Из газеты «Репортер» от 25 сентября

«ОГОНЬ В ДОМЕ ВЫСОКОЙ МОДЫ

В ночь с 23 на 24 сентября в Доме моды Александра Андреади произошел пожар. Подробности происшествия, так же как и причины возгорания, пока неизвестны. Известно лишь, что в результате пожара выгорела большая часть подвальных помещений, не оборудованных системами пожарной сигнализации. Первый этаж, на котором располагаются демонстрационный зал и выставочный павильон, практически не пострадал в результате оперативного вмешательства служб пожарной безопасности.

Из информированных источников сообщили, что в подвале Дома моды располагались швейные мастерские и складские помещения. Большая их часть уничтожена огнем. Пока остается неясной судьба последней коллекции Александра Андреади, подготовленной им к десятилетию творческой деятельности. Существует высокий процент вероятности того, что пока еще никем не виденная коллекция погибла в огне, хотя представители Александра Андреади категорически опровергают эту информацию.

Причины пожара устанавливаются. По заявлению служб пожарной безопасности, речь пока не идет о поджоге, скорее всего, причиной возгорания стала неисправная проводка — общая беда всех зданий дореволюционной постройки — или непотушенная сигарета».

Чуть ниже была опубликована еще одна заметка.

«СТРАННОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ

Вчера вечером из частной реабилитационной клиники в Марьиной Роще исчезла 22-летняя Ольга Плотникова, которая находилась там в течение последних трех лет после перенесенной комы, следствия передозировки тяжелыми наркотиками. В свое время врачам удалось вывести пациентку из состояния комы и провести целый комплекс реабилитационных мероприятий, однако, увы, — состояние Плотниковой остается хоть и стабильным, но абсолютно безнадежным: необратимые изменения затронули ее мозг, и девушка лишена возможности самостоятельно передвигаться, разговаривать, думать и воспринимать окружающий мир. Если прибегнуть к неформальной медицинской терминологии, то пациентов такого типа цинично и образно называют «овощ».

Кому и зачем понадобилось похищать несчастную девушку, остается загадкой. Ее родители, достойные и состоятельные люди, уверены, что похищение организовано с целью получения выкупа. Через нашу газету они сообщили, что готовы выполнить любые требования преступника и просят его поскорее вернуть девушку, нуждающуюся в квалифицированном медицинском уходе, которого она лишена вне стен клиники».

Кирилл Фролов, молодой честолюбивый следователь Московской прокуратуры, отложил газету и вернулся к папке с документами. После инцидента в Доме моды Андреади прошло почти двое суток, и сейчас со всей ответственностью можно было утверждать, что причиной пожара был именно поджог. В одном из подвальных помещений криминалистическая экспертиза обнаружила остатки парафинового вещества и следы бензина. Не мудрствуя лукаво, поджигатель оставил в мастерской Андреади горящую свечу, а часть помещения облил бензином. Спустя какое-то время пламя свечи перекинулось на окружающие предметы, а уже от них на вещи, пропитанные бензином, после чего пожар молниеносно разгорелся, и к моменту приезда пожарных машин значительная часть подвальных помещений была объята огнем.

Сигнал тревоги на пульт пожарной части поступил в 23.50. Криминалисты затруднились установить точное время начала пожара. По их мнению, с момента возгорания свечи могло пройти от тридцати минут до двух часов, то есть предполагаемый поджигатель побывал в здании примерно с половины десятого до половины двенадцатого. Официально рабочий день в Доме моды заканчивается в восемь часов вечера, за исключением дней, предшествующих показам, когда кипеж в мастерских не прекращается ни на минуту.

В день пожара большинство сотрудников разошлись в обычное время. В половине девятого в мастерских и офисах Дома моды уже не было никого, за исключением хозяина, тот задержался из-за интервью с фешн-журналисткой Натальей Белостоцкой. Девушка прибыла в Дом моды в девять часов вечера, пробыла ровно час и уехала вместе с Андреади, который любезно согласился подвезти ее домой. Охранник Николай Шапошников в 22.05 закрыл дверь главного входа, после чего уединился в комнате охраны и с головой погрузился в увлекательную ролевую компьютерную игру. В 23.45 он вышел в туалет и почувствовал запах дыма, доносящийся из подвального этажа и стремительно распространяющийся по зданию.

