Я забыл зажечь свечи. В моей комнате серая полутьма. В углу зыбкий силуэт Эрны. После взрыва я отдал ей бомбы и с тех пор не видел её Она тайком прокралась сегодня ко мне и молчит. Даже не курит.

– Жорж…

– Что, Эрна?

– Это… это я виновата…

– В чём виновата?

– Что он не убит.

Голос у неё глухой и в нём сегодня нет слёз.

– Ты виновата?

– Да, я.

– Чем?

– Я делала бомбу.

– Ах, пустяки… Не мучь себя, Эрна.

– Нет, это я, это я, это я…

Я беру её руку:

– Эрна, твоей вины нет. Я тебе говорю.

– Нет?… А Фёдор?

– Что Фёдор?

– Он бы, может быть, жил…

– Эрна, ведь это скучно…

Она встаёт, делает два шага. Потом тяжело садится опять. Я говорю:

– Вот Генрих сказал, – что нужно оставить дело.

– Кто сказал?

– Генрих.

– Как оставить? Зачем?

– Спроси его, Эрна.

– Жорж, разве правда, – оставить?

– Ты так думаешь? Да?

– Нет, скажи ты. Ну, конечно же, нет. Мы, конечно, убьём. И ты опять приготовишь снаряды. Она с тревогой говорит:

– А кто третий?

– Я, Эрна.

– Ты?

– Ну да. Я.

Она поникла, прижалась к окну. Смотрит в тёмную площадь. Потом вдруг быстро встаёт, подходит ко мне. Жарко целует в губы.

– Жорж, милый… Мы, ведь, вместе умрём?… Жорж?

Снова неслышно падает ночь.