За обедом мама стала рассказывать Марго о том, что уже слышала от Поля, о его табу.

– Представляешь? Его били до крови, если он изменял жене, били прутами.

– Какими прутами? – деловито поинтересовалась Марго.

– Это вроде ивы, только крепче, – быстро ответил Поль. Ему хотелось быстрее ответить на вопросы, чтобы этот разговор быстрее кончился. Но разговор не кончался.

– А кто тебя бил? – спросила Марго. – Назначали специальных исполнителей?

Поль мог бы ответить утвердительно, но почему-то теперь он не мог врать. И он ответил:

– Они не имели права меня бить, потому что я отец будущего короля. Меня била Соу-Най, моя жена.

– Соу-Най, – повторила Марго. – И ты не сопротивлялся?

– Меня связывали. Несколько мужчин. Привязывали к таким бревнам. Лелеп называется.

– И это на глазах всех жителей острова? – спросила Марго.

– Нет. Только жители Большой деревни. Им это было интересно. Как большой праздник.

Марго сказала:

– Прямо как на Гревской площади во времена Робеспьера.

У мамы болезненно исказилось лицо. А Марго, с улыбкой глядя на маму, сказала:

– А мне это нравится. Я бы сама хотела на это посмотреть.

– Вот они и смотрели, – мрачно сказал Поль. – И тоже смеялись.

Мама сказала:

– Последний раз это было двенадцать дней назад. Поль мне уже показывал рубцы на спине.

– А ну, покажи еще! – весело попросила Марго.

Поль мрачно продолжал доедать свой обед. А Марго пребывала в веселом настроении, продолжая обсуждать с мамой обычаи Маркизов. Когда Модестин подала чай с бисквитами, мама сказала:

– Марго, не думай, что жизнь на острове была для него романтикой. Ему приходилось переживать и трагедии. – Марго посерьезнела, глядя на маму. После паузы мама сказала: – Он мне рассказывал. У него была пятилетняя дочь. Коли-Тай. Ее съели акулы.

Марго выпрямилась на своем стуле, уставилась на Поля широко открытыми глазами. Мама стала излагать своими словами рассказ Поля о гибели Коли-Тай. Потом они все трое долго молчали.

– Как всё это ужасно, – сказала Марго. – Вот тебе и экзотика.

Полю захотелось исчерпать до конца все страшные воспоминания, чтобы уже не возвращаться к ним. Он сказал:

– У меня был еще один сын. Он умер, когда ему не было еще года.

– Отчего он умер? – упавшим голосом спросила Марго.

– Не знаю. Он был очень слабый. Он родился прежде времени. Это было в то время, когда Коли-Тай съели акулы, и Соу-Най родила раньше срока.

Воцарилось молчание. У мамы по лицу текли слезы, и она не вытирала лица. Дрожащим голосом она сказала:

– Это наказание. Это из-за меня. Всего этого могло не быть.

Марго вскочила с места, обняла сзади маму, прижалась щекой к ее щеке.

– Мама, не надо о гармонии, о балансе. Ты лучше всех на свете. Нам надо жить.

Ее голос тоже дрожал. Поль сжал зубы, чувствуя как подступают слезы. Мама стала вытирать лицо салфеткой. Она сказала:

– Марго, у тебя завтра опять экзамен.

– Это несерьезно, – быстро проговорила Марго. – С микроскопом. Определение живых клеток. Дополнение к сегодняшнему экзамену. – Она прошлась по столовой вокруг стола.

– Я хочу прогуляться.

– На улице уже темно, – заметила мама.

– Пойдем вместе.

– Нет, я не в состоянии гулять. Может быть, Поль пойдет с тобой?

Поль вскочил с места:

– Да, конечно.

Марго вздохнула.

– А всё же удобно иметь брата.

Она поцеловала маму, пошла в переднюю. Поль пошел за ней. Марго сняла с вешалки меховое манто. Мама, пришедшая в переднюю, сказала:

– Поль, подай Марго манто.

Поль хотел взять у Марго манто, но она не дала.

– Ты же не мой мальчик, а брат. Оденься сам. – Надевая перчатки, она говорила: – У моей подруги есть брат. Как-то при мне она попросила его подать ей пальто, а он сказал: – Не принцесса. Сама наденешь. – Такие у них отношения. Простые. И я завидовала ей. Я всем завидовала, у кого есть братья или сестры. А теперь у меня есть брат.

Она притянула к себе голову Поля, поцеловала в щеку.

– А куда ты его поведешь? – поинтересовалась мама.

– Как куда? – небрежно сказала Марго. – В места общего пользования, куда водят туристов. Нотр-Дам, Сена.

Марго не стала вызывать лифт, и они спустились по лестнице пешком. В вестибюле она вынула из сумки деньги, подала Полю.

– Если куда зайдем, будешь расплачиваться. Даме неприлично расплачиваться за кавалера. Ведь никто же не знает, что ты мой брат.

– Мне надо было взять деньги у мамы, – сказал Поль.

– Не надо, – возразила Марго. – А то она могла бы подумать, что мы пойдем в ночное кафе, от которых она в ужасе. А мы на самом деле туда пойдем.

Когда они вышли на улицу, Марго тут же побежала к останавливающемуся автобусу. Поль побежал за ней.

– У тебя есть мелочь? – спросила она, входя в автобус.

Поль вынул из кармана сдачу после кино. Марго отсчитала на его ладони мелочь, уплатила за билеты. В автобусе были свободные сиденья, но Марго сказала:

– Нам всего три остановки, – и остановилась у выходной двери. Они вышли, как она и обещала маме, у Нотр-Дама. Марго просунула руку под локоть Поля, и он тотчас согнул руку, давая ей на нее опереться.

– Как хорошо иметь брата, – сказала она с довольной улыбкой и тут же настороженно спросила: – Ты не возражаешь, что я так тебя адаптировала?

– Нисколько. Даже очень приятно, – ответил он, невольно расплываясь в улыбке. Ему действительно было приятно идти вот так под руку с Марго. Они остановились перед центральным порталом. На площади было много народу. Это были туристы, глазеющие на собор при ночном освещении.

