Что ни говори, а дела с крыльями развивались по намеченному плану. Все вокруг, кто меня знал, встречался со мной на улице, в садике, на занятиях или в магазине, все эти знакомые и малознакомые люди постепенно привыкали к моим крыльям. Для них, девочка с крыльями постепенно становилась делом обычным. И это было именно то, что нужно!

Конечно же, из-за моих крыльев и мне много к чему приходилось привыкать. Но я привыкала ко всему быстро.

Первое, что действительно сильно изменилось в нашей жизни, это то, что нам стали часто звонить и писать, а некоторые приходили к нам домой. Звонили с телевидения, радио и из газет. Звонили из научно-исследовательских институтов и академий наук. Приходили дети, которые хотели крылья, за ручку с взволнованными родителями. Я ведь тогда на интервью сказала, мол, приходите ко мне все, кто хочет крылья. Вот они и стали приходить… Хорошо, не все знали наш адрес и телефон. И многим родители не разрешали. Но ведь были ребята и постарше, которые могли прийти сами.

Мама мне ещё тогда, после интервью сказала:

— Ну, ты вот это вот зря сказала: «Приходите ко мне все…», — а я тогда ещё не поняла сразу, что она имеет в виду.

А теперь наши планы очень часто прерывались звонками телефона или в дверь. Я сначала очень охотно принимала ребят и рассказывала им все подробно про крылья. Это были очень интересные знакомства. А бывало даже так, что приходили вовсе даже и не ребята. А самые обычные взрослые люди. И с ними я тоже секретничала по вопросу крыльев. И могу сказать — с ними тоже было интересно! Ведь не каждый взрослый хочет завести себе крылья. А если вам всё-таки встретится взрослый, который захотел крылья, то это именно тот взрослый, с которым интересно.

А один раз ко мне даже приходил пожилой дяденька. Можно даже сказать, дедушка. Мало того, он ещё при этом был известным учёным из какой-то там большой академии или института. Это мне всё мама сказала, а дело было так.

Сначала этот дядечка маме позвонил. И очень долго объяснял, что мамин ребёнок, то есть я, представляет собой очень большую научную ценность. Что случившееся со мной — есть великое научное открытие, и что мама ну просто обязана предоставить своего ребёнка в эту самую большую академию или институт. Мама сначала нервно смеялась, а потом почти прокричала:

— Да Вы что мне предлагаете, сдать Вам своего ребёнка для опытов?! Да если Вам так уж нужно изучить этот, как вы выражаетесь феномен, приходите на приём к Марине, как все, и заведите себе такой же! И изучайте на здоровье! Чего Вы не поняли? Чего завести надо не поняли? Говорю: себе заведите Крылья! И летайте, ой, то есть, изучайте, сколько влезет!

И на следующий же день он пришел. Такой очень милый дяденька с седыми волосами. Он очень много спрашивал и записывал в большой пухлый блокнот. Удивлялся, бубнил себе под нос. И опять спрашивал. А потом, похоже, наконец, понял, как это — завести крылья, сразу повеселел, попрощался и ушел. А через несколько дней его показали в телевизоре. Мама откуда-то узнала об этом и включила специально — мне показать. У него были крылья и очень помолодевшее лицо. Крылья, кстати, были ему очень к лицу. Он выступал в телевизоре с докладом о том, что великое научное открытие теперь переместилось в стены их института и скоро весь мир узнает во всех подробностях о новой супервозможности человека.

— Мам! — удивилась я. — А это точно тот дядя?

Мама присмотрелась:

— Тот конечно!

— А почему он тут такой молодой? — не унималась я.

— Думаю, это от того, что летать научился. Ведь не каждому, даже известному научному деятелю, выдаётся возможность полетать. А это, похоже, омолаживает гораздо лучше новых научных открытий…

Вот такие у нас теперь были будни. Вскоре мы с мамой поняли, что так дело не пойдёт. Что мы из-за постоянных гостей не можем вовремя выйти из дома и попасть куда собирались. И потому, в один прекрасный день, мама сказала:

— Всё. Хватит! Вводим расписание посещений!

