1. Раньше я был Равэйаком

[17]

, или существование предшествующих жизней

В конце XX в. на Западе получила развитие идея реинкарнации, заимствованная из восточной философии. В течение нескольких десятилетий сторонники этой идеи предлагали своим адептам сеансы так называемой регрессии, позволяющие актуализировать воспоминания предполагаемых предшествовавших жизней. Я не осмелюсь дать однозначный ответ на вопрос, надо ли рассматривать предшествующие жизни как возможную реальность или как хрупкие порождения духа. У меня лишь одна цель – ответить на вопрос, возможно ли, что динамика работающего в свободном сне наяву образного воображения иногда может привести к воспроизведению эпизодов из предшествовавших жизней? Поскольку содержание некоторых сценариев заставляет задуматься о природе воспроизводимых образов, перед тем как занять четкую позицию в этом вопросе, необходимо рассмотреть основные аспекты данной проблемы. Это означает задать себе принципиально важный вопрос: образы, из которых состоят сновидения пациентов, являются ли они символами или же иногда отражают воспоминания из предшествовавших жизней?

Если речь идет не о символах, то:

✔ воспоминание присутствует на клеточном уровне и зарегистрировано в гено́ме но в какой форме?

• как оно воспроизводится, как фотография из далекого прошлого?

• в виде нейрональной структуры, способной воспроизводить образы, осуществлять персонализированный «монтаж» (по типу устройств, управляющих проявлениями архетипа)?

✔ воспоминание является результатом внешних по отношению к личности влияний, элементом некоей зонной памяти, если верить теории физика Жанна Э. Шарона [18] ?

И в этом случае идет ли речь об индивидуальном «воспоминании»? Зоны в том виде, как их описывает Жан Э. Шарон, путешествуя в пространстве и во времени, от одного индивида к другому, передают последнему своему носителю фрагменты истории, которая не будет его личностной историей!

Серьезные исследования, нацеленные на поиск неопровержимых доказательств существования воспоминаний о предшествовавших жизнях, подобные тем, которые были проделаны профессором Стивенсоном и его коллегами из Вирджинского университета, позволили собрать многочисленные свидетельства, которые, однако, позволяют лишь строить разного рода предположения.

Слушая своих пациентов, я не один раз испытывал ощущение, что я присутствую при появлении образов из другой эпохи. Природа видимого, тон повествования, реализм деталей казались настолько достоверными, что возникал вопрос: не идет ли в данном случае речь о сцене, пережитой в предшествовавшей жизни? Сегодня мой ответ на этот вопрос категоричен: ничто из того, что наблюдается во время сеансов свободного сна наяву, не дает ни малейшего доказательства тому, что это воспоминания из предшествовавших жизней. Наоборот, весь набор элементов, из которых состоят сновидения, их структура, способ их выражения, сами образы, будучи внимательно проанализированы, в конце концов обнаруживают свою символическую природу. Если имеются положительные эффекты от сеансов, противозаконно представленных как сеансы регрессии, то это происходит потому, что сценарии данных сеансов отражают динамику воображаемого, осуществляемую за счет методов визуализации. Сеанс Рене хорошо показывает двусмысленность некоторых онирических отрывков. Рене – пятидесятилетний мужчина, наделенный развитым воображением, откровенный, спонтанно вовлекающийся в процесс сновидения наяву. Тон его повествования одновременно свидетельствует и о его вовлеченности, и об искренности его чувств. Наблюдателю может показаться, что он видит эпизод из предшествовавшей жизни. Сначала я привожу отрывок, взятый из конца двенадцатого сеанса Рене:

«Сейчас мы продолжаем наш путь, мы идем цепочкой, друг за другом… я – римский легионер… я иду… я – часть длинной колонны… она – часть римского легиона, четко организованного… на мне короткая юбка… у меня приятное чувство, что мои половые органы под юбкой ничем не прикрыты… мы останавливаемся на привале перед Рубиконом… мы устали… я плохо пахну… у меня грязные ногти… я чувствую себя крепким, мускулистым… усталым, но сильным, мощным!.. и вдруг, я все такой же, но один, как будто потерялся в римском пейзаже…»

Интонации Рене наводят на мысль, что речь идет об актуализации давно пережитого. Взятый отдельно от всего остального, этот эпизод порождает сомнения. Однако когда составляющие его элементы рассматриваются в контексте всего сновидения, их символический характер становится бесспорным. В главе, где я буду рассматривать внутриутробный период, я развиваю идею, согласно которой младенец в животе матери проникается двумя типами ощущений, связанных со временем. Как только младенец становится способен воспринимать биение сердца матери, на ощущение абсолютного времени, вечности, возникающее в первые месяцы беременности, накладывается ощущение последовательного времени, подчиненного ритму, измеряемого. В сновидениях все образы, представляющие последовательность каких-либо идентичных элементов, будь то цепочка и ее звенья, поезд и его вагоны, рельсы и шпалы, часы и движения маятника, цепочка муравьев… или цепь солдат, – выражают отношение между временем целостным и временем отсчитываемым. И в этом смысле цепь римских легионеров принимает значение весьма далекое от воспроизведения эпизода из предшествовавшей жизни! Чтобы убедиться в уместности моего предположения, достаточно посмотреть другие эпизоды того же сценария, в которых образы иллюстрируют связь между абсолютным и последовательным временем, связь, которая является проявлением движения гармонизации в экзистенциальном смысле:

«Вижу лошадь в галопе, грива развивается на ветру, дикая лошадь… она бежит по долине… ее копыта поднимают пыль… она бежит параллельно поезду… поезду, бегущему по рельсам и оставляющему за собой длинный шлейф дыма… это поезд с Дикого Запада с пассажирами той эпохи… дамы в кринолинах, мужчины с тяжелыми золотыми цепочками… вот некий управляющий поездом, у которого часы на цепочке… и золотые зубы… Лошадь продолжает бежать галопом… очень важный элемент – ее грива… пассажиры поезда также отличаются своими волосами… даже дым, выходящий из локомотива, кажется причесанным… он кажется заплетенным в длинные белые косы, а теперь я заперт в башне… у меня на коленях книга, и в ней пустые страницы… это очень древняя книга… вижу стол, старый шкаф и часы с маятником… часы показывают 9 часов 10 минут… маятник качается в такт справа налево… я смотрю на часы… секундная стрелка движется, но время не меняется… я стал совсем маленьким, крошечным, и я вошел внутрь механизма этих часов… я балансирую на зубчатых колесиках, как Тарзан, прыгающий с одной лианы на другую… я как маленький эльф… я чищу часовой механизм… у меня маска Супермена и я лечу на помощь Времени! Это очень странно!.. Я выскакиваю как кукушка из швейцарских часов… публика аплодирует мне, как будто я совершил некий подвиг – я починил время!.. а сейчас я – часть цепочки муравьев… я пересек небольшую запруду из меда… я лижу свои лапки… и я вернулся в свой нормальный размер, теперь я – римский легионер… мы продолжаем идти один за другим…» и т. д.

Для читателя, который все еще предпочитает думать, что эпизод, в котором Рене чувствовал себя римским легионером, является воспоминанием о предшествующей жизни, я предлагаю без всякой иронии следующую таблицу:

Между одиннадцатым и двадцатым сеансами пациент последовательно чувствует себя как:

• старый средневековый монах,

• носитель воды из Древнего Египта,

• менестрель,

• бенедиктинец в XVIII в.,

• индус на ритуальном костре.

Если принять гипотезу существования предшествовавших жизней, то это вполне возможно. Менее внушающими доверия являются ситуации, в которых пациент чувствовал себя:

• сфинксом,

• дубом,

• Попаем [19] ,

• волчком,

• одним из семи гномов из «Белоснежки…»,

• чаинкой,

• валетом из карточной колоды,

• зернышком пыльцы,

• ангелом.

Эти образы вызывают улыбку. Однако все они участвовали в выражении процесса решения проблем Рене. Мне невозможно передать то ощущение реализма, которое звучало в тоне повествования пациента, когда он чувствовал себя чаинкой на дне заварочного чайника и кричал, когда его заливали кипятком!

Вера в реинкарнацию заслуживает уважения. Возможность доступа к воспоминаниям о предшествовавших жизнях не доказана. Я хочу еще раз выразить мое убеждение в том, что образы, воспроизводимые в ходе сеансов свободного сна наяву, всегда поддаются символической интерпретации и не являются доказательством возможного воспроизведения эпизода из предшествующей жизни.

 

2. Мозг возрастом в миллион лет, или психогенетические структуры

Среди образов, появляющихся в свободном сне наяву, некоторые символизируют универсальные ценности. К. Г. Юнг показал, что каждая личность обладает предрасположенностью к эктериоризации этих ценностей, которые он назвал архетипами и которые во все времена и где бы то ни было выражаются одними и теми же образами. Один лишь пример, касающийся архетипов отца и матери, свидетельствует о постоянстве их представления:

✔ Пять тысяч лет назад во время посвящения в египетских храмах произносилась формула, утверждающая: «Солнце – твой отец, луна – твоя мать».

✔ В более близкую нам эпоху, пять веков тому назад, алхимики пытались соединить влияние Солнца и Луны в едином творении.

✔ Несколько лет тому назад доктор Раймонд Б., чья рациональная направленность ума не способствует чувствительности к символике, начал свой пятый сеанс свободного сна наяву следующими словами: «Я вижу… елку, тень которой четко очерчена на фоне луны… и на нее как бы накладывается рисунок маски!.. на самом деле это лицо, наложенное на тень елки… это напоминает мне фотографию моей матери, которую я сделал похожим образом, двойной печатью…»

Откуда появляются эти спонтанные проявления образов, часть которых сильно отличается от тех, что присваиваются сознанием в течение жизни пациента? Возможно, что архетипы и их символическое представление в значительной части являются наследством, полученным от тысяч предшествовавших нам поколений и переданным в виде специально настроенных нейронных структур. Проявление архетипа является некоей составленной из нескольких частей композицией. Он приводится в действие неким отпечатком (от гр. arche – начало, начинать, запускать, и typos – образ, отпечаток), сформированным на основании генетически передаваемых нейронных ассоциаций и индивидуально «наряженным» за счет образов, заимствованных из зрительной памяти пациента. Интуиция К. Г. Юнга подсказала ему гипотезу о существовании коллективного бессознательного для объяснения этих представлений, чуждых сознанию Я.

Прогресс, достигнутый за последние десятилетия в области изучения нейронов, подтверждает релевантность данных предположений. Пьер Нельсон в своей работе «Логика нейронов и нервной системы» напоминает, что «приобретение наследуемых нейрональных ассоциаций осуществляется через тот же процесс, что и приобретение индивидуальных нейрональных ассоциаций». Таким образом, архетип представляется как «воспоминание» целого вида. Это отпечаток, а не образ. Отпечаток есть нечто общее, образ – это его индивидуализированное выражение. Терапевт, дающий объяснение сценарию свободного сна наяву, должен быть внимательным по отношению к наблюдаемым им образам. Часть этих образов отражает прогресс или сопротивление процессу изменения. Другая часть образов отражает:

• либо индивидуальное бессознательное (по Фрейду), состоящее главным образом из вытеснений, то есть из не переваренного сознанием, и в данном случае символы отражают симптомы,

• либо из коллективного бессознательного (по Юнгу), составленного исходными матрицами, некая кухня сюжетов сознания, и тогда символы являются составляющими его продуктами (элементами).

Вода, лань, покрывало, женщина без лица – все это символы архетипа анима.

Звезда, старик, неразборчивая книга – символы архетипа судьба.

Мудрый старец – это одно из наиболее показательных образных представлений, связанных с архетипом. Этот персонаж появляется в более чем 80 % случаев терапии свободным сном наяву. Он сопровождается своими двумя или тремя классическими атрибутами, которые пациент обычно игнорирует и которые позволяют безошибочно его идентифицировать. Наиболее обычными атрибутами являются длинная седая борода, посох или палка, свеча, книга судьбы, стадо овец или коз. Мудрый старец появляется один или два раза в течение терапии, редко более часто, и эти появления обозначают ключевые моменты процесса изменения психики. Если в сценарии сновидения этот образ появляется в сочетании со звездой или со змеей, его интерпретация должна предполагать изменение отношения к судьбе (смягчение волевого контроля над судьбой и более гармоничное приятие ее случайного характера). В других случаях этот образ является примиряющим компонентом между некоторыми двумя явлениями, до тех пор переживаемыми как антагонистические. Поскольку мудрый старец всегда является посредником, инициатором, подтверждением правильности происходящего, К. Г. Юнг говорил, что он выявляет исходный смысл в первичном хаосе.

В зависимости от того послания, которое он несет, мудрый старец принимает различные образы. Отшельник, пастух, рыбак, ремесленник, волшебник, жрец, монах, алхимик, странствующий поэт или музыкант – вот персонажи, которые часто его представляют.

Встреча с мудрым старцем происходит в хижине на опушке леса, в храме, в пещере, в старинной библиотеке, в лаборатории алхимика. Всегда это место проникнуто некоей торжественностью или удивляющей простотой. Вольтер, вдохновленный очень старой восточной легендой, пересказанной в Талмуде и в рассказе Аддисона, опубликованном в 1711 г., предлагает в своей повести «Задиг, или Судьба» описание встречи с мудрым старцем. Это описание можно считать довольно точным при условии, что мы забудем о диалоге между двумя персонажами, так как в онирических повествованиях мудрый старец чаще всего хранит молчание. Он предпочитает словам знаки, часто жесты, иногда графические изображения, но чаще всего они непонятны, как непонятны письмена в книгах или на пергаментах, покрытых иероглифами, которые он показывает пациенту:

«Дорогой он встретил отшельника с почтенной седой бородой, доходившей тому до пояса. Старец держал в руках книгу и внимательно ее читал. Остановившись, Задиг отвесил ему глубокий поклон. Отшельник приветствовал его с таким достоинством и кротостью, что Задига охватило желание побеседовать с ним. Он спросил, какую книгу тот читает. „Это книга судеб, – сказал отшельник, – Не хотите ли почитать?“ Задиг взял у него книгу, но, несмотря на то, что знал много языков, не смог прочесть ни единого слова» [21] .

Двадцать четвертый сценарий Рашель – один из очень красивых примеров в ряду многочисленных записанных мной сновидений, в которых появляется мудрый старец. Здесь он главенствует в сцене преодоления порога с помощью одной из статуй с острова Пасхи – само название острова символизирует прохождение. Непонятная книга, иностранный язык, понятный лишь на интеллектуально-интуитивном уровне, свеча, седые волосы, стадо овец – все эти атрибуты свидетельствует о подлинности персонажа. И главным образом каждый из них несет в себе узнаваемые признаки архетипа, записанного в нейрональных структурах вида:

«Я думаю… об идолах… короче, о статуях с острова Пасхи… как будто я иду по дороге из гальки… как будто в брод… и… вдали, очень далеко я вижу большое, очень большое лицо… выточенное в скале… и моя дорога из гальки ведет, кажется, прямо в рот… он похож на пещеру… я сомневаюсь, стоит ли входить в эту пещеру… она мне кажется немного опасной… я знаю, что статуя не может закрыть рот, но… я воображаю, что она может его закрыть… я все же вхожу… и вот, передо мной очень темный ход… я продвигаюсь в темноте… в полной темноте… проход очень тесный… я чувствую стены с обеих сторон и потолок, который на высоте моего роста… и я иду вперед и вперед… и… очень далеко… некий отблеск… это должно быть отблеск свечи… я потихоньку приближаюсь и вижу человека, читающего при свете свечи колдовскую книгу. Он лысый, с остатками длинных седых волос… у него большие очки… он читает, двигая пальцем по строчкам книги, которая кажется исключительно старинной, с ценной закладкой в виде ленты… я приближаюсь и вижу, что книга написана на иврите… еврейские буквы как будто живые… Он читает, двигая пальцем по строчкам книги, – это, должно быть Талмуд или Каббала, я не знаю. Во всяком случае, я думаю, что он меня даже не видит… он так занят своим чтением… он произносит слова во время чтения, и я сажусь напротив него… и… я жду, чтобы он меня увидел… но он полностью погружен в свое чтение, и это длится очень долго… свеча меркнет… я вижу, что она сгорает… но я все же жду… и… в какой-то момент он, наконец, поднимает голову. Кажется, что он впервые меня заметил… он поднимает очки на лоб… он смотрит на меня пронзительным взглядом, и этот взгляд производит на меня странное впечатление… он не обращается ко мне… он возвращается к своей книге… но вместо того, чтобы читать ее молча, он начинает читать в полный голос, как будто он читает ее для меня. А я, конечно, его не понимаю. Но язык похож на очень красивую музыку… напоминает мелопею [23] … и… мне кажется, что я задремываю под эту мелопею, под ласковое жужжание его голоса… я наполовину засыпаю и начинаю понимать, что он мне говорит. Он читает Песню Песней… это поэтично и так красиво, что я чувствую, она захватывает всю меня, эта поэзия меня волнует… И… когда я открываю глаза, я как бы перенеслась на лужайку, где течет ручей… гуляет стадо овец… на мне, кажется, платье из грубой шерсти, как будто сотканное вручную… и мне хочется почувствовать прохладу воды и, поскольку я босая, я хочу спуститься к ручью… вода обтекает мои щиколотки… она очень приятная и очень прохладная, и… я пересекаю ручей…»

 

3. Искра Божья, или зачатие

Административный акт, состоящий в признании существования индивида начиная с момента его рождения, придает этому моменту престиж бесспорной точки отсчета. Исходный момент возникновения жизни – зачатие – таким образом оставлен в тени. Последние удивительные достижения медицины по воспроизведению изображений, ранее скрытых от глаза: так, показывая спектакль проникновения сперматозоида в яйцеклетку, чудесному событию передачи жизни возвращают уважение, которого оно заслуживает.

Можно ли удержаться и не поместить данный основополагающий акт во главу всех естественных фаз, через которые проходит развитие личности? Очевидно, что мы не можем знать, сопровождается ли проникновение сперматозоида в яйцеклетку неким ощущением. Если бы данная гипотеза могла получить утвердительный ответ, то какой могла бы быть природа данного ощущения? Шок? Высшее наслаждение? Сопровождается ли этот основополагающий акт ощущением света? Созданная в результате этого акта клетка, сохранит ли она воспоминание об этом свете? Мы знаем, что в этой клетке содержится вся информация, которая предопределит взрослую личность с ее физическими характеристиками, ее интеллектуальными возможностями, ее чувствительностью, вплоть до предрасположенности к тем или иным болезням. В основе техники клонирования исходной точкой является забор зиготной клетки, называемой тотипотентной, потому что в ней содержится вся информация, необходимая для создания целостного существа. Нервные клетки, развитие которых определит развитие мозга, обнаруживают себя одними из первых, с самых первых недель развития эмбриона.

