(современные сказки)

 

Сказка про космонавта Егора и волшебное озеро

Жил да был один космонавт, жил-жил, был-был, вдруг — БАЦ! — 100 лет ему исполнилось. Вернее, не «бац», конечно же, а всё постепенно шло. Поначалу ему совсем мало лет было, и все его звали — Егорушка, потом ему годов чуть-чуть добавилось, и он из Егорушки превратился в Егорку; вскоре ему ещё лет прибавилось, и он из Егорки стал Егором; а по прошествии ещё некоторого количества лет Егора все начали уважительно величать Егором Тимофеевичем… Вот так-то. Кажется, что времени у человека — целый вагон, а на самом-то деле — маленькая тележка. Сто лет это ведь всего лишь тридцать шесть тысяч дней.

За свою столетнюю жизнь космонавт Егор Тимофеевич облетел не одну сотню планет. И на этих сотнях планет его поджидали тысячи опасностей. Тут тебе и наводнения, тут тебе и извержения, тут тебе и планетотрясения… Короче говоря, катастрофы разные, а по-научному говоря — катаклизмы всякие. И только на одной-единственной планете Егору Тимофеевичу не довелось побывать — где тишь да гладь, да божья благодать. Казалось бы, ну вот она — именно такая планетка: солнышко красненькое, облачко беленькое… Такая — да не такая!.. Красное солнышко оказывается ядовитым, а беленькое облачко — плотоядным, и так и норовит сожрать Егора Тимофеевича вместе с его космическим кораблем… Или вот другая планетка — кругленькая, блестящая, ну прямо новогодний шарик в космосе висит, но не успеешь сесть на этот «шарик», как из почвы вылезают червяки, да не такие, как на Земле, а длиной, шириной и высотой с железнодорожный состав, и злобные, как бешеные псы… А то ещё попадались Егору Тимофеевичу планеты-ловушки, где, радостно улыбаясь, его встречали собственные мама с папой, а на самом деле это были замаскированные под родителей монстры.

В общем, так и не нашёл Егор Тимофеевич за всё время своих космических странствий совершенной планеты, везде какой-нибудь изъян да имелся — не на земле, так под землей, не на воде, так под водой, не в небе, так в облаках…

«Наверное, во Вселенной вообще нет планет с идеальными условиями для проживания, — сделал печальный вывод Егор Тимофеевич. — Потому что идеал — он как горизонт, к которому идёшь-идёшь — и никогда не дойдёшь».

И, сделав такой грустный вывод, Егор Тимофеевич тоже пошёл, но не к горизонту, а на пенсию. Да уж и пора ему было — сто лет, как никак. Сколько ж можно по космосу-то мотаться?

И вот пришёл Егор Тимофеевич на пенсию. Лёг. И уснул. И снится ему сон. Что: нашёл он всё ж таки в космосе совершенную планету, на которой всё идеально устроено. Воздух там — дышать не надышаться; природа — смотреть, не насмотреться; погода — гулять не нагуляться… И никаких тебе свирепых и прожорливых хищников — а только пушистые и ласковые зверюшки, на земных котят похожие, резвятся на зелёных лужайках и цветочных полянках, а над этими красивыми полянками и лужайками порхают и поют такие же красивые птички-невелички.

Посадил Егор Тимофеевич свой космический корабль у лесного озера. Вода в озере чистая-пречистая, как слеза, каждый камешек на дне виден, и везде стайки красивых и безобидных рыбок резвятся. Скинул с себя Егор Тимофеевич тяжелый скафандр и — БУЛ-ТЫХ! — в воду. Э-эх!.. Хо-р-р-рошо!.. Затем вынырнул и поплыл-поплыл — и брассом, и кролем, и баттерфляем… Наплавался вволю, на воде полежал, на небо поглядел, на котором сразу два солнышка светили, одно ласковее другого… Вышел на бережок. Бодрый-пребодрый. Будто восемьдесят лет с себя скинул, не меньше. А потом глянул в спокойную гладь озера, как в зеркало; а из воды на него смотрит не столетний Егор Тимофеевич, а — двадцатилетний Егор.

Егор Тимофеевич глазам своим не поверил! Руку поднял — и отражение руку подняло, ногу поднял — и отражение ногу подняло. Тут-то Егор Тимофеевич и понял, что озеро-то чудодейственное; волшебное — проще говоря.

