Гносеология права на жизнь

Романовский Георгий Борисович

3. Пределы государственного регулирования генетической гигиены

 

 

3.1. Генетика человека и его права

Приведенные примеры, анализ современного законодательства в области регулирования репродуктивных технологий, этические дискуссии показали, что логическим продолжением, а точнее, некоей тенью за всем этим стоит желание улучшить человеческую породу. Стремление создать совершенного человека получило новый толчок благодаря достижениям в области генетики и медицины. Однако проблема продолжения потомства регулировалась с момента осознания человеком собственного «Я». До возникновения государства мы находим зачатки такого регулирования в табуировании вступления в сексуальную связь с «отщепенцами» рода, в различных социальных запретах. По сути это являлось своеобразной социальной евгеникой, поскольку, получив проклятие от рода или будучи из него изгнанным, человек тем самым лишался права на свое биологическое продолжение. Не зная законы генетики, человек регулировал качество социума в биологическом плане с помощью реагирования на уже появляющееся потомство (например, убийства новорожденных с явными признаками уродства). Такие обычаи существовали в Спарте, Древнем Риме, азиатских государствах. Некоторые негативные качества личности могли проявиться спустя некоторое время, когда человек, как правило, совершал уголовное преступление. Поэтому применение смертной казни к таким лицам рассматривалось отчасти как исправление природы человека. Применение наказаний ко всем членам семьи преступника имело соответственно логическое оправдание. В этом случае, обрекая на уничтожение всех прямых потомков, государство ликвидировало фактически генетическую линию преступника. Подобные нормы присутствовали и в законодательстве Европы и России. Как писал А. Ф. Кистяковский (выше об этом уже говорилось), английская юриспруденция «изобрела для оправдания такого варварского обычая свой аргумент, известный под именем порчи крови (corruption du sang); этим термином она выражала то убеждение, что преступники передают своим детям кровь в испорченном виде, а вместе с испорченной кровью и свою преступность». Благочестивая Европа в последующем лишь заменила смертоубийство изгнанием либо пожизненным заключением. Аналогичные нормы сохранялись в ряде европейских государств до середины XIX в. Вопросам наследственности в криминологии уделял значительное внимание Ч. Ломброзо, отмечавший по данному поводу: «…неудивительно, что ребенок не может устоять против преступного искушения, являющегося ему порой в самых обольстительных формах, когда он видит на каждом шагу только дурные примеры со стороны своих родителей или окружающих, заведующих его воспитанием». Исходя из этого, некоторые государства ввели принудительную стерилизацию в связи с душевной болезнью и за рецидив некоторых преступлений.

Другой способ установления гигиенических правил в области человеческого размножения представлял собой жесткий контроль за сферой сексуальных отношений. Он мог идти как от государства, так и от иных общественных институтов, проводивших общую политику в границах всего государства. При этом архаизмы человеческого мышления наслаивались на законодательные установления. Сексуальные комплексы нередко становились проводником в области государственной политики. Примерами могут служить существовавшие представления о нечистой женской сущности. Так, право первой брачной ночи родилось отнюдь не из-за сексуальных притязаний барона по отношению к нижестоящим вассалам. Первобытный страх пред девственной плевой известен многим народам. Считалось, что мужчина, разорвавший ее, берет на себя первородный грех. Поэтому, чтобы муж не нес на себе такое клеймо всю супружескую жизнь, право на вступление в интимную связь передавалось сюзерену (jus primae noctis – право первой ночи). Подобный обычай характерен не только для древней и средневековой Европы, он встречается и у народов Африки, Азии, Австралии, Полинезии и наблюдался исследователями в XIX и XX в. Отчасти евгеническими правилами можно назвать подчинение социального разделения представлениям о том, что профессиональные способности передаются по наследству. Еще Платон, рисуя картину идеального государства, проводил грань между группами людей, выделяя ремесленников, стражей и философов. «Все вы друг другу родственники, но большей частью рождаете себе подобных, хотя все же бывает, что от золота родится серебряное потомство, а от серебра – золотое; то же и в остальных случаях».

Социальная евгеника, существовавшая на данном этапе развития общества, не могла строиться на глубоких познаниях медицины. Поэтому постановка рождаемости под контроль могла идти только по одному пути – упорядочиванию процесса размножения. Таким регулятором стал институт брака, который приобретал форму легализации сексуальных отношений. Очень последовательна логика ортодоксальных учений на проявления сексуальности в человеческом поведении. Секс – это зло, для того чтобы его смягчить, необходимо упорядочить с помощью социального института – брака. В подобном случае человек не просто делает свой самостоятельный выбор, он выполняет свой долг перед собой, обществом, государством. При согласии с такой догматикой супружеские отношения становятся публичными и принимают характер обязанности. При этом личный характер отодвигается на второй план, делается акцент на внешней форме, что вызывает соответственно уголовную ответственность за прелюбодеяния, гласное разбирательство внутрисемейных конфликтов, поражение в правах незаконнорожденного потомства, особые условия вступления в брак и т. д. Семья, называясь ячейкой общества, приобретает социальную значимость, но не в смысле ее охраны со стороны публичных институтов от внешних посягательств, а в смысле ее подчинения общим интересам. Юриспруденция средневековья была в этой части более честной. Трактаты не скрывали этих нормативно устанавливаемых целей и задач, ставящихся перед семьей. Современная юриспруденция, особенно российская, стыдливо забывая, что сексуальные отношения вытекают из природы человека и присущи ему, прячется от самой постановки вопроса – пределы воздействия объективного права на сексуальность человека.

Контролируя институт брака, можно манипулировать рождаемостью. Но для установления эффективности контроля необходимо было сделать так, чтобы биологический процесс размножения происходил только через социальный – сам брак. Исходя из этого, устанавливались жесткие, а порой и жестокие, правила, направленные на сведение к минимуму внебрачных сексуальных контактов. Таковые если и допускались обществом, но без последствий – рождения ребенка. Тем самым семья становилась одним из самых пристальных объектов государственного управления. Исторических примеров, подтверждающих данный вывод, можно привести бесчисленное множество. Кстати, следует упомянуть и уже цитировавшегося Платона. В своем труде «Государство» он приводит диалог, основа которого строится на том, что человек применительно к животным занимается сохранением ценных пород, их разведением, уничтожая бесполезное потомство, проводя выбраковку. Вывод прост: «…вытекает, что лучшие мужчины должны большей частью соединяться с лучшими женщинами, а худшие, напротив, с самыми худшими и что потомство лучших мужчин и женщин следует воспитывать, а потомство худших – нет, раз наше стадо должно быть самым отборным». Монтескье также приводит в пример «прекрасный обычай самнитов» распределения женщин: «Там собирали всех молодых людей и оценивали их достоинства. Тот, кого объявляли самым лучшим, брал себе в жены любую девицу, какую хотел; следующий за ним по достоинству делал такой же выбор и т. д.». Немало их и в современном мире. Можно привести решение Верховного суда Ирландии по делу О'B v. S, по которому рассматривалось право на наследственное имущество со стороны незаконнорожденных детей. Суд согласился, «что нормы о наследовании при отсутствии завещания, хотя и являются дискриминационными, оправданы как надлежащее средство для выполнения государством своей обязанности защищать “семью” согласно другой статье Конституции. Суд подчеркнул, что “семья”, упомянутая в Конституции, – это “семья, основанная на браке”». Конституция Италии содержит нормы, соединяющие понятия «семья» и «брак»: «Республика признает права семьи как естественного союза, основанного на браке. Брак покоится на моральном и юридическом равенстве супругов в пределах, установленных законом для обеспечения единства семьи» (ст. 29). Дискриминация по отношению к незаконнорожденным детям практиковалась большинством европейских государств до середины XX столетия. Упомянув ирландское право, можно добавить, что согласно ему по отношению к такой категории детей права отца ограничиваются вопросами воспитания и общения. Имеется поражение наследственных прав, налоговый режим для них менее благоприятен. Если сравнивать примеры из истории с современными законодательными установлениями, то трудно заметить их единство. Действительно, что объединяет распределение невест по достоинству мужчин и налоговые ограничения незаконнорожденных детей? Объединяет же цель – селекция. В Средние века остракизм по отношению к незаконнорожденным прямо объяснялся гигиенической чистотой крови: «байстрюки» несут во всей своей судьбе отпечаток природы акта (во блуде), благодаря которому они были зачаты. Исходя из этой предпосылки, и выстраивались различные модели правового регулирования, направленные на воспроизводство, в первую очередь, здорового потомства. Отсюда распределение невест, отсюда поражение в правах незаконнорожденных детей. Девственность невесты как условие действительности брака также рассматривается многими учеными с позиции генетической гигиены как способ избежания телегонии («теле» – осуществление на расстоянии, «гония» – рождение). Еще О. Вейнингер приводил пример, когда первый половой партнер оказывает генетическое влияние на все последующее потомство. Основанием послужили опыты по скрещиванию зебры и лошади. Опыты не удались, но каково было удивление, когда лошадь, отпущенная в общее стадо, родила полосатого жеребенка. Французский биолог Ф. Ле-Дантек, изучавший процесс телегонии, пришел к выводу, что он имеет место и среди людей, причем в еще более яркой форме, чем у животных. В Советском Союзе такими примерами служили «постфестивальные» роды, когда спустя несколько лет после международных мероприятий у белых супругов рождались темнокожие дети. Отчасти отголоском политики государства, направленной на укрепление семьи запретительными мерами, можно назвать нормы, предусматривающие ответственность для супруга, благодаря виновным действиям которого распадается брак. Европейский Суд в своем решении по делу F. v. Switzerland от 18 декабря 1987 г. рассмотрел нормы швейцарского права, устанавливающие трехлетний запрет на вступление в повторный брак после третьего развода, ставшего результатом его супружеской неверности. Суд отклонил доводы Швейцарии о том, что такой закон необходим для защиты возможных будущих супругов, сделав вывод, что данная мера затрагивает саму суть права вступать в брак, тем самым нарушая нормы Европейской конвенции о защите прав человека.

Начиная с первых памятников права (Законы Ману, Хаммурапи), репродуктивные процессы рассматривались как одни из важнейших для правового регулирования. Особенностью было отношение к самой женщине, которая выступала как средство удовлетворения репродуктивных запросов мужчины. Налицо сугубо функциональный подход: выполнять «сексуальную службу», рождать детей, заниматься хозяйством. Связь между мужчиной и женщиной не могла рассматриваться как сугубо частное дело, поскольку подоплекой отчасти были имущественные вопросы распределения наследства. Не допускалось, чтобы на него могли претендовать дети, рожденные вне брака. Это объяснимо. Древний человек не мог произвести генетический тест на определение родства. Если допустить внебрачных детей к разделу наследства, то как доказать, что данный ребенок является родным для мужчины. Исходя из этого, устанавливалась жесткая очередность при принятии наследства. Древний Египет пошел еще дальше: в целях недопущения раздела имущества и споров между наследниками там поощрялись внутрисемейные браки – между братом и сестрой. Собственность, таким образом, «не уходила» за пределы семьи.