– Это наш собор, – сказала Марго. – Мы ходим сюда с мамой на торжественные службы. – Поль знал, что почти все американцы протестанты.

– Ты католичка? – спросил он.

– Да. Предки моей матери были из Ирландии. А мой папа был протестант. Но он не был религиозен.

– Я помню, мои родители тоже были не религиозны.

– Я знаю. А теперь мама религиозна. – Марго испытующе посмотрела на Поля: – Как ты это воспринимаешь?

Поль помрачнел. Смерть Томаса. А через несколько дней сообщение о гибели мужа и сына. Слишком большое потрясение для такой женщины как мама. Человек сильный. Все может пережить. Поль, наконец, ответил:

– Я понимаю. Так должно было быть.

– Я так и знала, что ты все поймешь. А на Хатуту, была религия?

– Нет. Что-то вроде суеверий.

– Зайдем, – сказала она, и они вошли в собор.

Поль снял шляпу механическим, непроизвольным движением. Хотя здесь тоже было много глазеющих туристов, интерьер готического собора в тусклом освещении, приглушенный говор людей на фоне торжественной тишины произвели на Поля должное впечатление. При входе Марго опустила пальцы в каменную чашу, машинальным, почти небрежным жестом перекрестилась. Поль повторил все это за ней. Марго купила свечу. Свечи были разной величины. И цены были разные. Поль взял, как и Марго, свечу средней величины. Цена была написана: один франк. Поль сунул франк в медную прорезь. Марго повела его вперед, в правый придел. Здесь туристов не было, только несколько молящихся. Церковный служка серебряной палочкой очищал подсвечники от огарков. Горящих свечей было много, особенно у статуи Мадонны. Марго поставила зажженную свечу Мадонне. Поль тоже поставил свою свечу в освобожденный служкой подсвечник. Марго тихо сказала:

– Мама уже поставила сегодня свечу за твое возвращение.

При выходе из собора они опять перекрестились. Поль надел шляпу. Здесь, на площади, был опять шумный Париж. Они стали обходить собор. Узкая улица. Справа мрачные, черные в темноте, контрфорсы готического собора. Слева сплошные маленькие кафе, ярко освещенные, заполненные народом.

– Это ночные кафе, куда мы идем? – спросил Поль.

– Это неопытные туристы думают, что это ночные кафе, – небрежно сказала Марго. – Ночные кафе в Латинском квартале, или на Монмартре.

Они дошли до конца собора. По левую сторону кафе кончились. Это была плохо освещенная часть города. Поль не помнил этого места. В детстве он, вероятно, здесь бывал, только уже забыл. Откуда-то завоняло. Это было похоже на вонь от сточной канавы в Хатуту.

– Это мужская уборная, – весело сказала Марго, указывая на крохотное строение, скрытое соборной оградой. – Тебе не нужно в уборную?

– Нет.

– Жаль.

– Почему жаль? – непроизвольно улыбаясь спросил Поль.

– Я бы хотела, чтобы ты туда сходил, а потом рассказал, что там внутри.

Поль рассмеялся.

– Я и так могу сходить и все тебе рассказать.

– Мне с детства очень хотелось посмотреть, что там внутри. А знаешь, – и она ухватила его за локоть: – Сейчас уже ночь, там, наверное, никого нет. Ты сходи туда, посмотри, и если никого нет, позови меня. Я только посмотрю как там, и мы сразу выйдем.

Полю показалось это забавным. Он зашел за калитку в соборной ограде, спустился по темной узкой каменной лестнице в крохотную уборную, освещенную тусклой лампочкой. Уборная была предназначена только для ссанья. Дырок для сранья в бетонном полу не было. По правой стене были две железные ржавые перегородки. Ссать было положено в узкий бетонный желоб, стоя между этими перегородками. Однако все стены здесь, как и бетонный пол, были обоссаны. Резкая вонь обжигала носоглотку. Поль тотчас поднялся наверх, на воздух. Марго поджидала его в калитке.

– Никого нет, – сказал Поль. – Только тебе туда нельзя. Очень воняет.

– Это ничего, – сказала Марго. – Ты же был там и не умер.

И она стала спускаться по узкой лесенке. Поль последовал за ней. Спустившись в уборную, Марго внимательно огляделась, и они быстро поднялись наверх. На улице Марго весело сказала:

– Наконец, исполнилась мечта моего детства! – И со смехом пояснила: – Это было интересно. Мужчины все же крепкий народ. Не зря же они солдаты. Женщины скорее бы умерли, чем потерпели такую уборную. А мужчинам безразлично. – Она весело смотрела на Поля. – Спасибо. Ты показал мне то, чего я еще не видела. Теперь я покажу тебе то, чего ты не видел.

Они дошли до Марше Неф, перешли Сену по короткому мосту. От улицы Сен-Жак отходили узкие запутанные улочки, такие узкие, что не могла бы проехать даже маленькая машина. И повсюду были освещенные разноцветными лампочками кафе.

– Осядем здесь, – сказала Марго. – А то в Латинском квартале много скучных туристов. – Она остановилась у одного из кафе. – Имей ввиду: в кафе и ресторан кавалер входит первым, как бы расчищая своей даме дорогу. Валяй, расчищай.

Поль вошел в низкую стеклянную дверь, за которой следовали несколько ступеней вниз. Они спустились в полуподвальное помещение с низким потолком. Это было довольно обширное помещение со множеством столиков, за которыми сидели посетители. Над столиками висели лампочки в оранжевых абажурах, так что все помещение было в оранжевом полумраке. В дальнем углу была маленькая эстрада, на которой сидели несколько музыкантов, аккомпанирующих певице с глубоким декольте и низким голосом. Поль огляделся, ища глазами свободный столик. Боковым зрением он увидел, как Марго, остановившаяся чуть позади него, кому-то махнула рукой. В ответ ей помахал седой мужчина от углового столика. Он был с блондинкой в меховой пелерине. Марго тихо сказала:

– Это родители моей подруги. Придется к ним подойти.

