После похорон я задержался в Москве ещё на один месяц. Родители, будучи живыми, просили меня, когда наступит тот неминуемый для любого человека скорбный день, похоронить их рядом друг с другом.

Я выполнил их просьбу. Маму положили рядом с отцом.

Сколько бы я ни размышлял, я так и не понял, к чему были сказаны последние слова матери и за что она просила прощения. Пришёл к выводу, что, возможно, те слова были сказаны в предсмертном бреду, когда человек не совсем осознаёт, что говорит.

Как же я ошибался…

Издатель в лице своего доверенного редактора дал мне отсрочку с написанием романа.

Первые дни после смерти мамы все мои мысли были о ней и о папе. Мыслей о Пелагее я старался избегать, так как чувствовал себя виноватым перед ней. Конечно, я обещал вернуться, не называя точной даты. И всё же ощущал себя предателем.

Но если я мог управлять своим сознанием, когда бодрствовал, то во сне мне этого не удавалось сделать. Те два месяца, что я был вынужден пребывать в Москве, каждую ночь мне снилась Пелагея. Я видел её заплаканные глаза. Печальное лицо. Видел, как она каждое утро или ночь выходит из пещеры в надежде увидеть меня, но, поняв, что меня нет, расстраивается. В конце концов, думая, что я не сдержал своё обещание, она в итоге перестаёт выходить наружу.

Я вступил в права на собственность одновременно с августом. Первые дни летнего месяца были не по-летнему дождливыми и холодными, словно транслировали в мир всю ту боль и слёзы, что я сдерживал внутри.

Единственной хорошей новостью за всё это время был звонок владельца хижины. Он выразил свои соболезнования и сказал, что хочет продать хижину, так как они с женой решили переехать в Европу. И, зная мою любовь к этому месту, предложил мне выкупить дом. Я согласился. На моём счету хоть и была приличная сумма денег, но её для выкупа не хватило бы. Я решил продать квартиру в Москве. Михаил поначалу меня отговаривал, но, смирившись с моим решением, как настоящий друг помог мне продать квартиру быстро и дорого. Я же пообещал ему, что буду периодически их навещать, да и самого просил приезжать почаще ко мне в гости.

В середине августа я въехал в хижину уже как владелец.

Погода в Крыму в отличие от Москвы была тёплой и не такой пасмурной. Часы показывали девять вечера. Сердце, которое теперь полностью, а не наполовину, принадлежало Пелагее, стучало нетерпеливо и рвалось в сторону леса. В те редкие минуты, когда я всё же думал о Пелагее, я в своих размышлениях пришёл к одной мысли о закономерности. Пелагея выходила из своего «дома» всегда или утром, или ночью. Примерно к одиннадцати. Из чего я сделал вывод, что мне лучше идти в лес ближе к этому времени. Но терпения хватило только на полчаса. В девять тридцать я уже шёл в сторону леса.

Природа встречала меня шелестом листьев, букетом знакомых запахов, сладкозвучным пением птиц и ощущением тревоги. Не обращая внимание на неприятное беспокойство, я вышел на ставшую для меня родной поляну. Подошёл к скале, покрытой зелёным мхом. Дотронулся до холодной поверхности и, приблизив лицо, сказал:

– Пелагея, я вернулся!

Ничего не произошло. Скала не вздрогнула. Не образовался проём.

«Рано, – успокаивал я себя, – надо подождать».

Я сел под дугообразным деревом. Достал телефон. Время было десять часов вечера. Через час она, если я правильно вывел закономерность, должна будет выйти.

Час, словно ястреб, стремительно пролетел, а следом за ним умчался ещё один ястреб, потом ещё один и ещё один, но Пелагея так и не вышла. В три часа ночи я, огорчённый и потерянный, добрался до хижины. Уснуть мне удалось только к пяти. Будильник на часах я поставил на десять часов утра.

Проснувшись утром, я, не завтракая и даже не чистя зубы, выбежал из дома и побежал в лес. Но ни в одиннадцать, ни в последующие часы Пелагея не появилась.

Возвращаясь к хижине, я подумал, что нужно написать письмо на языке Пелагеи и оставить на видном месте возле скалы.

