— А потом они поженились и жили счастливо много-много лет.

Старая Кэтрин аккуратно сложила руки на коленях и улыбнулась беззубым ртом. Пламя очага играло на ее коричневом морщинистом лице, похожем на печеное яблоко, превращая старуху в сказочную колдунью из только что рассказанной сказки. Дети сидели у огня притихшие, как мышата, восторженно поблескивая глазами.

Стены каминного зала, как гордо именовалась небольшая комната в главной (и единственной) башне замка Тейндел, смыкались над головой закопченными полукруглыми сводами. Огонь выхватывал из темноты то старую кладку стен, обнажившуюся под штукатуркой, то проржавевший древний меч, висевший над каминной полкой, то потрепанный временем и изъеденный молью гобелен. Под потолком завывал ветер, колыхая лохмотья паутины, которые сейчас, в неверном свете огня, казались печальными заблудившимися баньши, издающими громкие печальные стоны. Замок был старым и неухоженным, словно уже давно заброшенным людьми, уступившими место духам и привидениям.

Однако четыре человеческие фигуры, уютно устроившиеся возле огня, начисто развеивали это гнетущее впечатление запустения. У самого очага, время от времени подбрасывая в него поленья и пошевеливая их длинной кочергой, сидела древняя старуха в длинном коричневом платье из грубой шерсти и овечьей накидке. Несмотря на близость огня и теплую одежду, она зябко ежилась, подвигаясь поближе к живительному теплу.

Чуть в стороне, на старом потрепанном кресле, знавшем и лучшие времена, судя по стершейся позолоте на ручках, восседал худощавый широкоплечий мужчина лет тридцати. И хотя на нем были простые и довольно потертые куртка и штаны, с первого взгляда становилось понятно, что этот человек привык повелевать, а не исполнять приказы. Хозяина замка Тейндел, сэра Родерика Перси, можно было бы назвать красивым мужчиной. Впечатления не портили даже его поношенная одежда, отросшие волосы и неопрятная борода. В конце концов, в такой глуши, как Тейндел, вовсе не нужно выглядеть придворным франтом. Здесь, на границе, ценились не богатое платье и изысканные манеры, а смелость и умение держать меч в руках... Однако выражение неизбывной тоски в глазах сводило на нет всю привлекательность его правильных мужественных черт. Темные волнистые волосы, давно не стриженные, спадали прядями па широкий лоб, закрывая глаза и придавая ему мрачноватый вид. Когда-то красивое лицо барона избороздили глубокие морщины; темно-карие глаза отрешенно смотрели куда-то вдаль. Сгорбившись, он молча сидел в своем углу, не особенно интересуясь окружающей его обстановкой.

Возле няньки, взявшись за руки, сидели двое мальчишек-погодков. При одном взгляде, брошенном на эту парочку, становилось ясно, кто тут верховодит. Тот, что был постарше, Бранвен, очень походил на отца — такой же темноволосый и кареглазый, с таким же крупным прямым носом и сросшимися бровями. Крепкий, с умным и подвижным лицом, он давал полное представление о том, каков был его отец в лучшие дни своей молодости. Младший же, светловолосый Гилберт, был хрупким, болезненным ребенком с мечтательным выражением лица, на котором сейчас было написано немое восхищение.

Дети завороженно смотрели на няньку, которая только что закончила свое повествование, видимо, полностью пребывая во власти чудесной сказки. За стенами замка гудел разбойник-ветер, гоняя по пустоши снег, но маленькое общество, собравшееся здесь, возле теплого очага, чувствовало себя прекрасно.

— Много-много лет... — эхом отозвался маленький Гил и даже шмыгнул носом от избытка чувств, незаметно покосившись на брата.

Бран тут же сурово нахмурился — будущему воину, почти взрослому, нечего слушать какие-то бабские сказочки, пусть даже и такие волшебные.

— А сколько это — много-много лет? Три года? — вдруг послышался звонкий требовательный голосок откуда-то из темного угла.