И она направилась к их столику. Поль последовал за ней.

– Мы уже уходим. Можете занять наш столик, – сказал седой мужчина, когда они подошли. И он приставил к столику свободный стул, старинный, с двумя шишками над высокой спинкой.

– Добрый вечер, – сказала Марго, снимая манто и перебрасывая его через спинку стула. – Здесь удобные стулья, можно вешать на них тряпки. – Она бесцеремонным жестом сняла с Поля шляпу, повесила на шишку стула. – Познакомьтесь. Поль. Мой брат. Мадам и мсье Лессар. Родители моей подруги Адриены. Ты с ней скоро познакомишься. – Поль наклонил голову. Мсье Лессар протянул руку.

– Приятно познакомиться.

Они пожали руки. Мадам Лессар, сияя улыбкой, сказала:

– Мы уже читали о вас в газетах.

– Минуш, не сочиняй, – поправил ее мсье Лессар. – Ты не читаешь газет. О Поле ты слышала от Адриены. – Мадам Лессар, нисколько не смущенная замечанием мужа, все так же сияя улыбкой, сказала:

– Мсье, вам удивительно идет южный загар. Вам каждое лето следует проводить в Полинезии.

Они поднялись от столика, попрощались, ушли. Глубоко декольтированная официантка в очень коротком, почти как набедренная повязка, платье очистила стол и тут же стала принимать заказ. Они заказали креветки, ликер, шоколад со взбитыми сливками. Поль осматривался по сторонам. Рядом за двумя составленными столиками сидела веселая компания молодых людей. Один из них обнимал за плечи девушку, а та с увлечением слушала рассказ другого мужчины. Очевидно, это была какая-то веселая история, потому что вся компания вдруг расхохоталась. Марго небрежно заметила:

– Этот анекдот я слышала еще в последнем классе школы. А для них это ново. Никакой информационной интеграции. – Певица на эстраде зкончила свою песню. Кое-кто поаплодировал. Марго снова отметила: – Теперь все эстрадные певицы поют хриплым баритоном: Эдит Пиаф, Марлен Дитрих. Первой начала Зара Леандр. Еще при Гитлере.

Поль спросил:

– Это красиво, когда женщина поет баритоном?

– Это модно. Тебе надо сходить на концерт Эдит Пиаф. – Официантка принесла заказ, стала составлять с подноса тарелки, рюмки. Марго продолжала: – Тебе это нужно. Я дам тебе прослушать ее пластинку. Эстрада теперь играет большую роль в парижской жизни.

Официантка ушла с подносом. Поль невольно проводил ее взглядом: не видны ли голые бедра из-под ее короткого платья. Не видны. Вероятно, чулки доходили до самого паха. Марго перехватила его взгляд, отметила, как бы соглашаясь с ним:

– Красивые ножки. Полные.

Это почему-то смутило Поля. Пожалуй, впервые в жизни его смутили слова девушки. Следовало в ответ сказать комплимент вроде «у тебя ножки красивее». Но Поль просто не знал, какие ноги у Марго, хотя платье у нее было, как и у всех девушек, до колен. Она настолько поглощала его внимание, что ему не приходило в голову оценить ее внешность. А Марго тем же тоном продолжала:

– А серьезная музыка после войны стала, наоборот, менее популярна. Сейчас в моде домоцартовская музыка. По моему это признак деградации. Ты на острове ел креветки?

– Ел.

– Как ты их там добывал?

– В основном там этим занимались дети. – Поль украдкой следил, как Марго ест, как держит вилку, стараясь во всем ей подражать.

– Налей мне ликеру, – сказала она. Когда он наливал в рюмки ликер, она заметила: – Ты должен был сделать это сразу после ухода официантки. Тебя не раздражает, что я тебя учу?

– Нет, наоборот, – тотчас заверил Поль. – Мне это нужно. – Марго широко улыбнулась:

– А мне нравится такая роль – учить брата, как жить в Париже. Когда ты впервые попробовал ликер?

– На корабле.

– А другие напитки ты пробовал?

– Да. Красное вино, белое, коньяк. Они невкусные. – Марго смотрела на него с улыбкой.

– К сожалению, я не могу привить тебе вкуса к алкоголю. В отношении вин я такая же неопытная дура, как ты.

Музыканты заиграл фокстрот. На открытое пространство перед эстрадой вышло несколько танцующих пар. Некоторые танцевали прижимаясь друг к другу, почти не сходя с места. Поль обратил внимание на одну такую пару. Это были юноша с длинными, зачесанными назад волосами и худая девушка с очень хитрым лицом. В танце он крепко держал ее одной рукой за талию, другой за плечо, а девушка обняла его обеими руками за шею. Слева от Поля за столиком сидели две красивые дамы. Он уже давно обратил на них внимание. Обе они резко отличались от остальных посетителей своим безукоризненно элегантным видом, и Поль решил, что это две аристократки из высшего света, зашедшие в ночное кафе из чисто женского любопытства. К ним подошел элегантный, лет около сорока, мужчина, пригласил одну из них на танец. Она улыбнулась и после некоторой паузы поднялась с места. Они ушли на танцевальную площадку. Другая дама с насмешливым выражением лица достала из сумки сигареты, закурила. Тут она встретилась взглядом с Полем и улыбнулась. У нее была красивая улыбка. Марго, вроде бы, и не смотревшая в ее сторону, но все подмечавшая, сказала пониженным голосом:

– Это дорогая проститутка. У тебя с собой нет столько денег.

И Поль опять смутился.

– А я и не собирался… – и он не знал, как дальше закончить фразу.

– Еще бы ты и собирался, – сказала она насмешливо. – И это при своей сестре, которую ты завел в ночное кафе. Что бы сказала мама, если бы узнала, куда ты меня водишь, и что здесь вокруг происходит!