Будет ли действительно безрассудным предложить гипотезу, согласно которой акт передачи жизни сопровождается ощущением насыщенного, ослепляющего света, который остается как первые воспоминания живого существа? В процессе терапии свободным сном наяву многочисленные пациенты переживали сеансы, в которых они встречались с лучистым светом неизвестного происхождения. Подобные эпизоды обладают всеми характерными чертами ощущения экстаза.

Вышесказанное позволяет мне сформулировать смелый, но уместный вопрос. Белый, абсолютный свет, ощущение которого возникает в этих конкретных обстоятельствах, является ли оно напоминанием некоего будущего света, воспоминанием некоего первичного ощущения или и тем и другим одновременно? Я не отважусь дать ответ на этот вопрос. Среди сновидений, которые доказывают правомерность постановки этого вопроса, хорошим примером является третий сценарий Орелиана:

«Сразу появился образ пламени… этот огонь в честь праздника Святого Иоанна, на поляне… огонь очень… приветливый, он дает много света… очень естественный, с оранжевыми языками… он потрескивает… он напоминает костер, но вокруг него никого нет… я его вижу, я его чувствую… не знаю, кто его зажег… вот он здесь, и все!.. это огонь, который вздымается вверх… языки пламени поднимаются в небо… это естественный атмосферный феномен… я чувствую тепло, но огонь не обжигает… очень тепло, но не обжигает… огонь устремлен вверх, и меня самого уносит в небо потоком теплого воздуха… но меня нигде не обожгло… и я поднимаюсь вверх в ночи… это не темная ночь… свет исходит одновременно от огня и от звезд… я еще вижу молодую луну… это очень приятная ночь, очень ласковая, с этим рассеянным светом, идущим от луны, белым светом, контрастирующим с резким светом огня… этот свет гораздо более мягкий… у меня ощущение, что я поднимаюсь навстречу луне… к этому световому бледно-желтому, почти белому, нежному пятну… и теперь это уже не луна… это всего лишь ощущение света… и я иду навстречу этому свету, как будто я сливаюсь с ним… мое тело становится невесомым, белым, как свет, я становлюсь нематериальным, растворенным в свете… как будто я некое облако света, в которое я полностью интегрирован… и с этим ощущением тепла… тепла, которое внутри меня… я полностью отрешен от всего земного… все вокруг спокойно, очень приятно… я испытываю ощущение полноты, как будто я нахожусь в некоем другом измерении… впечатление, что ничего больше со мной не может произойти хорошего или плохого… это некое состояние другого уровня, чем земная жизнь… ощущение, что это может продолжаться долго… что этому нет конца… Странный образ возникает передо мной… я вижу треугольник, острым концом вниз, и из этого конца вылетает голубка… в моем мире света появляется нечто еще более сильное… некое излучение… совершенно недосягаемое… Его свет настолько силен, что любое другое освящение становится лишь слабым отблеском… я как бы имею отношение к этому свету, но я знаю, что его источник недосягаем!.. это слишком сильно!.. Если я к нему приближусь, то я исчезну… достигнуть этого абсолютного света означает быть им уничтоженным… (очень длинная пауза)… и вот я перед этим золотым треугольником, радиоактивным, недоступным, немного устрашающим… как будто на моем световом облаке я приблизился к некоему божеству, и это божество остается еще выше и недоступнее… Этот источник света для меня на моем облаке также загадочен, как источник жизни для человека на земле… я все еще чувствую в себе тепло… возможно, я должен позволить себе сгореть полностью, но я боюсь, что это будет связано со страданием, как умирающий человек боится расстаться с жизнью!.. как будто надо пройти еще через одно испытание… как если бы, уходя из этой жизни, мы попадали в некое световое поле, но при этом нам оставалось бы еще одно испытание перед достижением вечности, перед достижением более необъятного, обжигающего измерения… как будто нам надо обрести первичную энергию – источник всего, и это столь же устрашающе, как перейти из жизни к смерти… ощущение, что мы должны еще раз себя потерять, чтобы потом окончательно себя найти… становится все жарче… меня неудержимо притягивает этот белый ослепительный свет, и я совершенно таю, и снова как будто умираю от восхищения… у меня ощущение, что я становлюсь чем-то другим… что я перестаю быть мной, чтобы стать чем-то другим… немного напоминает, если сравнивать с жизнью, как будто мое существо возвращается в состояние исходной яйцеклетки… и вот я возвращаюсь к моей исходной точке, когда мое существо становится чем-то другим… я вхожу в золотой треугольник, и я открываю Сущность… и мое Я ничего не значит… мое Я больше ничего не значит!.. я – часть Целого, я достиг Целого… вот, теперь все, конец!»

Природа щедра и осмотрительна. Эволюция видов, писал Тейяр де Шарден, осуществилась через количество и столкновение. Природа не скупится во время осеменения. Во время семяизвержения сотни миллионов сперматозоидов участвуют в гонке, на результатах которой строится лотерея наследственности. Чаще всего лишь один из участников достигает поставленной задачи. Какой же проникнет в яйцеклетку? Наиболее решительный? Наиболее быстрый? Сперматозоид-мечтатель, отклонится ли он от пути, по которому следуют его конкуренты? Кто знает? Встреча произошла. Яйцеклетка защищает себя от вторичного проникновения. Ее потенциал соединится с потенциалом сперматозоида-«победителя» в основополагающем акте создания живого существа. Происходит сложение наследия двух генетических линий. Это решающее событие заслуживает более значительного освещения, чем то, которое дается ему на Западе, в то время как в китайской медицине такое освещение дается, и это проливает дополнительный свет на некоторые описания, возникающие в процессе терапии свободным сном наяву. Один из энергетических аспектов, который китайцы обозначают понятием Мо, как раз и состоит из признания унаследования в процессе зачатия части энергии из энергии анцестральной. Этот вид энергии участвует в течение всей жизни в метаболических процессах тела. Отсюда становится понятным, что всякое ухудшение взаимоотношений человека с этой анцестральной энергией может не только вызвать психический дискомфорт, но и способствовать развитию соматических болезней. Ниже я привожу полностью четвертый сон Полины, который может рассматриваться как волнующая иллюстрация того, как в свободном сне наяву отражается динамика процесса восстановления гармоничных отношений с анцестральными энергиями.

«Я вижу фотографии, черно-белые, и немного цветных, но похожих на старые, немного пожелтевшие, немного раскрашенные… на них различные персонажи, дети, и взрослые… они красиво одеты и причесаны, на них также семейные пары… это целая большая семья… пожилые люди, дедушки, бабушки… как будто им всем вместе хорошо… это большая семейная фотография… и я на них смотрю… у меня желание быть тоже на этой фотографии, оживить ее, вдохнуть в нее жизнь, завязать разговор с этими людьми… но они застыли там, на фоне фонтана… теперь дети начали бегать… да, да! Фотография ожила! Все задвигалось… люди разговаривают между собой, общаются… это осенний солнечный день… я слышу знакомый звук упавшей на землю листвы… я знаю эту семью, но как бы не очень близко… вот моя мать, уже умершая, мои дедушка и бабушка… я знаю, что я – часть этих людей… я знаю, что я на фотографии, но я себя на ней не вижу… как если бы это было вне реального времени, одновременно сейчас и раньше… я немного разочарована, так как только что поняла, что не могу с ними разговаривать… они меня не видят, не чувствуют, но я их вижу очень хорошо, я их очень хорошо чувствую, я знаю, что они – часть меня… мне бы хотелось их потрогать… я знаю, что эти образы исчезнут… я смотрю пристально, чтобы как можно дольше сохранить их в моей голове… я знаю, что смогу их увидеть, когда захочу… но сейчас я не могу больше оставаться с ними… это невозможно… я прощаюсь… мне уже не так грустно, как раньше (Полина плачет)… я взволнована… но это не грусть… это волнение необходимо… это как подарок! А! Это замечательно! Да! Это на самом деле подарок!.. О! Это так сильно!»

Символы, которые указывают интерпретатору сна на акт зачатия, – это свет неизвестного происхождения, крутой отвесный берег, парашют, дуб. Этот последний символ часто принимает смысл генеалогического дерева.

 

4. «Как в бурю на море ныряющее судно»

[26]

, или беременность

Через три недели после оплодотворения нервные клетки, которые развиваются из наружного зародышевого листка эмбриона (эктодермы), уже легко различимы. Подготавливается развитие того, что будет задним мозгом. С самого начала эмбрион защищен амниотической жидкостью, которая его предохраняет от механических толчков. По мере своего развития он приобретает способность самозащиты путем создания естественных болеутоляющих веществ (эндофинов), которые способны блокировать страдание вплоть до некоторой пороговой величины. Безопасность эмбриона также создается за счет фильтрующей функции плаценты, которая блокирует проникновение вредных веществ из крови матери.

Структуры, свидетельствующие о страдании и о его нейтрализации, развиваются у эмбриона одними из первых по аналогии с развитием подобных структур на филогенетическом уровне у первых живых существ. В течение всего своего развития эмбрион может быть подвергнут разного рода агрессивным воздействиям, на которые он реагирует абсолютно бессознательно, то есть в смысле полного отсутствия мыслительного процесса. Это не исключает способности к запоминанию, обеспечиваемой развитием первичного мозга. Уже после нескольких месяцев нервная система способна регистрировать ощущения и вызывать длительные реакции (инерционность нервной системы), которые определят последующие прототипы поведения индивида, позднее воспроизводимые им в определенных ситуациях на протяжении всей его жизни.

Таким образом, агрессивные воздействия критической силы: шум, разного рода возбудители, анестезирующие вещества, наркотики, резкие движения – оставят нестираемые следы в первичных зонах психики. Во время терапии свободным сном наяву многочисленные сценарии содержат образы и ситуации, которые, без всякого сомнения, отражают следы этих далеких воздействий. Одно из достоинств этой методики состоит в том, что наиболее существенная часть терапевтической задачи решается путем воздействия нервных импульсов на центральную нервную систему, в том числе – выявление и изменение энграмм, создание которых предшествовало возникновению разума, и потому ему недоступных! Терапевт, слушающий сценарий сновидения, всегда должен помнить о том, что образы, о которых пациент ему рассказывает, являются сжатым выражением огромной работы, проделанной на нейрональном уровне. Они являются теми ориентирами, которые позволяют определить более или менее точно те зоны психики, на которые эти прошлые события повлияли.

Среди ощущений, зарегистрированных ребенком во время его развития в животе матери, следует различать:

• те, которые отражают наличие или отсутствие агрессивных воздействий;

• те, которые соответствуют переходу от состояния первичного бессознательного к возникновению способности воспринимать чувственное возбуждение.

В воображении, пытающемся выразить в символах действие нервных импульсов, происходит смешение этих двух типов ощущений, которые я предложил различать для большей ясности анализа сновидений. Первичное бессознательное порождает ощущение утраченного рая, чувство одновременно смутное и насыщенное, в котором смешаны ощущения счастья и неопределенности. Оно запечатлевает в психике некую связь с абсолютным временем, с вечностью. Но очень быстро ребенок начинает воспринимать ритмичные звуки биения сердца матери, ритмичные импульсы кровяного давления. Отталкиваясь от этого, чувственная память сохраняет то, что у ребенка положит начало понятию ритма, которое он сохранит вплоть до своей смерти. Таким образом, возникнет потребность во временных ориентирах, которая положит начало восприятию последовательного времени, времени измеряемого и отсчитываемого.

Метаболические изменения материнского организма, вызванные различными факторами: стрессом, возбуждением, разного рода событиями, приступами гнева – также будут подвергать ребенка болезненным ощущениям изменения ритма. Быстрый, нерегулярный ритм стресса непредвиденным образом сменяет медленный, регулярный, успокаивающий ритм. Когда подобные изменения ритма превышают по своей интенсивности пороговые величины естественной защиты ребенка, они вызывают рефлекторные реакции, которые А. Янов назвал типовым поведением. Это поведение обнаруживается у подростков и взрослых людей каждый раз в состоянии усталости или стресса. Это рефлекторное поведение проявляется также в подходах и реализации сексуального акта. Гармония и координированность отношений влюбленности главным образом покоится на соответствии ритмов. Неосознанный страх нарушения внутреннего ритма может вызвать у женщины страх сексуальных отношений, но при этом она не будет осознавать, какую роль в этом страхе играет история ее внутриутробного развития. История Мод, которая начала свою терапию для расширения поля своего сознания, – хороший пример такого случая. Сеансы следуют друг за другом, принося очень хорошие результаты. Однако в каждом из первых пятнадцати сценариев легко обнаруживаются образы и комментарии, отражающие сильно выраженный контроль ритма. Вероятно, легко возбуждаемый темперамент матери Мод, выражавшийся в вихреподобной активности и резкой смене жизненных ритмов, вызывал у Мод во время ее внутриутробного развития ощущение разрыва. Кажущееся спокойствие, которое Мод противопоставляет всякому жесту, воспринимаемому ею как агрессивный, является всего лишь защитой от болезненного отголоска неприятных ощущений периода внутриматочного развития. Три коротких эпизода, каждый из которых взят из различных сеансов сновидений наяву, выявляют одновременно реальность этих давно оставленных следов в психике и значительность их последствий.

✔ «Я в пустыне… песочные дюны простираются вплоть до горизонта… верблюд идет вперед, медленно и ритмично раскачиваясь… я уютно устроилась, как в гнезде, между его двумя горбами… я совсем маленькая, действительно крошечная… я вижу только песок, но… странно… я вижу также уходящую в бесконечность череду электрических столбов, соединенных между собой проводами…»

✔ «Мне хорошо… вдруг ко мне приближается мужчина… мне немного страшно… страшно, что он нарушит мой внутренний ритм…»

✔ «Мой отец посадил меня себе на плечи… мне три или четыре года… мы смотрим на проходящий мимо цирк: фанфары, барабанная дробь… я спокойна, испытываю доверие… я чувствую ритм его шагов, я знаю, что он защищает меня…»

Таким образом, в процессе терапии Мод динамика воображаемого реактивирует каждую из ячеек ее проблематики, связанной с осложнениями, оставленными травматическими нарушениями ритма. Ничто так хорошо не символизирует ритм, как барабан и его предшественник там-там. В тридцатом сне Марии-Клэр его образ созвучен образу барабана из сновидения Мод: «Я прохожу через водопад… за ним находится влажный грот, не очень глубокий… я присаживаюсь… у меня впечатление, что проходит много времени, но у меня нет никакой возможности проверить это… вдруг я слышу звук там-тама… до этого была полная тишина… меня охватывает паника… и паника все возрастает, поскольку я понимаю, что ритм там-тама напоминает ритм сердцебиения!.. паника возрастает, и ритм там-тама ускоряется… в гроте очень, очень сыро… я скрыта за водопадом, все вокруг покрыто мхом… из-за сырости невозможно дышать. Там-там звучит все громче, все ближе… Из-за этого там-тама у меня ощущение, что мое сердце бьется снаружи! Я начинаю сама зарастать мхом… я знаю, что мне надо выбраться наружу…»

Этот подобный биению сердца внезапный звук тамтама после периода тишины неопределенной длительности иллюстрирует внезапное появление ритмичного последовательного времени на фоне неизмеримого абсолютного времени. В ходе развития своего организма ребенок попадает в пространство с временными ориентирами, которые лягут в основу развития рационального мышления. Два других эпизода свободного сна наяву проиллюстрируют тот факт, что тело матери передает ребенку не только ощущение ритма, но и ощущение гармонии (регулярный ритм = успокаивающая последовательность)и диссонанса (нарушение течения неопределенного времени + нарушение ритма = травмирующая последовательность).

Орелиан вырос в атмосфере плавных жестов своей внимательной матери, которая никогда не слышала голоса своего ребенка. Глухота, которая ее поразила задолго до рождения Орелиана, не позволила ей услышать его первый крик, его первые слова и его детскую речь. Сейчас Орелиану пятьдесят один год. Его шестой сценарий сна наяву заканчивается ощущением гармонии, которое у него возникает от «воспоминания» эмбрионального периода, и выражением взволнованности от страдания, вызванного всем неуслышанным:

«О! Это удивительное ощущение… я спустился в некое замкнутое, теплое пространство… я знаю, это живот беременной женщины… и это я в животе!.. Мне здесь очень хорошо… это живот счастливой женщины… ощущение гармонии… я ребенок, который уже готов родиться… замечательный ребенок!.. странно, я как будто внутри и одновременно я снаружи!.. Я даже вижу, что ребенок улыбается там внутри… он в этом пространстве, как устрица в своей раковине, очень хорошо адаптирован… в состоянии гармонии… в полной гармонии со всеми элементами своей жизни, со звуками, со светом, с движениями… я не страдаю, и женщина, которая меня несет в себе, тоже не страдает… мы едины в этом переживании… мне нравится, как моя мать передвигается, это приятный ритм, ее голос, ее голубые глаза… в момент ее смерти я почти смог снова обрести ее… сказать ей то, что я ей никогда не говорил… снова испытать глубину этого единства… рассказать ей что-то важное обо мне, рассказать, насколько желанна она могла быть… я бы хотел снова стать младенцем в животе своей матери, чтобы обрести ее… мне не хватает матери… вот, на сегодня все!»

Когда динамика воображаемого использует энграммы из эмбрионального периода, то чаще всего происходит смешение ощущений, испытанных в период утробного развития, и проецирование образов из повседневной жизни. Это свидетельствует о двойственности сновидений наяву, выражающих одновременно виденье изнутри и снаружи. Тринадцатый сценарий Сандры подтверждает это правило, но в данном случае речь уже не идет о приятной гармонии, как в ощущениях Орелиана. Мать Сандры в период беременности ею была очень молода и переживала особенно бурный период своей жизни. Допустимо предположить, что ее бурные переживания оставили следы, которые тридцать лет спустя вызывают беспокойные образы у Сандры.