Весь день я занимался тем, что, припоминая письменный древнегреческий, писал письмо. Писал я от руки. Первое письмо показалось мне слишком длинным, поэтому я скомкал его и выкинул. Второе письмо получилось слишком эмоциональным. Третье вышло сухим. Только четвёртая попытка меня удовлетворила.

Вечером позвонил редактор, который меня курировал, он ещё раз выразил соболезнования, извинился и спросил, готов ли я продолжить писать. Я ответил, что готов. И для успокоения своей совести я, после того как закончил с ним говорить, сел за ноутбук и накидал план десяти глав. К концу десятой главы время перевалило за десять вечера.

Я схватил письмо, маленький фонарь, ключи и вышел из дома. Но и на этот раз мой поход ничего не дал. В час ночи я сложил лист письма надвое, положил рядом со скалой, прижал камнем и ушёл.

Все последующие дни также были безрезультатными. Письмо так и лежало там, где я его оставил.

Ещё через два дня закончилась еда. Вечером я прихватил рюкзак, вышел из дома и направился в сторону автострады. Перейдя дорогу и пройдя широкое поле, я дошёл до ближайшей деревни. Неоновая вывеска с надписью «Продукты» призывно светилась. На улице никого не было, кроме девочки примерно двенадцати лет. Из-за слабого освещения мне не удалось разглядеть её лица. Возле её ног сидели четыре собаки, которым она что-то рассказывала. И как будто выслушивая их ответ, продолжала вести с ними беседу.

«Вот у кого нужно учиться воображению, – подумал я, – дети самые большие фантазёры!»

Продавщица магазина, полная женщина средних лет, была со мной на редкость тепла и вежлива. Я накупил себе продуктов. Потом мой взгляд упал на бутылки вина. Отец у меня был из бывших боксёров, поэтому в нашей семье культивировался здоровый образ жизни, благодаря чему у меня нет пристрастия к курению или к алкоголю. Но сейчас мне хотелось напиться и забыться, как часто поступали герои моих историй. Я попросил три бутылки красного вина, расплатился и вышел. К тому времени и девочка, и собаки куда-то испарились.

Дома я приготовил себе ужин, налил полный бокал вина и приступил к трапезе. Красное полусладкое оказалось на удивление вкусным. После первого бокала последовал второй, а затем третий и четвёртый. Но мне этого показалось мало, и я открыл вторую бутылку.

А потом я отключился.

Утром меня разбудила головная боль. Болело так, словно в голове собрались в хоровод тысячи и тысячи шаманов и принялись вытанцовывать мистический танец, постукивая при этом изнутри своими палками по моей черепной коробке.

Нет, для меня истина не в вине! Лучше я буду отвлекаться от тягостных мне мыслей за написанием романа, который по срокам я вообще-то должен был давно сдать.

Все последующие недели вылазка в лес так ничего и не дала. Если вначале я думал, что, возможно, Пелагея не дождалась меня, то теперь появились опасения, что с ней, может быть, что-то могло случиться. Но я не понимал, как мне это проверить. Попробовал вбить в поисковик имя девушки с припиской легенды Крыма, но на все мои запросы интернет упорно выдавал только информацию о российской певице, песни которой очень любила моя мама. Про мою Пелагею ничего не было.

Еда снова была на исходе. Я составил список продуктов, вышел из дома и направился в сторону деревни. Сентябрьское солнце с радостью делилось светом, но не теплом. Было прохладно. Листья деревьев наполовину окрасились в жёлтый свет. Возле продуктового стояли три старушки, а неподалёку от них та самая девочка, которую я видел несколько недель назад. На этот раз вокруг неё собрались вороны, что мне показалось удивительным. Почему вороны, а не голуби?

Та же самая продавщица на этот раз была со мной сдержана. Не улыбалась. Я вычеркнул из списка всё, что купил, и вышел.

Не успел я сделать и пяти шагов, как случайно услышал разговор старушек:

– Бедная Валя, умирает.

– А сколько ей лет?

– Неделю назад исполнилось сто одиннадцать.

– Может, прозвучит грубо, но мне кажется, что ей давно пора.