И она рассмеялась. Поль улыбался. Ему нравилось, как она шутит. Горячий шоколад со взбитыми сливками в широких чашках, который принесла официантка, оказался потрясающе вкусным, гораздо вкусней, чем дома и на корабле. После второй рюмки ликера Поль почувствовал себя настолько смелым, что спросил:

– А что значит дорогая? Больше двадцати франков?

Марго пожала плечами:

– Раза в три или в четыре. А может и в пять раз. В зависимости от того, как она определит твою практичность.

Что-то такое было в ее тоне, что заставило Поля переменить тему разговора.

– А что ты сегодня играла на пианино?

– Гайдна.

– Это домоцартовская музыка?

– По степени старинности он считается наряду с Моцартом.

Она достала из сумки сигареты, закурила. Музыканты заиграли танго. К Полю подошел молодой, лет на пять старше Поля, мужчина в официальном парижском костюме, наклонив голову тихо сказал:

– Мсье, разрешите пригласить вашу даму на тур танго.

– Нет, – возразил Поль. – Я сам буду с ней танцевать.

Мужчина извинился, отошел. Марго серьезно спросила:

– А ты танцуешь танго?

– Да. На корабле научился.

– Я смотрю, на корабле ты освоил современный Париж, еще не видя его.

Послышались возбужденные пьяные голоса. Мужчины за дальними столиками громко спорили. Двое из них вскочили на ноги. Один из них – мужчина лет тридцати, другой – длинноволосый юноша, которого Поль заметил танцующим с худой девушкой. Спор был явно не из-за худой девушки, а из-за блондинки, сидевшей между мужчинами. Юноша вплотную приблизился к мужчине, а тот схватил юношу за горло. Юноша ударил мужчину кулаком. – Раздался женский визг: – Эдуард! – Мужчина был шире и явно сильней юноши, но юноша, вероятно, хорошо знал приемы бокса. Это было интересно. Поль сделал движение подняться, чтобы вмешаться в драку, но Марго спокойным голосом предупредила:

– Не вмешивайся. У тебя еще нет паспорта.

И Поль сразу понял: без паспорта, документа, подтверждающего гражданство цивилизованной страны, все табу. И поступление в университет, и право иметь деньги в банке, и драка – все табу. К дерущимся подошел широкоплечий лысоватый мужчина, профессиональным движением выкрутил назад руки юноше. Полю стало ясно, что это служащий кафе, предназначенный для таких случаев. Блондинка, из-за которой началась драка, по-прежнему сидела с надменным видом. Марго, тоже заинтересованная инцидентом, сказала:

– Поль, пока там торчит вышибала, пригласи эту блондинку на танго. Это разрядит обстановку.

Поль тут же поднялся, пошел к скандалящей группе. Оглянувшись на ходу, он увидел, что Марго заинтересованно следит за ним. В кафе стало тесно. Свободных столиков уже не было. Лавируя между сидящими людьми, Поль подошел к блондинке, наклонил голову. Она смерила его надменным взглядом.

– Мадемуазель, разрешите пригласить вас на тур танго.

Не меняя надменного выражения лица, блондинка встала, и они прошли на танцевальную площадку. Здесь было тесно, и танцевать можно было только короткими шагами. Поль уже с прощального вечера на корабле знал счет шагов танго: раз, два, три, пауза, раз, пауза, два, пауза. Блондинка прижалась к нему, и это оправдывалось теснотой. То и дело их задевали другие танцующие пары. Она сказала:

– Меня зовут Лизетт. Ваше имя, мсье?

– Антуан, – не задумываясь ответил Поль и добавил: – Приятно познакомиться.

– Тур танго это еще не повод для знакомства. Впрочем, поскольку мы знаем имена… Туан, где вы так загорели?

– В Испании.

Она продолжала прижиматься к нему, и Поль почувствовал, как его член начал твердеть. Но теперь это было табу, поскольку там, за столиком сидела Марго. Яркие лампы, освещавшие эстраду, мешали разглядеть ее, сидевшую в оранжевом полумраке. Но Марго могла наблюдать за ним из этого полумрака. Поль нечаянно наступил на ногу партнерши.

– Пршу прощения, Лизетт.

– Я вижу, вы еще неопытный танцор. Но я прощаю вас, Таун, – сказала она с улыбкой.

Иногда, делая плавный шаг, она заводила ногу между его ног. У нее было мягкое бедро, и его член продолжал твердеть. Лизетт это почувствовала, прижалась к нему животом.

– Здесь очень тесно, – сказала она. – Я предпочитаю кафе на Сен-Мишель. Там просторнее.

Поль повторил фразу Марго:

– Там много скучных туристов.

– Понимаю, – с улыбкой сказала Лизетт. – Вы не хотите оставить свою студентку.

– Почему вы думаете, что она студентка?

– Это сразу видно. Сорбонна. Или вы этого не знали?

– Знал. Она моя сестра.

– Так вот почему вы с ней не танцуете! Это меняет положение вещей. Ее действительно нельзя здесь оставлять одну.

Она продолжала улыбаться, его член продолжал через брюки упираться в ее живот. Танго закончилось. Поль одернул свитер, так чтобы он закрыл оттопырившиеся спереди брюки, и проводил Лизетт до ее столика. Конфликт между мужчиной и юношей был, очевидно, улажен. Поль вернулся на свое место. На эстраду опять вышла певица. Теперь она была в длинном бисерном платье с разрезом почти до пояса. Она запела под аккомпанимент аккордеона и ударника. Марго сказала:

– Это песня из репертуара Эдит Пиаф. Эдит может подать на нее в суд за нарушение прав на исполнение.

Поль сказал:

– Еще одно табу.

Марго деловито отметила:

– Хорошее слово. Емкое. Культура Полинезии имеет свои преимущества. – Она помахала рукой официантке, спросила ее: – У вас есть мороженое?

– Есть.

– Мне лимонного. А тебе? – обратилась она к Полю.

– Мне тоже.

– А ему, – она обратилась к официантке: – Вишневого. – Когда официантка ушла, Марго сказала: – Врет. У них нет мороженого. Она пошлет пацана в соседнее кафе за мороженым.

