Два всадника в степи. Мальчика отдают в семью невесты. Есугэй отравлен татарами. Одиночество в степи. Погоня за Темуджином и взятие его в неволю. В укрытии. Побег. На тропе конокрадов. Чингис-хан.

В огромной степи властвует видимая тишина. Только срывающийся раз за разом ветер чешет низкий покров травы, которая волнуется, как большое озеро, названное окрестными жителями Тенгиз. Между стеблями травы бегут к своим норам небольшие удивительные зверьки величиной с маленьких собак. Тарбаган спешит к своему вырытому в земле укрытию. Встаёт у норы, поднимает две передние лапы и прислушивается. Издалека доносится мерный топот. Взлетающие вверх коршуны указывают дорогу нарушителя тишины. Заходящее солнце освещает двух всадников.

Старший мужчина ведёт с собой двух запасных коней. С его седла свисает кожаный мешок, отталкивающийся ритмично от бока коня. Другой всадник натягивает на глаза шапку, чтобы не ослепляло его солнце, сидящее низко над небосклоном, но и так легко узнать по его лицу, что находится он не в самом хорошем настроении. Его рост и движения на первый взгляд обнаруживают, что нет ещё ему девяти лет. Беспокойно оглядывается он вокруг, как бы опасаясь неожиданного нападения. Изредка поглядывает он на старшего мужчину, ища надежду и утешение в его лице. Лицо это, однако, сегодня необычайно сурово. Ничего утешительного невозможно в нём прочесть.

Мужчина внезапно натягивает уздечку, и конь с всадником останавливается неподвижно, как статуя. Мальчик следит за взглядом отца. На горизонте между склонами двух небольших взгорий, которые старики называют Чекчер и Чикурку, что-то движется. Может, это только игра меняющейся тени с осколком скалы, но мальчик знает, что осторожность никогда не помешает. Через несколько минут небольшое облако пыли показывает, что зрение старшего мужчины не обмануло. К ним приближается галопом какой-то другой всадник. На лицах старого и молодого появилось беспокойство. Но нет повода для бегства, так как на знакомой местности селится род Олкуноут из близкого по крови им племени Торгутов.

Старший мужчина погнал коня галопом. Мальчик не остался позади. Околицу обнял смерч пыли, когда три всадника встретились. Верховые лошади дрожат от сильного напряжения, нервно перебирают копытами. Их хозяева сидят неподвижно. Изучают друг друга взглядом, спокойно, без слов. Лица двух старших уже прояснились, только мальчик приглядывается, изучающе и подозрительно, то к чужому, то к тому, с которым приехал. Потом он успокаивается, так как видно, что встретились хорошие знакомые. Долгую тишину прерывает, наконец, незнакомый всадник:

– Куда это так, шурин Есугэй? – спрашивает он, а лицо мальчика заливается румянцем то ли радости, то ли неуверенности. Из этих слов следует, что они у цели. Тогда чего тут ждать?

– Приехали, – ответил всадник, названный Есугэем, принимая с должным уважением приветствие, – чтобы среди членов рода Олкуноут искать невесту для вот этого моего сына, у его дяди со стороны матери.

Мальчик вздрогнул от этих слов, не потому, что не знал, какую цель имела длинная дорога, но потому, что было трудно привыкнуть к новой роли. С большой охотой остался бы он дома со своими тремя младшими братьями Джучи-казаром, Качюн-элчи и Темюге, не говоря о сестричке, недавно родившейся Тэмюлюн, которую он охотно носил на плечах, когда они выходили на берег реки. Его, однако, не спрашивали ни о чём, а только он уже знал, что отец его очень суровый. Незнакомец смерил мальчика взглядом с ног до головы. Вгляделся изучающе в его испуганные глаза. Затем обратился к Есугэю с удовлетворением:

– В глазах твоего сына блестит огонь, а взгляд его полон света.