В такой ситуации у Кирилла Фролова было, как минимум, три крепких подозреваемых: сам Андреади, который отчего-то решил поджечь собственную обитель и нанести себе убытку в пару сотен тысяч «зеленых», не считая сгоревшей коллекции, цену которой пока установить невозможно; журналистка Белостоцкая, у которой как будто не было никаких мотивов, но которая просто оказалась не в том месте и не в тот час, и охранник Шапошников, который, мало того что прохлопал начало пожара, запросто мог быть и непосредственным организатором.

Однако количество подозреваемых величина, как правило, переменная. В этом Кирилл Фролов убедился на собственном опыте, потому что к вечеру того же дня число потенциальных поджигателей возросло сразу вдвое.

В ходе следственных мероприятий выяснилось, что существует еще и черный вход, ведущий непосредственно в подвальные помещения, где, как известно, и разгорелся пожар. Большинство сотрудников этой дверью никогда не пользовались — гораздо удобнее выходить из здания через главный вход, поскольку буквально в двух шагах от него располагалась станция метро. Зато дворовой дверью пользовалась некто София Полонская, первая помощница Андреади. Она частенько засиживалась на работе за полночь и, чтобы не беспокоить охрану, уходила домой через запасной выход. В этот день София Полонская убежала с работы примерно в шесть часов вечера, а в десять вернулась в мастерскую, причем в обоих случаях воспользовалась именно дворовой дверью, поэтому охранник Шапошников, который заступил на смену в восемь вечера, не имел ни малейшего понятия о ее передвижениях.

В одиннадцать часов вечера Дом моды Андреади навестила еще одна посетительница. Инга Скворцова, известная модель, кстати сказать, явилась сюда тоже второй раз. Днем она участвовала в приватном показе, который Андреади организовал для влиятельной клиентки. Тогда Инга потеряла мобильный телефон, за которым и вернулась в тот день поздно вечером.

Был еще один таинственный визитер, которого никто не видел в глаза, но факт существования которого, не сговариваясь, подтвердили сразу два свидетеля. Кирилл Фролов открыл записи, сделанные во время допросов, и постарался в мельчайших деталях вспомнить, как это было на самом деле.

…Первой на допрос явилась София Полонская, бесцветная неинтересная девица неопределенного возраста, непричесанная и с припухшими от слез глазами. Красивыми тонкими пальцами она комкала носовой платок и все время повторяла одну и ту же фразу: «Что теперь будет! Господи, что теперь будет!»

— Полонская София Павловна? — уточнил Кирилл Фролов.

— Да, — еле слышно выдохнула та.

Она здорово робела перед дядькой в погонах. А может, просто перед дядькой? С виду-то типичная старая дева, публика, кстати говоря, очень даже непредсказуемая.

— Отлично. А теперь расскажите, уважаемая София Павловна, как вы провели вечер 23 сентября.

— 23 сентября я ушла с работы в шесть часов вечера. С разрешения администрации, — добавила она, будто сидела на заседании комиссии по нарушениям трудовой дисциплины.

— Почему так рано?

— На семь часов вечера был назначен прием работ на конкурс «Первое платье», — пробормотала Полонская, опустив голову. — Я должна была в нем участвовать.

— Должна была или участвовала? — уточнил Фролов.

— Должна была.

— То есть, если я правильно понял, на прием работ вы не явились?

— Не явилась, — еще ниже пригнула голову Полонская.

— Почему?

— П-передумала, — заикаясь, ответила она.

— Почему?

— Не знаю. Испугалась, наверное. Я уже участвовала в этом конкурсе в прошлом году… и в позапрошлом тоже. Но не прошла дальше первого тура.

— Допустим. И чем же вы занимались вечером дома?

— Дома? Приготовила ужин, потом посмотрела телевизор.

— Что вы приготовили на ужин?

— Э-э… я не помню…

— А что смотрели по телевизору?

— Тоже не помню. Кажется, какой-то сериал.

— Какой именно?

— Я не помню, — всхлипнула Полонская. — Кажется, детектив.

— Отлично. Почему в десять часов вечера вы вдруг решили вернуться на работу?

