На засохшей грязи, в ложбине, поверх кабаньих следов знакомые отчетливые отпечатки широкой подошвы в мелких поперечных рубчиках.

Буян свернул к голому, унылому болоту. Оживляли его лишь рыжеватые кочки да худосочные, чахлые карликовые березки.

Земля хлюпала, пружинила под ногами, колыхалась, словно шел Васюта по натянутому полотну. В сапогах было уже полно воды, но выливать ее не имело смысло – болото тянулось еще далеко.

Старшина устал донельзя. Голова кружилась от запаха багульника, гниющих водорослей, болотных испарений.

Где-то слева крякнула дикая утка, и снова тишина.

Васюта, настороженно озираясь, придержал собаку. Кто знает, а вдруг грабитель затаился где-нибудь среди кочек и взял его на мушку? Хотя продавщица ларька заявила, что видела у него только нож, не мешает приготовиться к худшему. Может, есть и другое оружие?

Старшина укоротил поводок и достал пистолет. Медленно, чуть пригнувшись, хотя это и не могло спасти от пули, двинулся дальше, зорко посматривая по сторонам. Теперь обе его руки были заняты: и овчаркой управляй, и о «Макарове» помни, чтобы невзначай не выстрелить.

Увязая в трясине, сделал несколько шагов и чуть не упал – так резко рванул Буян. Шерсть на загривке вздыбилась, он глухо зарычал.

Метрах в пятнадцати, за бурой кочкой, притаился тот, кого они разыскивали.

Ну вот и финал. Самое тяжелое позади… Сознание этого придавало радость, и Васюта, переведя дыхание, твердо приказал:

– А ну, выходи!

Тот, за кочкой, медленно поднял голову. Загорелое лицо перекосила ненависть. Судорожно задвигался кадык.

– Нашел, гад, сдаюсь, бери! – крикнул с надрывом. – Стреляй!

Михаил спокойно отнесся к этой истерике. Случается, иной при задержании рвет на себе одежду, царапает ногтями лицо или бьется головой о землю… Подобный спектакль обычно рассчитан на молодых, малоопытных милиционеров.

– Бросай оружие и сдавайся!

Ни звука в ответ.

– Не Дури, – Васюта старался говорить как можно более убедительно, выделяя и как бы подчеркивая короткими паузами значимость каждого слова. – В твоих же интере… – и, не закончив фразы, осекся.

Только теперь он увидел, что «противник» по плечи провалился в затянутое вероломной ряской «окно». Выбраться уже не мог. И, ни на что не надеясь, цеплялся за желтоватую болотную траву.

«Вот оно как. А я-то думал…»

Досадуя на себя, Васюта приказал Буяну оставаться на месте, поставил пистолет на предохранитель и, вложив его в кобуру, осторожно двинулся по кочкам. Сейчас он видел перед собой попавшего в беду человека, а не преступника, совершившего минимум два дерзких нападения. Этого человека надо спасти, не дать ему погибнуть.

«Как его вытащить? Ни ветки, ни шеста…» И тут пришла идея, Михаил снял брючный ремень и, зажав в правой руке пряжку, опустился на колени.

Грабитель внимательно следил за каждым движением старшины. Васюта поймал его взгляд – не злобно-настороженный, а полный вспыхнувшей надежды.

– Лови, парень! – Михаил сам не заметил, как сорвалось с языка это дружеское обращение. – Лови!

Тот на мгновение оторвал руку от пучка травы и ловко поймал конец ремня. Поймал и с такой силой дернул к себе, что чуть было не стянул Васюту в ржавую гнилую хлябь.

Старшина понимал: утопающий поступил так не по злому умыслу. Заставило естественное желание поскорее выбраться, избавиться от леденящего чувства, что какая-то дьявольская сила неудержимо тянет в бездонную глубину.

– Держись, держись, сейчас вытащу! – словно заклинание твердил Васюта. Он видел расширенные влажные глаза, выражавшие мольбу, надежду, отчаяние. «Спаси, спаси, спаси меня! – кричали они. – Если бы ты знал, как мучительно хочется жить!»

Подстегиваемый нетерпением, парень попытался ухватиться и второй рукой за ремень. Но случилось непредвиденное: мокрый, непослушный, он выскользнул из ослабевших пальцев. Страшная гримаса безысходности исказила напряженное лицо бедняги. Дико и жалобно вскрикнув, отчаянно вскинув брови, он с головой ушел в затхлую и вязкую болотную жижу.

Будто дожидаясь этого, вмиг сомкнулась зеленая ряска. Из глубины на поверхность с ворчанием вырвалось несколько пузырьков.

Все произошло в какие-то секунды… Потрясенный Васюта так и продолжал стоять на коленях.

Опомнившись, Михаил медленно поднялся на ноги. Руки его тряслись, перед глазами прыгало перепуганное мальчишечье лицо. «Опасный преступник… Пусть, – мелькнула тоскливая мысль. – Но погибнуть так ужасно, так нелепо…»

Едва волоча ноги, старшина побрел обратно. Перед затуманенным взором – затянутая коварной ряской болотная трясина и поднимающиеся кверху пузырьки.

