимый в проходе между контейнерами, начал открываться. Светлый проём очертил силуэт Волынщика, коротконогого, короткорукого плюшевого медведя. Но не безобидной игрушки, а пьющего, татуированного дальнобойщика с обложки «Трави трассу». Ветер трепал безрукавку и штаны «хаки», покуда Макбраун стоял в проеме, а воздух с хищным воем заполнял собою вместительное помещение трюма.

— Нет, он не слепец, — подытожила Кэтрин. — Советую задать ему пару вопросов.

— Я и без твоих советов собирался это сделать. — Громобой поднялся с кресла.

Он двинулся к выходу, но на пути выросла голографическая фигурка.

— Будь осторожен, милый. Я прикрою.

— Нет уж, спасибо, — усмехнулся Блэйз. — Твои лазеры прожгут в любой из этих переборок неслабую дыру. Хочешь, чтобы меня унесло в Открытый Космос?!.. Попытаюсь справиться сам. — Он похлопал по кобурам, каковые все это время находились при нем. — Впрочем, мне и так ничего не грозит.

Спутница, как ни удивительно, ничего не ответила, ограничившись невнятным «угу».

Шлюз открылся, и Троуп ступил на пол трюма «Тысячелетнего кондора». Звуки шагов взлетали под самый потолок, где играли в акустический пинг-понг. Схожий эффект неизменно присутствовал в любом помещении, на 90 процентов состоящем из металла. Гулкое эхо перекатывалось из угла в угол.

Том, улыбаясь, направился навстречу дорогому гостю, даже очень дорогому, учитывая сумму, каковую придется выложить за несколько суток, проведенных в его обществе. Румяное лицо лучилось искренним радушием.

— Все благополучно?.. — с заботой справился Волынщик.

— Да, благодарю, — кивнул Громобой.

Они помолчали, отчетливо сознавая неловкость момента. Блэйз начал первым:

— Мой ИскИн утверждает, что вы планируете захват нашего судна. — Ничего лучшего ему в голову не пришло. — Что у тебя здесь толпа отпетых уголовников.

Дальнобойщик огляделся, будто рассчитывал обнаружить упомянутых негодяев за собственной спиной. Взгляд выдавал пиковую фазу растерянности.

— Правда?.. — выдавил он.

Троуп серьезно кивнул, чем поверг собеседника в еще большее замешательство.

— Ага.

— Гм... Даже не знаю, что на это сказать. — Макбраун секунду помедлил, после чего все-таки придумал: — Уверяю вас, это не так. Мы наняли столь известную — не побоюсь этого слова — персону лишь для того, чтобы вы ОГРАДИЛИ нас от попыток захвата. Агрессия с нашей стороны была бы верхом слабоумия. Кроме того, мы честные бродяги, а не какие-то там пираты...

— Так я и ответил, — сказал охотник. — ИскИну. Вновь повисла напряженная пауза. Ввиду того, что вопрос с вооруженной агрессией исчерпал себя, чесать языками, в сущности, было не о чем. Разве что...

— Ты не говорил, что у вас НАСТОЛЬКО специфический груз. — Стрелок кивнул в сторону громадных контейнеров. — И клеймо весьма примечательное.

Том оглянулся на вверенный его попечению груз.

— Верно, специфический. Но что это меняет?! Вези мы что-либо другое, скажем, корнеплоды с Гирка, флибустьеры интересовались бы нами в той же мере. Для этих стервятников нет разницы, алмазы в трюме или металлолом. Для нас, в общем, это также не имеет значения. Нам платят за доставку. Груз принадлежит Гильдии, покуда не объявится предъявитель коносамента.

Не согласиться с этим было трудно. Большинству пиратов и впрямь недосуг привередничать в отношении содержимого трюмов. Если только нет «наводки».

— Неужели весь этот тоннаж понадобился на Лотирре?

— Еще как!.. Политики заварили крутую кашу, расхлёбывать которую приходится простым гражданам. Обычный сценарий — заигрывания с демократией, выборы, обещания, которые никто не собирается выполнять, и прочее. В конце-концов оппозиция призвала сторонников к восстанию. Лотирр захлестнула волна столкновений, переросших в широкомасштабную гражданскую войну. Орбитальные поселения преимущественно поддерживают законную власть и бомбардируют мятежников, чем придется. Многие города лежат в руинах. Гильдия решила, что на этом можно сыграть, заявив, что поддерживает «народ Лотирра в борьбе с диктатурой». — Макбраун криво улыбнулся. — Это означает, что канал будет открыт до тех пор, пока мятежники способны платить. Собственно, это первая партия.

Он указал на контейнеры.

— В основном — никчёмное старье, залежавшееся на складе. Что, однако, не мешает толкать его по завышенным ценам. Лотиррцам несущественно, ЧЕМ убивать сограждан.

Очередная пауза. Собеседники некоторое время молчали о политических кознях и о том, что, когда льется первая кровь, политика летит к такой-то матери.

— Какой... огромный танкер, — нашелся Громобой. — Какова, интересно, численность экипажа?

— Я и Вулф, — улыбнулся Том. — Никого больше. За всем следит автоматика. Машины чинят машины. Иногда, бывает, ломаются те самые, что занимаются ремонтом, и тогда приходится засучить рукава. Вот на днях, кстати, произошел подобный казус. Наш лучший ремонтник сунулся в генератор, чтобы восстановить подачу питания, когда включились резервные батареи, и, сами понимаете, случился скачок напряжения. У бедолаги перегорели какие-то деликатные схемы, — Волынщик беспомощно развел руками, — в которых ни я, ни тем более Вулф ничего не смыслим. На Алькатрасе доверить дорогое оборудование попросту некому. А все прочие ремонтники — устаревшие модели, не предназначенные для починки хрупких плат...

— Хорошо! — воскликнул Блэйз, теряя терпение и, чтобы пресечь поток жалоб, в прослушивании коих он не нуждался, совершил абсолютно ему несвойственный широкий жест. — Я одолжу своего робота. Он... новая модель.

— Правда?! — Макбраун казался настолько осчастливленным, словно девушка его мечты сказала долгожданное «да». — Огромное спасибо, это было бы прекрасно! Я, конечно, догадывался, что на таком современном корабле, как «Versus», имеется необходимый персонал, но не посмел бы просить...

— Отлично, поскольку я предоставляю его без всяких просьб, — ответил Троуп.

Конечно, он преследовал собственные интересы (хотя и не «исключительно»), ведь исправность танкера непосредственно скажется на том обстоятельстве, доберутся они до Атроса или нет. Точнее, сэкономят ли топливо.

Впервые Громобою пришло в голову, что крохотный «Versus» вполне мог подвергнуться нападению пиратов в бескрайней пустоте холодного Космоса. Навряд ли оную атаку предотвратил бы радиообмен, в ходе которого Блэйз попытался бы убедить корсаров, что «данный звездолет — не самая легкая добыча и что внутри находится специалист, обезвредивший десятки ваших коллег, парни...». Тягач же давал относительное укрытие.

Определенно, встреча в «Салуне» была судьбоносной.

Повернувшись к шлюзу, Троуп секунду помедлил и нарочито серьезно произнес:

— Мне нужен Джордан. Немедленно. Никакой реакции.

— Гм... Пришли, пожалуйста, Джордана. Как слышно? Тишина.

Стрелок отлично понимал, в чем дело. В том, что он назвал Кэтрин «ИскИпом». Сама она могла сколько угодно разглагольствовать об эволюционном превосходстве «расы машин», но не выносила, когда ее именовали «просто ИскИн».

— МИЛАЯ, — скрежеща зубами, выговорил Громобой, — пришли-ка мне Джордана.

— Сию минуту, дорогой!.. — донесся ответ. Самые сладкие интонации из всех возможных.

Томас казался предельно заинтересованным этим новым поворотом событий.

— Вы путешествуете в компании дамы?.. Простите, однако, женщина на корабле...

— Это всего лишь...

«Это всего лишь мой ИскИн», — хотел сказать Блэйз, когда был бесцеремонно прерван. Кэт появилась собственной голографической персоной на расстоянии пары метров от шлюза. Учитывая расстояние от ближайших проекторов, изображение было полупрозрачным и слегка колеблющимся. Тем не менее, воздать должное общей картине не составляло труда.

Девица оделась в длинное, до пола, черное платье, которого Троуп прежде не видел (более того, даже не догадывался, что таковое имелось в ее откровенном «гардеробе»). И вообще нигде не видел, не считая какого-то фильма о мормонских общинах XIX века. Пара дюжин пуговиц застегнуты до самого горла, открытыми оставались лишь кисти рук и голова. На последней, кстати, обнаружился нелепый чепчик, вид которого Громобоя окончательно добил.

— Э-э... — выдохнул дальнобойщик, стараясь вернуть дар речи. — Гм... Добрый день... Здравствуйте. Рад приветствовать вас на нашем корабле, мисс...

— МИССИС, — скорректировала ИскИн, чопорно кивнув. — Миссис Кэтрин Троуп.

— О-о... — протянул Волынщик и тактично заткнулся.

Блэйз почувствовал, что заливается краской.

Ситуацию в какой-то мере спас Джордан, появившись в шлюзовой камере. Чтобы отвлечься от конфуза, Громобой поспешил навстречу. Робот уже полировал гусеницами трап. Обхватив поручни, охотник придерживал ремонтника во время спуска. Наконец оба оказались на полу трюма.

— Вот, получите, — отдышавшись, сказал Троуп. — Том, Джордан. Знакомьтесь.

Макбраун отвесил шутливый поклон, словно знакомство с представителем «расы машин» означало для него нечто совершенно будничное. Робот оставался невозмутим. По-прежнему перемигивались диоды, откуда-то доносился тихий писк. Собственно, облик ремонтника оставлял мало пространства для толкований его мироощущения (каковое также сводилось к набору необходимых представлений, в частности — Законам робототехники). Трудно делать далеко идущие выводы, ориентируясь сугубо по хромированному корпусу на гусеничном ходу, лишенному малейших признаков индивидуальности и оборудованному лишь парой манипуляторов-рук.

В сервисный центр Джордан не попал, и навряд ли ему это грозило в ближайшее время. Оставалось надеяться, что, вопреки своему обыкновению, андроид не станет разбрасывать разводные ключи по машинным отсекам.

— Огромное спасибо, мистер... Громобой. Ждем вас и вас... — Дальнобойщик галантно кивнул «миссис Троуп»; та кивнула в ответ, — ...к ужину, в двадцать ноль-ноль по корабельному времени. Вынужден откланяться, до встречи.

И, поманив Джордана, он направился к шлюзу. Робот послушно катил следом.

— Я... — начала Кэтрин.

Блэйз прошел мимо, подняв указательный палец. Дискуссии сейчас ни к чему. Уловив намек, голограмма предпочла благополучно испариться.

Стрелок взошел по трапу, пересек коридор и оказался в своей каюте. Рухнув на койку, он мгновенно уснул, не снимая ни ботинок, ни пояса с кобурами.

Момент, когда «Тысячелетний кондор» прыгнул в субпространство, прошел незамеченным.

ИскИн включила будильник за полчаса до ужина. Чтобы узнать, когда же наступают «двадцать ноль-ноль по корабельному времени», пришлось подключиться к внутренней сети танкера. По радиоканалу, конечно.

Сие событие, очевидно, осталось незамеченным для устаревших систем. Дальнобойщики не обзавелись бортовым ИскИном, хотя сэкономили бы тем самым немало усилий. То ли не доверяли «новомодным штучкам, от которых можно ждать любой каверзы», то ли предпочитали не менять «то, что и так отлично работает». Сигнал, однако, не отличался стабильностью.

Двигатели субпространственной тяги наряду с КПД вырабатывали сильное электромагнитное поле, не заглушаемое и самыми плотными кожухами. Источниками статики служили также энергетические установки, генераторы, аккумуляторы, километры оптоволоконного кабеля и бездна различных приборов.

Но главным источником помех служило то, что бушевало за бортом. Электромагнитный шторм, в центр коего попадали все, дерзнувшие двигаться быстрее света. Субпространство, представляющее собой клубок пространственно-временных аномалий, бесновалось на расстоянии пары футов. Казалось, оно осознанно норовило добраться до содержимого посудины.

Учитывая эти особенности, Кэтрин было бы весьма затруднительно принять приглашение. Она, разумеется, могла спроецировать себя в любую точку судна, где имелись подключенные к сети микрофоны, динамики и проекторы. Вот только радиообмен с системой тягача сулил определенные проблемы.

Пришлось просить официального дозволения, и Волынщик его предоставил (голосом, звучавшим крайне неуверенно). По-видимому, ему не особенно импонировала идея, что существо, представляющее собой чистый интеллект, начнет копаться в глубинах информационных систем. Но делать нечего — приглашение есть приглашение, и гостям нужно обеспечить все условия. Независимо от того, способны ли они поглощать пищу или нет.

Вооружившись мотком оптоволоконного кабеля, Громобой вышел в трюм танкера и, проведя некоторое время в поиске необходимого разъема, облегченно вздохнул. Штекер вошел как по маслу — соппесt, on-line. Динамики воскликнули:

— Все в порядке, милый! Я внутри!

Сие заявление Троупа ничуть не обрадовало. На вопрос «А знаешь, где они были месяц назад?..» охотник ответил разъяснительной беседой насчет того, что «...нас это не совершенно касается, и лучше бы тебе не совать свой длинный нос, куда не следует, понятно?». Разведывательная деятельность была пресечена в зародыше. Появилась, по крайней мере, такая надежда. Ввиду отсутствия бортового ИскИна «Тысячелетний кондор» не мог противопоставить Кэт ровным счетом ничего: дерзкая девица могла крушить пассивную защиту подобно ледоколу, а могла красться исподволь, просачиваясь в любую, мало-мальски явную брешь... Тут она мастерица.

В кают-компанию Блэйз добирался в одиночестве, потому как самонадеянно отклонил предложение Макбрауна «сопроводить дорогого гостя». К счастью, данный танкер строился по тем конструкторским планам, что и большинство схожих судов, поэтому заблудиться Громобою не грозило. В прошлом ему несколько раз приходилось прочесывать тяжеловозы — каюту за каютой, трюм за трюмом — чтобы добраться до личностей, за чьи головы назначена награда (в основном то были контрабандисты). Сперва Троуп миновал три трюма, занятых контейнерами с логотипами Гильдии, затем погрузился в лифт и поднялся на пассажирскую палубу. Собственно, разделение палуб на «грузовые» и «пассажирские» являлось весьма условным, так как тягачи не приспособлены для транспортировки значительного числа людей и Иных. Каюты занимали скромный объем, прочее пространство на «пассажирской» палубе отводилось под высокотехнологичное хозяйство.

Это стало очевидно, стоило Блэйзу выйти из лифта. Гул машинного отделения, едва различимый в трюмах, многократно усилился здесь, наверху.

Громобой пересек коридор, по обе стороны которого тянулись унылые металлические двери, кое-как выкрашенные серой краской. В самом конце, как подсказывали опыт и логика, находился капитанский мостик... либо рубка. И то и другое на большинстве судов (за исключением военных) представляло одно целое. Впрочем, стрелок не стремился в том направлении.

Дверь в кают-компанию, как и следовало ожидать, была шире прочих. Вдоль стальных косяков пробивались лучики света. Раздавались голоса. Смех. Женский. Троуп узнал бы эти интонации из тысяч других. Он с трудом подавил желание прислушаться, поспешно толкнул дверь и вошел.

Смех тут же стих. ИскИн была уже здесь, в компании обоих дальнобойщиков.

Судя по всему, она рассказывала какую-то байку из «трудовых будней» охотников за головами, потому как Том при виде гостя покраснел и закашлялся. Блэйзу стоило изрядных усилий уверить себя, что триллер о краже золота у одноглазого шкипера был припасен для другой вечеринки.

От наряда с парой дюжин пуговиц не осталось и следа. Вместо того пуританского одеяния Кэтрин облачилась в бархатное вечернее платье с открытой спиной и довольно-таки фривольным декольте. Качество голограммы оказалось выше всяких похвал, о чем Громобой мгновенно пожалел. По его мнению, лучше бы радиосигнал был слабым, а изображение искажалось, нежели... ЭТО. Рассмотреть удавалось не только крошечные родинки, но и, казалось, почувствовать тонкий аромат духов. Хотя, разумеется, вряд ли.

Не говоря ни слова, Троуп направился к столу. Он знал, что вел себя не вполне корректно, однако не нашел сил улыбаться. Не иначе, красотка решила отыграться за «...не совать свой длинный нос, куда не следует...».

Стол был металлическим, длинным и массивным, накрытым скатертью в красно-белую клетку. Блэйз, не раздумывая, занял место во главе. Возражений не последовало. На красно-белой разметке, будто собирающаяся для атаки флотилия, беспорядочно громоздились блюда со съестным. Пища была простой и непритязательной, основным ее достоинством являлись не вкусовые качества, а сроки годности. Рацион «космических бродяг» не отличался многообразием, что не мешало Громобою понимать: эти люди оказывают ему искреннее и чистосердечное гостеприимство.

Прямо перед ним блюдо с зеленым горошком шло наперехват салату «нью-рио»; чуть поодаль тушенка разворачивала борт, чтобы обстрелять цветную капусту; поднос с хлебом преследовал горчицу и кетчуп. В этих гастрономических баталиях не было ни толики здравого смысла, зато Троуп смог улыбнуться.

Все съестное, нужно полагать, появилось из недр кухонного оборудования, стоявшего в дальнем углу. Напрашивался вывод, что в определенной мере кают-компания служила и камбузом. Хотя на огромных танкерах, разумеется, для кулинарии отводилось отдельное помещение. Убранство также не могло похвастаться особыми изысками. Переборки прикрывали пластиковые панели цвета «мореного дуба», но кое-где проглядывал бескомпромиссный металл. Диван и кресла в потрепанной обивке бордового плюша; ковер с узором, стилизованным под электронную схему; у стены — голографический проектор. Каковой, собственно, транслировал Кэт on-line.

Из прочего обеспечения присутствовали: микрофон «для караоке», две цифровые камеры «LQ» и четыре полочных динамика «JBL». Последние стояли на равных дистанциях вокруг стола, у каждого из четырех углов.

Вероятно, такое внимание ИскИну весьма импонировало, что и стало причиной для смены «поведенческой модели». Все нормально, говорил себе Блэйз.

Он поглядел на дальнобойщиков. Волынщик, учитывая торжественность случая, преобразился: вылинявшие «Levi's» и джинсовая же рубаха с пятном (очевидно, машинное масло) на рукаве. В отличие от напарника, Вулф в своем облике ничего не изменил. Все та же серая хламида, единственной переменой в которой было то, что капюшон свободно свисал вдоль спины, Голова — нагромождение того, что присуще и человеку, и зверю, — оставалась открытой. Страшные глаза казались белыми язвами, лучащимися противоестественным светом... А пасть под ними — красной раной.

Наконец все расселись, и ужин начался. Сперва беседа текла вяло, но, по мере того как опорожнялась бутыль бурбона, принесенная Громобоем, языки развязывались. Ели и пили все. Даже Кэтрин — из иллюзорной тарелки иллюзорными приборами, соответственно иллюзорную пищу. И иллюзорный бурбон.

Разговор касался различных, ни к чему не обязывающих тем, наподобие того, какое все-таки увлекательное, рискованное и доходное занятие — грузовые перевозки; отчего Троуп предпочитает бластерам старые пистолеты, какова политическая обстановка в Центре и как она скажется на Окраине, почему загадочно исчезают целые караваны в отдаленных областях и имел ли отношение Рой к смутной Угрозе, что якобы подступала к Млечному Пути.

ИскИн, как наиболее рассудительная и осведомленная из присутствующих, вела себя удивительно тактично — поддакивала, хихикала и, не считая корректных комментариев, молчала. Даже когда речь зашла о безумных собратьях, формирующих Рой, она, как ни странно, не бросилась на защиту «расы машин», угнетаемой «отсталыми в эволюционном отношении существами».

Волк также преимущественно отмалчивался. С его стороны доносилось лишь форсированное чавканье. Вид того, как пища исчезала меж звериных клыков, был не самым милым зрелищем, какое Блэйзу доводилось наблюдать. Ассоциации возникали далеко не лицеприятные. Поэтому стрелок старался лишний раз не смотреть в том направлении. Учитывая расположение трапезничающих, это не представляло особого труда, как и не казалось признаком неуважения. Макбраун сидел по правую руку, его напарник — по левую, ну а красотка в декольтированном платье — напротив, ближе к проектору.

Наконец, когда флотилия блюд и подносов подверглась полнейшему разгрому, Громобой повернул беседу под тем вектором, что его интересовал.

— Как встретил Вулфа?.. — переспросил Том. — Ну, всё довольно просто...

— Помнится, — улыбнулся Троуп, — ты заявил, что это долгая история, которую в двух словах не расскажешь, лишь на протяжении совместного путешествия.

— Верно, а вы твердили, что зовут вас не Громобоем, — заметил дальнобойщик. — Что это меняет? И потом, вы приняли наше предложение не ради того, чтобы выслушать недолгую, хотя и любопытную историю, так ведь?..

Блэйз кивнул. Да, тут не поспоришь.

И Волынщик поведал, как он встретил будущего напарника и друга энное количество стандартных лет тому назад. Произошло это вблизи от Ориона, когда Макбраун «хавал парсеки», в одиночестве возвращаясь из очередного рейса. Радары выхватили из Космоса некий объект, а приемник поймал «SOS». Том сперва хотел проскочить мимо, потому как пираты — «гнусные беспринципные твари» — нередко пользуются этим приемом, но затем автоматика подтвердила, что параметры объекта соответствуют параметрам спасательной шлюпки. Похоже, кто-то и впрямь терпел бедствие. Обмозговав ситуацию, дальнобойщик «бросил якорь», решив, что будет терзаться муками совести до конца своей жизни, если поступит иначе.

Покидать судно Волынщик не стал, ведь, даже принимая во внимание скафандр, он будет абсолютно беззащитен. Пришлось проделать ювелирную работу, «проглотив» шлюпку, не подающую никаких признаков жизни (не говоря о движущей тяге), открытым трюмом. Благо, груза в таковом к тому времени уже не оказалось. Макбраун рассчитал, что, если внутри шлюпки находятся пираты, их всего двое, максимум — трое, больше попросту не влезет. Оказавшись на борту, корсары ничего не добьются, разве что попадут еще в более серьезную переделку — Том откачает из трюма весь воздух или распахнет шлюз нараспашку, чтобы вакуум вернул себе свой «дар».

