1
В небольшой заставленной книжными стеллажами комнате, расположенной высоко над Нью-Йорком, слабо освещенной и наполненной ароматом курений, доктор Фу Манчи в желтом одеянии, но без черной шапочки на огромном черепе сидел с закрытыми глазами за массивным лакированным столом. Из небольшой курильницы на углу стола поднималась тонкая спираль дыма — кто-нибудь мог приписать подобную любовь к изысканным запахам некоей изнеженности великого во всех остальных отношениях человека, но любой знакомый с действием на мозг благовонных курений Древнего Востока верно понял бы подлинные причины такого пристрастия. Таким образом вдохновлялись для предсказаний дельфийские оракулы. Специально приготовленные курения — подобные хайфе Древнего Египта — стимулируют работу подсознания. В комнате раздался голос, хотя, кроме величественного китайца, в ней никого не было.
Доктор Фу Манчи нажал кнопку, голос смолк, и в наполненной запахом благовоний комнате воцарилась тишина. Две, три, пять минут китаец сидел неподвижно с закрытыми глазами, положив тонкие руки на стол.
— Я здесь, хозяин, — произнес тихий голос по-китайски.
— Слушай внимательно, — ответил Фу Манчи на том же языке. — Это крайне важно. Сколько «алых невест» из Новой Зеландии имеется у тебя в запасе?
— Пятнадцать, хозяин. Я принес в жертву пятерых для Джеймса Рише — из опасения, что некоторые не смогут перенести холода.
— Мне доложили, что Враг Номер Один (я слышу ваше шипение, мой друг!) всегда спит с открытыми окнами. Принесите в жертву еще десять наших маленьких подруг. Проследите, чтобы он спал сегодня не в одиночестве.
— Мой господин, у меня нет исполнителя для этой работы. Будь здесь Али Хан, Квонг Ва или кто-нибудь еще из старых слуг… Но их нет. Что я могу сделать в этой цивилизованной стране, куда мой господин привез меня?
Последовали несколько мгновений тишины. Рука цвета слоновой кости с невероятно длинными, но все же красивыми ногтями неподвижно лежала на столе. Затем гортанный повелительный голос произнес:
— Жди приказов.
Тонкий палец нажал на другую кнопку, и вновь наступила тишина. Струйка дыма над курильницей становилась все тоньше и тоньше. Доктор Фу Манчи открыл зеленые, сверкающие, как изумруды, глаза, в которых светилась непреклонная воля, и протянул руку к небольшому пульту. Он вставил штепсель в розетку, и на пульте тотчас загорелась красная лампочка.
— Это Нью-Йорк?
— Керн Адлер слушает.
— Вы знаете, с кем говорите?
— Да. Что я могу сделать для вас, Президент?
Подобострастный голос Адлера звучал нервно.
— Мы еще не встречались с вами, — повелительным тоном продолжал Фу Манчи. — Однако, полагаю, вы обладаете определенной властью над структурами уголовного мира — иначе я не взял бы вас на работу.
Керн Адлер долго молчал, прежде чем заговорил снова.
— Если вы выразите свое желание конкретней, Президент, мне будет легче ответить на ваш вопрос.
— Мне нужен человек по имени Питер Карло. Найдите его. Затем получите дальнейшие инструкции.
Последовала еще одна пауза.
— Я могу найти его, Президент, — раздался затем нервный голос. — Но только через Блонди Ханна.
— Я не доверяю этому Ханну. Вы рекомендовали этого человека, но я еще не взял его на работу. У меня есть на то причины. Тем не менее поговорите с ним. Мое желание вам известно. Доложите, когда исполните его.
Красная лампочка на пульте продолжала гореть. Желтый палец нажал на маленькую кнопку — и в кабинете доктора Фу Манчи стало слышно все происходящее в офисе адвоката Керна Адлера, одного из крупных представителей уголовного мира, оставшихся на свободе после серьезной чистки. Адлер торопливо набирал телефонный номер, потом раздался хриплый голос:
— Привет, Керн. Полагаю, тебе нужен босс? Сейчас соединю.
