Эстефания все для себя решила, а Хулио Сесар по-прежнему был в тоске, смятении и нерешительности. Он никак не мог пережить то, что узнал, ненавидел Рейнальдо и не мог смириться с тем, что его смертельный враг оказался ему братом. То, что Рейнальдо мог претендовать на любовь и привязанность его матери, бесило его. Он устраивался на работу, а потом бросал ее, мечтая об одном – вернуться в Энсинаду и снова стать рыбаком. Он во что бы то ни стало хотел вернуть прошлое, сделать все так, как было, он не желал считаться с настоящим. Но когда он сказал Брихиде, что они возвращаются в Энсинаду, она ответила:

– Ты, возможно, и возвращаешься, а я не могу, у меня здесь внуки. Можешь ехать, куда угодно, я остаюсь здесь.

Хулио пришел к Эстефании, она жила уже в своей новой квартире и была занята поисками работы, просматривая объявления. Хулио стало стыдно, он ничем не мог помочь ей. Больше того, он пришел к ней, ища поддержки, помощи в своем душевном разброде, сумятице, неуверенности.

– Я неудачник, Эстефания, и жалею, что приехал в город. Ничего у меня здесь не вышло. И тебе я помочь не могу. Я не был ни хорошим отцом, ни хорошим мужем. Больше я не хочу мешать тебе, я уезжаю в Энсинаду.

– Ты все сказал, Хулио Сесар? Тогда позволь сказать мне! Мне хочется сказать о Хулио Сесаре, которого я впервые увидела в Энсинаде, – не боящегося никакой работы, честном, решительном человеке. Таким я полюбила тебя, ты вел себя мужественно и отважно, ты боролся против Фернандо Мальдонадо, который обижал твоих земляков. Тогда ты знал, что делаешь, но с тех пор все изменилось.

– Нет, Эстефания,  вот здесь ты ошибаешься, я по-прежнему веду борьбу с Мальдонадо.

– Не обманывай себя, Хулио Сесар. Теперь ты ведешь борьбу против Алехандро, и войну эту ты затеял от отчаяния, считая, что он увел у тебя единственную твою любовь. Но эта любовь – призрак. И ты давным-давно живешь в стране призраков, Хулио Сесар. Поэтому ты и чувствуешь себя в пустоте, поэтому ты чувствуешь себя одиноким. Вернись на землю, Хулио!

Хулио понурился. Все, что говорила Эстефания, было правдой, но что он мог поделать? Он не мог справиться с собой, не мог принять реальности и продолжал гоняться за иллюзиями. Да, он бежал от правды о Рее, бежал от правды об Исамар. И вот когда он узнал, что Аврора подарила Исамар дом, что она в Энсинаде и туда же поехал Алехандро, он немедленно ринулся в Энсииаду. Предлогом для него было то, что Исамар может грозить опасность. Он потребовал, чтобы поехала с ним и Брихида, которая собиралась в гости к Рейнальдо.

Как ждал свою мать Рейнальдо, как готовился к ее визиту! Он заставил Мерсе переодеться: они ждут в гости его мать, Мерсе должна ей понравиться.

Мерсе в ответ расхохоталась:

– Да мы с Брихидой сто лет знакомы. Забыл, что ли? Она прекрасно знает, что я работала в кабачке у Росы. И сама там частенько проводила время, попивая ром!

И за свои воспоминания Мерсе немедленно получила затрещину. А Брихиды все не было и не было. Рей нервничал, наконец, он набрал номер и позвонил к Альберто. Ему сказали, что  Брихида уехала в Энсинаду с Хулио Сесаром.

– Не любит она тебя, – сказала Мерсе, – у нее один сын, Хулио Сесар!

И получила вторую затрещину. Рей сорвался и помчался в Энсинаду. Мерсе задела его самое больное место. Он и сам все время повторял себе это, вспоминая, как обращался с несчастной Брихидой, и, вспоминая, твердил: «Будь я на ее месте, я бы никогда не простил». Но он был полон решимости завоевать любовь своей матери, готов был служить ей, мечтал снять дом, забрать ее к себе, баловать, и пусть она простит его, пусть полюбит, и он тогда, наконец, успокоится, он будет знать, что у него есть мать и она его любит.

