Секрет гениальности

Ромашин Аристарх

Джон Мамагона гениальный писатель. Начинающие авторы мечтают о встрече с ним, надеясь, что он раскроет им секреты писательского мастерства. Но больше всех повезло Джеку Пинекли. Великий писатель современности пригласил молодого автора к себе в гости.

Удастся ли Джеку разузнать тайну гениальности Джона Мамагоны?

 

Полное или частичное использование материала без указания автора или ссылки на его страницу

КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩЕНО 

 

АРИСТАРХ РОМАШИН

СЕКРЕТ ГЕНИАЛЬНОСТИ

 

Джон Мамагона гениальный писатель. Такие люди рождаются раз в сто лет. И мне, начинающему автору, было бы весьма полезно общение с человеком мировой известности.

Почти полгода я напрашивался в гости к сэру Джону и, когда уже совсем потерял надежду, мне наконец-то позвонил его агент и сказал, что Мамагона готов принять меня.

В тот вечер у меня была назначена важная встреча, но я отменил её. Я даже отменил планы на весь день, потому что мне нужно было собраться с мыслями и подготовить вопросы, которые я задам мистеру Мамагоне.

Ждали меня на вечер. Выделили всего полчаса на общение с маэстро.

Ближе к шести я приехал по адресу. Огромные ворота со скрипом открылись, и я въехал. Ко мне подошёл охранник и сказал ехать прямо не сворачивая никуда, пока не увижу огромный дом, похожий на храм.

С двух сторон дорогу сопровождали стволы высоких деревьев. За все время я увидел только один поворот направо, но из-за слабого освещения было не понятно куда он ввёл.

Проезжая дальше, я увидел дом, действительно похожий на огромный храм. Лучи неполной луны блёстками отсвечивали от трёх куполов.

– Ну а что удивляться? – вслух сказал я, останавливая машину и выключая двигатель. – Человек с таким неординарным талантом имеет право на необычную роскошь.

Я позвонил в дверь. Звонок эхом отдался внутри дома. Дверь медленно открылась. Двухметровый дворецкий, слегка наклонив голову, поприветствовал меня и сказал:

– Входите, мистер Пинекли.

Холл дома Мамагоны был огромным. Посередине находилась широкая лестница, ведущая на второй этаж.

– Позвольте, – сказал дворецкий, протягивая руки и помогая мне избавиться от пальто.

Моё внимание привлёк красный, шерстяной ковёр, который застилал весь холл.

– Персидский, – сказал дворецкий, следя за моим взглядом.

– Что? – спросил я, не совсем понимая, о чём он.

– Ковёр персидский, – повторил великан.

Казалось, несмотря на то, что он всего лишь дворецкий, ковёр вызывал в нём гордость, словно он и есть хозяин ковра.

– А ковёр изначально был такого размера? – поинтересовался я.

– Нет. Мистер Мамагона специально заказывал, – ответил великан. – Следуйте за мной.

«Это ж сколько денег было потрачено на такой ковер», – подумал я, вспоминая, что персидские ковры редко бывают таких больших размеров.

Мы поднялись на второй этаж. Вся стена была украшена картинами великих художников. У меня возникла уверенность, что эти картины – не копии, а оригиналы, но уточнять догадку я у дворецкого не стал.

Дворецкий остановился у белой двери, три раза постучал и сказал:

– Пожаловал мистер Пинекли.

– Пусть войдёт, Карл, – услышал я могучий голос гения.

Внутри у меня от радости всё переворачивалось. Было ощущение сопричастности к чему-то великому.

Дворецкий открыл дверь и пропустил меня.

Маэстро встал из-за дубового стола. Перед ним стоял ноутбук с эмблемой надкусанного яблока. Стены комнаты украшали полки с книгами. В воздухе плавал густой дым, словно туман, через который было трудно разглядеть лицо великого писателя.

– Мистер Мамагона, – начал я, дрожащим от волнения голосом.

– Можно просто Джон, – разрешил легенда литературы. – Без всяких мистеров и сэров, договорились, Джек? – спросил он, подойдя и протягивая мне руку.

– Конечно, мист... Ммм Джон, – ответил я, сжимая его руку. – Неужели мы встретились!

– Будет вам, – сказал Мамагона. – Я такой же, как и вы.

– Тут уж вы не правы. Мне ещё учиться и учиться!

– Присаживайтесь, Джек, – показал он на чёрное кресло, – вам дым не мешает? Как я помню, вы не курите?

– Не курю, – ответил я, заполняя собой кресло, – а дым не мешает, только по запаху он не похож на сигаретный или сигарный.

– Все правильно, – его красивое лицо с маленькой родинкой над тонкими губами озарилось улыбкой. – Это совершенно другой дым. Специальная персидская лечебная трава, называется «хазориспан», помогает избавится от злых духов и уничтожает любой микроб. А у человека, который дышит этим дымом, с каждым разом крепнет иммунитет. Только траву эту не курят, а окуривают ею комнату.

– Здорово, – сказал я. – Впервые слышу о такой траве. Любите восток? Ковры, трава.

