В тот миг, когда я впервые увидел лицо человека, которого зашивали в парусину, я заметил также, что его руки были сложены на груди.

Обе кисти были ампутированы.

Спазм гнева, отвращения, дурноты скрутил меня. Я уже почти извлек из кармана пистолет, но здравомыслие взяло верх. Я тихо сидел и наблюдал. Опуская голову дюйм за дюймом, я вскоре разглядел черты покрытого оспинами лица работника. Я видел эту ужасную маску и раньше: она принадлежала одному из головорезов-бирманцев доктора Фу Манчи. Желтый фонарь освещал глубоко запавшие глаза и черные впадины под острыми скулами.

Ш-ш! — шуршала нитка, протягиваемая сквозь парусину. — Ш-ш! Жилистые пальцы проворно выполняли привычную, видимо, работу. Я отринул прочь все страхи.

Мертвец оказался не Найландом Смитом, а доктором Остером.

Каким-то непонятным образом подручные доктора Фу Манчи притащили сюда тело из дома в Риджент-парке. Я подавил вздох облегчения. Движения бандита сопровождались гротескной пляской теней на стенах и своде подвала, а я, скорчившись, смотрел на изуродованные останки человека, которого застрелил.

Страхи, сменявшие друг друга, в итоге каким-то странным образом помогли мне обрести ясность мысли. Я просидел там не больше трех минут, составляя и отбрасывая один план за другим. Я по-прежнему считал, что лучше всего наброситься на бирманца, оглушить его и подождать прихода кого-нибудь, поскольку в одиночку «портной» явно не мог избавиться от тела. А уж тот, кто придет, будет вынужден под дулом пистолета отвести меня к выходу.

Привести этот план в действие мне так и не удалось.

Я уже прикидывал, сколько у меня шансов прорваться в дверь и без шума справиться с сильным противником, когда мое внимание привлек звук приближающихся легких шагов в том конце коридора, который я не обследовал. Я слишком замешкался. Теперь надо было действовать быстро, если я не хотел быть обнаруженным.

Повернувшись набок, я пополз вверх по ступенькам, на четвереньках добрался до верхнего коридора и забился в тень. Я едва успел спрятаться. Мимо меня упругой и быстрой поступью пантеры прошла гигантская фигура, облаченная в темные брюки и куртку; она спустилась по лестнице и исчезла в подвале, проскользнув не далее чем в двух ярдах от меня. Это был Хассан, белый нубиец!

Я встал, прижавшись спиной к холодной как лед стене, сжал в ладони пистолет и прислушался.

— Хозяин приказывает побыстрей прицепить груз. — Хассан говорил на своем странном английском, очевидно, единственном общем для них с бирманцем языке. — Надо двигаться быстро. Понесу его я. Ты понесешь лампу и откроешь дверь на реку.

Услышав эти слова, я тут же составил новый план: следовать, если удастся, за похоронной процессией — ведь эта дверь, ведущая к реке, могла пропустить живого с не меньшим успехом, чем мертвого. Получится это или нет, зависело от воли случая.

Куда они пойдут?

Если я останусь на месте, а кортеж двинется налево, меня непременно обнаружат. Если же я быстро шмыгну на другую сторону, переступив через полосу света, а они пойдут направо, мне и подавно конец.

Я решился остаться в своем тайнике и, пристрелив бирманца, если он заметит меня, отдаться на милость Хассана.

Из подвала послышались возня, лязг металла и приглушенное бормотание; сиплый бас Хассана перемежался отрывистыми односложными словами — вероятно, бирманец отвечал ему. Наконец раздалось шарканье ног, кто-то шумно перевел дыхание.

Шаги приближались. Слепой нубиец, взвалив труп на спину, выносил его из подвала. Судьба подбросила монетку: как же она упадет?

Первым шел бирманец, неся фонарь-«молнию». Когда он поднимался по каменным ступенькам, я попытался скрыться в тени, ибо, хотя он и представлял собой мишень, по которой не промахнешься, и был профессиональным убийцей, кровожадным зверем в человеческом обличье, убивать его мне было противно.

Он свернул направо.

Я держал его под прицелом с того мгновения, когда он появился у основания ступенек. За ним последовала гигантская фигура Хассана, ссутулившегося и похожего на атланта под тяжестью своей ужасной ноши.