Наступила тишина, нарушаемая лишь отдаленными звуками танцевальной музыки.
— Здорово, Керн, — заговорил затем тяжелый бас. — Что там у тебя новенького?
— Послушай, Блонди! Я хочу сказать тебе одну вещь. Если хочешь жить спокойно, соглашайся на сотрудничество. Ты меня понимаешь. Так будет лучше для твоего здоровья. Или ты входишь в дело сию секунду — или отходишь от всех дел навсегда. Мне нужна твоя помощь сегодня — и тебе придется оказать ее.
— А теперь послушай ты меня, Керн. Ты складно болтаешь, но, похоже, не понимаешь единственного: ты утонул и до сих пор еще не выплыл. Ты давно кончился, но не хочешь угомониться. Стань лицом к лицу со мной — и мы побеседуем. Я готов. И мне не нужна твоя протекция.
— Мне нужен Карло Муха, я готов хорошо заплатить ему. Для него есть работа сегодня ночью. Президент приказал…
— Президент мне ничего не приказывает! Но я найду тебе Карло Муху, если мне заплатят. Таковы мои условия — сегодня и всегда. Сколько я хочу? Карло будет стоить Президенту (черта с два он Президент) всего-навсего две тысячи долларов. На него можно выйти только через меня. Я его единственный агент, и мои комиссионные — это мой китайский язык.
— Но твои условия нелепы, Блонди. Рассуди здраво.
— А я и рассуждаю здраво. И хочу сказать тебе еще кое-что. — В низком хриплом голосе послышались угрожающие нотки. — Кто-то копался в моих документах прошлой ночью. Я украду тебя у твоих подружек, если узнаю, что это сделал ты. И следующее твое любовное письмо будет лишь перышком, упавшим на землю с крыла ангела.
В этот момент связь с Керном Адлером внезапно прервалась.
— Что за черт? — яростно прорычал Ханн. — Вы разъединили меня! Какого дьявола…
Но протестующие вопли его стихли, когда в трубке раздался гортанный голос.
— Вас соединили со мной — с Президентом… Поль Эркман Ханн — так вас, кажется, зовут? — мне импонирует ваша грубая сила. Вы жестоки. Но вас все равно можно использовать.
— Использовать? — Ханн задохнулся от бешенства. — Послушайте…
— Когда я говорю, слушать должны вы. В ваших документах прошлой ночью копался мой агент, никоим образом с Керном Адлером не связанный. Я узнал о вас многое из того, что интересовало меня, мистер Ханн…
— Вот как?! — по-бычьи взревел Ханн. — Тогда знай, дорогуша! Ты всего-навсего желтомордый чинк, насколько я могу судить. Это говорит мне о многом. Агенты ФБР сидят у тебя на хвосте, желтая крошка. На Централ-стрит уже известны твои отпечатки пальцев. А Гувер узнает тебя и по отпечаткам босых ног. Ты используешь старое укрытие в Китайском квартале, и по твоему следу идет голубоглазый паренек из Англии. Ты увяз по уши, Президент! И нуждаешься во мне, чтобы спасти свою шкуру. Приползай сюда — и обсудим условия.
Длинные пальцы цвета слоновой кости неподвижно лежали на столе. Глаза доктора Фу Манчи оставались закрытыми.
— Ваши доводы произвели на меня впечатление, — мягко произнес он шипящим голосом. — Похоже, вы действительно незаменимый для меня человек. Конечно, давайте встретимся и обсудим условия. Дело не терпит отлагательств…
2
Долгое время Марк Хэпберн безуспешно пытался заснуть. Образ молодой женщины неотступно стоял перед его внутренним взором. Он навел о ней все возможные справки — и полагал, что теперь досье на нее собрано полностью.