Обычное право много внимания уделяет подбору супруга (супруги). По мнению Бань Гу, есть «пять случаев, когда не женятся на девушке: из преступной семьи не берут, из семьи мятежника не берут, из семьи, где есть осужденные, не берут, из семьи, где есть наследственные болезни, не берут, взрослую девушку в состоянии траура – не берут». Памятник индийской культуры Камасутра также подробно содержит перечень качеств, которым должны отвечать желающие вступить в брак: «…когда мужчина, по завершении обучения, выбирает невесту, он должен знать, что она девственница, моложе его по крайней мере на три года, из приличной семьи и ее родители, опытные попечители, еще живы, а образ их жизни заслуживает одобрения. Она должна иметь многочисленных родственников, как по отцовской, так и по материнской линии, и заботиться о них. Должна обладать красотой и воспитанностью, здравомыслием, пропорциональными формами, иметь хорошие зубы, ногти, глаза, волосы, уши и груди и не жаловаться на здоровье. Разумеется, мужчина также должен обладать теми же качествами, которые он ожидает от своей невесты». Понятно, что при таких требованиях к новобрачным отбором невест и женихов должны заниматься посторонние люди, чьи мысли не отвлечены страстью. Соответственно эти обязанности возлагались в некоторых странах на родителей, в других странах производилась как бы санкционирование брака – семьей, общиной, церковным служителем и т. д. Логика законодателя исходила из этой предпосылки. Иные лица, обязанные осуществлять опеку за молодыми, устраивали брак. «Требование согласия родителей основано на их власти, т. е. на их праве собственности. Кроме того, оно основано на их любви и разуме, а также на неразумии детей, невежественных по причине их молодости и легко поддающихся опьянению страстей», – писал Монтескье. Так, в Древней Вавилонии брак был практически сделкой, сторонами в которой выступали, прежде всего, родители (по крайней мере, со стороны невесты). Католицизм предусматривает помолвку как прелюдию к браку. Освящая брак, церковь санкционирует его. Канонические правила предписывают провести исследование в целях недопущения нарушения установленных запретов. Наиболее яркую форму государственного одобрения брака можно наблюдать в государстве инков: «Все мужчины, достигшие определенного возраста, обязаны были вступать в брак. Раз в год каждую деревню для этого посещал особый чиновник, проводивший публичную церемонию заключения брака, в которой обязаны были участвовать все, достигшие в этом году брачного возраста». Мнение брачующихся не испрашивалось, а неповиновение каралось смертью. Современное законодательство также исходит из того, что вступление в брак получает санкцию от государства путем его регистрации. Ведь в условиях демократического режима вступление в брак не является неограниченным правом. Законодательство той или иной страны устанавливает перечень оснований, при возникновении которых органы ЗАГС откажут в регистрации брака. Ю. Семенов указывает: «Никто, вероятно, не будет спорить с тем, что половые и брачные отношения далеко не одно и то же. Половые отношения могут существовать и существуют и без брачных. Брачные отношения, включая в себя половые, никогда к ним не сводятся. Брак есть определенная социальная организация отношений между полами. Он предполагает наличие определенных, признанных обществом прав и обязанностей между связанными им сторонами. Там, где социальная санкция отношений между полами отсутствует, они не являются браком и в том случае, если имеют долговременный характер». Стремление соединить половые отношения и брачные – главная забота государства в семейной политике. Половые отношения должны протекать только в рамках брачных. Процесс размножения законен только в браке. При этом само брачное состояние рассматривалось как обязанность гражданина перед обществом: «Брачное состояние – подлинный, требуемый природой способ существования взрослого человека того и другого пола. Только в этом союзе раскрываются все его способности». Лишь брак давал право на вступление в интимную связь между мужчиной и женщиной, объявлял монополию на сексуальный контакт; лишь брачные узы обусловливали появление социально одобряемого потомства. По крайней мере, никто не будет спорить, что даже современное право проводит четкую разницу между брачными отношениями и сожительством. Как точно подметил М. Фуко, брак «стал более общим как практика, более публичным как институт, более частным как образ жизни, гораздо теснее сплачивающий супружескую чету и тем самым эффективно выделяющий ее из поля всех иных социальных связей». Благодаря браку, можно было распространять публичность на саму сексуальность, произвести ее «юридификацию». Привлекала и эффективность этого института, поскольку через регулирование брака можно было манипулировать совершенно разными сторонами жизни. Через сексуальность проявляется вся человеческая жизнь, она преломляется как сквозь призму. Поэтому, регулируя ее, можно сублимировать человеческую энергию в том или ином направлении.

Изначально установление правил вступления в брак отчасти касалось введения норм генетической гигиены. Запрещение кровосмешения – один из наиболее часто приводимых примеров. Способность вступления в брак для мужчин в Древнем Риме устанавливалась путем осмотра. Но сам процесс нормирования семейных отношений пронизан регулированием рождения социально одобряемого потомства. Наказание за внебрачные сексуальные связи, поражение в правах «байстрюков», отношение к браку как к договору между родителями, следящими за подбором ребенку полового партнера и т. д. Ведь таким путем государство осуществляло особый контроль вопросов продолжения нации. Не вдаваясь в дискуссию, насколько это научно обоснованно, следует признать, что именно такая цель ставилась и ставится сейчас перед закреплением формально-атрибутивных правил в семейном праве: «Защита семьи неразрывно связана с планированием воспроизводства населения, т. е. с регулированием рождаемости, разработкой эффективной демографической политики в соответствии с социально-экономическими потребностями». Государство никогда не отказывалось от попыток влезть в самое интимное место человека – его внутренний мир. Одним из таких способов является нормирование семейной жизни. По мере увеличения количества людей такая задача наталкивалась на все большие трудности. В рамках небольшого общества или по отношению к ограниченному кругу лиц это делать достаточно несложно (примером служат общинные правила и регулирование семейной жизни царских особ). И в том, и в другом случае семейная жизнь носила в себе характер публичной службы.

Давление, которое оказывает брак на характер супружеских отношений, для многих является причиной отсутствия регистрации отношений. Постоянное сожительство без оформления брака стало настолько распространенным явлением, что обусловило скептическое отношение к самому институту. Размытость супружеского союза дало повод Олвину Тоффлеру предложить семью как разновидность услуги для наемных работников, предоставляемых работодателем: «…переезжающие с места на место администраторы крупных фирм перестанут возить с собой семьи, если продвижение по службе потребует их перевода в другое место. Новые семьи, таким образом, должны стать “предполагаемыми” удобствами для продвигающегося по службе администратора. Вместо того, чтобы найти ему подходящий дом, компания должна будет подыскать подходящее семейное окружение – жену и детей, похожих на прежних, которых он оставил».

Современное общество может позволить себе эксплуатировать последние достижения медицины в части регулирования демографических процессов. Программа «Геном человека» с каждым днем дарит нам все новые и новые открытия, что расширяет возможности человека не только в познании своей биологической сущности, но и в регулировании репродуктивных вопросов с помощью права.

Еще в XIX в. во Франции высказывалось предложение выдавать молодым людям свидетельство о праве вступать в брак, в котором бы после медицинской проверки ставилась отметка «bon pour le mariage» – «годен для брака». Тем самым мог быть предусмотрен отказ в регистрации брака по медицинским показаниям. Указом Петра I для дворян обязательным условием вступления в брак было изучение математики. Это установление имело две цели: заставить дворянство обучаться «заморским» наукам, а также создать условия для воспроизводства потомства более высокого интеллектуального уровня. В СССР такая идея, хотя и не находила официального закрепления, была достаточно популярна. В. Чередниченко в 1989 г. обосновал это следующим образом: «Считается: если юноша и девушка любят друг друга и решаются на брак, негуманно им запрещать. Пусть так, но и рожать детей при отрицательной рекомендации иммунологов, специалистов по генной наследственности вряд ли гуманно. Ибо что получается на практике? Молодые люди вполне законным способом плодят на свет калек, которые, если они только в своем уме, живут, весь свой век неимоверно мучаясь, страдая и проклиная родителей. А те зачастую с легким сердцем избавляются от своего чада, передавая его в руки государства… Думаю, что пришло время рядом с таким понятием, как “любовь”, вспоминать другое – ДОЛГ». В коллективной работе «Право и защита семьи государством» указывалось на приоритет демографической политики – нацеленность не столько на рост численности населения, сколько на его качество. Приводился пример из болгарского права, предусматривающего обязательность предоставления при заключении брака медицинского свидетельства. Установлен список заболеваний, которые медицинские учреждения должны учитывать при выдаче документа. Если существует угроза для здоровья только супруга (не потомства), брак возможен, но с согласия информированного об этом препятствии другого супруга. Проблема видится в соотношении публичного и частного в регулировании семейных отношений. Следует согласиться с мнением А. М. Нечаевой: «Беспрепятственное осуществление личных брачно-семейных прав гражданина либо лица, стремящегося приобрести тот или иной брачно-семейный статус, выходит за рамки интересов отдельной личности». Это утверждение не подвергается сомнению. Все дело в том, где та черта, за которой личное усмотрение должно подчиняться общественному усмотрению. Когда в столь интимной сфере государство должно отказаться от принципа неприкосновенности частной жизни, вмешаться во внутренние дела семьи и определить ту или иную публичную модель поведения? Установление границы определит степень демократичности общества и государства.

Аналогичная точка зрения была высказана и в современной российской юридической науке: в частности, М. И. Ковалевым было предложено установить законодательный запрет на вступление в брак между генетически несовместимыми людьми, при этом ввести возможность заведения генетического паспорта: «Представляется, что в области генетики наследственное право, или точнее право на наследственность, является в большей мере публичным, чем частным. Преходящие, субъективные интересы, личные причуды, необузданность либо бесхарактерность, равно как и беспечность разных людей, не могут быть положены в основу концептуального решения вопроса о генетической наследственности как неограниченном индивидуальном праве родителей в отношении будущего потомства. Человечество заинтересовано в сохранении и улучшении своего генофонда и должно иметь для этого в своем распоряжении достаточные правовые средства».

В 1999 г. журнал «Законность» обозначил дискуссию, выпустив в свет статью М. Селезнева «Правовые аспекты генетической гигиены». Сложившаяся демографическая ситуация, по мнению автора, оправдывает ряд мер: запрет на вступление в брак между генетически несовместимыми людьми, стерилизацию асоциального элемента, формирование информационных банков генетических паспортов граждан – «Конечно, каждый появившийся на свет человек имеет право на жизнь и нормальное существование. Но насколько неограниченной свободой он должен обладать? Ведь тот, кто нездоров и ущербен физически и духовно, не имеет права увековечивать свое страдание в своих детях. Там, где чувство ответственности перед обществом отсутствует, государство обязано должным образом вмешиваться в это мнимое “право” личности». Действительно, нельзя не согласиться с автором, что наследственность определяет линию поведения человека. Пожалуй, самым «железобетонным» основанием позиции М. Селезнева станет родословная семьи Джефа Юга, родившегося в конце XVIII в. в штате Нью-Йорк. Джеф Юг вел распутный образ жизни, имел множество детей от разных женщин, зачатых в большинстве случаев в пьяном виде. До настоящего времени собраны подробные сведения о 709 потомках. Из них:

– 106 бродяг;

– 181 проститутка;

– 142 нищих;

– 64 родились и никогда не покидали дом призрения;

– 376 преступников;

– 37 убийц.

Такой «послужной» список сведет на нет множество аргументов о защите прав человека. Ведь в этом случае возникнет вопрос, а как защитить права тех людей, которые страдают от аналогичных предков. Не лучше ли осуществить ряд профилактических мер, связанных с недопущением генетически дефектного потомства, в том числе и стерилизацию.

Ответом М. Селезневу стала статья А. Васина «Права человека и призрак евгеники», в которой автор справедливо указывает, что запрет на вступление в брак для генетически неблагонадежных граждан не даст необходимого эффекта в силу того, что дети рождаются и в отсутствие брачных отношений: «Выходит, если быть до конца последовательными в проведении ограничительных мероприятий в сфере брачных отношений, государству придется не только вмешаться в процесс создания семьи, но и поставить под контроль интимную жизнь указанных категорий граждан». В последующем А. Васиным подробно рассматривается противоречие установления принудительной нравственности концепции естественных прав, международным нормам о правах человека, Конституции РФ.

В то же время проблема высококачественного потомства неумолимо дает о себе знать в современном обществе. В условиях малодетности современных семей, когда асоциальный элемент не задумывается над контролем над рождаемостью, мнение об установлении определенных ограничений становится все более актуальным. Нельзя не вспомнить и Ч. Дарвина: «…человек тщательно изучает особенности и родословную лошадей, скота и собак, прежде чем допустить их к себе. Но если он сам вступает в брак, то очень редко или же вообще не проявляет такой заботы… Причем посредством селекции он мог бы многое сделать не только для совершенствования телесной конституции своего потомства, но и для улучшения их интеллектуальных и моральных качеств».