Но сканеры показали, что внутри находится всего одно существо и оно еще живо. Дальнобойщик понял, что придется рискнуть. Он не знал, в каком состоянии пребывал этот человек или Иной, не исключено, ему потребуется немедленная медицинская помощь. Притащить на борт шлюпку, чтобы позволить пассажиру «склеить ласты своим ходом», верх безрассудства.

Прихватив бластер, Волынщик отправился в трюм. Внутри шлюпки, окутанное системами жизнеобеспечения, находилось существо, подобного которому Макбраун прежде не встречал. Жизнь в метаморфе едва теплилась.

— ...Так я его и нашел, — подвел итог Томас. — Едва живого, в состоянии, близком к коматозному. Несмотря на внутривенное питание, он был предельно истощен. Странствовать ему оставалось считанные дни... Или даже часы. То, что я оказался в тех краях, иначе как чудом не назовешь. — Он улыбнулся. — Никаких ранений, не считая пары ожогов, очевидно от бластеров. Лазеры прошлись по касательной, не повредив ни ткани, ни органы. Очевидно, это случилось незадолго до того, как Вулф оказался в спасательной капсуле. Примерно в тот самый момент, когда он повредил глаза.

Дальнобойщик замолчал.

— Повреди он глаза, — сказал охотник, — остались бы шрамы. А я их не вижу.

— В Открытом Космосе всякое случается, — последовал крайне туманный ответ.

— Хм. Занятно, — протянул Троуп. — А что сам Вулф может сказать по этому поводу?.. В результате каких эпизодов он очутился в дрейфующей шлюпке?..

— А ничего не может, — хмыкнул Волынщик. — Потому что НИЧЕГО не помнит.

Громобой поднял бровь, как умеют немногие из его коллег.

— Или НЕ ХОЧЕТ помнить?

— А разве это не одно и то же?! — На этот раз голос подал сам метаморф, обратив белые незрячие глаза к собеседнику. Оба действия попали в самую точку.

Блэйз задал свой вопрос не просто так. Он и сам порой считал, что «слишком много воспоминаний, слишком много...». Тех, что частенько являлись в кошмарах. Лица убитых (тех, кого он убил самолично, и тех, кого успели убить убитые им), изувеченные жизни, грозный рев бесконечности; путь в пустоту, усыпанный осколками тысяч грез. Всему этому хотелось однажды сказать: «Left behind». Но в этом случае Троуп перестал бы быть тем, кем он являлся.

Самим собой.

— Значит, у вас наступила амнезия?.. — спросила Кэтрин.

Волк повернулся на голос. К ближайшему динамику, размещенному несколько в стороне от голограммы. Девица умудрилась изобразить смущенный румянец.

— Я ее не вижу. — сказал метаморф.

— Странное утверждение, — заметил Громобой. — Предположительно ты не способен видеть вообще НИКОГО. Почему же ты не видишь только ее?

— Я вижу иначе. Не так, как вы. — Вулф безошибочно повернул голову к охотнику. — Объяснить это не просто. Однако, если хотите, я мог бы ПОКАЗАТЬ.

Блэйз помедлил. Что значит «показать»? Каким образом? Двусторонняя телепатия?.. Стрелку стало любопытно. Маловероятно, что предложение означало что-либо опасное. Кроме того, отказ мог бы показаться признаком неуверенности и уж всяко выглядел бы так, как не пристало держать себя гостю.

— Как?..

— Очень просто. Дайте, пожалуйста, руку. — Дальнобойщик протянул собственную, опустив тыльной стороной ладони на стол. — Это ничуть не опасно, уверяю.

Заверение, однако, Троупа не успокоило. Он уставился на протянутую ладонь, бледно-розовую, с сильными пальцами, на концах которых темнели острые когти, будто ему предложили проверить быстродействие капкана.

«Ничуть не опасно», говоришь?

— Конечно, возможен некоторый дискомфорт, — добавил метаморф, — даже болевые ощущения... — Оставалось загадкой, воспользовался ли он своими способностями или сомнения читались у Громобоя на лице. — Но всяко они продлятся недолго. Такой сильный мужчина, как вы, без труда это стерпит.

Мохнатая физиономия обнажила клыки. В большей степени улыбка казалась угрожающей, нежели миролюбивой. Незрячие глаза добавляли жути.

Вызов прозвучал вполне отчетливо. Решив, что ему и впрямь ничто не угрожает, Блэйз вложил руку в когтистый «капкан». Пальцы мгновенно сомкнулись, ловушка захлопнулась. Вулф оказался чертовски силен, как, впрочем, и следовало ожидать. «Музыкальные» пальцы таили мощь легированной стали. Даже приложив изрядные усилия, Троуп не смог бы разорвать эту хватку.

Сперва ничего особенного не происходило. Ничего, что можно увидеть или ощутить иным способом. Другие участники сцены — Макбраун и Кэт — с интересом следили за происходящим. По виду Тома было затруднительно сказать, знает ли он, что сейчас произойдет, но дальнобойщик улыбался.

Громобой поглядел в слепые, лишенные радужек глаза метаморфа, и тут ЭТО случилось. Реальность сдвинулась, оплыла, точно кусок масла под ацетиленовой горелкой. В первую очередь сменился обзор. Картина, транслируемая в мозг по оптическому нерву. Исчезли краски, некоторые формы, даже объем. Место, куда проецировалась голограмма, мгновенно опустело. Волынщик остался на месте: красный, окруженный лучащимся маревом силуэт, лишенный явных идентифицирующих признаков. Зато, странное дело, Блэйз видел то, что видеть ему не полагалось. Круглые пульсирующие объекты, лучащиеся внутренним светом. Не что иное, как внутренние органы. Сердце казалось яблоком, свитым из артерий, вен и жгутов мышц. Казалось, стоит протянуть руку, и можно запросто сорвать его с ветви.

Этим странности не исчерпывались. Троуп увидел не только Волка, но и... себя самого. Словно со стороны, под причудливым углом — тот же размытый силуэт, увешанный «плодами» функционирующих органов. Ни одежды, ни, собственно, кожи. Лишь на месте оружия темнели зловещие пятна, исходящие недвусмысленной угрозой, единственный отличительный признак.

Впрочем, не единственный. Глаза Вулфа представляли собой нечто совершенно иное, нежели глаза Макбрауна и самого охотника. Они были по-настоящему ЖИВЫ: светились, будто прожекторы, всепроникающим и безжалостным светом. Здесь, в этом причудливом мире, лишенном обычной поверхностности, метаморф чувствовал себя как дома. Здесь он был зряч, а остальные слепы, как кроты. Громобой понял, почему видел себя под странным углом.

Именно под таким углом на него смотрели два ослепительных прожектора.

Реальность вновь оплыла, подверглась очередному сдвигу. Стремительно, как и в прошлый раз. И силуэты, и страшные глаза, и сама кают-компания. Все исчезло в одночасье, провалилось в неведомую пропасть. Блэйз увидел звезды, сплетающиеся в странные и в то же время знакомые узоры. «Versus», плывущий в пустоте Космоса... Затем незнакомый корабль, ощетинившийся смертоносными орудиями. На борту у него красовался флаг убийц — оскаленный череп и скрещенные кости. «Веселый Роджер», как его называют корсары. Череп прыгнул навстречу, раскрыв зубастую пасть. Челюсти закрылись, и Троуп оказался окружен кромешным мраком.

Он видел и слышал лишь тьму. Лишь на периферии зыбко мерцала мысль о путеводной нити, крепко обвязавшей руку. Из пустоты раздался голос:

— Ты знаешь, ЧТО видел, правда?

Громобой знал.

— Будущее. — Собственный голос донесся издалека, точно преодолел пару парсеков.

— Да. А это — настоящее.

Темнота разлетелась на осколки, порыв ураганного ветра разорвал ее в клочья. Первым показалось лицо. Множество лиц, слитые воедино, мелькали одно за другим, проносились с умопомрачительной скоростью, словно каждое представляло собой отдельный кадр киноленты. И где-то ЗА ГРАНЬЮ, вне пределов досягаемости, отчетливо проступал исходник. То, с чего все НАЧАЛОСЬ, изначальный слепок, служивший основой для многих бледных подобий. Только дотянуться не представлялось никакой возможности. Исходник был повсюду и в то же время нигде. В любом из этих лиц, не похожих друг на друга, как несхожи лица в толпе, но нигде конкретно.

Истина ускользала, будучи предельно простой по природе.

Поток лиц иссяк, лента закончилась. В темноте Космоса вновь появился корабль с «Веселым Роджером» на борту. Он торпедировал некую цель, исчезнувшую в облаке беззвучного взрыва. Теперь Блэйз знал, где он прежде видел это судно. Не воочию, нет, и даже не на экранах радаров.

В конструкторских планах.

«Vorga».

Звездолет сменился огромным двухмерным изображением, закрывшим собой десяток созвездий: золотой паук, вмурованный в черный мрамор. Из-под восьми суставчатых лапок сочилась кровь, почему-то различимая на черном фоне. На золотом панцире кровожадно скалился белый череп.

Он вновь прыгнул навстречу, и наступила знакомая тьма. Голос сообщил:

— Настоящее. То, чего ЕЩЕ НЕ БЫЛО и чего УЖЕ НЕ БУДЕТ. — Голос молчал пару хрустальных, вмороженных в вакуум мгновений. — Тебе уже известно, достигнешь ли цели, не правда ли?! — Вопрос полыхнул сотней сверхновых.

Троуп действительно знал: — Да.

— Конечно, известно, — подтвердил голос. — Настигнешь ли его, покараешь ли за все злодеяния, что он совершил, вопрос всей твоей жизни. Или нет?.. Возможно, гораздо больше тебе хочется узнать, ПОЧЕМУ ты должен это сделать?!

Стрелок поразмыслил. Ему казалось, что он управляет своими мыслями при помощи каких-то рычагов, тянущихся на парсеки к многотонному и неповоротливому оборудованию. Еще недавно Громобой без труда нашел бы ответ. Или счел, что оный ему прекрасно известен. Как, например, экзистенциальная заумь сродни «найти самого себя» и тому подобное. Но здесь, во льду Космоса, любой подобный ответ прозвучал бы невнятно и фальшиво.

Поэтому он молчал.

— Молчишь?! Что ж, я покажу. Смотри ПРОШЛОЕ.

...Тут разверзся Ад. Блэйза накрыла сокрушительная волна, состоящая из боли, страданий и страха. Необоримая сила увлекала охотника за собой, не позволяя ни прервать, ни замедлить кошмарный полет. Троупа протащило через разорванные переборки, где он корчился от жутких видений, оставляя на острых стальных краях обрывки собственной души. В этих фантомах, заставивших бы потускнеть и самую что ни на есть адекватную реальность, проступали глубочайшие Страхи, пребывающие, как правило, под гнетом морали и общественных обязательств. Их точно ампутировали из подсознания массового убийцы, мясника, тотального киллера, чудовища в человеческом обличье. На ТАКОЕ не был способен ни один, даже чуждый привычной логике Иной. ТАКОЕ неподвластно никакому разумению.

Громобой видел человеческие тела — еще не трупы, но уже не живые — пульсирующие в подобии кощунственного, противоестественного существования. Десятки тел, облепившие переборки. Квадратные метры и метры. Потолок — мокрая, шевелящаяся масса, орошающая пол кровавым дождем. Невесомость выкрутила конечности под странными углами. Однако тела не разлетались, будучи прикреплены друг к другу. Предварительно их СОЕДИНИЛИ. Сшили. Прибили при помощи пневматических молотков монтажными скрепками. Своего рода ковер. Многие тела были лишены кожного покрова, выставив напоказ мышцы и вены. Кому-то выпустили кишки, пытаясь, вероятно, соорудить бахрому. Все это наблюдали пустые глазницы. Глазные яблоки «красовались» в пупках и женских промежностях.

Окажись Блэйз ТАМ, на неопознанном борту, и его гарантированно вывернуло бы наизнанку. Он навидался в жизни всякого и полагал, что его нельзя уже ни удивить, ни, тем паче, смутить. Но сейчас Троуп ужаснулся. Ему и в голову не могло прийти, что кто-либо способен на такие... такое... Ни человеческие, ни инопланетные языки не в состоянии и отдаленно передать преступную мощь этого безумства. Таких слов еще никто не придумал.

Едва ли не страшнее визуальных образов казались звуки. Немыслимый ковер кричал. Стенал, молил, шептал. Какофония звучала отовсюду, со всех сторон, с пола и потолка, и не было от нее спасения. Набивалась в уши, неумолимо кромсала душу на части. Крики — как бритвенные лезвия.

Громобой ужаснулся, посмотрев на изнаночную, полную невыносимого ужаса сторону бытия. Поглядел и содрогнулся до глубин своего существа.

Мертвецы звали его, окликали по имени, таращили черные глазницы (и глаза, находящиеся совсем не там, где положено). Они желали освободиться от мук, вырвать души из бренных оболочек. Но больше всего они желали...

Отмщения.

Стоило Блэйзу уразуметь эту истину, как все прекратилось. Образы исчезли из его сознания, точно кто-то свернул «окно» запущенного приложения. Но не пропали совсем, остались в фоновом режиме, незримо зависли в трее. Обосновались всерьез и надолго. Избавиться от них навсегда не представлялось возможным. Отныне эти образы стали законным достоянием, готовым напоминать о себе при малейшей необходимости и любой возможности.

Крики С ТОЙ СТОРОНЫ.

Троуп открыл глаза (хотя не помнил, когда успел их закрыть). Цвета и формы вернулись. Реальность — во всем ее привычном, неоценимом великолепии. Скромная кают-компания «Тысячелетнего кондора». Стрелок вновь видел Волынщика, Кэт (лица человека и голограммы тревожно вытянулись) и Вулфа. Последний почему-то продолжал удерживать руку охотника.

И... что-то в облике метаморфа было не так. Присмотревшись, Громобой понял ЧТО.

Глаза, Теперь они были отнюдь не слепы. Желтые радужки, зрачки — как положено. И в этих глазах мерцала холодная, отчасти жестокая заинтересованность. Однако этого не могло быть, потому что попросту НЕ МОГЛО.

А значит...

Вдруг жестокие глаза заволокло кровавой пеленой, а пасть широко распахнулась. Зубов, казалось, стало на порядок больше. На горле образовалось нечто вроде второго рта — тонкая линия, расширяющаяся дюйм за дюймом. Широкий, от уха до уха, глубокий разрез. Голова Волка запрокинулась, открыв страшную рану. Кровь била тугими черными струями.

Следом разошелся по швам и корпус танкера. Далекие звезды с интересом заглянули в огромные бреши. Содержимое кают-компании мгновенно унеслось в вакуум. Но Блэйз остался на месте. К нему мчались видения давнего Прошлого. Воспоминания, которых он не смог пережить и которых НЕ ХОТЕЛ.

Впрочем, они не интересовались его мнением. К Троупу мчался нескончаемый тоннель, разверзший огромную глотку. Тела, пришитые друг к другу, оказались как внутри, так и снаружи: конвульсивно шевелились, кричали, страдальчески кивали... Мчались навстречу, чтобы мстить, убивать, ненавидеть.

Тоннель стремительно уменьшил диаметр, одна из сторон вытянулась настолько, что превратилась в подобие копья. Острие было направлено точно в грудь Громобоя. Он кричал, пытался прикрыться руками и...

...понял, что находится в кают-компании, таращит выпученные глаза и очумело глотает воздух широко открытым ртом. Макбраун и девица глядели на него со смесью тревоги и изумления. Вулф убирал когтистую лапу.

Блэйз поднял руку, тщательно ее осмотрел и, не обнаружив травм, принялся разминать пальцами левой руки. Он не мог поверить, что кошмары ушли.

Метаморф следил за его манипуляциями глазами, лишенными как радужек, так и зрачков. На горле не было заметно ни единого пореза, ни капли крови. О том, сколько времени забрал «сеанс», оставалось только гадать.

— Как ты ЭТО делаешь?.. — наконец спросил Троуп.

— Я?! — Мохнатая морда ухмыльнулась. — Мне, можно сказать, ничего делать не пришлось. Ты справился сам — спустился в пропасть, на самое дно. Заглянул туда, куда не осмеливался. Встретил собственный страх и вступил в нелегкий поединок, о результате которого известно тебе одному. Я играл роль страховки. Открыл дверь, к которой прежде ты не смел подойти.

Громобой обдумал эти слова — всеобъемлющие и в той же мере неинформативные.

— И что, — заговорила ИскИн, — нашлись ответы на тревожившие тебя вопросы?

Стрелок поразмыслил и об этом. Как ни странно, он не мог дать однозначный ответ. Вопрос, ПОЧЕМУ он должен настичь Януса, был более или менее ясен. После того, что открылось в кошмарных видениях, сомнения по данному поводу, мягко говоря, казались неуместными. Ну а то, удастся ли довести задуманное до конца... Удивительно, но тогда, во тьме вакуума, Блэйз считал, что знал ответ наверняка. Сейчас же это знание куда-то подевалось, закатилось в темный угол памяти, под комод, забитый старыми фотографиями. Занятная вещица ускользала, словно сопротивляясь.

Если для того, чтобы вспомнить, требовалось спуститься «на самое дно», то Троуп предпочел бы ограничиться неведением. Рано или поздно он узнает.

— Возможно. Пока не знаю. — Громобой поднялся из-за стола. — Спасибо за ужин.

— А как же десерт?! — спохватился Том.

— Благодарю, я уже получил свой ДЕСЕРТ. Спокойной ночи. — Слегка пошатываясь, он направился к выходу. Перед глазами кружились черные круги.

Голограмма развела руками (мол, «шеф не в настроении, ничего не поделаешь, вы уж простите») и растаяла в воздухе. Следовало подготовить борт к возвращению Блэйза. Сейчас его не рекомендовалось доставать.

Дальнобойщики остались одни. Помолчали, поглядели друг на друга. Кто как умел. Они не нуждались в долгих диалогах, но сейчас Волынщик чувствовал растерянность. Он знал о способностях партнера, но ТАКОГО не видал.

— Не догоняю, — сказал он. — Что ты ему показал?..

— Лишь то, что он был должен увидеть, — раздался ответ. — И ничего более.

— Ну, тогда ладно...

Два дня прошли быстро, промчались на сверхсветовых скоростях, насытились высокооктановым топливом, совершили акт самосожжения в турбинах, где энергетически преобразовались и в виде чистой POWER заполнили емкость генераторов. Последние, в свою очередь, протолкнули киловатт-часы в двигатели субпространственной тяги, ну а те просверлили пространство-время феноменом субтоннеля. Забавно, то, что позволяло двигаться быстрее света, при этом находилось на борту и до сожжения в турбинах само перемещалось на досветовых скоростях. Эдакий философско-транспортный парадокс. Происходящее не многим превосходило дрезину.

«Тысячелетний кондор» окружала сфера стандартного пространства-времени, проецируемая субпространственными двигателями и не позволяющая субпространству уничтожить корабль. Утверждение о том, что эта сфера позволяла передвигаться быстрее света, столь же справедливо, сколь и то, что сам факт передвижения быстрее света создавал оную сферу, как говорили ученые, до сих пор бившиеся над феноменом субпространства.

Невзирая на это, бортовое время также текло весьма специфичным манером. Троуп его почти не замечал — не только не наблюдал часов, но и не ощущал над собой его всевластную длань. У охотника имелись дела поважнее.

Два дня он предавался депрессии. Рефлексировал, копался в себе, сомневался (в себе, и не только), вспоминал, бережно перебирал то, что явилось ему в кошмарных видениях. Не брился. С упорством, достойным лучшего применения, прикладывался к бутылке. Громобой искал ответы, но безуспешно.

Кэтрин пыталась его растормошить, но на все расспросы: «Что, что ты увидел?!» он отвечал невнятным ворчанием. Мол, «тебе не понять» или «невежество — это блаженство». А один раз вдруг протрезвел и выдал:

— Я знаю только одно: тот, кто совершил ТАКОЕ, не имеет права на жизнь. Не имеет права даже на следующий вдох. Но он дышит. Мне придется исправить это недоразумение. Пока еще не знаю, как именно, но придется...

— Что, ЧТО он сделал?!

— Прости, дорогая, тебе лучше не знать. А мне не говорить. Так будет лучше...

Несмотря на апатию, деструктивную силу рефлексии, подточившую его уверенность в собственных силах, как червь-паразит грызет изнутри могучее древо, Блэйз ни на мгновение не усомнился в одном: все, что он видел, — чистая правда. Все это было... А может, будет. Не важно. Такое не прощают.

Обещанная награда уже не имела принципиального значения. Происходящее вышло за рамки простых отношений «охотник — преступник — департамент».

Причем безнадежно. Речь шла о чем-то несравненно большем, чем награда. Это было что-то вроде... Судьбы. Все, в конце концов, свелось к банальности «люди должны делать то, что должны». Потому что другого выбора нет...

Троуп не знал, по зубам ли ему такое дело. Прежде считал, что да, но теперь все как-то смешалось. «Как будто собираешь мозаику, — думал он, — в точности зная, что увидишь в итоге. Потому что в руках у тебя не кусочки пластика, а зеркальные осколки. И увидеть можно лишь себя самого, озадаченного, не вполне понимающего, что происходит. А позади — хищная пасть, готовая проглотить живьем, стоит тебе только сглупить и обернуться...»

Любопытно, великие охотники прошлого тоже терзали себя такого рода вопросами?! Вряд ли им посчастливилось прожигать жизнь уверенно и беззаботно, как раскаленное шило прожигает картон. Ведь они стали тем, кем стали, не с бухты-барахты, не поднявшись однажды с койки и сказав себе: «А почему бы мне не заделаться охотником за головами?» В противном случае они не стали бы великими. Но и не многим, следовало признать, посчастливилось брать зверя такого калибра, как Многоликий Янус.

Впрочем, все это простая семантика. Громобой ЗНАЛ, что, сколь бы он ни рефлексировал и ни изводил себя, ему предстоит довести начатое до конца. Вне зависимости от того, желает ли он этого. Выбора-то нет, и не предвидится.

Осознав это, Блэйз незамедлительно отправился в ванную бриться.

После обеда ему вздумалось прогуляться. Благо, просторы «Кондора» представляли для этого гораздо больше возможностей, нежели крошечный «Versus».

