— «У Шень Яна» — наркотический притон, одна из нор в стороне от старой Радклифской дороги, — сказал инспектор Веймаут.

— Они зовут его хозяина «Сингапурский Чарли». Это место встреч некоторых китайских общин, но туда ходят все курильщики опиума. Пока не было никаких жалоб, насколько я знаю. Я не понимаю этого.

Мы стояли в кабинете Смита, склонившись над листом бумаги, на котором были разложены обгорелые обрывки из камина бедного Кэдби. Девушка очень спешила и не успела сжечь бумаги полностью. Все, что пощадил огонь, попало в руки полиции.

— Что это может означать? — спросил Смит. — «…Горбун… индиец-матрос пошел наверх… не как другие… пока Шень Ян (по-моему, с именем вопросов не возникает)… выгнал меня… гудящий звук… матрос-индиец в… морге я мог опозн… не в течение нескольких дней, или подозрит… во вторник вечером в другом гри… рва… косичку…»

— Опять эта косичка! — резко сказал Веймаут.

— Она явно жгла вырванные страницы все вместе, — продолжал Смит. — Они лежали плашмя, и эта была в середине. Это, несомненно, везение, инспектор. У нас здесь говорится о горбуне, и еще можно сделать вывод, что какой-то матрос-индиец вместе с другими пошел куда-то наверх, видимо, вверх по лестнице в заведении «У Шень Яна» и так и не вернулся вниз. Кэдби, который был там в гриме, отметил какой-то гудящий звук. Позднее он опознал этого матроса в каком-то морге. У нас нет возможности определить точную дату, но я склоняюсь к мысли, что «матрос» — это дакойт, убитый Фу Манчи. Но это лишь предположение.

Однако очевидно, что Кэдби намеревался еще раз посетить это заведение уже в другом гриме, и вполне логично сделать вывод, что названный вечер вторника — это как раз прошлый вечер. Упоминание косички представляет собой принципиально важную деталь, потому что мы обнаружили ее на трупе Кэдби.

Инспектор Веймаут утвердительно кивнул, и Смит посмотрел на часы.

— Десять двадцать три, — сказал он. — Простите, инспектор, не могу ли я воспользоваться вашим маскарадным гардеробом? У нас есть время. Можно провести часок в компании курильщиков опиума «У Шень Яна».

Веймаут удивленно поднял брови.

— Это может оказаться рискованным. Как насчет официального посещения?

Найланд Смит засмеялся.

— Это абсолютно бесполезно. По вашим собственным словам, заведение открыто для проверок. Нет: хитрость за хитрость. Мы имеем дело с китайцем, с воплощением восточной изощренности, с самым потрясающим гением, какого когда-либо рождал Восток.

— Я не верю в маскировку, — с некоторой свирепостью сказал Веймаут. — Этот метод в основном истощил себя и обычно ведет к провалу. Но если таково ваше решение, сэр, значит, быть по сему. Фостер вас загримирует. Какое обличье вы предполагаете принять?

— Наверное, какого-нибудь иностранного моряка, как бедняга Кэдби. Я могу положиться на мое знание этих скотов, если я уверен в своей маскировке.

— Вы забываете про меня, Смит, — сказал я.

Он быстро повернулся ко мне.

— Петри, — сказал он, — это моя работа, к сожалению, а не какое-то там хобби.

— Ты хочешь сказать, что больше не можешь на меня положиться? — сердито спросил я.

Смит сжал мою руку и встретил мой несколько холодный взгляд. На его худощавом лице с бронзовым загаром я прочел неподдельное беспокойство.

— Прости, старый дружище, — ответил он, — это действительно несправедливо. Ты знаешь, я имел в виду совсем другое.

— Да ладно, Смит, — сказал я, устыдившись своей вспышки, и от души пожал его руку. — Я могу притвориться курильщиком опиума не хуже любого другого. Я тоже иду туда, инспектор.