Она была вдовой офицера Соединенных Штатов, убитого на Филиппинах три года назад. От брака остался один ребенок, мальчик. Документы, с которыми женщина устраивалась на работу к аббату Донегалю, оказались подлинными во всех отношениях. Тысячу раз ночью и днем Марк Хэпберн вдруг переносился в далекий от действительности прекрасный мир грез, вспоминая глубокие синие глаза. Он не мог представить себе эту женщину замешанной в преступлении. Не мог примириться с подобной мыслью, несмотря на все подтверждающие ее факты.
Молодой человек хотел услышать из уст самой миссис Эдер доказательства ее невиновности — и готов был отнестись к ним с полной серьезностью. По ходу следствия он надеялся (и боялся одновременно) встретиться с ней вновь. Неужели он наконец влюбился — влюбился в недостойную женщину?! Ее побег из Башни Тернового Венца в ту ночь и попытка тайно вынести рукопись, проливающую свет на внезапный обморок аббата Донегаля, — все это требовало объяснения. Однако официальное досье на Мойю Айлин Эдер характеризовало последнюю как молодую женщину благородного происхождения с незапятнанной репутацией.
Она родилась в графстве Уиклоу в Ирландии. Ее отец, капитан Брюн, до сих пор служил на Британском флоте. Покойного мужа миссис Мойя Эдер встретила впервые во время визита Американского флота на Бермудские острова, где она отдыхала с родственниками. Он был ирландцем и прирожденным моряком — и молодые люди поженились еще до отплытия Американского флота. Все это Марк Хэпберн узнал за несколько дней напряженной следственной работы. Теперь, ворочаясь на постели, он снова и снова задавал себе вопрос: имел ли он право задействовать более двадцати агентов и истратить почти тысячу долларов на радиосвязь и телеграф для того, чтобы добыть эту информацию?
Судьбой страны играли сейчас те, кто привык жонглировать человеческими жизнями. Здравые люди молили, чтобы Конституция осталась неизменной. Другие верили в то, что ее усовершенствование (как утверждал доктор Прескотт) явится залогом основания новой Утопии. Другие же, совсем безумные, видели в будущей диктатуре Харвея Брэгга начало Золотого века…
Взяточничество и коррупция, подобно крысам, подточили самый фундамент американского общества; убийцы и преступники наводнили улицы городов… а он, Марк Хэпберн, тратил силы и средства на собирание материалов об одной-единственной женщине. Молодой человек ворочался с боку на бок, мучимый угрызениями совести.
Потом вдруг рывком сел в постели с зажатым в руке пистолетом.
Дверь его спальни очень тихо открылась.
— Руки вверх! — резко произнес Хэпберн. — Быстро!
— Не так громко, Хэпберн. Не так громко.
Это был Найланд Смит.
— Сэр Дэниз!
Смит быстро подошел к кровати.
— Я не хотел будить Фея. У него был тяжелый день сегодня. Но это наша работа, Хэпберн. Не шумите. Просто пройдемте тихонько со мной в мою спальню… Возьмите оружие.
В тишине Хэпберн босиком прошел по коридору и свернул в дверь перед самой прихожей. В комнате Найланда Смита было значительно прохладней: окна раскрыты и шторы на них раздвинуты. Далеко внизу сверкали миллионы огней. Приглушенный шум городского транспорта напоминал раскаты отдаленного грома.
— Закройте дверь.
Марк Хэпберн вошел и осторожно прикрыл за собой дверь.
— Заметьте, я не курил здесь некоторое время, — продолжал Найланд Смит, — хотя и не спал. Боялся огонька трубки.
— Почему?
— Видите ли, наш блестящий противник стал жертвой собственных привычек. У него сложилось обыкновение испытывать смертоносное оружие на какой-нибудь жертве и — в случае удовлетворительного результата — обращать это оружие против меня…
— Я не очень хорошо понимаю, о чем вы говорите.
— А вот о чем: если я не заблуждаюсь, сегодня доктор Фу Манчи намерен совершить покушение на мою жизнь.
— Как?! Но вы находитесь на высоте сорокового этажа над улицей!