«Я на море… море неспокойно… я на небольшой парусной лодке… лодка сотрясается бушующим морем… от этого меня тошнит… ой-ля-ля! Море все больше волнуется… я физически чувствую море под лодкой!.. сейчас я представляю себе младенца… и этого младенца адски тошнит… очень неспокойно в этой лодке… младенец кричит, захлебывается в крике… ему плохо, и его очень сильно тошнит… ему очень нехорошо, когда море трясет его!.. он испытывает потребность кричать, чтобы выразить свое недомогание!.. у него зажаты ножки, он не может ими двигать… он может только страдать… он весь покраснел, он очень сердит!.. он обезумел от бешенства, он громко кричит… он скован во всем своем теле… он не может найти равновесие… он сосет свой большой палец… его все еще очень сильно тошнит… как плохо в этом животе… а! У меня странное ощущение, как будто одновременно это происходит в моем животе, и я сама в животе: и младенец чувствует недомогание во всем своем теле, и его тошнит… он не думает о свое матери… как будто он уже знает, что он одинок в этой жизни… поэтому он беспокоен… странное ощущение: как будто он себя чувствует маленьким старичком! Он не хочет быть внутри этого тела… ему неудобно… теперь я вижу зародыш… они часто похожи на маленьких старичков… он чувствует, что он не должен здесь быть… его сильно качает, нет ничего гармоничного, ему больно быть в этом теле… да, ему больно быть здесь (голос Сандры становится жалобным)… и главное – нет никакой гармонии… мне становится лучше, когда я вам рассказываю это… об этом животе и что нет чувства гармонии… и младенец с этим не согласен! Он не согласен! Он не хочет оставаться там внутри; у меня не получается видеть что-то другое, кроме всего этого… большие женские половые органы…»

Основные символы, имеющие отношение к периоду внутриутробного развития и появляющиеся во время сеансов свободного сна наяву, имеют отношение:

✔ к абсолютному времени

В воображаемом отсутствует все, что имеет отношение к индивиду (единице). Понятие абсолютного времени (времени неопределенного, длящегося бесконечно) является понятием мистическим, вызывающим робость у человеческого разума, поэтому естественно, что образы, в которых проецируется неопределимая вечность, немногочисленны.

Бог-Отец, одновременно «добрый и устрашающий». Мудрый старец – старик, носитель вневременной мудрости. Морщинистый зародыш, скрюченный, как старик. Змей, ястреб, водопад, бесконечно длинные волосы (символ постоянного роста). И конечно, тишина, отсутствие, небытие.

✔ к последовательному времени (времени измеряемому, отсчитываемому, понятому, ритмическому)

Ритм, часы, маятник, метроном, песочные часы, там-там, барабан, ударные инструменты, ритмичная музыка и танцы, качели, раскачивание на веревке, Тарзан со своими лианами, обезьяна, веревка с узлами на ней, лестница, рельсы, телефонные столбы, звук поезда, звук дождя, звук постукивания клюва птицы по стеклу, дятел, движение волн, дыхание, ритм шагов, верблюд.

✔ к отношению между абсолютным и последовательным временем

Любые образы, которые отражают нечто длительное, состоящее из элементов: цепь и ее звенья, караван, поезд, рельсы, цепь телефонных или телеграфных столбов, цепь слонов, идущих друг за другом, люди, идущие цепочкой, канатоходец, придорожные столбики, фазы луны.

✔ к чувству гармонии в животе матери

Кокон, гнездо, облако, вата, пена, мох, колыбель, раковина, аквариум, погружение в воду, пузырь, мяч, лодка на спокойной воде, и т. д.

✔ к отношению чувств несогласия – страдания в животе матери

Шейкер, коробка, которую трясут, тамбур стиральной машины, землетрясение, корабль на бурном море и т. д.

Необходимо напомнить, что любой образ может проецировать несколько символических значений. Символика, которую я приписал названным выше образам, должна быть использована для интерпретации сновидений только в том случае, если другие символы сценария подтверждают ее уместность.

 

5. Здесь выселяют даже зимой

[30]

, или рождение

Среди всех этапов развития личности рождение является одним из самых очевидных. С административной точки зрения оно является началом, однако в реальности это лишь важный эпизод развития. Сцены преодоления порога, каждая из которых во сне наяву означает установление важной связи между бессознательным и сознанием, всегда в большей или меньшей степени возникают на основе ощущений, зарегистрированных младенцем в виде энграмм во время эпизода рождения.

Рождение – это естественный эпизод в развитии личности, поэтому для новорожденного он не является с неизбежностью эпизодом травмирующим. Между тем сценарии свободного сна наяву свидетельствуют о том, что этот эпизод часто оставляет в психике заметные следы.

Артур Янов и Отто Ранк предложили каждый свою версию того, что они назвали «травмой рождения». Обе версии представляются допустимыми, и их выводы имеют черты сходства. Артур Янов подчеркивает важность ощущений, которые ребенок испытал во время того, что можно назвать облегчением. Двусмысленность этого слова становится очевидной, как только мы задаем себе вопрос, кто испытывает облегчение? Облегчение (или роды) является результатом возникновения двух наборов физиологических рефлексов:

• рефлексов, выражающих потребность ребенка родиться;

• рефлексов, выражающих потребность матери родить.

Когда наблюдается временные совпадение этих двух потребностей, риск возникновения негативных энграмм небольшой, они возникают в случае временного сдвига между этими двумя видами рефлексов:

•  Мать готова к родам, а ребенок не готов. В данной ситуации последний испытает муки изгнания.

•  Ребенок готов к рождению, но тело матери сопротивляется его выходу наружу. В памяти новорожденного может закрепиться страх заточения.

Все знают, что большáя часть родов вызывается досрочно или искусственно откладывается из-за недоступности медицинского персонала. Такого рода практика, какими бы причинами она ни была вызвана, может привести к временным расхождениям в готовности матери и ребенка к родам, способным вызвать вредные последствия у ребенка. Риск таких последствий увеличивается из-за обезболивающей терапии матери. Доктор А. Бауэр из лос-анджеллеского университета показал, что эти анестезирующие препараты в течение нескольких минут попадают в организм ребенка и «оглушают» его в момент, когда он нуждается во всей своей жизненной энергии для участия в родах. Безусловно, врач проверяет физическое состояние новорожденного, чтобы быть уверенным в безвредности для него этих искусственных условий рождения, но никто не может доказать, что эти условия не оставят нестираемых следов в психике ребенка. Двадцать лет спустя или даже еще позднее эти следы с полной ясностью всплывают во время сеансов свободного сна наяву. Возвращаясь к терминологии А. Янова, типовое поведение, результат закодированных в первичных слоях нервной системы впечатлений во время появления на свет, обнаруживают себя у подростков и взрослых в периоды усталости или в моменты обширного воздействия на организм стероидов (гормонов стресса). Такие симптомы, как тошнота, хроническая усталость, уныние, головокружения, размытые болевые ощущения, ощущение удушья, проблемы во время полового акта, являются индикаторами этих энграмм времени появления на свет.

Диапазон оставленных родовым актом ощущений очень обширен. Он оказывает разнообразные влияния на воображение во время свободного сна наяву. Невозможно представить все его проявления, иногда субтильные, но динамика нервных импульсов во время измененного состояния сознания во время сеансов влияет на архаичные зоны памяти, недоступные разуму. Во сне наяву гармония или страдание иногда выражаются совершенно отчетливо, но более часто – в символах. Третий сценарий Ксавье показывает замечательное описание, своего рода модель онирических сцен рождения. При появлении подобных образов всегда трудно определить, какие из них являются действительно пережитыми во время рождения и свидетельствуют о растворяющем влиянии нервных импульсов на травмирующие энграммы, а какие символизирует рождение психологическое и основаны на воспоминании о родах.

В случае Ксавье у меня имеется информация, позволяющая утверждать, что речь идет о втором предположении. Этот пациент перенес за несколько месяцев до сеанса тяжелую операцию. С тех пор его будущее представляется ему ограниченным. В этом третьем сне к нему возвращается уверенность в себе, настоящее возрождение надежды на лучшее, реализм которой подтвержден теперь уже двенадцатью годами, прошедшими с того момента!

«Я вошел в некоего рода грот… все стены как будто из свежей, живой, влажной земли… эта земля была темной, когда я вошел, но теперь у нее появился красный оттенок… стенки подвижны… у меня ощущение, что по мере того, как я продвигаюсь вперед, проход сужается… я не испытываю страха, только некоторое беспокойство… и уверенность, что надо идти вперед… я дошел до места, где надо идти согнувшись… теперь надо даже ползти… стенки прилипают ко мне, как… огромные пласты глины… они не холодные… теплые и влажные… двигаться все труднее и труднее… я продвигаюсь… сеть тонких корней закрывает выход, но я вижу сквозь них свет… получилось… я вышел наружу, и небо голубое-голубое… я на горе… вдали я вижу море… и прямо передо мной я вижу ветку без листьев… и на конце… очень большую зеленую почку… готовую открыться… это голубое и зеленое – это очень сильное ощущение… я закончил…»

Зеленая почка в сновидении Ксавье содержит все то, что жизнь этого шестидесятилетнего человека позволила ему реализовать в течение двенадцати лет после сновидения. В данном случае речь идет о несомненном психологическом возрождении, опирающемся на энграммы, запечатленные во время рождения. Сновидение Бранна, тридцатипятилетнего врача, является исключительным примером ситуации, когда сон наяву прямо воздействует на осложнения, полученные во время родов. Десятки пациентов и пациенток воспроизводили в своих сновидениях образы, подобные тем, которые мы встречали у Ксавье, продвижение внутри грота с теплыми, живыми стенками, в котором необходимо сначала согнуться, а потом ползти перед тем, как выходишь к свету. Бранн в своем восемнадцатом сценарии переживает сцену того же типа, но уникальную в плане декораций. Путешествие происходит внутри айсберга. Пациент продвигается обнаженным внутри трещины во льду под угрозой быть раздавленным. Из-за холода его кожа прилипает к стенкам прохода. Прослушивание сна производит сильное впечатление, как и информация, полученная несколько дней спустя от матери Бранна: он родился мертвым и был возвращен к жизни исключительно благодаря присутствию врача-реаниматора. Когда мы сопоставляем этот сон с условиями, в которых произошло появления на свет Бранна, вероятность того, что во сне наяву произошла реактивация ощущений, пережитых во время родов, представляется значительной.

Задолго до А. Янова, чьи исследования главным образом касались следов, оставленных в психике процессом появления на свет, Отто Ранк описал другой аспект травмы рождения. Для этого автора речь идет о страдании, вызванном отделением от тела матери. Практически ритуальный жест акушера, отрезающего пуповину, придает этому отделению некую необратимость. Действительно, в физическом плане это отделение необратимо. С психологической точки зрения дело обстоит совсем иначе. Прослушивание сновидений сотен пациенток и пациентов убедили меня в справедливости одного из первых предположений, сформулированных в эпоху зарождения психоанализа. Пуповина должна быть отрезана дважды. Чтобы реализовать себя как самостоятельного взрослого, каждый человек должен рано или поздно сам совершить жестокий акт обрезания психологической пуповины.

Самым большим сюрпризом в ходе моих исследований основных пятисот символов, встречающихся в сновидениях наяву, было обнаружение количества символов, связанных с материнским образом! Это заставляет меня задать вопрос, действительно ли эта пуповина может быть в какой-то момент окончательно отрезана? Описания О. Ранка находят поэтический отголосок в стихах великого поэта: «Когда ребенок рождается, то можно сказать, что он выходит… но можно также сказать, что мать уходит».

Будучи реальностью для каждого человека, страдание, вызванное разлукой с матерью, особенно остро переживается теми, чье рождение сопровождалось ощущением изгнания. Всякое переселение или ссылка всегда будут резонировать с ощущением разлуки, пережитым во время появления на свет.

Травма рождения в том виде, в котором ее излагает О. Ранк, выражается в сновидениях наяву в виде символов разрыва, отказа, перелома, изгнания, отстраненности, холода. В «Словаре символов» я показал, почему упоминание Америки относится к той же тематике. Фантазия возврата к материнской груди проявляется в таких символических актах, как бросание якоря, плавание против течения, поиск укрытия в гнезде, в коконе, в гроте и т. д.

Многочисленные сновидения более наглядно, чем долгие рассуждения, убедят вас в реальности и важности осложнений, вызванных травмой рождения. Пятнадцатый сценарий Феликса заканчивается длинным повествованием, которое описывает, как, наконец, этот сорокапятилетний мужчина осуществляет обрезание символической пуповины.

«Я внезапно как бы втянут в некую нематериальную спираль, которая становится чем-то очень тонким, как нить… или, скорее, как веревка… тонкий канатик… я стал совсем маленьким, как будто это маленький человечек на конце каната, а на другом его конце нечто огромное (очень долгая пауза)… это трудно описать… ощущение, что я прикован к этому образу и не могу представить продолжение… и одновременно я себе говорю, что мне абсолютно необходимо увидеть продолжение… это ужасно, потому что на самом деле я знаю, что будет дальше… я вижу огромные, действительно огромные приближающиеся ножницы… это ужасно из-за ощущения, что это длится вечность… я знаю, что произойдет… эти ножницы действительно огромны… они открыты, и я знаю, что они закроются… мне очень страшно… я как будто парализован… я не знаю, когда это произойдет (долгое молчание)… мне пришла идея, что если бы я мог закричать, то я бы должен был закричать в этот момент… ощущение, что я парализован… в этот момент время как будто остановилось… а! у меня боль во всем теле (долгое молчание)… я должен принять идею, что концы ножниц будут разведены и перережут этот канатик (очень долгое молчание)… мне кажется, что это произошло… ножницы закрылись… у меня боль в животе, у меня болит пупок… я слышу звук железа, как будто железная дверь закрывается, и я остаюсь один (очень длинное молчание)… у меня очень болит живот… и в то же время у меня ощущение, что на горизонте появилось что-то светящееся… и я вижу себя свободно идущим к этому горизонту… ощущение, что это кончилось!»

Девятый сценарий Клары, который я привожу почти полностью, в эмоциональной манере представляет энграммы, которые одновременно подтверждают идею травматизма рождения в теории А. Янова и в концепции О. Ранка. Пациентке во время этого сеанса было тридцать четыре года:

«Я вижу младенца… да, это маленькая девочка… появляется женщина, она берет ребенка в руки, но держит его на вытянутых руках, далеко от себя, как некий музейный экспонат… и окружающие восклицают: „А!.. О! Как она на вас похожа“!.. это сцена их предыстории… женщина сияет от гордости… младенец, он зажат… зажат на уровне поясницы… он в сильном гневе… он взбешен… он ломает игрушки… он очень сильно разгневан… я очень хорошо вижу женщину, очень женственная, в розовом платье… а ребенок – в страшном гневе! Он дергает ее за ноги, и одновременно он просовывает свою голову ей между ног, как будто он хотел бы подняться до ее живота, войти в него… Теперь он не может больше сердиться… она его гладит… он немного тяжел для нее… ой-ля-ля!.. мне грустно!.. как будто он слишком большой для этого… для того, чтобы она могла его гладить… ему хочется быть маленьким! Совсем маленьким-маленьким, микроскопическим… ему не хочется взрослеть… ему грустно от того, что он слишком большой для ласки… он плачет… он остается там в темноте… он плачет (Клара тоже плачет)… Вдруг кровать превращается в огромный живот, а он – в эмбрион… он сосет свой палец… все спокойно… пока не появляется мать… тогда в животе начинается буря <…> он с этим не согласен! Как будто он в шейкере… теперь я вижу черное отверстие… влагалище… теперь как будто некий авторитет выталкивает его наружу… он не хочет туда… он забивает дверь гвоздями, он ставит решетку… он делает все, чтобы не идти туда… он остается… это невозможно! Но все препятствия сметаются… он хочет заткнуть это отверстие… как будто его голова – слишком большая… он строит баррикаду… но с другой стороны его толкают наружу! Как бы бурное течение внутри… его голова упирается, когда его проталкивает к бедрам, к ягодицам… и внезапно баррикада рушится, и часть его высовывается наружу… как будто он в резиновой оболочке… ему больно голове… он сердится, зажатый в середине туннеля! <…> Теперь позади него спокойно… как в море, когда нет ветра, все спокойно… вокруг спокойно, но он зажат… я больше не чувствую энергии… чьи-то руки тянут его наружу… все тело следует за головой… везде свет… странно… теперь я чувствую огромную пассивность во всем теле… как будто он погрузился в сон… как будто умер… весь вялый., он еле дышит, еле-еле… а! Странно, что я все это так хорошо ощущаю… (глубокий вздох)… хм!.. я вижу того же младенца, что и в начале, маленькую девочку… зажатую в своем теле… вот и все!»

 

6. Бремя жизни, или овладение чувствами

В период беременности основной вид восприятия, который появляется у младенца и разрушает ощущение вечности бессознательного, вводя идею прерывистости, – это восприятие ритма. Символика древнего Египта уже содержала изображение светового излучения как непрерывного, что признается современной физикой:

Если сделать исключение для этого первого покушения на понятие абсолютного, то можно считать, что внутриутробный мир был недифференцированным, был миром единства и полного отсутствия точек отсчета. Грубый акт рождения выбросит младенца в мир многообразия. В первую очередь это проявится в отделении от тела матери. За этим отделением тут же последует открытие всех тех противоположностей, на которых основывается осознание существования! Сначала восприятие среды, а затем развитие сознания строятся на дифференциации различий и на разделении противоположностей.

Библия начинается словами, предполагающими, что для осознания своего творения Бог должен был признать существование закона противоположностей:

«1. В начале сотворил Бог небо и землю.

2. Земля же была безводна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою.

3. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет.

4.  И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы.

5. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один».

Затем Бог отделил небо от земли, сушу от воды и:

10. «…И увидел Бог, что это хорошо» (Библия. Бытие, 1).

Эти первые строчки Книги «Бытие» свидетельствуют о том, что ее составители считали, что Создатель осознает свое творение по мере того, как он осуществляет разделение противоположностей.

В течение нескольких минут новорожденный пройдет через огромное испытание. Он перейдет из пассивного существования в активное; из мира влажного – в мир сухой; от зависимого к автономному виду питания; из защищенной нежности в непрерывно агрессивную среду; из тепла – в холод (от 37,8° к 20–23°); из мира мягкого – в мир жесткий (щипцы, стол, руки).

Он также получит опыт перемещения в пространстве, ощущения тяжести, пустоты, запахов (половых органов, пота, крови, антисептиков, резины и т. д.), света, возможно ослепляющего, шумов (голоса, музыкальные инструменты), цвета, формы (и бесформенности из-за дефектов зрительной аккомодации).

