Явление первое

Бенэн, Трестальон.

Трестальон. Не то, чтобы я чувствовал себя задетым. Слава богу, у меня не такое болезненное самолюбие. Но я не люблю, чтобы меня водили за нос. А ваш мсье Песмес водил меня за нос.

Бенэн. Да неужели?

Трестальон. Между нами говоря, на первый взгляд это просто дурак. Вы не находите?

Бенэн. По крайней мере, некоторые люди выносили такое впечатление.

Трестальон. Так вот, это такой жулик, что второго такого не сыщешь.

Бенэн. До такой степени?

Трестальон. На этих днях, не помню уже как, он подбил меня развить ему целую теорию об искусстве соблазнять женщин. Он делал вид, что поддерживает разговор просто из вежливости. Иногда вставлял какой-нибудь невинный вопрос. Вы бы сказали — человек, который ко всему этому совершенно равнодушен, который никогда ни с чем таким не имел дела. Его наивность была, пожалуй, даже чрезмерна. И вот случайно я узнаю, что он — любовник чрезвычайно элегантной женщины, очень модной актрисы. А!

Бенэн. Как же вы об этом узнали?

Трестальон. Я сам их видел, черт возьми! Только их и видишь в Монте-Карло, пешком, в автомобиле, в ресторане, в кондитерской. И я навел справки. Эта особа приехала сюда в тот самый день, когда Песмес поселился в пансионе. Ясно: они приехали вместе. Первые дни они хоть немного прятались; теперь они перестали стесняться. Что? Каков тихоня! Вот уж, должно быть, смеется над моей проницательностью!

Бенэн. А между тем мне кажется, мсье Трестальон, что вы не из тех людей, кому втирают очки. По-моему, у вас должен быть большой жизненный опыт и умение с одного взгляда разбираться в лицах.

Трестальон. Да. У меня все находят известное чутье, и я это доказывал не раз. Именно поэтому я считаю Песмеса субъектом исключительным. По вам легче судить о нем, нежели мне. Вы давно его знаете?

Бенэн. Да… и нет. Мы несколько раз оказывались в тех же местах, но подолгу и вовсе не виделись.

Трестальон. Ах, так! Так, так, так! Вы оказывались в тех же местах… Так, так! Живительный субъект, удивительный. В тех же местах! Так, так! Меня можно поморочить пять минут, но в конце концов я соображаю, в чем дело. Да, мсье Бенэн, можете сказать Песмесу, что старый Трестальон еще не развалина и рассуждает еще головой, а не туфлями. Так ему и скажите!

Бенэн. С удовольствием, но…

Трестальон. Память может всякому изменить, даже вам, человеку молодому. Что вы хотите, лицо, которое видел пятнадцать лет тому назад!.. Но и у меня есть свой умишко, который тоже к чему-нибудь да служит.

Бенэн. Вы хотите сказать, что уже встречали мсье Песмеса?

Трестальон. Позвольте, надо различать! Мсье Песмес — для меня совершенная новость. Но голова мсье Песмеса — это другое дело.

Бенэн. Вот как? Вы меня удивляете.

Трестальон. О, он и глазом не моргнул. Другой на моем месте дал бы себя провести и еще просил бы извинения за оплошность. О, это ловкач! В течение пяти минут разыграть целых две комедии — это недурно.

Бенэн. Вы сказали — пятнадцать лет… Будто бы пятнадцать лет тому назад…

Трестальон. Около того и, должно быть, в тех же местах, что и вы… хм!

Бенэн, подбодряет его легким смешком. Хе-хе!

Трестальон. Но вы, вероятно, не так давно. Вы молоды.

Бенэн. Вы и мсье Песмес действительно принадлежите как будто к одному поколению.

Трестальон. К поколению, которое немало поработало и притом в условиях потяжелее, чем ваши. Если обладаешь кое-какими крохами, так они достались недаром. Нынче не то. Мне даже кажется, что будь мне двадцать пять лет, я бы попросту занялся коммерцией. В теперешней коммерции вам удаются дела не хуже, а риску все же меньше. Сорок восемь франков штрафа, неделя, две самое большее, если не повезет. И хотелось бы знать, бывают ли они там на самом-то деле?

Бенэн. Где?