— Увидим. Может, вы помните, что из смерти Джеймса Рише я сделал вывод о наличии здесь у Фу Манчи некоторых смертоносных средств из его арсенала…
— Помню. Но мои исследования ничего не дали.
— Подобные неудачи — часть нашей профессии, — сухо отрезал Найланд Смит. — Видите, Хэпберн, на комоде слева от вас установлены два сундука. Залезьте на комод и спрячьтесь за ними — для этой цели я поставил там стул. Ваша задача — незаметно наблюдать за окнами…
— Боже мой! — прошептал вдруг Хэпберн и схватил Смита за руку.
— В чем дело?
— Кто-то лежит в вашей постели!
— Никто в моей постели не лежит. И сейчас нельзя терять ни минуты. Это вопрос жизни и смерти. Займите свой пост.
Марк Хэпберн взял себя в руки: явное присутствие постороннего человека в спальне потрясло его. Но спустя несколько мгновений обычное холодное спокойствие вернулось к нему. Он взобрался на комод и скрючился в тесном закутке за сундуками таким образом, чтобы хорошо видеть окна спальни, оставаясь при этом незамеченным.
— Где вы, сэр Дэниз? — прошептал капитан.
— Тоже в укрытии, Хэпберн. Не предпринимайте никаких действий без моего приказа. А теперь прислушайтесь…
Марк Хэпберн начал прислушиваться. Он отчетливо чувствовал, что опасность придет со стороны окон — хотя о природе ее не догадывался ни в малой степени. Он слышал гудки такси, жуткое завывание пожарных сирен и стройный гул бесчисленных автомобилей. Затем на фоне отдаленного городского шума он услышал совсем рядом некий новый звук…
Звук слабый, тихий, но очень странный: похожий на удар ночной птицы или летучей мыши о каменную стену здания…
Хэпберн напряженно вслушался, сердце его забилось учащенно. Он решил поискать взглядом Найланда Смита. Уже привыкшие к темноте его глаза различили начальника: тот скрючившись сидел на бюро справа от окна с чем-то вроде короткоствольного пистолета в руке.
Затем Хэпберн вновь перевел взгляд на окно.
На фоне мрачного неба он видел четкий силуэт одного из самых высоких зданий Нью-Йорка. Только в трех из великого множества окон горел свет: одно из окон находилось на верхнем этаже, сразу под куполом, а два других — на самом куполе, венчающем высокое узкое здание. В мозгу капитана мелькнула случайная мысль: интересно, кто живет в тех высоких одиноких комнатах? Кто не спит в столь поздний час?
С его поста был виден еще один любопытный огонек: красная мигающая точка слева двигалась по направлению к реке. Затем она промелькнула далеко внизу, и по глухому грохоту Хэпберн понял, что мимо проследовал поезд…
Внезапно большую часть ночного пейзажа заслонил от взгляда четкий черный силуэт…
Он принадлежал человеку, который тоже бодрствовал в эту ночь и сейчас появился в окне, заслонив мерцающие огни города от взора Марка Хэпберна.
Капитан с трудом сообразил, что человек этот чудом вскарабкался по гладкой отвесной стене здания и теперь сидит на карнизе. Наступило мгновение напряженной тишины. Затем со стороны замершего на головокружительной высоте человека донесся шорох; тусклый желтый луч скользнул по стенам комнаты и наконец остановился на кровати.
Марк Хэпберн затаил дыхание. Он едва не выдал свое присутствие.
По виду разобранной постели можно было предположить, что в ней, закрывшись с головой одеялом, лежит спящий человек.
«Доктор Фу Манчи стал жертвой собственных привычек, — эхом прозвучали слова Найланда Смита в мозгу молодого человека. — У него сложилось обыкновение испытывать смертоносное оружие на какой-нибудь жертве и — в случае удовлетворительного результата — обращать это оружие против меня… »
Ночной гость устроился поудобнее на карнизе и протянул в комнату, прямо к постели, что-то вроде тонкой металлической трубки, раздвигающейся наподобие телескопа… На конце ее висел какой-то ящичек. Затем незнакомец сложил трубку — и проделал все это почти бесшумно. Хэпберн напряженно ждал слов команды, не сводя глаз с таинственного незнакомца.
