Светит яркое солнце и дробится мириадами сияющих искр в синеве моря, а на берегу среди зелени белеют домики рыбачьей деревушки Энсинады. Разные живут в ней люди – и богатые, и бедные, у одних только лодка, и они с нее ловят рыбу, у других – деньги, им рыбаки и продают свой улов.

Но под крышей каждого дома, не важно, бедного или богатого, прячутся свои беды, и есть тайны – иногда счастливые, иногда страшные, а порой и постыдные.

Домишко сеньоры Провиденсии из бедных. Хозяйка его, немолодая уже, грузная женщина сидит на кухне со своим старинным приятелем Сакариасом и жалуется ему на нездоровье. Ему можно  пожаловаться, он понимает в болезнях, когда-то у него была своя аптека, был клочок земли, но все как-то прожилось, улетучилось, и теперь он мастерит тряпичных кукол. Куклы у него получаются живые, с характером, он продает их, тем и кормится и о былом не жалеет. А сеньора Провиденсия жалеет о здоровье, ох, как оно ей нужно! Случись с ней, не дай Бог, несчастье, что станется с Исамар?

Исамар выросла красавицей – стройная, высокая, волосы у нее длинные пепельные, а глаза светлы, льдистые. Многие в поселке на нее заглядываются. И Провиденсия мечтает выдать ее замуж, а в мужья ей прочит Хулио Сесара. Они с Исамар вместе выросли, парень он красивый, работящий, и в Исамар души не чает. Исамар тогда бы не работала, а то работа у нее тяжелая: она помогает рыбачить старику Фелипе, и на заработанные ею деньги они и живут. Хорошо бы Исамар вышла замуж и уехала с Хулио Сесаром далеко-далеко. Провиденсия тогда бы успокоилась.

– Ты же от тоски места себе не найдешь, – сочувственно качает головой Сакариас, – да и я без красавицы затоскую.

Сакариас тоже души не чает в Исамар. Он ее растил, пестовал. Рассказывал сказки, когда она была маленькой, говорил о чудесах Вселенной, когда подросла. Он помог ее глазам прозреть и увидеть окружающую среду, чутко вслушиваясь в боли и радости. Исамар познала тяжесть каждодневного труда ради куска хлеба, но сердцем жила в благодарном мире добра и не чувствовала себя обездоленной. Теперь она сама рассказывала сказки смешной деревенской ребятне и помогала любому, кто нуждался в помощи.

– И потоскуем, – соглашается Провиденсия, – зато она жива-здорова останется. Меня прямо в дрожь бросает, как подумаю о Мальдонадо. Помнишь, как прибежала ко мне ночью Долорес с малюткой на руках и сказала, что Торреальбу убили? Оставила у меня эту малютку, а сама за старшенькой побежала. С тех пор мы их больше не видели. Что с ними сталось, даже спрашивать страшно! И от всей прошлой жизни остался у моей девочки один золотой медальончик. Храню я его как зеницу ока, может, поможет ей, а может, погубит. Страшно мне за нее, ох, страшно! Хотела бы я быть богатой. Мы бы тогда с Исамар жили счастливо.

– Разве счастье в деньгах, Провиденсия? – рассмеялся Сакариас. – Деньги дают независимость, уверенность в себе, это правда. Но они вызывают и зависть, и ненависть, порождают ссоры и раздоры. А счастье – это что-то совсем другое: улыбка, перламутровая ракушка, что подобрал на берегу и спрятал как величайшее сокровище, цветы, небо, море.

– Ты у нас блаженный, Сакариас, но ты прав. Мальдонадо-то у нас в поселке не любят. Люди толкуют, что деньги свои Фернандо нажил неправедно. Я верю, он своего нигде и никогда не упустит, любого за глотку возьмет. И Рейнальдо в него. Нам от них надо держаться подальше.

Но Исамар так не думала. Заслонившись рукой от солнца, стоя по колено в воде, смотрела она, как скачет на лошади смуглый красавец Алехандро Мальдонадо. Он казался ей прекрасным принцем из волшебной сказки. И ей хотелось оказаться в этой сказке. Про Алехандро было известно, что он архитектор и работает в Каракасе, но это мало что говорило Исамар. Для нее он было сказочным принцем. Она мечтала хоть одним глазком взглянуть на чудесный праздник, что готовился в доме дона Фернандо. Дон Фернандо, побывав в Европе, женился и теперь ждал из Европы свою жену с двумя взрослыми дочерьми.

Что бы ни делала Исамар, она видела перед собой Алехандро. А когда они случайно встречались, чувствовала такой нестерпимое счастье, что сердце готово было разорваться. Никогда с ней такого не было. Взять хотя бы Хулио Сесара. Они вместе выросли. Исамар всегда болела за него душой, но ни счастья, ни волнения при виде его она не испытывала. Она только смеялась, слушая, как Хулио повторяет одно и то же:

– Не дело заниматься тебе мужской работой – выходить на лодке в море, разгружать рыбу. Ты стала взрослой женщиной, Исамар, и тебе пора подумать о семье. Если станешь моей женой, я буду самым счастливым человеком в мире!