На этом наши препирательства кончились, и минут двадцать спустя два натуральных морских головореза, сопровождаемые инспектором Веймаутом, влезли в ожидавшее такси и уехали в темноту лондонской ночи. Мне казалось, что в этой театральности было что-то нелепое и смешное, почти ребяческое, и я бы от души расхохотался, если бы фарс и трагедия не переплелись таким тесным и жутким образом.

Одна только мысль о том, что где-то в конце нашей поездки нас ждал Фу Манчи, отрезвила бы любого весельчака; Фу Манчи, который, несмотря на всю мощь сил, противостоявших ему в лице Найланда Смита, победоносно осуществлял свои темные планы и ждал, затаившись, именно в этом районе, где велось такое регулярное патрулирование; Фу Манчи, которого я никогда не видел, но чье имя уже внушало неописуемый ужас! Может быть, сегодня вечером мне суждено встретить этого страшного доктора-китайца!

Я прервал ход своих мыслей, которые могли завести меня в самые мрачные глубины, и прислушался к тому, что говорил Смит.

— Мы поедем от Уоппинга вниз и разведаем место. Вы говорите, это близко у реки. Затем вы ссадите нас на берегу где-нибудь внизу. Раймэн может держать моторную лодку сзади дома, а ваши ребята пусть будут поблизости у фасада, чтобы услышать, если засвистит свисток.

— Да, — согласился Веймаут, — я это все устрою. Если вас заподозрят, вы дадите сигнал тревоги?

— Не знаю, — задумчиво сказал Смит. — Даже в этом случае я мог бы немного выждать.

— Не выжидайте слишком долго, — посоветовал инспектор. — Следствию вряд ли поможет, если ваш труп выловят где-нибудь на Гринвичском участке вниз по течению, без половины всех пальцев на руках.

Такси остановилось у отдела речной полиции, и мы со Смитом немедля прошли в помещение, где четверо невзрачно выглядевших парней вскочили, отдавая честь инспектору, который вошел вслед за нами.

— Гатри и Лайсл, — сказал он бодрым, четким голосом, — быстренько найдите темный уголок, откуда можно наблюдать за входом в заведение «Сингапурского Чарли» недалеко от старого шоссе. Ты выглядишь самым грязным, Гатри; ты можешь заснуть прямо на тротуаре, а Лайсл будет уговаривать тебя встать и идти домой. Оставайтесь на месте, пока не услышите свистка внутри помещения или пока не получите моего приказа, и замечайте всех, кто входит и выходит.

— Вы двое тоже принадлежите к этому отделу? — спросил Веймаут оставшихся, когда работники отдела уголовного розыска ушли.

Оставшиеся двое вновь отдали честь.

— Так, у вас сегодня особое задание. Вы ладные ребята, но не выпячивайте грудь так сильно вперед. Вы знаете какой-нибудь задний ход к заведению Шень Яна?

Полицейские переглянулись и покачали головами.

— Есть одна пустая лавка почти напротив, сэр, — ответил один из них. — Я знаю разбитое окно в задней части дома. Мы могли бы в него залезть. Потом мы могли бы пройти к окнам фасада и оттуда наблюдать.

— Отлично! — воскликнул инспектор. — Но смотрите, чтобы вас не засекли. И если услышите свисток, не стесняйтесь, можете грохнуть пару стекол, но летите стрелой в заведение Шень Яна. Если нет, ждите приказа.

Вошел инспектор Раймэн и, взглянув на часы, сказал:

— Лодка ждет.

— Хорошо, — ответил задумчиво Смит. — Боюсь, правда, что тревога, поднятая полицией в связи с гибелью Мэйсона, а затем Кэдби, могла спугнуть нашу добычу. Но, с другой стороны, насколько он может предполагать, каких-либо ниточек, ведущих к этому опиумному притону, нет. Помните: он считает, что записи Кэдби уничтожены.