Поль налил в рюмки ликер. Марго мало пила и ела. Под действием ликера Поль стал красноречив. Не задумываясь о правильных оборотах речи, он рассказывал об охоте на коз и морских свиней и тут же выложил теорию Роже о диких козах. Коз на острова Океании завезли в девятнадцатом веке в дополнение к свиноводству. На Таити и Нуку-Хива они сразу перевелись. А вот на Хатуту они сохранились, вероятно, оберегаемые табу на пузатых коз и козлят. Марго слушала с интересом, и он с оживлением рассказывал ей о состязаниях на бревне, о Тибу-Тове, о художнике Туа-По. Когда они ели мороженое, – она попробовала его вишнегого, а он ее лимонного, – драчливая компания направилась к выходу. Лизетт, проходя мимо их столика, сказала:

– Доброй ночи, Туан, – и улыбнулась Марго.

– Это как же она тебя назвала? – с улыбкой спросила Марго.

– Я сказал ей, что меня зовут Антуан.

– Какой хитрый! – рассмеялась Марго. – Не смотри, что с Маркизов!

Музыканты опять заиграли танго. Освободившиеся столики драчливой компании тут же заняла другая компания, явно хулиганского вида. Две дорогие проститутки ушли с обретенными кавалерами. Их место заняла странно одетая пара.

– Пара явно богемного вида, – определила Марго и тут же пояснила, что такое богема. – Поль, пошли танцевать танго, а то меня опять кто-нибудь пригласит, а ты будешь хамить и доведешь до драки.

Они вышли на танцевальную площадку. Танцующих теперь было меньше. Марго положила руку на его плечо. Он повел ее в ритме танго, лавируя между танцующими парами. Она легко танцевала и, даже когда он сбивался с ритма, не теряла легкости шагов. Держа осторожно руку на ее лопатке, он интуитивно чувствовал, что у нее тонкая талия и стройные ноги, хотя не видел их. Танго скоро кончилось, и сразу ударила барабанная дробь. Музыканты стали играть что-то громкое и ритмичное. Некоторые танцующие ухватили друг друга за предплечья, стали делать подпрыгивающие движения то на одной, то на другой ноге.

– Буги-вуги! – весело сказала Марго и положила руки на плечи Поля. Он ухватил ее за плечи и, подражая окружающим, стал танцевать с ней какой-то дикий танец, о котором до сих пор не имел понятия. Два подпрыгиваня на одной ноге, а потом на другой, причем основной ритм проделывала та нога, которая была поднята вверх. У некоторых женщин это получалось тяжело и неуклюже, у Марго эти движения были легкими, порхающими. Вероятно, это был модный танец, потому что площадка сразу тесно заполнилась танцующими. Некоторые пары танцевали между столиками. Когда после танца они сели на свои места, Марго стала возбужденно объяснять:

– Буги-вуги – новый американский танец. После войны в моду вошло все американское. Этим летом я была в Америке. Там понятия не имеют, что такое буги-вуги. Так что в Париже модно все американское, даже такое, о чем сами американцы не имеют представления.

Щеки Марго зарумянились, как у разыгравшихся детей. И еще такой румянец был у девушек с цветных американских реклам. Контигент в кафе изменился. Многие посетители имели явно хулиганский вид. Широкоплечий вышибала теперь уже постоянно дежурил у двери. При выходе из кафе перед Марго остановился молодой мужчина с запавшими щеками, загородив ей выход и глядя ей в лицо.

– Мадемуазель, – проговорил он тихим пьяным голосом.

Но Поль тут же встал перед ним вплотную. Ему очень захотелось драться, и он уже ухватил рукой ворот мужчины вместе с узлом галстука. Но Марго тут же сзади обняла его за плечи и вытолкала на улицу. Когда они шли через мост, Поль вскочил на парапет, пошел по нему балансируя. С одной стороны далеко внизу была черная Сена, с другой стороны тревожное лицо Марго. Она шла рядом с парапетом, готовая ухватить Поля за край плаща. Он спрыгнул на мостовую. Марго ухватила его за локоть, сказала озабоченно:

– Королевство Хатуту.

На улицах народу уже не было, хотя в многочисленных кафе на Сите сидели еще люди. Это был ночной Париж, которого Поль еще никогда не видел. На улице Арколь Марго, увидев свободное такси, выбежала на середину мостовой, и они приехали домой на такси. В передней их встретила мама.

– Где вы так долго были?

– В ночном кафе! – с вызовом сказала Марго. – Там были хулиганы, проститутки и драки. Мы танцевали буги-вуги. Убийственный кайф, – и пониженным тоном пояснила: – Ему это было нужно.

Мама понимающе кивнула, поцеловала Марго, потом поцеловала Поля.

Утром проснулся Поль оттого, что очень хотелось ссать. Он выскочил из-под теплого одеяла и встал под холодный душ, чтобы опал как всегда стоящий по утрам член и можно было поссать. Надев чистое белье, он тщательно побрился и еще долго рассматривал себя в зеркале. Потом он надел рубашку, аккуратно повязал галстук, надел парижский костюм и снова оглядел себя в зеркале. Красиво. Но тут он вспомнил слова Марго о том, что свитера ему идут. Он тут же снял пиджак и галстук, надел мохнатый свитер. Вчера в кафе несколько молодых мужчин были, как и он, в свитерах. Значит, это было модно у молодежи. В столовой Модестин расставляла на столе чашки. Поль прошел в гостиную, машинально присел к пианино, заиграл «Норвежский танец» Грига. Вошла мама. Глаза ее сияли восторгом.

– Поль! Ты не забыл «Норвежский танец»! – Она обняла его сзади, поцеловала. – А ведь как ты сопротивлялся в детстве урокам музыки!

– Я его заново выучил на корабле, – объяснил Поль.

Появившаяся в дверях Марго сказала:

– Я вижу, ты уже всему научился на корабле. Может быть, тебе и не надо поступать в университет?