Да, ей было только смешно: не выходят же замуж за братьев. Вот Алехандро – другое дело, он только взглянет на нее, и она уже счастлива.

Сам Алехандро давным-давно забыл, что такое счастье. Десять лет назад его жена вместе с любовником разбилась в машине, а сына-крошку забрали к себе ее родители. Он не возражал, понимая, что маленькому ребенку нужны женские руки. Он был тогда угнетен, подавлен, и от груза своей беды не оправился и по сей день. Правда, с некоторых пор он все чаще думал о малыше Энрико, Кике, мучаясь тем, что сын растет и не знает отца… Но как поступить? Забрать к себе? Но куда? Он с утра до ночи на работе. По целым дням с прислугой мальчику будет совсем уже одиноко… Алехандро думал, раздумывал и ничего не мог придумать.

В Энсинаде готовился праздник, а мысли у него были совсем не праздничные. В доме суетились, разгружали привезенные припасы и напитки, убирали, мыли, скребли. В небольшую светлую комнату, где одиноко сидел Алехандро, заглянул младший брат Гильермо. Братья не были похожи: смуглый, тонколицый, с темными глазами Алехандро и голубоглазый, со светлой шапкой волос и постоянной улыбкой на лице Гильермо. Впрочем, ничего удивительного – у всех сыновей дона Фернандо матери были разные. Но отец любил всех, всеми гордился и заботился о сплоченности клана Мальдонадо. Младшему он предначертал карьеру адвоката и не мог никак дождаться, когда же тот, наконец, получит диплом. Дон Фернандо нуждался в юристе, которому мог доверять все свои дела, поскольку взаимоотношения с законом у дона Фернандо были сложные.

– Ну как я ему скажу, что меня оставили на второй год?! – с этими словами вошел Гильермо. Как скажу, что ненавижу юриспруденцию и не желаю быть адвокатом?!

– Главное, не спеши ничего говорить, – посоветовал с улыбкой Алехандро. – Закончи сперва один факультет, а потом поступишь на другой, по душе.

– И отец лишит меня помощи, машины и наследства. Ты что, не знаешь его?

Алехандро сочувственно покачал головой: отца он знал не хуже Гильермо. Многое его восхищало в доне Фернандо: жизненная сила, хватка, энергия, умение добиться своего, жизнелюбие, но многое и отталкивало; казались чуждыми и неприемлемыми его неразборчивость в средствах, жадность, грубость…

Гильермо пожаловался и убежал, ему не терпелось окунуться в море, повидать друзей детства.

Однако не суждено было Алехандро посидеть в одиночестве: после Гильермо в комнату вошла тетушка Аврора, худая, смуглая, тонколицая женщина с седыми волосами, большими черными глазам. Они приходилась сестрой умершей матери Алехандро и жила в доме с незапамятных времен. В годах, но все еще очень красивая, она страдала душевным расстройством и провалами в памяти. Усевшись рядом с Алехандро, она в который раз принялась расспрашивать его о том, что творится в доме.

– В доме готовятся к празднику, – терпеливо повторил ей Алехандро. – Приезжает новая жена отца и с нею две взрослые дочери.

Аврора внимательно слушала.

И у Торреальбы были две дочери, взволнованно подхватила Аврора, их можно спасти, они совсем еще маленькие.

– Что за глупости ты несешь? – недовольно оборвал ее вошедший дон Фернандо, невысокий плотный мужчина с кругло головой, круглыми живыми глазами и торчащими ушами. – Кто тебя сюда звал? А ну марш к себе в комнату! И чтоб духу твоего здесь не было!

– Она же больна, отец! – вступился за несчастную Алехандро. – Ей нужен врач, нужен уход!

Аврора быстро вышла из комнаты.

– Я все перепробовал, сынок, и устал пробовать, – с вздохом отвечал Фернандо. – С сумасшедшими нужна жесткость. Иначе сам с ума сойдешь!

Дон Фернандо потрепал Алехандро по плечу и вышел. Он был зол на Аврору – вечно ляпает что-то не к месту, а у него и так хлопот полон рот!

Дом, наконец, притих – все разошлись, разъехались по своим делам. Вдруг громко хлопнула дверь, и в дом не вошел, влетел Сабас, угрюмый здоровила, верный помощник Рейнальдо.

– Что еще? – устало спросил Алехандро.

– Рейнальдо в участке! – сообщил Сабас. – Мы просто отстрелялись бы от полицейских, но Рей предпочел не связываться. Они наставили на нас пушки, и Рея увели. Без пушки он бы, ясное дело, не пошел! Но им это отольется! С Мальдонадо так не обращаются!