— Все это для меня — полнейшая загадка, — признался Раймэн. — Говорят, что есть какой-то страшный китайский дьявол, прячущийся где-то в Лондоне, и что вы надеетесь найти его у Шень Яна. Допустим даже, что он ходит туда, что возможно. Но откуда вы знаете, что он там сегодня ночью?

— Я не знаю этого, — сказал Смит, — но это первая улика, указывающая на одно из его убежищ, а время означает драгоценные жизни, когда дело касается Фу Манчи.

— Кто он, этот Фу Манчи, сэр?

— Я имею очень туманное представление об этом, инспектор, но он не обыкновенный преступник. Он величайший гений из всех, кого силы зла посылали на землю в течение столетий. Он пользуется поддержкой политической группы, обладающей огромными богатствами, и его миссия в Европе — подготовить почву для нее. Вы понимаете? Он передовой агент движения такого эпохального, которое ни одному американцу или британцу даже и во сне не снилось.

Раймэн пристально смотрел на него, но ничего не ответил. Мы вышли, спустились к молу и вошли в ожидавший баркас. Вместе с экипажем нас было семеро. Лодка обогнула пирс и пошла вдоль сумрачного берега.

Ночь до этого была ясной, но теперь серп луны закрыли несущиеся гряды дождевых облаков. Вскоре луна показалась опять, освещая грязные буруны вокруг лодки. Обзор был не слишком широкий: иногда сгущающиеся тени барж у причала или огни высоко над нашими головами, светившие с палуб крупных судов; в потоках лунного света маячили худые фигуры, а потом наступала темнота, и лишь маслянистый отблеск волн занимал весь передний план ночного пейзажа. Сэррейский берег представлял собой неровную стену мрака с пятнами огоньков, вокруг которых двигались туманные свидетельства человеческой активности. Берег, вдоль которого мы плыли, давал еще более мрачную картину — густая темная масса, в которой местами появлялись таинственные полутона доков или внезапно брызжущие в глаза огни.

Потом из таинственной темноты вырос зеленый огонек и стал надвигаться на нас. Впереди замаячила гигантская громада, грозящая раздавить маленький баркас. Ослепительная вспышка света, звон колокола, — и громада прошла мимо. Наша лодка заплясала в волнах, расходившихся от шотландского парохода, и опять сгустилась тьма.

Звуки отдаленной жизни становились громче, перекрывая уже привычный стук гребного винта, и мы казались компанией пигмеев, плывущей мимо гигантских мастерских. Холод близкой воды передался мне, и я почувствовал, что моя матросская одежонка не является достаточной защитой от него.

Далеко на той стороне, на берегу района Сэррей, голубой огонек, дымчатый, таинственный, отбрасывал полупрозрачные язычки на фоне темной завесы ночи. Это было странное, ускользающее пламя, которое то вздымалось в небо, то колебалось, волшебным образом меняя цвет с голубого до желтовато-фиолетового, поднимаясь и опускаясь.

— Это всего лишь газоперерабатывающий завод, — услышал я голос Смита и понял, что он тоже наблюдал за этими языками пламени, плясавшими, как эльфы. — Но он всегда напоминает мне о мексиканском храме и алтаре для жертвоприношений.

Сравнение было удачным, но жутким. Я подумал о докторе Фу Манчи и отрезанных пальцах и не мог подавить дрожи.

— Слева, мимо деревянной пристани! Не там, где лампа, — дальше, за ней, рядом с тем темным квадратным зданием — заведение Шень Яна, — сказал инспектор Раймэн.

— Тогда высадите нас в каком-нибудь подходящем месте, — ответил Смит. — Оставайтесь поблизости и держите ухо востро. Может, нам придется сматываться, так что далеко не отходите.

По тону его голоса я понял, что ночная загадочная Темза готова принять в свои воды по крайней мере еще одну жертву.

— Самый малый вперед, — донесся приказ Раймэна., — Мы подойдем к каменной лестнице.