Она не хотела этого, правда не хотела. Но ее мозг заработал вновь, едва лопатки коснулись золотистой бархатной обивки.

– Нам дали всего час. Сколько времени у нас осталось?

– Вполне достаточно. Уиллинг еще не ударил в гонг.

Да уж. Словно по первому звуку гонга они должны были броситься в гостиную, растрепанные, раскрасневшиеся. Чтобы их появление гости встретили аплодисментами.

Представив эту картину Луиза, как ни странно, не испытала смущения или страха. Напротив, ей стало весело. Как было бы здорово сбросить маски и сказать всему миру: «Да, мы хотим друг друга. Нет, мы не те, кем вы нас считаете».

Хавьер зарылся лицом в ее волосы, вдыхая их аромат.

– Мне нравятся эти блестки. Очень красиво. Можно мне их рассмотреть получше?

– Я уже не смогу вернуть прическе первозданный вид, – тихо пожаловалась Луиза.

Хавьер сосредоточенно разрушал ее прическу, пропуская сквозь пальцы украшенные бусинами пряди.

– Я так давно мечтал распустить ваши волосы, – пробормотал он. – Узнать, какие они на ощупь.

– Обычные. Как все волосы. Как ваши.

– Нет, уж точно не как мои, уверяю вас.

Ох уж эти его длинные, пальцы. Они были одновременно везде – касались ее волос, шеи, груди.

– Ваши волосы – обещание, – сказал Хавьер.

– Что за обещание?

Нет, чтобы пропустить вопрос мимо ушей. Кто ее тянет за язык? Да и какое ей дело до того, что он имел в виду, когда ею владеет одно желание – желание ласки, желание прикосновений этих волшебных рук.

Должно быть, голос Луизы предательски дрогнул, потому что граф улыбнулся.

– Ну что же, раз я вытащил шпильки из вашей прически, – сказал он, и волна шелковистых волос упала на плечи, приятно щекоча шею и лицо, – может, вы позволите мне еще что-нибудь снять?

– Давно пора. – Луиза думала недолго. – Вы могли бы начать со своего сюртука.

Хавьер на мгновение замер, а потом рассмеялся.

Рассмеялся настоящим смехом. Жаль, что ей так редко удавалось услышать, как он вот так смеется. Впрочем, изменения только начались.

– Если вы помните, я не обещал вам быть сговорчивым. Но тут я повинуюсь вашей воле.

Граф встал и начал стаскивать сюртук, что было сделать непросто, если принять во внимание фасон и искусство портного. Сюртук сидел на нем как влитой. Пришлось довольно много двигать плечами. Но смотреть на то, как он это делает, было приятно.

Хавьер бросил сюртук на ближайший стул.

– Итак, что будет следующим?

Луиза судорожно сглотнула.

– Ваши сапоги.

– Неплохая попытка меня отвлечь, но, миледи, сейчас ваша очередь.

– Глупости! Вы уже сняли с меня туфли. И бусины. И шпильки.

– Вы правы. Похоже, у нас пат.

– Тогда я предлагаю компромисс. – Пальчики на ее ногах поджались от предвкушения. – Я сама могла бы с вас что-нибудь снять. И тогда вам не пришлось бы уж так сильно поступиться гордостью.

Хавьер тихо вздохнул.

– Я уже ею поступился.

Он снова сел на кушетку и обнял Луизу за талию. Луиза замерла – столько истиной близости, настоящей, душевной, было в этом жесте. Граф поднял руку и посмотрел на свою ладонь так, словно не знал, куда ее деть.

– Вы могли бы меня потрогать, – охотно предложила Луиза.

– Все это, конечно, здорово, но, знаете ли, для такого рода игр существуют кровати. И, если нам так или иначе предстоит пожениться, то мы могли бы дождаться брачной ночи.

Он предлагал поставить на этом точку. Луизе – заколоть волосы, уж как получится, ему – натянуть сюртук. Мисс Оливер в сопровождении хозяина дома вышла бы отсюда, пусть слегка потрепанная, зато сохранив в неприкосновенности свою респектабельность. И с его кольцом на пальце.

