План перемирия, призванного стать первым шагом на пути к семейному счастью, был беспроигрышным, но даже барону Киркпатрику не удалось бы устроить бал для Джейн в такие короткие сроки. Тихая пора раннего ноября была тем временем года, когда высший свет Лондона только-только начинал возвращаться в город на внеочередную сессию парламента. Киркпатрик уже получил приглашения на раут у известной в высших кругах дамы, графини Аллингем. Первый бал сезона должен был состояться без малого через две недели.

Джейн не знала, чем себя занять. У нее было больше десяти дней и совершенно никаких дел. Надо отдать должное Киркпатрику: он сдержал все свои обещания, и она могла делать все, что ей вздумается. Такое положение вещей было для нее в диковинку.

Теперь в ее распоряжении имелась личная горничная Хилл, такая мастерица, что могла не только уложить прекрасные русые волосы Джейн в изящную прическу, но и заставить их виться.

На туалетном столике появились украшения с изумрудами, а в шкафу – красивые модные платья на все случаи жизни, а для прохладной пасмурной погоды – отороченные мехом плащи и теплые накидки. К услугам новоиспеченной баронессы теперь всегда был личный экипаж, что облегчало поездки при непогоде.

Киркпатрик подарил ей Флоренс – лошадь гнедой масти с белой отметиной, которая до сих пор стояла в конюшне без дела. Джейн поручила ее заботам конюха, потому что не умела ездить верхом, но приходила проведать свое сокровище каждый день, чтобы погладить по морде или покормить хлебом.

«Когда-нибудь, – шептала Джейн лошади, тепло дышавшей ей в руки, – мы с тобой поскачем далеко-далеко».

Флоренс встряхивала гривой и принималась жевать сено, а Джейн улыбалась, убедившись, что лошадь довольна своим ужином.

Наверное, стоило попросить Киркпатрика подыскать для нее тренера по верховой езде, хотя лучше бы он догадался об этом сам.

Эдмунд сдержал все обещания, данные в тот вечер в маленькой гостиной лорда Шерингбрука. Джейн прекрасно отдавала себе отчет в том, что муж готов положить к ее ногам все, чего бы она ни попросила, но ни на йоту больше.

Когда барон делал предложение, ей и в голову не могло прийти просить его о совместном времяпрепровождении. Любовь не была условием их брачного договора. Такая мелочь, как чувства, не играла роли. Он обещал попытаться сделать ее счастливой, всего лишь попытаться, а не преуспеть. Она же не настояла. Какой глупый просчет.

Каждый день после завтрака Киркпатрик скрывался в своем кабинете, маленькой комнате, куда Джейн еще ни разу не входила. Строго говоря, он ей не запрещал, но она сама не решалась переступать порог его владений: чего доброго, еще выдворит в коридор. Стоило ли подвергать себя унижению?

Таким образом, первые дни семейной жизни Джейн проводила в одиночестве. Вместо того чтобы ближе узнавать супруга или придумывать смешные нежные прозвища, как это делают все новобрачные, она знакомилась с домом и запоминала имена слуг.

Потом юная баронесса увлеклась продумыванием меню и выбором блюд. Еда здесь всегда и выглядела, и была приготовлена великолепно, но, к сожалению, никто в доме не отличался хорошим аппетитом.

Дни сменяли друг друга, и Джейн все чаще ощущала, как превращается в леди Киркпатрик – спокойную элегантную даму, какой никогда себя прежде не представляла. Перемены не были неприятными, просто неожиданными, как часть сделки, заключенной в день помолвки. И если ее муж педантичен в исполнении всех своих обещаний, то ей оставалось лишь следовать его примеру.

Дни были похожи один на другой, но стоило солнцу скрыться за горизонтом, уступая время ночи, как царившая в доме тишина становилась глубокой и безмятежной, слуги исчезали в своих комнатах, и дом погружался в молчание. Только в это время Киркпатрик мог позволить себе отбросить приличия и наконец не думать о правилах этикета.

Каждую ночь раздавался стук в дверь, соединяющую их спальни, он входил в комнату Джейн и, не тратя времени на разговоры, раздевался и садился подле нее на постель.