Трестальон. В тюрьме! (Бенэн подавляет невольное движение). Мне думается, это только так пишут в газетах, а на самом деле их не сажают. По всей вероятности, это им сходит как простое нарушение полицейских правил.

Бенэн. Весьма возможно.

Трестальон. Словом, случалось ли уже вам встречать коммерсантов… случалось?

Бенэн. Встречать?..

Трестальон. Ну да, в тех местах, где мы встречались с Песмесом?

Бенэн. Ax, то есть… видите ли… среда среде рознь.

Трестальон. Я понимаю. Дом велик, и недаром устроены отдельные здания. Заметьте, я вовсе не хочу, чтобы вы думали, будто я вас расспрашиваю. В ваши годы в разгар работы осторожность — сила, и чем меньше доверять людям, тем лучше. Но осторожность между Песмесом и мной называется уже скрытничанием. Да и к чему? Если бы у меня даже оставались какие-нибудь сомнения, ваши слова их окончательно устраняют.

Бенэн. Мои слова?.. Но я же ничего не сказал…

Трестальон. Вы ничего не сказали! Это я спешу подтвердить. А потом, здесь мы почти что в своем кругу. В нашем ремесле, когда дело обошлось без крупных неприятностей, всего охотнее едешь на Ривьеру. Держу пари, что вы уже откладываете в кубышку. Ха-ха! В одних только здешних местах, между Ниццей и Ментоной, я лично знаю шестерых или семерых.

Бенэн. Шестерых или семерых?

Трестальон. Да, «отставных», вроде меня. Да вот, видите, вон там, на третьей скамейке, сидит пожилой господин, худой, изящный, военной складки, с газетой? Да. Он живет на авеню Босолей, с экономкой. Это маэстро. Вы меня понимаете? Я его считаю единственным человеком в Европе, который за последние пятьдесят лет ввел действительно новые методы, — я хочу сказать, по части взлома, то есть в самой существенной области нашей работы. Все прочее — авантюрный роман.

Бенэн. Да, да. (Помолчав). Но вот, кажется, как раз идут по аллее мсье Песмес и эта молодая особа.

Трестальон. Да, это они. Только их и видишь, я вам говорю. Это скандал. Вы намерены к ним подойти? Нет? Тогда пройдемся куда-нибудь. Я не думаю, чтобы они искали встречи с нами. (Берет Бенэна под руку). Ах, мсье Бенэн, для молодежи есть сейчас столько работы! Когда я гуляю по здешним местам, я иной раз натыкаюсь на удивительные оказии, да, неподалеку отсюда. Но молодежь наслаждается жизнью. Будь я на двадцать лет моложе…

Уходят.

Явление второе

Ле Труадек, Роланд.

Роланд. Это там не мсье Бенэн?

Ле Труадек. Он самый, он самый, в обществе мсье Трестальона.

Роланд. Почему они удирают?

Ле Труадек. Из скромности, должно быть, а может быть, они нас не заметили.

Роланд. А что такое этот мсье Трестальон?

Ле Труадек. Это человек моих… то есть старше меня, живет с женой в моем пансионе.

Роланд. Богатый?

Ле Труадек. По-видимому, человек состоятельный. Мне думается, это бывший коммерсант или даже отставной чиновник, хоть у него и нет ордена. Он уверяет, будто мы с ним когда-то встречались, но я решительно не помню.

Роланд. Мсье Бенэн как будто веселится не больше нашего.

Ле Труадек. Но ведь от вас самой зависит, чтобы вам не было скучно, дорогая Роланд. Почему вы отказываетесь прокатиться в автомобиле, как мы было решили?

Роланд. В автомобиле? Мы еще вчера катались.

Ле Труадек. Так разве это основание?

Роланд. Если бы я была шофером по профессии, это было бы, наоборот, основанием поехать снова. Если бы я была машинистом метрополитена, я бы водила свой поезд сегодня, как вчера.

Ле Труадек. Я позволю себе вам напомнить, что вчера вечером вы сами наметили сегодняшнюю прогулку. По вашему поручению я ходил в гараж Эзебиюса и заказал автомобиль.

Роланд. Ну, так значит, я поступила необдуманно. Мы вообще слишком мало размышляем в жизни. Почти все неприятности происходят у нас из-за необдуманности.