Принимать окончательное решение Хавьер доверил ей, и потому Луиза не торопилась с вердиктом. За все время их знакомства она так и не позволила пасть стенам, призванным защитить ее сердце. Всякий раз, когда между ними возникала опасная близость, она поднимала тему его репутации или женщин, с которыми у него была связь.

Но граф доверился ей задолго до того, как она сделала ему этот подарок. Теперь, когда Луиза знала о том страхе, с которым Хавьер жил всю жизнь – страхе быть отвергнутым всеми, если он не будет притворяться другим, он стал сродни ей самой. Он стал частью ее. Она знала его, знала очень хорошо. Знала, что маски, как бы прочно ни прилипали они к фасаду, никогда не прорастали корнями в его сердце.

Свое сердце она уже ему отдала. Так какой смысл его беречь?

– Все, что вы сказали, в точности соответствует действительности, – заявила Луиза. – Но это не значит, что вы правы.

Граф искоса взглянул на нее. Рука, лежащая на ее талии, дернулась.

– Я доверяю вам, – продолжила она. – Целиком. Безраздельно. И если на этот раз вы захотите сделать нечто непоправимое… я не против.

– Вы не против? То есть вы готовы это стерпеть? Перенести?

Зачем он все усложняет? Или это своего рода тест? Он хочет удостовериться в том, что она понимает, что делает?

– Я этого хочу, – сказала Луиза. – Если вы переживаете из-за меня, то не надо этого делать. Если вы думаете, что мне нужна кровать, то это не так. Право, чем кушетка хуже кровати? И чем библиотека хуже спальни? По-моему, эта кушетка и эта комната лучше подходят для того, о чем мы оба думаем.

– Действительно, вы всегда считали, что библиотека имеет потенциал. – Хавьер покачал головой. – Только мне не приходило в голову, какой именно потенциал вы имели в виду.

Луиза накрыла руку графа, судорожно сжимающую ее талию, своей ладонью.

– Алекс, не помню, говорила ли я вам, что люблю вас.

– Я об этом догадался. Сказалась кое-какая практика в расшифровке кодов.

Граф глубоко вздохнул, прилег рядом с ней, приподнялся на локте и подпер ладонью голову. Луиза пожирала его глазами.

– Вы умеете убеждать.

– Я думаю, вы сами хотели, чтобы я вас убедила.

Она погладила графа по груди, прикрытой атласным жилетом, и начала расстегивать пуговицы.

Он улыбался, глядя на нее снизу вверх, и трогательно щурился, пытаясь сфокусировать взгляд. Такой гордый, такой беззащитный, такой… изумительный.

– Закройте глаза, – предложила мисс Оливер, – и я тоже закрою. Мы все будем делать на ощупь.

Хавьер улыбнулся и повиновался.

– Я не иду у вас на поводу. Мне просто понравилось ваше предложение.

– Ваша рассудительность меня восхищает.

Луиза не смогла противостоять искушению и закрыла глаза не сразу. Ей так хотелось полюбоваться им еще немного – густыми и длинными ресницами, отбрасывающими полукруглые тени, синеватой дымкой щетины на впалых щеках, четкой, угловатой линией подбородка. Хавьер выглядел усталым, немного тревожным и беззащитным, но таким он нравился ей еще больше.

– Надеюсь, вы не собираетесь как-нибудь зло надо мной подшутить, – сказал граф с закрытыми глазами. – Вы ведь не уйдете отсюда, оставив меня в одиночестве?

– Какая вероломная мысль, – ответила Луиза. – В этом случае я бы никогда не получила желаемого.

Хавьер вдруг открыл глаза.

– О, вы сможете насладиться мной сполна, – сдавлено произнес он.

Щеки Луизы покрыл румянец. Наверное, граф это заметил, потому что усмехнулся и сказал:

– Закройте глаза, моя драгоценная тихоня.

И на этот раз она повиновалась.

И правильно сделала, потому что ощущения стали стократ острее. Хавьер обнял ее, и это объятие было таким нежным, таким успокаивающим. Затем взял руку Луизы и положил себе на грудь. Луиза на ощупь развязала узел шейного платка и, помогла графу избавиться от уже расстегнутого жилета. В то же самое время Хавьер освобождал ее от мешающих покровов. Она услышала, как один за другим упали на пол его сапоги.