Какой взрослый сможет интегрировать так много новых ощущений в такое короткое время? Младенец способен на это, поскольку его ощущения записываются на девственной почве, не изменяя ранее полученный опыт. Но при этом остаются нестираемые энграммы. Безобидный жест врача, поднимающего младенца, чтобы показать его окружающим, а затем несколько резко опускающего его, может привести к тому, что это первое ощущение силы тяжести примет травмирующий характер. Головокружения, от которых человек будет страдать в течение всей своей жизни, имеют, возможно, свои истоки в этом банальном жесте.

В сценариях свободного сна наяву образы, с очевидностью отсылающие нас к этим энграммам, полученным при появлении на свет, немногочисленны. Чаще всего они перемешаны с картинами более очевидной проблематики пациента. Будучи искусно спрятанными за другими образами, они легко ускользают от невнимательного наблюдателя. Естественно, они также прямо связаны с изображениями акта рождения. Отрывок из шестого сценария Жюльена проиллюстрирует данное положение:

«Сейчас у меня ощущение, что я совсем один… и совсем маленький… ну, хорошо! Я должен рассказывать о том, что я вижу: запах… это запах кошкиного дерьма… я вижу себя маленьким, на полу… на четвереньках… я покрыт дерьмом кошки… появляется мама, она берет меня на руки… мне точно еще нет года!.. и вдруг я чувствую себя вниз головой… и я так держусь, на голове!.. но мне кажется, что это меня отсылает к состоянию зародыша… и вот я в животе матери… я появляюсь головой вниз… у меня ощущение красного… темно-красного… и теперь я чувствую, что кресло, на котором я лежу, двигается… почти ощущение головокружения… я слышу биение сердца… я сказал, что был готов выйти головой вниз… теперь мне, скорее, хочется вернуться наверх… я задаю себе вопрос, что я здесь делаю?… я не боюсь… но снизу меня зовут… я поворачиваюсь и… и… и… да-а-а, проход очень странный… на самом деле он не сложный… есть, я прошел… я хочу вздохнуть… но первое ощущение – тошнота… и мне холодно… я чувствую странные запахи… и я вижу много света, волны света… пастельные цвета, неопределенные, извивающиеся волны… это красиво… это странно, как будто я снова ощутил все то, что я видел и чувствовал в момент рождения!..»

Как я уже говорил в главе, посвященной рождению, пациенты часто выражают желание снова оказаться в животе матери, даже еще не пережив заново в сновидении акт появления на свет. Это сопротивление покинуть материнский живот выражено очень прямолинейно в шестом сценарии Фатимы. Пациентка также отмечает ощущение запаха, что в онирической продукции всегда отсылает нас к глубоко скрытым чувствам:

«У меня было ощущение, что я заперта в гроте… я очень энергично скребу землю (очень долгое молчание), я вижу только красный цвет… мне это напоминает плавание в крови… меня это не тревожит… это заставляет думать о рождении… кровь во время родов… новорожденный, который барахтается в крови, который только что родился… своими ручками он шлепает по чему-то… он совершает много разных движений… это не похоже на младенца, который позволяет манипулировать собой!.. он все еще плавает в крови… действительно плавает… он плывет против течения… в направлении, противоположном рождению… я бы сказала, что он сознает, что он делает… он молчит, но сознает… он отвергает шум… холод… свет <…> он плывет по морю… этому заплыву нет конца… и с тех пор, как он пустился вплавь, его сопровождает запах… я не уверена, что не ошибаюсь, но это запах женских половых органов… это одно из ощущений, которые меня отпугивают…»

 

7. Государственная измена, или переход от двусторонних отношений к трехсторонним

В течение первых месяцев после рождения ребенок не делает четкого разграничения между самим собой и людьми или объектами из окружающей среды. У него скорее наблюдается тенденция слияния со всем, что находится вне него. Затем постепенно начинает появляться ощущение себя. Ребенок начинает осознавать, что он отличен от того, что его окружает. Отношения с каждым из его родителей переживается им как отношения исключительные. В его восприятии мир устроен таким образом, как будто его мать и отец существуют как производные от него самого:

Отношения двусторонние

Значительно позднее наступает момент, когда развитие сознания позволяет ребенку увидеть некие «паразитирующие» отношения, существующие между родителями. Отношения, которые его не касаются и в рамках которых он чувствует себя исключенным. Формируется треугольник:

Происходит переход от отношений двусторонних к трехсторонним

Осознание этой конфигурации, которая взрослому представляется естественной, вызывает потрясение в мировоззрении ребенка. Это период изменения, как его называют психологи. Отношения с миром резко меняются. Именно в этот момент начинает пускать свои корни комплекс Эдипа и сопровождающий его кортеж ядовитых переживаний. Как и в случае других этапов развития личности, я считаю необходимым подчеркнуть, что переход от двусторонних к трехсторонним отношениям является естественным этапом в физическом развитии, и, как правило, он не вызывает травматизма. Однако в зависимости от чувствительности ребенка и условий, в рамках которых данный переход протекает, он может оставить неизгладимые следы. Эти следы будут определять в течение всей последующей жизни тип отношений с одним или другим родителем, которые останутся непонятными ни для их участников, ни для наблюдателей. Терапевту, работающему методом свободного сна наяву, потребуется вся его проницательность для опознания среди сообщаемых ему образов тех, которые отсылают нас к эпохе этого подземного толчка в психическом развитии. Символы, которые подскажут ему правильное толкование, частично совпадают с теми, которые указывают на переживания комплекса Эдипа, переживания более яркие и монополизирующие внимание терапевта. Между тем в терапии Анны-Марии мы находим очень убедительную по своей силе и ясности иллюстрацию энграмм, оставленных переходом от отношений двусторонних к трехсторонним и последствий этого перехода. Анне-Марии не было еще трех лет, когда она вдруг осознала наличие отношений между ее родителями. В ее случае влияние этого осознания было столь сильным, что вызвало возникновение эффектов необычной силы. Наиболее важным был импульс, заставивший ее по достижении совершеннолетия прервать почти полностью отношения с родителями без ссылки на какие-либо объективные события, могущие объяснить этот разрыв. Ситуация разрыва длилась до тех пор, пока в возрасте тридцати четырех лет пациентка не начала терапию свободным сном наяву в надежде уменьшить ощущение психологического дискомфорта. Один-единственный сценарий, предпоследний в ее терапии, которая включала приблизительно двадцать сеансов, подтолкнул молодую женщину к восстановлению более частых и, что особенно важно, более теплых отношений с матерью и отцом. Вот пример сна, который для меня принадлежит к наиболее выразительным онирическим авантюрам, свидетелем которых мне посчастливилось быть. По мере протекания сеансов терапии мое внимание было привлечено одним повторяющимся образом, значение которого оставалось для меня непонятным и который не поддавался ассоциативной интерпретации самой пациентки. Этот образ отражал в разных видах некий фантазм, состоявший в переживании рассечения тела на уровне талии. Например, пациентка видела себя летящей в пространстве и преследуемой некой огромной металлической машиной, угрожающей перекусить ее тело на уровне талии. В другом сне она превращалась в вымышленную птицу, состоящую из двух половин, соединенных тоненьким колечком, передняя часть которой напоминала малиновку, а задняя – лебедя! Не видя какой-либо удовлетворительной интерпретации этого образа, я ждал, что в каком-нибудь из последующих сценариев эта энигма найдет свое объяснение. Я не подозревал, что это объяснение будет связано со сценой, в которой пациентка некогда пережила изменение. Чтобы вы смогли лучше оценить силу вытеснения, отраженную в данной сцене, хочу напомнить, что змея является символом инициатора и посредника. Она является спутником мудрого старца, иногда даже заменяет его, будучи его изображением в животном мире. И в этом смысле она является хранителем порога. Можете представить, насколько сильной должна быть защита порога, который необходимо преодолеть, чтобы получить доступ к воспоминаниям, если ее защита символизируется не одной змеей, а целой толпой пресмыкающихся! В течение более чем тридцати пяти минут пациентка пересекала страну змей, чтобы под конец сценария увидеть реальную сцену, в которой для нее произошел акт изменения. Сначала пациентка видит фигуру человека со спины. Очень быстро эта фигура превращается в женщину, с очевидностью представляющую саму Анну-Марию, которая с середины сновидения продолжает свое повествование от первого лица! Представляете, в каких глубинах подсознательного пациентки должно быть скрыто воспоминание об исходном событии, чтобы она смогла его восстановить лишь в конце сновидения, на финальной стадии своей психотерапии! Я привожу далее наиболее значимые отрывки из двух первых третей сценария и последнюю треть сценария полностью:

«Пляж спускается вниз… в песке видно много корней… внезапно край дороги обваливается и она скатывается вниз… в своем падении она пересекает колючий ежевичный кустарник… она вся поцарапана… почти до крови… но это не вызывает у нее неприятных ощущений… как будто это падение ее очистило… она попадает на пляж… песок мелкий и кишит змеями! Она в панике кричит и стремительно бежит к морю… пляж, песок – все кишит змеями… она бросается в море… она плывет, плывет… но в море тоже змеи… это ощущение ужасно! Они опасны? Этот контакт так ужасен!.. она старается не поддаваться панике… пока еще они ее не убили!.. Как только она себе это сказала, змеи перестали прикасаться к ней… их полно вокруг нее, на любой глубине… она видит лодку и в ней – кобра… это кобра управляет лодкой… и на самом деле – это совсем не лодка… это огромный боа!.. как будто ее перенесли в мир, где живут одни змеи… планета, на которой живут только змеи… от этого очень страшно!.. Она решилась испытать невозможное… она залезает в лодку и просит кобру увести ее отсюда… кобра ей подчиняется… все это так странно!.. Она очень напряжена!.. но она себе говорит, что теперь, когда она уже в лодке, лучше узнать, о чем идет речь… лодка плывет по каналам, уходящим в тоннель… они встречают другие лодки, управляемые кобрами… при входе в один тоннель она видит огромную змею, которая жалит ее в плечо… это – как пропуск… с потолка свешивается много змей, которые ее задевают… Это производит впечатление! <…> Лодка подплывает к широкой аллее… я не знаю, куда кобра меня ведет!.. она мне велит подняться по ступеням, которые ведут в аллею… но мне вдруг страшно высадиться на землю… кобра упрямо ждет, когда я вылезу из лодки… она пристально смотрит на меня и ждет… и так мы ждем несколько часов… другая кобра появилась со стороны земли, и приглашает меня следовать за ней… тогда я вылезаю… лодка тут же уплывает… и из аллеи раздается концерт шипящих змей… как будто все деревья, с двух сторон окружающие аллею, были сделаны из змей!.. они так громко шипят, что можно оглохнуть!.. в конце аллеи я вижу замок… я понимаю, что кобры решили, что я должна войти в этот замок… очень страшно идти под этими деревьями… змеи вытягиваются, как резиновые, но не прикасаются ко мне… и вот я перед замком… который на моих глазах начинает превращаться… мне теперь кажется, что это огромная челюсть, которая закрывается… я не верю своим глазам! Я знаю, что это всего лишь оптическая иллюзия… я продолжаю идти за коброй… теперь я иду по щебню… и кобра исчезает… и вдруг я оказываюсь перед домом нашей семьи, который содержала моя тетя… она обнимает меня, я – маленькая девочка, мне еще нет четырех лет! Мы поднимаемся по лестнице в дом… мы на лестничной площадке… внизу я вижу моего отца, который только что пришел… он снимает шляпу… он уже лысый… на нем плащ, сильно затянутый на талии, он очень стройный… и мама тоже приходит… она ему улыбается… она снимает с него плащ… я вижу все это с лестничной площадки второго этажа… они приближаются друг к другу… они красивые… они рады быть вместе, счастливы… я ими восхищаюсь… и вот они поднимаются по лестнице… и внезапно их головы становятся… обугленными, темно-красного цвета, обгорелыми… мне ужасно страшно, ужасно… я прячусь на руках у тети… и потом я убегаю… я убегаю по другой лестнице… я спускаюсь вниз, выбегаю наружу… я не хочу больше их видеть!»

Эта сцена, воспоминание о которой было так сильно защищено, в реальности произошла именно так, как Анна-Мария описала в своем сне. Надо было разыскивать девочку в лесу, куда она убежала, чтобы больше не видеть своих родителей. В качестве комментария к своему сну пациентка написала: «Это, вне всякого сомнения, явилось одной из причин разрыва отношений с ними!»

Мне представляется предвзятым, приписывать каким-либо образам специальную символическую связь с актом изменения. Если иногда образ треугольника и может отражать такую связь, то лишь на втором плане, ибо первичное значение связано с комплексом Эдипа.

 

8. Бог их создал непохожими, или осознание физиологических различий

Мало кто помнит, каким образом, будучи маленьким мальчиком или маленькой девочкой, он и она заметили в первый раз, что пол человека различается в зависимости от присутствия пениса. Встреча с этим различием, конечно же, вполне естественна, и осознание этого различия не представляет каких-либо трудностей. Однако это событие является шоком, который оставит более или менее глубокие отпечатки в подсознании. Отголоски этого события отмечаются у мальчиков и девочек различным образом, но определяют формирование энграмм, которые наложат свой отпечаток на поведение взрослого человека, причем не только в области сексуальных отношений.

✔ Мальчик

Чтобы понять, что чувствует мальчик, обнаружив, что у него есть что-то дополнительное по отношению к другим, достаточно вспомнить о силе обладания. Это состояние тут же предполагает ощущение превосходства. Между тем обнаружение различия может вызвать тяжелый по своим последствиям вопрос: может быть, у девочки сначала был такой же орган, но его удалили? Эта гипотеза содержит в себе ужасную угрозу. Может ли то же самое случиться с мальчиком! Подобного типа рассуждение является одним из наиболее правдоподобных объяснений происхождения комплекса кастрации, который регистрируется в подсознании и будет реактивирован при первых продуктивных эрекциях. Когда мальчик осознает сексуальную функцию пениса, эта угроза становится еще более страшной, так как де-факто этот орган приобретает исключительную ценность!

У взрослого мужчины комплекс кастрации может отражаться в поведении согласно двум моделям:

• либо в виде компенсирующего самоутверждающего доминирующего и мачистского поведения (чтобы показать, что у меня есть все, что нужно!);

• либо в виде отношения избегания, бегства, которое может принимать крайние формы мазохистского подчинения (добровольно сложить оружие, чтобы его не отняли!).

В процессе терапии свободным сном наяву комплекс кастрации проявляется удивительным образом. Когда мы анализируем многочисленные случаи психотерапии с мужчинами, то обнаруживается хорошо выраженная тенденция на пятом сеансе терапии наблюдать образы, выражающие этот комплекс кастрации. Символы, отражающие его, очень многочисленны. Их концентрация в пятом сеансе (или в сеансе, близком к пятому) заставляет предполагать, что речь идет об эвакуации всех накопленных негативных чувств, которые срослись с комплексом кастрации. Все происходящее напоминает некий очистительный ритуал, который необходимо выполнить для расчистки пути для дальнейшего психического развития. Психотерапевту, интерпретирующему сновидения, не стоит слишком задерживаться на углубленном анализе возникающих в этот момент образов. Они являются свидетелями одного из систематически наблюдаемых структурных эпизодов терапии и описывают общую тенденцию. Тема кастрации может появляться и на других этапах терапии, и вот тогда будет уместна ее специфическая интерпретация.

Полный список образов, отсылающих нас к комплексу кастрации, очень длинный. В него входят сломанное оружие, разнообразного типа повреждения и опасные инструменты, ассоциации, связанные со сложностями переходного подросткового периода, все, что связано с нарушением запретов и с отношениями с дедушкой и бабушкой.

Привожу ниже символы, которые наиболее часто появлялись в сновидениях, составивших базу данных моих исследований: отрезанный палец; вырванный глаз; проткнутый глаз; раздавленное некоей машиной тело; отрезанная голова; отрубленный нос; отсеченный хвост (виденье отрезанного пениса крайне редко); сбритые волосы; вырванные зубы; отсеченный клюв; обезглавленная статуя; разбитый обелиск; свергнутая статуя; сломанный фонтан; разрубленный шланг; засоренная лейка; сломанное ружье; заржавевший револьвер; ржавое орудие; обломанные нож или шпага; разрубленный ствол дерева;

голова, застрявшая между прутьев решетки; разрубленные овощи: морковь, лук-порей, картофель; разрезанные личинки, черви; любые сломанные или заржавелые инструменты; пила, электропила, ножницы, пасть акулы или крокодила; сочетание белого и красного. (Женщина, мужчина или статуя без лица имеют иное значение.)