Ле Труадек. Я с вами согласен; но я все-таки не вижу, почему бы нам не воспользоваться этим автомобилем, который мы заказали.

Роланд. У меня нет ни малейшей охоты.

Ле Труадек. Это досадно. Шофер нас уже ждет, и…

Роланд. Подите скорей ему сказать, чтобы он нас больше не ждал. Этот несчастный не должен страдать из-за наших фантазий.

Ле Труадек. Но я боюсь, что он отнесется к этому не так-то просто.

Роланд. Почему это?

Ле Труадек. Не принято нарушать в последнюю минуту условие, заключенное накануне.

Роланд. За сколько вы сговорились?

Ле Труадек. Хм! За… сто двадцать пять франков.

Роланд. Дайте ему полтораста в виде отступного, и он оставит вас в покое.

Ле Труадек. Полтораста!.. В виде отступного? (Садится). Это очень досадно.

Роланд. Впрочем, делайте, как хотите. Я не желаю вмешиваться в ваши денежные споры.

Ле Труадек. А что если ему предложить перенести поездку на завтра?

Роланд. Нет, пожалуйста!.. Хотите знать настоящую причину моего отказа, настоящую?

Ле Труадек. Конечно, хочу.

Роланд. Так вот, я нахожу, что мы слишком много тратили все эти дни. Это уже не развлечение. Я называю это сорить деньгами.

Ле Труадек. Вы… но… вы так думаете, дорогая Роланд?

Роланд. Если бы мы подсчитали все то, что за эти три дня мы истратили на обеды, ужины, театры и автомобили, мы бы ужаснулись.

Ле Труадек. Эти деньги, дорогая Роланд, я тратил с радостью, полагая, что вы получаете хоть некоторое удовольствие.

Роланд. Для меня нет никакого удовольствия в том, чтобы бросать деньги на ветер. И если я больше и слышать не хочу ни о каких прогулках в автомобиле, то это потому, что я считаю это самой бессмысленной тратой. Все эти люди нас грабят.

Ле Труадек, встает. Мне и самому это отчасти так казалось, но я бы не посмел думать, что такая очаровательная головка вмещает такие разумные вкусы.

Роланд. Почему бы и нет? Или непременно надо быть безобразной, чтобы не быть взбалмошной? Здесь повсюду имеются отличные трамваи, и проездная плата довольно умеренна в общем, хотя недавно ее и повысили вдвое. Я сама видела, что в них ездят чрезвычайно порядочные люди; тогда как на все эти ваши наемные автомобили набрасываются нувориши, безвкусные иностранцы и женщины сомнительной нравственности.

Ле Труадек. Как это верно! Как это вы тонко подметили!

Роланд. И в самом княжестве, я уверена, есть десятка два очаровательных пеших маршрута. Ну, да мы, слава богу, не калеки, ни вы, ни я.

Ле Труадек. Я бы вас расцеловал за то, что вы обнаруживаете такие сокровища мудрости.

Роланд. И мы сегодня же предпримем прогулку по улицам. Гам должны иметься на редкость живописные уголки, совершенно недоступные для всех этих дураков на их машинах.

Ле Труадек. Вот соблазнительный проект! Но так как автомобиль все равно уже заказан, не могли ли бы мы последний раз…

Роланд. Нет! Хорошим решениям отсрочка вредит.

Ле Труадек. Как хотите, дитя мое. Вы заслуживаете полного повиновения.

Роланд. Мы живем в тяжелые времена. Недостаточно избегать лишних трат. Надо еще уметь пользоваться деньгами. В наши дни тот, кто наталкивается на выгодный случай и упускает его, тот дурак. Разве коммерсанты стесняются обогащаться? И что постыдного в том, чтобы брать то, что плывет в руки?

Ле Труадек. Правильнее рассуждать невозможно. Мои уважаемые коллеги-гуманитарии, прекрасное дитя, горячо бы вам рукоплескали.

Роланд. Вы мне напомнили: вчера мне указали на замечательную оказию… Но об этом не стоит больше говорить.

Ле Труадек. Что за оказия, дитя мое?

Роланд. Нет! Столько людей всюду разнюхивает! Чуть только где-нибудь можно заработать десять франков, вас всегда опередят; тем более, если речь идет о десяти тысячах.