— Ну, ни фига ж себе, заявочки, — удивился во сне двадцатилетний Егор и… проснулся.

И снова он был не Егором двадцатилетним, а столетним Егором Тимофеевич.

И с того дня поселилась у него в душе мечта-идея — найти эту идеальную планету и выкупаться в этом волшебном озере. Почему-то столетний Егор Тимофеевич был на сто процентов уверен, что не простой ему сон приснился, а — пророческий. И что действительно есть во Вселенной такая планета. Он даже чётко помнил, как он во сне летел к ней на своём космическом корабле — вначале всё прямо и прямо, потом направо, затем налево…

А у столетнего Егора Тимофеевича был сын-начальник — генеральный директор Управления Космическими Полётами. Сокращенно — УКП.

Вот столетний Егор Тимофеевич ему и говорит:

— Сынок, дай мне корабль, в последний раз в космос слетать.

А сын — директор УКП ему отвечает:

— Если я тебе, батя, дам корабль, то мне тогда дадут по «шапке» за то, что я столетнего космонавта в космос запустил.

— Так я ж там омоложусь и обратно двадцатилетним космонавтом вернусь, — говорит Егор Тимофеевич и рассказывает сыну свой пророческий сон.

Сын задумчиво почесал свою лысину, затем почесал свою седую бороду — потому как он тоже был, прямо скажем, не мальчик — восьмой уж десяток ему пошёл.

— Постой-ка, батя. Если ты найдёшь эту идеальную планету с волшебным озером, то и я тоже смогу омолодиться?

— Разумеется, сынок, — отвечает Егор Тимофеевич.

— Хорошо, батя, — сразу согласился сын. — Бери корабль и лети.

Взял Егор Тимофеевич корабль и полетел. Точно, как во сне — прямо, потом направо, затем налево… Прилетел. А на этом месте ничего нет. Пусто. Дырка от бублика. Обследовал Егор Тимофеевич близлежащие окрестности. Та же фигня. Нет ничего. Обследовал дальнележащие окрестности. И там тоже дырка от бублика. «Вот старый дурак!» — думает про себя Егор Тимофеевич. И летит ещё дальше… дальше… дальше… И залетел в та-а-а-кие космические дали, в та-а-а-кие космические дебри, куда ни разу не ступала нога земного космонавта… Но и тут он не обнаружил идеальной планеты, на которой во сне в волшебном озере купался… Попадались ему на пути только планеты всё с тем же банальным и стандартным набором — червяки с железнодорожный состав, монстры, замаскированные под маму с папой, да облака плотоядные… И нигде — НИ-ГДЕ! — не было идеальной планеты с волшебным озером.

Совсем Егор Тимофеевич измаялся. Лёг отдохнуть. И, как нарочно, вновь снится ему совершенная планета с идеальными условиями для проживания.

Посадил Егор Тимофеевич свой космический корабль рядом с волшебным озером, разделся и, не долго думая — БУЛ-ТЫХ! — в воду. Э-эх!… Хор-р-ршо!.. Поплыл-поплыл и брассом, и кролем, и баттерфляем… Выскочил на бережок. И первым делом в озеро погляделся. А на Егора Тимофеевича из озера смотрит улыбающийся до ушей двадцатилетний Егор.

Егор Тимофеевич, вернее, теперь уже просто Егор, потянулся сладко-сладко всем своим молодым телом и говорит вслух:

— Кла-а-с-с-но… Жаль только поговорить не с кем.

Только он это сказал — глядь! — а к бережку плывёт девушка, прекрасней которой во всей Вселенной не сыскать.

Подплыла, вышла на берег и на чистейшем русском языке здоровается.

— Здравствуйте…

— Здрасте, — обалдел Егор от такой невиданной красы. — А как вас зовут?

— Никак меня не зовут. Я же ваш сон.

— А-а-а, — тут же вспомнил Егор. Он уж и думать забыл, что это всё ему только снится.

— А можно я вас тогда буду звать Сонюшкой?

— Зовите, коли нравится.

Привела Сонюшка Егора в свой чистенький домик, напекла румяных лепёшек, молочка парного в глиняную кружку налила, золотистого меда на стол выставила…

— Ешь, пей, — говорит, — Егорушка.

Ну, Егора два раза просить не надо. Поел он вкусных лепёшек, окуная их в густой мёдик да парным молочком запивая…

— Эх, — мечтательно вздыхает, — сейчас бы ещё в баньке попариться.