Пятый сценарий Винсента предлагает красивую иллюстрацию сновидения, через которое происходит эвакуация символики, связанной с комплексом кастрации. Я извлек лишь наиболее демонстративные отрывки из объемного текста:

«Черная муха, от которой много шуму… она летает по спирали… ощущение, что ей хотелось бы сесть мне на нос… нелепая идея отрубленного носа… я все еще вижу муху, у нее шесть сломанных ножек… она улетает… больше ничего!.. в моем зрительном поле пролетает небольшой красно-белый мячик… он летит все быстрее!.. он теперь очень далеко <…> черное насекомое с едва заметными крылышками… это мне напоминает насекомых, которых я находил на земле, когда был маленьким, когда я их выкапывал с моими дедушкой и бабушкой… вижу поле, выкопанную картошку… личинки, которые в земле, и мы их выкапываем… толстые личинки… личинки майского жука, толщиной в палец… я их немного боялся, но в то же время они меня притягивали!.. разрубленные личинки в раскопанной земле… я вижу, как мой дедушка высыпает картошку в мешок и ручка железного ведра, которая вдруг падает… на картошку, которую она разрезает пополам… одна половинка падает на землю… я вижу влажный срез, который падает в черную пыль и становится грязным… я также думаю об отрезанном пальце, который тоже падает в эту пыль… и который становится грязным на срезе… я представляю, как его кладут в пластиковый пакет вместе со льдом, чтобы потом его пришить обратно… две птицы хватают пакет своими клювами и улетают на юг… к морю… они знают, куда они летят, а я не знаю… я решаю следовать за ними… они превращаются в одну хищную птицу, которая держит в своем клюве рыбу… у нее голая шея, как у грифа… и воротничок из перьев… нет! Теперь у нее шея и хвост, как у утки… рыба тоже изменилась… у нее голова акулы с острыми зубами… это мне напоминает рисунки из Тантана [33] … снова летящая утка… я вижу ее лапки… охотник мог бы подстрелить ее, но этого не происходит… я смотрю на горизонт… атмосфера влажная, холодно, неприятно… я вижу сапоги и охотничью куртку моего деда… я не вижу его лица… его ружье сломано… что-то не так со стволом… я вижу, как ружье взлетает в воздух и вонзается в дерево… струи воды брызнули из ветвей, и все сморщивается… все падает на землю… дерево убито, оно умирает… остался лишь кусок отрубленного ствола!.. белые черви набрасываются на дерево <…> я вижу там ракету, которая поднимается в звездную тьму… она нацелена на поверхность луны… у нее очень острый нос… луна ей подмигивает и начинает плакать… ракета проникает в нее… она напоминает морковку, посаженную в почву луны… морковка ломается и падает в пустоту…»

Такой набор образов, отражающих комплекс кастрации, спонтанно собранный в одном и том же сновидении, настолько удивителен, что начинают возникать сомнения относительно его достоверности. У меня, однако, имеются примеры других сновидений, в которых тот же феномен обнаруживает себя с такой же настойчивостью и в еще более безжалостных образах, чем в сновидении Винсента. У него мы встречаем два раза упоминание утки. Я специально не включил перепончатолапых птиц в список символов, ассоциируемых с комплексом кастрации, так как я посвящу им отдельный параграф в конце этой главы. Между тем утка с блеском сыграет ту же роль в шестнадцатом сценарии Людовика. Благодаря своему местоположению в середине процесса терапии этот сон заслуживает детального анализа всего того, что связано с комплексом кастрации. В данном случае комплекс был активирован объективными факторами: дефицитом семенной жидкости. Страх кастрации проецируется на классический образ прожорливого влагалища. Вот наиболее яркий эпизод этого сна:

«Теперь я вижу утку-крякву… утку в полете… я вижу ее в профиль, слева направо… она летит очень быстро, но я не вижу движения ее крыльев… У нее вытянутая шея… очень забавно, я думаю, что она летит быстро, но я не вижу усилий в ее крыльях… теперь как бы тень пениса налагается на шею и голову утки… и теперь мне кажется, что я вижу чертополох, и я спрашиваю себя, а не женский ли это половой орган… и утка очень маленькая и входит внутрь… утка совсем маленькая, и внутри – это грот… теперь у меня впечатление, как будто я вижу секс снаружи, и лобковые волосы напоминают шевелящихся змей… я вижу также клещи морских пауков… глаза… панцирь… глаз… мертвый глаз… прозрачный шарик выкатился из глаза… сегодня, – это какой-то бардак!.. я вижу червяка… червяка, у которого один конец открывается, как пасть крокодила… с острыми зубами…»

✔ Девочка

Чувства маленькой девочки, вызванные, как и у мальчика по отношению к обладанию, естественными ощущениями, переживаемые ею, когда она обнаруживает, что ей не хватает одного органа, который есть у мальчиков, – это чувство неполноценности и, возможно, еще более острое чувство несправедливости. (Почему у него, а не у меня?) Ни одно из этих чувств не предполагает смирения! Они приведут к тем же вопросам, которые возникают у мальчика: «А может быть, мне ампутировали то, что у меня изначально было?» Эта гипотеза сама по себе вызывает чувство пережитой кастрации. Психологический дискомфорт, который вызывается этим, трудно перенести, и поэтому он вытесняется. Однако он порождает то, что порождается любой нехваткой в сфере обладания, – требование. Требование пениса выражается в определенном стиле поведения («вести себя как мужчина»). Многие психотерапевты причисляют стремление к материнству к компенсирующим проявлениям отсутствия пениса. Некоторые даже приписывают то же значение желанию иметь ребенка от собственного отца. Я долго не мог примириться с этим положением, пока не встретился в практике терапии с пациенткой Дианой, забеременевшей от собственного отца в возрасте пятнадцати лет, для которой прерывание этой беременности вызвало еще более тяжелые последствия, чем сам инцестный акт. В терапии этой двадцатипятилетней женщины меня больше всего потрясло упорство, с которым она продолжала выражать сожаление о прерывании беременности, которая была ей навязана. Этот акт с очевидностью реактивировал у нее комплекс кастрации. В сеансах свободного сна наяву у женщин данный комплекс не представлен таким же образом, как в онирической продукции мужчин. У пациенток-женщин, в отличие от пациентов-мужчин, не наблюдается концентрации соответствующей символики во время пятого сеанса терапии. Образы, которые у женщин отражают комплекс кастрации, гораздо менее многочисленны, но по своей информативной важности еще более значительны. Наиболее классическими являются утка, выпученный глаз, нога, пальмовидная лапа, змея, червяк, кровь.

Комплекс кастрации, который не оправдан никакой объективной реальностью, вызывает много неприятных переживаний у женщин, а именно вызывает сопротивление счастливому принятию женской роли. Он незаметно отравляет не только сексуальные отношения, но многие другие. Появление первых менструальных циклов отзывается в подсознании кровавым доказательством реальности фантазма отсечения. Неконтролируемые ухудшения настроения, вызванные этими периодическими событиями, в качестве своей причины связаны не только с гормональными факторами. Их детонатором также является подсознательная реактивация комплекса кастрации.

Я знаю, что описание этих психологических механизмов вызывает неприятный резонанс у женщин. Терапевту, комментирующему соответствующие сновидения, я бы порекомендовал деликатный и осторожный подход, когда он решит, что пришло время затронуть эту тему. Это следует делать лишь в том случае, если появляются образы, показывающие, что пациентка готова понять и, следовательно, принять содержание, которые эти образы отражают. Будучи принятой, интерпретация данного содержания обеспечит пациентке длительное улучшение психологического состояния, которое влияет на многочисленные аспекты ее жизни. Если же она не принимает интерпретацию, то это, вероятно, навсегда скомпрометирует возможность рассеять этот отравляющий психологический «дым».

Терапия Анны-Марии показывает нам в каждом из ее снов трудности этой тридцатичетырехлетней женщины принять свою женскую сущность. Отрывок из ее третьего сценария покажет, что глаза, особенно выступающие из своих орбит, являются одним из наиболее надежных замещающих символов пениса:

«Появляется совсем маленький мальчик… ему два или три года… он голый… это маленький мальчик, но у него нет полового органа <…> а вот маленькая девочка… маленький мальчик похож на моего брата… это именно мой брат, и теперь у него есть половой орган… он пришел посмотреть, что делает его сестра… вдруг он на нее смотрит, и его глаза становятся двумя камнями, которые вылетают их его глаз и впиваются в глаза маленькой девочки… очень странный образ, может быть, камни ударили ее по голове?… нет! Они попали ей в глаза… как будто есть некая нить… как будто глаза мальчика были насажены на пружины… на некую металлическую нить, и теперь их глаза соединены этой нитью… только теперь у маленького мальчика больше нет глаз, и у него также выпали волосы… это странно, этот образ!..»

Трудно найти лучший пример сцены, в которой бы маленькая девочка осознала физиологическую разницу по отношению к мальчику, у нее зародился фантазм присвоения пениса. В другом сне Анна-Мария видит себя идущей утиной походкой, а между ног кобра в вертикальной позе!

Утка, как я это показал в «Словаре символов сновидений», является образом, который с наибольшей вероятностью выдает ощущение психологического неудобства от физиологического различия между мужчиной и женщиной. Эта интерпретация образа перепончатолапых является вполне надежной, идет ли речь о сновидении мужчины или женщины.

Короткий отрывок из четвертого сценария Урсулы показывает скрытое влияние комплекса кастрации. Пациентка, замужняя, ярая католичка и мать двоих детей, в тридцать пять лет переживает опыт гомосексуальных отношений, что нарушает ее систему координат. Она положила конец этой связи и пришла на консультацию в надежде обрести спокойствие. С самых первых сеансов возникающие у нее образы ориентируют внимание на центральный сюжет, которым является проблематика комплекса кастрации:

«Вот я вижу павлина с красивым хвостом, с голубыми и зелеными кругами на перьях… они напоминают глаза… появляется шпага, которая отрубает хвост павлина… теперь он выглядит смешным… он напоминает индюшку… или индюка… я вижу еще петуха… очень гордого… и куриц… фермер ловит одну из куриц и отрезает ей голову… вокруг никто не реагирует, полное безразличие… я слышу глухой звук… это фермер, который отрезал голову курице… я все еще в курятнике, принадлежащем моим бабушке и дедушке, в котором я видела похожую сцену!..»

 

9. Узурпатор, универсальное призвание, или развитие комплекса Эдипа

В 1897 г. 3. Фрейд описал то, что станет впоследствии знаменитым комплексом Эдипа. Под этим понятием отец психоанализа понимает сексуальное желание ребенка по отношению к родителю противоположного пола и его враждебность по отношению к родителю того же пола, что и он сам. Позднее 3. Фрейд опишет негативный эдипов комплекс, который развивается, когда обстоятельства не способствуют развитию простого или позитивного эдипова комплекса. Как я уже писал раньше, Фрейд не изобрел, а увидел комплекс Эдипа! Надо было иметь интуицию гения, чтобы обнаружить психологические механизмы, с незапамятных времен влияющие на поведение каждого мужчины и каждой женщины, универсальную значимость которых до него никто не замечал. Удивительная судьба, которую сфинкс предсказал Эдипу: «Ты убьешь твоего отца и женишься на твоей матери» – есть не что иное, как дословный перевод бессознательных универсальных желаний каждого маленького мальчика и каждой маленькой девочки по отношению к их родителям.

Никто не сомневается в универсальной и центральной значимости эдипова комплекса. Он неоспоримо универсален. Среди сотен курсов терапии свободным сном наяву, при которых мне довелось присутствовать, отсутствие следов эдипова комплекса наблюдалось очень редко, напротив, в большом их числе последствия этого комплекса обнаруживались очень убедительно.

3. Фрейд считает, что эдипов комплекс является остовом всякого невроза, откуда и вытекает его центральная значимость. Наблюдение содержания сценариев свободных сновидений наяву подтверждает данное положение. Согласно 3. Фрейду, комплекс развивается между двумя и пятью годами. Мелани Кляйн отмечает его появление между шестью месяцами и одним годом. Никто не может с полной уверенностью точно определить момент, когда эдипов комплекс зарождается в психике, но все авторы соглашаются с тем, что речь идет о раннем детстве. Центральный характер эдипова комплекса отражается в виде феномена, возникающего почти во всех курсах свободным сном наяву. Благодаря образам, которые пациент или пациентка осмеливаются вызвать в воображении в сценариях своих сновидений, они осознают свои чувства, вызванные эдиповым комплексом, и вред, который они принесли. И начиная с этого момента пациент естественным образом начинает думать, что данный важный участок его психологической проблематики «очищен» раз и навсегда. Когда же несколькими неделями позже символика, отражающая драму эдипова комплекса, появляется снова в другом сценарии, пациент испытывают смущение. Такие повторяющиеся проявления эдипова комплекса не должны нас удивлять. Поскольку эдипов комплекс формируется в очень раннем детстве, он становится некоего рода центральной опорой, вокруг которой структурно организуются элементы, совокупность которых составляет психологическую проблематику пациента. Поэтому каждый раз, когда динамика воображения вызывает к жизни те или иные элементы проблематики, она автоматически активирует образы, связанные с эдиповым комплексом, но которые в данном случае играют лишь второстепенную роль.

3. Фрейд искал истоки чувства, связанные с эдиповым комплексом, как в плане онтогенетическом, так и в истории вида. Его попытка объяснить побуждение убить отца за счет импульсов, берущих свое начало в эпоху примитивных орд, вызывает сомнения. Она сразу же вызвала критику со стороны его учеников.

Эдипов комплекс, простой и негативный, проявляет себя в многочисленных видах в зависимости от среды, в которой воспитывался ребенок. Гармоничная пара, конфликтующие родители, ранняя смерть одного из родителей, неопределенность в отношении отца, инцестные отношения с отцом или матерью – все эти, как и многие другие обстоятельства, будут определять различные проявления тематики драмы Эдипа.

В своем четырнадцатом сценарии Вероника описывает влечение девочки к своему отцу, чувство вины, вызванное этим инцестным желанием и намерением узурпировать место матери. Пациентке во время этого сеанса сновидения было двадцать лет. Она начала терапию в надежде обнаружить подсознательные мотивы своих конфликтов с матерью, которые фактически сделали их отношения формальными и холодными. У молодой девушки не было никаких подозрений о том, что мотивы конфликтов кроются в эдиповом комплексе. В одной из предыдущих глав я показал, что солнце и луна с давних времен служат символами отца и матери. После этого напоминания останется лишь признать, что под видом фараона-сфинкса кроется образ терапевта, чтобы приступить к прочтению этого поучительного изложения комплекса Эдипа. Сон Вероники длился уже двенадцать минут до того, как она приступила к повествованию, которое я здесь привожу:

«В пустыне я встретила фараона, совсем одного, на троне; он задал мне три загадки, как в хорошо известной истории… чтобы решить третью загадку, я отправилась на поиски солнца и луны… я ответила <…> что я все еще слишком упряма, чтобы разговаривать с моими родителями. … и к тому же… они тоже слишком суровы со мной… Вдруг солнце стало припекать очень сильно… и все начало таять… а я, мне кажется, что мне это подходит… да! Все… не только мы в этой пустыне!.. но мы все начинаем таять, и смешиваться с песком, и… я становлюсь песчинкой… и теперь… мне кажется, что я вижу лучше… даже мне кажется, что я – глаз… ну… я вижу и понимаю намного лучше… и вдруг пошел очень сильный дождь, и в пустыне все начинает пускать ростки… и я становлюсь цветком, бутоном цветка… у меня ощущение, что я – подсолнух, эта штука, которая поворачивается вслед за солнцем… я испытываю огромное ощущение счастья. Но вдруг наступает ночь, и все цветы закрываются, становятся черными, обугленными, и вся земля становится черной… цветы кажутся мертвыми, и ночь становится очень холодной, и только свет от луны, которая ярко сияет в небе и от которой исходит ощущение холода. … и я снова становлюсь нормального размера, я быстро иду… одна звезда показывает мне, куда идти, я вижу горящую свечу, которую кто-то невидимый держит в руке… некий ангел-фантом».

Подсолнух особенно часто появляется в онирической продукции женщин. Эта «штука, которая поворачивается вслед за солнцем» лучше всякого другого образа выявляет желание девочки монополизировать взгляд своего отца. Символически, будучи в его поле зрения, Вероника испытывает ощущение счастья. Но тут же чувство вины, порожденное переживаниями эдипова комплекса «обугливает» весь пейзаж. Холод, исходящий от луны, выражает ожидаемое от матери наказание. В качестве награды за то, что Вероника сумела так близко подойти к осознанию своего эдипова комплекса, она получает некий внутренний путеводитель, который под видом [путеводной] звезды указывает ее правильное направление – к осознанию.

Для мальчика и для девочки комплекс Эдипа представляется в виде фантазма узурпации. Занять место родителя того же пола, чтобы иметь другого родителя только для себя, – вот мотивация, которая приводит к желанию убить отца (или мать). Обстоятельства иногда способствуют реализации мечты об узурпации. Это то, что произошло в случае Тибо, потерявшего отца в двенадцать лет и из-за этого занявшего позицию «мужчины в доме». Два отрывка из его шестого сценария, в котором они появились с интервалом в пятнадцать минут, покажут осознание подобной узурпации и реабилитацию образа отца, представленного в виде короля.

«Я спускаюсь по каменной лестнице… она приводит меня в большую залу… в ней – большое кресло, трон прямо напротив меня… я направляюсь к этому трону… к нему ведут четыре ступени… я усаживаюсь на трон, скрестив ноги, с несколько бесцеремонным видом… красивая женщина обмахивает меня пальмовой ветвью для прохлады… леопард лежит у моих ног…»

Действительно, надо было быть бесцеремонным, чтобы занять незанятый трон вместо короля!

Несколько дальше происходит восстанавливающий акт:

«И вот меня ведут в большое каменное здание с колоннами, скорее всего, из мрамора… я вхожу в этот храм… я нахожусь в большой зале, очень светлой, тоже с колоннами и с большими стеклянными проемами… я вижу людей с барабанами… они отбивают такт… это похоже на некую церемонию… я хотел сказать, это торжественно… и здесь тоже трон из дерева, покрытый бархатом… на нем сидит какой-то мужчина… у него на голове корона… я преклоняю колени… он благословляет меня, кладя руку мне на голову… я поднимаюсь… я выхожу на свет… меня встречает пение птиц <…> на дороге я встречаю старого бедно одетого мужчину… у него длинная белая борода… это высокообразованный человек, несмотря на его скромную внешность… он говорит со мной на языке, которого я не знаю, но я все понимаю! Он говорит со мной о небе и о звездах… теперь в небе большое солнце и отныне я могу смотреть ему прямо в глаза!»

Здесь солнце приобретает двойной смысл света и отца. Ясное понимание проблематики устраняет чувство вины, вызванное соперничеством с символическим отцом, которому теперь Тибо может смотреть в глаза.

Воображение располагает многочисленными символами для обозначения актеров эдиповой драмы. Отец чаще всего представлен образами солнца, короля, трона, льва, оленя. Акула, крокодил, людоед, охотник – образы, которые могут появляться в случае акцентуации кастрирующей роли отца.

Все эти символы могут также появляться независимо от проявления комплекса Эдипа.

Образы, которые чаще всего отражают мать, – это луна, королева, лань, Дева Мария (которые также символизируют аниму), а также поле пшеницы, солома, корова, грот, крестьянка. В роли наказывающей матери или матери кастрирующей появляются образы ведьмы, паука, грифа, волка.

 

10. Запуск системы, или первое сексуальное волнение

Сложно устроенная система, от которой зависит сексуальное возбуждение и его трансформация в оргазмический акт, развивается прогрессивно в первые детские годы. Это развитие заканчивается, когда соответствующие органы достигают своей зрелости и обширная сеть нейронных связей, которая ими управляет, полностью развернута.

То, что я здесь называю первым сексуальным волнением, является неким функциональным упражнением, осуществляемым в момент завершения формирования данной психосоматической системы. Все происходит таким образом, как будто организм приступает к некоему испытанию, подобно звукорежиссеру, постукивающему по микрофону и проверяющему, что установленная им звуковая аппаратура хорошо работает.

Невозможно точно определить возраст, когда происходит данный физиологический феномен у разных детей. Еще менее возможно предвидеть момент, место и обстоятельства, в которых это произойдет. Эти момент, место и обстоятельства, в которых это произойдет, имеют большое значение! В отличие от того, что происходит во время тестирования электрического устройства, здесь идет речь о живом. Взаимодействие различных компонентов в результате приведет к интеграции в устройство запуска сексуального возбуждения внешних элементов, присутствовавших в момент появления первого сексуального волнения. Ассоциации, исключительно зависящие от обстоятельств, будут закреплены глубоко в психике из-за этого невинного, но эмоционально мощного эпизода. Обстановка, персонаж, деталь в одежде, предмет или запах станут неразрывно связанными с механизмом сексуального возбуждения. Эти паразитические ассоциации примут участие на протяжении всей жизни индивида в проявлении сексуального влечения и его удовлетворении. Их последствия должны быть оценены в терминах интенсивности и возможности их присутствия.