Ле Труадек. Это не мешает вам сказать мне, в чем дело.

Роланд. Повторяю вам, не стоит больше об этом думать. К чему будить напрасные сожаления?

Ле Труадек. Почем знать? Иной раз люди проходят мимо и не замечают удивительных возможностей.

Роланд. Только не таких! Со вчерашнего дня! Целый день! Нет. Бывают такие грандиозные оказии, что они колют глаза — и заметьте, они возможны только здесь благодаря тому, что какой-нибудь проигравшийся иностранец или, что еще хуже, иностранка, потеряет голову. Именно здесь. Но и догадливых людей здесь тоже достаточно.

Ле Труадек. Ах, отчего вы не сказали мне вчера вечером! Очаровательная ветреница! Но, может быть, еще не поздно. Что нам стоит справиться?

Роланд. Правда, это на безлюдной улице; и потом, утром здесь никто не выходит из дому. Если эту вещь не перехватили в течение вчерашнего дня, у нас еще остается маленький шанс…

Ле Труадек. Я вас прошу, скажите мне, наконец, в чем дело…

Роланд. Речь идет — но вы мне не поверите, и мне самой смешно, настолько это мне кажется невероятным — речь идет о старинном браслете, желтого золота, в двадцать один карат, тонкой работы, с шестью алмазами и шестью гранатами, которые друг с другом чередуются, и неправильной формы жемчужиной необычных размеров, прикрывающей секретный замок, все старинные камни, в старинной оправе, и знаете, какая цена?

Ле Труадек. Садится, издавая невнятный вздох.

Роланд. Шесть тысяч пять! (Смеется). И, по-видимому, если поторговаться, уступят за шесть тысяч. Не правда ли, точно сон?

Ле Труадек. Да, точно сон.

Роланд. Так идем?

Ле Труадек. Куда это?

Роланд. Да туда, где браслет, если он еще там.

Ле Труадек. Вы находите, что нам нужно туда идти?

Роланд. По-вашему, может быть, оказия этого не стоит?

Ле Труадек. Напротив, напротив!

Роланд. Я не понимаю.

Ле Труадек. Напротив, я убежден, что оказия замечательная.

Роланд. Так что же тогда?

Ле Труадек. Я даже считаю ее настолько замечательной, что не могу поверить, чтобы другие ею уже не воспользовались.

Роланд. Мы это увидим.

Ле Труадек. Будьте уверены! Ходить не стоит.

Роланд. Боже мой! Пойти в ту сторону или в другую!

Ле Труадек. Нет! Огорчение было бы слишком тягостно. Я очень боюсь огорчений.

Роланд. Вы так чувствительны? А я так клянусь вам, что нисколько не буду огорчена.

Ле Труадек. Нет, нет! Вы сами сказали, дитя мое: это точно сон. Так прогоним это, как слишком прекрасный сон.

Роланд. Вот что! Я схожу одна, скоренько. Если браслет еще там, я велю его отложить и бегу за вами.

Ле Труадек, порывисто встает. Умоляю вас, дорогое дитя! Не бросайтесь навстречу ужасному разочарованию. Вы, которая только что давала мне такие разумные советы, позвольте мне вас отблагодарить, помешав вам идти разбивать себе сердце.

Роланд. Так вы думаете, что если браслет еще там, я соглашусь его упустить? Вот это разбило бы мне сердце. Я иду, говорю вам.

Ле Труадек, берет ее за руки. Я не позволю. Нет. Оставайтесь здесь! Если надо, я пойду сам.

Роланд. Пойдемте вместе.

Ле Труадек. Нет, я сам, я один должен узнать печальную правду, должен вынести этот удар, я один. Я знаю, в чем мой долг. Сядьте на эту скамью. Я вижу на той аллее мсье Бенэна и мсье Трестальона. Я вас поручу им: они побудут с вами.

Роланд. Да нет же.

Ле Труадек. Да, да! Нет ничего проще. (Кричит). Мсье Бенэн, мсье Трестальон! Эй! Мсье Бенэн!

Роланд. Это нелепо. Прекратите вы эту комедию? Если вы хотите, чтобы вас арестовали, как сумасшедшего, то, по крайней мере, подождите, пока я уйду.