Меня не заметили.

Теперь, когда этот парад смерти удалился в глубь длинного гулкого коридора, я наклонился, быстро развязал шнурки туфель, сбросил их и бесшумно последовал за процессией. От холода камня ступни мои немели, я крался вперед, держась на почтительном расстоянии от человека, несущего труп, и пятна света, пляшущего на полу. Огромный, согнувшийся под тяжестью трупа силуэт четко выделялся на светлом фоне; отбрасываемые им и его грузом тени исполняли бесовскую пляску на полу, стенах и потолке коридора.

Вдруг фонарь исчез. Бирманец вошел в какую-то нишу в левой стене коридора: я увидел прямоугольное пятно света на противоположной стене; фигура Хассана тоже скрылась из виду.

Я выглянул из-за угла и увидел ступени, ведущие вниз. Держась поодаль от движущегося фонаря, я последовал за ними и вскоре оказался в полном теней складском помещении, с затхлым воздухом, будто в склепе, в который никогда не проникали лучи солнца. В неверном желтом свете я разглядел ряды ящиков. Пятно света двигалось по проходу между ними.

В конце этого прохода Хассан сбросил свою ношу. Безрукий труп глухо ударился о пол. Потом мне частенько приходилось вспоминать этот звук.

— Открой дверь, — проговорил Хассан, тяжело дыша. — Нам надо успеть убраться.

Я по-прежнему мыслил необычайно четко и ясно. Эти люди бежали отсюда. Очевидно, доктор Фу Манчи уже в полной безопасности. Представив себе Темзу, какой я видел ее сверху, я понял, что дверь, которую отпирал бирманец, должно быть, вела прямо к кромке воды. Маршрут был ясен. Оставалось только набраться решимости.

Влажный воздух ворвался в затхлую атмосферу склада, послышался приглушенный стук: фонарь поставили на ящик, но я смутно видел дверной проем и знал, что он собой представляет. Грузы поднимали на верхний этаж, а на борт барж их доставляли со склада по этим сходням, нависавшим над рекой на уровне высшей точки прилива. Здесь останки доктора Остера должны были погрузиться в воды матушки Темзы и попасть в цепкие объятья речного ила. А потом разложившиеся клочки тела вынесет на какую-нибудь отмель ниже по течению, и их уже никто не сможет опознать.

Прожекторов я не видел, но мог разглядеть проем. Я слышал учащенное дыхание, скрип башмаков на напрягшихся под тяжестью груза ногах. Потом донесся тихий всплеск.

Я стиснул кольт и, как был босиком, бесшумно ринулся вперед.

Бесшумно? Да, но не так тихо, чтобы меня не услышал слепой нубиец. Я почти достиг сходней, миновал бирманца, и тут меня, будто стальной обруч, схватила рука.

— О Аллах!

Я сроду еще не испытывал такого бессилия. Я не слабак, но знаю, когда противник оказывается сильнее. Пистолет у меня отобрали, я оказался прижатым к этому геркулесову телу и превратился в ни на что не способную куклу. Я скорее догадался, чем почувствовал, что бандит стоит у меня за спиной с занесенным для удара ножом. Мне ничего не оставалось, как прохрипеть:

— Хассан! Хассан, отпусти меня!

Стальная хватка ослабла. Меня безжалостно швырнули вперед. Резкий укол в левое плечо подсказал мне, что я чудом избежал смерти от ножа бирманца.

Глухой удар… ворчание, шум падения и…

— Рискуй, — прошептал Хассан. — Другого пути нет.

Подняв меня над головой, как Милос из Кротона, Хассан швырнул меня в реку.

Задыхаясь, я из последних сил плыл к берегу. Я помнил, что там должны были быть пристань и трап. Ледяная вода едва не прикончила меня. Новое испытание застало меня врасплох, мне было нечем дышать. Вдруг вспыхнул какой-то синий огонек. Я направился к нему. Пока я отчаянно барахтался, с середины реки меня достал резкий луч света. Я услышал командные крики, урчание мотора; мои ноги наконец коснулись дна. Я спотыкаясь побрел к берегу.

— Спускайтесь, Галлахер! Там кто-то плывет к берегу. Погасите вон тот прожектор!