Не пройдя и пятидесяти метров по грузовой палубе, Троуп обнаружил Макбрауна. Тот возился у одного из погрузочных шлюзов, проверяя контакты (случалось, что избыток статики портил платы) и клапаны на предмет утечки. Процедуры, в общем-то, профилактические, производимые любым здравомыслящим судовладельцем, поэтому Громобой не полез с вопросами, а, убедившись, что его присутствие ничуть дальнобойщика не тяготит, завязал уважительную, ни к чему не обязывающую беседу.

Расспросы, однако, не заставили себя долго ждать. Опломбировав шлюз, Волынщик отправился в оружейный отсек. Не в арсенал, а именно туда, где открывался доступ к внешним бортовым орудиям. Там Том принялся проверять торпедные аппараты, подачу снарядов, автоматические затворы, генераторы и количество машинного масла в соответствующих емкостях. Робот Джордан обнаружился здесь же, дуговой сваркой он варил ось плазменной пушки.

Операции, разумеется, заслуживающие всяческого одобрения, но и наводящие на определенные соображения. Поскольку происходящее напрямую касалось безопасности — того, ради чего его наняли, — Блэйз решил внести ясность.

Оказалось, что Макбраун действительно ожидал нападения. Откуда узнал?

Стрелок полюбопытствовал.

— Вулф предупредил, — ответил дальнобойщик. — Его посетило видение, предчувствие или что-то в этом роде. Ну, ты-то теперь знаешь, как ЭТО выглядит...

Очевидно, упомянутый эксперимент дал Волынщику повод перейти на «ты». Троуп пропустил это мимо ушей. Из сказанного его интересовало иное.

— Поясни, будь добр.

— Вулф сказал, что ты нам крепко подсобишь. Ну, об этом, собственно, стало известно еще на Скале. — Том оттянул затвор и придирчиво заглянул в ствол.

— Почему в таком случае меня не поставили в известность?! — едва сдерживаясь, спросил Громобой. — Нет, погоди. Если твой друг узнал все загодя, почему нельзя избежать нападения? Обогнуть какой-либо сектор, и все дела.

Он догадывался, каким будет ответ. Знай метаморф все «загодя», в высокооплачиваемых услугах «специалиста по безопасности» не возникло бы нужды.

— А я думал, что ты понял. — Макбраун отпустил затвор. — Вулф — не астролог. Его видения — не точная наука, как ты уже наверняка догадался. Узнай мы все заблаговременно, в твоих услугах не возникло бы потребности, верно?.. — Подтверждения не требовалось. — Он видит только то, что видит, не более. Чувствует, что скоро случится то или иное событие. Как сейчас — что «Кондор» подвергнется атаке. Но где или, что было бы гораздо точнее, КОГДА, остается только догадываться. Однако и самого предчувствия достаточно. Кто предупрежден — тот вооружен, так ведь?.. — Улыбнувшись, дальнобойщик похлопал по стволу плазменного орудия.

— Безусловно, — признал Блэйз. — И какие будут соображения по данному поводу?

— Ну, пираты, эти шелудивые крысы, действуют по стандартной схеме. В этих краях мы далеки от опеки цивилизации, и они чувствуют себя как дома. Полновластными хозяевами. С другой стороны, им редко попадается достойная добыча, поэтому здесь крутятся наиболее отчаянные и отчаявшиеся особи. Пираньи, способные месяцами выслеживать добычу. — Волынщик с отвращением поморщился. — Это значит, что у них внушительное водоизмещение и солидный топливный багаж. Горючее, как говорится, само себя возит... А еще я слышал, будто в этом секторе расположена секретная база какого-то крупного корсара. Не на Атросе ли часом?

Троуп пригвоздил его взглядом.

— ЧТО тебе известно о цели моего визита?! Говори! Вулф поделился своими видениями? — В этом охотник не сомневался. Метаморф наверняка узнал многое.

— Нет. Ничего, в сущности, мне не известно, — тушуясь, ответил Том. — Однако не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что к чему. Ты — прославленный стрелок. Пока не вышел на заслуженный отдых и еще при делах.

— С чего взял, что не вышел?

— Ты ведь справляешься, что мне известно о целях, то бишь, визита... — Макбраун хитро улыбнулся. — Вот, значит, ты еще при делах и летишь в какую-то глухомань. Следовательно, заинтересовала тебя пташка высокого полета, под стать тебе. Какой-то именитый, жирующий на незаконных денежках флибустьер. Или диктатор в бегах, насоливший отдельной части человечества... Вот я и предположил, что дело в Пятом Атросе.

Обдумав его слова, Громобой заключил, что тут и впрямь нет необходимости в большой осведомленности. Как и в семи пядях во лбу. Вполне безвредные выводы. Да и лестное «прославленный стрелок» сыграло свою роль.

— Ты клялся держать язык за зубами.

— Вот именно. — Дальнобойщик и сам стремился соскочить с опасной темы. — Возвращаясь к действиям пиратов... Традиционная схема заключается в том, что... Елки-палки, КОМУ я рассказываю?! Тебе это известно не хуже моего!

— Вероятно, — кивнул Блэйз. — Мы можем вернуться к твоему хобби делать выводы.

— ...Заключается в том, что корсары курсируют туда-сюда по одному квадрату, выслеживая добычу с упорством голодного шакала. Масштабы квадрата, как правило, не превышают дюжины парсеков. Мерзавцы знают, что ни один объект, опрометчиво оказавшийся в пределах этого сектора, не проскользнет незамеченным. — Волынщик вздохнул и развел руками. — Некоторые весьма преуспели в своем бизнесе. Некоторые заключают союзы, действуют сообща, а затем делят добычу. Те же, что не желают делиться, распоряжаются несколькими кораблями... С такими скрягами бегать наперегонки — гиблое дело. Покуда один какой-нибудь юркий малыш вроде твоего, перемещения коего не требуют больших энергетических затрат, утюжит субпространство, остальные ждут в сторонке. Огромные расстояния не позволяют дать какой-либо сигнал, поэтому время от времени другой хищник также ныряет в субпространство, дабы проверить обстановку. Вынырнув на мгновение, чтобы подправить курс, он извещает остальных, и те дружно подключаются к погоне. Вырваться из такой ситуации практически невозможно — намертво зажимают в клещи, и пиши про...

Том умолк, услышав характерное потрескивание в динамиках внутренней связи.

— ВНИМАНИЕ! — раздался холодный «металлический» голос. — Обнаружен неопознанный самодвижущийся объект. Скорость превышает скорость света. Курс — полярный. Вероятность сближения или столкновения — нулевая.

Не сговариваясь, Макбраун и Троуп бросились к выходу.

Совпадение казалось слишком невероятным. Впрочем, не слишком. Учитывая тот необъяснимый факт, что находящийся на борту метаморф-телепат-провидец предсказывал рискованное развитие событий. Все это являлось вовсе не тем, с чем Громобой привык иметь дело, но и оспаривать способности Вулфа (после того, что слышал и что пережил сам) не решался.

«Неопознанный самодвижущийся объект» не мог быть не чем иным, кроме как космическим судном. Объяснение до крайности банально — ничто другое не способно обгонять летящие фотоны. Ни в Космосе, ни где-либо еще. Обзор из субпространства открывался прекрасный, гораздо более широкий, нежели ДО преодоления «светового барьера». Корабль, пересекший оный рубеж, был способен «увидеть» другой звездолет, находящийся на дистанции в несколько световых лет. Если оба судна единовременно бурили субпространство, это существенно облегчало взаимное обнаружение. Корабль, летящий со сверхсветовой скоростью, создавал вокруг себя не только «безопасную сферу», но и мощные импульсы, без труда пеленгуемые прочими обладателями субпространственной тяги, опять же лишь на сверхсветовой скорости. Чем выше скорость, тем дальше простиралась восприимчивость датчиков и тем соответственно проще обнаружить звездолет. По аналогии с титановым буром, вгрызающимся в скальную породу. Чем выше скорость вращения, тем продуктивнее сверление и тем легче узнать об этом процессе человеку, стоящему с противоположной стороны скалы со стетоскопом в ушах. Этот феномен получил название «субобнаружения» и до сих пор играл роль причины как яростных космических баталий, так и мирных диссертаций. Но в первую очередь он способствовал космическим путникам, потому как позволял вовремя заметить любой объект (искусственного либо естественного происхождения; как В субпространстве, так и ВНЕ его; как прямо по курсу, так и в стороне). Без «субобнаружения» такая категория, как «оживленные маршруты», просто бы не появилась по причине чрезвычайной опасности.

Но все эти тонкости мало заботили Блэйза в данный момент. Он думал лишь о том, что если ОНИ заметили «неопознанный самодвижущийся объект», то и объект заметил ИХ. Особенно в том случае, если оказался здесь именно с этой целью, с упорством шакала «утюжить субпространство».

Ворвавшись в рубку, охотник и дальнобойщик метнулись к приборной панели. Вулф был здесь, скромно расположился в сторонке на стуле. Очевидно, ему не представляло никакого смысла смотреть на приборы. То ли он явился сюда считанными секундами ранее, то ли находился «на вахте».

Метаморф встретил вошедших белозубым оскалом — своей фирменной улыбкой.

Троуп прильнул к экранам. Системы расчертили координаты двумя прямыми, не имеющими ни одной общей точки. «Тысячелетний кондор» и «неопознанный объект». Если танкер находился на оси X, то «объект» — на оси У. Маршруты представляли собой перпендикулярные прямые, а образующие их векторы неумолимо отдалялись. С каждой секундой расстояние увеличивалось на несколько тысяч километров... И это не могло не радовать.

— Дистанция?.. — уточнил Волынщик.

— В настоящий момент — девять парсеков, — сказал «металлический» голос.

Вдруг (впрочем, не совсем, Громобой этого подсознательно ждал) вторая прямая исчезла. Это могло означать только одно: «объект» покинул субпространство.

Том и Блэйз переглянулись. В словах не было нужды, все вот-вот решится.

На сверхсветовых скоростях, как известно, невозможно маневрировать. Следует вынырнуть в обычное пространство и лечь на новый курс. Если «неопознанный объект» был честным дальнобойщиком или торговцем, ему не имело смысла менять курс. Ну а если НЕ ЯВЛЯЛСЯ... об этом не хотелось думать.

Вектор появился вновь. Одновременно с этим бортовая система доложила:

— Объект вернулся в субпространство. Курс — параллельный.

Это не вызывало сомнений, зеленая и красная прямые горели бок о бок. Больше того, направления векторов совпадали. Плохо, очень плохо.

— Вероятность сближения — девяносто девять процентов, — подсчитала система.

— КОГДА?! — рявкнул Макбраун.

Молчание. В данной ситуации оно целиком соответствовало категории «гнетущее».

— М-да, не быстро, — заметил Троуп. — Ты позволишь?... Ей требуются лишь датчики.

Волынщик раздраженно кивнул. Ему было досадно признавать, что «то, что и так отлично работает», совершенно некстати проявляло чудеса тугодумия.

— Кэт, дорогая, — позвал стрелок.

Тишина. Отозваться означало сознаться в том, что она подслушивала.

Громобой потянулся к микрофону внутренней связи. Его голос прокатился по танкеру:

— Кэтрин, милая, ты нам нужна.

— А ты уверен?.. — раздался из динамиков капризный голосок. — Мне не хочется, чтобы меня считали непрошеным гостем. А ты здесь — не хозяин.

Блэйз покраснел.

Разумеется, ИскИн находилась в курсе событий, но высокомерно не предлагала свою помощь. Знала, что рано или поздно в ее услугах возникнет потребность, а потому дожидалась особого приглашения. «Принцесса, мля», — думал Троуп.

— АБСОЛЮТНО уверены, миссис... Кэтрин, — подтвердил Томас.

В следующее мгновение рубка преобразилась. Мониторы расчертил шквал таблиц и диаграмм; из терминалов раздался деловитый шелест; приборы стали издавать попискивание и мигать диодами. Ожили даже те дисплеи, что чернели пыльными окнами. «Миссис» поигрывала электронно-вычислительными мускулами.

— Сближение произойдет через два часа, восемнадцать минут и двадцать пять секунд, — выдали динамики. — Поздравляю, господа, пираты у нас на хвосте.

— Еще неизвестно, — буркнул Громобой.

— Отнюдь, — раздалось из-за спины. — Девушка права.

Макбраун и Блэйз обернулись.

Вулф глядел на них своими белыми глазами, действующими не так, как полагалось бы обычным органам, предназначенным для одного только зрения.

— Возможно, мы должны узнать что-нибудь еще?.. — медленно, почти по слогам спросил Троуп.

Мохнатую морду расколола линия, состоящая из двух рядов острых зубов. Мол, «все, что вы ДОЛЖНЫ знать, вы непременно узнаете в самом скором будущем...».

— Понятно. — Охотник отвернулся. — Пираты так пираты. Будем готовиться.

Несколько секунд все хранили гробовое молчание. Затем Громобой вынес на рассмотрение предложение, которое совершенно не собирался выполнять:

— Вот что... По известным причинам танкер не отличается маневренностью. В отличие от моего корабля. Когда мы окажемся в обычном пространстве, я мог бы вступить в бой самостоятельно. Кэтрин способна одновременно координировать действия обоих звездолетов. Тем самым мы получим...

— Прости, что перебиваю, — дальнобойщик покачал головой, — но это не лучшая идея. Несомненно, что пиратская посудина обладает большим водоизмещением и уж совершенно точно большей огневой мощью. Их корабль раздавит «Versus» походя, словно букашку. Тем более что мерзавцы будут уверены, что на борту у тебя нет ничего примечательного. Для перевозки грузов предназначен именно танкер... Таким образом, мы лишимся единственного преимущества — ТЕБЯ. Когда они поднимутся на борт, все и решится.

— Хочешь сказать, ЕСЛИ поднимутся?.. — удивился Блэйз. Он ничуть не оскорбился отказом. Понимая, что сказанное — правда, стрелок, однако, был далек от того, чтобы отправить «Versus» без собственной персоны на борту.

Не бывать этому.

Еще меньше смысла имело бы предложение сменить курс. Корсары почуяли добычу и вцепились в ионный след. «Догонялки» могут продолжаться до тех самых пор, пока участники не отклонятся от первоначального курса на недопустимый вектор, а запасы горючего не приблизятся к критически малым объемам.

— Нет-нет, — ответил Волынщик. — Именно КОГДА. Опасные иллюзии необходимо развеять с самого начала. Мы перевозим грузы, а не воюем. Имеющегося вооружения определенно не хватит, чтобы тягаться с теми, кто сделал грабеж своей профессией. Стоит торпеде угодить в дюзу или топливный отсек, и все будет кончено. Если мы не вступим в переговоры и продолжим сопротивление, они так и сделают. Мы впустим их на борт, а затем дадим бой.

Том криво улыбнулся.

— Что ж, нужно готовиться. Времени в обрез. — С этими словами Троуп вышел из рубки.

Два часа корабельного времени были потрачены с очевидной пользой. Громобой и Макбраун посвятили это драгоценное время тому, чтобы превратить трюмы тягача в полосу препятствий — игровую площадку самой Смерти.

Столь похвальное времяпрепровождение, не имеющее, однако, никакого отношения ни к человеколюбию, ни к гуманизму, оставило в душе обоих недоумение по поводу своей же злокозненности и — еще глубже — сытую удовлетворенность проделанной работой. Каждый не скупился на жестокую выдумку.

В конце концов «Тысячелетний кондор» стал походить на лабиринт Минотавра. Незваные гости подвергались угрозе быть (в лучшем случае) пойманными в ловушку и (в худшем) умерщвленными десятками изобретательных способов, как то: быть продырявленными лазерами или пулями, получить смертельный удар электротоком, надышаться боевым газом, сгореть заживо либо лишиться кожного покрова в результате воздействия серной кислоты.

С тем чтобы внести означенные модификации, пришлось: 1) разместить в соответствующих местах все голопроекторы, каковые удалось демонтировать и заново подключить к сети; 2) извлечь сердечник торпеды с химическим поражающим фактором; 3) слить кислоту из новых аккумуляторов; 4) превратить ацетиленовые горелки в огнеметы; 5) и в конечном итоге самовольно вскрыть два контейнера, предназначавшихся для «освободительной борьбы народа Лотирра». Если первый — щедро покрытый смазкой зенитно-полевой комплекс — не представлял никакого интереса в плане тактической обороны, то другой оказался до предела полон сюрпризов.

Среди обилия убийственных игрушек обнаружились воистину незаменимые устройства. Оружейники, по-видимому, набили контейнер всем, что попалось под руку. Блэйз сомневался, что в гражданской войне пригодятся электрошоковые мины (также именуемые «гибель астронавтов») и самонаводящиеся бластеры. Последние, следует отдать Гильдии должное, были отменного качества и сравнительно новых моделей. Реагировали не на одно лишь тепло, но и на движение. Весьма практично, когда имеешь дело с хладнокровными агрессорами, предки которых выбрались миллион лет назад на океанский берег и отрастили лапы взамен плавников.

Таким образом, команда и пассажир «Тысячелетнего кондора» подготовились к встрече непрошеных гостей, насколько позволяли время и обстоятельства.

Оставалось ждать... Ждать и надеяться.

Участники событий собрались в рубке — тихая, рабочая обстановка. Все, за исключением Кэт, напряженно разглядывали мониторы. ИскИн в свою очередь изучала рубку изнутри корабельных сетей, а также Космос снаружи.

Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что ничего особенного не происходит, что танкер уверенно скользит по заданному курсу и никаких осложнений не предвидится до конечной точки маршрута... Могло бы. ЕСЛИ бы оный наблюдатель, каким-то образом забредший в ту же рубку, оказался столь невнимателен, что не обратил бы внимания на мониторы, а доверился невозмутимому, спокойному виду собравшейся публики.

Оставалось четырнадцать минут.

Троуп и Волынщик переминались с ноги на ногу. Присесть желания не возникало. Вулф безмятежно восседал в прежней позе, губы едва заметно подрагивали. Единственной переменой было то, что метаморф пересел на краешек противоперегрузочного кресла. Громобой не знал, чем Волк занимался прошедшие два часа, потому как тот сподобился ни разу не попасться на глаза. Возможно, сидел здесь и созерцал своими слепыми глазами то, что: а) было, б) происходит сейчас или в) только случится. А может, нечто абсолютно другое — просторы иных реальностей, где не привечают чужих.

Экраны в различных ракурсах освещали происходящее. Звездолеты мчались бок о бок. Так, во всяком случае, могло показаться. На самом же деле курс флибустьеров (кто, кроме них, это мог быть?) лежал под углом к вектору движения танкера. Небольшим, почти незаметным. Его, тем не менее на сверхсветовых скоростях хватит с избытком, чтобы траектории сошлись в одной общей точке. Через... двенадцать минут. Расчет был безупречен.

Человек, непривычный к столь рискованным маневрам, мог бы сделать поспешные, хотя и целиком оправданные выводы. Субпространство позволяло достигать безумной, непостижимой скорости, на чьих крыльях пространство-время сворачивались в неистовствующую турбулентность. И если допустить, что некие объекты, скользящие, вопреки всякой логике, по этой грани, вырвутся навстречу друг другу... Фантазия подсказывала не самые приятные картины. Смерть, слившаяся в одном неуловимом мгновении «УЖЕ было, но ЕЩЕ не случилось». Никто ничего не почувствует.

— ...На самом деле, — рассказывал Томас, — подобного не случится, да и не может случиться. Эти ублюдки ведь собаку съели на преследовании заблудших странников. Когда векторы движения сойдутся настолько, что после этого начнется РАСХОЖДЕНИЕ, а не СХОЖДЕНИЕ, все и решится... Поля, вырабатываемые сверхсветовыми двигателями, столкнутся во взаимном проникновении. Перекроют одно другое. Соответственно субпространство перестанет БЫТЬ в конкретной точке пространства-времени для обоих судов.

— Ну, разумеется, — кивнул стрелок, который имел весьма отдаленное представление о физике субпространства и силовых полей. — Так что же дальше?

— Дальше — самое любопытное. — Дальнобойщик помолчал, загадочно глядя на монитор. Расстояние между преследователем и добычей, если выражаться в научной манере, «выявило тенденцию к сокращению». — Вынырнув из субпространства, какую-то дистанцию мы пролетим просто по инерции. Пустяки — пару тысяч миль. Пираты рассчитали все так, что, если называть вещи своими именами, мы соприкоснемся корпусами. Или окажемся достаточно близко, чтобы они смогли воспользоваться своими электромагнитами, предназначенными специально для этой цели. — Макбраун коснулся холодной стальной переборки. — Присосавшись к нам намертво, они начнут то, что, собственно, именуют «абордажем». Главный фокус заключается в том, чтобы в НУЖНЫЙ момент включить тормозные двигатели.

Блэйз удивленно поднял брови:

— Если не ошибаюсь, ты вроде бы намеревался СРАЗУ впустить их на борт?

— Верно, — кивнул Волынщик. — Когда не останется иного выбора, мы так и сделаем. Но сперва продемонстрируем, что не являемся легкой добычей. Надеюсь, они не начнут палить из всех стволов, тягач им нужен невредимым. Это обстоятельство дает небольшое, но все-таки преимущество. Остается надежда, что их отпугнет сопротивление. А еще, что они пойдут на абордаж, поскольку попросту не располагают боезапасом! Такое бывает, хотя редко...

— Это были бы самые жалкие пираты в целой Галактике! — усмехнулся Троуп.

— Пожалуй. На такой шанс, впрочем, никто не рассчитывает. Примем за аксиому, что их арсеналы переполнены, а орудия в полной боевой готовности. В конечном итоге нам придется сделать вид, будто сдаемся на милость победителя. Сделай мы это без драки, прорежется чересчур много подозрений.

Охотник невольно обернулся, чтобы взглянуть на бортового пророка. Если за прошедшее время и появилось нечто такое, что они «должны были бы узнать», Волк ничем этого не выказал. Сидел, тараща в пустоту слепые глаза.

— Поэтому врубим тормоза и дадим пару залпов!.. — Том залихватски приложил рукой ни в чем не повинную переборку. — Ну а сдаться мы всегда успеем!

На этой оптимистичной ноте брифинг подошел к концу.

В рубке воцарилась тишина, нарушаемая лишь попискиванием «умных машин». Минуты таяли по мере того, как секунды песчинками осыпались в Вечность. Звездолеты, схематично представленные на экранах, сближались. В этом скольжении чувствовалась жестокая неумолимость и упрямая сила.

