Как же мучительно ждать! Особенно, когда думаешь, что с близким человеком что-то могло случиться, но у тебя нет возможности узнать, что именно.

Вбежав в комнату, я первым делом поставил телефон на зарядку. Дисплей засветился, появился значок зарядки, но аппарат не включался. Я, подстёгиваемый тревогой, измерял комнату шагами от кровати к камину и обратно. Поглядывал на стенные часы, которые показывали, что я вот уже как пять минут дома. Всего пять минут, а кажется, что целую вечность жду. Не находя себе места, я периодически всматривался в дисплей телефона.

Поймал себя на мысли, что моё сердце разделилось на две части. Одна половина тревожилась за маму, вторая тянулась к Пелагее.

Наконец-то дисплей телефона ожил и бегающими слева направо тремя точками показывал процесс загрузки.

– Ну давай же, давай! – подгонял я его.

Не успел аппарат загрузиться, как он начал звонить. Я, не снимая телефон с зарядки, принял входящий.

– Говори, что с мамой? – сердце барабанило так, словно хотело разорвать прутья удерживающей клетки и выскочить из груди.

– Сейчас с ней все хорошо, успокойся! Вчера ей стало плохо. Снова упало давление. Оказалось, что она забыла принять таблетку. Не переживай, теперь мы с женой будем следить за тем, чтобы она вовремя принимала лекарство.

– Ух-х, – выдохнул я, – слава Богу! Может, мне всё-таки вернуться?

Говоря это, я конечно же, понимал, что придётся на некоторое время расстаться с Пелагеей, но надеялся, что она меня поймёт.

– Нет, дружище, не беспокойся. Сейчас ей лучше. Кстати, как твоя книга?

– Не двигается.

– Почему?

– Не могу поймать голос музы.

– Понимаю, переживаешь. Поговоришь с мамой?

– Да, конечно. Спасибо.

Мама была на удивление бодрой. Сказала мне, чтобы я не тревожился и попытался настроиться на творчество. Я пообещал, что буду стараться, пожелал ей быть здоровой, попрощался и отключился. Скинул смс-ку Михаилу, где просил его, чтобы он постоянно держал меня в курсе.

Возможно, если бы я не встретил сегодня Пелагею, то в конце концов приступил бы к работе. Но теперь мне будет сложно заставить себя сесть за письменный стол. Примерно месяц назад я прочитал рассказ современного автора, где главный герой в детстве увидел красивую женщину, запомнил её образ и всю жизнь пытался найти похожую на неё девушку. Мне тогда показалось интересным, как автор обыграл эту ситуацию, но я подумал, что человек не может настолько быть привязанным к призраку .

Однако после встречи с Пелагеей я знаю наверняка, что теперь мне никто не нужен кроме неё. И даже если я больше её не увижу, я навсегда останусь один.

И всё же я заставил себя сесть за стол, включить ноутбук, открыть файл редактора и сосредоточиться на сюжете книги. Просидев за экраном ноутбука около тридцати минут, я пришёл к выводу, что не смогу начать писать, да и не очень хотелось. Вместо этого мои мысли, словно капризные дети, требовали продлить удовольствие думами о Пелагее. Я пытался найти объяснение нашей встрече, используя своё писательское воображение, но оно мне выдавало несуразные варианты, которые подходили бы разве что для сюжета книги.

Пока я пребывал в поисках ответа, к хижине незаметно подкралась ночь и заглянула в окно. На ум пришла народная поговорка «утро вечера мудрёнее», я поужинал и лёг спать.

Проснулся ближе к обеду, радуясь, что полдня прошло, осталось прожить вторую половину. Пелагея сказала, что будет ждать ближе к ночи. И, наверное, нет смысла ходить в лес днём. Раз она сказала прийти к ночи, значит, для этого есть свои причины, поэтому я решил, что выйду из дома к десяти вечера. Позвонил маме, она чувствовала себя хорошо. Пожелал ей здоровья, просил передать привет Михаилу и отключился.