– Не столько Восток, сколько саму Персию, – ответил Джон. – А как не любить, ведь Персия была колыбелью цивилизации.

Я мало что знал про Персию, помимо того, что она была древней, поэтому решил промолчать.

– А то, что вы не курите, это хорошо, – сказал он, усаживаясь на своё место. – Алкоголь и никотин медленно, но верно убивают мозг человека. А это значит, курящий или пьющий человек не долго может оставаться талантливым.

Я слушал внимательно. Ведь за этим я и пришёл.

– Мозг человека, – продолжил он, – самый сложный инструмент, и ему для хорошей работы важны белки, жиры, углеводы, много различных витаминов и минералов. Но не будем о биологии, – сказал Джон. – А вы употребляете алкоголь?

– Нет, – ответил я, – никогда не курил и не пил.

– Даже вина?

– Даже пива.

– Очень хорошо, значит, у вас есть все шансы стать гением.

– Вы думаете?

– Я знаю, – ответил Джон.

Он произнёс последние слова с такой уверенностью, что я был склонен поверить ему.

– Я так понимаю, у вас есть ко мне вопросы? – спросил он.

– Да, Джон, но позвольте вначале поблагодарить вас за приглашение, – сказал я, вытаскивая из кармана костюма блокнот и ручку. Среди страниц блокнота я нашёл подарок и положил его на стол. – Спасибо вам огромное!

– Спасибо вам, Джек за то, что не забыли о моем пристрастии. Такой марки в моей коллекции нет, – сказал он, разглядывая подарок и, как мне показалось, тронутый моим вниманием, – задавайте вопросы, Джек.

Я нашёл нужную страницу с вопросами и начал:

– Первый вопрос: в чём секрет вашей гениальности?

Джон усмехнулся и ответил:

– Первый и главный секрет я вам уже раскрыл. У меня нет вредных привычек, и я питаю свой мозг питательными веществами.

– А второй секрет? – продолжил я. – Мне бы хотелось узнать побольше о технике письма, да и вообще о самом процессе.

– Ну хорошо, – сказал Джон.

За постепенно рассеивающейся пеленой дыма стали отчётливее проступать острые скулы маэстро, его тонкий рот и пронзительная чернота глаз

– Второе, – продолжил он, – это труд. Идеи приходят к каждому, но не каждый обладает должной усидчивостью, чтобы сесть и работать над ними. Потому что помимо таланта два следующих важных качества писателя – это воображение и усидчивость. Под словом усидчивость я подразумеваю не только писать каждый день, но и совершенствовать свое мастерство, изучая инструменты, которые помогают в работе со словом.

– Интересно, – сказал я, записывая, но ничего нового пока не услышав. – По сути, каждый, кто так или иначе пишет, знает об этих постулатах, но при этом они не такие гении, как вы.

– Потому что не следуют главному: обеспечивать мозг питательными веществами.

– Думаете, только в этом разница?

– Я не думаю, я – знаю.

– Хорошо, – сказал я, подчёркивая первый ответ Джона. – А сколько часов в день вы работаете?

– Когда как. Иногда я могу писать весь день. А иногда меня хватает на два часа и все. Ах да. Ещё одна важная деталь – это уметь мотивировать себя. Заставлять свой зад смирно сидеть, а руки – много писать, даже если не очень хочется.

– А как вы себя мотивируете? – заинтересовался я.

– Очень просто. Стоит мне подумать о гонорарах, как я сажусь и пишу. Раньше деньги не были главным мотиватором для меня, но благодаря моей популярности я стал зарабатывать хорошо, поэтому сейчас для меня деньги – главная мотивирующая сила.

– А как мотивировать себя начинающим авторам?

– Читать биографии успешных писателей и не только писателей. Многие великие люди начинали никем. Знание этого очень вдохновляет, потому что любой начинающий автор, по сути, находится в таком же положении, как когда-то находились их кумиры. Они никто и звать их никак.

Я записывал каждое слово Джона, стараясь ничего не упустить. Если не считать информации о мозге, то ничего нового я от него не услышал, но несмотря на это, чувствовал небывалый прилив сил и вдохновение.

Джон Мамагона налил себе воду, потом обратился ко мне:

– Воды, Джек?

– Да, спасибо!

Я поднялся и взял предложенный мне стакан с водой.

– Кстати, вода тоже важный компонент для писателя. Чем пить виски или вино во время работы над рукописью, лучше пить воду. Не меньше двух или трёх литров в день.

Допив воду, я поставил стакан на ковёр и записал новую информацию.

– Остались у вас ещё вопросы? – спросил маэстро, поглядывая на часы, – у меня строгий распорядок дня. Да, добавьте ещё один пункт, сон также важен для писателя. Нужно хорошо высыпаться, чтобы хорошо писалось.

Я записал и сказал:

– Ну и последний вопрос, Джон. Больше личного характера. Почему вы отказываете во встрече другим авторам? И со мной отказывались встречаться, но в итоге согласились, что изменилось?

– А зачем мне тратить своё время, которого всегда мало, на бездарных, на мой взгляд, авторов? Ваши рассказы мне с самого начала приглянулись...

– Правда? – удивился я, перебивая Джона.