Следует отметить, что проблема селекционного отбора заложена в различных общественных системах. Однако обращает на себя внимание, что в зависимости от уклада жизни, нравственных представлений, религиозных убеждений поведенческие стереотипы, направленные на развитие естественного отбора в общественном понимании, могут варьироваться. В одном социуме определенное поведение будет считаться безнравственным, нередко преступным, в другом – подобная модель поведения не просто одобряема, а поощряема, в том числе и со стороны государства. Насколько разнообразны стереотипы человеческого поведения, настолько разнообразны представления в обществе о человеческой природе. Нельзя говорить, что тот или иной человек высококачественный с точки зрения биологии, не оглядываясь на общественные представления о полезности-неполезности человека. Тысячу лет назад раб не мог быть равным свободному. Две тысячи лет назад человек со смуглой кожей считал себя выше светлого. Чернокожие повелевали империями, водили армии на завоевания территорий современной Европы. А белый индивид считался ущербным с биологической точки зрения. Житель Древней Эфиопии или Египта рассмеялся бы над тем, что его потомков будут продавать в рабство белые, которые еще будут собирать научные конгрессы, обсуждающие, насколько далеко ушел черный человек от обезьяны. Нельзя не привести слова Людвига фон Мизеса: «Превосходство или низкопородность людей можно установить только на основе личностных ценностных суждений, не поддающихся верификации или фальсификации. Евгеники ошибаются в том, что их кто-то призовет на роль селекционеров, решающих, что следует сохранить в человеческих особях. Они слишком недалеки, чтобы взвесить, какой выбор сделают люди на основе собственных ценностных суждений. В глазах нацистов “бестия со светлыми волосами” – самый совершенный экземпляр рода». Логически уязвимым местом, на которое обращают внимание очень многие ученые (в том числе и Людвиг фон Мизес), является следующее: родился ли бы, например, Бетховен, если бы законодательство запрещало появление детей в семьях алкоголиков?

Как говорилось выше, поскольку половые отношения рассматривались сквозь призму брачных, то и их регулирование четко проявлялось через запреты, устанавливаемые для вступающих в брак. Одним из первых выступал запрет на брак между представителями различных социальных слоев. Чтобы предотвратить такие внебрачные отношения, законодательство устанавливало либо применение репрессивных мер, либо лишение привилегий статуса. Так, в Древней Индии если шудра сожительствовал с женщиной из высшей касты, то он подлежал кастрации. Согласно Салической правде свободная девушка, добровольно последовавшая за рабом, лишалась своей свободы. Продолжением такой политики выступал запрет на межэтнические браки, существовавший в так называемых закрытых этносистемах, с целью предотвращения смешения народностей. Так, вестготфское уложение запрещало браки между вестготфами и галло-римлянами. Чистоте арийской расы было подчинено законодательство фашистской Германии, основанное на убеждениях Адольфа Гитлера о недопустимости порчи крови: «Грехи против крови и расы являются самыми страшными грехами на этом свете. Нация, которая предается этим грехам, обречена». Принимая Нюрнбергские законы, фашисты руководствовались научным обоснованием, которое им дали генетики. Э. Фишер, идеолог расовой гигиены, утверждал: евреи не «низшие», они – другие. Евреи принадлежат к другому биологическому виду. Это оправдывало ту политику, курс на которую был взят Гитлером. В США во многих штатах (более 15) долгое время существовали законы, запрещающие браки между белыми и черными. Окончательно точка сегрегационной практике была поставлена только в 1967 г. Верховным судом США по делу Лавинг против Виргинии (Loving v. Virginia). Двое жителей штата (белый мужчина и черная женщина) заключили брак в Вашингтоне, где не был установлен запрет на межрасовые браки. По возвращении в Виргинию их обвинили в нарушении законодательства штата и приговорили к одному году лишения свободы с отсрочкой исполнения приговора на 25 лет с учетом, что они покинут штат и не вернутся до истечения указанного срока. В Верховном суде США представители властей штата настаивали на том, что умаления принципа равной защиты со стороны закона здесь нет, поскольку запрещение смешанных браков под угрозой наказания касается в одинаковой мере как черных, так и белых. Несмотря на указанную позицию, Суд признал: «…рассматриваемые законы базируются на расовых расслоениях, поэтому на практике они не устоят в аспекте принципа равной защиты со стороны закона и как таковые должны подвергнуться “наиболее жесткому исследованию” (“the most rigid scrutiny”). Власти штатов должны поэтому доказать, что вызывающие сомнения положения необходимы для достижения государством непреложной и одобряемой законом цели, а по этому делу такая цель отсутствует. Запрещение штата Виргиния, распространяющееся исключительно на смешанные браки с белыми, доказывает, что расовая сегрегация введена с целью сохранения превосходства белой расы». В 1973 г. была принята Конвенция о пресечении преступления апартеида и наказании за него. В ст. II Конвенции в понятие преступления апартеида было включено: «…любые меры, в том числе законодательного характера, направленные на разделение населения по расовому признаку посредством создания изолированных резерваций и гетто для членов расовой группы или групп, запрещение смешанных браков между членами различных расовых групп…».

Смесью запрета на межсоциальные и межэтнические браки выступала политика советского государства, направленная на недопущение браков советских граждан с иностранцами. Председатель КГБ В. Федорчук 22 ноября 1982 г. направил в ЦК КПСС секретный документ «О браках деятелей советской культуры с иностранцами из капиталистических государств». В нем, в частности, указывалось: «По распространенным в среде творческой интеллигенции мнениям, наличие семейных связей с иностранцами нередко используется для получения за рубежом всяческих “благ”, совершения сделок, неминуемо приводит к пропаганде западного образа жизни и, с другой стороны, потенциально опасно возможностью утечки негативной информации за границу». Политика изоляционизма имела одновременно и биологическую направленность – недопущение «чужаков» в свою социальную группу. Общественные представления основывались на своем понимании чистоты крови, которому была подчинена практика сегрегации по социальному статусу или принадлежности к тому или иному этносу. Следует отметить, что понятие «этнос» шире понятия «нация». Запрет на межэтнические браки не всегда рассматривался как запрет на браки представителей различных национальностей. В эпоху средневековья объединяющей силой выступала религия, поэтому различия в вероисповедании служили причиной недопущения бракосочетания. По большинству канонических правил одним из условий легализации брака является единоверие супругов.

Табуирование половых отношений имело под собой серьезную основу. Во времена самоопределения народов главной чертой выступала самоидентификация, а в последующем самоутверждение, которое нередко сопровождалось этническими войнами. Война до полного уничтожения не могла не строиться на принципе «свой – чужой». Только такое разделение оправдывало тотальное уничтожение «чужих». В понимании древних это воспринималось не как ужас войны, а как нормальное самоутверждение собственного народа. Так, в войне с кимврами римский полководец Марий, разбив их войско, приказал уничтожить поголовно все племя (и женщин, и детей), приказав не брать пленных для продажи в рабство. Так, за один день народность была стерта с лица земли. Это объяснялось тем, что римляне ощущали биологический страх перед кимврами, вторжение которых внесло панику. Именно страх за свою этническую целостность побудил римлян в лице Мария уничтожить племя, за что ему было присвоено звание «Спаситель Отечества». Европа тогда не ужасалась такой жестокости, поскольку весь мир строился на аналогичных принципах – евгеническом отборе более сильного народа.

Прямой противоположностью можно считать терпимость, а иногда и поощрение межэтнических браков. На таких принципах строились взаимоотношения племен, населяющих территорию Древней Руси, и кочевых степняков. Терпимы были также византийцы. Обычай дарить на ночь свою супругу пришедшему издалека гостю характерен для малых народностей. Тем самым закладывалась генетическая вариативность, которая отсутствовала бы из-за близкородственных отношений внутри небольшой группы людей.

 

3.2. Детность семьи как объект правового регулирования

Повышение рождаемости также следует рассматривать как разновидность политики по развитию этноса. Экономические процессы требуют большого количества рабочих рук, в условиях нехватки которых востребованность будет удовлетворяться за счет «гастенарбайтер» – приезжих. Однако «гастенарбайтер» приезжают со своими семьями, обживаются. В условиях же самоидентификации они редко ассимилируют с коренной нацией, поскольку имеют иной стереотип поведения. Учитывая, что они составляют с течением времени большую социальную группу, влияние на них со стороны титульной нации будет не большим. Как правило, рождаемость также выше именно у них, а не у титульной нации. Распространяясь по всей стране, такое этническое вливание начинает перестраивать само государство под свой стереотип поведения. Это наталкивается на сопротивление со стороны коренного народа, что предопределяет политику государства. Такие проблемы характерны для стран Западной Европы (арабы – во Франции, турки – в Германии). Это объясняет победу Ле Пена во Франции и выход его во второй тур на президентских выборах. Его основная идея, давшая столь большое количество голосов, – предотвратить этническое размывание французов. Чтобы победить в гонке за выживание, государство поощряет рождаемость именно собственного народа. Одним из первых примеров в этой сфере является законодательство Августа, римского императора. В целях борьбы с безбрачием и бездетностью был введен закон Julia et Papia Poppaea, согласно которому устанавливалась прямая обязанность для всех мужчин в возрасте от 25 до 60 лет и для всех женщин в возрасте от 20 до 50 лет состоять в браке и иметь детей. И. А. Покровский описывает требования закона следующим образом: «Лица, не выполняющие этой обязанности, подвергаются известным и весьма существенным ограничениям: не состоящие в браке (coelibes) не могут вовсе ничего получать по завещаниям, а состоящие в браке, но не имеющие детей (orbi), могут получать только половину. Все то, что они получить не могут (incapaces), является caducum и идет или в пользу других лиц, назначенных в том же завещании, или же в казну. При этом Август определяет даже количество детей, которое необходимо иметь, чтобы не считаться за бездетных: для мужчин достаточно одного ребенка, а для женщин нужно три (для вольноотпущенниц даже четыре)». Ш. Монтескье более подробно описывает римские законы: «Людям женатым, имевшим наибольшее число детей, всегда оказывалось предпочтение как при соискании почестей, так и при пользовании ими. Консул, имевший большое число детей, первый принимал знаки своего достоинства и имел преимущество в выборе провинций. Сенатор с наибольшим числом детей вносился первым в список сенаторов и первый высказывал в сенате свое мнение. Дети давали возможность занимать государственные должности ранее общеустановленного срока – каждый ребенок давал один год преимущества по службе. Кто имел в Риме трех детей, тот избавлялся от всех личных повинностей… Человеку в 60 лет воспрещалось брать жену пятидесяти лет. Предоставляя женатым большие преимущества, закон воспрещал бесполезные браки».

Для Российского государства в настоящее время становится актуальной не просто проблема высококачественного населения, а вопрос сохранения нации, народа как такового. Кстати, еще в советские времена увеличению рождаемости уделялось внимание в юридической науке, в частности, болгарский ученый П. Кубадинский писал: «Высший партийный и общественный долг руководящих кадров – показывать личный пример в деле рождения и воспитания большего числа детей». К этому призывала министров и заместитель Председателя Правительства РФ В. Матвиенко, докладывая о проблемах детности в Российской Федерации. Демографические прогнозы не утешительны: по данным ООН, в России в 2050 г. будут жить всего 102,5 миллиона человек (в настоящее время – 147 миллионов). Смертность в России превышает рождаемость в 1,6 раза, при этом превалирует мужская смертность молодого (т. е. основного репродуктивного) возраста. Указом Президента РФ от 10 января 2000 г. утверждена новая Концепция национальной безопасности Российской Федерации, в которой констатируется удручающая ситуация: «Последствиями глубокого социального кризиса являются резкое сокращение рождаемости и средней продолжительности жизни в стране, деформация демографического и социального состава общества, подрыв трудовых ресурсов как основы развития производства, ослабление фундаментальной ячейки общества – семьи, снижение духовного, нравственного и творческого потенциала населения». Это подтверждает и Программа социально-экономического развития Российской Федерации на среднесрочную перспективу (2002–2004 гг.), утвержденная распоряжением Правительства РФ от 10 июля 2001 г.: «Предстоит принять конкретные действия по решению серьезных социальных проблем, главными из которых являются:

…неблагоприятная демографическая ситуация, характеризующаяся низкими уровнями рождаемости, ожидаемой средней продолжительностью жизни, что приводит к демографическому старению, а также естественной убыли населения».