Мальчик усмехнулся незаметно. Он знал, что учтивые похвалы не нужно принимать буквально, несмотря на это, сделалось ему тепло. Он посмотрел дружелюбно на мужчину в убеждении, что это есть Дэй-сэчэн. Мать мальчика часто рассказывала ему об этом человеке вечерами у моргающего огня. Она охотно говорила о своей семье, избегала только темы, как попала она в юрту его отца. Мальчик от родных узнал, что его отец похитил неслыханную красавицу Хюелюн-удзин у воина Еке Чиледу. История эта переходила в семье из уст в уста, подобно другим сказаниям, слышанным стократ. Но у него не было сейчас времени думать об этом, так как Дай-сэчэн промолвил дальше:

– Шурин Есугэй. Сегодня ночью я видел чудный сон. Белый сокол сел мне на руку, сжимая в когтях месяц и солнце. Я сказал людям об этом знаке: «Солнце и месяц можно увидеть всегда, но в то же время, сокол принёс мне их в когтях, садясь на мою руку. Белый сокол уселся мне на руку». Что за красивый знак! Шурин Есугэй. Сон этот означал тебя, приведшего своего сына за руку. Это был добрый сон. А что же это значит? Означает, что вы, род Кият, приходите к нам как вестники счастья. Мы, род Онгират, славимся со старых времён красотой наших женщин. Поэтому никогда не выезжали мы на женитьбу в другие роды, но после избрания у вас нового владетельного князя мы посадили наших красивых девушек на повозку, запрягли чёрного верблюда и повезли их, чтобы посадить на троне хана. Мы действительно не стремились к покорению стран и народов, но воспитывали наших красивых девушек, садили их на повозку, запрягали серого верблюда и привозили их для того, чтобы на высоком троне восседать рядом с вами. С давних пор делается так у нас в роду Онгират. Наши женщины принадлежат общности супружеской с вами, наши девушки воспитываются для вас, а внуки наши так красивы, как прекрасны наши дочери. У наших парней, когда они женятся, забота об имуществе, у девушек – о красоте. Пойдём, шурин Есу-гэй, ко мне. Дочка моя ещё маленькая, но посмотри на неё.

Прежде чем Дэй-сэчэн закончил свои выводы, в темноте показались освещённые белые войлочные юрты. Прибывших приветствовал лай собак. Из низкой двери одной юрты выглянула голова пожилой женщины. От её крика собаки попрятались. Прибывшие слезли с конец и из-за ремней вынули кожаные путы, которыми связали лошадям ноги. Мальчику тяжело далась эта процедура, так как его конь постоянно пятился назад, впрочем, с помощью отца всё пошло гладко. Они вошли в юрту. Пожилая женщина приветствовала прибывших глубоким поклоном. Хозяин дома провёл отца мальчика к огню и посадил его напротив входа. Мальчик уселся, съёжившись, слева от двери. Это было место для него. Женщина подбросила в огонь сухой коровий навоз, а затем вымыла котёл и наполнила его водой. Прежде чем чай был готов, два мужчины провели время в отвлечённой беседе.

Есугэй разглядывал с интересом юрту. Он знал, что шурин обладал большим имуществом. Ведь его кони, овцы и верблюды были известны в дальних краях. Кроме того, он старался использовать время, чтобы подумать, в какое место отправил своего сына. Юрта была простая и чистая, но можно было заметить, что её хозяин ставит на шёлк также красивые фарфоровые чашки. Усиливающееся временами пламя костра освещало пёстрые постели и белые войлочные ковры. Мальчик в это время следил взглядом за улетающими искрами, которые зигзагами исчезали из юрты через верхнее отверстие, чтобы смешаться с заглядывающими внутрь звёздами. Мальчик думал, как хорошо было бы сейчас лежать навзничь в траве и всматриваться в красивые звёзды, слушать монотонные рассказы старых пастухов о их славных предках. В такие минуты чувствовал он в себе большую, неиссякаемую силу, мечтал о своём будущем. Здесь он должен будет служить, чтобы получить жену. Мысль об этом довела его до какого-то непонятного удивительного чувства. Мальчику подали кусок сыра. Он начал спокойно жевать его.

Играющий блеск огня падал в какие-то моменты на личико заинтересованной гостями девочки. Её мордашка была полна жизнерадостности, глаза блестели как угольки. Звали её Бортэ, и была она на год младше мальчика.

Все доели ужин, и после короткой беседы легли спать. Старшему гостю достался ковёр в левой части юрты. Он прикрылся своим плащом и уснул. Только притаившегося в углу мальчика не брал сон.

Наутро Есугэй в красивом, длинном и цветистом обращении попросил от имени сына руку маленькой Бортэ. Дэй-сэчэн прервал его:

– Если принуждаешь себя долго просить, прежде чем я её отдам, то я слишком высоко её ценю. Судьбы девушки такова, что не должна она состариться в юрте, в которой родилась. А стало быть, отдаю тебе мою дочку. Если хочешь, то оставь здесь своего сына на службе. Принимаю его зятем.