После этого перешёл на кухню и пока готовил обед, перебирал в уме варианты того, чем бы мог себя занять. Писать не получится, это однозначно. Решил почитать. Но ни чтение книг, ни просмотр фильмов не смогли меня увлечь. А время, как назло, вздумало в тот день подражать черепашьим шагам. Дальше так не могло продолжаться. Я сел в кресло-качалку, закрыл глаза, стал глубоко вдыхать и медленно выдыхать воздух, успокаивая нетерпеливое сердце и взбудораженные мысли.

Помогло.

Открыв глаза, я подошёл к письменному столу, сел, включил ноутбук и, после того как он загрузился, кликнул на файл редактора. Если начать писать книгу я пока не мог, то хотя бы запишу все то, что произошло со мной за эти дни. Заново переживая свою встречу с Пелагеей, я силился вспомнить каждую деталь, записывая всё хаотично. Когда глаза уставали, я прерывался и давал им отдохнуть, после чего снова садился за письменный стол. К тому времени, когда я закончил, за окном потемнело. Было слышно, как разбушевался ветер. А затем пошёл дождь.

Но меня расстроившаяся погода ничуть не смущала. Я открыл стеклянный шкаф и среди своих вещей нашёл дождевик, у которого отсутствовал капюшон, поэтому из чемодана я достал и чёрный зонт. Посмотрел на часы. Время было полдесятого. Пора выдвигаться. Я снял шорты и футболку, надел серые брюки и тёмную рубашку. Положил в карман брюк телефон, накинул на себя дождевик, взял зонт, ключи и вышел.

Раскрыв зонт, я спустился с крыльца и последовал в сторону леса. Косой дождь своими бесчисленными жидкими кулачками бил меня справа. Ветер настолько сильно разошёлся, что мне с трудом удавалось удержать в руках зонт. Где-то на полдороги я пожалел, что не взял с собой фонарь. Под ногами чавкала трава. Кроссовки промокли насквозь. Так как зонт всё время пытался высвободиться из моих рук, а не смиренно выполнять свою обязанность, то и голова моя намокла прилично.

Но как только я ворвался в лес, ветер и дождь мгновенно прекратились.

– Что за чертовщина?! – удивился я вслух. Сложил зонт и направился вглубь леса.

Лунный свет с большим трудом пробивался сквозь густые ветви деревьев. Постепенно мои глаза привыкли к темноте, и мне удавалось избегать маленькие лужицы под ногами. Наконец я вышел на знакомую поляну. Встал у дугообразного дерева, прямо напротив скалы. Снял с себя дождевик, выжил воду и попытался сложить его. Достал телефон. Дисплей показывал десять пятнадцать.

– Надеюсь, не опоздал, – сказал я и прислонился к дереву.

Ждать пришлось примерно до одиннадцати. Всё это время я наслаждался запахом леса и дождя. Аромат свежести был настолько приторным, что у меня закружилась голова и снова возникла мысль: «Может, не было никакой Пелагеи? Просто чем-то надышался».

Вместо ответа скала, покрытая зелёным мхом, вздрогнула, и в ней образовался проём. Из темноты мне навстречу вышла Пелагея. Всё в том же золотистом сарафане с цветочными узорами на ткани.

– Вы пришли, – сказала она на древнегреческом и улыбнулась.

– А разве я мог не прийти? – ответил я на её языке.

Она повернулась к проёму и сказала:

– Тогда за мной.

Я послушно последовал за ней. Мы шли по узкому и тёмному проходу навстречу свету, пробивающемуся откуда-то справа. Воздух был пропитан лёгкой влажностью. Я почувствовал, как за спиной сотрясалась скала, видимо, проём закрывался. Мы дошли до тупика и свернули направо. По мере нашего приближения, свет становился всё ярче. Теперь я мог видеть свою спутницу. Её длинная золотистая коса раскачивалась из стороны в сторону. Так как свет стал нестерпимо ярким, я зажмурил глаза. Ещё несколько шагов, и мы попали в замкнутое помещение.