И мама села и написала график посещений Марины, то есть меня. А внизу подписала: «В остальное время убедительная просьба — не беспокоить».

И повесила такой листочек на дверь. И в интернете повесила. Там, где все желающие про нас читали и нам писали.

После этого звонков стало меньше. А по средам мы сидели и читали письма, которые приходили нам в почтовый ящик настоящий и электронный. Они были разные совсем. Были обычные про то, как вырастить крылья в домашних условиях. А были всякие удивительные и смешные и те, что заставляли задуматься.

Приглашали меня и в рекламу, и в кино, и в библиотеку. На развлекательные мероприятия, в цирк, в театр, в парк для подрезания макушек деревьев. И много ещё куда. Мы всё не очень-то успевали читать.

А одна удивительная старушка, которая умела пользоваться интернетом, написала, что ей надо поменять лампочку, и для этого она приглашает меня к себе в гости. Я представила себе сразу старушку, которая сидит дома в темноте, ждёт меня и плачет. И сказала маме, что надо немедленно ехать. А мама мне сказала, что вкручивание лампочек — это не женское и, уж совершенно точно, не детское дело. Даже если дети при этом с крыльями. И направила на вкручивание лампочки папу без крыльев.

Зато на презентацию книги про лесных фей мама сходить разрешила. Презентация — это когда ты хочешь рассказать всем о чем-то, что у тебя есть и чем ты хочешь со всеми поделиться. И ты рассказываешь и показываешь. Так и с книгой. Сначала мы, конечно же, прочитали книгу с мамой. Она нам очень понравилась. И тогда мы смело пошли на презентацию. Было здорово! Мне выдали специальный костюм. И я была настоящей феей Вильс. С крыльями и волшебной палочкой. Я летала надо всеми и говорила такие же слова, как Вильс в книжке, пела её любимую песенку и улыбалась всем волшебной улыбкой. По-моему получилось всё просто волшебно. Автор книги тоже осталась очень довольна. Сказала, что впервые у неё случилась презентация, на которой её книга ожила. А ещё мне выплатили премию за работу. Я положила её в копилку и решила, что буду копить деньги на свой театр.

Была ещё одна неудобность из-за крыльев, к которой мне приходилось привыкать. Крыльями я часто чего-то задевала сзади себя. Это могло случиться и в детском саду, и в магазине, и на каких-нибудь занятиях. Это что-то падало и часто разбивалось, если оно умело разбиваться. Так я разбила много чего у нас дома. Три раза в гостях. А один раз в магазине я столкнула с витрины какую-то бутылку и она разбилась. Я очень испугалась, но пришла какая-то тётя и сказала не беспокоиться. Что раз упало, то это значит, что бутылка плохо стояла, а не я плохо крыльями махала. И мы перестали беспокоиться. Извинились и решили, что я буду почаще тренироваться быть со своими крыльями аккуратной. Ведь иначе, как сказала мама, из меня получится не фея, а слон в посудной лавке.

Вместе с небольшими трудностями крылья внесли в мою жизнь множество новых интересных дел и обязанностей.

Дома, например, я стала незаменимой маминой помощницей. Я и раньше была ей, конечно! Но теперь я могла делать то, чего не могла раньше я, и даже то, чего не могла мама!

Я могла теперь сама ставить помытую посуду на сушилку, доставать что-то с верхних полок без стула. У меня теперь очень ловко получалось заправлять кровать, поднимаясь с одним краем одеяла в воздух. В магазин за хлебом, сметаной и другими мелкими и нетяжелыми покупками я теперь летала сама. Вылетала с балкона и летела, не останавливаясь, до самых дверей нашего магазина. Там меня все знали и до появления крыльев. С крыльями же я стала самым любимым посетителем. Получалось, как сказал папа, что в этом деле полностью исключается опасность дорог и встреч с подозрительными личностями. Потому, теперь меня смело отправляли одну. Мама была очень довольна. Да и я, скажу честно, тоже.