Из-за бесформенной груды пледов и соломы, сваленной неподалеку от камина, неожиданно вынырнула замурзанная мордашка девочки с огромными, в пол-лица, глазищами. Всем присутствующим одновременно показалось, что огонь, пылавший в очаге, волшебным образом перекинулся на эту кучу тряпья и заиграл веселыми искрами над головой ребенка. Золотисто-рыжие, необычайно яркого оттенка волосы пушистой конной венчали то- лову девочки лет шести с открытым от восхищения ртом.

— Эрика! Я-то думала, что ты давно уже уснула, баловница! — Кэтрин всплеснула руками и покачала головой. — Для чего ж я тут сказки рассказываю битый час, у меня уж, поди, и горло болит!

— Кэт, ты же знаешь, что дети могут слушать твои истории про эльфов и фей дни напролет, — с усмешкой заметил сэр Родерик.

—  Ну, па! Сколько, три? — раздался требовательный голосок.

— Бог мой, как ты упряма. Почему три, Эрика? — устало и раздраженно спросил мужчина, не глядя на ребенка.

— Ну-у-у, вы же с мамой тоже жили счастливо целых три года, — уверенно сказала девочка, — а потом она умерла. Значит, жить счастливо много-много лет можно три года?

Она простодушно уставилась на отца, ожидая ответа.

— Эрика! — раздался нечеловеческий рев, от которого все вздрогнули. — Как ты смеешь, негодный ребенок!

Хозяин замка вскочил, непроизвольно сжав кулаки. Сэр Родерик, казалось, в мгновение ока лишился рассудка. Страшно побледнев, он подался в сторону испуганной дочери. Мальчики втянули головы в плечи, а Кэтрин так и замерла с открытым ртом. Вдруг он резко выдохнул воздух сквозь сжатые зубы и опустился обратно в свое кресло, жалобно скрипнувшее под его весом. В зале повисла неловкая тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием сэра Родерика. Бран незаметно показал кулак сестре.

Через некоторое время Кэтрин, вздохнув, поднялась и неуклюже погладила мужчину по плечу.

— Сэр Родерик, да что вы... Она ж несмышленое дитя, не хотела вас обидеть. Не убивайтесь вы так! Уж сколько лет прошло, пора образумиться.

— Для меня не имеет значения, сколько прошло лет! — зло ответил тот, сбрасывая руку старой няньки со своего плеча. — Не лезь не в свое дело, Кэт!

— Успокойтесь, ваша милость, — продолжала монотонно уговаривать его старуха. — Детей-то нечего пугать.

Сэр Родерик взглянул на испуганных мальчишек, и взгляд его немного потеплел.

— Детям давно пора спать, — отрывисто бросил он. — Засиделись мы сегодня.

Сообразив, что опасность миновала, все трое облегченно вздохнули и зашевелились. Эрика решилась высунуть любопытный нос из своего убежища, а Бран и Гил прижались к няньке. Судя по всему, спать никто и не собирался. За стенами замка по-прежнему выл ветер и было слышно, как он сердито бросает пригоршни снега в затянутые пергаментом окна. Некоторое время все молчали, и тишину нарушало лишь потрескивание поленьев в очаге.

Сэр Родерик погрузился в свои невеселые мысли. Лоб его прорезали глубокие поперечные морщины, делавшие этого молодого еще мужчину старше лет на десять. Казалось, он забыл, где находится — его темные глаза вновь приобрели мрачное отрешенное выражение, лицо застыло в страдальческой гримасе.

В углу опять послышалась возня и тяжкие вздохи.

— Кэт, расскажи еще... про лесную фею, — шмыгая носом, попросила Эрика.

Старая нянька фыркнула и отрицательно покачала головой.

— Спать пора, девочка. Отец приказал, ты слышала? Хватит на сегодня сказок.

— Нету никаких фей и эльфов, — авторитетно заявил старший Бранвен. — Это ерунда все. Мне просто было интересно, когда он победит дракона.

— Нет, есть! — немедленно возмутилась обладательница замечательной огненной шевелюры. — Ты такой взрослый, Бран, а не знаешь. И что бы твои рыцари делали без фей? Да я и сама их видела!