— Мне нужно было срочно подогнать платье для клиентки. Я хотела оставить его на завтра, а потом подумала… раз уж я не пошла на конкурс, начну прямо сегодня.

— Вы вошли в здание через черный вход?

— Да, я всегда захожу со двора. Во-первых, не езжу на метро, во-вторых, не хочу беспокоить охрану.

— Дверь была закрыта или открыта?

— Открыта.

— Вас это не удивило?

— Нет. В одном из подвальных окон горел свет… Я решила, что там Андреади.

— Почему именно он?

— Это мастерская шефа, там хранилась его новая коллекция. Ключ от мастерской был только у него.

— А у вас?

— Ну… и у меня тоже.

— И что же было дальше?

— Я зашла в свою мастерскую, хотела сесть за работу. Но платья Дугаровой там не оказалось, хотя я точно помнила, что оставила его на рабочем столе.

— Куда же оно подевалось?

— Не знаю. Я подумала, может быть, Андреади забрал его в свою мастерскую?

— Зачем?

— Он иногда берет старые модели и перерабатывает их в новые. Очень редко, — добавила Полонская, как бы извиняясь за шефа.

— Почему же вы не зашли к Андреади за платьем?

— Я подумала, что раз уж он так засиделся в мастерской, значит, наверняка работает. Шеф очень не любит, когда его беспокоят в такие моменты. Я решила, что платье подождет до утра, и вернулась домой.

— Вы не заметили ничего подозрительного в мастерских? Может быть, запах дыма?

— Нет, ничего.

— Когда именно отправились домой?

— Не помню. Думаю, я пробыла в мастерской не больше пятнадцати минут.

— Вы ушли той же дорогой?

— Да.

— А свет в мастерской Андреади горел?

— Я не обратила внимания. Хотя… во дворе было очень уж темно.

— Вы сразу пошли домой?

— Да, — как-то неуверенно кивнула София.

— Кто-то может подтвердить ваш рассказ?

— Нет, — покачала головой Полонская.

— Очень жаль, — ответил Фролов.

На этом допрос был закончен. Из разговора с Полонской Кирилл сделал один вывод: барышня врет, врет много и некачественно, из чего понятно: она покрывает либо себя, либо близкого ей человека. Уж не Андреади ли?

Именно поэтому следующим на допрос был вызван «русский Версаче». Кирилл Фролов, который до сегодняшнего дня ни разу в жизни не сталкивался с представителями богемы, с любопытством рассматривал популярного героя светской хроники. Типичный голубец, презрительно подумал Фролов, покосившись на цветастые бабские тряпки, в которые был облачен Андреади, его тщательно уложенные волосы и наманикюренные розовые ногти.

Вопросы Фролова разнообразием не отличались. Он снова и снова выспрашивал о подробностях вечера 23 сентября.

— В девять часов вечера я принимал журналистку, прелестную молодую особу, Наталью Белостоцкую. Наш разговор длился ровно час. Она, конечно, не отказалась бы побеседовать подольше, — хвастливо заметил модельер, — но, увы, мое время стоит слишком дорого.

— Где проходил разговор?

— В моем кабинете.

— В вашей мастерской?

— Нет, в кабинете директора Дома моды Андреади. Довольно тяжело совмещать обязанности чиновника и художника, но мне пока это удается, — горделиво сообщил Андреади, который никогда не упускал возможности отвесить себе парочку комплиментов.

— Журналистка выходила куда-нибудь во время интервью?

— Да. Ей кто-то позвонил, она извинилась и вышла.

— Как долго она отсутствовала?

— Минут десять, не больше.

— Ваш кабинет находится в подвальном помещении?

— Нет, на первом этаже.

— Когда в этот день вы в последний раз были в подвале?

— Э-э, дайте подумать. В начале седьмого. Я разговаривал с Софией, она может подтвердить.

— Уже подтвердила. Кстати, это не вы забрали с ее рабочего стола платье, приготовленное на переделку?

— Платье Дугаровой? Зачем оно мне? — удивленно пожал плечами Андреади.

— Полонская сказала, что вы иногда берете идеи старых моделей, когда работаете над новой коллекцией.