На завтрак был только кофе с круассонами. Так завтракают в Париже. Когда все съели по своему круассону, Поль попросил Модестин еще два круассона и сам долил себе кофе из кофейника. Мама с улыбкой смотрела на Поля. Марго пояснила ее улыбку:

– Мальчик вырос, теперь он мужчина, ему надо больше кушать.

Марго нужно было в университет к десяти часам. Они договорились, что она встретит его в три часа у входа в старое здание Сорбонны, где был деканат факультета. Сразу после завтрака Поль отправился с мамой в полицию получать паспорт, а Марго осталась просмотреть свои конспекты перед экзаменом. После полиции они зашли в банк, почти напротив их дома, где мама открыла на имя Поля его собственный счет. Пять тысяч франков. Поль в своей комнате положил паспорт и банковскую книжку в письменный стол, предварительно их рассмотрев. Фотография на паспорте показалась ему красивой, хотя на черно-белой фотографии не виден был цвет глаз, и они казались почти белыми на фоне загорелого лица. Поль сказал маме, что хочет прогуляться, и вышел в переднюю.

– Без плаща? – спросила мама.

– Я хочу пробежаться.

Мама с сомнением покачала головой, но ничего не сказала. Выбежав из парадной, Поль побежал к площади Бастилии. Холодный ветер дул в лицо. Пешеходы недоуменно оглядывались на него. Обежав колонну Третьего Июля, Поль побежал обратно. Пробежав мимо своего дома, он перешел на шаг. Миновав Отель де Виль, он снова побежал. От Шатле он машинально, не отдавая себе отчета, свернул на Сан-Дени. У знакомой ему обшарпанной низкой парадной стояла девушка с ярко до черноты накрашенными губами. Поль невольно замедлил шаг. Девушка улыбнулась ему. Но тут его взгляд привлекла бродячая кошка. Двенадцать лет он не видел кошек. Остановившись, он завороженно смотрел на это изящное хищное существо. Сделав несколько шагов, кошка замерла, настороженно глядя направо, потом сделала еще несколько быстрых шагов и снова замерла, глядя направо. А направо ничего особенного не было. Очевидно, кошки видели то, чего не мог видеть человек.

– Добрый день, мсье, – раздался приятный мелодичный голос.

Поль обернулся. Девушка продолжала стоять у парадной, глядя на него с улыбкой. Поль осмотрел ее. Потертое пальто и модная шляпка. Ноги кривоваты. Голос ее был явно красивей, чем она сама. И тут же сзади раздался уже знакомый голос:

– Добрый день, Антуан.

Поль повернулся. Это была Матиль.

– Добрый день, Матиль, – ответил он.

– Туан, ты меня искал? – и она фамильярно взяла его под руку, давая понять молодой девушке, что по старому знакомству имеет на него больше прав. И девушка отступила, давая пройти им в парадную. Поль еще на некоторое время задержался, ища глазами кошку. Но кошка уже убежала, и он последовал за Матиль. На этот раз они поднялись только на второй этаж. Отпирая свежепокрашенную дверь, Матиль сказала:

– Эта комната дороже. За нее хозяин действительно берет десять франков.

Поль знал, что в правом кармане его брюк было двадцать франков, а в левом два по десять, пять и еще мелочь. Остальные франки и доллары он оставил дома в письменном столе. На всякий случай он спросил:

– А тебе опять двадцать франков? У меня нет с собой столько.

Обняв его за талию, она интимным голосом сказала:

– Только пятнадцать, поскольку ты у меня постоянный клиент, да еще и красивый мальчик. И десять за комнату. Всего двадцать пять. – и уже совсем тихим голосом кокетливо добавила: – Но только один раз.

Комната действительно была лучше прежней. На окне, выходящем на улицу, тюлевая занавеска, старинный, очень потертый исцарапанный стол с такими же старинными стульями, высокий, относительно новый шкаф с зеркалом. Кровать напроив шкафа. Поль понял, что это для того, чтобы видеть себя во время полового акта в зеркале. Поль уже слышал от Антуана, что клиенты требуют от проституток зеркало у кровати. Матиль сняла пальто, повесила на стойку-вешалку у дверей. В комнате было еще две двери. Поль заглянул в одну дверь. Это была уборная с душем.

– За душ надо платить отдельно, – предупредила Матиль.

Поль сказал:

– У меня нет для этого денег.

Не следовало показывать, что он располагает большими средствами. Он вынул из правого кармана двадцать франков, затем из левого кармана еще пять франков. Было забавно наблюдать, как Матиль, раздеваясь, украдкой подмечает из каких карманов и сколько он достает деньги. А потом забавно было наблюдать совокупление в зеркале.

Выйдя на улицу, Поль вскочил на парапет фонтана Невинных, пробежался по парапету вокруг фонтана и побежал по спуску вниз к Риволи. В три часа он должен встретиться с Марго. Она будет ждать его на углу Жак у Сорбонны. Когда он вошел в гостиную, мама спросила:

– Где ты так долго гулял?

– Я бегал, – коротко ответил Поль.

– Соседка по этажу сказала, что видела тебя бегущем по улице.

– Ну и что? Я привык много бегать.

– Звонила по телефону Марго, хотела напомнить, что будет тебя ждать у Сорбонны.

Поль быстро прошел в свою комнату, разделся, встал под душ, после чего надел чистое белье. Парижский костюм он не стал надевать. Марго сказала, что это не студенческая одежда. Свитер и модные брюки. Модестин подала второй завтрак – тушеное мясо с картошкой. За завтраком мама сказала:

– Я наняла тебе четырех преподавателей: по французскому, английскому, математике и биологии. Ты готов начать занятия сразу после Рождества?

– Готов.

– Во время рождественских каникул они должны подготовить тебя к тому, что ты услышишь на лекциях в университете, как мы с тобой уже договорились.

– Да, мама.

– Марго уже два года учится в университете. Ты предствляешь себе уровень ее знаний?

Поль представлял.

– Я дойду до этого уровня, – ответил он твердо.