Каждый раз она пыталась сгладить впечатление от первой брачной ночи, хотела быть грубой и непристойной, всеми силами стараясь доказать ему свое безразличие. Пускай его сердце закрыто, довольно и близости их тел. Ей хотелось прижать его к кровати и быстро завершить начатое, чтобы скорее погрузиться в блаженное забытье, но Киркпатрик не позволял. Ночь за ночью он был столь безупречно вежлив, что в конце концов его ласки стали пресными и обыденными.

– Позволь мне, – говорил Киркпатрик мягко, но уверенно сжимая ее руки, не позволяя обнимать его или притягивать к себе ближе.

Все происходило по отточенному до мелочей сценарию: сначала он руками доводил ее до пика наслаждения, затем, не переставая гладить нежную кожу, погружался в нее и медленно начинал двигаться, а как только достигал цели, сразу же отстранялся.

Процесс был довольно приятным, но потом Джейн всегда испытывала глубокое чувство вины, словно навеки запятнала себя признанием в любви, чем нарушила их контракт и теперь Эдмунд не мог и не хотел иметь дел с ней, такой ненадежной.

Джейн начинала жалеть, что согласилась выйти за него замуж, что села за карточный стол в гостиной лорда Шерингбрука, поставив на кон свою независимость.

Иногда… Но разве может человек, никогда по-настоящему не принадлежавший себе, жалеть об утраченной свободе? Независимость была лишь мечтой, такой же заветной, как и сам Киркпатрик. Хотя Джейн часто корила себя за слабость, но в глубине души знала, что вышла бы за Киркпатрика на любых условиях, лишь бы делить с ним эти короткие мгновения ночи.

В день бала Джейн вошла в гостиную графини Аллингем под руку с мужем. Пока они стояли в веренице пар, желавших засвидетельствовать свое почтение хозяевам, Джейн внимательно наблюдала за присутствующими дамами. Следуя примеру окружающих, она легко опустила кончики пальцев на рукав Киркпатрика, стараясь удерживать дистанцию, чтобы ненароком не попортить их дорогие наряды.

Когда подошла их очередь, Джейн сдержанно поприветствовала хозяев бала легким кивком, точь-в-точь как это сделала дама предшествующей пары.

– Граф. Графиня. Как поживаете?

Лорд Аллингем удивленно кашлянул, а его супруга и вовсе широко распахнула глаза. Джейн сразу поняла, что совершила непростительный промах.

Коротко кивнув, Киркпатрик поспешил отвести супругу в сторону, крепко придерживая за локоть, после того как дворецкий объявил их имена всему залу.

Торопясь смешаться с гостями, надеясь затеряться в толпе, Киркпатрик тащил за собой Джейн, когда кто-то толкнул ее в бок, а затем чей-то тяжелый сапог наступил на ногу. Она было остановилась, но Киркпатрик стремительно шел вперед, увлекая и ее. Тогда Джейн вырвала руку и буркнула сквозь стиснутые зубы:

– Подожди.

Осмотревшись, она заметила неподалеку от ярко освещенной комнаты укромную нишу, которую занимала пальма, и решила немного потеснить растение.

Киркпатрик, немало озадаченный, проследовал за ней:

– Все в порядке, Джейн? Не желаешь присоединиться к танцующим?

Умей она танцевать, согласилась бы с превеликой радостью, но обнищавшую кузину лорда Хавьера никогда не готовили к выходу в высший свет и, уж конечно, не обучали танцам.

– Не сейчас, Киркпатрик. Может, скажешь наконец, что я сделала не так?

– Не понимаю, о чем речь, – машинально ответил Эдмунд и принялся с деланым интересом рассматривать лист пальмы.

– Когда мы приветствовали хозяев… Я сделала что-то не так?

Его взгляд остановился на ее лице.

– А, ты об этом… Ничего страшного. Просто ты засвидетельствовала свое почтение так, как это пристало бы маркизе, но не баронессе. Кивок был слишком уж снисходительным. Переживать по этому поводу не стоит: лорд и леди Аллингем не станут держать зла.

– А выглядели оскорбленными…

– Опешили от удивления, вот и все. Принести тебе пунша?

Хоть он и улыбался, Джейн не так-то просто было сбить с толку:

– Прости, не знала… Мне, наверное, следовало сделать реверанс, да?