— София так сказала? — гневно вскинулся Андреади. — Вот мерзавка! Это ложь, уверяю вас, молодой человек. У меня каждый день сотни идей, одна другой лучше. София просто завидует, швея несчастная. Глупая девчонка спит и видит стать модельером, но если тебе не дано, значит, не дано. Сколько раз я ей это говорил! Но она ничего слушать не желает, все мечтает о несбыточном.

— Значит, платье Дугаровой вы не брали, — уточнил Фролов, которого мало тревожили битвы талантов, — и в мастерские после шести вечера не спускались?

— Нет.

— А как вы прокомментируете тот факт, что София Полонская утверждает, будто в десять часов вечера в вашей мастерской горел свет?

— Свет? Быть не может. Попасть в это помещение могли только два человека — я и София. В десять часов вечера я ушел из Дома моды с Натальей Белостоцкой, и если в мастерской в это время горел свет, значит, там могла быть только София. Но если именно София видела там свет, означает это только одно.

— Что именно? — полюбопытствовал Фролов.

— То, что все это она выдумала, — глубокомысленно заявил Андреади и удовлетворенно откинулся на спинку стула.

— А зачем?

— А зачем она сказала, что я взял платье Дугаровой? Чтобы оклеветать меня. Черт, никогда не думал, что моя София такая интриганка. Вот только не пойму, чего она добивается? Без меня она все равно что ноль без палочки. Будет шить старушечьи платья да подгонять одежду в дешевом ателье.

— Чем вы занимались после того, как покинули Дом моды? — вернулся к цели разговора Кирилл.

— Я отвез журналистку домой, в Лебяжий переулок. Затем перекусил в первом попавшемся мне ресторане и поехал в свой загородный дом. Немного поработал… и примерно в двенадцать лег спать. Я жестко соблюдаю режим, это залог жизненного и творческого долголетия.

— Кто-нибудь может подтвердить ваш рассказ?

— Боюсь, что нет, — огорченно всплеснул холеными ручками Андреади. — Я, знаете ли, живу один, пока не нашел свою вторую половинку, — трогательно пояснил он Фролову, как будто в бульварных газетах не сообщалось, сколько половинок мужского полу стройными рядами промаршировали через холостяцкое жилище господина Андреади.

Следующей для дачи показаний была приглашена Наталья Белостоцкая. Журналистка в тот вечер общалась с Андреади последней и частично подтверждала его алиби касательно того пункта, что в десять вечера он никак не мог находиться в мастерской. Кирилл записывал в протокол данные Белостоцкой, а сам исподтишка разглядывал ее: хороша, ничего не скажешь! Эффектная блондинка с правильными чертами лица и дивной фигурой. Говорила она с легким иностранным акцентом, что если и было понтом, то вполне уместным — последние три года девушка прожила в Лондоне.

— В девять вечера я приехала в Дом моды, — рассказывала Белостоцкая, — Андреади уже ждал меня в своем кабинете. Он заранее предупредил, что располагает только часом, и я построила свое интервью так, чтобы уложиться в отведенный мне отрезок времени.

— О чем вы говорили?

— В основном о моде. У меня есть расшифровка диктофонной записи нашего разговора, если хотите, могу дать почитать. Только вряд ли вам это будет интересно.

— А вам это было интересно? — неожиданно спросил Кирилл.

— Мне… да, — как-то неуверенно ответила Белостоцкая.

— А почему вы решили написать об Андреади?

— Ну, я долго жила в Лондоне, к стыду своему, мало что знаю о русской моде. Вот и решила наверстать упущенное. А с кого же еще начинать, как не с Андреади?

— Вы получили конкретный заказ от какого-то издания? — поинтересовался Фролов, от которого не укрылось смущение Белостоцкой.

— Нет. Это моя инициатива.

— Понятно. Во время интервью Андреади не отлучался?

— Нет.

— А вы?

— Да, я выходила поговорить по телефону. Но вы же не думаете, что это я подожгла мастерскую Андреади?

— Не думаю, — мягко ответил Фролов. — Я просто воссоздаю картину. Что вы делали после того, как покинули Дом моды?

— Андреади был очень любезен, отвез меня домой. Время было позднее, мы добрались очень быстро, ни в одну пробку не попали. В двадцать минут одиннадцатого я была уже дома. Приняла душ, немного почитала и часов в двенадцать легла спать.