Мама смотрела на него серьезно. Она все еще продолжала изучать его. Когда они доедали вишневое желе, очень вкусное, мама сказала:

– Открой рот, покажи зубы. – Поль с ухмылкой разинул рот. – Хорошие зубы. – заключила мама. – На Маркизах такие условия, что дантисты не требуются.

Она улыбалась, не сводя с Поля глаз. Поль посмотрел на свои черные часы. Они уже не казались ему такими красивыми, потому что он видел маленькие квадратные часы на запястье Марго. Было два часа. Через час он должен быть у входа в Сорбонну. Мама заметила:

– Часы надо другие. Марго сказала, что после университета вы пройдетесь по магазинам купить тебе что-нибудь из молодежной одежды.

Она дала Полю деньги. Он пересчитал. Шестьсот франков.

Без четверти три он уже был на улице Сен-Жак. Он остановился у монастырской решетки Клуни. Отсюда хорошо был виден главный вход здания. Без пяти три стали выходить студенты – девушки и юноши. У всех были папки или портфели. Один из студентов был негроид, вероятно, алжирец. Две девушки, держащиеся рядом, были монголоидками, не то японки, не то китаянки. Марго среди этой молодежи не было. Поль смотрел то на часы, то на портал входа. В три часа вышла еще одна группа студентов. Здесь Марго тоже не было. Поль решил, что если через пять минут Марго не появится, он войдет в здание и спросит какого-нибудь студента, как ее разыскать. В этот момент из здания вышли еще несколько студентов. Среди них была Марго. Рядом с ней была девушка-брюнетка и еще двое юношей. Поль пошел к ним. Марго издали махнула ему рукой, и они все уставились на Поля. Марго представила:

– Поль. Мой брат. Адриена. Я вчера познакомила тебя с ее родителями. – Девушка-брюнетка протянула ему руку. Даме при знакомстве положено целовать руку, но Поль уже знал, что среди студентов это не принято, тем более, после войны и, тем более, что Адриена была младше его. Они пожали руки, и при этом Адриена с вызовом смотрела ему в глаза. Все красивые девушки так смотрят на мужчин, уверенные в своей неотразимости. Это Поль знал еще на Хатуту. Адриена была красивой.

– Приятно познакомиться, – сказала она. – Слышала о вас от Марго и читала статью о вас в сегодняшней газете. – Поль молчал. Он ничего не знал о статье. Марго пояснила:

– В сегодняшей «Фигаро» статья о тебе. И твой снимок из тех, что вчера делали в мэрии. Паспорт получил?

– Получил.

– Покажи.

– Не веришь? – спросил с улыбкой Поль, протягивая ей паспорт. Она раскрыла паспорт и воскликнула:

– Вот это да! Тот же снимок, что и в «Фигаро»! В деканате будешь предъявлять паспорт вместе с газетой. – Она показала раскрытый паспорт Адриене. Двое юношей тоже нагло заглянули в паспорт. Полю сразу захотелось взять их за шивороты и стукнуть лбами. Тот из них, который был менее противный, сказал:

– В «Фигаро» снимок крупнее. – Марго сунула паспорт в свою сумку, напоминающую по форме студенческую папку, и сказала:

– Там у меня другие твои документы, которые мама дала, – и обратилась к Адриене: – Сталкиваемся в Шатле?

– Точка, – отозвалась Адриена. Марго кивнула двум юношам, взяла за локоть Поля, повела его в вестибюль. Когда они поднимались по широкой лестнице, Марго сказала:

– Ты знаешь, что мама уже говорила о тебе в деканате?

– Знаю.

– Я сегодня тоже говорила. Они знают твою историю. Я дала понять декану, что если он не последняя свинья, он ввиду исключительности твоего положения зачислит тебя с начала семестра без каких-либо экзаменов. – Декан, моложавый седой мужчина с лысиной, оказался не последней свиньей, и после длительных, как и в мэрии, оформлений Поль вышел из секретариата с расписанием лекций в кармане. Марго спросила:

– А правда, Адриена красивая?

– Правда.

– Она похожа на своих родителей. Ты заметил?

– Нет. Ее мать блондинка.

– Крашеная. Неужели ты не понял? – Как и было запланировано, они поехали по магазинам. В универмаге «Самаритэн» Поль купил ботинки со скругленными носками на очень толстой подошве. Они казались ему громоздкими, но Марго сказала, что у молодежи это модно. Затем они купили дорогое пальто с острыми подложными плечами и широким поясом.

– Милитаристский стиль, – пояснила Марго. – Теперь все мальчики такие носят. – На улице Поль видел такие пальто далеко не на всех мальчиках, но у молодежи это, повидимому, престижно. Затем они купили Полю новые часы. Квадратные. Затем последовали модные брюки и замшевая куртка. Все это приходилось мерить. Марго поучала:

– Самые эффектные вещи они надевают на манекены. Если в чем сомневаешься, покупай с манекенов. – Манекены были из толстой черной проволоки и совсем не походили на манекены, которые Поль видел в детстве. В дорогом магазине на правобережной Сен-Жак Поль купил красивый яркий шарф и американскую меховую шапку со свисающим пушистым хвостом.

– Это оригинально, – сказала Марго. – И тебе идет. – В дамском магазине Марго купила себе новое вечернее платье – без примерки. – Это к сегодняшнему концерту, – пояснила она. – В Шатле.

Поль вспомнил, как она упомянула Шатле в коротком разговоре со своей подругой Адриеной.

– Ты пойдешь туда с Адриеной? – спросил он.

– Да. Она будет там со своим мальчиком. А я со своим.

– Это с каким мальчиком? – непроизвольно быстро спросил Поль.

– Я тебя с ним познакомлю, – небрежно сказала Марго. – Он заедет за мной перед концертом.

– А что это за концерт?

– «Дон Жуан» Моцарта в концертном исполнении. – Поль помрачнел и не мог этого скрыть. А у Марго был беспечный и даже довольный вид. Взяв его за локоть, она сказала: – Тебе это было бы скучно, но ты это скоро освоишь. Ты быстро схватываешь. А правда, Адриена красивая?

Домой они вернулись на такси. Мама спросила:

– Что с университетом?