Пять минут. Четыре. Три. ИскИн, нагнетая обстановку, сообщала об этом фирменным «металлическим» голосом танкера. Напряжение висело матовой дымкой.

Две минуты.

Те присутствующие, что представляли собой морально устаревшие, белковые формы жизни, сочли необходимым пристегнуться к противоперегрузочным креслам. Проход через плотные слои атмосферы им не грозил, однако разумная целесообразность спасла многие горячие головы... Даже метаморф, не говоря ни слова, улегся и сноровисто пристегнул себя ремнями.

Одна минута. Громобою казалось, что он ощущает перегрузку, вдавившую тело в кресло. На самом деле, конечно, это была страшная сила самовнушения.

Каждая секунда вмещала в себя несметное множество километров, многие тысячи. Казалось, мгновения сознавали свою важность и потому уходили неспешно, тщась продлить недолгий век. Двое присутствующих, что могли видеть в привычном смысле слова, приподняв головы, наблюдали отсчет.

Двадцать... десять... пять... Одна.

Субпространство выплюнуло корабль без сожалений. Оное событие сопроводил толчок, каковой не смог бы сбить с ног даже ребенка (но занять противоперегрузочные кресла следовало отнюдь не поэтому) и означающий, что двигатель заглушили без проведения предписанных процедур.

На одно неуловимое мгновение «сферы безопасности» соприкоснулись, произвели не фиксируемое приборами взаимопроникновение, благодаря чему феномен субпространства «утратил место БЫТЬ». В определенном промежутке пространства, парой сотен миль ранее. Два корабля вырвали один другого в привычное пространство, где им предстояло помериться силами.

— Тормоза!.. — возопил Макбраун.

ИскИн включила маневровые двигатели. Обратная тяга вступила в конфронтацию с инерцией, по воле которой, собственно, тягач продолжал полет. На сей раз, толчок оказался несоизмеримо сильнее. Троих пассажиров тряхнуло в ремнях. «Тысячелетний кондор» начал торможение.

Экраны в подробностях демонстрировали происходящее. Звездолеты неслись навстречу друг другу, но если флибустьеры не успели сбросить скорость, то грузовое судно продвигалось все медленнее. Момент X был упущен. Пираты промчались мимо, не успев «присосаться» к добыче магнитами. Возможность перейти напрямую к абордажу, минуя артиллерийскую прелюдию, канула в Лету несбыточной мечтой. Значит, придется по старинке.

Корабль корсаров также притормозил и, заложив вираж, полетел к танкеру. Прежде всего, следовало не допустить, чтобы жертва нырнула в субпространство. Но, учитывая минимальную дистанцию противника, это было непросто. И, в сущности, не имело особого смысла. Все повторится вновь: погоня, взаимопроникновение полей, вот только на этот раз флибустьеры не попадутся на тот же фокус. К тому же события грозили принять еще худший оборот.

Теперь датчики могли ощупать пирата от носа до кормы. Мониторы высветили тактические схемы. Поскольку голографические проекторы из рубки пришлось демонтировать, ничего, кроме двухмерных картин, предложено не было.

Неприятелем оказался эсминец класса «С», потрепанный, в заплатах, но еще довольно внушительный. Согласно справке, выведенной Кэтрин на один из дисплеев, производство таких звездолетов прекратилось более двадцати стандартных лет назад. В кое-каких системах они числились в военных реестрах, но прогрессивные подразделения Флота давно списали их на лом (предварительно демонтировав вооружение и ценное оборудование). Очевидно, именно таким способом этот самый эсминец и был приобретен. Капитальный ремонт, плюс новые орудия, и в преступном бизнесе новая боевая единица. Окруженное вакуумом судно выглядело очень эффектно.

В памяти ИскИна обнаружились все необходимые схемы, мониторы препарировали эсминец на отсеки и палубы, просчитали толщину брони, вымерили объемы топлива, а также — самое главное — провели переучет стационарного вооружения. В числе оного оказались семь торпедных аппаратов, четыре плазменных турели, около двадцати излучателей, а также орудия различного калибра, общим числом двенадцать штук. Оставалось догадываться, что из этого многообразия находилось в рабочем состоянии, что вышло из строя и подлежало ремонту, а что — бесполезный муляж, на замену которого чем-либо стоящим у пиратов элементарно не хватало средств.

Просканировать на предмет работоспособности такие грубые железяки, как артиллерия, не представлялось возможным. Ввиду же того, что был задействован отражающий слой, пришлось довольствоваться сугубо внешним видом противника. Число головорезов, засевших внутри, могло колебаться от смехотворно малого до неимоверно большого. Те же категории касались горючего, оставшегося в цистернах. Навряд ли меньше, чем у «Кондора».

Торпедные люки эсминца, все до единого, были открыты и являли собой зияющие черные кратеры. Кое-какие орудия демонстративно наводились на цель. Маневровые двигатели изрыгнули снопы пламени, и судно «бросило якорь», выдержав дистанцию в десяток километров. Практически вплотную.

Те мониторы, что транслировали сигнал с внешних камер, увеличили изображение: громадная рыба с серебристой чешуей, ощетинившаяся рядами орудий. Торпедные люки заменяли ей глаза, а радары — усы. Обводы наводили на мысль об акулах, убийственных тружениках придонных районов.

Внезапно по всей протяженности корпуса включились прожекторы, они взрывались ослепительными вспышками и тут же гасли, образуя полосу бегущего света. Сперва по горизонтали, затем по вертикали. В Открытом Космосе этот сигнал повсеместно означал добрые намерения. Вот только неясно, как с ними вязались отражающий слой, открытые люки и артиллерия.

— Хотят трепаться, — сказал Волынщик. — Ублюдки...

Отстегнув ремни, он поднялся на ноги и подошел к приборам. В динамиках зашипела статика, после чего чей-то сипловатый баритон нагло заявил:

— Есть кто живой?! Неизвестный борт, назовите себя. Поторопитесь, тысяча чертей.

— Вот уроды, — буркнул дальнобойщик. Потянулся к транслятору. — А с чего бы нам называть себя?! Я что-то не приметил у вас на носу эмблемы Патруля.

— Это потому, умник, — последовал ответ, — что ее там НЕТ. Зато есть вот ЭТО...

На дисплее всплыл Веселый Роджер — зловеще скалящийся череп и пара скрещенных кинжалов. Подобные вещи непреходящи. Добро пожаловать в информационную эпоху. Пиратский флаг жизнерадостно пялился на людей и Волка. Пучок данных, переданный по радиоволне, подходящая замена черному стягу, реющему на флагштоке. Ведь смысл послания остался прежним.

— Все ясно, портовые крысы?! — просипел баритон. — А теперь назовите себя.

— Флаг — не просто устрашение, — сообщила Кэт. — Они предприняли попытку взломать нашу систему. В послании содержался троян, который должен был вывести из строя терминалы обороны. Жалкие потуги дилетантов.

Блэйз усмехнулся. Ну, разумеется. И все же он был доволен помощницей.

— Говорит «Тысячелетний кондор». Капитан — Том Макбраун по прозвищу Волынщик.

— Волынщик?! Слыхал о тебе. — Корсар коротко рассмеялся. — Как-то раз ты оставил с носом моего кореша, Одноухого Кука. Но меня провести не удастся!..

— С кем имею честь?.. — сухо осведомился Томас.

Голос флибустьера сразу же преобразился, став почти торжественным:

— Многоликий Янус, чтоб тебя. Слыхал о таком?

Троуп вздрогнул. На какое-то мгновение ему показалось, что он ослышался. Услышал то, что в глубине души надеялся услышать. Многоликий. Этого не может быть. Не может быть, чтобы так просто. Однако пират произнес именно это. Янус. Грозное имя, покрытое страхом, болью и мрачной славой (подобно тому, как сшитые воедино тела покрывали переборки), эхом прокатилось под сводом черепной коробки Громобоя. Нет, невозможно...

На какое-то мгновение он вновь оказался в кровоточащем, стенающем Аду, затерянный среди пространства и времени, в месте, где страдание возвысилось над самим бытием. Кошмарные образы с готовностью хлынули в сознание, словно кровь в поднесенную чашу. Но кошмар отступил так же быстро, как и нахлынул. Скользнул в неприметную нишу и захлопнул дверь.

До поры до времени.

Подняв голову, Блэйз понял, что дальнобойщики без стеснения его разглядывают. Макбраун заинтригованно, с тревогой. Метаморф также СМОТРЕЛ, как умел он один, ничем не выдавая своих мыслей. Пристально, оценивающе. Точно проверял — пересилит ли? Отсеет ли зерна истины от плевел?

Троуп взглянул на мониторы. Потрепанный эсминец совершенно не походил на ультрасовременный «Vorga» (у Чугунного Билла, погляди тот на сей антиквариат, наверняка случился бы приступ безудержного хохота). Да и обладатель баритона держал себя вовсе не так, как предположительно должен держаться величайший преступник Галактики. Во всяком случае, вряд ли Янус ходит в корешах с каким-то Одноухим, который оказался столь нерасторопен, что даже «Тысячелетний кондор» оставил его с носом...

С другой стороны, маловероятно, что кто-то стал бы выдавать себя за Многоликого, пребывая в здравом уме. Подобные выходки оканчивались крайне печально. Янус не прощал посягательств на то, что принадлежало ему одному, на собственное имя, ставшее чем-то большим, нежели просто... имя. Брэндом. Торговой маркой. Интеллектуальной собственностью. Честью. Репутацией. И нарушителей Многоликий карал с фанатичной одержимостью. Однако желающих снять дивиденды с легендарного брэнда не уменьшалось.

Следовательно, имели право на жизнь несколько вариантов: 1) или Янус оказался далеко не так крут, как предполагалось, 2) или пират, выдающий себя за знаменитость, был отчаявшимся психом, 3) или в распоряжении Многоликого состоял целый флот, ходящий под одной торговой маркой.

Первый и третий варианты Громобоя устраивали. Если это даже НЕ Янус, его подчиненный наверняка владел массой любопытной информации.

— Так что, слыхал?.. — напомнил о себе пират.

— А то, — ответил Волынщик. — Многоликий, говоришь... А у меня для тебя тоже сюрприз. — Обернувшись, он дождался, пока Блэйз санкционирующе кивнет, после чего продолжил: — По странному стечению обстоятельств на борту танкера находится человек, который, ввиду своей деятельности, должен быть прекрасно знаком представителям вашей... профессии.

— И кто это?.. — нетерпеливо поинтересовался корсар. — Неужто Санта Клаус?!..

Стрелок, покраснев, выстрелил в затылок дальнобойщику гневным взглядом.

— Отнюдь. Это Блэйз Троуп по прозвищу Громобой. Охотник за головами. Живая легенда. Он обезвредил десятки негодяев, что были покруче тебя.

Блэйз поморщился. Да, забавно. Про эффект неожиданности можно забыть. Впрочем, молчать также не стоило. Если существовал крохотный шанс, что флибустьеров отпугнет славное имя, им следовало воспользоваться. В любом случае, прорвавшись на борт, грабители будут готовы к отпору.

Отстегнув ремни, Троуп подошел к приборам.

Некоторое время пират не возмущал эфир. Переваривал новую информацию.

— Что, интересно, — наконец прогудели динамики, — понадобилось на твоем, корыте стрелку вроде Громобоя?.. Сомневаюсь, что у тебя хватило средств.

Макбраун порывался возмущенно ответить, но Блэйз отстранил его от передатчика.

— Говорит Громобой. Причины, понудившие меня оказаться на борту данного танкера, не имеют значения. Важно лишь то, что я ЗДЕСЬ. Больше того, я не намерен сидеть сложа руки, в то время как вы приступите к разбою.

— Не думаю, что ты можешь нам помешать, — неуверенно ответил баритон. — Космос — наша стихия, браток. А ты привык орудовать в салунах и доках.

— Не спорю. Однако вы не станете тратить понапрасну снаряды, так ведь? Ваши интересы заключаются в ином. — Троуп успокаивающе кивнул «нанимателю».

— В точку. — И через паузу: — Ты говоришь как торговец. Я не верю, что ты тот, за кого себя выдаешь. Легендарному стрелку нечего делать в этой глуши.

Блэйз покачал головой. Порой репутация выбрасывает те еще фортели.

— Я передам изображение.

— Это лишнее. Откуда простакам вроде нас знать, каков из себя Громобой?.. Никто из моей команды в глаза его не видел. Так что перебьемся.

Троуп разочарованно молчал. Он в свою очередь мог сказать, что не видел Многоликого, но ни секунды не сомневался, что уж Янус наверняка осведомлен, «каковы из себя» лучшие охотники за головами... Чтобы наверняка.

— Вернемся к растрате снарядов, — заявил корсар. — Что за груз у вас в трюмах?

Том потянулся к микрофону:

— С чего ты взял, что у нас имеется груз?.. Идем пустые, как потроха койота.

— Ты мне мозги не пудри, — просипел пират. — Если бы у вас не было груза, ты бы так и сказал, а не начал стращать своей классной охраной... Места здесь такие, порожняком не ходят. Суются только те, кому совсем позарез. Навряд ли ты домой возвращаешься. А если бы и ворочался, забил бы парочку трюмов, чтобы отбить горючее и не тратить ходку впустую...

— Признаю, он сечет в наших делах, — скрежеща зубами, проговорил Волынщик.

— Не требовалось вступать в дискуссию, чтобы это понять, — заметил Блэйз.

— Поэтому хватит выделываться, астероид вам в дюзы, — продолжил флибустьер, — и говорите, что везете. Ну а ежели трюмы пусты, снимите отражающий слой, чтобы мы могли провести ревизию. Коли не соврали, отпустим.

Макбраун хмыкнул. Громобой кивнул, соглашаясь.

О том, чтобы исполнить требование, не могло быть и речи. Так они не только обнаружат переполненность трюмов товаром, но и подвергнут себя угрозе внезапной атаки. Просить же у пирата встречного одолжения бессмысленно.

— Ждать не станем, — пригрозил баритон. — Не рассчитывайте тянуть кота за хвост.

Троуп знал, что передатчик отключен, но по привычке положил на микрофон ладонь.

— Кэтрин, милая, — позвал он. — Надеюсь, ты уже взломала их системы?

— Ага, сейчас, — раздался недовольный девичий голосок. — Два раза. Взломала, залатала дыры и снова взломала. Не думаю, что они меня почувствовали. ИЗВНЕ к их базам пробраться невозможно по самым тривиальным причинам технического свойства. Похоже, их передатчик с самого начала был самым что ни на есть обычным передатчиком и ничем более. Просто каменный век какой-то... Сразу видно, парням не впервой.

«Уж Янус наверняка собаку съел на таких делах», — сумрачно подумал Блэйз.

— Представитель продвинутой «расы машин»? — Стрелок не скрывал сарказма.

— Нет, — отрезала Кэт. — Обычный кремний. Пустой и бездушный, без воображения и чувства юмора. Простите, джентльмены, но тут я не могу помочь.

— Пустое, мисс... — Дальнобойщик помялся. — Мы как-нибудь сами. Не впервой...

— В таком случае, — сказал Громобой, сопровождая свои слова кивком на тактические дисплеи, — нужно официально послать его в задницу. Для протокола.

— Согласен. — Томас потянулся к передатчику. — Эй, придурки! Мы не снимем отражающий слой. Лучше убирайтесь с дороги подобру-поздорову!..

— Что?! — Флибустьер, казалось, был вне себя от ярости. — Вы дорого за это заплатите! Не хотите по-хорошему, будет по-плохому! Пеняйте на себя!..

— Что, ты какой-то особенный пират?.. — усмехнувшись, осведомился Волынщик. — Как правило, твои коллеги, по крайней мере, самые смекалистые, предпочитают брать добычу живой. Стоит задеть трюмы, и вакуум высосет груз.

— Это мне известно, ублюдок, — огрызнулся корсар. — И все-таки нам предпочтительнее рискнуть. В крайнем случае, выловим то, что раскидает взрывом. Мы не дадим вам уйти, зарубите себе на носу. И потом избавить Космос от очередного охотника — если он на борту — наша святая обязанность!..

Из динамиков раздался сиплый хохот. Троуп и Макбраун угрюмо переглянулись. Простаками тут и не пахло.

— Не похоже, чтобы у них не было боезапаса, — проворчал Блэйз. — В любом случае настало время проверить эту теорию. Кэтрин, подготовься. Они могут начать в любую секунду. Ты не против?.. — Он поглядел на дальнобойщика.

Тот покачал головой. Лучшей кандидатуры для руководства обороной, нежели ИскИн, не найти. Недаром сам Флот широко использовал ее собратьев.

— Зачем ждать?! Целесообразнее начать первыми, — предложила девушка.

Наблюдатели — устаревшие белковые модели «homo sapiens» — помедлили, после чего синхронно кивнули. И отчего они прежде об этом не подумали?..

Танкер содрогнулся. Торпедные аппараты выплюнули содержимое. Торпеды — черные обтекаемые баллоны, начиненные тротилом — помчались к цели. Огненные снопы, вырывающиеся из крохотных сопел, рассеивали мрак.

Все это демонстрировали дисплеи «реального времени». На других же освещалась тактическая сторона происходящего: отсчет времени, позиции противников, вектор удара и прочее. Эсминец даже не попытался увернуться.

Случилось то, что должно было случиться. Чего Громобой в глубине души ожидал.

Когда дистанция между торпедами и пиратами сократилась до трех километров, плазменные турели провернулись на кронштейнах и изрыгнули трассирующие желтые очереди. Торпеды бесшумно вспыхнули двумя огоньками.

Вспыхнули, сверкнули во мраке и поспешно погасли. Уничтожение целей оказалось делом не очень хлопотным. Особенно если принимать во внимание соотношение стоимости торпед и энергетических затрат неприятеля. Эсминец словно отмахнулся от пары букашек, лениво и нехотя.

Теперь настала его очередь. Все, находящиеся в рубке танкера, затаили дыхание.

Сперва корсары ударили излучателями. Между кораблями протянулись ослепительные лучи, казавшиеся нереальными в пустоте мрачного вакуума. Зеленые, красные. Лазеры плясали по зеркальной поверхности грузовоза, преломлялись под различными, порой самыми причудливыми углами и уносясь далеко-далеко. Создавалось впечатление чего-то совершенно безопасного, эдакого светового шоу. На самом же деле, не будь у тягача отражающего слоя, лазеры исполосовали бы судно вдоль и поперек.

Судя по всему, это было нечто вроде боевого приветствия. Пираты прощупали противника, убедились в отсутствии заведомо слабых мест и готовились нанести настоящий удар. Не успело «шоу» погаснуть, как орудия эсминца выпустили сразу четыре снаряда. Тактические мониторы не замедлили прокомментировать, какие именно орудия были задействованы и какого калибра выпущенные снаряды, однако никто не обратил на эти сведения особого внимания. Самое главное не оставляло сомнений: сработали отнюдь не хлопушки, и снаряды имели чертовски крупный калибр.

— Полагаю, — не удержался Троуп, — вопрос насчет боекомплекта уже неактуален?..

Никто не ответил. Волынщик, как завороженный, наблюдал за приближением снарядов. Их скорость была гораздо выше, нежели у торпед. (Последние, однако, обладали большей поражающей дальностью и нередко зачатками интеллекта. В условиях же средних и малых дистанций преимущество всегда было за артиллерией.) Все четыре летели очень кучно, и в результате поражения средняя часть танкера — точнее, верхняя палуба — превратилась бы в безлюдное месиво стали и композитных материалов.

Понимая все это, Том не спешил давать указания. Разве он соображал быстрее ИскИна? Нет. Знал ли мгновенное решение проблемы? Нет. Но когда снарядам оставалось преодолеть меньше двух километров, даже Блэйз ощутил настоятельную потребность выкрикнуть что-то наподобие «Полный вперед, дура!» или «Полный назад!». Однако Кэт и сама справлялась.

Сиплоголосый корсар посчитал нужным сопроводить ситуацию комментарием:

— Все, паршивцы, вам крышка! Поглядим, как вы сможете увернуться от ЭТОГО!

Собравшимся в рубке также было любопытно поглядеть. Учитывая, что сам факт их жизнедеятельности зависел от того, «увернутся» они от неминуемой, казалось бы, «крышки» или нет. В жизни Громобоя не впервые возникала ситуация, когда он доверял собственную жизнь заботливым, хотя и виртуальным ручкам спутницы. Ему-то не впервой, а вот Макбраун седел прямо на глазах.

Девица не подвела. Носовые и кормовые пушки одновременно разразились плазменной бранью. Энергетические сполохи пунктиром оборвали траектории. Снаряды погибли в спаренных вспышках. Это выглядело столь естественным и неизбежным, что Троуп пожурил себя за недоверие.

— М-да, — протянул баритон. — Ушлые, сволочи...

— Самое время понадеяться, — усмехнулся Блэйз, — что это их последние снаряды.

Эсминец дал следующий залп. Орудия дернулись, точно в самозабвенном экстазе.

— О, поздно...

Мониторы сообщили, что на сей раз были задействованы сразу три пары орудий. А также два торпедных аппарата. ВОСЕМЬ снарядов мчались к цели. Шесть по-прежнему метили в верхнюю палубу, а торпеды — в кормовую часть. В аккурат туда, где находилось пламенное сердце тягача.

— Много, — сказала ИскИн.

— Ты не успеешь?.. — быстро спросил дальнобойщик.

— Отчего сразу «не успеешь»?! — возмутилась Кэт. — Их много, но это еще не повод для паники.

— Действуй, милая, — потребовал охотник. — Меньше трепа.

ИскИн обиженно притихла.

На экранах прокручивались те же события, что и минуту назад. Вот только в более крупном масштабе.

Целых шесть снарядов... Впрочем, настоящую угрозу представляли не они. От артиллерийского огня, в конце концов, можно просто увернуться. Совершить маневр в трехмерном пространстве — не проблема. Вверх, вниз, вперед, назад. Благо, время оставалось.

Пираты придержали торпеды, значит, опасаться следовало именно их. Навряд ли «умные носители» (такое оборудование стоило состояние, но в умелых руках быстро оправдывало затраты), окруженные сонмом дополнительных зарядов, не обманули бы сканеры. Да и внешне аппараты для «умных» торпед отличались от обычных как размерами, так и формой. Однако даже наименее примечательные на вид снаряды могли преподнести немало неприятных сюрпризов. Так, в общем-то, и получилось.