— Кто-нибудь может подтвердить ваши слова?

— Нет, никто.

— Вы живете одна? — несколько более эмоционально, чем того требовала ситуация, спросил Фролов. Он представить себе не мог, чтобы такая женщина была одинока.

— Нет, я живу с другом. Но он журналист, много работает, и в этот день вернулся домой под утро, — нервно выпалила Белостоцкая, из чего Кирилл понял, что невольно задел самое больное место.

После общения с богемным Андреади и рафинированной Белостоцкой неплохим контрастным душем для Кирилла стал разговор с охранником Николаем Шапошниковым. Парнишка не отличался ни умом, ни эстетскими запросами и больше всего переживал из-за того, что теперь он наверняка потеряет хлебное место.

— В восемь часов заступил на смену, — подробно пересказывал он события того дня. — В половине девятого весь народ разбежался, в Доме остались только хозяин да София.

— Почему вы так решили?

— А чего решать? Машина хозяина на парковке, значит, и он сам на месте. А София сроду раньше двенадцати не уходит. А куда ей уходить? Семьи у нее нет, мужики в ее сторону не глядят.

— Что было дальше?

— В девять часов явилась журналисточка. Девчонка — высший класс! — мечтательно протянул он. — Я провел ее к Андреади, а сам спустился в подвал.

— Зачем?

— Поглядеть, не остался ли кто в мастерских. Никого не было, только в мастерской Андреади свет горел. Ну, думаю, София заседает. Я постучал в дверь, крикнул: «София, как дела? Замуж еще не вышла?»

— Что она вам ответила?

— Ничего. У нее вообще с чувством юмора кранты. Как и со всем остальным. Вот уж на ком природа отдохнула в полный рост, — довольно расхохотался Шапошников, уверенный, что уж над ним природа поработала до полного изнеможения.

— Вы проверяли дверь, ведущую из подвала на улицу?

— Нет. Это не мое дело. Ключи только у хозяина и Софии. Если через нее и прошмыгнул посторонний, это не моя вина.

— Когда вы проверяли помещения в подвале, не заметили ничего подозрительного? Запах дыма или бензина?

— Упаси боже. Я бы сразу вызвал пожарных. Зачем мне лишняя головная боль?

На десерт Кирилл Фролов оставил супермодель Ингу Скворцову. И не прогадал. По правде сказать, такой красотки живьем ему видеть еще не доводилось — высокая и стройная, с длинными черными волосами, кошачьими зелеными глазами и мягкой пластикой пантеры. Узнав о пожаре, Инга решила не рисковать и добровольно призналась, что в этот вечер она была в месте происшествия.

— Я забыла у Андреади мобильный телефон, — охотно рассказывала Инга, — и вернулась за ним. Почему так поздно? У меня в этот вечер были съемки, и я освободилась только в половине одиннадцатого. К Андреади попала часов в одиннадцать. Я была уверена, что София на месте, она никогда не уходит раньше двенадцати. И — как назло! — именно в тот день девица решила свалить с работы вовремя! Я покрутилась немного возле запертой двери и поехала домой.

— Вы говорите о двери, ведущей прямо в подвал? Вы уверены, что она была закрыта?

— Намертво, — кивнула Инга и длинным красным ногтем прочертила в воздухе крест. — Как пещера Али-Бабы.

— А почему вы не попробовали войти в здание через главный вход?

— Я звонила, но охранник почему-то не отреагировал.

— Что было после того, как вы не смогли попасть в мастерскую?

— Что было потом? — переспросила Инга. — Потом я взяла такси и поехала в ночной клуб «Эгоист» — близкий приятель пригласил меня поужинать. Позвольте не называть его имя. Мне бы не хотелось впутывать его в эту историю, поскольку он немножечко женат.

— Кто-нибудь другой может подтвердить ваш рассказ?

— Не знаю, — задумчиво покачала головой Инга. — Хотя… Да, он, наверное, сможет. Знаете, есть один парень… Он, конечно, полный псих, все советуют мне подать на него в суд. Но я не могу, жаль его. Одним словом, он по уши в меня влюблен, преследует по пятам, фотографирует и все такое… Наверняка в тот вечер он тоже был где-то поблизости.

