В тот самый миг, когда Старцева предложила выпить за упокой их совместного расследования и заявила, что выходит из дела, Андрей Ветров впервые в жизни был очень близок к тому, чтобы ударить женщину. Сейчас Ветров благодарил Бога за то, что удержался. А иначе ему бы тихо ненавидеть себя, а вовсе не Аньку, которая подвела его в самый ответственный момент.

Он сидел в маленьком уютном баре в двух шагах от агентства, пил кофе и ждал Романа Калугина, чтобы сообщить ему, что уходит из агентства, и поблагодарить за помощь и участие. Роман очень рисковал, прикрывая его и Анну в агентстве, вполне мог поплатиться карьерой профессионального фотографа. Жаль только, что риск оказался бесполезным. Андрей уходит, так почти ничего и не добившись.

Андрей давно мечтал написать о модном бизнесе. О темной стороне этого блистающего мира. О наркотиках, буквально пропитавших индустрию моды. О рафинированной проституции, когда модельные агентства, помимо своей основной деятельности, открыто занимаются предоставлением секс-услуг, вовлекая в преступный бизнес даже несовершеннолетних. И кое о чем еще.

Слово «шантаж» в опасной близости со словом «модель» Ветров впервые услышал несколько месяцев назад. Тогда на крючок к любителям легких денег попал знаменитый спортсмен. Друзья преподнесли ему на тридцатилетие оригинальный и очень дорогой подарок — ночь с известной моделью. Спортсмен, в прошлом большой ловелас, а ныне примерный семьянин, не отказался тряхнуть стариной. Увы, невинная в общем-то шалость привела к серьезным последствиям. Несколько дней спустя он получил конверт с документальными подтверждениями того, что подарок действительно был им получен и пришелся по вкусу. А также записку с предложением выкупить фотографии за очень достойные деньги. Спортсмен отказался, и вскоре точно такой же конверт получила его жена. Дальше — обстоятельное обсасывание подробностей на страницах желтой прессы и громкий развод.

Примерно через месяц в такую же передрягу попал политик средней руки, который как раз баллотировался в городскую думу. Только на этот раз шантажисты отправили конверт не жене строптивой дойной коровы, а прямо в газету, которую курировал политический противник жертвы. Правда, ушлый политик умудрился даже собственный компромат пустить на пользу кампании. Он заявил, что дело от начала до конца сфабриковано его врагами, которые очень не хотят, чтобы к власти пришел честный и принципиальный человек. Выборы он выиграл. И не в последнюю очередь потому, что отчаянные гуляки всегда были в почете у загадочного русского электората.

В обоих случаях пресловутым сыром в мышеловке оказалась девушка из агентства «Натали»! И вряд ли это простое совпадение. Именно тогда в голове у Ветрова окончательно созрел план предстоящего расследования.

Несмотря на видимую открытость, мир моды надежно скрывает свои тайны и очень неохотно принимает чужаков. Андрей понимал, что подобраться к секретам «Натали» можно только изнутри. Значит, для реализации плана ему придется превратиться из репортера в маленький винтик модельного бизнеса. А для этого ему были нужны, как минимум, помощник и крепкая легенда.

Найти помощника было делом трех минут. Ровно столько времени потребовалось Андрею, чтобы ввести в курс дела свою коллегу Анну Старцеву, а в том, что она согласится поддержать рискованный проект, он не сомневался ни секунды. За те несколько месяцев, что он знал Анну, Ветров успел убедиться: больше всего на свете она обожает впутываться в безумные авантюры, желательно с риском свернуть шею и необходимостью нарушать закон.

Намного сложнее было состряпать легенду, способную выдержать хотя бы первичную проверку. И тут Андрею неслыханно повезло. Главным фотографом в «Натали» работал некто Роман Калугин, его университетский приятель, парень с его же факультета, но только учившийся на курс позже и по специальности «фотожурналистика». После окончания университета пути их разошлись: Андрей остался в Москве и начал работать в родимом «Репортере», а Роман уехал в Питер, где осел фотокором в популярном новостийном издании.