К сожалению, Программа кроме «лозунговых» заявлений ничего не предлагает, например: «Правительство Российской Федерации сконцентрирует основные усилия на следующих основных направлениях:

улучшение демографической ситуации на основе осуществления мероприятий по снижению уровня смертности населения и создания предпосылок для стабилизации показателей рождаемости…

Целью демографической политики на среднесрочную перспективу является проведение мероприятий по снижению уровня смертности населения и создание предпосылок для стабилизации показателей рождаемости.

В связи с этим основными задачами Правительства в области демографической политики являются:

разработка на долгосрочную перспективу конкретных мер по реализации демографической политики с учетом перспектив социально-экономического развития Российской Федерации и региональных особенностей демографических процессов;

разработка механизмов материальной поддержки семьи при рождении детей, в том числе увеличение размеров единовременного пособия при рождении ребенка в зависимости от очередного рождения, пособия на период отпуска по уходу за ребенком до 1,5 лет;

улучшение качества медицинской помощи, развитие профилактики, диагностики и лечения социально значимых заболеваний…». Основным фактором, который позволит преломить отрицательную динамику, по мнению Правительства РФ, должна выступить специальная жилищная политика.

Постановлением Правительства РФ от 28 августа 2002 г. утверждена Подпрограмма «Обеспечение жильем молодых семей», входящая в состав Федеральной целевой программы «Жилище» на 2002–2010 гг. В Подпрограмме представлены интересные социологические данные: например, показатель рождаемости (число родившихся на 1000 постоянных жителей) к 2000 г. составил около 8 по сравнению с 13,4 в 1990 г. По оценкам экспертов, при сохранении такой демографической тенденции население России может уменьшиться до 100 миллионов человек к 2020 г. и до 50–55 миллионов человек к 2075 г. Особенно интенсивно будет сокращаться численность населения восточных регионов страны.

Основываясь на социологических исследованиях, Правительство считает: «Неудовлетворительные жилищные условия оказывают особенно отрицательное влияние на репродуктивное поведение молодой семьи. Вынужденное проживание с родителями одного из супругов снижает уровень рождаемости и увеличивает количество разводов среди молодых семей. Установлено, что средний размер семей, занимающих отдельную квартиру или дом, значительно выше, чем семей, которые снимают комнату или проживают в общежитии. В связи с этим для улучшения демографической ситуации в стране необходимо будет в первую очередь обеспечить создание условий для решения жилищных проблем молодых семей».

Подводя итог анализу обозначенных документов, можно сделать следующий вывод: по мнению лиц, определяющих основные направления политики Российского государства, основная причина падения рождаемости коренится в плохих социальных условиях. Основные пути решения проблемы видятся в следующем: повышение уровня доходов населения, предоставление жилья молодым семьям, проведение мероприятий, направленных на увеличение продолжительности жизни населения. Несмотря на вроде бы простой вариант исправления сложившейся ситуации, следует отметить, что подобная логика страдает рядом ошибок в понимании демографических процессов. Для этого достаточно прочитать базовые работы по демографии, которые были написаны еще в советские времена, когда проблема повышения рождаемости хоть и не стояла так остро, как сейчас, но также воспринималась как первостепенная государственная задача. В 1986 г. в монографии «Детность семьи: вчера, сегодня, завтра» проанализированы шаги советского правительства по улучшению благосостояния молодых семей в целях формирования новых репродуктивных установок: «Результаты выборочных исследований репродуктивного поведения городских семей с разным числом детей показывают, что распространение малодетности не вызвано какими-либо неблагоприятными материальными факторами – ведь рождение первого и даже второго ребенка в семье происходит вопреки материальной выгоде, так как снижает душевой доход семьи. Уменьшение доли семей с тремя и более детьми тем более не связано с ограничением рождаемости из-за материальных трудностей, поскольку расходы на третьего ребенка, например, значительно меньше, чем на второго и первого. Причина – в сокращении потребности в нескольких детях по сравнению с другими социальными благами…». Следует учесть, что в 1986 г. материальное благополучие среднестатической советской семьи было на несколько порядков выше, чем спустя 15 лет. Несмотря на это, демографами признавалась неэффективность экономического стимулирования повышения рождаемости. Первый ребенок, как правило, рождается в силу потребности в нем вне экономической заинтересованности. Поэтому государство сможет в основном простимулировать семью постфактум. Государство может экономически создать предпосылки для появления в семье второго ребенка, что, кстати, и произошло в СССР в середине 80-х годов прошлого столетия. Но это, как отмечают социологи, – не формирование прямой направленности на рождение второго ребенка. Исследования показали, что большинство семей желает иметь второго ребенка, но в силу каких-то обстоятельств откладывает его появление на свет. Экономическая предпосылка всего лишь «подстегнула» психологическую установку к реализации, что показывает ограниченность экономических стимулов, которые могут обусловить рождение отчасти первого ребенка, в большей мере второго, но практически абсолютно неэффективны при рождении третьего и последующего ребенка. Соответственно возникает еще один вопрос: может ли двудетность семьи решить демографические проблемы Российской Федерации? И получаем отрицательный ответ, поскольку необходимое число детей для элементарного воспроизводства населения должно составить 2,7. Эта цифра означает, что для обеспечения простого воспроизводства населения Российской Федерации недостаточно стимулировать рождения второго ребенка, и даже третьего… и даже четвертого. Такой вывод вытекает из массового распространения малодетности и бездетности семей. Поэтому, чтобы вывести среднюю искомую цифру – 2,7, нужно учитывать, что большим количеством детей в одних семьях необходимо перекрыть бездетность в других семьях. Простое воспроизводство российского населения возможно только, если в каждой семье будет три ребенка, однако большинство семей не пойдет на подобный шаг. Как видно, человеческая сексуальность не может быть решена простым математическим уравнением с двумя неизвестными. Проведение мероприятий, направленных на увеличение средней продолжительности жизни населения, затормозит темпы смертности, но отнюдь не решит проблемы рождаемости. Благодаря удлинению жизни человека, во-первых, не увеличится его репродуктивный возраст, во-вторых, не изменится его репродуктивное поведение. В этом аспекте обращает на себя внимание, что государство должно бережно относиться к такой категории граждан, на которую выпадает определение темпов рождаемости населения (возраст от 18 до 35 лет). Хотелось бы заметить, что непозволительной роскошью выступает операция по наведению порядка в Чечне, когда большинство погибших находятся именно в указанном возрастном диапазоне.

Предоставление жилья молодым семьям – положительная тенденция, которая разрешит часть социальных проблем, однако не решит коренным образом проблему рождаемости. Увеличение доходов населения также следует безусловно приветствовать. Но нетрудно задаться вопросами: почему в обеспеченной Европе демографическая ситуация отчасти хуже, чем в нашей стране; почему в Палестинской автономии, где социальные проблемы наслаиваются на втянутость в длительное вооруженное противостояние с Израилем, темпы рождаемости одни из самых высоких в мире; почему во время Второй мировой войны показатели рождаемости не снижались, но резко пошли вниз после восстановления европейской экономики? Эти факты говорят только о том, что увеличение благосостояния российского общества не будет давать ожидаемых Правительством РФ результатов. Краткосрочная перспектива России – это сокращение численности населения. Исходя из такого вывода, должна выстраиваться вся государственная политика на ближайшие 50 лет.

Российская история знает и другие способы увеличения рождаемости. За основу был взят опыт иных государств, устанавливавших дополнительные налоги для бездетных граждан. Указом Президиума Верховного Совета СССР с 1 октября 1941 г. был установлен налог на одиноких и бездетных граждан СССР. Основная ставка устанавливалась в 5 % от облагаемого подоходным налогом дохода. Последующая налоговая политика ограничивала круг субъектов уплаты «налога на холостяков». В 1944 г., например, от уплаты были освобождены военнослужащие, их жены, инвалиды I и II групп. В течение следующего времени сокращалась ставка налога. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 января 1987 г. от обложения налогом на холостяков, одиноких и малосемейных граждан СССР были освобождены лица, вступившие в брак, на период одного года со дня регистрации брака. Однако практика применения данного Закона, как и мировой опыт, показывает, что введение дополнительных налоговых обязательств, как и проведение дискриминационной политики по отношению к бездетным не служит панацеей в вопросах создания условий для повышения темпов рождаемости. Поэтому логичным выглядит отмена данного налога как раз в то время, когда начался процесс вымирания российского населения.

Общеизвестные неудачи применения косвенных методов обусловливают пропаганду введения прямых запретительных мер. Все это уже сейчас приводит к дискуссиям вокруг запрещения абортов. Не редкостью являются высказывания о принудительном материнстве. Как отмечал скандально известный психолог В. Райх, «так как нельзя во всеуслышание сказать о необходимости прироста населения, приходится говорить о “нравственности функции продолжения рода” и об интересах “сохранения вида”». В действительности же «забастовка женщин с отказом рожать является всего лишь выражением кризиса половой жизни людей. Рожать детей в плохих жизненных условиях и от нелюбимых партнеров – такая перспектива не приносит никакой радости».

Помимо всего прочего государство изобретало и такой способ воздействия на человека, как «принудительная семья», что влекло за собой фиксацию запрета на разводы, раздельное проживание супругов, введение наказания за расторжения брака по основанию виновных действий супруга (временное ограничение на вступление в брак) и т. д. Даже сейчас процедура развода, в том числе и в Российской Федерации, отчасти содержит такие правила. Развод в некоторых случаях допускается только по усмотрению государственного органа – суда. Соответственно сам развод подлежит государственному санкционированию. В установлении судебной процедуры государство преследует цель избежать этого явления или свести его к минимуму, поскольку оно является нежелательным социальным и демографическим фактором. В 1996 г. появилась значимая статья «Процедуру расторжения брака в суде надо изменить». Ее автор – судья, который на основе своей практики делает следующие выводы: 1) суд никак не может повлиять на сохранение брака, он только усложняет процедуру развода; 2) суд не может исследовать истинные причины, так как основывается на объяснениях, представленных супругами; 3) в ходе судебного разбирательства раскрываются интимные стороны жизни, что противоречит праву на неприкосновенность частной жизни. И. Коржаков справедливо отмечает: «Брак нельзя сохранять средствами, которые для этого практически непригодны и заранее программируют деятельность суда на совершение одних и тех же ошибок». Сейчас налицо ситуация, когда институт брака находится в определенном кризисе: получает развитие сожительство без оформления супружеских отношений, западная Европа все больше соглашается на легитимацию однополых браков.

Юриспруденция не должна быть «вещью в себе». У многих юристов присутствует некоторая кичливость собственной исключительностью. Это обусловливает выработку мнения о том, что благодаря праву можно решить практически все проблемы. Подобное упрощение права в конечном счете обедняет его. Нельзя не учитывать выводы социальных наук, которые определяют востребованность в праве или долю востребованности. Такие выводы неюридических наук приобретают правовое значение. Исходя из этого, необходимо рассмотреть перечень детерминантов низкой рождаемости, чтобы уяснить, может ли право каким-то образом повлиять на данное явление.

Западная Европа несколько раньше столкнулась с проблемой демографического кризиса, поэтому выводы, сделанные западными демографами, вполне применимы и к российской действительности. Энсли Дж. Коул, например, приводит следующий список факторов, имеющих неблагоприятное воздействие.

1. Снижение смертности. Выживание большего количества детей, достижение большим количеством детей самостоятельного репродуктивного возраста.

2. Увеличение расходов и уменьшение преимуществ экономического характера, связанных с наличием детей, в промышленно развитых странах. Ребенок не воспринимается как экономическая единица, способная произвести продукт на благо семьи. Увеличение образовательного обязательного ценза и удлинения сроков его получения ведет к удлинению срока содержания ребенка родителями.