Эх, жизнь, жизнь! Иной раз ты такое подстроишь, что самой буйной фантазии не под силу! Это в геометрии все ясно и точно определено: прямая – кратчайшее расстояние между двумя точками. Как ни мудри, проще и точнее не скажешь. А в судьбе человеческой совсем не так. Живут люди, понятия друг о друге не имеют, а потом неожиданно пересекутся их стежки-дорожки, в тугой узел завяжутся пути, и попробуй развязать тот узел!

Буян плелся в нескольких шагах позади хозяина, такой же, как и он, измученный, мокрый и грязный. Поводок волочился, оставляя за собой длинную извилистую полоску.

Прыгая с одной зыбкой кочки на другую, Васюта вдруг потерял равновесие и по пояс угодил в трясину. После всех сегодняшних передряг отнесся к этому спокойно, даже равнодушно. Подумаешь, велика важность! И без того в грязи с головы до ног.

Но дело обстояло плохо. Рванувшись, убедился, что освободиться не может. Казалось, кто-то в глубине держал за ноги.

Старшина не на шутку встревожился, изменившимся от волнения голосом подозвал Буяна.

Пес с недоумением посмотрел на хозяина и жалобно заскулил. Почему остановился? Лучшего места для отдыха не нашел, что ли?

Прутиком удалось зацепить и притянуть к себе поводок. Васюта намотал его на руку и почувствовал себя уверенней. Выручай, дружище!

Буян пятился, упираясь лапами, но вытащить хозяина не мог и лишь тяжело дышал.

Михаил растерялся. Все усилия были тщетны, его засосало уже почти по грудь. Попробовал кричать, звать на помощь. От напряжения голос срывался, звучал слабо и неуверенно.

«Не выбраться, пропаду, – подумал с отчаянием, кусая пересохшие губы. Лицо передернулось, устало закрылись глаза. – Прощайте, родные мои Нинушка и Маринка! Прощайте, друзья-товарищи! И знать не будете, где погиб я. Затянет, как затянуло того мальчишку, – и никакого следа…»

Вспомнил о пистолете – и тотчас отказался от этой мысли. Даже пробовать нечего. Пока достанешь из кобуры, весь он липкой грязью покроется и стрелять не станет… Что же делать? Что же все-таки делать? Смириться и ждать смерти?.. Смириться легче всего. Нет, он должен бороться, обязан бороться до последнего.

Васюта осмотрелся и только сейчас заметил, словно бы впервые увидел совсем близко маленькую, искривленную, как обычно на болотах, березку. Закрепить бы за нее поводок – и тогда… Длины следового поводка вполне хватит – восемь метров.

Но как закрепишь? Фантастическая, неосуществимая идея… А почему неосуществимая?

– Вперед, Буян! – не приказал – попросил, показав рукой в сторону деревца.

Пес не двинулся с места. Он понимал, что с хозяином беда, не хотел оставлять его, и лишь тоскливо повизгивал.

«Преданный, верный друг мой и помощник, – думал Васюта. – Знаю, жизнь за меня готов отдать, а сейчас я прошу совсем немного: обойди два, всего только два раза вокруг березки. Этого достаточно, чтобы закрепить поводок, и я выберусь… Вижу, не понимаешь, чего я хочу… Какие же слова найти, как растолковать…»

– Вперед, Буян, вперед! – простонал дрожащим от напряжения голосом.

Пес не двигался с места.

Сбивчивые мысли заметались в голове Васюты. Как быть, что предпринять? И вдруг его осенило. Сейчас он добьется от Буяна того, чего хочет. Удивительно, как сразу не догадался.

Сняв фуражку, кинул ее. Рассчитал точно: упала позади березки.

– Беги, тащи ко мне!

Часто оглядываясь, почему, мол, ни с того ни с сего подобная блажь пришла хозяину в голову, Буян взял фуражку в зубы.

На лбу у старшины выступила испарина. Обойдет березку с другой стороны или вернется по своему следу? Если смотреть правде в глаза, сейчас от этого зависит жизнь… Уф, обошел…

– Молодец, Буян, молодец! Сидеть!

Пес послушно уселся. Что еще прикажешь? Для занятий, мне кажется, обстановка совершенно не подходящая… но ничего не поделаешь, приходится подчиняться…

А Васюта между тем достал из наружного кармана кителя авторучку и бросил ее точно так, как до этого фуражку.

– Тащи ко мне!

Буян рванулся за ручкой… Поводок вторично обвился вокруг деревца.

– Спасибо, дорогой! – благодарно сказал старшина и, поспешно перебирая руками туго натянутый поводок, выкарабкался из вязкого плена…

Издалека приглушенно донеслось:

– …юта! …юта!.. Ваныч!

«Ременюк», – догадался Михаил. Пошатываясь, он сделал несколько шагов и жадно вдохнул воздух полной грудью. Солнце, трава, синеющий вдали лес… Как все же хорошо, как замечательно жить на свете!

Увидев вышедшего из дальних кустов капитана, он по-мальчишески озорно закричал: «Ого-го-го!» – и, опустившись рядом с Буяном, крепко прижал его к груди.