Два отца пришли к соглашению и обсудили подробности.

– Хорошо, оставляю тебе сына, пусть будет твоим зятем. Но мальчик боится собак. Прошу тебя, шурин, не допусти того, чтобы собаки испугали моего сына.

Вымолвив это, Есугэй подарил шурину одного из запасных коней, оставил сына в распоряжении Дэй-сэчэна и вскочил на своего коня. На глаза мальчика навернулись слёзы, но он их проглотил. Досадно было ему, что отец заметил его слабость. В эту минуту мысль о том поглощала его больше, чем то, что он уже, может быть, никогда более не увидит отца. Из раздумия его вывели слова пожилой женщины. Она сказала ему, чтобы он как слуга пошёл посмотреть овец. Мальчик глубоко вздохнул, распутал своего коня, оседлал его и поехал. Он испытал приятное чувство, что теперь он хозяин собственного коня, а может, даже целой окрестности, всей, от места, где солнце всходит, до места, где оно заходит.

Через несколько минут постарался он также забыть о всём другом, несмотря на то, что имел много причин для беспокойства. Так как его отцу грозила серьёзная опасность.

Есугэй ехал на коне в сторону дома, ничего не подозревая. Что-то сжимало его сердце, душило его каким-то неизвестным предчувствием. Он опасался за сына. О себе почти не думал. Когда бы побольше он был внимательным, он заметил бы, что дорога его проходит теперь через местность, находившуюся в собственности их извечных врагов – татар. Побороли его чувства, тем более он обрадовался, когда перед собой увидел группу людей, пирующих у пылающего костра. Есугэй смело поехал в ту саму сторону. Сидящие у огня мужчины сердечно приняли гостя, угостили его едой и напитками. Есугэй хотел узнать, с кем встретился, но не получалось спросить об этом по-простому. А кроме того, если он заблудился среди татар, то не могут они причинить ему вред, потому что хранило его право гостя.

Татары были его старыми заклятыми врагами. Взывал их взаимно долг кровной мести. Кто начал, трудно узнать. С незапамятных времён велась борьба с переменным успехом. Есугэй особенно «услужил» татарам. Вскоре после похищения для себя жены он должен был сразиться в битве с её мужем Каганом монголов Кутулом и наследником престола Каданом. Военный поход закончился для него победой, и даже он сам взял двух пленников. Одного из них звали Темуджин-игэ. Когда Есугэй вернулся домой, жена его была в положении. Поэтому, согласно обычаю, предназначил он для своего должного появиться на свет первородного сына имя пленника Темуджина. Знал, что татары этого ему никогда не простят. Теперь успокаивал себя тем, что маленького Темуджина нет с ним.

Несколько веселившихся людей узнали Есугэя, а когда на следующий день ехал он на коне дальше, то почувствовал, что с ним происходит что-то недоброе. Едва вернулся домой, как начали его мучит чудовищные боли. Понял он тогда, что произошло. Вызвал к себе своего родственника Монглика и сказал ему:

– Монглик, брат мой. На обратной дороге отравили меня татары. Очень плохо мне. Возьми под опеку моих малых детей, мою вдову и мою невестку. Езжай и привези домой Темуджина.

При этих словах Есугэй умер.

Монглик отправился в дорогу и привёз назад маленького Темуджина, так как в этом случае старший в семье мальчик должен оставаться около матери. Пришло тяжёлое время. Родственники, слуги и другие люди ушли, оставив небольшую осиротевшую семью, так как уже не связывали их с ней авторитет и власть Есу-гэя, главы рода. Растащили их имущество, увели скот. Хюелюн осталась одна с малыми детьми. Семья, однако, не впала в отчаяние. Они собирали коренья и ягоды. Загнутым металлическим прутом ловили рыбу, охотились на тарбаганов и прозябали таким способом.

Когда родственники увидели, что бедный род, оставленный на произвол судьбы, не погиб, решили его уничтожить. Род оборонялся отчаянно. Его члены окопались в середине густого леса. Атакующие потребовали в виде выкупа голову Темуджина. Мальчик вынужден был убегать. Окружённый, он три дня укрывался в чаще леса, в голоде и холоде, но, наконец, больше не выдержал. Попробовал выбраться из окружения. Однако когда он ехал на коне следом телеги, развязалось под ним седло. Он подумал, что это злой знак, и свернул с дороги. Через три дня он снова попробовал выбраться из засады и доехал до опушки леса. Здесь дорогой его насторожила большая скала величиной с юрту. Мальчик посчитал это снова за предостережение и снова возвратился. На девятый день не мог он более выдержать, и с помощью ножа для изготовления стрел прорвался через непроходимую чащу. В поле был он, однако, немедленно схвачен в неволю.