3. Повышение роли женщин. Включение ее в активную социальную жизнь отодвигает на второй план установку на роды, поскольку они предполагают некоторое выключение из общественного процесса. Это применимо и к воспитанию ребенка. Следует учитывать, что при рождении ребенка основные тяготы ложатся именно на мать.

4. Изменения и различия в сфере религии. Известно, что католицизм занимает более жесткую позицию по отношению к внутрисемейному планированию, признавая только календарный метод, осуждая даже использование презервативов как противозачаточного средства.

5. Распространение рационализма. В этом случае рождение ребенка планируется, причем рождение первого отодвигается на более поздний срок.

Если исходить из этих критериев, то может ли какое-либо государство позволить бороться хотя бы с одним фактором: снизить расходы на здравоохранение, ограничить образование детей 2–3 классами, законодательно провести дискриминацию по отношению к женщинам и т. д.? Российские демографы указывают: «Наиболее неблагополучны с точки зрения рождаемости группы семей со средним доходом, численность которых велика. Супруги здесь стараются повысить свой социальный и материальный статус. Поэтому растет доля внесемейной ориентации. В то же время материальные трудности, как и далеко не всегда положительные оценки достигнутого уровня благосостояния, существенно снижают вероятность полной реализации имеющейся у них потребности в детях». При этом следует признать, что Российское государство делает основной акцент на формирование среднего класса (по крайней мере, согласно программным заявлением высших должностных лиц). Это как раз та социальная группа, которая активно борется с материальными трудностями, чье основное время тратится на работу, обеспечивающую определенный уровень жизни. Нельзя не сказать, что психологическую установку большинства семей на малодетность трудно переломить: «…воздействие на социально-экономические факторы… может быть эффективным только для тех групп семей, у которых существуют различия между желаемым и реально ожидаемым числом детей». Если семья не желает иметь более одного ребенка, то никакие увещевания со стороны государства не смогут изменить репродуктивную установку. В этом случае эффективен будет только принудительный механизм, но он будет также означать нарушение прав человека. Да и реально исполнить его можно только в тоталитарном государстве. Влияет на уровень рождаемости процесс урбанизации. Не секрет, что семьи с большим количеством детей – семьи, живущие в сельской местности. Одновременно более высокий образовательный уровень родителей предполагает установку на малодетность. Каждый из приведенных факторов в совокупности определяет ту тенденцию, которую мы видим из социологических данных. При этом ни один из них нельзя определять как основополагающий, в связи с чем сложно говорить о целенаправленном устранении какого-то головного фактора, чтобы коренным образом переломить демографическую ситуацию.

Большой соблазн нередко видится в борьбе с разрешительной политикой искусственного прерывания беременности. Логика достаточно проста: если абортов в несколько раз больше, чем рождений, то достаточно запретить аборты, тогда нерожденные дети станут полноценными, родившись на свет. Будет достигнута гуманная цель – точка отсчета начала жизни нормативно закрепится с момента зачатия. Государство также выигрывает, получая необходимое количество населения. Но подобная логика не учитывает один очень важный фактор – устойчивое нежелание женщины иметь детей. В современном мире разбито четко связанное сцепление: сексуальность – брак – зачатие – рождение. Зачатие нередко происходит вне семейных отношений. Если отсутствует направленность на создание семьи, а присутствует только удовлетворение биологической потребности, ребенок рассматривается сугубо как побочный эффект. Данное утверждение можно осуждать, но игнорировать его нельзя. Именно высокий процент абортов показывает, в первую очередь, разрыв указанной выше цепи. Поэтому запреты абортов не приведут ни к чему иному, как к расцвету подпольных абортариев. Если в 30-е годы XX столетия американская мафия создавала капитал на торговле спиртными напитками, то в настоящее время подпольные операционные принесут баснословные прибыли теневым бизнесменам. Можно сделать однозначный вывод, что запрет абортов не увеличит количество рождений, что подтверждает сама история человечества. В соответствующих главах приводились и статистические данные, и выдержки из работ, прекрасно иллюстрирующие данный тезис. Кроме того, аборты, произведенные в криминальных условиях, подорвут здоровье такого количества женщин, находящихся в репродуктивном возрасте, что потребуется в скором времени обсуждать другую проблему: проблему бесплодия женщин, которым аборты уже будут не нужны.

Фашистское государство дало иной пример борьбы за количество населения. Гитлер ратовал за поощрение ранних браков. Еще не придя к власти, в своей работе он указывал, что брак должен выполнять свою главную функцию – рождение потомства и сохранение нации: «Ранние браки правильны уже потому, что только молодые супруги могут обладать достаточными физическими силами, чтобы обеспечить здоровое поколение… Это… никак нельзя провести в жизнь, если не создать для этого серьезных предпосылок. Достаточно взять хотя бы такой вопрос, как вопрос жилищный, над которым столь безуспешно бьется наша “социальная” республика. Разве не ясно, что одни тяжелые жилищные условия сильно сокращают браки и увеличивают проституцию?». Вывод действительно практичен. Молодость – тот возраст, когда присутствует избыток сексуальной энергии. При отсутствии полового воспитания – а даже и при нем – вступление в интимные отношения происходит спонтанно, без предварительного обдумывания возможных последствий. Следовательно, надо сделать так, чтобы молодые люди вступали в брак: это создаст психологическую основу для сохранения первой беременности. Но при пропаганде ранних браков идеологи гитлеризма прекрасно понимали, что подобный брак нередко будет просто пробным, а значит, и непрочным. Это означало, что необходимо еще внедрять такую идею в массы, что ребенок, рожденный и воспитываемый без отца, никогда не почувствует своей ущербности. Государство возьмет на себя все заботы по содержанию и воспитанию. Платоновская идея о государственном централизованном воспитании детей нашла свое отражение в гитлеровской Германии, когда специальные фильмы создавали образ матери-одиночки, долг которой произвести зачатие от прибывшего на побывку солдата. Немецкая индустрия даже производила специальные разборные кроватки, которые бесплатно выдавались солдатам-отпускникам. Государство должно было стать общим отцом для целого поколения.

Однако идея стимулирования ранних браков заслуживает отдельного внимания, причем не столько в силу того, что это позволит решить демографическую проблему в России. Еще советская статистика показала, что число добрачных зачатий очень высоко. При этом высокие цифры присутствуют в крайних возрастных группах: самые молодые и женщины после 35 лет. Но даже в основном брачном возрасте 25–29 лет 54,9 % учтенных зачатий – внебрачные. Следует учесть, что в большинстве случаев это первое зачатие в жизни женщины. Создав условия для того, чтобы первое зачатие было сохранено и было доведено до конца, можно хотя бы отчасти решить демографические проблемы Российского государства: создать минимальную возрастную группу, которая сменит старшее поколение. Сохранение первой беременности – тот фронт, на котором государство может еще эффективно бороться с помощью материального стимулирования, как указывалось выше. По-видимому, это следует учитывать прежде всего, причем не постфактум, а до того, как молодая девушка пойдет на аборт. Сейчас происходит принятие нормативных актов, которые базируются на том, что молодая семья сначала должна создаться, родить ребенка, а уже потом, может быть, в неясной перспективе, у них будет собственное жилье. Такие документы не создадут реальной перспективы исправления положения в области детности. Очень важно учитывать, что цель стимулирования – молодая семья, которая сама еще не окрепла в психологическом плане. Молодые родители не могут самостоятельно определять свои юридические требования к государству, они нуждаются в реальной и действенной его помощи. Социальная помощь должна носить авансовый характер (конечно, при обязательном контроле за ее обоснованностью).

Обобщая вышеизложенное, необходимо согласиться с тем, что ближайшая перспектива Российской Федерации – сокращение численности населения. Способы выхода из демографического кризиса экономически не под силу современному государству. Они не просто затратны, главная особенность таких расходов состоит в том, что положительный эффект от них, при самом лучшем прогнозе, будет иметь место не ранее чем через 25 лет, поскольку это период от рождения до получения образования, нельзя забывать также о прохождении службы армии и о том, что современный специалист невозможен без высшего профессионального образования. Но так как государству интересен не человек сам по себе, а его руки, выполняющие работу, имеющую экономическую стоимость, Российская Федерация не может ждать 25 лет. Кратковременная перспектива должна основываться на концентрации русскоязычного населения, распыленного по территориям стран СНГ. Залогом данной политики является, в первую очередь, интеграция с такими государствами, как Украина и Беларусь. Российская Федерация может с успехом вобрать в себя часть рабочей силы Украины, предоставив лучшие условия для их материального обеспечения. Эти люди близки русским по духу, по языку, по стереотипам поведения, нас связывает общая история. Должна проводиться (и отчасти уже началась) соответствующая политика по адаптации таких граждан, переехавших в Россию на постоянное место жительства. Необходимо ассимилировать тех иностранцев, которые действительно хотят связать свою судьбу с Россией. Один из первых шагов – ужесточение законодательства о предоставлении российского гражданства. Очень важно улучшать качество медицинской помощи. Удлинение продолжительности жизни указывает на то, что население состоит из нескольких поколений, и если раньше население определялось двумя поколениями: родители и дети, то сейчас это родители – дети – внуки (иногда и правнуки).

Завершая главу, нельзя не вспомнить о работе великого российского ученого М. В. Ломоносова «О сохранении и размножении российского народа». Трактат адресован И. И. Шувалову. В первых строках М. В. Ломоносов пишет, что в сохранении и размножении российского народа состоит величество, могущество и богатство всего государства. Далее представлены непосредственно рекомендации, которые необходимо провести для достижения поставленной цели.

1. Избавиться от обычая заключения супружеского союза, неравного по возрасту. Если моложе юноша, то первые годы брака проходят без прибавления в потомстве, покуда он еще не способен к зачатию. А в последующем уже женщина выходит из детородного возраста. Понятно, что речь идет не о разнице в 5–10 лет. Неравные браки порождают стремление к прелюбодеянию, нередко являются причиной убийства супруга. «Для сего вредное преумножению и сохранению народа неравенство супружества запретить и в умеренные пределы включить должно. По моему мнению, невеста жениха не должна быть старее разве только двумя годами, а жених старее может быть 15-ю летами».

2. Таким же злом является насильное супружество: «… ибо где любви нет, ненадежно и плодородие».

3. Для вдовцов необходимо разрешить и четвертый, и пятый браки.

4. Ограничить постриг в монахи и монахини молодых людей, разрешить повторные браки вдовым некоторым священнослужителям.

5. Необходимо учредить «нарочные богоделенные домы для невозбранного зазорных детей приему». Тем самым сократить детское душегубство.

6. Собрать воедино книги о детских болезнях и повивальном искусстве, издать одной книгой и распространить среди российского народа.

7. Запретить крещение детей зимой в холодной воде: «таких упрямых попов, кои хотят насильно крестить холодною водою, почитаю я палачами, затем что желают после родин и крестин вскоре и похорон для своей корысти.

8. М. В. Ломоносов критикует также посты, после которых происходит неограниченное потребление пищи: «Христос воскресе! Только в ушах и на языке, а в сердце какое ему место, где житейскими желаниями и самые малейшие скважины все наполнены. Как с привязу спущенные собаки, как накопленная вода с отворенной плотины, как из облака прорвавшиеся вихри, рвут, ломят, валят, опровергают, терзают. Там разбросаны разных мяс раздробленные части, разбитая посуда, текут пролитые напитки, там лежат без памяти отягченные объядением и пьянством, там валяются обнаженные и блудом утомленные недавние строгие постники». Из-за резкой смены режима питания многие умирают, о чем свидетельствовала статистика. Великий ученый указывает и на несвоевременность постов, приходящихся на зимнее время, когда употребление постной пищи приносит только вред здоровью, ослабляя жизненные силы организма. «А сверх того, ученьем вкорените всем в мысли, что Богу приятнее, когда имеем в сердце чистую совесть, нежели в желудке цынготную рыбу, что посты учреждены не для самоубивства вредными пищами, но для воздержания от излишества, что обманщик, грабитель, неправосудный, мздоимец, вор и другими образы ближнего повредитель прощения не сыщет, хотя бы он вместо обыкновенной постной пищи в семь недель ел щепы, кирпич, мочало, глину и уголье и большую бы часть того времени простоял на голове вместо земных поклонов. Чистое покаяние есть доброе житие, Бога к милосердию, к щедроте и к люблению нашему преклоняющее».

