От покойных родителей мне в наследство осталась квартира в центре Москвы. От покойной тёти ещё одна квартира там же в центре и тот самый загородный дом. Одну квартиру и загородный дом я сдавал в аренду, а в родительской квартире жил сам.

В принципе, я мог и не работать, но всегда помнил слова отца, который постоянно цитировал мне Библию: «Ленивая рука делает бедным, а рука прилежных обогащает» .

Поэтому, будучи способным генерировать идеи, я собрал команду в числе трёх человек. Меня и тех самых двух друзей. Мы стали разрабатывать различные бизнес-проекты, для которых потом находили покупателей. Постепенно у нас появились постоянные заказчики, которые просили нас довести для них до ума ту или иную идею. Для моих друзей этот способ заработка был не основным. Каждый из них параллельно числился в штате ведущих компаний. И только я в свободное от работы над проектами время сидел дома и сочинял музыку.

Сегодня после обеда мы с друзьями собираемся в лофте, где я снял уголок для того, чтобы нам комфортно работалось. Предстоит сдать очередной проект заказчику.

Вчера я не стал звонить друзьям. И они меня не беспокоили, видимо, наивно полагая, что я провёл ночь со Светланой. Поэтому, проснувшись, закончив с утренним туалетом и позавтракав, я спокойно сел перед роялем и попытался закончить произведение, над которым я бился уже вторую неделю.

На самом деле, я не профессиональный музыкант. Когда мне исполнилось десять лет, родители подарили мне рояль и наняли педагога по музыке, с которым я прозанимался шесть лет. Потом родителей не стало. Тётя взяла моё воспитание на себя, перевезя мои вещи к себе.

Примерно на пять лет я забросил занятия и вернулся к музыке уже в двадцать один год, когда утром меня разбудила музыка, приставуче звучащая у меня в голове (тёти тогда уже не было в живых, и я переехал обратно в семейную квартиру). Подбежав к роялю, я принялся подбирать ноты той музыки, которую слышал в голове, записывая их в нотную тетрадь. И с тех пор у меня набралось около двух десятков законченных произведений, но вот самое любимое, над которой я столько мучился последнее время, закончить не удавалось. Свою музыку я никому не давал слушать. Да и не считаю я себя великим композитором, чтобы кому-либо показывать свои произведения.

Сидя перед роялем и тупо глядя в нотную тетрадь, я подумал, мысленно обращаясь ко вселенной, что если сейчас мне удастся закончить данное произведение, то я обещаю, что откажусь от поисков юношеского образа женщины и начну строить серьёзные отношения.

После данного обещания я сел поудобней, вернулся к началу страницы и начал играть.  В принципе, я все ещё помнил каждую ноту, поэтому где-то к середине произведения я закрыл глаза, не прекращая играть. Потихоньку я приближался к тому месту, где у меня шёл обрыв. Но на этот раз обрыва не было. Я продолжил играть.

У меня получилось!

Я дослушал концовку!

Открывая глаза и пребывая в восторженном состоянии, я принялся записывать ноты, которые не мог подобрать последние две недели.

Наконец-то я это сделал! Однако мне пришлось для этого дать слово. А я своих слов на ветер не бросаю. Заиграл смартфон, лежащий на столе. Это был таймер. Я ставил его на три часа. Пора собираться в офис. Я приготовил себе обед, поел и, одевшись потеплее, натянув кожаные сапоги и накинув на себя чёрное пальто, вышел из дома.

С радостной улыбкой на лице я стал спускаться по лестнице. На втором этаже встретил соседку, старушку семидесяти лет с добрыми глазами, которая жила этажом выше над моей квартирой.

– Добрый день, Людмила Петровна!

– Добрый, сыночек, добрый!

– Куда ж вы одна с такими тюками? Давайте помогу.

– Спасибо, родненький, как-нибудь справлюсь сама.

– Нет уж, давайте.

Я взял две тяжёлые сумки из рук старушки.

– Ого, вы что, на случай войны запасаетесь?

– Нет, миленький, дочь вместе с внучкой приезжают из Америки. Решили наконец-то меня проведать.

– Это та самая дочь?

– Так у меня всего-то одна.

Два года назад, когда Людмила Петровна заезжала в новую квартиру, её дочь руководила разгрузкой мебели, звоня из Штатов по скайпу.

Я тогда тоже вызвался помочь. Вот с тех пор и дружим с этой милой старушкой.

– И надолго решили они?

– Пока не знаю, вроде на два месяца, а там видно будет.

 Так как Людмила Петровна быстро уставала, то на каждой лестничной площадке нам приходилось останавливаться, чтобы у неё была возможность перевести дух.

– Сегодня слышала, как ты играешь, – начала она, поднимаясь по лестнице, – так красиво! Композитор кто? Бетховен?

– Нет, – ответил я, – это современный композитор, не помню, как его зовут.

– Что-то ты никогда не помнишь, кого играешь, какой же ты музыкант?

– Мне нравится мелодия, вот я её играю, а кто композитор, какая разница.

– Ну, во-первых, я бы попросила дочь привезти мне диск этого композитора.

– Неужели вам настолько понравилось?

– Не то слово! Уф, ну вот и четвёртый этаж, – старушка открыла дверь, – можешь в коридоре оставить. Я донесу.

– Нет уж! Давайте сразу на кухню, – что я и сделал.