Найланд Смит!

Прожектор, должно быть, с катера речной полиции, высветил деревянные ступени, и я увидел свою собственную тень. Вдруг его выключили. Синий огонек впереди затрепетал, приблизился, опустился ниже. Я упал вперед, и тут меня подхватили и подняли, потому что я был в полном изнеможении.

— Это Кэрригэн, — прошептал я. — Держите меня. Сил нет…

Главный инспектор Галлахер, мой старый друг, помог мне подняться по ступенькам. Свой фонарь он погасил, но я различил знакомую крепко сбитую фигуру, закутанную в дождевик, и узнал его угрюмое красное лицо под широкополой шляпой-котелком.

— Вот это сюрприз, Кэрригэн, — сказал он, будто неожиданно столкнулся со мной на Пикадилли. — Для мистера Смита это будет первоклассная новость. Нам, знаете ли, пришлось попотеть — ведь вы попали к ним в лапы!

Когда мы ступили на причал, я услышал бодрый голос Смита:

— Это вы, Кэрригэн?

— Да, благодарение небу! Обессиленный и мокрый, но все же живой!

— Сразу же в машину, — быстро продолжал Смит. — Посветите там, кто-нибудь. Растирание и горячий грог в полицейском участке Лаймхауза сразу приведут вас в чувство.

Стиснув зубы, которые вот-вот могли издать громкую дробь, я последовал за ромбиком голубого света, который выплясывал на покрытой гравием дорожке.

— Вот мы и пришли. Влезайте, Кэрригэн. Оставляю вас здесь за старшего, инспектор. Смотрите, чтобы даже крыса не выбралась оттуда, только ничего не предпринимайте без моего приказа.

Я и сам чувствовал себя как едва не утонувшая крыса, а посему буквально упал в машину, стоявшую в темноте; Смит присоединился ко мне.

— Управление полиции Лаймхауза, — бросил он водителю. — Да поживее.

Мы поехали по узкой улочке вдоль реки, на которой не было ни одного фонаря. Тут Найланд Смит расслабился. Он обхватил меня за плечи и произнес голосом, совершенно не похожим на тот, которым отдавал распоряжения:

— Кэрригэн, это же просто чудо! Слава Богу, вы целы. Даже сейчас мне трудно в это поверить. Но прежде всего — вы не ранены?

Чувства, которые выказал этот суровый человек, глубоко тронули меня.

— Простите, что доставил вам столько хлопот, Смит, . — неловко ответил я. — Я сам во всем виноват. Со мной все в порядке, хотя я этого и не заслуживаю. Нож лишь поцарапал мне плечо, это пустяк, уверяю вас.

— Но вы продрогли до костей. Попробуйте рассказать мне все, что можете. Время работает на противника.

Пока водитель, который, как я подозревал, был сержантом Симсом из рейдовой команды, несся по Лаймхаузу в кромешной тьме, я рассказал свою историю, ничего не утаив, даже того, что, как я думал, Ардата бросила меня на милость головорезов Фу Манчи.

— Тут вы, возможно, ошибаетесь, — отрывисто прокомментировал Смит. — Но сейчас это неважно. Я следовал за доктором до гаража, и меня хитроумно заперли в нем! И стены оказались звуконепроницаемые. Когда прибыл отряд, я сумел привлечь их внимание. Пока они выламывали двери, шайка Фу Манчи утащила труп Остера, а вместе с ним и вас. Баржа на канале — с дополнительным двигателем. Дом когда-то принадлежал одному иностранному дипломату — отсюда и глазок для подглядывания за шкафчиком с фарфором…

Завизжали тормоза. Меня едва не сбросило с сиденья, сверкнули фары. Я на мгновение увидел узкий проезд и зловещего с виду желтого человека, который, пошатываясь, отошел от капота.

— Смотри, куда идешь! — сердито заорал наш водитель. — Болван!

И мы покатили дальше.

— Только Бартон кое-что поймал…

— Что?

— Обезьяну доктора Фу Манчи! Именно из-за нее возвращалась Ардата, Кэрригэн. Пока мы почти бесплодно обыскивали дом, зазвонил телефон. Трубку снял я… и доктор Фу Манчи объявил свой ультиматум…

— Сам?