В гостиной лорда Шерингбрука, где собирался свет среднего звена, подражать леди было намного проще, чем здесь, в особняке Аллингемов, где присутствовали великосветские дамы. Все мероприятия, что Джейн посетила за последние годы, проходили в загородном имении кузена Хавьера, и у них было крайне мало общего с лондонскими балами.

Светский прием сам по себе вовсе не проблема. Куда сильнее Джейн беспокоила неподготовленность, а также непонимание границ своего собственного невежества. Сочувственная и даже растерянная улыбка на лице мужа лишь добавила ей тревоги и окончательно убедила в том, что произошедшее было полным фиаско.

– Нет, не надо пунша. Лучше покажи мне какую-нибудь баронессу, за которой можно понаблюдать, чтобы научиться вести себя согласно правилам этикета и в следующий раз не опозориться.

– Ты действительно хочешь провести весь вечер именно так? Тенью ходить за незнакомой дамой и подражать ее манерам?

Киркпатрик явно сомневался в разумности ее намерений, и Джейн поспешила его заверить:

– Будь спокоен: она ничего не заподозрит. Я умею быть незаметной, когда пожелаю.

Джейн сделала шаг назад, и ее темно-зеленое шелковое платье практически слилось с тенью и листвой пальмы. Веер слоновой кости был сложен и совершенно не виден. Волосы очень удачно оказались на уровне светло-коричневых деревянных панелей, так что тоже не бросались в глаза.

Глядя на нее, Киркпатрик развеселился.

– Ну а если тебя все же заметят и придется быстро что-то придумывать в свое оправдание? Хотелось бы мне посмотреть, как ты выкрутишься.

Джейн пожала плечами.

– Скажу, например, что обронила веер, кто-то случайно оттолкнул его ногой к стене, и я всего лишь пошла за ним. Да и потом, неужели ты всерьез полагаешь, что кому-то есть до меня дело? Здесь каждый занят только собой.

Киркпатрик сложил руки на груди.

– Сегодняшний вечер – наш первый совместный выход в свет. И ты должна получать от него удовольствие.

– Понимаю, но настоящее удовольствие я получу, если больше не опозорюсь.

Он смерил ее долгим взглядом. Несмотря на то что они знали друг друга всю жизнь, Джейн никогда не удавалось понять, о чем он думает. Киркпатрик всегда был так выдержан и вежлив, что постичь ход его мыслей не представлялось возможным. Стыдился ли он ее или был разочарован перспективой провести вечер порознь? А может, ее общество так ему досаждало, что он был только рад?

В конце концов Киркпатрик согласился ей помочь.

– Что ж, если тебе так угодно… Видишь ту леди в розовом, рядом с третьей колонной? Это баронесса Уиллинг, подруга патронессы великосветского клуба «Олмакс» и самый подходящий пример для подражания.

Джейн отыскала взглядом вышеназванную леди и с сомнением спросила:

– А она не слишком высокомерна?

Киркпатрик протянул руку и едва коснулся пальцами ее подбородка.

– Не думаю. Но решать все равно тебе.

Немного озадаченная его внезапной нежностью, Джейн нарочито безразлично отмахнулась:

– Спасибо. А теперь иди пригласи кого-нибудь на танец.

Ей не хотелось терять время впустую. И не важно, что его прикосновения так приятны. Джейн постаралась побыстрее избавиться о нахлынувших воспоминаний: его ласках минувшей ночью, – это сейчас не имело ровным счетом никакого значения.

– Что ж, прекрасно! Я вернусь через час.

Стоило ему раствориться в толпе, как Джейн обратила все свое внимание на выбранный объект. Баронесса Уиллинг своим примером подскажет, как подобает вести себя на светском рауте, равно как все прошедшие годы гости лорда Хавьера, собиравшиеся в поместье, показывали, что допустимо в обществе, а что – нет.

Именно сейчас Джейн отчаянно нуждалась в наставнице. Пусть и неосознанно, но она сама загнала себя в ловушку, когда одолжила рубиновое колье, пробралась в гостиную лорда Шерингбрука, села за карточный стол и проиграла. Теперь пути назад нет, отступать некуда: если уж стала леди, надо, чтобы эта леди была настоящей и всегда знала, как себя вести.

Через полчаса Джейн все еще держала голову высоко поднятой, однако решимость, с какой она подступилась к новой задаче, шла на убыль.