– Что это за место? – был удивлён я.

– Это мой дом.

«Домом» Пелагеи оказалась пещера, где воздух, вдыхаемый мной, был чистым и свежим, словно я находился не в пещере, а на вершине горы. С высокого потолка свисали каменные сосульки, слева от меня находились стул и стол золотого цвета. На столе были разбросаны жёлтого цвета расчёски, песочные часы, разного размера шкатулки, маска золотого цвета и предметы, назначения коих я не знал. На каменной стене прямо над столом висело огромное зеркало в раме янтарного цвета. Перед столом на каменном полу лежал большой шёлковый ковёр с золотистыми витиеватыми узорами. В десяти шагах от меня бурлила вода. Именно от неё исходил желтоватого оттенка свет, яркости которого хватало на то, чтобы освятить не только пещеру, но и частично вырваться за её пределы. Над водой на уровне моих глаз возвышался выступ, на котором лежал ещё один шёлковый ковёр. Справа от меня стояла арфа с золотистым корпусом и струнами. Чуть поодаль, ближе к стене, находился жёлтого цвета открытый сундук, пасть которого была забита женскими платьями.

– Почему всё жёлтого цвета? Вы любите этот цвет? – поинтересовался я.

– Тут все предметы из чистого золота. Я не то, чтобы люблю, просто так положено.

– А как же, – я ещё раз оглядел пещеру, – вы питаетесь?

Вместо ответа девушка подошла к излучающий желтоватый оттенок воде и протянула мне левую руку, как бы приглашая. Я положил рядом с ковром зонт и дождевик. Достал телефон и ключи, бросил их на ковёр.

– Вы хотите зайти в воду? Может, мне снять одежду?

– Не надо, – покачала она головой, – подойдите ко мне.

Я сделал так, как она просила. Пелагея взяла меня за руки и стала медленно двигаться назад, постепенно уходя в бурлящую воду. Чем дальше она шла, тем глубже мы погружались в воду. Остановилась девушка только тогда, когда над поверхностью воды остались только наши головы. Пелагея улыбнулась мне, отпустила мои руки и полностью погрузилась в воду. Я набрал побольше воздуха в лёгкие и тоже последовал её примеру.

В тёплой и жёлтой воде синие глаза Пелагеи отдавали темно-зелёным цветом. Она улыбалась и, как мне показалось, дышала под водой. Я подумал, что это бред, такое невозможно. Но при этом чувствовал: воздуха в лёгких становится всё меньше и меньше. Ещё немного, и мне придётся всплывать. Пелагея, всё так же невозмутимо улыбаясь, наблюдала за мной. Мне же с большим трудом удавалось сдерживать дыхание, и поэтому я решил всплыть, но красавица вцепилась в меня, не позволяя мне этого сделать. Я, нахмурившись, смотрел на неё, а в ответ получил её успокаивающий взгляд, как будто шептавший: «Доверься мне».

И я вдохнул…

…Не знаю, как объяснить такое, но я дышал. Дышал под водой. Заметив моё замешательство, Пелагея улыбнулась и всплыла. Вслед за ней всплыл и я.

– Как такое возможно? – спросил я, пребывая в восторге.

– Всё в этом мире возможно, – ответила девушка и вышла из воды на поверхность.

Я тоже вышел. Тут меня ждало новое потрясение. Оказалось, что моя одежда вовсе не намокла. И даже доселе мокрые кроссовки высохли. Я присел на корточки и засунул руку в жёлтую воду. Кожей я её чувствовал: тёплая, бурлящая, жидкая. Но когда обратно достал руку: она не была мокрой.

– Дьявольщина, – пришёл я к выводу.