— А банька уж готова, — напевно отвечает Сонюшка и протягивает Егору мыло душистое, полотенце пушистое, да веничек берёзовый. — Парься, Егорушка, сколько душе угодно.

Напарился вволю Егор в баньке, а уж после баньки поел по-настоящему. Умял борщик со сметанкой, пироги к капусткой, картошечку молодую с укропчиком и маслицем, огурчики солёные, лучок зелёный… И — разомле-е-е-л от парной-то баньки да от обильного-то угощеньица. В сон его потянуло.

— Хорошо-то как у тебя, Сонюшка, — говорит разомлевший Егор. — Прямо просыпаться не хочется.

— Так ты и не просыпайся, — отвечает ему на это Сонюшка.

— Как это?

— Да так, спи себе и спи. А я тебе сейчас кроватку постелю… — и с этим словами стелит Егору кровать — кладет на пуховую перинку пуховую же подушку, а чистенькую белую простынку пуховым одеяльцем покрывает. — Спокойно ночи, Егорушка.

Короче говоря, не стал Егор Тимофеевич просыпаться, а так и остался в своём сне вместе с Сонюшкой жить поживать и добро наживать. А вскорости Сонюшка подарила Егору ма-а-а-аленький такой подарочек — сынка Егорушку.

…А в это же самое время, наяву, по бескрайним просторам Вселенной, летел ржавый космический корабль, в котором вечным сном спал столетний космонавт Егор Тимофеевич.

 

Сказка про космический гроб и трехголовую невесту

Жил-был космонавт, по фамилии Космодромов. Почему у него была такая фамилия?.. Кто ж его знает. Ведь все фамилии достались нам от наших далёких предков. Грибоедовы, к примеру, грибы ели, Рыбаковы — рыбу ловили, Автобусовы — автобусы водили… А предки космонавта Космодромова, скоре всего, на космодроме кем-то работали. Но дело не в этом, а в том, что космонавт Космодромов никак не мог жениться. Хотя ему очень хотелось. Ему нравились и блондинки, и брюнетки, и шатенки. Причем нравились — одновременно. Но не мог же он сразу на всех жениться. Вернее, мог бы, конечно, если б жил на Востоке. Там можно. А на Севере — нельзя. А Космодромов жил на Севере. Жил-жил, да и умер. Что, кстати говоря, не такая уж большая редкость. На Земле каждый день умирает три миллиона человек. То есть в понедельник ты есть, а во вторник тебя уже нет; или во вторник ты есть, а в среду тебя нет… ну и так далее, до конца недели. Вот и Космодромов в среду ещё был, а в четверг его уже не было. А в пятницу его похоронили. Но так как он был космонавт, то его не в могилу опустили, а в космос запустили. В космическом гробу. Батюшка перед стартом прочитал над Космодромовым заупокойную молитву. И — 5… 4… 3… 2… 1… Пуск!.. И космонавт Космодромов в космическом гробу отправился в свой последний полёт. Родственники и друзья помахали ему вслед ручками и платочками и разошлись по домам… Короче, похоронили Космодромова.

И вот летит Космодромов в космическом гробу по космосу и вдруг ка-а-а-к… — АПЧ-ХИ! — чихнёт, и ещё раз ка-а-а-к — АПЧ-ХИ! — чихнёт. Оказывается, он вовсе не умер, а просто лёг полежать. А его мёртвым посчитали. Что тоже, кстати сказать, не редкость. Это называется — врачебная ошибка. Врачи ведь тоже ошибаются. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. А все чего-нибудь да делают — поэтому постоянно и ошибаются. Математики ошибаются, когда считают; лётчики ошибаются, когда летают… ну и так далее. А врачи ошиблись, решив, что Космодромов умер, а он был живее всех живых.

Хорошо ещё, что у него в космическом гробу мобильный телефон оказался. Космодромов тут же начал названивать на Землю, чтобы сообщить родственникам и друзьям радостную весть, что он живой. Но так и не дозвонился, потому что космический гроб уже далеко от Земли успел улететь. И Космодромов понял, что придется ему теперь бесконечно бороздить просторы Вселенной. Вселенная-то бескрайняя. Только он успел это понять, как вдруг — тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля… — мобильник его звонит.

— Алло, — говорит Космодромов.

— А-у-э-о, — слышится в ответ.