Час, выделенный на усвоение светских манер, подходил к концу, а ее «бесчувственный» муж продолжал ангажировать дам одну за другой, не пользовавшихся успехом у кавалеров или офицерских вдов. Похоже, он успел забыть о данном жене обещании, а может, предпочитал и вовсе о ней не думать.

Стараясь справиться с обидой, Джейн гордо распрямила плечи, чтобы придать себе уверенности. По крайней мере, время не было потрачено впустую. Умение, которое она обрела, пока училась премудростям карточных игр, позволяло быстро усваивать и копировать чужие жесты и фразы. Скользя взглядом по бальному залу, наблюдая за леди Уиллинг, Джейн усвоила несколько новых движений веером. Оказывается, этот аксессуар использовался вовсе не для охлаждения разгоряченного лица, а для флирта: все дело было в движении кисти, способе складывания и скорости, с какой им надлежало обмахиваться.

Пока усваивала уловки с веером, Джейн успела подслушать несколько свежих сплетен: «Да, но ведь леди Аллингем отчаялась подыскивать женихов для своих дочерей, потому и приглашает всех подряд. Скоро, наверное, будет звать на балы лавочников». – «Особенно теперь, когда две из них слегли с болезнью легких. Собственно, это она так говорит, но скорее всего у них оспа. А после нее остаются такие жуткие отметины на коже».

Впрочем, по большей части разговоры были благодушными.

«Вы видели шелковую драпировку графини Доуверфилд? Какая изысканность, какая тонкая работа! Я с ног сбилась, всю осень искала такой оттенок…» «Дорогая, ваш сын вырос настоящим красавцем. Уже думали о подходящей партии? Кажется, мисс Селби находит его интересным…»

Но чаще всего дамы обменивались короткими малозначительными фразами вроде: «Я так рада вас видеть, дорогая. Уделите же мне минутку, поболтаем».

Сердце Джейн замерло, когда она услышала нежный женский голос, произнесший эту самую фразу прямо за ее спиной. На мгновение ей показалось, будто к ней обращается кто-то из знакомых Киркпатрика, чтобы поближе познакомиться, но не успела она обернуться, как другой женский голос отозвался на приветствие, и дамы засмеялись, увлеченные беседой.

Джейн еще немного прошлась по залу в надежде услышать от кого-нибудь свое имя. Даже если бы о ней сплетничали, это было бы приятнее, чем оставаться совершенно забытой и всеми покинутой.

Но ничего не поделаешь: до тех пор пока Киркпатрик не вспомнит о ее существовании, ей только и остается, что наблюдать за другими гостями и учиться манерам. Мимо как раз прошел подходящий объект для изучения – дама в шелковом платье цвета слоновой кости, отороченном изящными кружевами, которая непринужденно смеялась в кругу своих друзей. Джейн внимательно следила за ее построением фраз, позой, жестами, наклоном головы. Леди из высшего света всегда держит голову высоко поднятой. Улыбки ее загадочны и манящи, смех нежен, как звон колокольчика, и сдержан.

А реверансы, поклоны и книксены… Джейн только теперь поняла, сколько нюансов существует в приветствиях.

– Леди Киркпатрик, не окажете ли мне честь…

Джейн все еще наблюдала за дамой в кружевах, пока вдруг не осознала, что обращаются к ней, ведь леди Киркпатрик – это она.

Обернувшись, она увидела мистера Беллами, того самого знатока обычаев Индии, что присутствовал на их свадьбе. Теперь он уже приветствовал одну из дочерей лорда Аллингема.

На глаза Джейн попался столик с напитками, и по урчанию в животе она поняла, что не отказалась бы отведать подаваемого в качестве закуски лобстера, а заодно потренироваться в новоприобретенных манерах.

– Леди Одрина…

Джейн присела в реверансе, точно скопированном у баронессы Уиллинг. Поскольку девушка не выказала признаков удивления, Джейн позволила себе предположить, что на сей раз все сделала правильно или просто младшую из пяти дочерей графа и графини ничто не могло шокировать. Леди Одрина Брэдли, полная жизни брюнетка и настоящая средиземноморская красавица, к сожалению, была обделена вниманием кавалеров в сезон, когда популярностью пользовались светловолосые сильфиды.