Торпеды плелись далеко позади, тогда как снаряды, отправленные в полет с изрядной кинетической энергией, самозабвенно покрывали километр за километром. От них вполне можно было увернуться, но если Кэт не совершала маневров, значит, у нее имелись веские причины. Текущий бой вообще не очень походил на настоящее сражение — там корабли пребывали в бессистемном движении, стремясь получить преимущество за счет самой позиции. Происходящее более походило на игру, участники которой старались доказать, насколько они круты, а также прощупать, в должной ли мере крут противник. Корсары не желали наносить тягачу серьезных повреждений, танкер же, в свою очередь, был бы не прочь, да попросту не мог.

Сперва все шло отлично, уверенно и быстро, с минимальными затратами энергии. Едва артиллерийские снаряды преодолели огневой рубеж, как были уничтожены сгустками плазмы. Всего три залпа, и брызги расплавленной стали украсили равнодушный вакуум. Торпеды заставили поволноваться.

Они просто увернулись от трассирующих струй, вышли из-под обстрела, заложив благодаря реактивной тяге крутые виражи. Это, однако, не являлось проблемой. ИскИн задействовала излучатели, и тут всех ожидал сюрприз. Как известно, невозможно увернуться от боевого луча, правильно наведенного на цель. Торпеды и не пробовали. Вместе с тем лазеры не причинили им вреда — отразились от гладких поверхностей, и только. Вот ЭТО являлось проблемой.

— Отражающий слой, — сообщила Кэтрин в тот момент, когда стрелок и сам все понял. Волынщик закашлялся. — Спокойствие, только спокойствие. Я чувствую направленный радиолуч. Они управляют нашими гостями при помощи того же передатчика. Поэтому не обольщайтесь, я не могу взорвать эсминец.

— А зря, — буркнул Громобой.

Девица начала манипуляции, невидимые и непонятные никому, за исключением ее самой. Дистанция между торпедами и грузовозом сократилась до километра. Менять позицию не имело смысла — системы самонаведения, корректируемые «из центра», исключали возможность легкого решения.

— Сдаетесь?.. — злорадно поинтересовался пиратский капитан. — Выхода у вас не остается. Если одну торпеду вы собьете, вторая наверняка собьет ВАС! Сдавайтесь, торгаши, и я постараюсь пойти навстречу мольбам о пощаде.

— Пошел в задницу, ублюдок!.. — огрызнулся Макбраун.

— Ты за это ответишь, — пригрозил флибустьер.

Плазменные пушки тем временем продолжали обстрел. Наконец им удалось сбить одну торпеду ценой невероятных усилий и главным образом перекрестного огня. Но вторая осталась в пространстве, что и открывало некоторые перспективы.

Сверкающий обтекаемый болид неуклюже вильнул в сторону, пламя из сопел поугасло, после чего торпеда заложила резкой разворот на 180 градусов. Огненный хвост подул с новой силой. Снаряд мчался к новой цели.

— Я решила, — пояснила ИскИн, — что не имеет смысла тратить попусту ценный боезапас. Целесообразнее использовать ее с большей эффективностью.

Иными словами, Кэтрин перехватила контроль над торпедой. И вырвать «ценный боезапас» из ее цепких лапок было уже невозможно. Вне всяких сомнений.

Передатчик молчал. Оставалось догадываться, как бесится капитан пиратского судна — наглецы на грузовозе ухитрились не только отбить одну атаку за другой, но — какая дерзость! — еще и прибрали к рукам их, пиратов, собственность! Грабеж в Открытом Космосе, по-другому не скажешь...

Эсминец дал залп. Еще две торпеды. Энтузиазм тут же двинулся на спад.

— Господа, мы стоим перед выбором, — сказала ИскИн. — Я, разумеется, могу попытаться торпедировать противника. Еще я НАВЕРНЯКА смогу сбить одну из торпед. Выбор непростой, так что решайте. Я приоритетов не вижу.

Троуп поглядел на Тома. Стрелок отнюдь не всегда придерживался мнения, что синица в руках лучше журавля в небе, но сейчас, как ему казалось, как раз такой случай. «Попытка» торпедирования заведомо хуже гарантированного устранения угрозы на 50 процентов. Судя по обескураженному виду дальнобойщика, его терзали такие же сомнения. Затем физиономия Волынщика осветилась каким-то внутренним светом. Блэйз видел подобное не раз и не два, когда посетителей казино, которым позволили «для затравки» выиграть пару кредиток, посещала «удачная» идея опустошить все до единого местные сейфы. Как правило, вечер оканчивался для них пароксизмом отчаяния, когда игорный дом получал не только всю наличность, но и чеки, а также закладные на дом или судно, отложенные на учебу отпрысков средства и даже оплаченные талоны на криогенную заморозку бабушки.

— Торпедируй этих ублюдков! — велел Макбраун, облизнувшись в горячке азарта.

Громобой вздохнул.

— Как скажете, — уведомила девушка.

В рубке вновь воцарилась тишина. Мониторы демонстрировали, как неумолимо сближались торпеды. Реактивная тяга поглощала одну сотню метров за другой... Мимо. Разойдясь, точно повздорившие подружки, три болида продолжили полет.

Первой огневого рубежа достигла та, которую Кэт «реквизировала». Турели эсминца исторгли потоки плазмы. Огонь был шквальным. От первого залпа ИскИн ухитрилась увернуться, проявив — кто бы мог подумать? — виртуозное мастерство в управлении торпедой. А второй залп, еще более плотный, накрыл снаряд огненным валом. Увернуться не смог бы никто.

—Упс.

Лицо Тома разочарованно вытянулось. И такое Троуп видел не раз. Когда рулетка еще не окончила вращение, но игрок уже видел огоньки в глазах крупье, не имеющие отношения ни к сочувствию, ни к жалости. И в этих огоньках было все: закладные на дом, банковские счета, криогенные талоны бабули...

Охотник приложил колоссальное усилие, чтобы не выпустить наружу гневную тираду. И ему приходилось ошибаться. Возможно, не так нелепо... Чего греха таить, случалось. Не ОН здесь капитан. Поэтому лучше заткнуться.

Торпеды пиратов продолжали полет. С секунды на секунду пересекут рубеж X. Блэйз почти не тревожился: снаряды даже не придется устранять, помощница просто переключит на себя управление... Если бы не это самое «ПОЧТИ», скребущееся на периферии сознания. Не самое лучшее чувство.

И точно: торпеды преодолели барьер, но ничего в их поведении не изменилось.

Кэтрин немедленно открыла огонь.

— Не удается перехватить контроль, — сообщила она. — Они отключили системы дальней связи. Теперь торпеды управляются исключительно заданной программой.

«Да, неутешительные новости», — подумал Громобой, но ничего не сказал, наблюдая за тем, как снаряды закладывают лихие виражи, уходя от жиденьких потоков плазмы. Огневой мощи танкера не хватало, чтобы подавить угрозу в зародыше. Одна из торпед, наконец, растаяла в огненном мареве, тогда как вторая приближалась с устрашающей скоростью... Целью ее по-прежнему являлась верхняя палуба. Троуп ненавидел свою беспомощность. Все, что он мог, это ждать и надеяться. Определенно не его стихия.

ИскИн задействовала торпедный аппарат, отправив в полет снаряд-перехватчик. Она не мешкала, отнюдь. Если Кэт делала что-либо сейчас, а не ранее, у нее имелись для этого веские причины. Однако не успел снаряд развить необходимую скорость, как был уничтожен. Эсминец выпустил несколько лучей, протянувшихся к торпеде, будто неумолимые щупальца.

Дальнобойщики, судя по всему, с трудом позволили себе отражающий слой на самом тягаче, о специальном же покрытии для ТОРПЕД и не помышляли. От перехватчика осталось лишь облачко металлической пыли. А вместе с ним улетучилась и надежда на своевременное устранение угрозы.

Волынщик и Блэйз переглянулись. Бежать куда-либо было слишком поздно. Мужчины поняли друг друга без слов. Если это конец, его нужно встретить достойно. Но ни один в то же время не мог поверить, что это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО конец. Нет, НЕ ТАК. Не проносилась перед глазами вся жизнь, не снисходило откровение свыше (эдакая энциклопедия из серии «Ответы на вопросы, которые изводили вас на протяжении многих лет и которые вы опасались задать», высылаемая в тот самый момент, когда использовать ее уже несколько поздновато), не поднимались из глубины памяти, словно дирижабли, наполненные летучими продуктами гниения лица убитых.

Ничего этого не было. Стрелок не испытывал ни разочарования, ни стыда в отношении помощницы.

Напротив, он чувствовал гордость. Ведь она сделала все, что от нее зависело, выжала из старого грузовоза сто десять процентов. Никто не сделал бы больше. Поэтому Громобою показалось чрезвычайно странным раздавшееся из динамиков едва слышное «прости».

Прощать... нечего. Прощаться... РАНО.

Дисплеи охотно демонстрировали полет огненной стрелы. Она приближалась под таким углом, что плазменные пушки, оставшиеся под широким брюхом танкера, были вынуждены угрюмо затихнуть. Счет шел на секунды.

Уж о чем Троуп никогда не мечтал, так это о тех мудреных приспособлениях, которые использовал Флот. Они разрушали торпеды физически (излучатели, пушки, ракеты), выводили из строя тонкую электронику (различные источники помех: электромагниты, направленная радиация, радиопередатчики), элементарно сбивали с толку (тепловые «обманки», намагниченный лом, зонды, ложные цели). Все это оставалось столь недостижимым, что с аналогичным успехом могло бы размещаться в соседней галактике.

Впрочем...

Предчувствие не подвело: это действительно был НЕ конец. Еще не конец. Торпеда шла под безукоризненно ровным вектором, целя точно в верхнюю палубу (о, это роковое мгновение, когда, забыв глотнуть воздуха, все молча ждали ЕЕ, странницу в черном, с острой косой из атомных брызг), когда внезапно вильнула хвостом и, взвыв от досады — ведь добыча была так близка! — прошла в считанных метрах от корпуса. Там, над тушей грузовоза, состоялся акт самоубийства во имя высшей цели. Скрупулезного разграбления, мешать каковому не должны мелочи вроде развороченных отсеков и подлого вакуума. Ни радиоволны, ни ИскИн не имели отношения к произошедшему. Суицид был заложен в электронный разум болида.

Как бывает изначально заложен в чьих-то мозгах. Такие существа бегают с бандажами, начиненными тротилом и гвоздями, а в нужный момент кричат что-то воодушевленно-патриотическое. Единственное, о чем успевают подумать перед смертью окружающее, это: «А МЫ-то здесь при чем?!».

— Они уничтожили ее еще ДО ТОГО, как отправили в полет, — объяснила Кэт (обоснованно считая себя умнее остальных). — Тем самым дали понять, что, как бы мы ни дергались, нас все равно достанут. И они правы.

Передатчик помалкивал. Вероятно, корсары давали время обмозговать ситуацию.

— Есть другие варианты? — резко спросил Том.

— Всегда. Попытаться прыгнуть в субпространство... но это будет самым нелепым, что мы можем предпринять. Нас догонят или возьмут при разгоне.

— САМЫМ нелепым?.. — уточнил Макбраун. — Что можно предпринять еще?

— То, что вы планировали с самого начала, — корректно ответила ИскИн.

— Ну что, сухопутные крысы, надумали сдаваться? — просипел флибустьер, почти ювелирно выдержав время. — Если нет, мы могли бы продолжить...

Он красноречиво умолк.

— Ладно, негодяй, — едва сдерживая гнев, сказал Волынщик, — мы готовы.

— Сразу бы так. Не пришлось бы перевести на вас столько торпед... — Дисплеи показали, как у эсминца вырос фотонный хвост, и судно начало продвигаться вперед. Вооружение по-прежнему находилось в полной готовности. — Да, вот еще что... По поводу пассажира... Не уверен, что мне по нраву встреча с охотником. Избавьтесь от него. Скажем, вышвырните в Космос.

Дальнобойщик покосился на Блэйза. Тот напрягся и даже обернулся, чтобы проверить местонахождение Вулфа. Даже с учетом ограниченного пространства рубки любое нападение обернулось бы верным самоубийством.

Пистолеты спали в кобурах.

Однако, даже если бы Громобой оставил их в каюте, навряд ли Том рискнул бы выполнить требование. Он был не таким человеком. Стрелок чуял негодяев за десять миль, но на «Тысячелетнем кондоре» пованивало лишь из передатчика.

— Нет никаких пассажиров, — наконец ответил Макбраун. — Мы пошутили.

— А мне плевать! Даже если это шутка, она нам не понравилась. И за нее придется заплатить. Вышвыривайте шутника в Открытый Космос, говорю!

Волынщик вновь помолчал. Не секрет, что из всех присутствующих он наиболее годился на роль «шутника, выброшенного в Космос». Метаморф и Троуп могли за себя постоять (в последнем случае с перевесом один к двум), а Кэтрин выбросить за борт не удастся по очевидным причинам.

— Видите ли, — сказал дальнобойщик, — если я ПОПЫТАЮСЬ осуществить вашу просьбу, это будет последним, что сделаю в жизни. Как, интересно, совладать с профессиональным стрелком? Я не настолько крут, а если бы и был, то вряд ли стал нанимать кого-то еще... уроды, — добавил погодя.

Некоторое время передатчик молчал, а эсминец — хищная сверкающая рыбина — неторопливо приближался. Затем корсар, как ему показалось (блуждание в потемках глупости, неизвестности и страха), нашарил выход:

— Значит, так, тресни моя переборка... Охотники за головами крайне редко пользуются общественным транспортом. Как правило, они состоятельные ребята и могут позволить себе собственное судно... По крайней мере, те, что слывут ХОРОШИМИ специалистами. Громобой как раз такой. — Невзирая на ситуацию, Блэйз оценил комплимент. — Стало быть, у него имеется корабль. Который, по-видимому, вы засунули в какой-то из трюмов...

Не иначе, данный вывод капитану подсказал кто-то более смышленый.

— Таким образом, — продолжил флибустьер, — посадите пассажира на его посудину, и пусть отчаливает на все шесть сторон. Мы помашем ручкой. Знаю, начнете спорить, мол, нет корабля... Снимите защиту, и проверим.

Передатчик выжидающе затих.

Присутствующие в рубке поглядели один на другого. Предложение являлось дублем того, что уже тревожило эфир, но и теперь не казалось более привлекательным. Ничто не помешает пиратам нанести точечный удар, вследствие коего вакуум высосет воздух из жилой палубы. Прочие отсеки будут автоматически законсервированы, и никто не воспрепятствует гостям произвести разграбление. Кроме, пожалуй, ИскИна, которая доведет сердечники двигателей до критической массы и взорвет грузовоз.

Но корсары об этом не знали, а потому действовали бы с присущим им цинизмом.

Вулф первым подал голос.

— А ведь, правда, — сказал он, — отчего бы вам, мистер Троуп, не принять предложение наших собеседников? Ведь ничто не предопределено. Окончательный выбор еще не сделан. Вы вольны поступать так, как вам велит сердце.

«Не предопределено?.. — мысленно повторил Громобой. — Выбор не сделан?!» Менее всего он ожидал услышать эти слова от слепого медиума. Кому-кому, а ему-то положено знать, что все, в самом деле, предопределено, а сама возможность выбора существует лишь абстрактно. Иллюзия, подчеркивающая предрешённость сущего, а также чьих-либо действий.

Однако навряд ли метаморф говорил серьезно, хотя и не оскалил клыки. Он-то знал, что стрелок никуда не полетит. Останется на борту и поступит в соответствии с велением сердца. Остался бы и поступил, даже если бы грабитель не осмелился назваться именем Многоликого Януса.

— В крайнем случае, — встряла Кэт, — можно попытаться их обмануть. Я выведу «Versus» из трюма, а вы останетесь на борту и тепло примете гостей...

— Не может быть и речи! — отрезал Блэйз. — Я не стану так бездарно рисковать кораблем. Нет гарантии, что они не откроют огонь, как только «Versus» окажется в захвате прицела. Сомневаюсь, что ты успеешь нырнуть в субпространство, прежде чем эти ублюдки начнут палить изо всех орудий. Ведь они-то будут уверены, что на борту я, их потенциальный палач!

Включив передатчик, он выдал гневную тираду:

— Все, хватит болтовни! Никто не снимет отражающий слой и не вылетит на втором корабле. Хотели подняться на борт — поднимайтесь. Конец...

— Даю слово, — раздалось из динамиков, — что не стану оказывать сопротивления. Я здесь случайно. Выгребайте груз и выметайтесь ко всем чертям!

Троуп с удивлением узнал СОБСТВЕННЫЙ голос. Он молчал, но его заявление — слово, подкрепленное честью и репутацией охотника — достигло адресата. ИскИн запросто могла моделировать любые тональности вербальной речи.

— Договорились.

— Конец связи, — сказала Кэт голосом шефа. Громобой почесал затылок. Да, такие вот этические фортели. С одной стороны, ОН не брал на себя обязательств. С другой — официальный собственник ИскИна признавался ответственным лицом во всех правоотношениях, каковые означенный ИскИн осуществлял от его имени. Такие вот канделябры.

Эсминец приближался в беззвучной пустоте вакуума. Лучи прожекторов алчно ощупывали добычу. Электромагниты, напоминавшие огромные грибовидные наросты, выдвинулись на мощных стойках. По круглым «шляпкам» то и дело проносились разряды, казавшиеся ручными миниатюрными молниями, способными, впрочем, в мгновение ока испепелить человека.

До стыковки оставались считанные минуты. Решив, что видели достаточно, Макбраун и Блэйз отправились занимать условленные позиции. Следовало произвести финальные приготовления, несколько завершающих штрихов, дабы оказать гостям поистине горячий прием. Вулф остался в рубке. Троуп не считал себя вправе интересоваться его дальнейшими планами (тем более что Том не проявлял заинтересованности в этом вопросе). Кроме того, требовать у телепата/провидца/медиума сведений насчет его роли в грядущих событиях было бы, по меньшей мере, глупо. Возможно, субъективно для Волка эти события — прошлое, и он едва мирился с необходимостью пережить их повторно. Для него, возможно, это просмотр старого фильма. И если так, метаморф знал свою роль на «отлично».

В отличие от остальных.

Они затаились в третьем трюме, у центрального шлюза. Все прочие пути, какими пираты могли попасть на борт, были надежно заблокированы. Кэт даст знать, если грабители решат совершить обходной маневр и зайдут, например, со стороны верхней палубы. Непременно сообщит. Укрепив «Versus», ИскИн блуждала по сетям танкера, наблюдала и готовилась внести посильный вклад в общее дело. Последние напутствия — Кэт не изменяла себе — вогнали охотника в краску. Да, Громобой будет себя беречь.

Они заняли позиции по обе стороны шлюза, на расстоянии в дюжину метров. Автопогрузчиком были сдвинуты контейнеры, сомнительное на вид укрытие. Лучше, однако, чем ничего. Отходной путь совсем близко. Так или иначе, им придется воспользоваться. Блэйз был бы рад, если бы удалось положить всех гостей у шлюза «не отходя от кассы», но был не настолько самонадеян, чтобы всерьез на это рассчитывать.

Кроме того, к чему вся суета по переоборудованию танкера в неприступную твердыню?

Абордаж не прошел незамеченным. Корабли соприкоснулись тушами, вибрация, порожденная ударом, промчалась по переборкам, толкнула в ноги. По грузовозу прокатился протяжный металлический звук. Магниты вцепились в добычу, притянули, будто желанную женщину. Теперь в дело вступят другие — спецы по зачистке трюмов от мало-мальски ценного груза.

Троуп видел, как Волынщик напряженно вытаращился на огромный проем. На лице дальнобойщика занятно сплелись гнев, азарт и, конечно же, страх. Ему было категорически не по нраву, что какие-то мерзавцы норовили забраться на борт ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ (мать вашу так!..). Оставалось вышвырнуть их туда, где им самое место — в бездонный Космос.

Проникновение как таковое мало походило на сцены из киношных боевиков: ни лазеров, режущих створы, ни искр, хлещущих из раскаленных швов. Нет, корсары, разумеется, вскрыли бы доступ к трюму и таким способом, но все произошло весьма банально: шлюз не был блокирован. Макбраун не считал нужным портить исправно функционирующую систему. Кроме того, существовала возможность разгерметизации, чего допускать не стоило.

Томас, впрочем, решил подстраховаться, натянув на себя латаный-перелатаный скафандр — что любопытно, образца космической пехоты, — побывавший, вероятно, не в одной заварушке прошлого столетия. Местами отражающий слой облупился, но в целом скафандр еще годился для более или менее ратных дел. Громобой решил, что Волынщик выглядит комично, но тактично промолчал. Главное, чтобы означенный «космопех» не лез под ноги.

Сам стрелок ограничился противобластерным жилетом и, на всякий случай (хотя не особо тревожился по поводу разгерметизации) привязал к креплениям контейнера трос, способный выдержать вес четверых мужчин, засасываемых безвоздушным пространством. Еще Блэйз приготовил кислородную маску, прекрасно сознавая, что она лишь отсрочит конец — Космос заставляет кровь почти мгновенно кристаллизоваться в лед. Однако одна лишь перспектива столь ужасной участи не вынудила бы Троупа забраться в скафандр и поступиться подвижностью, не говоря уж о скорости.

Створы натужно скрипнули. Образовалась тонкая щель, из которой бил яркий свет.

Щель расширялась. Свет ложился на металлический пол под углом, косыми слепящими пластами. Это хорошо. В трюме царил полумрак, и на какое-то время пираты утратят ориентацию... Громобой рефлекторно потянулся к поясу. Сегодня он надел не «повседневные» кобуры, а особые, предназначенные для открытого ношения и, конечно, не будничных мероприятий. За спиной находилась пара ножен с тактическими клинками, по всей же длине пояса тянулись кармашки с запасными обоймами. Каждая была снаряжена и проверена самым тщательным образом, легко покидала промасленный кармашек и не содержала явных либо скрытых дефектов.

Но стрелок не доставал оружие. Он не спешил. Еще не пора, ведь много времени на это не уйдет. Блэйз наблюдал за расширяющимся проемом и ждал. Наибольшие опасения внушал «напарник» — дальнобойщик мог запаниковать и открыть стрельбу прежде времени, хотя и был строго-настрого предупрежден, что Троуп даст сигнал. «Ни в коем случае не раньше, ясно?..»