— Наверное, в бочке с водой во дворе, а? — лукаво подхватил тог. — Ты сама — рыжий эльф, фейри!

Все расхохотались. Даже сэр Родерик, оторвавшись от своих невеселых мыслей, скупо улыбнулся. Девочка вскочила, гневно сжав кулачки. Она в ярости топнула ногой, отчего стала до невозможности похожей на разгневанного представителя маленького народца.

— Ты опять дразнишься, Бран! Ну погоди, я вырасту и закачу тебе такую взбучку, что не обрадуешься! А ты чего молчишь, Гил? — накинулась она на брата. — Скажи ему что-нибудь!

— Ну вот, Эрика опять начинает наводить порядок, — проворчал хозяин замка, поднимаясь из своего кресла. — А так было хорошо, тихо... Я уж было хотел воздать за это хвалу святому Дунстану.

Мальчики, не сговариваясь, прыснули в ладошки.

— Я, наверное, отдам тебя на следующий год в обучение к монашкам, — подходя к девочке и беря ее на руки, произнес отец. Глаза Эрики, и без того большие, округлились и стали просто огромными. — А то ты с такой уверенностью изрекаешь глупости и задираешь нос, что мне страшно за окрестных ворон — увидев такой источник мудрости, они сдохнут от зависти! Нет, девочка, пора тебе научиться чуточку смирять гордыню, уважать старших и хоть иногда молчать. Кроме того, тебя давно пора учить писать и читать. Я и так слишком тебя разбаловал. — Несмотря на суровые слова, сэр Родерик с плохо скрываемой гордостью любовался дочерью.

— Это уж точно, — пробурчала Кэтрин, — разбаловали, милорд. Где ж такое видано — девочку не шить да прясть учить, а драться! Целый день с мальчишками носится, как чертенок, прости. Господи!

— Не ворчи, Кэт, — отмахнулся барон. — Ты сама знаешь, почему я учу ее драться. Но ты права. Пора заняться ее воспитанием. Поедешь учиться в монастырь, а?

Личико Эрики выражало упрямство. Светло-зеленые, как у дикого зверька, глаза негодующе сузились и в упор глядели на отца, а на скулах выступил румянец.

— Но, па! Я не хочу жить с монашками! Они скучные. Все время поют нудные песни, ходят в черном и заставляют молиться! Я лучше пойду к друидам они животных любят и с деревьями разговаривают. — Девочка отвернулась, смешно надув губки.

— Эрика! — громыхнул сэр Родерик. — Не богохульствуй! Иначе Господь покарает тебя!

Его густые брови сошлись над переносицей, и девочка мгновенно притихла, поняв, что отец уже не шутит. Просительно глядя на него, Эрика надула губки.

— Ну ладно тебе, па... — смешно растягивая слова, произнесла она. — Я не буду... Только не отсылай меня в монастырь. Пусть лучше отец Годвин меня учит.

— Ах ты, маленькая проказница! — Барон передал девочку на руки няньке и погрозил ей пальцем. — Ты сейчас же идешь спать! Смотри, Кэт, чтобы дети легли, и не рассказывай им больше на ночь всяких историй. Если бы отец Годвин был здесь и слышал заявление этого бесенка о том, что она собирается идти в обучение к друидам, он бы заставил всех нас двадцать раз прочесть «Верую» и окропил замок снизу доверху святой водой!

Дети поцеловали отца на ночь и, тихонько прыская в ладошки, стали подниматься по старой скрипучей лестнице, которую уже давно не мешало бы починить. Бран и Гил шли сами, малышку Кэтрин несла на руках.

— Спокойной ночи, па!

Эрика, свесившись через перила, зевала во весь рот. Сэр Родерик не смог удержаться от улыбки при виде ее сонного личика. «Сейчас она больше похожа на ангелочка, а не на чумазого чертенка», — промелькнуло у него в голове.

— Спи, Эрика, — ответил он. И тихим срывающимся голосом добавил: — Спи, и пусть твой сон ангелы охраняют лучше, чем сон твоей матери.