— Вы знаете его фамилию, имя, отчество?

— Да нет. Я никогда его об этом не спрашивала. Но спрошу, если нужно. Главное, чтобы у него от счастья не случился разрыв сердца, — захихикала Инга, предвкушая маленькое развлечение.

Допрос возможных подозреваемых ситуацию прояснял мало. По заключению экспертов, пожар начался именно в личной мастерской Андреади и целью поджигателей несомненно была новая коллекция знаменитого модельера. Ключ от мастерской был только у самого Андреади и у Софии Полонской. Значит ли это, что поджигатель — кто-то из них двоих? Да ничего подобного! Не так уж сложно вытащить ключ у владельца, сделать дубликат и положить на место. Другое дело, что такую рискованную операцию вряд ли провернет совершенно посторонний человек. Стопроцентного алиби нет ни у кого. Даже у Инги Скворцовой, которая якобы не заходила в Дом моды. Правда, если бы не ее добровольное признание, о ночном визите никто бы так и не узнал… Но нет ли в этой законопослушной искренности хитрого умысла?

Пожалуй, наименее подозрительной выглядела журналистка… если бы не ее звонок вне кабинета Андреади. Воспитанные люди очень любят создавать себе проблемы. Андреади уверял, что отсутствовала она не больше десяти минут. Если удастся доказать, что за десять минут невозможно добежать до мастерской Андреади, подготовить пожар и вернуться, то Белостоцкую можно смело вычеркивать из списка подозреваемых.

Следственный эксперимент — процедура небыстрая. А пять подозреваемых всегда лучше, чем шесть. Особенно если один из них — мистер Икс, о котором известно только то, что с девяти до десяти вечера он находился в мастерской Андреади. Именно поэтому Кирилл Фролов решил сразу после работы отправиться на Рождественку и провести неофициальный следственный эксперимент.

По случаю пожара Дом моды не работал уже второй день. Парковка напротив здания была почти пустой. Фролов поставил видавшую виды «Ниву» рядом с чьей-то роскошной серебристой «ауди» и направился в здание.

От кабинета Андреади до его мастерской в подвале Кирилл добрался за семь минут быстрым шагом. Конечно, одно дело идти в спокойной обстановке по освещенным коридорам, и совсем другое — брести в кромешной тьме, вооружившись фонариком и беспрестанно натыкаясь на обвалившиеся после пожара элементы конструкций. И все же десяти минут на такое мероприятие явно маловато. Удовлетворенный предварительными результатами, Кирилл уже собрался уходить, как вдруг услышал за дверью мастерской Андреади какой-то шорох.

Он почти не удивился, увидев на пепелище Софию. С фонариком в одной руке и детской лопаткой в другой она с увлечением копалась в золе. И очень радовалась, если вдруг находила предмет, не вполне уничтоженный огнем, — расплавленную металлическую пуговицу или осколок искусственного бриллианта. Похоже, несчастная портняжка свихнулась.

— Это все, что осталось от последней коллекции Андреади, — грустно сказала София, погремев полиэтиленовым пакетом, в котором болталось десятка полтора полурасплавленных побрякушек.

— И к тому же вещественные улики, которые до окончания следственных мероприятий ни в коем случае нельзя выносить с места происшествия, — заметил Фролов.

— Я просто хотела оставить на память, — дрожащим голосом ответила София. — Но если нельзя…

— Нельзя. Так же как нельзя находиться в опечатанном помещении. Между прочим, сорвав печать, вы нарушили закон.

София поднялась с колен и покорно протянула Кириллу пакет со своими сокровищами. Затем сунула руку в карман и вытащила оттуда изящную брошь в виде бабочки со сложенными ажурными крыльями. Поразительно, но прелестная вещица почти не пострадала в огне.

— Могу я забрать ее себе? — робко попросила София.

— Хорошо, — смилостивился Кирилл. — Пусть эта бабочка будет у вас. Но по первому требованию вы обязаны предоставить ее следствию.