— Алло, — снова говорит Космодромов.

— А-у-э-о, — снова слышится в ответ.

Космодромов был не только космонавт, но вдобавок ещё и полиглот, проще говоря — он все языки земные знал. А что такое «а-у-э-о» и какой это язык — никак понять не может. Хорошо ещё, что в его мобильнике имелась функция «переводчик». Включил Космодромов эту функцию, и пошла знакомая речь.

— Это бассейн? — спрашивает приятный женский голос.

— Нет, — отвечает Космродромов, — это Космос… — И дальше коротко и ясно, по-космонавтски, изложил суть своей проблемы — так мол и так, нахожусь в таком-то космическом квадрате, в космическом гробу, но не мёртвый, а живой.

— А-а-ба-а-лдеть, — ответил на это приятный женский голос. — Ждите спасателей.

И точно, через пару минут появился корабль-робот, взял космический гроб на буксир и доставил Космодромова… нет, не на Землю, а совсем на другую планету. Хотя на первый взгляд — Земля и Земля: травка зеленеет, солнышко пригревает, по синему небу белые облачка плывут… Но это только на первый взгляд, а когда Космордромов взглянул вторым взглядом, то глазам своим не поверил, потому что на этой планете у всех было… по три головы. По травке пробежала кошка с тремя головами, по небу пролетела птичка с тремя головами… А к Космодромову подошла девушка с тремя головами. Причем одна голова у неё была брюнеткой, вторая — шатенкой, а третья — блондинкой. Космодромов как только её увидел, так сразу в неё и влюбился; а как только в неё влюбился, так сразу и жениться на ней захотел.

А трехголовая девушка ему говорит:

— А-у-э-о.

Оказалось, что это её имя и что это она Космодромову в космос звонила. И Космодромов, не долго думая (он не любил долго думать), предложил А-у-э-о свою руку и сердце. Девушка охотно приняла и то, и другое, а вдобавок забрала ещё и вторую руку, и обе ноги, и голову, и туловище, и всё, что внутри туловища, ну там — печёнку, селёзенку… Дело в том, что на этой планете был такой обычай: если ты женишься, то жена тебя всего себе забирает, вместе с потрохами. Вернее, даже не себе забирает, а — в себя. После свадьбы ты распадаешься на атомы и становишься одним целым со своей избранницей: смотришь на мир её глазами, ходишь по земле её ногами, думаешь её тремя головами… Вот и Космодромов без остатка растворился в А-у-э-о, став её неотъемлемой частью. Хорошо это или плохо? Сложно сказать. Но, наверное, всё же лучше, чем бесконечно лететь в космическом гробу по бескрайним просторам Вселенной.

 

Сказка про перпендикулярную Землю и космонавта Гагарина

Жил-был космонавт по фамилии Гагарин. Но не тот, который самый первый в Космос полетел, а другой, который вообще в космос не летал. Вы спросите: как это так — космонавт, а в космос не летал? Да очень просто. У футболистов, к примеру, есть запасные игроки, а у космонавтов — есть дублеры. Дублёр — это запасной космонавт, который летит в космос, если с основным космонавтом что-то в последнюю минуту перед стартом случается. Ну там, жена ему на мобильник позвонит и скажет, что случайно разбила его любимую чашку. У космонавта, конечно же, сразу настроение испортится. А как с испорченным настроением в космос лететь? Да никак. Вот он и не летит, а вместо него летит дублер. Таким дублером и был наш Гагарин.

Год проходит… два проходит… три… четыре… пять… А Гагарин всё дублер и дублер. Другие только и делают, что в космос летают. А Гагарин — нет. На космодроме ручкой помашет очередному космонавту и — домой, не солоно хлебавши. И дома ему не сладко. Потому что жена у него — не сахар. А пила́. Всё пилит и пилит Гагарина, пилит и пилит: когда ж ты, наконец, в космос-то улетишь?.. В придачу ещё дети у Гагарина — все, как один, двоечники.

Короче, не повезло Гагарину ни с космосом, ни с женой, ни с детьми.

И вот как-то раз сидит Гагарин вечерком у окошка, пригорюнившись, смотрит на звёздное небо. «Неужели, — думает, — я так никогда в космос и не полечу?»

И тут вдруг телефонный звонок — дзинь-дринь.

— Слушаю, — говорит Гагарин.