Как только мои полёты в магазин стали обычным делом, я постепенно убедила маму в том, что летать к Юльке в гости через окно, при условии предварительной договорённости с Юлькой и её мамой, — тоже вполне обычно и прилично. Хоть мама сначала и говорила, что это всё высоко и опасно. Юлька жила на девятом. Но я ей объяснила, что если я всё равно летаю, то не имеет значения, летаю я просто так или летаю к Юльке. Даже если Юлька и живет на девятом этаже. Я же не хожу, я — летаю! Поэтому высота тут не имеет значения. Это у самолёта может закончиться бензин! А у меня — нет. В итоге, мама сдалась. Волновалась, конечно, по началу. Но потом привыкла. И теперь я летала к Юльке почти каждый день. И мы с ней разрабатывали секретный план обретения Юлькой крыльев. А поскольку наш план был в основном в том, чтобы объяснить Юлькиной маме, насколько полезны и незаменимы крылья, чаще всего я намывала им окна, особенно кухонное. Потому что в кухне чаще всего находилась Юлькина мама. Ещё я протирала пыль, летала за хлебом и совершала прочие полезности, которые с крыльями сделать в десять раз проще, чем — без.

Вскоре мне разрешили летать и к Катюшке. Мама у неё была более строгая, чем у Юльки. Но и она тоже постепенно привыкла к летающей девочке в нашем дворе и потому согласилась. И я стала часто заглядывать и к ним — на восьмой. Хотя Катюшкина бабушка, конечно, каждый раз ворчала.

В саду у нас теперь было с ребятами много интересных игр, в которых нужна была летающая девочка. Нам потихоньку разрешили использовать в игре мои полёты. Сначала разрешали неохотно и совсем по чуть-чуть. А потом привыкли. Ещё в мои обязанности теперь входила поливка клумб в садике. Клумбы были большие и квадратные. А я могла дотянуться до каждого цветочка. Это было для всех очень удобно. А один раз я помогала украшать на праздник крыши и столбы сада разноцветными флажками, ленточками и шариками.

На улице я каждый день была просто нарасхват: я помогала сотрудникам парка поправлять скворечники и кормушки, опускать на землю застрявшие ветки, а один раз я даже помогла вернуть выпавшего из гнезда птенца. Меня разыскивали мальчишки, чтобы снять с дерева радиоуправляемый вертолёт, и девчонки — спасти испуганного котёнка, который влез куда-то и боится слезть обратно.

Ко мне обращались дворники, чтобы я сняла с дерева чью-то улетевшую вещь или убрала неизвестно откуда взявшийся пакет или тряпку, а один раз даже — ёлку. Кто-то умудрился выбросить её из окна, и она застряла в ветках дерева.

В общем, кругом были одни сплошные заботы, и я чувствовала себя очень полезной и нужной. Я чувствовала себя настоящим супер-героем спасителем! Просыпалась я теперь рано и с удовольствием. Я не могла себе позволить долго валяться. Боялась чего-нибудь не успеть.

А мой папа смотрел на меня и всё время выдумывал, чего бы такого можно бы было натворить, имея крылья. Один раз, глядя на то, как я летаю от нас к Юльке и обратно, он вспомнил вдруг, как в детстве они устраивали телефон из консервной банки и лески.

— Это вам не мобильники! Это серьёзное устройство! Для строго индивидуального общения! И сделал нам такой телефон. Взял две банки из-под зеленого горошка. Достал из своего специального рыбацкого ящика длинную леску и какие-то ещё маленькие штуковинки. Пропустил леску через банки и закрепил концы этими самыми маленькими штуковинами. После чего одну банку он установил на нашем подоконнике, а со второй он мне велел лететь к Юльке, объяснив:

— Главное — нить должна быть очень хорошо натянута и ничего не должна касаться!