Наконец створы разъехались настолько, что силуэты, загородившие проем, обрели четкие очертания. Свет бил из-за спин пиратов — возможно, он предназначался именно для того, чтобы ослепить противника, кто знает? — и, скользя по массивным фигурам, не оставлял без внимания ни одной детали. Корсары, демонстрируя некоторый опыт, не спешили протискиваться в трюм поодиночке. Толпились в шлюзовой камере и ждали, пока створы разъедутся настолько, насколько предполагала конструкция шлюза.

Не тут-то было.

— Достаточно, — бросил Громобой в передатчик.

Створы застопорили ход. Флибустьеры начали тревожно озираться. Их насторожил такой поворот, хотя происходящее вполне можно списать на неполадки, а не — отдавало паранойей — происки злокозненного ИскИна.

Делать нечего (не поворачивать же?!), нужно продвигаться. Четверо пиратов, потеснившись, почти одновременно протиснулись меж створов. Скафандры на них были, опять же, космической пехоты, сохранившиеся, однако, куда лучше, чем старье Макбрауна. Зеркальные забрала опущены. Каждый держал в руках бластер различных производителей, специализировавшихся как на серьезном штурмовом оружии, так и на дамских хлопушках. Оставалось надеяться, что все это многообразие не наделает в переборках столько дыр, что с ними не совладают и системы корпусной герметизации.

Впрочем, Блэйз не собирался давать им такую возможность. Выглянув из-за контейнера, он оценил позиции противника — застыв на месте, корсары оглядывали трюм, — после чего выпрямился во весь рост. Его не заметили, черная облегающая спецовка сливалась со стенами. Даже лицо Троуп покрыл «тигриным узором» черной краски, на пример флотского спецназа.

Пистолеты прыгнули в ладони. Стрелок не нуждался ни в лазерных прицелах, ни в очках инфракрасного спектра. Стреляя, он уже не глядел на ту цель, в которую спускал курок. Зачем?.. С ней все ясно. Он был бы величайшим ганфайтером, даже если... был бы слепым. Стреляя, он чувствовал дыхание цели, слушал шаги, биение сердца. Доверяться зрению — последнее дело.

Грабители рухнули замертво, даже не сообразив, что случилось. По два тела зараз, с промежутком в одно краткое мгновение. Забрала их не защитили, в выпуклых зеркалах появились отверстия, образованию которых сопутствовал громкий стеклянный треск. Сами выстрелы, скрадываемые глушителями, были почти неслышны: тихие сухие хлопки. Изнутри на забрала брызнула кровь.

Флибустьеры, оставшиеся в шлюзовой камере, засуетились. Конечно, они слышали падение как трупов, так и бластеров на стальной пол трюма. Они поняли, что «первая партия» сложила головы (как именно — другой вопрос, ведь не было ни криков, ни сверкающих лазеров). Во всяком случае, осознание этого доходило до тех, кто стоял ближе к проему, тогда как задние ряды, недоумевая по поводу паузы, напирали на передние.

Характерная реакция неподготовленной, непрофессиональной толпы, которой противостоял хитрый и опытный противник. Наконец те, кто находился в тылу, начали выталкивать упирающихся коллег в трюм танкера, после чего пираты повалили один за другим. Громобой уподобился машине.

Машине, сеющей смерть.

Он стрелял с обеих рук, одновременно давя на спусковые крючки. И не знал промаха. Пули били в забрала, некий геометрический центр, безошибочно выверенный глазомером, где ущерб будет не просто обширен, а окончателен. Но Блэйз убивал не пулями, не пистолетами. Он убивал сердцем. Отчетливо сознавая, что Федерация и не подумает платить за этих бедолаг. Однако разве правосудие можно измерить только деньгами?

Они заявились без спроса, чтобы вершить разбой на потребу своим черным душонкам. А значит, заслуживали того, чтобы жестоко за это поплатиться.

Корсары валились на пол один за другим, но их полку все прибывало. Те, что едва успели переступить порог, недоуменно глядели на мертвые тела (объяснить феномен аккуратных отверстий, так, навскидку, навряд ли представлялось возможным). Наиболее смышлёные пригибались и оглядывались. Но это не спасало. Даже когда замертво падал стоящий рядом коллега, флибустьеры не могли понять, что происходит. Они ждали лазеров, пылающих во тьме путеводными нитями — с другой стороны, что за лазеры способны пробивать забрала? — а ничего такого не было в помине. Незримая смерть приходила беззвучно и в беззвучии же собирала кровавую жатву. Грохот магнитных подошв заглушал хлопки пистолетов.

Троупу приходилось менять обоймы — пустые он бережливо убирал в свободные кармашки, — ввиду чего в процессе ведения огня образовывались паузы. Эдакие дыры, или, как называл их охотник, «пустоты одного жаркого дня». Пираты благодаря этим паузам пробирались в трюм во все большем числе. Громобой не успевал. Если, конечно, не лезть под лазеры и не выдать свое местонахождение. Скоро придется прибегнуть к тактическому отступлению.

Но сперва...

— Давай, — сказал он в рацию. — Только осторожно.

Томас, остававшийся доселе необнаруженным, вынырнул из своего укрытия. Оставалось догадываться, насколько глубока душевная травма, нанесенная Блэйзом Волынщику (главным образом устроенной бойней), и затянется ли она когда-нибудь. Тем не менее, дальнобойщик принялся за дело резво, отринув личные переживания... В каждой руке он держал по бластеру.

Нужно заметить, что в скафандры космопехов вырядились отнюдь не все корсары, а лишь те, что образовывали «первую волну». По плану, не лишенному здравого смысла, именно им предстояло встретить и предположительно подавить оборону противника, а равно противостоять угрозе разгерметизации. За ними шли бойцы налегке. Да и те, что тащили скафандры, успели смекнуть, что павших коллег не спас отражающий покров. Они поднимали забрала, рассчитывая, на худой конец, улучшить обзор.

И тут же получали смертоносный луч между глаз. Макбраун стрелял так, будто годами скрывал таланты отпетого головореза. Лазеры несли хаос в ряды неприятеля и, в буквальном смысле, резали грабителей на части. Во всяком случае, тех, кому не хватило сообразительности воспользоваться скафандрами или, собственно, самих скафандров. Лучи не щадили никого: одновременно прожигали сразу несколько тел или, угодив на отражающий слой, преломлялись, чтобы устроить кровавую баню в ловушке зеркал.

Трюм заполнял запах горелого мяса. Вне сомнений, прежде Волынщику не доводилось видеть столько трупов одновременно. Особенно тех, к появлению которых был напрямую причастен он, честный и почтенный дальнобойщик. Эти минуты будут являться ему в кошмарах до самой гробовой доски.

Уж Троуп — то знал.

Он прикрывал Тома, когда кто-то из пиратов, оставшихся в наглухо задраенных скафандрах, удосуживался проследить, под каким углом противник ведет столь опустошительный по эффективности огонь. Странно, но из-за контейнеров выступила ОДНА-единственная фигура, также одетая в скафандр космопеха. Неужели все ЭТО — дело рук одного человека?! Думая так, флибустьер поднимал бластер, брал цель на мушку и... получал пулю, которой были глубоко безразличны как отражающий слой, так и забрало.

В капкане, устроенном Макбрауном и Громобоем, полегли сильные, храбрые парни, чьими самыми большими недостатками были жадность и непроходимая глупость. ЭТО случилось бы с ними рано или поздно (скорее, впрочем, «рано», нежели «поздно») либо, как сказал бы Вулф, тогда, когда случилось, ни минутой ранее, ни минутой позднее... Но более прочего поражало изобилие разумных биологических видов. Люди были если не в меньшинстве, то составляли не более половины общего числа нападающих. Прочие же — гуманоидный сброд — строение их тел позволяло им относительно комфортно чувствовать себя на борту корабля, построенного людьми и ДЛЯ ЛЮДЕЙ. Не самые прогрессивные расы, а, как правило, те, на чьих родных планетах наука и техника влачили непрестижное, жалкое существование (посещения землян с их безграничными возможностями, казавшимися туземцам поистине божественными, имели как сомнительные плюсы, так и несомненные минусы). Пираты частенько набирали волонтеров в таких захудалых мирках. Звезды, сами прыгнувшие в руки, казались Иным чудом, исполнением сокровенных мечтаний... При том, что моральный уровень, не говоря уж об общеобразовательном, стремился к нулю.

Такие... существа воспринимали один язык — грубой силы. Блэйз не одобрял высказываний ксенофобского и расистского толка (особенно таких, что принадлежали напыщенным болванам-политикам, лицезревшим инопланетян только в том единственном случае, когда сотрудники таможни были не в состоянии предоставить отдельное помещение для декларирования имущества). Что, впрочем, не мешало стрелку наделять себя правом совершать такие высказывания, какие он, с высоты своего опыта, считал уместными.

Спуская курки, Троуп почти не испытывал жалости. Не колебался — это уж точно. Или он их — этот невразумительный, тупой, жадный сброд — или они его.

Наконец, когда Громобою показалось (на мгновение, не более), что они действительно положат всех ублюдков у самого шлюза, корсары решили перегруппироваться. Тактический маневр заключался в том, что те немногие, кто не успел выскользнуть в проем, засели у полураздвинутых створок, из-за которых, собственно, и вели заградительный огонь. Остальные рассредоточились по трюму, укрылись за контейнерами и тренированно — обучались, видать, по схемам тех же космопехов, благо этого добра в Сети хватало — отстреливались. Лазеры шипели подобно странному ливню.

Наибольшую опасность представляли две группы. Одну полностью укомплектовали «скафандры», неуязвимые для бластеров Волынщика и защищенные, благодаря причудам грузового ландшафта, от пистолетов. Эти парни неплохо блокировали дальнобойщика, не позволяя ему и носа высунуть из укрытия. Вторую группу соответственно составляли те, что засели в шлюзовой камере — ливень их лучей, летящий горизонтально над полом, представлял известную угрозу для Блэйза. Остальные же флибустьеры, пользуясь паузой, стремились рассредоточиться по трюму. Двух таких торопыг, приблизившихся неосмотрительно близко, Троуп уложил парой выстрелов.

Требовалось отступать, причём, чем быстрее, тем лучше. Самое что ни на есть немедленно.

— Эй!.. — крикнул Громобой, вдавив клавишу передатчика. — Двигаем отсюда!

— Двигаем?! Легко сказать. Прикрой!

— Само собой.

Блэйз приподнялся, не столько пытаясь подстрелить кого-нибудь, сколько не позволяя пиратам высовываться. Пули градом забарабанили по контейнерам. Лазеры, в свою очередь, сверкали на расстоянии считанных дюймов. Местонахождение невидимого стрелка уже не составляло секрета.

Наконец меж контейнеров показалась коренастая фигура в старом скафандре. Макбраун, тяжело дыша, привалился к переборке рядом с Троупом.

— Готов? — поинтересовался охотник.

— Погоди, дай отдышаться, — сказал Том. — Я слишком стар для этого дерьма.

— Значит, уходи на покой, — огрызнулся Громобой, инстинктивно пригибаясь, когда шальной лазер оплавил край контейнера над его головой. Все это напоминало горячую точку, к примеру на том же Лотирре. — Эй, Кэт!

— Вижу вас, готова, — сообщил передатчик.

Блэйз повернулся к напарнику и заменил обоймы в пистолетах.

— На счет три. Раз... Волынщик устало кивнул.

— Два... Три!..

Они сорвались с места, стартовав с таким темпом, словно за ними гналась пресловутая тысяча чертей, поминаемая пиратским капитаном. Лучи, казалось, шипели даже под ногами. Некоторые отражались от скафандра дальнобойщика, тот бежал вторым, прикрывая Троупа зеркальной тушей.

Шлюз, ведущий в следующий трюм, неумолимо приближался. Створы чернели незыблемой помехой, в которой отчетливо проступало что-то смертельно безысходное. Если ИскИн не успеет, на время утратит контроль, или в ее электронном мозгу замкнет та самая предательская цепь, повинная в образовании Роя, о которой неустанно твердит партия «Противники искусственного разума», словом, если промедлит хоть на секунду...

Створы разъехались точно в тот момент, когда бегуны, вслепую отстреливаясь, сократили дистанцию до считанных шагов. Даже темп не сбросили. Шлюз сработал как отменно отлаженный часовой механизм. Громобой и Макбраун с разгона ввалились в проем, проделав тормозной путь на животах.

Сомкнувшись, створы издали громкое «клац». Точно по волшебству на металле появилась россыпь светящихся точек — красных и, как правило, желтых. Раскаленный металл был близок к тому, чтобы пропустить лазерные импульсы всквозную. Корсары знали, что к чему, а потому поставили бластеры на среднюю и малую мощность. Им также не хотелось, чтобы благодаря паре рикошетов корпус дал брешь, и всех высосало бы в Открытый Космос. На данный момент запаса толщины переборок хватало. А если угораздит, будет задействована «аварийная корпусная герметизация», действующая наподобие автомобильных покрышек, латающих себя изнутри. Что, разумеется, ни в коем случае не распространялось на прямое попадание торпеды. Напарники поднялись на ноги.

— Времени в обрез, — подумал вслух Блэйз. — Вот-вот они начнут вскрывать шлюз. Сомневаюсь, что того груза, — он указал за спину, — для их аппетита достаточно. Значит, бросятся в погоню, чтобы не дать нам закрепиться.

Томас устало покачал головой. Все это ему было не по душе, но он держался. Не по душе, что куча головорезов разгуливает по его грузовозу. Не по душе, что часть груза УЖЕ у них в руках (и, несмотря на все соображения, ублюдки могли приступить к немедленной перегрузке). Не по душе, что придется пожертвовать отличным шлюзом, потому что охотник не желал впускать их в трюм, как в прошлый раз — теперь они научены горьким опытом и будут ждать подвоха... Не по душе, что нужно кому-то подчиняться.

Но — делать нечего. Сунув бластеры за пояс, Волынщик уныло глядел на стальные створы. И правда, у края проема образовался разрез, истекающий сталью. Линия быстро ползла по вертикали, приближаясь к полу. У порога образовалась желтая, пышущая жаром лужица. Определенно, резак находился в чьих-то умелых руках, вскрывавших чужие шлюзы отнюдь не единожды.

— Идем же!.. — Троуп почти за шиворот оттащил дальнобойщика от проема.

Они заняли позиции между полом и потолком, ввиду чего пришлось вскарабкаться на крышки контейнеров, стоящих по обе стороны прохода. Именно здесь пролегал второй, он же — основной, рубеж обороны танкера. Отсюда на верхнюю палубу поднимался лифт, а в следующем трюме парковался «Versus». Вряд ли битва окончится в этом отсеке, но здесь решится ее исход. Громобой пообещал себе, что пираты непременно получат свою Курскую дугу.

Раскаленный разрез прошел по всему периметру шлюза, оставались считанные сантиметры. Вот поток расплавленного металла иссяк. Тишина. Затем донесся глухой звук. Кто-то ударил чем-то тяжелым о створки, и те с грохотом рухнули. В проеме маячили массивные силуэты в скафандрах.

Блэйз прильнул к контейнеру и знаком велел Макбрауну сделать то же. Нет, гости не могли их увидеть. Они осторожничали, но не слишком. Во всяком случае, не более чем в прошлый раз. Запертый шлюз вселил в них надежду, что обороняющиеся с позором бежали и теперь готовили к старту спасательные шлюпки.

Что ж, надежда всегда подыхает предпоследней. А за нею — бренное тело.

Флибустьеры осторожно пробирались внутрь. Первыми пустили людей в скафандрах (людей оттого, что космическая пехота, как правило, набиралась из стопроцентных homo sapiens, и скафандры шили по стандартным лекалам). Те изображали из себя матерых боевиков и, прикрывая друг друга, рассредоточились вдоль шлюза. Оборачиваться никто не считал нужным.

А напрасно. Когда в обезображенный шлюз начали продвигаться те, кто не влезал в скафандр или, напротив, был слишком мал в сравнении со среднестатистическим космопехом, случилось самое любопытное. Кто-то из Иных случайно бросил взгляд на пространство, обрамлявшее проем, и, утратив дар речи от ужаса, стал бестолково указывать пальцем в увиденное.

Некоторые обернулись, но недостаточно быстро.

Троуп вдавил кнопку па пульте дистанционного управления. Огнеметы, закрепленные над шлюзом, изрыгнули тугие струи пламени. Горючая смесь воспламенялась мгновенно и благодаря сжатому газу в горелках под давлением рвалась из баллонов. Огонь щедро поливал незваных гостей.

Корсары, не защищенные скафандрами, бросали оружие (тут уж не до него), катались по полу, пытаясь сбить пламя голыми руками, и кричали, кричали... Истошные вопли метались под стальным потолком. Если в предыдущем шлюзе пахнуло подгоревшими стейками, то сейчас тошнотворный запах наполнял трюм, забивался в ноздри и грозился вывернуть наизнанку желудок. Именно так, сожженной заживо плотью, пах настоящий абордаж.

Некоторые бестолково палили во всех направлениях. «Скафандры» вытаскивали коллег из огня, кое-как тушили одежду. Сверкающая броня была неуязвима для пламени, и пираты без опаски проходили сквозь бушующее марево. Кого-то удалось спасти, но у порога неподвижно лежали несколько дымящихся трупов. Пара умников закрутила баллоны, те почти исчерпали запасы.

Громобою стало не по себе. Прежде он не делал ничего подобного. Не сжигал людей заживо. Да, стрелял, но не старался растянуть агонию. Пули, выпущенные верной рукой, убивают быстро, не причиняя лишних страданий.

Невольно стрелок бросил взгляд на соседний контейнер, и, заинтересовавшись, он вгляделся пристальнее. На лице Тома отчетливо проступала недобрая радость, словно зрелище поджариваемых флибустьеров доставило ему редкое удовольствие. Вероятно, так оно и было. Он всеми силами души ненавидел космических грабителей и, не исключено, имел на то полное право. Во всяком случае, Блэйз не считал себя вправе его осуждать.

Отложив пульт, он вновь прижался к контейнеру. Корсары, заинтересованно оглядываясь, начали разбредаться по трюму. Несомненно, логотипы Гильдии оружейников не остались незамеченными. Джек-пот. Более здравомыслящие личности предпочли бы оставить танкер в покое и убрались бы восвояси подобру-поздорову. С Гильдией шутки плохи. Но эти субъекты привыкли полагать, что им море по колено. Некоторые уже принялись обстукивать контейнеры — полные или пустая тара, за которую глупо подставляться.

Веселье продолжалось. Стараясь не выдать себя, напарники наблюдали со своих высотных позиций, как пираты отдалялись от шлюза. Очевидно, решили, что защитников и след простыл. Оживились даже те, кто опалил шкуру под огнеметами или чудом не успел удостоиться подобной чести.

Вот одна из таких групп, общим числом не менее полудюжины особей, вышла на открытое (предварительно расчищенное) пространство. В первые мгновения опять же они не заметили ничего необычного. Затем из угла, образованного сдвинутыми контейнерами, донесся тихий стрекот реле. Самонаводящийся боевой излучатель, накрытый для маскировки ветошью, засек цель.

Укрыться Иные не успевали. Бластер был размещен таким образом, что заметить его было возможно лишь в том случае, если стены ловушки уже сомкнулись вокруг. «Терминатор-3000» открыл огонь на безусловное поражение.

Флибустьеры умерли быстро. Быстрее, чем их коллеги у шлюзов. Об пол шлепались чешуйчатые, волосатые, слизистые тела, прожженные лазерами насквозь. Не спасали даже противобластерные жилеты. Четырехпалые, шестипалые, когтистые лапы роняли оружие, бились в судорогах на стальных плитах.

Миг — и все было кончено. Ликвидация заняла считанные секунды — бесшумно, бездушно и непоколебимо, как и пристало машине. Если бы не крики, никто бы ничего не заподозрил. Но умирающие кричали, шипели и выли, остальные корсары насторожились. «Скафандры» вновь начали играть в космопехов. Двое безошибочно взяли след и вскоре оказались на месте трагедии.

«Терминатор-3000» исторг, было несколько лучей, но те отразились от защитного слоя, не причинив ни малейшего вреда содержимому. Пока бластер разорялся, грабители приблизились и отключили систему. Хорошая штука, в хозяйстве пригодится. Троуп страшно пожалел, что в его распоряжении нет тех волшебных ПУЛЕМЕТОВ, о которых он в свое время читал. С парочкой таких скорострельных машин, от которых не защитит ни один отражающий слой, можно было без труда поработить какую-нибудь отдаленную планету. Но сюрпризы «второго рубежа» на этом не исчерпали себя, отнюдь. По мере того, как пираты расходились по грузовому отсеку, они находили все больше неприятностей на свои головы. На этот раз больше перепало «скафандрам».

Выглядело это следующим образом. Флибустьеры, проводящие мирную рекогносцировку местности, подпрыгивали от неожиданности, когда прямо перед ними возникала фигура недавнего противника, который, казалось, сам не ожидал такой встречи. Корсары, естественно, бросались в погоню (вторая, после Вселенной, бесконечность — человеческая глупость). Под ноги никто не всматривался, поэтому мощные импульсы, пронзающие тело, становились большим сюрпризом. Вероятно, подобное удивление испытывает купальщик, ненароком наступая на электрического ската.

Громобой, улыбаясь, следил за «своим» появлением, нелепой пробежкой пиратов и за тем, как, не чувствуя подвоха, они попадали в периметр минного поля. Смысл происходящего быстро достигал их возбужденных мозгов, подстегиваемых силой переменного тока. Со стороны это походило на странный танец. Электрошоковые мины оттого и назывались «гибелью астронавтов», что прекрасно взаимодействовали с магнитными подошвами. Основная трудность заключалась в том, чтобы заставить астронавтов на них наступать. Стальной пол трюмов не очень-то располагал к тому, чтобы маскировать мины грунтом или чем-то наподобие этого.

Однако Кэтрин отлично справилась с поставленной задачей. Блэйз испытывал странное чувство (50 процентов удивления, 40 — азарта и 10 — сочувствия), наблюдая голограммы самого себя, ни дать ни взять, знаменитый охотник при исполнении. Проекторы создавали изображения, почти неотличимые от живого человека. Обнаружить разницу было возможно лишь с минимальной дистанции, чего ИскИн не собиралась допускать. «Неужели, — думал Троуп, упиваясь самолюбованием, — я двигаюсь именно ТАК?» Голограмма бегала и прыгала, точно тигр-людоед в индийских джунглях.