— Это космонавт Гагарин? — интересуется невидимый собеседник.

— Дублер Гагарин, — с тяжким вздохом поправляет его Гагарин.

— А хотите стать настоящим космонавтом? — спрашивает его невидимый собеседник. — Хотите в космос слетать?

— Конечно, хочу, — с ещё более тяжким вздохом отвечает Гагарин. — Да кто ж меня туда запустит?

— Я запущу, — отвечает невидимый собеседник.

— А вы кто? — интересуется у него Гагарин.

— Это не имеет значения, — отвечает собеседник.

— Но как же…

— А вот так же. И вообще, что-то я вас не пойму, вы в космос хотите лететь или хотите знать, кто я такой?

— В космос! — выпалил дублер Гагарин.

— Ну значит — полетите. За вами заедет машина и отвезет вас на наш Тайный космодром, с которого вы стартуете на Тайной ракете в космос.

— А когда? — затаив дыхание, спрашивает Гагарин, боясь поверить своему счастью.

— Прямо сейчас.

И тут же снова — дзинь-дринь! — звонок. Но на сей раз — не телефонный, а — в дверь. И на пороге — какой-то человек.

— Вы космонавт Гагарин?

— Я.

— Собирайтесь в Космос.

Ну а чего Гагарину собираться? Он же дублер. Он всегда готов! Надел скафандр, сел в машину… Помчались.

— А куда мы едем? — интересуется Гагарин у водителя.

— На Тайный космодром.

И всё. Ни слова больше.

Примчались они на Тайный космодром, а там уже Тайная ракета стоит, готовая к запуску. Залез в неё Гагарин, сел в пилотское кресло. «Поехали», — говорит.

И Тайная ракета тотчас взвилась в ночное небо, а потом и в космос.

И вот летит дублер Гагарин, то есть теперь уже космонавт Гагарин, а душа его от счастья поёт — ля-ля-ля… ля-ля-ля… Ещё бы ей не петь, если она столько лет в космос рвалась, и вот на тебе — КОСМОС!

Но никакая радость, даже самая-самая большая не бывает слишком долгой. Порадовался Гагарин вместе со своею душой часика полтора, а потом и думает: «А зачем это меня с Тайного космодрома на Тайной ракете в космос запустили?» Только он об этом подумал, как — дзинь-дринь! — передатчик заработал.

— Космонавт Гагарин?

— Я! — отвечает Гагарин.

— Как проходит полет?

— Полет проходит нормально!

— А почему «нормально», а не «отлично»?

— Да я вот тут думаю…

— Знаем мы, о чём вы думаете. Зачем вас с Тайного космодрома на Тайной ракете в космос запустили. Правильно?

— Так точно!

— А вы не думайте, вы лучше в иллюминатор поглядите.

Посмотрел Гагарин в иллюминатор и ахнул.

И было от чего ахать, потому что не увидел Гагарин за иллюминатором ни Луны, ни Земли… Да что там Земля с Луной, он даже Солнца не увидел. А расстилается перед его взором бескрайняя космическая пустота. Без единой звёздочки.

— Вот так номер, чтоб я помер, — говорит ошарашенный и огорошенный Гагарин. — А куда ж это все планеты из космоса подевались?

— Никуда не подевались, — отвечает ему голос из передатчика. — Там их и не было никогда.

— Как это не было?! А Земля с Луной, а Солнце, а звезды… — перечислил Гагарин.

— Так это в обычном космосе — Земля с Луной и Солнце со звездами, — объясняет голос, — а мы-то вас запустили в Перпендикулярный космос.

— В какой, в какой?.. — переспросил Гагарин.

— В Перпендикулярный. В котором ничего нет.

— А что ж вы мне сразу об этом не сказали? — не понимает Гагарин.

— Так вы б тогда не полетели.

— Почему не полетел? — снова не понимает Гагарин.

— Да потому что из Перпендикулярного космоса обратной дороги нет. Мы смогли только ТУДА ракету с вами послать, а как её ОБРАТНО вернуть, мы пока что не знаем.

Тут до Гагарина и дошло, какую ему подлянку подстроили.

— Как же вам не стыдно! — говорит он в сердцах.

— Нам ещё как стыдно, — отвечает голос из передатчика. — Но наука требует жертв. Кто-то же должен быть первопроходцем.

— Ну блин горелый! — возмущается Гагарин.