Ле Труадек. Что вы, дорогое дитя?

Роланд. Вам нечего кричать караул. Никто не отнимает у вас кошелька. Скажите мне просто, что вы ужасно боитесь купить мне этот браслет, и больше не будем говорить об этом.

Ле Труадек. Что у вас за мысли?

Роланд. Слушайте! Расположены вы подарить мне этот браслет или что-нибудь другое в ту же цену?

Ле Труадек. Если бы я вас попросил чуточку потерпеть, вы бы не отнеслись к этому, как к отказу?

Роланд. Я не понимаю, как можно заставлять другого ждать, когда знаешь, что ему чего-нибудь хочется.

Ле Труадек. Это как раз то, что я не посмел бы вам сказать, но что я думаю сам.

Роланд. Что вы имеете в виду?

Ле Труадек. Вам отлично известно, чего я больше всего хочу на свете, а между тем вы совсем не торопитесь мне это подарить.

Роланд. Я не понимаю. Или боюсь, что понимаю неверно. Неужели я ошиблась относительно характера ваших чувств?

Ле Труадек. Нет, вы едва ли ошиблись.

Роланд. Вы предложили мне чисто отеческую привязанность. Мне это казалось таким благородным, таким чистым.

Ле Труадек. И вы отвечали чистой признательностью.

Роланд. Ну да!

Ле Труадек. Разве моя привязанность покажется вам менее чистой, если я вам подарю браслет в шесть тысяч франков?

Роланд. Что за вздор!

Ле Труадек. Ну так вот, дитя мое, я не сочту вашу признательность менее чистой, если она выразится самым… самым естественным образом. И вы ничего от этого не потеряете.

Роланд. Что же, это ультиматум?

Ле Труадек. Мои уважаемые коллеги-государствоведы назвали бы это скорее обменом взглядов.

Роланд, подумав немного. Хорошо! (Помолчав еще раз). Мне кажется, что небольшая прогулка к ювелиру, о котором идет речь, может немало содействовать сближению наших взглядов, дорогой друг.

Входят Трестальон и Бенэн.

Явление третье

Те же, Бенэн, Трестальон.

Бенэн, Ле Труадеку. Извините. Это не вы нам только что кричали?

Ле Труадек. Да, да, это я. И я чрезвычайно рад, что вижу вас. (Представляет). Мсье Трестальон… Мадмуазель Роланд. (К Роланд). Дорогой друг, мне необходимо сказать два слова мсье Трестальону. Мсье Бенэн не откажет побыть с вами. Вы разрешите, дорогой мсье Бенэн. Извините меня на несколько секунд, дорогая Роланд.

Ле Труадек берет Трестальона под руку и отводит его направо.

Бенэн и Роланд отходят налево.

Обе пары одновременно садятся на симметрично расположенные скамьи.

Сцена разыгрывается в виде двух самостоятельных, симметричных разговоров, причем каждая реплика вполне обособлена.

Роланд. Вы знаете, он приводит меня в отчаяние, ваш член Института.

Ле Труадек. Ах, мсье Трестальон! Вы догадываетесь обо всем, не правда ли?

Бенэн. От вас самой зависело уклониться от этого испытания.

Трестальон. Кое о чем догадываюсь.

Роланд. Надо распинаться целый час, чтобы выклянчить у него самый маленький подарок.

Ле Труадек. Я в величайшем затруднении и чуть ли не в отчаянии.

Роланд. Зарабатывать миллионы, и быть таким скрягой!

Ле Труадек. И я нуждаюсь в совете.

Бенэн. Миллионы?..

Смеется.

Трестальон. Что вы, мсье Песмес! Такому Дон-Жуану, как вы, нечего учиться у жалкого любителя вроде меня.

Бенэн. Дорогой друг, вы имеете неверное представление о доходах члена Института.

Ле Труадек. Никто, кроме вас, не в состоянии мне помочь.

Роланд. Правда? А сколько же они зарабатывают?

Трестальон. К вашим услугам, мсье Песмес, но перестанем скрытничать!

Бенэн. Два франка за час, считая воскресенья. Костюм за свой счет.

Роланд. А-а!