Шкала интенсивности необходима для оценки степени подчинения индивида своему фантазму. Можно предположить три различные ситуации:

• ситуация, когда присутствие ассоциируемого объекта благоприятствует возникновению возбуждения;

• ситуация, когда ассоциируемый объект становится партнером, при отсутствии которого удовлетворение сексуальным актом недостаточно;

• ситуация, когда присутствие ассоциируемого объекта является условием, без которого ни возбуждение, ни сам сексуальный акт невозможны.

В первом случае ассоциации приятным образом смешиваются с удовольствием. Во втором они становятся неизбежно ограничивающим требованием. В третьем случае они становятся очевидным затруднением.

Шкала возможности присутствия также имеет три значения, которые, пересекаясь со значениями шкалы интенсивности, создают целое множество значений, совокупность которых может превратить первое сексуальное волнение, как в некий банальный акт, так и в источник реальной сексуальной ущербности!

В случае самого благоприятного сочетания шкал мальчику, чье первое сексуальное волнение породило ассоциацию с образом голубоглазой блондинки, ставшему взрослым, не придет в голову подозревать, что его тяготение к данного типа женщинам возникло из-за его первого сексуального влечения.

Если ассоциация устанавливается с элементом одежды, с тканью, обувью или другим предметом, присутствовавшим во время этого исходного сексуального волнения, то не всегда будет легко удовлетворить требованиям, сформулировать которые, возможно, человеку будет трудно из-за его натуральной стыдливости.

Наконец, в случае наиболее неблагоприятного сочетания значений двух шкал, когда первое сексуальное волнение породило ассоциацию, превратившуюся в необходимое условие завершения сексуального акта и которая связана с очень специальным набором объектов, сексуальное наслаждение становится трудно достижимой целью. В 1940-е годы Габриэль Шевалье развлек французских читателей своим романом «Клошмерль», в котором он описал нравы провинциального городка. Один из персонажей книги, аптекарь Пуальфар был поражен недугом, который я только что описал. Этот несчастный человек не мог удовлетворить свои сексуальные потребности иначе, как в комнате, покрашенной в черный цвет, с зажженными вокруг кровати свечами и всеми другими атрибутами, присущими похоронной комнате данной эпохи. Автор раскрывает происхождение этого крайне ограничивающего фантазма. В нежном возрасте отец Пуальфара привел его к гробу его умершей тети. Злополучное совпадение привело к тому, что сексуальное возбуждение молодого Пуальфара достигло своего завершающего апогея именно в этот момент. Совпадение детской чувствительности и впечатляющего характера всей сцены привели к тому, что естественный эпизод индивидуального развития превратился в несчастный случай с тяжелыми осложнениями.

В психологии данного вида ассоциации называются фетишизмом, чаще всего возникающим в момент первого сексуального влечения. Наука, всегда внимательная к классификациям, относит фетишизм к сексуальным отклонениям или даже к извращениям. Я сожалею о наличии такой интерпретации, которая придает уничижительное значение данному феномену, являющемуся, в конечном счете, не чем иным, как следствием случайного стечения обстоятельств, в рамках которых происходил некий физиологический эксперимент. С этой точки зрения фетишист является пострадавшей стороной, которую заставляют чувствовать себя виноватой.

В процессе терапии свободным сном наяву чувство стыда и вины часто мешают выражению фантазмов, связанных с фетишизмом. Наблюдателю необходимо иметь тонкое чутье, чтобы обнаружить образы, имеющие к нему отношение. Редкий пациент будет открыто говорить о данных аспектах своей психологической проблематики.

 

11. В мире безмолвия, или препубертатный период

И вот настал возраст рассуждения, или возраст здравого смысла, как не зря его называли раньше. Начиная с восьми и до одиннадцати лет, в высших зонах мозга развертываются и приумножаются различные формы нейрональных связей, укрепляя основу того, что прогрессивно превращается в систему мыслительных, интеллектуальных операций. «Я» начинает самоутверждаться, не достигая, однако, своей монолитности. Тело продолжает расти, не переживая при этом кризисов, способных вызвать травматические последствия. Во время этого относительно нейтрального периода развития личности организм исподволь готовит преобразования подросткового возраста.

Личность продолжает свое развитие и обнаруживает свои особенности, одновременно отражающие природные свойства ребенка и последствия пережитых ранее кризисов. Будучи лишенным критических эндогенных факторов развития, этот период, конечно же, не защищен от агрессивного влияния окружающей среды. Обстановка, в которой он протекает, и происходящие события, особенно те, которые влияют на семейные структуры, иногда оказывают определяющее влияние на последующие способы реагирования личности. В терапии свободным сном наяву препубертатный период не лишен свойственной именно ему симптоматики.

Помимо онирических эпизодов, относящихся к комплексу Эдипа, в которых обнаруживаются символы, описанные мною в одной из предыдущих глав, мы увидим специально связанные с этим периодом развития образы, которые скорее относятся к воспоминаниям, чем к символам. Они чаще всего отсылают нас к чувству стыда или чувству вины, которые длительное время были вытеснены из сознания. Препубертатный период является возрастом фантастических вымышленных эпопей, возрастом идентификации с героями и непрерывно обновляемых воображаемых путешествий. Когда какая-то реальная ситуация, требующая минимум смелости, внезапно делает очевидным несоответствие между фантазируемыми компенсаторными ожиданиями и реальной ограниченностью возможностей, травма может быть жестокой и оставляет после себя болезненные шрамы, которые сотрутся, лишь когда пациент проявит реальную смелость, необходимую для воспоминания во сне наяву забытой реальной сцены.

В тридцать пять лет в своем четвертом сценарии Патрик решается на встречу с чувством стыда, которое в результате вытеснения превратилось в чувство вины:

«Странно, этот город вдруг стал мне незнакомым… безразличным… я продолжаю идти вперед… я вижу птицу, которая старается привлечь мое внимание… у меня даже впечатление, что она приглашает меня следовать за ней! И в то же время я чувствую, что я тоже могу взлететь вслед за этой птицей… но что-то меня удерживает… я совсем не знаю, куда она хочет меня привести, это птица… она небольшая, но я хорошо вижу ее глаз… в ее глазах чувствуется убедительность… а также хитрость… как будто мой страх ее забавляет… и одновременно эта птица меня притягивает… и… оп! Я взлетаю, без всякого затруднения… я решаю следовать за ней, как будто против моей воли!.. Она летит очень быстро впереди меня… и почти тут же она исчезла!.. я оказался совсем один в небе, без всяких ориентиров, так как весь пейзаж полностью скрыт туманом… я не могу оставаться в этом тумане… я спускаюсь… медленно… я оказываюсь над полем… о!.. я узнаю это поле, это поле, где… это одно из самых плохих воспоминаний моего детства… мне было десять или одиннадцать лет… я был влюблен в белокурую соседку… она походила на живую куклу… ей было восемь лет… ее сестра была немного старше… это произошло во время каникул… мы оказались на этом поле… я хорошо помню! Была очень хорошая погода… я собирал для них цветы… и вдруг мы оказались перед тремя мальчишками угрожающего вида… не помню, что они нам сказали… я испугался… я убежал с криком „Я побежал за подкреплением!“… я одновременно очень испугался и мне было стыдно!.. не помню, встречал ли я после этого этих девочек… черная дыра в памяти… это происшествие, которое я всегда вспоминал со стыдом… я думаю, что в первую очередь я потерял лицо перед самим собой… и это ощущение осталось!»

Раймон, как и Патрик, в сорок лет смог вернуться в свободном сне наяву к сцене, в которой он пережил крушение видения себя как героя, способного на любой смелый поступок:

«Вижу спинку кровати… я не сразу ее узнал, но это кровать, на которую положили тело моего деда, когда он умер… я хорошо вижу спальню… я очень любил своего деда… я продолжаю слышать его хрип пред тем, как он умер… и потом… его смерть… я не хотел никого видеть… я заперся в ванной… я не знаю, сколько времени я проплакал там, от стыда… и одновременно я чувствовал себя виноватым! Ах! Странно! Я снова вижу… большие часы, которые остановились на шести часах и пяти минутах… стрелки очень длинные, светящиеся, фосфоресцирующие… мне кажется, что мой дед умер утром… ах! Надо будет это проверить… это невероятно!.. я вижу минутную стрелку, которая падает, прямо сейчас, как будто она потеряла все свои силы… или всякое основание продолжать крутиться… теперь я вспомнил: перед своей смертью, прямо перед смертью, идя в туалет, дедушка упал на лестничной клетке… перед дверью моей комнаты… и я хотел ему помочь… я знал, что должен ему помочь… но мне было страшно… я не слез с кровати… и мне было стыдно этого страха… я застыл от страха… и потом я начал кричать, звать родителей, чтобы они пришли на помощь… и я все еще храню этот образ моей трусости, когда я забился в угол от страха!»

Во время сеансов свободного сна наяву динамика воображения, реактивируя травматизирующие эпизоды и связанный с ними эмоциональный заряд, устраняет порожденные ими поведенческие осложнения.

 

12. Падший ангел, или наступление зрелости

К концу детства непонятно откуда пришедшие облака превратились в грозовые тучи. Предусмотрительная природа задолго начала готовить трансформацию тела. Она была гораздо менее тщательна в своем стремлении избежать душевного беспорядка. Внезапно пубертат вырывает ребенка из его невинности, чтобы отправить его в ссылку, из которой он никогда не вернется. Подросток уже не ребенок, но он еще не взрослый. Этот средний возрастной период позднее отразится в динамике воображения в виде символики Средневековой эпохи. От тела приходят волнующие сигналы, иногда даже травмирующие. Осознание того, что соответствующие органы имеют не только функцию мочеиспускания, вызывает целый водоворот беспорядочных ощущений. Смущение, гордость, стыдливость, незнание, страх, открытие, желание, невинность, неопределенность – все эти чувства участвуют в эмоциональной неразберихе, которая дестабилизирует еще хрупкую психику.

Для мальчика, удивленного удовольствием первой эякуляции, пенис становится еще более драгоценным органом, который надо еще больше охранять, и это заново возбуждает и усиливает страх кастрации.

Для девочки первые месячные «красным по белому» подтверждают обоснованность чувства пережитой кастрации. Это «доказательство кровью» вызывает реактивацию этого чувства.

Красно-белый смерч формируется на стыке, с одной стороны, желания получить доступ к знаниям взрослого, чувства собственной силы, возникшего из-за развития способности создания новой жизни, стремления к удовольствию, к эмоционально насыщенным отношениям (красный цвет), и, с другой стороны, потери невинности, опасения страдания, отказа от вхождения в мир взрослых (белый цвет). Пубертат – это период, когда смерть приобретает реальный смысл. Это также период чувства вины, связанного с эдиповым комплексом, с мастурбацией, с нарушением всякого рода запретов, со скрытностью.

Каждый из нас помнит об этом периоде, когда происходит переход от детства к взрослости. Каждый может подтвердить или опровергнуть ту или иную часть картины, которую я описал. Каждый также знает, насколько наши воспоминания могут быть неточны! Чтобы наглядно показать муки преобразования, ничто не может быть более достоверным, чем свидетельство девушки-подростка, которая переживает этот кризис, причем переживает его очень остро. Я предлагаю вам последний эпизод из одиннадцатого сценария Орелии, в котором отражаются последние резкие проявления депрессивного эпизода ее жизни, длившегося несколько месяцев. То, что невозможно описать, – это взволнованные интонации маленькой девочки, которые сквозь слезы проступают в повествовании Орелии. Во время всего сценария сновидения девушка чувствовала себя всеми отвергнутой и всеми игнорируемой. Данный отрывок продолжает эпизод, в котором на нее в течение длительного времени нападают чудовища, против которых она чувствует себя бессильной:

«Я бы хотела их уничтожить… но у меня не получается!.. мои кулаки слишком маленькие, и мои руки недостаточно сильные… я бы хотела, чтобы все было как раньше с моим братом… когда мы играли… в игру, где надо бросать кости и где убивают чудовищ, очень просто, всего лишь бросая кости… и если не получается, то можно жульничать, это неважно, а здесь все по-настоящему! У меня нет костей, и я не могу их убить, как в игре… у меня нет шпаги, у меня нет волшебного снадобья, у меня нет ничего! Я совсем одна… поэтому я хочу игру моего брата… я хочу, чтобы он мне дал все волшебные ключи, меч, арбалет… тогда я смогу их всех победить (всхлипывает), но его со мной нет!.. и потом… уже давно он в эту игру не играет… уже давно он не читает такие книги… поэтому я должна выпутаться сама… сама перед лицом этих существ, которых я не люблю… а его здесь нет, чтобы мне помочь… его здесь нет… надо, чтобы он пришел и дал мне шпагу… горящую шпагу, чтобы я их всех убила… потому что когда я их бью кулаками, то это их не убивает! Им на это наплевать: им даже не больно! Я бы хотела всех их убить… я не могу!.. Тогда я подпрыгиваю очень высоко, и я оказываюсь на очень маленькой планете, где я могу едва присесть… я вся сжалась, съежилась… и если я хоть немного подвинусь, то упаду в пустоту (плачет в истерике)… больше чудовищ нет! Они есть на других планетах… а на планете, где я, – она слишком маленькая, она совсем круглая и слишком маленькая… и на ней нечего есть, нечего пить, я не смогу на ней выжить, и к тому же дует сильный ветер, холодно, воздух пыльный, и если я спрыгну, то все эти чудовища с их пастями набросятся на меня, а я не хочу снова с ними столкнуться! Я расслабляюсь и я падаю… я падаю в пространство как будто я мертвая… я разбиваюсь о метеориты… о маленькие планеты, каждый раз оставляя кусок кожи… потому что они как куски камня или куски пемзы… они очень твердые, и они обдирают куски кожи… и все падает… это я падаю… я падаю как… кукла, как тряпочная кукла, очень тяжелая, невозможно ничего сделать. Я бы могла управлять своим полетом, но я не могу! поэтому я ударяюсь о каждый метеорит… и отскакиваю, чтобы упасть ниже на другой, и отскакиваю, и падаю, и снова отскакиваю… я больше не хочу ударяться… я вся в дырах… я вся изъедена гангреной или червями… я больше… я больше не такая, как всегда… пухленькая с моим детским телом… я вся везде изъедена… и мне говорят, что у меня больше нет тела ребенка, что у меня тело женщины… но я все же вся изъедена… поэтому у меня больше вообще нет тела, и поэтому больше нет проблем… и от этого мне больно! Я изъедена, и моя кожа воспалена… и все органы наружу и тоже воспалены! И надо, чтобы я заново создала себе тело! И я не знаю, создать ли мне себе тело, в котором я себя хорошо чувствовала: тело маленькой девочки!.. где все было мирно (плачет в истерике), или тело женщины, в котором я себя плохо чувствую, оно пришло слишком быстро! Я ничего не поняла!.. Я не знаю, какое тело выбрать, и я не хочу оставаться, как сейчас, потому что мне больно!.. мне больно быть как сейчас: я вся изъедена! Надо мне сделать себе новое тело. И я не знаю, какое тело надо сделать!.. Тогда… я создаю тело подростка… я создаю тело, которое у меня было раньше, которое у меня сейчас! я не хочу тело старой женщины, ни тело сорокалетней женщины… я хочу тело подростка, с которым у меня много проблем. Тем хуже, пусть у меня останутся мои проблемы! пусть мне будет хуже! Я все же довольна…»

Символами, которые отсылают нас к кризису пубертатного периода и к компонентам проблематики, возникающей в этот период, являются:

• упоминание Средневековой эпохи;

• красный и белый цвета, связанные с одним и тем же образом;

• дедушка и бабушка;

• любые образы уродования, повреждения, ранения режущим или колющим оружием. Другими словами, все предметы, которые я описал в главе, посвященной обнаружению физиологических различий, характерны для комплекса кастрации;

• у женщин достаточно часто возникает образ кровавого наводнения, который также относится к периоду трансформации.

Кажется, что в воображении женщин доминирует потребность преобразовать кровь в чистую, прозрачную воду. Это отражает глубокое стремление очиститься от менструальной крови, которую все традиционные общества считают нечистой и с которой также связаны чувства удивления и стыда при ее первом проявлении. Кровь в сновидениях всегда является очищающим и регенерирующим элементом. У нее есть свойство очищать все, что было испачкано. Если она появляется вместе с отпечатками комплекса кастрации, то чтобы растворить в себе болезненные чувства, к которым эти отпечатки относятся. Сон Мари-Пьер, которая провела четыре десятилетия своей жизни в монастыре, в нескольких образах дает хороший пример такого очищения:

«Теперь я вижу солдата… это римский воин, он показывает мне свою шпагу… он вонзает ее в мое сердце, и он меня поднимает на шпаге, как свой трофей… он избавляется от меня, бросая мое тело в реку… я плыву в кровавой реке, и мало-помалу вода становится прозрачной… река стала похожа на горный поток… теперь все спокойно, я плыву… я себе говорю: „Мне еле-еле, но удалось спастись!“… я теперь чувствую себя очищенной… я мчусь как падающая звезда в небе…»

Сюзанна в шестом сценарии своей психотерапии увидела более насыщенный вариант кровавого наводнения. Осложнения, вызванные острым кровотечением во время аборта, накладываются в данном случае на фантазм кастрации. Я привожу здесь наиболее значимые фразы из начального эпизода ее сновидения:

«Молодая женщина проснулась в склепе… его стены из серого мрамора… она лежит обнаженная на одноногой черно-серой мраморной плите… она привязана… плита холодная, ледяная… она проснулась в этой могиле… она открыла глаза, огляделась и ничего не поняла!.. ей очень страшно… она заперта здесь… она умрет, или что-то произойдет?… она долго ждет… она потеряла ощущение времени… внезапно без того, чтобы какая-то дверь открылась, перед ней появляется воин… немного похожий на средневекового воина… он очень страшный, в железных нагрудных латах… мускулистые ноги и руки в железных браслетах… это само олицетворение жестокости… его лица не видно, у него на голове шлем… он медленно приближается к ней… он ложится на нее, и в тот же момент она чувствует себя проколотой острыми пиками на его железных латах… это жестокий и острый удар… она кричит… и он исчезает… но она ранена в грудь, огромная красная зияющая рана, из которой течет и течет кровь… все течет, не переставая… невероятно, как много крови… она течет и покрывает пол… как будто кровавый прилив… она себе говорит: „Я сейчас умру“… она больше ничего не чувствует… она чувствует, что становится легкой, очень легкой… ощущение, что она на плаву… она еще жива? эта мысль к ней приходит… и затем мавзолей исчезает… и она видит небо… она исчезает… и вот появляется мимолетная идея, что она родится заново… она еще не знает, как… может быть в виде родника? да… вода! Она превратилась в воду… она течет в горах, холодная, но живая… она превратилась в поток чистой воды…»

 

1. Женитьба принца на принцессе, или союз анимуса и анимы

В сказках брак между принцем и принцессой одновременно является завершением полного препятствий пути и обещанием лучезарного будущего. Этот двойной аромат свершения и надежды также пропитывает сценарии, в которых пациент реализуют объединение анимуса и анимы. Подобно сказкам, онирическая динамика иногда выражает встречу этих двух архетипов – мужского и женского, в наивных образах женитьбы принца на принцессе. Однако часто этот союз обнаруживает себя очень глубокой символикой.