– Леди Киркпатрик, как поживаете? – услышала Джейн знакомый голос.

Беллами выглядел элегантно, хотя и немного старомодно, со своими подернутыми сединой и забранными в хвост волосами и дополнявшими фрак бриджами. Белоснежное жабо резко контрастировало с чересчур загорелой кожей лица, а улыбка была просто ослепительной.

– Чудесно. Благодарю вас, мистер Беллами, – ответила она с улыбкой и галантно протянула ему руку, а после того как он, в свою очередь, легонько коснулся ее пальцев и приветственно склонил голову, продолжила: – Не могу забыть захватывающие истории о путешествиях, которые вы рассказывали в день моей свадьбы.

– В самом деле? А где же ваш благородный муж? Ах, ну разумеется, сопровождает вас. Признаюсь, был бы рад снова с ним увидеться.

– Да, он здесь. Вероятно, покоряет сердца присутствующих в зале дам.

Джейн с вежливым безразличием помахала веером, будто внимание мужа к другим дамам было обычным делом у новобрачных.

– Счастливые женщины, счастливый мужчина! – Беллами снова поклонился. – Я не имел в виду ничего дурного и не сомневаюсь, что у него важные дела.

– Вы совершенно правы, – отозвалась Джейн с безукоризненной улыбкой, хотя его замечание и задело ее за живое.

Леди Одрина рассмеялась:

– Киркпатрик умеет обращать на себя женские взоры, но и вы, мистер Беллами, ему ничуть не уступаете. Чего только стоят эти ваши пикантные истории… Почему бы вам не поведать нам еще что-нибудь о своих путешествиях?

– Право же, не стоит, – жеманно отмахнулся стареющий дамский угодник. – Большинство моих историй не предназначены для нежных ушек юных леди.

Джейн возразила:

– Напротив, они столь…

– Захватывающи! – закончила за нее леди Одрина, и они весело переглянулись.

– Что ж, вижу, меня окружают настоящие ценители путешествий.

– Боюсь, что нет: я никогда нигде не была, – вздохнула Джейн и снова безразлично помахала веером.

– Это не имеет значения, миледи. Любовь к путешествиям – это скорее зов души, а не тела.

– Зов души? – Леди Одрина вскинула бровь. – Я думала, это просто развлечение, способ времяпровождения.

– Да, вы совершенно правы, – согласилась Джейн. – Но даже сами мысли о неведомых краях способны расширить границы и скрасить будни.

– Очень точно подмечено, – одобрительно кивнул Беллами. – Все жаждут новых впечатлений и находят их в моде, в великосветских вечерах, в покорении мира.

Джейн на секунду почувствовала в собеседнике родственную душу: они оба изгои в высших кругах, живут в непривычной среде, словно странники в чужой стране, наблюдая за местными обычаями и усваивая новые правила, а иногда нечаянно их нарушая.

– Жизнь в высшем свете действительно может привнести новизну, – заметила леди Одрина. – Нужно только знать, где искать, ну или… создавать самим.

– А вы? Что предпочитаете вы сами? – спросила Джейн.

На лице Одрины заиграла озорная улыбка.

– Нахожу, когда возможно, и создаю сама, если необходимо, но иногда и просто от скуки.

– Дамы, – вмешался в их шуточную пикировку Беллами, – могу я за вами поухаживать? Хотя за вами, наверное, и так бегают толпы кавалеров с напитками и закусками.

– За сегодняшний вечер вокруг меня их было ровно столько, сколько закусок в желудке, то есть ни одного. Я готова убить ради бифштекса.

Леди Одрина рассмеялась, и вовсе не как пристало леди:

– Для этого придется убить разве что корову.

– Поскольку поблизости нет ни коровы, ни оружия, ни бифштекса, леди Киркпатрик, боюсь, удовлетворить ваши желания весьма проблематично, – заметил мистер Беллами. – Но я постараюсь исправить положение.

Пожав плечами, он отправился на поиски закусок, а Джейн снова принялась крутить в руках веер. Примитивная вещица была слишком хрупкой, и палочки уже погнулись от того, что их слишком крепко сжимают.

– Ваше платье великолепно, – заметила леди Одрина, кивнув на темно-зеленый шелк. – Мне представлялось, что для вас светлые тона более предпочтительны, но и темные, оказывается, весьма к лицу.