9. Необходимо развивать службу здравоохранения, увеличить число докторов, лекарей и аптек. Для достижения этой задачи посылать российских учеников в иностранные учебные заведения и разрешить внутри государства университетам право производить достойных в доктора. М. В. Ломоносов критикует также засилие иностранцев среди лекарей, не желающих, чтобы российские подданные также обучались врачебному искусству.

10. Десятая рекомендация посвящена принятию мер, направленных против природных бедствий: эпидемий, пожаров, потоплений, морозов.

11. М. В. Ломоносов говорит о создании системы противодействия уголовным преступлениям: в поселениях построить внешние ограждения, назначить постоянные ночлеги для приезжих, запретив другим принимать на постой, установить денежное вознаграждение за поимку разбойников и др.

12. Российский ученый говорит и о живых покойниках, называя так ушедших в чужие государства. При этом он призывает не к установлению карательных мер, а к снижению податей и снятию солдатских наборов, что и является чаще всего причиной бегства.

13. «Место беглецов за границы удобно наполнить можно приемом иностранных, ежели к тому употреблены будут пристойные меры», – пишет М. В. Ломоносов. «Пространное владение великой нашей монархини в состоянии вместить в свое безопасное недро целые народы и довольствовать всякими потребами, кои единого только посильного труда от человеков ожидают к своему полезному произведению».

Как нетрудно заметить, многие из рекомендаций, хоть и сделаны более 200 лет назад, не утратили своего значения. Подводя итог, можно сделать следующие выводы:

1. Необходимо признать, что регламентация межполовых отношений практически во всех государствах имела евгеническую направленность.

2. В условиях отсутствия знаний в области генетики евгеническая направленность в законодательстве устанавливалась косвенным путем. Наиболее удобным социальным институтом выступил брак, поставленный под контроль государства. Сексуальность была легализована с помощью брака.

3. Гигиенические правила в области размножения основывались на запретительных нормах (запрет на вступление в брак для отдельных категорий людей, запрет на межэтнические, межкастовые, межрелигиозные браки).

4. Искусственные меры, направленные на поощрение рождаемости, как показывает практика древних и современных государств, не давали ожидаемого эффекта. Детность – это показатель развития общества в целом. Нельзя его отрегулировать в отрыве от общих условий (социальных, экономических, идеологических, политических и т. д.).

 

3.3. Генотерапия, право, глобализация

Современная медицина ставит проблему предопределения человеческой судьбы на совершенно иной уровень. Впереди «заветная» мечта человечества – возможность решения всех проблем биологически путем. Как отметил Ф. Г. Добжанский, «зависимость выживания человечества от науки и технологии неуклонно возрастает». И дело не в том, что ядерная физика подошла к такому порогу, когда можно создавать атомную бомбу почти в домашних условиях. Человечество переходит на качественно иной уровень осмысления предназначения самого себя. «Насколько прогресс в развитии генетики и генной инженерии в медицине может быть использован для вмешательства в сущность человеческого индивида, т. е. в каких пределах допустимо вмешательство права, медицины и биологии в человеческую сущность, чтобы не затрагивать его достоинство и не нарушать его фундаментальные права», – так сформулировала вопрос М. О. Квачадзе. Точнее, достижения медицины подвигают его к такому осмыслению, но уровень общественного сознания вряд ли готов адекватно на них отреагировать.

Развитие генетики ставит следующие проблемы, разрешать которые должна и юриспруденция: генетическое тестирование и генотерапевтическое лечение.

Генетическое тестирование . Под ним понимается «…испытание какого-либо субъекта на определенные особенности его генетической системы». Суть заключается в том, что таким образом можно получить определенную информацию о предрасположенности человека к определенным заболеваниям. Полученная информация может быть использована двояко. С одной стороны, она необходима для того, чтобы скорректировать поведение человека в целях снижения риска заболевания. Примером может служить заболевание «фенилкетонурия». Фиксация данного заболевания еще во время внутриутробного развития ребенка может повлечь необходимость установления специального рациона питания. Тем самым, создав определенные условия внешней среды, можно скорректировать генетическую предрасположенность. В последующем не надо будет соблюдать определенную диету, и человек никогда не вспомнит о своем недуге. С другой стороны, информация о генетической предрасположенности может быть использована в дискриминационных целях, в первую очередь, потенциальными работодателями и страховщиками. В середине 90-х годов XX столетия в США в средствах массовой информации появились заметки о том, что администрация учреждений при приеме на работу женщин старше сорока лет пытается выяснить о наличии заболевания рака груди у близких родственников соискателей вакантных должностей. Основой послужило то, что такое заболевание часто является причиной нетрудоспособности женщин именно этого (или более старшего) возраста, которое определено генетической предрасположенностью. После выяснения интересующей информации всем женщинам, имевших родственников, перенесших рак груди, под тем или иным предлогом было отказано в приеме на работу. Прежде чем перейти к объяснению значимости проблемы, можно привести слова профессора Н. П. Бочкова: «…мутационная изменчивость – эволюционно закрепленное свойство человека как биологического вида. Благодаря этому сформировался генетический полиморфизм популяций и как его часть – груз патологических мутаций. Вот почему общебиологической концепцией клинической генетики является положение о накоплении в процессе эволюции патологических наследственных вариаций. Уровень их в современных популяциях поддерживается двумя противоположно направленными процессами: мутагенезом и отбором. Поскольку уровень мутагенеза у человека может повышаться в новых экологических условиях (радиация, химические загрязнения среды), а отбор снижаться за счет улучшенных условий жизни и медицинской помощи, то забота о наследственности человека и внимание к наследственной паталогии должно быть повышено». Значение данного высказывания заключается в том, что мутагенез, накапливающий отягощенную наследственность, все больше оказывает влияние на биологическое качество человечества. Если ранее функции евгеники выполнял естественный отбор (людям медицина не могла помочь, они умирали), то сейчас медицина способна решить проблемы здоровья человека, продлить ему жизнь. Но здесь возникает другая проблема. При увеличении количества людей, нуждающихся в специализированной врачебной помощи, здравоохранение не имеет возможностей оказать ее каждому. Поскольку нередко генетическая предрасположенность проявляется у «затратных» заболеваний, многие задаются вопросом о целесообразности расходования общественных средств. При такой постановке вопроса ответ напрашивается один: если природа не может производить «зачистку» среди людей, то само общество должно взять на себя данные функции. Более мягкая форма выглядит следующим образом. Службы, на которые возлагается погашение материальных затрат, связанных с нетрудоспособностью больных граждан, будут стремиться к тому, чтобы отсечь именно ту категорию людей, которая будет приносить наибольший финансовый ущерб. Поэтому в сборе информации о генетической предрасположенности к заболеваниям, прежде всего, заинтересованы потенциальные работодатели, страховщики. Здесь уместно опять процитировать Н. П. Бочкова: «После 20–30 лет реализуется наследственная предрасположенность к широко распространенным заболеваниям. Не менее 25 % всех больничных коек занято пациентами, страдающими такими болезнями». 25 % от сумм, потраченных на систему здравоохранения, – это уже огромные финансовые средства, об экономии которых задумается любой альтруист.

Генетическое тестирование пытались использовать и в целях профилактики предупреждения преступности. Долгое время считалось, что большинство преступников являются носителем лишней Y-хромосомы (синдром XYY). В США предлагалось провести скрининг населения на определение носительства лишней хромосомы, выявить всех таких граждан и вести их специализированный учет, поставить под полицейский надзор. В некоторых штатах подобные законы были приняты. Это происходило, несмотря на то, что многие генетики приводили данные, «свидетельствующие о том, что лишняя Y-хромосома не больше, чем другие генетические нарушения, влияет на преступность, что мужчины с Y-хромосомой реже, чем лица с нормальным кариотипом, совершают преступления, носящие характер насилия».

Генетическое тестирование может использоваться для улучшения своего будущего потомства. Введение обязательного медицинского консультирования повлечет установление разрешительного порядка регистрации брака с большим числом оснований для отказа. Гипертрофированной системой будет предложение криминолога Джина Стефанса ввести скрининг супружеских пар, выдавать лицензию на рождение ребенка. Специальная комиссия должна также решать вопрос о способности воспитать семьей ребенка. Если внутренний климат, по мнению комиссии, не подходит для будущего ребенка, то тогда необходимо выдавать лицензию на зачатие. После появления на свет ребенок будет передаваться государством в другую семью. Система Ликкена предполагает, что сотрудники роддомов будут проверять у рожениц сертификат благонадежности. В его отсутствие ребенок передается на попечение государству. При повторных родах виновные подвергнутся принудительному вшиванию подкожного контрацептива – норпланта.

Есть и другая сторона – аутоевгеника, селекция по полу. На страницах массовой прессы нередко обсуждаются вопросы: как зачать мальчика? Вспоминаются старые рецепты, вплоть до составления календарного графика соитий. Часто можно услышать: почему многие люди этому верят? Ответ только один – они хотят найти решение проблемы, хотят, чтобы ребенком был мальчик. Следует признать, что человечество не избавилось еще от шовинизма, основанного на половом признаке. Выше уже говорилось о варварских обычаях умерщвления рождающихся девочек. Но стремление осталось. Этому есть отчасти биологическое обоснование. В России, например, мужская смертность превосходит женскую более чем в четыре раза. В России женщин больше, чем мужчин на девять миллионов. Это означает дефицит мужчин, которые биологически получают больше возможностей, чем девушки.

Как видно из сказанного выше, логическим продолжением генетического тестирования является генетическое консультирование. Право должно указать, обязательно ли консультирование, определить круг субъектов, которым передается информация. Биоэтика и международно-правовые документы исходят из того, что консультирование должно осуществляться на добровольной основе, не носить директивного характера, информация должна предоставляться только лицу, обратившемуся за тестированием. Российское законодательство учитывает данные нормы. Основы законодательства РФ об охране здоровья граждан в ст. 22 закрепили субъективное право каждого гражданина на бесплатные консультации по вопросам планирования семьи, наличия социально значимых заболеваний и заболеваний, представляющих опасность для окружающих, по медико-психологическим аспектам семейно-брачных отношений, а также на медико-гигиенические, другие консультации и обследования в учреждениях государственной или муниципальной системы здравоохранения с целью предупреждения возможных наследственных заболеваний у потомства. Речь не идет об установлении обязанности. Статья 15 Семейного кодекса РФ также не устанавливает дополнительных обязанностей: «Медицинское обследование лиц, вступающих в брак, а также консультирование по медико-генетическим вопросам и вопросам планирования семьи проводятся учреждениями государственной и муниципальной системы здравоохранения по месту их жительства бесплатно и только с согласия лиц, вступающих в брак». Круг субъектов, которым предоставляется полученная информация, также определяется Семейным кодексом РФ: «Результаты обследования лица, вступающего в брак, составляют медицинскую тайну и могут быть сообщены лицу, с которым оно намерено заключить брак, только с согласия лица, прошедшего обследование». С ненужностью закрепления директивности в генетическом консультировании соглашаются все-таки большинство ученых. Точка зрения, высказываемая, исходя из правил генетической гигиены, была представлена в предыдущей главе. Высказываются и более либеральные мнения. Например, авторы работы «Современная медицина и право» представляют общее правило: «Генетическое консультирование должно сохранять свой совещательный характер и не превращаться в генетический диктат». Но при этом общество не должно нести расходы по содержанию неполноценных детей: «С целью принуждения родителей к взвешенному принятию решения по результатам генетического консультирования можно рекомендовать установление нормы тарифной ставки, выплачиваемой родителями за больничное лечение и уход за их ребенком… Такая мера предусматривается за последствие, допущенное исключительно из-за легкомыслия родителей. Основная задача генетического консультирования состоит в предупреждении рождения детей с аномалиями, обусловленными наследственностью». Даже если согласиться с таким мнением, необходимо признать, что эффективность предлагаемых мер будет достигнута только при обязательном консультировании всего населения, т. е. проведения всеобъемлющего скрининга. В противном случае любая пара, чтобы не оказаться без медицинской помощи, будет просто отказываться от консультаций. Следует также отметить, что основной результат отрицательного генетического консультирования – это аборт, избавление от дефектного плода. Тем самым затрагивается проблема принудительного искусственного прерывания беременности. Возникает также проблема адекватности реагирования на информацию, полученную в результате генетического консультирования. Особо это касается умственно неполноценных родителей, способных производить потомство. Как правило, в таких семьях рождается большее количество детей, чем в неотягощенных неблагоприятной наследственностью. Советская биоэтика предлагала ограничивать рождаемость таких супружеских пар: «Учитывая недостаточную критичность интеллектуально неполноценных родителей, необходимо принимать меры, направленные на ограничение в таких семьях деторождения. Интеллектуальный дефект у обоих родителей должен являться абсолютным показателем к производству медицинского аборта. В семьях, где умственной отсталостью страдает один из супругов, рождение первого слабоумного ребенка также является показанием для искусственного прерывания последующих беременностей». Проведение скрининга инициируется и правоохранительными органами. Последующее заведение генетических паспортов на каждого гражданина облегчит работу по раскрытию преступлений. ДНК – такой же сугубо индивидуальный след, как отпечаток пальца. Соответственно, имея пробу вероятного преступника, с помощью информационных банков легко будет соотнести ее с ДНК гражданина, занесенного в картотеку.