Внезапно послышалось громкое зловещее шипение.
— Стреляйте! — раздался резкий голос Найланда Смита. — Стреляйте в него, Хэпберн!
Черная фигура в окне не изменила напряженной позы, и две огромные руки продолжали покоиться на подоконнике, когда Марк Хэпберн выстрелил один раз, второй… Потом зловещий силуэт исчез.
Странное шипение по-прежнему раздавалось в спальне. Снизу доносился приглушенный шум уличного движения.
Но, сжав кулаки и затаив дыхание, Марк Хэпберн вслушивался столь напряженно, что услышал это…
Глухой удар тела о землю во дворе внизу.
— Не двигайтесь, Хэпберн! — прозвучал властный приказ Найланда Смита. — Не шевелитесь, покуда я не разрешу вам сделать это!
Непонятный запах начал распространяться по комнате — тошнотворный запах какого-то химического вещества.
— Сэр Дэниз! — Это был голос Фея.
— Не входи сюда, Фей! — крикнул Найланд Смит. — Не открывай дверь!
— Хорошо, сэр.
Только очень проницательный человек различил бы нотки подавленной эмоции в обычно бесстрастном голосе Фея.
Шипение продолжалось.
— Это ужасно! — воскликнул Хэпберн. — Сэр Дэниз! Что происходит?
Шипение прекратилось. Теперь Хэпберн определил его происхождение.
— Справа от вас выключатель, — раздался в ответ взволнованный голос. — Попробуйте дотянуться до него, но не двигайтесь с места!
Хэпберн протянул руку вправо, нашарил на стене выключатель, повернул его, и в комнате вспыхнул свет.
Молодой человек обернулся и увидел Найланда Смита на бюро. Странное оружие, принятое Хэпберном в темноте за пистолет, оказалось огромным шприцем с длинной насадкой.
Комнату наполнил сладковатый отвратительный запах, напоминающий одновременно запах йодида и эфира.
Хэпберн взглянул на кровать… и готов был поклясться, что на ней лежит человек, накрытый с головой покрывалом! На подушке рядом с головой спящего лежала деревянная коробочка размером раза в два меньше коробки из-под сигарет. Одна из ее стенок — а именно обращенная к спящему — была откинута.
На подушке чернело множество непонятных черных точек…
— Возможно, наиболее активные еще живы. Хотя сомнительно. Но нужно быть осторожней.
Сквозь шум ночного Нью-Йорка до слуха находящихся в спальне донеслись взволнованные крики со двора внизу.
— Хорошо, что вы не промахнулись, Хэпберн, — отрывисто произнес Найланд Смит, спрыгивая на покрытый ковром пол.
— Меня учили стрелять метко, — бесстрастно ответил капитан.
Найланд Смит кивнул.
— Он заслужил эту смерть. Заподозрив о его приближении, я привел в надлежащий вид свою постель… Быстренько одевайтесь и присоединяйтесь ко мне в гостиной. Нас могут вызвать вниз в любой момент…
Тремя минутами позже оба стояли над столом в гостиной, рассматривая разложенных на листе бумаги черных насекомых. Запах йодида и эфира доносился из смежной спальни. Фей невозмутимо приготавливал виски. Костюм его был в безупречном порядке, за исключением двух незначительных деталей: из-под пиджака виднелся воротничок пижамы, а из-под брюк высовывались ночные тапочки.
— Этот вопрос находится в вашей компетенции, — сказал Найланд Смит. — Я в подобных вещах не разбираюсь. Но заметьте, они совершенно мертвы: ножки скрючены и поджаты. Вещество, которое было в шприце, изготовлено по рецепту моего старого друга Петри. Он находил его незаменимым в Египте… Спасибо, Фей.
Марк Хэпберн изучал мертвых насекомых через лупу. На сморщенных от воздействия смертоносного вещества черных тельцах отчетливо виднелись алые пятнышки. «Алые пятна» — именно эти слова произнес перед смертью Джеймс Рише.
