Необыкновенная была яхта! Здоровенная, с размахом, с комфортом, и не такая, чтоб друзей прогуливать по мелководью – а вполне годная для кругосветного путешествия, даже в опасный сезон прямиком через ревущие сороковые.
К двум пополудни прошли уже Таллин и устремились в Балтику. Дальше – между Швецией и Данией, в Северное Море, Ла Манш – и прямиком в земли с ласковым климатом. Команда в отпуску.
Команда меж тем резвилась на обеих палубах – в летней одежде, с пивными бутылками в руках, смеялись, болтали. Та, что проходила под именем Мария, якобы узбечка, держала в левой руке (была она левша) компьютерный планшет. Она вдруг сказала:
– Мужики, смотрите.
Собрались вокруг нее.
– Вот, – сказала лже-узбечка. – Вуатюр консьержа. Должен быть в гараже, так? А он почему-то в шкафу уборщика.
Все засмеялись.
Действительно – в этот момент пиджак консьержа Василия висел на крючке в кладовке, и красный огонек продолжал мигать в кармане.
Дядя Вано схватил одного из своих мальчиков за плечо.
– А ну колись. Где был в предыдущую ночь?
– А чего? – удивился мальчик. – С оперной телкой развлекался. Что, нельзя?
Все засмеялись.
– Ну и как она? – спросил следователь Иванов.
– Да ничего особенного. Мычит да извивается.
И опять засмеялись.
А Зураб Кипиани и Федотова стояли у кормы, держась за поручень, и смотрели на воду. Волосы у Кипиани оказались на самом деле светлые, и брови тоже – и вовсе брови эти не были густые. И чем-то он отдаленно напоминал именно Рылеева.
– Вот и все, малыш, – сказал он. – Развейся.
– Мне нужно время, Лёш.
– Он хороший мужик. Не отрицаю. Но мы созданы друг для друга, малыш.
– Ты всегда меня так будешь называть?
– Не нравится?
– Нет, ничего.
– Ну хорошо. Оставлю я тебя в покое, так и быть. Как захочешь, приходи в каюту. Я пойду подремлю пока что, пока качки нет.
– Иди, подремли.
И он ушел. Федотова продолжала смотреть на воду. Открыв сумочку, она вытащила бумажник, а из него фото Рылеева. Вспомнились финальные такты главной героини из катеградской постановки – «За что, за что, Господь? За что … за что …так платишь ты рабе своей, Господь?») Некоторое время Федотова смотрела на фото, а потом разжала пальцы – и фото упало за борт. Федотова стояла ко всем спиной, чтобы никто не видел, что она плачет.