Покидая Дом моды Андреади, Кирилл Фролов мысленно прикидывал план действий на будущее. Итог сегодняшнего дня — минус один, Белостоцкую почти наверняка можно исключить из числа предполагаемых поджигателей. Задача на завтра — минус два, он постарается разыскать фаната Инги Скворцовой и, заручившись его показаниями, вычеркнуть модель из списка возможных преступников. С одной стороны, немного жаль лишать себя такого прелестного общества, не так уж часто в карьере заурядного следака выпадает шанс допросить супермодель и журналистку из Лондона. С другой стороны, чисто по-человечески Фролову совсем не хотелось, чтобы эти двое оказались причастны к преступлению. Другое дело — София Полонская. Он испытывал стойкое предубеждение к этой девушке. Непрофессионально, конечно, но Кирилл себя не осуждал. Во-первых, Полонская и вправду вела себя довольно подозрительно, врала и путалась на допросе, а во-вторых… он терпеть не мог старых дев.

А в это время несчастная София брела домой. В ее жизни наступил странный период — она не знала, что ей делать и куда себя деть, а впереди не маячило решительно никаких перспектив. Мастерская, которая и была для нее родным домом, сгорела, коллекция, над которой она трудилась несколько месяцев, — погибла, а ее бог и учитель Андреади заперся в своем доме под Москвой и не желает говорить о будущем даже с ней.

А тут еще мерзкий, отвратительный тип, который на этот раз развалился перед ее дверью!.. Значит, это не просто пьяная выходка какого-то опустившегося бродяги?

— Скажите, пожалуйста, зачем вы улеглись возле моей квартиры? — робко спросила София, стоя на почтительном расстоянии от странного типа.

— Да вот планирую у тебя поужинать, — нагло заявил тип.

— Я не могу пригласить к себе домой какого-то спившегося бродягу! — вспыхнула София.

— Я не спившийся бродяга. И в прошлый раз дурачился! Ну, может, слегонца перестарался.

— А зачем вы дурачились? — осторожно спросила София, с ужасом вспоминая, как, ухватив его за руки и за ноги, пыталась вытащить из квартиры, а он только мычал и ругался в ответ.

— Я искал какой-нибудь оригинальный способ с тобой познакомиться.

— Познакомиться? — с ужасом переспросила София. — А зачем?

Она и правда не на шутку испугалась. Если бы этот странный парень признался, что замышлял убить ее и ограбить квартиру, она бы поверила ему сразу и безоговорочно: такие вещи случаются сплошь и рядом, и ничего ты с этим не поделаешь. Другое дело, что кто-то старается с ней познакомиться.

— Зачем? — удивился парень. — Ну, ты даешь! Как будто не знаешь, зачем парень хочет познакомиться с девушкой.

София залилась краской. Он врет… или издевается над ней. А с другой стороны, как будто и не врет. Во всяком случае, он трезв как стеклышко, и если приглядеться повнимательнее, то и впрямь не похож на бродягу. К тому же очень красивый… гораздо красивее модельной шушеры, которая вечно отирается возле Андреади. А может, он из свиты модельера? И подослал его именно Андреади, чтобы она не попала на конкурс?

— Признавайся, тебя Андреади прислал?

— Андреади? А кто это?

— Не прикидывайся. Кто ж еще? Если бы в прошлый раз ты не забрался ко мне в квартиру, я бы успела подать документы на конкурс. Ты не понимаешь, это был мой последний шанс стать модельером. А еще меня подозревают в поджоге Дома моды, у меня нет алиби. То есть алиби-то у меня есть: как раз в это время я пыталась вытолкать тебя из квартиры, но кто в это поверит?

— Прости. Я же не знал… Иначе бы забрался в твою квартиру в другой день.

— Извинить?! Ни за что. Я вижу тебя второй раз в жизни — и уже ненавижу.

— Ненавидишь? — усмехнулся парень. — Ну, уже что-то. Я думаю, на сегодня хватит, — загадочно добавил он. — Кстати, моя фамилия Зотов. Запомни, детка.

Зотов поднялся на ноги и легко сбежал по лестнице. Он был чрезвычайно доволен собой: София точно клюнула! Первый шаг к выполнению миссии сделан. Профессиональный прохиндей Зотов пока не знал, что столь необходимая ему коллекция великого Андреади нынче с легкостью помещается в крошечный полиэтиленовый пакет.