Алехандро поморщился: Рея он недолюбливал – груб, жесток, своеволен, вечно ввязывается в дурацкие истории и вместе с тем правая рука отца во всех его предприятиях. А отец как назло уехал! Придется тащиться в полицию самому. Алехандро распорядился оседлать лошадь, вскочил в седло и поскакал.

Первое, что он увидел в участке, – это цветастую рубашку Рея, перечеркнутую черной решеткой. Широкие скулы, узкие глаза, волосы ежиком. Рей не отличался красотой, но пошел в отца безудержной жаждой жизни и желанием всегда и везде поставить на своем. Считаться с кем бы то ни было ему казалось излишним, он не сомневался, что фамилия Мальдонадо дает ему право поступать как вздумается. Сейчас он был зол как сто чертей, но немного смягчился, увидев Алехандро, которого, впрочем, тоже недолюбливал.

– Забирай меня отсюда! И поскорее! – скомандовал он, осклабившись. – Все их полицейские штучки…

Навстречу Алехандро вышел префект Пайва, высокий седовласый человек, и любезно увел его в кабинет поговорить. Поговорив с Пайвой, Алехандро, не глядя на Рея, направился к выходу.

Рей в ярости затряс решетку.

– Эй ты! Ты что, оставишь меня в участке?!

– Твои мерзости другого не заслуживают, – отозвался с брезгливостью Алехандро.

– Ну погоди! Хоть ты мне и брат, но я тебе отомщу, попомни моей слово, –  прошипел ему вслед Рей.

Алехандро ехал вдоль моря. От историй Рея его тошнило. На этот раз Рей изнасиловал молодую замужнюю рыбачку, и она подала на него жалобу. За мерзости нужно расплачиваться. И кроме того, рей втоптал в грязь семейную честь Мальдонадо.

До Алехандро донесся с моря слабый женский крик. Сделав руку козырьком, он взглянул туда и увидел, что в воде кто-то барахтается, пытаясь выбраться на более мелкое место. Ни секунды не размышляя, Алехандро соскочил с лошади и бросился в море. Вытащить девушку на берег оказалось делом одной минуты. Светлые волосы ее намокли, спутались, похоже, она наглоталась воды. Алехандро принялся делать ей искусственное дыхание, девушка открыла светлые глаза. Не отрываясь, со счастливым изумлением смотрели эти глаза на Алехандро. Оказалось, нужно утонуть, чтобы очутиться в волшебной сказке! Сердце Исамар преисполнилось блаженством: принц спас ее!

А Фелипе уже благодарил Алехандро: он, старик, не уследил, не услышал, а у Исамар, видимо, судорога свела ногу.

Откуда ни возьмись, примчался Хулио Сесар и яростно накинулся на Алехандро:

– Убирайся! Не нужна ей твоя помощь! Я у нее в помощниках!

Хулио Сесару явно хотелось затеять драку, Алехандро же на все его крики только пожимал плечами. Он посоветовал Фелипе отвести девушку к врачу, а девушке впредь быть осторожнее, вскочил на лошадь и умчался.

Дома его встретила буря. Бушевал дон Фернандо. Ему уже донесли, что он, Алехандро, не вызволил Рея из каталажки.

– Да ты узнай, на какую мерзость оказался способен твой сын! Он запятнал нашу семейную честь!

– Семейная честь в том, чтобы всегда стоять друг за друга и, что бы ни случилось, выручать из беды! В моем доме тебя не учили идти против твоего кровного брата! Тот погибнет, кто пойдет против своей родной семьи!

С утра пораньше дон Фернандо прихватил с собой угрюмца-Сабаса и отправился на берег к домишкам рыбаков. Увидев хорошенькую брюнетку, Сабас схватил ее за пышные волосы и стал учить, как издавна учат мужья непокорных жен, приговаривая:

– Будешь знать, как людей оговаривать! Будешь знать!

– Он напал на меня и взял силой, а соседка жалобу написала, – защищалась, плача, молодая женщина. – Дон Фернандо, прикажите ему отпустить меня, мне же больно! Больно!

Дон Фернандо с добродушной и благосклонной улыбкой смотрел на расправу.

– А сыну моему не больно? Он тебя осчастливил, тебе бы гордиться, что потела с одним из Мальдонадо, а ты его в каталажку, на топчан к клопам и блохам! Хорошо ли это, Эуфрасия?

Эуфрасия молча плакала, а Сабас все еще таскал ее за волосы.

– Ты поступил неосмотрительно, Эуфрасия, муж-то твой рыбачит ночами, с ним всякое может случиться, смоет волна, и попадет он к акулам на ужин. Конечно, бывает, что женам такое даже приятно…

– Не хочу, чтобы с Абелардо что-то случилось! – вскрикнула Эуфрасия.

– Тогда возьмись за ум! Ты поступила дурно, и знаешь, как все поправить, вот и поправь, да поскорее! – с тем же неиссякаемым добродушием распорядился дон Фернандо, и они с Сабасом ушли.

Когда хмурый Рей во второй половине дня появился в доме, дон Фернандо счел, что приготовлений к празднику закончены.