Он наклонился над ней, согревая ее губы своим дыханием. Луиза чувствовала, как пружинистые волоски на его груди щекотали ее обнаженную грудь, чувствовала мускулистую твердь его ног, прижатых к ее ногам.

Хавьер ласкал ее грудь, и от прикосновений его немного шершавых пальцев Луиза вздрагивала; наслаждение пробивало каждую часть ее тела.

И запах… Теплый, чуть терпкий, с дымно-землистой ноткой ветивера. Она могла бы целовать графа часами, сутками. Ее руки порхали по его лицу, по груди. Это было похоже на волшебное путешествие в неизведанный мир. Все там было чудом: текстура его кожи, идущий откуда-то изнутри жар, вибрация сокращающихся мышц.

Ладонь мисс Оливер скользнула вниз, нащупала пояс бридж. Еще ниже. Ага, вот оно. Она почувствовала, как граф тихо застонал.

– Проводите исследование?

– Именно так. – С закрытыми глазами она, тем не менее, быстро справилась с застежкой бридж, но тут Хавьер схватил ее за руку.

– Подождите. Теперь моя очередь, – сказал он.

У нее не было желания протестовать, его пальцы были более чем убедительны. Зажмурившись, Луиза приказала себе не думать ни о чем. Алекс нежно коснулся влажных лепестков.

– О! – вскрикнула она. Мысли улетучились сами.

– Вы в порядке?

– Да. – Луиза вздрогнула. – Можно еще? Если вы этого хотите.

– Нет. Я продолжу, если вы хотите этого.

Он предосталял ей выбор. Она могла остановить его, если пожелала бы.

– Да. Я хочу еще.

– Слава богу, – выдохнул граф.

Своими искусными пальцами он творил чудеса, и Луиза вдруг испугалась, что умрет от наслаждения.

– Я готова, – простонала она. – Торопитесь. Я не могу ждать.

– Ваша нетерпеливость делает мне честь, – со смехом ответил граф, но перестал смеяться, когда мисс Оливер, схватив его за бедра, потянула на себя.

Хавьер издал протяжный стон, и она улыбнулась.

«Доверься ему», – приказала себе Луиза.

Толчок, боль.

«Доверься ему и расслабься», – вновь приказала себе Луиза, и боль начала утихать. Он уже был в ней весь, целиком.

Ее глаза были закрыты, она ни о чем не думала, лишь чувствовала его в себе, чувствовала тяжесть его тела, щекочущие грудь волоски, губы, скользящие вдоль мочки уха, ласковый шепот утешения, в котором она не нуждалась, но который был так ей приятен.

Луиза обхватила графа ногами, побуждая войти еще глубже.

– Я все еще не сполна насладилась вами, – сказала она лишь ради того, чтобы услышать его смех.

И после этого не осталось ничего, кроме удовольствия и всеохватного наслаждения, накрывавшего ее волна за волной.

Невероятно. Уиллинг действительно ударил в гонг.

Когда звук гонга прокатился по коридору, они почти успели одеться, и Хавьер как раз собирался помочь Луизе заколоть волосы. От неожиданности он уронил шпильки, и те рассыпались по полу.

Луиза в ужасе замерла.

– Не могу в это поверить, – тихо сказала она и, встав с кушетки, принялась собирать шпильки. – Хотя, на самом деле, все тут понятно. Это явно проделки моей тети. Вы представляете, каких родственников вы себе приобретете, женившись на мне?

Граф опустился рядом с ней на колени и тоже стал собирать шпильки. Что было нелегко, потому что ковер, во-первых, имел густой ворс, в который шпильки проваливались, а во-вторых, узор ковра мешал разглядеть на нем мелкие вещи. Пришлось ощупывать ковер руками. Найденные шпильки они складывали на кушетку.

– Это мой дворецкий ударил в гонг. Вы представляете, с какими слугами вам придется иметь дело, выйдя за меня?