Исамар вошла в рыбачью хижину. Когда-то она спасла их с Алехандро от дождя, когда-то в очаге полыхал огонь. Теперь он был холодным, этот очаг. И им с Алехандро никогда не иметь семейного очага. Но огонь горел, горел по-прежнему, только теперь он не согревал ни ее, ни его, он был болью, жгучей болью, – огонь их любви, бесприютной любви без крова, их несчастной растоптанной любви…

Исамар подняла глаза. На пороге стоял Алехандро и смотрел на нее – беспомощно, беззащитно. И так же беспомощно смотрела на него Исамар. Они стояли, смотрели друг на друга, и перед глазами у них прошла вся их жизнь, и конец был все тот же: им невозможно быть вместе, тут они очнулись. И поняли, что стоят по разные стороны пропасти. Исамар попыталась перекинуть мосток:

– Не уходи! – попросила она.

Алехандро подхватил его, но тут же выпустил из рук:

– Я люблю тебя, Исамар! Я все время думаю о тебе но не могу забыть, что твои близкие ненавидят меня, и не-могу не стыдиться своего имени. Прости меня, Исамар! Об одном прошу, прости!..

Габриэла и Габи очень удивились, когда, приехав, за стали в доме не Алехандро с Кике, а Аврору. Молодой хозяин ушел из дому ранним утром и до сих пор еще не вернулся. Аврора приняла гостей приветливо, Кике тут же вызвался показать Габи свои любимые места в Энсинаде, и детей отпустили погулять.

Аврора, внимательно присматриваясь к Габриэле, расспрашивала ее о работе. Все, что касалось ее сына, было ей небезразлично. Она чувствовала, что эта женщина появилась здесь неспроста и хотела понять, что она из себя представляет. Пока было ясно одно, что она в восхищении от Алехандро, высоко ценит его профессиональные способности, и, судя по всему, сама хороший специалист. «Что ж, поживем – увидим» – вздохнула про себя Аврора. Она очень хорошо относилась к Исамар, ей хотелось, чтобы Исамар и Алехандро были вместе, тем более, что она видела, как мучительно страдает Алехандро, бессильный перед своей любовью. Габриэла показалась ей слишком уж самостоятельной, может быть, даже самонадеянной, но, впрочем, ничего дурного об этой женщине Аврора сказать не могла, гостья была интеллигентна, умна, тактична и хорошо воспитана.

Извинившись, что вынуждена оставить ее из-за множества дел в Каракасе, Аврора пошла собираться.

– Алехандро вот-вот придет, – с улыбкой пообещала она, обернувшись на пороге.

И действительно, не прошло и четверти часа, как появился Алехандро, он был сумрачен, выглядел усталым, Габриэле он улыбнулся, но видно было, что мысли его далеко.

Аврора попрощалась и уехала, дети гуляли, в большом и просторном доме они остались совсем одни. День был жаркий, палило солнце, но в увитом зеленью и украшенном цветами доме веяло прохладой. Алехандро попросил принести бутылку легкого ледяного вина, и они пили его, не спеша, маленькими глотками. Алехандро рассеянно отметил, как играют солнечные блики на сочной зелени блузы Габриэлы, на ее смуглом обнаженном плече, на каштановых коротких волосах. Не допив бокала, он поднялся.

– Прости, Габриэла, но я безумно устал, я поднимусь наверх и отдохну чуть-чуть…

Габриэла с улыбкой кивнула. Она осталась одна, постояла, глядя на вьющуюся зелень, что оплела веранду, на блики солнца, взяла в одну руку свой бокал, в другую бокал Алехандро и тихонько поднялась наверх. Заглянув к нему в комнату, она увидела, что он лежит ничком на кровати. Заметив ее присутствие, он поднялся, и она протянула ему бокал.

– В тяжелые минуты не стоит искать одиночества, сказала она, – оно не лечит, поверь мне! Разреши мне быть твоим доктором, доверься мне.

Она подходила все ближе, ближе и вот уже приникла к нему, гладила его волосы, шею, а ее губы нежно и осто¬рожно касались его губ.

– Тебе нужна любовь, мне тоже, доверься мне, тебе хоть на миг нужно забыть обо всем, – шептала она.