Родственники увели пойманного Темуджина, заложили ему на шею и обе руки колодки так, что он не мог пошевелиться. Стерегущие его люди пошли на пир, тогда он неожиданно ударил колодкой стерегущего его стражника и убежал. Деревянные колодки мешали ему в беге, но он добежал до протекающей поблизости реки Онон и погрузился в неё так глубоко, что только лицо торчало над поверхностью воды. Когда стражник очнулся, начал дико кричать. Родственники, которые уже возвращались с пира домой, бросились на поиски Темуджина. Каждый должен был обыскать свой участок околицы. Соркан-шира нашёл дрожащего мальчика в воде, но жаль ему стало решительного Темуджина, и он не выдал секрета.

После выхода из воды промокший и несущий оковы мальчик не мог думать о побеге без помощи коня. Отправился он в юрту Соркана-ширы. Тот очень тревожился из-за неудобного гостя, ибо рисковал собственной жизнью, но сыновья его сказали:

– Птицу, на которую нападает сокол, убережёт чаща, если в ней укрыться. Как можешь ты выгнать того, кто укрылся у нас?

Соркан-шира сжалился над мальчиком и спрятал его. На следующий день на рассвете родственники пришли к заключению, что обременённый колодками Темуджин не мог далеко уйти пешком и, наверное, с помощью кого-то скрывается среди них.

Они обыскали у себя взаимно юрты и телеги, не пропустив ничего. В юрте Соркана-ширы они также перевернули котёл, сбросили постели с кроватей и заглянули в каждый ящик. Затем дошла очередь до телеги с шерстью, находящейся рядом с юртой. Когда они начали там копаться, Соркан-шира обратился к ним:

– Кто в такую жару смог бы вытерпеть под шерстью?

Тогда люди пошли дальше, а спрятанный в телеге Темуджин снова избежал смерти. Его преследователи удалились, а Соркан-шира мог уже теперь отправить Темуджина в дорогу. Он дал ему кумыс, лук и стрелы, а также кобылу. Только огниво ему не дал, чтобы тот по дороге не обнаружил себя разожжённым огнём. Мальчик, проезжая берегом реки Онон, вскоре отыскал своих. Теперь они убегали уже вместе.

Маленькая семья ехала вдоль реки. Останавливались только для того, чтобы вволю попасти девять своих коней в долине на богатой траве.

Потом случилось так, что днём Темуджин вместе с семьёй без всякого риска сидел в юрте. От палящего солнца укрылись они под продуваемой тенистой крышей. Вдруг услышали они топот коней. Когда подняли войлок, закрывающий проём двери, к своему ужасу увидели, что украдено их последнее имущество – кони. Маленькая семья осталась у юрты в беспомощном положении. Был уже поздний вечер, когда Белгютей, младший брат Темуджина, возвратился с охоты на тарбаганов. К счастью, Белгютей брал с собой одного коня, и было хоть на чём-то пуститься в погоню за конокрадами. После короткого спора братьев и сестёр Темуджин выехал за грабителями на одном оставшемся богатстве.

В дороге нашёл он себе первого товарища, Борчу. С его помощью нашёл сначала восемь коней, а затем восстановил остаток имущества семьи, и даже собрал около себя слуг и всяких родственников. Темуджин воевал несколько лет. Иногда ему везло, иногда нет. Постепенно захватил он под свою власть соседние племена, пока Курултай, объединение монгольской феодальной знати, не выбрал в 1206 году Темуджина Великим Каганом монголов под именем Чингис-хана.

Так «Тайная История Монголов» представляет молодость Чингис-хана, который отправился в мир как маленький мальчик, боявшийся даже собак, отправился ни с чем, прошёл через нужду, чтобы потом войной, кровью и железом, интригой и гнётом стать «Владыкой Мира».

Когда в университете мы с профессором Лайошем Лигети, известным знатоком «Тайной Истории Монголов», читали это прекрасное произведение, вновь припомнился мне вопрос, который волновал меня с давних пор.