Анимус является носителем разума, аналитической и организующей мысли, перехода к действию, большой силы воли и контроля. Он выражает потребность придать некую форму.

Анима совпадает с жизненным стремлением, как и оно, она необъяснима. Она является творческим вдохновением, чувствительностью, разумом сердца. Она ускользает от всякой формализованной регуляции. Она – душа.

Каждый человек обладает более или менее значимой частью каждого их этих двух элементов. Поэтому мужчины и женщины в одинаковой степени предрасположены переживать в процессе своей терапии сном наяву этот знаменательный этап индивидуального развития, состоящий в реабилитации одной из двух потенциальных ценностей, до этого остававшейся недооцененной. Значит, любая пациентка может по воле развития сценария своего сна встретить принца, которого она ждала всю жизнь. Однако надо заметить, что многочисленные факторы действуют одновременно, обеспечивая более частое проявление в свободном сне наяву анимы, а не ее мужской половины.

✔ Мужчины, приходящие на психотерапевтическую консультацию, почти все обладают сильным потенциалом анимы, к которой они относятся с большим недоверием из-за полученного «мужского» воспитания. Эта их вытесненная анима, являющаяся лучшей частью их личности, вызывает у них страх. Отказ признать собственную чувствительность и творческое вдохновение часто порождает у них проблемы коммуникации как с мужчинами, так и с женщинами, поэтому для них реабилитирующий аниму эпизод станет наиболее важным в терапии.

✔ Переживание комплекса кастрации в том виде, как я его описал в главе, посвященной «осознанию физиологических различий», у многих женщин оставляет следы в виде подсознательного отказа от принятия своей женской природы. Это сопротивление, невольное, но упорное, лишает женщину свободного доступа к своим наиболее важным потенциальным возможностям. Ее манера общения с мужчинами от этого фатальным образом деформируется. В терапии свободным сном наяву образы, отражающие признание анимы, появляются очень рано и означают значимый прогресс в разрешении проблематики пациенток.

Есть еще и третий структурный фактор, объясняющий частоту появления в сновидениях образов, символизирующих аниму. Методика, способствующая развитию воображения, отдающая символическому мышлению первенство в терапевтической миссии, неизбежно освобождает пациента от доминирующей власти понимания или рационального мышления, то есть мы можем утверждать, что язык сновидения по самой своей природе есть язык анимы.

Первый образ женщины, который жизнь предлагает ребенку и на которой он проецирует свою аниму, – это, как правило, образ его матери. На этот образ накладываются другие, от которых подросток должен освободиться, чтобы позволить своей аниме самостоятельно расцвести, отделившись от материнской «модели». Потеряв мать в шесть лет, Роже не смог осуществить это отделение анимы. В своем десятом сценарии он реализует женский архетип посредством многочисленных символов, в том числе классического образа завуалированной женщины. Присутствие мудрого старца подтверждает важность этого этапа терапии Роже:

«Вокруг пустыня… Сахара… очень жарко… вокруг дюны… песочные дюны до самого горизонта… Пейзаж кажется лишенным жизни… на горизонте появляется облако пыли, которое поднимается в небе и начинает приближаться… эта пыль имеет форму смерча… она приближается очень быстро… она приближается ко мне… я одет, как туарег [36] . Около меня верблюд… смерч приближается все ближе ко мне… Он похож на глаз… у него форма глаза… этот глаз, как зеркало… я себя вижу в нем… меня втягивает в него… в этот глаз… внутри прохладно… кажется, даже есть капельки дождя… может быть, слезы, но слезы, которые освежают… одновременно я вижу, мой двойник остался в пустыне… он меня ждет… Вижу оазис… белый город… много цветов, как часто встречается в этих странах Африки. Цвета исходят от людей, которые двигаются… от людей на базаре… я спускаюсь к ним легким шагом, как будто я парю над землей… у меня в руках арфа… я на ней играю, у меня ощущение, что я парю в воздухе… немного похоже на живопись Шагала… с прекрасными пейзажами (долгое молчание)… Солнце склоняется к закату… я на террасе… я смотрю на город передо мной… он очень красивый. От него исходят тонкие запахи, от этого города. Этот город хорошо пахнет. Освещение исключительной красоты, оранжевого цвета… можно подумать, что это… рай!.. Наложение белых домов на оранжевый фон как будто блестит… я очарован (долгое молчание)… Из одного из домов появляется женщина… женщина, скрытая… покрывалом!.. С рыжими волосами… с веснушками на лице, одетая несколько легкомысленно… под покрывалом, покрывало и вышивка… у нее очень грациозная походка. Она кружится… берет меня за руку. Мы взлетаем… она кружит меня вокруг города (очень долгое молчание)… Вдали мы замечаем красноватый свет, большой огненный шар, который нас влечет к себе. Мы направляемся к нему, обнявшись. Мы приближаемся к нему, но он не горячий. Мы внутри него (долгое молчание)… у нас впечатление, что мы наполняемся энергией… мы набираемся сил (очень долгое молчание)… появляется старик в длинном плаще (очень долгое молчание)… в руках он держит книгу… он показывает нам символы… он дает каждому из нас по символу… он исчезает… но его образ остается с нами… мы все еще в этом огненном шаре, который направляется к городу… который остается над городом, подобно Полярной звезде… мы соединяем два символа один с другим. Получается крест. Ха! Город внизу оживает. Там, где раньше не было жизни, все оживает. Те, кто был болен, выздоравливают. Весь город становится единым существом. Я снова вижу моего двойника, оставшегося в Сахаре и одетого как туарег… Он проходит через этот глаз, и вот мы уже вместе… я теперь на этой террасе… терраса, с которой виден весь город,… который живет… женщина рядом со мной, под покрывалом… протягивает руку и показывает мне этот город, этот простор (очень долгое молчание)… я доволен… видеть этот город единым… в нем нет богатых, нет бедных… над нами огненный шар… этот огненный шар над нами как будто он нас тоже объединяет… женщину и меня».

В сновидениях, как и в природе, туарег, сокровенное изображение анимуса, наиболее часто сопровождается образом верблюда, который несет в себе свой запас влаги и приносит себя в жертву, в силу чего является репрезентацией анимы. Анна-Мария, чья психическая проблематика проникнута неприятием своего тела, женский характер которого она отрицает, в своем третьем сценарии также обращается к тандему туарега и верблюда. Динамика, которая ведет пациентку к признанию своей анимы, то есть своей женской природы, здесь проявляется отчетливо. Повествование длится уже более пятнадцати минут. Анна-Мария только что решила спуститься вниз по стенке каньона. После падения с высоты более пяти метров она приземляется в пустыне на песке. Там ее ждет туарег, сидящий рядом со своим верблюдом. Шелковое покрывало, которым он задрапирован, то голубое, то розовое, предвещает новые отношения между анимусом и анимой:

«У него очень красивые жесты, очень гибкие… он удивительно ловкий… я неуклюжа и плохо одета… я чувствую свои толстые бедра, как будто я стала вдруг безобразна… у меня растут большие груди, огромные… я совсем плохо себя чувствую… у меня мало волос, они прямые и короткие <…> теперь мы идем по песку внутри каньона… я на верблюде… он спрыгнул на песок и идет рядом с верблюдом… я смотрю на его походку, она исключительно грациозная, не будучи при этом женственной… теперь он преобразился… со спины кажется, что он стал женщиной, с длинным покрывалом, как будто индийская женщина… покрывало стало ярко-розового цвета… мне за себя стыдно, я в джинсах, совсем неподходящая одежда… мы приближаемся к источнику воды… около него несколько женщин, у всех длинные покрывала, они очень грациозны… а я голая и безобразная с моими сосками, как у коровы <…> он приглашает меня искупаться в воде источника, вместе с другими женщинами… я выхожу из воды… он улыбается… у меня ощущение, что он может делать со мной все, что захочет… он наделен властью сделать меня женщиной!.. и он проводит рукой по всему моему телу, и он переделывает его… он полностью переделывает его… он проводит рукой по моим волосам, и у меня начинают расти черные волосы… длинные черные волосы… и он одевает меня в длинное шелковое покрывало… он признает меня как женщину и как равную ему… он продолжает улыбаться, и он превратил мое тело в тело женщины, которое мне нравится… я чувствую себя хорошо… вокруг прекрасная погода… Вот!»

Основные символы, представляющие ценности, связанные с анимусом: принц, Туарег, олень, рыцарь без лица и, конечно, образ схожего с ними по возрасту и неизвестного пациенту мужчины. Многочисленные образы животных также могут играть эту же роль, как и любого рода образы, в которых проецируется архетип отца.

Гораздо более многочисленны символы, в которых проявляет себя анима. Среди них наиболее часто в сновидениях появляются покрывало, фея, лань, танцовщица, женщина без лица, иногда Дева Мария, представляющая наивысший уровень архетипа. Источник, слезы, дождь и в более общем виде любой образ циклических явлений, связанных с водой. Волшебница, сирена, наяда одновременно олицетворяют связанную с анимой опасность, приближаясь к символу тени в юнговской интерпретации.

 

2. Блаженное разрушение, или новая психическая реконструкция

Самые древние из известных мифологий, а именно египетская и индийская, предлагают каждая свою легенду о боге, чье тело было расчленено и снова воссоздано. Наиболее известна легенда об Осирисе. Его брат-убийца Сет расчленил тело божества на двенадцать частей и бросил в Нил. Исида находит по одной все части, за исключением пениса, и восстанавливает тело своего возлюбленного.

Нередко во время терапии свободным сном наяву пациенты переживают устрашающую авантюру расчленения собственного тела, к счастью, заканчивающуюся его воссоединением. Непосвященный наблюдатель будет испытывать все возрастающую тревогу, следуя за пациентом, которого уносит бурный речной поток, бросая на камни с острыми краями, отсекающими ему то руку, то ногу и превращающими его в разрозненные куски мяса. Что происходит в таком сновидении? Должен ли психотерапевт оставить своего пациента на волю разрушающей стихии? Будучи действительно очень впечатляющими, подобные сценарии отражают наиболее решающие эпизоды в процессе личностного изменения. Они являются выражением, пусть жестокой, но, безусловно, положительной психической реконструкции.

В алхимии процесс трансформации, или преобразования, можно рассматривать как метафорическое изображение эволюции психики. Первой из четырех стадий этого процесса являлся уход в черное, символизируемое вороном. Это стадия разложения (растворение, разъединение, разделение, очищение), необходима для достижения конечного результата. В сценах разъединения тела на части и его восстановления динамика воображения воспроизводит в конденсированном виде четыре стадии эволюции. Жестокость образов вызвана разрушением ослабленного сопротивления, больше неспособного противиться импульсам, побуждающим к преобразованию.

Наблюдение большого количества сценариев из практики терапии свободным сном наяву заставляет нас, однако, признать, что сцены расчленения тела чаще всего наблюдаются в онирической продукции пациентов-мужчин. Женщины избегают столь явного переходного жертвоприношения своего тела. Они выражают тот же феномен в образах разрушения и реконструкции некоего здания. Я склонен интерпретировать это нежелание женщин кромсать свое тело как последствие пережитых преобразований подросткового возраста, значительно более болезненных для них, чем для мужчин. Одним из очень редких женских примеров расчленения тела во время сновидения является одиннадцатый сценарий Орелии. Несколько отрывков этого сценария уже были приведены в главе, посвященной подростковому периоду. В них девушка-подросток плачет от болезненных ощущений, которые у нее возникают в связи с физическими метаморфозами ее тела.

Пятый сценарий сорокалетнего Раймонда заканчивается длинным отрывком, в котором расчленением тела руководит ворон:

«Моя рука зажата огромным капканом… мне неоткуда ждать помощи… мне приходит идея сделать, как лиса, которая попадает в капкан, – откусить свою собственную лапу… я вижу себя, грызущим собственную руку… уф! Это ужасно! Я догрыз до кости… я разрываю своими зубами… это отвратительно… я ломаю кость… я освобождаюсь… я застрял на краю крутой пропасти из красного камня… это похоже на каньон глубиной в несколько сотен метров… он изъеден ветром… не за что ухватиться… надо мной кружатся и кричат вороны… я держусь одной рукой, обрубком другой и ногами… теперь я на гребне, и с каждой стороны почти вертикальный обрыв… я сижу верхом… это безнадежно… и этот гребень бесконечен, как Китайская стена… двигаться по гребню – это абсолютная утопия… я перешагиваю через гребень и говорю себе „будь, что будет!..“ Я закрываю глаза и начинаю скользить вниз, прижав руки к бокам… движение ускоряется, как на тобоггане!.. я скольжу очень быстро… моя кожа обожжена и ободрана… я теряю ногу, отрубленную выступом скалы, вторую руку… что от меня останется? Я весь разрублен, четвертован… я падаю на мох… впечатление, что от меня ничего не осталось… только голова… у меня больше нет ног, нет рук, нет торса… мои глаза видят куски моего тела, которые остались висеть на склоне скалы… впечатление, что осталась только лежащая на мху голова… но ощущение также полного спокойствия!.. здесь тепло, влажно… мне хорошо! <…> и вдруг у меня ощущения, что я опять целый, иду, руки в карманах, весело насвистывая… вокруг жизнь кипит, поля, звери… все красивого цвета… люди работают… мы разговариваем… мне хочется работать вместе с ними… я им помогаю, мы работаем вместе… странно, это меня растрогало!.. я чувствую себя счастливым… даже хочется от этого плакать!.. я могу на этом закончить?»

Относительно комплекса кастрации я указывал, что образы повреждений, которые ему присущи, наиболее часто у мужчин появляются в пятом сценарии. Именно из пятого сценария Раймонда и взят приведенный выше отрывок. Если вспомнить, что в легенде Исида собирает куски тела Озириса, кроме пениса, то естественно заподозрить некую связь между фантазмом расчленения и комплексом кастрации. Но, несмотря на эту очевидную связь, не менее существенным является рассмотрение расчленения тела, за которым следует его восстановление как выражение эпизода психической реконструкции.

Девятый сценарий Вероники содержит очень красивую иллюстрацию случаев, когда пациентка-женщина выражает этот эпизод в образах разрушения некоего здания, за которым следует его реконструкция. Очевидно, что то, что происходит в приведенном ниже эпизоде, также касается осознания относительности ценностей обладания и признания ценностей бытия:

«Грот очень высокий… весь свод покрыт вкраплениями золота и драгоценных камней… перекладины, по которым в него можно войти, также становятся золотыми… чем выше я поднимаюсь, тем сильнее они сияют… и вот я под богатым сводом… да! Но надо быть осторожной, чтобы не упасть… я начинаю отковыривать драгоценности, вкрапленные в свод, и складывать их в сумку… но очень быстро эта сумка начинает меня раздражать… мне это кажется идиотским! И я ее бросаю… мне кажется, что это ни к чему… драгоценные камни, золото, все это богатство… я спускаюсь вниз… теперь это большая зала, и я замечаю, что в ней золотой и очень скользкий паркетный пол… я начинаю развлекаться тем, что скольжу по полу, как по льду, но вдруг падаю… я сильно ударяюсь о стену, и вдруг все рушится!.. и тогда камни, много самых обычных камней начинает падать… все в руинах… и я – каменщик, и я все строю заново… я строю совсем по-другому, чем было раньше! Я строю дом с окном, которое занимает почти всю стену… дом на берегу моря, на небольшом плавно спускающемся к морю утесе… вокруг много ветра и солнца… и вдали я вижу корабль… и на нем – все мои друзья, все, кого я люблю или кого я хотела бы любить, кого я узнаю позже… и все плывут сюда, чтобы организовать большой праздник!.. все…»

 

3. Солнце встречает луну, или устранение последствий эдипова комплекса

Кризис подросткового периода часто проявляется в изменении отношений подростка, иногда кардинального, чья противоречивость настораживает его близких. Скрытая этими волнующими проявлениями, протекает важная метаморфоза психики. К концу этого возраста, то есть около семнадцати лет, комплекс Эдипа после периода максимальной активации должен придти к своему разрешению. Однако на деле именно в этот момент он фиксируется.

Одним из детерминирующих условий становления взрослого Я является отделение анимы подростка от образа матери, а анимуса – от образа отца. Этому отделению способствует проекция анимы или анимуса на внешние модели (проекция, связанная с чувствами влюбленности или восхищения). Первый позитивный сексуальный опыт может благоприятствовать разрешению эдипова комплекса, но это не происходит автоматически. Если же по окончании подросткового возраста происходит кристаллизация эдипова комплекса, то на его разрешение может уйти несколько десятилетий, если только человек не прибегнет к подходящей для его случая психотерапии.

У молодого человека стремление воспроизвести отцовскую модель может свидетельствовать о фиксации негативного комплекса Эдипа. Поведение, в котором заметно стремление противопоставить себя отцу, свидетельствует о фиксации простого комплекса Эдипа. Такое же наблюдение справедливо и для молодой женщины, но, конечно, по отношению к материнской модели.

В терапии свободным сном наяву динамика разрешения эдипова комплекса выражается очень легко обнаруживаемыми символическими конфигурациям. В сценах разрешения этого комплекса часто присутствуют классические родительские образы солнца и луны – эти неизменные персонажи эдиповой пьесы. В то время как опустошительные чувства, присущие эдипову комплексу, и сопровождающее их чувство вины проявляются в таких образах, как, например, затмение, когда одна из планет закрывает другую, то разрешение этого комплекса вызывает к жизни сцены, где солнце и луна появляются в небе одновременно! Эти сны хорошо демонстрируют переход от конфликтной ситуации к рациональной ясности. Через этот образ, лишь внешне наивный, пациент или пациентка, освобождаясь от желаний и соперничества, питавших драму Эдипа, признают родительскую пару как таковую.