— Самолично. Не буду сейчас забивать вам этим голову. Мы приехали.

Машина остановилась.

— Как вы напали на мой след?

— Потом, Кэрригэн; идемте.

Он затащил меня в участок.

Энергичное растирание перед камином и обжигающий грог полностью восстановили мои силы. Рана на плече оказалась не более чем царапиной и перестала кровоточить после обильного смазывания йодом. Надев нижнее белье, ботинки и мундир инспектора (все это пришлось мне впору), я снова был готов к новым приключениям. Что касается Смита, то ему просто не терпелось отправиться в путь, он прямо бил копытом, образно говоря.

— То, что вы рассказали, Кэрригэн, развязывает мне руки. Это логово Фу Манчи находится в старом складе, предназначенном на снос, но в нем еще осталось какое-то количество товаров. Поскольку у меня не было веских доказательств, я не смел туда вломиться. Управляющий концерном, один молодой немец, известный полиции, поскольку ему приходится регулярно отмечаться здесь, возможно, человек Фу Манчи, но, может быть, и нет. В любом случае ключи у него. Дело в том, что сержант, который занимается иностранцами, сегодня в отгуле; журнал он забрал домой, чтобы сделать какую-то работу, а адрес немца никто не знает!

— Но ведь…

— Я это уже сделал, Кэрригэн! Мотоциклист отправился полчаса назад на поиски сержанта Уикхэма. Но теперь мне нет нужды ждать. Вы согласны со мной, инспектор?

Я не сразу понял, к кому обратился Смит, пока смех настоящего инспектора, который меня выхаживал, не напомнил мне о том, что я облачен в мундир.

— Лично я, — заявил офицер полиции, — не думаю, что этот человек, Якоб Бом, из их шайки. Правда, мне кажется, он подозревал, что там творится неладное.

— Почему? — резко спросил Смит, раздраженно взглянув на часы.

— Ну, когда он появился здесь в последний раз, как говорил мне сержант Уикхэм, он намекнул, что, возможно, вскоре сообщит нам нечто важное. Он заявил, что собирает сведения, которые еще далеко не полны, однако…

Зазвонил телефон. Офицер снял трубку аппарата у себя на столе.

— Алло! У аппарата. Это вы, Уикхэм? — он бросил взгляд на Смита. — Нашли его, сэр… Да, я запишу. Якоб Бом, Пеллинг-стрит, 39-Б, Лаймхауз. И, говорите, фамилия его квартирной хозяйки — Маллинс? Хорошо. Дело весьма важное, сержант. Что вы говорили на прошлой неделе об этом человеке? Ах, он сказал, что собирает улики? Что он думал? Что там есть подвалы, от которых у него не было ключей, но которые использовались после наступления темноты? Понятно…

— Кэрригэн, — резко сказал Смит, — хотите поработать?

— С удовольствием, Смит.

— На дворе стоит полицейская машина, а также машина из Ярда. Прокатитесь на Пеллинг-стрит. Водитель наверняка знает, где это. Привезите сюда Якоба Бома. Я уезжаю. Перепоручаю эту работу вам. Привезите его сюда. Я буду на связи.

Он повернулся, не дожидаясь, пока инспектор закончит разговор, но я схватил его за руку.

— Смит… вы не нашли никаких следов?..

— Нет, — бросил он через плечо. — Но Ардата позвонила мне через две минуты после Фу Манчи. Сегодня мы встретились благодаря ей. Живее, Кэрригэн, у этого германца могут быть ценные сведения.

Он уже был у двери управления, когда телефон вдруг зазвонил снова. Инспектор снял трубку, бросил: «Да, у аппарата», а потом, казалось, весь напрягся.

— Минутку, сэр! — крикнул он вслед Смиту. — Одну минуточку.

Смит обернулся, потянув себя за мочку уха.

— Ну, что там еще?

— Речная полиция, сэр. Извините, я сейчас.

Он принялся строчить в блокноте, потом сказал:

— Да-да, я слушаю. При нем ничего не обнаружено? Нет, я сразу же приму меры. До свидания.

Он снова повесил трубку и уставился на Смита.

— Якоба Бома только что вытащили из реки у Тилбери, — сообщил он. — Зацепился за якорь одного судна. Он был зашит в парусину. Обе кисти отрезаны.