– Все в порядке, – тут же ответила Марго. – Он сдал все вступительные экзамены.

– Какие экзамены? – серьезно спросила мама, хотя было явно, что Марго шутит.

– По гинекологии и ядерной физике. И его сразу приняли на все факультеты.

Мама, наконец, улыбнулась, и Марго выложила из сумки все документы Поля.

– Поздравляю, – и мама поцеловала Поля. Она, конечно же, заставила его примерить все, что он купил, и все это одобрила.

– Тебе легко покупать, – сказала она. – У тебя стандартная фигура.

За обедом заговорили о статье в газете. Оказывается, мама ее уже прочла. Поль тоже прочел, не найдя в ней ничего нового. Однако, увеличенный снимок ему понравился. Он еще не усвоил значимости публикаций в прессе, и статья оставила его равнодушным. Потом заговорили о Моцарте, которого Марго предстояло слушать с каким-то еще мальчиком. Мама сказала:

– Я читала в записках одного русского композитора, что Моцарт это рубеж эпох.

– Какого композитора? – деловито поинтересовалась Марго.

– Римского-Корсакова. Он пишет, что домоцартовская музыка это музыка не нашего звукосозерцания. И когда люди, прослушав Вивальди или Монтеверди, утверждают, что получили от этого удовольствие, то они лгут и лгут.

– Смелое высказывание, – серьезно заметила Марго.

– А по моему несерьезное, – возразила мама. – Музыка каждого периода имеет свое очарование

Поль рассеянно слушал и все думал о мальчике, с которым ему сегодня предстояло познакомиться. На улице он много видел влюбленных или флиртующих пар. Молодые мужчины шли с девушками за руку, или в обнимку, или просто рядом. Но в его сознании никак не укладывалось, что на месте какой-нибудь из этих девушек может быть Марго. За час до концерта Марго ушла к себе переодеваться. Она вышла в гостиную в длинном, умеренно декольтированном платье бордового цвета, которое покупала сегодня вместе с Полем. Мама сказала:

– По моему, этот цвет тебе не идет, – на что Марго резонно ответила:

– Надо же, хоть иногда, надеть что-нибудь такое, что не идет. Поль, скажи теперь ты какую-нибудь коментарь, – и она с угловатой грацией подростка сделала перед ним пируэт.

– Красивое платье, – серьезно сказал Поль, впервые по мужски оглядев Марго и осознав, что она сама по себе красива, красива своей обыкновенностью.

– Вот видишь, мама! – весело воскликнула Марго. – Оказывается, ты ничего не понимаешь.

И она поцеловала маму в щеку, а потом так же поцеловала Поля. В передней звякнул звонок. Модестин открыла.

– На этот раз не опоздал, – отметила Марго.

И в гостиную вошел ее так называемый мальчик. Это был молодой мужчина, года на два-на три старше Поля, среднего роста шатен с запавшими, непонятного цвета глазами в смокинге и галстуке бабочкой. В руке у него был небольшой букет.

– Добрый вечер, – сказал он и подал букет маме. Она протянула ему руку, которую он поцеловал. Очень галантно. Мама с улыбкой сказала:

– Цветы, конечно, предназначаются Марго.

– Конечно, мне, – весело подтвердила Марго, беря у мамы букет, и небрежно похвалила: – Красивые цветы. – Полю почему-то все это не понравилось, хотя хороший тон соблюдался. Марго, глядя на Поля, представила: – Оскар, – а затем, на Оскара: – Поль. Мой брат. – Оскар и Поль пожали руки. Оскар сказал с улыбкой:

– Очень приятно. Я уже прочел о вас статью. – Полю тоже пришлось улыбнуться, и он ответил:

– Благодарю за внимание.

Марго через столовую направилась в кухню, Оскар за ней. Поль пошел за ними. Марго положила цветы на кухонный стол, отобрала три розы, подрезала кухонным ножом черенки, остальные цветы сунула в мусорное ведро. Это Полю уже немного понравилось. Оскар снисходительно улыбался. Вернувшись в гостиную, Марго сунула розы в вазу на столе, где были уже другие цветы. При этом она не переставала говорить.

– Зимой красивые розы не везде бывают. А если и бывают, то уже мертвые. Знаете почему? Когда они подморожены, в магазине их ставят в кипяток, – садисты, – и они сразу приобретают свежий вид, но потом быстро увядают. А эти три еще живые, не успели попасть в кипяток. Мама, положи в воду аспирин. Может быть, они еще дня три простоят. Оскар, у нас какие места?

– Первый ряд балкона.

– Значит, будет душно. Боа можно не брать.

Когда в передней Оскар подавал Марго ее манто, она встретилась взглядом с Полем и подмигнула ему. Это она напоминала свои слова о том, что пальто девушке должен подавать мальчик, а не брат. А потом Оскар обменялся с ней английскими фразами. Поль подзабыл английский, однако понял, что речь шла о погоде и о целесообразности захватить зонтик. Марго сняла с вешалки зонтик, но тут же раздумала и повесила обратно. Когда они вышли, Поль сразу ушел к себе в комнату. Ему не хотелось, чтобы мама видела выражение его лица, которое, он знал, было мрачным. Захотелось пойти на улицу. Сняв толстый лохматый свитер, он надел замшевую куртку с кожаной кокеткой, которую купил, как посоветовала Марго, с манекена в «Самаритэне», затем надел новые, на очень толстой подошве ботинки. Ему хотелось быть одетым по последней молодежной моде. В передней он надел новое пальто с острыми плечами и экстравагантную шапку с пушистым хвостом. Когда он повязывал яркий шарф, торопливо вышла мама, спросила:

– Ты куда?

– Гулять. Я еще не был на Елисейских Полях. – Мама озабоченно смотрела на него. Он спросил: – А кто этот Оскар?

– Соученик Марго. Правда, он уже давно учится в университете и в этом году, кажется, его кончает. Его отец занимает какую-то высокую должность в строительном министерстве. Они дружат с родителями Адриены, с которой Марго тебя сегодня познакомила.