Ветров немало удивился, встретив Романа в «Натали», да еще и в качестве одного из ведущих фотографов. В памяти Андрея Калугин остался идиотом вроде него самого: влюбленным в журналистику и преданным ей до гробовой доски. И вдруг нате — модный фотограф, кучи денег, тучи девок, и выражение вечного довольства на холеном лице. Трудно сказать, что было причиной перевоплощения, но лично Ветрову оно было очень даже на руку. Он посвятил Калугина в свои планы и получил живейшее одобрение: очевидно, несмотря на внешние перемены, репортер все еще жил в его душе и страстно жаждал приключений. Так на свет божий народились фотограф Филипп Фетров и вечно начинающая модель Венера Зорина.

Их заброска на территорию агентства прошла удивительно легко. Благодаря удачному камуфляжу (Ветрову огромного здоровья стоило выдержать все эти розовые маечки и крашеные ногти), а также правильно выстроенной линии поведения (по задумке они должны были все время спорить и ссориться — хотя как раз этот пункт программы выполнить было легче всего) никто и не заподозрил в них журналистов. У них даже был, как минимум, один крепкий подозреваемый — директриса агентства. Хотя справедливости ради нужно было сказать, что никаких конкретных улик против Натали не было — просто она лучше всего подходила на эту роль.

Первый тревожный звоночек прозвенел для Андрея Ветрова, когда в Доме моды Андреади вспыхнул пожар. Старцева напряглась. Хотя история была совсем не в ее вкусе: ни трупов, ни загадочных происшествий, ни вмешательства потусторонних сил. А потом в еженедельнике «Модная жизнь» появилась статья Натальи Белостоцкой. Теперь пришла очередь напрячься Андрею Ветрову. Тем более, что вслед за этим исчез Александр Андреади, оставив несколько записок, одна из которых прямо обвиняла в трагедии подругу Андрея.

А дальше события покатились как снежный ком. Коллекция, которая, как оказалось, вовсе не сгорела, непонятная женитьба Андреади на фотомодели Инге Скворцовой, более чем странное завещание кутюрье и, наконец, смерть самой Инги. В тот самый момент, когда она собиралась разобраться с неизвестной наследницей! Нечего было надеяться, что Старцева пройдет мимо такого аппетитного дела. И все же… как она могла бросить его в самый разгар интереснейшего расследования?! Андрею было неприятно это осознавать, но без Старцевой, которая обладала уникальным талантом пролезть в любую щель, к тому же не гнушалась подслушивать и подсматривать, ему в агентстве делать было нечего.

— Андрей, я здесь! — услышал он за спиной голос Романа.

Ветров обернулся. Калугин сидел за столиком, обнимая за плечико какую-то малолетку, высокую, худую, с идеальными чертами лица и пустыми глазами. Полуфабрикат — презрительно называл таких барышень Роман.

— Познакомься, это Ира. Начинающая модель, — представил Роман свою спутницу. — Будем делать из нее новую Ингу Скворцову. Сейчас, после ее смерти, на такой типаж начнется бешеный спрос.

Андрей не мог не поразиться такому цинизму. Тем более, что по слухам у Калугина и Инги было что-то вроде романа.

— Знаешь, я хотел бы поговорить с тобой без свидетелей, — негромко сказал Андрей.

— Тет-а-тет? Да никаких проблем. Слушай, Иришка, а ты уже все уроки сделала? — обратился он к девушке. — Нет? Я так и думал. Ну, тогда давай, отчаливай домой. А дядя Рома и дядя Андрей пока поговорят. Передавай привет учителям!

Девчонка послушно соскочила с колен Калугина и поплелась к выходу. Ей не было еще и шестнадцати, она только-только делала первые шаги как модель, но уже точно знала: если хочешь чего-нибудь добиться в этом бизнесе, никогда не перечь фотографам и стилистам.

Андрей в общих чертах обрисовал Роману ситуацию. Калугин был прилично пьян, но быстро понял его проблемы.

— Жаль, жаль, — с искренним огорчением сказал он. — Нет, мне правда жаль, что твоя Зорина, или как ее, Старцева уходит. У нее явные способности. Нет, на подиуме ей, конечно, делать нечего: рост не тот, да и, как минимум, килограммов восемь лишнего веса, но как фотомодель она вполне могла бы продвинуться. Сейчас мода на таких девушек: смелых, напористых.