– Она-то с радостью, только вот хочет передать кому-нибудь историю о Пелагее. Слышала её?

– Конечно, она эту историю тысячи раз рассказывала.

Услышав знакомое имя, я остановился. Сердце бешено заколотилось. Я подошёл к старушкам.

– Здравствуйте. Простите, случайно услышал ваш разговор. А вы могли бы подсказать мне, как найти вашу подругу Валю?

– А вы кто? – старушки подозрительно окинули меня взглядом.

– Я писатель. Услышал про историю о Пелагее, вот и заинтересовался.

– О! – обрадовались старушки. Их подозрительность мгновенно улетучилась. – Вале как раз это и нужно. Может, потом умрёт спокойно.

Одна из старушек повернулась к девочке и окликнула её:

– Феврония, проводи дядю к бабе Вале.

Девочка прибежала к нам. Птицы, которые её окружали, разлетелись, кроме одной вороны, которая села ей на правое плечо. Внешность у девочки была достаточно красивой. Длинные черные волосы, собранные резинкой. Большие карие глаза, длинные ресницы, ровный нос, выпуклые губы. От девочки шла сильная энергетика. Ощущение безмерного тепла и света .

– Красивое у тебя имя, – сказал я, следуя за ней.

– Спасибо, у вас тоже.

– Разве я называл своё имя?

– Нет, мне подсказали.

– Кто? – удивился я.

Девочка погладила ворону, обернулась и спросила:

– Вы же Марсель?

– Да. Хм… Так кто тебе назвал моё имя?

– Неважно, – ответила девочка. Потом вытянула руку вперёд. – Вон ту синюю калитку видите?

– Да.

– Это дом бабы Вали. Вам откроет её внучка тётя Нина.

– Спасибо! Так ты скажешь…

Но девочка, крикнув: «Не за что!», убежала.

Подумав «странная девочка», я пожал плечами и направился к нужному дому.

Я открыл калитку и вошёл во двор. Постучал в дубовую дверь, и ко мне вышла хмурая худенькая голубоглазая женщина. Она подозрительно осмотрела меня, остановив взгляд на рюкзаке. Я представился, сказал, что меня направили к ним трое милых старушек. Рассказал, что я писатель и что меня интересует история о Пелагее. Видимо, слово «писатель» действовало на жителей деревни, как успокоительное, потому что после этого женщина улыбнулась и пригласила меня в дом.

Увидев бабу Валю, я слегка удивился. Несмотря на свой почтенный возраст, старушка даже лёжа в постели выглядела довольно бодро. Обрадовалась, когда узнала для чего я пожаловал. Мило шутила. И наконец, приступила к самому главному.

– Давным-давно, когда Крым назывался Тавридой, – рассказывала она, – жил король, в котором народ души не чаял. И если король представлял из себя сосредоточение всего благородного, что может быть в человеке, то его сводная сестра была прямой противоположностью – клубок всех отрицательных черт. Она завидовала брату. Поставила перед собой цель занять его место или же совсем уничтожить королевство, вредя ему исподтишка. Она вступила в союз с черным магом, продала душу, а взамен получила ведьмовскую силу. Никакая пакость ведьмы не могла смутить спокойствие и рассудительность короля. И лишь только с дочерью своей он мог дать волю чувствам. Он любил её и оберегал от всех невзгод. И когда дочери короля Пелагее исполнилось восемнадцать лет, ведьма наложила на неё проклятие, что всякий мужчина, увидев её красоту, терял сознание. Всякий мужчина. Даже отец. Молодой принцессе с тех пор пришлось носить маску. Такое происшествие опечалило короля, но он быстро взял себя в руки, созвал мудрецов со всего мира и объявил, что тому, кто сможет снять проклятие, он даст тысячи золотых. Долго бились мудрецы, но снять проклятие так и не смогли. Тогда в королевство пришёл отшельник, старик с длиной белой бородой, и предложил свою помощь. Он смог снять проклятие, но частично. Теперь красоту Пелагеи мог выдержать только её суженный. И тогда устроил король смотрины, приглашая принцев соседних королевств. Но сотни и сотни принцев падали без чувств, как только Пелагея снимала маску. И вот на очередных смотринах принцесса отказалась выходить к гостям. Вместо этого она решила заняться тем, что ей больше всего нравилось: играть на арфе. На звуки арфы в сад королевства случайно забрёл восточный принц. Он увидел Пелагею и не упал без сознания. Служанки, стоящие рядом, радостно ахнули и побежали к королю доложить радостную новость. Началась подготовка к свадьбе, но восточному принцу пришло известие, что на его королевство хотят напасть враги. Свадьбу пришлось отложить, так как ему нужно было спешить домой.