– Древняя магия, – сказала Пелагея и подошла к золотому столу.

Девушка взяла со стола маленькую шкатулку, потом направилась к ковру, села и пригласила меня. Я сбросил кроссовки и присел рядом.

– Кто вы?

– Ты должен сам это вспомнить, – ответила она, переходя на «ты».

– Вспомнить что?

– Кто я. Кто ты.

– Я знаю, кто я.

– Ты уверен? – открыла она шкатулку.

– Хм. Если ты знаешь, кто я, тогда расскажи, – тоже перешёл на «ты».

– Не могу. Меня просили не делать этого. Ты должен вспомнить сам. Тебе предстоит сделать выбор. Открой рот.

– Зачем?

– Я не могу тебе рассказать правду, но могу помочь её вспомнить.

Мне пришлось сделать, как она просила. Пелагея положила мне в рот что-то круглое и вязкое, по вкусу напоминающее землянику.

– Что это? – поинтересовался я, дожёвывая.

– Нить, соединяющая твои жизни.

– Если это магия, – сказал я, показывая на бурлящую воду, – то ты тогда ведьма?

– Нет, – рассмеялась Пелагея. Потом улыбку сменила печаль, – но ведьма приложила к этому руку.

Я хотел задать следующий вопрос, но моё сознание помутнело, и перед глазами все поплыло. Словно через пелену дыма, я видел только силуэт Пелагеи, как она поднялась, подошла к стене напротив и по стёршейся лестнице взобралась на выступ, где был постелен второй ковёр. Она свернулась там калачиком и до меня, словно далёкое эхо, донеслись её слова:

– Началось. Не сопротивляйся.

После этого меня поглотила тьма.

Потом был взрыв, сопровождающийся ярким светом. Мой слух уловил ржание и топот коней, лязги мечей. Я увидел, что нахожусь на поле боя, где воздух был пропитан пылью, кровью, стонами и криками людей.

– Принц, вы в порядке?

Кто-то помог мне встать. Я чувствовал непривычную тяжесть доспехов.

– Нам нужно бежать. Их слишком много. Сами мы не справимся.

– Нет! – крикнул я, высвобождая свою руку. – Будем биться до конца! Подмога прибудет.

После этих слов я поднял меч и бросился на атакующих нас противников.

Я словно смотрел кино, видел происходящее глазами главного героя, но был не в силах вмешиваться.

Враги превосходили нас численностью. Я видел, как один за другим погибали в неравной битве мои воины. Их смерть болью отдавалась в сердце, но я продолжал биться, зная, что помощь в пути. Нужно всего лишь чуть-чуть продержаться. Того требовал мой долг. Иначе, если враги прорвутся, то смертей будет ещё больше. Могут пострадать невинные, а я не мог этого допустить.

– Принц, осторожно! – предупредил меня один из моих воинов.

Я смог отбить атаку врага, целившегося копьём в мои ноги, но атаку двух других мне отразить не удалось. Я почувствовал острую боль в ногах и упал на колени. Мои люди взяли меня в кольцо, защищая своей грудью, но кольцо довольно быстро разбили сотни мечей врагов. Двое вражеских солдат вывернули мои руки назад. Кто-то снял с меня шлем.

– Он мой! – услышал я чей-то грубый голос.

Ко мне подошёл здоровенный воин в чёрных доспехах. Из-под его шлема можно было заметить рыжую бороду. Он поднял забрало шлема. Острие его взгляда было пропитано злобой и ненавистью.

– Ну вот и всё, принц! Мои люди перебьют всех мужчин и детей твоего народа, а женщин будут насиловать до тех пор, пока не пресытятся ими, а после избавятся и от них.

– Нет! – кричал я, пытаясь вырваться.

Но люди этого изверга крепко держали меня.

Здоровяк двумя руками взялся за рукоять меча, поднял его над головой, блеснуло острие меча, после чего его руки стремительно опустились вниз.