Андрей поморщился. Ему не нравилась манера Калугина обсуждать моду на девушек. Ишь, торговец выискался! И фотомодельная карьера Старцевой ему была глубоко до фени.

— Проблема не в том, что Старцева ушла из агентства. Проблема в том, что она ушла из расследования, — попытался втолковать Калугину Андрей.

— Да, да, я понял. Но может, тебе не стоит бросать это дело? Возможно, я бы смог отчасти заменить Зорину. То есть Старцеву. Что, собственно говоря, вы собирались предпринять дальше?

— Собственно говоря, мы как раз это обсуждали. Но в принципе мы планировали понаблюдать за Крушинской. Она идеально подходит на эту роль.

— Натали? — расхохотался Роман. — Брось. Зачем ей это сдалось? У нее есть маленький бизнес — ее агентство. И еще один маленький бизнес — торговля красивыми девчонками. Кстати, ни для кого в агентстве это не секрет. Зачем ей впутываться в такое сомнительное предприятие, как шантаж?

— Деньги. По-твоему, это не причина?

— Ну, не знаю, — пожал плечами Калугин. — Очень уж опасно. Насколько я понимаю, любительской порнушкой шантажируют не самых простых и бедных людей, а такие не любят, когда кто-то просит у них деньги. Натали очень рискует, затевая эту игру. Рано или поздно личность шантажиста выяснится, и тогда ему не поздоровится. Уверяю тебя, Натали слишком умна, чтобы впутаться в такую аферу.

— Возможно, ее кто-то прикрывает, — возразил Андрей. — А возможно, мы ошибаемся. И шантажист кто-то другой.

— Вы ошибаетесь, — заверил его Роман. — И я помогу тебе в этом убедиться.

— Поможешь? Но как?!

— Да хоть сейчас отправимся в «Натали» и устроим в кабинете Крушинской маленький обыск. Если она и правда занимается шантажом, мы обнаружим хоть какие-то следы. Негативы там, записки с угрозами. А если нет — Натали чиста как ангел. Или хранит доказательства своей преступной деятельности в другом месте, — добавил он с усмешкой.

— Не понимаю, как мы это сделаем? — спросил Андрей.

— Легко. Ключи от всех офисов висят на щитке в комнате охраны. Фотолаборатория и кабинет Натали рядом. Ключи, соответственно, тоже висят рядом. Никто и не заметит, что я взял не тот ключ.

План Калугина очень напоминал Андрею методы расследования Старцевой. Прав он был, подозревая, что фотокор в душе Калугина скорее жив, чем мертв, и очень рвется на свободу.

Сто граммов виски и бокал пива сделали свое дело. А может, Ветрову просто очень не хотелось бросать на полпути такое многообещающее расследование. И заодно наказать Старцеву. Так или иначе, но всегда предельно осторожный Ветер согласился.

Как и предрекал Калугин, опасное мероприятие прошло без сучка и задоринки. Охранник ничуть не удивился, когда среди ночи к нему в каморку ввалились два фотографа основательно навеселе, которым просто до зарезу нужно было попасть в фотолабораторию. Пока Андрей, старательно загораживая щиток, просил у охранника покурить, Роман снял ключи от кабинета Натали. Доступ в гнездо предполагаемой шантажистки был открыт.

— И все-таки что мы ищем? — спросил Роман, когда они проникли в кабинет директрисы и поделили фронт работ.

— Понятия не имею, — развел руками Ветров. Действие алкогольных паров понемногу выветривалось, и ему все меньше и меньше нравилась затея с обыском. Нет, не то чтобы он боялся, что их застукают, — перспектива быть пойманным с накрашенными ногтями пугала куда больше, — просто противно было рыться в чужих вещах, тем более в вещах женщины. Наверное, Старцева была права, называя его интеллигентиком и чистоплюем.

Ветрову достались полки с документами, книгами и журналами. Калугину — вещевой шкаф и письменный стол. Также предстояло познакомиться с содержимым персонального компьютера Крушинской.