— Ну и что это за насекомые, Хэпберн?
— Не могу утверждать наверняка. Они принадлежат к роду Lacrodectus. Укус их, вероятно, смертелен.
— Укус их безусловно смертелен! — отрезал Найланд Смит. — Укус двух и более таких насекомых влечет за собой смерть в течение трех минут — при этом на теле жертвы высыпают характерные алые пятна. Теперь вы знаете, что находилось в футляре из-под карт, который Джеймс Рише открыл в такси. Несомненно, у него был приказ сделать это в момент остановки у отеля. Одна из шуток доктора. Полагаю, это тропические насекомые?
— Безусловно.
— Теперь вы понимаете, почему я воспользовался вот этим, — он указал на шприц. — Мне приходилось встречаться со слугами доктора Фу Манчи, для которых взобраться на каменную стену дома не труднее, чем взойти по высокой лестнице.
— Боже правый! — хрипло произнес Хэпберн. — Этот человек — дьявол! Сумасшедший садист…
— Или гений, Хэпберн. Взгляните на резервуар, положенный нашим гостем на мою подушку. Он сделан из простой коробки из-под сигарет. Одна его стенка поднимается с помощью маленькой пружинки; последняя приводится в движение тонкой ниточкой, конец которой до сих пор лежит на карнизе. За вот этот крючок на крышке коробка подвешивалась к концу раздвижной трубки, дабы наемный убийца мог просунуть ее в комнату с карниза. Можете заглянуть внутрь. Я убедился, что ни одного насекомого в живых не осталось.
— Этот человек — самое страшное создание из всех, каких знала история Америки, — сказал Хэпберн. — Откуда он достает этих кошмарных насекомых? Он должен иметь агентов во всех уголках земного шара!
Найланд Смит принялся расхаживать взад-вперед, дергая себя за мочку левого уха.
— И он их, безусловно, имеет. За долгое время работы я еще ни разу не чувствовал столь остро необходимость действовать с максимальной осторожностью. Кроме того, кажется, мне начинают изменять силы.
— О чем вы говорите?
— Многие, многие годы, Хэпберн, от моего внимания ускользал совершенно очевидный факт. Есть один очень старый китаец, на след которого я натыкался во многих странах мира: в Лондоне, Ливерпуле, Шанхае, Порт-Саиде, Рангуне. И только теперь, когда он появился в Нью-Йорке, — и Бог знает, как он здесь оказался! — я понял вдруг, что этот грязный древний старик является главой штаба доктора Фу Манчи!
Несколько секунд Марк Хэпберн молча смотрел на собеседника, потом медленно произнес:
— Он отвечает за работу всех людей доктора Фу Манчи в Китайском квартале. Вы имеете в виду Сэма Пака?
— Сэма Пака — и никого другого, — отрывисто подтвердил Смит. — И правда об этом престарелом негодяе открылась мне во всей полноте всего несколько часов назад. Вы поймете мое удивление, когда сами увидите его. Он невероятно стар, и я всегда ставил его на иерархической лестнице всего одной ступенькой выше класса нищих бродяг. Однако во времена императрицы он был губернатором крупной провинций. В действительности же Сэм Пак работал политическим консультантом доктора Фу Манчи! Он один из четырех выпускников Кембриджа китайского происхождения и имеет научную степень Хейдельберга.
— Однако на вашей памяти он работал в трущобах Китайского квартала — содержателем бара?
— Завтра такое же может случиться в России. Принцы и великие князья (я говорю не о жиголо и не о самозваных аристократах), разбросанные по всему миру, в любой момент согласятся работать мусорщиками ради восстановления царской династии.
— Да, это верно.
— Итак, вы понимаете: нам нужно найти этого престарелого китайца. Подозреваю, именно он привез с собой коллекцию отвратительных насекомых, которых доктор Фу Манчи использовал столь успешно. О! Вот и телефон. Нас просят установить личность убитого…