— Да не расстраивайтесь вы так, — утешает его голос из передатчика. — Воздуха вам на всю жизнь хватит, еды тоже… А мы зато вам тут, на Земле, памятник поставим, как герою-первопроходцу.

— Могли бы хоть собаку вначале запустить, — продолжает возмущается Гагарин, — зачем же сразу-то человека?!

— Собак в Перпендикулярный космос нам «Общество защиты животных» запретило запускать, — объясняет голос. — Так что уж извините сердечно и прощайте навсегда. Сейчас связь оборвётся.

И точно — связь оборвалась.

И остался космонавт Гагарин один на один с Перпендикулярным космосом…

— Вот ёлки зеленые, — чешет он затылок. — Что ж мне теперь делать-то в этом Перпендикулярном космосе?

А делать ему действительно нечего. Только лететь. Вот Гагарин и летит. Летит-летит… летит-летит… летит-летит… Вдруг видит — Земля. Он даже глазам своим поначалу не поверил. Потом пригляделся — точно Земля. Вон Африка, вон Антарктида… Ну Гагарин и пошёл на посадку. Пришёл. Вышел из корабля. А перед ним самая что ни на есть настоящая Россия: поля… леса… реки… трамвай № 15, на котором Гагарин обычно с космодрома домой возвращался, когда дублером был. Сел Гагарин в этот трамвай и поехал домой. Приехал. Подъезд… этаж… дверь… тоже всё его — знакомое и родное. Открыл он дверь… И ТУТ…

И тут-то Гагарин понял, что он не на обычной Земле находится, а на Перпендикулярной. Потому как ну откуда в Перпендикулярном космосе взяться обычной Земле?.. Но дело даже не в космосе, а в жене Гагарина. Жена у него здесь совсем другой оказалась. Не такой, как на обычной Земле, а — ласковой и доброй. И дети тоже совсем другие — отличники и умницы.

Да что там дети с женой, если сам Гагарин здесь другой — не какой-то там дублер, а — генерал-полковник и заслуженный лётчик-космонавт.

Вот так-то! Как говорится: чего не чаешь, то и получаешь.

 

Самая последняя сказка про самого последнего космонавта

Собрались как-то самые наиучёнейшие учёные мира на международный конгресс и решили, что с космоса — как с козла молока — никакого толка. Поэтому нечего его больше изучать и нечего туда больше космонавтов посылать.

Сказано-сделано…

Все космодромы засеяли пшеницей, а все космические корабли выбросили на свалку.

А в одной семье жил мальчик, по имени Игорёк. Потомственный космонавт. Это значит, что у него и папа был космонавт, и мама была космонавтша, и бабушка, и дедушка, и дяди и тети… Короче, все в роду Игорька были космонавтами. И Игорька, естественно, тоже в космонавты готовили. Он уже с пяти лет умел управлять космическим кораблем. А тут — на́ тебе, такой сюрприз: в космос больше никто никогда не полетит. Ну, Игорёк, расстроился, конечно, и пошёл в расстроенных чувствах на свалку ржавеющих космических кораблей. Залез в один из кораблей, сел в пилотское кресло… «Дай-ка, — думает, — хоть разок почувствую себя настоящим космонавтом». Поставил ключ «на старт», нажал кнопку «пуск»… А корабль вдруг возьми, да и взлети. Оказалось, что из него забыли космическое топливо слить.

И потомственный космонавт Игорёк даже «ойкнуть» не успел, как в космосе очутился. Обрадовался, конечно. Но не долго ему радоваться пришлось. Смотрит Игорёк — а к Земле движется целая армада инопланетных кораблей. А на Земле про это знать ничего не знают и ведать ничего не ведают. Потому что за космосом никто не наблюдает — все обсерватории по всему миру давным-давно закрыли, а на их месте открыли развлекательные центры.

Каааааааааароче, на Земле все развлекаются в развлекательных центрах, а к Земле приближаются инопланетяне, непонятно с какими намерениями.

Игорёк скорей-скорей задний ход давать, чтобы землян о космических пришельцах предупредить. Но не тут-то было. Самый большой инопланетный корабль, похожий на огромную акулу, раззявил свою зубастую пасть и — А-А-АМ! — проглотил маленький кораблик Игорька.

И Игорёк предстал перед инопланетянами. А вот инопланетяне перед Игорьком не предстали. Проще говоря — они видят Игорька, а Игорёк их не видит.