Они копались в вещах директрисы уже без малого час, но не смогли обнаружить ни малейшего намека на возможную преступную деятельность. В самом деле, нельзя же считать доказательством вины Крушинской найденную Андреем среди кипы специальной литературы книжицу под Названием «Фотосъемка в условиях темноты или плохой видимости». И потом, этим делом совсем не обязательно заниматься в кромешной тьме.

На полке, заваленной модными журналами разных лет и портфолио моделей, прошедших через агентство «Натали», Ветров нашел толстую папку, на которой скотчем был приклеен ярлычок «А. Андреади». Андрей встрепенулся — может, Натали собирала компромат и на самого модельера, готовилась провернуть действительно крупную сделку? А как же тогда их трогательная дружба и прощальное письмо Андреади, в котором тот называл Натали своим самым близким другом? Хотя… истории известны и не такие чудеса в области человеческих отношений.

Пожалуй, пора менять профессию, подумал Ветров, открывая папку. Он превращается в законченного мизантропа, готового в каждом человеке видеть подлеца и преступника. Но папка оказалась лишь своеобразной летописью творчества Андреади: его искренняя поклонница Натали Крушинская собирала газетные и журнальные статьи, отчеты о его показах и интервью с самим модельером. Одна из вырезок, повествующая о первой коллекции Андреади, неожиданно привлекла внимание Ветрова.

— Интересное совпадение, — пробормотал он. И обратился к Калугину: — Слушай, Романыч, как думаешь, большой беды не будет, если я украду у Натали эту бумажку?

— Записался в фанаты великого Андреади? — хмыкнул Роман. — Ну-ну. Лично я поддерживаю точку зрения твоей девушки: слухи о гениальности Андреади сильно преувеличены.

Андрей в этом вопросе придерживался любой точки зрения, потому что в высокой моде разбирался примерно так же, как в особенностях фотосъемки в условиях темноты или плохой видимости. Но вырезку, тем не менее, бережно свернул и спрятал в карман. Поиски продолжились.

Несмотря на врожденное чистоплюйство, Ветров проявил немалые способности к обыску и первым добил свой кусок работы. Он стоял у окна и курил в форточку, пока Роман осматривал шкаф хозяйки. И вдруг изнутри шкафа послышалось шипение Калугина, очень напоминающее американское «y-y-es!».

— Кажется, Ветер, интуиция тебя не подвела, — заявил он Андрею. — Вот, полюбуйся. Занятная штучка.

Из шкафа с одеждой Роман извлек черную квадратную сумку со множеством карманов и карманчиков, в которых фотографы обычно таскают аппаратуру. В сумке лежал профессиональный «никон», одна из самых популярных моделей в среде фотохудожников. Но внимание Романа привлек вовсе не «никон». Рядом лежал еще один фотоаппарат, напоминающий обыкновенную «мыльницу», но гораздо меньшего размера. Андрей впервые в жизни видел такую штуковину.

— Что это? — спросил он.

— То самое. То, что мы ищем. Неужели и правда Натали? — расстроенно покачал головой Калугин. — Этот аппарат как раз и предназначен для такого рода съемки. Оптика у него, конечно, слабенькая, зато есть встроенная система управления. Он способен снимать без участия оператора, нужно только задать параметры съемки и количество кадров… ну, скажем, в час. А размер дает возможность разместить его где угодно. Я читал про эту модель в одном журнале. Между прочим, бешеные бабки стоит. Должно быть, Натали огребает кучу денег. Может, и мне забить на моду и податься в шантажисты? — нервно засмеялся Роман.

— Тогда возьми меня в напарники, — попросил Андрей. — Ты будешь делать фотографии, а я — небольшие остроумные комментарии к ним. Существенно повысим художественный уровень компромата и его стоимость. И заодно настроение клиенту. Дай-ка мне посмотреть эту игрушку! Никогда не держал в руках шпионской техники.

— На твоем месте я бы этого не делал. Насажаешь отпечатков, потом фиг отмоешься.

— Ничего, я осторожно.

Двумя пальцами Андрей аккуратно взял миниатюрную фотокамеру и положил себе на ладонь. Так вот какое оно, оружие шантажиста! Красивая игрушка, ничего не скажешь, и выглядит точь-в-точь как в фильмах про шпионов. Вот только что-то не то с этой камерой… Андрей почувствовал это сразу, как только взял ее в руки, но что именно его смутило, сформулировать пока не мог.