Ле Труадек. Эта молодая особа требует от меня непомерных жертв, дорогой мсье Трестальон, и без малейшей компенсации…

Роланд. Если бы я знала!

Ле Труадек. Вы мне говорили об известной коммерческой порядочности…

Роланд. Вы должны были меня предупредить.

Трестальон. Без малейшей компенсации? Так ли я вас понимаю?

Ле Труадек. Мне кажется, что так.

Бенэн. Это очень неудачное дело.

Трестальон. Вы будете послабее, чем я думал.

Роланд. Но разве у них нет никаких добавочных?

Ле Труадек. Вот в каком я положении. Что вы мне посоветуете?

Бенэн. Ничего существенного. Этих людей надо любить ради них самих.

Трестальон. Держитесь! Не сдавайтесь.

Роланд. Мерси! Я не настолько отвратительна.

Трестальон. Может быть, вы уже у цели.

Бенэн. Вы вполне уверены, что он невыносим?

Ле Труадек. Пока что я накануне разорения.

Роланд. Устрашающе уверена.

Трестальон. Ради этого кусочка стоит постараться.

Бенэн. И вам хочется, действительно хочется от него избавиться?

Роланд. Я бы бросилась на шею своему избавителю.

Трестальон. Она вам не подала надежды?

Ле Труадек. Я вправе надеяться, но предварительно я должен выпустить из себя всю кровь.

Бенэн. В таком случае, предоставьте мне действовать, и мы это устроим.

Трестальон. А именно?

Бенэн. Сейчас же.

Ле Труадек. Она требует браслет в шесть с лишним тысяч франков. Вы слышите?

Роланд. Скажите скорей!

Трестальон. Ваше счастье, что ей хочется браслет. Колье вам бы за эту цену не достать. А обыкновенно просят колье.

Бенэн. Считаете ли вы себя способной изображать в течение трех минут притворное чувство?

Роланд. Вот тоже! Ведь это же моя профессия.

Ле Труадек. Если я подарю браслет, не придется ли вслед затем опасаться колье?

Трестальон. Весьма возможно.

Бенэн. В частности, могли ли бы вы в течение трех минут изображать чувство любви ко мне?

Роланд. Боже мой! Я игрывала роли и труднее.

Ле Труадек. Тогда что же?

Бенэн. Хорошо! Сосредоточьтесь…

Трестальон. Подарите браслет…

Бенэн. …и вообразите себя действующим лицом.

Трестальон. …и требуйте компенсации. Вам не откажут…

Ле Труадек. Мне не откажут?

Трестальон. …в предвидении колье!

Ле Труадек. Но откуда мне взять деньги, мсье Трестальон?

Бенэн. В общем, речь идет о взаимной страсти…

Трестальон. У вас же имеются кое-какие сбережения…

Бенэн. …охватившей вас и меня…

Ле Труадек. Ухнули, дорогой мсье Трестальон! Это такая бездонная бочка…

Бенэн. …и разражающейся взрывом.

Трестальон. Ах, не будь вы такой потихоня, я бы вам предложил одну хорошенькую комбинацию.

Бенэн. Прижмите руку к сердцу.

Трестальон. Способны вы еще раз приняться за работу?

Бенэн. Чувствуете вы, как ужасно оно бьется?

Трестальон. Еще разок?

Ле Труадек. За работу?

Трестальон. Вы по-прежнему валяете дурака? Не будем об этом говорить! Не будем!

Роланд. А потом?

Бенэн. Потом? Я встаю; я заявляю о нашей любви в лицо этому географу, и ему ничего другого не остается, как вернуться к своей географии. И вы свободны.

Ле Труадек. Я вас умоляю дать мне совет, мсье Трестальон.

Трестальон. Если вы не желаете работать, выбор у вас не так уж велик.

Роланд. А я что должна делать?

Трестальон. Играйте. Заведение напротив.

Бенэн. Прежде всего, не смеяться. Затем принять вид, истерзанный страстью, восхищенный и непоправимый.

Роланд пробует мимику.

Ле Труадек. Мне — играть? Но, насколько я помню, вы сами отзывались об игре в таких выражениях…

Бенэн. Хорошо.

Трестальон. О, тогда я только что проиграл. А потом, у меня тенденция проигрывать. Вы-то выиграете; я вам это говорю. У вас голова уж такая.