– Правда, правда. Я слов на ветер не бросаю. Просто мне нужно было изучить вас. Ваши привычки. Силу таланта. Вы единственный человек, который за почти сорок лет моего творчества смог меня чем-то удивить. Конечно, были и до вас юные дарования, но к сожалению, у них была печальная судьба.

Я не совсем понимал, о ком говорил Джон, да и в тот момент мне было все равно, так как хвальба маэстро была для меня, как долгожданный подарок для ребёнка. Все моё внимание было сосредоточено на подарке, а остальное не важно.

– И ещё, – сказал он. – Вы ведь никому не рассказывали, что шли на встречу со мной?

– Конечно, нет. Как и просил ваш агент.

– Хорошо. Я эту информацию доверяю только вам. Надеюсь, она пойдёт на пользу. Если следовать ей и много писать, то очень быстро можно стать гениальным писателем.

– Спасибо, Джон! – был тронут я.

– А теперь давайте прощаться, – сказал Джон. – Мне через час нужно ложиться спать. Через два дня у меня будет особый ужин, но, к сожалению, вас пригласить я не смогу.

– Ничего страшного. Но мы же ещё увидимся с вами? – с надеждой в голосе спросил я.

– Посмотрим, – сказал Джон, вставая и направляясь ко мне.

Мы пожали друг другу руки. Он проводил меня до двери.

В коридоре уже ждал двухметровый дворецкий.

Мы спустились в холл. Великан помог надеть мне пальто и открыл дверь.

– Встреча была плодотворной? – поинтересовался он.

– Да, конечно, я очень доволен. Мистер Мамагона хороший человек.

– Несомненно, – сказал дворецкий, как мне показалось, с лёгкой усмешкой и закрыл дверь.

Я завёл машину, развернул и поехал обратно к воротам.

«Джон считает меня талантливым, – думал я. – Приятно слышать такие слова от признанного гения. А может, я буду его преемником?»

Охранник открыл мне ворота. Я выехал на дорогу и поехал домой. Нужно было все обдумать. Ничего принципиального нового я не узнал, не считая информации о воде и мозге, но сама энергетика маэстро была настолько мощной, что рядом с ним казалось: мне все по плечу.

За мной, включив сирену, ехала машина скорой помощи. Я хотел пропустить скорую, но в этот момент в глазах потемнело. Потом я услышал визг шин, почувствовал удар, и резкая боль отключила меня.

Придя в себя, я попытался открыть глаза, но у меня ничего не получилось. Попытка подвигаться болью отдавалась во всем теле. Были слышны чьи-то голоса, потом кто-то приложил палец к моей шее и сказал:

– Мёртв. Везите его в морг.

«Как мёртв? – удивился я, – я жив, ребята».

Вместо ответа я почувствовал, как игла пронзает кожу правой руки. Прежде чем окончательно провалиться в темноту, я вспомнил, что Джон Мамагона, предлагая мне воду, не стал пить из своего стакана...

Эпилог.

Спустя два дня у гениального писателя Джона Мамагона был особый ужин.

Дворецкий читал ему некролог. В нём говорилось об автокатастрофе, в которой погиб подающий надежды молодой писатель Джек Пинекли

– Бедняга, – сказал Джон, с наслаждением поедая ужин. – Доктора отблагодарили?

– Да, конечно, сэр.

– Блокнот Джека изъяли?

– Да, сэр.

– Никто ничего не заметил?

– Нет. Можете быть спокойны, сэр.

– Хорошо, – чавкая, сказал Джон. А потом добавил:

– Так, началось, записывай.

Дворецкий, вытащив из кармана присвоенные блокнот и ручку Джека, сказал:

– Диктуйте.

И Джон Мамагона принялся диктовать названия и идеи рассказов и романов.

– Ну вот, – сказал гениальный писатель, закончив диктовать. – Ещё на десять лет я себя обеспечил. Странно, как будто сама вселенная делится со мной молодыми талантливыми авторами каждые десять лет, – добавил Джон, продолжая свою трапезу.

– Кстати, вот ещё одно название рассказа. Запиши: «Секрет гениальности».

Дворецкий записал.

Уже почти сорок лет Джон Мамагона был единственным гением в литературе, превзойти которого никто не мог. А для тех, в ком ему удавалось разглядеть талант и гениальность, Мамагона инсценировал несчастный случай и с помощью доктора, тайно работающего на него, получал их гениальный мозг. Джек Пинекли был четвертым за эти сорок лет.

– Вкусный мозг оказался у Джека, – сказал Джон дворецкому. – Хотя это ещё и заслуга повара.

– Несомненно, – согласился двухметровый дворецкий.

– Ну что же, – сказал Джон, с чрезвычайной сосредоточенностью погружая серебряную ложечку в студенистое, исполосованное глубокими морщинами блюдо. – Говорил же я ему. Главный секрет моей гениальности – это серые клеточки, один к одному, кровь к крови, плоть к плоти, питательные вещества для мозга гения. Впрочем… Гениальность гениальностью, а рассказы и романы сами по себе не пишутся. Пойду работать, Карл.

Содержание