Смотрят инопланетяне на Игорька как на чудище-юдище, диву даются. Потому что это только с нашей, человеческой, точки зрения в человеке всё прекрасно — и руки, и ноги, и голова… А вот инопланетянам, наоборот, Игорёк показался та-а-а-а-кой уродиной, что уродливее некуда: какие-то отростки во все стороны торчат (это Игорьковы руки и ноги), какая-то дырка непонятная, в которой что-то склизкое шевелится (это Игорьковы рот с языком), какой-то нарост с отверстиями (это Игорьков нос с ноздрями), а над этим наростом какое-то хлопание раздается (это Игорёк ресницами хлопает). И всё остальное в том же духе. А уж когда инопланетяне заглянули внутрь Игорька — они могли и внутрь заглядывать — то и вовсе содрогнулись от отвращения… В эту самую минуту инопланетные приборы стали показывать, что эта тварь (ну, то есть Игорёк) обладает зачатками разума. Инопланетян это вовсе даже и не обрадовало. Ведь если такая кикилла муромуйная (что на инопланетском языке означает: «мерзкая уродина») уже в космос научилась летать — значит, жди в скором времени для космоса б-а-а-а-а-льших неприятностей. Это как с земными тараканами: если на кухне появился один таракан, жди в скором времени появления ещё десятка; а если с ними не бороться, то тараканов столько расплодится, что хоть из кухни беги. Так же примерно рассуждали и инопланетяне, глядя на Игорька. Ведь если ничего не предпринимать, то эти «кикиллы мурамуйные» разлетятся по всей Вселенной. И тогда прямо хоть из Вселенной беги. А куда, спрашивается, бежать? Вселенная-то — одна. Второй Вселенной нет.

Короче говоря, инопланетяне решили поступить с людьми точно так же, как люди поступают с тараканами. А ведь тараканы, в отличие от людей, в сущности, очень безобидные существа. Они даже лишний раз стараются и на глаза-то человеку не попадаться; не то, что наглые комары, которые сосут у людей кровь, или назойливые мухи, которые лезут людям буквально в рот… Нет, тараканчики тихонечко копошатся себе на кухне — никого не кусают, не жалят, не щиплют… А человек, едва заметив таракана, сразу же, не раздумывая — ХЛОП! — его тапкам или ещё чем-нибудь, что под руку подвернётся. А то ещё схватит баллончик с ядовитым для таракана газом и — ПШШШШШШШШШШШ… на беднягу. Он — брык! — на спинку и задёргает всеми своими шестью лапками в предсмертной агонии.

Вот точно так же инопланетяне и с людьми поступили — ШШШШШШШШШШШШШ… на человечество ядовитым газом. И на Земле не осталось ни одного человека. Ни од-но-го…

Земля сразу же начала зарастать лесами, потому что их больше никто не вырубал. Над Землей сразу же затянулись озоновые дыры, потому что атмосферу больше никто не отравлял. Океаны и моря очистились от нефтяных пятен, потому что нефть в танкерах больше никто не перевозил… Львы, орлы, куропатки, рогатые олени, пушистые норки, гуси-лебеди, золотые рыбки… — словом, все существа на Земле начали спокойно себе жить и не тужить, потом что их больше никто не убивал — ни из-за мяса, ни из-за шкурок, ни из-за спортивного интереса… В общем, без людей на Земле стало прямо-таки как в раю: тишь да гладь, да божья благодать.

А потомственного космонавта Игорька инопланетяне забрали на свою планету, как типичного представителя исчезнувшего вида. Там они его поместили во что-то типа зоопарка. А чтобы Игорёк чувствовал себя как дома, создали ему обстановку, максимально приближенную к земной. По телику — фэнтези и мультики, смотри не хочу; на компе — «стрелялки-убивалки», играй не хочу; холодильник снизу доверху и сверху донизу забит всевозможными продуктами, ешь не хочу. Словом, все удобства. В школу ходить не надо, в космос летать не надо… ничего делать не надо. Только ешь, пей да развлекайся. Правда, стен в домике, где жил Игорёк, не было — чтобы посетители «зоопарка» могли за Игорьком наблюдать. Поначалу это Игорька немножко напрягало. А потом — ничего. Привык. И даже позволял посетителям кормить себя сладостями, гладить по спине и чесать за ушком.

КОНЕЦ-Ц-Ц