Прощаясь со мной, Людмила Петровна пригласила меня на чай, когда её девочки наконец-то доедут до неё. Я пообещал, что подумаю над её предложением, и ушёл.

***

– Ну что? – начали атаковать меня друзья, как только я появился в офисе.

– Уложил её? – поинтересовался гладко выбритый Сергей.

– Как она в постели? – подключился и Антон.

– Хм… Хороши же вы. Это получается, что я вам должен рассказывать о постельных баталиях с моей потенциальной будущей женой?

– Дружище, мы же не про подробности, а про результат, – обиделся Сергей.

– Ну, выкладывай, Лобан.

– Ничего не было.

– Как? – синхронно спросили они.

– Тише вы, люди работают. Не понравилась она мне.

– Ты опять за своё! – сокрушался Антон, поглаживая свою бородку.

– Умрёшь холостяком! – пророчил Сергей.

– Ладно вам. Согласен, что пора устраивать личную жизнь, но не на ком попало же мне жениться. Будем искать дальше.

– Ну хоть осознал, – похлопал меня по плечу Антон.

– Давайте подготовим проект. Заказчик с минуты на минуту прибудет.

– Ага, – согласился Антон. – Мне останется ещё сто пятьдесят тысяч поднакопить, чтобы наконец-то оплатить дочке последнюю операцию.

– После этого она точно будет слышать хорошо? – поинтересовался Сергей.

– Врач говорит, что будет.

– Ну и слава Богу! – сказал я, сочувствуя другу.

К восьми годам дочь Антона стала плохо слышать, и только ежегодная дорогостоящая операция позволяла ребёнку не оглохнуть насовсем.

Мы приступили к работе. К приходу заказчика проект был готов к презентации. Заказчик был в восторге. Он оплатил нашу работу наличными, и после его ухода мы разделили деньги на троих и, собрав вещи, поспешили к выходу.

День склонялся к вечеру. Под ногами хрустел снег. Сергей, попрощавшись с нами, двинулся в противоположную сторону от нас к остановке автобуса. Мы же с Антоном пошли в сторону метро. У метро я стал прощаться.

– А ты разве не домой?

– Прогуляюсь немного. Мне до дома всего-то одну станцию.

– В такую холодрыгу и гулять?

– Мне нормально. Привык.

– Ну как знаешь, – протянул он мне руку.

Я пожал его руку и решил осуществить порыв, который у меня возник в офисе. Моя мама, также, как и отец, часто цитировала мне Библию. Она говорила, что люди должны делать друг другу добро, но не навязчивое добро, а добро, которое питается благородным порывом. Хотелось бы отметить, что мои родители не были религиозными фанатиками, но они твёрдо стояли на том, что людям важно развивать в себе морально-нравственные качества. Тогда во всем мире и даже в космосе всегда будет царить мир. А когда на свете много злых людей, то мир постепенно разрушается. После смерти родителей я старался всегда придерживаться их постулата: делая добро другим, ты делаешь добро себе.

– Слушай, возьми мои деньги. У меня их пока достаточно. А тебе они нужней. Пусть дочь твоя выздоровеет окончательно.

– Ты что, Лобан? Это же огромные деньги.

– Бери, – сказал я и сунул деньги ему в руки, – какая разница, какого количества сумма, это всего лишь бумага, а у дочери твоей проблемы со слухом. Слух для человека намного важней.

Антон взял деньги, глаза его стали влажными.

– Спасибо, Толя! Ты настоящий друг! – и бросился меня обнимать.

– Ну-ну, ты что, плакать собрался? Ты разве не знаешь? Мужчины не плачут.

– Мужчины плачут. Плачут, как и все живые люди , – ответил друг.

– Это твои слова? – удивился я. – Или процитировал кого-то?

– Читал в какой-то книжке, не вспомню сейчас.

– Понятно, – улыбнулся я, – передавай привет жене.

– Обязательно, дружище.

Он снова пожал мне руку и потонул в потоке прохожих, толкающихся, словно муравьи, около входа в метро.

Я же двинулся вниз по улице. Снежные хлопья радостно падали на землю. Я вспомнил маму и её слова: «Только с добрыми людьми происходят чудеса».

– Эх, мамочка, – сказал я тихо, – когда же чудо произойдёт и со мной? Или я недостаточно добр?

И словно ответом на мой вопрос, на другой стороне улицы, прямо напротив меня, я увидел такси, в которое садилась черноволосая женщина, а следом за ней молодая девушка. Её длинные белокурые с завитыми кончиками волосы лежали поверх красного пальто. Над пухлыми губами с левой стороны красовалась маленькая родинка. Она остановилась перед машиной, развела руки в стороны и посмотрела вверх. Потом снова опустила голову, и её синие глаза уставились на меня. После чего она села в машину и такси тронулось с места.

Я не знаю, что это было. Возможно, видение. Как могут быть так похожи разделённые временем два разных события? А может быть, она дочь той женщины, образ которой вот уже восемнадцать лет преследует меня? В любом случае, мне этого не узнать. Все это произошло так неожиданно, что я даже не запомнил номера машины и не додумался поехать вслед за незнакомкой.

Да и что бы я ей сказал?

Что же, судьба, ты так играешь со мной? Я ведь дал обещание, что не буду больше гоняться за призраком прошлого.

Порицательно покачав головой, я продолжить шагать в сторону своего дома.