К концу подросткового возраста заканчивается последовательность этапов развития, которая приводит человека от состояния эмбриона к состоянию зрелого взрослого. Поскольку представляется, что это также момент, когда должен разрешиться комплекс Эдипа, то можно было бы предположить, что это тот момент, когда терапия свободным сном наяву могла бы дать наибольший положительный эффект. Действительно, свободный сон наяву может разрешить различные аспекты психической проблематики, относящиеся к каждому из предшествующих этапов развития, и способствовать разрешению эдиповой драмы в возрасте, когда начинается взрослая жизнь. Клинический опыт подтверждает верность данного утверждения. У всех молодых юношей и девушек, которые выбрали путь воображения, в ходе терапии наблюдались насыщенные образами сценарии, и результаты терапии были удивительны по своей эффективности и быстроте. Но как психотерапевт я все же должен признать, что, не обнаруживая никаких трудностей «вхождения» в процесс свободного сна наяву, часть молодых пациентов плохо переносит интерпретацию сновидений. Активация эдипова комплекса порой еще слишком актуальна, чтобы пациент согласился выразить в словах то, что он смог выразить в образах. Поэтому в подобного рода ситуациях достаточно вспомнить, что основная терапевтическая миссия принадлежит именно образам сновидений, и свести интерпретацию к допустимому минимуму.

Девятый сценарий сорокапятилетней Марии-Анны содержит сцены, в которых признание родительской пары выражено одновременным присутствием в небе солнца и луны. Сон начинается следующим эпизодом:

«Я вижу концентрические круги, которые, как волны, расширяются… это зрительное отражение вибрации, вызванной африканцем, который ударяет в центр огромного гонга… в металлический очень блестящий центр… и из-за этих ударов гонг превращается в еще более блестящий золотой объект… это похоже на дароносицу с вместилищем просфоры и большим количеством лучей вокруг, как золотое солнце… и на этой дароносице, конечно, находится просфора, но она в форме луны, круглая… странно, теперь я вижу одновременно в небе настоящее заходящее солнце, и прямо над ним на куполе неба луну… два абсолютно круглых шара… ах! Это так сильно впечатляет, как будто между двумя планетами намечена некая связь… некая пунктирная линия между луной и солнцем, как соединяющий их обруч… нет, не обруч, скорее, плоский диск, который двигается… и все начинает двигаться, как будто солнце и луна следуют по некоему маршруту… раньше они были один над другим, а теперь они рядом на линии горизонта… и от моей головы исходят две линии, образуя треугольник, который меня соединяет с этими двумя светилами… они на равном расстоянии от меня… и вот луч света появляется над моей головой… луч света в небе как бы прокладывает дорогу на юг… и чем дальше я иду в этом направлении, тем более ярким становится свет… слово, которое мне приходит в голову, это „преображение“… как будто этот свет трудно переносим, и возникает желание броситься лицом вниз на землю… у меня возникает глубокое ощущение гармонии, насыщенности, спокойствия…»

Медсестра Одре пришла ко мне на консультацию в надежде устранить серьезные психологические затруднения. Эта надежда быстро реализовалась. Четвертый сценарий этой сорокалетней женщины предлагает эпизод, свидетельствующий о том, что избавление от комплекса Эдипа может произойти в любом возрасте:

«Я в деревне… сильно греет солнце… оно влечет меня к себе… я как будто прилипла к нему… я смотрю сверху, с неба… мы над морем, оно немного волнуется… небо ярко-синего цвета <…> я спускаюсь на землю, ложусь на песок, у меня с собой большая книга, и мне хочется узнать, что в ней… я читаю, читаю, читаю!.. я смотрю в ярко-синее небо, светит солнце, и рядом с ним появляется луна… это не полная луна, а молодая… странно, как будто солнце и луна разговаривают между собой… а я внизу, все читаю мою книгу, не могу от нее оторваться… солнце желтое, луна молодая… я иду купаться, я плыву на спине, мне хорошо… поднимается вихрь, и несет меня вверх… я оказываюсь наверху рядом с солнцем и луной, и оба протягивают мне руки… солнце смеется… они качают меня на руках, как на качелях… мне хорошо… они меня подкидывают, я делаю петли в воздухе, и мы смеемся, смеемся! Я в море, плыву на спине раскинув руки… и я вижу в небе рядом друг с другом луну и солнце… им хорошо вместе, и я счастлива… приплывают дельфины и танцуют в хороводе вокруг меня… мне хорошо!»…

Символы, которые с наибольшей очевидностью свидетельствуют о разрешении комплекса Эдипа, а именно о реконструкции родительской пары как таковой и об избавлении от чувства соперничества, – это оранжевый, желтый и красный цвета, названные в одном и том же отрывке или по отношению к одному и тому же образу, и появление в небе одновременно солнца и луны.

 

4. Между небом и землей, или иметь и быть

Уже было сказано относительно тщетности накопления собственности и о заблуждении, свойственном тем, кто считает, что может достигнуть высокого духовного развития, презирая земные блага. Мы знаем, что настоящее изменение души опирается на признание потребностей тела. Двадцать лет назад, когда я начал слушать повествования о сновидениях наяву, находясь, кроме других прочих идей, под влиянием фрейдизма, я ожидал открыть у большинства пациентов доминирующее наличие проблематики, связанной с сексом. Очень скоро я должен был признать, что данная проблематика присутствовала не более чем в 30 % случаев. К тому же я сделал удивительное наблюдение. Какими бы ни были изначальные ожидания приходящих на консультацию пациентов, природа их психологического дискомфорта часто была одной и той же. Часто не осознавая этого, все эти пациенты в большей или меньшей степени испытывали трудности позиционирования относительно стремления себя реализовать и потребности в духовном совершенствовании. Отношения в рамках понятий иметь и быть настолько очевидны, что мы их не замечаем. Однако одной из наиболее трудных задач, стоящих перед привилегированными мужчинами и женщинами, познавшими цивилизацию изобилия, является именно восстановление непрерывно нарушаемого равновесия между потреблением и психическим усовершенствованием. В мире, где под видом борьбы с лицемерием, правит цинизм, где принцип соревнования, то есть сравнения, пропитывает до абсурдности всякую человеческую активность, необходимо значительное усилие совести, чтобы развивать в себе ценности само-осознания в то время, когда все нацелено на безликую личность. Уже допущенные ошибки не являются оправданием для совершения новых ошибок «наоборот». Ошибки, допущенные в эпоху духовной нетерпимости, не являются оправданием необузданного стремления к обладанию и экономическому соревнованию, приводящему к невыносимому неравенству между людьми!

Я достаточно подробно развил эти идеи в статьях «Словаря символов сновидений», посвященных золоту, драгоценным камням, сундуку, орлу, ослу. Многочисленные примеры показывают, что пациент, достигнув в сновидении пещеры с сокровищами, в которой блестят всеми цветами золото и драгоценные камни, обнаруживает, что на самом деле поиск был направлен на сокровища внутренние. Никогда мне не встречался сценарий, в котором пациент, запустив руки в сундук с богатствами, унесли с собой хотя бы горсть золотых монет. Попав в подобное место, каждый знает, что не существует иного богатства, чем то, которое они несут в себе и чьи яркие цвета всегда останутся неизменными. Девятый сценарий Вероники предлагает иллюстрацию осознания ценности бытия. Я привел соответствующий пример в главе, посвященной психической реконструкции.

Здесь моей задачей является показать постоянство, с которым обнаруживает себя появление отношения между потребностями земными и стремлениями духовными. Несколько фраз, иногда наивных, иногда очень субтильных, взятых из различных сценариев, покажут реальность этих аспектов психологической проблематики.

✔ Мишель: «Это массивная, сводчатая деревянная дверь, немного средневековая… массивная дубовая дверь замка или монастыря, окруженная большими камнями… за ней большая зала, огромная, пустая, с голыми стенами, с большими каменными плитами на полу, со сводчатым потолком… это может быть либо зала для хранения оружия, или для встречи паломников…»

✔ Жан-Пьер: «Я вижу, что он держит в руках бокал на ножке, в котором церковное вино или шампанское, и он вращает его как при дегустации…»

✔ Элизабет: «Я вернулась к маленькому дому… меня доброжелательно встречает старый человек, не произнося ни слова… он дает мне понять, по крайней мере, я так понимаю, что днем приходили священники нотариус… я не знаю, что это значит!»

✔ Пьер: «Я снова вижу эту девушку, ее звали Мари-Анн… не Марьян, как изображение республики… и между тем это одновременно и якобинка, и мать, и бабушка Христа… я бы никогда не подумал, что она выйдет замуж за буржуа, что она предпочтет безопасность, материальный комфорт… но она мне объяснила, что это ей дало свободу самореализации, чтобы воспитывать детей как она хочет, чтобы мечтать, чтобы самовыражаться…»

✔ Мария: «Это длинная изгородь из прутьев, и в ней – отверстие!.. я вижу чашу, да, чашу или бокал, некий трофей исключительно правильной формы… церковную чашу…»

 

5. Иншаллах

[37]

, или принятие предназначения

✔ Если Бог пожелает

В течение сотен тысячелетий мозг человека прогрессивно структурировался, чтобы позволить ему вести сложные философские рассуждения и осуществлять необычайные технические открытия. Однако умозрительные рассуждения и рациональное мышление, как бы далеко они ни заходили, остаются бессильными преодолеть присущие им границы. Никто не может ответить на вопрос, откуда рождается жизненный порыв, почему на смену скошенной траве упрямо вырастает новая. Почему каждое живое существо, будь то растение или животное, обеспечивает продолжение своего вида изобилием семян. Наука все глубже проникает внутрь физико-химических механизмов, лежащих в основе этих феноменов, но ей недоступен смысл жизни!

Наиболее просвещенные умы испытывают головокружение, узнавая от астрономов, что расстояние, которое нас отделяет от наиболее далекого видимого источника света, равно пятнадцати миллиардам световых лет! Источника света, чья световая мощность в десять раз превосходит мощность совокупности всех звезд нашей галактики! Наука хочет приблизить человека к тайнам жизни, к вечности, к бесконечности, к будущему, но на самом деле она отдаляет его от них. Люди не перестают расходовать свою энергию на то, что может помочь им забыть то, что вызывает у них страх: непреодолимые границы понимания. Неопределенность порождает потребность в ориентирах. Ужас перед неизмеримостью вечности порождает потребность измерения времени, его отсчета. Ужас перед бесконечностью порождает потребность измерять, дробить пространство. Неподдающаяся сравнению, всегда больше себя самой бесконечность – это ничто. Стремление понять бесконечность и вечность посредством разума заканчивается ощущением тупика. Задолго до того, как были сформулированы простая и общая теории относительности, сновидения освободились от границ пространства и времени. Именно эта свобода является их важной особенностью. То, что в «Словаре символов» я назвал дерзкой относительностью, предлагает спасительный выход для тех, чей разум заблудился в ментальных лабиринтах. В динамике сновидений бесконечность не является некоей абстракцией. Она превращается в некоторое переживание. Быть значит иметь будущее, а будущее означает идти к чему-то, что нам неизвестно. Жизнь означает отплытие от воображаемого порта – живота матери – к воображаемым и непредвидимым назначениям. Когда воображение уносит пациента в бесконечность, то это не для того, чтобы он потерялся в не ограниченном горизонтом мире. Это для того, чтобы избавить его от страха будущего. Ощутить бесконечность и вечность – значит установить гармонию с тайной бытия. Понять свое отличие от своих предков, принять в своем будущем элементы неизвестности, возмужать и вернуться в мир повседневности повзрослевшим – вот что дает онирический опыт переживания бесконечности и вечности. Отрывок их шестнадцатого сценария Мирьям – первая иллюстрация такого опыта:

«Я в пространстве, как будто я больше не существую в материальном виде, я бесплотна… это новое состояние, я мутировала, я очень сильно чувствую изменение, которое во мне происходит, это напоминает алхимию… у меня ощущение присутствия в нескольких местах в одно и то же время, да, одновременно!.. Жить в моем времени, в моей жизни, как будто я способна быть повсеместно… я на перекрестке дорог и одновременно на каждой из этих дорог! Реальность моего сегодня – это уже то, чем я стану завтра… от этого кружится голова… быть одновременно везде, на всех уровнях, в одно и то же время… Мое тело растет, расширяется от энергии, я становлюсь бесконечно большой, у меня больше нет границ, лишь некое сплетение дорог, которое пульсирует наподобие биению сердца… я вижу плывущие облака… я решила тоже плыть в неизвестное, в еще не известное, и одновременно открытое для всех возможностей… Принять непредвиденное, еще не предвиденное, это – свобода!.. теперь речь больше не идет о контроле, управлении, а о наблюдении… я погружаюсь в космос, в пространство, время смешивается, прошлое и будущее становятся единым… я – некая машина, которую запустили в пространство… смерти больше нет…»

Судьба представляется угрожающей лишь тем, кто не признает, что она непредсказуема. Для тех, кто изнуряет себя непрерывными усилиями подчинить своему контролю то, что невозможно предвидеть. Желание контролировать свою судьбу – это одна из ловушек, в которой можно потерять свою жизнь. Гармония существования не может быть достигнута без гибкого и доверительного приятия случайностей судьбы.

В сновидении появление мудрого старца и звезды означают фундаментальное изменение отношения пациента или пациентки к будущему. Переживание дерзкой относительности, открывающее новый аспект реальности, а именно бесконечность возможностей предвещает и готовит это счастливое изменение в отношении к судьбе. Несколько фраз из двенадцатого сценария Феликса покажут, что космическая авантюра Мирьям не является чем-то исключительным. В процессе терапии такого рода приключения могут наблюдаться в течение четырех или пяти сеансов:

«Я окружен планетами… как будто я с удовольствием шагаю по этому галактическому пространству… я не знаю, день ли сейчас или ночь, это теперь не важно… такое освещение, что непонятно, день это или ночь… просто свет! Неизвестно, откуда он исходит… ощущение уюта, нежности… неподвижности… как будто нет смысла куда-то идти, так как я могу быть везде, и везде одинаково!.. я могу двигаться вперед, назад, направо, налево, головой вниз, я всегда остаюсь с теми же ощущениями: одновременно вне и во времени, и так может продолжаться целую вечность… у меня все же возникает ощущение быть втянутым в некую спираль… я себя чувствую сгустком энергии, как атом внутри огромного тела. Как будто в рамках вселенной я маленький, но это ощущение совсем не преуменьшает мою значимость. Я чувствую себя свободной энергией в мире энергии…»

✔ На то есть Божья воля!

Приходит время, когда человек начинает видеть конец своей дороги, дороги своей жизни. Возраст, когда болезни привели его к темной двери. Никто не знает, что ожидает того, кто переступит через порог этой двери. Некоторые хотели бы выкрасить эту дверь в цвета надежды. Другие думают, что имеют представление о небытии, которое ждет их в пропасти, куда они упадут, войдя в эту дверь. На весах разума аргументы одних и других ничего не весят, как ничего не весит незнание. Как и в день своего вхождения в мир, путешественник по жизни стоит одинокий без всякого багажа перед черной дверью. Никогда еще характер его отношений с будущим не был так для него значим. Страх будущего, отказ «подойти к…» вызывают смертельную тревогу. Сознательное отречение от материальных ценностей дает относительное спокойствие, относительное освобождение от тревоги. И только опыт переживания растворения в энергии вселенной может принести тому, кто готовится перешагнуть через последний жизненный порог, свет успокоения. Будучи убежденным в гармонизирующем влиянии свободного сна наяву одновременно на психику и на тело, доктор Т. Науроки отправил ко мне несколько тяжелобольных пациентов, знавших, что им осталось недолго жить. И каждый раз я убеждался в положительном влиянии динамики воображаемого, всегда работающей на благо пациенту. В подобных случаях она способствует спокойному принятию будущего. Речь уже не идет о смирении, а об участии в том, что должно произойти! Услышав пятнадцатый сценарий Ирен, можно смело утверждать, что терапия свободным сном наяву может занять достойное место среди других видов паллиативной помощи. Когда душа может получить облегчение, даже если тело уже не способно выполнять свои земные обязанности, невозможно отрицать интерес, который представляет в данном случае подобного рода психологическое сопровождение. Несколько недель спустя после этого сновидения наяву Ирен умерла, но перед этим она написала мне несколько слов, в которых она выразила мне свою благодарность. Будучи слишком длинным, это сновидение не может быть воспроизведено здесь полностью: оно начинается эпизодом, в котором Ирен выражает свое желание отдалиться от этого мира, которым правит закон состязания, закон обладания. Она присутствует на автомобильных гонках и описывает гвалт и шум, вызванные автомобилями и толпой зрителей. Она покидает это место и оказывается в пустыне. Там она встречает старого пастуха, всю свою жизнь посвятившего поискам овцы, которую он, наконец, нашел. Вместе они подходят к реке, берега которой покрыты цветами – настоящее райское место. Вот как заканчивается этот сон:

«Это очень приятное место, вокруг много цветов… а теперь я в городе, я смотрю в окно, идет бесконечный дождь, и снаружи никого нет, так как дождь очень сильный… дождь бесшумный, и это очень необычно, так как не видно ничего, ничего, совсем ничего!.. я открываю окно: вокруг один только дождь… я снова закрываю окно, эта атмосфера бесконечного дождя мне кажется странной… я выхожу на улицу в плаще и сапогах… я сразу промокаю насквозь… я даже не вижу больше моего дома… есть только дождь и я… я потерялась под дождем (долгое молчание)… я правда не знаю, что я буду делать… я промокла насквозь… это неважно, так как я превращаюсь в дождь… я – капля дождя, и я чувствую, как это приятно, весело и радостно… я слышу только смех… смех заливистый, заразительный… и вот вдобавок появляется свет… мы, капли, продолжаем наше падение… радужные капли… это еще более приятно и радостно, вокруг всеобщее веселье… каждая маленькая капля воды испытывает настоящую радость, невозможно испытать большую радость! Каплям тесно, но это хорошо… это как смех создателя!.. и теперь – это не просто свет, а настоящая радуга… и каждая капля воды составляет часть общей туманной атмосферы… и больше ничего нет… даже земля уступила место дождю, и мы, мы все – частицы света… это прекрасно, и это именно так кончается… вот и все!»