И он не нашел в себе сил противиться ее ласке, у него не нашлось сил еще на один разрыв.

Потом лежал, задумчиво откинувшись на подушку, а Габриэла, склонившись над ним, со счастливым блеском в глазах, смеясь, говорила:

– Я знаю, о чем ты думаешь! Мало мне было проблем, так еще на тебе – еще одна на мою голову! Так?

Засмеялся и Алехандро.

– Примерно так, Габриэла, – не стал он лукавить.

– Не бойся, я не создам тебе проблем! Я все решила сама. Я ни к чему тебя не обязываю, но мне кажется, что сейчас мы нужны друг другу. Доверься мне, и все будет хорошо.

– Ты здоровская, как сказал бы мой сын.

Алехандро и впрямь было хорошо с этой женщиной: она вела себя как преданный, бескорыстный друг, и он принял ее дружбу.

Они спустились вниз, Габриэла уже волновалась, куда пропали дети.

Дети не заставили себя ждать, они прибежали, веселые, и с порога закричали:

– Мы хотим есть! Хотим есть! А потом мы хотим в поход!

Алехандро с Габриэлой, глядя на их счастливые мордашки, с улыбкой переглянулись.

– Что ж, придется пойти и приготовить вам бутерброды, – сказала, поднимаясь, Габриэла.

– Я помогу тебе, – предложил Алехандро.

В возне, детской суете, за веселой трапезой Алехандро стало немного легче, он уже не помнил о себе, о своей боли, смотрел на детей, участвовал в их заботах.

А дети попросили устроить им поход, разжечь костер, переночевать в лесу. Взрослые согласились.

Теперь все хлопотали, собирая припасы, разыскивая палатку, спальные мешки.

С рюкзаками за спиной двое взрослых и двое детей пустились вдоль берега реки, которая так красиво вилась и мерцала на солнце. Алехандро шел и невольно вспоминал свое детство. Мальчишкой он тоже любил жечь костры. Они сбегали с уроков на эту речку, ловили рыбу, пекли ее на костре. Учительница уже знала, где их искать, она приходила за ними на речку, они угощали ее рыбой, и она сидела с ними у костра и ни разу не пожаловалась на них родителям… Да, тогда он был счастлив, как счастливы теперь Кике и Габи, у них за плечами только рюкзаки и никакого груза прошлого… Впрочем, вместе с домом он избавится и от воспоминаний…

Приехав в Энсинаду, Хулио побежал разыскивать Исамар, а Брихида пошла навестить свой старый домик. В нем все стояло на своих местах, Эуфрасия поддерживала порядок. Услышав шаги Брихиды, она заглянула к ней, и они принялись обсуждать последние деревенские и городские новости, свадьбу Виолеты и Гильермо, да мало ли еще что.

Они так увлеклись разговором, что не заметили, как вошел Рейнальдо. Эуфрасия, едва увидев его, вскрикнула и убежала.

– Зачем ты приехал, сынок? – встревоженно спросила Брихида. – Тебе нельзя появляться здесь!

– Я приехал к тебе, мама. Я ждал тебя, а ты не пришла! Почему?

Глаза Рея глядели на нее со страданием и мольбой.

– Уезжай немедленно, сыночек, – твердила испуганная Брихида.

– Я знаю, здесь меня все ненавидят, все хотят разлучить нас, но я прошу тебя: хоть ты не гони меня!

– Как ты можешь так говорить, сынок? Я люблю тебя! А если прошу уехать, то только потому, что не хочу больше ваших ссор с Хулио Сесаром. Пройдет время, и он тоже все поймет и простит…

– Мне нужно твое прощение, мама! Я хочу, чтобы ты была со мной, хочу чувствовать твою любовь, хочу, чтобы мы всегда были вместе, как тогда, когда ты носила меня, – Рей обнимал колени Брихиды, прижимался к ним лицом.

– Я простила тебя, забыла о прошлом, я всегда была с тобой, сынок, ты кровь от крови моей, плоть от плоти, – утешала его, поглаживая по волосам, Брихида.

– Помоги мне, мама! Помоги родиться заново, дай мне новую жизнь! Не прогоняй меня, – молил Рей.