Роланд. Вы думаете, это нам удастся?

Ле Труадек. И я могу много выиграть?

Бенэн. Да, но только держитесь.

Трестальон. Десять тысяч франков сегодня, или двадцать тысяч, или пятьдесят тысяч. Я вам привожу действительные цифры. Вы никогда не играли? Я вам в две минуты покажу азы. А потом действуйте сами. Я удалюсь, чтобы не влиять на вас.

Бенэн. Миг настал.

Ле Труадек. Все-таки мне сначала надо поговорить с ней.

Бенэн и Ле Труадек встают с мест одновременно и идут друг другу навстречу.

Бенэн. Мсье Ле Труадек!

Ле Труадек. Мсье Бенэн?

Бенэн. Я должен вам сделать важное сообщение.

Ле Труадек. В чем дело?

Бенэн. Мадмуазель Роланд и я безумно влюбились друг в друга.

Ле Труадек. Что… что вы говорите?

Бенэн. Она так меня любит, что чахнет с каждой минутой. А я тоже немногим лучше.

Ле Труадек. Но, но…

Бенэн. Разумеется, это — катастрофа для всех; но отчаиваться бесполезно. Вы еще счастливее остальных. Роланд и я сгорим ярким огнем. Ваше дело — простое. Вы сегодня же садитесь в поезд и возвращаетесь в Париж. Через неделю все как рукой снимет. Я могу предоставить вам расписание на этот месяц.

Ле Труадек. Возможно ли это? Вы слышали, моя дорогая Роланд?

Бенэн. Как вы хотите, чтобы она слышала? Она во власти страсти.

Ле Труадек. Отвечайте! Должен ли я отнестись серьезно к словам мсье Бенэна?

Роланд. Относитесь к ним, как вам угодно, только оставьте меня в покое.

Бенэн. Это не я ей подсказываю. А теперь, прекрасная моя Роланд…

Ле Труадек. Хорошо, неблагодарная женщина. (Он хочет идти, потом возвращается). Только два слова. Я сейчас же иду в казино и ставлю все деньги, — их немного у меня осталось! — которые еще не поглощены вашими милыми прихотями. Если я выиграю, я сегодня же сложу к вашим ногам гору бумажных денег. Если я проиграю, не беспокойтесь обо мне. На побережье есть высокие скалы. Я найду утешение в этом море, которому мой знаменитый собрат, князь Монакский, посвятил столь замечательные труды.

Уходит, увлекая Трестальона за руку.

Явление четвертое

Бенэн, Роланд.

Роланд. Он вас удивляет?

Бенэн. Он меня занимает.

Роланд. Это старая обезьяна. Но горячая. Воображаю, каких только он не творил безумств ради женщин, когда был молод!

Бенэн. Он? Никаких.

Роланд. Как! Я первая привела его в такое состояние?

Бенэн. Вы первая находите его в таком состоянии. Это вам льстит?

Роланд. Еще бы! Член Института, который ради вас разоряется и грозит броситься в воду!

Бенэн. Это слишком хорошо. Этого не случится.

Роланд. Во всяком случае, вы бы этого не сделали.

Бенэн. Кто? Я? Для вас? Знаете ли вы, что ради ваших глаз я готов вызвать Ле Труадека и выдержать с ним смертельный бой? — на любую тему, от третичного человека до верхних пассатов?

Роланд. Вам не стыдно издеваться над чувствами? Разве не позор, что этот старик теряет голову из-за любви ко мне, тогда как вы…

Бенэн. Дайте мне дожить до его лет! Вы же все-таки не хотели бы, чтобы молодой человек был уже страстен, как старик.

Роланд. Вы меня рассердите. Знаете, в сущности, вы смеетесь надо мной, а не над ним.

Бенэн. О!

Роланд. С ним вы няньчитесь, как с маленьким. У вас один страх, как бы он не влюбился в меня настолько, чтобы наделать глупостей, и одна забота — чтобы ему поскорее быть в Париже, в полной безопасности.

Бенэн. Так значит, вы не читаете в моем сердце! Всеми моими поступками руководила ревность, прекрасная Роланд, ужасная ревность.

Роланд. Молчите, или я выцарапаю вам глаза!

Занавес