Находку решено было положить на место. При этом они битых пятнадцать минут спорили, как именно лежала камера — необходимо было точно воспроизвести ее первоначальное положение, чтобы Крушинская, не дай бог, раньше времени не обнаружила, что ее промысел перестал быть тайным.

— Что думаешь делать, репортер?

— Не знаю, — задумчиво ответил Ветров. — Фотокамера, конечно, улика, но я не смогу использовать ее в статье. Нужен другой способ доказать вину Крушинской. Понимаешь, я уверен, что у нее был сообщник. Кто-то же должен был прицепить эту чертову камеру в комнате для свиданий! И сдается мне, этим «кем-то» была Инга Скворцова, а во всех известных нам шантажных делах «девочкой по вызову» была именно она. Но Инга мертва. И если Натали не собирается завязывать со своим бизнесом, она должна искать ей замену: девушку, согласную не только заниматься проституцией, но и участвовать в таком сомнительном деле, как шантаж. Вот тут-то и можно подловить Натали. Эх, черт, как мне нужна сейчас Старцева! — в сердцах воскликнул Ветров. — Она бы сумела заставить Крушинскую выбрать именно ее.

— Уговори ее вернуться, — предложил Роман. — Может, она и согласится, ведь теперь ты точно знаешь, кто шантажист.

Уговорить Старцеву? Отличная идея! Может, встать перед ней на колени? Или лучше проползти так от Красной площади до ее дома в Бутове, с грустной миной и букетом красных роз в зубах? Черта с два! Он ни одну женщину в мире не уговаривал вернуться, и не собирается этого делать, пока ему не стукнет семьдесят пять.

— Ну, как знаешь, — правильно истолковал его молчание Роман. — Слушай, может, зайдем в бар и пропустим еще по пятьдесят? Что-то я замерз.

— Сентябрь уже. Ночи холодные, — машинально ответил Андрей, думая о своем, и в тот же миг понял, что же было не так с камерой Крушинской. Он слегка коснулся керамической пепельницы, стоявшей на столе у Натали.

Упс! — сказала бы сейчас Старцева. Андрей же прибегнул к исконно русским выражениям. Он не был готов к такому повороту событий. Все, что угодно, только не это… Хотя, стоп, пока еще рано опускать руки, голову и кончики губ — возможно, он просто слегка заигрался в детектива. Ах, знал бы кто, как он хотел сейчас ошибиться!

Они прошли пару кварталов и остановились возле маленького бара с грозным названием «БлинДаж». Блинами там и не пахло, зато соблазнительно пахло кофе, сваренным по-восточному, ванилью, лимоном и коньяком. Андрей уже устал считать чашки кофе, выпитые за день, поэтому решил расслабиться и просто получить удовольствие. От выпивки он отказался, и Калугину пришлось пить за себя и «за того парня».

— Слушай, а чего ты ушел из журналистики? — задал Андрей вопрос, который давно вертелся у него на языке.

— Я скажу. Только обещай не ржать.

— Я попробую, — прыснул Андрей. — А что такое?

— Влюбился. В девочку-модель. А та упорно не хотела меня замечать. Понимаешь, для нее фотокорреспондент — не более чем неудавшийся фотограф. И я подумал: а что, если я стану фотографом моды? Возможно, она посмотрит на меня по-другому. Я понимаю, глупо, но это был мой единственный шанс.

— Она работает у Натали?

— Да.

Для начала Андрей перебрал в голове всех девчонок из агентства — которая из красавиц заморочила голову Калугину настолько, что тот бросил репортерство? И почему тогда в модной тусовке ходили упорные слухи о его романе с Ингой Скворцовой? Неужели Инга и есть та девочка-модель, из-за которой свихнулся Калугин?

— Она работала у Натали, — уточнил Калугин, заметив его затруднения. — Сейчас она немного нездорова и временно ушла из модельного бизнеса. Но скоро вернется, я уверен.

— Значит, теперь у вас все о'кей? — спросил Андрей.

— Да, теперь у нас все в порядке, — заверил его Калугин.