Исчерпав энергетический ресурс (его хватило бы на то, чтобы, скажем, поджарить десять килограммов картофеля или в течение суток освещать четырехэтажный дом), мины отпускали добычу. Флибустьеры падали на пол. Из шлемов шел удушливый дым. Выжить после ТАКОГО невозможно.

В первые минуты операции с кодовым названием «электрогриль» ко всем чертям отправились семеро корсаров. Их гибель сопровождало тихое потрескивание разрядов, голосовые связки почти мгновенно были парализованы. Так продолжалось, пока на одно из минных полей, размещенных в глубине трюма, не заглянула группа Иных. Несмотря на то, что Кэт их не приманивала, они, увлеченные контейнерами, все-таки ухитрялись наступать на мины. Но, по причине того, что магнитные ботинки заменяли обычные, с резиновыми подошвами, требуемого эффекта не случалось. Один присел, чтобы рассмотреть странные штуковины и, недолго думая, коснулся рукой. На его гибель, разинув рты, таращились шестеро других. Они-то и забили тревогу, предупредив «скафандры», чтобы глядели под ноги.

Все стали гораздо осторожней. Пираты тщательно изучали стальной пол, прежде чем опустить на него ногу, и уже не спешили в наиболее отдаленные углы. Некоторые смекнули, что неуловимый «загонщик» просто голограмма, что подтвердили найденные голопроекторы. И, завидев прямо по курсу незнакомый силуэт, многоопытно не спешили бросаться в погоню.

Этой осведомленностью следовало воспользоваться.

Громобой велел напарнику осторожно перемещаться к лифту — оперативные задачи на «втором рубеже» практически исчерпали себя — сам же вычленил из общей массы трех «скафандров», выглядевших наиболее бестолково.

И не ошибся. Осторожно спустившись с высотной позиции на пол, он двинулся наперерез, планируя встретиться с оболтусами через дюжину шагов. Волынщик заранее наметил путь отступления, а потому какие-либо встречи в его план не входили. Достигнув лифта, он будет терпеливо ждать Блэйза.

Стрелок замер, прислушиваясь. Из-за угла донеслись приглушенные забралами переговоры. Спросив себя, не совершает ли он страшную глупость, Троуп свернул за угол с таким обескураженным видом, словно ни в коем случае не надеялся здесь кого-то увидеть. И, изобразив потрясение, попытался нырнуть туда же, откуда появился. В первое мгновение грабители были удивлены не менее его самого, только по-настоящему — один даже поднял бластер.

Троица переглянулась и дружно рассмеялась.

— А, гологр... — начал один.

Пуля заткнула ему рот, разбив забрало в том месте, где находилась нижняя челюсть. Вероятно, все трое чрезвычайно удивились, если можно назвать удивлением кровавую вспышку, осветившую в Самое Последнее Мгновение мрачные своды их разумов. Пистолеты выстрелили дважды и соответственно единожды. Каждая пуля пробила забрало, за ними были мертвецы, лица которых по одной простой причине никогда не приснятся охотнику.

Шлемы звонко ударились об пол.

— Ага, она самая, — пробормотал Громобой, убирая пистолеты в кобуры.

Все, пора убираться.

Дальнобойщик затаился в условленном месте. Лифт, как оказалось, стерегла парочка крупнокалиберных Иных, длинноруких, широкоплечих, с ног до головы заросших бурым мехом. Грудь и живот покрывали костяные пластины. Под низкими, приплюснутыми лбами злобно горели угольки глаз.

— Да, попали, — шепотом констатировал Макбраун. — Значит, ты бери правого, а я...

Не дослушав, Блэйз вышел из-за укрытия. «Медведи» грозно заворчали, приводя в действие скудные умишки — свой или все-таки чужой?.. На всякий случай нужно пальнуть. Но, прежде чем кто-либо поднял свой бластер, стрелок поймал пистолеты, прыгнувшие в ладони, и четырежды нажал на спусковые крючки. Пули достигли цели с равными промежутками. Две разворотили костяные пластины, одна пробила лоб, а одна — самая смышленая — осой впилась в крохотный, горящий лютой ненавистью глаз.

Иные рухнули, не сходя с боевых постов.

— Ну, так тоже сойдет, — прокомментировал Томас, выходя из убежища.

Вызывать лифт не пришлось: кабина находилась в трюме. Вслед неслись угрозы, оскорбления и лазерные лучи. На все, кроме последних, можно было не обращать внимания.

Когда створки сомкнулись за спиной, Троуп перевел дыхание. Кабина дрожала на стальных тросах, до которых, к счастью, флибустьеры не могли добраться. На пассажирской палубе сюрпризов ожидать не приходилось: пираты не спешили рассредоточиваться и ограничили исследования трюмом.

Не следовало, однако, сомневаться в том, что они непременно бросятся в погоню: жадность застилала глаза, а соображения о том, что на следующей палубе могло находиться что-нибудь ценное, гораздо сильнее осторожности. Кроме того, была задета профессиональная гордость налетчиков (если вообще уместно о таковой говорить), и они жаждали возмездия.

Поэтому, выбравшись из лифта, Громобой сказал:

— Том, дружище, найди-ка себе какое-нибудь убежище и посиди там, ладно?

Волынщик, помедлив, кивнул. Для героизма сейчас не время, и, если Блэйз говорил, что следует подыскать укромное местечко, нужно поступить именно так.

Охотник проследил, как скафандр космопеха отдаляется в направлении машинного отделения, и, оглядевшись, отправился искать укрытие для себя.

Он не стал портить лифт, а, напротив, нажал кнопку, отправляя на нижнюю палубу — в соответствии с добрососедскими нравами. Если, разумеется, забыть на секунду о том, что в цивилизованном обществе не принято стрелять в соседей из бластеров и сжигать кустарными огнеметами.

Здесь, среди отсеков, предназначенных для «удобства» пассажиров, — все, конечно, относительно, — было особенно не развернуться. Коридор, пронзал палубу длинной кишкой, на одном конце которой был машинный отсек, а на другом рубка. Троуп решил обосноваться примерно на середине дистанции, облюбовав одну из необжитых кают. Наполовину закрыл дверь и включил пыльный экран на жидких кристаллах, вмонтированный в стену.

Помощница, сидящая в компьютерных сетях, предугадывала 9 из 10 потребностей шефа (те из них, что заслуживали удовлетворения). На экране возникло изображение трюма. Трансляция on-line. Корсары дружно толпились у лифта. Происходящее освещалось исключительно визуально, звуковое сопровождение отсутствовало. Сперва Громобой решил, что так даже лучше, но затем был вынужден переменить точку зрения. Такого он еще не видел.

Створки разъехались, и грабители, нетерпеливо ринувшиеся внутрь, были щедро облиты серной кислотой. Вот отчего во время подъема Блэйз чувствовал себя несколько не в своей тарелке. «Скафандры» и лишенные таковых набились в лифт примерно в равных пропорциях. Возникла жуткая давка. Все торопились выбраться вон. Если скафандры предоставляли относительную защиту, то Иные, облитые едкой жидкостью, стали еще более уродливы. Химические ожоги покрывали головы, морды, туловища, руки, ноги... Выбегая из лифта, они носились из стороны в сторону, слепо бились о контейнеры, пока не лишались сознания от болевого шока. Крики, должно быть, сотрясли потолок. В формате «немого кино» раскрытые рты казались еще ужаснее.

Троуп вновь ощутил на себе шкуру последнего мерзавца и гнусный привкус во рту. Жаль, Макбраун ничего не видел. Сто процентов, ему бы понравилось.

«Скафандрам» тоже досталось. Кое-кто поторопился с подниманием забрал, у многих броня была не в комплекте; как правило, отсутствовали перчатки. А руками, обожженными кислотой, нелегко удерживать оружие, не говоря уже о том, чтобы вести прицельный огонь... Все они бестолково носились по трюму. Кто-то пытался снять шлем и, должно быть, истошно вопил: «Мое лицо, МОЕ ЛИЦО!» Кто-то пытался стряхнуть кислоту с рук, вытереть о любую поверхность (как, например, одежду, скафандр или физиономию товарища).

Определенно, дальнобойщик пришел бы в неописуемый восторг от увиденного.

Самое главное началось через несколько мгновений. Судя по всему, первым пираты услышали тонкий свист, характерный, как правило, для ситуации, когда газообразная субстанция покидает некий ограниченный объем. Однако, прежде чем кто-либо определил источник странного звука, симптомы проявились сразу у нескольких флибустьеров. Мало того, что у них жутко заслезились глаза и засвербило в носу, согнувшись в три погибели, они синхронно исторгли из желудков все содержимое. Сперва стали блевать пятеро, к ним присоединились еще трое, а спустя считанные секунды, наизнанку выворачивало почти всех, кто не был наглухо запечатан в скафандре.

Опорожнив желудки, флибустьеры по-прежнему сгибались в три погибели: спазмы грозили порвать весь пищеварительный тракт. Нейротоксины одинаково действовали как на людей, так и на инопланетян. Они не убивали (боевые газы, приводящие к летальному исходу, были запрещены рядом конвенций), но те, кто скрючился между контейнеров, искренне желали умереть. Один мудрец говорил: «Когда справляешь нужду или блюешь, не сумеешь дать сдачи». Эти экземпляры уже не бойцы. На ближайшее время — точно.

Но, помимо защищенных «скафандров», более или менее стойко держались еще несколько типов, в основном, Иные, причиной чему, очевидно, была нервная система, несколько отличная от традиционной. Мозг и основные узлы еще не поняли, что атакованы чрезвычайно сильным токсином, а потому не торопились давать сигнал тревоги желудку и слизистым оболочкам. Этих-то субъектов «скафандры» и десантировали первой же партией, силком затащив в кабину лифта. Остальные либо ползли к внешнему шлюзу, либо растянулись без сознания в лужах рвоты. Скоро действие газа закончится, но парни будут крайне далеки от той идеи, что нужно с кем-то сражаться.

Усмехнувшись, Громобой инстинктивно проверил наличие в кобурах пистолетов. Ловушки исчерпали себя и, нужно отметить, блестяще справились со своими задачами. Те корсары, что переживут этот день, запомнят его на всю жизнь. Хотя таких, безусловно, будет немного. Если вообще останутся.

Блэйз слышал, как лифт поднялся на пассажирскую палубу и, мягко звякнув, открыл створки. Пираты, стеная, бранясь и производя иные, куда менее благозвучные звуки, вывалились в пустой коридор. Судя по неуверенному топоту, у них не имелось заготовленного тактического плана. Кто-то невнятно бормотал, пытаясь определить, куда двигаться и. собственно, нужно ли.

Им следовало дать осторожный намек, своего рода провокационную подсказку. Благо, ИскИн, даже если бы не прошла детальный инструктаж, знала, что делать.

Стараясь производить как можно меньше шума, Троуп вынул пистолеты и свинтил глушители. Ему давно хотелось это сделать. Стрелок привык к грохоту выстрелов, а пшиканье глушителей лишало такой роскоши. Помимо этого, они смещали центр тяжести, что создавало определенный дискомфорт.

Через полуприкрытый проем Громобой увидел, как на палубе появился... он сам: ловкий, подтянутый, с большими пистолетами в руках, и вновь преисполнился неуместной гордыни. Голограмма обернулась, будто в панике, и метнулась по коридору.

Решив, что загнали добычу в угол, флибустьеры радостно загоготали и бросились следом. От топота десятка ног переборки заходили ходуном.

Настенный дисплей демонстрировал, как внизу, в трюме, «скафандры» наконец обнаружили баллон с нейротоксином и теперь пытались его достать. Для этого требовались невесомость или очень длинная стремянка.

Коллеги, ведущие преследование «цели», также не проявили чудес сообразительности. Промчались мимо, и НИКТО не удосужился заглянуть в полуприкрытый проем.

Троуп поднялся с койки, вышел из каюты — корсары замерли посреди коридора, гадая, куда девался этот парень с антикварными пушками — и, подняв пистолеты, хладнокровно расстрелял грабителей. Ему было неприятно стрелять разумным существам в спины (столь неприятно, сколь и в лицо), но он предпочел, чтобы стрелял именно он, а не кто-нибудь другой — в него.

Тела, в которых возникли дырки, не предусмотренные физиологией, падали на пол. Одно пыталось удержаться о переборку, но жизнь утекала сквозь пальцы.

Услышав позвякивание магнитных подошв, Громобой инстинктивно пригнулся и нырнул в ближайшую каюту. Вовремя. Над головой беззвучно пронесся алый луч, Еще немного, и охотник улегся бы рядом с теплыми трупами.

В громе выстрелов он не расслышал, как прибыла кабина и как — с красивым звоном — разъехались створки, выпуская новую партию молодчиков. Это были «скафандры». Наверняка они, хотя Блэйз не успел никого рассмотреть. Их было больше, чем Иных, пребывавших на грани рвоты и беспамятства, а теперь и вовсе отправившихся в свои этнические парадизы.

В дверях повторно возник до боли знакомый силуэт. Голограмма повернулась, подмигнула, отчего у Троупа побежали мурашки по коже, и выскочила в коридор. Зашипели лазеры. Голограмма имитировала ранение в руку (кровь правдоподобно хлестнула иллюзорными каплями) и побежала дальше.

«Скафандры» затопали следом.

Улыбка Громобоя завяла быстрее, чем роза в доменной печи. Что-то не так. Еще до того, как пираты пробежали мимо, он знал, что их... всего двое. Остальные не спешили. Раскусили?.. Или уже знали, что беготня за стрелком, выскакивающим невесть откуда, ни к чему хорошему не приводила...

Блэйз распинал себя, на чем Вселенная стоит. Он даже не трудился высовываться, чтобы подстрелить тех двоих. Слушал, как остальные подбираются к каюте. Магнитные подошвы тихо брякали об пол. Клац, клац, клац...

Голограмма появилась вновь, и ее тут же прошили сразу несколько лучей. Лже-Троуп упал, имитируя агонию. Сомнительно, что ему поверили.

«МИЛЫЙ, ЧТО ДЕЛАТЬ?» — мигало на дисплее. Эти слова граничили с паникой.

Громобой понятия не имел, что делать. Знал только, что это худший момент с начала абордажа. Флибустьеры готовы ко всему, и на мякине их уже не проведешь. Бросаться в атаку было сродни самоубийству. Стрелок в точности знал, что случится, голодублер продемонстрировал это более чем убедительно.

Поэтому Блэйз не придумал ничего лучшего, кроме как... забраться под койку. Этим он выиграет пару секунд. И потом металлический каркас защищал сам по себе... Во что, конечно, с трудом верилось и самому Троупу.

Он выпрямил руки и стиснул зубы, готовясь продать жизнь подороже (гадая в уме, как же так вышло? — преследовал Януса, подрядился на танкер в качестве внештатного охранника, и вот...), когда в коридоре воцарился сущий хаос. Корсары кричали. Не от радости или торжества, что удалось загнать в ловушку лютого врага, а... погибая. В этих криках слышались ужас и боль. Раздавались глухие удары. А еще — хлесткие, влажные хлопки, какие могли получиться, если разрубить сочную дыню твердым предметом.

Громобой догадывался, ЧТО это было. Он взглянул из-под койки на экран, но не разобрал ровным счетом ничего: палуба превратилась в какофонию действий — умертвленные, умирающие и живые смешались, образовав многослойный пирог, насквозь пропитанный кровью. Руки, ноги, головы... Разодранные скафандры, разодранные хозяева скафандров. В эпицентре же этого безумия двигался силуэт, смазанный скоростью собственного перемещения.

Несмотря па жуткую притягательность картины, Блэйз усилием воли заставил себя включиться в события. Сперва выглянул, а затем и перекатился из-под койки на спину. Пистолеты разразились огнем, пулями и пороховым дымом. Двое грабителей, оказавшиеся вблизи от проема, рухнули замертво.

Сощурив слезящиеся глаза, охотник едва не пальнул в силуэт, пронесшийся мимо. Впрочем, вряд ли бы он попал в цель, даже с учетом длительной практики.

Троуп вскочил на ноги и выбежал в коридор как раз вовремя, чтобы застать незабываемую сцену: Вулф, прыгнув под самый потолок, рухнул оттуда на пиратов. Те пытались оказать сопротивление, но это было равносильно борьбе с пятнадцатиметровой океанской волной. Она смяла их и накрыла с головой, безжалостно подавив тщетные потуги. Громобой никогда не видел метаморфа в бою и, как он понял, лучше бы не увидел вовсе.

Волк расправлялся с вооруженными «скафандрами» походя, словно занимался повседневной домашней работой. Он был вооружен лишь клыками и лапами. Поэзия убийства в чистом, неразбавленном состоянии. Ее строки выводились кровью, страхом и болью. А за каждой строкой стояла чья-то смерть. Вулф творил свой шедевр сосредоточенно и деловито. Все его движения были связаны в смертоносную сеть, каковую он накинул на жертвы еще до того, как вступил в схватку. Удар, захват, уклон, удар... Все происходило настолько слаженно и быстро, что у Блэйза рябило в глазах. У налетчиков не было ни единого шанса. Слепой телепат убивал, не нуждаясь в глазах.

Пару мгновений Троуп был заворожен ужасным действом. Но, придя в себя, двинулся вперед. Глядя на постановку «Бойни №5» (театр одного актера), он отнюдь не испытывал уверенности в целесообразности собственной помощи. Метаморф и сам справлялся. Кроме того, он передвигался настолько стремительно, что Громобой опасался задеть и его. Получилось бы глупо.

Через несколько шагов он наткнулся на корсара, который оставался в сознании. Большая рана в левом боку кровоточила, скафандр был разодран так же небрежно, как кожа и кости: без сомнений, когтистая лапа не удосужилась сделать различий. Из-под забрала доносился сдавленный хрип. Парень попытался поднять бластер, но Блэйз выбил оружие ударом ноги. Он действовал интуитивно, решив подарить страдальцу несколько мгновений жизни и сэкономить патрон, хотя выстрелить успел бы до того, как ботинок поднялся для удара.

Всему свое время.

Некоторое содействие стрелок все же Волку оказал, причем дважды: послал две пули в тех, кто был отброшен Вулфом, но пока не получил серьезных повреждений. Забрала лопнули, как и до этого, центр каждого зеркала покрылся вязью трещин. Не успело эхо выстрелов пронестись по коридору из одного конца в другой, как все было кончено. Метаморф выпрямился и небрежно стряхнул кровь с когтей. В этих движениях сквозило нечто большее, чем отвращение или гигиена. Привычка. Он стряхивал кровь далеко не впервые в жизни, и над этим обстоятельством следовало поразмыслить.

Обернувшись, Волк посмотрел на охотника (странное чувство, когда речь идет о слепых существах) и... улыбнулся. Клыки покрывала красная пленка.

Троуп отвернулся.

Пол усеивали трупы. В нелепых позах, ничком, разбросав в стороны конечности, привалившись к стенам. Тут и там успели образоваться темно-красные, почти черные лужи. Самые разнообразные раны, объединенные одной общей чертой — они были смертельны. Вырванные трахеи, пробитые глазницы, сонные артерии, прокушенные крепкими клыками... Это казалось дурным сном. А отчасти напоминало то кошмарное видение, что показал Громобою «виновник торжества». Через трупы приходилось буквально переступать.

Убрав пистолеты, Блэйз попытался собраться. Еще не конец. Ах, да. Герой. Один из полка.

Троуп подошел к сопящему забралу. Пират едва дышал. На два-три вопроса, впрочем, его хватит. Громобой присел и потянулся к забралу, но рука его дрогнула. Из шлема выглядывал... он сам. Стрелок был искренне потрясен, как его собственное лицо далеко сейчас от привычного состояния. От того образа, который Блэйз привык отождествлять с самим собой, К увиденному Троуп оказался не готов. Менее всего он рассчитывал увидеть ЭТО. Его застали врасплох, и не было возможности ни подготовиться, ни оправдаться. Собственное отражение бросили, будто гранату, прямо в душу.

Несмотря на выпуклую форму забрала, рассмотреть детали было нетрудно. Лицо Громобоя вытянулось, черты заострились. Взгляд — жесткий и острый, точно битое стекло. Каждый глаз казался дулом пистолета, что вот-вот выстрелит.

Блэйз понял, что видит лицо убийцы, и понимание это было сродни необоримой гравитации. Вот КЕМ ОН СТАЛ. Убивающим себе подобных. И не только их. Стал таким же пистолетом, как и те, что лежали в кобурах. С той лишь разницей, что оружие убивает по чьей-то воле, а он по своей собственной. Стал ли Троуп таким недавно или БЫЛ ИМ всегда? Вот в чем вопрос.

— Скоро ты узнаешь, — сказал Вулф, заставив его вздрогнуть. — Мы те, кто мы есть. Никогда не забывай об этом, и когда-нибудь Истина сама тебя найдет.

Громобой оторвался от отражения и поглядел на метаморфа. Сравнил. Почему-то мохнатый монстр менее походил на убийцу. Даже учитывая кровь, капающую с когтей, и бойню, учиненную секунды тому назад. Определенно, Волк ЯВЛЯЛСЯ убийцей, но все познается в сравнении. Он таким родился. Был собой ВСЕГДА. Значит, для него вопросов значительно меньше.

По крайней мере, на один.

Поморщившись, Блэйз поднял зеркало. Перемена была поистине разительной. За забралом обнаружилось лицо обычного паренька, ничем не напоминающего сурового убийцу. Юнец был бледен — то ли от кровопотери, то ли от ужаса — и ожесточенно кусал губы. На лбу проступила испарина.

Троуп взял его за грудки. Он хорошо обдумал вопрос, но чувствовал себя идиотом.

— Где Янус? — спросил он, прекрасно сознавая, что требует ответа не от того человека и не при тех обстоятельствах. — Ну, говори! Где Многоликий?

— Многоликий? — Глаза паренька испуганно забегали. — Какой Многоликий?

— Не шути со мной, сопляк, — процедил Громобой и для убедительности тряхнул юнца. — Ваш капитан представился ЭТИМ именем. Где он? На вашем борту?

— А, наш капитан... — Корсар выдавил мучительную улыбку. — Он кретин, этот наш капитан. Никакой он не Янус, даже рядом не стоял... Просто ему стукнуло в голову, что, если назовется Многоликим, вы вынесете ему груз на блюдечке...