«Может, они без тебя справятся? – надеялась Пелагея, которая полюбила принца всем сердцем. – Если с тобой что-нибудь случится, я этого не переживу».

«Я ведь будущий король, – говорил принц, – для короля его собственная жизнь не имеет значения. Главное это жизнь подданных. Их безопасность. Не волнуйся. Нам помогут союзники. Я вернусь. Обещаю!»

Пелагее ничего не оставалось, как согласиться. Она подарила ему золотую ленту, чтобы он всё время помнил о своём обещании.

Благодаря усилиям ведьмы союзники так и не подоспели. Принц не вернулся. Он героически погиб в бою.

Пелагея долго горевала. Горевал и её отец. Но вот король принял решение устроить поединок, в котором выявится самый лучший из лучших принцев. Наградой будет принцесса, если конечно, избранник согласится с условием, что никогда не увидит лица своей будущей жены. Разве что только на портретах.

Принцесса была против. Её сердце принадлежало погибшему восточному принцу. Но отец был непреклонен. И тогда снова вмешалась ведьма. Она поманила племянницу и рассказала ей, как Пелагея сможет вновь встретиться со своим любимым.

«Есть одно место, там бурлит омолаживающая вода, которая не даст тебе состариться, избавит от чувства голода, укрепит тело».

«Но как мне это поможет встретить любимого?» – не могла понять принцесса.

«Пройдут года. Твой принц родится снова, возмужает, и судьба его рано или поздно приведёт к тебе. Вот тогда вы и сможете быть вместе. А узнаешь его ты по тому, что он, завидев тебя, не упадёт без чувств. Только выходить из пещеры ты сможешь каждые сорок лет только на три дня и в определённое время. Но ты не волнуйся, я позабочусь, чтобы пещера была достойна принцессы».

Затуманенные любовью сердце и разум вынудили принцессу согласиться. А ведьма ликовала, так как добилась того, что король лишился возможности видеть дочь не только будучи живым, но и после смерти, так как с тех пор Пелагея стала бессмертной.

После того как дочь пропала, король слёг. Спокойствие и рассудительность покинули его. Вскоре он умер. Пролетали дни, месяцы, годы, века. И каждый раз, когда судьба хотела свести принца и принцессу, ведьма препятствовала их встрече. И тогда вмешался, – баба Валя подняла указательный палец вверх, – сам Великий Маг. Как всегда, в образе отшельника с белой бородой. Он лишил силы и бессмертия ведьму, и та превратилась в прах на глазах Пелагеи. Великий Маг вручил принцессе зелье, которое помогло бы принцу частично вспомнить, кто он.

«Только не рассказывай ему всю правду. Принцу предстоит сделать выбор и простить ведьму. Только так у неё появится возможность очистить себя и начать сначала. Прости и ты её».

В комнате наступила долгая и томительная тишина.

Я, переживая, что старушка, рассказав историю, на радостях отдала Богу душу, прокашлялся.

– Спасибо, баба Валя! Очень интересная история, а главное своевременная.

– Не за что, дорогой, расскажи её всему свету, – сказала она.

Я пообещал, что так и поступлю.

Как только я оказался дома, то первым делом бросился к ноутбуку и принялся записывать рассказ старушки. Так вот почему я тогда не чувствовал голод, исчезли седые волосы и разгладились морщины. Это влияние омолаживающей воды. И моя догадка о том, что я был принцем, а Пелагея принцессой оказалась верной.

Закончив записывать последнее предложение, я замер. Сердце сжалось. Неприятная мысль, словно острие ножа, больно пронзила голову.

Неужели моя мама и есть та самая ведьма?