Джейн на мгновение смешалась, но все же решила пояснить:

– До замужества все мои туалеты выбирала матушка, а теперь мне помогает советами горничная-француженка, а их вкусы, как вы понимаете, сильно различаются.

– Полагаю, они преследовали разные цели. Ваша матушка хотела найти для вас подходящую партию – какого-нибудь приятного джентльмена, – а теперь, когда такой имеется, ваши туалеты должны свидетельствовать о триумфе.

И юная леди с таким торжеством и вызовом вскинула брови, что Джейн не могла удержаться от смеха и была вынуждена поправить собеседницу:

– Все совсем не так…

– Ну разумеется, ничуть не сомневаюсь, – улыбнулась леди Одрина. – Вы с лордом Киркпатриком – молодожены, так что ничего не надо объяснять: я могу и так догадаться.

Джейн и не собиралась – ни объяснять, ни краснеть, а просто сказала:

– Вы можете называть меня просто Джейн, если хотите, леди Одрина.

– Очень хочу… Джейн! А вы, в свою очередь, не называйте меня леди.

Беллами вернулся с тарелкой крошечных закусок.

– Итак, леди Киркпатрик, ужин не за горами. Если вы сможете удержаться от убийства хотя бы еще полчаса, то, смею надеяться, вечер закончится без эксцессов.

Джейн с благодарностью приняла тарелку и едва ли не набросилась на еду. Закуски были восхитительны: нежный лобстер в масле так и таял на кончике языка. Ничего вкуснее Джейн не ела за всю свою жизнь. Еда практически мгновенно исчезла с тарелки, и она выдавила:

– Благодарю.

– Не стоит, миледи. Это меньшее из того, что мог сделать джентльмен.

Джейн не могла понять, пытался ли Беллами поддеть ее из-за отсутствия Киркпатрика или ей только показалось. И куда бы поставить наконец пустую тарелку? Оглянувшись, но так и не найдя места, опустила на стул, буркнув:

– Надеюсь, никто из гостей сюда не сядет ненароком.

– А я как раз очень рассчитываю на обратное, – усмехнулась Одрина, прежде чем смогла продолжить, взгляд ее вдруг замер на какой-то точке за плечом Беллами.

Изменившись в лице, она пробормотала:

– Простите, пожалуйста, но я вынуждена вас покинуть. Там… кое-что новое…

И, не дав собеседникам возможности проследить за ее взглядом, чтобы понять, о чем или о ком шла речь, она исчезла в толпе гостей.

Джейн секунду поколебалась, обдумывая, как себя вести теперь. Да, она баронесса, замужняя дама, однако с душой путешественницы. Поэтому, надев маску уверенности, она улыбнулась и снова повернулась к Беллами.

– Я все еще питаю надежду услышать истории про Индию: а вдруг приведется когда-нибудь побывать там.

– Вы так хорошо знаете эту страну? – Беллами подхватил бокал шампанского с подноса лакея и передал Джейн.

– Нет, не так чтобы очень. Я бывала лишь на юге Англии, немного читала об Италии, Франции, Испании, а вот что касается Индии, здесь я пока еще невежественна.

– Это легко исправить.

Его загорелое лицо казалось чересчур сосредоточенным для милой светской беседы, а седина в висках и дьявольская улыбка добавляли образу какой-то опасной загадочности.

– О чем же вам рассказать для начала? Пожалуй, о слонах: они удивительно нежные создания. В Индии их очень много: у местных они, как у англичан свиньи. Слоны помогают в хозяйстве. Однажды я видел, как слон поднял хоботом ребенка…

История окутывала ее, уносила из душного, забитого гостями бального зала в знойную, залитую солнцем далекую страну.

Джейн так и держала в руках нетронутый бокал с шампанским, вместо вина вбирая в себя истории Беллами.

Пускай ее пальцы, затянутые в дорогие перчатки до локтя, и украшены драгоценными камнями, но, каким бы уместным ни был ее наряд для высшего света, она по-прежнему чувствовала себя лишней, как если бы находилась не на балу, а в самом сердце Индии.

И только теперь, впервые за весь вечер, Джейн почувствовала наконец себя уверенно.