Андрей не мог не порадоваться за приятеля, хотя его собственная личная жизнь оставляла желать лучшего. Отношения с Наташей перешли в фазу стойкой «холодной войны», и это раздражало куда больше, чем любой скандал с дракой и битьем посуды. А после того, как Наташа влипла в историю с самоубийством Андреади, она и вовсе замкнулась в себе. Упорно отказывалась говорить об этом с Андреем, а заодно и обо всем остальном.

На дворе четвертый час ночи, и хочешь не хочешь, а домой топать придется. Андрей остановил такси. Калугин же, сославшись на то, что перед возвращением домой неплохо было бы слегка протрезветь, пошел пешком.

— Лебяжий переулок, — громко объявил Андрей и грузно плюхнулся на заднее сиденье.

Водитель не возражал. Они проехали сотню метров, когда Ветров неожиданно сказал:

— Все, шеф, тормози. А теперь поворачивай, и едем обратно к «БлинДажу». Я скажу, где остановиться.

Таксист снова не сопротивлялся. Индифферентный какой-то, подумал Ветров. Но до «БлинДажа» домчал его со скоростью ветра. Андрей отпустил водителя, спустился к агентству и огляделся в Поисках подходящего укрытия. Устраиваться с комфортом нужды нет — если что-то и случится, то в ближайшие полчаса.

Андрей занял наблюдательную позицию в подворотне дома напротив. Идеальный шпионский пункт — двери в агентство как на ладони, жаль только, что не видно подступов к нему.

Зато — отлично слышно. Тишину ночного города прорезали чьи-то быстрые шаги. Ветров напрягся. Может, случайный прохожий, еще один любитель ночных прогулок по Москве? Андрей умирал от нетерпения узнать, кто же из них ошибся — он или шантажист?

Спустя мгновение Андрей сполна ощутил горькую сладость двойственного чувства. Его распирало от гордости за свое профессиональное чутье на неправду и… душило чувство отвращения к человеку, которого он считал товарищем и который докатился до столь омерзительного ремесла.

Роман Калугин возвращался в агентство. И это означало, что именно он и есть тот самый шантажист, на совести которого несколько разрушенных семей и смерть бизнесмена Дугарова. Но и это еще не все! Опасаясь разоблачения, он не погнушался повесить свои грязные делишки на человека, не имеющего ни малейшего отношения к шантажу.

Как ловко и как подло использовал он Андрея в своих играх! Сначала заверил его, что Натали по определению не может заниматься шантажом, затем предложил устроить обыск в ее кабинете. А потом улучил момент, когда Андрей отвернулся покурить, и сунул свою игрушку в сумку с аппаратурой Крушинской. Андрей, почти на сто процентов уверенный, что виновна именно Крушинская, воспринял находку как подтверждение своей правоты.

Как глупый щенок, он бы послушно побежал по ложному следу. И спас его маленький мальчишка, который до самой смерти живет в каждом взрослом мужчине и дуреет при виде оружия, скоростных машин и классной техники. Он взял фотокамеру в руки и тут же почувствовал что-то… неправильное. И только когда Роман предложил еще выпить «для сугреву», он понял, что именно его насторожило. Камера оказалась теплой! А в кабинете Натали было довольно свежо, и пепельница, к которой прикоснулся Андрей, обожгла его ледяным холодом. Фотоаппарат мог быть теплым, если его прямо сейчас вытащили из кармана и поспешно сунули в укромное место, чтобы тут же найти. И сделать это мог только Калугин.

Теперь он вернулся, чтобы забрать свое оружие, которое стоит кучу денег. И дает возможность заработать еще несколько таких куч. Неужели Роман Калугин банально продался за бабки? Или девочка-модель, несмотря на нездоровье, обладает отменным жизненным аппетитом и требует несусветных денежных затрат? А может, Роман залез в долги и не нашел другого способа раздобыть нужную сумму? Или подсел на наркотики — в индустрии моды, говорят, это дело двух дней, было бы желание.

Ветров изобретал версии одна другой краше, пытаясь понять причину падения его университетского товарища. А между тем Роман Калугин уже почти назвал ему эту причину — Андрею нужно было лишь свести в одно целое несколько разрозненных фактов. И мысленно не улыбаться, когда Роман рассказывал ему историю своей безумной любви к девочке-модели.