И я потянула её к Юльке. Сначала она упорно касалась деревьев, но потом я аккуратненько пропустила ее в нужный промежуток между ветками, и всё протянулось и натянулось, как надо! И теперь у нас с Юлькой было средство связи индивидуального пользования! Как и обещал папа. И в него действительно было что-то слышно! Не всегда, конечно, было всё понятно. Но мы повторяли по нескольку раз. А когда уж и это не помогало, то брали средство связи общего пользования и уточняли друг у друга по нему, чего же имелось в виду на самом деле.

Единственное, что меня действительно беспокоило, было вот что. Часто бывало так. Приходишь на площадку, а какая-нибудь бабушка, увидев меня издалека, кричит своей внучке:

— Анечка! Идём на другую площадку! Там эта… С крыльями идёт. Не дай Бог, заразит такой напастью! — и они собирались и спешно эвакуировались с площадки.

Вот в такие моменты мне было обидно и как-то даже неудобно, что из-за меня людям приходится с площадки уходить. И я сказала об этом вечером маме. А мама и говорит:

— Ну, знаешь! Первую машину тоже многие боялись. Возможно, даже считали, что это колдовство и подумывали сжечь изобретателя на костре… А от тебя всего-то убегают и то — иногда. У любого новаторства бывают и противники. Это нормально. Но, если хочешь, можем в таких случаях сами с площадки уходить.

— Можно, — поразмышляв, сказала я. — Особенно, если там моих друзей нету. Мам! А как звали того, кто придумал первый автомобиль?

— Это интересный вопрос. Меня он ещё тогда заинтересовал… Когда мы с тобой крылья наколдовали, — усмехнулась мама. — Первый автомобиль создал немецкий инженер Карл Бенц. Он создал автомобиль именно с двигателем внутреннего сгорания, который используется и сейчас. И именно его автомобиль стал выпускаться для других людей и стал обычным делом. Так что, если говорить о том человеке, который заставил людей поверить в то, что автомобиль — это обычное дело, то это про него. Но до него, сказать по правде, были ещё люди, которые ему помогли. Они придумали что-то напоминающее автомобиль Бенца. Двигателя там не было, но кто знает, может быть, без их помощи Бенц и не справился бы… Так вот, самое интересное, что первые чертежи автомобиля создал очень известный и удивительный человек, которого звали Леонардо да Винчи. Его называли универсальным человеком. Это такой человек, который талантлив во всём. Он был великолепным художником, возможно, — и скульптором, и музыкантом, и при этом, был он ещё и учёным и инженером. И жил этот человек намного раньше Бенца. Раньше аж лет на четыреста! Представляешь?

— А четыреста — это ещё больше, чем двести? — тут же поинтересовалась я. Я помнила, что первый автомобиль придумали двести лет назад.

— Да-да. Больше. Это два раза по двести.

— Ого! Почему же это столько времени автомобиль не доделывали?! — удивилась я.

— Наверное, столько лет в него никто не мог поверить. Даже сам Леонардо да Винчи. И ты знаешь, что ещё мне показалось интересным?

— Что? — мне было и так совсем интересно. Я чувствовала себя в тот момент главным героем удивительного фантастического фильма про изобретателей, фей и волшебников.

— Больше всего на свете Леонардо интересовался крыльями! Это была его мечта! И он их придумывал, чертил, рассчитывал, изучал механизм работы крыльев у птиц и у летучих мышей. Он очень много над этим работал. И говорил так: «Кто знает всё, тот может всё. Только бы узнать — и крылья будут!». Но, к сожалению, с крыльями у него ничего не получилось.

— Бедный Леонардо! — я была очень впечатлена его историей, даже слёзы на глаза навернулись. Мне так и представился этот удивительный красивый дяденька, который так много всего умел и сделал… И так не смог за всю свою великую жизнь узнать того, что смогли узнать мы с мамой. Много-премного лет спустя. И что самое обидное, для Леонардо конечно, а не для нас, что это оказалось так просто!

— Зато его картины превосходили мастерством его учителей. И до сих пор ими любуется весь мир и считает их неповторимыми и загадочными, — успокоила меня мама.