Обобщая вышеизложенное, можно сделать ряд выводов. Генетическое консультирование должно проводиться только на добровольной основе, только с согласия тестируемого, информация о тестировании должна охватываться понятием «врачебная тайна», и она никоим образом не должна стать основой для какой-либо дискриминации. Этому выводу можно найти подтверждение в международно-правовых документах.

Всеобщая Декларация прав человека в ст. 2 закрепляет общий принцип: «Каждый человек должен обладать всеми правами и всеми свободами, провозглашенными настоящей декларацией, без какого бы то ни было различия, как-то: в отношении расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного, сословного или иного положения». Согласно Декларации каждый имеет право на жизнь, на равную защиту закона, на защиту от произвольных посягательств в его личную жизнь. Статья 12 Международного Пакта об экономических, социальных и культурных правах дополняет: «Участвующие в настоящем Пакте признают право каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья». К мерам, которые должны быть приняты участвующими в настоящем Пакте государствами для полного осуществления этого права, относятся мероприятия, необходимые в том числе для:

«…c) предупреждения и лечения эпидемических, эндемических, профессиональных и иных болезней и борьбы с ними;

d) создания условий, которые обеспечивали бы всем медицинскую помощь и медицинский уход в случае болезни».

Можно привести положения Конвенции МОТ № 111 относительно дискриминации в области труда и занятий, в которых под дискриминацией понимается «всякое другое различие, исключение или предпочтение, имеющие своим результатом ликвидацию или нарушение равенства возможностей или обращения в области в области труда и занятий…». В 1960 г. была принята Конвенция о борьбе с дискриминацией в области образования.

По-видимому, осознавая, что общие формулы о недопущении дискриминации должны быть дополнены специальными нормами, учитывающими современные достижения генетики, на международном уровне была принята Всеобщая Декларация о геноме человека и о правах человека. Статья 2 Декларации провозглашает: «Каждый человек имеет право на уважение его достоинства и его прав, вне зависимости от его генетических характеристик». Статья 6 является продолжением данного принципа: «По признаку генетических характеристик никто не может подвергаться дискриминации, цели или результаты которой представляют собой посягательство на права человека, основные свободы и человеческое достоинство». О согласии на исследование говорит ст. 5 (b): «Во всех случаях следует заручаться предварительным, свободным и ясно выраженным согласием заинтересованного лица. Если оно не в состоянии его выразить, то согласие или разрешение должны быть получены в соответствии с законом, исходя из высших интересов этого лица».

Генетическая терапия . Как определяет А. В. Зеленин, генетическая терапия представляет собой «лечебный подход, основанный на введении в организм определенных генетических конструкций. Терапевтический эффект достигается либо экспрессией введенного гена, тогда это так называемая позитивная генная терапия, либо торможением гиперэкспрессирующегося или измененного гена, тогда это негативная генная терапия». Соглашаясь с тем, что это лечебный подход, нельзя не отметить, что общие правила медицинского вмешательства применительно к генотерапии нуждаются в некотором уточнении. Действительно, как уже неоднократно говорилось, Основы законодательства РФ подробно регламентируют порядок оказания лечебной помощи. Основа – информированное добровольное согласие пациента. Однако особенностью генотерапии является пока экспериментальный подход. Это означает, что до конца не изученными являются те последствия, которые влекут за собой манипуляции с генетическим материалом. По-видимому, это и пугает больше всего общество, подогретое фантастическим рассказами о создании биороботов и химер, агрессивно настроенных к человечеству. Отсутствие адекватной оценки медицинских достижений и влечет за собой политику запрета по отношению ко многим экспериментам, на что справедливо указывают, например, А. И. Иойрыш и О. А. Красавский: «Одной из сложностей в осмысливании информации и разработке рекомендаций, относящихся к исследованиям, связанным с получением генноинженерных организмов и белковых продуктов, является то обстоятельство, что эти категории зачастую окружены таинственным ореолом необычных технологий, недоступных для понимания абсолютного большинства людей… Для того, чтобы избежать некомпетентных прогнозов и оценок, необходимо сегодня довести до общества объективную информацию о существующем балансе между положительными достижениями биотехнологии и риском генетических последствий…». Логика международных актов строится по принципу: запрещено, но есть некоторые исключения. В этих исключениях заложена человеческая любознательность, которая двигает науку, расширяя границы познания. Благодаря экспериментам, от части опасений можно уже отказаться. Так, доказано, что химеры могут быть созданы экспериментальным путем, но они нежизнеспособны в обычных условиях, что предотвращает их потенциальную опасность для людей. Но и применение правил проведения биомедицинского эксперимента в данном случае также проблематично. Это происходит из-за того, что очень сложно говорить об информированном согласии пациента, когда сам врач, проводящий манипуляции, может лишь говорить об ожидаемом эффекте, до конца не спрогнозированном. Тем более не подходят данные правила применительно к генотерапии in utero (к еще нерожденному ребенку). Хотя биоэтика говорит о необходимости получения согласия родителей, но по отношению к чему оно должно быть получено, когда ребенка – субъекта правоотношений – еще нет.

Приведенные обстоятельства обусловливают иные формы контроля за проведением генетических исследований. А. В. Зеленин приводит американский опыт применения разрешительных процедур: «Каждый протокол будущей процедуры сначала рассматривается комитетом по биологической безопасности данного учреждения. Если протокол одобрен, он переправляется в консультативный комитет по рекомбинатным молекулам при Национальном институте здоровья. Потом он рассматривается национальной службой, контролирующей безопасность пищевых продуктов и лекарственных веществ. Это расширенный вариант нашего Фармкомитета. После соответствующего одобрения протокол публикуется в журнале “Human Gene Therapy”, причем каждый протокол – это приблизительно 30–40, до 50 страниц мельчайшего шрифта. Описывается все, все детали, все вопросы безопасности». Данный опыт показывает, что контроль строится на сочетании внутреннего (в рамках лечебного учреждения), ведомственного, политического и общественного. Ведомственный контроль представлен центральным органом государственного управления в сфере здравоохранения. Политический контроль, как правило, предполагает создание комитета или комиссии в рамках деятельности парламента (нижней или верхней палаты). Это, как представляется, справедливо, поскольку от решения законодательного органа зависит тот режим деятельности, который будет закреплен в действующих нормативных актах. Депутаты должны изначально быть подготовленными к профессиональному решению заявленной проблемы, а не решать исходя или из популистских намерений, или поддавшись вере в светлую картину генетического счастья. И то, и другое неприемлемо при решении столь серьезных вопросов. По-видимому, исходя из того, что данная проблематика носит постоянный характер, парламентский орган должен быть также постоянным. Общественный же контроль предполагает, в первую очередь, осуществление экспериментов в рамках открытости. Общество должно быть информировано о тех процессах, которые могут перевернуть все представления о назначении человека. Б. Мюллер-Хилл, вспоминая фашистский опыт, предостерегает: «Что сделали немецкие генетики? Фактически они предали своих пациентов и клиентов. Они просто отвернулись, когда тысячи и тысячи людей подверглись унижениям, пыткам или были убиты. Сейчас этого не происходит. Но если сегодняшних генетиков оставить исключительно на волю сил, действующих в условиях рыночной экономики, то вполне возможна ситуация, схожая с той, которая была в Германии при нацистах, ситуация, когда в интересах страховых компаний и работодателей людей, имеющих “неправильные” генотипы, могут заклеймить позором».

Потенциальные возможности генотерапии на новую основу выводят старые вопросы: возможна ли принудительная генотерапия, особенно in utero; какие необходимы показания к генотерапии; допустимо ли предопределение пола зачатого ребенка либо создание усовершенствованного человека?

Споры вокруг принудительной генотерапии возникают опять же из-за мнения о генетической предопределенности поведения человека. Если преступниками рождаются, а не становятся, тогда не стоит ли производить медицинским путем коррекцию поведения после выявления наследственной предрасположенности? Сами названия публикаций в средствах массовой информации могут подтолкнуть именно к такому выводу: «Маленькие чикатилки» (Московский комсомолец. 1998. 8–15 окт.), «Преступниками рождаются или становятся?» (Аргументы и факты. 1998. № 47). Одновременно большинство психических заболеваний, заболеваний головного мозга имеют наследственную обусловленность. Так, не менее 80 % детей с аномальным набором хромосом страдают олигофренией. Если ранее выявление заболевания возможно было на поздних сроках беременности, то с развитием предымплантационной диагностики такое возможно при исследовании эмбриона. Суть его заключается в том, что выявляется группа риска при генетическом консультировании супружеской пары. Зачатие ребенка происходит искусственным путем (in vivo), но под контролем врачей. Эмбрион проходит тест до его помещения в матку женщины. Если он не страдает генетическими заболеваниями, его имплантируют, если да – уничтожают. Подобные примеры показывают, что логическим последствием выявления наследственного заболевания у нерожденного ребенка пока является искусственное прерывание беременности. В данном случае генотерапия как таковая отсутствует.

Необходимо задуматься об опасности селективного подхода к человечеству по половому признаку. Ведь теоретически возможна внутриутробная корректировка пола, что повлечет за собой преобладание мальчиков. Тяга к появлению мужского потомства характерна для большинства народов, хотя ярче она проявляется в Закавказье, Индостане и на мусульманском Востоке. Это предопределяет закрепление охранительного отношения генотипу человека. «Геном человека лежит в основе изначальной общности всех представителей человеческого рода, а также признания их неотъемлемого достоинства и разнообразия. Геном человека знаменует собой достояние человечества», – провозглашено в ст. 1 Всеобщей Декларации о геноме человека и о правах человека. Генотерапия не должна производиться в социальных целях. Если это метод лечения, то он должен преследовать сугубо медицинские цели. По-видимому, на основе такого вывода необходимо закрепление общего запрета на проведение генетических исследований, направленных на евгеническую коррекцию признаков (хотя даже провозглашение запрета вряд ли повлечет за собой его неукоснительное соблюдение). Генетику и евгенику разделить практически невозможно. Результат исследований будет иметь обязательно двоякую направленность. Познание человеческой наследственности повлечет одновременно знания и о возможностях ее изменения.