Они встретились взглядами и улыбнулись.

– Я люблю вас, – сказал граф. – Теперь, чтобы сказать вам об этом, мне не нужно секретное слово.

– Да, так гораздо лучше, – согласилась Луиза. – Я тоже вас люблю, Алекс. Лорд Хавьер.

И Хавьеру вдруг стало так легко и покойно, словно груз с души упал. Сердце захлестнула нежность. Графу так хотелось обнять Луизу и больше никогда не отпускать. Но, увы, приходилось делать скидку на обстоятельства.

– Алекс, взгляните на время, – сказала Луиза, кивком указав на часы на каминной полке. – Мы здесь уже часа полтора.

– Да, это так. – Хавьер поднял с пола последнюю шпильку. Или нет? Если какие и остались, их обнаружит при уборке горничная. – Тогда, наверное, Уиллинг ударил в гонг не из-за нас.

– И это хорошо, потому что мы не можем выйти к гостям в таком виде. – Луиза сгребла шпильки с кушетки. – Даже если все увидят ваше кольцо у меня на пальце. – Ее голос дрогнул, и она бросила на графа взгляд одновременно кокетливый и стыдливый.

И Хавьер сдался. Он обнял Луизу и поцеловал в губы.

– Придется нам пуститься в бега. Мимо гостиной и наверх.

Хавьер отпер дверь, и они выскользнули в коридор. В одной руке Луиза держала шпильки, а другой зажимала рот, чтобы не рассмеяться в голос. Когда они пробегали мимо гостиной, Хавьер заглянул в открытую дверь и увидел, что гости танцуют. Как раз в этот момент Уиллинг снова ударил в гонг, и танцоры обменялись парами.

Неужели это леди Ирвинг придумала, чтобы отвлечь внимание гостей? Как знать. При встрече надо будет поблагодарить находчивую графиню.

Хавьер и Луиза добрались до лестницы незамеченными. Дальше бежать не было смысла, и они стали подниматься спокойным шагом. Наверху граф взял ее руку и ненадолго задержал в своей. Он понимал, что Луиза торопится привести себя в порядок, но посчитал, что должен кое-что сказать прямо сейчас.

– Начиная с этого момента, мы будем вести себя очень прилично, – пообещал Хавьер. – Я напишу вашему отцу и попрошу у него вашей руки.

– Я думаю, что ему писать не обязательно. Он передал тете Эстелле все полномочия в том, что касается моей личной жизни. Она вольна поощрять, запрещать или казнить моих ухажеров по своему усмотрению.

В этом случае Хавьер в неуплатном долгу перед леди Ирвинг. Подарив им один час наедине, графиня, по сути, благословила их брак.

– Я поговорю с ней завтра, – сказал Хавьер. – Уже в это воскресенье мы можем огласить о помолвке. Если только вы не желаете выйти замуж по специальной лицензии? Сейчас это в моде.

Луиза задумчиво покусала нижнюю губу. Видит бог, она такая хорошенькая! А он от нее без ума. Влюбился по уши, как школьник.

– Без лицензии придется ждать дольше, – сказала она, – но давайте не будем нарушать традиций. Пусть ваш викарий объявит о помолвке. Тогда те люди, которые живут на вашей земле, будут первыми, кто узнает о нашей предстоящей свадьбе.

Ах, да. Его арендаторы. Со временем они поверят в то, что могут рассчитывать на его заботу и внимание к их нуждам – Хавьер был полон решимости стать образцовым помещиком. И начнет он с полноценного присутствия в жизни этих людей. Он и его жена. Новое начало для них всех.

– Превосходная мысль, – сказал Хавьер. – Я всегда знал, что вы – умница.

– Ну, я не отрицаю это. – Луиза улыбнулась. – А в ответ скажу: я знаю, что вы не уступчивы, а просто рассудительны.

Своим замечанием мисс Оливер кое о чем ему напомнила.

– Луиза, мне необходима ваша рассудительность. И ваша смекалка тоже. Как вы смотрите на то, чтобы разгадать еще одну загадку? Положительно? Тогда встретимся завтра в полдень в картиной галерее. Идет?