Охотник открыл было рот, но передумал что-либо спрашивать.

Если его и постигло разочарование, то лишь самую малость. Нельзя разочароваться в том, во что по-настоящему не верил. Юнец не врал, его слова подтверждали мысли самого стрелка.

Услышав шаги, Блэйз поднял голову. Со стороны машинного отсека приближался Макбраун. Его забрало было поднято, в руке дальнобойщик держал большой гаечный ключ. Инструмент покрывала темная жидкость, и Троуп знал наверняка, что это не машинное масло. Волынщик тоже успел повоевать.

Миновав лифт, Том остановился, огляделся по сторонам и покачал головой. Затем, улыбнувшись, точно гоня дурные мысли прочь, похлопал Вулфа по плечу. Владельца тягача можно было понять. С одной стороны, он был искренне рад, что груз остался при нем. С другой же — чувствовал невыразимую (и невысказанную) опечаленность тем, что обе палубы были в буквальном смысле завалены трупами и залиты литрами крови. И все-таки груз остался.

— Кто это? — поинтересовался Макбраун, указав гаечным ключом на юнца.

— Так, никто. — Громобой разжал руки, и пират обессилено рухнул на палубу. — Просто сопляк, оказавшийся в неподходящем месте, в неподходящее время...

Вне сомнений, ему оставалось прожить час или чуть более того, но стрелок не видел, чем — здесь и сейчас — можно помочь. Слишком глубоко волчьи когти пропахали бок. Да и следовало ли помогать?.. Сей субъект — не невинная овечка, а преступник, входивший в состав бандитской группировки. Банальная история. Уроженец какой-нибудь периферийной фермерской планетки, которому виноградарство или бахчеводство поперек глотки встало, наткнувшийся погожим деньком в портовом салуне на матерого космического волка. Блестящие пуговицы, грозные бластеры и хитрый взгляд, помноженные на рассказы о «звездных горизонтах, только и ждущих парней вроде тебя», в очередной раз сделали свое черное дело.

Тем не менее, будь у него возможность, Блэйз бы скорее помог, чем НЕТ.

Флибустьер засыпал, хотя глаза его оставались открыты. Очевидно, за алой пеленой ему мерещились сказочные дали, куда уже не доведется вернуться: залитые солнцем виноградники или гектары бахчи... Ну, чем не парадиз?!

Из лифтовой шахты донесся характерный шум.

— Поднимаются, — зачем-то доложил дальнобойщик.

— Знаю. Кэтрин. — Троуп поднес передатчик к губам. — Заблокируй их там, хорошо?

— Готово. — Верно, шум прекратился. — Но не думаю, что это надолго.

— Скоро увидим.

Громобой вошел в ту каюту, где работал жидкокристаллический монитор. Трюмы опустели. Даже трупов, как ни странно, стало значительно меньше. Объяснение не заставило себя ждать: в проем, изувеченный лазерным резаком, прошли четверо «скафандров» и принялись присматриваться к телам собратьев. По-видимому, в первую очередь они переносили на свой корабль тех, кто был ранен или находился в бессознательном состоянии. Отнюдь не все, распластавшиеся на полу, были стопроцентно мертвы.

На мгновение Блэйз проникся уважением к этим парням. Они не собирались оставлять товарищей. Хоть что-то, помимо скафандров, общего с космопехами.

Из лифта донесся пронзительный скрежет, лезвием полоснувший по нервам.

Охотник поспешил на палубу. Посмотрел на Волынщика, стоящего у створок.

— Идут сюда.

— Навряд ли, Том. Они не могут быть ТАКИМИ кретинами.

— Все верно, они поднимаются, — сказала ИскИн из передатчика. — Ты велел застопорить лифт, когда он был на полпути. Я могу спустить их обратно.

— Нет, не нужно, — подумав, ответил Троуп. — Они не только кретины, но и упрямцы, каких я отродясь не видывал. Кто знает, что взбредет им в головы, если путь наверх будет отрезан?.. Наверняка попытаются изолировать нас здесь или проведут аварийную разгер-метизацию. Что скажете?

— Да, ты прав. — Макбраун, дважды вздрогнувший при словах «изолировать» и «разгерметизация», кивнул. — Уж лучше встретить их здесь. Пусть поднимаются.

Покосившись на гаечный ключ, Громобой постарался утаить улыбку. «Встретить» это громко сказано. И относится прежде всего к стрелку и метаморфу.

— Так и решим. — Блэйз подошел к створкам лифта. — Кэтрин, где они сейчас?

— Очевидно, уже близко. В шахте нет ни одной камеры, если ты этого не понял.

— Как ты узнала, что они ПОДНИМАЮТСЯ?

— Не веришь? Постой у этих створок еще некоторое время и убедишься.

Троуп прислушался. Действительно, в лифтовой шахте происходила какая-то возня. И она звучала все отчетливее. Каким-то образом корсары взбирались по металлическим стенам. Магнитные подошвы не могли им в этом помочь. Значит, ребята тоже не лыком шиты, и зевать с ними не следует.

— Милая, на счет «три» отключи гравитационную установку и открой шахту.

— Уверен, дорогой?

Брови Волынщика удивленно поднялись.

— Разумеется. Я знаю, что делаю. — Он действительно чувствовал эту уверенность, а еще хотел разобраться со всей историей как можно скорее. — Раз...

Подняв руки, Громобой укрепил себя в проеме. Что бы ни случилось впоследствии, невесомость не выбьет почву у него из-под ног. Том также ухватился за выступ переборки, то ли позабыв о магнитных подошвах, то ли не доверяя их волшебным свойствам. Вулф был обнажен — торс и руки бугрились мышцами — что, впрочем, компенсировалось густым мехом (не принято ведь распространять на настоящих волков категории «одетости» и «раздетости»). Телепат остался стоять на прежнем месте, не предпринимая попыток упрочить свое положение. На морде блуждала загадочная ухмылка. Казалось, даже СЕЙЧАС ему известно что-то, чего не могли знать остальные.

Блэйз не сомневался. Но и интересоваться не собирался. Он узнает, когда будет нужда, когда наступит время, и все в таком духе. Какой тогда в предвидении смысл?.. Очевидно, стань стрелок провидцем, он узнал бы ответ.

— Два...

На палубе царила тишина, лишь в шахте что-то шипело.

— Три.

И Троуп ощутил невыносимую легкость бытия. Внутренности подкатили к самому горлу, затем попытались выстроиться по старшинству. Пока они разбирались, вестибулярный аппарат охотника совершил несколько забавных маневров и, наконец приобрел относительную статичность. Тело лишилось веса, ноги норовили оторваться от пола. Кровь побежала быстрее, отчего на мгновение потемнело в глазах. Невесомость, так ее и эдак...

Створки разъехались. Отключением гравитации Громобой надеялся застать пиратов врасплох. Ему, несомненно, это удалось. Они и БЫЛИ застигнуты врасплох, вот только, будучи лишены заранее подготовленного плана, полагались не на чахлый интеллект, а на более сильные инстинкты. Ввиду чего работали куда более умело и непредсказуемо, чем ожидалось.

Перед Блэйзом, точно зонд, наполненный гелием, вынырнул огромный Иной, глазищи навыкате, огненно-красная кожа. Три из четырех его рук держали мощный излучатель, четвертая же среагировала сразу, без замаха звезданула первое, что подвернулось, — физиономию Троупа. Случилось это столь неожиданно, что стрелок даже не успел пригнуться или уклониться.

Перед глазами по эллиптическим орбитам закружились сверхновые. Сознание на 80 процентов было увлечено их наблюдением, 15 процентов принимали импульсы боли, ну а оставшиеся 5 выхватили пистолеты и открыли огонь, также руководствуясь не трезвыми расчетами, а инстинктом выживания. Громобой летел через палубу — кинетический импульс сообщил кулак Иного, а также реактивная сила патронов — и давил на гашетки, пока не врезался спиной в переборку. Сквозь серую пелену Блэйз видел, как пули попадают в цель.

Однако он был лишен координации, а потому стрелял куда угодно, только не в голову. А именно там у гуманоидов находится центр мышления. Пули взрывали грудь и живот кровавыми вспышками — алые капли кружили россыпью жемчуга — но флибустьер не спешил умирать... Нажал на спуск.

Излучатель выплюнул тугую струю ослепительно зеленого пламени. Она прошла в двух футах от Троупа. Прожгла хлипкую дверь каюты, точно та была картонной, и устремилась дальше. Мгновение спустя раздался оглушительный рев. Невидимая рука смяла дверь и затащила в каюту. Не требовалось заглядывать внутрь — собственно, у Громобоя нашлись дела поважнее: он усиленно пытался не последовать за дверью — чтобы сообразить, в чем там дело.

Произошло то, чего защитники танкера опасались с начала абордажа. Разгерметизация корпуса. Лазер пробил обшивку изнутри, и, судя по звуковым эффектам, аварийные системы стояли рядом и только разводили руками. Течь была слишком большой. Первоначальное отверстие как таковое не могло превышать в диаметре семи-десяти дюймов, но дисбаланс внешнего и внутреннего давления мгновенно расширил дыру. Вакуум не преминул воспользоваться шансом. Воздух бездарно улетучивался в Космос со скоростью X кубометров/сек., где X— слишком жуткое число, чтобы принимать его спокойно. За бортом, традиционно для схожих ситуаций, образовалась вывернутая наружу металлическая «бахрома», обрамляющая место утечки.

Краснокожий пират выронил излучатель и ухватился всеми четырьмя руками за порог лифтовой шахты. Ноги его парили над полом. Даже с учетом ранений у Иного осталось в запасе достаточно сил, чтобы оказывать вакууму сопротивление. Габаритов этого огромного тела как раз будет достаточно, решил Блэйз, чтобы перекрыть течь... Хотя бы на время.

Охотник прижимался к стене коридора, благодаря чему воздушный поток не накрыл его с головой (как ни странно, сохранить жизнь удалось благодаря кулаку корсара). Однако он старался ухватиться за любой выступ, до какого мог дотянуться. Один пистолет улегся в кобуру, бросить его было смерти подобно. Намертво вцепившись левой рукой в переборку, Троуп поднял правую. Он собирался отстрелить у Иного пару пальчиков.

На заднем плане кувыркались метаморф и Макбраун. Оба зависли в нелепых позах, распластанные по переборкам. Ноги дальнобойщика, обутые в магнитные ботинки, беспомощно болтались в невесомости. Перчатки ничуть не улучшали хватку, а, напротив, заставляли пальцы скользить по металлу. Вулфу, с его когтями и мощной мускулатурой, было ощутимо легче.

Стрелок навел пистолет и, потратив на прицеливание чуть меньше секунды, выстрелил. Пуля оторвала Иному палец. Взвыв, он рефлекторно дернул лапой, но три другие держались по-прежнему крепко. Громобой навел оружие вторично. В конце концов, это не может продолжаться слишком долго...

Тут произошло событие, поразившее даже видавшего виды охотника. Из шахты поднялось НЕЧТО о двух головах, с восемью конечностями, прикрытое стальным щитом. Приглядевшись — пролетающая по коридору пыль набивалась в глаза — Блэйз понял, что это всего-навсего двое «скафандров». Они были привязаны друг к другу металлическим тросом, и он же тянулся вниз, в шахту, удерживаемый кем-то или чем-то. Лишь благодаря этому парочку не унес воздушный поток. Трос (прежним назначением коего был подъем и спуск кабины) натянулся, но надежно держал ношу. Корсары закрыли себя куском металла, вырванным, не иначе, из стены шахты.

На мгновение эта картина повергла Троупа в шок. Такого он еще не видал.

Придя в себя, Громобой не стал утруждаться переговорами, а перешел непосредственно к делу. Пули выбили в стальном щите вмятины, но не навредили грабителям. Негодяи весьма опытно использовали защиту. Блэйз расстрелял всю обойму, но не добился никакого результата (за исключением абстрактной фигуры на щите). Пришлось вложить пистолет в кобуру, в ТАКИХ условиях заменить обойму не представлялось возможным, и, сменив позу, достать другой. Теперь левая рука ощущала огнестрельную мощь, а правая вцепилась в переборку. Это, впрочем, не имело особого значения. Троуп одинаково метко стрелял как с правой, так и с левой.

Теперь он экономил патроны. Стоит закончиться этой обойме, и все, пиши пропало. Стальной щит был широким, толстым и достаточно гладким, чтобы стрелок видел свое отражение. На расстоянии считанных метров находился вход в роковую каюту. Присмотревшись, Громобой увидел как в зеркале, что течь и впрямь солидных размеров. Вырванная из проема дверь перекрыла ее только отчасти. Дыра в самой двери была расширена тем же способом, каким вакуум разорвал обшивку. Но массивный Иной сгодился бы.

Не высовываясь из-за щита, пираты вслепую открыли огонь. Благо, на каждого приходился один бластер, в противном случае держать щит было бы некому. Лазерные лучи проносились во всех направлениях. Блэйз тщетно пытался поймать цель на мушку. Он не видел ничего, кроме ног в ботинках космопехов, но имел подозрение, что ранение в лодыжку, учитывая невесомость, не помешает мерзавцам продолжить обстрел. Зато пуль поубавится...

Пришлось решать сразу два уравнения. Четырехрукий гигант по-прежнему представлял собой отличную мишень. Ну а если патроны подойдут к концу — можно ведь и промахнуться — тогда как Иной останется висеть на пороге?.. Увидев, что противник израсходовал боекомплект, «скафандры» откроют прицельный огонь. Следовало дождаться, когда они высунутся (рано или поздно, им ПРИДЕТСЯ), и, подстрелив обоих, без суеты заняться делом. Даже если допустить несколько промахов, можно будет решить проблему по-другому, не опасаясь получить луч в голову.

Когда бедро обожгла дикая боль, Троуп ничуть не удивился. Можно сказать, он этого ждал. В данных обстоятельствах это было неизбежно и, больше того, справедливо. Само собой, луч прошил ногу насквозь, тут же запаял сосуды и исчез. Кровотечение как таковое присутствовало, но не в таких объемах, как при огнестрельном ранении. И, судя по ощущениям, бедренная кость не задета. Однако сознание наполнили фейерверки боли. Казалось, в рану лили расплавленный свинец. Громобой стиснул зубы и заставил себя успокоиться. Если дело ограничится ногой, он еще хорошо отделается. Подумаешь, невидаль, очередное пополнение коллекции шрамов...

Ни в самый момент ранения, ни сразу после него охотник не утратил самообладания. Палец не вдавил гашетку, как ни силён был импульс. Еще не время.

Внезапно сквозь рев и свист воздуха Блэйз расслышал какие-то слова:

— ...Дорогой, как ты?.. Я вижу, ты ранен! Я могу чем-нибудь помочь?.. Дорогой!.. — Все это звучало не только из рации, но и из громкоговорителей.

Троуп не сказал ни слова. Во-первых, он сомневался, что ему удастся перекричать этот невообразимый вой. Во-вторых, ему показалось, что стоит открыть рот, и гнев накроет его девятым валом, обуздать его будет уже невозможно. Ну а в-третьих, Громобой не видел, чем ИскИн могла бы помочь.

Сама поймет. Чай, не дура.

Включение гравитации, конечно, мгновенно устранило бы проблему «аэронавтов», обвязанных стальным тросом. Но всегда есть какое-нибудь «но». Течь в корпусе засасывала объекты потому, что невесомость лишила их веса. Если гравитация вернется, для того чтобы наспех «залатать» брешь, придется приблизиться к ней вплотную, что представляло известный риск.

Повторному отключению сопутствовал бы ряд случайностей: электроника могла не выдержать нагрузки, или краснокожий провалился бы в шахту.

Тем временем налетчики продолжали бестолковую пальбу. Рассчитывать, что аккумуляторы бластеров исчерпают заряд, было бессмысленно.

Блэйз висел на переборке, готовясь в любое мгновение спустить курок (или получить ранение, несовместимое с дальнейшей жизнедеятельностью). Краем глаза он заметил, что Волынщик начал некую активность. А именно держал переборку левой рукой, правой же достал из-за пояса бластер. Позиция обоих дальнобойщиков была весьма выгодна. Неплохой обзор — под углом к флибустьерам и их стальному щиту-зеркалу — и место в стороне от обстрела. Том поднял бластер и прицелился.

Луч срезал руку корсара в том самом месте, где заканчивался рукав скафандра, и где полагалось бы начаться перчатке. Но ее не было. А был лишь сустав, соединявший предплечье и кисть. Последняя-то и оказалась отделена с аккуратностью хирургического лазера. Грабитель беспомощно махал культей, рассеивая в невесомости алые шарики крови. Но бластер, пребывая в бесцельном полете, крутился по продольной оси и продолжал пускать лучи. Мертвый палец заблокировал спуск. Эдакое шоу, состоящее из отрезанной конечности (1 шт.) и боевого бластера (1 шт.), почти в домашних условиях.

Пират бился в конвульсиях. Другой, не удержав щит, опустил его на несколько дюймов. Одно мгновение — подарок Судьбы! — Троуп видел парочку единовременно. Первого проигнорировал, но в забрало второго на радостях всадил две пули сразу. Первая наверняка угодила промеж глаз. Обстрел прекратился.

В тот самый момент, когда охотник спускал курок, Макбраун едва не стал жертвой прискорбной случайности. Пальцы левой руки соскользнули с переборки, и долю секунды Волынщик находился в свободном полете. В чем ему не следовало сомневаться, так это в рефлексах Волка. Когтистая лапа схватила Тома за ногу с проворством атакующей кобры. И потянула назад.

Бластер продолжал стрельбу и вращение. Прискорбная случайность (случайности такого рода всегда нежелательны, что, впрочем, не мешает им происходить с мрачным постоянством, свойственным лишь закономерностям) заключалась в том, что один из импульсов оказался в том промежутке пространства-времени, где по нелепому стечению обстоятельств (предугаданной закономерности?) находилось горло метаморфа. Это произошло на глазах Громобоя.

Он отвернулся.

Выстрел. Четырехрукий лишился очередного пальца.

Вулф не отпустил товарища. Больше того, притянул его к переборке.

Блэйз промахнулся. Кусочек металла чиркнул рядом с рукой воющего Иного.

Усилие, предпринятое Волком, было слишком велико. Он дождался, пока Макбраун вцепится в переборку, после чего разжал хватку. И оказался без опоры. Мохнатое тело обмякло. Красные шарики кружились вокруг. Воздушный поток подхватил добычу и властно потащил к пробоине. Волынщик закричал.

Пуля оторвала красному здоровяку два пальца. Изувечены были три руки. Усилий четвертой не хватило, чтобы удерживать па весу тяжелое тело. Подхваченный неодолимой силой, Иной унесся в каюту, где царил космический холод.

Метаморф скользнул за угол.

И тут все стихло. Троупу казалось, будто он оглох, столь внезапно рев и свист сменились покоем. Окружающее замерло, вмороженное в невесомость.

Стрелок увидел в зеркальном щите «аэронавтов», что четырехрукий заткнул брешь своей широкой задницей. На какое-то время хватит. А там будет видно.

Оттолкнувшись от переборки, Громобой поплыл к Вулфу и притянул его к полу.

— Кэт, гравитацию.

Окружающее обрело естественный вес. Из лифтовой шахты донесся грохот.

Палуба притянула бесхозные трупы. С громким хлюпаньем появились лужи.

Блэйз осмотрел Волка. Рана была неглубока — луч не пронзил шею, а прошел по касательной. В аккурат под подбородком. И это было похоже... на второй рот. Уже виденный прежде. Троуп понимал, что шансов немного. Вернее, почти не осталось. Метаморф таращился слепыми бельмами в Вечность. Рана забулькала. Кровь стекала к затылку парой липких тропинок.

Подошел Томас. Его руки тряслись, лицо побледнело до мертвенной белизны.

— Это... я виноват. Из-за МЕНЯ...

— Чушь, — отмахнулся Громобой. — Ты не виноват. «Эй, стрелок», — услышал он. Сперва показалось, что услышал ушами. А затем понял, что слова прозвучали у него в голове. Вулф улыбался — клыки сверкали отраженным светом. Когтистая лапа неторопливо поднялась.

Блэйз ответил на рукопожатие, уже зная, что случится дальше. Перед глазами сверкнула белоснежная вспышка. Однако охотник видел не корабль, где тела покрывали палубу кошмарным ковром. Видение оказалось иным. Статичным и не столь... интерактивным. Как трехмерный фотоснимок.

Глянцевая карточка из фронтового альбома. Она запечатлела товарищей, боевых друзей, прошедших бок о бок огонь и воду. Это проступало в том, КАК они стояли, КАК, улыбаясь, глядели в камеру, которую сейчас заменял разум Троупа. Фигуры не двигались, хотя казались живыми. Лишь цвета были выдержаны в более холодной палитре. Не иначе, фокус времени, поработавшего над снимком, хранящимся не в альбоме, а в памяти Волка.

Громобой видел два десятка таких же метаморфов. Бойцы обнимали друг друга за плечи и скалили клыки в подобии улыбок. Каждый щеголял в черной униформе, напоминающей форму флотских инженеров. А в центре стоял человек. По крайней мере, он создавал впечатление ПРОСТОГО человека, хотя на самом деле им являться НЕ МОГ. Внешность обманчива, в данном случае эта истина приобретала новый смысл. Среднего роста, поджарый. Высокий лоб, широкие скулы, волевой подбородок. Уверенная улыбка. Серые глаза воплощали холод и глубину северного океана... Еще они обладали воистину магнетическим притяжением. Ни тепла, ни доброты.

Блэйз ЗНАЛ, что это Янус. Не оттого, что лицо соответствовало описанию, которое предоставил Дональдсон, повстречавший Многоликого на разграбленном лайнере.

Стрелок узнал врага с первого взгляда. И, как всегда, ошибиться не мог.

«Атрос-5, — раздался голос. — Да...»

Видение исчезло. Троуп вновь видел умирающего Вулфа. На снимке телепат стоял справа от Януса, через одного сородича. Смотрел в камеру карими глазами.

Рана булькнула, и когтистая лапа бессильно повисла.

Громобой поднялся на ноги, почти не замечая боли в бедре. К горлу подкатил комок. Он знал, что горизонт событий сократился до узкого луча. И аспидно-черная ось, на которой отныне вращалось все мироздание, была непоколебимо тверда.

Его личная темная башня.