Генотерапия своей неизведанностью обусловливает сомнения вообще о ее востребованности и эффективности. Оппоненты предрекают: внесение изменений в генетический код предопределит не только излечение какого-либо заболевания, но и повлияет на все последующее от этого человека потомство. Как справедливо отмечает А. И. Иойрыш: «Но человеку следует полностью увериться в том, что своими действиями он не навредит ни себе, ни окружающей среде, ни будущим поколениям всего живого». Необходимо проводить всестороннюю оценку методов лечения наследственных заболеваний. Нельзя списывать как архаизм методику, основанную на традиционном лечении. Социальные условия играют немалую роль в проявлении тех или личностных характеристик. «Ошибочно думать о проблеме природы и воспитания, как о ситуации “или – или”. Все признаки от биохимических и морфологических до признаков культуры всегда наследственны и всегда детерменированы средой. Гены и среда не являются автономными сторонами развития. Ни один признак не может развиться, если такая возможность не заложена в генотипе; если развитие протекает в разных условиях среды, то проявление генотипа будет варьировать соответственно меняющимся условиям среды».

Генетики выработали такие понятия, как ГС-корреляция и ГС-взаимодействие. Так, семья математиков Бернулли примечательна не только наследственной математической одаренностью, но и, как следствие ее, «математизированной» средой. ГС-взаимодействие отражает «непосредственный акт совместного действия, совместного влияния генов и средовых факторов на фенотип». Примером может служить генетическая сопротивляемость какому-либо заболеванию. Люди, генетически склонные к заболеванию, не проявляют симптомов заболевания только до тех пор, пока их среда обитания свободна от патогенов. И наоборот, генетически устойчивые к заболеванию индивидуумы не проявляют симптомов заболевания даже при наличии патогена в их среде. Взаимное влияние генетической предрасположенности и средовых условий иногда приводит к ошибочному выводу: провозглашению политики сегрегации. Если у человека плохая наследственность, то ему надо изменить среду. Как правило, речь идет о ребенке, это означает его помещение в специальный интернат, школу, приют. Но при таком подходе создается идентичная среда, когда ребенок помещается в однородное обедненное окружение. Поэтому в США и Европе разработаны программы индивидуальной адаптации детей в рамках обыкновенных общегражданских учебных заведений. Политика сегрегации в конечном счете всегда приводит к дискриминации. Но именно защите от дискриминации должны быть посвящены базовые законодательные акты в области генных исследований.

В России в 1996 г. был принят Федеральный закон «О государственном регулировании в области генно-инженерной деятельности», в котором определены основные понятия, такие как «генная инженерия» (совокупность методов и технологий, в том числе технологий получения рекомбинантных рибонуклеиновых и дезоксирибонуклеиновых кислот, по выделению генов из организма, осуществлению манипуляций с генами и введению их в другие организмы), «генная терапия» – «генотерапия» (совокупность генно-инженерных (биотехнологических) и медицинских методов, направленных на внесение изменений в генетический аппарат соматических клеток человека в целях лечения заболеваний) и т. д.

Зафиксированы задачи государственного регулирования в области генно-инженерной деятельности, основные направления государственного регулирования в области генно-инженерной деятельности, в числе которых – улучшение условий жизни человека и охрана его здоровья, а также охрана и восстановление окружающей среды, сохранение биологического разнообразия. Провозглашены принципы генно-инженерной деятельности: безопасность граждан (физических лиц) и окружающей среды; безопасность клинических испытаний методов генодиагностики и генной терапии (генотерапии) на уровне соматических клеток; общедоступность сведений о безопасности генно-инженерной деятельности и т. п.

Долгое время отмечалось, что при всей востребованности документа он не распространялся на исследования с человеческими клетками. Однако в июле 2000 г. внесенные изменения отчасти разрешили данную проблему: «Порядок осуществления генноинженерной деятельности и применения ее методов к человеку, тканям и клеткам в составе его организма, за исключением генодиагностики и генной терапии (генотерапии) (курсив мой. – Г. Р.), не является предметом регулирования настоящего Федерального закона».

Самостоятельным предметом регулирования считается процедура клонирования, которая представляет собой выращивание клеточного материала из полученного образца с оригинала. В 1987 г. специалисты Университета имени Дж. Вашингтона, использовавшие специальный фермент, сумели разделить клетки человеческого зародыша и клонировать их до стадии 32 клеток (бластов, бластомастеров). Спустя 10 лет журнал «Nature» опубликовал знаменитую фотографию овечки Долли – первого клонированного организма. Успех, правда, многие посчитали преждевременным. Старение клеток Долли протекает в три раза быстрее, чем предполагали ученые. Также количество клеточного материала – ооцитов – необходимого для удачного завершения клонирования, настолько велико, что делает возможность применения его к человеку только гипотетической. Однако опасения, вызываемые полной неизведанностью данной сферы, предопределили крайне негативный подход к подобным опытам с человеческими клетками. На чаше весов оказались два довода: с одной стороны – возможность создания банка генетически идентичных донорских органов и продление жизни конкретного человека; с другой – опасения изменения природы человека, которое приведет к полной гибели или, по крайней мере, к вырождению современного Homo sapiens. Большинство стран крайне негативно отнеслись к клонированию человеческих клеток. Не стала исключением и Российская Федерация. В мае 2002 г. был принят Федеральный закон «О временном запрете на клонирование человека», которым был введен временный (сроком на пять лет) мораторий на подобные манипуляции с человеком. Закон подчеркнул, что это обусловлено недостаточностью знаний и приоритетом уважения прав человека. Вместе с тем подчеркивается его временный характер, который может быть пересмотрен с учетом перспектив исследуемых технологий. Законодательным путем впервые определены такие понятия, как клонирование человека – «создание человека, генетически идентичного другому живому или умершему человеку, путем переноса в лишенную ядра женскую половую клетку ядра соматической клетки человека»; также эмбрион человека – «зародыш человека на стадии развития до восьми недель» (ст. 2 Федерального закона).

Развитие науки раздвигает границы распространения. В условиях трансграничности пространства достижения одного государства могут использоваться другим. Запрет на некоторую деятельность в одной стране может компенсироваться разрешением в другой. Самый яркий пример – распространение информации о рождении клонированного человека. Представители кампании «Клонэйд» открыто заявляют, что будут проводить опыты в тех государствах, где клонирование применительно к человеку не запрещено законом. Это подвигнуло многие государства в спешном порядке принять запретительные нормативные документы. Но это, по-видимому, не даст положительного эффекта. Всегда найдется государство, которое «приютит» лабораторию, в которой будут проводиться опыты над человеческим биологическим материалом. Как представляется, опыты по клонированию человека выходят за рамки проблемы одного государства и чистой науки. Мировое сообщество должно четко выработать свое отношение к данному явлению и поставить его под контроль, аналогичный контролю за распространением оружия массового поражения. Почему в США Конгресс достаточно быстро отказался от моратория на биологические эксперименты с генетическим материалом? Одним из обстоятельств, повлиявших на принятие решения, послужил тот факт, что ряд государств и частных компаний не приостановили свою деятельность. Прогноз для американцев был удручающим: через несколько лет разрыв в отставании можно было бы и не преодолеть. Достижения же могут поставить на качественно иной уровень не только науку, но и представление о жизни и человеке.

Определенные факторы указывают, что политика в области биоэтики должна быть согласованной на международном уровне. Одним из координационных органов выступает Комитет по биоэтике при ЮНЕСКО, при инициативе которого была принята Декларации о геноме человека. На региональном уровне принята Конвенция о защите прав и достоинства человека в связи с применением достижений биологии и медицины: Конвенция о правах человека и биомедицине (Овьедо, 1997 г.). Изначально нормы о биоэтике обозначены как охраняющие человеческое достоинство и его индивидуальность. В ст. 2 провозглашено: «Интересы и благо отдельного человека превалируют над интересами общества или науки». Глава IV «Геном человека» призвана учесть последние достижения в медицине, чтобы не допустить их использование против самого человека. Многие нормы совпадают, если не текстуально, то по смыслу с положениями Декларации о геноме человека. Статья 11 закрепляет: «Любая форма дискриминации в отношении лица по признаку его генетического наследия запрещается». Определено, что генетическое тестирование может проводиться только в медицинских целях. Для того, чтобы избежать опасности создания мутированных организмов в результате вмешательства в геном человека, фиксируется, что таковое возможно только в профилактических, диагностических или терапевтических целях и только при условии, что оно не направлено на изменение генома наследников данного человека (ст. 13). Статьей 14 запрещена аутоевгеника.

Конвенция о биоэтике предусматривает и ряд гарантий. Причем их можно разделить на две группы. Первая группа состоит из обязательств государств обеспечить реализацию положений Конвенции на национальном уровне. Вторая – предусматривает международно-правовой механизм защиты прав человека. К первой группе относятся следующие нормы:

– стороны обеспечивают надлежащую судебную защиту прав человека, провозглашенных Конвенцией (ст. 23);

– лицо, понесшее ущерб имеет право на справедливое возмещение (ст. 24);

– стороны должны предусмотреть санкции в национальном законодательстве за нарушение норм Конвенции.

Ко второй группе относятся нормы, закрепляющие:

– возможность Европейского Суда по правам человека выносить консультативное заключение по юридическим вопросам, касающимся толкования Конвенции по биоэтике (ст. 29);

– обязанность сторон представлять по просьбе Генерального секретаря Совета Европы разъяснения о том, как обеспечивается эффективное выполнение всех положений Конвенции (ст. 30);

– создание специального органа, консолидирующего информацию по биоэтике, под чьей эгидой должно происходить обсуждение положений Конвенции.

При всей значимости данного международного документа необходимо отметить ограниченность его применения территорией Европы. Статья 34 предусматривает возможность присоединения к ней государства, не являющегося членом Совета Европы, однако не все члены Совета Европы являются ее участниками.

В настоящее время много говорится о перспективах международного права. Профессор О. Н. Хлестов указывает на три основных направления, по которым может и должно развиваться международное право в XXI в.:

1) внедрение, упрочение принципа верховенства права в международных отношениях и его соблюдение на практике;

2) совершенствование правовых норм и международных механизмов для поддержания мира;

3) разработка новых норм в связи с научно-технической, в том числе информационной, революцией, с глобализацией, с развитием международных экономических, социальных и иных отношений.

Третье направление предопределяет возникновение и развитие новой отрасли международного права – международного медицинского права. Как отмечает О. Н. Хлестов, человечество, «добившись величайших достижений в области науки и техники, должно научиться жить в соответствии с правом». Для того, чтобы эти достижения не были направлены против самого человека, мировое сообщество должно выработать согласованные правила, которым должны отвечать исследования в области биомедицины.

На основе вышеизложенного, можно сформулировать ряд выводов.

1. Последние достижения в области генетики обусловливают принятие специального закона о государственном регулировании генно-инженерной деятельности, объектом которой выступает человек.

2. В указанном федеральном законе должны быть, как минимум, учтены следующие положения:

2.1. Провозглашены общие принципы уважения прав человека и запрет на коммерческое использование генетического материала.

2.2. Зафиксирован запрет на принудительное генетическое консультирование. Абсолютный запрет на генетический скрининг. Предусмотрена возможность анонимного тестирования и консультирования.

2.3. Запрет на дискриминацию в любой форме по признаку генетических характеристик.

2.4. Учитывая зависимость человечества от научных достижений, необходимо отказаться от политики запрета генетики, поставив ее под общественный и политический контроль. Достигаться, как представляется, это должно с помощью сочетания различных видов контроля: ведомственного (внутри научного учреждения, внутри ведомства), политического (с помощью создания специальной парламентской комиссии), общественного (благодаря постоянному информированию о путях совершенствования науки в специальном открытом издании).

2.5. Необходимо ввести запрет на деятельность иностранных организаций на территории РФ, исключая совместную деятельность зарубежных и российских научных организаций, разрешаемую Министерством здравоохранения РФ и Российской Академией медицинских наук.

2.6. Зафиксировать приоритетное государственное финансирование научных учреждений, проводящих генетические исследования.

2.7. Разрешить генотерапию исключительно по медицинским показаниям.

3. Необходимо принятие универсальной конвенции, которая установила бы принципы медицинской биоэтики.

4. Необходимо создание органов международного контроля за проведением генетических опытов над человеческим биологическим материалом. Следует признать, что достижения в области генетики имеют общее значение для всего человечества. Соответственно возможные злоупотребления ими также посягают на всех людей без исключения. Под особый международный контроль необходимо поставить операции по клонированию человеческого тела.